Попадающиеся навстречу женщины чем-то напоминали общество, собравшееся на пьянку в казарме. Все они были все как на подбор, высоки, стройны, белокуры, и были скорее раздеты, нежели одеты. Если можно так выразится, одни были раздеты в сверкающие платья с колышущимися вырезами по всем направлениям, другие — в металлические доспехи, имеющие отдаленное сходство с космическими скафандрами, но после прогулки в таком скафандре по космосу их хозяйка должна была как минимум схватить насморк. Часть девушек щеголяла просто в некоем подобии купальников, ткани которых хватило бы на один, максимум полтора нормальных носовых платка — если отобрать все купальники у всех одновременно доступных обозрению красавиц, не пропуская ни одной.

Вид мужчин же оказался примерно таким же, как и у тех, что сидели в «Звездном Инспекторе». Один раз мелькнул сверкающий скафандр наподобие того, что носил Космонавт Ноль, но присмотревшись к этому человеку внимательней, Андреа с облегчением понял, что это кто-то другой — кем бы Космонавт не был, вторая встреча с ним не сулила ничего хорошего. Но главной особенностью все увеличивающегося и увеличивающегося потока прохожих, были конечно же не люди, а инопланетяне — так их назвал У-у.

Несмотря на кажущуюся разнообразность, они были все неуловимо похожи друг на друга — у каждого из них имелись ярко выраженные ноги с коленями и ступнями, руки с пальцами и голова с глазами и ртом, все они одинаково нелепо наряжались, и цвета их кожи и одежд тоже были хотя и разными, но выдержанными в одном стиле: химически-яркие, кричащие, и безвкусно подобранные. Большинство из них казалось не чуждыми существами, а обычными людьми, только прибывшими поучаствовать в каком-то нелепом маскараде, и налепившими себе на лица и тела многосантиметровые слои грима, или подвязавших к голове покупные пластиковые рога.

Кто-то прогуливался просто так, кто-то куда-то спешил, а некоторые занимались тем, что приставали к остальным прохожим, и предлагали им что-нибудь купить. Наверное нездешнесть Андреа и его спутников была слишком заметно, потому что к ним привязались только один раз — торговец предложил купить пластмассовую фигурку девушки к прощально поднятой рукой.

— На присоске, и вот тут пружинка, — нахваливал товар торговец. — Крепится с наружной стороны иллюминатора. Представляете как трогательно — планета уже скрылась из виду, а прекрасная девушка в иллюминаторе всё ещё машет вам на прощание вслед… Очень модно в этом сезоне!

Видимо, он принял всю компанию за экипаж корабля, прибывшего из какой-то особо глухой дыры, и очень удивился, когда соблазнительное предложение не вызвало спроса.

Инопланетных женщин вокруг оказалось гораздо меньше, да и были они настолько незаметны на общем фоне, что сначала Андреа думал, что их тут и вовсе нет, пока не заметил у одной из красоток в купальнике сложенные над лопатками полупрозрачные крылья. Присмотревшись, он различил еще нескольких инопланетянок — у одной кожа была светло-зеленого цвета, тонкие пальцы другой имели на пару-тройку суставов больше, чем положено, но в общем они были самыми обычными человеческим женщинами, обычными конечно для этих мест. «Вот интересно,» — обдумывал он про себя наблюдения. — «В моем родимом герцогстве Отрейском с округою такую внешность имели только те, которые предназначались для меня, и для крутых рангом поменьше. Или дело в том, что в моей системе один Создатель, а тут их, похоже, как собак нерезанных?»

— Чего уставился? — сердито зашипела сзади «беременная» Ану-инэн. — Хочешь, чтобы нас как чужаков тут же распознали, да? Топай себе вперед спокойно, делай вид, что на все наплевать, и будь поестественней! И ты, Голди, тоже нечего таращится…

Эту тираду Ану произнесла в основном потому, что вдруг заметила, как сама глазеет по сторонам, чуть ли не рот открывши, и приведя себя в надлежащий — демонстративно равнодушный — вид, решила заодно и остальных призвать к соблюдению конспирации.

Успеха призыв не достиг. Андреа все равно то и дело куда-нибудь «уставлялся», а именно в тот момент, когда он все же совершил героическое усилие и сделал пресыщенное лицо, один из инопланетян (радужный балахон и третий глаз во лбу) проходя мимо участливо поинтересовался:

— Джентльхомо из провинции? Могу чем-нибудь помочь?

Андреа выдавил из себя «Нет, спасибо», и стал гораздо меньше обращать внимания на свое соответствие образу завсегдатая, тем более, что впереди уже показалась висящая под потолком голографическая вывеска — огромные кубы с буквами образовывали название заведения: «…ребристая Хавань». От букв "С" и "Е" остались в воздухе еле заметные символы, а серебристый куб "Г" оказался внутри чуть большего значительно более яркого "Х".

— Пришли, похоже, — сообщил похрипывающий голос из живота Ану. — Мою кредитку сразу не показывайте, расплатитесь в последний момент. Тогда меньше шансов что засекут. Мне возьми восемь киловатт-часов с генераторов четвертого блока, или с пятого. Гулять так гулять!

Случившаяся рядом красотка в вечернем платье со сложным переплетеньем трубочек вдоль декольте и с изящной полуживой дыхательной маской, скрывающей нижнюю часть лица, сочувственно взглянула на нее, и сказала что-то, оставшееся только между женщиной и ее маской. Вторая фраза тоже завязла в дыхательной мембране, и женщина, воровато оглянувшись, оттянула маску, и быстро сказала:

— У киборгов такая опция есть, «replication off», в основном меню, там где приложения. В следующий раз ее не забудь включить!

И отпустив маску — она с радостным чмоком присосалась обратно — женщина растворилась в толпе.

— А что за репликейшн офф? — недоуменно спросила Голди, тоже слышавшая совет.

— Потом объясню! — хотела было отговориться Ану, но голос робота из-под платья услужливо разъяснил:

— Это отказ от возможности оплодотворения при половом акте. Но в таком режиме сигнал в центр удовольствия у него идет не шесть вольт, а только три с половиной, и они стараются эту опцию не включать.

— Кто они?

— Киборги конечно, есть такая модификация, специально для… Дзынь!

Робот явно собирался в подробностях продолжить объяснения, но Ану-инэн, не желая спорить просто решительно стукнула по своему животу. Жест получился навроде подзатыльника, но в непривычном направлении. Голос робота умолк, зато заговорил У-у:

— Вон там вход, — провозгласил он, и добавил, на случай если кто не понял:

— Туда входят. Я первый пойду, а вы следом, надо хорошее место занять. Только, извиняюсь, лучше бы вам помолчать покуда, а говорить буду я.

Расцвеченный мигающими огоньками вход в «Хавань» был выполнен в форме разинутого рта некоего чудовища, очень напоминающего то, что подрабатывало на космодроме в качестве таксиста, даже лампочки были выполнены в форме светящихся зубов. В глубине пасти виднелась раздвижная ширма, а около нее стоял в свободной позе облаченный в нечто ливрееподобное детина, пропорциями похожий на У-у, но принадлежащий скорее к человеческой расе.

Мохнатый решитель подошел к нему, и на удивление наглым тоном — прежде он всегда говорил вежливо и чуть приглушенно — произнес:

— Хэллоу, старина! Как насчет местечка грёбнуть мощи?

Так же искренне и охотно, как лавочник вывешивает на витрину объявление о дешевой распродаже, детина вывесил на лицо любезную улыбку. В основном эта улыбка была адресована мускулам и размерам У-у, хотя кое-что перепало и на долю фигуры Голди.

— Прошу вас. Драку заказывать будете?

— А что у нас на сегодня есть?

Детина взял с конторки около ширмы большую папку с золотым тиснением «Меню, часть вторая», открыл ее, и уставился в нее, потом эту папку закрыл и снова открыл, резко ее встряхнул, и в довершении всего помял в руках, как бы желая проверить прочность материала на кручение.

Андреа и девушки внимательно следили за ним, но, как договаривались, молчали — мало ли какие ритуалы обязан совершать швейцар, но детина под их взглядами смутился, и пробормотал:

— Прошу прощения, опять в схеме концевики заело… — он еще раз тряхнул в воздухе раскрытой папкой, и теперь Андреа разглядел внутри нее мертвый компьютерный экран.

— Ладно чувак, не трепыхайся, — оборвал его У-у. — Скажи проще: сегодня Гы-одноглазый есть?

— Нет, сэр.

— А Капитан Чугунная Нога?

— Ушел, сэр.

— Давно?

— Не приметил… Но стекла после него уже вставили.

— Значит давно. Так… А из Скопления Шаровой Опоры ребятки?

— Давно уже не заглядывают, и врядли еще когда заглянут. Говорят, у них эпизод к концу идет, а по всем приметам им до финала дотянуть никак не светит.

— Ясен перец! Да хрен с ними. В общем, драку тогда брать не будем. Давай чего-нибудь спокойное.

— Понял, сэр. Разрешите вопрос?

— Ну?

— Желаете ли вы внимания к себе, или?

— Вообще-то или. А что?

— Э-э-э… — Улыбка детины обнажила еще больше желтых, неровных зубов, и стала от этого еще более фальшивой. — Понимаете, сэр, ваше украшение… Эти существа, дракины, они появились недавно, но с ними уже связана масса непонятных происшествий, посетители начнут задавать вопросы…

— На фиг, — решительно отрезал У-у. Этого и ожидавший швейцар покопался в ящике конторки, и вытащил четыре карточки на золоченых клипсах, и подал всю стопку мохнатому.

— Генераторы маскирующего поля, для вас и ваших спутников сэр. Стоимость услуги невысока, всего за всех один кредит…

— Кредит какого ранга, ты вроде не сказал? — послышался механический голос из живота Ану.

Детине вопрос явно не понравилось, и хотя улыбку он убирать не стал, ответ прозвучал кисло:

— Планетарного.

— Давай! — подвел итог У-у, и сгреб тощую стопку генераторов.

— Столик восемь-а, справа, — все так же кисло сообщил детина, и повернулся к клиентам спиной. Когда ширма закрывалась за ними, до идущей последней Ану-инэн донеслось бормотание: «Шлюха жестянковская!» Она решила сделать вид, что не расслышала, тем более, что швейцар явно не нарывался на скандал, а всего лишь выражал в пространство досаду от упущенного навара.

То, что оказалось за ширмой, ничуть не напоминало бар «Звездный Инспектор». Высокий черный потолок, под которым парили, изредка сталкиваясь между собою осветительные шарики, мигающие огоньки всех цветов радуги, и не только радуги, пробегающие по стенам, жемчужно-серые тона мебели, приглушенная музыка, танцующие где-то у дальней стены под нее пары… Это действительно подходило под название «вполне приличное заведение», или как там еще робот «Инспектора» обзывал?

«Вот ведь скотина электромеханическая!» — воскликнул про себя Андреа, обозревая все это великолепие. — «Мог бы и сразу сюда направить, и не влезли бы тогда в очередную дурацкую историю… Или стоп, в этом-то все и дело, робот говорил, что „Звездный инспектор“ свободен от контроля, а значит здесь все время есть опасность попасть в какой-нибудь сюжет, и тогда пиши пропало! Хотя, похоже на то, что и я, и девчонки уже неплохо умеем из Историй вываливаться. По-здешнему говоря, от контроля уходить. А хотя, какая разница сейчас? Пожрать бы поскорее!»

У-у тем временем уверенно направился направо, видимо к столику восемь-а. Маскирующее поле превратило мохнатого гиганта в колышущуюся массу серого тумана, через которую лишь изредка просматривались смутные очертания его рук и ног, когда они так быстро приближались к границе маскировки, что туман не успевал подтечь вслед за ними. Идущие следом трое тоже представляли собой такие же мутноватые облака, но из посетителей на это мало кто обратил внимание: подобные кучки плавающей в воздухе мути виднелись там и сям, так что зрелище маскировочного поля не было здесь каким-то необычным.

Пока они продвигались по широкому проходу между рядами столиков, Андреа заметил, что их время от времени их отделяют от остального зала тонкие, почти незаметные в светлом воздухе границы, словно стеклянные панели, делящие один аквариум на несколько отделений. Границы эти были вполне проницаемыми, посетители и роботы-официанты проходили через них совершенно свободно, и смысл такого разграничения был для Андреа непонятен. Не устояв перед любопытством, он как бы случайно шагнул в сторону, и пошел, рассчитывая только зацепить уголок одного из разделов, в котором между четырьмя столами медленно и величаво кружились в вычурном вальсе несколько пар, а еще три женщины танцевали что-то, что можно было назвать «вальс в одиночку». Вот эта чуть подрагивающая в воздухе плоскость, свет померк…

— Бу-тс! Бу-тс! Бу-тс! Бу-тс!

Равномерный грохот в ритме ударов учащенно бьющего сердца ворвался в уши настойчиво и бесцеремонно, по глазам ударил сразу десяток лазерных лучей, а в ноздри ворвался смолистый запах какого-то дыма. Андреа вдруг оказался в плотной толпе потных людей, сосредоточенно прыгающих вверх вниз под звуки ударов, и почти сразу его попыталась наугад схватить за руку сквозь поле очередная блондинка в блестящем купальнике — ей не повезло, ее рука проскочила мимо, и блондинку шатнуло к нему всем телом. Андреа испуганно шагнул назад…

Снова вокруг был спокойный интерьер «Хавани», и та куча тумана, что побольше, уже усаживалась за стол, над которым плавал в воздухе шарик с номером 8-А, а два облака поменьше заходили по бокам.

Андреа уселся на последнее, оставшееся свободным место — столик был рассчитан на пятерых, но У-у по всей видимости подсунул себе под волосатые ягодицы сразу два стула. Тут же около стола появился робот-официант, напоминающий поставленную на попа гантелю с растущим из середины десятком тонких рук.

— Заказ, пожалуйста? — пробасил официант, и У-у прогудел:

— Сами что-нибудь сообразите, имея только в виду, что мы тут все люди человеческие, только я вот большой.

Развязный тон, которым он беседовал с швейцаром вновь исчез, и теперь мохнатый говорил как обычно.

— Да, и восемь киловатт-часов с четвертого блока! — вспомнила Ану-инэн.

— О, оказывается человеческие все же не все!

На верхнем шаре гантели между дырочками глаз прорисовалась изогнутая черта, изображающая улыбку. Официант нагнулся к Ану («Сейчас упадет!» — испугался Андреа), и вкрадчиво проговорил:

— Замечу, что мадам знает толк в изысканном питании. Однако я бы не советовал.

— Чего, нету что ли? — переспросила Ану, отыгрывая роль клиентки, всегда готовой к скандалу.

— Есть, но видите ли… Уровень радиации на четвертом генераторе сейчас снизился настолько, что его энергия почти лишилась того специфического вкуса, который все так ценят. Я бы рекомендовал вам попробовать шестисотвольтовый однофазный с седьмой орбитальной: при транспортировке по высокочастотному лучу этот ток приобретает очень пикантные характеристики! И по цене вполне приемлемо… Не для всех конечно, но для дамы, способной заказать и оплатить восемь киловатт с четвертого — вполне.

— Уговорил! — рассмеялась Ану, и официант одной из рук тут же вытащил из середины столика кабель с открытым разъемом на его конце, а другой рукою что-то перещелкнул у основания. Затем он нажал на красную кнопку на боку разъема, и между контактами заискрились разряды.

— Обратите внимание на спектр дуги и напряженность поля, на концентрацию озона и окислов азота в ионизационном потоке… Согласитесь, это достойно высокого вкуса самых уважаемых клиентов!

Туманное облако, окружающее руку Ану-инэн протянулось надо столом, и провод утонул в нем. Официант продолжал стоять, видимо ожидая, как девушка похвалит «шестисотвольтовый однофазный», но У-у буркнул, как в бочку:

— А мы тоже есть хотим!

Официант рванул с места, словно у него кроме электромоторов имелся еще и ракетный ускоритель, и исчез из виду.

Со стороны, где сидела Ану послышалась возня, потом голос робота сдержано пробормотал «Другою стороною вверх… Во!», и под столом что-то щелкнуло и загудело. Голди заметила:

— Ну, по крайней мере один уже ест. Теперь бы остальным… У-у, а сколько времени нам свои порции ждать придется?

— Не знаю, — честно ответил тот. Андреа вздохнул, готовясь начать очередной серьезный разговор о планах на дальнейшее, и вдруг понял, что ни о чем говорить не хочет. Тепло, хорошо, музыка играет, скоро поесть принесут. Все вокруг такое красивое, спокойное, можно протянуть руку, и наугад взять узкую ладонь девушки, которая не испугается твоего прикосновения, а мягко и доверчиво прижмет ее к твоей…

Согласно со своими чувствами Андреа действительно протянул руку, и хотя девичья ладонь, скрытая маскировкой оказалась не такой уж и узкой, настроения это не испортило, и мысли продолжали течь легко и гладко:

«Моя рука все сильнее сжимала ее руку. Я знал, что через несколько минут музыка заиграет новую мелодию, и мы пойдем кружиться в чарующем танце, все теснее и теснее прижимаясь друг к другу, словно подростки, впервые познающие трепет ощущения чужого тела…»

— Спасибочки за массаж, Асв, но мне рука еще нужна будет! Кроме шуток, отцепись, уж пальцы занемели все!

Андреа отдернул руку, словно его цапнула оса.

— Так-то лучше. Тоже линию почувствовал, да? Голди, золотко, а ты как?

— Я… — дыхание Голди было прерывистым и тяжелым. — Да я ничего!

Андреа заметил, как от большого мутного пятна, обозначающего У-у отпочковалось облачко поменьше, и заняло прежнее место.

— Мы просто… — начал смущенно У-у, но нога Голди, вынырнув из тумана, пнула мохнатого куда-то в область икры, и он закончил:

— Не скажу.

И снова над столом воцарилось молчание, теперь уже несколько неловкое. Андреа, чувствуя, что на него потихоньку вновь накатывает романтическое настроение, решил сознательно ему не поддаваться, а поглазеть для отвлечение на что-нибудь нейтральное. Ну. например на вон ту компанию за большим круглым столом, играющую в карты. Похоже было, что у них возник какой-то спор: седовласый джентльмен, плавно жестикулируя объяснял что-то крупной особе, у которой все было с рыжим оттенком — и кожа, и волосы, и заметные издали усики, и даже золотые вставные зубы были не желтыми, а именно рыжими. Дама непонятливо пожимала плечами, потом неторопливо встала. Встал и джентльмен, он пошел рядом с дамой, учтиво поддерживая ее одной рукой за локоть, а другой держа канделябр с завитушками, которым учтиво подсвечивал и так хорошо видную дорогу.

Они подошли к дрожащей в воздухе границе, отделяющей их столик от прохода…

— Сволочь! Гадюка! Убью! — голос джентльмена разнесся по всему залу. Впрочем, теперь он выглядел скорее старым вором, или еще кем-то, похожей профессии. Костюм превратился в неэлегантную рыжую кожаную куртку, цилиндр на голове — в косо сидящий картуз, на погрубевшем и покрывшемся шрамами лице вдруг отросла недельная щетина. Дама, впрочем тоже, пройдя через границу, претерпела метаморфозу, постарев и подурнев сразу лет на двадцать, и сменив вечернее платье на дырявые штаны и порванную рубаху. Неизменным во всей сцене остался лишь канделябр, но теперь седой не освещал им дорогу женщине, а крепко держа ее за руку, норовил шарахнуть этим канделябром по голове, но поскольку она уворачивалась, попал пока что лишь по плечу.

— Скотина! — продолжал орать он, вновь замахиваясь. — Десять на руках, она семь заказывает! Жаба!

Женщина визжала, и норовила попасть ногтями седому в глаза. У-у, скрытый маскировкой, вскочил и в три прыжка оказался с рядом с дерущимися, поднял обоих за шкирки, как щенят, и легко швырнул обратно к карточному столу. И вновь все изменилось — благородный джентльмен в цилиндре помог подняться оступившейся спутнице, и вежливо проводил ее к остальной компании, где вежливая беседа приняла общий характер.

— Извините. Привычка такая — не люблю, когда непорядок в заведении, — пояснил У-у свой поступок. — Тем более. что в этом.

— Да нет, это ты здорово проделал, — подбодрил его Андреа. — Здесь небось жалеют, что такого кадра потеряли.

— Почему потеряли? Они ко мне в «Инспектор» приходили, обратно звали. Только не пошел я. Люблю когда сам, и не люблю когда мною.

— Понятно! Слушай, а что это за завесы такие, после которых все меняется?

— «Хавань» солидное заведение. Что заказал, то получил. При этом другим не мешая. Это ведь прибыль! Например: у тебя в сюжете есть драка в ресторане. А у меня наоборот поторговаться с барыгой надо. А девушке свидание. Кому из них заведение угодить должно? Для пользы дела — всем. Вот и сделано так, чтобы в каждой зоне свой стиль восприятия был. Эти, что с картами, нас сейчас тоже видят как бы своими соседями, рваными и жадными. Хотя я сейчас и правда жадный. Устал говоримши столько, есть еще сильней хочу.

«Приятный парень. С Голди на плече бегать, решетки из бетона выколупывать он не устал. А говорить утомился… Откуда ж такой взялся, а?» Андреа с удовольствием бы погадал на эту тему еще, но тут подкатился официант с подносом.

Еды оказалось вполне достаточно, что по объему, что по количеству разновидностей. Официант скорее всего решил использовать прием, который — как специально вспомнил Андреа — в его краях называли «семь радостей», то есть всучить клиенту максимальное количество максимально дорогой еды. Правда, если эти семь радостей они пытались доставлять крутым, то потом у них с оплатой счета бывали проблемы.

На протяжении следующего получаса молчание за столом было уже не расслаблено-томным, а деловитым и целеустремленным. Давненько по-нормальному не евший Андреа — на целый раз давнее, чем Голди с Ану-инэн, сначала быстро запихивал в себя все подряд, потом начал приглядываться и выбирать, но работал челюстями по прежнему усердно. Официант по своему разумению притащил не четыре, а три прибора, видимо сочтя Ану-инэн вполне удовлетворенной однофазным током, и теперь, судя по звукам, девушки хлебали суп из одной тарелки, время от времени коротко переругиваясь из-за кусочков мяса, плавающих в нем. Андреа попытался отдать им часть своей порции, но Ану его предупредила, что с такими настроениями он снова под контроль попадет, это убедило, и в общем-то не огорчило — к тому времени, когда он понял что больше ничего съесть не сможет даже из-под палки, на тарелках осталось не так уж и много всего.

— Ну вот, поели, теперь можно и поспать! — прогнусила Голди, подражаю кому-то смутно знакомому.

— Прямо здесь спать будешь? — скептически заметила Ану, а У-у сообщил:

— Здесь спать нельзя, по крайней мере в этой зоне. А в другую переходить теперь поздно.

— Ну так давай гостиницу какую найдем, или еще что! Словом место спокойное. А то меня все эти хохмочки уже во как утомили! — не отступила от своего Голди. — Беготня эта, ящеры зубастые, а к приключениям тела еще и приключения духа вдобавок — это я про твои откровения, Анка. Думаешь, хлюпать перестала, так уже и наплевать на все?

— Да нет, нет, не кипятись. Слышь, голова, полтора уха! Чего ты там говорил насчет засекут, не засекут?

Из под стола раздался голос робота, который теперь говорил гораздо увереннее и четче, и лишь продолжающееся дребезжание рваного динамика портило его речь.

— Я говорил не про «засекут — да или нет», а «засекут раньше или позже?». Все кредиты, которые у нас тут ходят, имеют четкую маркировку, и на каждый ведется лог на пятьсот двенадцать позиций.

— Чего ведется? — не понял Андреа.

— Лог. История движения. В банке отмечаются все передвижения кредита, например: ты отобрал у меня, я получил от Дока, Доку заплатило управление полиции, полиция получила взятку от тебя… И так на полтысячи ходов назад. Конечно, кредитная масса довольно велика, и отслеживание конкретного номера — оно где-то лотерея, повезет — не повезет. Но от желания найти многое зависит тоже. Вот сейчас на вашей компашке сумма довольно крупная, и соответственно Док всеми силами повышает вероятность обнаружения, потому что процент затрат от общей потери все равно маленький.

— Ага. То есть ты намекаешь на то, что если мы деньги ему возвратим, то он и старания поуменьшит.

— Верно.

— А как это сделать?

— Для начала — расплатится здесь, и слинять побыстрому. Потом добраться до какого-нибудь банка, и провернуть дельце, начислив комиссионные за кнфеди… конефеди… Ик! Конефендицальнсть…

— Эй, эй, жестянка! — забеспокоилась Ану-инэн. — У тебя ж языка нет, заплетаться нечему!

— Ма-алоль чго у мня нет? Чо, тперь с классного питалова мине уж-же и не прота-ащиться? Ик! Мня щас лучше ва-аще не трогть.

И запнувшись на секунду, робот вдруг запел, все так же запинаясь и икая:

— А-адин Макрон… Друго-о-ой Волтрон… По кайфу дум… Пра-ахо-о-одит он!

Песня вдруг прервалась, и Ану облегченно произнесла:

— Фу. У-у, скажи, тут у вас потом паяльник можно будет добыть? А то я ему провода оторвала, потом обратно надо будет присобачить.

У-у успокоил:

— Наверно можно. Официант!

Гантелеобразный официант в мгновение ока материализовался перед столиком.

— Чего изволите-с?

— Счет пожалуйста. И прибавьте к нему сто грамм олова, канифоли по вкусу и паяльник, это завернете с собой.

Много часов спустя все четверо сидели на низкой длинной скамейке, установленной около большого зеленого куста в укромном уголке «Зимнего и прочих сезонов сада» — так называлось место, куда У-у привел своих спутников после «Хавани». Идти в гостиницу они не решились, и немного поколебавшись, У-у решил, что передохнуть можно и здесь. Расположившийся под высоким голубым куполом «Зимний и прочих сезонов сад» относился, как и ресторан, к многоплановым заведениям, но попроще — зоны для разных типов сюжетов здесь разделяли не иллюзорные границы, а просто веревочки, и вбитые в газоны колышки-указатели с табличками типа «Не заходить — дневные вампиры!» или «Экологическое бедствие — сюда».

У-у без колебаний перешагнул веревку «Загнивающий капитализм», и они оказались на замусоренных дорожках, где под каждым кустом лежали на земле оборванные и истощенные люди, накрывающиеся вместо одеял газетами, причем все газеты, несмотря на разнообразие шрифтов, размеров и стилей, назывались исключительно «Нью-Йорк Таймс». Мусор тоже оказался специфическим, и на девять десятых состоял из жестяных банок и треугольных бумажных пакетов с крупными буквами «Кока-Кола» на каждом.

Дальше все было делом техники. У-у рыкнул на пару бродяг, сгоняя их с лавки, и заявил, что спать здесь вполне можно, а он посторожит. На вопрос, а не хочет ли вздремнуть и он сам, мохнатый заявил, что период спячки у него прошел два года назад, и теперь наступит не раньше, чем через еще два года, а если сильно не уставать, то и позже.

Лучшего сторожа найти было вряд ли возможно, и девушки улеглись на лавку, оказавшуюся вполне удобной — многие поколения бездомных, ночевавших здесь, пролежали на ней вмятины по форме тела, а Андреа удовлетворился землей под кустом, и газетой.

Пока они спали, У-у пришлось четырежды отпихивать очередных безработных, которые норовили пристроиться рядом, и несчетное число раз отвечать отказами на предложения и домогательства многочисленных: наркодельцов с холодными глазами, проституток с несчастными глазами, сутенеров с масляными глазами, вербовщиков в Легион с глазами жестокими, журналистов с глазами честными, полицейских с глазами усталыми, а также перекупщиков органов, у которых были глаза всех видов — в коробочках для образцов.

Часов через шесть-семь проснулся Андреа, отлучился за куст, а когда вернулся, туда уже собирались и девушки — их разбудил У-у, причем делал он это очень вежливо — тряс каждую за плечо, а когда убеждался, что клиент проснулся, и может здраво отвечать на вопросы, участливо осведомлялся:

— Еще поспать хочешь?

На удивление, ни Ану-инэн, ни Голди в ответ мохнатому не нагрубили, а послушно поднялись, и кое-как приведя себя в порядок, уселись все на той же лавке держать совет.

— Для начала, — заметил Андреа, — не худо бы робота восстановить. Он пока что в основном дело советовал.

— Нет проблем! — воскликнула Голди, отобрала у Ану голову, еще сильнее отогнула сеточку, и ткнула внутрь паяльником — он оказался на батарейках, и поэтому обошлось без поисков розетки.

— Зеленый провод туда, красный сюда… А синий? Синий где же был? На черном, или на белом? Анка, ты зачем столько их оборвала?

— Сколько зацепила, столько и оборвала. Что, техник, не можешь разобраться?

— Тут трижды техник не разберется! Ай, ладно! Синий к черному прилажу, по крайней мере красиво будет.

Он вытащила паяльник, и дала голове легкий подзатыльник. Робот отозвался:

— О-о-ох. Давай, валяй, можешь молотком стукнуть, раз уж взялась. И так паршиво, а ты еще по башке стучишь… И чего вверх ногами-то перевернула?

— Нормально я тебя держу… А! Наверное провод не туда сунула!

Но исправить ошибку оказалось невозможно — батарейка в паяльнике села за полминуты работы, и пришлось просто голову перевернуть обрубком шеи вверх.

— И то лучше… — простонал робот. — Ах сволочи, ну и ерша же мне сотворили! Гнать нестабильную частоту без фильтра, да еще и пульсацию тока наложили… Убивать за такое полагается! Но штука забористая была, этого не отнять. Ох, ладно, вы на меня внимания не обращайте… Если только постоянка по дороге попадется, вольт на семь-восемь, дадите похмелится?

— Вот еще проблема. Робот с перепою. Блин, — констатировала Ану. — Похоже, что толку с него сейчас не будет.

Андреа, соглашаясь, кивнул, а потом наконец-то заговорил о том, о чем думал последнее время.

— Послушайте, дамы и…

Он вдруг сообразил, что принадлежность У-у к мужскому полу отнюдь не очевидна, однако по привычке закончил:

— И господа! До сих пор наши приключения так или иначе были вызваны какими-то внешними причинами. Грубо говоря, нас гонят — мы бежим. Честно говоря, это все больше и больше напоминает мне самые ранние мои Истории, когда я, хотя и считался крутым, вел себя примерно так же: действовал лишь тогда, когда вынуждали обстоятельства. Не могу сказать, что сейчас вспоминаю те времена с нежностью. С другой стороны, как тут верно высказывалась Ану-инэн, мы все равно ничего принципиально нового, от привычных нам сюжетов отличного изобразить все равно не сможем. А поскольку мы сейчас сами творцы своей истории, я предлагаю несколько изменить ее стиль: из беготни «от» превратить ее в беготню «за». И в качестве объекта охоты я предлагаю всю ту же странную команду — Наталия, Юлька, Киоси, кто там у них еще? Похоже, что они либо участвуют в каком-то сюжете гораздо высшего порядка, чем все наши вместе взятые, либо тоже, как и мы — сами взялись за создание своих судеб.