Человек с железного острова

– Слева, в рощице кучка, вокруг луга расползлись, еще отряд идет со стороны гор, будет здесь через минуты три. Ракетный станок в роще. Сейчас я кидаю люстру и ухожу – горючего в обрез. Вам лучше двинуться на юго-запад через болото и дальше по долине ручья, там чисто. Удачи! – и в небе вспыхивает маленькое солнце, действительно как люстра, роль абажура выполняет блестящий парашют-отражатель.

Итак – до болота надо перебежать через проплешину, на которую мы садились, а к ней уже ползет с пяток орков – вернее, ползли, да так и застыли под неожиданным светом. Упираю свой луч сначала в одну фигуру, выстрел, затем в другую – а остальные успевают скатиться в тень.

– Внимание, ребята, к болоту – бегом, имущества не кидаем, – а сам рву вперед, и неподогнанный как следует мешок колотит по спине.

А ракетчик у гоблинов – смелый парень! Попытался сшибить бомбу, но не попал, и огненная дуга рвется в темноте. Около болотца передышка, и пока группа собирается, я отгоняю смелого парня неточным, но частым огнем, с новой позиции хорошо виден и станок, и любой кто к нему приблизится. Мы уже хлюпаем по голень в грязи, когда свет наконец гаснет. С одного боку – ряска да осока, с другого тоже осока и пологий берег. Слышится натужное дыхание и бумажный шелест травы. Скоро грязь исчезает, и под уже порядком заледеневшими ногами – чистый песок, да и течение ощутимо – ручей.

– Из воды не вылезать, они могут нас по запаху учуять! – это Хао, хоть и против субординации, но по делу сказано. Теперь, когда погони нет, уже ощущается и неудобство мешка, и тяжесть винтовки, но еще с час приходится мутить воду под светом звезд, а основная забота – не попасть в яму, или еще какую-нибудь западню. Разведкой «дороги» занят Длинный, которому я с разгону и тыкаюсь в спину, когда он остановившись произносит:

– Дальше глубоко. Надо, наверное, вылезать.

– Да, пора. Эгей, команда сзади, все на сушу, передохнем. Март, ставь сразу сторожа.

На берегу сухо, все еще зеленая трава мягка и заманчива. Март надувает баллончик, ставит режим, и отпускает вверх, проводок дергается и раскачивается.

– Костер жечь не будем, – говорю, – лучше по брикету истратим.

Студент:

– Мы-то истратим, да ведь не у всех в костюме грелка есть.

– Не понял.

– Я говорю, Ингельсу наше топливо не в помощь!

– Кому? – оборачиваюсь – тьфу, ты пропасть, как же я не досмотрел!

Ингельс сидит во фривольной позе, выжимает свои культурного покроя штаны. Ноги наверное синие, да в темноте не видно. Не успел, значит.

– Хорошо, Студент, Эсте – давайте за дровами, да все кроме Марта поищите, кто что найдет.

Народ расходится, а я продолжаю речь:

– Ну и что с тобой делать, милый? Пустим-ка мы тебя поутру на все четыре стороны, и дело с концом. Идет?

– Значит, ты хочешь меня убить? Не своими, так орковскими руками.

– Ну зачем же так. Не все же гоблины вокруг.

– Хорошо, только последняя просьба. Дайте мне с собой хоть какое-нибудь оружие, чтобы погиб в равном бою.

– Да, ну и жизнь у вас тут, если в мирное время, на свободной земле шаг ступить боишься. Ладно уж, если так страшно – оставайся с нами.

– Нет, ты сказал – и я уйду.

– Твое дело, – и на том порешили.

С дровами плохо. Эсте притащил с корнем выдранный колючий куст, Длинный наломал где-то веток – и все. Костерчик, конечно, жиденький, но хоть что-то. В округе все спокойно, хотя и не чисто. Сторож показывает небольшой фон, но это ничего – меня беспокоят только орки. Ингельс уже дремлет у огонька, да вообще надо передохнуть до рассвета. Оставляю вахту – Студента с Хао, за то что дров мало принесли первыми стоять будут, а остальные кто как может располагаются вокруг огня и на этом все, будит меня уже Март, а рядом Эсте угольки ворошит, и дымок от них смешивается с туманом, белым и легким – даже удивительно, как это через него нельзя разглядеть что-нибудь дальше, чем в десяти шагах. Холодно, светло.

– Все спокойно, – это Март. – Полчаса назад в километре пробежали два орка, и все, тишина.

– Прекрасно, давай поднимай ребят. А где Ингельс, я его что-то не вижу?

– Ушел, взял мой нож и ушел. А что, ты сам так решил, так что ничего.

– А, хрен с ним. Еще я буду заботится о том, кто в меня камни кидал пару дней назад.

Проснувшиеся охая тянутся к костру, но от него тепла не больше чем от свечки.

– Давай-ка поедим, и вперед как можно быстрее, – народ и сам догадался, я тоже тащу из мешка небольшую банку, и повернув донышко кладу в карман, выжидаю минуту, а затем уже сидя на рюкзаке как на троне вскрываю консерву. От горячей жижи поднимается пар, но ради быстроты я даже не жду, пока подостынет. Ребята тоже управляются быстро и складывают банки в кучу, а Эсте кидает спичку. Под змеиное шипение превращающейся в зеленоватую пыль свалки мы покидаем поляну, растянувшись цепочкой метров на двадцать. Судя по снимкам где-то здесь должен быть кусочек старой дороги, без начала и без конца – вот к нему-то и лежит сейчас наш путь, а по этой дороге идти будет проще, не то что сейчас: то густые кусты, то каменистые склончики, то овраги с темными озерцами на дне. К этим озерцам Хао приближаться настойчиво не посоветовал, да и сторож тоже – отнюдь не на нуле, а около каждого второго оврага начинает фиолетовой лампочкой мигать. Куда спокойней по бугоркам, да по горбылям глиняным карабкаться. Солнце уже вышло на небо, и туман разогнало, играет радужинками в камнях, на пожелтелых стеблях, скрашивает спокойным светом мрачную угловатость елей и сосен, просеивается через решетку еще не опавших листьев. Я на ходу беседую со всеми кому не лень – конкретно с Эсте и Хао Шэном по поводу ночных событий. Общее мнение склоняется к тому, что это была случайность. Шел себе боевой отряд, увидел садящийся самолет, ну и решил встретить, как подобает. Причем на серьезное дело шли херутовцы, раз ракеты тащили, они это оружие применяют крайне редко – всего раза четыре и было за всю историю (если конечно, король нам и здесь не врал). Продвигаемся мы все же крайне медленно, несмотря на то, что сил уходит неимоверное количество, и к дороге выбираемся лишь к полудню. Первым просветы замечает Длинный, и машет рукой остальным. Уже тихо, спокойно и осторожно мы подбираемся к последним стволам – сторож сторожем, а береженого бог бережет. Дорога ничего особенного собой не представляет – просека, чуть-чуть подсыпанная подушка, а на ней остатки мостовой – посеревшие от времени плиты, поближе к обочине замшелые… Сквозь стыки пробиваются тщедушные деревца – не то, чтобы молодые очень, а просто уродцы, и травка тоже здесь не ахти. Хао поясняет:

– Древняя дорога очень, если на ней уже что-то расти может.

– А кто строил?

– Эльфы, пожалуй, больше некому.

– А из щепкачей если взять кого?

– Нет, щепкачи они на то и есть, что ничего серьезного не оставили, слишком короткая судьба у них была. Да и сильным дороги ни к чему.

– Ладно, двинулись, теперь дело быстрей пойдет, – и мы выходим на дорогу. До чего же приятно топать по твердой и сравнительно ровной мостовой, которая правда виляет из стороны в сторону, обходя скалу, холмики и болотца.

Солнце светит, воздух чуть прохладный и прозрачный, неприятности позади, ну и настроение естественно, под стать. Студент шлем вообще снял, шагает себе, песенку поет, да и у остальных кольчуги расстегнуты, надворотники сняты словно на прогулке. Пока мешать не буду, пусть поотдохнут, а самому надо бы повнимательней. Вон поворот, а что за поворотом? Эсте вытаскивает на ходу нужный кусок карты, и я разглядываю маленький кривуль – это он и есть. И торчит на этой кривульке маленькое пятнышко, отмеченное как «возможно обитаемый объект». Пусть так, сейчас мы немножко возьмем себя в руки и попробуем там не задержаться. Я вспоминаю уроки Чисимета и Анлен, представляю в строгом порядке четыре образа, и говорю три слова. И в тот же момент шестеро уртазов приобретают шесть теневых образов белых урхов. Сидящая на ветке сорока яростно вскрикивает и кидается прочь, зелень вокруг явственно меркнет, а сторож дает такой сигнал, что я и сам рефлекторно хватаюсь за пистолет. О ребятах и говорить нечего. Это не паника, но и не реакция которую хотелось бы видеть. Студент одной рукой шлем нахлобучивает, другой винтовку выводит в боевое положение, хорошо бы третий фиксатор снять, да где ж ее возьмешь, третью руку-то! Хао с Длинным очень грамотно спина к спине встали, и забрала поопускали, да вот беда, защемился между ними Эсте, он как третий лишний пришелся. Даже Март, крутанувшись, оступился и чуть не подставил брюхо возможной стреле. Отбой, и я снимаю маскарад, Хао подчищает. Но не особо успешно. Теперь еще с полчаса от нас гоблинами разить будет, вот и сторож пищать не прекращает. Все сконфужены, комментариев не надо. Студент пристегивает шапку, Эсте ушибленной рукой трясет, а Март просто головой качает – ай-ай-ай, надо же так опростоволосится. – Впереди, – говорю, – объект… в общем, если по человечески, возможно нас встретят, кто – не знаю. Никаких превентивных акций, слышите? Итак наследили. Ну вот, теперь пошли, и давайте-ка посерьезней. Поворот плавно открывает панораму длинного, чистого озерца, уютно расположившегося вдоль дороги. На берегу чуть в стороне стоит странного вида строение – изба – не изба, сарай – не сарай, а что-то наспех сколоченное и почерневшей соломой крытое, двумя маленькими окошками уставившееся на нас довольно-таки недружелюбно. А на коньке крыши сорока сидит, башкой вертит. Март замечает: – Что-то уж больно сильный фон. Наш остаточный таким быть не должен. Хао начинает было оправдываться – мол, чистил как надо, но давится на полуслове – из-за сарайки выходит до жути безобразный орк-снага, одет в драные латанные тряпки, зато ятаганом медным блестит, как зеркалом. Изламываясь на своих кривых ногах он живенько приближается и ведет такую речь:

– Во, добрались, а мы-то уж ждали-ждали. Да сгинет проклятое солнце, как я его ненавижу, а вот все же вышел встретить вас. Ну так пойдемте же скорее, поговорим обо всем в уютном уголке, а не здесь… Последние слова тонут в шипении и сипе. Никто инициативы не проявляет, хотя вот тут-то и должен был по идее сработать рефлекс – пушки в руки и вперед. Но ребята глядя на мою бездеятельность тоже стоят истуканами, а я быстренько решаю как быть, и решив, выдаю ирчисленгом:

– Ну давай туда, если так. Нам-то солнце не помеха, не то что вашей братии.

Кривоногий разворачивается и ведет к сараю, бормоча под нос:

– Конечно, исконному племени теперь трудновато, но мы себя еще не раз покажем, уж если сумели выжить, значит чего-то стоим. Бормочет и поглядывает искоса – как мол, слышу я, али нет?

Хао:

– Алек, он нас принимает за новую породу урук-хай, это ясно со всех сторон. У него картинка примитивнейшая, сейчас, сейчас… – ага, он ждет от нас приказов и вообще руководства. Боится и жалеет, что приходится иметь дело. На другом декодере я бы вообще дословно взял.

Я:

– Внимание всем! Играем роль. Меньше слов, меньше жестов – и как можно быстрее надо развязаться, но без шума.

Скрипит дверь и мы заходим в вонючую темноту сарайки – окошки-то оказываются забитыми изнутри.

В середине горит небольшой костерчик, над ним на цепи до пушистости закопченный котел, в котором парит какое-то варево.

Вокруг рядком-кружочком сидит с полтора десятка таких же худосочных орков, а у стены свалены копья, круглые щиты и еще какая-то амуниция. Душно и противно. Кривоногий суетится, подтаскивая нам какие-то обрубки-чурбаки, И успокаивается лишь тогда, когда последний из нас усажен у огня, а остальные взирают на нас довольно-таки безучастно.

– Так, значит, докладываю, – кривоногий со свистом втягивает в себя воздух и продолжает:

– Наш боевой отряд готов к работе. Бойцов семнадцать, все местные, округу знают, как свои пять пальцев.

Голос с места:

– А у тебя-то их сколько?

– А ты молчи, когда я разговариваю. Сколько их – мое дело.

Март внушительно рыкает:

– Э, быдло, молчать!

Студент умело хрипит:

– А что сделать успели, пока нас ждали?

Хао: «Сейчас он будет врать, как только с мыслями соберется.»

Вранье выглядит так:

– Много успели. Место, где на людей засада будет, вдоль и поперек облазили. И себе местечко нашли неплохое, так что всякий, кто туда пойдет, обратно не вернется.

Хао: «Туда – это значит к западу. А сейчас он вспоминает тот район, который якобы разведал.» Я: «Прекрати, на твои шепчущие губы все уже глядят.», а Хао отвечает с усмешкой: «Ничего, они просто гадают, что это такого я жую, но ладно, потом все остальное выскажу.»

Кривоногий снова пускается в разговор. Жалуется, что оружие плохое, и вообще трудно жить, а затем вопрошает:

– А главные силы подошли?

– Подходят.

– А-а. Вот что, всем я все порассказал, так что не стоит больше и беспокоится. Мы народ ушлый, свое дело знаем, так что все в лучшем виде будет. А вы чем быстрей вернетесь, тем приятней будет и вам, и главному вашему, уж не знаю как его звать, да и не положено мне знать-то.

Я и без Шэновских подсказок смекаю что к чему, и соглашаюсь:

– Ну, если тут все в порядке, то (пауза, отрыжка) можно и назад. Только если что, ой, пеняй на себя, и вся кодла тут – слыхали?!

Молчание, я поворачиваюсь прямо на чурбаке, а уж затем встаю и к выходу иду, и все наши следом. Как же приятно дохнуть нормального воздуха после гоблинского притона! Впрочем слишком демонстрировать радость по этому поводу не стоит, хотя вряд ли в сарае охотники вслед глядеть найдутся. В сарае нет, а вдруг где-нибудь еще есть?

Хао наконец получил возможность поделиться впечатлением:

– Значит, так. Засада, о которой упоминал этот недобиток – на нас, это точно. К месту ее устройства движется основная сила, а эти должны заниматься изоляцией места действий. Нас приняли за разведку этой самой основной группы. В здешних краях никто еще и понятия не имеет, что есть земной человек, провинция! Нашу экипировку как должно восприняли.

– Так. А при высадке мы случайно не с этой самой ли главной силой столкнулись?

– Скорее всего да. – Хао на секунду замолкает, а потом сам же с собой начинает спорить:

– Но что-то уж слишком – для пятерых человек такой отряд навстречу высылать. Какое дело до нас Херуту?

– Видимо немалое, если этакая интрига заваривается.

– Может и документ – липа?

– Посмотрим.

– Как бы без смотрелки не остаться…

Так вот и беседуем, сначала по селекторам, а потом и в голос, без помощи электроники, что само по себе все же приятнее, хотя тема и невеселая. Время идет своим чередом, и к вечеру безо всяких происшествий мы одолеваем чуть ли не две трети пути. Пронзительная синева предночного неба уже переходит в черноту, когда наконец подворачивается годный для ночлега ельничек – в меру плотный, чтобы и залезть можно было не шибко корябаясь, но и от глаз случайных прикрыться. О костре конечно речи нет, и поэтому приходится включать терморегуляцию кольчуги, и в таком вот тепле и уюте мы и укладываемся спать, так сказать как зайки серые под зелеными шатрами. У меня под одним боком корень, под другим камень, и вообще земля неровная здесь, но пошебуршившись, и раздавив с десяток маслят, все же умащиваюсь, и все. Спокойной ночи. Спокойствия хватает часов до четырех, а точнее посмотреть в голову не приходит. Подымает сигнал сторожа – опять орки не меньше сотни числом, движутся прямо на нас. Вот напасть! Хао на пару с Мартом быстро щупают обстановку и Март недовольно бурчит:

– Эта толпа своей дорогой идет, мы ей как-то незачем. Угораздило же прямо на дороге оказаться!

Ворчи, не ворчи, а уходить надо, хотя…

– Хао! Ты можешь нас прикрыть?

– Ну если специально искать не будут, то смогу.

– Да уж не будут, это точно – Марту смерть как не хочется покидать належенное местечко, и я распоряжаюсь:

– Тогда делай, Хао. Пропустим этот сброд, да и дело с концом.

Наш работяга берется выполнять команду, а Март занят опусканием и сворачиванием сторожа. Значит помогать Шэну надо мне, приходиться попотеть. По ходу дела кстати мы убиваем и двух давно уже тут вертевшихся трупоедов, до которых раньше руки не дошли, и их тени рассеиваются в общем мраке. На все уходит полчаса, а еще через минут пятнадцать с треском ломятся молоденькие березки, и на поляну перед ельником выступают первые орки. Их всего пятеро, видимо разведка, и надо сказать разведка хреновая. Идут совершенно по сторонам не глядя, хотя света вылезшей наконец-то луны хватает с лихвой. Вот передний останавливается и заявляет:

– Здесь отдохнем, я устал.

– Да уж, поплутали по оврагам. Зато теперь, как по мостовой пойдем, так и веселей будет.

– Угу. А Сарр бы не разрешил. Хорошо, что его уртазы прибили.

– Нет, не хорошо. Сарр знал главное слово, а теперь его знает только Рахт Иль. Его убьют, так и никто знать не будет.

– Ну и что? По мне, так никому никого отдавать не надо. Сами уртазов словим, сами же и сделаем.

– А ты меньше думай, что по тебе, а что нет. Сказано передать тому, кто слово скажет, значит так делать и надо. А еще раз такого наговоришь, я тебе законы Херута припомню. Все, пошли.

Тот, который говорил, видимо старший, поднимается, за ним остальной состав, и они удаляются в сторону дороги – через несколько минут слышны радостные звуки – обнаружили таки долгожданную мостовую. А через поляну уже сыпет основная масса: хорошо откормленные урхи запакованы в ладные кожаные доспехи, мечи поблескивают в сетчатых ножнах. В середине топает десяток рабов с отрубленными руками, на которых навьючены два ракетных станка и несколько ящиков, всего снарядов на двадцать. Длинный тихонечко пересчитывает, и последнему вояке, шагающему с коротким копьем наперевес, достается сто тридцать первый номер. Да, это сила, и тот, кто послал ее устраивать нам засаду, мог надеяться на успех. С такой ордой справиться трудновато.

– Март, ты портрет снимал?

– Да. Теперь их от сторожа никакая маскировка не спасет.

Конечно, дело будет не только в стороже, но и в самом Марте или Хао, но я не поправляю. Студент:

– Вы как хотите, а опять спать буду. Мне такие парад-алле задаром не нужны.

Он прав, и чуть добавив тепла, я тоже отпускаю тормоза, и проваливаюсь в сон. Утро начинается мелким дождичком, неизвестно откуда берущимся с почти что ясного неба. Завтрак, и параллельно обмен мнениями о ночной встрече. Студент, к примеру, настроен оптимистично.

– Мы эту засаду обманем, спору нет – уверяет он. – Просто придется лишний раз побродить по неудобным местам.

Длинный не верит, и вообще считает, что если засада, значит и вся история с картой подстроена. А Марта беспокоит не это:

– Кому-то нас должны были передать, пароль какой-то… Не надо соваться, а надо бы разобраться. И поскольку копать начинать надо явно не отсюда, то мое мнение – уходить.

Я прикидываю и так, и этак, и наконец решаю:

– Уйти всегда успеем, тем более, что сторож откалиброван, и засад можно не бояться. Копать, как ты Март изволил выразиться, начнем все же отсюда. И еще – по дороге нам теперь ходу нет. Ничего не поделаешь, будем барахтаться, не так уж и много осталось.

Ребята особой радости не проявляют, да и я довольно тоскливо предвкушаю предстоящий путь. И точно – выматывает эта местность здорово. Ближе к предгорьям начинаются каменные россыпи – валуны размером с лошадиную голову и больше.

По ним с опаской ходить надо, спотыкаться в таких местах не рекомендуется, а ведь валуны и мокрые еще! Так продолжается довольно долго, чуть ли не до полудня, потом снова земля – поровнее все же, да и роднее как-то, но Хао останавливается не для того, чтобы радость выразить.

– Дым! – говорит он, и Длинный подтверждает:

– Да, тянет дымком.

Я спрашиваю:

– Март, что сторож?

– Никого в радиусе. А следов много, и он не берет, перегрузка.

– Ладно, двигаемся дальше, только сторож сторожем, а сами тоже смотрите!

– Само собой, начальник! – Студент завершает обмен мнениями.

С каждым шагом запах все явственней, и несет его со стороны дороги, и это мне не нравится. Наконец, с вершины одного из холмиков удается засечь место, откуда поднимаются слабые струйки, Эсте берет направление, и мы снова подходим к старой мостовой. Картина такая: на небольшой полянке, на обочине, следы жестокого побоища. То есть даже не следы, а… Тут не надо быть следопытом, чтобы понять, что к чему. Пешая сотня пограничного войска остановилась на ночлег, и ее врасплох застали орки. Караул подал сигнал, да поздновато, и схватка была короткой и безнадежной. Гоблинских трупов около трех десятков, но и Арагорнова сотня побита вся. Побита и ободрана, не полностью до нитки, но самое лучшее оружие и одежду победители забрать не поленились – орки всегда орки. Наша команда подходит поближе и останавливается, мне не по себе, да и ребятам тоже. А вот Длинный наоборот, даже заинтересовался. Ходит, осматривается, то наклонится, то обернется. Наконец рукой замахал, нас зовет. Лежит перед ним на земле один из войска, этакой тряпичной куклой, но Длинный уверяет, что его можно поднять:

– Этого просто оглушили, вытащим подальше, а там я попробую его в себя привести.

Несут Эсте с Хао, а Студент сзади, головой мотает – не привык к таким видам.

– Э, Студент, ты что, в первый раз такое видишь?

– Да. На базе я работал с захребетниками, там такого не бывает.

– Значит привыкай теперь. Это тебе не Озерный край, это Средние земли. Хотя конечно, лучше бы в подобные истории не влезать.

Итак, пока Длинный на пару с Мартом хлопочут над пациентом, я опять пытаюсь через деревья взглянуть на место побоища, но его уже не видно, специально вот не собирались, а довольно далеко отошли, уж очень неприятное соседство получилось бы.

– Март, а Март!

– М-м-м?

– Что ты скажешь, откуда здесь отряд пограничного войска?

Март распрямляется, делает шаг от тела, и уверено говорит:

– Это не простой отряд, и похоже что это даже не пограничное войско. У объединенного королевства как заведено? В любом войске каждый отряд имеет знак, и этот знак носит каждый. Здесь же я ни у кого знаков не видал.

– Ладно – говорю – сейчас все выясним, а то надоели эти загадки уже. Длинный, как у тебя дела? – дела оказывается неважные. В чем дело, неясно, но в сознание привести этого бедолагу не получатся, зря только тащили. Но зато у него кое-что нашлось – и Длинный подает мне залитый липкой смолой конверт.

– На тело прилеплено было. Хорошо, что не в панцире оно было, а то все, с концами.

Хао:

– Надо бы уходить отсюда, а то мало что на мертвечину потянется.

– А этого, оставим что ли? – Студенту интересно. Март недоуменно отвечает:

– Ну не с собой же тащить?

– Так он же еще живой! На верную погибель бросим то есть?

– Высокие чувства взыграли? – голос Марта уже не недоуменный, а язвительный и поучающий:

– А знаешь как серьезные дела из-за таких вот эмоций проваливаются? Между прочим здесь, на моих глазах бывало!

– А ты бы так лежал?!

– Пока вот не лежал. А как лягу, тогда видно будет.

Я прекращаю спор, и сочиняю как бы соломоново решение:

– Хао! Сделай-ка ему портретик поотвратнее, сроком дней на пять, чтобы не сожрали. Студент, Март, оттащите мужика вон под корягу, и листьями присыпьте. Длинный, вкати ему дозу сам сообразишь чего. Ежели оклемается – его счастье, а если нет, значит судьба.

Так и оставили нашего неслучившегося «языка». Он-то лежит, а нам приходится три часа выправлять свой маршрут, и до намеченного места ночевки – заросшего темным ельником холма (хороший холм, чистый и сухой) – добираемся поздно вечером вместо намеченного «засветло». Небо очистилось еще днем, и теперь в редких просветах между ветками мерцают одинокие звезды. После ужина, при зажженной «свечке» начинается изучение письма. Пакет от смолы тяжелый и липкий – можно на тело прилепить и нести без всяких карманов. Хао после долгих принюхиваний и серии жестов (после одного из них от письма брызгают в стороны синеватые огоньки) дает добро, и я тяну за рыжую нитку, за сургучовый шарик на ее конце. Лист плотной бумаги, белой и гладкой. Написано на всеобщем, причем на упрощенном его варианте, который обычно используется как разговорный жаргон. Содержание малоприятное, тон приказной.

«После передачи уртазов и их вещей уничтожить боевой отряд «Сарр», используя то, что после обмена паролями гоблины не будут ожидать ваших ударов. После этого отвести пленных в ту же деревню и там вскрыть желтый пакет.»

Подпись, печать, все как полагается.

– Ну вот, разобрались мы наконец, что к чему.

Эсте поддакивает:

– Ясна картина…

Март:

– А может объясните неразумному? Мне-то понятно далеко не все.

– Изволь: налицо заранее готовая операция. Орки из засады берут нас, чтобы отдать тому, кто назовет пароль. Этот же спецотряд, то есть кто-то из него, пароль называет, нас берет, а затем в легкую режет орков, такой подлости не ожидающих. Затем ведет в деревню, где…

Словом, смотри желтый пакет, которого у нас нет.

– Нет, это я понял, другое: выходит, и гоблины, и эти, спецовцы, из одной кормушки хлебают, в одной упряжке топчутся?

– Ну а может быть, просто пароль заранее известен?

– Может.

– Погоди, так ведь получается, что архив – приманка, и ее нам через Худышку заранее кинули?

– Или же его вскрыли.

– Да, или вскрыли, или спалили – прямо стихи, только не нравится мне поэма эта.

Студент ставит вопрос ребром:

– Так может вообще не стоит лезть?

Хао отвечает ласково:

– Стоит. В этом планчике уже есть неувязка – орки пошли по другой дороге, и побили этих, что с пакетами всех цветов радуги. И, я уверен, из-за этого поломалось еще очень многое, что пока неизвестно нам. И в такую-то дыру не влезть?

Я мыслю: орков меньше, да и их обойти, или пощелкать нам не проблема после ночной встречи. Опасность одна – отрядовцев должен кто-то встречать в деревне. Деревня здесь одна, все вертится вокруг нее. Если бы у нас была пара комплектов «сеть», то накрыть деревушку не составило бы труда, да только чего нет, того нет. А знать, что и кто там надо, ой, надо! Ладно, знать будем, хотя… нет, все, решено.

– Внимание, слушайте все! Завтра с утра Эсте, Хао, Длинный и Март возьмут оборудование и будут заниматься главной целью. Эсте, ты за главного будешь. А мы со Студентом постараемся разобраться, что твориться в деревне, и если будет что-нибудь, так сказать, интересное, то сообщим, а то и повлиять на ход событий сумеем. Если все будет хорошо, вы как работу закончите, сообщите нам и договоримся, где встретиться. Вопросы, мысли?

Студент:

– А много ли с меня проку будет? Взял бы Хао, или Длинного хотя бы.

– Они будут работать с передатчиком, ты умеешь? И вообще, твоя задача – контакты, вот ими и займешься, правда, на дистанции. Еще?

Март:

– Что вы возьмете? Сторож нам нужней здесь, а дешифратор диапазонов из копировщика не вынуть.

– Возьмем тестер – да-да. Я знаю, как заставить его работать на дальность. Ты небось и не знал, что его можно не только для самопортретировки использовать?

– Не встречался с таким вариантом.

Хао:

– Ты конечно прав. Но значит, тебе придется выходить уже сейчас.

– Нет, я думаю, что если к деревне подойду позже, чем вы начнете проход через оцепление, ничего страшного не будет. И поэтому сейчас – спим, а завтра придется подниматься до солнца. Март, сейчас проверь канал со спутником.

Канал есть, висит наш спутничек в своей точке, никуда деваться не собирается, и работает как часики, не то что первый – такая буча была, когда в нем системы одна за другой дохнуть начали. Как раз тогда и пошли все мои героические истории, как сейчас помню – и бегемотика своего семиместного, и всех в нем тогда сидел, глядя по стеклоблокам. А кто сейчас где?! Серчо пропал с бербазы, и если нам не врут, искать его надо у порченых эльфов. Пьеро погиб в старом Союзе, куда его занесло так же, как тех ребят, что мы вытаскивали. Сергей на Земле, и Дрон там же, Знахаря еще вместе хоронили, а Керита и похоронить наверное не успели. А Чисимет – я даже не представляю, где он и что он, хотя с ним было бы очень неплохо повстречаться. Да и с Анлен…

Так, в воспоминаниях и засыпаю, а поднимает меня Студент – пора значит, еще темно, но утро уже угадывается. Никого больше будить не стоит, и поэтому я тихонько отбираю, то что понадобится, а Студент еду готовит. Всего на сборы уходит около получаса, и когда мы покидаем спящий лагерь, на востоке уже светится желтоватая полоса. Где-то часов в девять происходит короткий разговор с Эсте, они еще не видели ни одной засечки, и движутся к цели медленно и осторожно. А нам со Студентом каково? Тестер-то у нас не бог весть какой чуткий прибор, так что все больше приходится работать глазами и ушами, и когда в полдень мы выбираемся к деревне, усталость уже чувствуется. Населенный пункт выглядит так: на очередном склоне выжжена большая проплешина, и на без всякого порядка рассыпаны десятка три ладных, крепких домиков. Между ними петляет разбитая дорога, идущая вдоль по склону, людей на ней не видно, и вообще никакого движения в деревушке не наблюдается, пусто.

Всю эту картину мы со Студентом наблюдаем с противоположного ската, а между нами – лощина с ручейком на дне.

– Ну что? – он спрашивает, и я нехотя отвечаю:

– Надо идти ближе, так ничего не ясно.

Сказано – сделано, и приходится ломиться через ивняк в ручье, а затем срочно убегать от сонного хват-дерева, которое сначала опознал Студент, а потом уже и тестер что-то там вякнул. Новое наше место теперь кусты у дороги, невдалеке от ее выхода на открытое пространство. Та же самая тишина и безлюдность, и никакой дополнительной ясности. Студент:

– М-да, информации прибавилось.