По замыслу командующего флотилией десант будем высаживать двумя отрядами. Первый в составе усиленной роты - в селении Ялта. Командовать им будет лейтенант К. Ф. Ольшанский, отлично проявивший себя под Таганрогом. Командиром высадки пойдет начальник отдела боевой подготовки Кириллов.
      Слово "Ялта" у всех связывается с знаменитым крымским курортом. А здесь, на Азовье, это крохотный рыбацкий поселок. Разведчики Бархоткина окрестили его Ялточкой. Так и докладывали: "Берег у Ялточки охраняется слабо, правда, заминирован и перегорожен проволокой, но подходы удобны".
      Вдоль берега пролегает шоссе, которым пользуются гитлеровцы, а дальше - целый узел дорог. Перехватим их - лишим противника возможности маневрировать резервами. Оседлав дороги, Ольшанский займется подготовкой района высадки второго отряда десанта. Тот будет более многочисленный, возглавит его командир 384-го батальона морской пехоты капитан Ф. Е. Котанов. Высадится он восточнее, в Мелекино. Задача его - ударом с запада захватить Мариупольский порт.
      Спешно производим расчеты, оформляем документацию, инструктируем командиров кораблей и десантников.
      Сигнал из штаба армии о высадке десанта поступил 7 сентября. Сажаем на корабли отряд Ольшанского. Море неспокойное. Для речных катеров погода тяжелая.
      Но Кириллов заверил:
      - Дойдем!
      Уже миновав траверз Мариуполя, корабли обнаружили вражеский конвой три БДБ и столько же сторожевых катеров. В густеющих сумерках гитлеровцы не заметили наших кораблей, во всяком случае, огня не открывали. Помня о своей задаче, Кириллов сообщил о конвое в штаб, а сам отвернул мористее, чтобы не ввязываться в бой. Не доходя до Ялты, корабли повернули к берегу, развернулись строем фронта и, удерживаясь на месте машинами, начали высадку. Десантники, подняв над головой оружие, прыгали в пенный прибой и вместе с волной выскакивали на сушу.
      Завершив высадку, Кириллов сразу же отвел корабли, чтобы их не выбросило на берег. Вскоре они взяли курс в базу. В районе высадки остался один катер. Он ловил сигналы маломощной переносной рации Ольшанского и передавал их на наш штабной радиоузел. Система ретрансляции повышала надежность связи, и мы постоянно ее использовали.
      Как доложил Ольшанский, отряд успешно преодолел минные и проволочные заграждения. И только тогда гитлеровцы начали стрельбу. Выстрелами ПТР и гранатами десантники уничтожили вражеские огневые точки, в том числе врытый в землю танк.
      Ольшанский повел отряд к узлу дорог - селению Мангуш, а взвод разведчиков младшего лейтенанта П. Р. Криулина послал по прибрежной дороге к Мелекино. По пути взвод разгромил вражеский обоз с боеприпасами. Ольшанский доносил, что пленные, присланные Криулиным, показывают: в Ялте находится три тысячи солдат, их много и в других прибрежных селах, чего раньше не наблюдалось. Значит, враг подтягивает силы к фронту. Уже ради того, чтобы эти войска подольше топтались здесь, на берегу, стоило высаживать десант!
      Неподалеку от Мелекино бойцы Криулина столкнулись с гитлеровцами. Их было больше роты. Меняя позиции, взвод отвлекал противника от берега. Фашисты несли урон, но и разведчиков оставалось все меньше. А отряда Котанова все еще не было.
      Что же произошло со вторым отрядом десанта? Он вышел из Ейска всего на час позже отряда Ольшанского. Но за это короткое время ветер еще более усилился. У намеченного места высадки образовался такой накат, что подойти к берегу было невозможно. К тому же противник обнаружил десантные корабли. Огнем с берега ранило капитана Котанова. Чтобы предотвратить неоправданные потери, командующий отменил высадку.
      Тем временем отряд Ольшанского вышел к Мангушу, разгромил вражеский гарнизон и повернул к Мариуполю, уничтожая разрозненные группы гитлеровцев и нарушая линии связи. В стане врага возникла паника. Лишь на высоте западнее Мариуполя противник оказал сопротивление. Здесь роту десантников окружил батальон с артиллерией и минометами. Моряки отбивались целый день. На выручку им вылетали наши самолеты. Вообще авиаторы флотилии в тот день много поработали. Вместе с кораблями они наносили удары по вражеским судам, пытавшимся перевозить войска, по гарнизонам и портам.
      Моряки Ольшанского сражались самоотверженно, но силы их таяли. Убедившись, что положение критическое, лейтенант решился на крайний шаг: в наступившей темноте приказал нащупать лазейки во вражеских позициях и выходить через них из окружения отдельными группами. Командиру каждой группы он назвал место сбора на юго-западной окраине Мариуполя. Морские пехотинцы, хотя и с потерями, вырвались из западни.
      Мы думали, кого послать вместо раненого Котанова. Выбор пал на капитан-лейтенанта В. Э. Немченко, командира стрелковой роты того же 384-го батальона. Офицер, много раз уже испытанный огнем, воевал в Севастополе и Новороссийске. Утром 9 сентября С. Г. Горшков вызвал его на ФКП. Разговор происходил в присутствии меня, Бархоткина и Кириллова.
      - Товарищ капитан-лейтенант, - сказал контр-адмирал, - вы назначаетесь командиром тактического десанта. На вас возлагается захват Мариупольского порта - главной базы фашистского флота на Азовском море, а также содействие войскам, прорывающим вражеский рубеж на реке Кальмиус. Действуйте решительно и находчиво. Держите связь с нами. Попробуем прислать вам пополнение, когда займете Песчаное.
      Бархоткин ознакомил капитан-лейтенанта с последними разведывательными данными.
      Командиром высадки шел опять Кириллов. Высаживать десант решено в Мелекино.
      - Что с Ольшанским? - спросил Немченко.
      Они давние сослуживцы, еще по Севастополю. И мы понимали, что капитан-лейтенант интересуется не только помощью, на которую мог рассчитывать во вражеском тылу, но и судьбой друга. Ольшанский же в это время вел тяжелый бой недалеко от берега.
      Вечером командующий проследил за посадкой десанта на корабли, пожелал морским пехотинцам и морякам экипажей боевого успеха. Под началом Кириллова собралась внушительная армада - бронекатера, малые охотники, тральщики. Мы стояли на причале, пока последний корабль не исчез в темноте.
      Кириллов выслал вперед группу прикрытия - три бронекатера, один из них с ракетной установкой. В 22 часа 20 минут южнее косы Белосарайской они обнаружили четыре быстроходных десантных баржи. Старший лейтенант В. С. Кравцов залпом "катюши" потопил одну из них, остальные ретировались. Мы давно заметили: гитлеровцы боятся наших "катюш" как черт ладана.
      Подробности о действиях десанта мне поведал сам Виктор Эммануилович Немченко. С ним мы не раз беседовали после войны. Ныне он живет и работает в Керчи.
      - Качало нас страшно, - рассказывал Немченко. - Подошли мы к Мелекино. Из-за облаков проглянула луна. Видим: громадные волны набегают на берег. Кириллов - мы с ним находились на мостике охотника - говорит: "В такой шторм высаживаться - только людей и корабли гробить". А я ему: "Давайте поищем, может, найдем уголок поспокойнее". Идем вдоль берега. И тут увидели узкую полоску земли, выдвинувшуюся в море. "Коса Бирючая", - пояснил Кириллов. Она низкая, в свете луны замечаем, как время от времени через нее перекатываются волны. Но за ней море спокойнее. У основания косы причал рыбаки знали, где его ставить. Высадились мы на него быстро и почти сухими, что тоже много значит.
      Ну а дальше десантники без задержек преодолели минное поле и проволочное заграждение. Противник молчал. Почему?
      По мнению Немченко, гитлеровцы и не думали, что кто-то осмелится сунуться в такую непогодь. Рядом, на косе Белосарайской, они держали противодесантный батальон, чуть поодаль, в Мелекино, - сильный гарнизон. Словом, чувствовали себя тут спокойно, даже охранения на берегу не выставили.
      Только минут через сорок на косе Белосарайской засверкали выстрелы орудий. Снаряды разорвались на пляже, на который сошли моряки. Но там уже никого не было.
      Кириллов решил батарею подавить. Минометный катер лейтенанта Ф. П. Бублика дал мощный ракетный залп (не забывайте: "катюша" могла послать сразу 24 снаряда!). Батарея замолкла.
      В отряде Немченко действовал штаб во главе с лейтенантом Н. Ф. Полешко, командиром роты автоматчиков. При штабе все время находились связные от подразделений. А ночью связь чаще осуществлялась световыми сигналами. Стекла электрических фонариков прикрывались щитками с узкими щелями, мигание этих лучиков издали не было видно и потому не демаскировало десантников. Впрочем, и к фонарикам прибегали редко: каждый знал, что и как делать. Несколько часов - срок, конечно, небольшой для подготовки десанта, но Немченко сумел проинструктировать людей, прежде всего командиров, а также проследил, чтобы они запаслись всем, что понадобится в бою.
      Кириллов, отведя корабли от берега, ждал от десанта вызова огня по Мелекино. Но Немченко заявил: "Не надо!" Он и матросам приказал: "Действовать тихо!"
      С околицы Мелекино ударила трехорудийная батарея. Стреляла она по тому же пляжу, что и батарея с косы. Значит, гарнизоны имели связь между собой. Немченко послал разведчиков, те нашли и перерезали провода. Батарея замолчала.
      283 десантника без единого выстрела ворвались в село. Бесшумно сняли часовых и орудийную прислугу, а потом тем же способом - ножом и прикладом прикончили всех, кто не капитулировал. Несколько солдат сдались в плен с величайшей охотой, назвались антифашистами, с готовностью рассказали о расположении и численности гитлеровских частей на берегу, вызвались быть проводниками. Они предложили взять с собой орудия только что стрелявшей батареи. Но заводить тягачи, подцеплять к ним пушки было некогда. Привели их в негодность.
      Немченко послал два взвода захватить Песчаное, что в пяти километрах от Мелекино. Двое пленных пошли с ними, скрытно вывели к позициям двух развернутых батарей. Моряки опять без единого выстрела овладели батареями. Без шума было взято и само село. До утра десантники ждали здесь корабли с пополнением, но те, к великому огорчению, так и не пришли.
      Нет, мы не забыли о своем обещании. Послали четыре бронекатера с сотней морских пехотинцев. Но на подходе к Песчаному они были освещены прожекторами и обстреляны артиллерией из Мариупольского порта. А на рейде Песчаного маячили немецкие канонерские лодки. Командующий флотилией не стал рисковать и приказал кораблям возвращаться.
      Немченко, выслушав донесение связного о том, что Песчаное в руках десантников, сообщил об этом нам, построил отряд в походную колонну и повел его туда. Уже светало. Капитан-лейтенант с пригорка оглядел местность, ровную, как скатерть, и увидел... гитлеровцев. По-видимому, это был противодесантный батальон с косы Белосарайской. Развернувшись широкой подковой, двигались пехота, орудия на прицепе тягачей, конные упряжки с тяжелыми минометами.
      Идти в Песчаное теперь не имело смысла. Немченко знал, что севернее пролегает неширокая лощина - Самарина балка, и решил использовать ее как оборонительный рубеж. Поспешили туда. Удалось намного опередить гитлеровцев, которые продолжали двигаться в боевых порядках, связывающих маневр.
      Десантники расположились в лощине. Подтянулись и два взвода из Песчаного. От врага отряд отделяло поле неубранной кукурузы, а за спиной заросшие бурьяном невысокие холмы.
      Только залегли поудобнее - возгласы наблюдателей: "Танки!"
      Два немецких танка выползли из-за холмов. Бронебойщики младшего лейтенанта А. А. Петрова открыли огонь. Один танк задымил и повернул назад. Попятился и второй. Автоматчики, следовавшие за ними, залегли под очередями пулеметов десантников. С той стороны кукурузного поля долетело несколько снарядов. Но обстрел продолжался недолго. Снова все стихло, только из кукурузы доносился шорох и треск - цепи гитлеровцев надвигались на моряков.
      - Мы ломали голову; почему не стреляют? - вспоминает Немченко. - Хотят взять живыми? Пусть попробуют! Связываюсь со штабом флотилии, докладываю обстановку. Ответ: "Посылаем самолеты". Они показались очень быстро. Велю матросам обозначить передний край, те замахали бескозырками. "Илы" качнули крыльями и обрушили на гитлеровцев реактивные снаряды, очереди автоматических пушек.
      Дополню от себя: вылетали летчики-штурмовики старший лейтенант И. А. Костенко, младшие лейтенанты В. Ф. Гузовский и Б. М. Киянец. За несколько заходов они крепко потрепали противника. Больше в прятки он не играл. Автоматы затрещали со всех сторон. Гитлеровцы, как обычно, прицеливанием себя не утруждали, палили, не жалея патронов.
      Лейтенант Полешко подполз к Немченко. "Долго не продержимся, боеприпасов мало. Надо рвать кольцо. Атакуй в сторону Песчаного, а я вас прикрою". Полешко оставил с собой три станковых пулемета с расчетами. Матросы собрали им почти все пулеметные ленты и гранаты.
      - Обнялись мы с Никифором, - говорит Немченко, - и я выстрелил красную ракету. Вперед!
      Опрокинув вражеский заслон, десантники той же лощиной вышли к Песчаному, а оттуда в порт. А позади еще долго слышались яростный треск пулеметов и разрывы гранат.
      Гитлеровцы не преследовали. Вероятно, считали, что вырвалась лишь горстка моряков, которая никуда не денется, а остальные продолжают сражаться в лощине.
      В порту отряд вступил в ожесточенный бой с охранными подразделениями врага. Все решил неистовый порыв моряков. Очистили от противника причалы и весь портовый поселок. В разгар схваток Немченко пытался связаться с нами, но катер-ретранслятор был далеко и не уловил его сигналов. Связь восстановилась, когда в порт вошли наши корабли. Доставленные ими новые подразделения морской пехоты включились в уличные бои. Их поддерживали огнем корабельные артиллеристы.
      Запрашиваю Немченко о потерях. Отвечает: "Тринадцать". Не верю, что так мало, переспрашиваю. Снова слышу: "Тринадцать. Но каких!"
      Мы не знали тогда, что речь идет о его давнем и добром друге Полешко, о доблестных пулеметных расчетах, прикрывавших прорыв отряда.
      Добрались до города лейтенант Ольшанский и его бойцы. Их осталось сорок человек. Моряки несли на импровизированных носилках парторга роты старшину 1-й статьи Юрия Ильича Богдана. Его подвиг вдохновлял десантников. У Богдана были перебиты ноги, но он разил врага из пулемета, пока остальные бойцы вырывались из окружения. Товарищи в последний момент сумели вынести Юрия из огня. Из бойцов Ольшанского запомнился мне и краснофлотец Алексей Мирошниченко. Мы с ним еще не раз встретимся. К концу войны, уже будучи старшиной 1-й статьи, помощником командира взвода разведки, он заслужит звание Героя Советского Союза.
      Немченко направил взвод ПТР младшего лейтенанта Петрова навстречу сухопутным частям, считая, что они уже в городе. Снимая вражеские патрули, бронебойщики дошли до железнодорожной станции. Здесь с боем отбили состав товарных вагонов, заполненных молодыми горожанами, которых отправляли на фашистскую каторгу. Освобожденные юноши умоляли дать им оружие. "Забирайте его у гитлеровцев и воюйте", - сказал младший лейтенант. На улице десантники увидели автомашины с огнеметами, обливавшими дома струями горящей жидкости. Бронебойщики подбили их. Жаркие костры запылали посреди мостовой.
      Ночью Немченко доложил в штаб флотилии, что на КП отряда прибыл офицер из 44-й армии. По его сообщению, вражеская оборона прорвана северо-западнее Мариуполя; передовые части вышли к окраине города, но дальше продвинуться не могут. Офицер просит моряков помочь.
      - Помогите соседу! - приказал контр-адмирал.
      На двух трофейных бронетранспортерах десантники помчались по знакомой дороге. Их радостно встретили армейцы, снабдили боеприпасами, и Немченко повел отряд в атаку на гитлеровцев, засевших в той самой Самариной балке, в которой всего несколько часов назад оборонялись моряки. В цепях, заходивших в тыл противнику, вместе с десантниками наступали бойцы стрелкового батальона. Враг был смят.
      В балке среди множества вражеских трупов моряки нашли тела лейтенанта Полешко и его товарищей. Фашистские изуверы, не сломив героев в открытом бою, глумились над мертвыми. Полешко отрубили голову. Уже после войны на месте гибели тринадцати азовцев мариупольцы соорудят памятник. Но на его пьедестале высекут только имя Никифора Федоровича Полешко. Имена других двенадцати до сих пор неизвестны. Бывало так: людей отправляли в бой, не успев занести в списки. Досаднейший недосмотр, в котором повинны и мы, штабные работники...
      Высадка тактических морских десантов под Мариуполем вынудила гитлеровцев снимать части с фронта, что облегчило прорыв нашими войсками рубежа по реке Кальмиус и ускорило освобождение города.
      Содействовали общему успеху и удары кораблей и авиации флотилии по морским конвоям, порту, береговым укреплениям врага. Гитлеровцы не смогли пользоваться морем для переброски войск. Азовцы за время боев уничтожили 5 быстроходных десантных барж, сторожевой катер, 2 сейнера, многие корабли противника получили повреждения. На берегу от ударов азовцев враг потерял 1200 солдат и офицеров, 12 орудий и минометов, 25 автомашин. Взято в плен 37 солдат и офицеров. Среди наших трофеев - винтовки и пулеметы, 4 орудия, 17 автомашин и тягачей, 30 складов с военным имуществом{10}.
      10 сентября 1943 года Москва салютовала освободителям Мариуполя. Впервые в поздравительном приказе Верховного Главнокомандующего отмечались и "моряки контрадмирала Горшкова, высадившего десант западнее Мариуполя".
      Политотдел флотилии напечатал листовку с благодарностью Верховного Главнокомандующего. Именная листовка вручалась торжественно, перед строем, каждому участнику освобождения Мариуполя. Я наблюдал, с каким волнением получали матросы этот документ, как бережно его хранили. Для них он тоже был боевой наградой.
      Командующий приказал развернуть командный пункт в Мариуполе, ближе к районам предстоящих действий. С оперативной группой штаба перебираюсь туда на торпедном катере. В Мариуполе я бывал до войны, когда служил на "Червоной Украине", - крейсер несколько раз заходил на рейд. Чудесный город и порт теперь были в развалинах. Некоторые здания еще дымились. Размещаемся в сохранившихся домиках неподалеку от порта. Начальник службы наблюдения и связи (СНиС) инженер-капитан А. М. Рахлин развернул автофургон с рацией.
      Сразу окунаемся в работу. Бархоткин высказывает свои соображения о разведке. Подключаем ему в помощь группу самолетов. Мы должны знать оборону противника на суше, морские коммуникации, которыми он еще пользуется, местонахождение его кораблей.
      Генерал армии Ф. И. Толбухин оповестил нас: 28-я армия получила приказ наступать на город и порт Осипенко (Бердянск). На ее пути мощный рубеж по реке Берде" Флотилии предписывалось 17 сентября высадить тактический десант западнее этого рубежа.
      Времени на подготовку в обрез. Организуем тренировки десантников. Их 800 человек: 350 армейцев и 450 морских пехотинцев. Командиром десанта назначен начальник штаба 384-го отдельного батальона морской пехоты инженер-капитан А. М. Самарин. Командиром высадки пойдет опять Н. К. Кириллов, начальником его штаба - флаг-штурман М. М. Дементьев.
      Снова сидим над картой. Командующий решает высадить десант на берегу Бердянского залива западнее порта. Там сил у противника меньше и подходы удобнее. Одновременно с основным десантом предусматривается высадить два небольших - возле маяка на косе Бердянской и в самом порту.
      - Рискованно, - замечаю я. - Порт наверняка хорошо охраняется.
      - Будем рассчитывать на внезапность, - говорит командующий. - И вообще надо атаковать решительно и смело, не дать противнику разрушить город.
      Докладываем генералу армии Ф. И. Толбухину. Он одобряет наш план.
      Пока готовим десанты, важно держать под контролем весь западный район моря. С перебазированием части наших сил в Мариуполь стали более досягаемыми для нас коммуникации противника между Осипенко, Геническом, Керчью. Корабли флотилии и самолеты не дают покоя вражеским конвоям. Подвергаем бомбардировке и артиллерийскому обстрелу порт Осипенко, корабельные дозоры и плавучие батареи в заливе, огневые точки на косе Обиточиой (историческое место: здесь в гражданскую войну азовцы наголову разгромили флотилию белогвардейцев).
      Корабли с основным десантом вышли из Мариуполя 16 сентября. Путь им предстоял неблизкий, понадобилось даже заправляться горючим в море. На траверзе косы Бердянской мимо них пронеслись четыре бронекатера под общим командованием старшего лейтенанта В. И. Великого. Они влетели прямо в порт и высадили на причалы сотню матросов. Еще один отряд - бронекатер и два полуглиссера - под командованием старшего лейтенанта М. А. Соколова подошел к маяку на косе Бердянской, высадил здесь 40 морских пехотинцев. Захватив маяк, десантники стали продвигаться к порту.
      Звуки боя в городе послужили сигналом для основного десанта. Сойдя на берег на участке Луначарское - Лиски, моряки быстро преодолели минные и проволочные заграждения и двинулись к порту. Кириллов на корабле поспешил туда, чтобы управлять всеми высадившимися подразделениями.
      Бой в городе удалялся на север. Противник, застигнутый врасплох, поспешно отступал.
      Десантники встретились с разведывательными отрядами 28-й армии. Утром город был полностью освобожден.
      Для нас, азовцев, та ночь была вдвойне праздничная. Когда еще только завязались бои за Осипенко, радио донесло приказ Верховного Главнокомандующего об освобождении Новороссийска. Почти все азовцы участвовали в героической обороне этого города, многие побывали и на Малой земле. И вот город снова целиком наш. Это значит, что рухнула пресловутая Голубая линия на Северном Кавказе, о неприступности которой столько трубили гитлеровцы. Теперь на очереди Тамань и Керчь.
      ...Не забыть день, когда командующий вызвал меня, поздравил, вручил красную коробочку и конверт в сургучных печатях. Иду к себе, вскрываю пакет. На бланке из меловой бумаги читаю: "Капитану 2 ранга Свердлову А. В.
      Уважаемый Аркадий Владимирович! За умелое и мужественное руководство боевыми операциями по высадке десантов в районе Таганрога и Осипенко и за достигнутые в результате этих операций успехи в боях с немецко-фашистскими захватчиками Президиум Верховного Совета СССР Указом от 18 сентября 1943 года наградил Вас орденом Суворова второй степени. Посылаю Вам указанный орден и крепко жму Вашу руку".
      И подпись Михаила Ивановича Калинина.
      Умел Всесоюзный староста уважить и порадовать нашего брата фронтовика!
      Даешь Крым!
      Мы готовились к новым боям в северо-западном районе моря, когда Ставка возвратила флотилию в оперативное подчинение Северо-Кавказскому фронту. Случилось это 19 сентября 1943 года.
      В Осипенко остается небольшая группа штабных работников во главе с заместителем начальника оперативного отдела капитаном 3 ранга М. В. Бережинским. Штаб же, как целое, перебирается в Приморско-Ахтарскую. Размещаемся в тех же деревянных домиках, что и в начале войны, - каким-то чудом они сохранились. Но подземного бетонированного ФКП, в котором так спокойно было работать, теперь нет: мы сами взорвали его при эвакуации в 1942 году.
      Штаб фронта знакомит с обстановкой. Завершается Новороссийско-Таманская операция. Войска фронта наступают на вражескую группировку, засевшую на Таманском полуострове. 9-я армия генерала А. А. Гречкина, упираясь флангом в Азовское море, продвигается с севера в направлении на Темрюк, 18-я армия генерала К. Н. Леселидзе - с юга на Тамань, 56-я армия генерала А. А. Гречко прорывает вражеские позиции в центре фронта, нацеливаясь к керченским переправам, до которым враг до сих пор перебрасывал войска. Наступать же нелегко: враг опирается на глубоко эшелонированную оборону, к тому же местность здесь изобилует лиманами, речками и ручьями, болотистыми плавнями.
      Командующий фронтом возлагает большие надежды на моряков. Черноморцы помогут 18-й армии, а мы, азовцы, будем взаимодействовать с войсками, наступающими на Темрюк.
      Прикидываем свои возможности. Контр-адмирал С. Г. Горшков, также прибывший в Приморско-Ахтарскую, намечает широкий план действий. Флотилия будет наносить артиллерийские и авиационные удары по порту Темрюк и вражеской обороне на побережье, по конвоям противника, ставить мины на его коммуникациях. Решено применить плавающие мины, чтобы срывать переправы через Керченский пролив. Это предложил наш флагманский минер капитан 3 ранга Г. Н. Охрименко. Опытный специалист, в свое время принимавший участие в разработке методов борьбы с новейшими немецкими магнитными и акустическими минами, он придумал плавающую мину своей конструкции. Мы их будем сбрасывать у входа в пролив, где довольно сильное течение. Чуть притопленные, чтобы быть незаметными, они будут плыть, пока не столкнутся с кораблем противника или сваей причала. Тогда произойдет взрыв. Если этого не случится, в конце пролива мины самоуничтожатся, чтобы не представлять опасности для своих кораблей в Черном море.
      Планируются десанты. Высадим их в двух пунктах: основной - в составе 545-го полка 389-й стрелковой дивизия, усиленного подразделениями морской пехоты, - у станицы Голубицкой северо-западнее Темрюка; вспомогательный двести морских пехотинцев - восточнее, у селения Чайкино. Договорились с командованием фронта об авиационной поддержке десанта. Штаб 4-й воздушной армии прислал к нам офицера с радистами и радиостанцией, так что у нас будет свой пост авиационного наведения.
      Мы намечали артиллерийскую и авиационную подготовку участков берега. Но Кириллов, который снова идет командиром высадки, решительно выступил против. Отказался даже от кораблей артиллерийской поддержки, чтобы не настораживать противника большим количеством судов. Командующий согласился.
      Быстро оформляем боевой приказ, плановую таблицу взаимодействия сил флотилии, сухопутных войск, авиации. Я на У-2 лечу в штаб 9-й армии. Он в лесном поселке возле опушки, ставшей посадочной площадкой. Все согласовываем, уточняем с начальником штарма генералом М. С. Филипповским.
      Мой заместитель Ураган и начальник отдела боевой подготовки Кириллов организуют групповые занятия с офицерами, а затем двухсторонние учения десантников на местности, сходной с той, на которой они будут высаживаться.
      Поздним вечером 24 сентября корабли с десантом вышли в море. А через час воздушная разведка донесла, что окопы в районе Голубицкой заняты вражеской пехотой. Что это? Учуял враг, или простая предосторожность? Командующий задумался над картой. Взглянул па меня:
      - Что будем делать, Аркадий Владимирович?
      Конечно, лучше всего было бы вернуть десант, дополнительно все разведать, возможно, выбрать более удобное место... Но время не ждет. Войска армии приготовились к броску, ждут нашего сигнала. Не можем мы, не имеем права срывать операцию.
      - Пусть основной отряд замедлит движение, - решает контр-адмирал. Высадим сначала вспомогательный десант, отвлечем на него внимание противника.
      Я тут же связываюсь по радио с командиром высадки, передаю ему приказ командующего.
      В 3 часа 30 минут к селению Чайкино приблизились пять бронекатеров. Противник встретил их огнем. Катера ответили меткими пушечными выстрелами и очередями крупнокалиберных пулеметов. Не дожидаясь, когда корабли ткнутся в песок, с их палуб попрыгали десантники. Впервые мы применили здесь особо подготовленные штурмовые группы. Они атаковали первыми, связывали противника боем, давая высадиться остальным десантникам. Враг огрызался. Упал смертельно раненный командир батальона морской пехоты майор Я. А. Рудь. Командование принял на себя начальник штаба батальона старший лейтенант А. Н. Тереженков. Под его руководством десантники пробились через вражескую оборону, овладели частью поселка. Но удержаться здесь не смогли, отошли в плавни, где подчас по грудь в воде отбивались от наседавшего противника, пока не подошли наши стрелковые части.
      Грохот боя в Чайкино разносился далеко окрест. Как мы и ожидали, противник перебросил туда часть сил из Голубицкой.
      Наш основной десант подошел к Голубицкой в 4 часа 10 минут. Вначале два малых охотника и три бронекатера (ими командовал капитан-лейтенант С. В. Милюков) высадили штурмовые группы морских пехотинцев. Поддержанные огнем кораблей, они решительно атаковали врага и очистили берег. Здесь командир базы высадки старший лейтенант В. П. Фирсов организовал прием главных сил десанта, которые прибыли на шести катерах-тральщиках под командованием старшего лейтенанта И. Г. Черняка. Бой завязался тяжелый. Еще на высадке был ранен командир полка подполковник А. Е. Попович. Бойцов повел начальник штаба полка капитан С. А. Ройтблат. Десантники в бою за станицу уничтожили 350 гитлеровцев, 5 орудий, 5 огневых точек, освободили три тысячи советских граждан, которых фашисты собирались угнать в рабство.
      С рассветом мы послали к месту боя штурмовики. Они поработали на совесть. По донесениям пехотинцев (а когда речь идет о другом роде войск, пехота, будьте уверены, преувеличений не потерпит), летчики за несколько заходов уничтожили более тысячи вражеских солдат, 2 орудия, 61 автомашину, 2 судна, сбили 4 самолета. Здорово! Но не успели мы порадоваться, как налетела вражеская авиация. Мы вызвали новые подразделения истребителей. Но пока им удалось расчистить небо, вражеские самолеты сбили пять наших штурмовиков и потопили три катера-тральщика. Вот что значит потерянная минута в бою!
      Были у нас и другие промахи. После того как десантники продвинулись и завязали бой за станицу, они оставили берег без прикрытия. Этим воспользовался враг. Когда приблизились корабли со вторым эшелоном десанта, путь им преградил огонь. И связаться с десантом, выправить положение никак не могли. После выяснилось, что в горячке боя радистов послали в общую цепь. Когда спохватились, было уже поздно: обоих радистов ранило. Так десант остался без связи.
      Правда, не только это помешало высадке второго эшелона. Снова злую шутку с нами сыграла погода. Когда корабли со вторым эшелоном добрались до пункта назначения, ветер настолько усилился, что невозможно было приблизиться к берегу. Пришлось отзывать корабли в базу.
      Впрочем, задача была решена и без высадки второго эшелона. Используя успех десантников под Голубицкой и Чайкино, войска 9-й армии прорвали вражескую оборону и 27 сентября заняли Темрюк.