69. Но человек, который не допускает вести себя к небу, и не назначает себя в Небо, приготовляется к своему месту в аду; ибо сам по себе человек постоянно стремится в самый глубокий ад и постоянно отклоняем Господом; тот же, кто не может быть отклонен, приготовляется к своему месту в аду, на которое назначается тотчас после своего выхода из мира; это место в положении, обратном к месту в Небе, ибо Ад противоположен Небу; поэтому так же, как человек-ангел, по любви добра и истины, имеет место, назначенное в небе, человек-дьявол, по любви зла и лжи, имеет назначенное место в аду; в самом деле, две противоположности, приведенные в порядок, в положении, подобном по обратности одно к другому, удерживаются в сцеплении. В оном сокровенное Божественного Провидения относительно Ада.
      Глава четвертая
      ЕСТЬ ЗАКОНЫ БОЖЕСТВЕННОГО ПРОВИДЕНИЯ, НЕИЗВЕСТНЫЕ ЛЮДЯМ
      70. Что есть Божественное Провидение - известно, но каково Божественное Провидение - неизвестно. Если неизвестно, каково Божественное Провидение, то потому, что Его Законы затаены и были до сих пор сокрыты в мудрости ангелов; но теперь они имеют быть явлены, дабы относилось к Господу то, что Ему принадлежит, и не относилось ни к какому человеку того, что не принадлежит ему; в самом деле, в мире большинство приписывает все себе или своей предусмотрительности, а то, чего не могут оному приписать, называют случаем или судьбою, не зная, что предусмотрительность человеческая ничто, и случай и судьба - слова пустые. Сказано, что законы Божественного Провидения затаены и до сих пор сокрыты были в мудрости ангелов; причина оному та, что в Христианском Мире разумение в Божественных делах замкнулось религией и впоследствии стало до того притупленным и неподатливым, что человек не мог знать, потому что не понимал, или не хотел, потому что не мог понять, относительно Божественного Провидения ничего иного, кроме того, что оно существует, ни рассмотреть рассуждением, существует оное или не существует, общее ли только оно или частное; разумение, замкнутое религией, не могло идти далеко в Божественных вопросах. Но так как было признано Церковью, что человек не может сам собою делать добро, которое в себе было бы добром, ни мыслить истину, которая в себе была бы истиною, и так как оное - одно с Божественным Провидением, а верование в одном из этих пунктов зависит, следовательно, от верования в другой, то дабы один не был утверждаем, а другой отрицаем и таким образом тот и другой не пали, настоятельно необходимо явить, что такое Божественное Провидение; но это явлено быть не может, если законы, которыми Господь способствует волевым и разумным (началам) в человеке и ими управляет, не открыты; ибо если законы дают понять, каково Божественное Провидение, то только знающий, каково оно, может оное признать, ибо тогда он видит; вот почему законы Божественного Провидения, до сих пор сокрытые в мудрости ангелов, явлены теперь. 1. Закон Божественного Провидения, дабы человек действовал в свободе по рассудку
      71. Что есть для человека свобода мыслить и желать, как ему угодно, но нет свободы показать все, что он мыслит, и делать все, что он желает, это известно; вот почему Свобода, здесь подразумеваемая, есть духовная свобода, а не природная свобода, разве только они составляют одно; ибо мыслить и желать - духовное, а говорить и делать - природное; оно даже явственно различается у человека, ибо человек может мыслить то, чего не говорит, и желать того, чего не делает; из этого очевидно, что духовное и природное отделимо в человеке, посему человек не может перейти из одного в другое иначе, как по решению (детерминации); это решение может быть уподоблено двери, которая сначала должна быть заперта и затем должна быть отворена; но эта дверь стоит как бы отворенною у тех, кто по рассудку мыслит и желает согласно с законами гражданскими государства и с законами нравственными общества, ибо такие говорят, что думают, и также делают, что желают; и наоборот: эта дверь стоит как бы запертою у тех, кто мыслит и желает противное этим законам; обращающий внимание на свои желания и затем на свои действия заметит, что такие решения часто являются по нескольку раз в одном разговоре и в одном поступке. Это предварительно представлено, дабы известно было, что действовать в свободе по рассудку - значит мыслить и желать свободно и затем говорить и делать то, что согласно с рассудком.
      72. Но так как немногие из людей знают, что этот Закон может быть Законом Божественного Провидения, особенно потому, что человек таким образом свободен мыслить зло и ложь, между тем как Божественное Провидение ведет постоянно человека к мысли и желанию добра и истины, то следует, дабы сознано это было, отчетливо оное объяснить, что и будет исполнено в таком порядке: I. Человек обладает Рассудком и Свободой, или Рациональностью и Свободой, и эти обе способности по Господу в человеке. II. Все, что делает человек в свободе, согласное или несогласное с рассудком, лишь бы было по его свободе, ему представляется как свое. III. Все, что человек делает в свободе по своей мысли, ему становится присущим как его и за ним остается. IV. Посредством этих двух способностей человек преобразовывается и возрождается Господом, без них же он не может быть ни преобразован, ни возрожден. V. Посредством этих двух способностей человек может быть настолько преобразован и возрожден, насколько может быть ими приведен к признанию, что всякое добро и всякая истина, которые он мыслит и произносит, исходят от Господа, а не от него самого. VI. Сочетание Господа с человеком и взаимное сочетание человека с Господом соделывается этими двумя способностями. VII. Господь во всей прогрессии своего Божественного Провидения сохраняет неприкосновенным и как бы святым эти две способности в человеке. VIII. Посему от Божественного Провидения, дабы человек действовал в свободе, по рассудку.
      73. Человек обладает Рассудком и Свободой, или Рациональностью и Свободой, и эти две способности по Господу в человеке. Что человек имеет способность понимать, которая есть Рациональность, и способность мыслить, желать, говорить и делать то, что он понимает, которая есть Свободой, и что эти две способности по Господу в человеке, было объяснено в Трактате О Божественной Любви и Божественной Мудрости (267-270, 425), и также выше (43, 44). Но так как может подняться несколько сомнений относительно этих способностей при размышлении о них, то я сначала желаю сказать только несколько слов о Свободе действия по рассудку в человеке. Сперва надобно знать, что всякая Свобода принадлежит любви, так что любовь и свобода одно и то же; а так как любовь есть жизнь человека, то Свобода принадлежит также жизни человека; в самом деле, всякое удовольствие человека происходит от его любви; не существует удовольствия другого происхождения, а действовать по удовольствию любви - это действовать свободно, ибо удовольствие увлекает человека, как увлекает все река, что несут ее воды по течению. Теперь, так как есть различная любовь - одна гармонирующая с другою, а другая наоборот, - то следует, что есть, подобно тому, и различная Свобода; но вообще есть три рода Свободы: Природная, Рациональная и Духовная. Свобода Природная у каждого человека по наследству, ибо человек любит только себя и мир; первая жизнь человека ничто иное, и так как всякое зло существует от этих двух родов любви, и затем это зло становится даже принадлежностью любви, то следует, что мыслить и желать зло есть природной Свободой человека; когда же рассуждениями подтвердит он ее в себе, то действует в свободе по своему рассудку; творить, таким образом, зло - это действовать по способности, называемой Свободой; а подтверждать его - это действовать по способности, называемой Рациональностью. Например, по любви, в которой человек родится, он желает прелюбодействовать, обманывать, богохульствовать, мстить; когда же подтвердит он это зло в себе и через то на него смотрит как на позволительное, тогда, по удовольствию любви к нему, он замышляет его м желает свободно, как бы по рассудку, и насколько законы гражданские не удерживают его, высказывает его и совершает; от Провидения Божественного так поступать попущено только человеку, ибо у него Свобода. Человек в этой свободе по природе, ибо он по наследству в ней; и в свободе этой те, кто рассуждениями подтвердили ее в себе, по удовольствию любви к себе и к миру. Свобода рациональная происходит от любви славы из-за почета или богатства; удовольствия этой любви в том, чтобы казаться в форме внешней человеком нравственным, и любя эту репутацию, человек не обманывает, не прелюбодействует, не мстит, не богохульствует, и так как это поведение происходит из его рассудка, то действует в свободе по рассудку он искренно, справедливо, целомудренно, дружелюбно и даже может по рассудку об этом хорошо говорить; но если его рациональность лишь природная, а не духовная в одно и то же время, то и свобода эта лишь свобода внешняя, а не внутренняя свобода, ибо, тем не менее, внутренне он не любит этого добра, но любит его только внешне, из-за славы, как было сказано; поэтому добро, которое он делает, в себе не есть добром, он может даже говорить, что его должно делать для общественного блага, но он не говорит того из любви к общественному благу, он это говорит из любви к почету и выгоде; его свобода ничего не извлекает из любви к общественному благу, ни также рассудок его, ибо согласен с любовью; вот почему Свобода, рациональная по внутреннему, есть природной Свободой; свобода эта тоже представляется каждому Божественным Провидением. Свобода духовная происходит от любви к жизни вечной; в эту любовь и в удовольствие этой любви не входит никто иной, как только мыслящий, что зло есть грех, не желающий из-за этого его и возводящий взоры к Господу, лишь только человеки так поступают, как они в свободе этой; ибо человек не может обладать способностью не желать зол, потому что они - грехи, и его из-за этого не делать, иначе как по внутренней, высшей свободе, происходящей от внутренней и высшей любви. Эта Свобода вначале не представляется свободой, хотя она ею есть, но позднее представляется, и тогда человек действует в настоящей свободе, по настоящему рассудку, мысля, желая, высказывая и творя добро и истину. Эта свобода возрастает по мере того, как природная свобода умаляется, становится служебной и соединяется со свободою рациональной, очищая ее. Каждый может войти в эту свободу, если только пожелает мыслить, что есть вечная Жизнь и что удовольствие и блаженство жизни во времени и на время суть только проходящие, относительно удовольствия и блаженства жизни в вечности и на вечность; человек может это мыслить, если пожелает, ибо имеет Рациональность и Свободу, и Господь, от Которого исходят эти две способности, ему дает постоянно это моч.н
      74. II. Все, что человек соделывает в свободе, согласное или несогласное с рассудком, лишь бы оно было по его свободе, ему представляется как свое. В чем Рациональность и в чем Свобода, присущие человеку, нельзя яснее узнать, как по сравнению людей с животными; и эти последние не обладают никакою свободою или способностью свободно желать, и затем у них нет ни разумения, ни воли; но вместо разумения у них есть знание и вместо воли чувство, то и другое природные; и так как у них нет тех двух способностей, то нет у них и мысли, но вместо мысли у них есть внутреннее зрение, составляющее с внешним зрением по соответствию - одно. Каждое чувство имеет свою подругу, как бы супругу; чувство природной любви имеет знание, чувство духовной любви - ум, чувство небесной любви мудрость; чувство любви без этой супруги не есть чем-либо, ибо есть оно как бы бытием без существования, или как бы субстанцией без формы, о которых нельзя себе составить никакой идеи; отсюда происходит, что во всем созданном есть что-либо, могущее относиться к супружеству добра и истины, как это было показано уже несколько раз; в животных есть супружество чувства любви и знания; в них чувство принадлежит природному добру, а знание - истине природной. Теперь, так как чувство любви и знание в них составляют абсолютное одно и их любовь не может возвыситься над знанием, ни их знание над любовью, и если возвышаются, то одновременно то и другое, и так как в них нет никакой духовности, в которой, или в свете и теплоте которой, они бы могли возвыситься, то в них нет ни способности понимать, или рациональности, ни способности желать свободно, или свободы, но есть одна чистая природная любовь и знание. Природная любовь их есть влечением питаться, селиться, размножаться, избегать и ненавидеть вредное для себя, со всем знанием, которого требует природное влечение это; и так как таково состояние их жизни, то они не могут думать в себе "я хочу или не хочу этого", или "я знаю или не знаю этого"; ни также менее еще "я это понимаю и я это люблю", но они бывают побуждаемы по влечению любви знанием, без рациональности и без свободы. Что они побуждаемы так, исходит не от природного мира, но от мира духовного; ибо ничего нет в мире природном, что бы ни было в связи с миром духовным; всякая причина, производящая действие, - оттуда. Смотрите об этом предмете некоторые подробности в N 96.
      75. Иначе с человеком: не только есть в нем чувство любви природной, но также чувство любви духовной и чувство любви небесной; ибо Дух человеческий - в трех степенях, как было показано в Трактате О Божественной Любви и Божественной Мудрости, третья часть; посему человек может возвышаться из природного знания в духовный ум и оттуда в небесную мудрость; и по этим двум (началам) ума и мудрости возводить взоры к Господу и с Ним быть сочетаем, отчего он и живет вечно; но это возвышение относительно любви не имело бы места, если бы в нем не было способности возвышаться разумением по рациональности и того желать в свободе. Человек по этим двум способностям может мыслить внутри себя о предметах, которые он чувствами телесными сознает вне себя, и он может мыслить внешним способом о вещах, о которых мыслить способен низшим, ибо каждый может сказать: "Я думал об этом и я думаю об этом", затем "Я желал этого и я желаю этого"; затем также: "Я понимаю, что это так, мне это нравится потому-то" и так далее. Из этого очевидно, что человек может также мыслить над мыслью и ее видеть как бы ниже от себя; человек обладает этими по Рациональности и по Свободе; по рациональности в том, что может мыслить высшим способом, а по свободе в том, что по любви желает так мыслить, ибо не имея свободы так мыслить, он не имел бы ни желания, ни, следовательно, мысли. Вот почему не желающие понимать иного, кроме принадлежащих миру и природе мира, а не того, что такое добро и истина нравственная и духовная, не могут возвыситься из знания в разумение, а тем более в мудрость; ибо они засорили эти способности; и люди они только потому, что, по врожденным в них Рациональности и Свободе, могут понимать, если пожелают, и также могут пожелать. По этим двум способностям человек может мыслить и по мысли говорить; во всем остальном люди не суть людьми; они - животные, и некоторые из них, по злоупотреблению этими способностями, хуже животных.
      76. Каждый по рациональности незаслоненной может видеть или усвоить себе, что человек не может быть ни в какой любви познавания и ни в какой любви понимания, без видимости, что все это - от него: ибо всякое удовольствие и всякая приятность, таким образом все, что от воли, исходит от влечения, принадлежащего его любви. Кто может желать знать что-либо и желать понимать что-либо, если не находит в этом какой-либо приятности влечения любви? И кто может иметь эту приятность, если то, что влечет его, не представляется ему своим? Если бы ничего не было его, но все было бы от другого, то есть, если бы кто-либо по своей любви вмещал что-либо в дух другого, не имеющего никакого влечения знать и понимать, как от себя самого, разве этот другой воспринял бы и даже мог бы воспринять? Не был ли он тем, что называется животным или чурбаном? Из этого можно видеть, что хотя есть наитие всего, что человек сознает, мыслит и знает и по сознанию желает и творит, тем не менее от Божественного Провидения Господа, дабы оное казалось как бы присущим человеку, ибо как оно было сказано, иначе человек ничего не воспринял бы и не мог бы одарен быть никакими разумением и мудростью. Известно, что всякое добро и всякая истина принадлежат не человеку, а Господу, и между тем представляется человеку как бы его, а так как всякое добро и всякая истина представляются таким образом, то и все предметы Церкви и Неба, следовательно, любви и мудрости и то же самое милосердия и веры представляются не иначе, и между тем ничто из этого не принадлежит человеку; никто не может воспринять их от Господа, если только не кажется ему, что он их сознает сам собою. Поэтому можно видеть справедливость данного предложения, что все, что человек совершает в свободе, согласное или несогласное с рассудком, лишь бы это было по его свободе, ему представляется своим.
      77. Кто по своей способности, именуемой рациональностью, не может понять, что то или другое добро вообще полезно и что то или другое зло вообще вредно, например, что справедливость, искренность и чистота в супружестве вообще полезны, и что несправедливость, неискренность и прелюбодеяние с супругами других вообще вредно, и что следовательно эти рода зол в себе пагубны, а те рода добра в себе благотворны? Кто не может сделать оного предметом своего рассудка, если пожелает! Человек имеет рациональность, имеет свободу и насколько избегает зол в себе, потому что они вредны обществу, насколько его рациональность и его свобода развиваются, обнаруживаются, направляют его и дают ему сознание и силу исполнения, и насколько он оное творит, настолько смотрит на добро такое, как друг смотрит на друга Из этого знания по своей способности, именуемой рациональностью, человек может сделать заключение относительно добра полезного обществу в мире духовном, и относительно вредного в нем зла; если только вместо зла он сознает грех, и вместо добра - дела милосердия; из оного человек может также сделать предмет для своего рассудка, если пожелает, ибо имеет рациональность и свободу и, насколько избегает этих зол как грехов) насколько его рациональность и свобода развиваются, обнаруживаются, направляют его и дают ему сознание и силу исполнения, и насколько он творит оное, настолько смотрит на дела милосердия как ближний смотрят на ближнего, по любви обоюдной. Теперь) так как Господь, по причине восприятия и сочетания) желает дабы все, что человек творит свободно, по рассудку, ему казалось бы своим) и это даже есть рассудочно, то следует что человек может по рассудку (ибо оное для его вечного спасения) желать избегать зол как грехов и поступать так, обращаясь с мольбой к Божественной мощи Господней,
      78. III. Все, что человек творит в свободе, по рассудку, ему становится присущим как его и за ним остается. Оное есть следствием того, что собь человека и его свобода составляют одно, собь человека принадлежит жизни его, и то, что человек делает по жизни, он делает в свободе; также собь человека принадлежит его любви, ибо любовь есть жизнь каждого, и то что делает человек по любви жизни своей, он делает в свободе. Что действует человек в свободе по мысли, то это потому, что присущее жизни или любви кого-либо, тоже становится предметом мысли и ею подтверждается, когда же оное подтверждено, то совершается в свободе, по мысли; ибо все, что совершает человек, совершает он волею, по разумению; свобода же присуща воле, а мысль - разумению. Человек даже может поступать по свободе против рассудка и в несвободе по рассудку, но эти поступки не присваиваются человеку и принадлежат лишь его устам и его телу, а не его духу и его сердцу; но принадлежащие его духу и его сердцу, становясь делами его уст и его тела, присваиваются человеку; что это так, можно доказать несколькими примерами, но здесь не место тому. Быть присвоену человеку - значит войти в его жизнь, стать принадлежностью его жизни, следовательно, стать его собью. Что человек не обладает, тем не менее, ничем, что было бы его собственностью, но кажется лишь что обладает, будет видно впоследствии; здесь только показано, что всякое добро, которое делает человек в свободе по рассудку, ему присваивается как бы его, ибо при мысли, желании, речи и поступке оно ему представляется своим, между тем как добро принадлежит не человеку, но Господу в человеке (N 76). Но как присваивается зло человеку, увидится в отдельной главе.
      79. Сказано, что совершаемое человеком в свободе, по рассудку остается; в самом деле, ничто из усвоенного себе человеком не может быть искоренено, ибо стало принадлежностью его любви и, в то же время, его рассудка, или его воли и, в то же время, его разумения, и, следовательно, принадлежностью его жизни; оно, правда, может быть удалено, но тем не менее не может быть отброшено; и когда удалено оно, то как бы перенесено из центра в окружности и там остается; это значит, что оно остается, Например, если человек в детстве или в юности усвоил себе какое-либо зло по удовольствию своей любви, то есть если он обманывал, богохульствовал, предавался мести, прелюбодеянию, то совершив это зло в свободе, по своей мысли, он себе также его усвоил; но если затем кается он, избегает его и считает грехом, который надобно ненавидеть, и таким образом удерживается от него в свободе, по рассудку, то добро, которому это зло служит противоположностью, присваивается ему; тогда добро это в центре и удаляет зло в окружности все далее и далее, по мере того, как оно удерживается и отвращается от него; но, тем не менее, оно не может быть отброшено, так чтобы сказать, что вырвано оно; все же, будучи так удалено, оно может представиться как бы вырванным; это имеет место, потому что человек отклоняется от зла Господом и удерживаем в добре; то же самое со всяким наследственным злом и личным злом человека. Оное именно видел я наглядно доказанным в Небе у некоторых, которые будучи удерживаемы в добре Господом, считали себя без греха, но дабы не мыслили они, что добро, в котором они пребывали, - собственное их, они были высланы с Неба и погружены в свое зло до тех пор, пока не прознали, что они в зле сами по себе, а в добре по Господу; после этого прознания они были возвращены в Небо. Да будет же известно, что добро присваивается человеку лишь потому, что оно постоянно принадлежит Господу в человеке, и насколько человек признает оное, настолько Господь допускает, дабы добро казалось человеку как его, то есть допускает, дабы казалось человеку, что он любит ближнего или имеет милосердие как бы сам собою, что он убежден или имеет веру как бы сам собою, что он делает добро и понимает истину и поэтому разумен, как бы сам собою; по этим доказательствам человек может видеть, каков он и как сильна видимость, в которой Господу угодно дабы обратился человек, и угодно это Господу ради спасения человека, ибо без этой видимости никто не может быть спасен. Смотрите сказанное о предмете этом выше (42-45).80. Ничто из того, что человек только мыслит, ни даже что он мыслит пожелать, ему не присваивается, если он не желает этого настолько, что, когда может, совершает желаемое; причина та, что когда человек впоследствии совершает, то совершает оное по воле разумением или по чувству воли мыслию разумения; но пока предмет принадлежит одной мысли, он не может быть усвоен, потому что разумение не сочетается с волею, или потому, что мысль разумения не сочетается с чувством воли; но воля и ее чувство сочетается с разумением и его мыслью, как было показано в нескольких местах Трактата О Божественной Любви и Божественной Мудрости, пятая часть. Это означается словами Господа: "Что входит в уста, не оскверняет человека, но что исходит из сердца устами, оскверняет человека" (Матф. XV, 11, 17, 18, 19); устами в смысле духовном означается мысль, ибо мысль говорит устами; а сердцем в этом смысле означается чувство, принадлежащее любви; человек, мысля и говоря по этому чувству, становится нечистым; сердцем тоже означается чувство, принадлежащее любви или воле, а устами мысль, принадлежащая разумению. См. также у Луки (VI, 45).
      81. Зло, которое считает человек позволительным, хотя не совершает его, тоже ему присваивается; в самом деле, что позволительно в мысли, то позволительно и по воле, ибо они согласны; посему человек, считая зло позволительным, разрывает внутренние узы относительно этого зла и отклоняем от совершения его лишь внешними узами, которые суть боязни, а так как дух человека благосклонен к этому злу, то лишь только внешние узы удалены, он его совершает, считая позволительным; пока же совершает его постоянно в духе своем. Об этом предмете см. Учение Жизни для Нового Иерусалима (108-113).
      82. IV. Посредством этих двух способностей человек преобразуем Господом и возрождаем, без них же он не может быть ни преобразован, ни возрожден. Господь поучает, что если кто не родится снова, не может увидеть Царствие Божие; (Иоанн, III, 3, 5, 7); но что такое родиться снова или возродиться, знают немногие, потому что не знают, что такое любовь и милосердие, ни, следовательно, что такое вера, ибо не знающий что, такое любовь и милосердие не может знать, что такое вера, так как милосердие, и вера составляют одно, как добро и истина, и как чувство, принадлежащее воле, и мысль, принадлежащая разумению; об этом союзе см. в Трактате О Божественной Любви и Божественной Мудрости (427-431); и также в Учении Нового Иерусалима (13-24) и выше (3-20).
      83. Если никто не может войти в Царствие божие, не будучи рожден сызнова, то потому, что человек, по наследственности от родителей, родится во зле всякого рода, со способностью, удалив это зло, сделаться духовным; не сделавшись духовным, он не может войти в Небо; из природного стать духовным - это родиться снова или возродиться. Но дабы знать, как человек бывает возрожден, следует рассмотреть следующие три вопроса: Каково его первое состояние, которое есть состоянием осуждения? Каково его второе состояние, которое есть состоянием преобразования? И каково его третье состояние, которое есть состоянием возрождения? Первое состояние человека, которое есть состоянием осуждения, у каждого человека по наследственности от родителей, ибо человек по нем родится в любви к себе и в любви к миру, и от этой двойной любви, как источника, во зле всякого рода; удовольствиями этой двойной любви ведется он, и удовольствия производят его незнание, что он во зле; ибо всякое удовольствие любви ощущаемо как благо; посему если человек не возрожден, то ничего оного он не знает, как только то, что любить себя и любить мир выше всего есть настоящее благо, и что владычествовать над другими и обладать блаженствами других есть благо наивысшее, ибо оно не взирает по любви ни на кого другого, но как дьявол взирает на дьявола, или вор на вора, когда они действуют заодно. Подтверждающие в себе, по удовольствию, ту и другую любовь и зло, из них вытекающее, остаются природными и становятся чувственно плотскими; в собственной, принадлежащей их духу, мысли они в безумии, но тем не менее могут, будучи в миру, говорить и поступать рационально и разумно, ибо они - люди и, следовательно, имеют рациональность и свободу, но это тоже у них по любви к себе и миру. По смерти, став духами, они другого удовольствия иметь не могут, как то, которое имели в духе, будучи в миру; и это удовольствие есть удовольствием адской любви, которое изменяется в неудовольствие, в скорбь и страдания ужасные, что означается в Слове мукой и адским огнем. По этим объяснениям очевидно, что первое состояние человека есть состоянием осуждения и что в таком состоянии не допускающие возродить себя. Второе состояние человека есть состоянием преобразования, это когда человек начинает мыслить о Небе, из-за небесной радости, и, таким образом, о Боге, от Которого получается небесная радость; но он сперва об этом мыслит по удовольствию своей любви; радость небесная есть для него удовольствием этим, пока же удовольствие этой любви царит с удовольствиями зол, которые из них вытекают, не может он пенять иного, как только то, что выйти в небо - это молиться, слушать проповеди, приступать к Таинству Причащения, подавать бедным, помогать неимущим, расходовать на храмы, жертвовать на больницы и другие подобные вещи; человек в таком состоянии только знает, что спасет мысль одна о том, чему поучает религия, называется ли оное верой или верой и милосердием; если он не понимает ничего иного, кроме того, что мыслит, и тем спасается, то потому, что вовсе не мыслит о зле, в удовольствиях которого обретается, и пока удовольствия остаются, остается также зло; удовольствие его происходит от вожделения, которое постоянно внушает зло и даже его производит, если какое-либо опасение не удерживает. Пока зло остается в вожделениях и затем в удовольствиях своей любви, нет никакой веры, никакого милосердия, никакого благочестия, никакого культа, разве только во внешности; перед светом кажется, что есть, но тем не менее нет того; можно оное сравнить с водами, вытекающими из нечистого источника, которые употребляемы быть не могут. Пока человек таков, что мыслит о Небе и о Боге по религии и не мыслит нисколько о зле как о грехе, он еще в первом состоянии, но вступает во второе состояние или в состояние преобразования, когда начинает мыслить, что есть грех, и более еще, когда помыслит, что то или другое грех, расследует, насколько оное в себе, и не пожелает. Третье состояние человека, которое есть состоянием возрождения, следует за предыдущим и есть его продолжением; оно начинается тогда, когда человек удерживается от зла, потому что оно - грех; он подвигается, по мере того, как их избегает; он совершенствуется, по мере того, как борется с ними, и тогда, по мере того, как он по Господу побеждает, он возрождается. У возрожденного порядок жизни изменен: из природного он становится духовным, ибо природное, отделенное от духовного, противно порядку, духовное же в порядке; посему человек возрожденный поступает по милосердию и делает присущим вере то, что присуще милосердию. Но тем не менее насколько он становится духовным, настолько в истине; ибо всякий человек возрождается истинами и жизнию по истинам; в самом деле, истинами он познает жизнь и жизнью творит истины, таким образом он сочетает добро с истиною, что есть духовный брак, в котором Небо.