Не должен ли быть дом постоянен, дабы разнообразные в нем вещи могли быть проделаны человеком? Точно также храм, дабы различные обрядности культа, проповеди, поучения и благочестивые размышления в нем могли происходить; так и с остальным. Что же касается самих изменяемостей, происходящих в вещах постоянных, утвержденных и определенных, то они идут в бесконечность и не имеют конца, а между тем никогда нет ни одной, совершенно схожей с другою, во всем существующем во вселенной, и не будет в последующем. Кто же располагает этими изменяемостями, идущими до бесконечности и вечно, дабы они в порядке были, как не Тот, Кто создал вещи постоянные с тою целью, дабы изменяемые существовали в них? И кто же может располагать бесчисленными изменяемостями жизни людской, как не Тот, Кто есть самою Жизнью, то есть, самою Любовью и самою Мудростью? Разве без Его Божественного Провидения, которое есть как бы продолженным творением, бесконечные чувства людей и затем их бесконечные мысли, и таким образом сами люди могли быть приведены составлять одно: чувства и мысли дурные - одного дьявола, который есть Адом, чувства и мысли добрые - одного Господа в Небе? Что все ангельское Небо пред лицем Господа как один Человек, который есть Его образ и подобие, и что весь Ад в обратности как один человек-чудовище, было несколько раз сказано и пояснено. Эти замечания приведены, так как некоторые природные люди извлекают даже из вещей постоянных и утвержденных, - которые суть потребностями той цели, дабы изменяемые существовали в них, - доводы своего бреда в пользу природы и в пользу собственной предусмотрительности.
      Глава пятая
      СОБСТВЕННАЯ ПРЕДУСМОТРИТЕЛЬНОСТЬ НИЧТОЖНА, НО ПРЕДСТАВЛЯЕТСЯ СУЩЕСТВУЮЩЕЙ, И ДОЛЖНА ПРЕДСТАВЛЯТЬСЯ КАК БЫ СУЩЕСТВУЮЩЕЮ, НО БОЖЕСТВЕННОЕ ПРОВИДЕНИЕ ПО ОСОБЕННОСТЯМ УНИВЕРСАЛЬНО
      191. Что собственная предусмотрительность ничтожна, оное совершенно против видимости и затем против верования многих; а потому что это так, тот, кто по видимости в веровании, что человеческая предусмотрительность делает все, не может убедиться в противном, иначе как доводами глубокого исследования, которые должны быть извлечены из причин; видимость эта есть явление: причины же те открывают, откуда оно происходит. В этом предварении будет сказано нечто об общем веровании по этому предмету. Против этой видимости поучения Церкви, что любовь и вера, затем мудрость и ум, и следовательно, предусмотрительность идут не от человека, а от Бога; допуская истины эти, надобно также допустить, что собственная предусмотрительность ничтожна, но только кажется существующею; предусмотрительность исходит от ума и мудрости, ум же и мудрость от разумения и, таким образом, от мысли истины и добра. Сказанное допускается и принимается верою признающим Божественное Провидение, но не признающими одну человеческую предусмотрительность. Теперь, или истина в том, чему поучает Церковь, что всякая мудрость и всякая предусмотрительность исходят от Бога, или же в том, чему учит Мир, что всякая мудрость и всякая предусмотрительность исходят от человека; возможно ли согласить это иначе, как сказав что учение Церкви есть истина, а учение Мира есть видимость? Ибо Церковь подтверждает свое предположение Словом, но Мир подтверждает свое собью; Слово же от Бога, и собь от человека. Так как предусмотрительность от Бога, а не от человека, то христианин, в состоянии набожности, молит Бога руководить его мыслями, намерениями и делами и прибавляет также: потому что не может этого сам; видя что кто-либо делает добро, он говорит что тот был приведен к оному Богом, и многое другое тому подобное. Может ли кто-либо говорить так, не веря внутренне, а верить внутренне тому - от Неба; думая же в самом себе и собирая доводы в пользу человеческой предусмотрительности, он может мыслить обратное, и то от Мира, но внутренняя вера - победительница в тех, кто сердцем признает Бога, а внешняя вера победительница в тех, кто сердцем не признает Бога, хотя признает устами.
      192. Было сказано, что тот, кто из-за видимости в той вере, что человеческая предусмотрительность делает все, может быть убежден в противном только доводами глубокого исследования, которые должны быть извлечены из причин; для того же дабы доводы, извлеченные из причин, представлялись с ясностью разумению, они будут представлены в следующем порядке: I. Все мысли человека исходят от чувств его жизненной любви, и без этих чувств нет и не может быть никакой мысли. II. Чувства жизненной любви человека известны одному Богу. III. Чувства жизненной любви человека ведутся Господом посредством Его Божественного Провидения, а его мысли, от которых происходит человеческая предусмотрительность, ведутся одновременно. IV. Господь своим Божественным Провидением, соединяет вместе чувства Рода Человеческого в одну форму, которая есть формой человеческой. V. Оттого Небо и Ад, происходящие из Человеческого Рода, в такой форме. VI. Признающие одну природу и одну человеческую предусмотрительность составляют Ад, а признающие Бога и Его Божественное Провидение составляет Небо. VII. Все оное не может иметь место, если только человеку не кажется, что он сам собою мыслит и сам собою располагает.
      193. I. Все мысли человека исходят от чувств его жизненной любви, и без этих чувств нет и не может быть никакой мысли. Что такое жизненная любовь, и что такое в естестве своем чувства и затем мысли, а от них ощущения и действия, существующие в теле, было показано выше в этом Трактате, а также в Трактате под заглавием: Ангельская Мудрость О Божественной Любви и Божественной Мудрости, специально в первой части и в пятой. Теперь, так как от них происходят причины, из которых истекает человеческая предусмотрительность, как явление, то необходимо привести здесь нечто, относительно оных, ибо изложенное в другом месте не может быть в связи, как предложение, с изложенным впоследствии, если только не напомнится оно и не воспроизведется. Выше в Трактате этом, и в вышеупомянутом Трактате О Божественной Любви и Божественной Мудрости было показано, что в Господе Божественная Любовь и Божественная Мудрость, обе суть самою Жизнию, и по обоим в человеке Воля и Разумение, по Божественной Любви Воля и по Божественной Мудрости Разумение; что воле и разумению соответствуют в теле сердце и легкое; и в этом можно видеть, что как биение сердца в связи с движением легкого управляют всем человеком, что до тела, так же и воля в связи с разумением управляет всем человеком, что до духа; что таким образом в каждом человеке два начала жизни, одно природное, другое духовное, и что начало природной жизни есть движение сердца, а начало духовной жизни - воля духа; что то и другое сочетает с собою товарища, с которым сожительствует и исполняет функции жизни, сердце сочетает с собою легкое, а воля - разумение. Теперь, так как душою воли есть любовь, то и другое исходящее от Господа, то явствует из этого что любовь есть жизнью каждого и что жизнь эта соответствует сочетанию любви с мудростью или, что то же самое, воля есть жизнию каждого и эта жизнь соответствует сочетанию воли с разумением; но об этом предмете можно видеть полнее в данном Трактате, а главным образом в Трактате о Божественной Любви и Божественной Мудрости, первая и пятая части.
      194. В этих же самых Трактатах было показано, что жизненная любовь производит из себя подчинительные любви, называемые чувствами, что таковые суть внешними и внутренними, и взятые вместе, они составляют как бы управление или государство, в котором жизненная любовь как бы властитель и государь; затем еще было показано, что эти подчинительные любви или эти чувства присоединяют к себе подруг, каждое свою, чувства внутренние подруг, называемых сознаниями, и чувства внешние подруг, называемых мыслями; что каждое сожительствует со своею подругой и выполняет функции жизни; что сочетание одного с другим есть как сочетание естества жизни с жизненным существованием, которое таково, что оно не есть чем-либо, если не одновременно оно с другим; что такое естество жизни, если оно не существует, и что такое существование жизни, если оно не происходит от жизненного естества? Затем также что сочетание жизни есть как сочетание звука и гармонии, или звука и речи, и вообще, как сочетание биения сердца с движением легкого, которое таково, что одно не есть чем-нибудь без другого, и что одно становится чем-либо по сочетанию с другим. Сочетания должны быть в них или соделаны ими. В пример возьму звук. Воображающий, что звук есть чем-либо, если в них нет отличительного, ошибается; звук также соответствует чувству в человеке и потому что в звуке всегда есть что-либо отличительное, по звуку речи человека узнают чувство его любви, а по вариации звука, которое есть речь узнают его мысль; от этого по одному звуку говорящего мудрейшие ангелы постигают любви его жизни вместе с определенными чувствами, которые их сопровождают. Оное приведено для сведения, что нет чувства без его мысли, ни мысли без ее чувства. Но можно видеть этот предмет полнее в настоящем Трактате выше, и в Мудрости Ангельской О Божественной Любви и Божественной Мудрости.
      195. Теперь, так как жизненная любовь имеет свое удовольствие, а ее мудрость свое обаяние, то же самое с каждым чувством, которое в своем естестве есть подчинительной любовью, произведенной от жизненной любви, как ручей от своего источника, или как ветвь от своего дерева, или как артерия от своего сердца; посему каждое чувство имеет свое удовольствие и также каждое сознание, и каждая мысль имеет свое обаяние, из чего следует что эти удовольствия и эти обаяния составляют жизнь человека. Что такое жизнь без удовольствия и без обаяния? Это не что-либо одушевленное, это неодушевленное; уменьши удовольствие и обаяние и ты станешь холоден и оцепеней, отними их и ты умрешь; от удовольствий чувства и от обаяний сознаний и мыслей есть жизненная теплота. Потому что каждое чувство имеет свое удовольствие и затем каждая мысль свое обаяние, можно видеть откуда происходят добро и истина и затем что такое добро и истина в их естестве: добром для каждого есть удовольствие его чувства; а истина есть обаяние его мысли; в самом деле каждый называет добром то, что ощущает как удовольствие, по любви своей воли, и называет истиною то, что затем сознает как обаяние, по мудрости своего разумения, то и другое изливается из жизненной любви, как вода изливается из своего источника, или как кровь изливается из сердца; взятые вместе они как волна или как атмосфера, в которой все человеческого духа. Эти удовольствие и обаяние суть духовны в духе, но в теле они природны; с той и с другой стороны они составляют жизнь человека. Поэтому ясно видно что в человеке называется добром и что называется истиною, затем также что в человеке называется злом и что называется ложью, а именно, что для него зло то, что уничтожает удовольствие его чувства, а ложь то, что затем уничтожает обаяние его мысли; также что зло по своему удовольствию и ложь по своему обаянию могут быть названы и приняты верою как добро и истина. Добро и истины суть в действительности изменениями и вариациями состояния форм духа, но эти изменения и вариации сознаются и живут единственно своими удовольствиями и обаяниями. Эти подробности даны, дабы знали что такое чувство и мысль в их жизни.
      196. Теперь, так как мыслит дух человека, а не тело, и мыслит по удовольствию своего чувства, и так как дух человека есть его дух, живущий по смерти, то явствует, что дух человека есть безусловно не что иное, как чувство и затем мысль. Что не может быть никакой мысли без чувства, явно обнаруживается на Духах и на Ангелах в духовном Мире в том, что там все мыслят по чувствам своей жизненной любви и каждый окружен удовольствием этих чувств, как своею атмосферою; и в том, что там сочетаемы сообразно со сферами испаряемыми (exhalatas) из их чувств их мыслями: каждый так же по сфере своей жизни известен таким, как он есть. По этому можно видеть, что всякая мысль исходит из чувства и есть формою своего чувства. То же самое с волею и разумением, то же самое с добром и истиной и то же самое с милосердием и верой.
      197. II. Чувства жизенной любви человека ведомы одному Господу. Человек знает свои мысли и свои намерения, потому что видит их в себе, а так как всякая предусмотрительность от них происходит, он также видит предусмотрительность в себе; если тогда любовью его жизни есть любовь к себе, то он входит в гордость собственного ума и предусмотрительность к себе относит; он собирает аргументы в пользу нее и таким образом удаляется от признания Божественного Провидения: то же самое, если любовь к миру есть его жизненной любовью, но, впрочем, удаляется он не в такой степени тогда. Из того очевидно, что эти любови относят все к человеку и его предусмотрительности, и если внутренне расследовать их, то ничего не относят к Богу и ничего к Его Божественному Провидению; раз же случайно люди любовей таких услышат, что истина в том, что человеческая предусмотрительность ничтожна, и что одно Божественное Провидение всем управляет, то, если они совершенные атеисты, они смеются над тем; если же удерживают в памяти нечто из религии, а говорят им, что всякая мудрость исходит от Бога, они, правда, утверждают это предложение, раз услышали его, но, тем не менее, внутренне, в духе своем его отрицают. Таковы особенно священники, любящие себя более чем Бога и любящие мир больше неба или, что то же самое, поклоняющиеся Богу ввиду почета и наживы, а тем не менее проповедующие, что милосердие и вера, что всякое добро и всякая истина, что всякая мудрость и даже всякая предусмотрительность исходят от Бога и ничто из этого не идет от человека. Однажды в Мире духовном я слышал спор двух священников с одним посланником, по предмету человеческой предусмотрительности, от Бога ли она или от человека; спор был оживлен; они все трое сердцем верили одно и то же, а именно: что человеческая предусмотрительность совершает все, а Божественное Провидение ничего не совершает; но священники, которые были тогда в рвении богословском, говорили что ничто мудрости и предусмотрительности не идет от человека, а как посланник возражал, что таким образом ничто от любви не от человека, то они говорили - ничто. Но так как Ангелами сознано было, что все они трое одного верования, то было сказано посланнику: "Оденься в платье священника, думай что ты священник и тогда говори". Тот оделся, стал думать, что он священник и громким голосом объявил, что ничего от мудрости, ни от предусмотрительности не может никогда быть в человеке, иначе как Богом; и он поддерживал это своим обычным красноречием полным доводов рациональных. Затем было также сказано и этим двум священникам: "Снимите ваши платья и наденьте платья политических деятелей и думайте, что вы посланники". Они так сделали и тогда стали мыслить по своему внутреннему и говорить согласно с аргументами, которые перед этим держали в себе, в пользу человеческой предусмотрительности, против Божественного Провидения. Затем все трое, будучи одного верования, стали сердечными друзьями и избрали вместе дорогу собственной предусмотрительности, ведущей в ад.
      198. Было выше показано, что никакая мысль человеческая иначе не существует, как по известному чувству любви, и что мысль есть не что иное, как форма чувства: что человек затем видит мысль свою, но не видит своего чувства, а ощущает его, из чего явствует, что согласно со зрением, которое в видимости, он решает, что собственная предусмотрительность совершает все, а не согласно с чувством, которое невидимо, но ощутительно; в самом деле, чувство проявляется лишь некоторым удовольствием мысли и некоторым наслаждением рассуждения об этом удовольствии, и тогда это удовольствие и наслаждение составляют одно с мыслью у тех, кто в веровании собственной предусмотрительности, по любви к себе и по любви к миру, и мысль течет в своем удовольствии, как судно в потоке реки, на который кормчий не обращает внимания, взирая лишь на распущенные им паруса.
      199. Человек, по правде, может размышлять об удовольствии своего внешнего чувства, когда это удовольствие составляет как бы одно с удовольствием его телесного ощущения, но все же он не думает, что это удовольствие исходит из удовольствия его чувства в мысли. Например, когда развратник видит проститутку, взгляд его блестит огнем сладострастия, от коего он ощущает удовольствие в том, но не ощущает удовольствия своего чувства или своего вожделения в мысли, разве только некоторое пламенное желание в связи с телом; то же самое с разбойником в лесу, когда он видит путешественников или с пиратом в море, при виде кораблей; то же самое с другими; что эти удовольствия управляют мыслями человека и что без них мысли - ничто, это очевидно; человек же думает, что это только мысли, когда между тем мысли суть только чувствами собранными в форму его жизненною любовью, дабы проявлялись в свете они; ибо всякое чувство в теплоте и всякая мысль в свете. В оном внешние чувства мысли, обнаруживающиеся в ощущениях, но редко в мысли духа. Что же касается до внутренних чувств мысли, по которым существуют чувства внешние, то они не обнаруживаются никогда перед человеком: человек о чувствах этих знает не более чем знает путешественник, спящий в карете, о дороге, по которой проезжает он, и не более чем ощущаемы вращательные движения земли. Теперь, так как человек не знает ничего о происходящем во внутренних его духа, беспредельных до того, что они не могут быть определены числами, между тем как малочисленные внешние, доходящие до зрения его мысли, производятся внутренними и один Господь управляет внутренними, своим Божественным Провидением, и управляет, вместе с человеками, малочисленными внешними, как же тогда кто-либо может сказать, что его предусмотрительность все совершает? Если бы ты видел открытой одну лишь идею мысли, ты бы увидел больше чудес, чем язык может выразить. Что во внутреннем духа человека столько вещей бесконечных, не подлежащих определению числами, очевидно по бесконечным вещам в теле, от которых не достигает до зрения и до ощущения ничего, кроме очень простого акта, коему однако же способствуют тысячи мускульных или двигательных волокон, тысячи нервных волокон, тысячи кровеносных сосудов, тысячи частей легкого, которое содействует в каждом акте, тысячи частей мозгов головных и спинного, и гораздо еще более в духовном человеке, который есть духом человеческим и которого частности суть формы чувств и затем формы сознаний и мыслей. Душа, располагающая внутренними, не располагает ли также действиями, по внутренним; душа человека ничто иное как любовь его воли и затем любовь его разумения; какова эта любовь, таков весь человек и он становится таким согласно с расположением внешним, в которых человек одновременно с Господом; если все относит он к себе и к природе, то душа становится любовью к себе; если же он все относит к Господу, то душа становится любовью к Господу; эта любовь есть небесною любовью, а та любовью адскою.200. Теперь, по тому, что удовольствия чувств человека влекут его от сокровенных внутренних к внешним и наконец к наружным, которые в теле, как волна или воздух влекут корабль, и ничто не проявляется перед человеком, кроме того, что совершается в наружных духа и в наружных тела, как тогда может человек относить к себе Божественное, потому только, что эти малочисленные наружные ему представляются как бы своими? И, тем не менее, должен он относить к себе Божественное, зная по Слову, что человек не может что-либо принять сам собою, если не будет это дано ему с Неба, зная также по Рассудку, что эта видимость ему дана, дабы он жил человеком, дабы он видел, что такое добро и зло, дабы он выбирал то или другое, дабы он усвоил выбранное, ради взаимного сочетания с Господом, ради своего преобразования, возрождения, спасения и жизни в вечности. Что эта видимость дана человеку, дабы он действовал в свободе, по рассудку, таким образом как бы сам собою, и дабы не оставался со сложенными руками, в ожидании наития, было сказано и показано выше. Из этого следует подтверждение того, что имело быть доказано в-третьих, а именно: III. Чувства жизненной любви человека ведутся Господом посредством Его Божественного Провидения, а его мысли, от которых происходит человеческая предусмотрительность, ведутся одновременно.
      201. IV. Господь Своим Божественным Провидением соединяет вместе чувства любви всего Человеческого Рода в одну форму, которая есть формой человеческой. Что в оном универсальность Божественного Провидения, будет видно в следующем параграфе; относящие все к природе, все относят также к человеческой предусмотрительности; ибо относящие все к природе отрицают сердцем Бога, относящие же все к человеческой предусмотрительности отрицают сердцем Божественное Провидение, одно нераздельно с другим. Все же те и другие, из-за славы доброго имени и боязни потерять ее, говорят устами, что Божественное Провидение универсально, что частности его у человека, и эти частности в полном составе разумеются под человеческой предусмотрительностью. Но размысли в самом себе: что такое универсальное Провидение, если частности отделены от него? Разве иное это что, как не простое слово? Ибо универсальным называется образованное из соединенных частиц, так же как общим называют то, что существует частностями; если же отделишь ты единичные, чем тогда будет универсальное, как не чем-либо в себе пустым, в роде поверхности, внутри которой ничего нет, или слагаемою из ничего? Если сказать, что Божественное Провидение есть универсальное Правление, когда ничто не управляемо, но содержит все в сцеплении, и предметы, подлежащие правлению, располагаемы другими, может ли это быть названо правлением универсальным? Ни у какого государя нет такого правления, ибо если бы Государь предоставлял своим подданным управлять всем в его государстве, то он бы не был государем, а только бы им назывался и таким образом обладал бы честью названия, а не честью самого дела; нельзя сказать что есть правление у такого государя, а тем более универсальное правление Провидение у Бога названо предусмотрительностью у человека; так же, как предусмотрительность не может быть названа универсальною у Государя, который предоставил себе только название государя, дабы государство его было государством и поддержалось бы; и Провидение не могло быть названо универсальным, если бы люди способствовали всему собственною предусмотрительностью. То же самое с названием универсального Провидения и универсального правления в применении к природе, когда говорят, что Бог создал вселенную и предоставил природе все производить собою: чем бы в таком случае было универсальное Провидение, как не термином метафизическим, который есть ничем, кроме слова? Среди относящих все производимое к природе и все, совершаемое людской предусмотрительности есть также много мыслящих о Божественном Провидении как о слове, лишенном смысла. Но действительно то, что Божественное Провидение - в мельчайших особенностях природы и в мельчайших особенностях человеческой предусмотрительности и что по этим мельчайшим особенностям оно универсально.
      202. Божественное Провидение Господа универсально по мельчайшим особенностям в том, что Господь создал вселенную, дабы Им существовало в ней творение бесконечное и вечное, и творение существует тем, что Господь образует из людей Небо, которое перед Ним как один человек - Его образ и подобие; что Небо, образованное из людей, таково перед лицом Господа и что оно было целью творения, - показано выше (27-45); что Божественное во всем соделываемом имеет в виду бесконечное и вечное (см. 56-69), имеемое в виду Господом при образовании из людей своего Неба в том, чтобы оно приумножалось до бесконечности и вечно и чтобы таким образом Он Сам обитал постоянно в цели своего творения. Этому, по Творению бесконечному и вечному, Господь способствовал, промыслом, творением вселенной, и Он постоянно в этом творении Своим Божественным Провидением. Кто, зная и веруя по учению Церкви, что Бог Бесконечен и Вечен - ибо во всех Церквях христианского мира сказано, что Бог Отец, Бог Сын и Бог Дух святый Бесконечен, Вечен, Несотворен, Всемогущ (см. символ Анастасия), - может быть настолько лишен рассудка, дабы, раз услышав, не подтвердить, что Бог в своем великом деле творения не может иметь в виду иного, как бесконечное и вечное, - ибо что же иное может Он иметь в виду, действуя от Себя, и что имеет это Он в виду в Человеческом Роде, из которого образует Небо? Может ли Божественное Провидение иметь целью что-либо иное, как не Преобразование Рода Человеческого и его Спасение? Никто же быть не может преобразован сам собою, посредством своей предусмотрительности, но преобразует Господь посредством своего Божественного Провидения, из чего явствует, что если бы Господь не руководил человеком каждую минуту, самую даже малейшую, то человек сошел бы с пути и погиб; каждое движение и изменяемость в духе человеческом производит некоторое движение и некоторую изменяемость в серии вещей настоящих, значит и последующих; не должно ли то же самое быть поступательно в вечности? Это как стрела, пущенная из лука, если бы, вылетев, она хотя бы малейше уклонилась от цели, то уклонение это на расстоянии одной или нескольких миль было бы громадно; то же самое было бы, если бы Господь в каждую минуту самую малейшую не направлял состояний человеческого духа. Господь соделывает оное по законам своего Божественного Провидения; и соответствует этим законам то, чтобы казалось человеку, что он руководит сам собою; но Господь предвидит как тот поведет себя и постоянно приноравливает (accommodat). Что Законы попущения суть тоже законами Божественного Провидения, что всякий человек может быть преобразован и что ничего нет предопределенного, будет видно впоследствии.
      203. Затем, так как всякий человек по смерти живет вечно и получает, соответственно жизни своей, место в Небе или в Аде, то и другое, как Небо, так и Ад, должны быть в форме, действующей как одно, что уже было сказано, и так как в этой форме никто не может получить иного места, как свое, то явствует, что род человеческий на всем земном шаре пребывает под Богом, что каждый с детства до конца жизни руководим Господом в самых мельчайших особенностях (in singularissimus) и его место предвидится, и в то же время Промыслом приспособляется тому. Из оного очевидно, что Божественное провидение универсально, ибо оно в самых особенностях, и что в том и есть Творение бесконечное и вечное, которому Господь способствовал Промыслом для Самого Себя, созданием вселенной. Человек не может ничего увидеть в этом универсальном Провидении, а если бы увидел, то оно представилось бы его глазам, как представляются перед прохожими кучи материалов, разбросанных в беспорядке, из которых должно построить дом; но перед Господом оно как великолепный дворец, которого устройство и увеличение постоянно.
      204. V. Небо и Ад суть в такой форме. Что Небо в форме человеческой, было показано в Трактате О Небе и об Аде, изданном в Лондоне в 1758 г. (59-102), и также в Трактате О Божественной Любви и Божественной Мудрости, и еще в данном Трактате, в нескольких местах, почему и бесполезно подтверждать оное полнее. Сказано, что также Ад в человеческой форме, но эта форма человеческая чудовищная, как форма дьявола, под которым разумеется Ад во всем составе: Ад в форме человеческой, потому что в нем рожденные также людьми и обладающие также двумя человеческими особенностями - Свободою и Рациональностью, хотя они и злоупотребили Свободою, дабы желать и делать зло, и Рациональностью, дабы его мыслить и подтверждать.
      205. VI. Признавшие одну природу и одну человеческую предусмотрительность составляют Ад, а признавшие Бога и Его Божественное Провидение составляют Небо. Все, ведущие дурную жизнь, внутренне признают одну природу и одну человеческую предусмотрительность; признание той и другой скрыто в каждом зле, хотя бы затеняемом добром и истинами; эти последние, - как занятые одежды или как тленные гирлянды цветов, окружающие зло, дабы оно не появлялось в своей наготе. Что все, ведущие дурную жизнь, внутренне признают одну природу и одну человеческую предусмотрительность - неизвестно, по причине того общего затемнения, ибо оно скрывает оные от зрения; но все же они их признают, как это можно видеть по происхождению и по причине такого признания, и для открытия ее будет сказано, откуда происходит и что такое собственная предусмотрительность; затем откуда происходит и что такое Божественное Провидение, затем еще кто и каковы признающие одно и признающие другую, и, наконец, что признающие Божественное Провидение - в Небе, а признающие собственную предусмотрительность - в аду.
      206. Откуда происходит и что такое собственная предусмотрительность. Она происходит от соби человека, соби, которая есть его природой и называется душой, переданною от отца; эта собь есть любовь к миру, или любовью к себе. Любовь к себе такова, что лишь себя принимает во внимание и смотрит на других как на низких или ничтожных; если же считает кого-либо во что-нибудь, то лишь по степени от него почести и уважения. Интимно в этой любви, как усилие к оплодотворению и производительности в семени, скрыто желание величия - если возможно сделаться царем и после, по возможности, стать Богом; таков дьявол, ибо он - сама любовь к себе; он таков, что обожает себя и благоприятен тому, кто ему поклоняется; другого дьявола, подобного ему, он ненавидит, потому что хочет быть обожаем один. Так как не может быть никакой любви без подруги - подруга же любви или воли в человеке называется разумением, - то когда любовь к себе внушает свою любовь разумению, своей подруге, любовь эта в нем становится гордостью, и это гордость собственной предусмотрительности. Теперь, так как любовь к себе желает быть единым властителем мира, и следовательно, также Богом, то вожделения зла, которые суть его державами, живут этой любовью; также и сознания вожделений, которые суть лукавствами, и удовольствия вожделений, которые суть злом, и мысли их, которые суть ложью: все они как бы служители и управители своего господина и действуют согласно со всеми его прихотями, не ведая, что не действуют они, но приводимы в действие; они приводятся в действие любовью к себе, посредством гордости собственной предусмотрительности; отсюда явствует, что во всяком деле скрыта, по его происхождению, собственная предусмотрительность. Что признание одной природы также скрыто в нем, это потому, что любовь к себе закрыла окно своей кровли, которым открывается небо, и также боковые окна, дабы не видеть и не слышать, что один Господь всем управляет, что природа сама в себе мертва, что собь человека есть адом, и затем любовь соби есть дьявол; и тогда она с закрытыми окнами во мраке и там устраивает себе очаг, при котором садится со своею подругою, и дружески рассуждают они в пользу природы против Бога и в пользу собственной предусмотрительности против Божественного Провидения.