Игорь пошел в ангар со зла, решив перебороть себя. И кроме того, он был уверен, что из всех выбранных контактеров явится только Истомин. А ведь так приятно быть сильнее других, тех, кто тебя не выбрал, не счел достойным... И доказать этой Инге, что он, он...
      Озр была довольна: простенький излучатель дал отличную "эпидемию". Когда кончится расчетное время, он тихонечко самоуничтожится. И организмы людей быстро вернутся к норме.
      Вообще-то наружу следовало идти одной. Но есть вероятность, что на подобное решится еще кто-нибудь - то есть на планете появится беспомощный одиночка из ее экипажа. Да, все-таки из ее, хотя и паршивого, и не подозревающего о Командоре.
      Если горячая голова найдется, то она проявит себя именно сейчас. Поэтому стоит немного поторчать у входного шлюза.
      Стоило Артуру выйти из планетолета, как боль прошла - разом и бесследно. Он стоял на пандусе и с наслаждением вдыхал холодный, пахнущий химикалиями воздух скафандра. От блаженства путались мысли. Пустыня через светофильтр виднелась не только размытой, но пушистой и уютной. Хорошо, что вот так кончилось... Вот так?.. Капитан резко обернулся. Инга и Игорь стояли рядом видимо, тоже обалдев от здоровья. Корабельный шлюз за их спинами уже был закрыт.
      Ладно, видимо, уже хватит подсчитывать странности. Одной меньше, одной больше. Главное, они пока никого не убили.
      Повинуясь странному импульсу, капитан нажал кнопку на нагрудном пульте. И еще раз, еще. Но корабельный люк и не думал открываться. Забывшись, Истомин случайно включил рацию. Но ожидаемого акустического удара не было.
      Тишина.
      Так. Им не дают возможности вернуться на "Дальний".
      Кто-то или что-то в очередной раз диктует людям действия, превращает их в марионеток.
      Идти вперед, к этому неизвестному, сразу расхотелось. Хотя стоять на месте было бессмысленно. "Если они настолько сильны, то в любой момент сделают с нами что угодно. Так что здесь не безопаснее, чем в любом другом месте. Странно раз они таковы, то почему не вступили в контакт с нами прямо на корабле? Или дело здесь не в контакте, а черт знает в чем?!" Игорь, словно подслушав мысли капитана, пробормотал - это бормотание рация донести соизволила:
      - Нелогично...
      - С твоей точки зрения, - отозвалась Инга. Ее микрофон тоже оказался включенным. Ну да, ведь они видели манипуляции Истомина с пультом...
      Пилот неуклюже пнул бесцветный камень. Тот развалился на несколько частей.
      - С любой нормальной точки.
      Инга рассмеялась - неловко, ломко. Так бывает у людей, которые смеются крайне редко.
      - Ты уверен, что знаешь именно ее?
      "Только философии сейчас не хватает". - Артур нервно, зло осматривался. Очень хотелось закричать на этих двух дураков, не способных осознать своего положения.
      Идти. Интересно куда. И стоит ли вообще.
      Пустыня поторопилась ответить на первый вопрос - словно подслушала мысли человека. Сантиметрах в сорока над песком полыхнула короткая, толстая стрелка. Ее алый огонь до слез резал глаза - а ведь перед светофильтрами скафандров сдавалось даже местное солнце!
      Стрелка погасла так же внезапно, как вспыхнула. Чтобы через секунду загореться вновь - но уже в более коротком и тусклом варианте. А главное указывая уже совсем в другом направлении.
      - О нас заботятся, - хмыкнул Игорь. Это следовало понимать как: "А Серж все-таки абсолютно прав!"
      - Не знаю. Но приглашают. Пойдем? - Словно в ответ на слова Инги алый знак нетерпеливо дрогнул. Артур, утешаясь мыслями о скором (пусть, возможно, и частичном) прояснении ситуации, кивнул - забыв, что снаружи этого не видно. Пошел к стреле.
      Она плыла над песком впереди людей - быстро и дергано. Земляне, запыхавшись, почти бежали за ней, постоянно спотыкаясь обо что-то твердое и засыпанное песком. Это, что-то, похоже, ломалось под ногами. Наконец Игорь упал. С трудом, кляня скафандр, поднялся на ноги. Указатель лихорадочно дрожал, но ждал. И двинулся вперед уже несколько медленнее.
      Артур смог немного осмотреться на ходу. Но местное солнце уже успело что-то сделать с жидкими кристаллами светофильтров - мир вокруг теперь состоял из непроницаемо черных теней и почти слепящих белых участков. Глазам было больно от такого контраста, они начали слезиться, и казалось, что ты идешь по дну какого-то исполинского резервуара с едкой, дрожащей жидкостью. А пейзаж становился все схематичнее...
      Игорь делал вид, что уж ему-то все нипочем. Немного отдышавшись, он излишне бодро заявил:
      - Ну вот, смотри. А ты говорила о чужой логике!
      Озр одновременно не давала возникнуть первой стрелке; поддерживала вторую, эту; обеспечивала радиоколпак - чтобы спутников не сбивала с толку лавина чужих посланий. Командору было не до того, чтобы улавливать их смысл.
      Она удовлетворилась тем, что уяснила их источник. Он был тем же, что и у первого, подавляемого указателя.
      Двигаться по чужому направлению - смертельно. Об этом твердило чутье. Куда вела стрелка, сфабрикованная Десантником? Озр положилась на удачу. Скверное решение. Но в темных ситуациях те, кто отсиживался на рейдерах, гибли не реже тех, кто высовывался из-под брони. В этой же игре на обшивку может положиться только полный дебил. В действии же не только веселее умирать - в нем больше шансов получить информацию, которая поможет выжить.
      Но все же оставлять последнее слово за Игорем было нельзя - из чисто этических соображений.
      - Одинаковые прямые могут входить и в чертеж компьютера, и в набросок подноса.
      Паузу между двумя частями предложения земляне сочли подбором нужных выражений. Но она была следствием перенапряжения.
      У киборгов состояние организма никак не влияет на качество голоса поэтому Командор могла не следить за своими интонациями, тембром и т. д. А конвульсивная, напряженная маска на лице хорошо скрывалась светофильтром. Вообще-то эмоции киборгов никак не влияют на их организмы (верно и обратное). Но у мозга есть свои рефлексы - например, стянуть мышцы губ вот так, гримасой. Ликвидировать подобные фокусы (если они не идут на чистой вегетативке) накладное, чем плевать на них. Поэтому иногда, например сейчас, практичнее оставить все как есть. Пусть лицо принимает какое угодно выражение - его все равно не видно.
      Игорь даже не хмыкнул в ответ - он предавался радости. С его души упал исполинский камень - в том разговоре, на "Дальнем", Инга все-таки ухитрилась водворить его туда.
      Артура чуть не передернуло: ему вспомнились химеры в тамбуре реактора. Петере могла быть права. Случайно или... Или она что-то знает, но тоже молчит?!
      Каждый по своим причинам, но в итоге - никто не смотрел назад. А зря, там было кое-что любопытное. На горизонте взметнулась и ринулась вперед мутная, неряшливая стена из песка. За несколько секунд достав до стратосферы, она казалась нереальным, топографическим киноэффектом.
      Стена остановилась - так же внезапно и неправдоподобно, как возникла, словно врезавшись во что-то невидимое. Перед ней понеслись клочки мутно-багрового света. Электроразряды? Что-то другое? Вспышки казались тусклыми - или были ими только по сравнению с солнечным светом? Казалось, что исполинская фосфоресцирующая амеба хочет расплавить незримое стекло, сотнями ложноножек дотянуться до людей, схватить, переварить их.
      Озр наконец краем глаза заметила что-то неладное сзади. Первая реакция бешеные поиски выхода. Потом - выяснение, что странное образование стоит на месте. И немедленное воспоминание о том, что чувство опасности не говорит ничего о пространстве за спиной.
      Значит, там вроде бы все нормально. Но поглядывать туда совсем не лишнее. И хорошо бы уйти подальше... Стрелка опять убыстрила движение. Командор уже немного привыкла к действиям на три фронта и могла освободить часть сознания для размышлений. Планета Врат... Да, явно здесь еще то местечко... Планета Врат. Ужас Десанта (а почему, кстати, ужас?).
      Миллионы лет назад с черных, вечно оплавленных* космодромов поднимались огромные, мрачные кристаллы рейдеров. Через мгновение в глубины их полупрозрачной брони уже заглядывали жесткие, вечные для человека звезды. Корабли вспарывали вакуум и, за считанные минуты набрав сотни полторы "g"**, кончали разгон, становясь волнами того же вакуума. Свет сразу отставал от них; сам Космос***, сама метрика стонали и корчились от боли там, где проносился Десант. И Бездна нередко мстила за это: пространство внезапно начинало биться в не представимых для человека топологических бурях. И смерть звездолету, не успевшему "вынырнуть", снова стать веществом! Его "разрывало", "размазывало" а еще точнее, с ним происходило непонятно что, но очень страшное. Механику этого процесса плохо представляли самые лучшие умы Координатории.
      * Оплавленных из-за утечек в наземном энергохозяйстве, а не из-за антигравитационных стартовых двигателей.
      ** Двигатели работали с наружными гравитационными полями; уменьшать внутреннюю тяжесть в таких случаях никто и не думал.
      *** По представлениям Десанта, Космос - это незначительная часть Бездны.
      Из этих-то бурь и приносилась большая часть Знания Космоса. Ученые слыхали о нем краем уха, но никогда не интересовались "машинным бредом". Им хватало проблем, поступивших из вполне уважаемых, надежных источников. А Знание к тому же входило в тот пласт данных, который циркулировал только среди Десантников. Ни один киборг никогда не выдаст кабинщику всей полученной в полете информации. Те не имеют права знать Бездну.
      О Планете Врат твердили давно - много, много сотен лет подряд. Этот мир непонятно почему, но неукоснительно считался более опасным, чем все нейтронные звезды, черные дыры, космические струны, сгустки протоматерии и т. д.* Что в рассказах о Планете было истиной, что - ее трактовками? И что - чистым вымыслом?
      * Космические струны - малопонятные образования длиной в несколько световых лет, толщиной и шириной - в один атом; протоматерия - образовавшаяся сразу после Большого Взрыва, создавшего Метагалактику, и с тех пор не изменившаяся.
      Ее освещало голубое солнце, не менявшее своего спектрального класса уже пару миллиардов лет*. На ее месте в пространстве совместилось несколько миров. И когда ты находился в одном из них, все остальные были для тебя лишь крохотными, сантиметровыми лоскутками на поверхности огромного шара. Но стоило ступить на такое "пятнышко" - и оно моментально становилось планетой, а предыдущий мир распадался для тебя на крохотные, не связанные друг с другом клочки, разбросанные вперемешку с обрывками других миров по этой, "новой" планете. (В некоторых вариантах считалось, что такие переходы были кем-то неплохо заблокированы; в других - набор смежных пространств варьировался и был разным для каждой планеты, входящей в этот симбиоз; изредка утверждали, что в него включены все миры Вселенной, но на большинстве из них трудно найти проходы на другие.) В языке Координатории это явление имело специальный термин, но твердо считалось химерической выдумкой древних физиков. Но...
      * Этот срок абсолютно невозможен по всем астрофизическим законам.
      Было еще одно Нечто - связанное со свойствами Планеты. Для него вообще не существовало словесного понятия. Десантники считали, что Разум, способный рассуждать о Нем без проблем, может без проблем изменить все физические константы Метагалактики...
      Если предельно упростить Его описание, то в этой звездной системе "ткань" причинности была слабее, чем в других местах. Поэтому из нее было легко влиять на... дальше шли варианты: звездный рукав, Галактику, Метагалактику. Через эту "ткань" часто действовали рерры. Они невероятно сильны и опасны, хотя кем или чем они являются, совсем неизвестно. Им противостояли рэерры, которые почему-то не хотели ни на что влиять (варианты: временно не могли; действовали все время, но совершенно непостижимым для нормального разума образом). Более полную информацию получить было невозможно - Знания Космоса в человеческом мозгу подобны обрывкам невесть каких программ, вдобавок вставленных в слишком маломощный компьютер. А самое скверное - мозг того, кто получил подобную информацию, все время норовит закодировать ее в словах. И если термины "рерры", "рэерры" подобрались по смутным звуковым ассоциациям, став абсолютно непонятными сочетаниями букв, то часто бывало еще хуже. Достаточно проблеска сходства между телепатически внедренным образом и чем-то уже известным - а в сознании всплывает абсолютно ясный, понятный термин. (То есть человек, из всех животных знающий лишь кошку, получив телепатический образ динозавра, немедленно ухватится за четыре лапы, хвост и т. д. - и будет уверенно именовать и представлять его кошкой.) И это забивание информационных каналов старыми ассоциациями вносило вообще уж непреодолимую путаницу в области и без того предельно темные. Например, по одной интерпретации Знания, Планета была выжженным полем вечной драки; по другой - на ней жили дикари, не имеющие выхода в Бездну и не подозревающие о топологических свойствах своего обиталища. Точно так же никто не знал ясно, были ли эти существующие-отсутствующие аборигены участниками "разборок" между реррами и рэеррами. И действительно ли эволюция этого мира спала: миллионы лет не проходили по нему свинцовым катком, а пролетали призрачной кисеей, ничего не менявшей в жизни дикарей? Или наоборот расы все время сменяли друг друга, уходили с планеты?
      Да, здесь - одна из самых темных областей Бездны. ("Известной Координатории части Бездны", - тут же поправила себя Озр.) Но это не объясняет всеобщего, иррационального страха перед Планетой. Черные дыры имеют не менее зловещий набор свойств - но к ним Десантники были равнодушны.
      Интересное место. Даже не понять, до какой степени зловещее - может, кстати, зловещее лишь чуть-чуть?
      Они шли по пологому откосу. Шаги, как и раньше, поднимали облачка перегретой, сухой пыли, непонятно почему налипавшей на скафандры. Их алая краска уже побурела, а зеркальный металл был немного обсосан солнцем. Впереди, извиваясь среди бесцветных каменных губок, виднелась очень узкая, короткая полоска. Она была тусклой и зелено-серой. То, что над ней стоит что-то вроде дымки, разглядела только Командор.
      Стрелка уперлась в нее - и пропала. Озр неприятно удивилась: все ощущения говорили ей о том, что указатель по-прежнему существует. Но... не в совмещенном ли мире?
      Инстинкты утверждали, что опасности впереди нет. Неизвестно, относятся ли их сигналы только к этому пространству - или к другому тоже?
      Однако не стоит без толку шляться по абсолютно пустой пустыне с каким-то кошмаром на горизонте.
      Земляне восприняли пропажу стрелки как нечто должное - лишь быстрее заковыляли вперед. Последние шаги дались им тяжело - почва под ногами начала почти катастрофически проваливаться. И эта пылевая трясина поднималась вверх исполинскими хлопьями-снежинками, способными прожечь и кожу, и мясо. Видимость из-за них была не лучше, чем во время хорошего снегопада.
      Артур на миг остановился перед полоской: "Похоже на древнюю интегральную схему. Ладно, может, нас сюда и приглашали".
      Шаг. Нога еще над серо-зеленым, а в голове и позвоночнике - резкая, невыносимая боль - словно там взорвалось по бомбе, разнесшей все ткани в порошок. И сразу же - конец. Сердце, приостановившееся от шока, снова заработало. Ослепленный, разозленный, капитан качнулся вперед и, нелепо махнув руками, покатился по земле - как сшибленный робот. За ним кувыркался пилот. Даже Озр получила равную с ними порцию боли в голове - мертвая защита, окружающая живой мозг, на этот раз оказалась полностью бессильной. Но Командор, разумеется, на ногах устояла - хотя и еле-еле, ведь ее, вместе со всей компанией, инерция отбросила от границы соприкосновения пространств на несколько километров.
      Только скафандры спасли землян от переломанных костей.
      Но Артур ничего этого не знал. Он просто лежал в самом паршивом состоянии духа. И собирался вставать. В черном, почти непроглядном мире перед самым гермошлемом что-то качалось. По рации донесся голос Игоря:
      - А, черт! Здесь что-то жесткое!
      Пилот врезался в какой-то высокий и круглый предмет и сейчас ощупывал его. Из-за перчаток казалось, что это идеально гладкая колонна.
      - Кэп, я рядом с чем-то искусственным! Истомин неловко встал, опираясь на руку подошедшей Озр, - точнее, киборг почти подняла его. Попытался потереть колено, но скафандр мешал слишком сильно. "Сколько раз ругал других, что плохо раздувают буфера!"*.
      * Пневматический защитный слой внутри скафандра.
      Вокруг - глухая, внезапно обвалившаяся ночь. Вместо предметов - черные тени на чуть более светлом фоне. Не разглядишь даже свою руку. Небо беззвездное, до ужаса глухое. На нем - что-то вроде размытой, тусклой пародии на Луну. Справа и сзади - какая-то иззубренная стена. Спереди и справа глаз тонет в нефтяной тьме. Впрочем, где-то там, в ней, вроде бы есть маленькие, относительно светлые точки...
      - А если убрать светофильтры?
      Озр потихоньку отключила их еще в тамбуре "Дальнего" - поэтому новый мир с самого начала выглядел для нее по-другому.
      Артур был очень недоволен, что это сказал не он. Но все же покорно и незамедлительно поманипулировал с нагрудным пультом. По идее, жидкие кристаллы сами "сообразовывались" со светом, но иногда...
      Нажатие кнопки. Еще одно. Мелькнула мысль, что скафандры вообще ослепли. Появилась паника, совсем не приличествующая космолетчику с опытом. Но тут электроразряд наконец подкорректировал настройку фильтров, и...
      ...И в глаза рванулся день. Белое, похожее на странный нефрит небо, на нем - аккуратные пластинки бесцветных, просвечивающих насквозь туч, солнце изредка играет в них, как в горном хрустале. Под ногами - бледно-голубая, кажущаяся засохшей трава. Вместо стены - бледный, тоже словно завядший лес. Стволы и листья отличаются друг от друга только самыми легкими оттенками - и из-за этого хочется воспринимать деревья как исполинскую траву, продолжающую ту, что под ногами. Впереди - холмы, похожие на неровные, пушистые половины жемчужин, светлая, белая река с серебряной солнечной дорожкой поперек. Она походит на кисейный шарф, занесенный ветром между холмами...
      Артур вращал головой и пытался понять: это мир вылинявших или просто очень нежных красок? Капитан настойчиво думал об этой чепухе, стараясь вышибить из головы нервные, испуганные мысли о том, что вот сейчас здесь появится представитель сверхцивилизации, и...
      Но никто не появлялся. Это было нелепо, нелогично - и неопровержимо. В последние три столетия люди Земли крайне редко сталкивались с настолько непонятными фактами (то есть с теми, от которых отмахнуться не удавалось).
      Впереди, совсем рядом, начинался склон холма, на котором они стояли. И по нему, проходя почти около свинцовых, герметичных ботинок, спускалась дорога. Обычная, покрытая совсем земной, чуть-чуть буроватой пылью. Впрочем, если приглядеться, то и в пыли здесь есть что-то стеклянное, легкое... Но это не важно. Главное - понятно, по чему идти. Дорога всегда что-то с чем-то соединяет. И по идее, приведет туда, где есть ответы на все вопросы...
      Только гермошлем не давал увидеть, насколько растерян капитан. Как он похож на обиженного ребенка. Все вокруг происходит не так, до такой степени не так! Они уже должны были прибыть на место, к хозяевам, а тут... (После появления стрелки Истомин с неудовольствием признал правоту Сержа.) В Космосе нередко встретишь что-нибудь странноватое, но там ясно хоть примерное направление движения к разгадке. А здесь... Никакой почвы под ногами и что угодно впереди. Мозг практически любого землянина конца ХXIII века просто не мог работать в таких условиях. Мыслить, действовать (да и вообще жить) без отправной точки - это было выше сил Артура. Да, он бы выдержал все, он бы шел вперед, несмотря ни на что, он бы вел людей... Но не мог понять, где это "вперед". И в такой ответственной ситуации не решался выбирать наугад. Поэтому капитан сейчас подсознательно (но бешено) искал того, кто сейчас возьмет на себя руководство.
      На "Дальнем" все же существовал ряд отправных точек, по которым кое-как можно строить поведение.
      Тяжелые, достаточно темные земля и камни, а на них легкие, полупрозрачные воды и растения - они словно дымка, в которую закутана серьезная планета... Дальше в сферу эмоций и ассоциаций Озр не пошла. Просто отметила все это - и пока хватит. Также не стоит размышлять о том, почему освистанная древняя теория совмещенных пространств все же смогла воплотиться в этом угле Бездны. Есть дела поактуальнее. Здесь, сейчас явно что-то происходит, вокруг пульсирует Нечто, почти недоступное для восприятия Командора. Правда, ощущения опасности пока нет. Но...
      Но действие этого Нечто, для землян вообще не существовавшего, оказалось доступным для всеобщего обозрения. Скафандры вдруг потекли. Металл, уже успевший подостыть после пустыни, начал оплывать - как пыльный, буро-серебристый стеарин свеч. То, что уже стекло, замирало, покрывая траву тяжелой, тепловатой лужицей.
      Земляне, занятые своими стрессами, заметили происходящее в самый последний момент - когда гермошлемы беззвучно лопнули и упали на плечи, как лепестки цветов, а блистеры*, неприятно позванивая, покатились по камням.
      * Здесь: пластины из бронестекла, обеспечивающие обзор в скафандре.
      Артур оцепенел, поняв, что по нему струится не пот, а металл. Резервы психики исчерпались, и пришел ступор. Достаточно вяло думалось, чего же в первую очередь бояться. Может, того, что мясо также начнет стекать с костей? Или удушья? Отравления, кошмарных внеземных болезней? (У Истомина почему-то опять возникли сомнения в гуманности инопланетян.)
      Земляне старались не дышать, еще не до конца осознав, что с ними произошла очередная чепуха. Чужой воздух горячо и сухо охватывал лица - как маской. Клетки бунтовали, требовали кислорода. Артур, как-то тупо, смазанно отчаявшись, обреченно вдохнул - и выжил. По крайней мере пока. Легкие наполнились чем-то непривычно тяжелым, чуточку раздражающим - и он впервые (если не считать пары удуший) за свою жизнь обратил на это внимание. Ощутил: у него есть этот орган, и тот может воспринимать кое-что.
      Появилось время для анализа запахов. Этот воздух был слабо-горьким, напоминающим полынь.
      Игорь сдерживался дольше, поперхнулся при первом вдохе, закашлялся до слез. Сквозь кашель хрипло прошептал:
      - Я жив?
      - Жив, раз говоришь глупости. - Озр неотрывно смотрела на дорогу. - Может, все же пойдем куда-нибудь?
      - Уже дошли, - вытолкнул из себя раскрасневшийся, глотающий воздух пилот.
      Артур несколько ошеломленно - настолько, насколько позволял ступор, глянул на Петере. Он все еще ждал судорог - отравление сейчас представлялось ему именно таким. Озр спрятала усмешку. Да, вляпалась. В жизни, как в куске урана, один атом ведет к цепной реакции. Вот теперь получила еще и земную рейд-группу. Ладно, напомним себе, что на все воля Бездны... Следовательно, людям надо дать время на очухивание. Между прочим, солнце здесь то же, что и над пустыней, - этого могли не заметить только ее подопечные. А что это за дымка его застилает? Командор задействовала все анализаторы своего организма. Явно ощущаются какие-то топологические нарушения поблизости, и больше ничего. Очевидно, это как-то связано с тем, что относительно доминирующего пространства - пустыни - смежный мир занимает исчезающе малую площадь планеты. Но даже при этом условии "дымка" должна фильтровать излучения - иначе бы здесь был такой фон... А каковы размеры этого мира внутри него самого, кстати? И?.. и?.. и?..
      Масса интереснейших вопросов и полное отсутствие оборудования, невозможность изготовить его, опираясь на ресурсы "Дальнего"...
      Артур вытер со лба пот - для землянина здесь все же было жарковато. Мышцы вроде бы не собирались разрывать сами себя, легкие немного адаптировались и снова перестали чувствоваться... Да и вообще пока организм вроде бы в терпимом состоянии. О том, что оно может быть лишь временным, лучше не думать, отвлечься от таких мыслей. Благо что сделать это очень просто - в свою смерть в принципе трудно поверить, тут психика будет защищаться до конца... Значит, можно использовать дорогу, как предлагает медик-2. Пойти, надеясь на этих старших братьев по разуму... Так, а Игорь очень печально смотрит на свой пояс - ясно, оружия ему не хватает....
      Первые шаги. Пыль (от психоза?) кажется зыбучкой, но на поверку вполне благонадежна. Она поднимается из-под ног, как тополиный пух, и иллюзию нарушает только ее редкое отсверкивание. Она опадает мягкими облачками-кусочками... Почти как в пустыне, на том склоне... Невозможно понять, на чем ездят по этой дороге и как часто. Но выглядит она совсем как дома...*
      * Для транспорта на воздушной подушке безразлично качество покрытия поэтому ради экономии земные, даже самые крупные, автострады являются просто очень широкими грунтовками.
      Люди шли среди невысоких трав - на глаз иссушенных, но при прикосновении гибких и прохладных. Воздух намного теплее их стеблей. Интересно, каков механизм этого... Травы постепенно становились все выше и выше, заменялись другими, и у реки их заросли уже свободно скрывали даже двухметрового Игоря. Узкие длинные листья, формой похожие на обычные, земные, склонялись к дороге, лежали в пыли. Некоторые - бумажно-белые, по-настоящему высохшие, с отломанными или размолотыми концами. Но в целом эта природа выглядела неправдоподобно аккуратной. Земляне видели в этом воздействие развитого разума (сейчас они увидели бы его и по гораздо меньшему поводу). Озр, знавшая универсальную экзобиологию (такое название могли выдумать только кабинщики!), давно поняла истинную причину такой стерильности: очень быстрые процессы разложения. Вместо гниения растения рассыпаются в пыль, стремительно поглощаемую корнями соседей. Значит, скорее всего точно так же здесь умирают и звери.
      Река открылась внезапно. Над сверхъестественно прозрачной - для землянина - водой парил мост, сплетенный из белого, выгоревшего камыша. Казалось, что он - детская игрушка из бумаги. (Командор, в очередной раз задействовав свои датчики, мгновенно определила, что тростник пропитан сложным органическим консервантом, получила его примерную формулу и решила, что он природного происхождения - промышленность не будет возиться с таким.)
      Мост чуть-чуть, безопасно, хрустел под ногами - наверно, так он приветствовал каждого прохожего. Артур глянул вниз.
      На алебастровом дне колыхались пушистые заросли высоких, жемчужных водорослей. Над ними изредка проскакивало что-то длинное, узкое, похожее на рыб - только совсем прозрачное, то ли без костей, то ли с тоже прозрачными позвоночниками.
      Противоположный берег оказался копией первого: жара, бесконечные шаги. Время словно застыло и только чуть-чуть покачивалось на месте, как листья придорожных трав. Сколько прошло часов? Один? Пять? Дорога начала взбираться на пологий холм - не серпантином, а приступом, как древнеримские брусчатки.
      Артур в полном отчаянии думал, что они оказались здесь в результате какой-то ошибки чужих механизмов. И хозяева, может быть, даже не подозревают о своих гостях.
      Наконец - вершина. Истомин удовлетворенно остановился на ней и посмотрел вниз.
      Впереди дорога плавно спускалась к деревне. Около двадцати низеньких, игрушечных домиков, сделанных из того же белого камыша. Ни человека, ни дымка. Тишина - только шелест трав.
      Но стоило подойти к первой хижине, как из "беседки" рядом с ней наверное, местного сарая - выскочило несколько детей. Чуть-чуть пробежав, они остановились и замерли, как неживые. На удлиненных, почти европейских лицах откровеннейшие любопытство и опасения. Их земные, умудренные голографвидением сверстники постарались бы скрыть такие чувства. А тут только поблескивают глаза - одинаково темно-зеленые, почти черные. Их радужки гораздо ярче, чем у землян, и почти сливаются со зрачками. Кожа светлая, с непривычным, но довольно приятным оттенком - то ли сероватым, то ли зеленоватым. Пятна коричневой, засохшей грязи на ней смотрятся очень неуместно. Не разобрать, мальчишки или девчонки - все с косами, все одеты в темно-коричневые хламиды до колен, перепоясанные широкими кожаными ремнями.
      Артур, изо всех сил стараясь не делать слишком быстрых выводов об уровне такой культуры, улыбнулся, протянул руку с раскрытой ладонью вперед - он вспомнил, что когда-то читал об этом универсальном жесте миролюбия. Инга и Игорь повторили его движение. Дети по-прежнему стояли неподвижно, только кое-кто склонил голову набок, а кое-кто, наоборот, вытянул шею.
      Из домика-хижины раздался высокий голос. То, что он сказал, походило на одно длинное, все время меняющее интонацию слово. Ребята, не отрывая взглядов от гостей, вразнобой ответили другим бесконечным слиянием звуков, которые почти невозможно отделить один от другого.
      Послышалось что-то вроде легкого шума, и из хижины вышел невысокий, хрупкий - по сравнению с землянами - мужчина. Он был увеличенной копией детей только волосы скрывал белый, чистейший платок. И одежда была аккуратной, без пятнышка. Истомин не стал пытаться определить его возраст - похоже, аборигены казались моложе своих лет. Впрочем, каковы здесь срок жизни и темп старения?
      Человек глядел на пришельцев чуть удивленно, но спокойно. Что-то спросил высоким, полуженским, полумужским голосом.
      - Не понимаю, не понимаем. - Тон Артура был совсем спокойным: капитану опять было ясно, что делать в конкретную секунду. Он опять протянул вперед пустую руку. И лихорадочно вспоминал институтский курс по контактам - те занятия, которые считались нелепыми, ненужными, несколько раз вообще чуть не убранные из учебной программы.
      Скверно, что здесь нет ни видеопроекторов, ни других нужных машин...
      Озр решила пока поменьше вмешиваться. Она сознавала, что плоховато понимает даже психологию землян, - а те, очевидно, стоят где-то между координаторцами и конкретно этими жителями Планеты.
      Мужчина, видимо, перешел на другой язык - изменился фонетический набор. Артур повторил ответ. Чужак чуть наклонил голову набок. Немного подождал похоже, думал, - и, указав пальцем на капитана, сделал приглашающе-загребающий жест рукой. Но, когда за Истоминым двинулся Игорь, мужчина оттолкнул что-то невидимое и поднял один палец.