У мютрюбов был традиционный наряд из дорогого шелка или тонкой шерсти: короткие шальвары, короткая рубаха присборенная внизу и подпоясанная широким поясом из золотой тесьмы, туфли на высоких каблуках.
      Джангн наряжались в платье из шелкового тюля или газа в туфли на высоких каблуках, вышитые канителью, галуном или изготовленные из камки цветной шелковой ткани с узорами. Блеск драгоценных камней, длинные косы. насурьмленные глаза и брови полуголых красавиц сводили с ума захмелевших гостей. Иной одаривал танцовщицу сотенной или пятидесятирублевой норовя прикоснуться к ее телу. Из-за джанги на свадьбах часто случались ссоры, драки, а то и перестрелки. Во время танца джанги сопровождал мужчина, которого называли "агпапаг" - "белая папаха". Он был одет в роскошную белую черкеску с серебряными газырями, белую папаху. обшитую по краям красным бархатом с крестом из золотой канители поверх бархата, обут в мягкие чувяки. На поясе висел кинжал в серебряных ножнах.
      Во время драк или ссор на свадьбах нередко доставалось и мютрюбам. Иной дебошир, распалившись, хватал мютрюба и под всеобщий хохот обривал ему голову. Бедный мютрюб после этого долго не смел никому показываться на глаза, отращивая волосы. Он разводил в медной посуде несколько яичных желтков, поджигал их, а затем мазал этой смесью голову, чтобы ускорить рост волос.
      В отличие от простонародья, мусульмане-аристократы устраивали балы с участием известных певцов и музыкантов. В конце каждого года, в декабре месяце, традиционный вечер проходил в здании Бакинского общественного клуба. На этом вечере можно было встретить высокопоставленных бакинских чиновников - губернатора, его заместителей, градоначальника, военного коменданта города (генерала или полковника), начальника порта (вице-адмирал), - все они, естественно, приезжали с женами. Подобные же балы устраивались в "Народном доме". Это двухэтажное здание занимало целый квартал. По одну его сторону тянулась Каменистая улица, по другую Сураханская. Фасадом здание выходило на Малую Морскую. Построили "Народный дом" всего за один год 1900-1901. Меджлисы здесь проходили роскошные. Дом богато украшали снаружи и внутри - все и вся блестело, переливалось. Дамы щеголяли умопомрачительными нарядами и украшениями. Мундиры военных и морских офицеров, их ордена и медали издали бросались в глаза. Чиновники гражданского ведомства облачались в новенькие фраки, смокинги, модные костюмы. местная знать появлялась в богатых черкесках с газырями из золота или слоновой кости.
      Вначале несколько актеров представляли короткую комедию - фарс или водевиль. Затем начинались танцы. Звучала европейская и восточная музыка. Буфет ломился от изысканных яств. Супруги миллионеров и высокопоставленных чиновников - Деканозова, Раева, Бардогина, Салимханова - вели оживленную "торговлю" с благотворительными целями. Жена Мухтарова - Лиза-ханум, Деканозова - Тамара - продавали лотерею, жены других богатеев превращались на время вечера в "цветочниц". Мужчины, конечно, не жалели для очаровательных дам ассигнаций и золотых монет.
      За ночь собирали по одиннадцать- пятнадцать тысяч рублей. Деньги вносили в три кассы. Одна из газет отразила размеры пожертвований, вносимых миллионерами на этих вечерах: Гаджи Зейналабдин Тагиев внес в кассу у входа 1000 рублей, в кассу столика с шампанским - 1000 рублей, в кассу чайного стола - 1000 рублей, всего 3 тысячи. Муса Нагиев внес соответственно по сто рублей.
      Ответственным учредителем и распорядителем этого традиционного вечера был, как правило Гаджи Зейналабдин Тагиев. Лишь в 1913-м году, когда его семья держала траур в связи со смертью внука, полномочия ответственного распорядителя были переданы Мусе Нагиеву.
      Собранные средства предназначались для оказания помощи бедным студентам, шли на нужды детских приютов, заключенных.
      ГОЧУ. Кербелай Гюли из Чемберекенда обстоятельно рассказывал о бакинских гочу: "В Баку из Гобыстана приехал парень лет двадцати-двадцати пяти по имени Гочу. Он работал аробщиком. Был Гочу чрезвычайно силен и высокомерен. А уж обидчив до крайности. Стоило кому-нибудь слово сказать поперек, как он награждал того оплеухами. Его никто не мог победить. Лопатки Гочу ни разу не коснулись земли. Говорили, что сам Хазрат Али опоясал его во сне кушаком, а на плечах Гочу навеки запечатлен след пятерни Имама Али. Любого здоровяка Гочу мог повалить одним ударом. Видный был парнишка плечистый, рослый, голос словно труба... Привели однажды на площадь необъезженную кобылу. Она к себе никого и близко не подпускает: так и норовит укусить или лягнуть. Случился тут рядом Гочу, подошел к норовистой кобыле, гикнул что есть силы и такую ей оплеуху закатил, что бедное животное затряслось от страха... Вскочил Гочу на лошадь, и понеслись они быстрее ветра. Люди переполошились: не миновать беды, сбросит она его где-нибудь со скалы... Через несколько часов Гочу возвращается живым и невредимым, едва не загнав кобылу.
      С тех пор, стоило кому-нибудь запетушиться- говорили: "Ты что, Гочу?". Или: "Тебе до Гочу далеко!" Так и стало это имя нарицательным. Вскоре все бакинские головорезы, хулиганы, предводители разбойных групп именовались гочу.
      Число гочу увеличивалось по мере роста славы и богатства Баку. Баку наводнили грузинские кинто, нанимались за деньги к богачам, убивая их врагов. расправляясь с соперниками своих хозяев. Одно время они буквально терроризировали бакинских купцов и нефтепромышленников. Тогда те стали завопить личную охрану из местных парней, которые отличались силой и удалью. Покупали им новую одежду: папахи, башмаки, давали в руки оружие кинжалы. Платили неплохо. И наказывали: проучите как следует тифлисских кинто. чтобы не смели в наго город носа совать... Вскоре нашествие в Баку иногородних "гангстеров" прекратилось. Зато бакинские гочу осмелев, расширили сферу своего влияния. Группа из одного-двух головорезов держала в страхе целые кварталы. Хозяева магазинов, лавок, ресторанов платили гочу "налог". У каждого богатея был свой отряд гочу, знаменитые гочу, в свою очередь, заводили личных "телохранителей". Ходили они, обвешанные оружием: тут тебе и кинжал, и финский нож, и маузер, и наган, и офицерский пистолет.
      Отдельные группы гочу часто ссорились между собой. Дело доходило до перестрелки. Иной раз два гочу не поладят, выхватят оружие и принимаются палить друг в друга средь бела дня. Люди на улицах бросаются врассыпную, женщины визжат, кондукторы конки, извозчики бросают лошадей и прячутся в соседних домах... В таких перестрелках часто погибали случайные прохожие. Гочу, однако, все сходило с рук.
      Правда, однажды нашла коса на камень. Известный в городе гочу по прозвищу Кюрен (Рыжий) сидел в саду Гуру-баг и по своему обыкновению задевал прохожих. Кого оскорбит, с кого папаху сорвет, а кого и ударит. Здоровенный был громила и стрелял очень метко. С ним и другие-то гочу не любили связываться, не то что простые смертные. Вот он и обнаглел до невозможности.
      Проходил по саду ученик последнего класса реального училища. Кюрен остановил юношу и погладил у него под подбородком. В то время это считалось большим оскорблением. Ученик, расстроенный, пришел домой и рассказал о происшедшем матери. Мать заряжает револьвер и протягивает сыну: иди, мол, и убей нечестивца. Если не убьешь его, я убью тебя.
      Юноша возвращается в Гуру-баг и говорит гочу: ты оскорбил меня и за это умрешь, как собака. Кюрен расхохотался и презрительно повернулся к юноше спиной: "Стреляй, если ты такой смелый... щенок". Парень спускает курок и всаживает все шесть пуль в его исполинский зад...
      К слову заметим, что все гочу делились на три группы: была группа богатых, состоятельных гочу, затем шли гочу среднего достатка и, наконец, гочу-"оборванцы". Последние весьма любили прилюдно приврать да похвастать. Встанет такой гочу где-нибудь на свадьбе, выхватит револьвер и начинает поносить богатого гочу... Такой он сякой, жена у него такая, родичи эдакие. Он передо мной ничто, пристрелю его, как паршивую собаку... привык, трус, за женскую юбку прятаться... и т. д., и т. п.
      Люди изумленно перешептывались, восхищаясь дерзостью гочу. Наутро хвастун, опомнившись, бежал в дом богатого гочу, которого давеча всенародно поносил, бросался перед ним на колени: "Ага, я вчера на свадьбе лишнего хватил, вот и нес чепуху... прости меня ради детей... Раскаявшегося пса не убивают... Весь век буду за тебя аллаха молить". Богатый точу прощает своего незадачливого соперника и прогоняет его с глаз долой.
      БОГАТЫЕ КВАРТАЛЫ БАКУ. Здесь расположились величественные, многоэтажные дома-дворцы, занимающие целый квартал, выходящие всеми четырьмя фасадами на центральные улицы. Сверкая серебром куполов, они издалека оповещали о том, что их хозяева - миллионщики. В центре города размещались также административные учреждения, военные и гражданские ведомства, всевозможные финансовые, торговые, транспортные конторы и управления, в которых ежедневно подсчитывали миллионные барыши, гостиницы и рестораны с экзотическими названиями, синематографы, театры, цирк, магазины, двухэтажные пассажи и тому подобные заведения. Названия улиц и переулков также извещали, что эта часть города является аристократической.
      Здесь всегда было многолюдно - и днем, и вечером. Чего только не продавали в центральных магазинах: дорогие ткани и модное платье, парфюмерию и предметы женского туалета, расписной фарфор, изделия из стекла, серебра, хрусталя, фаянса, шкатулки из золота, кораллов, слоновой кости, безделушки из янтаря. Далеко разносился терпкий аромат кофе, какао, пряностей -корицы, шафрана, гвоздики, кардамона.
      В бакинские магазины доставляли товары со всего света: из Европы мебель и одежду, из России - меха, из Ирана - ковры, из Туркестана - парчу, бухарскую каракульчу и кожу, дыни; из Франции (Лион) и Ирана (Хамадан) поставляли хром, шевро, сафьян, лаковую обувь. Потоками шли товары из Самарканда, Хивы, Хорезма. А китайский и немецкий фарфор, китайский, цейлонский и индийский чай, другие колониальные товары!...
      В этой же части города располагались известные аптеки, провизорские, фотографии, ателье модных портных, женские и мужские парикмахерские. Витрины овощных и фруктовых лавок в любое время года ломились от изобилия всевозможных плодов. Конечно, все эти чудеса рук человеческих и дары природы предназначались для аристократов и "сильных мира сего".
      На Ольгинской улице было несколько ювелирных магазинов. В специальных лавках продавали часы лучших мировых фирм и марок. Модные парикмахерские салоны отделывали на славу: здесь всюду блестели зеркала, хрустальные люстры, с окон свисали бархатные, атласные занавеси, мебель выписывалась самая дорогая. Со всех концов Европы и Азии получали лекарства, мази, лечебные масла бакинские фармацевты. Знаменитые аптеки города привлекали прохожих богатыми красочными витринами Ага Арзуман, большой знаток лечебных мазей и владелец аптеки "Мальгам" ("Бальзам"), имел обыкновение сам лечить клиента, не доверяя рецептам врачей. Осмотрев рану. он смазывал ее мазью, собственноручно делал перевязку и лишь затем брал деньги.
      На Базарной улице помешалась знаменитая восточная аптека братьев Хакимовых под названием "Аттар". Здесь лечебные травы, корни, всевозможные виды лекарственных растений. Запахи цветов и трав разносились по всему кварталу.
      На кривом спуске, который соединял площадь Ашумова (площадь Молодежи) с Великокняжеской улицей, находилось до десятка меняльных лавок. Здесь шел бойкий обмен валюты на золото и серебро, золота - на кредитные билеты и ассигнации.
      О нескольких магазинах следует сказать особо. Мануфактурный магазин Фархадзаде "Гаджи, бери бах" находился на первом этаже гостиницы "Метрополь" (музей Низами); здесь продавали самый нежный и дорогой шелк, шерстяные и хлопчатобумажные ткани.
      Мебельный магазин Бостаганова располагался под гостиницей "Гранд Отель" (двухэтажное здание на улице Джапаридзе, напротив музея Низами); в магазине именитого купца можно было выбрать превосходную мягкую мебель, сработанную русскими, французскими, венгерскими, английскими мастерами-краснодеревщиками.
      В самом центре Ольгинской целый квартал занимал французский магазин "Обон Марше". Здесь продавался мужской и женский трикотаж, галантерея, парфюмерные изделия. Витрины магазина были настоящим произведением искусства.
      С фирмой "Обон Марше" соперничал магазин братьев Агасиевых; он распахнул двери на противоположной стороне улицы. Предприимчивые владельцы нередко сами отправлялись в Москву, Петербург, Нижний Новгород. Тегеран, Стамбул, Измир, Варшаву, Париж, чтобы заключить торговые сделки, закупить товар. Братья Агасиевы продавали в своем магазине галстуки и сорочки, нижнее белье и ткани. Чтобы продемонстрировать клиентам качество товара, приказчики сворачивали ткань в виде воронки - широким концом вверх. Нижний, узкий конец перевязывали лентами и заполняли "воронку" водой, дабы покупатели убедились, какую отличную ткань им продают: легкая, тонкая и в то же время удивительно прочная - даже воду не пропускает.
      В Тагиевском пассаже (старый универмаг) Дорожнов продавал верхнюю одежду: мужское и женское платье, одежду из шерсти, шелка, хлопка...
      Продавцы и приказчики были предупредительны к клиентам, они помогали им выбрать ткань, одежду по вкусу; с поклоном вручив покупку, провожали их до дверей, а то и подсаживали в фаэтон. Напротив пассажа, на первом этаже трехэтажного дома помещалась знаменитая кондитерская, где все изделия пирожные, торты, пахлава, пеш-мек* - были, как говорится, с пылу с жару.
      ______________ * пешмек - кондитерское изделие в виде белых сахарных ниток.
      Соседствовал с кондитерской магазин "Колониальные товары". Курильщики могли купить здесь табак, папиросы, сигареты, сигары со всего света; при входе в магазин обдавало запахами какао, кофе, пряностей.
      В городе было много фотографий. Самыми известными были фотографы Кулиев, Какавихин и Давид Ростамьян. Клиентами их являлись нефтепромышленники, помещики, богатые купцы, судовладельцы", высшее чиновничество, одним словом - избранная публика...
      Фотография Кулиева находилась на Николаевской улице, Какавихина - на Кривой (сейчас ее уже нет), а заведение Давида Ростамьяна - на углу Мариинской и Торговой улиц, в двухэтажном особняке. На первом этаже, в мастерской, работали подчиненные Давида. Они принимали заказы, делали портреты, семейные фотографии, виньетки. Цена была довольно высокой. Наверху, в роскошной квартире из шести комнат, жил сам мастер. Здесь же он принимал наиболее уважаемых клиентов, сам обслуживал их и сам делал фотографии. Маленького роста, с большой головой и огромным животом, он производил комичное впечатление. Может потому и не женился. Давид был иранским подданным и дружил с консулом. В услужении фотографа находилось шесть или семь девушек, все, как на подбор, красавицы...
      Однажды эти девушки сыграли с Давидом шутку. Мастер имел обыкновение пить вино в нарядном посеребренном роге. Девушки изготовили где-то подобный рог, только с отверстием в конце. На очной из вечеринок, когда старик основательно нагрузился, они поднесли ему свой рог и незаметно извлекли затычку из отверстия. Вино пролилось и намочило Давиду брюки. Служанки повели его в спальню, и во время переодевания мастера сфотографировали в полуголом виде. - без штанов. в окружении красоток.
      С тех пор, стоило Давиду, рассердившись на что-то, пригрозить девушке расчетом, как та извлекала компрометирующую фотографию и обещала разослать ее уважаемым лицам города, в том число и консулу. Давид тотчас умолкал. Обнародование этой фотографии для него было равносильно смерти.
      На Кривой была мастерская известного часового мастера, еврея Фукса. Был он чрезвычайно замкнут и недоверчив, с клиентами общался через маленькое зарешеченное окошко. Никого не пускал в дом, на второй этаж поднимался прямо из мастерской. Вход в квартиру находился со стороны двора. Обслуживал Фукс в основном аристократов и богачей.
      На первом этаже внушительного дома, принадлежавшего шемахинскому купцу Тагиеву, по Торговой улице, напротив громадного дома Гаджи Раджабли, который занимал целый квартал (кинотеатр "Ветен"), расположился магазин немецкого кондитера, очень популярный в Баку. Товары здесь получали из Москвы и Петербурга, Варшавы и Парижа. Привлекали внимание красочные коробки с шоколадными конфетами всевозможных форм и размеров. Для изготовления тортов и пирожных в магазины с островов на Апшероне ежедневно доставляли целые корзины яиц чаек. Здесь всегда толпились посетители. Кто приходил за покупкой, а кто и просто поглазеть на витрины, перекинуться словом с очаровательными продавщицами. Чтобы привлечь покупателей, владелец магазина брал на службу только красивых девиц. Их белозубые улыбки, кокетливый наряд, шелковые ленты в аккуратно убранных волосах очаровывали мужчин, которые никогда не уходили из кондитерской с пустыми руками...
      Вдоль Набережной (она еще называлась улица Александра II), начиная от пристани пароходного общества "Кавказ и Меркурий" и до Садовой, располагались лавки иранских купцов. Они занимались оптовой торговлей сухофруктов - кураги, кишмиша, хурмы, орехов, миндаля, пряностей, риса и другого товара. В нижних этажах двух- и трехэтажных особняков размещались магазины, наверху жили сами владельцы.
      Эту часть города наводняли амбалы - бакинские носильщики. Двух известных амбалов - Аршака и Дадаша - знал весь горой. Целый день с паланом* за спиной они неутомимо рыскали по улицам в поисках заработка. Утром и вечером друзья довольствовались стаканом сладкого чая и хлебом с сыром, на обед как правило, съедали миску пити. Однажды после обеда, с сожалением поглядев на пустую миску, один из них говорит другому: "А губернатор, если захочет, может каждый день по две миски пити заказывать. Везет же людям!".Этот проспект был всегда волов конных казаков.
      ______________ * Палан - спинная подушка у носильщиков.
      Примечательностью города был также пассаж Калантарова (площадь Молодежи) где продавали изделия восточных мастеров: старинные кинжалы, сабли, кешкюль*, шкатулки из слоновой кости, украшенные резьбой и перламутром, расписная посуда, коралловые, янтарные амулеты, перевязи, ожерелья, четки, ковры ручной выделки, на которых словно оживали герои дастанов и поэм "Фархад и Ширин". "Асли и Керем", "Рустам и Зохраб", "Лейли и Меджнун". Здесь можно было купить огромные ковры и небольшие молитвенные коврики, тончайшие шали из тирмы**, джеджим***.
      ______________ * Кешкюль - чаша из скорлупы кокосового ореха, которую носили с собой дервиши, юродивые к которая предназначалась для сбора пожертвований. ** Тирма -тонкая шерстяная материя, выделываемая вручную. *** Джедживд - копровая тк,ань ручной работы.
      На углу Великокняжеской улицы и Ашумовского переулка братья Гусейновы продавали фарфоровую посуду, вазы, сахарницы, чайные, кофейные, обеденные сервизы, ночные светильники, люстры, настольные лампы. Широта ассортимента и географии товара поражала: поставщиками братьев были русские, японские, китайские, немецкие, французские, иранские, индийские коммерсанты. Вечером витрины этого магазина производили поистине сказочное впечатление. Можно было часами любоваться сюжетными рисунками, красочной росписью изящных сосудов, барельефами и горельефами на вазах, миниатюрами на темы восточных легенд. В одной из витрин красовался маяк, сработанный из металла, в полметра высотой. В него были вмонтированы часы со светящимся циферблатом и барометр. Чуть поодаль от маяка "росло" дерево, в дупле которого сидел медведь. Когда механизм заводили, мишка принимался танцевать.
      На Ольгинской улице находился известный мануфактурный магазин Бендора. С ним соперничали братья Аслановы, разместившие свои товары по соседству.
      МАГАЗИН "ДЖАВАХИР" ("ДРАГОЦЕННОСТИ"). На первом этаже дома Ашумова по Ольгинской улице размещался большой ювелирный магазин братьев Алиевых. Они продавали изделия из золота, серебра, платины: кольца, серьги, браслеты, медальоны, ожерелья, перевязи, пояса. Все это было украшено драгоценными камнями - рубинами, сапфирами, изумрудами, топазом, жемчугом, инкрустировано перламутром. Мужчин привлекали серебряные пояса, золотые табакерки, дорогие трости...
      С этим магазином связано два интересных случая. Однажды жандармы окружили Ольгинскую со всех сторон и устроили облаву, задерживая каждого встречного. Искали некоего смутьяна, ограбившего вместе со своей шайкой на днях меняльную лавку и убившего менялу. В опустевший магазин "Джавахир" врывается вооруженный мужчина и требует спрятать его. Ювелир с ужасом узнает в нем того самого грабителя, которого ищет полиция. Его вообще многие в городе знали. - удивительной смелости, отчаянный был парень. Дрожа от страха, ювелир открыл дверь огромного сейфа в стене и спрятал парня там.
      Жандармы наводняют магазин, обыскивают все закоулки и не найдя никого, уходят, оставив в засаде одного полицейского. Пришлось парню всю ночь просидеть в сейфе. Ювелир выпустил его лишь под утро.
      Вторая история произошла позже, в 1916-м году.
      Осенним днем в магазин заглянул генерал в сопровождении двух полковников. В Баку генералы на улицах появлялись не столь уж часто, а потому ювелиры и продавцы засуетились. Усадили его в мягкое кресло, спросили, что бы господа хотели посмотреть. Один из полковников ответил, что генерал хочет выбрать для супруги подарок.
      Ювелиры уставили стол шкатулками с драгоценностями - тут тебе и бриллианты самой чистой воды, и изумительные рубины, жемчуга, топазы. Полковники отобрали самые ценные украшения, о чем-то пошептались с генералом. Тот утвердительно кивнул головой. Тогда полковники говорят: генерал, мол, останется здесь, а мы поедем к его супруге, покажем ларчик с драгоценностями, пусть сама выберет, что ей по вкусу. После сочтемся. Ювелир не смеет отказать столь важным персонам. Он останавливает фаэтон, сам платит фаэтонщику и велит отвезти господ, куда надо. Проходит час, два. От полковников нет известий... Ювелир теряет терпение, однако все не решается подойти к генералу. А ну как тот разгневается? Наконец, набравшись смелости, приближается к важному сановнику и, заикаясь, лепечет: где же ваши подчиненные, почему они так задержались? Генерал молчит. После долгих расспросов выясняется, что он попросту нем. Послали за полицией... Во время следствия обнаружилось, что за "полковников" себя выдавали известные ростовские авантюристы. Они облачили какого-то простака в генеральский мундир и, оставив его в залог, преспокойно скрылись с многотысячным ларчиком.
      МАГАЗИН "ШЕ'ШЕ". Этот магазин, находящийся по соседству с "Джавахиром", тоже был весьма знаменит в городе. На длинных гранитных ступенях, ведущих в магазин, была выгравирована надпись: "Блестящий". Об этом же оповещала и нарядная вывеска над входом. Второго такого роскошного магазина не было во всем Баку. Всюду зеркала. бархат, мрамор... С потолка свешивалась вертящаяся хрустальная люстра из восьми светильников. Зеркальные витрины сверкали тысячами разноцветных огней. При этом красочном освещении изделия из фарфора выглядели еще живописнее. Они словно бросали вызов друг другу, соревнуясь в изысканности и красоте. В "Блестящем" магазине продавали фарфоровую посулу со всего света: был здесь русский, японский, французский, немецкий, китайский. английский, итальянский товар. Рисунки, узоры, орнамент поражали своим разнообразием. На блюдах часто, изображали портреты императоров, королей, шахов, полководцев или их жен, украшая края разноцветными узорами, полосами и бордюрами.
      Здесь можно было купить роскошный обеденный сервиз на пятьдесят-шестьдесят персон, сервировку для чайного стола, блюда для фруктов и сладостей, кофейные чашечки тоньше луковичной чешуи... Порою было трудно поверить, что это создание человеческих рук.
      По Торговой и Телефонной, на первых этажах нарядных особняков, каждый из которых являлся настоящим произведением архитектурного искусства, располагалось множество модных лавок и магазинов.
      Почти на каждой улице города было увеселительное заведение. О двух из них - локанте "Чанах гала" (ныне кинотеатр "Азербайджан") и "Зимнем клубе" "Казино" (сейчас здесь помещается Дом офицеров), пожалуй, следует рассказать отдельно. "Чанах гала" находился в трехэтажном здании по Ольгинской. Уютные, полукруглые балкончики на фасаде были огорожены ажурными металлическими решетками, украшенными цветами из нержавеющей стали. Вывеска у входа издалека зазывала посетителей. Кафе на первом этаже было излюбленным местом богатых промышленников, финансистов, дельцов. За чашкой кофе или чая они совершали сделки, договаривались о взаимных операциях, а то и попросту обменивались последними городскими новостями. В верхних этажах "Чанах гала" всю ночь напролет веселилась аристократическая публика.
      Локанта начинала работать в десять часов вечера; здесь было несколько больших и малых залов. Звучала музыка, слышался кокетливый женский смех. Запахи аппетитных блюд щекотали ноздри. Музыка и песни не смолкали до утра. Был в локанте свой оркестр, свои танцовщица. Девушек подбирали тщательно, дабы те своей красотой и сладкими речами пленяли богатых клиентов. Многие миллионеры имели на содержании любовниц из локанты, а некоторые даже женились на понравившейся красотке. Один из завсегдатаев "Чанах галы" был, к примеру, известный валютчик Чепгёз Казым (Косоглазый Казым). В 1916 - 1919 годах вследствие неустойчивого финансового и экономического положения страны торговля валютой приняла большой размах. Среди бакинских валютчиков-спекулянтов Чепгёз Казым пользовался авторитетом. Это был тщедушный человек с неприглядной внешностью. Отец, работавший в меняльной лавке, мечтал видеть сына образованным, но тот, не проучившись и нескольких лет, бросил школу. Зато весьма успешно освоил под началом отца профессию менялы и вскоре занялся валютными операциями. Ездил в Тифлис, Батум, в Турцию, привозя английские фунты, итальянские, турецкие лиры и сбывая их втридорога. В конце концов Чепгёз Казым сделался миллионщиком. Днем он слонялся по улицам и бульварам, обделывая "дела" на ходу, а вечерами просаживал деньги в клубах и казино. Чаще же всего он застревал в "Чанах гала".
      В локанте работала молодая обольстительная еврейка Яна. Лет ей было не более двадцати-двадцати двух. Многие тайно вздыхали по ней. Иные приходили специально, чтобы посмотреть на девушку, пофлиртовать с ней. Правда, Яна слыла гордячкой и оказывала знаки внимания далеко не каждому. Она знала себе цену и, подобно еврею-меняле, решительно отказывала чересчур назойливым клиентам. И вот однажды по городу пронесся слух, что Чепгёз Казым женится на еврейке-танцовщице из "Чанах гала". Яна перестала выходить к гостям, а через несколько дней появилась под руку с любовником в локанте. Вела она себя как настоящая дама, заказывала дорогие блюда, одаривала музыкантов и танцовщиц деньгами, щедро давала на чай официантам, словно это не та Яна, что совсем недавно танцевала перед гостями в весьма экстравагантном наряде. Вскоре они поженились и отправились в Америку, где жили родители новоиспеченной миллионерши...
      Только за вход в локанту и прочие увеселительные заведения нужно было уплатить от пяти до двадцати пяти рублей золотом. Естественно, подобное удовольствие было не каждому по карману. "Золотая молодежь" и "отцы города" собирались в другом, не менее популярном увеселительном заведении "Казино". Оно еще называлось "Зимний клуб" и находилось на Красноводской улице (ныне Самеда Вургуна). Хозяином этого, как и соседнего здания самой фешенебельной в Баку гостиницы "Астория", был Муса Нагаев. Внутри казино находились ресторан, зрительный зал со сценой, комнаты для игры в карты. Казино арендовал некий предприимчивый грузин, который извлекал немалые барыши.
      Инженер-нефтяник Григорий Александрович Казарбеков рассказывал, что заводчики и нефтепромышленники, богатые купцы и высокопоставленные чиновники, знаменитые инженеры, офицеры царской армии проводили в казино или летнем клубе (Филармония) до полуночи. Здесь проигрывали в карты целые состояния. "Я в клуб ходил редко. Но однажды решил заглянуть в казино и сразиться с нефтяными тузами. В кармане у меня была целая тысяча рублей ассигнациями - все мое богатство - и я ощущал себя Крезом. Зашел в большую комнату, сел за длинный стол, покрыты" толстым зеленым сукном. По одному подходили завсегдатаи клуба, занимали свои места. Вошел миллионер Арамян. Увидел меня и удивился: "Гриша, ты чего здесь делаешь?" Я отвечаю: "Дядя Минас, хочу испытать судьбу". "И сколько же у тебя денег", - хитро прищурился миллионер. Я гордо извлек из кармана пачку ассигнаций!: "Тысяча рублей". Минас ухмыльнулся сквозь седые усы, раздвинул бархатный занавес, взял с маленького столика небольшой мешочек и протянул мне: "Бери!" Мешочек оказался на удивление тяжелым. Я понял, что он набит золотыми монетами. Мне сделалось не по себе. А дядя Минас похлопал меня по плечу и сказал: "Гриша, сынок, здесь игра идет на десятки тысяч, так что тебя вмиг общиплют, как цыпленка. А ну-ка вставай и чтоб я тебя здесь больше не видел!" Тогда только я понял, что такое игра миллионеров.
      Один профессор рассказывал, что в молодости работал управляющим на промысле в Сураханах. Часа в два, в три возвращался с работы в город. Вечерами слонялся по клубам, порою садился за карточный стол. Однажды, проиграв месячное жалованье, он в отчаянии решился взять денег из сейфа хозяина. Приехал на промысел. До конторы добрался уже поздно вечером. "Войдя в кабинет, где находился сейф, услышал телефонный звонок и непроизвольно поднял трубку. Звонил сам хозяин. Услышав мой голос, он очень удивился. "Ты что там делаешь?" Я, конечно, не мог открыть истинные причины моего появления на промысле в неурочный час, а потому ляпнул первое, что мне взбрело на ум: "Скважина, которая вчера дала сильную нефть, что-то закапризничала. Пришлось ее усмирять. Сейчас возвращаюсь в город". На следующее утро все бакинские газеты поместили корреспонденцию о дельном, трудолюбивом инженере, отдающем все силы и знания любимому делу. А хозяин выдал мне вознаграждение в размере месячного жалованья. С тех пор я клубы обходил стороной, чтобы не поддаваться соблазну".
      Ресторан в казино был украшен с царской роскошью, повара там работали самые знаменитые. На столиках лампы под шелковыми абажурами, под потолком хрустальные люстры, всюду бархатные портьеры, мрамор, зеркала... Одним словом, сказка, да и только. И, совсем как в сказках из "Тысячи и одной ночи", перед захмелевшими гостями опускался занавес из тонкого тюля, за которым танцевали обнаженные красавицы. За карточными столами нередко вспыхивали ссоры, иной раз кончавшиеся перестрелкой.