Александр Сухочев

Гоа-синдром

Бо?льшая часть персонажей и событий этой книги придуманы автором, однако любые совпадения с реальностью не являются случайными и объясняются только явлением синхронизации.

То Moses Family

01.

– Где этот чертов Пепе? – Пол нервно прикурил еще одну сигарету. – Бросишь тут курить… Скажи, зачем ты связался с этими ниггерами? Почему они изменили время встречи? У меня плохое предчувствие… Кидалы они все…

Марк посмотрел на Пола и вытащил из его рта сигарету.

– Не правда ли, очень странно: сначала ты начинаешь курить, чтобы доказать всем, что ты – мужчина, – Марк сделал глубокую затяжку, задержал дым в легких, будто смакуя аромат Davidoff, – а потом ты бросаешь курить, чтобы вновь доказать, что ты – мужчина, но уже самому себе.

Марк разломал сигарету пополам и выбросил в открытое окно машины.

– Какого черта ты делаешь? – Пол повернулся назад, задев головой зеркало заднего вида.

– Во-первых, не я связывался с ниггерами, а они со мной. Во-вторых, не с ниггерами, а с нигерийцами, а в-третьих, – заткнись и сиди, жди, пока они не приедут, у них еще есть пятнадцать минут, и до этого они ни разу не кидали… Я пойду осмотрюсь.

– Может, я лучше косяк сверну? – Пол достал из бардачка пакет и бросил его на приборную доску. – А что это у тебя на рукаве написано?

Пол ткнул пальцем в лейбл на футболке Марка и прочитал:

– Pepe Jeans, London. Ты что, прикалываешься надо мной? Ты знаешь, сколько ниггеров сейчас проживают в Англии? Двенадцать миллио-о-онов!

– Не ниггеров, а нигерийцев.

– Да они там со всей Африки! Ниг-ге-ры!

– Не переживай, в России на Дальнем Востоке китайцев намного больше. И никто не ходит их лупить арматурами и железными цепями. Цивилизованные люди – семьи заводят, детей рожают. А майка – это случайность. Я ее последний раз надевал в клубе «Библос» на Бейт Текстиль.

Марк вышел из припаркованного прямо перед воротами церкви «джипси».

…Три года назад первое, что он сделал, когда приехал в Гоа, – купил эту машину, а затем, бросив сумку с вещами в кабину, поехал на ней искать недорогое жилье недалеко от моря. Как в России все дороги ведут в Москву, так и здесь, на маленьком клочке побережья Аравийского моря, все дороги ведут в Арамболь. Это для тех, кто вылетал из Тель-Авива. Марк был из их числа. Очень быстро он открыл ресторанчик на каменных утесах Арамболь-бич – по вечерам в «Маркусе» собирались балдеющие бездельники из Хайфы и отрывающиеся в отпуске без генерала Арона сержантки подразделения АОИ. Чилам ходил по кругу, в центре которого сидел гитарист с длинными дредами. Сквозь дым гашиша под переливы струн разносились «Last hippie standing» и «No woman, no cry». Они терялись в непрекращающихся разговорах на иврите, языке, который объединял бо?льшую часть посетителей ресторана Марка. Каждый закат солнца он провожал вместе с верными сынами и дочерьми Израиля. Когда по BBC передали, что Ясир Арафат скончался во французской клинике, все дружно прикурили то, что было в руках: чиламы, джойнты, бутылочки, – выпустили облако дыма и сказали: «Бом!»¹

Пол в тот момент допивал свое пиво за барной стойкой «Маркуса». Красавицу, которую он искал на Арамболе, найти не удалось, такси, на котором он приехал на самый север Гоа, умчалось, как только была оплачена поездка в два конца. Он облазил весь пляж и всю деревню в поисках адреса, написанного на салфетке израильтянкой, но о месте под названием «Buddha Spirit» никто не знал.

– Чтоб тебя разнесло, стерва, – Пол проклинал ее и себя за то, что повелся на эту девку. Его манчестерские друзья с Зеленой улицы шумно орали перед телевизором: «Man U! Man U!» – и плескались пивной пеной в Кандолиме, а он смотрел на режущие глаз даже на экране красно-белые интерьеры BBC, понимая, что еврейка просто над ним посмеялась. В тот момент он искренне жалел Ясира и весь палестинский народ.

…От этих раздумий его отключил Марк, протянув чилам. Пол затянулся и с удивлением начал наблюдать, как растягивается время: через какое-то его количество пришла Этель. Она прошла сквозь ряды пластиковых стульев, заполненные неподвижными телами, – пока шла, поочередно останавливалась у каждого, наклонялась и целовала в лениво подставленную щеку.

К тому моменту, когда она подошла к Марку и поцеловала его в губы, словно поставив финальный аккорд, интерес к ней у Пола уже пропал – то, что он покурил, было интереснее. Сквозь тяжелые полуопущенные веки он увидел, как Этель направилась в его сторону с огромной дымящейся трубкой, и, поняв, что второго раза не выдержит, громко упал в обморок на песчаный пол. Последнее, что он слышал в тот вечер, – разговор Марка с черным парнем о качестве Buddha Spirit и Manali cream.

На следующее утро первое, что увидел Пол, проснувшись от головной боли, – большую коричневую плитку, лежащую прямо перед его глазами. На шоколад она была не похожа, а в памяти всплыл тот самый черный парень. Он постоянно терял полкило гашиша, находил его, через несколько минут вновь терял и шарил руками по песку, периодически переворачивая тело Пола с боку на бок. Последний раз, похоже, он не смог найти даже тело англичанина. Расстроился, наверное…

– Buddha Spirit, значит… И что мне с тобой делать? – спросил Пол у плитки, а голос Марка, очень быстро оказавшегося рядом, ответил: – Я знаю, что мы с ним сделаем.

С тех пор Пол и Марк живут по соседству, а Этель, оставив той ночью одинаковые синяки на шее каждого из них, помахала рукой из окна уезжающего такси и больше в поле зрения парней не попадала. Как конкретно появился синяк на шее, Пол вспомнить не смог, а Марк просто отмалчивался.

С Buddha Spirit все и началось.

Церковь Святого Энтони стоит на перекрестке дорог в центре Сиолима. Пластиковым крестом она гордо смотрит туда, где заходит солнце, вспоминает, наверное, времена, когда в устье реки Чапора стояли на рейде португальские парусники, неся вахту у форта с одноименным названием. Спустя три столетия возле форта появился русский ресторан «Баба Яга», а по соседству с церковью на Сиолимском перекрестке открылись рынок, торговый центр, футбольное поле, несколько десятков лавочек и фаст-фуд «SiolChin». Вкус риса, курицы и соуса, которые были единственным наименованием в меню забегаловки, западает в память настолько, что каждый раз, проезжая мимо, Марка порывало остановиться и набить желудок до отвала. Так, чтобы пошевелиться потом было сложно.

– Курицу мне, – поняв, что самое лучшее, что он может сделать за пятнадцать минут, – это поесть, Марк зашел в «SiolChin» и сел за столик у окна, Пол остался в машине, местную еду он на дух не переваривал.

Индиец, принявший заказ на курицу, наконец поймал ее и заорал с заднего дворика:

– Целую?! Или половину?!

– Половину.

Голова курицы полетела в корзину, а обезглавленная птица, вырвавшись из рук своего палача, полетела так, как только может мечтать курица. Достигнув пиковой высоты, она начала планировать на землю, но последний полет несостоявшейся птицы прервал индиец, поймав ее в воздухе за лапы с ловкостью викеткипера² сборной Индии по крикету. В считанные секунды тушка курицы осталась без перьев и потрохов и, разрубленная напополам, была предана огню.

– Не кошерно, между прочим, – Марк попытался заступиться за свой ужин, а точнее – оправдать увиденное кровопролитие. – Но что поделать… Карма…

На узком перекрестке среди людей, деревянных киосков, припаркованных мотоциклов и снующих возле фаст-фуда собак пытались разъехаться два огромных автобуса. Они, каждый сделав ровно полповорота, застряли так, что любой начавший движение обязательно задевал либо другого, либо хрупкие строения торговых точек. Из окон автобусов высунулись головы – одни смотрели на дорогу, другие – на финал Кубка Тата по телевизору через окно забегаловки.

Через то же самое окно, но с другой стороны, Марк смотрел на разворачивающийся перед ним театр. Автобусы перекрыли все четыре дороги так, что сквозь пространство между ними мог проехать только мопед. Одновременно рванув с двух сторон, самые прыткие в результате натыкались на таких же, движущихся навстречу. И тоже застревали, разъехаться вдвоем между автобусами не получалось. Количество автомобилей, мопедов, мотоциклов, людей и коров стремительно возрастало, кто-то посигналил, и, словно по команде, грянула какофония клаксонов всех мастей и тональностей. Инициативная группа выходцев из Карнатаки³ пыталась разрулить ситуацию, водители автобусов пытались разрулить свои громадины. Те, кто не смотрел по телевизору крикет, жестами и покрикиваниями пытались разрулить непонимание между водителями и инициативной группой. Вокруг всего происходящего плотным кольцом стояли наблюдающие и сочувствующие.

Очень быстро появилась полицейская машина. Из нее вышли трое мужчин в светло-коричневой форме, с блестящими буквами GP вместо погон. Инициативная группа перестала проявлять инициативу, а все остальные наперебой начали рассказывать каждому из трех офицеров, в чем загвоздка и какова сложившаяся ситуация в действительности.

В действительности же два автобуса закрыли от глаз Марка его джип с Полом и пакетом, а джип полицейских появился очень некстати. Шанс, что, разобравшись со сложной логической задачей, полицейские затем обратят внимание на припаркованный у церкви Suzuki Gipsy, был один из сорока тысяч, но эти цифры плотно сидели в голове Марка. Инстинктивно он напрягся и начал наблюдать за полицейскими.

Те, под несмолкаемый оркестр клаксонов и бурной беседы толпы, застрявшей в пробке, пытались объяснить друг другу лучший способ выхода из сложившейся ситуации. Пластиковый крест церкви Святого Энтони посмотрел на еще один закат и зажегся неоновым светом. Вслед за этим загорелись лампочки на прилавках и белые пластиковые боксы над некоторыми из них, а фонарь на высоком столбе окутал мягким светом перекресток, ставший для Марка бесплатным театром. Под фонарным столбом на фанерном рекламном щите масляными красками были широкоформатно нарисованы веселящиеся на уличном карнавале люди. Еще бутылка пива и слова «Traffic jam. Goa style»⁴.

Восьмилетний пацаненок, уставший стоять в пробке, прислонил велосипед к автобусу и начал писать прямо под фонарным столбом. Водитель автобуса дождался, пока мальчик застегнет ширинку и заберет велосипед, громко посигналил и стал медленно ехать вперед. Крыша задевала ветки дерева, с его зеленой кроны на залитый оранжевым светом фонаря асфальт падали белые цветы. На заднем стекле автобуса масляными красками был нарисован национальный флаг и слова «INDIA IS GREAT».

Официант-викеткипер поставил на стол железную тарелку с красным соусом и красной от карри курицей:

– Drinks?

– Нет, так поем.

– Пятьдесят рупий.

– Ужин за доллар… – Марк положил розовую бумажку на пластиковый стол и отломил от половины горячей курицы ногу. – Великая страна.

Автобусы, наконец, разъехались, оставляя за собой шлейф из падающих цветов, а среди всего этого благоухания стоял Пол в красной футболке до сих пор любимой команды «Manchester United». Он не просто стоял, он всем своим видом показывал результаты четырехсотлетней колонизации британцами Индостана.

Он мочился у церковных ворот.

Полицейская машина остановилась, и из нее вышли те же трое в той же коричневой форме.

– Shit! – прошипел Марк. Он выскочил из фаст-фуда, как пятнадцать минут назад курица из рук официанта, подбежал к Полу и, прежде чем полицейские подошли к нему, отвесил тому подзатыльник. – Если бы я увидел, что ты только что отлил у Стены Плача, я был бы гораздо расторопнее местных копов.

– Это ваша машина? – один из них посветил в лицо Пола фонариком, уличное освещение не пробивалось через густые ветки дерева.

– Нет, моя, – луч света переместился на лицо Марка, а два других заскользили по кабине «джипси». Взгляды Марка и Пола замерли на приборной доске. Пакет с травой все еще лежал там.

– Ваше водительское удостоверение, – полицейский был непривычно большой, двое других, чуть поменьше, уже нашли пакет и бросили его на капот машины.

– В отличие от тебя он его сейчас спрячет, – сквозь зубы прорычал Марк. По всем законам индийской логики полицейские не должны были обратить внимание на джип. Но по тем же законам возле этого джипа стоял белый. И он не просто стоял. Свободной рукой Пол пытался прикурить косяк.

– Это ваш пакет? – второй луч света ударил в глаза Марка.

– Я думаю, уже ваш.

Полицейский не согласился с ответом и продолжал светить Марку в глаза.

– У вас в машине есть еще такие пакеты?

– Таких нет.

Тяжелый пакет с деньгами упал на капот, и третий желтый луч врезался Марку в глаза:

– Это ваш пакет?

02.

Двери раздвинулись в стороны, и толпа людей вывалила на перрон «Павелецкой». Как ртуть она стекла по порожкам в подземный переход, звуки шаркающих ног и катящихся на пластмассовых колесиках чемоданов слились в какофонию, эхом разлетающуюся под низкими белыми потолками. Каждый старался обогнать впереди идущего, будто от сэкономленной минуты зависит как минимум судьба человечества.

Болт не спешил, до самолета было еще часа три – достаточно времени, чтобы остановиться на пять минут и послушать, – звуки флейты отражались от кафельных стен и заполняли собой пространство среди рыжих шуб, синих пуховиков и черных кожанок.

– Серега, ну, ты чего остановился? Еще никуда не уезжал, а уже ностальгия замучила? – Динк, друг Болта, схватил за ручку его чемодан и потащил к эскалатору.

– Да подожди ты! – крикнул Болт, но его услышала только стоящая неподалеку парочка влюбленных. На секунду они перестали целоваться, посмотрели на Сергея как на возмутителя их идиллии и продолжили свое занятие, не обращая внимания на происходящее вокруг.

– Динк, стой! – Болт рванул с места, стараясь не потерять друга из вида. Красный чемодан лавировал где-то впереди, Серега пытался растолкать людей и догнать Динка, ориентируясь на яркое пятно своего багажа, но плотность движения была достаточно велика, чтобы оставить все попытки после первого же раза.

Когда эскалатор поднял Болта наверх, Динк уже стоял в очереди к кассам.

– Один билет на экспресс до Домодедова, – он обменял купюры на чек и протянул его Болту. – Пойдем, через пятнадцать минут твоя электричка.

– Да куда ты так спешишь? Я что, уже настолько тебе надоел, что стараешься сплавить меня куда подальше? А если я не вернусь из этой Индии?

– Тоже мне, Афанасий Никитин… Куда ты денешься? – Динк рванул в сторону электрички. – Ты чемодан будешь сдавать в багаж?

– Вдруг меня слон затопчет или акула загрызет… Афанасий Никитин дотуда не дошел, между прочим.

– Жаль! А то там сейчас русский язык был бы официальным. И вообще, слонов в Гоа нет! – уверенно ответил Динк. – И акул тоже! – Почти месяц они вместе собирали в интернете информацию о том, куда полетит Болт. – Так что с чемоданом?

– С собой возьму. Мне просто стремно одному так далеко.

Парни вышли на перрон, морозный воздух сразу пробрался под расстегнутую еще в метро куртку и защекотал кожу. Динк застегнул молнию одной рукой и, остановившись около вагона, поставил чемодан Болта внутрь.

– Я не могу понять, чего ты ноешь. Едешь в тепло, белый песок, синее море. Тусовки, девочки… Все, держи пять, – Динк протянул Болту руку и поежился от холода. – Приедешь – все расскажешь, может, я тоже туда рвану, когда отпуск будет. Не грусти, всего две недели – и снова вернешься в снег, грязь и серое небо. Не забывай звонить, мне тут очень интересно, что с тобой станет.

Болт плюхнулся на первое свободное место у окна и посмотрел через замерзшее стекло – Динк не стал дожидаться, пока электричка тронется, и засеменил в сторону теплого входа в метрополитен.

Вагон быстро наполнялся людьми, среди них было очень много иностранцев, многие уже трижды пожалели, что приехали в Москву, – в столице давно не было таких сильных и продолжительных холодов. Шапки-ушанки, купленные на Арбате, потеряли свою сувенирную значимость, и сообразительная молодежь стала использовать их по прямому назначению. Где-то под мехом и шарфами, обмотанными вокруг головы, прятались обмороженные лица – испуганные глаза, единственная неприкрытая часть тела, бегали по сторонам, сканируя пространство в поиске более теплых мест.

Болт еще раз посмотрел в замерзшее окно и мысленно помахал рукой Динку – тот уже ехал в сторону Комсомольской, оттуда – на Ярославский и дальше сорок минут до Королева. Электрички в ту сторону мало напоминали экспресс до Домодедова, мысль о том, что ближайшие две недели не придется мерзнуть на деревянных сиденьях, согрела Болта, он удобно развалился в мягком кресле и закрыл глаза.

Через десять часов он первый раз окажется за границей – этот факт вызывал трепет, но в большей степени испуг, и единственное, что оставалось, – просто смириться. Это все Динк, он подбил Болта лететь так далеко и так надолго.

Вообще было непонятно, как эти парни умудряются дружить. Болт редко выезжал из Королева без надобности, его устраивала маленькая квартира, подаренная родителями, работа в магазине сантехники на Красных Воротах и приходящая по вечерам Света из соседнего двора. Динк же, наоборот, постоянно находился в каком-то движении, работал курьером в модном журнале, знал все новости и сплетни столичного бомонда, заработанные деньги тратил на тусовку и всем своим видом старался показать, что он, как сам выражался, «в теме».

Наверное, единственное, что Болта и Динка связывало – это шахматы. Когда Свете надоедало проводить с Болтом вечера перед телевизором и она уходила к подругам, тут же приходил Динк, и ребята до утра раскладывали партии, тренируя свою сообразительность. Игра сопровождалась пивом и рассказами Динка о том, где он был и что видел. Восемьдесят процентов историй Болт считал фантазиями друга, но в том, что он действительно был «в теме», сомневаться не приходилось.

Месяц назад, заканчивая седьмую партию с явным перевесом в свою сторону, Болт передвинул по диагонали «слона», сказал «шах» и вдруг вспомнил, что у него намечается отпуск. «Гоа!» – незамедлительно отреагировал тогда Динк, будто поставил «мат», и начал рассказывать другу о какой-то фотомодели, с которой его связывали якобы очень тесные отношения (при этом Динк многозначительно подмигивал и всем своим видом показывал, что отношения действительно были очень тесные) и которая тусовалась там постоянно два-три месяца в году.

Забыв про шахматы, Динк поведал Болту о том, что такое гоа-транс, чем он отличается от хауса и хардкора, рассказал о том, что такое «настоящий опен-эйр», про «пати» в зарослях бамбука и про пляж на Рублевском шоссе. Болт узнал, что в Гоа – самый лучший гашиш, разрывные экстази и нереальная кислота, хотя сам ни разу в жизни ничего из перечисленного Динком списка не пробовал. И пробовать никогда не хотел.

Для подтверждения своих слов Динк включил компьютер, залез в интернет, показал сначала для убедительности фотомодель и… парни зависли почти на месяц, собирая информацию о Гоа. Они облазили сотни сайтов, прочитали все статьи на travel.mail.ru, зарегистрировались в нескольких форумах и одну ночь провисели в чате, общаясь с неизвестным по имени Хоботоff, который раньше там жил и все видел своими глазами.

Болт узнал про то, что Гоа – бывшая португальская колония, которая потом стала колонией хиппи. Его успокоило, что теперь, по всем признакам, Гоа становилось колонией русской, но поехать туда дикарем, как советовал незнакомец из чата, он наотрез отказался. Более того, Серега озадачился, когда Хоботоff начал рассказывать про какой-то север и про его существенную разницу с югом – весь штат был ненамного больше Москвы – но немного успокоился, когда тот уверенно написал: «Сам все поймешь… если нужно будет». После этого он пропал и больше в чате не появлялся, лишь пожелав напоследок не стать жертвой «гоанского синдрома». Что это такое и насколько это заразно, Болт спросить не успел, а в интернете этого понятия просто не существовало. Гоанский транс, гоанский ром, гоанский закат, гоанский карнавал – двадцать тысяч ссылок со словом «гоанский», и ни в одной о гоанском синдроме.

Когда Динк почувствовал, что морально его друг согласился с неизбежностью поездки, он стал искать ему дешевые туры – обзванивал агентства, приносил стопки журналов; Болт удивлялся, почему Динк так старается его сплавить, и только когда услышал на перроне «приедешь – расскажешь», понял, что он едет на разведку. Динку очень хотелось туда, но что-то его сдерживало и не пускало.

Сергей зашел в здание аэропорта и растерялся – он понятия не имел, куда идти и что надо делать, мимо него по блестящему полу бесшумно проезжали тележки с чемоданами, цифровой голос постоянно оповещал о начале регистраций на рейсы в далекие города и страны, люди хаотично перемещались, и все это напоминало Болту кадры из какого-то клипа с MTV.

«Motherfucker!»

Он бы еще долго так простоял, если бы не увидел, как какая-то девушка, очень похожая на ту самую фотомодель, о которой рассказывал Динк, тянула какого-то парня за руку и без остановки говорила, что ему понравится в Гоа. Болт понял, что единственное его спасение – идти за ними. Так он дошел до стойки регистрации.

Милая девушка в синей униформе представилась, что она из авиакомпании «Трансаэро», взяла его билет и начала быстро стучать пальцами по клавиатуре, параллельно общаясь с Болтом:

– В Гоа, значит? – не поднимая глаз, спросила она, по интонации Серега понял какой-то подвох в вопросе, но не понял, какой именно, поэтому честно ответил:

– В Гоа… А что?

– Да нет, ничего, – то ли она сама хотела оказаться на его месте, то ли она что-то знала, а в силу служебного положения не говорила, но хитрая ухмылка не сползала с ее лица. – Что же вас так всех тянет туда, словно медом намазано?

– Не знаю, – опять честно ответил Болт. – Я первый раз туда лечу.

– Удачи, – девушка положила посадочный талон на стойку и жестом направила Сергея в сторону паспортного контроля.

Там уже не было приветливых лиц, даже девушка, все время рассказывающая парню о том, как в Гоа красиво, восхитительно и замечательно, используя всего одно слово – «пиздато», замолчала и сделала серьезное лицо, будто вызывалась в районный суд в качестве свидетеля.

Тетенька открыла паспорт Болта, долго изучала фотографию в нем, потом еще дольше сверяла ее с оригиналом, в конце концов шлепнула синей печатью и только потом спросила:

– Какова цель поездки?

– Отдых.

– Знаем мы этот отдых. Каждый третий туда такой едет.

– Какой «такой»? – Болт снова ничего не понял, но времени понять не было, тетенька протянула его паспорт и громко крикнула:

– Следующий! – Не то на вопрос ответила, не то разговор больше не желала продолжать.

Так и не поняв загадочных диалогов с сотрудниками аэропорта, Сергей зашел в зал ожидания. Он напоминал площадку отборочного тура передачи «Народный артист». Болту показалось, что сейчас откуда-то появится видеокамера с ведущим, и он начнет представлять участников шоу. Семейные пары спокойно сидели на алюминиевых сиденьях, изредка одергивая непослушных детей, четыре парня, похожие на бойцов ОПГ с одинаковыми золотыми цепями на запястьях вальяжно заняли целый ряд, клерки со своими подругами, похожими на учительниц начальных классов, обсуждали падение акций «Норильского никеля» и возможности паевых фондов. Старички тихо вздыхали, причитая об авантюризме на старости лет, среди рядов, как фрекен Бок, прыгала девушка и напевала о том, что сошла с ума и как здорово, что она едет в Гоа. Парочка, за которой следовал Болт, сидела в дальнем углу – девушка, очевидно, продолжала рассказывать парню, куда он едет, по губам можно было прочитать, что эпитетами она особо не пользовалась, выбрав один, но самый емкий.

– Ты зря обратный билет взял, – Болт подсел со спины и стал слушать, что она ему объясняет. – Гарантирую, – она говорила очень уверенно, – через неделю ты побежишь его сдавать! Тебя там так вскроет…

«Что же это, в конце концов, за место, куда я еду? Одни его записали в разряд авантюрных приключений, другие туда, как на праздник, а третьи вообще не понимают, куда и зачем они едут. И, что самое удивительное, их большинство», – Болт осмотрелся вокруг еще раз, все зашевелились, услышав объявление на посадку, и выстроились в очередь к коридору. Прямо перед Болтом молодая мамаша несла на руках своего трехлетнего сына, малыш из-за ее плеча постоянно строил рожи и кривлялся так, что Болту стало плохо, когда в салоне самолета он понял, что оказался замкнутым в одном ряду между ним и иллюминатором, в котором ночью можно будет увидеть только отражение все того же малыша.

Итак – семь часов.

Когда все утрамбовали шубы и ручную кладь, расселись по своим местам и пристегнули ремни, в салоне наступила тишина ожидания, у кого-то – взлета, а у кого-то – еды. Пассажиры открыли вываливающиеся из спинки столики-полочки и начали читать журналы из корзины на той же спинке.

Притих даже малыш – все сосредоточили взгляд на колышущихся шторках. После полушепотом произнесенного за ними стюардессой: «Твою мать, опять на два часа. Надо сообщать пассажирам», – шторки раздвинулись и из-за них появилась сама стюардесса. Она профессионально натянула улыбку, до такой степени милую, что не поверить в образ было сложно, и как-то запросто и непринужденно сказала:

– Уважаемые пассажиры, наш рейс задерживается на полчаса из-за обледенения. Сейчас самолет польют специальным раствором, и мы сможем взлететь, – после этого она пропала на два часа, потом минута в минуту появилась вновь из-за бархатных шторок – и опять у нее это получилось сделать все так же запросто и непринужденно:

– Уважаемые пассажиры. Когда нам обливали раствором корпус, случайно залили один двигатель, поэтому рейс задерживается еще на полчаса.

Все пассажиры салона одним разом вдохнули и тяжело выдохнули. Болт закрыл глаза, чтобы не видеть всего происходящего, и услышал первый возмущенный ядовито-саркастичный голосок, который визгливо прокричал:

– И сколько на этот раз будут длиться ваши полчаса?

И понеслось!

– Что вы себе позволяете? – старчески надменно.

– Мы за что деньги платим? – с мнимой многозначительностью.

– Как вам не стыдно, тут люди с маленькими детьми, – по-наставнически, с материнскими нотками…

Люди заговорили разными голосами и фальшивыми интонациями, как студенты в театральном институте на предмете «Сценречь»:

– Сколько можно терпеть издевательства? – по-жлобски хамовато.

– Мы будем жаловаться! – с тоскливой безнадежностью.

– Это не лезет ни в какие рамки приличий… – как на коммунальной кухне.

Весь этот поток ругани стюардесса приняла, простояв в каменной позе с улыбкой на лице, – оставалось только улыбаться им, глупцам, непонимающим, что два часа задержки прошли исключительно для обеспечения полной безопасности их продолжительного полета и что все это время на тридцатиградусном морозе тщательно осматривался двигатель, миллиметр за миллиметром.

Выслушав все до последнего обвинения и замечания, стюардесса еще на секунду взяла паузу и опять же запросто и непринужденно предложила самым непонятливым сдать билеты, увидела, что большинство людей уже ожидали скорее ужина, чем взлета, выкатила за собой тележку с пластиковыми квадратными тарелками, обтянутыми тонким полиэтиленом, и начала предлагать выбор из двух вариантов скудной еды.

К моменту окончания ужина самолет наконец-то был подготовлен к вылету, набитые желудки заурчали в унисон двигателям, командир корабля объявил о взлете, и Москва, светящаяся ожерельем Кольцевой, стала быстро удаляться, а потом, как только самолет вошел в облака, и вовсе пропала.

03.

Этот момент Лакшми любит особенно. После нескольких дней затянутое низкими серыми облаками небо вдруг становится выше. Мокрая зелень начинает блестеть под лучами пробившегося сквозь тучи солнца – в больших каплях на банановых листьях переливается синева небес и зелень всего остального. Зеленые пальмы с зелеными кокосами, зеленые побеги поднявшегося риса и зеленая трава, закрывшая собой серый мокрый песок. Зеленая вода в колодце и зеленая плесень на черепичной крыше.

Лакшми заводит свой скутер и мчится на вершину холма. Брызги разлетаются из-под колес, лужи везде, они соединены между собой ручейками, ручьями, другими лужами – и все они тоже блестят. Темно-оранжевые потоки воды бегут с вершины навстречу скутеру, оставляя разводы на асфальте и красные пятнышки на джинсах.

Наверху Лакшми останавливается и подходит к краю дороги. Анджуна и Вагатор спрятались где-то внизу в пальмовых рощах, за ними – океан, над которым низко висят тяжелые свинцовые тучи, связанные с поверхностью тонкими нитями проливного дождя. Но это там, над океаном, а над холмом светит солнце – недолго, всего на полчаса, муссоны скоро вновь придут с запада.

Но этот момент Лакшми любит особенно. Под палящими лучами вода начинает испаряться и белым паром подниматься над землей. Капли, которые выпали из давно ушедших туч и полетели вниз, по пути испаряются и зависают над землей белым туманом. Здесь, на вершине холма, Лакшми видит, как на ее глазах все окутывается тяжелой дымкой. Дышать горячим паром тяжело, он прилипает к легким – и там остается.

Муссоны приходят в Гоа в середине июля и останавливаются в конце сентября, аккурат на окончание праздника Ганеша. Три месяца без остановки льет дождь. Три месяца за окном дождь. Просто дождь.

И больше ничего.

Это случилось накануне Ганеша. В последнюю неделю августа небо очистилось от облаков, и солнце, словно копившее лучи два месяца муссонов, выбросило их на землю. Зелень превратилась из темно-зеленой в ядовито-салатовую, с пятнами только что распустившихся желтых и красных бутонов. Палитра разноцветных одежд вытекла из-под крыш на улицы, и все вдохнули свежий воздух, готовясь к предстоящему туристическому сезону. Пространство заполнилось миллионами сверчков и мотыльков – когда спустились сумерки и над домами загорелись оранжевые фонари, вся эта насекомобратия устроила представление, кружась вокруг столбов в танце смерти.

«Вот люди, они такие же глупые, как и эти бабочки… Стремятся все время туда, где что-то светит, а когда обжигаются и с опаленными крыльями начинают падать, хватаются за голову, понимая, что ничего не изменить. Неужели заранее непонятно, что и так уже ничего не изменить…», – Лакшми сидела на крыльце около своего дома и смотрела, как падают на асфальт мягкие тельца с тоненькими лапками. Родители назвали ее в честь богини любви, счастья и хранительницы семьи, надеясь, что все это придет вместе с именем. Как же…

Она даже не помнит своих родителей – единственное, что от них осталось, – пожелтевшая за семнадцать лет фотография. Годовалая Лакшми, отец в белой рубашке и мать в красно-зеленом сари – дядя Прамод успел сфотографировать их за несколько часов до того, как огромный автобус, не справившись с управлением, подцепил мотоцикл и переехал его, не оставив шансов на выживание взрослым людям. Дядя Прамод приехал к месту аварии первым, увидел искореженную «хонду», два тела у колес и заглянул под автобус. Маленькая Лакшми молча лежала, уставившись в ржавое днище монстра.

Самой большой удачей в своей жизни она считает то, что родилась в образованной семье, – закончив школу, Лакшми сразу пошла в колледж и теперь думала поступить в Университет Пуны, если, конечно, дядя Прамод не решит, что для нее пришло время любви и семейного счастья. Последнее время он зачастил к ней в дом вместе с Прашантом, сыном сэрпанча⁵ Ассагао. По всем традициям – хороший должен брак получиться. Прамод зарабатывал большие деньги, помогая организаторам гоа-трансовых вечеринок с разрешениями из панчаятов⁶ и сдавая в аренду огромные колонки, которые мастерил его младший брат. Этот брак еще сильнее бы сблизил Прамода и Шри Индраджара, отца Прашанта, превратив бизнес в семейный. Он становился все прибыльнее и прибыльнее, с каждым новым сезоном, с каждым новым законом, запрещающим parties.

Сказать «нет» Лакшми не могла.

«Уже ничего не изменить, надо следовать своей карме, чтобы в следующей жизни получить все то, о чем можно только мечтать в этой», – учил ее дядя Прамод с малых лет.

Лакшми соглашалась, каждый вечер совершала пуджу⁷ во славу богини и ставила тилак⁸ у себя на лбу. Она искренне верила, что в следующей жизни все будет хорошо – у нее будет семья, счастье, настоящая любовь. Будет другое время.

Будет…

Это случилось накануне Ганеша. Дядя Прамод привез огромного гипсового слоноголового бога и поставил его в холле. Полдня Лакшми украшала алтарь – накрыла стол оранжевой тканью, омыла серебряную подставку для божества, сплела длинную гирлянду из пушистых оранжевых цветов и обвила ее вокруг четырех пухлых ручек мальчика с головой Айравата⁹. Над этой самой головой повесила гроздья бананов, пучки сухой травы, яблоки, апельсины, кокосы и гирлянду лампочек. В сгущающихся сумерках гирлянда становилась все ярче и ярче – дым агарбати¹⁰ поднимался вверх, окутывал пузатое тело Ганеша и растворялся у высокого потолка из черепицы, наполняя комнату сладкими запахами. Модак¹¹, обсыпанные рисом и масалой, лежали у ног бога-сладкоежки.

На следующий день начинался праздник Ганеша. Двадцать один день все брамины будут петь гимны самому почитаемому богу индуизма, а все хинду сопровождать это громким весельем и нескончаемыми взрывами петард и фейерверков.

Унц-унц-унц… Тс-тс-тс – красная «шкода» остановилась у ворот, и из нее выпорхнула Приянка, подруга Лакшми с начальной школы.

– Привет, дорогая. Ты чего сидишь одна, фонарем любуешься? Завтра праздник, выходной день.

– А кто за рулем?

– Его Суреш зовут, он из Бангалора в отпуск приехал. Мы вчера на пляже познакомились.

Дверь справа открылась, из машины вышел Суреш. На груди его черной майки блестели буквы «D&G», на заднем кармане черных штанов красовались такие же. В аромате, который долетел до Лакшми быстрее, чем Суреш закрыл за собой дверь, читались те же «D&G».

Лакшми скользнула внутрь дома и вынесла на подносе два стакана с кока-колой и модак.

– Шри Ганеш, – она протянула сласти гостям и немного наклонилась.

– Шри Ганеш, – ответил Суреш, отломил маленький кусочек и сел в пластмассовое кресло. Приянка опустилась ему на колени и обвила его шею своими тоненькими ручками.

– Суреш говорит, что сегодня в Панджиме вечеринка в клубе «O-Zone», будут диджеи из Бомбея, Дели и Хайдерабада. А еще там будет друг Суреша, русский диджей. Поехали с нами, чего сидеть дома?

– Дядя Прамод обещал приехать с Прашантом, очень хотел поговорить о чем-то…

– Успеет, – Суреш протянул пустой стакан в руки Лакшми. – Это правда будет очень весело. Нам надо сегодня веселиться… Праздник.

Приянка взяла Лакшми за руку и повела в спальню.

– Как он тебе? – подруга поочередно доставала из комода одежду, каждый раз вытягивала руку и прищуривалась, словно примеряя, как она будет смотреться на Лакшми. Суреш не должен положить на нее глаз.

– Красавчик. А чем он занимается?

– Он менеджер в IT-компании.

– А что это?

– Я не знаю. Он вчера возил меня ужинать в «Баньян-три», а сегодня утром заехал и сказал, что хочет со мной позавтракать.

– Ух ты… А чего это он? – Лакшми сморщила лоб и выжидающе посмотрела на Приянку.

– Ты что, дура? – Приянка покраснела, то ли вспоминая прошедшую ночь, то ли от того, что подруга догадывается. – Нет, нет… Конечно же нет, я об этом даже и не думала.

– А он?

– Меня это не интересует… Вот эта кофточка будет хорошо смотреться с твоими новыми джинсами, – Приянка поспешила сменить тему разговора. – Одевайся, а я пока к Сурешу пойду.

Двадцать километров до Панджима новенькая «шкода» промчалась быстро. Суреш ловко припарковался у «Мариотта», и они втроем, пробившись через толпу молодежи, зашли внутрь.

Лакшми присела у барной стойки, шустрый бармен поставил перед ней стакан:

– За счет заведения. Не грусти, сегодня можно отлично оторваться… Лучшие диджеи Индии.

– Я не могу пить алкоголь, завтра праздник.

– За-а-а-втра-а-а-а… А сегодня другой! – бармен убежал в другой конец стойки, прихватив пару бутылок пива.

Приянка и Суреш танцевали под светом ультрафиолета, желудок Лакшми подрагивал от медленно стекающего в него алкоголя и прыгал от басов. Когда дядя Прамод делал вечеринки, они были на открытом воздухе, и звук растворялся среди кокосовых пальм. Там белые люди пили воду и чай.

Здесь белых не было. Здесь были кола, виски и четыре стены.

Устав танцевать, Суреш пошел в сторону выхода, а Приянка, пробравшись к Лакшми, обняла ее и закричала на ухо, стараясь перекричать замкнутый в пространстве звук:

– Лакшми, я так счастлива! Он такой хороший!

– Он в отпуске…

Но Приянка не слышала и продолжала:

– Ты побудешь здесь, мы выйдем на воздух?

Лакшми посмотрела на удаляющегося Суреша. Одной рукой он освобождал себе проход, на пальце второй крутил ключи от машины.

– Ты надолго?

– Пятнадцать минут, – Приянка уже пробивалась к выходу, подняв обе руки. – Суреш… Суреш, я здесь.

Лакшми не верила своим глазам.

На танцполе стало еще теснее, звук стал еще громче, света стало еще меньше.

– Привет. Ты чего грустишь? – рядом с Лакшми стоял парень со стаканом в руках, на черной футболке блестели буквы «D&G». Задних карманов на черных брюках не было видно, но по запаху парфюма, резко ударившему в нос, она поняла, что там красуются те же магические буквы.

– Ты тоже менеджер из Бангалора?

– Нет, я местный, с Мирамара… Меня Бруно зовут. Хочешь выпить?

– У меня есть, – Лакшми показала на куба-либру в стакане.

– Фигня это все, я сейчас тебя угощу настоящей штучкой! Бармен, водка-рэдбул, пожалуйста.

Бармен подбросил бутылку – пока та исполняла в воздухе пируэты, он открыл синюю банку – водка из ловко пойманной бутылки облизнула лед в стакане и тут же была разбавлена энергетиком. Поставив коктейль на стойку, бармен улыбнулся и подмигнул Лакшми:

– Я же говорил тебе, что праздник – сегодня!

– Держи, – Бруно протянул ей стакан и бросил в него маленькую таблетку. – Помешай, чтобы растворилась, и начинай веселиться. Мой друг из России сейчас будет хаус играть.

– Он всем вам друг, что ли? – слова Лакшми потерялись в криках людей.

Бруно дождался, когда она допьет коктейль, и потянул ее на танцпол:

– Сейчас такое будет!

Звук стал еще громче, все вокруг Лакшми улыбались, эти улыбки расплывались по стенам и потолку, растворялись в толпе и заставляли ноги двигаться в одном ритме с музыкой.

– Держи, – Бруно протянул пластинку жвачки.

– Зачем?

– Пригодится.

Пригодилась… Челюсти Лакшми начали двигаться все быстрее и быстрее, люди вокруг продолжали улыбаться и танцевать. Лакшми открыла глаза и увидела себя в самом центре танцпола. Музыка стала еще громче, ноги не останавливались – она потянула Бруно за руку на выход.

– Что это? Мне душно, пойдем на улицу.

Приянки там не было. Зато был дождь, ливень.

Лакшми вышла под прохладные струи. Жарко, мысли носились по голове, но зацепиться хотя бы за одну было невозможно. Все расплывалось перед глазами, как в калейдоскопе: люди, машины, цветы, музыка.

– Ты чего мокнешь, садись – поехали, прокатимся, – за рулем дорогой машины сидел Бруно и водил челюстями, словно пытаясь найти прилипшую к нёбу жвачку.

– Куда? – Лакшми хлопнула дверью и откинула спинку сиденья.

Пальцы ног отбивали ритм, который застрял в ее голове, а по всему телу разлилась сладкая истома. Она начиналась откуда-то с затылка, опускаясь мурашками по коже, все ниже и ниже. Руки стали ватными, а по груди пробежал холодок.

Лакшми зажала руку между ног и прошептала:

– Бруно, что это?

– Это «экстази», детка.

Машина остановилась под большим баньяном, по стеклам текла вода. Бруно расстегнул молнию на джинсах Лакшми и опустил голову.

– Приянка, я так счастлива, – она откинулась на сиденье и закрыла глаза.

04.

Влажный воздух ворвался в легкие. Влажный воздух прилип к одежде. Он забрался в уши, ноздри, глаза – и это только начало? Болт вышел из аэропорта Даболим и сразу же остановился, увидев толпу встречающих. Первая линия держала таблички как портреты вождей партии на демонстрации, высоко подняв руки вверх. Вторая линия передвигалась и громко выкрикивала названия туристических фирм. Третья линия как конвейер распределяла только что прибывших туристов по отелям и соответствующим автобусам. Все это напоминало растревоженный муравейник.

«Такси, такси, такси», – мурлыкал голосок в левом ухе.

Болт повернулся. В пластиковой будке сидела невзрачного вида индийская девушка и без остановки повторяла:

– Такси, такси, такси… – взгляд Болта словно сбил иглу с заевшей пластинки, – государственное такси, сэр, не желаете? – Спросила девушка на очень правильном для такого места русском языке.

– Н-н-нет! Меня встречают… – Болт сделал шаг вперед и почувствовал, что не он тянет чемодан, а чемодан тянет его. А их с чемоданом прямо в толпу встречающих тянет коричневая рука в коричневом комбинезоне.

– Пусти! – заорал Болт и дернул чемодан в свою сторону. Человек в комбинезоне от неожиданности и резкой смены направления движения поскользнулся и упал на бетонный пол. К нему подошел полицейский с бамбуковой палкой и что-то протараторил на непонятном Болту языке. Потом то же самое повторил Болту, явно рассчитывая на понимание.

– Кто у вас встречающая фирма? – загорелая девушка с планшетом и ручкой вытащила его из этой лингвистической проблемы. Она была похожа на пионерку из игры «Зарница».

– А что он сказал?

– Кто?

– Полицейский.

– Какой?

– Неважно, – Болт понял, что у нее нет времени отвлекаться на подобные вещи. – Вы что-то спросили у меня?

– Да, – девушка оторвала глаза от планшета и посмотрела на него. – Кто у вас встречающая фирма? Покажите ваш ваучер.

– Ваучер?

– Дайте ваши документы…

– Все?

– Молодой человек, у меня нет времени шутить с вами. Вам в турфирме конверт дали, где он?

– Вот он, – Болт достал из кармана рубашки бумажный конверт, в котором лежали билеты и паспорт. Девушка быстро нашла то, что искала, и ловко вытащила синюю бумажку. Пробежалась по ней взглядом, засунула обратно в конверт и протянула Болту.

– Ваша встречающая фирма – «Гранд Тур Вояж», подойдите к девушке в голубой рубашке, она вам поможет, – пионерка поднялась на цыпочки, вытянула одновременно шею и руку с планшетом и закричала: – «Мегаполис», подходите сюда!

Коричневая рука опять потянула чемодан в нужном направлении. Цвет комбинезона точно подходил под цвет кожи.

– А кто это такие, во всем коричневом, как какашки? – Болт обратился к встречающей девушке. На рукаве ее голубой рубашки были вышиты слова «Гранд Тур Вояж».

– Это носильщики, если они вам нужны. Вы из «Гранд Тур Вояж»?

– Нет, я из Королева.

– Покажите ваш ваучер.

Теперь Болт знал, что это такое, и уверенно достал синий лист бумаги.

– Заболотин Сергей… – вслух прочитала девушка. – Здравствуйте, меня зовут Наталья, я представитель фирмы «Гранд Тур Вояж». У вас отель «Олд Анкор», молодой человек в голубой рубашке проводит вас в автобус. Ваучер остается у нас, – она рукой показала направление к молодому человеку и тут же переключила свое внимание на семейную пару с маленьким наглым пацаном, который за семь часов полета не угомонился ни на минуту и съел йогурт Болта, пока тот ходил в туалет.

«Какашка» все-таки вытащил чемодан из рук Сергея и быстро пошел в сторону следующего представителя «Гранд Тур Вояж». Когда вокруг него собрались человек двадцать, парень, на лице которого можно было прочитать все детали еще не закончившейся вечеринки, повернулся и пошел в сторону стоянки. На ней ревели огромные белые автобусы. Около автобусов с ноги на ногу переминались маленькие индийцы. Они тоже были одеты в коричневую униформу.

«Наверное, это тоже носильщики», – Болт шел за персональным «какашкой», который с чувством гордости катил его красный чемодан на колесиках. Болт специально его купил, сейчас все с такими в отпуск ездят.

– Отели «Олд Анкор» и «Холидей Инн» – в автобус номер один, – молодой человек встал между двумя автобусами, «какашка» остановился рядом. – Отели «Рэдиссон» и «Рамада» – автобус номер два.

Чемодан Болта взмыл в воздух. Сергей замер, наблюдая его в свободном полете, переходящем в свободное падение обратно к ногам «какашки». Со второй попытки цепкие руки стоящего на крыше автобуса мальчика, одетого в грязно-оранжевую майку, уложили чемодан рядом с десятком таких же, а «какашка» уже стоял возле Болта и как девушка из будки непрерывно повторял:

– Доллар, сэр, доллар.

– На вот, держи, – Болт протянул ему три десятки рублями, – это как доллар, поменяешь в обменнике.

– Ноу, сэр, доллар, рупии.

– Все, хватит, это доллар, иди…

Болт залез в рычащий автобус. От русского «ЛиАЗа» его отличало только наличие кондиционера и большое место для телевизора. Телевизора на месте не было. Кондиционер не просто работал – он выдувал такие порции холодного воздуха, что через пять минут по коже Болта побежали мурашки. Свитер, который он держал в руках еще с Домодедова, оказался кстати.

Когда автобус заполнился людьми, в него вскочила девушка, забравшая у Болта ваучер, закрыла за собой дверь и коротко бросила водителю:

– Go! – затем она взяла микрофон и повернулась лицом к туристам. – Здравствуйте, меня зовут Наталья, я представитель фирмы «Гранд Тур Вояж». Добро пожаловать в Гоа. По пути в отели я расскажу вам немножко о том месте, куда вы прилетели. Если у вас есть вопросы, не стесняйтесь, задавайте, а я на них отвечу. Итак, Гоа… Это не остров, а самый маленький штат на территории Индии…

– Извините, а до отеля далеко? – голос сзади перебил Наталью. Она пошла в конец салона отвечать на первый вопрос.

Сосед Болта проводил Наталью взглядом:

– Ничего телочка… Один прилетел?

– Да.

– В какой отель?

– «ОлдАнкор».

– Я тоже…

– Итак, Гоа! – Наталья вернулась на свое место и вновь начала вещать в микрофон. – Это самый маленький штат Индии. Бо?льшая часть его населения – христиане, поэтому Гоа – самый чистый штат.

Болт посмотрел в окно. На обочине через каждые пять метров валялись пластиковые пакеты, бутылки, остатки фруктов, коровы невозмутимо справляли нужду, а на пригорке виднелись картонные трущобы, в которых, по всей видимости, жили несколько сот человек. Лучше смотреть на Наталью, так Гоа кажется привлекательнее.

– Национальная валюта Индии – рупия, курс рупии – около сорока двух за один доллар. Звонить в Россию удобнее всего из телефо…

– Скажите, а как звонить в Россию? – голос сзади опять перебил Наталью.

Она еще раз продефилировала в конец салона, заставляя голову соседа вращаться по часовой стрелке.

– Надо будет эту телочку поразводить… Меня Жека зовут, – сосед протянул руку. Болт неуверенно ее пожал и вновь уставился в окно. Автобус съехал с магистрали и теперь мчался по узкой дороге среди пальм, сигналя перед каждым поворотом громче Соловья-разбойника. Водителем оказался тоже «какашка» в коричневом комбинезоне. В открытом окне кабины торчала голова мальца в грязно-оранжевой майке. Он постоянно свистел, выполняя функции штурмана, а маленький водитель вел эту громадину так, как водят спортивный автомобиль, мало обращая внимания на дорогу, но внимательно прислушиваясь к свисткам своего штурмана. Семь налево, дальше прямо…

Наталью кидало из стороны в сторону, но она продолжала что-то рассказывать:

– …Эта экскурсия будет интересна абсолютно всем. Из двухдневных экскурсий фирма «Гранд Тур Вояж» предлагает поездку в город Хампи, столицу древней империи Виджайнагаров…

– Виджай кого? – голос сзади не унимался, Жека не уставая поворачивал голову, восхищаясь Натальей сзади и спереди, но мечтая о ней сверху и снизу.

За окном пейзажи менялись быстрее, чем мысли в голове Болта. На рисовых полях, залитых водой, стояли белые цапли, обезьяны прыгали по черепичным крышам, дети в грязных обносках возились в пыли прямо у обочины, чудом не попадая под колеса автобуса. Четыре прямо, два направо.

– Наталья! – Жека поднял руку, и объект его первого внимания в Индии наклонился над ним. – Скажите, пожалуйста, – он начал разводить ее с первых слов, – а вы проводите индивидуальные экскурсии?

– Преимущественно туры на выживание.

– А где тут тусовка? – голос сзади оказался чертовски назойливым. Болт повернул голову. На широком последнем сиденье едва поместились четыре братка. Болт видел их еще в Домодедове, но кому конкретно из них принадлежал голос – определить было сложно.

– Мы с вами едем в южную часть Гоа, – издалека начала Наташа, – там спокойно, тихо и по-гостиничному.

По ее тону Болт понял, что незнакомец из чата был прав, когда советовал ехать на север, и вся тусовка наверняка будет там, да и сама Наталья не прочь туда умчать при первой же возможности.

– На севере Гоа грязно, дешевые отели, наркотики…

– Девушка, вы уговариваете нас, что ли? – один из братков отпустил шутку, автобус рассмеялся.

– Предупреждаю, – Наташа улыбнулась и ласково пропела. – Еще одно слово – и вы вчетвером будете заниматься своим отдыхом сами, – правая рука показала, а губы озвучили, – self service.

Сосед Болта громко засмеялся и захлопал в ладоши. В резко наступившей тишине это выглядело как самоубийство. Осознав приговор в считанные секунды, он сполз по спинке мягкого кресла и аккуратно выглянул в проход. На заднем сиденье сжались чьи-то кулаки, лица было не видно, его загораживала стоящая в проходе Наталья.

– А где тогда можно познакомиться с такими милыми созданиями, как вы? – Жека увидел, как кулаки разжались, и выпрямился в кресле. Теперь уже браток разводил Наташу.

– Везде, – ей красиво удавалось лавировать на грани хамства и стеба. – Посмотри дальше своего носа.

Браток окинул взглядом затылки людей, повернутые в сторону окон, посмотрел на трех милых созданий слева и справа от себя и тяжело вздохнул:

– Эх, твою мать, опять водка-рыбалка.

Болт, воспользовавшись паузой, поднял высоко руку и, дождавшись, когда Наталья подойдет к нему, тихо спросил:

– А что такое гоанский синдром?

Наташа слегка наклонилась над Жекой – тот чуть из кресла не выпрыгнул, увидев ее грудь под расстегнутой на одну пуговицу рубашкой, – и так же тихо ответила:

– Это болезнь. В России она имеет другое название и не настолько заразна, как здесь. Гоанский синдром – это лень, которая окутывает тебя моментально. Ты думаешь, мне сейчас очень хочется ехать в этом автобусе и развлекать вас? Нет! Я хочу валяться в гамаке на пляже и пить ром с колой. Мы все здесь этим болеем, но не можем сознаться. Ты тоже уже заражен, просто еще не знаешь об этом.

Наташа подмигнула Болту и продолжила выдавать туристам стандартный набор информации – про прививки, которые не нужны, и про змей, которых нет.

Автобус заехал на территорию отеля.

– «Олд Анкор», – оповестила Наталья и выпрыгнула в открывшуюся дверь. Обслуживающий персонал отеля зашевелился, и к тому моменту, когда Болт подошел к ресепшену, половина туристов уже заполняли анкеты, а другая половина оттирала со лба красные точки. Хлоп! – гирлянда оранжевых цветов повисла на шее, и Болт, размазывая красный порошок по лбу, пошел за анкетой. Как выкручиваться из новой лингвистической задачи, он не знал, а пионерка с планшетом осталась где-то в аэропорту.

– Name, address, signature, – после каждого отчеканенного слова менеджер за стойкой поставил отчеканенную галочку и поднял глаза.

– Чего? – Болт, не справляясь с эмоциональной перегрузкой, забыл все уроки английского.

– Вот здесь имя, здесь адрес, здесь подпись… «Мегаполис-вояж», подождите, пожалуйста, пока оформятся ваши соотечественники, – пионерка появилась из ниоткуда, за ее спиной стоял белый автобус и еще одна группа туристов.

Обслуживающий персонал, увидев новую партию прибывших, одновременно вздохнул и задвигался еще быстрее. Едва Болт поставил в анкете свою подпись, менеджер протянул ему ключ с деревянной биркой. На одной стороне было написано «Welcome», на другой – «604».

Подросток в пиджаке коричневого цвета взял чемодан Болта.

– Тоже доллар хочешь? – Жека обменял деньги и протянул ему пятьдесят рупий. – Возьми мой чемодан, у меня номер «605».

– Нехорошо как-то получилось, – то ли подумал, то ли сказал Болт, представляя Жеку своим соседом.

– Ты про парней? Да они в другом отеле, только что уехали.

– Я не об этом, но тебе с ними обратно лететь, – Болт засунул в окошко «франклина» и получил четыре тысячи двести «ганди».

Жеке шутка не понравилась, и он, наконец, замолчал. Носильщик открыл дверь номера «604» и задвинул в нее чемодан Болта.

– Your room, sir.

– Я уже понял, что это моя комната, – Болт проводил взглядом выскочившую из-под двери ящерицу и протянул пятьдесят рупий.

– Спасибо, – подросток засунул купюру в карман, схватил коричневый чемодан Жеки и потащил его дальше по асфальтовой тропинке.

На стрелочке, указывающей в самый ее конец, масляной краской было написано «Rooms 605 – 610».

05.

Арун долго стоял перед большим антикварным зеркалом, рассматривая себя с разных сторон и в разных положениях. Сегодня надо быть в форме. Обмотанное вокруг худого тела белоснежное полотенце почему-то придавало уверенности в себе, Арун собрался было его скинуть и пойти в душ, но резкий звонок телефона повернул его в другую сторону.

– Привет, это Бруно. Как дела?

– В целом неплохо. Ты не забыл про мальчишник?

– Да я, собственно говоря, поэтому и звоню. Вчера шефу в управлении пистонов вставили за то, что на нашей территории много иностранцев без регистрации проживают, вот он нас и подрядил сегодня проверки сделать. Мы поздно вечером по деревне пройдемся, проверим паспорта, соберем штрафы – и свободны. Так что я приеду только ночью.

– Хорошо, главное, приезжай. У нас сегодня в программе кокаин, виски и наш любимый польский стриптиз.

– Начинайте без меня, но не заканчивайте слишком рано.

– Не переживай, лучшему другу обязательно что-то достанется, – Арун положил трубку и снова залип перед маленьким зеркалом на стене, рассматривая в нем свое лицо.

Португальская фамилия не придавала ему европейского вида, наследство, оставленное родителями, отчасти компенсировало этот, по мнению Аруна, недостаток, но необходимость в постоянном самоутверждении стала для него задачей номер один.

Чего он только не делал в своем стремлении быть модным – купил новый Swift и наклеил на заднее стекло машины большой стикер Fashion TV, носил футболки только с отпечатанными на груди лейблами, даже открыл клуб в гостинице, также доставшейся ему в наследство.

Стены, обитые серебристым алюминием, подсвеченная голубым светом барная стойка из стекла и телевизоры по периметру танцпола, на которых постоянно был включен только один канал – Fashion TV, по мнению Аруна, эти три компонента плюс его харизма придавали клубу «модности», к которой Фернандес-младший стремился всем своим нутром. Каждый день из Дона Паулы через Мирамар в центр Панаджи и обратно курсировал микроавтобус, из динамиков, установленных на крыше, неслась музыка, а из открытых окон симпатичные девочки раздавали яркие флаеры.

Маленький клуб, как правило, редко наполнялся наполовину даже в выходной день, всю неделю он простаивал без работы и только в редкие моменты, когда за дело брались сторонние промоутеры, кондиционеры не могли справиться с духотой и начинали заливать пол водой.

Аруна это не смущало, и он продолжал популяризировать свою «модность» – приглашал из Бомбея диджеев, стал тратить больше денег на печать флаеров, в баре работала миловидная русская, ловко смешивающая коктейли, но с трудом объясняющаяся на английском. На экранах телевизоров по подиуму ходили русские модели, потом эти же модели отрывались в русских ночных клубах, потом они же позировали для индийских календарей, но все равно были слишком уж далеко, чем-то очень манящим и для Аруна недостижимым.

А ему так хотелось…

Арун оторвал свой взгляд от зеркала, скинул полотенце, сделал три шага в сторону душа, но резкий звонок, теперь уже мобильного, вновь оторвал его от приготовлений к мальчишнику.

Звонил Райан, его бомбейский приятель, очень успешный шоу-бизнесмен и владелец известного клуба.

– Давно не слышал тебя, друг. Как развивается деревня?

– Деревней она и остается, – Арун мечтал уехать из полудеревенского Гоа, но позволить себе этого не мог, был слишком нерешителен, чтобы сделать такой шаг, даже имея на это достаточно денег.

– Это неважно! Надеюсь, не отрываю тебя сейчас от той полнушечки с Британских островов? Если отрываю, то поговорим позже, я перезвоню, если нет…

– Нет, она только на днях прилетает из Лондона.

– Тогда слушай внимательно и не перебивай. Ты сам понимаешь, что за люди приходят ко мне в клуб. Они все с обложек журналов, с экранов телевизоров – это Болливуд, бизнес. Я слежу за тем, что они хотят, и стараюсь дать им все, что им нужно. И это тоже бизнес. Все эти люди, которых ты видишь в кино и на афишах, приезжают в Гоа и там угорают на каких-то помойках, типа твоего «модного» гостиничного данс-бара. Только конкретно про него они вообще ничего не слышали. Хочешь всех их видеть у себя? И только у себя?! – Райан выдержал паузу, словно ожидая ответа, но он был известен еще задолго до вопроса. – Конечно же, да! Я знаю, что тебе нужно! Кокаин… Поверь, они все торчат на порошке и водке, но если с водкой, я уверен, у тебя все нормально и перебоев с поставкой нет, то с наименованием номер один я готов помочь – специально для тебя отложил ровно два кило для пробы бизнеса. Товар особо долго лежать не будет, но у тебя есть время подумать. Если будет интерес, приезжай пробовать. Передавай Стейси большой привет, она тоже приглашена, – Райан отключился, оставив Аруна голым посреди комнаты с мобильным в руках.

Полнушка Стейси прилетала с Британских островов только через неделю, собственно говоря, по этому поводу мальчишник и намечался. Согласия на участие от друзей Арун получил сразу же, как только выступил с этой идеей, все предложения о проведении вечеринок в этот день были безоговорочно отклонены, в начале двенадцатого парни открыли первую бутылку виски и расчертили первую длинную дорожку кокаина. В полночь пришла польская стриптизерша, скрылась в гримерке и через десять минут под завывание и улюлюканье забралась на барную стойку.

«Fro-o-o-zen», – Линда губами повторяла слова из песни, под которую медленно, со знанием дела раздевалась. Сначала в лицо Аруна полетела короткая блестящая юбка, это вызвало неописуемый восторг среди его друзей, потом каждый из них жадно ловил разбрасываемые вокруг вещи, дожидаясь, когда же Линда перейдет к основным и последним деталям своего туалета.

«Fro-o-o-zen» – кокаин оседал на слизистой в носу и на деснах во рту, как анестезия замораживал, учащал дыхание и окутывал тело коконом из искорок, теребящих каждое нервное окончание организма.

Линда феей каталась по стойке, потом резко встала, расстегнула лифчик, поставила ногу на плечо Ксавио, наклонилась в его сторону и вытянула вниз руки. Блестящий, как и юбка, бюстгальтер сполз и упал на голову юного отпрыска семейства Де Суза, чей папаша в это время кричал на домработницу, нечаянно разбившую любимую чашку его прадеда, могущественного ленд-лорда Южного Гоа.

Линда демонстративно прошлась по стойке мимо сидящих с открытыми ртами парней, пальцем показала на Аруна и, свесив ноги, села перед ним на холодное стекло. Немного раздвинув бедра, она положила руки Аруна себе на грудь и слегка присвистнула, увидев, как начинает топорщиться его ширинка, тут же развязала узелки на блестящих трусиках и освободилась от них так быстро, что Арун не успел понять, в какой именно момент белье оказалось зажатым у него в кулаке.

К моменту, когда Линда после очередного танца легла на барную стойку, последняя линия, расчерченная кредитной карточкой Аруна, исчезла в его носу. Стриптизерша посмотрела, как он указательным пальцем собрал остатки порошка с барной стойки и втер их в десны.

– Закончился? – Линда прищурила один глаз, перевернулась с живота на спину и прикрыла руками то, что пять минут назад было скрыто под розовым купальником.

– Да, девочка, а что?

– У меня есть друг, у него есть кокаин.

– У меня тоже есть друг, и у него тоже есть кокаин… Но это слишком далеко…

Линда улыбнулась, убрала руки с груди и протянула в сторону Аруна открытую ладонь. Он вложил в нее телефон и осушил хай-бол с виски и содовой.

– Мой друг совсем рядом.

Через двадцать минут дилер был в клубе. Белые зубы смешно светились в ультрафиолете на фоне абсолютно черного лица.

– Как дела, брат? Меня зовут Пепе, Линда сказала, что нужна моя помощь.

– Я тебе не брат. Привез порошок?

– Да ладно, как же ты мне не брат? Эта женщина танцует в твоем клубе под черную музыку, а ты такой же черный, как и я. Индия, или Нигерия, или Бразилия – какая разница, мы все черные, – Пепе бросил на стойку два пакетика. – Десять тысяч рупий.

– А почему ты привез только два, я же просила пять, – Линда появилась за спиной неожиданно, отчего Пепе оказался немного сконфужен. Он виновато улыбнулся и сказал, что больше у него нет.

– Что? Десять тысяч? За два грамма? – Арун пристально посмотрел на нигерийца и покачал головой. – Брат, ты загнул, его цена максимум семь.

– Я оказал тебе большую услугу, привезя сюда последний товар, – Пепе в общении с Аруном был более уверен в себе, нежели в общении с Линдой. – Поэтому ты либо бери, либо я поехал, у меня очередь стоит, чтобы взять этот порошок.

– А качество?

– Я же говорю тебе, у меня очередь за ним стоит…

Арун отсчитал десять тысяч и протянул Пепе:

– Скажи, брат, а отчего такие проблемы с кокаином? – у Аруна в голове зашевелились мысли. – Ты не спешишь? Давай выпьем…

– Рынок расширяется, приехали очень много русских, они сметают товар, не давая ему особо залеживаться, – Пепе дождался, пока Линда уйдет в гримерку, выпил водки и кинул в рот пяток маслин. – Поэтому, брат, и цены растут.

– Kithna?¹² – Арун отправил эсэмэс на номер своего бомбейского приятеля, развернулся к Пепе и спросил: – Если через пару дней кто-нибудь предложит тебе пару килограммов, сколько ты готов дать за это?

– Ты что, дурак? Или серьезно предлагаешь?

Телефон Аруна оповестил о принятом эсэмэс. «Nine lakh»¹³. Коротко и ясно.

– Интересуюсь. А если ты меня заинтересуешь, – предложу.

– Вот как, – Пепе выпил еще водки, лизнул лайм и развернулся к Аруну. – Ты действительно дурак… Пойдем на улицу, поговорим, – закрывая за собой дверь, он оглянулся, чтобы убедиться, что никто за ними не смотрит. – Если хорошее качество, то дам за него… – Пепе задумался, в голове мелькала таблица умножения, – миллион рупий. Десять лаков.

– У меня другое предложение. Ты привозишь послезавтра сюда восемнадцать лаков и забираешь два килограмма кокаина.

– Я подумаю.

– Времени думать особенно нет.

– Тогда пятнадцать…

– Тогда по рукам.

Разговор был коротким, Арун не успел даже выкурить сигарету, а уже заочно продал товар.

«Mai kal Mumbai mai rehaiga»¹⁴, – еще одно эсэмэс полетело в Бомбей.

Арун и Пепе зашли обратно в кондиционированный зал, налили водки и чокнулись стопками «за успешное дельце».

Пепе исчез так же быстро, как и появился, Линда тоже собралась было уходить вслед за ним, но в это время дверь распахнулась и в клуб вошел Бруно. Под ручку с ним с обеих сторон стояли какие-то девочки, впоследствии оказалось, что они тоже попали под рейд и вместо оплаты штрафа за отсутствие регистрации согласились составить Бруно компанию на «самой лучшей вечеринке в радиусе ста километров».

– Я надеюсь, ничего не пропустил? – яркие буквы на черной футболке блеснули в ультрафиолете, у Бруно не было богатых родственников, но он стремился ни в чем не отставать от друга Аруна, и тот не скупился, прикармливая рядом с собой полицейского.

– Вот, Линда собралась уже уходить, но, я думаю, она задержится еще на один танец, чтобы развлечь моего уже и без того веселого друга, – Арун протянул Бруно свернутую купюру, тот жадно вынюхал сразу две дорожки порошка, развернул «франклина» и засунул Линде в трусики:

– Один танец, красавица, и ты свободна! Даже регистрацию спрашивать не буду.

06.

Валяться на пляже четыре дня и ничего не делать – это слишком. Болт устал от Жеки, который прилип к нему, как банный лист в этой большой влажной бане. Болт устал от назойливых представителей турфирм, которые наперебой пытались отправить его хоть на какую-нибудь экскурсию. Он устал от наглых таксистов, приставучих кашмирцев и острой еды.

Ни белый хрустящий песок, ни теплое Аравийское море не выводили его из состояния постоянной спячки, оно прилипло к Болту в тот момент, как автобус въехал в Кавелоссим, туристический центр Южного Гоа – сама деревня была ярким воплощением гоанского синдрома лени.

Обойти деревню – дело одного вечера. Единственным развлечением была еда, толпы туристов ходили по единственной улице, подолгу размышляя, куда пойти в очередной раз, «а то вчера в "Mike`s Place" обсчитали на тридцать рупий, а сегодня днем в "Jazz Inn" стейк был суховат и рис не дожарен».

До тех пор, пока выбор не падал на какой-нибудь ресторан, абсолютно все были охвачены истерией шопинга. Многочисленные хэндикрафты, джулерсы и подобные им лавчонки наперебой предлагали «пасматри» и «гуд прайс», их ассортимент отличался только размерами сандаловых слонов у входа и лицами продавцов, выходцев со спорных индийских территорий.

Все это как-то не совпадало с тем, о чем рассказывал Динк. В интернете Болт видел огромное количество фотографий с танцующими людьми, он ехал услышать гоа-транс, а в результате каждое утро под его окном какая-то истеричная мамаша визгливым голосом запрещала своему отпрыску купаться в бассейне. Отпрыску было под тридцать, и от этого голос мамаши становился еще противнее.

В четверг с утра, когда автобус увез на водопад Дудхсагар добрую часть туристов из отеля, и без того тихий Кавелоссим показался вымершим среди песков. Под зонтиками на пляже сидели только продавцы фруктов и глупых футболок с голубыми дельфинами.

– Вот так тусовка… Эй, иди сюда, покажи майки…

Маленький цыганенок схватил ворох тряпок, в несколько раз больший, чем он сам, и развалил его перед ногами Болта:

– Гуд кволити, купи. Вери чип. Хандред рупи…

– Ах ты гад, вчера три хандред было, давай их сюда.

Болт от злости купил две, понаблюдал за воздушным змеем, выпил пива, снова понаблюдал за воздушным змеем – время остановилось. Солнце издевательски зависло прямо над головой.

Цыганенок уже рассказал своим, что кто-то что-то покупает, и к Болту начали сходиться со всех концов пляжные торговцы. Очень скоро вокруг него образовался маленький рынок – фрукты, рубашки, кошельки, лунги¹⁵, серебро и драгоценные камни, все было беспорядочно разбросано у его ног, но ничего из этого Болт покупать не собирался. Он демонстративно вывернул карманы шорт, оттуда выпало несколько индийских монет, на которые набросились голые карапузы. Пока взрослые наблюдали за детьми, а дети развлекали взрослых своей возней в песке, Болт поспешил спрятаться от местного гостеприимства в ближайшем шеке¹⁶:

– Меню, плиз.

Ману, самый веселый и подвижный официант ресторана, принес кожаную папочку и открыл ее на первой странице. Оттуда веером выпали желтые картонные листки – Ману их быстро собрал и протянул один Болту:

– Party tonight, comin.

– Транс будет?

– Да, пати!

– Во сколько? Вот тайм? – за четыре дня Болт все же вспомнил немного школьные уроки английского, минимальное понимание было достигнуто.

Ману показал две ладони:

– Десать, – Ману учил русский, понять его даже без английского было несложно.

– Тогда принеси мне еще пива. И суп куриный.

Бутылка King`s закончилась быстро. Вторая ушла вслед за ней. К моменту, когда куриный суп оказался перед Болтом, он, запрокинув голову, выцеживал последние капли из третьей. Супа уже не хотелось, алкоголь на жаре разморил, Болт с трудом дошел до лежака и упал на него, спрятав голову под тень зонтика.

«Опять спать», – последнее, что он подумал перед тем, как закрыл глаза. Пробивающийся сквозь веки солнечный свет был красным, он гипнотизировал, а Болт не сопротивлялся. Он быстро заснул в окружении собак, крабов и голых цыганских детей.

Резкий хлопок по бедру заставил Болта вскочить, ударившись головой о спицы зонтика, – из-за него появился Жека и, увидев, что кто-то, наконец, обратил на него внимание, начал быстро говорить:

– Зря не поехал на экскурсию. Мы там до водопада полчаса ехали на джипах, но джипами это назвать нельзя. Типа наших уазиков, только еще старее. Прикинь, мы на этих джипах через речки переезжали. Сижу впереди рядом с водителем, а он едет по джунглям, ведет машину одной рукой и говорит о чем-то сам с собой. Тут вижу, за поворотом – речка горная, быстрая такая, а этот гад не останавливается. Ну, думаю, все, ща че-то будет. Он с разгону как въехал в нее… В кабину вода полилась, мне уже по колено, а он все прет напролом, разговаривать сам с собой продолжает. В общем, выехали кое-как. А потом к водопаду приехали. Там еще до него идти надо. А пока идешь – по дороге вокруг хренова туча обезьян. Ты видел хоть раз, как обезьяны трахаются?

– Нет…

– А я сегодня видел. Так смешно. И водопад здоровенный, метров пятьсот вверх, а посередине железная дорога проходит. И вода такая ледяная, аж зубы сводит.

– Жаль, что потом быстро отпускает.

– Да ладно тебе… Что ты взъелся на меня? Знаешь, кто был экскурсоводом? На-та-ша, – Жека по слогам произнес имя, будто вкладывал в него огромный смысл.

– И что? Она тебе дала прямо в водопаде?

– Ну ты дурак! Она же на работе. Мы зато на обратном пути вместе ехали, она пригласила меня сегодня на тусовку, – Жека протянул Болту желтый флаер и подмигнул. – Я думаю, сегодня будет круто. А еще она про север Гоа рассказывала. Говорила, что там прикольно, все движение там, я экскурсию купил, в субботу поедем. Нас сначала на ночной рынок повезут, а потом в клуб кубинский пойдем. Там телочки со всего мира…

– Не ехал бы ты, не позорил бы нацию, – Болт устал слушать болтовню Жеки и повернулся к нему спиной.

– Да ну тебя в жопу. Я купаться пошел. Приходи сегодня в «Beach Hut».

Солнце на глазах садилось в море.

Нет, не садилось, оно падало. Каждый закат Болт провожал, усевшись на песке перед океаном, и за прошедшие дни не видел ни одного похожего. Сегодня из слепящего желтого цвета диск превращался в тепло-красный, словно смотришь на него закрытыми глазами. Четко очерченный приплюснутый круг опускался к морю, потом его край слегка касался горизонта, и Болту слышалось, как он шипит, волнами пуская горячую пену на берег.

Солнце на глазах тонуло в море.

Последний луч коснулся его глаз и тут же пропал, оставив на небе зарево. Голубой цвет над головой поменялся на глубокий фиолетовый на горизонте, а на его фоне неспешно плыли облака, окрашенные в розовый цвет уже спрятавшимся солнцем.

Тщательно причесавшись, побрившись и умывшись, Болт вышел из гостиницы и пошел в сторону пляжа. По пути он вспомнил о том, что обещал периодически звонить Динку, и свернул к ближайшему телефону.

– Алло, это Болт! – Сергей закричал, когда друг поднял трубку. – Я с Гоа звоню!

– А чего кричишь так? Мы вроде по телефону разговариваем. Рассказывай, как дела.

– Сейчас на пати пойду первый раз. А так здесь очень скучно. Похоже, я подцепил гоанский синдром.

– Ты понял, что это такое?

– Да, мне гид рассказала. Это здесь так лень называется. В самом деле, на второй день мне уже ничего не хотелось делать – только пить, есть, купаться и…

– Я тут посмотрел в толковом словаре, – Динк перебил Серегу, – что обозначает слово «синдром». Подожди минуту, – было слышно, как он шуршит бумажками. – Вот, нашел. Синдром – от греческого «скопление», закономерное сочетание симптомов, обусловленное единым патогенезом…

– Не умничай, – теперь Болт перебил Динка, но тот не успокаивался.

– Так вот, если за единый патогенез принять Гоа, то получается, что твоя лень – всего лишь один из симптомов…

– И что?

– А то, что ты просто еще ничего не увидел. И еще ничем, кроме лени, не заболел. Но ты, по-моему, и здесь этим страдал.

– Не гони. Лучше скажи, Свету видел?

– Видел, – Динк замолчал на несколько секунд и только после настойчивого «Ну же!» продолжил: – Мне кажется, она только и ждала, когда ты уедешь. Каждый вечер за ней чел какой-то на «бумере» заезжает. Нашел бы ты себе индусочку там, что ли…

– Ладно, сам разберусь, – Болт особо не расстроился, ничего нового Динк ему не поведал, но разговаривать на эту тему он больше не хотел. – Скоро позвоню еще.

Тропинка, подсвеченная лампами, вела прямо в «Beach Hut», он светился огнями, как приплюснутая новогодняя елка с миллионами белых звезд на вершине. В соседних ресторанах начали запускать салют, ракеты взрывались одна за другой, освещая землю под ногами.

– Сергей! – Болт обернулся, мелкими шагами за ним шла Наташа, явно надеясь его догнать. – Это Наталья, ваш представитель.

– Где?

– Здесь я…

– Это я вижу… Где вы меня представляете?

– В смысле?

– В прямом, – Болт дождался, пока Наташа его догонит. – Если вы мой представитель, то должны меня где-то представлять. Вот я и спрашиваю, где?

– А, в этом смысле… Я ваш представитель в отеле «Олд Анкор» от фирмы «Гранд Тур Вояж»… Можно на «ты»?… Спасибо…

– Наташа, а почему так скучно здесь?

– Потому что это юг. Но сегодня будет весело.

– А что на севере?

– Там все по-другому. Клубы, тусовки, вечеринки…

– А как туда попасть?

– Есть два варианта – взять такси или купить экскурсию.

Болт и Наташа вошли в «Beach Hut» и сразу же попали под пристальный взгляд Жеки. Он сидел за столиком с бутылкой вина, в белой рубашке, и теребил в руках маленькую розу. При виде Наташи Жека вскочил со стула, но, посмотрев на Болта, а точнее – сквозь него, изменился в лице и сел обратно.

Вслед за Болтом в ресторан зашли четверо братков – они уже не были настолько грозны, как в автобусе из аэропорта, на них были шорты, майки, а на одном – оранжевая лунги, обмотанная вокруг пояса и постоянно пытающаяся упасть.

Приблизительно так же была одета добрая половина присутствующих – каждый считал своим долгом одеться в Индии по-индийски, но из этого не получалось ничего хорошего. Женщины, как правило, либо обматывали сари поверх футболок с выцветшими синими буквами «ЛДПР», либо старались закрепить их за веревочки купальников, отчего выглядели гораздо смешнее индийца в кокошнике.

Наташа проигнорировала Жеку и села за стол с остальными гидами. Болт остался у барной стойки, Ману протянул ему бутылку пива:

– Эта падарак.

– Спасибо, – Болт сделал глоток и снова, неожиданно для себя, опьянел.

Наташа махнула ему рукой из-за стола:

– Иди к нам.

На Жеку ей было наплевать, равно как и на все, что в этот момент было связано с прошедшей экскурсией.

Болт качающейся походкой подошел к столу и сел на пластиковый стул, его ножки наполовину ушли в песок, едва не сломавшись от резкого погружения. Тут же рядом с Болтом опустился еще один стул, и на него плюхнулся верзила двухметрового роста – на этот раз индийский пластик не выдержал и с треском разломился пополам.

Здоровяк упал на песок и протянул Болту руку:

– Меня Юрик зовут.

– Меня Сергей, – Болт помог ему подняться и пододвинул еще один стул. – Аккуратнее садись, а то людям стульев не останется.

– Надолго приехал? – Юра медленно, взявшись за ручки, сел, придвинулся к столу, вслед за этим достал сигареты, бумагу, гашиш и разложил прямо на пустой тарелке.

– На две недели. А это что, твой ужин?

– Он же завтрак, обед и полдник. Тяжело здесь работать, надо себя баловать.

– Ты что, водителем автобуса подрабатываешь?

– Почти. У нас офис в гостинице «Холидей Инн», заходи, дешевые экскурсии по всему Гоа делаем.

– А почему дешевые?

Юрик замолчал, не то раздумывая, что можно ответить на этот вопрос, не то сосредотачиваясь на сворачивании косяка. Он делал это быстрыми натренированными движениями, и в том, что он готовил себе джойнты не меньше четырех раз в день, сомневаться не приходилось. В конце процедуры он постучал свежескрученной сигаретой по столу и протянул ее Болту.

– А я не курю, – Болт пригубил пиво, будто пытаясь подтвердить сказанное.

– А это не сигарета, – Юра ни на минуту не сомневался в силе своего аргумента. – Никотин – это яд. Мы яд не курим.

Разговор для Болта зашел в тупик. Наташа вовремя развернулась к нему и быстро сменила тему:

– Ну и как тебе здесь?

– Это что, правда пати?

– Это так, развлекаловка для юга. Говорю тебе, купи экскурсию на север и увидишь настоящую пати! Еще и на рынок ночной съездишь.

– А правда, что у него экскурсии дешевле? – Болт кивнул в сторону здоровяка, тот уже закурил косяк и наполовину отужинал.

– Он из другой фирмы, может быть, там и дешевле, но за качество я не ручалась бы, – Наташа подмигнула Болту и подняла бокал с ром-колой. – Ну, что, в субботу на север?

– А сколько стоит экскурсия?

– Семьдесят долларов.

– Может быть, – Болт повернулся к Юре, тот машинально протянул ему косяк. – А сколько у тебя экскурсия на север стоит?

– Тридцать долларов.

– А когда можно купить?

– Прямо сейчас. Докуривай – и поговорим.

Болт затянулся, немного покашлял, но дым проглотил. Вторая затяжка удалась лучше, через пятнадцать минут он уже танцевал в окружении людей еще более странных, чем они казались раньше, довольный, что совсем скоро попадет на настоящую вечеринку. Юрик постоянно оказывался рядом, и всегда у него в руке был косяк, и каждый раз он передавал его Болту.

Очнулся Болт под утро на песке – по животу деловито ползал маленький краб, пытаясь уронить в пупок свою раковину, цыганенок, который вчера продавал ему футболки, убирал с пляжа бутылки из-под пива. Солнце еще не взошло, но уже было светло – достаточно, чтобы различать силуэты. С топчана свисала рука с зажатой самокруткой между пальцев.

– Странно, но я тебя помню. Проснусь – поговорим про север, – Болт закрыл глаза и снова заснул.

07.

Дождь шел до самого утра, потоки красной воды стекали с холмов и быстрыми ручьями неслись мимо дома Лакшми. Незадолго до полудня солнце пробилось сквозь серые тучи, будто бы дождь взял перерыв, чтобы затем вся сила муссонов обрушилась на землю. Ласковые лучи, словно слегка заигрывая, заглядывали в маленькие окошки, миллионами зайчиков прыгали по стенам, отражаясь от луж. Капли громко падали с крыши, а листья пальм пластиком терлись друг об друга. Все оживилось, закружилось в радостном хороводе, наслаждаясь редкими часами без дождя. Очень редкими. Они случаются раз или два в неделю. Затем в считанные минуты небо темнеет, вновь поднимается ветер… Но перед этим наступает тишина.

Лязг щеколды на низких железных воротах вывел Лакшми из оцепенения, дядя Прамод появился очень некстати. Он последнее время становился каким-то все более странным. Его начала интересовать жизнь Лакшми несколько с иной стороны, нежели прежде. Вместо обычных вопросов о том, как проходит быт восемнадцатилетней девушки, он стал узнавать, с кем она проводит время, кто из деревенских парней с ней учтив и кто из них слишком учтив.

Деревенские парни на самом деле особо на Лакшми не засматривались. Все косяками бегали за Приянкой, но каждый из них понимал, что бегает за мангустом. Красивый мех и чистая нора, но попасть в нее невозможно.

Взгляд у дяди Прамода пристальный и хищный, как у орла, Лакшми не может его выдержать долго, начинает бегать глазами, цепляться за окружающие предметы, лишь бы вновь не увидеть, как сверлят ее маленькие шустрые зрачки. Все время, сколько Лакшми себя помнит, она старалась спрятаться от них. Комплекс вины за свою ненужность не оставлял ее ни на минуту.

– Мы, между прочим, вчера вечером заезжали к тебе с Прашантом, очень надеялись совершить вместе пуджу, – дядя Прамод стоял посередине комнаты. Несмотря на небольшой рост, он казался огромным, высокие потолки ничуть не уменьшали силу авторитета, который имел дядя в этом доме.

– Я ждала вас, но приехала Приянка…

– Приянке не о чем беспокоиться, у нее толпа женихов, один лучше другого, – дядя Прамод слегка повысил голос, крайне редкое для него состояние.

– Просто я не думаю сейчас об этом.

– А о чем ты вообще думаешь?

– Я хочу в университет поступить…

– А я хочу, чтобы в этом доме вновь появилось хозяйство. Твои родители хотели бы того же.

– Дядя Прамод, вы не можете говорить, чего хотели бы мои родители…

– Могу! – он развернулся в дверном проеме и сверкнул глазами. – Восемнадцать лет ты висела на моей шее, и я могу тебе говорить, как устраивать жизнь дальше. Сегодня вечером я приду с Прашантом вновь. Прибери в доме, он хочет сказать тебе что-то важное.

Резко развернувшись, дядя Прамод вышел из дома, громко хлопнул засовом и уехал на стареньком мопеде, оставив во дворе облако серого дыма. Возле дома у него стояли две новые «хонды», но на них он ездил только к большим людям. Обычно, отправляясь к ним, он надевал свою белую рубашку, темно-синие штаны и лакированные туфли. Так он оденется сегодня.

Звук уезжающего мопеда был единственным в той тишине, которая наполнила собой воздух. Он удалялся, становилось все тише и тише, собаки, поджав хвосты, забились под веранду, птицы перестали щебетать. Ветер затянул небо низкими тучами, оставил их прямо над деревьями и растворился во влажной зелени. Все замерло в ожидании, все знали, что тишина пришла на пару минут.

Лакшми вышла во двор и увидела Бруно. Всего на секунду он пронесся перед ее глазами, скорее даже просто тень, похожая на него, но Лакшми ощутила тепло рук, скользящих по шее…

…Такого никогда не было, мелкая дрожь пробежала с затылка, застыла на спине, изогнув ее, – все мышцы напряглись, а пуговицы на блузке одна за другой выпадали из петелек. Руки Бруно опускались ниже, губы покрывали шею поцелуями, Лакшми понимала, что остановиться надо прямо сейчас, но не могла сопротивляться.

Вода стекала по окнам машины, капли барабанной дробью стучали по крыше, шум прибоя нескончаемо шептал в ухо ласковые слова.

– Что это? – вопрос утонул в руках Бруно, его пальцы касались губ Лакшми.

Этот момент она вспоминала все утро – когда легла в сырую постель и долго не могла заснуть, когда проснулась от ярких лучей солнца и долго не могла открыть глаза, когда приехал дядя Прамод, и сейчас, когда он уехал. Все было волшебно, именно так, как и рассказывала Приянка, но ее слова были не сравнимы с тем, каким это оказалось на самом деле.

Звук грома разорвал тишину, одновременно с ним стали капать редкие капельки холодного, слегка соленого дождя. С каждой секундой их было все больше и больше, сами капли становились крупнее, с огромной скоростью они пробивались сквозь листья деревьев и вот уже неслись с неба нескончаемым потоком, словно из огромной, резко перевернутой кастрюли.

Ветер, поднатужившись, сдвинул тучки – мокрое небо соединилось с землей водяной стеной, струи воды иглами вонзались в землю и покрывали лужами горячий асфальт. Шум падающей воды заглушил все остальные звуки, он был так же нескончаем, как и дождь, с которым пришел.

Вода уже закрыла ступни, но Лакшми продолжала стоять, подняв лицо навстречу ливню. Она плакала, плакала так, чтобы никто не видел. Плакала от счастья, плакала от горя, плакала так, как никогда раньше за все свои восемнадцать лет.

Давно, еще в детстве, старая ворчунья Маманя – как ее зовут на самом деле, все уже давно забыли, – рассказывала Лакшми сказки про принцев и их невест, которые всегда встречались в конце, про злодеев и демонов, которые всегда оказывались побежденными, про любовь, про счастье, которое есть. Счастье было в простых вещах – в том, что ты живешь, в том, что ты не одна, в том, что кто-то всегда с тобой рядом. «И любовь должна быть всегда рядом, – любила повторять Маманя, поджигая благовония над смешным пузатым слоником, – только плакать нельзя, вместе со слезами все счастье уходит».

Когда Маманя пропала, Лакшми заплакала первый раз. Однажды она проснулась и не услышала привычного ворчанья – комок подкатил к горлу, и слезы сами побежали по щекам – она почувствовала, что больше никогда не услышит Маманиных историй про любимых Раму и Ситу, про маленького озорного Кришну и красавицу Парвати. Дом стал пустым, а со слезами ушло счастье быть ребенком. Рядом стояла Приянка и неуклюже пыталась вытереть слезы, еще больше размазывая их по щекам Лакшми.

С тех пор Лакшми и Приянка, неизвестно почему оказавшаяся тогда у ворот, стали лучшими подругами. Они вместе придумывали сказки и вместе в них жили. Они вместе учились, потом вместе влюблялись. Теперь они снова были вместе.

Лакшми улыбнулась, почувствовав, как кто-то убирает воду с ее лица. Приянка вновь была рядом, как десять лет назад. Она стояла под дождем, уже по щиколотку в воде, насквозь мокрая, и руками обтирала лицо Лакшми.

– Подруга, ты чего?

– Мы снова вместе…

– Мы всегда были и будем вместе, а вместе со слезами уходит счастье. Пойдем, я уже до нитки промокла, – Приянка взяла Лакшми за руку и, хлюпая босыми ногами по лужам, повела ее в дом.

– Я от счастья плакала. Он такой хороший…

– Кто?

– Бруно.

Приянка резко остановилась, Лакшми по инерции уткнулась ей в спину

– Подруга, ты что, влюбилась?

– Не уверена…

– Сейчас высушимся, и все расскажешь…

Дождь барабанил по крыше и громко стекал с нее, возведя вокруг дома еще одну стену – из воды. Приянка стянула с себя мокрую одежду и искала в шкафу, что надеть, Лакшми вытирала с пола мокрые следы ног.

– Сегодня дядя Прамод опять приезжал, сказал, что вчера был с Прашантом и сегодня вечером придет. Прашант что-то должен сказать мне.

– Что-то… Будто мы не знаем, чего ему от тебя нужно. Неужели этот папенькин сынок не может сам к тебе подойти, как это делают сейчас все нормальные люди. Я думаю, что это не ему нужно, а дяде Прамоду. Тебе Прашант нужен?

– Зачем?

– Вот и я о том же. Расскажи лучше про Бруно. Кто он?

Вопрос Приянки застал Лакшми врасплох.

– Он с Мирамара…

– А чем занимается? Сколько ему лет?

– Я не знаю, не успела об этом спросить.

– А чем вы занимались тогда всю ночь? – Приянка развернулась к Лакшми и пристально на нее посмотрела.

Лакшми поймала ее взгляд и тут же опустила глаза вниз, не прекращая тщательно вытирать пол от воды:

– Не смотри на меня так, словно ты – дядя Прамод, – голос Лакшми надорвался, она снова заплакала.

– Подружка, ты что? – Приянка, нацепив на себя большую футболку, опустилась на пол рядом с Лакшми. – Теперь мы правда вместе… Глупенькая, что ж ты раньше не сказала? Я же не дядя Прамод, мне тебя замуж не надо выдавать.

Лакшми улыбнулась и обняла подругу.

– Было восхитительно! – полушепотом сообщила она на ухо Приянке. – А еще я решила сказать сегодня вечером дяде Прамоду об этом. Только мне нужна поддержка.

– Она у тебя есть, не сомневайся.

Дядя Прамод приехал с Прашантом сразу после сумерек – маленький синий «Zen» подъехал к воротам и неудобно припарковался, закрыв половину проезжей части. С чувством собственного достоинства Прашант закрыл машину и зашел во двор, следуя по пятам за Прамодом, тот, старательно обегая лужи, трусцой бежал к дому, стараясь как можно меньше намокнуть под дождем.

– Лакшми! Лакшми, где ты?! – Он стоял на веранде и кричал в открытую дверь.

Вместо Лакшми появилась Приянка:

– Здравствуйте, дядя Прамод, здравствуй, Прашант. Шри Ганеш, – она протянула мужчинам поднос со сластями, те взяли по одному рисовому шарику и, запивая пузырящейся в стаканах кока-колой, быстро их прожевали, стараясь как можно скорее попасть в дом и перейти к делу.

– А где Лакшми? – дядя Прамод, не развязывая шнурков, снял лакированные туфли и зашел внутрь. Прашант молча следовал за ним по пятам.

Приянка пододвинула пластиковые стулья и усадила гостей вдоль стены, как раз напротив дивана – сама села на него, вытянув ноги, подложила под них большую подушку и, слегка наклонив голову в сторону Прашанта, многозначительно произнесла:

– Ну…

Возникла не менее многозначительная пауза, после которой дядя Прамод, основательно откашлявшись, все-таки смог собрать всю силу воли в кулак и вывести Прашанта из ступора:

– Что «ну»? Прашант хочет поговорить с Лакшми, где она?

– Она занята, – Приянка даже не перевела взгляда. – Прашант, что ты хотел ей сказать? Говори мне, а я передам.

Даже в сумерках было видно, как побагровело лицо Прамода, он поправил серый внутри воротник белой рубашки и нервно заелозил на стуле:

– Приянка, мне кажется, что ты лезешь не в свое дело. Твой отец – уважаемый среди нас человек, и, я думаю, у тебя и без Лакшми еще достаточно проблем для решения. А в делах нашей семьи позволь все же разбираться нам самим.

Приянка, наконец, перевела взгляд с Прашанта, выдержала театральную паузу, во время которой и Прашант, и Прамод несколько раз деловито кашлянули в кулак, прогладили ладонями брюки, переглянулись – и встала, порхнув бабочкой через всю комнату к дверям спальни.

Прежде чем открыть их, Приянка вновь посмотрела на Прашанта, даже сделала шаг в его сторону, и все так же, не отрывая от него взгляда, но явно обратившись в адрес дяди, медленно, чуть ли не по слогам, высказалась:

– Прашант, твой отец очень уважаемый у нас человек, и уважаем он прежде всего за мудрость. Неспроста все мы верим ему, неспроста он наш сэрпанч. Я уверена, что его сын не стал бы прикрываться чужими словами, пусть даже это слова не менее уважаемого дяди Прамода, – Приянка открыла двери, в них появилась Лакшми. – Эта взрослая женщина с радостью тебя выслушает.

Лицо Прамода опять побагровело. Приянка знала, как говорить о важном, – и все вокруг понимали, что именно она имеет в виду. Дядя резко встал, попытался найти слова оправдания, то ли для себя, то ли для Лакшми, но Прашант, тоже поднявшись со стула, не дал ему особо разговориться. Он был выше ростом, и впервые авторитет дяди под высокими черепичными потолками старого португальского дома оказался не настолько велик, чтобы заполнить все пространство внутри стен.

– Я просто хотел сказать… – Прашант запнулся, но уже не казался папенькиным сынком, его новые джинсы выгодно отличались от синих брюк дяди Прамода с затертыми до блеска коленями, – я хотел сказать, что мы могли бы как-нибудь вместе съездить куда-нибудь, провести время… Можем ребят взять с собой, Приянку… В кино, например… Или в клуб… В общем…

Дядя Прамод не дал ему договорить, резко развернулся и вышел из дома. Прашант подмигнул девушкам и вышел вслед за ним.

Шнурки на лакированных туфлях завязались узлами, дядя нервно пытался нацепить обувь на ноги, в конце концов, не справившись, босиком прошлепал по лужам во дворе и громко хлопнул железным засовом, вызвав у подруг улыбки, а затем – смех.

08.

Как ни пытался Болт найти Юрика в гостинице «Холидей Инн», у него ничего не получалось. Никто не мог сказать точно, где он и когда появится, офис таймшера был постоянно закрыт, но на север ехать хотелось – под вечер Болт все же дошел до «Гранд Тур Вояж», отдал сто долларов и получил отрывной талон.

– Автобус заедет за вами в семь часов, в десять вы приедете на рынок, а к двенадцати пойдете в клуб, он недалеко. Вернетесь часам к пяти, если захотите раньше, – можете взять такси, – Наташа быстро отсчитала сдачу и протянула ее Болту.

За дверью офиса стоял Жека. Он нервно курил сигарету, в руке опять была маленькая розочка, и, похоже, он ждал Наташу.

– Какие планы на сегодняшний вечер? – она выключила компьютер и собрала сумочку.

– Кажется, тебя ждут.

– Может, составишь нам компанию? Он такой зануда, – Наташа махнула головой в сторону Жеки, тот подумал, что его приглашают внутрь, улыбнулся и зашел в офис.

– Можно? А я вас жду, Наталья. Давайте пойдем в ресторан.

– Давайте, только с нами еще Сергей будет…

– Нет-нет-нет, – Болт покачал головой и быстро пошел к выходу. – В следующий раз, я сегодня спать пойду.

Заснуть не получилось, полночи Болт думал о Гоа, как о патогенезе, и о симптомах синдрома, добавив к лени еще один. Закаты… С первого дня он заболел ими. Как на свидание к любимой ровно в шесть вечера приходил на пляж и долго смотрел на уходящее солнце восторженными глазами. Симптом любви.

Заснул он только под утро, проспал весь день, в шесть вечера проснулся, привел себя в порядок и вышел на ресепшен. Жека уже нервно ерзал на диване, на нем были шорты с большими подсолнухами и футболка с голубым дельфином.

– Представляешь, мы вчера с Наташей курили траву. Меня так вставило, кажется, до сих пор держит. Даже не помню, как до номера дошел.

Туристы, собравшиеся в холле, разом посмотрели на Жеку и оживленно зашептались. Болт уловил слово «наркоманы», и от этого ему стало не очень приятно.

– Жека, – он сел на диван и развернул леденец, – во-первых, если ты и вправду думаешь, что она тебе даст, то, мне кажется, ты глубоко заблуждаешься, она на работе, и единственная ее задача – продать тебе как можно больше экскурсий. Во-вторых, если ты и курил с ней, то не стоит об этом кричать на весь отель – ты здесь отдыхаешь, а Наташа здесь работает. А в-третьих… не доставай меня, пожалуйста. Ты зануда, и это всех раздражает.

Жека не то обиделся, не то ему было все равно – он поднялся с дивана и вышел на улицу дожидаться автобуса. Огромное белое чудовище, рыча и фыркая, с трудом въехало в узкие ворота гостиницы, дверь открылась, и оттуда выпрыгнула девушка в униформе «Гранд Тур Вояж».

– Уважаемые туристы, садитесь быстрее, мы немного опаздываем. Нам еще в других отелях людей забирать.

– А где Наташа? – Жека поднялся по ступенькам и сел на первое кресло.

– Наташа сегодня выходная, а меня зовут Катя. Извини, но это место для гида, проходи назад, там много свободных.

Автобус долго собирал людей по гостиницам, и когда за последней парой – седоволосым старичком и огромной тетей – закрылась дверь, все облегченно вздохнули и стали готовиться к дороге. Кто-то вскрыл бутылку виски, кто-то достал бутерброды с колбасой. Катерина что-то пыталась рассказывать, но никому особенно интересно не было. Дальний свет встречных машин периодически наполнял салон, Болт внимательно всматривался в лица и не мог понять, что он делает с этими людьми в Гоа.

Через час автобус свернул с магистрали и поехал по узким дорогам, непонятно как умудряясь разойтись с встречными машинами. Плотность движения становилась все больше, Катя в микрофон объявляла названия остающихся позади деревень – в Арпоре автобус стал, уткнувшись в длинную очередь такси, мотоциклов и мопедов.

– Дальше лучше пешком, – Катя пыталась управлять группой, у нее это не получалось, каждый был занят самим собой, и никому не было дела, куда они едут и зачем.

В конце концов, она не выдержала и громко крикнула:

– Сейчас время десять часов! В двенадцать все собираемся у входа на рынок и дальше идем в ночной клуб! Пожалуйста, не задерживайтесь, долго ждать не будем! Теперь пойдемте! – Катя довела туристов до входа на рынок, обозначила место сбора и растворилась в толпе.

Как только Катерина пропала из поля зрения, на группу со всех сторон накинулись торговцы, они окружили ее плотным кольцом: барабаны, деревянные кобры, проволочные игрушки замелькали перед глазами, все по сто рупий, – и заступиться за испуганных туристов было некому. Болт вырвался из оцепления и пошел бродить по рядам среди сколоченных из бамбуковых палок торговых палаток.

Чего в них только не было! Цветные тряпки, покрывала, контрабандные сигареты, бронзовые статуэтки, яркие футболки, специи – глаза разбегались от увиденного, но зацепиться взглядом за что-либо было невозможно, гораздо больший интерес вызывали продавцы. Они, как правило, находились в полулежачем состоянии – пили чай, курили, общались между собой и вели, как кажется, абсолютно не зависящую от проходящих мимо покупателей жизнь. Женщины из Гуджарата, обвешанные металлом с головы до пят, смиренные непальцы в теплых вязаных кофтах, кашмирцы в белых рубашках, европейцы в ярко-кислотных футболках. Для последних это не место торговли, для них это тусовка, точка сбора – среди толпы ходят молодые индийцы и раздают флаеры, зазывая на вечеринки в клубы.

Разнообразие лиц в Арпоре удивляло больше, чем разнообразие товаров. Вот уж где действительно на любой вкус. Пробираясь сквозь ряды через толпы людей, начиная от входа у подножия холма и заканчивая самым последним наверху, в фотоархив журнала «People» можно было вносить каждое третье лицо. Пузатые сикхи в чалмах, с огромными семействами, модная молодежь из Бомбея, японские cosmogirls, хиппи первого поколения, английские девочки из рабочих кварталов, русские кришнаиты – все были на равных и поглощены одним: бесконечным шатанием в поисках неизвестно чего.

Все это наводило Болта на мысль, что в местах, где собираются представители различных национальностей и рас, особенно вдали от родных земель, фактически отсутствует понятие нетерпимости. И именно в эти моменты начинаешь четко осознавать, что, как ни крути, родина у всех одна – планета Земля, и люди-то все одинаковы, вне зависимости от цвета кожи, разреза глаз и бога, в которого они верят.

Сергей купил несколько дисков и пошел на громкий звук, который лился откуда-то из середины рынка. На импровизированной сцене в центре площади красивая женщина пела на итальянском языке, перед ней стояли ряды пластмассовых стульев, а вокруг них – бары, отличающиеся друг от друга по национальному признаку, – кухни народов мира. Люди покупали еду и садились перед сценой, совмещая полезное с приятным. Болт взял тибетские пельмени момо – тесто напоминало безвкусную жевательную резинку, куриный фарш на поверку оказался в большей степени вегетарианским, вкус ему придавал бульонный кубик, но все равно было здорово – атмосфера исправляла все недостатки.

Все это гораздо больше напоминало то Гоа, о котором мечтал Болт: тусовочное, яркое, веселое, разное. Почему его в Москве отправили на юг, в эти деревни, лишенные жизни? Единственной радостью у одних там было количество съеденных за вечер креветок, у других – количество заработанных на этом денег.

Он посмотрел на часы – одиннадцать, еще целый час ждать. По сравнению с неделей это время показалось сущим пустяком, еще чуть-чуть – и Болт попадет на пати.

На сцене к выступлению готовились следующие артисты. Они разложили прокеросиненные палки вокруг себя, две девушки с искрящимися углями в скрученных из проволоки шарах на концах длинных цепочек дождались начала музыки и медленно, словно боясь сделать лишний шаг, начали огненную феерию. Маленькие искорки разлетались во все стороны и с треском разрывались на еще более мелкие, со стороны они были похожи на шлейф от волшебной палочки, а сами девушки, словно феи, перемещались по сцене. Феи едва касались ногами деревянного помоста, создавалось впечатление, что они парят сантиметрах в десяти над поверхностью, каждое движение передавало настроение звуков таблы и диджириду¹⁷.

Болт завороженно смотрел на сказку, которая разворачивалась у него прямо перед глазами, и не мог поверить, что детство вернулось так неожиданно и реалистично.

– Красота, – произнес кто-то по-русски за спиной.

Болт развернулся и увидел старика с длинными белыми волосами, как у Нептуна из старого советского мультика. Он покачивался из стороны в сторону, вытянув руки и быстро перекатывая в каждой ладони по два серебристых шара.

– Ты похож на Гендальфа, только у него борода длиннее и гораздо белее.

– А ты похож на хулигана, который жил в Одессе сорок пять лет назад. Он курил «Беломор» и пинал кошек, – старик скрипуче засмеялся, оскалив желтые от никотина зубы. – Ты что тут делаешь?

– Я приехал на пати. А ты?

– Я здесь живу. И хожу на пати.

– Да ладно! – Болт искренне удивился, старику было не меньше семидесяти. – А сколько ты уже здесь?

– Не помню… – Гендальф посмотрел на Болта стеклянным взглядом. – Хочешь кислую?

– Какую?

– Кислую. Меня тут друг угостил. Очень хорошая марка.

– Давай, а что это такое? – Болт согласился не раздумывая. Дома будет по-другому, у него есть неделя для эксперимента, тем более он уже начался в четверг в «Beach Hut».

– Жди здесь, я сейчас вернусь.

Маленькая фея на сцене закончила выступление, вместо нее появился огненный смерч – на двух концах палки горел огонь, парень с дредами вертел ее в руках, с бешеной скоростью вырисовывая в воздухе круги и восьмерки. Болт зачарованно смотрел на представление, понимая, в какую жопу его отправили, когда продали Динку путевку на юг.

Старик появился минут через сорок. Болт подскочил со стула и подбежал к нему:

– Ну что?

– Что?

– Кислая…

– Какая?

Болт опешил. То ли старик прикалывался над ним, то ли не помнил о разговоре, в любом случае он быстро пропал из виду, пытаться его найти в толпе было невозможно. Болт посмотрел на часы и двинулся к выходу с рынка. Под большим баньяном стояла Катя в окружении туристов, обвешанных тряпками, барабанами и глупыми сумками. Все оживленно общались друг с другом, эмоционально рассказывали о покупках и процессе торга, думали, что «наебали продавцов», и только в глазах у Катерины отчетливо читалось: «Какие же вы все лохи!»

Болт подошел к ней и спросил о странном старике, кислой и марке.

– Я не знаю, кто это, – сухо отрезала Катя. – А по поводу наркотиков я никакой ответственности за вас не несу. Предупреждаю сразу, – она повернулась к туристам и отчеканила так, будто говорила одни и те же слова каждый день, – мы сейчас идем в клуб, в четыре часа автобус отправляется в отели. Пожалуйста, не задерживайтесь, ждать никого не будем.

– Ну, мы же не маленькие дети, – неизвестно откуда нарисовался Жека, – покурим, потанцуем и поедем. А как клуб называется?

– «Club Cubana».

Клуб стоял на вершине большого холма, от паркинга по крутой дороге ко входу людей возил джип, внутри клуба была слышна в основном русская речь, у бассейна ведущий на русском языке кричал в микрофон, разводя русских девушек на непрофессиональный стриптиз.

Вокруг бассейна собралась толпа индийской молодежи, подростки с открытыми ртами смотрели, как снимаются джинсы, юбки, кофточки, все это летело в их сторону, и, судя по глазам, для них это было первое серьезное сексуальное переживание.

На танцполе играл r`n`b, в бесплатном баре разливали дешевый ром, возле туалета перепивший англичанин пытался вывернуться наружу вместе со всем содержимым желудка. Болт побродил среди потной толпы, нашел в дальнем углу свободный лежак и опустился на него, с ужасом смотря на происходящую вакханалию. Его опять привезли не туда, лучше вернуться на рынок.

– Ecstasy? – какой-то паренек наклонился над ухом Болта и заговорщически прошептал: – Good quality!

– Чего?

– Ecstasy. Ten dollars.

– Давай одну, – Болт достал бумажку и протянул ему.

– No, no, let`s go! – парень взглядом показал ему на большой камень в темном углу и пошел в его сторону, Болт двинулся за ним. – My name is Paul, – Пол взял деньги, протянул Болту таблетку и картонную карточку, – my phone, if you need something¹⁸…

Дилер пропал так же незаметно, как и появился, Болт даже не запомнил его лица. На розовой таблетке был выбит дельфин, точно такой же, как на футболках, – Болт закинул ее в рот и проглотил противную горечь.

– Привет, Серега! – рядом с ним опустился Юрик. – Ты что здесь делаешь?

– Съел таблетку и смотрю на этот ужас. Это что, пати?

– На, покури, так быстрее разгонит, – Юра протянул Болту косяк. – Это говно, а не пати.

– А почему тогда нас сюда привезли?

– Ты что, правда ничего не понимаешь? – Юрик засмеялся и пальцем показал на толстожопых теть, исполняющих выкрутасы, как на сельской свадьбе. – Представь себе эту публику на настоящей пати. Они же там с ума сойдут.

– А как попасть на настоящую пати? – спросил Болт. – Мне на рынке один старикан предлагал «кислую» и сказал, что постоянно тусуется, но, по-моему, он уже давно с ума сошел.

– Не спеши, сейчас придет Махиндра, и мы поедем в Анджуну. Хочешь поехать с нами?

– А кто такая Махиндра? И что в Анж… ж-ж-ж… – Болту с трудом давались местные названия.

– В Анджуне клуб «Парадизо». То, что тебе нужно. А Махиндра – это моя подруга, она тоже гидом здесь работает.

– Да, я хочу! Когда придет Махиндра?

– Найдет Пола, намутит таблеток, и поедем.

Болт посмотрел на Юрика, зрачки запрыгали в разные стороны и разделили все окружающее пространство на две абсолютно одинаковые части.

– А меня Пол уже нашел. Там дельфинчик был нарисован.

– Я вижу, – Юра снова засмеялся, – тебя накрывает. Я сейчас приду, никуда не уходи.

Таблетка сладкой истомой разлилась по телу Болта, он опустил голову на подушку и уставился на небо – столько звезд Болт видел последний раз, когда был еще школьником, на экскурсии в Московском планетарии.

– Какое волшебное место это Гоа…

09.

– Брат, мне нужно полтора миллиона, – Пепе нервно теребил в руках бейсболку, – всего на несколько дней.

– Ты с ума сошел? Зачем тебе такие деньги? – Фредерик шумно собрал остатки мангового сока со дна стакана и приступил к клубнике с мороженым.

– Мне один индус предложил два килограмма кокаина всего за пятнадцать лаков.

– Почему тебе, а не Линде?

– Потому что он думает, что это мой бизнес.

– Тут все думают, что это твой бизнес. Твоя подружка юзает тебя, как хочет, а ты как ниггер на сахарной плантации где-нибудь в Бразилии лет сто пятьдесят назад беспрекословно выполняешь все указания своей белой госпожи.

Фредерик познакомился с Пепе в Чапоре пару лет назад. Два пьяных нигерийца встретились в джус-центре, «взорвали» джойнт и разговорились о жизни. Пепе рассказал, что его родители не сошлись взглядами с генералом Абача и пропали где-то по пути из Илорина в Абуджу¹⁹. Он пешком пересек континент с запада на восток, через Камерун, Центральную Африку и Найроби дошел до Момбасы, а оттуда выплыл юнгой на русском креветочном «холодильнике». Спустя несколько лет матросом кувейтского нефтеналивного танкера Пепе сошел в индийском порту Васко, куда судно пришвартовалось нелегально чиститься – три дня отпуска в Гоа затянулись на неопределенный срок, плавать Пепе больше не хотел, а когда встретил «брата», совсем забыл о том, что случилось за последнее время.

День за днем они околачивались по ресторанам, курили чиламы и пили дешевый «Old Monk», пока однажды Пепе, запутавшись в собственных ногах, не свалился на дорогу прямо под колеса «судзуки». За рулем машины была Линда.

– Заткнись, – Пепе отодвинул пустой стакан, – мы любим друг друга!

– Любите… – язвительно подцепил Фредерик.

Он не очень одобрял связь Пепе с Линдой, понимал, что никакой любви в их отношениях не было, по крайней мере – со стороны Линды, но никогда его не оставлял. Фредерик чувствовал свою личную ответственность за судьбу земляка, во-первых, потому что был старше, а во-вторых – потому что служил у генерала Абачи. В то время, когда Пепе шел пешком из Нигерии в Кению, сержант Фредерик Артон получал благодарственную грамоту из рук тирана за мужество в борьбе с национальными повстанцами.

– Значит, тебе нужно полтора миллиона для того, чтобы купить партию кокаина. А как ты думаешь отдать деньги через несколько дней? У тебя что, уже и покупатель на него есть?

– Нет, я хочу это сделать для Линды, – привезу товар ей, и она заплатит. Мне просто нужно ей его показать,

– Ты совсем мудак? – Фредерик кинул ложку в алюминиевую тарелку, пара клубник вылетела на стол, а брызги подтаявшего мороженого белыми веснушками оказались на черных лицах. – Я думал, ты, наконец, решил действительно заработать денег и свалить от этой белой стервы, а ты на самом деле продолжаешь ей прислуживать. Хватит, брат хауса!

Пепе замолчал. С одной стороны, брат йоруба²⁰ был прав – два года он развозил вслед за Линдой наркотики, для всех она делала вид, что только танцует, но всегда непременно набирала телефон Пепе и сообщала, куда надо приехать и сколько привезти. Откуда Линда брала товар, он так и не узнал, разговаривала она по телефону об этом только по-немецки, а Пепе ездил в разные места, раскинутые по всему Северному Гоа, и забирал большие свертки, укромно спрятанные где-нибудь среди корней деревьев или в старых заброшенных домах. За два года места ни разу не повторялись.

С другой стороны, Пепе слишком привязался к своей новой «каризме», к дому с бассейном и белому телу. Линда обещала забрать его с собой в Европу, как только будет достаточно денег. Каждый раз, развозя по адресатам запаянные пластиковые пакеты, Пепе думал именно об этом. И преданно работал на нее, даже не задумываясь, что можно самому неплохо зарабатывать.

– У меня есть другая идея, – Фредерик вытер салфеткой лицо, скомкал ее и с точностью Шакила О`Нила запустил в стоящую неподалеку корзину с мусором. – Расскажи поподробнее, откуда у индуса товар.

– Не знаю, он просто предложил мне его.

– Расскажи все в деталях.

– Линда позвонила мне вчера в начале первого и сказала, что нужно пять граммов в клубе Дона Пауле. У нас осталось всего два, до этого я был у русских, и они забрали десятку.

– Дальше…

– Дальше я привез два грамма в клуб к этому индусу, Аруну. Он спросил, почему так мало, я ему ответил, что русские все сметают, как пылесосы. Тут он мне и предложил сразу два килограмма, которые обещал привезти через пару дней. Это значит уже завтра.

– Линда слышала ваш разговор?

– Нет, мы вышли на улицу, а она была в гримерке.

– Замечательно. У нас появился шанс самим начать собственное дело.

– Не нравится мне это, брат йоруба.

– А мне не нравится, что ты подставляешь свою черную задницу ради какой-то белой проститутки.

– Не смей ее так называть, это моя женщина.

– Твоя женщина крутит сиськами во всех злачных местах Гоа и спит с каждым, у кого кошелек толще твоего члена.

– Откуда ты можешь это знать?

– Только слепой этого не видит. Она купила тебя новым мотоциклом, красивой жизнью, сама делает нереальные бабки, а случись что – кто за все отвечать будет? Пепе… Ведь это он привозит кокаин, это он берет за него деньги. А сейчас ты еще ввязался с этим индусом в крупную сделку… И ради чего? Ради того, чтобы в следующий раз запихнуть ей поглубже… Очнись, брат.

– И что ты предлагаешь делать?

– Я предлагаю тебе взять эти деньги у Линды и закончить сделку с Аруном. Когда у тебя в руках будут два килограмма кокаина, что нам помешает сделать из них три? Если Линда использует тебя, почему ты не можешь использовать ее?

– И куда мы денем товар?

– Был бы товар, а куда его деть, мы всегда придумаем. Ты сам говорил, у русских большой спрос. Я знаю пару парней, их может заинтересовать наше предложение. Поехали к братьям в «Сантану» искать коннекты.

– Но ведь у нас еще ничего нет!

– Но ведь товар у нас будет? – Фредерик пристально посмотрел на Пепе и, удостоверившись в том, что брат хауса не передумал, пошел заводить мотоцикл.

«Сантана», африканское место в Кандолиме, спрятано прямо за супермаркетом в самом начале деревни, там, где в центре перекрестка дорог из Панджима, Калангута и Агуады стоит St`Anthony Chapel. Бозз, хозяин «Сантаны», кениец из Найроби, постучал кулаком по своему плечу, увидев на пороге Пепе и Фредерика:

– One peace, bro!

– One love, – ответил Фредерик и сел на пластмассовый стул. – У нас есть маленькое дельце, но мы не знаем, как его провернуть.

– Что за дело, брат? – Бозз всегда улыбался, из-под широкой вязаной шапки торчали дреды, он курил ганджу каждый день и был самим воплощением пацифизма на этой земле.

– Нам нужно скинуть килограмм кокаина.

Выражение лица Бозза изменилось:

– Брат, это не мое дело…

– Я знаю, – перебил его Фредерик, – но я также знаю, что ты знаешь, кто нам может в этом помочь.

– Я сейчас вернусь, – Бозз исчез где-то в подсобных помещениях, через десять минут к Фредерику и Пепе подсел огромных размеров негр.

– Меня зовут Чарли, – пробасил он. – Бозз сказал, что у вас ко мне дело.

Фредерик и Пепе поняли, что Чарли ибу²¹, в Нигерии и йоруба, и хауса были с этими племенами не особенно дружны… Но это в Нигерии, за пределами своих стран все африканцы были братьями, больше чем кто-либо на этой планете.

– Брат, у нас завтра будет килограмм кокаина. Мы хотели бы его скинуть.

– Откуда он у вас?

Фредерик посмотрел на Пепе, тот немного сконфузился и выдавил из себя:

– Ну, это длинная история.

– Надеюсь, не такая длинная, как ваши языки.

– Кокаин приедет завтра из Бомбея.

– Мальчики, – Чарли шумно отодвинул стул и встал, снизу он казался еще больше, массивная золотая цепь на толстой шее усиливала авторитет его слов, – на самом деле мне насрать, откуда у вас товар. Мне насрать, что вы с ним будете делать, – у меня достаточно геморроя и без вас. Но позвольте дать вам один совет, – Чарли прикурил сигару и бросил потухшую длинную спичку под ноги Пепе. – Если хотите жить спокойно – забудьте об этом прямо сейчас. Это очень большая игра, а вы слишком мелкие, чтобы даже знать о ней. One love! – Чарли постучал кулаком по своему плечу и исчез там, откуда появился.

– One peace, – Фредерик поднялся, кивнул Пепе, и они пошли на выход.

10.

Еле поспевая за своими ногами, Болт в компании Юры и Махиндры скатывался по крутым порожкам вниз, прочь от заполненного туристами клуба. Сквозь деревья еще доносились ломаные биты музыки, изредка прерываемые неугомонным ведущим, но они становились все тише и тише – на стоянке уже ничего не было слышно. Болт протискивался среди плотно припаркованных машин вслед за Юрой и Махиндрой, они делали это с акробатической виртуозностью, а замыкал змейку таксист, неугомонно предлагающий свои услуги по доставке в лучшие, по его собственному мнению, места.

– Taxi!.. «Mambo», «Tito`s»²², – как заклинания повторял он до тех пор, пока ребята не вышли к длинным рядам мотоциклов и скутеров.

– No taxi! – Юра резко остановился и развернулся, Махиндра по инерции влипла в него, Болт среагировал, но остановиться не успел, – таксист, в виду национальной особенности, даже не стал реагировать на резкую остановку, а продолжал идти, повторяя заклинания. Наткнувшись на Болта, он придал ускорение ему, Махиндре и уже теряющему равновесие огромному Юре. Тот нелепо взмахнул руками, громко повторил еще раз: – No taxi, – рухнул на скутер и уже вместе с ним – на соседний мотоцикл. Сверху на него упали три тела, и все замерли, провожая взглядом падающие, один за другим, как домино, двухколесники. Последим стоял хромированный «энфилд». Когда волна падающей техники дошла до него, Болту показалось, что мощный мотоцикл стойко принял на себя вес мопедов, облокотившихся на него, – он немного наклонился в сторону, а подножка наполовину утонула в красной пыли. Но «энфилд» устоял.

Сергей стряхнул с себя таксиста и встал на ноги, протянув руки Махиндре и Юре, – те с готовностью ухватились за обе и резко дернули. Ноги Болта оторвались от земли, и через мгновенье он опять был на Махиндре.

Таксист громко засмеялся, прошипел что-то на конкани²³ и пошел к своим – ему было что рассказать, убивая время в ожидании клиентов. Болт посмотрел на растворяющуюся в темноте спину и перевел взгляд на «энфилд».

Ни Юра, ни Махиндра даже не успели понять, что произошло. Болт вскочил и побежал в ту сторону, где заканчивались повалившиеся «доминошки» – подножка мотоцикла все-таки не выдержала и сложилась, «энфилд» тоже упал и начал медленно съезжать по склону крутого холма, на краю которого он стоял. Сергей обеими руками схватился за заднее колесо, пытаясь удержать мотоцикл, но тот был слишком тяжел – увлекая за собой Болта, он продолжал скользить по красной пыли. Последнее, что Махиндра и Юра увидели в этой сцене, были изумленные от собственного бессилия глаза Болта.

Спустя несколько секунд грохота где-то внизу наступила тишина. Было непонятно, насколько это внизу, но понимание, что, по крайней мере, Болта оттуда надо доставать, пришло быстро. Юра и Махиндра подбежали к краю холма – Сергей остановился ниже, метрах в двадцати, ногами он зацепился за стелящиеся по земле корни дерева, руками крепко держался за заднее колесо мотоцикла.

– Серега, ты жив? – Юра аккуратно начал спускаться по склону, Махиндра попыталась пойти за ним, но передумала, поскользнувшись после первого шага.

– Жив! – крикнул Болт. – Вытащите меня отсюда, у меня ноги запутались.

Через несколько минут возни Юра и Болт, покрытые красной пылью, поднялись на паркинг. Махиндра в куче поваленной техники нашла свою «хонду» и пыталась вытащить ее из-под завала.

– Надо сваливать, – Юра поднял скутер, сел на него и включил зажигание. Махиндра села сзади.

– А как я поеду? – Сергей не увидел места для себя на маленьком сиденье.

– С нами, садись, – Махиндра подвинулась и, плотно прижавшись к Юре, освободила немного места.

Болт втиснулся между прикрученным сзади запасным колесом и Махиндрой, и Юра тронулся с места, не обращая внимания на охранников паркинга, быстро и громко приближающихся к ним.

Чудом уворачиваясь от их расставленных в разные стороны рук, Юра выехал за ворота клуба и прибавил газу. Ветер заложил Болту уши, в футболке было нереально холодно, и он, стараясь перекричать мопед и самого себя, проорал Махиндре:

– А нам еще долго ехать?!

– Куда?!

Болт опешил и для уверенности прокричал:

– А куда мы едем?!

– Сначала в «Манчес», там покурим, а потом – в «Парадизо»!

– А что такое «Манчес»?!

– Приедем – расскажу!

Болту казалось, что Юра несется с огромной скоростью, в повороты он входил как великие мотоциклисты на мотокроссах – до этого момента Болт видел такое только в прямых трансляциях из Индианаполиса на РТР-Спорт.

«Дельфинчик» накрывал все сильнее и сильнее, дорога впереди уже не двоилась в глазах, а как щупальца спрута плавными линями расползалась между пальмами. Болт прекрасно понимал, что у Юры перед глазами такая же картинка и удивлялся его способности все время попадать мопедом между толстыми стволами деревьев.

– За этим поворотом будет «Манчес», – Махиндра показала рукой на быстро приближающийся перекресток, перегороженный железными полицейскими стойками и собственно полицейскими.

На повороте Юра даже не отпустил акселератор, его штанина коснулась земли и подняла столбик пыли, скутер угрожающе накренился, Болт зацепился локтем за полицейского, тот засунул свисток в рот, но свистнуть так и не успел – троица в считанные секунды пропала в темноте.

Через сотню метров Юра резко остановился возле построенного из бамбуковых палок кафе.

– Это и есть «Манчес», со сленга переводится как «жор по обкурке», – Махиндра спрыгнула и уверенным шагом пошла ко входу.

Половина пластмассовых столов была занята израильтянами, каждый из них был поглощен каким-то делом, но никто не ел – кто-то чистил чилам, кто-то прикуривал новый, кто-то крошил гашиш в микс-болл, кто-то забивал, кто-то снова прикуривал. Вентиляторы с трудом разгоняли облака дыма, но справлялись.

Официант быстро принес меню и собрался было уходить, но Юра, уже приготовивший все для скручивания косяка, остановил его и заказал три чая.

– Only tea? – официант не удивился, подобные заказы в меню были оформлены отдельной страничкой.

– Yes, – Юра начал кропалить, гашиш мелкими кусочками вываливался из-под его пальцев в половинку отшлифованного до блеска кокосового ореха. Затем он вытащил сигарету и поводил ею над пламенем зажигалки до тех пор, пока бумага не почернела.

– А зачем ты так делаешь? – Болт не понимал, зачем надо портить сигарету.

– Это чтобы табак стал сухим, так проще скручивать, – Юра даже не оторвал взгляда от процесса, провел языком до фильтра, оторвал намокшую бумагу и высыпал табак к гашишу. Из маленького блокнотика он оторвал листок и свернул его в трубочку.

– А это что? – записей в блокнотике не было, и Болт понял, что это еще одна фишка, облегчающая приготовление косяка, но для чего она именно – додуматься не смог. Он, в принципе, вообще не мог понять, как строился в тот момент его мыслительный процесс, на мгновенье он залип, но, осознав, что разобраться в этом сложном вопросе по-любому без посторонней помощи не сможет, вновь сосредоточил внимание на процессе скручивания косяка.

– Это фильтр, – ловко выудив листок папиросной бумаги из конвертика, Юрик положил на его край свернутую трубочку и высыпал смесь, равномерно распределив ее по всей длине. Дальше, как фокусники, скрывающие свои пассы под темной тканью, он опустил руки под стол, заставив Болта с головой нырнуть туда же. Пальцы Юры преобразили заготовку в готовый джойнт, он провел языком по клейкой полоске и, замяв бумагу на конце косяка, протянул его под столом Болту. – Взрывай! И не говори, что ты не куришь.

Не поднимая головы, Болт наощупь нашел зажигалку и прикурил.

– Вылезай, здесь можно не прятаться, – засмеялась Махиндра, когда Болт стукнулся головой о край стола.

Официант принес три высоких стеклянных стакана с кипятком и отдельно на блюдце три пакетика чая.

Джойнт пошел по кругу, израильтяне одобрительно подняли свои чиламы и сказали: «Бом!»

– Все, хватит, я больше не могу, – Болт передал Махиндре косяк и впервые поинтересовался, как ее зовут.

– Маша… – она сделала глубокую затяжку, задержала дым в легких и на выдохе продолжила, – …но Махиндра привычнее.

– А почему так?

– Понятия не имею. Ты думаешь, это важно?

– Не очень, – Болта на самом деле интересовало совсем другое. – Ребят, а что такое гоанский синдром?

– Знаешь, здесь люди делятся на два типа, – Юра затянулся. – Первые – те, кому ничего не нравится. Им хоть слона на уши поставь и яйца в розовый цвет ему покрась, – они все равно плеваться будут, потому что, к примеру, на пляже корова гуляет. Вторые – это те, кому насрать на грязь у обочин и тех же самых коров на пляжах, они кайфуют от пальм, солнца, моря…

– А при чем тут гоанский синдром?

– Каждый здесь находит то, что ищет. Это и есть гоанский синдром, – Юра потушил маленький остаток джойнта и, допив чай, предложил ехать.

Второй раз полицейский, мимо которого вновь промчались ребята, успел не только засунуть свисток в рот, но и выпустить в него порцию воздуха, но свист долетел только до спины Болта, даже не потревожив Юру, – он продолжил ехать, напрочь проигнорировав желание копа их остановить.

На стоянке возле «Парадизо» припаркованной техники было раз в пять больше, чем возле «Кабаны», огромная неоновая вывеска освещала пространство перед клубом и небольшую очередь у входа. В течение нескольких минут, пока Юра ставил скутер и все трое шли до железного турникета, через который люди попадали внутрь, им предложили около пятнадцати наименований наркотиков, гарантируя только «гуд кволити» и «фулпауэр». Махиндра свободно прошла вперед, Юра протянул кассиру две сотни, и ему на запястье поставили огромную синюю печать. С Болтом тоже долго не разбирались и влепили синий круг прямо на ладонь.

– Ну что, турист, на танцпол? – ухмыльнулся Юра, глядя на двигающиеся желваки Сергея.

– Ага, – ему и не надо было никуда идти, плотный бит доносился снизу, и этого было достаточно, чтобы Болт затанцевал. – А жвачка есть?

– Внутри купим.

Крутые ступеньки полукругом спускались в грот, сразу за ними перед глазами Болта открылась площадка, заполненная людьми. Их одежда светилась в ультрафиолете цветами растворов, обычно стоящих за стеклом в кабинете химии. Образец цвета дредов диджея вообще обычно прятался в колбе под замок и опечатывался химичкой вместе с ее личной росписью на приклеенной полоске бумаги.

Воспоминания о школьном кабинете вернули мысли Болта в Россию – прошла всего неделя, но эта неделя не то пролетела, как одно мгновенье, не то растянулась линией длиною в жизнь. Понять это было сложно, очень странные метаморфозы происходили здесь со временем. Иногда оно скакало, как пинг-понговый шарик между ракетками китайских теннисистов, иногда растягивалось, как те самые яйца кота, о которых Сереже постоянно говорила его бабушка.

Сейчас его вообще не было. Было пространство, было много танцующих в нем людей, были разукрашенные флуоресцентными красками стены, ограничивающие это пространство с трех сторон, был шумящий океан с четвертой стороны. Была музыка, заполнившая это пространство со скоростью все того же пинг-понгового шарика, были еще быстрее прыгающие в голове мысли, но все это существовало по ту сторону времени. К такому Болт готов не был – он привык к девяти – на работу, в час – на перерыв, ужин – около семи и фильм по ОРТ – без двадцати одиннадцать. А тут это разрушилось, как по щелчку пальцев в воздухе. Раз – и нету, пропало время.

Болт почувствовал дискомфорт, то ли от непривычных ощущений, то ли оттого, что музыка поменялась – на месте диджея уже стоял похожий на японца худощавый мальчик в больших очках в роговой оправе. Он совершенно не интересовался, что происходит на танцполе, и увлеченно, как трехлетний ребенок с конструктором «Лего», разбирался с микшерным пультом. Слушать это было неприятно – и не только Болту: вместе с большей частью людей он спустился еще по одним ступенькам на уровень ниже.

Назвать то, что увидел Сергей, каким-то одним словом, было невозможно – для кого-то это было едальней, для кого-то – курильней, для кого-то – спальней, но в целом для всех это было тусовкой.

«Вот оно! – подумал Болт. – Люди со всего мира в одном месте, под одним небом, с одной музыкой. Так, как и должно быть!»

Он остановился, любуясь мерцающими огнями керосиновых горелок, вокруг них кругами сидели люди в ярких одеждах, в воздух поднимался дым гашиша и пар горячего чая, пахло омлетом и жареным хлебом, шум бьющихся о камни волн был громче парализующей музыки наверху.

– Move, motherfucker! – кто-то больно двинул Болта в плечо, освобождая проход. Сергей понял, что с ним обошлись грубо, он даже сжал кулаки и замахнулся, но…

…«Это ведь не Королев!» – как молния пронеслось в голове Сергея, и он опустил руки. «Это же Гоа!» – и он преисполнился любовью ко всем, кто проходил мимо.

Махиндра и Юра, увидев Болта, замахали ему руками, и он двинулся в их сторону, аккуратно лавируя среди расставленной у циновок обуви.

– Привет, садись к нам, – какой-то парень в цветной лунги, с бородой, с зеленым футляром для ручек на шее, подвинулся, освобождая место рядом с Машей. Болт разулся и опустился на соломенную подстилку.

– Хочешь чаю? – Сергей увидел огромные зрачки Махиндры, в Манчесе они были гораздо меньше… Что ж, раз от чая вставляет еще сильнее, то…

– Почему бы и нет? – Болт повертел головой в разные стороны. – Надо позвать официанта, заказать.

– Меня Вася зовут, – парень в цветной лунги протянул руку, потом показал на старую индианку, больше смахивающую на цыганку, и начал объяснять: – Здесь официантов нет, вот эти тетки рядом с примусами называются чай-мамами, кроме чая, у них есть сигареты, вода и жаренные с луком яйца.

– А жвачка? – Болт поймал себя на том, что последние часы он без устали жевал свой язык и скрипел зубами.

– Жвачка есть вон у тех пацанов, – среди чай-мам неугомонно шныряли грязные малолетки в оборванной одежде, принимая заказы и передавая их по назначению. – Еще у них есть гашиш, а вон у того, – Вася пальцем показал на шустрого босого паренька, который ни на мгновенье не останавливался, перебираясь от одной группы людей к другой, в общем, без дела не сидел, – так вот, у него сегодня отличные розовые кристаллы. Рекомендую попробовать.

– Кристаллы?

11.

…Бежать, не останавливаться…

«Куда?»

…Прямо, направо, вдоль кирпичной стены, опять направо…

«Уйди с дороги!»

…Дверь нараспашку, огонь на плитах, запах карри…

«Там должен быть черный ход!»

…Бежать, не останавливаться… Других вариантов нет. Все должно было быть по-другому. У входа «мерседес», потом отель, утром аэропорт и… Прощай Бомбей, здравствуй, Гоа!

«А вместо этого?».. Арун с разбега открыл дверь и выскочил во двор кухни. Из-под кроссовок брызнули грязные лужи помоев, резкий запах ударил в нос. Он перемахнул через забор и сразу оказался на улице.

– Полиция! Остановитесь! – офицер был слишком толст, чтобы продолжать погоню в лабиринтах Бандры. Он проводил взглядом беглеца, громко отдышался и сел на корточки. – Чертов поганец, откуда он там взялся?

Арун не останавливался. Он выбежал на широкий проспект и, убедившись, что его никто больше не преследует, перешел на спокойный шаг, с трудом замедляя дыхание. Прошел три квартала и прыгнул в автобус, идущий в сторону Марин Драйв²⁴, там поймал такси, опустил шторки и, открыв сумку, облегченно вздохнул.

– Куда едем, сэр?

– В аэропорт.

– Какой?

– Domestic²⁵…

Водитель в синей чалме и с длинной седой бородой завел машину и медленно тронулся, по заспанным глазам Арун понял, что только что разбудил его.

– На какой рейс?

– Бомбей – Гоа, самый первый.

– Это «Кингфишер», – со знанием дела покачал головой сикх.

– Я знаю, езжай быстрее, – Арун немного успокоился только когда надел наушники в салоне самолета. Он закрыл глаза, но спать не хотелось. Перед глазами сменялись картинки событий последних бессонных суток.

«С чего же все началось?»

С того момента, как позвонил Райан? Или когда пришел Пепе? Вполне возможно, все началось, когда Арун решил открыть клуб… Или еще раньше, когда родители оставили ему кучу денег. С чего же вчера все началось?…

…Самолет, развернувшись к закатному солнцу, заходил на посадку. Крыло опустилось, и взгляд Аруна уткнулся в серые фанерные крыши трущоб, раскинувшихся на квадратные километры вокруг аэропорта. Их разрывали широкие линии прямых магистралей, заполненные машинами, мотоциклами, автобусами и тук-туками. Сверху они казались цветными спичечными коробками, а люди миллионами точек усиливали эффект броунова движения.

Вечером, в сумерках, это напоминало залитый оранжевым светом термитник, живущий под стеклянным колпаком в исследовательском центре, – ученые наблюдали за всем, что там происходит, аккуратно фиксировали события и делали выводы о жизненных процессах, творящихся в многомиллионной клоаке, – наглядном пособии на тему «естественный отбор».

Арун перекинул сумку через плечо и вышел из здания аэропорта. За металлическими оградами стояли встречающие, таксисты в ожидании клиентов, нищие в поисках милостыни. Еще стоял запах, он бил в нос сразу – ошибиться нельзя, такой есть только в Бомбее. Его можно было раскладывать на составляющие, угадывать в нем резкие привкусы специй, приторных цветов, сладких ароматов агарбати и кислой вони растекающихся повсюду помоев. Все это наполняло воздух с такой плотностью, что запах становился осязаемым, щекотал рецепторы в носу и едва видимой дымкой стелился над мягким асфальтом.

– Разреши, помогу, – кто-то снял сумку с плеча, Арун дернулся, но сумка уже была в руках здорового парня. – Не бойся, меня Райан прислал. Деньги привез?

– Ты их в руках сейчас держишь.

– Тяжеленький груз, в мелких купюрах что ли?

– Нет, в свинцовых коробках. Как поедем?

– На стоянке машина. Пойдем, сегодня за твою безопасность отвечаю я.

Черный, до блеска надраенный «мерседес» смотрелся в окружении «амбассадоров» и тук-туков очень претенциозно. Здоровяк открыл заднюю дверь и жестом пригласил Аруна садиться.

Его самооценка резко поползла вверх – то, о чем Арун мечтал и к чему так стремился, вдруг пришло само по себе, один звонок друга – и машина с охраной, внимание, почет. Пусть даже это и стоит девять лаков.

– Куда мы едем?

– В «Мариотт», там у тебя номер. Отдохнешь, остынешь, поужинаешь – и поедем в клуб. Кстати, в гостинице отличный ресторан японской кухни. Рекомендую поесть именно там. Тебя к телефону, – охранник протянул Аруну мобильный.

– Привет, брат. Не могу поверить, что ты так быстро решился, – голос Райана звучал более приветливо, чем сутки назад. – Сантош тебя не испугал?

– Нет-нет, он очень мил и обходителен, даже знает толк в японской кухне.

– Он и меня на нее подсадил. Обязательно закажи крабовый суп. К двенадцати Сантош привезет тебя в клуб, будем пробовать товар, а раз ты такой быстрый и уже деньги привез, то и сделку оформим.

– Надеюсь, не документально?

Райан громко рассмеялся:

– Ну, от одной совместной фотографии, надеюсь, не откажешься.

Два года назад Райан приехал в Гоа в сопровождении трех красавиц с ярко выраженными болливудскими талантами и остановился в гостинице Аруна. Парни быстро сошлись, прожигая время и носы, а когда Райан и его спутницы с собранными чемоданами уже стояли на ресепшене и ждали машину в аэропорт, Арун подбежал к ним с черным пластмассовым «кодаком» и сказал: «Надеюсь, не откажетесь от одной совместной фотографии». Через год Райан, опять же в сопровождении трех красавиц, но уже других, вновь остановился у Аруна в гостинице, и первое, что он увидел, – фотографию в стеклянной рамке на самом видном месте у ресепшена.

В одиннадцать Сантош постучал в дверь номера, Арун уже был готов и нервно ерзал на мягком диване, нетерпеливо ожидая своего охранника.

– Как тебе крабовый суп?

– Очень достойно. Возьмешь? – Арун протянул Сантошу сумку с деньгами.

– Конечно! Повозка махараджи уже подана.

Черный «мерседес» выехал за ворота гостиницы, жизнь на улице не останавливалась ни на минуту.

«Странная жизнь, – думал Арун, глядя на проплывающие мимо трущобы, – странные люди. Ни к чему не стремятся, ничего им не нужно. Неужели надо так верить во всю эту хрень типа кармы и перерождения, чтобы не вылезать из дерьма всю жизнь. И только для того, чтобы потом опять вляпаться в это же дерьмо».

Машина привезла его к блестящим дверям клуба, охранник открыл дверь, сразу за ней стояла девушка. Она взяла Аруна под руку и повела по коридору.

– Я покажу тебе клуб. Но сначала пойдем в ви-ай-пи, нам нужно познакомиться.

За стеклом на танцполе зеленые лазеры разрывали пространство среди танцующих. Аруна не было видно, но он видел все – это придавало ему уверенности в собственной значимости, девушка рядом усиливала ощущение.

– Меня зовут Виджайя, – она распахнула тяжелые шторы в конце коридора, заменяющие двери, и жестом пригласила зайти внутрь.

VIP-комната с низкими стеклянными столами, большими подушками на полу и красными светильниками на стенах была заполнена людьми не так плотно, как танцпол, но Аруну показалось, что их слишком много – особенно для совершения подобной сделки.

– Уважаемые друзья, – Райан словно прочитал в глазах Аруна беспокойство, встал и подошел к нему, – разрешите представить моего нового партнера из Гоа. Арун… Самый быстросоображающий человек в этой стране. Я вам уже рассказывал о нем сегодня.

Парни в зале засмеялись, девушки захлопали в ладоши. Виджайя потянула Аруна к центральному столику, за которым сидел Райан с компанией.

– Ну, угощайся. Выбирай любую…

На столике горкой лежал белый порошок, от него периодически отчерчивались длинные полоски, быстро исчезающие в носах.

Арун сел на подушку напротив Райана, свернул купюру и шумно убрал дорожку. На секунду задержал дыхание, прикрыл ноздри тыльной стороны ладони и, выдохнув воздух из разрывающихся легких, с блаженством откинулся на подушки. Виджайя подхватила его голову и положила себе на грудь.

Кокаин начинал действовать сразу. Что-то растеклось по телу, превратило время в поток удовольствия – он проходил сквозь каждую клеточку, теребил нервные окончания мелкой дрожью и не отпускал настолько долго, насколько этого хотелось.

– Самое главное, – спустя несколько часов дегустации Райан подтянул открытую дорожную сумку к себе, – от него нет никаких депрессивных отходняков. – В сумке лежало несколько десятков пакетов «Tide», Райан достал два и покрутил их в руке. – Тут написано «1 килограмм», взвешивать будешь?

– Да.

– А это еще одно важное качество товара – никогда не теряешь голову.

– Это мое важное качество.

Окружающие улыбнулись, а Арун невозмутимо положил пакеты на электронные весы. Зеленые цифры высветили три нуля и двойку перед ними.

– Это бонус, – на весы опустилось еще два пакетика, цифры забегали и прибавили еще двадцать граммов.

Арун подвинул в сторону Райна сумку с деньгами:

– Девять лаков… Пересчитывать будешь?

– Нет.

– А говоришь, голову не теряешь от порошка.

– Не теряю, просто ты не можешь обмануть… Давай по дорожке – и на танцпол, пора отдыхать.

Райан опустился на колени перед столиком. Шторы на входе разлетелись в разные стороны, и в VIP-зал пулей влетел Сантош:

– Бежать… Надо бежать! Полиция везде!

Вслед за ним в проходе начали появляться люди в униформе. Они быстро смели охранника, тот попытался еще немного помахать кулаками, но полицейских было много, гораздо больше, чем помещалось в маленьком зале. Бамбуковыми палками они усмиряли особо возмущавшихся, те уже не чувствовали себя настолько важными персонами, как это было еще пять минут назад, ничего не оставалось делать, кроме как повиноваться. Свет от вспышек фотоаппаратов и видеокамер репортеров бил в глаза, в суматохе Райан задвинул свою сумку за гардины позади столика и сам исчез вслед за ней. Виджайя потянула Аруна туда же, успев захватить сумку с деньгами и два пакета порошка.

– Не так я все планировала, – голос Виджайи в темноте изменился, очарование прошло, осталось только разочарование. – Это твой товар, а твои деньги я оставлю себе. В качестве компенсации. Думаю, это будет правильно. Теперь беги, прямо, потом направо, вдоль кирпичной стены, там кухня, за ней – дверь на улицу…

Гардина распахнулась, толстый полицейский с размаху ударил Виджайю палкой по лицу и схватил Аруна за руку. Не за ту, правая осталась свободной – полицейский упал рядом с Виджайей, схватившись за сломанный нос, девушка от боли потеряла сознание, ее длинные волосы прикрыли глубокий рубец, из которого текла кровь. Арун попытался ее растормошить, но она не двигалась. Больше ничего не оставалось как бежать.

«Бежать, не останавливаться…»

12.

Перед самым рассветом на клуб опустился туман, стало зябко и сыро. Болт поежился, Вася протянул ему теплую кофту и надел на себя такую же.

– У тебя их две?

– Да, все время нужно иметь запасную, чтобы не отдавать свою.

Махиндра и Юрик громко засмеялись, толкнули Болта в бок и со словами: «Смотри, какое шоу!» – руками показали в сторону ступенек. По ним, в шубе из рыжих беличьих хвостиков, спускался высокий тип, надменно рассматривая творящееся вокруг.

– Ой, а это что за чудо в перьях? – Болт изумился, до этого никто не обращал внимания на окружающих людей, теперь все без исключения повернули головы в сторону «чуда», самые удивленные не стеснялись показывать пальцем.

– Это чудо не в перьях, а в хвостах, – Махиндра опять громко засмеялась. – По-моему, это кто-то из группы «На-На».

– Нет, по-моему, это кто-то из группы «Hi-Fi», – исправил ее Юра.

– А по-моему, это совсем не важно. Кого тут только не встретишь, – поставил точку в споре Вася. – Давайте покурим?

Юра бросил коричневый камушек на циновку:

– Последний, надо еще купить.

– Не надо, – Вася на четвереньках пополз к людям у соседней чай-мамы. Он провел там несколько минут, вернулся и позвал Болта, Махиндру и Юру присоединиться к компании. – Пойдемте туда, там хорошие люди, и у них много чараса.

– Чего много? – переспросил Болт.

– Чарас – это разновидность гашиша, – пояснил Юра и на четвереньках пополз за Васей, Сергей двинулся за Юрой, а Махиндра пошла на танцпол.

Новая компания, человек двадцать, была интернациональной – две рыжие девушки с вытянутыми лицами общались между собой по-немецки, один парень молчал, но явно делал это на китайском, все остальные без остановки говорили, преимущественно по-русски.

Кто кому что рассказывает и кто кого слушает, Болт сперва не уловил, но быстро вник в особенности перекрестного общения. Спустя пятнадцать минут он понял, что все русские, собравшиеся здесь, постоянно жили в Гоа, они обсуждали вопросы, которые Болту в принципе были не знакомы, поэтому Сергей просто сидел с открытым ртом и жадно слушал.

Рядом с ним полулежала девушка, она первая из всей компании протянула Болту руку и представилась:

– Надин. Меня зовут Надин, – она выразительно ставила ударение на «и», будто сильно тосковала по Парижу. – Представляешь, я вчера здесь влюбилась! – Сергей сначала не понимал, почему она это рассказывает первому встречному, потом он не понимал, как его угораздило стать этим первым встречным.

Надин постоянно целовала какого-то коротко стриженного, но все равно кудрявого парня:

– Его зовут Алекс, он из Канады. Он такой душка, ты даже не представляешь. Только он совсем не понимает, что я ему говорю. А я по-английски не понимаю. Но он все равно душка. Сегодня ночью у нас был секс. Та-а-а-кой секс! – она закатила глаза, Болт понял, что секс был действительно что надо. – Он такой в постели, ты не представляешь.

Чилам дошел до Надин, она запрокинула голову, глубоко затянулась и сказала:

– Суперпарень, я такого раньше не видела, – ее слова утонули в облаке дыма, их ветром унесло в сторону моря. Болт крутил в руках дымящуюся трубку и не знал, что с ней делать.

– Берешь его, как за турник хватаешься, – Вася оказался рядом очень вовремя, – подносишь ко рту, но губами не касаешься. Сильно затягиваешься, как будто дышишь, дым должен попадать прямиком в легкие, – Вася был похож на ведущего образовательной программы нецентрального телевидения, – и сразу же выдыхаешь, – еще одно облако растворилось где-то над океаном.

Чилам вновь оказался в руках Болта.

– Запомни одну важную вещь, – Вася продолжал вступительную лекцию, – если чилам идет по часовой стрелке, значит, в компании преобладает энергия Шивы, положительная, а если против часовой стрелки – энергия Кали.

– Отрицательная, да? – Болт оценил ситуацию, в воздухе витал позитив.

– Нет, когда куришь, всегда положительная энергия…

– Ладно, – Серега понял, что сейчас не то время, чтобы говорить о негативе.

Он поднес трубку к губам и затянулся. Горячий дым обжег горло и легкие и поспешил выйти вместе с сухим кашлем. Вася тут же протянул ему бутылку с водой, забрал чилам и передал его дальше по часовой стрелке.

Болт вновь посмотрел на ступеньки, ведущие на танцпол. На них танцевал, не обращая никакого внимания на проходящих мимо людей, старик, по всей видимости, индус, но делал он это как-то странно, не так однообразно, как все остальные. Его руки двигались отдельно от тела, вырисовывая в пространстве круги, квадраты и ломаные линии. Его голова болталась на шее, как на пружине, – раньше на заднюю полку «жигулей» ставили тигров и собачек, плавно раскачивающих головами от движения, спустя пятнадцать лет Болт увидел это вживую. Удивительно, как индус не путался в своих ногах, казалось, что они свернулись в «восьмерку» и передвигались так быстро, что уследить за их движениями было невозможно. Но сам индус стоял на месте и никуда не двигался.

– Его зовут Винай, он шиваит и считает себя воплощением Шивы Натараджи, – Вася знал всех и все.

– А кто этот Шива На… Ра… Же? – Болту было сложно выговаривать индийские слова

– Видел на найт-маркете фигурку человека с поднятой ногой? У него еще восемь рук…

– Видел, – Сергей видел много фигурок, он посмотрел еще раз на индуса и понял, о какой именно фигурке идет речь.

– …Это Шива Натараджа, танцующий Шива. Он изображает танец, которым разрушает весь мир. Шива кружится в этом танце, сметая все вокруг на своем пути, не оставляя ничего живого…

– Очень положительная энергия, – в очередной раз Болт споткнулся на странностях индийской культуры.

– …Конечно положительная! – Вася сделал такое лицо, как будто лично был знаком с танцующим Шивой и тот сам ему все это рассказывал. – Ведь он начинает свой танец только тогда, когда человечество уже невозможно спасти от греха, в котором оно погрязло. Он разрушает старый мир, чтобы бог Брахма создал новый.

– Откуда ты все это знаешь?

– Если ты приехал в новую культуру и живешь в ней, тебе необходимо знать ее, чтобы понимать, чем живет твой сосед и чего от него можно ждать.

– А ты надолго сюда приехал? – Болту стало интересно, мысль пожить здесь самому коротким импульсом пронеслась в голове, но не то что озвучить, даже зацепиться за нее Серега не успел.

– Я не знаю – как получится. В Гоа ничего нельзя планировать, никогда не получается то, что задумал.

– Почему так?

– Потому что Гоа само за тебя решает, что тебе делать и когда. Но ты даже не замечаешь, как быстро привыкаешь к этому и не обращаешь внимания. Гоанский синдром…

– Интересно с тобой, Вася, – Болт протянул ему руку.

– Да здесь все такие… Как только кристаллов выпьем, на попиздить пробивает.

– Она тоже кристаллов выпила? – Сергей махнул головой в сторону Надин, та нашла очередного слушателя и без остановки рассказывала обо всех достоинствах канадца Алекса.

– Она их всегда пьет. Лучше скажи, как тебя угораздило на юг поехать?

– Путевку в агентстве друг купил. Я в чате разговаривал с каким-то Хоботоff’ым, он тоже говорил, что надо на север дикарем ехать. Но я побоялся, я ведь языка не знаю, и вообще, первый раз за границу поехал.

– Леха был прав.

– Какой Леха?

– Хоботов.

– А ты его знаешь?

– Конечно! Отличный парень…

– Он мне тоже рассказал о гоанском синдроме. Я вот последнее время постоянно о нем думаю. Мой друг сказал, что это совокупность симптомов. А ты знаешь, что это такое?

– У каждого по-своему, но в целом все приходит к одному.

– К чему?

– Сам поймешь… – Вася на секунду задумался, – если нужно будет.

– Вот и Леха так написал. Вы как будто сговорились.

– Просто у каждого это свой собственный экспириенс…

– Чего?

– Ну, опыт, – Вася лег на спину и уставился в небо, на котором одна за другой пропадали звезды, – ощущения, восприятие действительности. Для этого надо пожить здесь, увидеть Гоа со всех сторон и только потом делать выводы. Гоанский синдром – это не просто диагноз. Это настоящая болезнь, от которой вылечиться очень сложно.

– А какие симптомы у болезни? Ведь только их совокупность называется синдромом.

– Тебе самому надо их все понять и пережить.

– Я прочувствовал два – вселенская лень и любовь к закатам.

– Здесь все, так или иначе, сводится к любви. Это основной симптом.

– А лень?

– Ну, это скорее всего твой личный симптом, южный, отельный.

– Вась, а можно на севере где-нибудь остановиться на недельку? А то у меня там, кроме зануды Жеки, ничего больше нет.

– Конечно, – Вася рассмеялся. – После пати поедем в «Сансет», наверняка там есть свободные бунгало. Если нету – остановишься у меня.

– Так запросто?

– А почему нет?

Болт не уставал удивляться тому, что за люди здесь встречаются. То ли они слишком добрые, то ли расслабленные, то ли непуганые. Предложение пожить недельку у себя человеку, которого видишь первый раз, в России воспринималось бы как тихое помешательство.

Сергей вновь посмотрел туда, где несколько минут назад танцевал индус в образе Шивы. Он куда-то пропал, а на его месте стояла девушка, плавными и медленными движениями она рисовала какую-то замысловатую картину, смысл которой был доступен только ей. Она была красива, очень красива для этого места, полупрозрачное платье четко обозначало ее идеальную фигуру, тело двигалось в два раза медленнее музыки, – кажущийся диссонанс был невероятно гармоничен.

– А это кто?

– Это из соцзоны, – недовольно шепнул кто-то сбоку.

– Какой зоны?

– Да неважно, иди у нее сам спроси, если хочешь, – Вася достал микс-болл и начал снова кропалить.

Болт поднялся и направился в сторону девушки. Вокруг нее собрались люди, преимущественно индусы, они одобрительно цыкали языками и оживленно обсуждали все ее достоинства.

– Тебя как зовут? – Болт стал пританцовывать вместе с ней, экстази, съеденная еще в «Кабане», накрыла вновь, ноги сами по себе задвигались, но так же медленно, как и у девушки.

Она открыла глаза, блуждающим взглядом посмотрела на Сергея и протянула ему маленькую бутылку с водой:

– Неважно. На, выпей.

Болт залпом осушил бутылку, глаза девушки, и без того очень широкие, округлились, как юбилейная рупия, она полушепотом сказала: «Идиот!» – и вновь закрыла глаза, продолжая танцевать.

– Ты тоже воплощение танцующего Шивы?

– Сейчас посмотрим на тебя, – ухмыльнулась она.

– Excuse me, – кто-то похлопал Серегу по плечу, он развернулся и увидел толстого индуса в синей чалме, два передних зуба блестели золотом, а посередине чалмы красовался большой драгоценный камень.

– No English! – Болт знал, что не сможет ему сейчас и слова сказать.

Индус достал кошелек, такой же толстый, как он сам, выудил оттуда пачку долларов, протянул их Сергею и показал на девушку:

– Only one hour.

– Чего?

– Это он меня покупает! – девушка снова открыла глаза и пояснила, чего от Болта пытаются добиться.

– В смысле? – не понял Серега.

– Он подходит ко всем русским и предлагает огромные деньги, чтобы они уговорили меня с ним переспать.

– А что с ним?

– Он два часа назад сделал глоток «димыча», его вставило и никак не отпустит.

– А что такое «димыч»?

– Растворенные кристаллы эм-ди-эм-а. Ты только что выпил целую бутылку такого. Интересно, где ты себя найдешь?.. И когда?.. – девушка вновь закрыла глаза и безучастно добавила: – Не обращай внимания, это риторический вопрос… Сейчас никто не знает на него ответа.

Повернувшись к Болту спиной, она дала понять, что отвлекать от танца ее больше не стоит. Музыка сменилась, молодого японца выгнали из-за пульта, ему на смену стал грек Тео, народ потянулся на танцпол, а девушка сняла с себя прозрачное платье. Индус схватился за сердце и громко воскликнул: – Oh, God! Look at this ass!²⁶ – он достал еще пачку купюр и вновь затряс ею перед лицом Болта.

– Да пошел ты… – Сергей схватился за голову и побежал к чай-маме, он вдруг понял, что сейчас с ним начнется. – Вася-я-я-я!!! Вася-я-я-я-я!!! Что дела-а-а-а-ть?!!

13.

Морджим…

Как много в этом звуке для сердца русского слилось…

Еще несколько лет назад эту рыбацкую деревню даже на картах не отмечали. Единственным способом добраться до нее была паромная переправа через речку Чапора со стороны Сиолима. Мост строился почти двадцать лет, и за это время кого только не наблюдали на песчаном берегу рыбаки, по утрам вытаскивающие килограммы мелкой макрели из океана.

Началось все с европейских хиппи – англичан, французов и итальянцев, потом со значительными перерывами во времени были замечены японцы, израильтяне и немцы – последние привозили на пляж детей из Карнатаки и делали кино для взрослых в заброшенных домах уехавших в Мумбай хозяев.

Окончание строительства моста совпало с приездом на Морджим русских. Сначала их было всего несколько человек, они поселились в домах, где до этого на матрасах снималось детское порно.

Вряд ли они знали тогда об этом, листовок STOP PAEDOPHILIA в аэропорту не распространяли, да и самолеты из России в тот аэропорт еще не прилетали. Но русских становилось от сезона к сезону все больше и больше – появился ресторан «Glav-Fish», аренда жилья подскочила в десять раз, в интернет-кафе Amigos открылся АБМЕН ВАЛЮТ, а на его стене появилось объявление РИЖСКИЙ СЫР. НЕДОРОГО. Самолеты полетели.

Именно русские начали менять облик деревни – прежде всего сами собой. Когда на пляж выходила белокожая красавица и ложилась загорать топлесс, в кустах позади нее на бесплатное представление собиралась целая армия онанистов всех мастей и возрастов.

Когда рядом с ней ложился ее муж, толпа цыганок, делающих туристам рисунки коричневой хной, приходила рассматривать новые для них орнаменты в синих татуировках, обильно украшавших спину, руки и живот двухметрового красавца. Им нравились нарисованные чайки и кресты, но понять наличие надписей типа ИК-256704 или ВОРКУТА они не могли.

Но все началось, когда местные жители поняли, что внезапно появившиеся русские свалились на их головы как манна небесная. За три года паренек по имени Бобби, который раньше каждое утро карабкался на пальмы за кокосами, превратился в таксиста – и вышел из кустов. Однажды, по недоразумению, переспав с белой женщиной, он нарядился в розовые брюки и пошел гулять по деревне. Так до сих пор и непонятно, то ли у него их очень много, то ли вообще одни – но он всегда в них. Морджим был похож на индийский суп – кашица из курицы, воды и крахмала– еще не суп, но уже и не бульон – и со специями.

Те из русских, которые постоянно там жили, были местными в глазах приезжих, но все равно оставались приезжими для местных. К ним со временем подтягивались друзья, некоторые из которых обратно уехать не смогли и спустя несколько месяцев встречали уже своих друзей.

Это стал винегрет – мелко порезали, смешали и залили маслом «Dhara».

Марк лениво валялся на подушках перед маленьким столиком. Иногда он выхватывал понятные ему обрывки фраз – русским языком он не увлекался, но немного понимал – в промежутке между заселением на Брайтон-Бич и на Морджим-Бич люди из России еще заселялись в Тель-Авив, и их массовый приход пришелся на период взросления Марка. Тогда он не совсем понимал, почему они называют себя евреями, он и до сих пор не понимает, почему их так тянет на пляжи.

Ко входу в «ГлавФиш» одно за другим подъезжали такси, в них усаживались по четверо и, возбужденно обсуждая предстоящую вечеринку, укатывали в сторону Керим-Бич. Никто точно не знал, где проходит пати, мало кто представлял, как туда добираться, но подогретое слухами событие привлекало к себе внимание.

Марк ждал Веру, она всегда задерживалась и ссылалась на Индию – кто никуда не спешит, тот никуда не опаздывает. Спустя сорок минут ожидания, когда официант принес, наконец, два стакана ананасового фреша, Вера зашла в ресторан под ручку с длинноногой худой девицей в короткой джинсовой юбке.

Они вдвоем плюхнулись напротив Марка и, вытянув ноги, пододвинули к себе стаканы. Остановив свою беседу, девушки выпили сок, звучно собрав пенку на дне стакана, и только потом Вера представила Марку свою подругу – та подтянула колени к подбородку и протянула Марку руку:

– Извини, что выпила твой сок. Меня зовут Лида.

Марк увлеченно смотрел сквозь ее колени, туда, где кончается юбка.

– Лида, а тебе не холодно так?

– Как «так»?

– В такой короткой юбке… и без… без белья?

Вера посмотрела на Лиду и засмеялась:

– Вогнала бедного парня в краску… Понимаешь, Марк, Лида только сегодня прилетела из Москвы. А там сейчас минус тридцать. И сугробы по колено, вот она и расслабилась здесь сразу. – Вера вновь посмотрела на подругу – Лида через трубочку собирала остатки сока со стен стакана. – Тебе, Лидка, повезло: прилетела – и сразу пати. Неделю назад в «Monkey Valley» была вечеринка, мы с Марком ходили. Тимур Мамедов играл.

– А я думала, он сидит.

– Ну, наверное, выпустили уже.

Марк улыбнулся – о том, кто такой Мамедов, он знал хорошо, слышал десятки историй про него и удивлялся, почему перед каждой вечеринкой его выпускали. Откуда?

– А ты правда что ли без белья? – Вера встала из-за стола и протянула Лиде руку. – Пойдем…

– Да я и в Москве иногда на работу без белья хожу, бывает, когда плохое настроение. Представлю себе, что коллеги вокруг меня сидят, все в вордах, экселях и фотошопах, а я без трусиков – и мне веселее, – Лида махнула Марку рукой, он поднялся и, расплатившись за соки, вышел из ресторана.

Девочки уже сидели в его «джипси» и красили губы, свернув в сторону зеркало заднего вида.

– Марк, Лида хочет у тебя купить две таблетки, себе и мне, у тебя есть?

Были. В кармане Марка в полиэтиленовом пакетике лежали две таблетки, ему и Вере, все остальное Пол тщательно распихал по своим карманам и ждал их на Арамболе. Неизвестно откуда взявшаяся Лида, с одной стороны, никак не вписывалась в планы Марка на сегодняшнюю ночь, а с другой стороны, она могла составить компанию Полу, если он опять с пары затяжек чилама не грохнется в обморок.

– Марк, ты чего молчишь? У тебя есть сейчас две таблетки? Мы хотим закинуться, чтобы приехать – и сразу танцевать, – Вера обвила руками его шею и поцеловала в щеку, Лида с заднего сиденья дотянулась губами до его затылка.

Марк остановился, достал из кармана джинсов пилюли, протянул их Вере и, выехав с Морджима, набрал телефон Пола. Тот стоял на развилке дорог и ждал его в предвкушении – о вечеринке говорили много, никто не понимал, что такое русский Старый Новый год, но это, наверное, очень важный праздник, думал Пол, если он стал причиной пати. Пол и Марк ловили каждую возможность удачно поработать – вечеринки приносили неплохой доход, гораздо лучший, чем постоянные клиенты в Арамболе. Те покупали только гашиш, сегодня же в ход должно пойти все – таблетки из кармана на правом колене, трава в куртке, промокашки в заднем кармане джинсов, десяток граммов МДМА и маленькая бутылочка с каплями лизергиновой кислоты от доктора Хоффмана.

Как Марку удается контачить с русскими, Пол не понимал. Все они казались ему уродами, у которых было много денег и девок, – недавно Марк познакомился с одной, она постоянно приезжала наАрамболь, подолгу сидела в «Маркусе», курила и никогда не платила. Ни за что.

Потом, как правило, она уезжала с Марком, и тот возвращался под утро, – Полу казалось, что не он трахает эту русскую, а она его, причем во всех позициях, и не только в постели. Вера прекрасно знала о своей привлекательности и пользовалась ею так же, как Марк вечеринками. Именно связь с ней открыла Марку новый рынок сбыта – нравилось это Полу или нет, но бизнес пошел в гору.

Единственное, с чем Пол не мог смириться, – Вера отобрала у него право сидеть на переднем сиденье, сзади он начинал чувствовать себя ненужным, и это его расстраивало. И еще одно – она всегда опаздывала.

Хорошо, что это не Манчестер, ждать в январе полчаса на улице, продуваемой всеми ветрами Британии, не очень уютно. Другое дело в Индии: двадцать по Цельсию ночью – это прохладно, но достаточно надеть легкую куртку – и чувствуешь себя комфортно.

Минут тридцать Пол смотрел на проезжающие такси, пока Марк резко не остановился перед ним, подняв облако пыли. Наощупь Пол залез на заднее сиденье машины и, когда пыль рассеялась, увидел Лиду.

– Тебе на сегодня есть компания, – Вера повернулась к Полу и подмигнула подруге. – Она девочка хорошая, только много наркотиков ей не давай, потеряет голову – ни один сыщик не найдет.

Марк громко засмеялся, Лида состроила обиженную мордашку и, махнув рукой, то ли на все, то ли на всех, повернула голову в сторону Пола:

– А ты давно в Гоа?

– Два года, а ты?

– А я только сегодня прилетела. Я всегда в январе прилетаю, обычно сразу после Нового года, а теперь вот задержалась. Будешь сегодня со мной?

Пол замялся. Так быстро он еще никогда не знакомился. Марк ладонью хлопнул его по щеке и резко тронулся, подрезав на узкой дороге маленький кэб:

– Проснись, и не падай сегодня в обморок. Ты нужен нам всем!

Керим-Бич, самый северный пляж Гоа, протянулся километра на два вдоль океана полоской песка между водой и пальмами, наклонившими свои головы в сторону заката. С одной стороны он был завален камнями, с другой – упирался в устье реки Тираколь – на ее противоположном берегу стоял древний португальский форт с одноименным названием. Предприимчивые европейцы, но не португальцы, сделали из него отель в колониальном стиле.

Добраться до пляжа, где уже вовсю децибелами прокатывалась музыка, оказалось непросто – от импровизированного паркинга нужно было либо карабкаться через камни у воды, либо пробираться через лес на холме. Люди разбивались на группы и выбирали маршруты объезда, самые смелые шли напролом через какую-то пещеру, о которой Пол даже слышать не захотел.

Лес, выбранный Верой, по совету Лиды, в качестве препятствия с большей проходимостью, нежели камни, на самом деле уже через сто метров превратился в джунгли, а еще через двести – в непроходимые заросли. Ориентируясь по примятым веткам, человек двадцать, взявшись за руки и подсвечивая узкую тропинку мобильными телефонами, старались не сбиться с пути, неизвестно почему доверившись человеку, прошедшему здесь до этого – кем он был и куда он шел, никто не знал.

Пол крепко сжал руку Лиды… или Веры, видно не было, да и неважно ему было – он светил не под ноги, а за ноги – так, чтобы никто не подобрался незаметно сзади. Кто-то из идущих вместе, но совершенно не знакомых друг с другом людей, прикурил косяк – он по цепочке добрался до Пола, ему стало еще страшней.

Марк постоянно смеялся над ним из-за этого – Полу нравилось курить, но после первых затяжек он, как говорил Марк, подсаживался на измену – ему чудилось, что он теряет контроль над собой и начинает казаться смешным. Даже в джунглях Пол переживал из-за этого.

Стена из переплетенных между собой веток, кустов, стволов и травы резко закончилась, вся компания вывалила на маленький пляж размером с футбольную штрафную площадку, может, чуть больше, но прилив сокращал танцпол на песке до размеров вратарской, медленно тесня людей в ярких одеждах к скалам. Вера и Марк растворились в толпе, через некоторое время к Полу начали подходить люди, и его карманы постепенно освобождались от товара, наполняясь грязными потертыми рупиями и долларами.

Марк и Вера остановились возле диджея. Марк съел таблетку и стал ждать первой волны ощущений, плотность окружающих его людей становилась все ощутимее, волны прилива накатывали, и когда самая сильная едва не коснулась его, электрический разряд дотронулся до мозга и начал мягко разгонять мышцы ног и рук.

К Вере постоянно подходили ее знакомые, что-то спрашивали, в ответ она вставала на цыпочки, крутила головой и, увидев треугольный капюшон Пола, показывала рукой в его сторону. Музыка уносилась в океан, словно утягивая за собой воду – так в тот момент показалось Марку. Начинался отлив.

Вера потянула Марка за руку:

– У тебя есть кокаин? Парни возле диджейской спрашивают.

– Нет, – Марк никогда не интересовался порошком, на Арамболе не было ни спроса, ни предложения.

Через пару часов Пол нашел Марка, оттанцовывающего под гоа-транс – он ритмично двигался, стараясь соблюдать темп бита – сто сорок восемь ударов в минуту, – и каждый звук из саундсистемы выражался экспрессивными выпадами рук, головы, туловища. Со стороны это напоминало tribal, вызывающий духов шаман Кайла исполнял пасы над вертушками, настоящий pagan-dance, и духи являлись каждому из людей, окружающих Марка в танце, они передавали привет от доктора Хоффмана, раскрашивая маленький пляж в шумные цвета музыки.

Еще пара часов пролетела незаметно, и когда начало светать, Марк, наконец, открыл глаза. Пол лежал рядом без чувств. Вера и Лида тусовались возле диджейской с не знакомыми Марку парнями – они периодически расчерчивали на компакт-диске жирные дороги и приглашали всех присоединиться – отбоя от желающих не было.

Пол повернулся на бок и, зарывшись руками в песок, в полубреду начал повторять:

– Нам нужен кокаин… все спрашивают кокаин… Марк, где ты?.. Нам нужен кокаин.

Марк погладил его по голове, накрыл ее капюшоном и закинул в себя еще одну таблетку.

– Да, Пол, ты прав. Нам нужен кокаин!

Пати только начиналась.

14.

Темнота и влажный туман понемногу начали рассеиваться. Яркие наряды людей вокруг Болта в наступающем дне перестали быть яркими, все растворилось в сером цвете и стало таким же серым. Серега яростно стучал ногами по танцполу, но, казалось, это делал даже не он, а кто-то за него.

Гоа-транс, как хирург скальпелем, резал мозг, глаза едва не выскакивали из орбит, и чтобы этого в самом деле не случилось, Болт часто опускал веки, чувствуя, как зрачок, величиной с монету в пять рупий, касается нежной кожи. В эти моменты перед глазами зацветала радуга, она трансформировалась во вращающиеся спирали, мерцающие звезды, картинка уносила куда-то очень далеко, возвращаться откуда было сложно.

В какой-то момент на Серегу накатила волна ужаса – по спине побежали мурашки, стало холодно, Болт сел на корточки и спиной уперся в стену, чтобы не потерять равновесия. Кошмар не проходил, со всех сторон начали приползать материализовавшиеся страхи – змеи, кишечные палочки, акулы, кровожадные обезьяны. С каждой секундой становилось все хуже и хуже, Сергей сел на каменный пол и вытянул перед собой ноги. Ему казалось, что он один в пустой комнате и уже никто не придет, чтобы спасти его.

Болт закричал – резко и громко – ему было очень плохо, и он понятия не имел, что надо делать. Голова кружилась, рвота подступала к горлу, но сквозь плотно стиснутые губы просачивалась лишь вода, которую Серега до этого пил.

– Помогите… – он попытался снова закричать, но звук застрял где-то в горле и вышел наружу хрипом. – Я больше не хочу так… – Болт, как рыба, хватал ртом воздух.

Кто-то больно ударил его по щеке, потом по другой, это немного помогло, и Сергей приоткрыл глаза. Перед ним на коленях сидела темная девушка, она хлестала его по щекам и пыталась привести в чувство:

– Hey, everything is ok! Open your eyes! Breath deeper!²⁷

– Ты кто? – страхи ушли, индианка, как фея, разогнала их в разные стороны и теперь была для Болта самым близким человеком.

– How are you feeling?²⁸ – она была обеспокоена состоянием Сереги больше, чем он сам.

– Аймгуд, – произнес он, но его слова растворились в музыке. – Ты такая красивая, – Сергей протянул руку к ее лицу и дотронулся до губ. Она тут же ответила звонкой пощечиной, не то оскорбившись, не то желая убедиться, что с белым все хорошо, и потерялась среди пестрой толпы, оставив лежащего на полу Болта понимать, где реальность, а где видения.

– Ну что, турист, готов? – Махиндра появилась некстати.

– Готов, – Сергей процедил сквозь зубы, не в состоянии их разжать.

– Тогда поехали.

– Не готов, – лоб покрылся испариной, майка прилипла к телу, очередная волна ощущений накрыла Болта, он схватился за голову и закричал: – Когда это все прекратится?!

– Сложный вопрос, и ответа на него мы не знаем. Пойдем к бару, выпьешь алкоголя, подотпустит немного.

– Правда поможет?

Не прекращая танцевать, Сергей пулей добежал до бара и заказал водки. Бармен удивленно посмотрел на него и на треть наполнил пластиковый стакан. Болт залпом выпил и скрючился – водка обожгла язык, нёбо, огненным потоком прошла через гортань и в сопровождении спазмов плюхнулась на дно желудка. Раньше алкоголь не вызывал таких мук, Сергей остановился, осознавая, через какое испытание ему только что пришлось пройти.

– Смотри, как быстро отпустило, – Махиндра взяла Болта за холодную руку и повела в сторону выхода.

Машин на паркинге почти не было, только несколько белых такси, похожих на перевернутые холодильники, – увидев потенциальных клиентов, из кабин выскочили таксисты и наперебой начали предлагать свои услуги.

– Ребят, подождите немного, – Болт сел на камушек и посмотрел на небо.

На востоке загорался рассвет, светло-голубое небо ближе к горизонту становилось оранжевым, а там, откуда должно было появиться солнце, полыхало красным золотом. На пальмах сидели проснувшиеся вороны, они вытянули свои черные клювы в сторону рассвета и замерли.

Болт тоже замер, ощущение какого-то волшебства накрыло его до оцепенения, ему казалось, что в этот момент жизнь вокруг на какое-то время остановилась, как будто нажали на «pause».

Махиндра с Юрой молча присели на корточки возле Болта, группка таксистов неподалеку дожидалась возможной работы, ветер запутался в корявых манговых деревьях и, не в силах выбраться оттуда, там же и успокоился.

Листва перестала вкрадчиво шуршать, шум прибоя слился с глухим битом, доносящимся со стороны клуба, и растворился, потерялся где-то в воздухе. Огромный орел, расправив крылья, парил в небе, он, как вахтенный матрос в корзине на самой высокой мачте колумбовской каравеллы, устремил свой взор вперед, чтобы первым радостно закричать…

…Все замерло…

…СОЛНЦЕ!!! – пронзительно крикнул орел и камнем сорвался вниз с небес вслед за своим криком, в тот же момент край огненного диска появился из-за горизонта и первый солнечный луч коснулся всего, что было на его пути. Вороны хором закаркали на все лады, листики на деревьях заколыхались, с моря подул свежий бриз навстречу солнцу.

…«play»…

Все ожило, зашевелилось, закружилось в каком-то танце, откуда-то появился булочник с резиновым гудком на руле и большой плетеной корзиной на багажнике, индийки открыли свои магазины и, увидев трех белых, решили, что они только этого и ждали.

– Такси! – Махиндра подняла руку и крикнула в сторону извозчиков, один из них, как переговорщик, отделился от группы и подошел к ребятам. – Кавелоссим, севен хандред.

– Thousand.

– Seven fifty, – включился в торг Юрик, он был в два раза больше Маши и, соответственно, сила его аргумента была на порядок выше.

– OK, eight hundred, – таксист дипломатично поставил точку и пошел заводить машину.

Солнце быстро поднималось из-за горизонта, выкатывая желтеющий диск на голубое, без единого облачка, небо. Болт осознал, с какой скоростью вращается Земля, и схватился за камень, будто испугавшись, что его выбросит в открытый космос.

До ушей долетел шум разбивающихся о камни волн, а затем музыка из клуба, очевидно, это был jetset. Люди на танцполе начали одобрительно кричать и свистеть, два охранника у входа сорвались с мест и побежали вниз.

– А почему люди закричали? – Сергей поднялся с камня и начал пританцовывать.

– Это их рассвет накрыл.

– Кажется, меня тоже накрыло, – Болт сжал челюсти и кулаки, по телу пробежала мелкая дрожь.

Белый «холодильник» подъехал с открытой дверью, Юрик протянул Болту руку, а Махиндра пошла заводить мопед.

– No taxi! – сквозь зубы процедил Сергей и, сорвавшись, как спринтер с низкого старта, побежал в клуб, оставляя за собой клубы пыли.

– Похоже, правда накрыло, – Юра развел перед таксистом руки и пошел в сторону уже заведенного скутера.

Болт ворвался на танцпол, как голодный тигр, выпущенный из клетки, стал прямо рядом с колонкой и снова начал яростно топтать бетонный пол под ногами. Раскрашенные флуоресцентными красками стены ожили, вокруг Сергея было около сотни таких же, как и он, включая диджея, – тот переплюнул всех.

Он прыгал, касаясь макушкой низкого потолка, с расставленными в сторону руками и высунутым языком, каждые пять минут вливал в себя пол-литра холодной воды и в это время еще успевал менять диски. Его голова едва не отрывалась, бешено вращаясь на шее почти по полному кругу, дреды, как змеи Горгоны, жили самостоятельной жизнью, по ним Болт узнал того японца, который два часа назад возился с пультом. Тогда, наверное, он был еще трезв.

Музыка, как бензопила, разрезала тело на кусочки и тут же их сшивала только для того, чтобы вновь вонзить свои твердые зубы в мягкую кожу. Бит молотком стучал по затылку сто сорок пять раз в минуту, закрученные флэнжером звуки через уши вкатывались внутрь головы и там, как пружины, расправлялись, задевая каждую клеточку мозга. Голоса, вырывающиеся из колонок, загадочным шепотом рассказывали о своей любви, потом кричали о своем счастье, затем, как металлом по стеклу, повторяли слово «electro». Для Болта это были не просто голоса, это были диалоги к фильму, который он ярко нарисовал в своей голове. Закрывая глаза, он еще видел субтитры, но прочитать их не успевал. Не важно, все было и так понятно.

Три часа пролетели как одно мгновенье, к Болту подошел Вася и протянул маленькую пластиковую бутылку:

– На, попей, а то плохо станет.

– Н-н-н-н-ет, – Серега замотал головой и попятился, – я больше такого не выдержу.

– Не бойся, это просто вода, тебе сейчас нужно, организм обезвожен.

Болт залпом осушил бутылку и попросил еще. Вася развел руками и показал в сторону выхода:

– Пойдем на улицу, там купим и поедем.

– Куда?

– Жилье тебе искать.

Машин на паркинге совсем не осталось, даже таксисты разъехались, понимая, что ночное дежурство закончилось. Два десятка мотоциклов валялись в красной пыли – Болт вспомнил, как пытался удержать тяжеленный «энфилд» возле Кабаны, и громко засмеялся – здесь, наверное, произошло то же самое.

Солнце уже достаточно высоко поднялось над горизонтом и начинало припекать. Огромные автобусы один за другим привозили группы индийских туристов, оставляли их у пляжа и уезжали в поисках тени для стоянки. Васю и Болта постоянно снимали маленькими видеокамерами, самые смелые подходили и просили с ними сфотографироваться.

– Чего это они? – такое для Сергея было в новинку.

– Ну, во-первых, сюда привозят людей из такой глухой Индии, где белого человека, может, никогда и не видели, поэтому ты для них – все равно что негр на Чукотке. А во-вторых, индийцы считают, что если они будут с тобой на одной фотографии, то ты их будешь подпитывать энергией.

– Ни хрена ж себе!

– Да не переживай, это не в ущерб тебе. Лучше поехали, скоро будет очень жарко.

Вася медленно тронулся и покатился по узким дорогам, Болт крепко схватился за запасное колесо, прикрученное сзади скутера, и закрыл глаза. Так было проще, ветер приятно дул в лицо и не было видно, как Вася справлялся с проезжающим мимо транспортом. Периодически он рассказывал, стараясь перекричать ревущий мопед, в каком месте ребята сейчас находятся, но для Сергея они все, как один, были похожи друг на друга, а названия даже не пытались осесть в памяти.

– Это Вагатор, – пояснял Вася, проезжая мимо заправки. – Это Ассагао, – Вася добавил газа, поднимаясь на горку. – Это Сиолим… – Болт чуть не вылетел со скутера, когда Вася, даже не останавливаясь, перепрыгивал через «лежачих полицейских». – Это мост через реку Чапору, – Вася быстро промчался по нему, подняв в воздух нескольких орлов, – я тут недавно видел серого сибирского журавля, они, оказывается, на зимовку сюда прилетают. Это птицы из Красной книги, их осталось совсем немного… А это поворот на Арамболь… – Прямо за ним стояли два копа в белых рубашках, они как будто ждали именно этот мопед и, когда увидели, – заметно оживились, один из них поднял вверх руку, жестом предлагая остановиться.

Вася остановился в пяти метрах от них, недовольно бормоча под нос все, что о них думает, достал из кошелька сто рупий и пошел разговаривать. Болт встал рядом с мопедом наблюдать за происходящим.

Полицейские были явно хозяевами положения, они неторопливо вертели в руках Васины права, несколько раз посмотрели на Сергея, что-то долго объясняли, в результате взяли деньги и повернули головы в сторону поворота, ожидая следующих «нарушителей».

– Что случилось?

– Ничего, – Вася улыбался, словно только что услышал старый, но веселый анекдот.

– А за что деньги?

– Да просто так. Зарплата у них маленькая.

– Блин, как в России.

– Один в один. Только в несколько раз дешевле – в России ни за что больше берут.

Через полчаса петляния по дорогам и подобиям дорог Вася, наконец, въехал в какой-то двор и остановился у желтого двухэтажного дома.

– Где мы?

– Это Мандрем, русский гест-хаус «Уходящее солнце». – Двери открылись, оттуда вышли парень с девушкой и, приветливо улыбнувшись, пригласили внутрь. – А это его хозяева, Влада и Марик. Ребята, – Вася обратился к ним, – это Сергей, он с юга, но сегодня прошел боевое крещение и решил немного пожить на севере. Разместите его у себя?

– Пойдем, – все четверо прошли по коридору сквозь дом и вышли с другой стороны во двор, засаженный молодыми пальмами и папоротником. Среди них, прямо на песке, вокруг низких столиков, аккуратно лежали матрасы с подушками, а чуть подальше, в сторону моря, в два ряда стояло шесть домиков, сколоченных из бамбука и сухих пальмовых веток.

– У нас есть одно свободное бунгало, – Влада достала из кармана ключ, будто уже ждала Болта. – Давай посмотрим?

Внутри домика из мебели был один матрас, один стул, вентилятор и розетка, но в тот момент для Сергея это было самое уютное место, которое он мог себе представить. «А что еще нужно?» – он выглянул в окошко и увидел искрящийся на солнце океан. Волны белой пеной накатывали на берег, пустынный широкий пляж тянулся вдоль воды насколько хватало глаз, к пляжу прямо из двора вел деревянный мостик, перекинутый через маленькую неглубокую речку.

– Мне очень нравится, – Болт улыбнулся в предвкушении целой недели, которую он окончательно решил провести здесь. – Мне только нужно съездить в гостиницу забрать вещи.

– Отдохни сначала, прими душ, а вечером поедешь. Марик сейчас будет готовить завтрак, присоединишься?

– Спасибо, но вряд ли я смогу сейчас что-то съесть, – Болт продолжал скрипеть зубами. – Попить бы.

– Держи, – Влада протянула ему жвачку, – она тебе поможет. Если не хочешь есть, составь нам компанию, расскажешь, как тебя угораздило поехать на юг. И чувствуй себя как дома, это Гоа.

15.

Рано утром вставать не хочется. Это стресс.

Он усугубляется непрерывными звонками телефона, звоном посуды на кухне, клаксонами мопедов и тарахтением старых «энфилдов» за открытым окном. Каждые десять минут мимо окон проходит булочник с большой корзиной на велосипеде и противно пищит своей резиновой клизмой.

Анджуна просыпается где-то рядом, и гораздо раньше, чем приходяший домой за полночь Пепе.

Он открыл глаза и уставился в коричневый вентилятор, бешено гоняющий воздух по комнате. Не для того чтобы прохладно было, а чтобы плесень на стенах не появлялась, – Пепе обычно и так накрывался теплым одеялом, но в январе все равно мерз – ночью температура воздуха опускалась иногда до восемнадцати градусов, а после тридцати пяти кажется, что стало очень холодно. Вентилятор работал и создавал ощущение, что в доме не так влажно, – в сущности же пенициллиновым грибкам на крутящиеся лопасти было насрать, они появлялись только потому, что должны были быть.

Пепе вылез из-под пухового квадрата и потянулся. Линды рядом не было, она уже плескалась в голубой воде бассейна – осталось только накинуть полотенце, открыть дверь, пройти через сад и оказаться рядом с ней в прохладной воде, еще не успевшей за день нагреться. Лучшего способа начинать день Пепе не знал. Опуститься рядом с ее мокрым телом, слизать капельки воды с ее груди… Дальше она все умеет сама. С кухни в открытую дверь неслись ароматы утреннего приготовления еды – новая служанка, несмотря на юный возраст, была на кухне королевой, каждое утро она умудрялась приготовить что-то особенное, запахи щекотали ноздри и вызывали зверский аппетит вне зависимости от наполнения желудка.

Пепе нравилась индийская кухня, не гоанская, а индийская, особенно пенджабская, стоит только начать есть – и остановиться уже невозможно. Специи, которые сначала сжигали все, что находится во рту, потом немного отпускали, и ощущения были сравнимы с миллионом непрекращающихся оргазмов… Избавиться от постоянного жжения невозможно, ни вода, ни соки не помогали, а единственное спасение – ласси – Пепе на дух не переваривал.

Он вышел к бассейну. Линда лежала на надувном матрасе, принимала солнечные ванны, ее тело уже было коричневым, но она маниакально продолжала загорать, стараясь придать коже еще более темный оттенок.

– Почему черные восхищаются белой кожей, а белые старательно стремятся почернеть? – Пепе по ступенькам спустился в воду, Линда на матрасе подплыла к нему и громко перевернулась, подняв столб брызг.

– Ну, наверное, потому, что мир состоит не только из этих двух цветов. Хочется смешиваться, разбавлять, – Линда убрала длинные мокрые волосы с лица и обняла Пепе. – Прямо сейчас и начнем.

Она развязала веревочки на купальнике и забросила его в другую сторону бассейна, обвила руками толстую шею Пепе и крепко поцеловала в губы.

– Знаешь, за что я люблю ниггеров?

– Расскажи, – Пепе не обижался на «ниггера» только когда его так называли Линда и брат йоруба.

– У вас очень прикольные губы.

– А знаешь, за что я люблю славянок?

– Расскажи, – Линда никогда не считала себя славянкой, хотя постоянно была в образе таковой. Вообще-то ей было все равно.

– Потому что только вы целуетесь так искренне.

Линда опустилась с головой под воду, Пепе закрепился на кафельном краю бассейна и закатил глаза.

– Shit!

– Shit? – Линда вынырнула из воды, громко вдыхая воздух в легкие, то ли от возмущения, то ли оттого, что воздух закончился.

– Shit! Подожди…

В комнате звонил телефон, затем появилась служанка и протянула пищащую трубку в его открытую ладонь.

– Алло… Я в порядке… Сейчас включу…

– Что-то случилось?

– Еще не знаю, – Пепе вышел из бассейна, обмотался полотенцем и пошел в сторону дома.

– Пепе, что случилось?! – Линда крикнула ему в спину, но ответа не дождалась. Пепе скрылся за стеклянными дверями гостиной.

– Что-то желаете, сэр? – служанка, чувствуя повышенное содержание адреналина в крови работодателя, была готова исполнить любую его просьбу.

– Принеси мне холодной колы, – Пепе с ног до головы осмотрел новую работницу. Мысль о том, что за все это время в Индии он так ни разу и не попробовал индийскую женщину, промелькнула в голове, но момент был неподходящим – брат йоруба звучал слишком взволнованно, когда просил включить NDTV²⁹, да и Линда совсем рядом.

«Сегодня ночью в своем собственном диско-клубе был арестован самый крупный за всю историю Бомбея кокаиновый барон Райан Крайст. Задержание проводилось в тот момент, когда совершалась сделка по продаже двух килограммов наркотика неустановленному лицу, – ведущая новостной программы была предельно сконцентрирована на мониторе лэптопа, стоящего перед ней. – По имеющимся в полиции данным, преступник, успевший сбежать с деньгами и приобретенным товаром, направился в Гоа. Эта операция планировалась…»

На экране телевизора появились кадры, снятые ночью в клубе – полиция действовала четко, посетители клуба действовали расслабленно. Пепе даже не стал досматривать до конца сюжет, испугавшись увидеть там знакомое лицо. Он выключил телевизор и бросил пульт в стенку.

Только по осыпающейся у стены пластмассе вошедшая в комнату Линда поняла, что дела несколько хуже, чем просто «Shit!».

– Ниггер, что случилось?

– Как в моей жизни появился этот Арун?! – Пепе визгливо вскрикнул в сторону Линды.

– Это ты мне задаешь такие вопросы? – Линда развернулась и пошла к дверям.

– Детка, детка, подожди… Ты тут не при чем, – Пепе у самой двери схватил Линду за тонкое запястье, развернул и прижал к себе. – Ничего плохого, в принципе, и не случилось, и уж поверь, ты тут совсем не при чем. Прости, это просто нервы сдали.

– Тогда, может, ты мне просто расскажешь, из-за чего это случилось?

– Этот парень из клуба, лох индийский, предложил мне два кило товара по нормальной цене. Я решил взять…

– Что значит «я решил взять»? Ты кто такой, чтобы решать вопросы покупки таких количеств? У тебя денег много? У тебя есть кому его продавать? Не суй свой нос не в свои дела! Рассказывай дальше.

– А он, оказывается, за ним вчера в Бомбей полетел, и его там чуть не прихлопнули.

– Что значит «чуть»?

– Он свалил с товаром, который предназначался мне, то есть нам. Но все знают, что порошок поехал в Гоа. Это даже по телевизору только что сказали.

– Тебе что, местная духота все мозги расплавила, что ли? Куда ты лезешь?

– Я хотел как лучше.

– Сам видишь, как получилось. Ты-то тут при чем? В Бомбее ведь не тебя задерживали.

– Стремно мне из-за…

– … Из-за чего? – Линда не дала Пепе закончить фразу. – Ты этого парня видел? Нет! А если даже и видел, какие у тебя с ним могут быть дела, кроме моих выступлений? Никаких, – Линда вырвала руку и пошла в сторону бассейна, небрежно швырнув полотенце на лежак. – Зато я знаю, какие у тебя могут быть дела со мной. Не забывай об этом и иди лучше сюда.

Она медленно опускала свое нагое тело в бассейн. Пепе тут же, исключительно на рефлексах, направился за ней, но, поймав ее короткий взгляд через плечо, понял, что дела в бассейне никак не будут связаны с его и ее рефлексами. Она вновь что-то задумала…

…Они так и сошлись – Линда задумала, а Пепе подключился.

В начале девяностых ее мама, бывший лидер варшавских коммунистов, чтобы хоть куда-то деть деньги, наворованные у распавшегося к тому времени Советского Союза, отправила любимую дочку в Кембридж оправдывать собственные амбиции. Дочке на мамины планы было наплевать, учеба ее интересовала меньше всего, а вот десять лет в балетной школе быстро востребовались в стриптиз-клубах Лондона, куда она выезжала с подружками каждый уикенд. Пьяные, но с профессиональной отточкой танцы приглянулись Пепе, дилеру и сутенеру из Белгравии, и тот пригласил ее на просмотр – молодое семнадцатилетнее дарование с русой косой до пояса по кругу оценивали, восхищаясь славянской экзотикой, он и четверо его приятелей из Лагоса. На следующий день Линда отрезала волосы и забрала из комнаты в кампусе фотографию папы, которого ни разу в жизни не видела.

Четыре года подряд она ездила по шикарным апартаментам, продавая наркотики, танцы и свое тело экспатам Сити – у нее было все, о чем только могла мечтать лондонская барышня, за исключением самой себя. Не будь сутенер так алчен и похотлив, его бы не нашли в Гайд-парке с воткнутым в спину кухонным ножом, а Линде не пришлось бы прятать за черными очками свои заплаканные глаза, ожидая первого самолета прочь из Лондона.

Самолет вылетел из Гэтвика и приземлился в Даболиме.

Белгравский опыт для Мирамара оказался хорошим ноу-хау, а спустя еще три года она вновь столкнулась с нигерийцами. Одного из них звали Пепе, он просто свалился под колеса ее машины, запутавшись в собственных ногах. Второго звали Фредерик, он попытался помочь другу, но и сам, с трудом перемещаясь в пространстве, завалился на капот «судзуки».

Линде два ничего не соображающих ниггера не понравились сразу, но, решив, что в Гоа можно обойтись и без кровопролития, она бросила игривый взгляд через плечо – и уже на следующей неделе Пепе, так уж его назвали родители, развозил ее клиентам запаянный в пакетиках кокаин.

Чтобы еще и избавиться от неприятных воспоминаний, она переступила через саму себя и, громко хохоча, как ведьма в полнолуние, лишила Пепе девственности. Его неопытность оказалась экзотичной, а имя сделало свое дело – брат хауса переехал в Анджуну, а брат йоруба так и остался жить в Чапоре, но братом быть не перестал…

Пепе не мог устоять перед ее взглядом – пронизывающий до мурашек и в то же время теплый, как бабушкины песни, он был славянским гораздо в большей степени, чем искренность поцелуя, о которой тот, не скупясь на комплименты, говорил ей уже два года.

Пепе с разгона нырнул в бассейн и выплыл аккурат возле груди Линды.

– Ну что, заварил кашу? Опять мне твою задницу из помойки вытаскивать? – Линда с учительской выправкой, как первоклассника, отчитывала Пепе. – Что же вы все такие идиоты? Рассказывай детали сделки. Лучше в двух словах, сколько и за сколько.

– Арун предложил за пятнадцать лаков, приблизительно тридцать пять зелени, два килограмма кокаина. Я думал, тебе понравится приобретение. Поэтому и согласился.

– И как все должно было произойти?

– Сегодня он должен позвонить, а я привезти ему деньги в обмен на товар.

– И что?

– И привезти товар тебе.

– А вместе с ним хвост полицейских? И где бы ты раздобыл полтора миллиона?

– Фредерик должен был взять у братьев, но когда я увидел по телеку репортаж, то решил вообще не связываться с этим индусом, ведь я ничего еще не заплатил… Я не знал, что так получится…

– Только поэтому ты сейчас здесь, – Линда нежно поцеловала Пепе в губы и в следующее мгновенье крепко схватила его за член. – Слушай меня внимательно, и только попробуй облажаться! Когда тебе позвонит Арун, назначь встречу под любым предлогом. Это единственное, что от тебя требуется. И скажи спасибо своему брату йоруба за то, что он телевизор смотрит. А сейчас пошел вон, и по пути попроси Лакшми принести мне телефон.

16.

Часам к трем дня Болт все-таки заснул – последний джойнт его просто подкосил, и Сергей еле дошел до бунгало. Он упал на матрас, закрыл глаза и провалился в какую-то бездну.

Солнце пекло невыносимо, в это время все стараются спрятаться в тени, но и она не спасает. Жара пронизывает все, укрыться невозможно, холодный ром с колой и льдом утоляет жажду, но через пару минут алкоголь всасывается в кровь и один бокал коктейля валит с ног, как таблетка хорошего снотворного.

Начинается сиеста.

Количество транспорта на дороге значительно снижается, прохожих на улице вообще не встретить, послеобеденный сон так же обязателен, как и утренняя молитва.

Хочется спать.

Спать хочется всем – людям, собакам, свиньям, коровам. Постоянно галдящие вороны – и те умолкают. Затихает все.

Не гудят мопеды, не шуршит листва, звуки вязнут в духоте и тоже засыпают. Только наверху, где-то в темно-синей глубине неба, откуда хорошо видно уснувшее Гоа, парят орлы.

Тихий час.

Самые лучшие сны снятся в это время.

Сергей постоянно ворочался с боку на бок, со спины на живот, цветная простыня сбилась в комок и стала дополнением к подушке. Дотянуться и включить вентилятор Болт не успел – глаза закрылись, как только он переступил порог бунгало, – и теперь он весь обливался потом.

Ноги не останавливались, они продолжали двигаться в такт музыке, зрачки бегали под опущенными веками из стороны в сторону, Болт что-то бормотал, но понять его было невозможно. Он видел сон, он разговаривал с кем-то, и только он знал в тот момент, что на самом деле происходит, – Сергей понимал, что попал в сказку, и не хотел из нее выходить.

«Ну что, напрыгался?» – Шива сидел в позе лотоса на самой вершине ледяной горы и улыбался. Его синего цвета кожа была обмотана вокруг бедер шкурой тигра, шею обвивала огромная кобра. За спиной прямо в лед был воткнут золотой трезубец, а на нем висел барабан.

«Я тебя уже где-то видел?»

«На постере, наверное. Меня именно так все рисуют. Так ты напрыгался?»

«Еще не знаю».

Шива, как джинн из бутылки, щелкнул пальцами, и в его руке появился дымящийся чилам, он глубоко затянулся, выпустил огромное облако, покрывшее вершину горы, и протянул трубку Болту: «Куда мир катится… Если бы ты знал, что вы там курите. Попробуй это. Бом булинад».

Дым ворвался в легкие, он был сладкий, как горячая карамель. Сергей почувствовал, как тепло разлилось по телу, мышцы стали ватными, и только позвоночник выпрямился, как натянутая струна.

«Кто ты?»

«Я твой сон».

«Слава богу».

«Спасибо», – Шива слегка наклонил голову, и Сергей увидел, как из нее тоненькой струйкой текла вода молочного цвета, а в волосах запутался маленький полумесяц. Три белые полоски на лбу разделялись посередине красным кругом.

«Ну что, теперь давай танцевать!»

Барабан оказался у ног божества, он начал тихо стучать по натянутой коже, тело Сергея мгновенно среагировало и начало двигаться. Один удар – одно движение.

«А тот, из "Парадизо", постоянно тебя видит?» – Болт вспомнил старика из клуба, он понял, почему тот так танцевал.

«Меня, но другого».

«Покажи».

«Еще рано, всему свое время».

«А зачем я сейчас здесь?»

«Потанцевать. У тебя целый час до заката».

Болт танцевал, рядом с ним появилась девушка, та самая красивая индианка, которая спасала его в клубе, Сергей узнал ее, но снова потерялся между реальностью и видениями.

«Она настоящая? Кто это?»

«Может быть, твоя хранительница… А может быть, твоя удача… Об этом знаешь только ты…»

Нежное чувство растеклось по телу Сереги, в правом ухе зазвенел колокольчик, сердце застучало, как при первом поцелуе.

Солнце перемещалось по небу, оставляя за собой шлейф из искр, в какой-то момент полумесяц выпутался из волос Шивы, и мгновенно оказался на небе – на противоположной Солнцу стороне. В его чаше загорелась белым холодным светом яркая звезда.

«Что происходит?» – Болт даже во сне не мог себе представить такое. На небе появилась радуга, огненный шар заскользил по ней, коснулся вершины горы и замер. Звук барабана пропал, Шивы уже не было, девушка растворилась в облаках, как сахар в воде.

Сергей открыл глаза и вытер испарину со лба. Это не было похоже на пробуждение, Болт просто открыл глаза и мгновенно потерялся, не понимая, где был сон, а где наступила реальность.

Он аккуратно, оглядываясь по сторонам, вышел из бунгало. Красный диск коснулся линии горизонта, будто приклеился к ней, все небо было залито золотом, оно отражалось в воде и покрывало светло-голубую пену накатывающихся волн. Солнце замерло в углу сбитых из корявых веток ворот, от них начинался такой же корявый мостик через маленькую речку, отделяющую гест-хаус от пляжа. На верхней перекладине была прибита дощечка, на которой красной краской старательно было выведено слово «Sunset».

– Иди к нам смотреть закат, – на крыше дома сидели Марик, Влада и Вася, они махали Сергею руками, призывая его присоединиться к ним как можно скорее.

Болт поднялся по лестнице наверх и тут же получил в руки джойнт.

– Сегодня тачдаун, – Вася улыбнулся, освобождая место на циновке.

– Что?

– Тачдаун – это когда солнце садится прямо в море, а не прячется в облаках, – пояснила Влада. – А там, – она показала в противоположную закату сторону на тонкий полумесяц, – там Шива-мун.

– Это я знаю. Там еще звездочка должна быть.

Она появилась, как только солнце скрылось за горизонтом. Влада, Марик и Вася переглянулись и посмотрели на Болта.

– Молодец, удивил.

– Да я сам охренел, когда увидел это.

Темнота наступает быстро, она накрывает Гоа плотным покрывалом, натягивает его на вершины холмов и зажигает дрожащие звезды. Ребята спустились во двор «Уходящего солнца», Вася лег на разложенные вокруг низкого столика матрасы, Влада принесла чай, а Марик разжег костер.

– Ну что, полегче стало? – Вася аккуратно, чтобы не обжечься, пригубил чай. – Что делать будешь?

– Я хочу на неделю остаться здесь, но мне надо вещи из отеля забрать.

– Завтра съездишь, заберешь, – Влада налила в маленькую чашку чай и подвинула ее к Болту. – Скоро ребята приедут шашлык делать, тебе приятно будет с ними познакомиться.

– Не, я лучше сегодня, не хочется еще один день терять. Можно такси вызвать?

Национальный хайвэй номер семнадцать соединяет юг и север Гоа, это всего восемьдесят километров из длинной трассы от Бомбея до Кочина – самый маленький, но самый оживленный участок, то ли потому, что машин больше, то ли потому, что дорога у?же. Скорость передвижения, как ни старайся, редко бывает больше сорока в час, магистраль, если ее можно так назвать, петляет среди нескончаемых деревень, на обочине постоянно находятся люди, магазины начинаются там, где заканчивается асфальт проезжей части. Во всем мире жизнь, как правило, развивается у дороги, в Индии – прямо на ней.

Дальний свет огромных грузовиков слепил Болта, таксист лишь прищуривал глаза и слегка уводил машину влево, при этом без остановки болтал на смеси английского, хинди и конкани.

– Хороший в этом году сезон получился. Много русских, много денег. Деньги нужны – дожди начнутся, работы не будет. А ты чем занимаешься в Москве?

– Чего? – Болт не понимал ни слова, но таксисту это было не особенно важно. – Это Мапса, – он показал рукой на огни города, стоящего чуть в стороне от хайвэя, – у меня там брат живет, женился и переехал от нас. Я туда часто езжу, но мне больше нравится в деревне.

Болту было все равно, он смотрел в открытое окно, но перед его глазами проносились совсем другие картинки. Яркое пятно ночного рынка, паркинг перед «Кабаной», обжористый «Манчес» – всего за сутки Сергей получил больше эмоций, чем за всю предыдущую неделю, – «Парадизо», восход и «Уходящее солнце». Все на севере было по-другому, каждая минута – это целое событие, каждый час – отдельно прожитая жизнь.

Гоанский синдром… Совокупность такого огромного количества симптомов, через которые необходимо пройти самому, для того чтобы, в конце концов, понять, какие последствия несет в себе заболевание.

Люди… Как Болт мечтал быть среди них, среди веселых, открытых, искренних, среди тех, которые были ему не доступны дома. И вдруг мечта сбылась, только надо скорее забрать вещи – и обратно, в «Уходящее солнце», подальше от юга, от этого маленького города Королев на выезде.

Дорога спустилась к реке, через нее были перекинуты два больших моста, справа, вдоль набережной, там, где заходило солнце, горели огни фонарных столбов и неоновой рекламы, фары светящимися точками текли сплошным потоком, по сравнению с тихими деревнями это был мегаполис, раскинувшийся прямо у устья…

– Мандови! – таксист отпустил руль и обеими руками изобразил течение. – Большая река.

Обвешанные цветными гирляндами речные трамвайчики с грохочущей музыкой катали туристов, на одном из них Болт даже успел разглядеть сколоченную из бамбука сцену, гитариста на стуле и маленькую девочку в красивом сари, кружащуюся в каком-то национальном танце. У берега был пришвартован белоснежный, похожий на «Буран», корабль, на самой верхней палубе красным светом горели буквы «Сasino».

Такси съехало с моста, водитель высунул руку в окно и пальцем показал на город:

– Панджим, столица. У меня там друг живет, женился недавно, редко стали видеться, далеко очень. А мне в деревне у нас нравится, пусть лучше он в гости приезжает, – таксист разговаривал сам с собой, он даже не обращал внимания на Болта, ему просто хотелось поговорить. – Хочешь, музыку поставлю?

Болт не ответил, таксист это воспринял как согласие и засунул кассету в магнитолу – «ай-най-най-ача-ача-ай-най-най» – кассета была заезжена до дыр, но и это нисколько не смущало индуса. Сергей посмотрел на него, понял, что тот в нирване, и вновь уставился в открытое окно.

Дорога поднималась на высокие холмы и спускалась с них серпантином, иногда становилась шире, а потом сужалась еще больше. Мимо проносились подсвеченные цветные билборды, белые церкви с пластиковыми крестами, желтые телефонные будки. Грузовики слепили Болта и никак не тревожили таксиста, тот определенно был где-то далеко от своего руля, но и Серегу это тоже никак не тревожило – он был еще дальше.

Кавелоссим формально начинается у церкви Санта Круз, но фактически – с аптеки «D`Mello». Самый ходовой товар в ней – сим-карты для мобильных телефонов, еще там есть текила, сигары и куклы Барби, наряженные на индийский манер. Метров через двести дорога резко уходит вправо – ресторан «Jazz Inn», ювелирный «St`Andrew» и длинный ряд кашмирских лавочек со всяким барахлом, на которое ежедневно тратятся тысячи долларов. Трехэтажное здание магазина «Saga» на их фоне смотрится как «Титаник» среди барж, к стандартному сувенирному ассортименту из резных тарелок и сандаловых слонов в нем добавлены кроссовки «Adidas», футболки «Benetton» и иллюстрированная «Kama Sutra».

По улице нескончаемым потоком бродят туристы: русские – с красными лицами и набитыми в большие пластиковые пакеты подарками; английские – с каменными лицами и подарками, набитыми в маленькие карманы; индийские – с открытыми ртами и цифровыми камерами. К одиннадцати все расходятся по отелям, и жизнь медленно затихает: магазины гасят свои рекламы, официанты в ресторанах собирают со столов грязную посуду, таксисты в белых брюках и рубашках громко зевают, ожидая последних клиентов. Единственным местом, где можно провести еще пару часов, остается маленький, как спальня в хрущевке, клуб «Liquid Lounge».

Болт увидел у его входа Жеку, пританцовывающего с кружкой пива в руках перед какой-то иностранной барышней. Та брезгливо смотрела не то на пиво, опасаясь, что оно окажется на ее сарафане, не то на надоедливого русского, не зная, куда от него спрятаться.

Юра и Махиндра сидели за деревянными столиками и громко хохотали. Серега догадался, что речь сейчас шла о падающих скутерах и мотоциклах на стоянке перед «Кабаной» – Юра красочно показывал, как Болт вцепился в «энфилд» и не хотел его отпускать, Махиндра все время утвердительно кивала, а собравшиеся вокруг них девочки-гиды все как одна схватились за животы и судорожно ими потрясывали.

Наташа, так и не оценив по достоинству розы от Жеки, стояла чуть поодаль и обнималась с черным парнем. По всей видимости, у него все получалось так, как он даже и предположить не мог, единственной его задачей было довести еле стоящую на ногах девушку хотя бы до своего мотоцикла и потом не потерять ее по дороге.

– Отель «Олд Анкор», – за неделю Болт выучил единственный адрес и теперь махнул вперед рукой, показывая таксисту, куда ехать.

У желтой телефонной будки он попросил приостановиться, чтобы позвонить Динку.

– Алло, это я, Болт, – Сергей даже не дал другу возможности поздороваться. – Со мной столько всего случилось за последнее время. Но это неважно, я тебе сейчас про гоанский синдром расскажу. Так вот, если Гоа рассматривать как пато… – он споткнулся на сложном слове.

– Патогенез, – напомнил Динк.

– Точно, он самый. Вся совокупность симптомов патогенеза – это исключительно личный экспириенс.

– Серег, с тобой все в порядке?

– Гоанский синдром, – Болт не останавливался, – это совокупность тех ощущений, которые получаешь за все время пребывания в Гоа…

– Тебя чем там накормили? – Динк с трудом верил в то, что слышит.

– Ничем, я просто серьезно задумался на эту тему. А знаешь почему?

– Марку съел? – предположил Динк.

– Да пошел ты… Со мной что-то происходит, но я не могу понять, что именно. Совсем другие ощущения, восприятие. Это не я сказал, но чувствую я это – сам.

– Может, ты там влюбился?

Сергей повесил трубку, представил недоуменное лицо Динка и улыбнулся.

Сбор чемодана занял пять минут, за прошедшую неделю Сергей из него вытащил только шорты и зубную щетку, остальные вещи так и оставались лежать нетронутыми, а постиранные и выглаженные майки с голубыми дельфинами аккуратно висели на спинке кресла.

– Сэр, вы что, уезжаете? – на пороге номера стояла дьюти-менеджер отеля, с красивым, но странным для Гоа именем Калифорния. – Завтра же нет самолетов.

– Извини, не понимаю, что ты говоришь, – Болт выкатил красный чемодан на улицу и оттуда сквозь открытую дверь пальцем показал на чистые футболки. – Гив, плиз, ин рум намбер сикс-зироу-файф. Презент фром френд.

17.

Ну и денек. Сразу за мостом через Зуари началась пробка. Магистраль превращается в узкую дорогу через деревню, и стоит остановиться одной машине, как немедленно останавливаются все следующие за ней.

Арун машинально пригнулся, услышав вой полицейской сирены. Белый джип проехал по пыльной обочине мимо, похоже, впереди что-то случилось и стоять придется долго. Объезда не было, встречная полоса свободна, но если навстречу кто-то поедет, то появится еще больший затор. Плевать…

Арун вывернул руль и пересек сплошную линию. Она тянулась до поворота, и машины навстречу не ехали. Педаль газа в пол – и вперед. Спустя пару километров возле автобусной остановки грузовик зацепил новенькую машину, и теперь ее владелец пытался доказать всем, насколько тяжело ему было заработать на нее денег. Арун протиснулся в пространство между остановкой и грузовиком и вырулил на пустую полосу. Вслед за ним, увидев возможность двигаться, рванули мотоциклы и мопеды.

Как же все-таки получилось, что полицейские ворвались в клуб именно этой ночью? Может, они знали о сделке и решили накрыть как можно больше людей? Но откуда? И как они спланировали все, если за сутки до этого даже Арун не мог предположить, что поедет в Бомбей за кокаином. Возможно, Виджайя все и устроила. Кто тогда она? И что значит «не так все планировала»? Если она из полиции, то почему Аруну удалось убежать, да еще и с товаром? А может, там просто стиральный порошок? Какая точность в развеске…

Арун бросил машину прямо у входа в свою гостиницу, швырнул ключи охраннику с бамбуковой палкой и пулей промчался в дальний конец коридора к двери в собственные апартаменты. Большой холл заставлен старой мебелью, накрытой полиэтиленом, – пыль с него не вытиралась очень долго, а обивка стульев помнит стариков Фернандесов, прапрадедов Аруна.

Антикварным серебряным ножом он сделал надрез на пакете и кончиком лезвия достал порошок. Запаха мыла не чувствовалось. Арун сел на пол, для точности эксперимента прямо на паркете сделал сплошную линию и начал сворачивать купюру. Раскатав ее среди ладоней, он встал на четвереньки и начал принюхиваться.

Входная дверь хлопнула, в нее влетели две дорожные сумки, и вслед за ними вошла Стейси с сигаретой в зубах:

– Арун?

– Стейси? Ты опять куришь? – порошок высыпался из носа, коленом Арун размазал остаток кокаина по полу. – Ты же должна прилететь на следующей неделе…

– Ты уже совсем ничего не помнишь, – Стейси простучала каблуками по паркету и присела на корточки перед Аруном. – Ты же обещал, что больше не будешь…

– Стейси, я не нюхал ничего… Просто мне надо было убедиться, что в этом пакете кокаин, а не «Тайд». Я думал, что меня кинули.

Стейси удивленно приподняла одну бровь – сколько Арун не пытался повторить этот трюк, ему не удавалось, он поднял обе и спросил:

– Что-то не так?

– Ты купил килограмм кокаина?

– Два.

– Зачем? – Стейси громко выдохнула воздух и села на пол. – Где ты столько взял?

– Только что из Бомбея прилетел, – наркотик рассосался на слизистой и ударил в голову. – Малыш, я его купил оч-ч-чень дешево и сегодня я его дорого продам. У меня есть покупатель. Отменное качество…

Арун поднялся на ноги и, слегка шатаясь, пошел к закрученной лестнице со старинными перилами. Она полукругом поднималась по стене большого холла и упиралась в дверь, за которой была спальня. Он упал на большую кровать и закатил глаза:

– Хорошее качество, не кинули.

Стейси легла рядом. Пока Арун поднимался наверх, она решила тоже снять пробу, и теперь, еле взобравшись по лестнице, заняла бо?льшую часть кровати.

– Что ты задумал, Арун?

– Все получилось очень неожиданно. Сначала мне позвонил Райан и сказал, что у него есть товар. Я даже ничего ему не ответил, а потом мы с ребятами слушали музыку, и они решили немного поторчать. Позвонили дилеру, он приехал, и мы разговорились. Сошлись на пятнадцати лаках, а купил я все за девять.

– И кто же твой покупатель?

– Его зовут Пепе, он большой черный ниггер.

– Ты связался с черным? Ты знаешь, сколько их в Лондоне живет? Они же все кидалы!

– Знаю, и большая часть черных – индусы. Если тебе это не нравится, то что ты тогда со мной делаешь?

– Я с тобой сплю.

– Тебе больше спать негде?

Стейси вскочила с кровати, не так быстро, как ей бы этого хотелось, зацепила рукой открытую бутылку дорогого вина и вышла из спальни, громко хлопнув дверью. Арун услышал звук спускающихся по лестнице шагов, затем разбившегося стекла – и тишина.

– Как все быстро получилось… – он достал из кармана телефон и набрал Пепе. – Алло, брат, день добрый. Товар у меня, качество отменное… Сам проверил… Все хорошо, никаких сложностей… Где встретимся?… Давай у меня… А почему в Калангуте?… Хорошо, буду в семь.

На старинном ковре красным пятном разлилось вино, Арун смотрел на него долго, размышлял о Стейси и в конце концов пришел к выводу, что все англичане – твари, которые не способны уважать людей и уж тем более их традиции. Все эти сэры, пэры и чопорные старухи, пьющие чай с молоком, – лишь показуха, никто из них даже не помнит, благодаря кому они узнали про чай, не говоря уже о том, что ковер, залитый вином, вычистить не удастся.

Стейси… Аруну казалось, что он, встречаясь с ней, как-то выделялся в компании своих друзей. Стейси казалось, что, встречаясь с индусом, она выделяется в компании своих. На самом же деле они редко вдвоем выходили из кондиционированной спальни, на жаре у Стейси начиналась одышка, она вся покрывалась потом и от этого была похожа на зажаренного поросенка.

Арун включил телевизор. По Fashion TV, другие каналы он не смотрел, показывали московский клуб «First». Приглядевшись к лицам, он понял, откуда такое название – все действительно «номер один». Красивые русские модели перед камерами демонстративно пили мартини, но это только перед камерами. Затем этих же моделей показывали на подиумах и в раздевалках, они всегда были веселыми и неустанно повторяли, как любят FTV.

Арун часто ездил на Морджим, сам пляж ему не нравился, но он постоянно встречал там тех, кого видел по телевизору. Русские действительно были красивыми и модными, у них было много денег и они любили отдыхать. В следующей жизни, думал Арун, нужно обязательно родиться в России, тогда он получит все, чего ему не хватает в этой.

Хотелось ему многого – сделать лучший клуб, видеть там лучших людей, быть среди них и чувствовать себя лучшим – кокаин внушал ему это каждый раз, когда через свернутую купюру пылью оседал в покрасневших ноздрях. Иллюзия успеха и самодостаточности стала его навязчивой идеей. Ее надо постоянно поддерживать, и Арун старался, как мог, редко проверяя, сколько денег остается на счету после очередной вечеринки. Он вспомнил о Райане. Тяжело представить его скрученным полицейскими. Наверняка все будет хорошо – если не откупится сам, то за него это сделают друзья. Райан рассказывал о своих связях в правительстве, и в тот момент казалось, что все было именно так. А ворвавшиеся в клуб полицейские были, наверное, простыми исполнителями чьего-то заказа. Кто же такая эта Виджайя?

Арун нащупал в кармане подарок Райана, запаянные в пластиковом пакете двадцать граммов. Все-таки, несмотря на сложности, все прошло хорошо – Арун дома, с товаром, и вечером будет с деньгами. Ни клуб, ни гостиница, вместе взятые, не могли принести ему столько денег и так быстро. Надо закончить это дело, а дальше будет видно, какому бизнесу стоит уделить большее внимание. Осталось только доехать до Калангута.

Три пляжа растянулись один за другим с юга на север сразу за фортом Агуада. На нескольких километрах желтый песок у воды заставлен шеками и «солнечными кроватями» под красными зонтиками с логотипом «Kingfisher». В туристический сезон Кандолим, Калангут и Бага – самая заполненная часть Гоа. Дешевые гостиницы и неострая еда привлекают скупых европейцев, а машины со всей Индии привозят в отпуск большие индийские семейства, напоминающие англичанам, что период колонизации давно закончился. Местная молодежь не стесняется показывать, кто в их доме хозяин, но в связи с природной трусостью все же пасует перед наглыми татуированными фанатами «Арсенала» с покрасневшими от жары и пива глазами.

Когда солнце прячется за горизонтом, вся пестрая толпа с пляжей перебирается на залитые неоновым светом улицы и бесцельно шатается мимо сотен магазинов и ресторанов с единственной целью – потратить деньги.

Арун приехал на полчаса раньше, быстро нашел затерявшийся в дюнах шек и сел, повернувшись лицом к потемневшему в сумерках океану. Солнце уже село, окрасив позолотой облака и красным цветом небо. Комары один за другим атаковали ноги, оставляя после себя чешущиеся от укусов волдыри.

Официант принес меню и зажег свечу в глиняном подсвечнике – маленькое пламя уютно осветило стол, по всему берегу зажглись еще тысячи таких же, казалось, что небо уронило все свои звезды на песок, а там, где ровная черта горизонта отделяет его от океана, огни сухогрузов, стоящих на приколе, создавали иллюзию противоположного берега.

– Привет-привет! – Линда появилась очень неожиданно, села на пластмассовый стул и закинула ногу за ногу.

– Что ты здесь делаешь? – Арун был немало удивлен ее внезапному появлению.

– Проходила мимо, решила с тобой встретиться.

– Не лучшее время, у меня уже назначена встреча.

– Я знаю, именно поэтому я и проходила здесь мимо, – она вытащила из-под ног спортивную сумку и поставила ее на стол.

– Что это?

– Я думаю, деньги. Пепе сказал, что ты ему должен дать взамен два кило.

– А почему он послал тебя и сам не пришел?

– Он испугался.

– Что? – Арун нервно заерзал на стуле. – Он сначала сам назначил здесь встречу, а потом еще и тебя послал. Что происходит?

– А ты включал сегодня телевизор? – Линда достала из пачки тонкую сигарету, прикурила, глубоко затянулась и выпустила облако дыма в сторону Аруна. – По всем новостным каналам рассказывают, как сегодня ночью в Бомбее схватили кокаинового барона Райана Крайста. Пепе показалось, что это твой знакомый.

– А при чем тут я?

– По телевизору еще сказали, что сбежал преступник с крупной партией товара и деньгами. И что он, по предварительным данным, направился в Гоа.

– Бред полнейший.

– Совсем не бред. Открой сумку, там лежит утренняя газета. Не бомбейская, местная.

Арун достал свежий номер «Gomantak Times» и пододвинул к себе свечку. Во всю ширину первой полосы было написано: «COKE FOR GOA».

И дальше шло подробное описание, как полиция готовила эту операцию, как задерживали Райана и его напарников, куда пропала часть товара и где ее, вероятнее всего, следует искать. Текст сопровождала большая фотография с подписью: «Райан Крайст, первый кокаиновый барон Индии».

– Сколько здесь? – Арун вытащил из сумки пачку розовых купюр.

– Пятьсот тысяч.

– Всего? – Арун бросил деньги обратно в сумку и закрыл ее. – Мы же договаривались на полтора миллиона…

– Это вы договаривались, а меня Пепе просто попросил отвезти тебе деньги. Не задавай мне вопросов, я не лезу в мужской бизнес. Просто давай мне товар, и я поеду.

– Нет, так не пойдет, я отдал за него гораздо больше.

Линда потушила сигарету, встала и взяла сумку:

– Тогда я отвезу обратно деньги и скажу, что сделка не состоялась, – она собралась было уходить, но, на секунду задумавшись, остановилась и вновь опустилась на стул. – Я бы на твоем месте взяла эти деньги.

– Ты не на моем месте. И зря лезешь в мужской бизнес.

– Арун, – Линда провела рукой по его щеке, – знаешь, почему я никогда не отказывалась танцевать в твоем гадюшнике? – Она не стала ждать ответа на свой вопрос и, взяв Аруна за руку, продолжила: – Потому что ты мне очень симпатичен. Жаль, что ты этого никогда не замечал, но, поверь, это правда. И сейчас я просто хочу дать тебе совет. У тебя два килограмма кокаина, который ищут не только в Бомбее, но уже и в Гоа – продать его в ближайшее время еще кому-либо будет, мягко говоря, проблематично. Уверена, что Райан уже давно рассказал, что за гость к нему прилетал, поэтому бери деньги, пока предлагают, избавляйся от товара и подумай, что сказать полицейским, если они спросят, где ты был сегодня ночью.

– Черт, все должно было быть по-другому!

– Все так, как оно есть. Наверное, это карма, в которую ты совсем не веришь. А зря… В любом случае, у тебя нет времени думать.

– Спасибо, – Арун протянул Линде сумку с порошком, забрал деньги и быстро пошел с пляжа.

«Все должно было быть по-другому… Карма, твою мать…»

18.

Серега проснулся рано утром, распаковал чемодан, аккуратно заправил свою кровать и вышел во двор «Уходящего солнца». Стояла тишина, все еще спали, и только листья пальм шумели на ветру, как пластиковые трещотки.

Ночью был сильный прилив, половина пляжа до сих пор оставалась покрыта водой, океан же ушел метров на двести, оставив за собой мокрый песок. Под ним угадывались очертания морских пятиконечных звезд, маленькие крабы без устали рыли норки и бегали от одной к другой, заставляя Болта периодически прыгать с ноги на ногу, чтобы не наступить на них.

На пляже не было никого. Сергей снял плавки и побежал к пенящимся волнам. Он споткнулся об одну из них, упал и с головой ушел под воду, вынырнул, глотнул воздуха и громко засмеялся, подняв руки вверх, к солнцу.

Он чувствовал, будто вырвался на свободу после долгого заключения, все осталось где-то далеко позади – заснеженный серый город Королев, утренний запах перегара в вагоне электрички, мышиная возня на Ярославском, Света по вечерам. Позади остался Жека, забитый лежаками пляж Кавелоссима, туристы с баулами и гиды с экскурсиями.

Серега, как маленький ребенок, прыгал по волнам, поднимал кучу брызг вокруг себя, шлепал ладонями по воде и смеялся, смеялся, смеялся – в тот момент он был счастлив как никогда. Он даже не заметил, как на пляже начали появляться люди, они тоже раздевались догола и так же, как и Болт, с радостными криками бежали к воде – счастье переполняло каждого из них, оно распирало изнутри и вырывалось наружу криком.

– Hi, how are you? – к Сергею подплыла девушка с длинными белыми волосами, как у русалки, он смутился своей наготы, но, увидев, что та тоже без купальника, быстро расслабился. Она вообще не обращала никакого внимания на тело и, широко улыбаясь, смотрела прямо в глаза. – Are you Russian?

Болт кивнул и тоже улыбнулся:

– Да, русский.

– Здорово, – она заговорила на русском языке с легким акцентом. – Здесь много русских, а я училась в Москве семь лет назад. Меня зовут Цветелина, – девушка протянула руку для знакомства.

– Меня Бо… – Сергей запнулся. С тех пор как он попрощался с Динком, его никто Болтом не называл. – Меня зовут Серега. А ты откуда?

– Я из Болгарии, приехала к друзьям на неделю и уже месяц не могу уехать обратно. Здесь так хорошо.

– Здесь очень хорошо. Я только сегодня приехал.

– Тогда еще увидимся, заходи к нам в ресторан, – девушка оттолкнулась ногами ото дна и поплыла дальше.

Сергей посмотрел, как удаляется качающаяся на волнах голова, набрал воздуха в легкие и нырнул в воду. Вынырнул только у берега, зацепившись коленями за дно, осмотрелся и, увидев загорающих без купальников и плавок людей, вышел на берег и упал на горячий песок животом вниз.

Через полчаса появился Вася, подпоясанный зеленой лунги, в его руках была большая пластиковая бутылка с мутной коричневой жидкостью и полиэтиленовый пакет.

– Не обгори, твоя белая задница еще не привыкла к такому солнцу. Пойдем к ребятам, я квас принес и творог.

– Квас? Творог? – удивился Болт. – Я их ни разу здесь не видел.

– А их и нет, это Надин сама делает, хочешь попробовать? – Вася развернул пакет и отломил кусок белого творога, он не рассыпался в руках и был похож на деревенский сыр, которым бабушки торгуют по утрам на платформе «Мамонтовка».

– Невероятно вкусно, – Сергей набил творогом полный рот и с огромным удовольствием его жевал, одновременно пытаясь объяснить Васе, как ему хорошо. – Представляешь, я сижу голый на пляже в Индии, руками ем творог, за моей спиной пальмы, передо мной Индийский океан, и я сейчас самый счастливый человек в этом мире.

Вася засмеялся, таких, как Болт, он видел почти каждый день.

– Наслаждайся, лови момент, – он открыл бутылку и протянул ее Сергею. – На, запей кваском.

Болт сделал большой глоток, квас был кисловат, он потек по подбородку и шее, Вася снова засмеялся:

– Не спеши, удовольствие надо растягивать.

– Нет, – Серега проглотил последний кусок творога, сделал еще один большой глоток кваса и ладонью вытер губы, – удовольствие – это момент, а ты сам сказал, что его нужно ловить. И вот когда поймаешь, от этого момента надо взять все и сполна.

– Да ты философ… Надевай плавки и пойдем к ребятам. Сегодня на Арамболе карнавал, ты должен это увидеть.

Парни запрыгали по горячему песку до мостика. Во дворе «Уходящего солнца» Марик ловко орудовал пилой и молотком, сколачивая какую-то конструкцию из бамбуковых палок, Влада на кухне готовила завтрак. Из бунгало выходили заспанные люди, они впервые видели Болта, но каждый из них приветливо махнул ему рукой и пожелал доброго утра.

– Это самое доброе утро в моей жизни, – улыбка не сползала с лица Сергея, ему нравилось все, что его окружало, и каждая частичка мира, в который он попал, приносила радость.

Собаки, бегающие по двору и виляющие облезлыми хвостами, запах омлета с чесноком и сыром, приторный дым от утреннего джойнта, тоненькой струйкой поднимающийся вверх, – простые вещи, на которые раньше Болт и внимания не обращал, сейчас приобрели значимость и красоту.

Вася протянул косяк Сергею, тот замотал головой, отказываясь курить:

– Хочется все увидеть трезвым взглядом, меня уже и так вскрывает, все настолько удивительно и нереально, я боюсь, что потеряюсь где-нибудь в этой красоте и не смогу вернуться обратно. Наверное, это еще один симптом гоанского синдрома, – о случае в «Парадизо» Болт решил никому не рассказывать.

– А обратно возвращаться и не надо. Ты увидел, что мир удивителен, и теперь живи с этим чувством, находи позитив везде, где бы ты ни был. Не хочешь курить – молодец, выпей свежего сока, он тоже вставляет.

К Болту подошла Влада и поинтересовалась, какой сок он хочет.

– А какой есть?

– Апельсиновый, ананасовый, арбузный и дынный.

– Ничего ж себе! – Болт удивился, он не представлял, что арбуз и дыню тоже можно пить. – Можно мне всех по одному?

– На юге что ли нет свежевыжатых соков?

– Нет. Только в пакетах.

– Удивительно, – на лице Влады действительно обозначилось удивление. – Странное место Южное Гоа, там вообще, кроме отелей, есть что-нибудь?

– Да, куча магазинов, ресторанов и идиотов.

– Понятно. Пусть они там и остаются. Как тебя все-таки угораздило туда попасть?

– Да я вообще понятия не имел, куда еду.

– А почему тогда в Гоа?

– Мне друг посоветовал и путевку купил, но сначала мы с ним месяц в интернете собирали информацию.

– А говоришь, что понятия не имел…

– Так там все по-другому написано, бред какой-то, здесь вообще все не так!

Влада улыбнулась и пошла готовить соки, Сергей подошел к Марику, интересуясь, что тот мастерит.

– Сегодня карнавал на Арамболе, у меня есть задумка построить макет самолета, – он прервал работу и вытер пот со лба. – Я буду пилотом, Влада штурманом, а все наши гости – пассажирами. Присоединишься?

– Конечно, где можно билет купить?

– Билеты авиакомпании «Sunset Аirlines» распространяются бесплатно. Только помоги мне крылья прибить для нашего самолета.

«Для нашего», – Сергей несколько раз в голове повторил эту фразу, она ему очень понравилась. Марик сказал это как-то просто и обыденно, и Болт понял, что здесь никто ничего не делит на свое и чужое, и вновь чувство радости накатило волной.

– Вот видишь, пригодились уроки труда в школе, – Марик приколачивал фанерный хвост к каркасу, на нем красной краской было нарисовано солнце, садящееся в синий акварельный океан. – Дай молоток и гвозди.

– А я на уроки труда вообще не ходил, у нас учитель был кретином…

– А ты вообще встречал вменяемых учителей труда? – Марик ухмыльнулся и отошел от конструкции метров на пять, оценивая внешний вид самолета. – Я семь школ поменял и ни разу не видел такого.

К полудню самолет был готов – ребята вместе вытащили его на пляж, стали в два ряда внутри бамбукового каркаса, подтянули его к поясам и пошли в сторону Арамболя. Солнце пекло невыносимо, до места, откуда должен начаться карнавал, было километров пять, «полет» прошел с небольшими осложнениями в виде проколотой рыбьим плавником пятки пилота Марика.

Людей собралось огромное количество, все оделись в яркие костюмы, самыми красивыми были дети. Не известно, заранее договорились их родители или так получилось случайно, но бо?льшая часть из них изображала ангелов с белоснежными крыльями из перьев. Еще было несколько суперменов ясельного возраста, русалка чуть повзрослее и Нептун с рыжей бородой, сделанной из маминого шиньона. Рядом с Васей стояла его дочка, в розовом платье и с диадемой, в руках она держала волшебную палочку и исполняла все желания, которые ей заказывали, но с отсрочкой ввиду сегодняшнего выходного.

Вася нарядился в конопляные листочки, вырезанные из картона, он обвесил ими тело спиралью, а на самом большом, прикрывающем причинное место, красными буквами написал: «…И никакой зависимости».

Под слоем серебрянки на лице Болт узнал Цветелину, на ней остались только маленькие трусики, все остальное тело было закрыто тщательно нанесенной краской, а на красивой груди были нарисованы два ярко-желтых подсолнуха.

Старик-итальянец, с длинной седой бородой, нацепил белый плащ и синий колпак со звездами, огромный посох постоянно цеплялся за ветки, в конце концов ему это надоело и он отломал от него половину, отчего тот стал больше похож на клюку, нежели на орудие волшебника. Трое израильтян переоделись в арабские одежды, трое иранцев – в израильские, скандинавская пара облачилась в Тутанхамона и Клеопатру, а два непальца надели неизвестно где взятые смокинги и стали «людьми в черном».

В четыре вечера вся процессия двинулась по улице. Впереди парада летел самолет, сколоченный Мариком, он нацепил на себя мотоциклетные очки и резиновую шапочку для купания в бассейне. Болт стоял в бизнес-классе и всем своим видом показывал напускную важность, еле сдерживая подкатывающий смех. За самолетом кружилось облачко из ангелочков, они постоянно толкались, создавая суету, кто-то падал, но тут же вставал и продолжал кружиться в танце. Вслед за детьми медленно ехал «тук-тук», у него в кузове стояли две большие колонки, из них, надрываясь, вылетали звуки музыки, а два молодых индийца спорили, отвешивая друг другу тумаки, какую кассету нужно поставить следующей.

Процессия растянулась на несколько километров, казалось, что большая часть людей, живших в Арамболе, участвовала в карнавале, местные вышли на улицу и стояли вдоль дороги, живо обсуждая костюмы. Красная Шапочка шла под ручку с Серым Волком, Гарри Поттер прикурил косяк и передал его Питеру Пену, тот в свою очередь передал его Троллю, затем затянулся Робин Гуд и протянул джойнт тигру Шерхану.

К закату карнавальное шествие вышло на пляж, «тук-тук» остался на дороге, все люди, а их было не меньше тысячи, сели на песок и начали смотреть на заходящее солнце. Марик, Влада, Болт и еще трое парней из гест-хауса бегали по пляжу в поисках посадочной полосы. Когда они, наконец, «приземлились», наступила тишина, откуда-то появился высокий худой старичок с гитарой в руках и начал тихо петь. Через некоторое время все подхватили «Last hippie standing».

Болт спросил сидящего рядом Васю, кто это такой. Вася сказал, что потом расскажет, и продолжил тихо, вполголоса, петь.

Солнце не садилось в море, оно, не успев даже краем дотронуться до линии горизонта, растворялось в фиолетовых облаках, таяло прямо на глазах и слегка дрожало, будто боясь разочаровать людей, собравшихся его проводить. Старик допел песню и пошел в сторону каменных утесов, стало тихо, невероятно тихо для постоянно шумящего Арамболя; волны, бормоча о чем-то своем, накатывались на песок, оставляли шипящую пену и беззвучно уходили назад. В какой-то момент кто-то несмело захлопал в ладоши, но аплодисменты были тут же подхвачены, и они звучали все время, пока старик не скрылся за камнями. Он ни разу не обернулся, только поднял вверх гитару и долго шел так по колено в воде.

– Он живет под баньяном в джунглях за пресным озером, – пояснил Вася, когда аплодисменты затихли. – Один из первых хиппи, которые приехали сюда еще в начале семидесятых. Он редко спускается к людям, обычно люди идут к нему. Он – баба?!

– А что такое «баба?»?

– Уважительное обращение к мужчине. Но все друг друга называют так.

– Потому что все друг друга уважают?

– Скорее просто привычка. Пойдем, что ли, ребята сегодня собираются у меня, надо чай заварить.

– Где у тебя?

– В ресторане.

Васин ресторан лишь в последнюю очередь был рестораном. На дереве перед ним висела вывеска, сообщающая, что купить наркотики и алкоголь в нем невозможно, на первом этаже находился магазин, а на втором весь пол был завален матрасами с подушками.

– Это мое место. Я в Самаре продавал одежду из конопли, но меня замучили наркоконтролеры со своими проверками. Вот я и уехал сюда, заниматься тем, что мне нравится в этой жизни.

– А здесь все так живут? Так, как им нравится?

– А почему мы должны жить иначе?

19.

– У тебя можно остановиться на некоторое время? – Стейси размазала рукой потекшую тушь под заплаканными глазами, отчего стала похожа на солиста группы «Kiss». – Я не думаю, что это надолго, может, несколько дней, максимум неделя.

– Заходи, – Пол распахнул дверь и взял за ручку чемодан. – Что случилось?

– Я ушла от него…

– Опять? – Пол скорее констатировал факт, нежели спрашивал, он уже привык к тому, что Стейси раз в месяц звонит и плачется о том, какой Арун негодяй. Теперь она стояла у него на пороге – толстушка в джинсовой юбке и белой блузке с кружевами на рукавах смотрелась нелепо в окружении рыжих собак, черных брюхатых свиней и сопливых детей, ковыряющихся в помойке.

– Я только сегодня прилетела, – Стейси, всхлипывая и размазывая тушь по лицу, зашла внутрь дома и села на кровать, – а он меня даже не ждал…

– Ты что, его с бабой застукала?

– Нет, с кокаином.

– И что? – удивился Пол. Он часто слышал от Стейси, как они с Аруном торчали по нескольку дней кряду, и каждый раз это заканчивалось скандалом. – Он с тобой не поделился?

– Нет, дело не в этом.

– А тогда в чем?

– Я не знаю, – Стейси сползла на пол и разревелась.

– Очень хорошо, – Пол натянул на себя джинсы и футболку, достал из шкафа полотенце и протянул Стейси. – Проблема, значит, только в наркотиках. Иди умойся-успокойся, а мне нужно по делам к Марку.

– Не оставляй меня одну, можно я с тобой?

Сначала Пол жил по соседству с Марком на каменных утесах Арамболя, прямо у пресного озера, в самом дальнем конце деревни. Чтобы до него добраться, нужно с пляжа подняться на подножие холма, а затем, долго сбивая обувь о камни, перейти на противоположную сторону – в пятидесяти метрах от озера морские волны облизывают горячий песок, ступить на него босой ногой невозможно уже в одиннадцать утра.

Прямо от озера начинается тропинка, которая петляет в джунглях вверх по холму среди деревьев и сухих кустов. Через два километра она заканчивается у огромного баньяна, священного дерева хинду. Похожие на высохшие лианы корни свисают с веток, сквозь листву пробиваются редкие лучи солнца, они отчетливо видны во влажной дымке, наполняющей воздух.

Под баньяном – покрытый оранжевыми цветами алтарь Шивы, воткнутый в землю трезубец, непременный атрибут божества, и вытоптанная сотнями тысяч ног площадка, покрытая желтыми циновками. Индийских паломников не бывает, туда приходят поклонники «Битлз» – по легенде, ливерпульцы некоторое время жили в джунглях неподалеку от Арамболя. Жили недолго, но трое немцев – они были первыми хиппи, которые высадились на берегах Индии, – до сих пор не покидают это место, охраняя его, как святое.

Там не принято оставлять деньги, люди приносят еду, воду, табак. Чилам не прекращает дымиться ни на минуту, а иногда из-за деревьев выходит высокий худой бородач с гитарой и начинает тихо-тихо играть. Он бережно перебирает струны, словно это тончайшая паутина, и поет знакомые всем песни – слова настолько легки, что их подхватывает ветер и моментально уносит прочь, они сливаются с шумом высокой кроны баньяна, подхватываются птицами и продолжают звучать в твоей голове – песни знакомы с самого детства, и губы почти беззвучно нашептывают рифмы.

Задерживаться надолго тоже не принято, нет, никто не ограничивает застывшее время, которое хочется там провести, но понимание, что этого хочется всем, приходит само по себе еще по пути к баньяну – люди встречаются через каждые полминуты, народная тропа туда действительно не зарастает.

Пол одно время проводил там много часов на дню, несколько раз пытался познакомиться с немцами-хиппи, но они были немногословны в общении с «посетителями», а может, просто не понимали его английского. С Марком, которого Пол однажды привел с собой, бородач разговорился более охотно, наверное потому, что его английский был для него понятнее. Однажды парни сильно поругались, и Пол, в знак протеста, переехал подальше от Марка, в самое начало Арамболя. Он снял маленький глиняный дом рядом со школой. Из дырки в стене, которую по недоразумению назвали окном, он каждое утро наблюдал уроки физической подготовки на футбольном поле, а в полдень, когда заканчивались занятия, дети в сине-голубой форме шумной оравой проходили мимо. Сразу же после этого соседская бабуля с кривыми ногами разводила костер из сухих кокосовых орехов прямо у Пола во дворе и варила в большом котле похлебку, помешивая ее каждые пять минут деревянной ложкой с длинной ручкой. Стекающая с ложки жижа на вид была отвратительна, но запах, разносящийся по всей округе, сводил с ума.

На него тут же сбегались свиньи со своими выводками и бродили кругами, сканируя пятачками песок в поисках съестного. Перед ними, как сумасшедшие, носились курицы, кошки лениво смотрели на птиц, а собаки – на кошек.

За домом Пола тек ручей, маленькие девочки со своими мамами каждый день стирали в нем какие-то тряпки, отбивая грязь о гладкие камни, а выше по течению подпоясанный индиец справлял большую нужду, лениво наблюдая за собаками.

Через месяц отношения между ним и Марком восстановились, но Пол так и остался жить в деревне – ему очень понравилось чувствовать себя этнографом, поселившимся среди аборигенов. Аборигенам приглянулись белые девушки, которые иногда приходили к Полу, особенно им нравилось наблюдать за ними с утра, когда, потрепанные бессонной ночью, они искали такси там, где в принципе и дороги-то не было.

Стейси, чуть не завалив Пола со скутером на бок своим весом, уселась на заднее сиденье:

– Ну вот, почему он так? «Тебе что, больше спать негде?», – скорчив гримасу, она процитировала Аруна и сплюнула в песок. – Тьфу, козел вонючий.

– Помнится, не так давно он был пупсиком.

– А теперь козел вонючий. Даже разговаривать больше о нем не хочу, поехали.

Вдоль оживленной, но узкой дороги через каждые пять метров стоят рестораны, магазины, интернет-кафе и обменники с черно-желтыми логотипами «Western Union». Рестораны в своем большинстве имеют национальные признаки – на Арамболь приезжают люди со всех уголков планеты, для итальянцев есть «Fellini», для израильтян – «Zion», непальская еда была в «Smiling Buddha», а русские открыли для себя «Hemp».

В магазинах, как правило, продается дешевая цветастая одежда, тибетские сувениры, есть даже кашмирский ювелирный, но в каждом из них на самом видном месте непременная коллекция самых разнообразных приспособлений для курения гашиша. Массивные чиламы из камня, тонкие трубочки из дерева, прозрачные стеклянные колбы…

Интернет-кафе никогда не пустуют, модемная связь всегда перегружена, а компьютеры гудят, не прекращая записывать диски с музыкой и фотографиями – эмоции сначала оцифровываются, а затем помещаются в пластиковый конверт или занимают свое место в бескрайних просторах интернациональных аналогов foto.mail.ru…

51.00, 43.20, 76.90 – на черных досках рядом с обменниками белым мелом старательно выведен курс евро, доллара и фунта, здесь валюту не продают, а покупают. «Western Union» деньги из Индии не переводит, а только принимает, выдавая на руки исключительно в рупиях. Хорошо, что хоть комиссию не берут.

Дорога идет вдоль пляжа, но океан из-за пальм и домов не виден, потом она сворачивает налево и круто спускается к воде, заканчиваясь неформальной стоянкой двухколесной техники. На этом же пятачке постоянно крутятся местные парни, предлагая дешевое жилье, скутеры в аренду и легкие наркотики, в пыли непременно лежит какая-нибудь корова и рядом с ней кто-то непременно фотографируется.

Пол и Стейси спустились с утеса на пляж между озером и океаном. Марк валялся в песке, справа от него лежала Вера, слева – Лида. Обе загорали топлесс, вызывая зависть у англичанки. Она не могла себе позволить такое, как минимум, это выглядело бы не очень эстетично. Вера, не поднимая головы, уговаривала Марка с чем-то согласиться, Лида постоянно поддакивала, на лице Марка читались озабоченность и внутреннее противоречие.

– Не хмурь лоб, – Пол стукнул его по колену. Стейси осталась чуть в стороне и лишь слегка кивнула. – О! Привет! Это кто? – Марк подмигнул и состроил физиономию. – По-моему, это не твой размер.

– Fuck you, это просто знакомая.

– А что она с тобой делает?

– Ушла от парня и ей некуда пойти.

– И ты ее принял?

– Ну да, я ее давно знаю.

Вера предложила Стейси раздеваться и ложиться рядом, ее кожа была коричневой от загара и выгодно отличалась от покрытой лондонским туманом кожи англичанки.

– Я без купальника, – Стейси села на песок, поджав под себя ноги

– Мы тоже, – Лида засмеялась, схватила Веру за руку, и они побежали в воду, брызгаясь и визжа от удовольствия.

– Мы оставим тебя ненадолго, – Марк поднялся, отряхивая песок со спины и ног. – Я заберу Пола, нам нужно поговорить, а потом пойдем в «Маркус» ужинать, сегодня привезли свежую рыбу, будем делать барбекю.

Пол и Марк отошли метров на сто, поближе к джунглям, присели на растущее вдоль земли дерево. Марк всю дорогу молчал, словно взвешивая все «за» и «против». Полне прерывал его раздумья и ждал, когда напарник скажет что-то важное.

– Пол, тебе не надоело продавать наркотики?

– А почему ты спрашиваешь?

– Потому что мне уже не хочется заниматься этим дерьмом.

– Но мы неплохо зарабатываем, – Пол откладывал деньги на поездку в Германию, чемпионат мира по футболу стремительно приближался, и попасть на него очень хотелось. Денег пока не хватало.

– Мне сегодня позвонила моя старая знакомая, предложила выгодную сделку, я думаю, она будет последней.

– Она настолько выгодна?

– Прибыль раза в три больше вложений.

– Ничего не понимаю… – Пол действительно не понимал, о чем идет речь, – давай все по порядку…

– У меня есть знакомая стриптизерша Линда, она встречается с нигерийцем по имени Пепе. Ему пришла партия чистейшего кокаина, он уже все продал, осталось два килограмма. Линда предложила их мне. Я разговаривал с Верой, она сказала, что товар уйдет быстро и она поможет нам в этом. Я думаю, оно того стоит.

– А где взять деньги? – Пол не мог допустить, что на покупку партии пойдут и его сбережения.

– У меня есть, но не хватает пяти тысяч.

– Всего-то? – Пол достал из кармана мятые рупии и начал отсчитывать.

– Долларов, – Марк перебил калькуляцию Пола, тот замер, понимая, что отказать не сможет, хотя расставание с деньгами было для него крайне неприятным.

– А что, если я не захочу?

– Я уже сказал Линде, что мы в деле, поэтому мне придется искать кого-то в напарники. Но я тебе доверяю, и мне не хотелось бы это делать с кем-то другим, – Марк протянул Полу открытую ладонь. – По рукам?

– И когда сделка?

– В субботу, в Сиолиме, в восемь вечера. Все очень просто, мы передадим деньги, нам отдадут товар, а уже где-то через месяц у тебя на кармане будет тысяч пятнадцать, и ты поедешь в Германию упакованным болельщиком. А когда вернешься, – придумаем еще что-нибудь. Пошли обратно, а то твою подружку все бросили, а ей сейчас, похоже, не очень хорошо.

Барбекю получилось на славу – огромный кингфиш, завернутый в фольгу, едва поместился на мангале, ароматы специй лучше любого зазывалы собрали людей в «Маркусе». Вера и Лида чувствовали себя в компании израильтян очень уверенно. Стейси и Пол сели за дальний столик, наблюдая, как по стаканам разливается дешевый портвейн. Со всех сторон неслось «ле хаим», а в воздух поднимались клубы дыма.

– У вас тут хоть телевизор есть? – Стейси было скучно смотреть на простые радости.

– Был, но Марк выкинул его год назад и считает, что это один из самых важных поступков, которые он совершил в своей жизни.

– А что с ним?

– Он принципиально не смотрит телевизор и не читает газеты, говорит, что хорошие новости мы получаем бесплатно, а платить за плохие нет смысла.

– Странная у тебя тут компания.

– Да я скоро от нее отвалю. У нас на днях крупная сделка с ниггерами будет, закончим ее, и я уеду – сначала в Германию на чемпионат, а потом, наверное, домой, до следующего сезона.

– А что за сделка? – глаза Стейси загорелись нездоровым блеском, а рука автоматически потянулась за мобильным. – Расскажешь?

20.

«Почему все называют Гоа местом силы? Почему люди уезжают из Москвы, бросают семьи, работу, привычный комфорт и месяцами пропадают на полудиких пляжах, даже не задумываясь о том, что принесет с собой завтрашний день? Почему их сюда тянет, как металлическую стружку магнитом, и почему вырваться отсюда с каждым прожитым здесь днем все сложнее и сложнее? Симптом…»

Пару дней Болт пребывал в амебном состоянии. Сил хватало только на то, чтобы утром открыть глаза, позавтракать и доползти до пляжа, там лечь на спину в соленую океанскую воду и качаться на волнах, утопая взглядом в бесконечной синеве небес. Марик и Влада куда-то пропали, оставив вместо себя противного индийца с одним глазом – он постоянно ходил за Сергеем и пытался ему что-то рассказать, но Болт ничего не понимал и очень скоро начал от него прятаться.

Вася заехал один раз на несколько минут, привез творог и квас, оставил немного гашиша и уехал, как Карлсон пообещав вернуться. Когда это случится – он не уточнил, но Болт к тому моменту уже понял, что здесь нельзя ничего планировать. «Из пункта А и из пункта Б одновременно навстречу друг другу вышли с одинаковой скоростью два человека… В Гоа вопрос о том, когда и где они встретятся даже не обсуждается, более значимым вопросом является, встретятся ли они вообще, изначально поставив перед собой такую задачу. Теория вероятностей здесь не работает даже в самом простом своем виде, зато вероятность появления какой-либо теории очень высока. Еще один симптом…».

За прошедшие дни Болт услышал их много, каждый из его соседей по гест-хаусу имел свою личную и придерживался только ее. Диджей Ваня, щупленький паренек с татуировкой на левом плече, был уверен, что его связь с космосом поддерживается через гоа-транс и открывается в те моменты, когда он становится за вертушки. «Я чувствую, как нагревается в эти моменты мой Ом!», – он хлопал себя ладонью по вытатуированному синей краской знаку, и усомниться в том, что Ваня находится в контакте со звездами гораздо чаще, чем играет музыку, было невозможно.

Испанец Хулио, так, по крайней мере, он себя называл, абсолютно четко в течение одного косяка разложил Болту по полочкам современную мировую экономику – оказалось, что всем правит Билл Гейтс, через несколько лет «Windows» начнет работать только на него, обеспечивая магната еще бо?льшим могуществом и мировым господством. На двери бунгало у Хулио висела фотография самого дьявола с подрисованными рожками на голове. Для большей схожести. У девочки Даши была теория гедонизма – удовольствие надо получать каждую минуту и делиться им со всеми. «Я просто хочу рассказать о той радости, которую вижу вокруг себя. Не осуждайте меня за это. Не осуждайте, что я вижу вокруг себя только добро», – и никто не осуждал, наблюдая, как она ночью голышом танцует под звездным небом. Всем очень нравилось, особенно испанцу Хулио.

«Очень много странных людей вокруг, такое впечатление, что все целенаправленно едут в Гоа, чтобы найти здесь подтверждение своим мыслям. Тут они не выглядят настолько бредово, здесь все имеет право быть. Очень важный симптом, – Болт лениво качался на волнах, наблюдая, как солнце сорвалось с неба и стремительно тонет в океане, – самое быстрое, что происходит в Гоа, – это закат».

Марик и Влада появились как только наступили сумерки, их ботинки были в красной пыли, лица покрыты дорожным загаром, они оживленно обсуждали свою поездку в Махараштру к Редди-форту.

– Представляешь, только переезжаешь границу Гоа – и как будто в другую страну приехал. Все не так – другие люди, другая природа, другие пляжи, другое море, – Марик разводил руками, стараясь хоть как-то засвидетельствовать различия. – Я бы там еще на пару деньков остался.

– А чего вернулись? – Болт уже привык к тому, что в Индии люди делают только то, что хотят делать. В противном случае получается либо очень плохо, либо совсем ничего не получается.

– Мы же обещали тебя в джус-центр свозить, – по Марику было видно, что это самая последняя причина, по которой ему пришлось вернуться. – Ты на скутере когда-нибудь ездил?

– Да, с Васей, – Сергей не обманывал, последний раз с двухколесной техникой он общался в третьем классе, и это был велосипед «Орленок».

– Ничего, научишься быстро. Пойдем, пока Влада собирается, покажу, как это делается.

Перед «Уходящим солнцем» стояли четыре «хонды», Марик завел одну из них, резко тронулся и, подняв столб пыли, подъехал к Болту:

– Садись. Вот это газ, это тормоз, больше тебе знать ничего не надо.

Серега неуверенно сел за руль и аккуратно тронулся – неожиданно для него самого все получилось с первого раза. К тому моменту, когда Влада села на заднее сиденье большого мотоцикла Марика, Болт уже наворачивал круги между пальмами, прыгая по кочкам и визжа от удовольствия.

Всю дорогу до Чапоры Сергей ехал за Мариком – тот иногда забывал, что на хвосте висит новичок, и на поворотах уходил вперед. Болт догонял его на прямых, а на сиолимском мосту даже попытался обогнать, но Влада покрутила пальцем у виска, дав понять, что сходить с ума не стоит.

На перекрестке возле церкви святого Энтони Марик остановился. Серега еле успел затормозить, уткнувшись передним колесом в железную бочку, накрытую большой крышкой, – она полыхала жаром, возле нее на длинных шампурах висели красного цвета куриные ноги, а в огромном чугунном казане на открытом огне маленький мальчик жарил рис.

– Приехали? – Болт немного отодвинул мопед от бочки и выдвинул подножку. – Здесь джус-центр?

– Нет, – Влада о чем-то поговорила с мальчиком и протянула ему мятую купюру, – джус-центр в Чапоре, а это Сиолим.

– А что здесь?

– Здесь готовят самую вкусную в Гоа курицу. Чикен лоллипоп – это что-то невероятное, тебе надо попробовать.

Сергей настороженно посмотрел, как мальчик вытер жирные руки о грязнейшее полотенце, отсчитал сдачу и отдал ее Владе, поплевал на ладошки и начал закидывать в казан похожее с виду на конфеты чупа-чупс вкусно пахнущее куриное мясо.

Через минуту мальчик пальцами вытащил еду, положил на алюминиевую тарелку и протянул Болту.

– А это можно есть?

– Конечно! Неужели ты думаешь, что мы тебя отравить хотим? – Марик улыбнулся и вдохнул разносящийся вокруг запах. – Вкуснотища-а-а-а!!!

– Тогда давайте вместе со мной…

– Не, мы вегетарианцы, не едим все, что с глазами.

Болт недоверчиво откусил маленький кусочек. Пожевал его, проглотил и откусил второй раз, теперь побольше. Последний лоллипоп он засунул целиком в рот и вытащил только голую куриную кость, на которой три секунды назад держался шарик мяса.

– А можно домой таких купить? – спросил Сергей с набитым ртом. – Это правда очень вкусно.

– На обратном пути, чтобы горячими были. Поехали дальше, пить соки.

Узкая дорога от Сиолима к Чапоре, извиваясь как змея, петляла среди домов, низких заборов и деревьев. Болт старался ехать аккуратно, плавно входя в повороты, Марик после каждого притормаживал. В свете стоп-сигнала Болт прочитал надпись на номерном знаке мотоцикла: «Тhink positive», – а как еще можно было думать в Гоа? Луна за несколько дней стала заметно больше и висела над заливом, вдоль которого вытянулся короткий участок дороги, точно кусок сыра, вырезанный из «Пластилиновой вороны» и удивительным способом вклеенный в реальную жизнь.

Болт остановился и заглушил мопед, мотоцикл с Мариком и Владой скрылся где-то за очередным поворотом, звук мотора вскоре тоже пропал. Сергей, завороженный картинкой, сел на обочину и запрокинул голову. Все звезды были в тот момент над Гоа, черный силуэт рыбацкого катера бесшумно качался на волнах, очертания форта за последние двести лет почти не изменились, лунная дорожка искрящейся желтой полосой разрезала залив на две части – глаз фиксировал каждую деталь, каждую мелочь. Ничего лишнего. Ом.

«Это не может быть реальностью…»

Сова, ухая на все лады, медленно и плавно пролетела над головой Сереги, вслед за ней, по ломаной кривой, тенью мелькнула летучая мышь. Трель цикад повисла в воздухе, став еще одним элементом пейзажа. Ласковый шепот волн, лай собак где-то вдалеке, шуршание листьев от легкого бриза…

«Настоящий гоа-транс, живая музыка».

Рев мотоцикла разрушил все, он быстро приближался, потом из-за кустов блеснула фара. Марик остановился рядом с Серегой, а Влада подбежала к нему и испуганно спросила:

– Ты что, упал?

– Нет, просто прилег. Смотрите, как красиво.

– Словил момент? – Марик заглушил мотор и присел рядом. – Хочешь? – он протянул Болту коричневую сигаретку. – Это биди, они без никотина, из травок делаются.

– Из каких? – курить марихуану Сергей не хотел.

– Из обыкновенных. Ты молодец… – Марик прикурил биди, затянулся и выпустил вонючий дым.

– В смысле?

– Очень много людей сюда приезжают накачаться наркотиками, провести две недели в полном невменозе и опомниться только в аэропорту, хорошо если не в Домодедове. А смотреть в Гоа трезвым взглядом – это все равно что книжки между строк читать.

– А как же их читать без текста?

– Для этого и есть голова на плечах… – Марик выбросил потухшую биди и встал. – Поехали, и не отставай больше.

«Пьяный угол» не случайно был назван именно так. Несмотря на то что в этой части Чапоры находится целых два джус-центра, бо?льшая часть людей, проводящих вечер за вечером в этом районе, безостановочно пьют дешевый «Old Monk» с колой и курят чиламы с толстым слоем смол внутри.

Узкая улица с обеих сторон заставлена мотоциклами и мопедами, проехать среди них вечером на легковой машине очень непросто, тем не менее огромные рейсовые автобусы умудряются каким-то образом протиснуться и, ничего не задев, ехать дальше. Из них прямо на ходу выпрыгивают жители Чапоры, уже давно переставшие обращать внимание на то, что происходит у них в деревне, – они просто превратили все в бизнес, в каждом доме есть комнаты в аренду, в каждом кафе – дежурный чилам, в каждом магазине – телефонная будка.

Марик заказал три клубничных сока, к нему постоянно подходили знакомые, здоровались, обсуждали непонятные Болту вопросы, давали размноженные на ксероксе флаеры вечеринок, уходили, потом снова возвращались – все происходило без остановки и настолько стремительно, что Сергей не успевал уследить за ходом текущей вокруг него жизни.

Сок принесли в высоких стаканах, он был настолько густой, что пластмассовая трубочка, воткнутая в него, прочно держалась и не заваливалась к краю. Мелкие косточки захрустели на зубах после первого глотка, Болт закрыл глаза от удовольствия и не открывал их, пока шумно не собрал остатки сока на дне стакана.

– Привет, – какой-то парень в коротких джинсовых шортах и широкополой ковбойской шляпе сел рядом с Мариком, вслед за ним появился Вася, у обоих в руках была стопка цветных флаеров. – В субботу израильтяне делают пати, – ковбой отсчитал три флаера и раздал их ребятам, – говорят, будет презентация новой кислоты.

– Чего? – Болт шепотом поинтересовался у Васи, что имелось в виду.

– Приезжай, все поймешь… Смотри, – он пальцем показал на огромное перо, медленно опускающееся среди ветвей баньяна. Все, кто был в джус-центре, как по команде обратили на него внимание, шум на улице прекратился, словно убрали громкость у орущего телевизора. Под пристальным взглядом нескольких десятков глаз перо, медленно раскачиваясь из стороны в сторону, опускалось вниз. Любая суета вокруг прекратилась, стала второстепенной, незначимой, в этом плавном падении была заключена вся гармония простых вещей, на которые редко обращается внимание. В тот момент центр мира сместился и оказался в самом обычном, но волшебно завораживающем пере. Немного не долетев до земли, оно было подхвачено еле заметным ветерком и потом, на мгновенье задержавшись в полусантиметре от ноги Сергея, тихо легло в красную пыль – и в тот же момент на другом конце Чапоры зазвонил колокол церкви Holly Cross, оповестив о конце службы, вместе с этим замершая улица вновь, как по команде, пришла в движение. Вася громко выпустил воздух из легких:

– Уф-ф-ф!

– Вот это да! – Болт первый раз в жизни по-настоящему почувствовал чудо. – Что это было?

Вася улыбнулся, поднял перо и протянул его Сереге, словно в нем и был заключен ответ на вопрос:

– Самое интересное явление, которое случается в Гоа… В какой-то момент не зависящие друг от друга события сходятся в одном временном и пространственном измерении… Явление синхронизации…

– Как гоанский синдром: совокупность симптомов в едином генопатезе…

– Патогенезе, – поправил Вася. – Не заморачивайся ты так по этому поводу, понимание придет к тебе само…

– Если нужно будет? – съязвил Болт, но Вася даже не заметил колкости в свой адрес.

– Пойдем в «Бабу Ягу», поедим борща и пельменей.

21.

Лакшми испугалась не на шутку.

Несколько дней назад она уже испытывала подобный страх, но не за себя, а за какого-то иностранца – неизвестно зачем она пошла вместе с Приянкой в клуб «Парадизо» и увидела, как белый, скорее всего русский, сползает по стенке, жадно хватая ртом воздух. Лакшми стала шлепать его по щекам, а он, наглец, начал трогать ее лицо мокрыми от пота руками. Потом Приянка рассказала жуткую историю о том, сколько иностранцев каждый год умирают от передозировки наркотиков, – бедная Лакшми, она по-настоящему расстроилась от такой статистики.

Теперь Линда… Хозяйка сначала позеленела, потом ее лицо побагровело, она глотала воздух, как рыба, выброшенная на берег, и не могла произнести ни слова. Гнев, сожаление, ужас потери, ненависть и возмущение читались в ее глазах, подбородок трясся, а руки сжались в кулаки так, что костяшки пальцев стали молочно-белого цвета. Крик застыл где-то в гортани и не мог вырваться наружу, Линда была не в силах справиться с собой и запустила в Лакшми подушкой. Та пролетела над ее головой и глухо ударилась о стенку и в ту же секунду грохот упавших часов разлетелся по комнате под аккомпанемент мелких осколков фарфоровой лампы, на которую они упали. Это словно вывело Линду из ступора, глаза налились кровью и выкатились из орбит, она затопала и закричала в унисон разрушению:

– Что-о-о-о-о-о-о-о-о-о?!!

Это был не вопрос. Лакшми знала, чем это грозит. Месяц назад дядя Прамод кричал так же. Сначала он долго с ней не разговаривал, с первого дня праздника Ганеша, с того момента, как Приянка сообщила ему о поступке Лакшми.

Тогда он, не сказав ни слова, в гневе выскочил из дома, даже не надев ботинки, а наутро лег в госпиталь с воспалением легких. Весь сентябрь дядя пролежал в больничной палате и не хотел никого видеть. Зато Прашант, сын сэрпанча Ассагао, стал частым гостем в доме Лакшми. Он приезжал на своем синем Zen`е, всегда с цветами и шоколадом, забирал подруг, и они проводили много вечеров втроем, часто вспоминая, как дядя Прамод хотел сосватать Лакшми. Не получилось.

А ведь ему было так важно, чтобы эта помолвка состоялась. Перед началом сезона во всех газетах появились статьи о том, что правительство вновь запрещает проведение вечеринок на открытом воздухе. Католики Гоа сочли религиозным оскорблением «ночные безумства наркоманов» под их окнами, но получить разрешение на пати было все-таки возможно – нужно было просто купить его. Все знали, что проще всего это сделать через дядю Прамода, у него были связи, оборудование, он знал всё и всех, и европейцы несли деньги. Гоа хотело танцевать, а дядя Прамод хотел зарабатывать. Новая схема, которую он придумал, не могла работать без родственных связей с сэрпанчем, ведь только Шри Индраджара мог прийти в полицию и поставить шефа перед фактом предстоящего мероприятия. Его слово в деревне было законом для всех, за все время Шри Индраджара не принял ни одного решения, в котором жители Ассагао могли бы его упрекнуть. Новая дорога, стоматологический кабинет, супермаркет – все было построено на деньги, полученные от вечеринок.

Шри Индраджара был уважаем не только в деревне, слух о его умном руководстве дошел до Панджима, и уже несколько раз шеф-министр Гоа приглашал его на аудиенцию в свой большой особняк. Все говорили, что скоро сэрпанч займет место в правительстве. Дяде Прамоду это было так выгодно, но Лакшми разрушила его планы.

Ей нравился Прашант, но выходить за него замуж она не собиралась – после того вечера он стал для нее хорошим другом, а всю свою нежность и любовь Лакшми дарила Бруно, она была благодарна ему за то, что он открыл ей новый мир, мир взрослой женщины, мир волшебных ощущений и сказочных переживаний.

Бруно приезжал почти каждый день, работа в полиции не занимала много времени. Лакшми нравилось быть с ним, сидеть рядом в его машине, когда он, нажав на педаль газа, увозил ее сквозь дождь куда-нибудь далеко от дома. Они закрывались в комнате какого-нибудь придорожного отеля и не выходили оттуда часами, вода стучала в окна, а Лакшми стонала от удовольствия быть в одной постели с Бруно.

Однажды она попросила отвезти ее в госпиталь к дяде Прамоду. Бруно купил фруктов, надел костюм, Лакшми выбрала самое красивое сари, но дядя, увидев их вместе на пороге больничной палаты, лишь зашипел и, откашлявшись, тихо сказал: «Пошла вон!»

Лакшми долго плакала, слезы текли по щекам, как дождь по лобовому стеклу, счастье уходило вместе со слезами, а Бруно гладил ее по черным прямым волосам и осыпал поцелуями шею.

– Когда мне папа сказал то же самое, я развернулся и ушел из дома. Потом устроился работать в полицию, а потом встретил тебя, – он поцеловал ее в губы. – Тебе проще, у тебя есть свой дом, никуда уходить не надо.

– Дядя Прамод уже пять раз пытался переселить меня к себе. У него во дворе стоит маленький домик, там даже кухни нет, а мой он хочет продать. Какой-то русский строит по соседству виллу, и ему нужно много земли. Он хочет снести дом, вырубить мой сад и вырыть яму для бассейна, он не понимает, что этот дом построили родители, в нем их душа, и я не могу это потерять.

– Да, русских стало очень много. Но они лучше, чем англичане, – тратят много денег, много дают полиции. Все в нашем участке ждут начала сезона.

– Почему вас так легко купить, почему вы продаете Гоа?

– Мы не продаем Гоа, мы просто все хотим немножко лучше жить. Мы ведь не воруем у них…

– Вымогаете, – Лакшми отвернулась в сторону и игриво надула губы.

Бруно засмеялся, и они поехали к ней домой.

Ночью, когда Лакшми спала, Бруно тихо встал, оделся и вышел из дома. Завел машину, медленно, чтобы звук мотора не разбудил безмятежный сон девушки, тронулся и уехал – Лакшми проснулась оттого, что не почувствовала рядом любимого. Мятая простыня еще хранила его тепло, губы были еще влажными от его поцелуев, но его самого не было.

Когда дожди уже закончились, дядя Прамод выписался из госпиталя домой, но по-прежнему не обращал внимания на племянницу. Он ни разу не справился, как она живет и чем, только в Дивали, в праздник света и богини Лакшми, отправил ей с Прашантом конверт с деньгами.

Кроме денег, в конверте была еще записка: русский не оставлял надежды заполучить лакомый для него участок, и дядя в очередной раз уговаривал продать дом.

Лакшми, прочитав послание Прамода, отправила конверт с деньгами обратно, с тех пор дядя вообще как будто забыл о ее существовании.

Бруно приехал в начале ноября с огромным букетом цветов. Туристический сезон к тому времени уже начался, и работы у него было много. Лакшми понимала это, старалась звонить Бруно как можно реже, но она скучала по его ласкам, по его нежности, по его страсти.

– Happy Diwali, – Бруно появился очень неожиданно, сначала из-за двери показались цветы, а потом его улыбающееся лицо. – Я желаю тебе счастья и много-много света в этой жизни. Я люблю тебя.

Потом они вместе поехали в ресторан, шикарный ресторан в центре Панджима. Бруно заказывал самые дорогие блюда в меню, но аппетита у Лакшми не было, она боялась сказать новость и вяло ковыряла вилкой в лобстере. Вино, выпитое за вечер, все же придало ей храбрости, и когда принесли десерт, Лакшми, опустив глаза, тихо сказала:

– Я была у доктора Вилли, он сказал, что я беременна. У нас будет девочка.

Бруно побелел и, не сказав ни слова, молча отвез ее домой, быстро поцеловал у ворот в щеку и уехал, лишь посоветовав обратиться к доктору Вилли, чтобы тот сделал аборт.

Лакшми не могла пойти на это, не могла пойти на убийство, она надеялась, что Бруно изменит свою позицию и вернется.

Он добавил, что приедет только после того, как Лакшми избавится от ребенка. Бруно не мог позволить себе детей, и уж тем более он не мог позволить брак с хинду – его бы просто не поняли. Вот и вся любовь… Католическая.

В этот же вечер приехала Приянка с Прашантом, они привезли много свечей, выключили свет во всем доме и зажгли свечи, расставив их по углам. Потом подруга спросила разрешения воспользоваться спальней и, получив положительный ответ, сразу же потянула Прашанта за руку в сторону большой кровати, еще с утра старательно заправленной Лакшми для самой себя и Бруно.

Слезы наворачивались на глаза, но плакать было непозволительно. «Вместе со слезами все счастье уходит», – слова Мамани плотно засели в голове с самого детства. Лакшми лишь всхлипывала и молила всемогущую богиню о маленьком комочке радости, который появился внутри нее.

После того вечера, когда Приянка выпроводила дядю Прамода, она стала видеться с Прашантом все чаще и чаще. Суреш, менеджер из Бангалора, пропал со своей красной «шкодой» как только закончился его отпуск и он потратил все деньги, предназначавшиеся для отдыха.

Прашант оказался парнем смышленым, открыл шек на берегу океана в Анджуне. Приянке нравилось им управлять и чувствовать себя полезной не только по ночам в кровати Лакшми.

– Подруга, почему твои глаза опять полны дождя?

– Я беременна, Приянка, и Бруно отказывается заводить ребенка. Я не знаю, что делать, как дальше жить. У меня нет денег, чтобы его родить, и у меня нет сил, чтобы сделать аборт. Что мне делать?

– Подруга, я всегда буду с тобой. Ты в любой момент можешь попросить помощи, и я никогда тебе не откажу, – Приянка обняла Лакшми и прошептала ей на ухо: – Мы с Прашантом решили пожениться, я хочу пригласить тебя и всю твою семью на свадьбу.

– У меня больше нет семьи. Я осталась одна.

Лакшми уже не могла сдерживать слезы, она уткнулась в плечо Приянки и зарыдала:

– Почему так случилось? Неужели я настолько виновата, что боги наказывают меня таким способом?

– Боги не наказывают тебя, а дарят самое волшебное существо, которое ты можешь иметь в этой жизни, – Приянка обняла Лакшми и прижала ее к себе. – Я обещаю, что никогда не брошу тебя, ты моя подруга на всю жизнь. Запомни эти слова, я, в отличие от Бруно, никогда от них не откажусь.

Десять дней праздника Дивали Лакшми провела дома. Приянка приезжала каждый вечер, привозила вкусную еду и ароматические свечи, она расставляла их в спальне и уходила туда с Прашантом, а Лакшми, слыша скрип кровати и стоны подруги, только вспоминала о том времени, которое они проводили с Бруно.

Он так и не появлялся, а дядя Прамод все равно нашел способ получать разрешения на гоа-транс пати от Шри Индраджара. Они стали достаточно близки, в Ассагао начали строить новую электростанцию и темпл³⁰, но дядя не мог смириться с тем, что Лакшми отказалась выходить замуж за сына сэрпанча. Он даже и не подозревал, что близкая подруга племянницы встречается с Прашантом. Каждый раз, посещая дом Шри Индраджара, Прамод рассказывал о достоинствах Лакшми, не оставляя надежды связать две семьи родственными узами.

В середине декабря, когда туристический сезон был в разгаре, Лакшми поехала на своем мопеде к доктору Вилли, она отказалась делать аборт и теперь раз в месяц приезжала на обследование – Лакшми хотела родить здорового ребенка, а Приянка, полностью поддержав решение подруги, помогала ей деньгами и собственным участием.

Кабинет доктора Вилли находился рядом с футбольным полем Анджуны, сразу за ним Лакшми в сумерках уходящего дня узнала машину Бруно и, оставив мопед у кабинета, тихо подошла к желтому «лансеру». Кресло было откинуто, на нем лежала белая девушка, а Бруно, задрав ей юбку, опустил руку между ее ног, без устали повторяя, что она божественна.

Первый попавшийся под руку камень Лакшми запустила в боковое стекло, следующий полетел в салон, а третий, самый большой, оставил безобразную вмятину на капоте. Это была ее последняя встреча с Бруно, решение оставить ребенка укрепилось в ее сознании, а о красавчике с Мирамара она постаралась забыть прямо в тот же вечер.

Через несколько дней Лакшми отправилась к дяде Прамоду, она решилась рассказать ему о своей беременности, кроме этого, Приянка вручила ей приглашения на свадьбу.

Лакшми долго переминалась с ноги на ногу у порога, дядя Прамод видел ее в окно, но не спешил открывать дверь, он ждал, пока та сама постучит. Она постучала, несмело зашла в дом, поклонилась дяде, его брату и жене брата – они сидели на пластмассовых стульях и смотрели на нее в упор, ожидая от племянницы новостей.

Первую новость, о беременности, дядя Прамод воспринял стойко, он догадывался, что Прашант никакого отношения к этому не имеет, но надежда не покидала его, он знал, что сын сэрпанча постоянно бывает у Лакшми.

– Приянка и Прашант приглашают всех нас на свою свадьбу.

Тогда крик дяди Прамода ворвался в ее уши, как первый гром в апреле. Он в ярости затопал и затряс головой, в уголках губ появилась белая пена, а в глазах можно было прочитать все, что он думал о Лакшми в тот момент.

Линда была очень похожа на него, только теперь Лакшми не могла понять, за что на нее так кричат.

– А ну повтори, что ты сказала? – зрачок Линды замер в ожидании.

– Порошок, который вы купили вчера, оказался бракованным. Может быть, у него срок годности закончился, я высыпала две пачки, а он просто растворился в воде. Я так и не смогла постирать простыни.

22.

– Я должен поехать с тобой. Мы всегда все делали вместе, а теперь ты не хочешь меня брать?

Марк посмотрел на Пола, покачал головой и продолжил чтение книги.

– Марк, что происходит? Я тоже хочу участвовать в сделке, ты не можешь сказать мне «нет», ведь я не смог отказать тебе в деньгах.

– Пол, это очень опасно, – на самом деле Марк боялся не за напарника, он боялся, что англичанин все испортит. – Я просто съезжу, передам деньги, заберу товар и вернусь. В чем дело? Что тебе так приспичило?

– Я действительно не могу понять, почему ты хочешь сделать это один. Мы же напарники… Друзья, в конце концов…

Пол обиделся и сел на ступеньки «Маркуса», уставившись в темноту. Марк поправил подушку под головой и отложил в сторону томик стихов Рабиндраната Тагора, спугнув ящерицу, охотящуюся на комаров. Такие в Гоа живут в каждом доме – сначала они пугают, но при ближайшем рассмотрении оказываются симпатичными и абсолютно безобидными.

Клиентов в ресторане не было. Марк отпустил повара и официантов еще полчаса назад, диск Боба Марли закончился сразу после их ухода – нажать кнопку «play» было некому. Все это время Пол просидел в молчании, потом подошел к Марку и лег рядом на матрас.

– А почему Линда позвонила именно тебе? Кто она такая?

– Она моя старая знакомая, когда-то жила на Арамболе, мы тогда с тобой еще не были знакомы.

– И чем вы занимались?

– Всем, – Марк многозначительно улыбнулся. – Она на самом деле хороша.

– Ты из-за этого и согласился на сделку?

– Сделка не с ней, а с ее бой-френдом нигерийцем Пепе. Еще я разговаривал с Верой, русские спрашивают кокаин, и они готовы за него платить. Мы купим эти два килограмма, а Вера поможет нам скинуть товар, она знает всех, кому он нужен. Через месяц у нас будут деньги – и ты сможешь поехать в Германию болеть за свою сборную.

– А ты? – Пол уже не представлял, что когда-то наступит время и они с Марком разъедутся в разные уголки планеты. – Ты вернешься в Израиль?

– Нет, поеду с тобой. Говорят, там открыли бордель высшего класса, специально к чемпионату. Хочу посетить.

– Правда?

– Нет! – Европа была последним местом, куда Марк действительно хотел бы поехать. – Я поеду на Ом-бич.

– А что там? – Пол много раз слышал в «Маркусе» об этом пляже, но понятия не имел, что Марк тоже собирается туда.

– В Гоа стало очень тесно. Пропал тот magic spirit, ради которого сюда ехали раньше. Открой, ради интереса, хотя бы одну газету – обязательно найдешь недовольную статью по поводу присутствия здесь иностранцев. Правительству это невыгодно.

– Почему?

– Гораздо удобнее работать с туристами, которые прилетают на две недели, оставляют несколько тысяч долларов и довольные валят обратно. Русский туристический бизнес убил то Гоа, в которое приехал я.

– А что изменилось?

– Деньги, которыми швыряются здесь русские, развратили местных. Ты снимаешь дом за сто долларов в месяц, а на Морджиме такой же стоит пятьсот. И в нем всегда кто-то живет. Почему бы из-за этого не поднять цены и на Арамболе?

– Но ведь пока еще не подняли…

– Пока… – у Марка зазвонил телефон. – Привет, – он перешел на русский, Полу было непонятно, о чем он говорит. – Куда?… Скоро приеду, – Марк положил телефон в карман, достал из-за барной стойки пакет с гашишем и бросил его Полу. – Поехали, прокатимся до Чапоры.

– А что там?

– Позвонила Вера, нужен чарас.

Проехать вечером на джипе по улице Чапоры – дело непростое. Марк медленно объезжал беспорядочно расставленные мотоциклы и безостановочно сигналил – пьяные европейцы почти не реагировали и уступали дорогу только когда бампер белого «джипси» касался коленной чашечки. «Fuck off, man», – бросали они и лениво отходили в сторону.

Припарковать машину у «Бабы Яги» невозможно, это означает сразу же перекрыть движение в обе стороны и нарваться на многоэтажный мат на всех языках мира. Марк проехал чуть дальше, к церкви, поставил джип среди белых такси и заглушил мотор. В то же самое время колокол оповестил о закончившейся службе, и из маленького, свежепобеленного здания с красным светящимся крестом наверху стали выходить женщины в красивых сари и мужчины в черных костюмах и белых рубашках.

– Вот смотри, – Марк кивнул в сторону прихожан. – Они каждый вечер ходят в церковь, молят о чем-то своего католического бога, а ровно через полчаса кто-нибудь из них будет стоять возле клуба «Парадизо» и продавать экстази и гашиш.

– И что? Мы занимаемся тем же самым, только ты читаешь Талмуд, а они Библию. Разницы-то особой нет, – Пол сплюнул на землю. – Куда идем?

– В «Бабу Ягу», Вера там.

Вера сидела в окружении четырех крепких парней в дальнем углу ресторана, ее подруга, Лида, очевидно, опять без белья, пыталась сделать джойнт – у нее не получалось, на столе валялись скомканные бумажки для скручивания.

При виде Марка Вера махнула рукой, Лида, увидев Пола, скривила губы и послюнявила клейкую линию – косяк снова не получился, и она высыпала смесь табака и гашиша в микс-болл.

– Марк, это мои друзья, – Вера подмигнула Марку, давая ему понять, что им можно было называть цену на порядок больше обычной.

– Нам нужно грамм пятьдесят гашиша, – рявкнул один из них, в синей майке Y3 и толстой золотой цепью на запястье, – сколько денег надо?

Он достал пачку зеленых купюр, отсчитал пятнадцать сотенных и положил их перед Марком.

– Ребята, что вы делаете? – к столу подошел красивый парень неопределенной национальности, неопределенного возраста и еще чего-то неопределенного.

Вера засуетилась, ее друзья направили на него свои бычьи взгляды. Марк прочувствовал, что что-то не так.

– Не надо в нашем ресторане продавать наркотики, – парень улыбнулся и предложил это сделать в любом другом месте.

Пол поднялся и пошел в сторону выхода, один из Вериных друзей, с цепью на запястье, последовал за ним. Сразу же за этим вокруг соседнего столика сели хозяева гест-хауса «Уходящее солнце», Вася, друг Марка с Арамболя и какой-то тип с обгоревшим носом.

– А что, парни, вы тоже с юга приехали? – Марк повернулся к Вериным друзьям.

Самый большой хотел было что-то сказать, но Вера глупо засмеялась и затараторила:

– Да, они на юге, в отеле «Холидей Инн» отдыхают. Приехали позажигать, отдохнуть от работы, а там, говорят, скучно… Их кто-то один раз накурил и отправил на север, мол, там, ребята, вся веселуха.

– Ага, – тот, кто поменьше, расхохотался и толкнул в плечо того, кто побольше, – приходим на дискотеку, спрашиваем у какого-то гида, где травы достать? – Вся серьезность на лицах обоих пропала, один нацепил тюбетейку на лысую голову, другой встал и поправил постоянно развязывающуюся лунги. – Он, значит, выпускает дым, чувствую, чистейшая шмаль, спрашиваю, где взял… Он мне и говорит: вам, парни, на север надо. А я не могу понять, он чего, гонит? Мы ж только с Севера, с Норильска прилетели.

Марк рассмеялся, русский юмор нравился ему своей неожиданностью, он многое открыл для себя, когда сидел на концерте каких-то известных русских комиков в Тель-Авиве – во всем зале, кроме него, настоящими евреями были только артисты. У русских великое чувство юмора – они стебутся сами над собой.

Пол и северянин вернулись очень быстро. Пол улыбался так, будто только что пообщался с Гвинет Пэлтроу, северянин тоже улыбался, словно встретил Питера Пэна.

Марк поднялся, пожал руку парням, поцеловал Веру и собрался уходить, но Вася вскочил из-за соседнего столика и схватил его за руку:

– Марк, привет! Садись с нами, покурим, – он подвинул два стула и махнул рукой Полу. – Come here, – Вася передал Марку чилам, – Бом Шива Булинад!

– Чего ты сказал? – Парень с обгорелым носом поинтересовался у Васи, что тот только что произнес.

– Точно с юга, – Марк затянулся и протянул руку с чиламом следующему по кругу. Им оказался тот неопределенный, который попросил выйти из ресторана. Он снова улыбнулся, Марк машинально протянул ему руку и представился: – Марк.

– Леха, – он затянулся, передал чилам в сторону обгоревшего носа, но тот завертел головой и пальцем показал на Пола. Лицо Пола стало таким же, как в день знакомства с Марком, когда он потерял сознание перед приближающейся обнаженной Этель. Тогда она оставила засос на шее бездыханного тела, а сама пошла с Марком, купаться в пресном озере.

Четверо братков вышли из ресторана с умиротворенными лицами, Вера проводила их и тоже села за круглый стол.

– Я же просил тебя, – Леха сделал серьезное лицо, но уголки глаз улыбались, – никаких сделок в моем ресторане.

– Желток, прости… – Вера чмокнула его в щеку, и конфликт был замят. – Сегодня в «ГлавФише» концерт «Дигаджи», – она повернулась к Марку и обняла его за плечи, – давай съездим, потусим?

Лида, бросив презрительный взгляд в сторону Пола, села рядом с парнем с обгоревшим носом. Пола это нисколько не волновало, он не мог понять манеру общения русских – садиться в круг, слушать одну историю за другой, когда один рассказчик завладевает вниманием всех присутствующих. И если ты не понимаешь по-русски, это настолько скучно и неинтересно, что уши вянут. У него дома, в Англии, когда собирается большая компания, все общаются друг с другом, как вода, переливающаяся из сосуда в сосуд, – поговорил с одним о футболе, с другим о погоде. А тут сначала все выслушивают одного рассказчика, потом другого… Странно.

– Самая главная ошибка, которую допустили здесь русские, – они утратили ДОСТОИНСТВО в глазах местных жителей, – Желток рассказывал увлеченно, Марку нравилось его слушать, их взгляды на Гоа и на то, что в последнее время здесь происходит, были невероятно близки. – Гоанцы потеряли уважение к белому человеку, которое воспитывалось здесь пятьсот лет. Белый человек приходил и, если ему что-то не нравилось, он открыто заявлял об этом – никто не представлял, что за этим последует, но все боялись… А что русские? Приехали, разинули хавальники, поорали… Индийцы смотрят на все это дело и, в лучшем случае, не могут понять… Или просто тихо смеются.

Время в «Бабе Яге» под пальмовыми зонтиками с постоянно дымящимися чиламами и косяками не просто трансформируется, растягивается или сужается. Оно там исчезает. На протяжении всего вечера Желток разворачивает целый театр, и каждый из посетителей так или иначе в нем участвует. Но главные роли – всегда у него! Это театр одного актера.

Марку не хотелось уезжать, в «Бабе Яге» было как-то попроще, нежели в «ГлавФише», но Лида уже давно тянула Веру за руку, а та, в свою очередь, – Марка. Их занудство было невыносимо, и Марку ничего не оставалось, как согласиться. Вася изъявил желание составить компанию, прихватив с собой хозяев «Уходящего солнца» и парня с обгоревшим носом.

23.

Болт, вслед за Васей, вышел из «Бабы Яги». Влада и Марик стояли, облокотившись друг на друга, и смеялись – из-за поворота на маленьком скутере выехал самый главный байкер всей России. Руки Хирурга по привычке были расставлены так, будто он сидел за рулем своего чоппера, ноги искали впереди свободное пространство, но ничего не получалось – маленькая хонда «Актива» даже не могла порычать серьезно. Хирург с выражением презрения на лице припарковал скутер и достал из-под сиденья бутылку пива.

– А ты надолго приехал? – Лида прицепилась к Болту минут сорок назад и не отходила от него ни на шаг. – Я всегда после Нового года приезжаю на пару месяцев. А где ты остановился?

– «Уходящее солнце», – буркнул Болт себе под нос и почесал его. За несколько дней непрерывного ничегонеделания на пляже он обгорел, кожа сначала стянулась, а теперь начала облезать.

– Ты ведь поедешь в «ГлавФиш»? – Лида не унималась, она засыпала Серегу вопросами, тот даже не успевал на них отвечать, а уже слышал новые. – Там будет круто: фаершоу, видеоинсталяция, отличная музыка. Поедешь?

– По всей видимости, да, – Болту не особо нравилась перспектива провести вечер с этой болтливой девкой, единственная причина, по которой он ее все же терпел, – последние дни очень хотелось секса, а она, по всей видимости, придерживалась более радикальной теории гедонизма, нежели Даша из «Уходящего солнца», – под короткой юбкой даже трусиков не было.

Подъехал белый открытый джип, в нем сидели Вера, подруга Лиды, ее бой-френд, израильтянин Марк, и противный долговязый англичанин.

Лида поцеловала Болта в губы и прыгнула в машину:

– Приезжай, я буду там.

«Джипси» медленно тронулся и, старательно объезжая припаркованный Хирургом скутер, уехал в сторону джус-центра.

Марик и Влада оседлали свой байк, Вася и Болт завели скутеры, и все выдвинулись в сторону Морджима.

В интернете Сергей читал и про эту деревню, заселенную исключительно русскими, и про ресторан «ГлавФиш». Незнакомец из чата рассказывал о том, что каждый год только на этот пляж приплывают огромные морские черепахи и откладывают там яйца под чуткой охраной местной береговой полиции. Но в последнее время из-за большого скопления на Морджиме туристов, которые выезжают на пляж на скутерах и гоняют там как сумасшедшие, черепахи все чаще и чаще стали уходить с места привычного гнездовья и искать местечки поспокойнее.

Кто из русских первым отложил на Морджиме свои яйца, история умалчивает, но, в отличие от черепах, русские не ушли, а плотно обосновались, умудрившись даже купить часть деревни и начать строительство индийских дач, которые с любовью называли farm hous'ами.

Нравилось это коренным жителям Морджима или нет – неизвестно. С одной стороны, местные таксисты зарабатывали не меньше своих коллег из аэропорта Шереметьево, у рыбаков появились новые большие лодки, дом в аренду стоил как на Рублевке, а каменный холм, у подножия которого был маленький алтарь хинду, получил название Мамед-гора.

С другой стороны – толпы русских в полном невменозе ночами бродили по единственной улице Морджима, иногда под их горячую руку попадал кто-то из местных, и хорошо, если за все время под колеса мотоциклов не попадал ни один ребенок, ковыряющийся в придорожной пыли.

– А почему Мопед-гора? – Вася и Болт оставили скутеры метрах в пятидесяти от входа в «ГлавФиш». Пространство перед рестораном было сплошь заставлено двухколесной техникой, пришлось пройтись немного пешком. Болт с открытым ртом смотрел вокруг и понимал, что попал туда, от чего уехал, сначала из России, потом из Кавелоссима. Джипы всех индийских мастей, дорогие мотоциклы, фотомодели в вечерних нарядах и на шпильках смотрелись как недоразумение на покрытых красной пылью деревенских дорожках, по которым гуляют куры и свиньи.

– Не «мопед», а «Мамед». Там раньше Мамедов каждый вечер курил косяк на закате, – Вася улыбнулся, представив струйку дыма над холмом, растворяющуюся в последних лучах солнца.

– Тимур Мамедов? – это имя Болт постоянно слышал от Динка, когда тот рассказывал о самых лучших вечеринках.

– Нет, Саша.

– А это еще кто?

– А вот он едет, – Вася показал в сторону приближающегося мотоцикла, за рулем которого сидел парень в жилетке и очках, как у немецких летчиков. Он нагло раздвинул припаркованные у самого входа скутеры и поставил свой байк между ними. Тут же Сашу окружили какие-то девочки и начали упрашивать достать билеты обратно в Москву. По его глазам было видно, как они все его утомили, но он терпеливо диктовал номер своего телефона, обещая завтра же «заняться этим вопросом».

Зеленые плетеные лампы слегка освещали ресторан изнутри, на столах стояли свечи, их пламя подрагивало на ветру, огонь фаершоу бешено носился в пространстве, отбрасывая тень жонглера на белый песок. Над баром на самом видном месте висела табличка «NO DRUGS, PLEASE», однако бо?льшая часть посетителей игнорировала ее – почти за каждым столиком либо скручивался косяк, либо раскуривалась трубочка. Двое парней с выпученными глазами жадно пили воду, бутылку за бутылкой, еще один, в смешной панаме, ходил от стола к столу и стрелял сигареты.

– Идите к нам, – Лида, Вера и Марк уже успели развалиться на подушках вокруг низкого столика, заказать мохито и наполовину опустошить стаканы. Вася лег рядом, Болт присел с краю.

– Ты чего там, как воробей на жердочке? Иди-ка сюда, – Лида освободила место рядом с собой, и Болт на четвереньках переполз к ней.

– Майфренд! – Марк позвал официанта так, как это делают русские, но тот даже виду не подал, что заметил его, ему было гораздо проще стоять у барной стойки и рисовать в своем блокноте цветочки и мордочки, изредка делая вид, что он считает что-то на калькуляторе, – но только не работать. После четвертого окрика Марка он все-таки подошел и лениво открыл блокнот, чтобы записать заказ.

– Шесть мохито, – заказала Лида.

– Пять, – исправил ее Вася, – и один чай-масала.

– А что это такое? – Вася для Болта был как путеводитель «Lonely Planet», хотя Сергей о таком никогда и не слышал.

Официант безучастно смотрел на происходящее в ресторане. Фаершоу закончилось, Болт узнал артистов, которые потрясли его на ночном рынке, и пожалел, что не видел всего выступления. Парень в панаме подошел к их столику, представился Мишей и попросил сигарету. Пол достал из пачки «Davidoff» одну и протянул ее – тот провел сигаретой возле носа, жадно понюхал приятный аромат табака и попросил еще одну – «если не жалко».

– Этот чай делается с молоком и специальной приправой масала, – Вася пояснил Болту, что тот будет пить. – Возьми, попробуй. Четыре мохито и два чая-масала.

Официант записал заказ, закрыл блокнот и удалился в сторону бара. Лида накрыла ноги лунги и положила их Болту на колени, музыканты, обвешанные проводами, готовились к концерту.

– Этот типа Према Джошуа, – Вера рассказывала Марку о группе «Дигаджи», – только русские, из Липецка. Знаешь такой город?

Марк знал, что какой-то нувориш с НЛМК³¹ пару лет назад был в Гоа и постоянно тусовался в «Маркусе». Один раз он съел «марку», и его нашли где-то между Арамболем и Керимом – голый, он сидел на камне, смотрел на океан и без остановки причитал: «Вот это лэсэдэ… Халюники-то какие, вот это да… Халю-ю-ю-ники».

Таких в «ГлавФише» было много. Мужичок с короткой стрижкой и в шортах с подсолнухами, закидывающий в себя одну порцию виски за другой, мог легко оказаться каким-нибудь московским олигархом, девушка в мятом сарафане, сплошь прожженном падающими из косяков кропалями, вполне могла быть лицом какого-нибудь «самсунга» или «лореаля» – в Гоа все они приезжали действительно отдыхать, открывали свои истинные лица и забывали о ярмарке тщеславия, на которую тратили бо?льшую часть своей жизни.

Музыка ласково коснулась уха, пощекотала барабанную перепонку и по слуховому нерву, как инъекция, влилась в голову – Болт вздрогнул от неожиданности. Еще мгновенье назад в воздухе стоял характерный для ресторана шум, теперь же все, как один, замолчали и устремили свои взгляды в сторону импровизированной сцены. Двое ребят, полностью отключившись от происходящего вокруг, играли невероятно красивую индийскую музыку, грамотно сведенную с современным битом. Даб, транс, хаус – они переходили от стиля к стилю, словно смешивали мохито, чуть бакарди, затем сахар, а перед этим мяту и содовую со льдом. Стаканы с этим коктейлем стояли практически на каждом столе, музыка разлилась по «ГлавФишу», звуки соковыжималки из кухни периодически нарушали гармонию, в эти моменты парни немного прибавляли звука на пульте, и противный рев от электроприбора становился частью их выступления.

– В Бомбее есть люди, пандиты, – прошептал Вася Болту на ухо, – у них связь с богами происходит через музыку.

– Я знаю одного, Ваня зовут, сосед мой в «Уходящем солнце».

– Тот просто кислоты когда-то много сожрал, а у пандитов все по-настоящему.

– В Индии, по-моему, все по-настоящему.

– Отметь себе это как еще один симптом гоанского синдрома, – Вася посмотрел на Болта, он был уже совсем не тот мальчик с юга, который заехал на север меньше чем неделю назад. Кроме обгоревшего носа, у него появился глубокий взгляд, жадно фиксирующий все происходящее вокруг, – он научился делать выводы.

К концу выступления «Дигаджи» ленивый официант все-таки принес четыре мохито и два чая-масала. Болт взял чашку в руки и поднес к носу.

– Пахнет горячим сладким молоком.

– Попробуй, тебе понравится.

Болт сделал глоток приторного напитка, специи немного обожгли рот. Сергей выдержал паузу и пригубил еще немного.

– Это чай? – Он привык совсем к другому вкусу чая, ладно с молоком, ладно очень сладкий, но чтобы со специями… Не понравилось.

Концерт закончился, на растянутом среди пальм экране начали показывать кино. Болт его уже видел и стал собираться домой.

У выхода его догнала Лида, схватила за руку и потянула обратно:

– Ты куда?

– Спать.

– Останься сегодня со мной, – она нежно поцеловала его в губы. – Пойдем ночью купаться, снимем бунгало. Давай наслаждаться жизнью.

Болт внимательно посмотрел на Лиду. Только сейчас он понял, что это была подружка Динка, ее фотографию тот показывал, когда начинал свой интернет-экскурс по Гоа.

– Вот тебе и синхронизация… – Болт развернулся и пошел обратно.

Как только закончился фильм, ресторан закрылся, у его входа толпились человек двадцать, все оживленно обсуждали, «куда дальше ехать» и «что делать этой ночью». Лида попрощалась с Верой и потянула Болта в сторону бунгало. Территория, на которой они стояли, была окружена низким каменным забором, вдоль него с бамбуковой палочкой и свистком на шее взад-вперед расхаживал сторож.

– Хеллоу, Раскумар, хау ар ю?

– Айм файн, сэнк ю, – с таким же акцентом, как и Лида, ответил Раскумар, улыбнулся и протянул Болту руку.

– Раскумар – это что, прозвище? – Сергей ответил рукопожатием.

Лида рассмеялась:

– Не поверишь, имя. Он из Непала, сбежал из страны, потому что его маоисты ищут. Когда он устроился на работу, то попросил хозяев гест-хауса купить ему палочку и свисток. Но ни то ни другое ему за все время работы еще не понадобилось, поэтому он ночами ходит на пляж и, чтобы никого не тревожить, свистит там. Тренируется.

Лида открыла дверь бунгало и зашла внутрь. Болт неуверенно поднялся по ступенькам и заглянул – девушка Динка уже сняла юбку и короткий топ, она стояла под душем и смывала с себя соль и песок, налипшие за день на кожу.

– Ну, чего ты, как из Непала только что приехал? Проходи… Раздевайся… Ложись… Здравствуй.

24.

Арун бросил машину у входа в «Coffee Day» в самом центре Панаджи, поднялся по ступенькам на второй этаж в кондиционированный зал, сел на алюминиевый стул, заказал чашку двойного эспрессо и закурил ментоловую сигарету.

– Извините, это зал для некурящих, – официант протер стол и жестом показал в сторону площадки на широком балконе кафе.

– Я знаю, – Арун резко встал, громко повалив стул на гранитный пол. – Не понимаю, почему в помещении с кондиционером нельзя курить.

– Извините, но это не я придумал, – официант поставил стул и протянул Аруну сумку. – Это ваша?

– Моя, а тебе какое до этого дело?

Как же так, Пепе даже не пришел сам, а послал эту стриптизершу решать его вопросы. При чем тут она? Говорил же кто-то, что все ниггеры кидалы, зачем надо было связываться?

Каждые две минуты Арун прикладывал трубку к уху: мобильный телефон Пепе выключен, и не было никаких шансов, что он вновь заработает. Миллион, пусть даже и рупий, – деньги немалые, они должны сейчас лежать в его сумке, а сам Арун – в большой мраморной ванне. И пить шампанское. Именно так он все и представлял, когда заключал сделку.

Все пошло наперекосяк… Райана схватили, Стейси ушла, кокаина нет, и две трети денег непонятно где, точнее – не понятно, почему они до сих пор у этого ниггера. Кто позволил ему приезжать в мою страну и кидать ее граждан? Кто позволил жить здесь и забирать чужие деньги?

– Извините, можно у вас стул взять?

Арун поднял голову, перед ним стояла африканская девушка, мелко заплетенные косички щекотали ухо Аруна, а на черном лице блестела улыбка.

– Нет! – Арун рявкнул, выпрямился и резко встал, будто собираясь накинуться на нее, чтобы вылить весь свой гнев по отношению к черным.

– Брат, угомонись, – за спиной девушки появился внушительных размеров парень, двое других, таких же больших, встали из-за стола и замерли в ожидании. – Она просто попросила у тебя стул, который стоит рядом с тобой и никем не занят. Она даже не взяла его, а просто спросила разрешения.

Арун уступал по всем параметрам, вступать в перепалку, пусть даже словесную, означало попасть в очередной раз, а проиграть им – нет, спасибо, он уже один раз сделал это сегодня. К тому же он был неправ.

– Вы что, из НБА все, приехали опытом обмениваться? – Арун снизил обороты, но стул решил не отдавать, вернуть миллион это, конечно же, не поможет, но хоть легче станет.

– Так можно его взять? – здоровому парню не очень понравилось сравнение с накачанными анаболиками баскетболистами, однако природное добродушие взяло верх, в конце концов, он даже не догадывался, насколько сейчас неприятен маленькому, коротко стриженному индийцу и сколько ненависти в нем сидит по отношению ко всем черным, включая его самого.

– Нет, я жду друга, – Арун сел, демонстративно поставил сумку с деньгами на стул и сверху положил ноги.

Официант, наблюдавший за развитием конфликта и готовый сорваться в любую минуту за менеджером, увидев, что все обошлось без мордобоя, быстренько принес еще один стул и поставил его у соседнего столика. Это вызвало у Аруна очередной приступ бессильного гнева, который он постарался утопить в большой чашке эспрессо.

Телефон Пепе по-прежнему был выключен, мысли в голове роились, как пчелы в растревоженном улье. Арун уже не думал, как вернуть деньги, хотя надежды не оставлял. Он соображал, как будет мстить и как это будет страшно. Одна за другой картинки мести возникали в его распаленном воображении. Арун во всех красках представлял, как с парнями врывается в дом Пепе, как они крушат там все, выгребая деньги из всех укромных местечек, как ниггер, вжавшись от страха в кресло, молит о пощаде…

«А где он вообще живет?»..

…Линда! Может, позвонить ей? Она тут не причем, но у нее можно узнать адрес черного. Нет, она не скажет. Думай, Арун, думай. Гоа очень маленькое, спрятаться невозможно, тем более иностранцу, тем более наркодилеру, кто-то должен знать, где Пепе обитает. Калангут? Вряд ли… Бага, Вагатор, Анджуна… Откуда начать поиски?

Трель телефона вывела его из раздумий, звонил Бруно.

«Он-то мне и нужен!»

Бруно предлагал встретиться на Мирамаре, составить компанию ему и двум «телочкам откуда-то из Европы», развеяться перед сном.

– Сейчас приеду, мне нужна твоя помощь, – Арун вытащил из сумки купюру, положил ее под чашку, поднялся, вновь опрокинув стул, и, повернувшись к соседнему столику, проворчал: – Можете его взять.

Компания африканцев даже не отреагировала на этот выпад, вызвав у Аруна еще один приступ мелкой злобы.

До Мирамар-бич можно добраться несколькими путями, например по набережной вдоль Мандови, мимо казино, автобусной станции, стадиона и Кала-академии. Или объехать сквер Азад Майдан, пересечь улицу 18-го Июня, выехать на Эм Джи Роуд, и дальше, сквозь весь Кампал, прямо на залитый желтым светом круг с красным пластиковым крестом посередине.

Арун выбрал набережную, и через пятнадцать минут он уже искал Бруно среди людей, толпами вываливающихся на пляж. Семейства с маленькими детьми неспешно прогуливались по засыпанным песком тротуарам от одного кафе к другому, по пути останавливаясь, чтобы купить чадам огромные воздушные шары. Девушки, уже позабывшие, как надевается сари, но хохочущие при виде каждого встречного парня, щеголяли в джинсах и коротких топах с розовыми мультиками на груди. Ребята окружили свои мотоциклы, они обсуждали новые подвески и фильтры нулевого сопротивления, девушки их интересовали мало, по крайней мере, так казалось со стороны.

Бруно стоял в обнимку с двумя низкорослыми, сомнительной красоты европейками, они через трубочки пили содовую из стеклянных бутылок и пытались кокетничать со своим новым индийским другом, постоянно пощипывая его за задницу. Непонятно, нравилось это ему или нет, но Бруно обрадовался, увидев ищущего его Аруна.

– Эй, я здесь, – Бруно запрыгал на месте, глупо размахивая воздушным шаром над головой, девушки рядом с ним тоже обозначились, размахивая руками перед лицами.

Арун подошел к троице, взял под локоть Бруно и вырвал его из объятий подруг.

– У меня проблема, и ты должен помочь мне ее решить.

– Судя по твоему лицу, случилось что-то крайне неприятное, как будто ты потерял миллион.

– Я его не потерял, у меня его спиздили.

– Ты серьезно?

– А ты можешь сейчас предположить, что я шучу? – зашипел Арун и отвесил Бруно подзатыльник, вызвав недоумение у девушек. – Поехали.

– Куда?

– Не знаю.

– Друг, давай ты успокоишься, выберешь себе девушку, мы поедем к тебе, потанцуем, понюхаем кокаинчика, ты расскажешь все по порядку и мы подума…

– Я СПОКОЕН!!! – Арун закричал так, что Бруно вжался в воротник своей рубашки и немного просел. Мамы поспешили убрать детей подальше от зоны агрессии, неизвестно почему, но шарики в руках европеек лопнули, до смерти напугав их. – Меня кинули на миллион, а ты этими уродками пытаешься меня успокоить?

Девушки презрительно фыркнули и направились в сторону мотоциклов. Бруно, наконец, понял всю серьезность Арунового заявления и несколько раз оглянулся по сторонам. Для полицейского это не самое лучшее паблисити.

– Поехали, по дороге расскажешь, – теперь уже Бруно взял Аруна под локоть и повел в сторону паркинга. – Где твоя машина?

Сев за руль, Арун немного успокоился, досчитал до десяти, несколько раз глубоко вздохнул, повернул ключ зажигания и включил передачу. Колеса взвизгнули, прокрутились по асфальту, оставив на нем черные полосы, и машина, быстро набирая скорость, понеслась в сторону центра.

Арун сбивчиво рассказывал, что с ним произошло за несколько последних суток. С каждым новым эпизодом глаза Бруно становились все больше и больше. Арун еще не успел рассказать, как в вип-зал ночного клуба ворвались копы, а Бруно уже понимал, что именно об этом случае пришла сегодня разнарядка из Бомбея.

– И ты хочешь сказать, что там тебя кинули на миллион?

– Нет, там все нормально, я успел сбежать и еще товар прихватить.

– Да уж, нормально, если учесть, что уже вся полиция Гоа ищет этот порошок. А заодно и тебя. И что же было дальше?

– Три часа назад я должен был встретиться с Пепе, но вместо него пришла Линда.

– А она тут при чем?

– Понятия не имею. Пепе послал ее встретиться со мной, ссылаясь на то, что товар паленый. Даже газету приложил, – Арун бросил на торпеду «Gomantak Times».

Бруно откинул сиденье и громко выдохнул.

– И что ты предлагаешь делать?

– Надо найти его и забрать деньги.

– Даже если мы найдем этого чертова Пепе, как ты собираешься убедить его отдать деньги?

– Это сделаешь ты.

– Да ну! – Бруно выпрямился и повернулся к Аруну. – Ты, наверное, даже план уже придумал?

– Да, – Арун остановился напротив «Камат-отеля». – Ты можешь достать два комплекта полицейской формы?

– Зачем тебе?

– Ты возьмешь наших ребят, они переоденутся в копов, и вы придете с проверкой в дом Пепе.

– На каком основании?

– А когда ты ходил регистрации проверять, какие основания у тебя были?

– Нет, я не могу в это вписываться, – Бруно покачал головой, давая Аруну понять, что не хочет участвовать в этой афере.

– Почему, ведь ты ничего не теряешь? – Арун начинал злиться. – У тебя будет задержание крупной партии товара, а про деньги Пепе даже не заикнется. В любом случае ты можешь сыграть на дурачка, после такой операции будут слушать тебя, а не этого хренова ниггера.

– Когда твой друг Райан Крайст расскажет, кто был тот загадочный покупатель, как ты думаешь, кого пошлют на задержание Аруна Фернандеса? И что я буду потом говорить в участке? Что ты мой друг и я не могу тебя арестовывать?

– А у тебя в участке еще не спрашивали, откуда у копа на его скудную зарплату появился новенький «Lancer»?

– Это совсем другое…

– Это то же самое. Я оплачиваю твои счета, твои развлечения, разнюхиваю телок, которых ты толпами водишь в клуб, опять же в мой. Ты живешь в упакованном по всем позициям доме, ездишь на красивой машине, ходишь в одежде не с распродаж, а из самых дорогих магазинов, и теперь не можешь ради меня просто прийти в дом к иностранцу и провести у него обыск?

– Извини. Это будет слишком подозрительно.

– Нет, ты не понял, – Арун схватил Бруно за грудки так, что верхняя пуговица рубашки вылетела из петельки, наклонился над его лицом и, брызжа слюной, зашипел. – Это я могу начать тебя подозревать, что последние два года ты просто юзал меня, как дойную корову.

– Но…

– Никаких «но»! Ты либо… – Арун не договорил, телефонный звонок разрядил обстановку. – Еще эта дура звонит, – он поднес телефон к уху. – Чего надо?… А тебе какая разница, как прошла моя сделка?… Что?

С каждой секундой разговора со Стейси выражение лица Аруна менялось, злоба прошла, превратилась в интерес, и к тому моменту, когда он прервал вызов, глаза Аруна светились, как у Архимеда в его античной ванне.

– Я знаю, что нам делать. Слушай внимательно и не вздумай мне еще раз отказать.

25.

Вася разбудил Болта в начале десятого:

– Ну что, герой-любовник, как ночка прошла?

Сергей выставил оба указательных пальца вверх:

– Это был лучший секс в моей жизни. Представляешь, мы зашли в океан, вода такая теплая-теплая, а вокруг миллиарды светлячков.

– Это планктон так светится.

– Да я знаю… А на небе луна висит и смотрит на нас. Только волны постоянно толкали из стороны в сторону, и сначала неудобно было, а потом мы поняли, что надо пристроиться к ним боком, тогда все проще становится, – Сергей взахлеб делился новыми впечатлениями. – А потом мы пошли на пляж, – Болт рассмеялся, – там Раскумар ходил, свистеть тренировался. Лида постелила полотенце на песок возле какого-то столбика, мы, мокрые, соленые, целовали друг друга, потом опять занимались сексом… В самый ответственный момент я поднял голову и увидел табличку, прибитую к этому столбику. Знаешь, что на ней было написано? – Сергей схватился от смеха за живот и начал кататься по матрасу. – На ней было написано «NO SEX ON THE BEACH».

– А как же индианка?

– Какая? – удивился Серега.

– Которая тебя в «Парадизо» откачивала. Ты так на нее смотрел, будто всю жизнь ждал этой встречи.

– Она красивая, – Болт слегка покраснел, но под шелушащейся кожей этого заметно не было. В груди опять что-то екнуло, и прошедшая ночь уже не казалась такой фантастичной.

– Пойдем завтракать, я квас привез, – Вася улыбнулся.

Болт вышел на порожек бунгало, потянулся и оглянулся вокруг. На площадке прямо перед ним десять человек заламывали руки за спину и ноги за голову, повторяя все за парнем, сидевшим напротив. Две местные девушки вытряхивали пыль из половиков, маленький ребенок пытался справиться с трехколесным велосипедом, но тот был для него слишком большим.

– Куда завтракать пойдем?

– Если хочешь – иди в «ГлавФиш», там есть сырники со сгущенным молоком. Я пойду в «Шанти».

– А что там есть?

– Хороший чай.

Вася пошел в сторону ресторана. Прежде чем зайти внутрь, он остановился у объявлений, небрежно прицепленных скотчем к стене, сделанной из пальмовых листьев.

На висящем вверху объявлении половину формата А4 занимала ксерокопия первой страницы загранпаспорта, а под ней крупными буквами, небрежно выведенными красным маркером, обещалось вознаграждение в тысячу рупий тому, кто найдет оригинал. Второе объявление было более скромным. Написанное карандашом, оно гарантировало безвозмездный возврат владельцу найденного удостоверения личности.

Вася прочитал объявления и покачал головой, явно сожалея, что те, кто их писал, до сих пор не встретились.

– Это Морджим, здесь живут только русские. Англичане, например, живут в Калангуте, а евреи – на Арамболе, но там они как-то разбавляются, смешиваются с людьми из других стран. Сюда же разбавить наших приезжают только индусы на непонятные пикники, а на самом деле – поглазеть на русских девчонок.

– А почему ты здесь не живешь?

– А почему ты из Москвы уехал? – Вася сделал паузу, словно ожидая ответа. – Мне нужно квас и творог отдать в несколько ресторанов, а ты заодно посмотришь, как живет русское комъюнити в Гоа.

– Это интересно?

– Как минимум – забавно. Заходи, это ресторан «Шанти», – Вася скрылся за стеной с объявлениями. Болт поспешил за ним.

Внутри ресторана за одним столом сидели несколько человек, другие столы пустовали, официанты в ожидании заказов стояли у барной стойки и что-то оживленно обсуждали.

– Это Сергей, – Вася представил компании Болта, несколько человек назвали свои имена, но Болт с первого раза запомнил только Женю, колдующего над маленьким заварочным чайником и крошечными стеклянными чашками.

– Я Лена, – протянула руку не то девушка, не то женщина, Болт определить так и не смог, но заставил себя запомнить еще одно имя, – садись с нами чай пить.

Чаем она называла желтого цвета горячую воду с легким запахом молока. Женя, разливая ее по чашкам, рассказывал длинную историю о том, как этот чай выращивался где-то в Китае рядом с Тибетом. Маленькая девушка, назвавшаяся Эльфом, тонкой кисточкой раскрашивала в розовый цвет глиняную пепельницу, а среди чашек невозмутимо ходили три серых кота и тщательно выискивали на цветной скатерти что-нибудь съедобное.

Закончив чайную церемонию, как оказалось, такую же китайскую, как и чай, Вася отдал Лене пятилитровую бутылку кваса и, хлопнув Сергея по плечу, попросил подождать его полчаса, пока он развезет по ресторанам оставшиеся бутылки и творог.

Болт часто слышал от Динка о ресторане «Шанти» в Москве – там периодически проходили какие-то модные вечеринки, на которые тот иногда ходил, но о связи двух мест с одинаковым названием и с разными адресами Серега понял только после того, как Лена подарила ему диск со стилизованным лотосом – у Динка был такой же.

– А что такое «шанти»?

– Это мир, спокойствие, – пояснил Женя, аккуратно собирая со стола атрибуты чаепития.

– Да уж. Кругом один мир.

Пляж Морджима растянулся на пару километров к северу от устья реки Чапора и заканчивался уходящими в море камнями, белым крестом, закрепленным на одном из них, и зелеными бамбуковыми зарослями, возле которых, как такси у Ярославки, стояли рыбацкие лодки. Рыбаки жили прямо на пляже, в деревянных палатках с накиданными вместо крыши огромными пальмовыми листами, и их абсолютно не занимало то, что происходит в пятидесяти метрах от их дома. О том, что русские заполонили Морджим, они узнали только когда те появились на берегу и стали помогать вытаскивать на песок лодку со свежим уловом, а затем, взяв пару рыбех, побежали в сторону ближайшего ресторана, требуя немедленно поджарить свою добычу.

Шеков на берегу было не так много, как на Баге или в Анджуне, они непременно назывались ресторанами, с добавлением какого-нибудь оригинального имени, и все находились там, куда не доходит вода от сильных приливов.

На пляже напротив «Шанти» парень с девушкой строили замок из песка. Сергей остановился рядом, наблюдая за их работой и невольно подслушивая диалог.

– Что-то подсказывает мне, что завтра лететь не стоит, – девушка невозмутимо установила башню, соединив две песочные стены.

Парень прикрепил сверху башни маленький картонный флаг, откинулся на спину и, посмотрев на летящий в небе самолет, сказал с легким оттенком грусти:

– Надо посмотреть билеты, может, мы должны были улететь вчера?

– Давай вечером посмотрим, – девушка обратила внимание на Болта и протянула ему косяк. – Меня зовут Алиса.

– Нет, спасибо, я на минутку вышел, – курить Сереге совсем не хотелось. Алиса была явно откуда-то из Зазеркалья. Болт быстро поднялся и пошел обратно в ресторан.

– Странный, – услышал он за спиной короткую реплику в свой адрес и продолжение прерванного диалога. – А давай вообще не будем отсюда улетать?

По всей видимости, парень не нашелся, что ответить, такая постановка вопроса его вполне устраивала.

Вася через обещанные полчаса так и не появился, Болт вспомнил о нем, когда солнце уже вовсю палило и все переместились в большой шатер с цветными нашивками на крыше.

– А Вася уехал, – Лена на секунду прервала историю, которую рассказывала собравшимся вокруг нее людям, пригласила Сергея присоединиться к компании и снова попить чая, пообещав, что Вася скоро вернется.

Перед шатром, посыпая себя песком, сидела индийская девушка с растрепанными волосами, она что-то напевала себе под нос и со стороны выглядела не очень здоровой, хотя довольно красивой.

– Это Ангел, – пояснила Лена, вновь прервав свою историю, когда увидела изумленный взгляд Болта.

– Да? – он удивился еще больше. – А я так сразу и не признал…

Время тянулось очень медленно, каждый час Сергей интересовался, где же все-таки Василий и когда он покажется, в ответ слышал, что скоро и «париться по этому поводу вовсе не стоит». «Париться» Болт перестал, когда Женя попросил его помочь выставить на песок черные колонки – он соединил их проводами с диджейским пультом, затем пришла смуглая девушка по имени Аиша и начала играть музыку утопающему в океане солнцу.

Все расселись на маленьком, слегка возвышающемся над пляжем песчаном пятачке. Болт отметил странную гоанскую традицию провожать каждый закат, но тут же поймал себя на мысли о том, что даже на юге он сам постоянно наблюдал, как заканчивается день. Симптом гоанского синдрома, им все больны.

Ни один закат еще ни разу не повторился.

Как только солнце село, пустующий днем ресторан начал наполняться людьми. Несмотря на это официанты продолжали стоять у барной стойки, поменяв лишь опорную ногу, работать им совсем не хотелось, и их никто в этом не обвинял. Изредка высокий кудрявый парень, очевидно менеджер или хозяин ресторана, пытался растормошить ленивых сотрудников, на пять минут они создавали видимость работы и собирали заказы, затем быстро отдавали их на кухню и вновь принимали у барной стойки позу Пушкина на одноименной площади в Москве. Болт, потеряв всякую надежду увидеть Васю, уже не отказывался от косяков, время не то растянулось, не то сжалось. Лена продолжала рассказывать истории, ее слушатели постоянно менялись, но она за все время не повторилась ни разу, как будто уже успела прожить несколько жизней лет по девяносто.

Заказанный ужин Сереге приносили порциями с интервалом в двадцать минут. Сначала принесли арбузный сок, потом – рыбу. Суп, который, по представлению Болта, должен был быть первым, оказался на третье, а когда пришло время забирать пустые тарелки, перед ним поставили плетеную корзинку с нарезанным треугольниками хлебом.

Все это время Аиша ни на минуту не расставалась с пультом. Проводив закат, она в той же позе встретила первую звезду, затем появился месяц и перевернутый вверх тормашками «ковш». Она не замечала, что происходит за ее спиной на импровизированном танцполе, все внимание было обращено к небу – диджей в ярко-красном сари просто озвучивала непонятно куда текущее время. На песке босиком танцевали еще более странные персонажи, нежели те, которые были в «Шанти» днем.

Мужчина в ярком наряде, черных очках и с цветными тряпочками, вплетенными в волосы, расставив в стороны руки, изображал самолет, постоянно подлетая к бару на дозаправку пивом. Ангел, поменяв место, продолжала засыпать себя песком, ее ноги уже скрылись под ним, еще час – и из искусственно сделанной кучи останется торчать только ее голова. Девушка с длинными косичками, похожая на Звездочку из «Незнайки в Солнечном городе», красиво крутила вокруг себя во всех возможных плоскостях теннисные шарики, привязанные к светящимся в ультрафиолетовой лампе веревочкам оранжевого цвета. Рядом с ней в тех же плоскостях крутился молодой человек в синих трусах с лейблом «Gucci» на резинке. Оказалось, что все зовут его Незнайка.

Когда Малая Медведица повернулась еще больше и встала на дыбы, Аиша оглянулась назад, сняла, наконец, наушники и уступила место новому диджею. Он тут же прибавил громкость, раскачивая головой в такт музыке, вставил первый компакт в плеер, закрыл глаза и потом открывал их только когда менял диски. Девушка играла музыку тише, но красивее, теперь же из колонок доносились звуки, похожие на бензопилу, которой пытаются спилить фонарный столб из бетона. С каждым новым трэком инструменты изощренно менялись, Болту казалось, что этот столб находится в его голове и к нему поочередно применяют пилку-болгарку, бормашину, асфальтодробилку и бластеры внеземных цивилизаций.

Когда тяжелый трактор «Caterpillar» проехался по искореженным за час мозгам Болта, напротив «Шанти» остановился белый джип с маленькими буквами «POLICE» на лобовом стекле.

Двое полицейских, бесцеремонно растолкав танцующих людей, подошли к колонкам и повалили их на землю, наивно полагая, что от этого они перестанут играть. На копах были надеты теплые куртки и черные шапочки, напоминающие гибрид буденовки и маски террористов, на запястье у каждого висела длинная бамбуковая палка. Когда диджей попытался поднять колонки, один из полицейских рубанул его сплеча по спине. Тут же к месту конфликта налетели все, кто был в это время в ресторане, и стали оттеснять стражей порядка в сторону пляжа.

– Я из Интерпола! – кричал татуированный парень.

– Что вы себе позволяете? – возмущался человек-самолет.

– Вы знаете, сколько стоит эта аппаратура?! – визжала абсолютно лысая девушка.

– Имейте совесть, – взывал мужчина с черной бородой в красной олимпийке национальной сборной Советского Союза.

Все реплики, обращенные в адрес копов, отскакивали от них, как от стенки горох, они не понимали ни слова по-русски, и отреагировали, только когда кто-то самый умный решил блеснуть знаниями иностранного языка не из школьной программы.

– Fuck you, bastards!

В уже накаленной до предела ситуации это было лишним – полицейские на удивление быстро для индийских блюстителей беспорядка надели наручники на пару самых громких защитников музыки, воспользовавшись заминкой, посадили их в машину и укатили, напоследок пообещав вернуться с подмогой, если танцы опять начнутся.

Тут же собралась инициативная группа для обсуждения, как выручать парней. Из эмоционально насыщенной беседы Болт понял, что их увезла полиция какого-то Пернема и теперь надо собирать деньги, чтобы выкупить соотечественников.

Когда все варианты были основательно разобраны и дело подошло к конкретному сбору пожертвований, те, кто до этого яростно бился за самое скорое решение вопроса, резко поутихли, а вскоре вообще куда-то пропали из ресторана. Вслед за ними потянулись все остальные, очень быстро не осталось ни одного человека.

Лена, бросив напоследок: «Присмотри, пожалуйста, за рестораном», – поехала вместе с кудрявым брюнетом выручать активистов, и Сергей остался в опустевшем за считанные минуты «Шанти».

Официанты, наконец, сдвинулись с места, они вдвоем принесли Болту меню, живо поинтересовались, не желает ли тот чего-нибудь выпить, и, получив отрицательный ответ, вновь заняли место у барной стойки. В этот момент появился Вася, громко воскликнув прямо от входа:

– Серега, ты не представляешь, в каком сумасшедшем доме я сейчас был!

Болт откинулся на спинку пластмассового стула, приставил указательный палец к губам и тихо прошептал:

– Тс-с-с-с, Вася. Пожалуйста, шанти.

26.

– Что-о-о-о-о-о-о-о-о-о?!!

Линда не кричала, звуки, которые она издавала, были похожи на визг пяти Тарзанов, которым одновременно прищемили яйца бамбуковыми палками. Подбородок трясся, как у восьмидесятилетней старухи, глаза налились кровью и ненавистью ко всему индийскому народу, включая Индиру Ганди со всем ее потомством.

– А ну, повтори, что ты сказала?!

Лакшми держала в руках две пустые пачки из-под порошка, она не могла понять своей вины:

– Порошок, который вы купили вчера, оказался бракованным. А может, у него срок годности закончился, не знаю. Я высыпала две пачки, а он просто растворился в воде. Я так и не смогла постирать простыни… Но сегодня я купила новый.

– Какие, на хер, простыни ты пыталась постирать тем порошком?

– Розовые, я их вам купила недавно на рынке в Мапсе, помните? Вы мне так и не отдали за них двести рупий.

– Я тебе сейчас такие двести рупий устрою, – Линда схватила попавшегося под руку большого плюшевого медведя и запустила им в Лакшми.

Медведь пролетел мимо, как и подушка, пущенная раньше, – та попала в настенные часы, они соскочили с гвоздика и упали прямо на фарфоровую лампу, разбив вдребезги цветной плафон.

– Что ж вы все такие тупые?! – Линда сорвалась с кровати, подскочила к служанке и со всего размаху ударила ее по щеке.

Лакшми от неожиданности упала навзничь на фарфоровые осколки – при виде крови, проступающей на ладонях девушки сквозь мелкие порезы, Линда немного поостыла, ушла на кухню, там кинула в стену один за другим три высоких стеклянных бокала и села на деревянный стул с длинными полутораметровыми подлокотниками, закинув на них ноги, – португальцы придумали такие гораздо раньше, чем появились кресла в гинекологических кабинетах.

– Принеси мне телефон! – крикнула она служанке, зашедшей на кухню с веником в одной руке и с двумя телефонами в другой.

– Вам какой?

– Оба! – рявкнула Линда. – И пошла вон, видеть тебя больше не хочу.

Лакшми положила две трубки на стол, аккуратно поставила в угол веник и собралась было уходить, но Линда остановила ее у самого порога:

– Сначала налей мне вина. А потом проваливай.

Она увольняла уже пятую служанку. Первая попалась на воровстве: Линда оставила на своем столике несколько тысяч рупий, только что снятых из банкомата, – наивная старуха не могла даже подумать, что пропажа пары сотенных из толстой пачки будет замечена. Вторая была застукана во время примерки шелкового халата хозяйки, а третья – за то, что стирала этот халат, как по обыкновению стирают вещи в Индии. Она изо всех сил терла им по намыленному камню, вызвав у Линды приступ ярости. В «Харродсе» она отдала за него восемьсот пятьдесят фунтов, которые беспощадно уничтожались в мыльной пене.

После этого Линда купила стиральную машину, подробно рассказала четвертой служанке, как ею пользоваться, вручила инструкцию на хинди и несколько раз сама наглядно показала, что нужно делать, чтобы вещи были чистыми. Однажды, вернувшись с Пепе из клуба, Линда обнаружила залитый водой дом и сгоревшую от короткого замыкания электротехнику, включая ноутбук, по недоразумению оставленный на зарядке. В нем было много нужной информации…

Лакшми все делала правильно, за месяц испытательного срока она успела понравиться и Линде, и Пепе – образованна и собой недурна. Она приходила рано утром, обязательно приносила гирлянду из желтых и белых цветов, которыми украшала алтарь у ворот с веточкой тулси, готовила завтрак и ждала, пока «сэр» и «мадам» проснутся. Заправляла их кровати, выметала песок в гостиной, целый день сама находила себе работу, а когда все же выдавалась свободная минута, тихо сидела в тени дерева за домом и читала книжку – редкое явление для гоанского народа.

Линда не раз замечала взгляд Пепе, прикованный к обтянутым джинсами стройным ногам служанки – тоже явление редкое, но полячка была спокойна за нигерийца – гоанка ему никогда не позволит притронуться к себе.

– Вам какого вина? – Лакшми стояла у открытой дверцы шкафа, не зная, какую бутылку выбрать.

– Белого сухого! – Линда с трудом сдерживала вновь нахлынувшую ярость.

«Это надо же… стирать кокаином розовые простыни… растворить два килограмма в воде… Откуда же они такие тупые берутся?» – гнев накатывал все сильнее и сильнее, и когда Лакшми поставила на стол хай-бол, на две трети заполненный вином, Линда схватила его и швырнула в стенку– туда, где были разбиты перед этим еще три стакана:

– Ты что, тупая? Не знаешь, куда наливать вино?

Служанка молча взяла винный бокал, наполнила и подошла к Линде, а когда та протянула руку, чтобы его взять, Лакшми резко выплеснула вино в лицо «мадам» и, не сказав ни слова, убежала прочь, громко хлопнув входной дверью напоследок.

Линда, задыхаясь от возмущения, попыталась что-то крикнуть вдогонку, но было уже поздно, она облизала залитые вином губы и тихо сказала:

– Я же просила сухого… Где носит этого чертова Пепе? Зачем я только в это ввязалась?

Линда сняла залитый сладким вином халат и бросила в корзину с грязным бельем. Рядом с ней стояли два пакета «Тайда», очевидно те, которые купила Лакшми сегодня утром. Линда бессильно опустилась рядом с ними и заплакала – денег было не жалко, кокаина тем более. Она устала.

Устала от Гоа.

Устала от перченой еды, от глупых малолеток, от дрочащих в кустах подростков и булочника, каждое утро будящего ее своим противным гудком. Устала от тупых водителей, побирающихся детей, уличных торговцев и коровьего дерьма. Устала от занудных завываний по праздникам в стоящем по соседству темпле и от фэйковых католиков, каждое воскресенье поющих хоралы во славу Иисуса – устала от всего, что окружало ее последние пять лет. Пора уже возвращаться в Варшаву, там скоро весна, там мама. Линда зашла в душ и стала под прохладные струи воды. Обычно Пепе через пять минут стучал в приоткрытую дверь и, не дожидаясь ответа, заходил внутрь, оставив одежду в комнате. Сейчас не было даже его.

Через два часа Пепе должен отвезти Марку товар. Он не поедет, кокаина нет.

Сегодня Линда скажет ему, что скоро улетает в Европу, а завтра возьмет кейс с наличными, сядет на ближайший самолет и постарается забыть еще семь лет своей жизни.

Cможет ли?

Стук в дверь вырвал ее из раздумий. Это был не Пепе, у него свой ключ, очевидно, служанка забыла свою смешную розовую сумочку на столике у входа и теперь вернулась за ней. В принципе, глупая девчонка ни в чем не виновата, но простить вылитый в лицо бокал вина…

Нет!

Линда обернула полотенцем мокрое тело и приоткрыла дверь.

– Какой сюрприз!

На пороге стоял Бруно с двумя полицейскими, переминающимися с ноги на ногу.

– Да уж, неожиданно, – Бруно повернулся к коллегам и попросил их подождать его в машине. – Мы знакомы, я сам сделаю проверку.

– Что пришел проверять? – Линда открыла дверь нараспашку и освободила проход, приглашая Бруно зайти внутрь.

Он дождался, когда полицейские выйдут за ворота, задумчиво покачал головой и прошел в большой холл, сразу обратив внимание на осколки и мелкие капли крови на мраморном полу. Линда перехватила его взгляд, обратив внимание Бруно на себя, для чего ей понадобилось лишь слегка поправить полотенце. Точнее, сделать вид, что оно готово вот-вот упасть.

– Так что ты проверять пришел? Регистрацию?

Бруно лишь на мгновенье посмотрел на Линду и тут же сделал вид, что уловка стриптизерши не сработала. Он с напускной важностью обошел комнату, подцепил ногами мужские носки, остановился возле осколков и присел, взяв в руки самый большой.

– Начнем с регистрации. А потом, очевидно, придется обыскать весь дом, мне кажется, здесь можно найти много интересного.

– Например, мое грязное белье?

– Или два килограмма кокаина, которые ищет полиция, – безучастно сказал Бруно, закурил сигарету и сел в кресло. – Для начинающего свою карьеру полицейского это было бы большой удачей.

– К сожалению, сегодня она не с тобой.

– Не знаю, я совсем не мечтаю о повышении, поэтому удача мне сейчас особо и не нужна. А вот миллион, который ты со своим Пепе задолжала моему другу, пришелся бы очень кстати. Плюс один короткий танец ввиду явного отсутствия регистрации.

– Значит, все-таки тебя послал Арун? И ты пришел ко мне, чтобы, под предлогом проверки регистрации, вернуть деньги? А если об этом узнает твой шеф?

– Именно он меня и послал по этому адресу. Проверить визу и регистрацию проживающих здесь иностранцев. На удивление, этими иностранцами оказались вы. А говоришь, удача не со мной. Начнем с регистрации? Или с танца? Или сразу перейдем к основному вопросу о миллионе рупий?

– Я заплачу штраф, и ты можешь обыскивать этот дом хоть всем своим участком – ты не найдешь ничего.

– Но ведь, очевидно, что-то можно будет найти у твоего черного друга, который через час должен привезти товар на сиолимский перекресток, – Бруно ожидал увидеть хоть какую-то реакцию на свою осведомленность, но Линда даже бровью не повела, просто включила музыку и начала танцевать.

В Лондоне она научилась быстро думать и принимать решения, в Индии это работало так, как нигде, – если говорить все сразу, без запинки, как будто преподносишь неопровержимый факт, уровень доверия поднимается до стопроцентной отметки. Главное, сразу же за первым фактом надо столь же уверенно выдать второй, чтобы лишить возможности обдумать услышанное ранее.

Линда медленно приблизилась к Бруно с середины комнаты, обошла со спины, опустила руки на его грудь и слегка укусила за ухо – этого времени ей хватило, чтобы прикинуть возможные варианты и обыграть их в свою пользу.

– Ну, раз нашего полицейского деньги интересуют больше, чем карьера, я могу предложить ему миллион, – Линда села к Бруно на колени и обвила ноги вокруг его тела. – Но я готова дать эти деньги тебе, а не твоему так называемому другу. Он, сам понимаешь, не обеднеет, а ты станешь немного богаче.

Линда прикоснулась губами к щеке Бруно и провела по ней кончиком языка – предложив сначала деньги, а потом и себя, она могла быть уверена – все будет так, как ей нужно. За долгие годы она прекрасно выучила, как ладить с мужчинами и как с ними бороться.

– Ты предлагаешь мне кинуть Аруна?

Бруно немного отстранил лицо от Линды, но та сжала ноги прочным кольцом и зашептала на ухо:

– Его уже кинули. Но он не может ничего сделать, ты сам должен это понимать. У Аруна на хвосте висят твои коллеги, и они очень хотят найти пропавшие два килограмма. Только дело в том, что их уже нет.

– Как так? А что Пепе повезет продавать?

– Это не твоя забота, но кокаина нет, глупая служанка пыталась постирать им простыни. Зато пока еще есть деньги, которые готовы за него заплатить. Ты знаешь, где они, и ты знаешь, как их забрать.

– Нет, я не могу, – Бруно попытался встать с кресла, но Линда не позволила ему этого сделать, она успела прочитать в глазах полицейского и алчность, и желание, осталось совсем немного – и он сломлен.

– А в чем дело? – полотенце развязалось и упало на пол, Линда тут же почувствовала реакцию Бруно и улыбнулась. – Ты получишь не только деньги.

– Через пару часов на сиолимском перекрестке будет Арун с двумя парнями в полицейской форме, я им достал ее, чтобы самому не ввязываться в это дело.

– Вот как, – Линда слезла с Бруно и обвязала полотенце вокруг тела. – Но ведь нам ничего не мешает сдвинуть время сделки на час раньше. А чтобы ты не переживал, что Арун тебя в чем-либо заподозрит, я отправлю туда Пепе – пусть они разбираются сами. Ты же на работе сейчас, регистрации проверяешь? Проверь ее у иностранца в белом «джипси» у церкви Святого Энтони.

Линда поцеловала Бруно в губы, полотенце опять упало на пол, он попытался этим воспользоваться и прижал ее к себе, но Линда, ловко вывернувшись, прошла к двери и открыла ее – напарники Бруно, скучающие у ворот, присвистнули, увидев обнаженное тело и ярко представив, чем тот занимался все это время.

– Возвращайся скорее, я очень хочу сдержать свое обещание. Удача сегодня с тобой, хоть ты и говорил, что тебе она не нужна.

Линда дождалась, когда Бруно заведет машину и тронется, закрыла дверь и прошла на кухню, нашла в справочнике номер телефона ближайшей к аэропорту гостиницы и забронировала номер на ночь, потом заказала билеты на утренний рейс до Бомбея и позвонила Пепе:

– Бери своего братца и срочно приезжай.

27.

Вода в душе, огороженном со всех сторон пальмовыми листьями, была такой же горячей, как из-под крана в Королеве. Болту нравилось, как солнце искрится в брызгах, падающих из пластмассовой лейки, он стоял под струями и смывал с себя соль и песок, налипшие за час игры во фрисби.

Раньше Серега и не думал, что с виду обыкновенное кидание пластмассовой тарелки может оказаться настолько захватывающим. Минут пятнадцать он учился правильно ее запускать, а потом, слегка освоившись с техникой, носился по пляжу как угорелый – прыгал вверх, когда диск летел высоко над головой, и падал в песок, не дав тарелке опуститься на землю раньше, чем он сам ее поймает.

Морджим начинал нравиться Сергею. В отличие от Мандрема, тихого и спокойного в любое время суток, жизнь здесь начиналась рано утром и не заканчивалась до полуночи. Бунгало, которое Лида сняла двое суток назад напротив ресторана «Шанти», так и осталось за Болтом – Лена, в знак благодарности за проведенную им сторожем ночь в ресторане, предложила остановиться у нее в гестхаусе на несколько дней.

Морджим был не настолько туристическим местом, как сначала показалось Сергею. Да, здесь были люди, которые прилетали на две недели из холодной Москвы, снимали пальмовые бунгало или фанерные домики, проводили четырнадцать дней в угаре и возвращались обратно, оставляя после себя кучу нерешенных вопросов, типа разбитых скутеров или неоплаченных счетов. Однако большая часть русских на Морджиме туристами не были – они, как серые сибирские журавли, о которых рассказывал Вася, прилетали на зимовку и выжидали, пока в России появятся первые подснежники. Гнездились русские, как правило, в виллах и добротных домах, которые начали строиться на Морджиме, как только на них появился спрос.

Жить на юге, даже в Индии, дорого. Те, у кого не было собственного банка в Москве или хотя бы квартиры, которую можно сдать на зиму – денег за месячную аренду однокомнатной в Беляево вполне хватало на месяц жизни рядом с Морджимом, – «мутили», как они сами выражались, какой-нибудь бизнес на месте. Кто-то перепродавал билеты на чартеры, кто-то пересдавал втридорога жилье – таких, в принципе, как и туристов, тоже было немного, но они создавали инфраструктуру, необходимую для любого сообщества.

Большая же часть русского комъюнити на Морджиме занималась ничегонеделанием – а чем еще можно заниматься, когда под боком теплый океан, белый песок и официант со свежевыжатым ананасовым соком?

Лень была неотъемлемой частью гоанского синдрома, а им в этой деревне были больны все.

Около десяти утра на пляже появлялись первые загорельцы, к одиннадцати в «ГлавФише» подавали завтраки, а уже в двенадцать начиналась сиеста. В отличие от мандремской спячки, на Морджиме это было время для решения важных вопросов – чем заняться вечером, где достать стафф и как им грамотно распорядиться. Закончив играть во фрисби с голландцем Эриком, который, собственно, и научил Болта правильно запускать тарелку, Сергей пошел по пляжу в сторону устья реки Чапора в сопровождении четырех собак. Около полудня со стороны океана начинают дуть ветра – все побережье, от Морджима до Арамболя, – идеальное место для кайтинга. Красивые разноцветные парашюты-крылья поднимаются в воздух и носят на досках по волнам любителей экстрима. Там, где река впадает в океан, – волны побольше, и адреналина, соответственно, тоже.

– Можешь научить? – Болт подошел к парню, который старательно раскладывал на песке стропы.

– What? – он даже головы не поднял.

– Понятно, не можешь, – Сергей пошел обратно; собаки, громко лая, помчались в сторону чаек, поднимая огромную белую стаю в воздух. Несколько тысяч птиц одновременно взлетели, выждали, пока псы угомонятся, и вновь заняли место у воды, охотясь на крабов, ищущих спасения в своих норках.

«Casa Goana», «Montego Bay», «Bora Bora» – Болту нравились названия, хоть он и не понимал их смысла. В каждом хотелось остановиться и что-нибудь заказать, но все они пустовали, а сидеть в полном одиночестве и смотреть на синее море – тогда можно было и не уезжать из Кавелоссима. В «ГлавФише» всегда кто-то был, не обязательно для того, чтобы поесть или попить, – для русского Морджима это было основное место сбора, обмена новостями, сплетнями и эмоциями. На стене у входа висела доска объявлений, а на противоположной – жестким напоминанием – огромная карта Москвы. Чтоб до конца не расслаблялись и помнили.

«Меняю квартиру в Электроуглях плюс дачу где-то там же на любой дом в Морджиме» – объявление выглядело, как шутка, но внизу красным маркером было добавлено: «СЕРЬЕЗНО».

Болт развалился на матрасике у низкого столика – все-таки очень удобно, когда в ресторане можно лежать, – и заказал мохито. Освежает и слегка пьянит – то, что нужно в нерабочий полдень.

– Серега, ты что ли? – с противоположного конца ресторана подскочил паренек. Болт понял, что это его одноклассник, двоечник Миха, только когда тот сел рядом. – Ну ни фига ж себе. Ты что здесь делаешь?

– Мохито пью.

– А в Гоа как оказался?

– Сам понять не могу.

– Давно прилетел? Надолго?

– На две недели, в это воскресенье уже улетаю.

– Вот бля, невезуха! – Миха искренне посочувствовал Болту. – А я тут уже второй сезон торчу. Бизнес в Москве идет нормально, моего присутствия не требует. Вот я и кайфую, жизнью наслаждаюсь. Ты где остановился?

– Номер в гостинице в Кавелоссиме, вещи на Мандреме, а сам здесь, в «Шанти».

– Это нормально для Гоа! Что делать планируешь сегодня?

– Разве тут можно что-то планировать? Гоанский синдром.

– Это верно, – Миха позвал официанта и заказал еще два мохито. – Я заплачу, о`кей?

– Не вопрос!

– Слушай, я тут в новый дом заехал, сегодня пати делаю. Кокаинчик, девочки, все дела. Типа новоселье. Давай с нами.

– Давай, – Болт оживился, не то из-за пати, не то из-за девочек, не то из-за «всех дел».

– Смотри, Дельфин, – полушепотом сказал Миха, сделав глоток коктейля.

– Где дельфин? – Болт вскрикнул и подскочил с места, пытаясь взглядом поймать среди волн серые плавники. Ему нравилось наблюдать за дельфинами Аравийского моря, они, в отличие от резвых черноморских, медленно выплывали на поверхность и так же лениво уходили обратно в воду.

– Да не кричи ты так, вон он, в ресторан зашел.

Болт сконфуженно лег обратно на матрасик, он не ожидал увидеть здесь человека, полную коллекцию дисков которого имел у себя дома.

– Ух ты, – у Сереги аж дыхание сперло, его кумир, с женой и маленькой дочкой, сел за соседний столик и приветливо поздоровался, – вот это да! Не могу глазам поверить.

– Да, дружище, – Миха улыбнулся, – кого тут только не встретишь…

– А кого ты еще видел? – для Болта увидеть за соседним столиком Дельфина было круче, чем попасть к нему в гримерку после концерта в ДК МАИ, на который он с Динком ездил года три назад.

– Проще сказать, кого не видел, – Миха допил коктейль. – Отдыхать надо всем, и Гоа нравится не только тебе. Жаль, что ты только на две недели приехал, за это время Гоа не понять, можно только успеть заболеть им. В общем, приходи сегодня на новоселье.

– А давай Дельфина тоже пригласим?

– Чувак, ты думаешь, он в Москве не устал от всех этих вечеринок? Пусть человек отдыхает от всеобщего внимания. А тебя жду, часов в десять начнем, – Миха расплатился за коктейли и вышел из ресторана. Припаркованный прямо у входа красный открытый джип оказался его, Миха завел громкую машину и, подняв столб пыли, умчался – наверное, дальше приглашать людей на свое новоселье.

Сергей, разморенный двумя мохито, опустил голову на подушку и закрыл глаза. Он не мог справиться с течением времени в Гоа, казалось, что только вчера вышел из аэропорта в липкую духоту, а, оказывается, уже десять дней прошло. Всего десять дней, но как будто прожита целая жизнь…

…Стоп!

Что значит «прожита»? Она продолжается – и никаких симптомов лени! Болт подскочил, зацепив рукой низкий столик – пустые стаканы с мятными листиками на дне зазвенели друг о друга, но не упали. Серега снял шорты и побежал по горячему песку к океану. Громко крикнув «Йу-ху!!!», он нырнул в накатывающуюся волну и долго плыл под водой, до тех пор, пока дыхания хватило. Где-то в километре от берега качалась рыбацкая лодка, Болт сделал глубокий вдох и поплыл дальше, в ее сторону.

Что-то гладкое коснулось его ноги, он опустил голову под воду, но увидел в мутной взвеси только большую тень, проплывшую мимо него. Сергей оглянулся назад – расстояние до лодки было меньше, чем обратно до берега, еще один глубокий вдох, метров через сто можно уже будет схватиться за деревянный бортик, сделать «выход на две» и…

…В этот момент из воды показался блестящий на солнце серый треугольный плавник. Он лениво, по дуге, прошел над поверхностью и снова пропал где-то в глубине. Вслед за ним еще один… Еще… И еще…

Болт не верил своим глазам – прямо перед ним, на расстоянии вытянутой руки проплывала стая дельфинов, он замер, лишь слегка двигая ногами, чтобы удержаться на плаву. Дыхание сперло, но не от страха, а от восторга – это было круче, чем полчаса назад увидеть за соседним столиком Дельфина.

Иногда Гоа дарит такие подарки, о которых остаются воспоминания на всю оставшуюся жизнь. Многие заболевают этим местом, мечтают о нем, видят в своих лучших снах – это любовь к Гоа, с этим невозможно справиться, но все выглядит всего лишь как легкая простуда до тех пор, пока эта любовь не станет взаимной. И только когда Гоа полюбит вас и примет ваши искренние эмоции, – вот тогда открывается все волшебство, которым пропитано это место. То, что называется full power.

Вечером Болт позвонил Динку и, захлебываясь от эмоций, рассказал о прошедших днях – тот долго слушал, не перебивал, и только когда Серега закончил восторженный рассказ обо всех увиденных дельфинах, после долгой паузы резюмировал:

– Ты больной! Я беру билет на ближайший самолет и тоже прилетаю.

Новый дом Михи был действительно новым, в воздухе еще стоял запах краски, а кое-где вместо розеток до сих пор торчали из дырок провода. Тем не менее весь балкон был завален полосатыми матрасами и маленькими подушками, на них вальяжно развалились несколько девушек и парней, с одним из них в самом углу шепталась Лида. Увидев Болта, она лишь приветливо махнула головой и продолжила общаться с новым бой-френдом.

«Так гораздо лучше», – подумал Серега и пошел осматривать дом.

На втором этаже в абсолютно пустой комнате, по стенам которой были развешаны тряпки с какими-то психоделическими разводами, – подобные картинки бросились Болту в глаза еще в клубе «Парадизо» – два диджея коммутировали аппаратуру. По четырем углам комнаты были расставлены мощные колонки, диджеи спорили, кто будет играть первым.

На кухне толпились человек семь, Миха высыпал порошок из пакета на фарфоровую тарелку и начал водить ею над газовой плитой. Когда дно тарелки стало черным от копоти, он быстро расчертил пластиковой картой линии, попросил выключить вентилятор и через свернутую стодолларовую купюру вынюхал первую. Дальше тарелка с кокаином и трубочка с Франклином пошла по кругу, все жадно вынюхивали по одной дорожке, собирали пальцем остатки, втирали их в десны и передавали дальше – последняя дорожка пришла к Болту.

– Я ни разу не пробовал, – Серега стоял посреди кухни с тарелкой в руках, – я не знаю, как.

– Все просто, – Миха наглядно объяснял, что надо делать, – засовываешь это в нос, – он протянул Болту купюру, – зажимаешь другую ноздрю. И вдыхаешь в себя.

– А дальше?

– А дальше тащишься. Давай же!

Серега осмотрелся вокруг. Все, кто был на кухне, стали двигаться, улыбаться, о чем-то разговаривать – вечеринка началась, диджеи договорились между собой, и первый мощный бит сотряс стены новенького дома. Одновременно с этим Болт прошелся по линии на тарелке и запрокинул голову – то ли машинально, то ли потому, что видел, как это делали остальные.

Кокаин быстро прошел сквозь ноздрю и горьким комком остановился где-то между желудком и гортанью – его невозможно было ни выплюнуть, ни проглотить, если он один раз попадал внутрь, то уже ничего не оставалось делать, кроме как его принять. Болта стало выворачивать наружу, на лбу появилась испарина, он, пытаясь справиться с неприятными ощущениями, присел на корточки и тут же понял, что ему срочно нужен туалет.

Миха очень вовремя оказался рядом – увидев побледневшего Болта, он отвел его в душ, дождался, пока Серега справится со своим первым знакомством с кокаином и вытрет полотенцем лицо, улыбнулся и хлопнул его по плечу:

– Не парься, первый раз у всех так бывает. Ну что, пойдем, повторим?

Болт затряс головой, второй раз пройти через такое он не был готов, но Миха уже тащил его за руку на балкон – аккуратно расчерченные дорожки на низком стеклянном столике одна за другой пропадали в носах.

– Это же антикайф! – зашептал Серега Михе на ухо. – Мне бы покурить лучше, есть чего?

– Пока нету, но скоро приедет дилер и привезет все с собой, – Миха снова протянул Болту свернутую купюру. – Будет и гашиш, и таблетки, и капли… А пока давай наслаждайся тем, что есть. Обещаю, второй раз такого с тобой не случится.

Серега вынюхал линию. Сладкой истомой порошок осел где-то в сознании, руки и ноги стали ватными, Болт опустил расслабленное тело на матрас и закрыл глаза. Минут через сорок все повторилось, а еще через час появился дилер – Сергей вспомнил его, это был приятель Лидиной подруги, израильтянин Марк. Он тут же стал объектом всеобщего внимания, обменивая содержимое своих карманов на доллары и рупии. В самом конце он победоносно достал из кармана коричневый пузырек с пипеткой на горлышке и начал ходить среди танцующих людей, по капле выдавливая содержимое пузырька на высунутые языки. Когда очередь дошла до лежащих на балконе Михи и Сереги, оба отказались и вынюхали еще по одной дорожке.

– Это ЛСД? Как она действует?

– В нашем мозге есть какая-то хрень, типа нейронов, они соединены между собой какими-то клетками, – Михе было неохота рассказывать, но он лениво пояснял, – наш мыслительный процесс зависит от проводимости этих клеток. Так вот, когда ты употребляешь ЛСД, проводимость повышается в сотни раз и можно такое увидеть, что – мама, не горюй.

– А ты чего не принял каплю?

– Надо же, чтобы хоть кто-то оставался здесь во вменяемом состоянии, – Миха закатил глаза и плюхнулся на матрас, уставившись стеклянным взглядом в звездное небо. – Господи! – он вытянул вверх руки, – хорошо-то как!

– А что может случиться?

– Не заморачивайся.

Вечеринка продолжалась, к дому все время подъезжали новые люди, час от часу их становилось все больше и больше, но веселья от этого не убавлялось, наоборот, оно только разгонялось – все быстрее и быстрее. Диджей не играл музыку, он просто менял диски. Второй, пять часов назад отстаивавший право играть первым, ползал где-то у колонки и молился на нее, как на древний индуистский лингам³². Наверное, тогда, когда он ревностно спорил с коллегой, он прекрасно понимал, что с ним будет в скором времени, и хотел успеть хоть немного помиксовать.

Болт, Миха и какой-то коротко стриженный мужичок лет сорока, присоединившийся к ним около часа назад, лежали на балконе и сквозь открытые двери наблюдали за происходящим. Музыка прокачивала не только дом, создавалось впечатление, что звука хватает настолько, чтобы заставить танцевать весь Морджим и окружающие его деревни. Но и это не было похоже на настоящую пати.

В какой-то момент музыка перестала играть, все собрались в центре комнаты в круг и стали смотреть – куда и на что, ни Миха, ни Болт из-за спин не видели, но, услышав вдруг истошный женский крик, Миха, мгновенно протрезвев, подскочил с матрасов и рванул в толпу. Болт за ним.

Пробившись сквозь плотно сдвинутые тела, Болт увидел на полу девушку, возле нее догорали остатки паспорта, ее били конвульсии, вокруг губ появилась белая пена, красивое полупрозрачное платье с надписью «Prada» было наполовину заблевано, наполовину обожжено, потом она выгнула спину так, будто в нее вселился дьявол из фильма «Экзорцист»…

– Бэд трип, – прошептал чей-то голос.

…И, громко стукнувшись головой о мраморный пол, она уронила свое тело на руки Михи…

– Флип-аут, – прошептал все тот же голос. – Перебор…

Серега мгновенно протрезвел, его словно кипятком ошпарили. Он выскочил на улицу и сел на еще теплый песок.

«Ведь можно и без наркотиков! Зачем так?» – он высморкался, поковырял пальцем в носу – решив, что на этом экспериментов хватит, завел скутер и медленно поехал в сторону «Уходящего солнца».

Индианка из «Парадизо» плотно засела в голове – ее глаза в тот момент были полны отчаяния, взгляд просверлил так, что Болт пожалел, вспомнив себя распластанным по полу ночного клуба в полной прострации.

Ее губы были слегка влажными – кончики пальцев сохранили тепло ее дыхания, и воспоминания пробежали по спине Сергея мелкими мурашками. Может, все-таки показалось?

28.

– Ну что, парни, заработаем сегодня немного? – Бруно сел в полицейский джип и повернул ключ зажигания, машина, на удивление, завелась с первого раза. Эшвин и Френсис, его невероятно глупые напарники, живо интересовались, чем Бруно занимался за закрытыми дверями последние двадцать минут, – они наперебой задавали вопросы, на которые Бруно даже не отвечал.

– Ты что, все это время трахался с ней?

– А откуда она?

– Как тебе ее сиськи?

– Где ты с ней познакомился?

– Не молчи же, рассказывай! – Эшвин толкнул Бруно в плечо.

– Давай, как она? – Френсис устроился поудобнее на заднем сиденье, ожидая очередного красочного рассказа.

– Идиоты! – Бруно резко остановился и заглушил машину. – Я вам говорю, что мы сейчас можем заработать немного денег, а вы выносите мне мозг своими тупыми вопросами. Вы для чего стали полицейскими? Регулировать трафик?

Эшвин и Френсис замолчали, как провинившиеся ученики. Бруно для них был образцом успеха – красивая машина, всегда с иностранной подружкой, денег никогда не считает и всегда дает парням заработать больше, чем платит государство. Его жизнь была полна историй, которые Эшвин и Френсис слушали с открытыми ртами, они хотели на него походить, но понимали, что им чего-то для этого не хватает.

– Извини, просто интересно было, – Эшвин высунул голову из открытого окна, Френсис наклонился вперед, чтобы лучше слышать, что говорит Бруно.

– Шефу ни слова, каждый из вас получит по двадцать тысяч, – Бруно был крайне серьезен в своих намерениях, сомневаться, что напарники получат сегодня очередную прибавку к зарплате, не приходилось. – Все, что от нас требуется, – доехать до сиолимского перекрестка и обыскать белый джип, припаркованный у церкви Святого Энтони. Понятно? – Эшвин и Френсис закивали как Бивис и Батхед. – А теперь заткнитесь и дайте мне подумать.

«Значит, ниггер просто доставлял товар, а всем на самом деле заправляет эта стриптизерша. Она кинула Аруна, она подставляет Пепе, она хочет получить еще денег с израильтянина и решила использовать для этого меня, – перед глазами у Бруно тут же возникла Линда, обматывающая тело влажным полотенцем. – И меня она, определенно, тоже хочет кинуть. Как бы не так, мы еще посмотрим, кто тут самый умный… Что за глупую историю она выдумала с кокаином… Можно подумать, я поверил, что ее служанка пыталась постирать им простыни. Наверняка хочет столкнуть лбами Аруна и своего ниггера. Зачем?… Не важно, денег она все равно не получит. Завтра утром приеду к Аруну, все расскажу, отдам ему его миллион, другую половину оставлю себе. А он наверняка заберет порошок у Пепе, и его уже не надо будет продавать. Хватит на год вперед. Но сначала заеду к Линде, посмотрим, как она сдержит свое обещание».

Бруно, возбужденный своим гениальным планом и предстоящей встречей с Линдой, довольно потер руки. Удача сегодня на самом деле была с ним. Утром он принес Аруну два комплекта полицейской формы, ему удалось убедить друга не ввязывать его в эту авантюру, вместо этого он пообещал информировать его, как продвигается расследование по разнарядке из Бомбея. В полдень пришли братья Валке, здоровяки Паскуаль и Ромио, примерять униформу. Они целыми днями не вылезали из джима, тягали тяжести, сантиметр за сантиметром прибавляя в объеме мышц. Таких крепких ребят в полиции Гоа не было, коричневые брюки едва прикрывали щиколотки, а при первой же попытке застегнуть рубашку все пуговицы с треском оторвались и, упав на пол, смешно запрыгали по белому мрамору. Вернувшаяся к Аруну Стейси, чтобы доказать свою любовь и преданность, тут же их собрала и начала перешивать.

Арун несколько раз переспрашивал Стейси, все ли та правильно поняла.

– Говорю же тебе, когда я психанула, то поехала к Полу, на Арамболь. У него друг, Марк, барыга у русских. Ему позвонили ниггеры и предложили два килограмма кокаина, Пол так и сказал. Марк взял время до субботы, чтобы собрать денег, сегодня у них сделка. Только Пола не трогайте, если он там будет.

– Да мы вообще никого трогать не будем. Просто заберем товар и деньги, – Арун в предвкушении вечера ходил по комнате из угла в угол. – За сколько ниггер собрался продать кокаин?

– За сорок тысяч долларов.

– Подонок… – Арун стукнул кулаком по столу и начал объяснять братьям, что им предстоит сегодня делать. – Все очень просто, мы знаем место и время сделки. Когда ниггер встретится с этим Марком, появитесь вы, – Арун похлопал братьев по широким плечам, – конфискуете товар, деньги – и ищи вас потом.

– Да никто искать и не будет, – Бруно ухмыльнулся, представив иностранцев, которые ищут двух местных полицейских. – Не пойдут же они в участок с заявлением, что у них забрали два килограмма наркотиков и деньги за них.

Чтобы совсем снять с себя возможные подозрения, Бруно поехал в участок. Френсис и Эшвин смотрели по телевизору крикет, сборная Индии в пух и прах разносила сборную Пакистана.

– Сегодня вечером в прямом эфире будут показывать кубок Тата, наши со Шри-Ланкой играют, – Френсис не пропускал ни одного матча ни одного первенства, он знал всех игроков по именам, мог досконально рассказать о стратегии и тактике разных команд, даже несколько раз летал в Дели болеть за родную сборную. Финальный свисток прозвучал под громкие возгласы трех полицейских, одновременно с этим распахнулась дверь большой приемной, и в нее влетел шеф – он явно был не в лучшем настроении:

– Бездельники! Вам что, больше заняться нечем, кроме как телевизор смотреть?

– Но сегодня суббота, ночью работать будем.

– Начнете с вечера, – шеф бросил на стол папку с бумагами. – Прогуляетесь, проверите регистрации по этим адресам. Жду отчет к девяти часам. Потом я с Бруно поеду к «Парадизо», а Френсис с Эшвином – патрулировать улицы.

По первому адресу жил одинокий немец-булочник, он угостил полицейских свежим хлебом с козьим молоком и был настолько приветлив, что Бруно даже штраф не смог ему выписать. Во втором доме они натолкнулись на русскую девицу, естественно, никакой регистрации у нее не было, деньги платить она отказалась, поэтому пришлось сделать изъятие cd-плеера и ковбойской шляпы, висящей на гвоздике у входной двери. Эшвин давно о такой мечтал.

Когда по третьему адресу дверь открыла Линда с мокрыми волосами, обвязанная полотенцем, Бруно в очередной раз убедился, что удача сегодня просто преследует его. Арун не поверит, когда узнает, что шеф полиции Анджуны отправил к ней Бруно делать проверку. Попалась на таком пустяке – регистрации…

Полицейский джип выехал на сиолимский перекресток, дорогу к церкви, у которой должен был стоять белый «джипси», загородили два автобуса, они не могли разъехаться, собрав вокруг себя толпу зевак и попавший в пробку транспорт. Эшвин, Френсис и Бруно лениво вышли из машины. Если они не разрулят этот затор, то придется еще долго стоять и слушать, как инициативная группа выходцев из Карнатаки пытается выполнить их работу. Выслушав мнение сторон и немного посовещавшись друг с другом, Эшвин и Бруно нашли выход из сложившейся ситуации. Френсис не принимал участия в происходящем, его внимание было приковано к телевизору в фастфуде – финал кубка Тата вызывал интерес не только у него, люди высовывали головы из разъезжающихся автобусов, чтобы хоть краем глаза увидеть матч.

– Поехали, вот этот джип, – Бруно проехал перекресток и остановился возле «джипси», за которым стоял белый парень и мочился на церковную ограду. Свободной рукой он прикуривал джойнт. Бруно лишний раз отметил, что удача преследует его по пятам, и вышел из машины.

– Ты что здесь делаешь? – он придал своему голосу максимум серьезности, точно скопировав голос шефа в гневе. Напарники фыркнули, но Бруно осек их своим шипением. – Ты не нашел места получше, чтобы справить нужду?

– Но в Индии все так делают, – парень испугался внезапного появления полицейских и сплюнул косяк на землю.

Тут же к нему подбежал еще один белый парень, постарше, и отвесил звонкий подзатыльник:

– Если бы я увидел, что ты только что отлил у Стены Плача, я был бы гораздо расторопнее местных копов.

«Этот, наверное, и есть Марк», – подумал Бруно, но продолжил наседать на первого:

– А что ты куришь? – он громко через нос вдохнул воздух. – Марихуану? – Бруно жестом приказал напарникам обыскать машину, а сам посветил фонариком в лицо Пола. – Это твоя машина?

– Нет, моя, – Марк держался уверенно, как будто ничего не произошло. Бруно перевел свет фонарика на него и попросил документы. Стандартная проверка возле клуба «Парадизо» начиналась, как правило, именно так, ведь почти весь транспорт, на котором передвигались иностранцы, был взят в аренду нелегально, кроме этого, у большинства из них не было даже водительского удостоверения – прекрасный повод устроить самим себе проблемы.

Френсис и Эшвин присвистнули, удивившись проницательности Бруно, – прямо на приборной доске лежал пакет с марихуаной. Эшвин бросил его на капот машины, подмигнув напарнику.

– Это ваш пакет? – Бруно продолжал играть в строгого полицейского, но на душе у него было радостно, как никогда, – осталось только найти деньги, а предлог, чтобы забрать их, уже нашелся.

– Я думаю, уже ваш, – ответ Марка Бруно не устроил, он продолжал светить фонариком ему в лицо. Эшвин добавил света своим.

– У вас в машине есть еще такие пакеты?

– Таких нет.

Френсис нашел на заднем сиденье еще один пакет и бросил его на капот рядом с марихуаной. Глаза Бруно засветились, и он, с трудом сдерживая нахлынувшую радость, приоткрыл пакет – четыре аккуратно сложенные стопки денег, Линда не обманывала.

– Это ваш пакет?

– Ребята, давайте договоримся… – Марк попытался предложить сделку, но Бруно, засунув его права в задний карман брюк, забрал оба пакета и пошел к полицейской машине. Марк резко рванул с места и преградил ему дорогу. – Я знаком с шефом полиции Анджуны.

– Ну и что? – Бруно лишь ухмыльнулся по поводу этого аргумента. – Я тоже с ним знаком. Что ты ему скажешь? Что у тебя отобрали водительское удостоверение, наркотики и деньги? Тут марихуаны минимум лет на пятнадцать. Сколько ты сможешь заработать за это время? Я думаю, больше чем в этом мусорном пакете, – Бруно бросил оба свертка внутрь машины. – Держи свои права и езжай домой, желательно в Израиль. В противном случае я тебя арестую, и, поверь мне, никакие деньги тогда уже не помогут.

Марк отступил, тягаться с крепким Бруно было бессмысленно, он забрал документы и побрел к своему «джипси» – там Пол, побелевший от страха, вжался в сиденье, понимая, что сейчас с ним будет…

Бруно посадил Эшвина за руль, Френсиса рядом с ним, а сам перебрался назад. Как только машина повернула за угол, напарники Бруно громко вскрикнули и засмеялись:

– Вот это да!

– Откуда ты знал, что у него есть трава?

– А этот, долговязый, чуть не обосрался от страха!

– А сколько в пакете денег?

– Неважно, – Бруно протянул каждому по пятьсот долларов. – Это ваша доля. Довезите меня до Анджуны, а сами дуйте в участок, составляйте протоколы по поводу регистраций. И вот еще, – Бруно кинул на приборную доску пакет с марихуаной, – это тоже ваше, только сильно не расслабляйтесь.

Убедившись, что в доме, кроме Линды, больше никого нет, Бруно положил пакет с деньгами в пластиковую корзину для мусора – она стояла прямо у входа – и постучал в дверь. Линда открыла и пропустила Бруно внутрь, она была по-прежнему обмотана одним полотенцем, которое вот-вот было готово упасть на пол.

– Как прошла операция? – Линда подошла к Бруно и обвила руки вокруг его шеи. – Деньги оказались в машине?

– Да, ты грамотно всех развела, – Бруно повалил ее на мягкий ковер посередине комнаты. – Теперь пришло время выполнять свое обещание.

29.

– Совсем не хочется уезжать, – Болт смотрел на закат с крыши «Уходящего солнца». – Тачдаун сегодня, – он сделал глубокую затяжку и передал джойнт дальше по кругу.

– Так не уезжай, – Марик курить отказался, уронил голову на матрас и поднял вверх руки, ему уже и так было достаточно.

– Как «не уезжай»? У меня билет обратный.

– Дашь в аэропорту сто пятьдесят долларов и поменяешь его.

– Точно, – в разговор вмешался парень, только заселившийся в гест-хаус, – я две недели назад прилетел, меня подруга привезла. Вообще на неделю ехал, она меня уговаривала не брать обратный билет, говорила, что здесь пиздато, но я ведь не знал, что настолько! Билет сдал, решил еще месяцок поторчать. Меня в Москве ничего не держит.

Болт узнал парня из Домодедова, он был с девушкой, которая обещала ему, что тот останется. Он действительно сдал билеты.

– Не, я так не могу, – Сергей тут же представил магазин, забитый керамическими раковинами и унитазами, дотошных жен, объясняющих своим мужьям, что цвет сливного бачка не подходит к люстре в гостиной, стервозную начальницу… – Меня там тоже ничего не держит, но возвращаться надо.

– Надо, – фыркнул Марик, – это очень по-московски. Зачем?

– Ну… – Болт не мог ответить на этот простой с виду вопрос.

– Вот именно, «ну…». И ответить нечего. Запрешься в своей конуре, будешь смотреть то в телевизор, то на термометр, ждать, когда же, наконец, потеплеет, потому что утром на работу, вечером с работы. И что?

– Надо же чем-то заниматься, – Болт уставился на приплюснутый диск солнца, он еще не до конца опустился к линии горизонта, но, словно красная капелька, немного вытянулся и соединился с водой.

– Занимайся здесь. Что ты в Москве делаешь? – Марик потянулся, встал в полный рост и вытянул руки навстречу уходящему солнцу.

– Унитазы продаю.

– Да… Здесь это не особенно нужно. А что еще делаешь?

Болт задумался. Снова ответить было нечего. Света? Нет, с ней его уже ничего не связывает, последние дни в Гоа все мысли Сереги были о незнакомке, влепившей ему пощечину только за то, что он ладонью прикоснулся к ее губам. Динк? С ним особенно тоже, только слушает его болтовню и…

– В шахматы играю! – Сергей сказал это так, будто каждый день на Луну летал.

– Хорошо играешь?

– Кандидат в мастера спорта, – Болт с гордостью вспомнил свое, пожалуй, единственное достижение в этой жизни.

– Вот видишь, уже что-то, – Марик не менял позы, казалось, он разговаривает с солнцем. – Открой здесь шахматную школу, такого, могу тебя заверить, еще нет.

– Да кому она здесь нужна?

– А кому нужна школа запуска воздушных змеев?

– А что, такая есть? – Болт стал рядом с Мариком и тоже вытянул руки.

Солнце наполовину скрылось в воде, голубое, без единого облачка, небо отражалось в океане, пена волн окрасилась в золотисто-розовый цвет, хотелось сорваться с крыши, пролететь над песком пятьсот метров, упасть в теплую воду и лежать там до появления первой звезды.

Марик оставил вопрос без ответа, все дождались, когда верхний край диска утонет в океане, докурили джойнт и спустились вниз – там Вася за низким столиком уже крутил новый.

– Представляете, еду сегодня рано утром на мопеде, красотища невероятная, дымок над речкой висит, водичка как зеркало, на поле старички рис собирают. Я им кричу: «Здарова, крестьяне!» – а они все выпрямились и хором мне отвечают: «Good morning, sir», – Вася был из тех людей, которые никогда не устают удивляться, каждый день он рассказывал какие-нибудь новые истории, непосредственным участником которых был сам…

Болт зашел в свое бунгало. Красный чемодан за всю неделю он так и не открыл – по общему примеру купил цветастую лунги – так все время в ней и проходил. В Королеве Сергей собирал багаж три дня, клал в него вещи, доставал обратно, менял, перекладывал.

«Зачем?…»

Пригодились только джинсы, в которых он прилетел, и свитер – да и то только для того, чтобы улететь в них обратно.

Болт сел на деревянные ступеньки перед бунгало. Яркие краски сменились на серые, ночь опускалась быстро, черные силуэты пальмовых листьев на фоне еще светлого над морем неба качались, словно махали руками: «До свидания, до свидания».

– Не хочется уезжать? – Вася присел рядом на ступеньки и протянул косяк. – На, такого в Москве не попробуешь.

– Не хочется, – Болт одновременно ответил и на вопрос, и на предложение покурить.

– Сегодня на найт-маркет поедешь? Слоников-специй-благовоний на подарки покупать?

– Не, где-то в Ашвеме вечеринка, – туда.

– Я тоже туда собрался. Но хороших вечеринок в Гоа больше нет…

– Почему?

– Получить разрешение дорого стоит. Это специально делают, чтобы фрики сюда не ездили.

– А кто тогда ездить будет?

– Ты же сам на юге был, все видел. Такие туристы выгоднее: приехали, потратили пару тысяч – и обратно, домой. Русский туристический бизнес убил Гоа. Не парься, тебе не с чем сравнивать. Ты когда улетаешь?

– Завтра уже буду дома.

– Дома… – Вася вспомнил Россию и поежился.

– Если честно, то я, когда сюда прилетел, будто на родину попал. Индия нежным пуховым одеялом накрыла и колыбельную спела. Убаюкала и показала самый красивый сон. Только сейчас очнулся.

– Вот ты и нашел ответ на свой вопрос о гоанском синдроме. Симптомов много, и у каждого они свои. Но все непременно сводится к одному – любовь к Гоа. Такая, что расстаться невозможно. Не спеши просыпаться, все только начинается, – Вася улыбнулся и как волшебник растворился в опустившейся темноте.

Ровно через пять часов волшебник Вася сидел на крыше странного места под названием «Liquid Sky» и пытался объяснить Болту, почему тот не сможет улететь и в чем волшебство Гоа:

– Иногда мне кажется, что Гоа собирает в единую папочку файлы всех твоих лучших событий, желаний, стремлений и, независимо от проведенного здесь времени, в последние дни пребывания выбирает из общего списка самое лучшее, самое достойное и реализует его с максимальной энергией отдачи… Вот загадай прямо сейчас самое заветное, самое искреннее желание.

– Зачем?

– Да просто загадай, тебе что, от этого хуже станет?

Сергей задумался, у него никогда особых желаний не было, он довольствовался тем, что было, и к большему, в принципе, не стремился. Разве что…

– Загадал.

– Поверь мне, оно исполнится. Главное, чтобы настоящее желание было, существенное.

– Ну, – Болт понимал, что Васе нужно было просто с кем-то поговорить, – такое желание вряд ли исполнится.

– А вот увидишь, может, даже сегодня.

«На сегодня у меня уже билет в Москву», – подумал Болт.

Закончив свои размышления на тему волшебства Гоа, Вася, не сказав больше ни слова, подскочил с места, схватил матрас и швырнул его с крыши на землю, туда, где танцевали люди. Вслед за этим он стрелой сбежал по лестнице, идущей вокруг дома, и прямо с разгона плюхнулся на матрас спиной, задрав кверху руки и ноги, – затем, как в замедленной съемке, раскинул их звездочкой по матрасу и выдохнул так глубоко, что это было видно Болту даже с крыши.

…«Б-У-Л-И-Н-А-Д»…

Болт, испугавшийся еще в тот момент, когда Вася только схватил матрас, побежал за ним вниз, наклонился над задыхающимся от радости телом и спросил:

– Ты как?

Вася перевел восторженный взгляд с Сергея на звездное небо и уверенно сказал:

– Хорошо! Хорошо засыпать под шум прибоя, хорошо просыпаться оттого, что солнце печет. Хорошо лежать под пальмами и слушать музыку. Ты спрашивал, почему сюда тянет? Просто потому, что здесь хорошо.

Болт лег рядом, вокруг люди продолжали танцевать и не обращали на них никакого внимания – такое впечатление, что они каждый день видят летающие с крыши матрасы и падающих на них Вась. За импровизированной барной стойкой импровизированный бармен – индиец лет пятидесяти – лихо вскрывал бутылки с колой и вставлял в них трубочки. Психоделические рисунки на полотнах, растянутых по периметру двора, где проходила вечеринка, светились в ультрафиолете. Все они напоминали кадры из мультика «Седьмая планета» – большие оранжевые грибы, маленькие люди в космических скафандрах, черная пустота с повисшими в ней звездами.

Черная пустота со звездами была и над головой. Вася, не моргая, смотрел туда, его сознание перемещалось с одной планеты на другую со скоростью мысли, он красочно описывал Болту свои путешествия по бескрайним морям и пустыням, огромным городам и космическим просторам. Спустя минут сорок он повернулся к Сергею и, собрав разбегающиеся в разные стороны мысли, произнес:

– Не думай, что я придурок, просто все это видно даже невооруженным взглядом. Хочешь сам увидеть? – Вася протянул Болту коричневый пузырек с пипеткой на горлышке.

– Не, Вась, не стоит. Я и без этого все вижу… И мне гораздо прикольнее так. Я просто хотел понять, для чего вы все это делаете…

– Понял?

– Да!

– Да? – Вася приподнял немного голову. – И для чего же?

– Для того, чтобы испортить свои ощущения.

– Надо подумать, – Вася перевернулся на живот и задумался.

Через полчаса Болт попытался попрощаться и сказать «спасибо», на что услышал уверенное «да никуда ты сегодня не улетишь», – так Серега и поехал в «Уходящее солнце» за вещами, не воспринимая всерьез слова Васи.

Зря… Болт это понял, когда доехал до первого перекрестка и остановился, не соображая, в какую сторону ехать дальше. Асфальтированная дорога, которая раньше казалась знакомой, неожиданно закончилась, влево и вправо уходили совершенно незнакомые грунтовки, укатанные грузовиками, – Сергей осмотрелся вокруг и понял, что заблудился.

Он развернул скутер и поехал обратно. Заросли сухого кустарника, заборы из латерита, белые кресты уже не казались, как прежде, ориентирами, они проносились мимо, не вызывая в голове Болта никаких ассоциаций. На каждой развилке он останавливался и выбирал дальнейшее направление по наитию, за все время не встретив ни одного человека, который смог бы ему объяснить, как найти «Уходящее солнце».

«Нет, этого не может быть… Просто не может быть. – Сергей старался успокоить себя, не веря в происходящее. – Так шутить нельзя. Мне надо попасть на этот самолет», – и продолжал еще больше запутываться в паутине узких дорожек.

На одной из прямых дорог вдоль океана Болт прибавил газу, он вспомнил, как из Морджима, после «Шанти», ехал за Васей по этой дороге, и, довольный, помчался вперед. «Впереди она должна уходить вправо», – яркий луч фары высветил плавный поворот, Сергей обрадовался, что все-таки нашел путь домой, и прибавил скорость. Напоследок промчаться вдоль моря, чтоб ветер закладывал уши, распугивая сидящих на дороге белых сов, – кто ж откажет себе в таком удовольствии!

Когда до поворота оставалось метров сто пятьдесят, Болт остановился, выключил фару и заглушил скутер. Шум прибоя ласково обволакивал уши, в десятке километров от берега на линии горизонта виднелись огни рыболовецких лодок, а над ними мерцали миллионы звезд. Большой оркестр под управлением великого дирижера исполнял настоящую музыку – гоа-транс в лучшем его виде. Музыка, от которой хочется любить. Звуки, от которых хочется летать.

Из-за поворота показался луч от фары мопеда. Он приближался, слепя Болта дальним светом. Сергей прикрыл глаза ладонью и попытался рассмотреть, кто к нему приближается. Не доехав пяти метров, луч резко нырнул вниз, затем так же резко запрокинулся вверх, а следом понесся прямо в припаркованный Серегой у обочины скутер – лязг металла, хруст пластика, звон разбитых зеркал – и тишина…

30.

Арун нетерпеливо ерзал по заднему сиденью машины.

Пепе, как заведенный, ходил вокруг мотоцикла.

Братья Валке ожидали команды.

Брат йоруба курил.

«Говорил же мне Райан: у того, кто продает наркотики, плохая карма. Зачем я влез в это? Он же предлагал подумать, еще по телефону. А потом там, в Бомбее, это звучало слишком смешно… Карма… Нанюхаться порошка и не бросить ей вызов? Значит, забраковать товар и отказаться от победы. Товар был слишком хорош. А победа?… Будет!» – Арун насыпал на мизинец немного кокаина и поднес палец к носу.

Ф-ф-фш-ш-шь! И на десны!

«Линда, твою мать, на хрена ты связалась с этими индусами и евреями. Чего тебе не хватало? Мы ведь могли просто отказаться от этого, даже знак был – не связываться! А теперь я еще и брата втянул», – Пепе развернулся к нему – брат йоруба осматривался вокруг, делая одну за другой мелкие затяжки. – Не нервничай, – Пепе попытался разрядить обстановку, – все нормально, я этому Марку сам постоянно гашиш возил, это приятель Линды. Я слышал, как он сам однажды говорил ей, что русские постоянно спрашивают кокаин… А, черт! Дай сигарету.

«Надо немного увеличить вес штанги, что-то бицепс сдавать начал», – Паскуаль по привычке схватился за руль, как за гриф, и немного его приподнял.

«Почему все негры хорошо бегают? – Ромио вошел в роль копа и вообразил погоню. – Нет… Лучше, пожалуй, если ее не будет… Не догнать».

«Где этот чертов Марк? Что мы делаем на этом перекрестке? Что ж ты, братец, так ведешься на эту белую телку – возвращайся же скорее, – брат йоруба осмотрелся вокруг и заметил припаркованный джип. – С каких это пор полицейские ездят на таких дорогих машинах?»

Брат йоруба прыгнул за руль мотоцикла и начал его заводить:

– Надо уезжать, там копы, – прошипел он и резко опустил ногу на стартер.

Двери черного «Скорпио» открылись, оттуда вышли двое здоровяков в коричневой униформе, они быстро приблизились к мотоциклу и вытащили ключ зажигания из замка. Брат йоруба замахнулся на одного из них, но тут же получил справа в голову – такого от индийца он не ожидал, братья Валке, оказывается, не только качались.

– Что тут у вас? – Ромио залез в карман, прикрепленный на бензобаке мотоцикла. – Стиральный порошок? Мне кажется, вы за него не до конца заплатили. Пойдемте в машину, кое-кто хочет с вами поговорить. И не вздумайте сопротивляться, полиция может приехать очень быстро. Она обрадуется, если узнает, где искать эти пакеты.

Толпа зевак тут же окружила место быстрой драки – такое в деревне случается реже, чем солнечное затмение. Все наперебой начали обсуждать происшествие, в толпе моментально появился мороженщик и к тому моменту, когда брат йоруба и брат хауса в сопровождении Паскуаля и Ромио дошли до машины Аруна, он уже успел продать пару пластиковых тюбиков фруктового льда.

Арун дождался, когда нигерийцы вместе с братьями сядут в машину, и довольно потер руки:

– Ну что, Пепе, я думаю, ты знаешь, где мои деньги?

– Они у этой полячки, стриптизерши! – Брат йоруба не дал Пепе ввязываться в очередную глупость. – Это она отправила нас сюда с этими пакетами.

– А ты что на это скажешь, Пепе? Она и в Калангут саму себя отправила? Чтобы прикрыть задницу своего черного друга? Не гони, я заключал сделку с тобой – с тобой я и буду разговаривать. Ромио, дай мне порошок, я его пока у себя подержу.

Ромио отдал Аруну пакеты, тот повертел их в руках, внимательно пощупал, тщательно осмотрел каждый со всех сторон… и протянул вперед руку:

– Нож!

– Что «нож»? – Паскуаль понял его не сразу.

– Дай мне нож из бардачка! – Завизжал Арун.

Ромио поспешил открыть бардачок, нашел в ворохе мусора складной швейцарский нож с красной ручкой и передал его на заднее сиденье.

– Что за хрень? Я же вскрывал один из них, – Арун включил свет в салоне джипа, еще раз рассмотрел пакеты со всех сторон и воткнул в один из них короткое лезвие. – Что за…?

– Что? – Пепе наклонил голову вперед.

– Что? – брат йоруба, сидящий с другой стороны Аруна, потрогал шишку на голове.

– Что? – Паскуаль развернулся в пол-оборота и своим накачанным телом занял все пространство между передними сиденьями машины.

– Что? – Ромио пытался подвинуть брата, но сдвинуть его с занятого места не получилось.

– Здесь порошок! – Арун достал с помощью лезвия белые гранулы с синими точками и поднес их к носу, отказываясь верить в происходящее. – Твою мать, это порошок! – гранулы рассыпались по салону.

– А что там должно еще быть? – изумился Ромио, он по-прежнему ничего не видел.

– Идиот! Тут стиральный порошок! С отбеливателем! – Арун повернулся к Пепе. – Как ты объяснишь это?

– Я бы сам хотел узнать…

– Брат, что это значит? Линда отправила тебя продавать стиральный порошок? – брат йоруба тоже отказывался верить в происходящее.

– Она бы этого не сделала, если бы сделка на самом деле должна была состояться… – Пепе не мог такого представить, он знал Линду, по крайней мере, думал, что знал.

– Значит, так, парни, мы пошли, – брат йоруба открыл дверь джипа и высунул ногу. – Полиция обрадуется, увидев двух переодетых в форму распертых анаболиками кретинов, нанесших побои гражданам иностранного государства только за то, что они в своем мотоцикле везли стиральный порошок.

– Стой! – Пепе схватил его за рукав, одновременно Арун машинально направил лезвие в сторону брата йоруба. – Зачем Линда это сделала? Почему Марк не появился, а вместо него здесь оказался этот мажор? – Пепе забрал нож из рук Аруна, тот, растерявшись, даже не сопротивлялся. – Поехали в Анджуну, у меня есть к ней несколько вопросов.

– Поехали! – приказал Арун Паскуалю, у него, плотно зажатого с обеих сторон нигерийцами, другого выхода не было… – У меня тоже есть один вопрос к ней.

– Откуда ты узнал о сделке? – Пепе спрятал лезвие под красную ручку.

– У меня свои источники, они никак не связаны с Линдой.

– Но откуда она узнала, что ты будешь ждать меня? Твои источники перестали быть только твоими?

– Это исключено, – Арун даже представить себе не мог, что Стейси знакома со стриптизершей, выступающей в его клубе. Он изловчился и снова насыпал на мизинец немного кокаина из маленького пакетика.

Ф-ф-ф-фш-ш-шь! И на десны!

– Слушай внимательно! Эта сука столкнула нас лбами, но сначала она подставила меня и кинула тебя. Перестань нюхать эту дрянь, поехали разбираться в ситуации, а по дороге подумаем, кто еще знал о нашей встрече. Сейчас нам надо ненадолго подружиться, – Пепе преисполнился решимости, Линда предала его, и он не мог ей этого простить.

Пепе любил свою первую и единственную женщину, Линда крепко привязала его к себе – красивой жизнью в Гоа, обещаниями уехать в Европу, своим телом – и пользовалась этим.

Арун краем глаза смотрел, как Пепе играет с его ножиком. Братья Валке уже не казались такими непобедимыми, они поняли, что неожиданно влипли в очень неприятную историю, и теперь молчали – Ромио ковырялся в носу, а Паскуаль медленно вел машину. Фредерик периодически бил его по плечу и требовал ехать быстрее, гася в себе желание дать ему в голову правой.

Пепе пытался выстроить логическую цепочку и «дружить» с Аруном:

– Когда я понял, что ты привез кокаин из Бомбея и там наделал столько шума…

– Это не я! – Арун вспомнил свой бомбейский трип и застонал, он только сейчас осознал, что было бы, если бы его там схватили.

– Неважно! Я решил, что нашей сделке не бывать, но все равно рассказал Линде обо всем. Она тут же приказала мне назначить встречу с тобой, а сама позвонила Марку. Тот согласился, но ему понадобилось время, чтобы собрать деньги. Сегодня, когда я пришел домой забрать товар, она перебирала свои вещи… Сказала, что в стирку… Fuck! Какая прачечная работает в субботу вечером?! Она решила сама встретиться с Марком, забрать деньги, а потом быстро свалить! Наверняка, они еще дома.

Пепе и Фредерик с двух сторон отвесили звонкие оплеухи Паскуалю и в один голос заорали:

– Езжай быстрее!!!

– А зачем ей надо было все это устраивать? – Арун в очередной раз насыпал на мизинец кокаин и протянул его Пепе. – Хочешь? – Пепе покачал головой, Арун шмыгнул носом и засунул палец в рот. – Зачем она отправила тебя с фэйковым порошком?

– Кто-то ей наверняка сказал, что ты там будешь, – Ромио с умным видом повернулся к Аруну. – Она просто решила посмеяться над всеми вами. Кстати, а почему Бруно не поехал? Он все-таки настоящий коп.

Паскуаль припарковал машину возле скутера перед воротами дома. Пепе и Фредерик выпрыгнули из машины и быстро зашли во двор, вслед за ними, едва поспевая за нигерийцами, последовал Арун с братьями Валке.

Служанка выходила из дома, аккуратно прикрывая за собой дверь, словно пришла не вовремя и теперь, чтобы никого не потревожить, старалась тихо исчезнуть.

– Где Линда? – рявкнул Фредерик. Лакшми улыбнулась и пальцем показала внутрь дома. – С кем она? – Пепе машинально бросил взгляд на корзину у входа. – Забери мусор и можешь идти домой – завтра у тебя выходной.

Лакшми забрала черный пластиковый пакет и поспешила удалиться с места, где сейчас ее обидчики будут застуканы в самый ответственный момент.

Брат йоруба влетел в спальню первым и отбросил в сторону Бруно с приспущенными коричневыми штанами.

Линда быстро встала с постели, обернула полотенце вокруг тела и, подбежав к Пепе, прижалась к нему:

– Он пытался меня изнасиловать… Этот подонок хотел меня трахнуть.

Пепе отреагировал на новость звонкой пощечиной:

– Его я не знаю, а вот ты пыталась выебать всех нас, – он увидел плотно набитый чемодан и кейс, куда сам складывал наличность. Не было сомнения, что Линда собралась уезжать. – Где кокаин?

– И где мои деньги? – в комнату зашел Арун, братья Валке встали у двери так, что проскочить между ними не смогла бы даже мышь. – Бруно? – Арун не ожидал его увидеть, но в ту же секунду понял, как Линда обо всем узнала.

– Друг, – Бруно от страха начал задыхаться, но Фредерик привел его в чувство резким коротким ударом в нос, – я все объясню, я достал твои деньги…

– И где же они?

31.

Лакшми оставила скутер у ворот и зашла во двор – судя по теням на окне спальни, Линда была не одна и явно не с Пепе, тот поменьше ростом. Но так бывало часто. Всего за пару месяцев работы в этом доме Лакшми не один раз видела, как хозяйка приводила в дом разных мужчин – все они приезжали на дорогих машинах, и для служанки это означало только одно – она должна идти домой.

Машины у ворот не было, иногда такси ждало где-то за поворотом, так тоже бывало. Лакшми тихо открыла дверь своим ключом и на цыпочках прошла на кухню – из спальни доносились звуки возни на постели и знакомое шептание.

«Не может быть! – сквозь занавеску Лакшми разглядела Линду, лежащую на спине, и Бруно с приспущенными коричневыми штанами у нее между ног. – Она устроила такую истерику только потому, что спит с ним. Нашла же к чему привязаться – к порошку…»

…Когда Лакшми приехала к Приянке с порезанными кровоточащими ладонями, ее подруга тут же собралась идти в полицию, пообещав, что не оставит это дело просто так и добьется депортации Линды в ближайшее время. Лакшми долго уговаривала ее никуда не ехать и не начинать никаких разбирательств, она не хотела лишний раз нервничать, ведь доктор Вилли сказал, что это ей противопоказано. Потом Прашант выступил с идеей показать Линде, где прячутся бурундуки в сезон дождей, но и эту мысль Лакшми уговорила оставить – Линда все равно будет наказана, так пусть это сделает кто-то другой, зачем напускать на себя гнев и опускаться до ее уровня.

– Останешься сегодня ночевать у нас, – Приянка провела подругу на второй этаж нового дома.

Отец Прашанта закончил стройку как раз к свадьбе, неожиданно свалившейся на его голову, – подарок получился отменный, денег за разрешения на пати хватало не только на обустройство Ассагао. А чтобы это было не так вызывающе, дом пришлось строить за речкой, в Ашвеме, подальше от глаз завистников, зато прямо в пальмовой роще у океана.

Дядя Прамод на свадьбе не обмолвился с Лакшми ни словом. Он демонстративно сел на противоположный конец стола, обменялся рукопожатием с отцом Приянки, а Шри Индраджара обнял, как родного, и пожелал молодоженам долгих лет и здоровых детей. Политика…

На следующий день после свадьбы дядя Прамод сообщил Лакшми, что больше не собирается содержать ее, и единственное, чем может помочь, – это найти ей работу. Его знакомая в тот момент как раз искала служанку. Лакшми не знала, что могло связывать дядю с Линдой, но она подозревала: это нечто большее, нежели просто знакомство. В любом случае, ей это было не интересно…

Лакшми вышла во двор и завела свой старенький «kinetic». Приянка с Прашантом лежали в гамаке, натянутом среди пальм. Увидев Лакшми, собирающуюся куда-то ехать, Приянка выпрыгнула из гамака, а Прашант, не удержав равновесия, упал на песок. Подруги громко засмеялись, наблюдая, как он неуклюже пытался вытащить запутавшуюся в сетке ногу.

– Ты куда собралась? – Приянка повернула ключ в замке зажигания и заглушила скутер.

– Я сумку забыла, надо забрать.

– Завтра заберешь.

– Завтра мне к доктору, а в ней моя медицинская карта. Лучше я сейчас съезжу.

– Давай Прашант отвезет нас на машине.

– Нет, я сама, – Лакшми боялась, что подруга не сдержится и сорвется. – Не переживай, я скоро вернусь.

– Тогда возьми мой скутер, – новенькую «Активу» Прашант подарил Приянке сразу после свадьбы.

– Спасибо, подруга.

– Аккуратнее, сестричка…

…Лакшми осторожно прикрыла за собой дверь так, чтобы ее никто не услышал. Увидев Бруно с Линдой, она с трудом сдержала в себе желание зайти в спальню и высказать все, что думает о них, но, вспомнив разбитое стекло машины и выплеснутый в лицо бокал вина, решила, что этого достаточно, – просто забрала сумочку и тихо вышла из дома. В любом случае, больше она здесь никогда не появится, пускай найдут кого-нибудь другого стирать простыни, на которых Бруно забавляется с этой белой… chiricha³³.

– Где Линда? – Лакшми узнала за спиной голос брата йоруба, так хозяин называл своего друга. Повернувшись, она увидела Фредерика, Пепе и трех местных, настроенных явно не очень дружелюбно. Лакшми лишь пальцем показала на окно спальни.

– С кем она? – на этот вопрос отвечать не надо было, Фредерик уже ворвался в дом, еще через несколько секунд он сам все увидит. Вслед за ним шел Пепе – предварительно он вежливо попросил забрать мусор и дал Лакшми выходной на завтра.

«Можете засунуть себе свой выходной куда подальше», – Лакшми молча взяла черный пакет, прошла мимо Аруна и братьев Валке, положила мусор в бардачок скутера под сиденьем и поспешила уехать, чтобы не стать свидетельницей, и уж тем более – участницей грядущего скандала.

Меньше всего она хотела сейчас оказаться в той спальне. Пепе – ревнивец еще тот, наверняка они на пару с братом йоруба начали сейчас мутузить Бруно, а Линда, сжавшись в комок от страха, забилась в дальний угол большой кровати, на которой раньше принимала своих гостей. Бруно стал последним…

Лакшми примчалась к Приянке и прямо с порога начала смеяться. Она хохотала, схватившись за живот, время от времени выпивала стакан воды, ненадолго успокаивалась и снова начинала смеяться, на все вопросы она лишь отмахивалась, вновь заливалась безудержным смехом, видя изумленные лица Приянки и Прашанта, а успокоившись, начинала кружиться в танце по просторному холлу и напевать старую песенку. Когда Лакшми все-таки устала, она плюхнулась в мягкое кресло и рассказала обо всем, что случилось в доме Линды.

– Да, кстати, там, в багажнике скутера, мусор, Пепе попросил его забрать, а я машинально схватила и совсем забыла про него – Лакшми подхватилась, чтобы его выкинуть, но Приянка усадила ее обратно в кресло, попросив Прашанта заняться этим вопросом.

Тот появился ровно через минуту с черным пакетом и круглыми от удивления глазами:

– Лакшми, ты уверена, что забрала именно мусор?

– Конечно, каждый вечер я забирала его из корзины и отвозила на свалку, говорю же, я машинально… А что?

– Очень хорошо, что ты не отвезла ЭТОТ мусор на свалку, – Прашант высыпал на стол пачки купюр. Девушки даже с места не смогли сдвинуться, лишь переглянулись. Лакшми прочитала во взгляде подруги вопрос и пожала плечами.

– Я не знала, что в нем… Пепе сам сказал забрать этот пакет.

– Тогда, я думаю, это твое выходное пособие, – Прашант похлопал тугими пачками по столу. – Оно, конечно, несоизмеримо с тем, как с тобой поступили Линда и Бруно, но…

– Никаких «но»! – Лакшми резко поднялась с кресла, быстро подошла к столу и начала засовывать купюры обратно в пакет. – Это не мои деньги, и мне они не нужны.

– А откуда ты знаешь, чьи они? – Приянка взяла Лакшми за руку и посадила обратно в кресло, а сама села перед ней на пол и улыбнулась. – Если бы у денег был хозяин, то вряд ли бы он держал их в корзине для мусора.

– Они приедут за ними, – Лакшми не сдавалась, она понимала, что, рано или поздно, хозяин найдется.

– И что? Ты оставила пакет в моем скутере, а я его со всем остальным мусором сожгла на заднем дворе, – Приянка готова была пойти на этот обман, сомневаться не приходилось. – Неужели ты думаешь, что мы должны испугаться какого-то Бруно, и уж тем более – Линды или Пепе? Подруга, чьи бы эти деньги раньше не были – теперь они твои. И достались они тебе справедливо. Но если ты хочешь поступить честно, – тогда просто отвези пакет на свалку. Тебе от этого легче станет?

– Я не могу их взять.

– Тогда пусть они временно побудут у меня. Пока ты не поймешь, что действительно их заслужила.

– Этого никогда не произойдет, – Лакшми поняла, что сейчас с подругой спорить бесполезно – Приянка была уверена, что права, и этого для нее было достаточно. В таких случаях никто не мог ее переубедить, и свадьба была тому ярким примером: она просто собрала две семьи и объявила о своем намерении.

– Посмотрим… Пойдем пока ужинать, мы так давно с тобой не болтали.

Ночью, когда Прашант, уставший от их нескончаемых разговоров, ушел спать, а звуки цикад наполнили воздух, Приянка взяла Лакшми за руку и потащила в сторону океана.

– Куда ты, подруга?

– Купаться.

Они выбежали на залитый лунным светом пляж, вода тихо облизывала песок, из-под ступней во все стороны разбегались маленькие крабы. Приянка первая разделась, зашла по пояс в воду и оттуда закричала:

– Раздевайся, будем плавать голышом.

– Ты с ума сошла!

Лакшми оглянулась вокруг. Убедившись, что пляж пуст, она сняла одежду и побежала к подруге, подняв столб брызг и визжа от удовольствия.

– Приянка, ты сумасшедшая.

– Я счастливая, и хочу, чтобы мы всегда были вместе. Счастье подкрадывается к нам незаметно, стоит где-то за спиной и шепчет на ухо: «Я тут, посмотри!» А мы боимся повернуть голову, разглядеть, обрадоваться. И идем вперед, ищем его, пытаемся раскопать среди обломков неудач и разочарований. Счастье становится перед нашими лицами и уже кричит: «Вот же я!» – а мы продолжаем не верить и чего-то ждать. И только когда счастье забирается внутрь нас и начинает наполнять собой, мы понимаем, что это такое – быть по-настоящему счастливыми. Завтра я поеду с тобой к доктору Вилли.

– Зачем?

Приянка подошла к Лакшми, погладила ее волосы и поцеловала в соленые губы:

– Мне кажется, я тоже буду мамой.

– Как в индийском кино.

Лакшми засмеялась, подруги взялись за руки и начали кружиться – две счастливые женщины, две начавшиеся жизни.

Kabhi kabhi mere dil mein
Khayal Aata hain,
Ki jaise tujko banaya gaya
Hai mere liye, —

тихо запела Приянка, когда, уставшие, они упали на берегу под раскинувшимися на черном небе звездами.

Tu abse pehle sitaron me bas rahi
Thi kahin
Tujhe zameen pe bulaye gaya hai
Mere liye, —

Лакшми подхватила знакомую с детства песню и снова засмеялась: – Ну точно, как в индийском кино.

– Осталось только тебе жениха найти.

– Нет, я такая никому не нужна, – Лакшми грустно улыбнулась. – Если только он с небес не свалится.

Подруги замолчали – луна повисла над их головами, маленькие волны накатывались одна за другой, нежно касались ног и уходили; где-то очень далеко дрожали огоньки рыбацких лодок, а за спинами о чем-то шептались пальмы.

– Пойдем спать, – Приянка, не надев одежды, побежала в сторону дома. Лакшми, натянув сарафан на мокрое тело, медленно пошла за ней.

Затем она дождалась, пока в спальне прекратится возня, и, прихватив пакет с деньгами, незаметно вышла из дома и выкатила скутер на дорогу – там она завела его и поехала в сторону Анджуны. Дорога петляла среди беспорядочно рассаженных пальм, за очередным поворотом она вытянулась длинной стрелкой, и Лакшми прибавила газу. Она не успела понять, почему руль сначала нырнул вниз, а потом, словно подпрыгнув на трамплине, понес ее вверх и вбок. Она лишь успела увидеть, как кто-то отпрыгнул в сторону, и, проваливаясь в темноту, смогла расслышать, как рассыпаются вдребезги зеркала чужого мопеда. И тишина…

32.

Болт еле успел отпрыгнуть – скутер сначала нырнул в ямку, потом стал на заднее колесо и на полной скорости снес Серегин мопед. Звук разбитого стекла растворился в непрерывном шуме волн, девушка упала на песок в полуметре от лежащей друг на друге техники.

– Твою мать! – Сергей чудом успел отскочить от летящего на него байка – засмотрись он дальше на звезды, сейчас лежал бы рядом с ней на песке. – Эй! Хауарю? – Девушка не отвечала. – Давай же, вставай… Ар ю гуд?

Болт подошел к девушке, черные волосы прикрывали ободранные плечи, он наклонился над ней и слегка потряс за плечо. Никакой реакции. Болт потряс еще раз, чуть сильнее, – результат тот же.

– Эй, не умирай! – Серега осмотрелся вокруг, на дороге сидела сова и, слегка наклонив голову, наблюдала за людьми, редко моргая большими желтыми глазами. Откуда-то из темноты с другой стороны дороги вышел неуклюжий рыжий щенок, протопал пару шагов, завалился на задние лапы и сел на свернутый еще во сне калачиком хвост. Ветки за спиной захрустели, сначала показались большие рога, а потом коровья морда – она постоянно что-то жевала, затянутые пеленой глаза тоже пристально смотрели на место происшествия.

Болт испугался и тихо зашептал: – Па-а-ма-а-гите… – Еще раз оглянулся: ждать помощи было неоткуда, единственный фонарь на повороте освещал пустую дорогу.

Серега понятия не имел, что надо делать. Он попробовал перевернуть девушку на спину, проверить дыхание – наклонился ухом над губами и прислушался, ловя каждый звук. Жива…

Болт присмотрелся внимательнее – он где-то ее уже видел, разобрать в темноте черты лица было сложно. Сергей наклонился еще ближе… хлоп!.. звонкая пощечина, девушка попыталась встать, но от резкой боли громко застонала и вновь упала на песок.

– Тс-с-с-с! Шанти! – Серега подложил ладонь под ее голову. – Ничего я с тобой не сделаю. Андерстэнд ми? – он потрогал ее ногу, девушка еще раз возмутилась, но, поняв или почувствовав, что незнакомец большего вреда, чем есть, причинить не сможет, легла на спину и снова застонала. – Больно здесь? – Болт ощупывал ее руки и ноги, стряхивал песок с ссадин и не верил своим глазам. – Хау ар ю?

Девушка плотно сжала губы, было видно, что ей больно, но Сергей не мог понять, где именно. Он всматривался в ее лицо и постепенно понимал, что это она сидит в его голове с тех пор, как он прикоснулся к ее губам в клубе неделю назад. Сергей не мог поверить, что она свалилась на него чуть ли ни с неба – в жизни девушка оказалась гораздо красивее, чем замутненные стимуляторами образы из «Парадизо».

«Как же так, я еще и подумать-то не успел… Вот Вася, вот шаман…»

Из-за поворота показались лучи фар, потом – автомобиль… Болт аккуратно положил голову девушки на землю и выскочил на дорогу, размахивая руками:

– Помогите! – заорал он, когда машина остановилась в пяти метрах перед ним. – Хелп! Хелп!

– Что случилось? – из машины вышел парень и начал говорить по-русски. – Девчонку сбил?

– Нет, она сама врезалась. Да сейчас неважно, ей в больницу надо.

– Точно сама врезалась?

– Говорю же тебе, еле отпрыгнуть успел, она снесла мой скутер и, похоже, что-то сломала – подняться не может.

– Давай ее в машину, – парень открыл заднюю дверь «опеля» и помог Болту посадить девушку. – What`s your name? – обратился он к ней, когда тронулся. – We`re going in а hospital. Are you ok?

Девушка кивнула и протянула парню руку:

– I`m Laxmi. It was my fault… I`m so sorry.

– My name is Stas…

– Что она сказала? – перебил его Болт.

– Она говорит, что это ее вина, ей очень жаль. Меня Стас зовут, – парень протянул Болту руку.

– Сергей… С ней все в порядке?

– Пока да… В госпитале скажут подробнее.

Сереге показалось, что Стас кружил по узким дорогам не меньше часа, пока, наконец, не въехал в какой-то город и остановился у ворот со светящимся красным пластиковым крестом. Каждый раз, когда машина прыгала по ямам или спид-брэйкерам и с заднего сиденья доносились стоны Лакшми, сердце Болта обливалось кровью, и он умолял ехать аккуратнее.

Минут пять сторож пытался справиться с замком на воротах больницы – у него не получалось, потому что он еще не проснулся, затем минут двадцать он пытался найти доктора, а когда нашел – завалился на топчан прямо в приемной и тихо захрапел.

Стас, успевший услышать историю аварии по пути в госпиталь, теперь пересказывал ее врачу, потом дал Сергею подписать какую-то бумажку, а когда Лакшми увезли в кабинет за большими белыми дверями, сел рядом с Болтом и вытянул ноги.

– Случай…

– Чего?… – не понял Сергей.

– Я говорю, что здесь постоянно что-то случается…

– В смысле? – Болт повернул голову в сторону Стаса.

– Я тут уже второй сезон, и еще не было ни одного дня, чтобы я чему-нибудь не удивился. Каждый день что-то происходит. Прямо синдром какой-то.

– Угу! – согласился Серега. – Гоанский…

Парни замолчали, слушая, как за стеной девушка объясняла доктору, что произошло. Потом они слушали, как она стонала. Смотрели, как в кабинет заходят и выходят сестры. Пили противный сладкий кофе из автомата. Ждали.

– А ты что тут делаешь? – Болт нарушил тишину.

– Работаю.

– Кем?

– В туристической фирме менеджером… Должен быть сейчас в аэропорту, встречать самолет, а сам здесь сижу и понимаю, что уже никуда не успел, – Стас спокойно констатировал факт своего отсутствия на работе. – А ты?

– Тоже должен быть сейчас в аэропорту. Улетать домой. А тут вот она появилась, – не менее спокойно ответил Серега, но внутри все клокотало. – Который час уже?

– Начало седьмого…

– Хорошо… – Болт закрыл глаза и улыбнулся. Он представил самолет, набирающий высоту, свое пустое место, изумленного Динка в аэропорту Домодедово… Сон опустился на него – Серега словно в черную яму провалился.

Он открыл глаза оттого, что противный сторож пытался спихнуть его с топчана, одновременно стремясь объяснить Стасу, что это не место для того, чтобы спать. Стас старался растолковать сторожу, что парень встанет, как только доктор выйдет из кабинета, и консенсуса, похоже, они не могли найти уже долго.

Болт улыбнулся, все стало таким родным и уютным: и обшарпанные стены госпиталя, и пальмы за окном, и сторож в коричневой униформе – хорошо, что самолет уже улетел, переживать больше не за что.

– Как Лакшми?

– О! Проснулся! See! – Стас повернулся к сторожу и жестом продемонстрировал правоту своих слов. Тот махнул рукой и пошел к выходу. – Она в порядке, никаких переломов. Доктор попросил тебя остаться, надо, чтобы кто-то показал полиции место аварии… Она, к тому же, еще и беременная. Ты извини, мне ехать надо. Заезжай, если что, я так понимаю, ты теперь здесь надолго, – Стас протянул визитку, махнул рукой и уехал.

Серега приоткрыл дверь кабинета – Лакшми сидела на стуле и улыбалась солнечным лучам, пробивающимся сквозь листву деревьев.

– Гуд? – прошептал Болт, девушка повернула голову и помахала рукой.

– Good! – Лакшми улыбнулась и жестом позвала Сергея внутрь. – Come here, look³⁴.

За открытым окном на ветке сидели две маленькие яркие птички и клювами расправляли друг другу перышки после сна.

– This is kingfisher³⁵, – пояснила Лакшми.

– Булинад, – пропел ей в ответ Болт.

33.

Существует красивая легенда. Однажды бог Шива и его жена Парвати не сошлись в каких-то принципиальных вопросах и сильно поругались.

Причиной ссоры могло быть что угодно. С одной стороны, Шива был аскетом и по десять тысяч лет подряд медитировал на священной горе Кайлас – даже богине, с ее космическим терпением и вселенским понятием времени, было тяжело ожидать мужа. С другой стороны, Шива был славным озорником – курил марихуану, голым бродил по пляжу и склонял бедных пастушек ко всяким непристойностям, искусным мастером которых он был.

Так или иначе, но между божественной парой произошла размолвка. Ганеша, их будущего сына, слоноголового бога, тогда еще и в планах не существовало, так что они могли себе позволить обидеться друг на друга и расстаться на какое-то время. Лет так тысяч на тридцать-сорок.

Сколько они находились в разлуке, никто точно сказать не может, из ныне живущих свидетелей тому не осталось, но после долгого времени Шива и Парвати случайно встретились в Гоа. И поняли, что жить друг без друга не могут, любовь-то у них божественная, космическая, настоящая.

И на этой почве совершили они где-то здесь, на берегу Аравийского моря, вселенский акт любви, который сопровождался выделением огромного количества любовной энергии.

На Vagator Вeach прямо в камне вырезано лицо Шивы – всмотритесь в него, когда будете рядом. Сами все поймете… Если нужно будет.

Siolim, 2006

Примечания

1

Бом булинад – мантра, восхваляющая Шиву.

2

Викеткипер – игрок в поле.

3

Карнатака —штат на юге Гоа, один из беднейших штатов Индии.

4

Дорожная пробка. В гоанском стиле (англ.).

5

Сэрпанч – глава деревенской управы.

6

Панчаят – деревенская управа.

7

Пуджа – обряд жертвоприношения в индуизме.

8

Тилак – та самая точка на лбу.

9

Айрават —священный слон в индуизме.

10

Агарбати – ароматические палочки.

11

Модак – традиционные индийские сласти.

12

Сколько? (хинди)

13

Lakh – 100 000.

14

Завтра буду в Бомбее (хинди)

15

Лунги – мужская юбка.

16

Шек – пляжный ресторан.

17

Табла, диджириду – музыкальные инструменты.

18

Меня зовут Пол… Вот мой телефон, если тебе понадобится что-нибудь еще (англ.)

19

Илорин, Абуджа – крупные города Нигерии.

20

Йоруба, хауса – этнические группы Центральной Нигерии.

21

Ибу – этническая группа Северной Нигерии.

22

«Mambo», «Tito's» – ночные клубы.

23

Конкани – местное наречие.

24

Набережная в Бомбее.

25

Внутренний (англ.)

26

О господи! Вы только гляньте на эту задницу! (англ.).

27

Эй, все хорошо! Открой глаза! Дыши глубже! (англ.)

28

Как ты себя чувствуешь? (англ.)

29

Центральный новостной канал Индии.

30

Темпл – индуистский храм.

31

Новолипецкий металлургический комбинат.

32

Лингам – столп, символизирующий мужскую созидательную силу Шивы.

33

Chiricha – стерва (хинди)

34

Иди сюда, посмотри (англ.)

35

Это зимородок (англ.)