— Мне тяжело и за тебя, и за себя, — сказал Ричард. — Ты получил свою порцию плетей, потом мое прощение и отправился восвояси, мне же жить здесь дальше и уверять подданных нашего короля, что англичане не звери, а, наоборот, принесли в их край мир и покой. Однако, как мне ни горько, но я доволен, что ты вынес положенное тебе наказание с достоинством. Поверь, за это тоже можно вручить рыцарские шпоры.

После нежданной похвалы брата щеки Филиппа покраснели.

— Но ты всегда говорил, что я заноза в твоем теле. И отец меня постоянно злил, вечно ставя тебя в пример. Он говорил, что с тобой я все равно никогда не сравнюсь.

— Ты моложе, а следовательно, успеешь догнать. Когда я постарею и ослабнут моя рука и ум, я охотно уступлю тебе место. Зачем же сейчас нам быть врагами? И учти, я тоже наделал много ошибок. В юности я тебе очень завидовал. У тебя были мать и дом, а меня отослали к чужим людям. Но все эти прошлые обиды и зависть — смехотворны. Я в жизни кое-чего добился, и ты вырос и даже заслужил рыцарские шпоры, так чего же нам делить?

Филипп нервно покусал губы.

— Отец во всем виноват. Он так восхвалял тебя, что возбудил во мне ненависть. Во всех кошмарных снах я сбрасывал тебя с коня и приставлял копье к горлу.

— Но, кажется, я сейчас сделал все, что мог, чтобы избавить тебя от этих кошмаров, — миролюбиво произнес Ричард. — Как мне еще помочь тебе? Чем тебя обрадовать? Может, мне стоит вернуться жить в наш родной дом, быть возле тебя?

— Нет! — вскричал Филипп. — Там ты долго не проживешь.

— Я не жалуюсь на здоровье.

— Там ядовитые испарения.

— Вот уж чего не знал, того не знал. Я думал, что вырос в здоровой местности.

— Заболеть в этих краях не так уж сложно, — уклончиво произнес Филипп. — Дома ты долго не проживешь.

Для Ричарда многое стало понятно.

— Что ж, спасибо, что ты по-братски предупредил меня. Значит, земля в родовом гнезде будет гореть у меня под ногами… Прискорбно узнать, что у меня нет постоянного пристанища. Ведь замок Гуинлин находится лишь под временным моим управлением, пока этого хочет король Эдуард. А все мы подвержены причудам. Возможно, что мне придется расстаться с этой почетной должностью.

— Возможно, — подтвердил Филипп со странной холодностью.

— Конечно, мне бы хотелось, чтобы преемник мой был достоин доверия и знал, что к чему, хотя бы по той причине, что испытал на себе, каковы уэльские плетки.

Ричард с усмешкой поднял кубок с вином.

— Иной раз одно умное слово может затушить пожар взаимной вражды. Ты понял, что я хотел сказать? Подумай о своем будущем. Делить нам нечего, и нет причин для ссоры. Ты всегда будешь желанным гостем в Гуинлине. А может, ты и сейчас останешься на ужин?

Филипп отрицательно мотнул головой, так и не обернувшись к брату. Его занимало то, что происходило в крепостном дворе.

— Нет-нет, извини, Ричард, уже поздно. Я бы хотел закончить разговор и уехать.

— Что ж, жаль, но я не буду тебя удерживать. Филипп заговорил торопливо:

— Иногда мужчине надо сделать выбор — тот, который его страшит. И, может быть, он делает не лучший выбор, но сердце подсказывает иное и совесть тоже. Я хочу тебя предостеречь. Родитель наш тяжко болен и проживет недолго. После его кончины моя мать постарается лишить тебя прав старшего сына и передать все наследство мне. Поверь, это не моя мысль.

— Здесь нет для меня ничего неожиданного, — мрачно заметил Ричард.

— Я же прошу, если ты победишь в тяжбе, не выгоняй ее с позором из дома, как бы ты ни был зол на нее и на меня, — умоляюще произнес Филипп.

— Она будет жить там, где пожелает, — заявил Ричард в ответ. — Я не мщу женщинам, а вот ты, Филипп, запомни на всякий случай, что мне может понадобиться достойный преемник в управлении Гуинлином.

Озорной ветер ворвался в окно и пошевелил листы тонкого пергамента, разложенные на столе. Элен старательно, до боли в натруженных пальцах, переносила с черновика на пергамент последние строки свода уэльских законов, которые Ричард отдал ей в переписку.

По окончании этот труд будет отослан королю Эдуарду вместе с подробными объяснениями системы правил и древних обычаев, применяемых в Гуинлине. Не соглашаясь со многими предложениями и доводами Ричарда, Элен все же вынуждена была признать, что новый кодекс достаточно справедлив. И если король его одобрит, он будет распространен на все вновь образованные на территории Уэльса графства.

Невнятный ропот голосов, сопровождаемый шумом какой-то потасовки, донесся из-за дверей. Отложив пергаменты в сторону и придавив их от ветра массивным каменным пресс-папье, Элен приподнялась из-за стола. Послышался глухой удар и сразу же затем сдавленный крик. Дверь распахнулась настежь, и трое священнослужителей, пошатываясь под тяжестью ноши, втащили в комнату тело охранника.

В изумлении Элен устремилась им навстречу.

— Что случилось? Он болен?

Сытое, добродушное личико отца Эдмунда в этот момент выражало крайнюю озабоченность.

— Болен? Нет, дитя, он не болен.

Элен опустилась на колени возле неподвижно распростертого тела и увидела большую шишку на лбу охранника. Она перевела взгляд на посох, который держал в руке один из служителей божьих, заметила ухмылку на его лице.

Отец Эдмунд тронул ее за плечо, призывая подняться с колен. Он достал скомканное священническое облачение из пропыленного заплечного мешка, сунул в руки Элен со слонами:

— Влезай-ка в это рубище, дитя, и поторопись!

Девушка, ошеломленная и ничего не понимающая, приподнялась с колен.

— Но я не понимаю…

— Сейчас поймешь. Епископ Веспайн согласился взять тебя под свое покровительство. Архиепископ Пэхем должен представить твое дело папе римскому, но Эдуард настолько нуждается в деньгах для уплаты наемным войскам на шотландской границе, что, по слухам, уже договорился о твоем замужестве. Скорее всего он успеет запродать тебя раньше, чем Пэхем соберется в Рим.

Эдмунд уставился на Элен немигающим, испытующим взглядом.

— Если ты еще надеешься принять постриг, тогда беги отсюда немедля!

Последние его слова возымели действие. Элен схватила протянутую ей черную одежду и напялила на себя. В это время два других божьих служителя деловито связывали охранника и затыкали ему рот кляпом. Для святых отцов они выглядели что-то уж чересчур грубыми и безжалостными — несомненно, это были переодетые головорезы из наемной гвардии епископа Веспайна.

Их жертва была по-прежнему без сознания. У Элен защемило сердце. Охранник всегда был добр к ней, и она не хотела, чтобы он из-за нее страдал.

— Не надо так туго! Слышите, что я говорю! — выкрикнула она приказным тоном. — Поднимите и уложите его на кровать!

Один из пришельцев злобно посмотрел на нее, а отец Эдмунд рассерженно нахмурился. Но все же молчаливым кивком он распорядился, чтобы они поступали так, как велела девушка.

— Не шуми, не повышай голоса, — обратился он к ней. — Сэр Ричард неожиданно возвратился. Он здесь, но, на наше счастье, чем-то занят. Чтобы провести тебя через холл, у нас есть лишь считанные мгновения.

Он опустил на лицо Элен клобук, отступил на шаг, осмотрел ее и недовольно поморщился.

— Спрячь руки в рукава и опусти пониже голову. Уж каким глупцом, надо быть, чтобы принять тебя за священника, но, дай бог, пронесет.

Элен согласно кивнула. Она боялась, что биение ее сердца будет слышно всем, даже сквозь двойное одеяние. Может быть, в холле сейчас и нет никого, но как ей миновать охрану у ворот Гуинлина?

Ее мысли перенеслись к Ричарду. Он, конечно, придет в ярость, а ей так не хотелось огорчать его. Она могла бы по крайней мере уберечь его от лишних тревог за ее судьбу, оставив ему послание.

Элен торопливо направилась к столу, где высилась аккуратная стопка пергаментов.

— Мне надо написать пару строк сэру Ричарду. Иначе он решит, что я в опасности.

Священник вцепился в ее руку, и хватка показалась ей чересчур грубой.

— Нет времени на такие пустяки, дитя мое! Надо спешить. Мы многим рискуем, помогая тебе. — Он пристально посмотрел ей в глаза. — Я знаю, что тебе было бы тяжело видеть, как нас секут плетьми по твоей вине.

— Конечно, я не хочу, чтобы вас наказали, отец, — она нервно кусала губы в растерянности. — Я… я думаю, что смогу послать ему весточку из Ленсфорда.

— Да… да, конечно, сможешь. И не волнуйся, я прослежу, чтобы сэр Ричард узнал, что с тобой ничего плохого не случилось. А теперь в путь! Нельзя терять ни секунды.

Они выскользнули за дверь и мрачной процессией проследовали по коридору и лестнице в холл. Элен покорно смотрела только себе под ноги и задерживала шаг, подражая торжественной медлительной поступи священников.

Никто не удостоил вниманием группу из черных фигур в опыленных дорожных рясах на всем пути к ожидавшим их во дворе крепости оседланным коням. Элен стоило больших усилий взгромоздиться в седло в неудобной для нее одежде, да еще упорно держа голову опущенной, о чем ей напоминал псе время шепотом отец Эдмунд.

Едва она справилась с этим испытанием, как во дворе появились Ричард и Филипп. То, что этот неприятный юноша находится здесь в такой момент, усилило ее тревогу. На Ричарда наверняка повесят обвинение в ее бегстве. Его и так винят во многих грехах, а то, что он не смог сохранить важную пленницу, сочтут даже не проступком, а преступлением. И, естественно, Филипп приложит все старания, чтобы огонь пожарче полыхнул под начальственным креслом старшего брата.

Раскаяние обожгло Элен, она готова была отказаться от своей затеи. Но остаться в Гуинлине означало отдать себя в руки короля Эдуарда, стать пешкой в затеянной им игре. Быть проданной какому-нибудь богатому англичанину ради того, чтобы король смог оплатить очередную свою войну, — нет, для Элен такая участь неприемлема.

А Ричарду она непременно напишет из Ленсфорда, а, возможно, он и навестит ее там. Так успокаивала себя Элен.

Отец Эдмунд схватил поводья и потянул ее лошадь к воротам.

— Поехали! — прошипел он зловеще. — Иначе ты выдашь себя и нас всех заодно.

Она все же посмела еще раз взглянуть на Ричарда из-под опущенного капюшона, а затем послушно направила лошадь к крепостным воротам. Элен утешала себя мыслью, что напишет также Эдуарду, объяснив, что Ричард никак не замешан в ее побеге. Конечно, она поступает по отношению к нему если не подло, то, во всяком случае, несправедливо, и еще не хватало, чтобы из-за нее он подвергся наказанию.

Никакого окрика не последовало, когда их процессия проезжала под первой поднятой решеткой. Элен еще ниже наклонила голову и затаила дыхание, пересекая внешний двор и приближаясь к главным воротам. И здесь охрана взирала на нее и ее спутников со скучающим равнодушием.

Миновав опущенный над крепостным рвом мост, они свернули на дорогу, ведущую на север, и, пока стены и башни Гуинлина не скрылись из виду, ехали степенной трусцой. Но как только они удалились на приличное расстояние, беглецы пришпорили и подхлестнули лошадок и перешли на отчаянный галоп, стремясь как можно скорее увеличить разрыв между ними и вероятной погоней.

Они покинули дорогу и углубились в лес, пробиваясь на запад через густую поросль берез и осин. Гибкие ветви хлестали Элен по лицу и цеплялись за ее рясу, но вскоре впереди заголубел морской простор. Она вдыхала свежий соленый ветер, слышала неумолчный рев прибоя оттуда, где проходит граница между доступной завоевателям землей и вечно свободной морской стихией.

Но с какой целью они направляются к берегу? Ради чего уклонились с прямого пути в Ленсфорд?

Элен забеспокоилась.

Отец Эдмунд, неуклюже, почти комично подпрыгивая в седле, устремился к самой воде, взмахом руки приказав ей следовать за ним. Она подчинилась — что ей оставалось делать? Копыта лошади проваливались во влажный после недавнего отлива песок.

Из прибрежных зарослей появились вооруженные люди, среди которых она разглядела Филиппа. Он отдавал приказы, и, повинуясь ему, воины вытащили укрытый в густом ивняке баркас. Подняв на руки, они понесли его к воде.

Элен резко натянула поводья, удивленная и немного испуганная.

— Что все это значит?

— Разве я не говорил тебе? Мы сперва переберемся в Ирландию. Там тебе будет безопаснее.

Отец Эдмунд указал вдаль, где извивы береговой линии почти смыкались, оставляя лишь узкий проход в бухту. Там маячил стоящий на якоре небольшой торговый корабль.

— В глазах церкви ты просто женщина, решившая посвятить себя служению Господу, но для других ты ценная добыча, — продолжал свои рассуждения отец Эдмунд. — Мы обязаны оберегать тебя до тех пор, пока папа римский не вынесет вердикт по твоему делу. До святейшего решения епископ Веспайн не вправе взять тебя открыто под свою защиту, и любой бесчестный рыцарь может захватить тебя и не будет за это осужден.

Ирландия! В мозгу Элен прозвенел тревожный колокол. Она была в панике.

— И долго я пробуду в Ирландии?

— Вовсе нет, заверяю тебя.

— Епископ будет там?

Отец Эдмунд кивнул:

— Он присоединится к нам очень скоро, если уже туда не прибыл раньше нас.

— Ах, так!

Элен с недоверием посмотрела на ожидающее ее суденышко. В ней росла растерянность. В объяснениях священника была толика здравого смысла, но события разворачивались столь стремительно, и ей не отпускали времени на раздумья. Однако ведь она молилась, чтобы ее проблемы быстро разрешились, и, вероятно, Бог пошел ей навстречу. Ей только хотелось бы посоветоваться прежде с отцом Дилвейном, но такой возможности не представилось. Обратной дороги нет.

Спешившись с лошади, она, преисполненная дурных предчувствий, проследила, как солдат уводит прочь ее кобылку, лишая Элен последнего шанса изменить свою участь. Теперь она полностью была во власти этих почти незнакомых ей людей.

Баркас опустили на воду, и загорелый до черноты моряк, испросив у Элен разрешения, пронес ее на руках через полосу прибоя и усадил на кормовую банку. Гребцы взялись за весла. Отец Эдмунд помахал девушке.

— Отправляйся с богом, дитя мое! Она вскочила с места.

— Разве вы остаетесь?

— Да. Я должен вернуться и объяснить все сэру Ричарду. А ты ни о чем не тревожься. Этим людям приказано доставить тебя в целости и сохранности к епископу.

Элен вцепилась в борт лодки, словно могла этим остановить ее движение.

— Подождите! — вскричала она. — Вы говорили, что будете меня сопровождать. Я не желаю ехать без вас!

Ее слова потонули в шуме прибоя. Матросы налегли на весла, и баркас полетел по гладкой воде как на крыльях. До Элен донеслось уже издалека напутствие младшего Бассета:

— Барон Равенсгейт ждет вас на борту! Он будет опекать вас до прибытия епископа Веспайна!

Сердце Элен готово было выпрыгнуть из груди. Сэр Хьюго де Визи, барон Равенсгейт! О боже, какую страшную ошибку она совершила! Ее взгляд упал на сверкающую под солнцем водную поверхность. Кидаться в море бессмысленно — крепкие матросы тут же выудят ее из пучины, как трепыхающуюся рыбешку, да вдобавок от души посмеются.

Со страхом Элен глядела на удаляющуюся береговую линию. Что же она наделала! Как глупо было попасться в ловушку! Она сама залетела туда с готовностью, словно безмозглая птица, клюнувшая на приманку. И теперь нет никакой надежды вырваться из железных когтей беспринципного негодяя.

Ей нечего рассчитывать на чью-то помощь. Даже если Ричард каким-то образом узнает, что случилось с ней на самом деле, у него нет корабля, чтобы пуститься в погоню. Он должен будет обратиться к Эдуарду, и пройдут недели, если не месяцы, прежде чем ее смогут вызволить из плена.

Ей вспомнились слова отца Эдмунда. Она представляла собой ценную добычу, которой вправе завладеть любой бесчестный рыцарь. Если барон Равенсгейт вынудит ее обвенчаться с ним, а к тому же зачать ей ребенка, брак будет признан святой церковью и он получит законные права на наследственные земли Элен.

Конечно, ему придется щедро расплатиться с Эдуардом, но разве это остановит Хьюго де Визи? От Ричарда она слыхала, что барон жаждет повелевать Северным Уэльсом и ради осуществления своей мечты не поскупится отвалить жирный куш корыстолюбивому королю англичан.

Она зажмурила глаза, отчаянно пытаясь подавить растущую в душе панику. Думать… она должна думать! Возможно ли, что отец Эдмунд замешан в заговоре, или он так же был по-глупому доверчив, как и она? И прибудет ли епископ Веспайн в Ирландию или он даже не осведомлен о ее просьбе принять ее в лоно церкви? Впрочем, какая разница? Хьюго де Визи позаботится о том, чтобы епископ не нарушил его планов.

Лодка вошла в тень, отбрасываемую мачтами и корпусом судна, и Элен открыла глаза. К этому моменту она успела побороть в себе женскую слабость и обрела силу духа и решимость. Другие наследницы сплошь и рядом становились жертвами подобной нечестной игры, но де Визи убедится в том, что Элен Тайви не из их числа. Пусть не рассчитывает на легкую победу!

Элен сложила руки на груди, где под сорочкой был спрятан кинжал, переданный ей Оуэном. По крайней мере она обладает оружием и умеет им пользоваться. Маленькое утешение для одинокой женщины, выступающей против мужчины, у которого под началом целая армия головорезов.

Лодка с разгону ударилась носом о борт судна. Элен спокойно встала, ожидая, когда мужчины поднимут ее на палубу. Она не будет устраивать истерики и скандалить. Если Хьюго де Визи поверит в ее покорность, то не станет прибегать к силе — хотя бы в ближайшее время.

Барон опередил всех и лично помог ей переступить через ограждение палубы.

— Добро пожаловать, миледи! — Он поклонился. — Епископ Веспайн доверил мне заботу о вашей безопасности вплоть до его прибытия. Я счастлив исполнять столь приятную обязанность.

Элен позволила ему приложиться губами к ее руке. Итак, он решил продолжить разыгрывать придуманный им фарс. Это ее устраивало. Она даже смогла заставить себя улыбнуться.

— Я бесконечно вам благодарна, милорд. Я так долго тосковала по свободе. Но сейчас все мои помыслы обращены к святой церкви.

— Да, я слышал о вашем решении. — Де Визи вернул ей улыбку, которая, впрочем, мгновенно угасла. Лицо его стало непроницаемым, а глаза сощурились от яркого солнечного света. Он продолжил: — Как только до меня дошли вести, я без колебаний решил содействовать вашему побегу. Кроме того, я не желал упустить шанс досадить нашему общему знакомому. Сэр Ричард Бассет вознамерился залететь слишком высоко. Я убежден, что он хотел принудить вас к браку С ним и обойти тех, кто по рождению более достоин подобной чести.

Элен искренне удивилась:

— Он собирался… жениться на мне?

— Не бойтесь! Этого мы не допустим, заверяю вас. У него нет ни малейшего шанса.

Элен повнимательней присмотрелась к де Визи. Он, очевидно, был уверен, что она ненавидит Ричарда. Как использовать это его заблуждение, она еще не знала, но пока решила потакать барону.

— Ричард Бассет — злейший враг моей семьи, — произнесла она твердо. — Я никогда не выйду за него замуж… никогда. Я больше не желаю его видеть.

Де Визи сжал ее пальцы, отвесив новый галантный поклон.

— Дорогая леди! Пока могу только обещать, что вы его не увидите в ближайшее время. Мы отправляемся в Амберли. Это мое владение на ирландском берегу. Сэр Ричард не имеет понятия, куда вы подевались и где вас искать. И даже если он чудом нападет на ваш след, то все равно не посмеет явиться туда с вооруженными людьми. Эдуард запретил подобные вылазки, а Ричард, как хорошо обученный щенок, пляшет перед ним на задних лапках. Он не пойдет наперекор королевской воле.

Речь де Визи усугубила отчаяние Элен. Да, конечно, Ричард никогда не нарушит королевский приказ, даже ради нее. Все, кто мог помочь ей, или покоятся в сырой земле, как отец, Родри или Энион, или томятся в подземелье, как Оуэн. А образ золотоволосого рыцаря, могучего, высокого, тоже должен был бы померкнуть стараниями де Визи. Но хоть барон был во многом прав, видение наперекор ему возникло перед широко открытыми глазами Элен. В солнечных лучах, и ослепительном блеске морской глади она разглядела улыбку Ричарда, добрую и мужественную, и это придало ей сил.

Пусть сейчас над ее головой сгустились тучи, но солнце не погаснет, и Ричарда не испугают ни полчища коварных врагов, ни гнев короля.

Она постаралась приноровиться к качке корабля, чтобы стоять на палубе прямо, не шелохнувшись, и обратила свой взор на быстро удалявшийся уэльский берег. Почему-то ей казалось, что Ричард в очередной раз простит ее и устремится за ней. От этой мысли у нее стало спокойнее на душе.