Перевод с англ. Д. Кожевникова
 
 

 
      Философия Джорджа Беркли часто воспринимается как некий курьез. Когда вы читаете его работы в первый раз, они кажутся вам абсурдными.
      Так оно и есть на самом деле. Философия Беркли отвергает существование материи. Если верить ему, материального мира не существует.
      Начало современной философии положил в XVII веке французский мыслитель Рене Декарт, который утверждал, что в основе единственно достоверного знания о мире лежит рассудок. Меньше, чем через полстолетия английский философ Джон Локк, ставший основоположником эмпиризма, бросил вызов картезианству (так называется учение Декарта). Локк придерживался более здравой точки зрения, полагая, что единственно достоверное знание о мире должно основываться на опыте.
      Но на философию невозможно надолго надеть смирительную рубашку здравого смысла.
      Всего через двадцать лет после того, как появился «Опыт о человеческом разуме» Локка, Беркли написал «Трактат о принципах человеческого знания », освободивший философию от общепринятого понятия реальности. По Беркли, если наше знание целиком основывается на опыте, мы обладаем лишь собственным, личным опытом. Т. е. на самом деле мы обладаем не знаниями о мире, а лишь только индивидуальными ощущениями.
      А что происходит с миром, когда мы его не ощущаем?
      В этом случае для нас он просто перестает существовать.
      Таким образом, Беркли говорит о том, что если вы чего-либо не видите, этого просто не существует.
      Так думают маленькие дети, когда зажмуривают глаза, чтобы больше не есть манную кашу или не пить рыбий жир. Когда мы вырастаем, мы перестаем так думать (а также есть манную кашу и пить рыбий жир). Но не Беркли. Со гласно его учению, дерева не существует, если мы не видим его или не чувствуем каким-либо иным способом, например, осязанием или обонянием.
      Но что же происходит с деревом? Беркли был глубоко верующим человеком и даже впоследствии стал епископом. Он придумал оригинальное объяснение тому, как существует мир в то время, когда мы его не ощущаем. Все объяснение легко укладывается в эти два лимерика:
 
 
Как-то раз одна дама сказала:
«Должен Бог удивлён быть немало -
Во дворе никого,
А деревья и двор
Всё стоят как ни в чём ни бывало» -
 
 
       (Ответ)
 
 
«Ни к чему удивленье, мадам!
На вопрос ваш отвечу я Вам:
Во дворе всегда я. -
И деревья стоят.
Господь Бог, Ваш покорный слуга!»
 
 
      Иначе говоря, мы можем быть уверены в том, что мир существует лишь тогда, когда мы непосредственно его ощущаем. Но даже если мы не ощущаем его непосредственно, мир существует благодаря тому, что его постоянно воспринимает всевидящий Бог.
      Эмпирические выводы Беркли (постоянно существующей реальности не существует) и его парадоксальное разрешение этого вопроса (вездесущий Бог) очень напоминают софистику. При нынешнем восприятии мира такой подход сочтут скорее интеллектуальным трюком, который больше характерен для Средневековья, чем для нашего научного века. Поэтому для вас будет большим сюрпризом, когда вы узнаете, что физика ядра пришла к тем же выводам, что и Беркли. В соответствии с принципом неопределенности Гейзенберга мы не можем одновременно определить кинетическую и потенциальную энергию элементарной частицы (т.е. ее местоположение). Если можно определить одну из этих величин (т.е.
      «ощутить» по Беркли), то другую вычислить невозможно.
      Таким образом, если говорить упрощенно, можно определить только одну величину, которую мы можем ощутить (к примеру, опреде лить положение частицы), и именно эта величина реальна, а другая (кинетическая энергия: скорость и масса частицы) не существует в той фор ме, которую мы можем вычислить, дать ей какуюлибо характеристику. Мы «знаем» только ту величину, которую чувствуем. Теоретически мы знаем, что есть и другая величина (так, как если бы она ощущалась всевидящим Богом), но она не может принять какую-либо реальную форму до тех пор, пока мы не станем ощущать ее.
      Философия Беркли привела эмпиризм к абсурду.
      Но ведь когда мы делаем выводы из предпосылок на основе здравого смысла, результат часто не имеет ничего общего с теми «настолько очевидными » предпосылками, с которых мы начинали.
      Здравый смысл - это то, как мы пытаемся вести себя в нашей повседневной жизни. Но если мы хотим преодолеть путаницу и отсутствие всякой упорядоченности в нашем существовании и прийти к какой-то истине, нам часто приходится отвергать очевидное. Как однажды сказал Эйнштейн:
      «Здравый смысл - это набор предрассудков, которые накапливаются у человека к 18 годам».
 

 
      Беркли был первым (и последним) ирландцем, который внес существенный вклад в развитие философии. Он родился 12 марта 1685 года в городе Килкенни, который находится в 60 милях на юго-запад от Дублина. Его отец, переселенецроялист (сторонник Англии), звал себя не иначе, как «джентльмен», но на самом деле был всего лишь молодым драгунским офицером, который стал фермером.
      Джордж Беркли вырос недалеко от Килкенни на ферме отца, в каменном доме, который стоял на берегу реки Нор. Ферма располагалась рядом с разрушенным замком Дизерт Касл. Возможно, что ферма первоначально была одной из пристроек замка, но сейчас она также разрушена.
      В последний раз, когда я ездил туда, все, что я нашел от дома Беркли, - это полуразрушенные стены, увитые лозами винограда. Через поле была видна разрушенная башня замка, на сохранившихся зубцах которой сидели вороны. У подножия покрытых лесом холмов текла река, в которой отражалось заходящее солнце. Я думаю, что во времена Беркли все выглядело там точно так же.
      Когда Джорджу исполнилось 11, его отправили на учебу в колледж города Килкенни: в то время это было лучшее учебное заведение Ирландии.
      За 10 лет до Беркли здесь учились сатирик Джонатан Свифт и драматург Уильям Конгрив. В 15 лет Джордж продолжил обучение в колледже св. Троицы в Дублине, который за 200 лет до этого основала Елизавета I, чтобы дать образование одному из своих безграмотных молодых обожателей.
 
      В 1704 году, когда ему было 19, Джордж Беркли получил степень бакалавра гуманитарных наук.
      Судя по всему, ему нравилось быть студентом в этом учебном заведении, так как следующие несколько лет он пробыл в Дублине «в ожидании предложения стать членом совета колледжа». В это время Беркли начал читать труды Джона Локка и французского философа Мальбранша, главного представителя картезианства в то время. Беркли соглашался с эмпирическими выводами Локка о том, что все знание проистекает из чувств, но он осознавал, что это может привести к материализму, в котором Богу не оставалось никакого места. На всем протяжении своей жизни Беркли оставался глубоко верующим человеком и был ярым противником любых проявлений атеизма. Но каким же образом он мог быть сторонником эмпиризма и одновременно верить в Бога?
      Беркли очень оригинально доказал, что материализм Локка был ошибочным. Он указал на то, что мы можем получать знания из нашего опыта, но он строится лишь на ощущениях. Мы не можем проникнуть в ту материю, которая лежит в основе наших чувств. Несмотря на относительную нелепость этого аргумента, это сильный довод. Он привел Беркли к его знаменитому выводу: esse est percipi (жить - значит быть воспринимаемым). Таким, образом Беркли победил материализм, но проблема того, что же происходит с миром, когда на него никто не смотрит, осталась. Как мы уже знаем, Беркли предположил, что Бог все время смотрит на Землю. Этот взгляд он почерпнул из работ Николы Мальбранша, который считал, что на самом деле изменения происходят не в результате взаимодействия объектов, но в результате по стоянного воздействия Бога на наш мир.
      Свои идеи Джордж Беркли выразил в книге под названием «Опыт новой.теории зрения», ко торую он опубликовал в 1709 году и в «Трактате о принципах человеческого знания», изданного в 1710г. Эти работы, которые, по сути, выбили по чву из-под ног философов-предшественников, - стали настоящей сенсацией. Но разобраться в них довольно трудно, вам потребуется изрядная выдержка, чтобы прочесть их до конца. Многие читатели не проходят даже первого испытания, которое начинается строчками: «Для всякого, кто обозревает объекты человеческого познания, очевидно, что они представляют из себя либо идеи (ideas), (1) действительно воспринимаемые чувствами, либо идеи, основанные на наблюдении (2) эмоций и действий ума, либо идеи, (3) образуемые при помощи памяти и воображения; на конец, идеи, возникающие через соединение, разделение или просто представление того, что было первоначально воспринято одним из вышеуказанных способов…»
      К счастью, Беркли также изложил свои мысли в «Трех разговорах между Гиласом и Филонусом».
      Здесь все намного понятнее. Повествование начинается с того, что Филонус на рассвете под «пурпурным небом» натыкается на Гиласа, страдающего бессонницей и слушающего «безыскусное, но приятное пение птиц». Эти диалоги разъясняют идеи Беркли, которые, как мы уже видели, начались со здравого смысла, а затем, что вполне обоснованно, пришли к необоснованному. Нет такой причины, по которой философия должна придерживаться здравого смысла (и в самом деле, в истории были лишь короткие промежутки, когда у философии и здравого смысла было много общего), но люди считают несколько иначе. Вскоре Беркли стал объектом насмешек и, как следствие этого, его бросились защищать интеллектуалы, которые выступали про тив обывательской глупости.
      Неудивительно, что многие современники совсем не считали Беркли сторонником эмпириз ма. Вместо этого они принимали его за чистой воды метафизика. В этом есть доля правды, несмотря на то, что Беркли настаивает на обратном.
      Эмпиризм Беркли делает из него солипсиста: человека, который считает, что он - единственный, кто существует в мире. В конце концов, если мои впечатления - это единственная реальность, каким образом я узнаю, что кто-то еще существует?
      Все, что я чувствую, когда вижу кого-то еще - это лишь совокупность впечатлений. Полагаясь на здравый смысл, из этого можно сделать вывод, что этот другой человек существует точно так же, как и я. Но на самом деле я этого не ощущаю. Это лишь предположение, которое не основывается на моем личном восприятии.
      Таким же образом идея Беркли о том, что мир продолжает существовать благодаря тому, что его постоянно воспринимает всевидящий Бог, не находит подтверждения в наших чувствах. Это метафизическая идея, т.е. она лежит за пределами того знания, которое нам доступно. Это ставит Беркли в парадоксальное положение - он одновременно радикальный эмпирик и крайний метафизик - явное внутреннее противоречие. Но ведь это внут реннее противоречие лежит в самом сердце нашего современного взгляда на мир. Почти вся современная философия и вся научная мысль нашего времени так же сталкиваются с таким парадоксом.
      Перед тем, как мы можем найти рациональное или научное объяснение какого-либо явления, нам необходимо сделать несколько далеко идущих предположений, которые не вытекают из нашего опыта, поэтому они - метафизические предположения.
      Например, мы делаем предположение, что мир упорядочен. Из этого мы предполагаем, что он подчиняется законам логики в том виде, в котором мы их себе представляем. Таким же образом мы приходим к выводу о том, что этой реальности присуща математическая точность. Подобное важное предположение мы делаем, когда считаем, что мир каким-то образом соответствует нашим представлениям о нем. Каким знанием мы должны обладать, чтобы выяснить, чем вызываются наши ощущения? (Испытуемый с завязанными глазами чувствует очень сильный укол. Это может быть вызвано всем, чем угодно - иголкой, электрическим током, пчелиным жалом, капелькой кислоты и т.д. Что же это такое? На что из этого похожаего боль? Нет сомнений, что боль, которую испытал человек, не может быть на что-то похожа. Она лишь вызывает у него похожие ощущения, но не указывает на то, что их вызывало.) Другие «очевидные» предположения, которые мы делаем о нашем знании, в такой же степени неопределенны. Возьмите один из основных законов логики - «закон тождества». По сути, он говорит о том, что вещь может быть только самой собой, а все остальное не может быть этой вещью.
      Вещь не может быть одновременно самой собой и чем-то другим. Но всякий раз встречаясь с произведением искусства, мы забываем об этом законе.
      К примеру, картина, на которой изображен пейзаж, одновременно воспринимается нами как пейзаж и как кусок холста, покрытого разноцветным пигментом. Можно, конечно, возразить, что те ощущения, которые мы получаем от подобного эстетического восприятия, на самом деле знанием не являются. Но даже в этом случае такое восприятие остается важной составляющей нашего мироощущения. Каждый раз, когда мы смотрим на картину, изображение на экране, или даже на слова, которые напечатаны на этой странице, мы воспринимаем их в такой двойственной манере.
      Этот процесс лежит в основе нашего знания, и он противоречит законам логики.
      Есть еще одно доказательство несостоятельности наших чисто интуитивных предположений о логической упорядоченности мира. Даже наука вынуждена приспосабливаться к нелогичности.
      «Закон тождества» перестает работать не только в художественном выступлении. Нечто удивительно похожее существует и в современной квантовой физике, которая утверждает, что свет одновременно можно рассматривать в виде волн и частиц.
      Это противоречит логике (волна - это просто движение; частица - объект). После долгих споров ученые пришли к выводу, что подобные исключения лишь подтверждают общее правило, которое подчиняется логическим законам.
      В любом случае они подтверждают то, что логическая непротиворечивость - это метафизическое предположение и, таким образом, ничем не лучше (или не хуже) идеи Беркли о том, что мир существует благодаря всевидящему Богу.
      Интересно будет узнать, что эта идея (или ее эквивалент) появилась очень давно в математи ке. Ранние арабские математики, которые сделали огромные успехи в этой области знания в период между упадком древнегреческой цивилизации и эпохой Ренессанса, создали свою собственную математическую философию. Это позволило им дать рациональное и божественное объяснение математики. Согласно их теории, математика - это то, как работает божественное сознание.
      А так как Бог сотворил мир, то мир должен функционировать по законам математики. Занимаясь математикой, они больше узнавали о божественном сознании. Это была очень основательная и красивая теория - и даже своей формулировкой она напоминает саму математику!
      Несложно разглядеть очертания этой метафизической идеи за теорией Беркли о том, что мир существует благодаря его божественному восприятию.
      Во всяком случае, это арабское понятие математики перекликается с идеями Джорджа Беркли. Каким образом происходит постоянное восприятие мира всевидящим Богом? Если мир подчиняется законам его мышления, а это, в свою очередь, именно законы математики и естественных наук (или законы природы) - значит такие законы и естьбожественное восприятие.
      Математика, как понимали ее арабы, естественно, уходила корнями в исламскую теологию, но это не помешало ее принятию христианством. И в самом деле, она просуществовала еще очень долго после того, как ее вытеснила европейская наука, которую в период после Ренессанса развивали такие ученые, как Декарт, Паскаль и Ферма.
      Например, современник Беркли, Исаак Нью тон верил именно в такую математику.
      Только после окончательного разрыва теологии и науки от такого понимания математики отказались.
      Современная математическая философия обходится без идеи Бога, что ставит эту науку в любопытное положение. Где существует математика, если Бога нет? Как она существует?
      Может быть, это просто средство, которым мы пользуемся, чтобы смотреть на мир? Другими словами, может ли существовать другая разновидность математики у существ с другими органами восприятия? Когда математик создает новую теорию, он открывает ее или создает сам? Это пришло ему в голову внезапно или всегда было гдето там в ожидании, пока это откроют. Выражаясь иначе, будет ли верно, что 2 + 2 = 4, если не будет никого (даже Бога), кто будет так думать? Обобщите это 2 + 2 = 4 до законов природы, и глубина проблемы станет очевидной. Это загадки нашего бытия. Ответы, которые нашел Беркли, могут показаться странными и неестественными, но они, во всяком случае, отвечают на поставленные вопросы. Современные математики и философы все еще затрудняются с решением этих проблем.
      Стефан Хокинг, например, заканчивает свою «Краткую историю времени» такими словами:
      «…если мы создадим абсолютную теорию» (т.е. теорию всего), это может привести нас «к познанию Бога». Без метафизической философии (такой, как, например, у Беркли), на которую опираются ученые, такие заявления будут лишены всякого смысла.
      Если бы Беркли был антиматериалистом, было бы странно, чтобы он написал работу под названием «Опыт новой теории зрения». Действительно ли все то, что мы понимаем под зрением, должно быть связано с научным, материалистическим видением мира? Есть две причины, по которым Беркли заинтересовался этой темой.
      Во-первых, недавнее изобретение микроскопа и телескопа вызвало революционные изменения во всем понятии «зрения». Галилей с помощью своего телескопа первым увидел кольца Сатурна. Гук через микроскоп разглядел то, что он назвал «ячейками» живых организмов. Всякая новая философия должна была принимать во внимание открытие микро и макромира. (Согласно средневековой философии, все в мире создавалось Богом с каким-либо предназначением. Но представить себе, каково предназначение «ячеек» или колец вокруг Сатурна, было довольно трудно, тем более что они оставались неизвестными и невидимыми с самого сотворения мира.) Но у Беркли была еще более веская причина, по которой он обратился к проблеме зрения.
      Именно зрение убеждает нас в существовании окружающего мира. Когда мы открываем глаза, мы видим его. Без всякого сомнения, мир существует; наш здравый смысл, основываясь на зрении, убеждает нас в этом.
      Беркли с головой окунулся в изучение этой проблемы. А его точный эмпирический анализ наших ощущений достаточно совершенен и убе дителен. Что же происходит, когда мы чувствуем когда мы смотрим, трогаем, нюхаем и т.д.? В этом процессе участвуют только две сущности, ни больше ни меньше. Есть воспринимающий субъект и есть воспринимаемый объект. Последний для нас - это цвет, форма, запах и т.д. За пределаминашего восприятия понятия материи для нас просто не существует. У того, что мы ощущаем, нет «абсолютного существования» за рамками нашего восприятия. Само существование этого - наше восприятие. Esse est percipi(существовать - значит быть воспринимаемым). Нет такого понятия, как материя, есть только ее восприятие или перцепция, говоря языком философии.
      Нам может показаться сложным (или практически невозможным) воспринимать наш повседневный мир на таком уровне. Но, несмотря на это, аргументы Беркли невозможно опровергнуть.
      Биограф философа, А.А. Люс даже заявил, что позиция, которую отстаивал Беркли и под которой нет никакой материальной основы, «никогда не была опровергнута, а лишь подвергалась искажениям и насмешкам». Большинство из нас не станет разделять мнение чудака Беркли, а пред почтет полагаться на искаженное представление мира на основе собственного здравого смысла. Но если вы настойчивы в поисках философской истины, то в результате размышлений вы можете прийти к тому же выводу, что и Беркли.
      Тем временем Беркли становится членом совета Колледжа св. Троицы, а в 1710 г. он его посвящают в сан священника ирландской (протестантской) церкви. Спустя три года он решает попытать счастья в Лондоне. К этому времени книги сделали его знаменитым, и ирландец, который полагал, что такого понятия, как материя, не существует, мог стать человеком месяца в лондонских светских салонах. Джонатан Свифт представил Джорджа Беркли королевскому двору; Беркли пил бургундское и шампанское в ложе для писателей на премьере трагедии «Катон» Джозефа Аддисона; он обнаружил, что врожденное ирландское остроумие может помочь ему в знакомствах не только с лондонскими щеголями и интеллектуалами в кафе. Как сказал поэт Александр Поп, без всяких недостатков, Беркли обладал «всеми достоинствами под небесами».
      Все это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, но ничто не противоречит авторитетной и удивительно скучной биографии, написанной А.А. Люсом. (В мои студенческие годы в Колледже св. Троицы в Дублине автор этих строк ходил на лекции его преподобия Люса, который к тому времени был уже семидесятилетним стариком, хотя все еще жизнерадостным и бойким. Он был ярким сторонником антиматериалистической философии Беркли. Тех из нас, кто продолжал упрямо утверждать, что есть такая вещь, как реальный мир, он с презрением называл «материалистами».) Биография, написанная Люсом, несмотря на философские взгляды ее автора, отличается изобилием материала, но содержит мало сведений о чертах характера Беркли. На самом деле, в такой солидной работе нет ничего о Беркли, как о человеке.
      Кажется, что наш философ ни разу не попадал в нелепые ситуации.
      Сомнений, пожалуй, не вызывает лишь то, что он обладал выдающимся умом (необходимым, чтобы отстаивать свою теорию), и все, кто встречался с ним, были очарованы этим человеком. На портретах он изображен, как нечто внушительное и в парике. Пожалуй, отличительной его чертой было отвращение к вольнодумству - повальному увлечению того времени. Во всем остальном Беркли был порядочным и скромным (несмотря на свою светскую славу) человеком, но всегда мог постоять за себя и руководствовался высшими принципами.
      Пожалуй, единственным недостатком Джорджа Беркли была его философия. Как сказал его современник, ирландский драматург Оливер Голдсмит, Беркли был «либо величайшим гением, либо полным болваном… Те, кто едва знал его, считали Беркли дураком, в то время как для тех, кто близко дружил с ним, он был чудом образованности и добродушия». Здесь мне кажется, что личность Беркли и его философия воспринимаются как одно целое. Ведь мы уже видели, что в его философии многое не разглядишь с первого взгляда, даже если Беркли захотел бы этому возразить!
      В этот период жизни главной проблемой Беркли стала необходимость найти себе работу. К счастью, его друг Джонатан Свифт, который обладал большим влиянием в высшем свете, в конце концов смог пристроить его священником к графу Питерборо, который отправлялся послом на Сицилию.
      Беркли сопровождал графа за границей, а когда они были в Париже, он воспользовался удобным случаем и посетил Николу Мальбранша, ученика Декарта, который так вдохновлял его. (Большинство источников сходится во мнении, что они встретились во время первой поездки Беркли за границу; но А. А. Люс с его твердым намерением показать жизнь Беркли как можно более сухо, утверждает, что такой встречи вовсе и не было. Я же думаю, что она была, и именно в этот период жизни Беркли.) Священник Мальбранш в то время, когда к нему приехал Беркли, болел воспалением легких в очень тяжелой форме. Если верить раннему биографу Беркли по фамилии Сток, Мальбранш был в своей келье и варил какое-то целебное снадобье, когда наш философ зашел к нему. Они начали спорить о новой удивительной теории Беркли, которую только что перевели на французский.
      Но по словам Стока: «Спор обернулся трагедией для бедного Мальбранша. В пылу он говорил очень громким голосом, он дал волю чувствам, как истинный француз, тем самым вызвав сильный приступ болезни, от которой он не смог оправиться и умер несколько дней спустя».
      К счастью для философии, у Беркли больше не было возможности встретиться с другими светилами этой науки, и он отправился дальше с графом Питерборо в Ливорно. Здесь выяснилось, что карета посла и все церемониальные атрибуты еще не прибыли с кораблем, поэтому граф отказался продолжать церемонию и согласился принять обязанности посла только после того, как все будет хорошо подготовлено. После нескольких месяцев унылого ожидания граф отпустил Беркли и тот отправился назад в Лондон. Он вернулся как раз к тому времени, когда вспыхнуло неудачное восстание якобитов 1715 года, мятеж католиков в Шотландии, которые хотели вернуть на трон Якова II, свергнутого в 1714 году.
      Через год после своего возвращения в Англию Беркли смог стать торговым компаньоном сына ирландского епископа, болезненного молодого человека по имени Джордж Эш, который хотел совершить большое путешествие по всей Европе. «Огромное количество всяческих грамот» было получено, и два героя отправились в путь, которому суждено было растянуться на четыре года. Около Гренобля на их дилижанс напал волк (Беркли обнажил шпагу, Эш выстрелил из пистолета, и волк, «иногда оглядываясь, не спеша ретировался »). В буран они пересекли Альпы; во время долгих концертов в Риме Беркли спал. Они объездили всю Италию, которая в те дни была чем-то вроде парка отдыха, своеобразного Диснейленда для отдыхающих богатеев из Северной Европы. (Такие путешественники относились к местным достопримечательностям, так же, как мы относимся к мультяшному Вини Пуху или Дональду Даку, но прямо-таки прыгали от восторга, когда видели картину с подобными персонажами или скульптуру в виде зверька из какого-нибудь современного мультика.) Описывая итальянский остров Искья, Беркли немножко приврал, что отчасти свойственно всем ирландцам - он заявил, что с высшей точки острова «открывается самый прекрасный вид в мире, можно разглядеть, что творится в Италии на 300 миль окрест».
      В 1720 г. Беркли вернулся в Англию и через год опубликовал книгу «О движении» (De Motu).В этой книге он сделал несколько важных научных заявлений, отвергая идеи Ньютона об абсолютном пространстве, движении и времени. Взгляды Бер кли каким-то сверхъестественным способом совпадают с данными современной физики. Сложно сказать, насколько хорошо он знал то, о чем писал в этой книге. Некоторые утверждают, что он прав, но к таким выводам он пришел совершенно случайно; другие полагают, что он был «предвестником Маха и Эйнштейна». Но, насколько я смею предполагать, Беркли в большей степени был заинтересован в отстаивании своей философской позиции, чем в определении теории относительности за двести лет до того, как пришло ее время.
      Крупным событием 1720 года стал крах в Лондоне «Компании Южных морей» - первое грандиозное финансовое фиаско в истории страны.
      Первоначально «Компания Южных морей» создавалась для того, чтобы продавать рабов в Южную Америку. Через различные спекуляции акции компании начали быстро расти в цене, хотя этот рост ничем не обеспечивался - капитала у компании практически не было. Вкладчики повсюду пытались скупить акции, и их цена стремительно повышалась.
      Этот пузырь в конце концов лопнул, и огромное количество самых разных вкладчиков, как богатых, так и не очень, было разорено. Пос ледующее разбирательство показало, что, как это обычно и бывает, в этой махинации участвовали правительственные министры, многие представители элиты и финансовые мошенники. (Тот, кто думает, что компанию закрыли и как-то наказали, очень удивится, когда узнает, что «Компания Южных морей» продолжала торговать еще более ста лет, до 1853 года, пока аболиционист Уильям Вильберфорс не положил конец ее деятельности.) Это событие, которое так никого ничему и не научило, произвело глубокое впечатление на порядочных людей, таких, как Беркли. Он написал «Очерк о предотвращении падения Великобритании » и сочинил длинный пророческий стих, названный им «Путь Империи лежит на запад». (Эта фраза стала очень популярной среди первооткрывателей Америки, которые селились на ее западном побережье, поэтому в честь философа даже был назван город в Калифорнии.) Теперь Беркли был убежден, что будущее цивилизации не за Британией и Европой, а за Америкой.
      Он решил эмигрировать и предложил план строительства колледжа на Бермудах. На этих «летних островах» он хотел заниматься обучением детей поселенцев и коренных американских индейцев.
      После того, что случилось с «Компанией Южных морей», этот план показался обществу очень благородным. Потекли пожертвования, архиепископ Кентерберийский стал попечителем этого богоугодного дела, и парламент выделил Беркли сумму в двадцать тысяч фунтов стерлингов.
      В то же время Беркли получил по завещанию некой Эстер dан Хомриг, которую он едва знал, три тысячи фунтов. Это была та знаменитая Ванесса, которая воспылала любовью к другу Беркли, Джонатану Свифту. Как это бывает у священниковинтеллектуалов, личная жизнь Джонатана Свифта не удавалась. Он тайно женился на своей единокровной сестре (или племяннице) Стелле, но был одновременно любовником Ванессы (которая также была замужем) в Лондоне. К его ужасу, Ванесса последовала за ним в Дублин, где его назначили настоятелем собора Сент-Патрика. В конце концов она родила от него ребенка, за которым, вероятно, присматривала Стелла (подробности неизвестны). Ванесса, по-видимому, все рьез обиделась на Свифта перед самой своей смертью и, чтобы досадить ему, поменяла завещание в пользу Беркли.
      Никто точно не знает, почему она выбрала именно Беркли. Он заявлял, что «никогда в жизни не перекинулся с ней и словечком», хотя здесь он лукавил, потому что Свифт представил Ванессу философу, и Джордж впоследствии несколько раз бывал у нее на обедах. Но нельзя сказать, что между ними что-то было: Беркли был не такой человек.
      Поэтому завещание остается загадкой. К счастью, отношения Свифта и Беркли не испортились из-за этого эпизода, и говорят, Беркли даже сжег все компрометирующие письма Ванессы к Свифту, которые достались ему по завещанию.
      Философ считал, что завещание - это воля Провидения, которое помогает ему с проектом строительства колледжа на Бермудских островах.
      Беркли и Свифт остались друзьями. Может быть, их и разделяли восемнадцатилетняя разница в возрасте и полная противоположность характеров, но их объединяли очень широкие общие интересы. Они не всегда соглашались друг с другом, но каждый видел в своем друге ум такого масштаба, который мог оценить его собственные идеи.