— Перевыборы, — кисло отозвался он. — А уж какой у нас мэр золотой был! У меня вон дети, им на политику наплевать, и то говорили — мол, пап, а ведь мэр у нас действительно старается! Город за время его правления как картинка стал, различные дотации учредил, стипендии, фонды. Ну видно, что радел мужик за город всем сердцем! Эх, мне вон дети и то говорили — на следующих выборах будем только за Харитонова голосовать.

— Так голосуйте, кто мешает? — равнодушно предложила я.

— Так в аварию он на днях попал, бензобак взорвался, да и сгорел наш мэр, — вздохнул водитель. — Веришь — нет, но народ по нему действительно скорбит. А теперь — теперь гнида Собольчук усядется на его место, вот разжиреет — то за нас счет! Тьфу!

Я обмерла. Так вот кто был Харитонов…

Ну, Буйвол!

— А вы, девушка, кем работаете?

— Актриса я, — медленно произнесла я, доставая из сумочки сотовый.

— Да? — недоверчиво посмотрел он на меня. — Чего — то я по телеку вас, не в обиду будь сказано, ни разу не видел.

— Я начинающая, — пояснила я. — И я в кино не играю, только в спектаклях. Как раз вот надо позвонить, мы с партнером договаривались сцену по телефону прорепетировать.

— Ааа, — протянул он и уважительно заткнулся.

Я набрала номер Козыря и кратко сказала:

— Я все выяснила.

— Марья? — уточнил он.

— Да, я. В общем, это конечный итог одной большой интриги. И в результате тебя должны убить, а на место твое сядет некий Иван, недавно откинулся, клички и фамилии не знаю.

— Откуда ты это узнала? — спокойно спросил Козырь.

— Неважно. Скажу — беда будет, уж поверь.

— Точно не хочешь подробности рассказать?

— Точно. Я тебя предупредила, дальше — сам, не маленький.

— Не надейся, что за это тебе Зырян простится, — холодно сказал он.

— Не надеюсь, — так же холодно сказала я. — Но если я приду к тебе с доказательствами невиновности — пообещай, что сначала выслушаешь, потом убьешь.

— Мария, не делай из меня зверя, — посоветовал он. — Все мы люди. Придешь — поговорим. А пока — ответь — какого черта ты мне помогаешь?

— Потому что если тебя убьют — у меня шансов нет вообще. Удачи, — сказала я и отключилась.

Таксист посмотрел на меня в зеркало и неодобрительно заметил:

— Чего — то вы, девушка, суховато. С чувством надо такое произносить, с надрывом!

— Ну, я старалась, — пожала я плечами.

— Э-эх, — махнул он рукой и жалостливо на меня посмотрел.

«Актриса из тебя, как из меня балерина», — читалось в нем.

Больше меня разговорить дядьке так и не удалось. Я отвечала невпопад, думая о том, что произошло в последнее время. В конце концов он обиделся и молчал до самого глухаревского дома. З несколько минут до прибытия я спохватилась. Схватила сотовый и набрала Иркин номер.

— Алло! — раздался ее уверенный и вроде даже безмятежный голос. У меня от сердца отлегло. Значит, у них там все нормально.

— Это я, — призналась я.

— Лиса? — не поверила она своим ушам.

— Ну.

— Господи, я уж тут не знаю что и думать! — с чувством воскликнула она. — Ну, кулёма, чего у тебя стряслось?

— Слушай, тут с девяткой твоей проблемы, — замялась я.

— В курсе, — спокойно ответила она. — Ее забрало ГАИ на стоянку, я уже съездила за ней, она при мне. Сама как?

У меня и вовсе от сердца отлегло.

— Слушай, у тебя там как, нормально? — осторожно спросила я. — А то я рядом.

— Да конечно, давай мухой ко мне! — живо воскликнула она.

Таксист притормозил около подъезда, я рассчиталась и в мгновение ока взлетела по лестнице.

Дверь была уже приоткрыта.

— Ку-ку! — сказала я.

— Ну, заходи, заходи, я по телефону говорю, — донеслось из кухни.

Я со смешанным чувством зашла в ее квартиру. У меня в последнее время нарушилось чувство времени — казалось, я была тут в последний раз много месяцев назад. За это время я многое пережила. Влюбилась. Почти вышла замуж. Почти развелась. Я пыталась обхитрить Буйвола, а он сам играл со мной как кошка с мышкой.

«Дура ты у меня», — жалостливо сказал внутренний голос.

«Дура», — покорно согласилась я.

Под ноги с воем ринулся какой — то черный огромный шар.

Я аж отскочила от него.

— Мяв? — шар глядел на меня невинными голубыми глазками.

— Баксюша? — неверяще спросила я.

Черт возьми! А я уж о ребенке и забыла напрочь!

— Мяв, — укоряюще согласился он. Я присела около него, чтобы рассмотреть поближе — и поразилась. Котеночек мой смахивал на молодого кабанчика. Мордочка его, вернее, теперь самая натуральная ряха, неимоверно раздалась вширь, пузо с белой проплешиной было как бочонок.

— Господи, — взвыла я. — Бакс чего, заболел???

— Чего блажишь? — как ни в чем ни бывало, вышла из кухни Ирка. — Все с твоим котом нормально.

— А чего он такой ненормально — толстый???

— Так пусть ребенок кушает, — пожала она плечами. — Мы его тут и рыбкой, и сметанкой, и оладушки он у нас полюбил. Пошли на кухню, не стой в дверях!

Я последовала ее совету и уселась за кухонный стол. Бакс, неуклюже переваливаясь, побежал за мной.

— Мда…, — с сомнением сказала я, глядя как котеночек неуклюже пытается забраться ко мне на коленки. Всякий раз он соскальзывал под собственным весом, плюхался на попу и жалобно на меня глядел.

— Иди уж сюда, — вздохнула я, подхватывая его на руки.

Ого! Да у него не только ряшка, у него и вес как у кабанчика!

— Ну, рассказывай, чего там у тебя приключилось? — велела Ирка, ставя предо мной неизменное кофе с пиццей.

— Ой, Рассказывать долго, — вяло отреагировала я. — Жива — здорова, и ладно. У вас какие новости?

— Денежка твоя работает исправно! — с готовностью доложила она. — За что век тебе буду благодарна!

— Ну и слава богу что работает. А по моей проблеме часом ничего не слыхала? — осторожно спросила я.

— Да черт знает, — задумчиво сказала она. — Тут ко мне крышевой приезжал. С предложением.

— Насчет меня? — перепугалась я.

— Нет, — помотала Ирка головой. — Мол, если появится у тебя здравая новенькая, совсем новенькая, и не малолетка, то она может хорошо заработать. Мне обещали десятку за содействие, и ей — пятьдесят тысяч, с условием что она не будет трепать языком и заниматься проституцией. А лучше — вообще свалит куда подальше.

— А я тут при чем?

— Может и не при чем, просто мне это странным показалось. И еще — что это нужно самому Козырю.

Я посидела, подумала, потом подняла на нее глаза:

— Ир, меня точно сейчас не узнать?

— Да ни в жизнь! — поклялась она. — Ты еще и похудела здорово, так что не только лицо не твое, но и фигура.

— Звони крышевому, — решительно сказала я.

— Ты чего, рехнулась? — покрутила она пальцем у виска.

— Звони, — пододвинула я к ней телефон. — Только не надо меня с проституцией мешать, скажи что я твоя знакомая из Москвы, и сейчас совсем на мели. Здравая, не малолетка, и, получив деньги, свалю.

— Тебе что, деньги нужны? — с некоей жалостью спросила она.

— Нет, — пожала я плечами. — Я просто дергаю за все ниточки, которые под руку подворачиваются.

— А вдруг это опасно? — не отставала она.

— Было бы опасно — они б не сделали открытое предложение, — усмехнулась я. — Наверняка ни к тебе одной они приехали?

— Ну так — то да, — с сомнением протянула Ирка.

— Звони, — с нажимом сказала я.

Ирка потыкала кнопки, подождала немного и сказала:

— Артем? Это Ира. Да, все в порядке. Спасибо. Я к тебе по делу, у меня есть девушка, такая, как ты и говорил. Нет, не рабочая. Тут ситуация такая — ко мне подруга детства приехала, после развода с мужем совершенно на мели, и те деньги, что вы предлагаете — ей крайне пригодятся. Подойдет она вам? Она москвичка. Да. Да. Да она сразу же и уедет. Под тридцать. Вообще не болтливая, муж из-за этого с ней и развелся. Да? Ты мне еще скажи — я ее этим не подставлю? Да? Да мало ли? Ну хорошо.

Она положила трубку и сказала:

— Сейчас, говорит, позвонит Козырю, с ним перетрет. Потом нам позвонят.

Звонка мы ждали с полчаса, но они мне показались вечностью. Я то впадала в сомнения — ну что я делаю? — то принималась кругами ходить по комнате.

— Блин, сядь, не мельтеши, а? — попросила Ирка наконец, и тут зазвонил телефон.

Я тут же запрыгнула на соседний стульчик, и принялась слушать.

— Да? Даже так? Ну все тогда, жду.

После этого она положила трубку.

— И чего сказали? — изнывала я.

— Сказали, что Козырь крайне доволен, что ты приличная девушка и тем более иногородняя. Если все пройдет гладко, мне обещали на пару месяцев простить налоги — в дополнение к тем десяти тысячам.

— Вот зараза, — ругнулась я. — Все ж ты меня продала! И причем неплохо!

— А ведь точно! — сообразила она и мы заржали.

Я достала косметичку и принялась гримироваться — густо обводить глаза, придавая им некий восточный разрез, увеличивать губы, рисовать смоляно-черные брови.

— Блин, давай быстрее, они сказали что сейчас подъедут! — торопила меня Ирка. — Мы их у подъезда должны встретить.

— Ага, — я поставила себе родинку на щеке, которой у меня отродясь не было и спросила: — Теперь как?

— Теперь — совсем не ты! — очень искренне сказала она. — На Грузинку похожа.

— Да лишь бы не на Потемкину, — отмахнулась я, и мы пошли вниз.

Ждали мы долго. Я уж начала скучать, когда в подъезду подкатил огромный джип.

— Они? — затряслась я от непонятного страха.

— Не, наши на тойоте, — успокоила меня Ирка.

Дверка джипа открылась и из него высунулся блондинчик, козыревский прихвостень.

— Ира? — посмотрел он на меня.

— Неа, — снова затряслась я.

— Я Ира! — выступила вперед Глухарева. — Вы что, от Артема?

— Скорее он от нас, — усмехнулся блондинчик и снова обратился ко мне. — Ты, что ли москвичка?

Я собралась с силами и тряхнула головой.

— Полезай, — велел он и задняя дверь распахнулась.

Я на деревянных ногах прошагала к джипу.

В глубине салона сидел Козырь.

— Как зовут? — спросил он.

— А-а-анн-ня, — стуча зубами от страха, соврала я.

— Заикаешься, что ли? — он внимательно посмотрел на меня.

— Нне, — помотала я головой. — Боюсь я п-просто.

— А ты нас не бойся, — серьезно сказал он. — Надо нам от тебя — сущий пустяк, сделаешь свою работу, получишь деньги, и уедешь. Так что не бойся, Ань.

— А чч-то надд-до сдделлать? — клацая зубами, спросила я. — Если ч-что-тто противозакк…

— Вадим, — перебил меня Козырь.

— Ну? — отозвался парень с переднего сидения.

— Там где — то бутылочка с пепси-колой валяется, дай ее.

— Пожалуйста.

Козырь дал мне колу и велел:

— Аня, ты попей воды, успокойся, потом поговорим.

Я последовала его совету, немного пришла в себя и, проанализировав его поведение, поняла — мне тут и правда ничего не грозит. Хотели бы убить — так бы не разговаривали.

— Спасибо, — наконец прошептала я. Говорить я решила как можно тише, чтобы он не вспомнил мой тембр.

— Успокоилась?

— Да, — кивнула я.

— А теперь переходим к сути. Завтра ты должна в два часа, с венками и цветами прийти на одну могилку и изобразить из себя безутешную вдову. Сможешь?

— Конечно, — послушно кивнула я. — Ничего тут сложного нет.

— Туда завтра его друзья придут его поминать, и ты с ними встретишься. Так что будь готова к вопросам, почему они о тебе ничего не знают.

— А вдруг они меня обидят, — встрепенулась я.

— Вадим будет там, и ситуацию проконтролирует. Ничего не бойся, Аня.

— А что мне на вопросы отвечать?

— Скажешь, что ты из Москвы, что давно с Зыряном встречаешься, но он не хотел жениться, потому как это не по понятиям.

— А это и правда не по понятиям? — ляпнула я и с досады прикусила себе язык.

Но Козырь лишь вздохнул.

— По понятиям — не по понятиям, — задумчиво сказал он. — Раньше — да, западло было коронованному вору жениться. Сейчас другие времена, но Зырян жил по-старинке. А ты, Ань, главное побольше рыдай, не жалей косметику. Парни у нас не звери, чтобы плачущую девушку, да такую хорошенькую, донимать расспросами. Все уяснила?

— Все, — с готовностью кивнула я.

— Тогда поехали, я тебе покажу сейчас ту могилу, чтобы завтра не ошиблась.

И мы поехали.

Похоронили Зыряна на Киринеевском кладбище, за городом. Тут работает Пелагея да Вера из наших. Сложный тут кладбищенский, говорят.

Ну, да и я не колдовать сюда явилась.

Мы пересекли весь погост, пока не дошли до Зыряновской могилки. Скромная такая… Накрыта полированной мраморной плитой, в ней — углубления для дизайнерских крошечных веночков, а которые побольше — от братвы и друзей — кругом навалены около плиты.

Краси-иво!

— Вот тут твой муж лежит, поняла? — показал мне Козырь.

Я вгляделась в выложенные золотом буквы: Зырянов Василий Васильевич.

— А мне его как при людях — Зырян или Вася? — скромно подала я голос.

— Васенька, — заржал блондин.

Козырь метнул на него взгляд, он осекся.

— Васенька и правда более реалистично для вдовы, — спокойно ответил мне Козырь. — Дорогу по кладбищу запомнила?

Я кивнула.

— Машину мы за тобой прислать не сможем, придется самой, не вздумай подруг взять, — напутствовал он меня на обратном пути. — Если такси возьмешь — скажи что тебе надо на Киринеевское кладбище. Если на автобусе — то это сто двадцать третий маршрут, остановка «Кладбище». Все запомнила?

Я послушно повторила.

— Умница, — порадовался за меня Козырь.

Около дома он сунул мне в руку несколько бумажек.

— Это что? — не поняла я.

— Задаток, — ответил Козырь. — Здесь десять тысяч. Купишь венков, говорят, ты совсем на мели. А после представления Вадим отдаст тебе оставшиеся сорок тысяч. Поняла?

Я опять кивнула и открыла дверцу, мы уже стояли у подъезда.

— Погоди.

Я обернулась.

— Аня, ты мне кажешься серьезной девушкой, но я хочу тебя предупредить. В это дело ты влезла, если завтра сбежишь и тебя не будет — и подруга твоя пострадает, и тебя найдем, будь уверена.

— Ни-ни, — замотала я головой. — Буду как штык! К двум часам!

— Смотри, сильно ты меня подведешь, коль не исполнишь, — кинул на меня Козырь тяжелый взгляд. — И запомни — если кто узнает что это был спектакль — головы тебе не сносить.

— Я не болтлива, — торопливо уверила я его.

— Смотри, — кивнул Козырь. — До завтра.

Я выскочила из машины и побежала в подъезд.

Черт возьми!

Все чудесатее и чудесатее!!!

Ирка сгорала от любопытства.

Не успела я позвонить, как она с топотом добежала до двери, увидела меня и выдохнула:

— Ну наконец-то! Что было, рассказывай!

Я от нее отмахнулась:

— Да погоди ты, дай зайти.

— Ну давай скорее, — заныла она. — Мне же интересно!

Из спальни вылезла заспанная Ленка в ночной рубашке.

— О! — какие люди! — присвистнула она, увидев меня.

— Привет, Ленка, — улыбнулась я.

— А я замуж выхожу, — похвасталась она.

— Да ты после каждого заказа замуж выходишь, — рассмеялась Ирка.

— Я серьезно, — обиделась девчушка.

— Да тебе лишь бы не работать, — сухо сказала Ирка и повернулась ко мне: — Вчера пришла с заказа и заявляет — мол, все, выхожу замуж, больше не работаю.

— Так пусть выходит, — пожала я плечами.

— Да кто бы взял!

Ленка обиженно шмыгнула носом и демонстративно хлопнула дверью спальни.

— Четыре часа уже, пора вам собираться! — крикнула ей вслед Глухарева.

Тишина была ей ответом.

— Строго ты с ними, — снова покачала я головой.

— А иначе как? Ну, пошли скорее в кухню!

Мы уселись за стол, Ирка снова выдала кофе с пиццей и выжидающе уставилась на меня.

— Ну?

— Обломись, Ирка, — вздохнула я. — Это секретная миссия. И рассказать тебе ничего не могу.

— Даже мне? — не поверила она своим ушам.

— Ни-ко-му! — раздельно сказала я. — Ты не обижайся, но больно люди серьезные. Сказали что закопают, если кому скажу.

— Так я ведь не пойду болтать, — обиделась она.

— Я слово дала, и тебя в список исключений не занесла, — спокойно ответила я. — Тебе все шуточки, а ведь дело — то серьезное. Или проблем хочешь?

— Ой, ты права, — одумалась Ирка. — В наше время как? Меньше знаешь — лучше спишь. Ты мне одно скажи — это не опасно для тебя?

— Ни в коей мере, — заверила я ее. — Просто я им немного помогу, и все.

— Ну ладно тогда, — заключила она.

Тут в дверь позвонили.

Ирка встала, и, переваливая свои телеса с боку на бок, пошла открывать. По дороге она ругалась:

— Ну кого в такую рань принесло? Ой…

— Здравствуйте, — раздался спокойный мужской голос. — Могу я Елену Коломийцеву увидеть?

Я не выдержала, подскочила и выглянула в коридор. На пороге стоял очень интеллигентный мужчина лет тридцати пяти, в белоснежной сорочке, галстуке, и золотых модельных очках на умном лице.

— А нет у нас никакой Елены Коломийцевой, — слегка обескуражено ответила Ирка, одновременно втягивая живот, распрямляя спину и выдвигая вперед грудь.

— Вы уверены? — с сомнением в голосе спросил мужчина.

Тут в спальне что — то грохнуло, дурниной взвыл Бакс, и из спальни высунулась мордочка Ленки. Увидев мужчину, она громко ойкнула и исчезла.

— Так вот ведь она! — снова воскликнул мужчина.

— Ленка, — тихо позвала Ира.

В спальне опять что — то грохнуло, и наконец выбежала растрепанная, но одетая в джинсы и топик Ленка.

— Привет, — счастливо она улыбнулась мужчине.

— Привет, — уверенно улыбнулся он ей. — Я же говорил, что я тебя найду!

— Зайдите-ка, — решительно велела ему Ирка.

— С удовольствием, — склонил голову тот. — Елена, а ты пока собирай вещи. Я все улажу.

На кухне Ирка устроила ему допрос с пристрастием.

— Меня зовут Александр, я адвокат, — представился он.

— Давай уж на ты, это объединяет и вообще демократично, — постановила Ирка.

— Согласен, — снова склонил голову наш адвокат. — Простите, я хотел бы уладить с вами финансовые вопросы.

— Какие? — не поняла Ирка.

— Я хотел бы узнать, сколько отступного вы попросите за Елену.

— Какое такое отступное? — совсем не въехала в Ирка.

Я заржала.

Все с недоумением на меня посмотрели.

— Рубль дайте, рубль! — смеялась я.

— То есть? — нахмурился адвокат.

— Так котят и то нельзя без денежки отдавать — не приживется! — ржала я. — Ирка, он тебе денег решил дать, чтобы ты ее отпустила!!!

— Так а я что? — совсем растерялась она. — Не посажу ведь я ее на цепь, как держать — то ее стану? Хочет уйти — я ей не указ…

— У меня другая информация, — сухо сказал Александр.

Я проржалась, утерла глаза платочком и пояснила:

— Я, Александр, тоже смотрю фильмы. В общем, не майтесь дурью, дайте Ирке рубль за Ленку, что б та на новом месте прижилась — и хватит. Меня другое интересует. Чего вы собрались с ней делать?

— Жить, — спокойно ответил он.

— Что, за одну ночь — и сразу такие чувства? — не поверила Ирка.

— А почему бы и нет? — возразил он. — Мы с ней какие — то очень родные. Я это сразу же почувствовал.

— Ха! — родные! — завела Ирка, но я жестом остановила ее и медленно сказала:

— Ир, все нормально. У него правда серьезные намерения.

— С чего ты взяла?

— Знаю, — печально улыбнулась я.

Потому что он не стал говорить — я ее люблю, она мне нравится, и все такое. Он сказал — мы родные. Я знала это чувство. Ему не надо развиваться, как любви. Родность душ — она или есть, или ее нет.

Эх, Дэн, Дэн…

— Спасибо, девушка, что вы поняли меня, — благодарно улыбнулся Александр.

— Я готова, — на пороге нарисовалась сияющая Ленка.

— Идем, — протянул он ей руку уверенным жестом, пристально глядя на нее, и мы с Иркой замерли от какого-то чувства чудесности момента.

И Ленка, доверчиво глядя в его глаза, положила свою ладошку на его ладонь…

— А рубль? — тихонько сказала я.

Александр порылся в портмоне, достал монетку и положил на стол.

— В расчете? — улыбнулся он.

Я цапнула, посмотрела на него и обвиняюще сказала:

— Это же дайм!

— На счастье, чтобы прижилась в Калифорнии, — еще шире улыбнулся он.

— Где-где? — хором спросили мы.

— Я эмигрант, — пожал он плечами. — Живу в Лос-Анджелесе.

— Мать честная…, — потрясенно протянула Ирка.

Я вообще молчала в тряпочку.

— Удачи! — улыбнулся Александр настоящей американской улыбкой и исчез, как дивное виденье, прихватив с собой и нашу Ленку.

Мы долго еще сидели в полной прострации, переваривая происшедшее.

— Как ты думаешь, у него зубы настоящие? — наконец спросила Ирка.

— Фарфор, ясен перец, настоящих таких не бывает, — отозвалась я.

Мы снова помолчали.

Тут в кухню заглянула сонная Окси и спросила:

— А что за кипиш? Ленка где?

— Вышла, — ответила Ирка, все еще находясь в полной прострации.

— Куда?

— Замуж, — так же терпеливо ответила Глухарева.

— Ну и шуточки у вас, — фыркнула девчонка.

Я покачала головой.

Окси вгляделась в наши лица и спросила?

— Что, правда, что ли???

Мы с Иркой синхронно, как два китайских болванчика, кивнули головой.

— А за кого? — почему-то шепотом спросила девушка.

— За американского адвоката, — пожала я плечами.

— Ничего себе у вас приколы, — фыркнула она.

— Если бы, — задумчиво глядя на стенные обои, пробормотала Ирка.

Но Окси уже ушла. Поболталась по коридору, перевернула что — то в спальне, и наконец с шумом принялась принимать ванну.

— Он на ней точно женится? — спросила Ирка.

— Точно, — меланхолично ответила я.

— Так ведь может и просто поматросить и бросить.

— Не, — уверенно возразила я. — Если родные — то не поматросит.

— Ааа, — протянула Ирка, словно я открыла ей какую-то истину.

— Повезло Ленке, — наконец уныло заключила она.

— Пойду-ка я посплю, — я устало поднялась со стула. — Ночь сегодня была сложная.

«Пятерых угробить, шутка ли», — поддакнул внутренний голос.

Я промолчала, пошла, умылась, почистила зубки и пошла в свою комнату.

Всю ночь мне снился Дэн.

Любимый мой…

Родной…

И чужой муж.

Утром, когда я проснулась, было непривычно тихо. Я встала, тихонечко заглянула в комнаты — все спали сладким сном. Время для местных было и впрямь слишком раннее — одиннадцать часов.

Ну, да мне ехать долго, поеду на автобусе, так что — Run, Lola, run! Я умылась, Бакса кормить не стала — пусть посидит на диете, а то уже в дверь не влазит, и принялась тщательно краситься. Значит, привыкли видеть ведьму Марью в виде бесцветной моли? Вот и отлично! Будет вам цвет!

И я с неким удовольствием принялась рисовать поверх своего лица новую физию. Она не была лучше или красивее — это была просто не я. Другая.

Через полчаса я была готова.

Венки я куплю у кладбища — видела, торгуют ими старушки. По дороге на остановку я пыталась найти ответ на вопрос: а нафиг я сюда влезла, а?

Старушки у кладбища были. При виде меня они страшно оживились и принялись наперебой предлагать на выбор венки.

— Вот, смотрите, можжевеловый, с цветами, и красиво, и дух какой! — кричала одна.

— Да что твой можжевельник, через неделю одни иголки останутся, грязь-то разводить, — перебивала ее вторая. — Вон у меня — искусственные, и красиво, и недорого! Век простоят!

Я посмотрела на них и пошла к старушке в самом конце ряда. Она сидела на ящичке около своих венков, подслеповато щурилась на солнышко и венки свои не расхваливала. И еще мне понравилось — что она не стала выжидающе сверлить меня взором, она просто дала мне самой сделать выбор.

— Бабуль, — сказала я. — Вон тот, самый большой венок мне дайте!

— Дорогой он, внученька, — с каким то сожалением прошепелявила она и назвала цену.

— Не дороже денег, — улыбнулась я, — давайте!

Старушка подала мне венок, взяла деньги и снова спросила:

— Может тебе и ленточку? Это недорого совсем. Десять рублей.

— Что за ленточку? — не поняла я.

— Старушка указала на ящик, на котором были разложены черные ленты с белыми надписями. Та-ак…

Дело нужное, спасибо старушке!

«От коллектива», «От родни», «От жены», «от родителей».

«От любимой», как я и хотела — не было!

— Дайте тогда «От жены» — попросила я, протягивая десятку.

Бабуля сноровисто обвила венок ленточкой, так чтобы надпись была полностью видна, взяла десятку и пожелала мне здоровья.

Я аж смутилась.

Дорога к могиле Зыряна была долгая.

Я шла, и вспоминала, как я впервые пришла на могилу Ворона. Похоронили его без меня. Я тогда долго обходила кладбище, искала его могилу. День был — прямо как сейчас. Ласково светило солнце, пахло травами и нагретой землей. И никому не было дела до того, что я в этот день ищу могилу своего любимого парня.

И я ее нашла. Села около нее, принялась перебирать руками землю, которая скрывала бесконечно любимого мною парня и тихонечко с ним говорить. Я рассказывала ему, что я выжила, и что мне очень плохо. Что я схожу с ума от этой боли, и что я не уверена что я это перенесу. Что жизнь без него приносить мне только отчаяние.

«Я за тебя умер», — прозвучал его голос тогда у меня в душе. Сурово так, но он привел меня в чувство.

Но на следующий день я опять пришла. И на послеследующий. И потом. Я прикладывала ладошки к земле, словно пытаясь уловить биение его сердца. Не веря до конца, что это — все. Я разговаривала с ним, как с живым.

Родственники умерших наверняка шарахались от меня, когда заставали меня за этим. Или когда я возвращалась — с ничего не видящим взглядом.

Я давно пришла на могилу Зыряна. Устало села на лавочку, поставила венок рядом и тупо смотрела на фото Зыряна сквозь пелену слез. Моя душа горько рыдала о его предшественнике. Я нежно улыбалась, вспоминая Димку таким, каким он был при жизни, и рыдала, вспоминая рыхлый суглинок, что отделил его тело от меня.

Навсегда.

Я вскинула голову, пытаясь сдержать слезы — и заметила их. Они, мужчины в возрасте и более — менее молодые парни стояли от меня в метре и с неким недоумением смотрели на меня.

— Простите, вы ему кто? — спросил меня наконец один.

Память моя захлестнулась кольцом Мёбиуса, перевернулась плоскостью наизнанку и я как наяву услышала голос Лоры — Святоши: «А ты Ворону кто?»

— Жена, — медленно ответила я.

— Жена? — недоуменно произнесло сразу несколько голосов.

— Пошли вы к черту, — устало сказала я. — Дайте хоть тут порыдать и оплакать любимого.

Я встала, приложила ладошку к могиле, подержала землю в руках — не то! Не то!!! У Димки на могиле она была теплой. Словно он изнутри своим дыханием ее согревал.

— Бросил меня, — шептала я сквозь злые слезы, — да? Хорошо тебе, умер, и бед не знаешь. А ты думал, каково мне тут одной, без тебя остаться? Думал, что такое — навсегда терять любимого? Если бы ты меня любил, как говоришь — ты бы этого со мной не сделал. Не заставил бы меня пройти через эту боль. Мочишь? И сказать — то нечего…

В поле моего зрения появились мужские грубые ботинки.

— Отойди, — устало сказала я — Ему же тяжко тебя держать.

— Кто такая? — рявкнул до боли знакомый голос.

Я не испугалась.

Я прямо посмотрела на Толика и сказала:

— Жена.

Он вздрогнул. Внимательно посмотрел на меня, потом на мой венок и со всей силы пнул меня в живот.

«Узнал!» — шепнул голос, когда я, согнувшись от немыслимой боли, пыталась вздохнуть.

— Какая ты, сучка, жена, — яростно кричал Толик. — Какая ты жена, отвечай???

— Жена, — упрямо твердила я.

Он схватил меня за волосы, рывком поднял и зашипел:

— А что ж я тебя не разу не видел??? Что ж я о тебе не знал???

— Он не хотел чтобы кто — то знал, — прошептала я.

Толика от меня принялись оттаскивать. Он вырывался, как разъяренный зверь, и все кричал:

— Какая она ему жена??? Какая она ему нахрен жена????

— Успокойся, — прикрикнул на него блондинчик. — Я своими глазами ее с Зыряном не раз видел!!!

— Как видел? — помотал головой Толик, как — то враз успокоившись.

И державшие его люди поверили этому. Расслабились.

Решили, что бешенный пес больше никого не укусит…

— Вот так, — подтвердил блондинчик. — Мы вместе с Козырем их видели, и как — то раз в гости заезжали. Ты что, про нее не знал?

— Но я же всегда был рядом с Зыряном, — спокойно сказал Толик. — Я бы знал, если это было правдой.

— Ты уверен что всегда? — насмешливо сказал Блондин. — У нее дома мы тебя не видели.

Толик словно призадумался, но я-то видела, что он просто сворачивает в себе ненависть кольцами, словно кобра свой хвост перед броском.

И через секунду это случилось. Он смял меня, словно картонку. Я даже не успела почувствовать боли — лишь ощущала, как проминалась моя плоть под ударами его ботинок.

На него налетели, пытались скрутить, и при этом по мне же и ходили. Он разбрасывал всех вокруг себя, почти не замечая их нападок.

И я поняла.

Он меня хочет убить.

«Хочешь умереть?» — деловито спросил голос.

«Нет!» — отчаянно крикнула я.

«Тогда — хватай, и дергай на себя!» — закричал голос.

И я сделала, как он велел.

Перехватила летящий на меня ботинок, схватилась за него и изо всех сил дернула. Толик, не удержавшись, упал, и тут же его скрутили.

Ко мне подбежал блондинчик.

— Извини, — торопливо говорил он, беспорядочно протирая меня белоснежным носовым платком. — Извини…

Я молчала, чувствуя усталость и боль.

— Идти можешь? — спросил блондин. Я встала и кивнула.

— Тогда идем. Идем, Аня, — снова торопливо сказал он, недоуменно косясь на рычащего Толика, который пытался освободиться от насевших на него людей.