– Ты едешь домой на День благодарения? – спросил Питер за десертом, состоящим из шоколадного мусса и кофе.
      Тесс кивнула.
      – Я тоже, – продолжал Питер, – и хочу кое-кого прихватить с собой, но, боюсь, у матери случится удар.
      У Тесс он тоже чуть не случился. Не зная, что сказать, она потянулась за чашкой. Кофе был горячим. Он обжег ей горло и вызвал слезы на глазах.
      – Она учится в Масуниверситете, – рассказывал Питер, не подозревая о боли в ее горле и сердце. – Ее зовут Лидия. Она тебе понравится.
      Тесс нашла в себе силы, чтобы кивнуть. «Он ведь не догадывается, что я чувствую, – напомнила она себе. – Он совершенно ничего не знает о моих планах».
      – Она из Тринидада. Представляешь, что будет с матерью?
      Насколько Тесс помнила мать Питера, вряд ли она была способна одобрить хотя бы одно существо женского пола. За исключением разве Тесс. По крайней мере Тесс на это надеялась. Ведь ее отец верой и правдой служил текстильной компании «Хобарт».
      Тесс пыталась улыбаться, но думала только о том, чтобы все поскорее закончилось. Ей хотелось бежать отсюда, от столиков под белыми льняными скатертями, от рыдающих скрипок и вообще подальше от ресторана «Лорд Джеффри». Бежать до самого Нортгемптона и никогда больше не видеть Питера Хобарта.
      – Она необыкновенная девушка, – продолжал Питер, и у Тесс застучало в висках; она с трудом приподняла руку и взглянула на часы.
      – Не сомневаюсь в этом, Питер, – сказала Тесс. – С удовольствием бы послушала о ней, но мне пора. Мне надо возвращаться в колледж. Я уже говорила тебе о той самой встрече.
      Питер положил на стол салфетку.
      – Боже мой, какой же я осел. Расхваливаю Лидию и совсем забыл, что у тебя другие планы на вечер.
      Тесс еле кивнула головой.
      Питер сделал знак официанту.
      – Не надо брать такси, Тесс. Я тебя подвезу.
      Тесс отодвинула стул и встала.
      – Спасибо, Питер, но не следует усложнять жизнь. Зачем тебе делать два конца?
      Он тоже встал.
      – Ладно, – легко согласился он. – Рад был с тобой повидаться.
      Питер наклонился и поцеловал ее в щеку, в ту самую, что поцеловал при встрече.
      Тесс боялась, что она закричит, расплачется или упадет в обморок.
      – Может, мы еще где-нибудь налетим друг на друга, – проговорил Питер. – Если что надо, звони.
      Почти бегом Тесс бросилась вон из ресторана. Скорее бы добраться до общежития, чтобы смыть с лица краску, расчесать кудряшки и навсегда позабыть об этой встрече и о том, что Питер Хобарт вообще существует на свете.

* * *

      Тесс сидела перед мольбертом в студии на верхнем этаже особняка родителей на Ноб-хилл, фешенебельном районе Сан-Франциско. Она вытерла мокрую кисть о свою старую синюю блузу и посмотрела на акварель. Еще один вид на Рыбацкую гавань. Тесс не обладала особым талантом, ей было далеко до отца. Она отложила кисть в сторону и принялась разглядывать размыв синих и коричневых тонов акварели. Вроде бы все на месте: вереница ресторанов и лавок у кромки воды, ослепительно белые лодки, украшенные яркими флагами. Но в отличие от произведений отца, его «маленьких пустячков», которые всегда были в поле зрения критиков и выставлялись в самых модных художественных галереях на тихоокеанском побережье, в работах Тесс не было души. Она не умела выразить в акварелях нюансы своих переживаний.
      – Вот ты где, – донесся до нее голос матери. – Почему ты здесь прячешься? Ты ведь приехала погостить всего на несколько дней. И еще: интересно, что стало с той модной одеждой, которую мы тебе накупили перед возвращением в колледж?
      Тесс взяла на кисть немного краски из многоцветья палитры.
      Салли Ричардс обошла мольберт и наклонилась, вглядываясь в лицо дочери.
      – Кстати, с тех пор как ты вернулась домой, я ни разу не видела, чтобы ты хотя бы чуточку пользовалась косметикой. Не понимаю, Тесс, почему ты не хочешь сделать себя более привлекательной. У тебя такое прелестное личико.
      «Такое прелестное личико». Тесс хотелось провести кистью с краской по уже не слишком прелестному личику матери.
      Миссис Ричардс села на табурет рядом с дочерью.
      – Расскажи мне, кто тебя приглашал в этом году. Я хочу знать все о твоих поклонниках.
      Тесс вздохнула. Мать не понимала главного. Она не могла примириться с тем, что ее дочь невзрачна и неуклюжа и что молодые люди не приглашают ее на свидания. Мать не могла примириться с тем, что Тесс Ричардс не Чарлин О’Брайан или принцесса Марина. Она была всего-навсего Тесс Ричардс, и никто не обращал на нее внимания.
      Тесс поднесла кисть к бумаге и остановилась, делая вид, что изучает предварительный набросок.
      – Так вот, был один парень из Масуниверситета, – начала она, имея в виду тот ужасный вечер в прошлом году, когда она пошла с Чарли на свидание.
      Лицо матери выразило огорчение.
      – Ну и еще несколько человек, – быстро соврала Тесс. – Ничего особенного.
      – А как насчет ты знаешь кого?
      – Кого?
      Тесс делала легкие мазки.
      – Ты такая шутница! – пронзительно взвизгнула Салли Ричардс, как только она одна умела делать. – Я говорю о Питере. Как насчет Питера Хобарта?
      Первым поползновением Тесс было вообще не отвечать. Но потом она подумала о том, что скажет ей мать. «Ты недостаточно стараешься. Чего же в таком случае можно ожидать? Кому ты нужна, если ты за собой не следишь?»
      Тесс водила кистью по безоблачно-голубому небу на мольберте.
      – Я его видела! – выпалила она.
      Мать вскочила с табурета.
      – Ты встречаешься с Питером! Как чудесно!
      – Мы просто друзья, мама.
      Но Салли Ричардс только кивнула с понимающей улыбкой.
      – На прошлой неделе мы ужинали с ним в ресторане «Лорд Джеффри». Вы там с папой когда-нибудь бывали?
      Усмешка на лице Салли стала еще шире.
      – Именно там твой отец сделал мне предложение.
      Тесс взяла с палитры черной краски и добавила ее к голубой. Грозовые облака больше отвечали ее настроению.
      Мать похлопала Тесс по щеке.
      – Мне надо одеваться, – сказала она. – Ужин в семь. Мы ждем Грейсонов и Аршамбо. Надеюсь, мне не придется краснеть за твой внешний вид? – Мать поцеловала ее в щеку. – Ты хорошая девочка, Тесс. Но если ты хочешь окрутить Питера Хобарта, то должна больше времени уделять своей внешности и не витать в облаках.
 
      На ужин по случаю Дня благодарения Тесс надела простое черное платье и завила волосы. Она так и не сумела до конца выскрести краску из под ногтей.
      Когда она вошла в столовую, гости уже сидели на своих местах за столом. Мистер Грейсон и мистер Аршамбо встали, чтобы с ней поздороваться; затем Тесс соответственно этикету поцеловала в щеку их жен. Ее все еще красивый отец, хотя ему было под пятьдесят, улыбнулся дочери дружеской теплой улыбкой.
      Тесс всегда удивляло, что этот тихий, мягкий человек, который был удивительно терпелив со своей женой, столь жестко и энергично вел свои дела. Она уже не в первый раз задавала себе вопрос, а нет ли у Джозефа Ричардса длинноволосой пышногрудой возлюбленной, живущей в укромной квартирке около верфей, где отец задумывал свои акварели, расслаблялся после напряженного рабочего дня и домашних стычек и удовлетворял свои мужские потребности. Любя отца, Тесс надеялась, что не ошибается.
      Она улыбнулась отцу, села на свое место и сложила руки, как и положено девушкам с прелестным личиком, которые не подвергают сомнению поведение родителей и не строят догадок насчет сексуальной жизни собственного отца.
      Мать стремительно вошла в столовую в бордовом бархатном турецком кафтане. Она вся была в золотых украшениях и бриллиантах и смотрелась королевой. Тесс подумала о настоящей принцессе Марине, которая проводила праздничные дни в общежитии вместе со своим телохранителем. В какой-то мере она жалела Марину. Какими бы разными они ни были с матерью, для Тесс дом всегда оставался домом и самым лучшим местом на земле.
      Повар поставил на стол блюдо с огромной индейкой. Тесс слушала восхищенные вздохи и возгласы гостей и наслаждалась теплом домашнего очага. Она знала, что, несмотря на недовольство и попреки, мать искренне желала ей добра. Наверное, Салли Ричардс была хорошей матерью. Не ее вина, что Тесс не дотягивала до ее требований. Если матери хочется, чтобы дома Тесс немного подкрашивалась и завивала волосы, она будет это делать. А в колледже будет поступать по-своему. Тесс удивилась, что ей никогда прежде не приходило в голову такое простое решение.
      – Какой у тебя основной предмет? – спросила миссис Аршамбо, всегда улыбающаяся матрона, которая с каждым следующим Днем благодарения увеличивалась в размерах.
      – Тесс еще не решила, на чем будет специализироваться, – ответила за нее мать.
      – Может быть, она станет художницей, как отец? – спросила миссис Грейсон.
      – Мы очень надеемся, – ответил отец.
      – Ни в коем случае, – возразила мать.
      Все за столом рассмеялись, в том числе и Тесс.
      – Жизнь состоит не только из работы, – подчеркнула миссис Аршамбо. – Ты уже встретила своего избранника?
      Тесс не знала, что ответить.
      – Я встретила мужчину моей мечты в колледже, – сказала миссис Грейсон и подмигнула мужу.
      – Moi aussi, я тоже, – подхватила миссис Ричардс. – Знаете, мы венчались в церкви Хелен Хиллз Хиллз.
      – Хелен Хиллз Хиллз, – снова рассмеялась миссис Аршамбо. – Что, Хелен Хиллз заикалась?
      – Нет. Она вышла замуж за своего кузена.
      Последовал новый взрыв смеха.
      – У Тесс, правда, нет двоюродных братьев, – заметила миссис Грейсон.
      – Братьев нет, – отозвалась миссис Ричардс, – но у нас свои планы.
      – Свои планы? Неужели? А мы о них знаем?
      Отец Тесс нахмурился:
      – Прошу тебя, Салли...
      – Так вот, – продолжала мать, не обращая внимания на мужа. – У нас есть на примете один молодой человек, который учится в Амхерсте.
      – Мама, – попросила Тесс, надеясь, что она не слишком заметно покраснела. – Я тебе говорила, что мы с Питером друзья. Только и всего.
      – Вы сказали «Питер»? – переспросила миссис Аршамбо.
      – Питер Хобарт.
      – «Хобарт», как текстильная компания «Хобарт»? – уточнила миссис Грейсон.
      – Он учится в Амхерсте, – подтвердила мать.
      – Как это удачно, – обратилась миссис Аршамбо к Тесс. – Я рада за тебя.
      Тесс в отчаянии комкала салфетку на коленях.
      – Мы с ним только друзья, – снова повторила она.
      – В дальнейшем он, наверное, возглавит компанию «Хобарт»? – спросил мистер Аршамбо.
      Тесс чуть не застонала. Теперь к сплетням подключились и мужчины. Она старалась не прислушиваться к болтовне, надеясь, что тема им наскучит; как бы она хотела, сославшись на головную боль, покинуть гостей, запереться в студии и погрузиться в мир красок. Но она осталась на месте и просидела до конца обеда, как и полагалось дочери Джозефа и Салли Ричардс.

* * *

      Тесс ждала окончания праздников и возвращения в колледж, к тому, что стало для нее привычной, нормальной жизнью. Она добавила в чемодан две новые майки. Ей не понадобятся больше черное вязаное платье и комбинезоны из синтетики: она не предполагала встречаться с Питером Хобартом. Может быть, к рождественским каникулам родители окончательно о нем забудут. Хотя на это было мало надежды.
      Отец подошел к дверям комнаты.
      – Ну как, ты готова?
      – Почти, папа.
      – Нам пора отправляться в аэропорт.
      Тесс кивнула и закрыла крышку чемодана.
      – Подожди, – остановил ее отец. – У тебя найдется местечко? – Он держал в руке небольшую папку. – Это последний отчет о нашей работе в тихоокеанском регионе. Я попрошу тебя передать его Питеру.
      Тесс смотрела на папку.
      – Ты хочешь, чтобы я передала его Питеру?
      – Да. Он должен быть в курсе дела.
      – Ты не мог бы послать его по почте?
      – Надо, чтобы Питер поскорее с ним ознакомился. Ты ведь увидишься с ним сегодня или в крайнем случае завтра? Верно?
      Тесс проглотила слюну.
      – Увижусь...
      – Вот и чудесно, девочка. Спасибо тебе. – Он подал ей папку и взглянул на часы. – Спускайся вниз, как только будешь готова.
      Когда отец ушел, Тесс посмотрела на папку: «Текстильная компания «Хобарт». Итоги деятельности в тихоокеанском регионе. Третий квартал 1977 года».
      «Ты ведь увидишься с ним сегодня или в крайнем случае завтра?» «Нет, папа, – должна была бы ответить она. – Честно говоря, я никогда больше не увижусь с Питером Хобартом». Она должна была все объяснить отцу. Она должна была сказать ему правду. Тесс приподняла крышку чемодана и положила поверх вещей папку. Как видно, ей все-таки придется еще раз встретиться с Питером Хобартом. Она отложит на будущее неприятное объяснение с родителями.
 
      – Ты не съездишь со мной на автобусе в Амхерст? – попросила Тесс Чарли.
      Это была середина следующего дня, и они вместе возвращались в общежитие после занятий.
      – Извини, не могу, – ответила Чарли. – У меня в четыре лекция по истории.
      Тесс не знала, что ей делать: плакать или смеяться. За все время учебы Марина и Чарли никогда и ничем ей не помогли. А сколько раз Тесс отвечала за них на телефонные звонки, восхищалась их видом, когда они отправлялись на свидание, или выслушивала их бесконечные впечатления после возвращения в общежитие? А как насчет ее переживаний? Или они думают, что она бесчувственная?
      – Ты не могла бы пропустить лекцию?
      Чарли в ужасе посмотрела на Тесс.
      – Пропустить лекцию? – переспросила она таким тоном, будто Тесс предлагала ей совершить убийство с отягощающими обстоятельствами.
      Тесс обдумала свою просьбу. Может, она действительно слишком многого требует. Может быть, это выглядит принуждением. Но потом Тесс вспомнила о Питере, о том, как он рассказывал ей о Лидии и с каким равнодушием отнесся к ней, Тесс. Она вспомнила о матери. Внезапно у нее по щекам потекли слезы.
      Чарли тронула ее за плечо.
      – Господи, Тесс, что с тобой?
      Тесс не могла заставить себя говорить. Не могла рассказать, как поступил с ней Питер, как он разрушил ее мечты. Не могла рассказать Чарли о глупейшем плане матери.
      – Скажи мне, Тесс, что случилось?
      Тесс шмыгнула носом и, запрокинув голову, посмотрела на серое ноябрьское небо. Интересно, будет ли когда-нибудь у нее нормальная жизнь, полюбит ли ее кто-нибудь? Настанет ли время, когда она избавится от постоянного чувства униженности?
      – Это все Питер, – объяснила она. – Мы с ним расстались.
      – Господи, Тесс, как это произошло? – сочувственно спросила Чарли.
      – Он долго отсутствовал. Он изменился. Нас больше ничто не связывает.
      – Вот почему ты так расстроена.
      – Нет, не поэтому, – затрясла головой Тесс. – Между мной и Питером все кончено. Но мои родители... Я не решаюсь им сказать. – Тесс вытерла слезы. – Отец попросил меня передать Питеру один документ. Я должна это сделать сегодня, а я не хочу ехать к нему одна. Боюсь, он меня избегает, а я поставлю его в неловкое положение.
      Чарли немного подумала, потом сказала:
      – Что ж, пожалуй, я могу пропустить лекцию.
      – Нет, Чарли, не принуждай себя. Это моя проблема.
      – Тесс, ты никогда меня ни о чем не просила. Могу я хоть раз тебе услужить?
      Тесс почувствовала, как теплеет у нее на сердце.
      – Вот спасибо, – сказала она.
      Тесс решила, что не станет тратить время на то, чтобы подкраситься.
 
      – Питер на занятиях, – сказал им один из студентов на первом этаже общежития. – Он вернется с минуты на минуту, если у вас есть время подождать.
      – Могу я оставить вам для него эту папку? – спросила Тесс.
      – Ты думаешь, ее можно оставить? – удивилась Чарли.
      – Не знаю. Может, и не стоит, – пожала плечами Тесс.
      – Не беспокойтесь, в этом семестре у нас не было ни одной кражи, – заверил их студент. – Это вам не Масуниверситет.
      Словно в поисках ответа, Тесс взглянула на папку у себя в руках.
      – Не могли бы вы положить папку в его почтовый ящик?
      – Наши почтовые ящики на другом конце студенческого городка. На почте.
      – Может, мне оставить папку у него в комнате?
      – Думаю, она заперта. – Юноша снял очки и потер глаза. – Если вы доверите папку мне, я обещаю, что передам ее в целости и сохранности. Честное слово.
      Тесс колебалась. Если она оставит отчет и Питер его не получит, отец рассердится. С другой стороны, если она его оставит, она будет избавлена от необходимости встречаться с Питером. Она вспомнила выражение его лица и блеск в глазах, когда он произносил имя Лидии.
      Тесс протянула папку студенту.
      – Передайте ему. Спасибо.
      Они уже были на веранде, когда увидели молодого человека в верблюжьем пальто, который бежал вверх по лестнице, прыгая сразу через две ступеньки. У Тесс упало сердце.
      – Питер, – сказала она чуть слышно.
      Он посмотрел на нее, не узнавая. Затем моргнул.
      – Привет, Тесс. – Он улыбнулся и отвел волосы со лба. – Какими судьбами?
      Тесс взглянула на Чарли. Не показалось ли ей странным слишком прохладное отношение бывшего поклонника? Но Чарли, видимо, не заметила ничего необычного.
      – Отчет, – объяснила Тесс и показала на дверь общежития. – От моего отца. Я отдала его одному типу...
      – Прекрасно. Спасибо, Тесс.
      Взгляд Питера переместился на Чарли.
      – Чарли, это Питер, – представила его Тесс. – Питер, это Чарли.
      Питер не отрывал взгляда от Чарли, и чем дольше он на нее смотрел, тем сильнее краска заливала его лицо. У Тесс упало сердце.
      – Рад с вами познакомиться, – сказал Питер и протянул Чарли руку.
      Чарли пожала руку Питера и кивнула головой.
      «Ей это нравится, – подумала Тесс. – Она привыкла вводить парней в краску, и ей это нравится».
      – Пойдем, Чарли, мы еще успеем на следующий автобус, – сказала Тесс и подтолкнула Чарли под локоть.
      – Вы приехали на автобусе? – изумился Питер. – Я отвезу вас обратно на машине.
      Тесс потрясла головой:
      – Большое спасибо, но моя подруга обожает ездить на автобусе.
      – Вы шутите, – рассмеялся Питер. – На сегодня у меня кончились занятия, и я с удовольствием встряхнусь.
      Тесс взглянула на Чарли, рассчитывая на ее поддержку. Но Чарли не смотрела на Тесс, она смотрела на Питера, и при этом из ее рта вылетали слова.
      – Вы правы, автомобиль куда приятнее автобуса, – говорила она ему.
 
      Тесс смотрела из окна на дорогу номер девять и гадала, разрешают ли правила дорожного движения ездить втроем в двухместном «корвете». Тем временем Питер и Чарли болтали – о колледже, об Амхерсте и вообще обо всем. Тут нечему удивляться. Конечно же, Питеру понравилась Чарли. Она всем нравилась. Всем без исключения молодым людям. Чарли всегда знала, что сказать, как себя вести, когда говорить, а когда молчать. Словно ее специально обучали, как вести себя с противоположным полом, в некоем закрытом женском учебном заведении, и по всем предметам она получила отметку «отлично».
      Но самое главное – Чарли хорошенькая. У нее длинные стройные ноги, которые хотелось погладить. У нее очаровательная улыбка. У нее были маленькие высокие груди. Высокие груди – мечта всякого существа мужского пола в Амхерсте. Тесс опустила голову и посмотрела на свои собственные груди. Они прятались под курткой и свитером, но Тесс знала, что их вряд ли можно назвать высокими. Они были округлыми, тяжелыми и вылезали из лифчика любого размера.
      В этот момент Питер пошутил, и Чарли рассмеялась звонким смехом. Затем она подвинула свою длинную соблазнительную ногу поближе к рычагу переключения скоростей, и Питер посмотрел на ее обнаженное колено восхищенными телячьими глазами.
      Тесс мечтала об одном: побыстрее добраться до дома, вставить два пальца в рот, чтобы ее вывернуло наизнанку, после чего завалиться в постель. Никогда еще дорога не казалась ей такой длинной.
 
      В тот же день после ужина Чарли пришла в комнату Тесс.
      – Могу я с тобой поговорить? – спросила она.
      Тесс сидела за столом, делая вид, что занимается.
      – Я готовлюсь к экзаменам, – сказала она.
      – Тесс, до экзаменов еще целых три недели.
      – Ты знаешь, что я всегда начинаю заранее.
      Чарли отодвинула в сторону брошенную на кровать одежду и села.
      – Как, между прочим, ты провела праздники? Ты так волновалась из-за встречи с Питером, что даже не упомянула об этом.
      – Как обычно. А ты?
      Чарли подобрала под себя ноги.
      – Неважно. Знаешь, отец потерял работу.
      Тесс повернулась к ней.
      – Нет, не знаю.
      – Пока он еще не нашел нового места. Может случиться, что я не вернусь в колледж на следующий семестр.
      – Не вернешься в колледж?
      – Возможно, мне придется остаться в Питсбурге и пойти работать.
      – Господи, как ужасно.
      – Да. Только я пришла поговорить не об этом. Расскажи мне о Питере.
      – О Питере?
      Голос Тесс невольно сорвался.
      – Почему ты с ним рассталась? Он что, со странностями?
      – Нет. Я уже тебе говорила. Его долго не было. Он изменился. Я тоже. – Она удивилась тому, как легко ложь слетает у нее с языка. – Я поняла, что наши родители строили планы за нас, а мы оставались в стороне.
      – Вот как. Скажи, как ты сейчас к нему относишься?
      – Не знаю, – пожала плечами Тесс. – Он неплохой парень. Но я уже сказала тебе, что меня к нему больше не тянет.
      Тесс произносила эти слова и чувствовала, как у нее сжимается сердце. Она не хотела обманывать Чарли, но уже было поздно поворачивать назад.
      – Ты уверена, что не влюблена в него?
      Тесс захлопнула книгу и решительно повернулась к Чарли.
      – Я уже сказала тебе, что он не в моем вкусе. Нет, он нормальный, но я не влюблена в Питера Хобарта. Почему ты меня допрашиваешь?
      – В прошлом году ты, похоже, была влюблена. Ты не могла дождаться, когда он вернется в Амхерст. Помнишь, ты даже отказывалась от свиданий?
      «Я не отказывалась, меня никто не приглашал», – почти вырвалось у Тесс.
      – Наверное, мечтать о нем было приятнее, чем встречаться, – сказала она вслух.
      – Ты уверена? – повторила Чарли.
      – Ради Бога, Чарли, что тебе нужно?
      – Не знаю, как тебе сказать, но Питер меня пригласил.
      Это было как нож в сердце.
      – Что ты сказала?
      – Он пригласил меня. Позвонил после ужина.
      – Вот как, – только и смогла выдавить Тесс.
      – Я не дала согласия, потому что не знала о твоих чувствах.
      Тесс почесала живот.
      – Он тебе нравится?
      – Мне кажется, он ничего.
      Злобная ревность уже пустила корни в душе Тесс.
      – К тому же он богатый, – добавила она.
      – Похоже, что так, – улыбнулась Чарли. – Ты это знаешь лучше меня.
      – Можешь мне верить. Он богатый. Знаю, как для тебя это важно.
      Последние слова зашипели, словно жир на раскаленной сковороде.
      Чарли ничего не заметила и вытянула свои длинные стройные ноги; Тесс знала, что и у нее могли быть такие же, сложись удачнее комбинация родительских генов. Тогда у нее был бы и Питер.
      – Он пригласил меня кататься на лыжах.
      – Я не знала, что ты умеешь кататься на лыжах.
      – Я не умею. Но я могу научиться.
      – Это не так просто, – заметила Тесс, словно когда-нибудь пробовала учиться.
      – Он сказал, что научит меня.
      Тесс следила, как Чарли поправляет носки. Ей хотелось сорвать их с подруги и засунуть ей в глотку.
      – Значит, ты не против? – снова повторила Чарли.
      – Да нет! – Тесс раскинула руки. – Все прекрасно. Когда вы собираетесь ехать?
      – В субботу.
      – Отлично. А теперь позволь мне вернуться к моим занятиям.
      Чарли встала с кровати и положила руку на плечо Тесс.
      – Спасибо, Тесс. Я знала, что ты меня поймешь.
      Чарли вышла из комнаты и закрыла дверь. Тесс посмотрела на книгу перед собой и сбросила ее на пол. Она положила голову на стол и заплакала. Она плакала и плакала, и не могла остановиться.
 
      Как назло, в субботу утром начался снегопад, создавая нужное оформление для свидания. Тесс сидела возле окна у себя в комнате и ждала появления Питера. Чарли постучалась к ней в дверь, но Тесс не отозвалась. Недоставало только, чтобы Чарли спрашивала у нее совета насчет своего туалета. Конечно, Чарли будет выглядеть потрясающе. Тесс знала, что Питер будет того же мнения. Снежинки таяли снаружи на стекле, а слезы текли у нее из глаз. Какая несправедливость. Какая несправедливость, что у Чарли было все, а у нее ничего. Тесс смотрела в окно и ждала. Ей не пришлось ждать долго.
      Черный «корвет» Питера проехал по Грин-стрит и стал у обочины. Затаив дыхание Тесс наблюдала, как Питер вышел из машины. На нем была темно-синяя лыжная куртка. Снежинки тут же припудрили его волосы, щеки горели от свежего воздуха. Сложив руки на груди, Тесс проследила, как он пересек замерзшую лужайку и подошел к дому. Интересно, куда делась Лидия?
      Он поднялся на веранду. Тесс ждала; боль внутри нарастала. Она не могла сдвинуться с места, наверное, она в состоянии просидеть у окна весь день.
      Тесс вдруг почувствовала какое-то движение во дворе. Она посмотрела вниз и увидела Питера. И с ним Чарли, свою подругу Чарли. В белой парке Марины она казалась снежной королевой. Насколько она разглядела с четвертого этажа, они смеялись. Они подошли к машине, и Питер открыл дверь. Чарли что-то сказала Питеру, придвинув к нему лицо; они снова засмеялись. Тесс плакала.
      В одно мгновение черный «корвет» исчез, оставив пустое место на стоянке. Наконец-то Тесс Ричардс точно знала, что не была лесбиянкой. Тесс Ричардс любила мужчину, который ей никогда не достанется. Она была неудачницей, а не лесбиянкой. Будь она лесбиянкой, ей, наверное, было бы легче. Она смотрела на то место, где недавно стоял автомобиль; постепенно оно посерело, а потом побелело от снега.
      Через некоторое время в дверь постучала Марина.
      – Открой мне, Тесс, – позвала она. – Мне нужна твоя помощь.
      Тесс продолжала сидеть на стуле у окна.
      – Я знаю, что ты дома. Открывай! – крикнула Марина и начала колотить в дверь.
      Тесс медленно поднялась со стула. Остановилась у зеркала и посмотрела на себя. Лицо опухло, глаза покраснели. Она не могла впустить Марину.
      – Открывай дверь, черт тебя побери, Тесс. Я слышу, как ты там двигаешься.
      Тесс потрогала свои вздувшиеся веки.
      – Отвяжись, – сказала она. – У меня болит голова.
      – Не выдумывай, – донеслось из коридора.
      Тесс не помнила, чтобы Марина была когда-нибудь такой настойчивой. Она подошла к двери, отперла ее и впустила Марину.
      – В чем дело? – спросила Тесс как можно более небрежно.
      – Ты мне нужна, – объявила Марина. – Я была на улице и увидела тебя у окна. Что ты там делала? Ждала возвращения Чарли вместе с твоим возлюбленным?
      Марина уперла руки в бока. Она смотрела на Тесс, и ее черные глаза метали молнии.
      – Он не мой возлюбленный, Марина. Я с ним рассталась.
      Тесс отвернулась, но Марина схватила ее за руку.
      – Послушай, Тесс, я знаю, что мы с тобой не ладим. Но нельзя, чтобы ты вечно сидела у окна. Поверь мне, от этого мало толку.
      – Именно этим ты занята уже целый год. С тех пор, как уехал Виктор.
      – Потому что я глупая идиотка. Но ты не должна губить себя. Оденься поприличнее, и мы куда-нибудь пойдем. Займись хоть чем-то. Двигайся. Кончай просиживать штаны. Хочешь, я вместе с тобой пойду к Делл?
      – Ты? Ты пойдешь к Делл? – рассмеялась Тесс.
      Хотя Марина и побывала в «Лавке букиниста» в День отдыха, было ясно, что она не питает особых симпатий к Делл после случая с Виктором Коу в прошлом году.
      – Конечно, пойду. Может быть, она научит тебя уму-разуму.
      Марина отвела от лица прядь густых черных волос и ждала ответа.
      – Мужчины такие подлецы, – сказала Тесс.
      – Наконец-то ты заговорила как надо. Одевайся. Жду тебя внизу через десять минут.
 
      В «Лавке букиниста» Марина с легким кивком быстро прошла мимо Делл и скрылась за полками в глубине комнаты. Тесс хотелось крикнуть ей вслед, чтобы она вела себя как взрослая: забыла о Викторе Коу и о том, что было или не было между ним и Делл. Все это принадлежало прошлому. Жизнь Марины не погублена, как она погублена у Тесс. Марина красавица и принцесса, и мужчины всегда будут лежать у ее ног. И ей не надо отчитываться перед Салли Ричардс.
      За прилавком Делл возилась с кофейником.
      – Снег все еще идет? – спросила она у Тесс.
      Тесс посмотрела на окно. Из магазина в подвале трудно было понять, как густо снег покрывает землю. Она гадала, хороший ли сегодня спуск на горе Том, не застрянут ли из-за метели Чарли и Питер на лыжной базе и не сломает ли ногу Чарли, обучаясь кататься на лыжах.
      – Хочешь кофе? – спросила Делл.
      Тесс кивнула и села за стол рядом с Юджинией, тряпичной куклой, расположившейся на пачке книг. «Как хорошо быть тряпичной куклой, – думала она. – Тряпичная кукла не знает страданий и постоянно счастлива, она создана для радости, и ей чужда боль».
      Делл поставила перед Тесс кружку с кофе и села рядом.
      – Ты сегодня неразговорчивая, – заметила она.
      Тесс смотрела в кружку, стараясь побороть немоту, но горячие слезы уже навернулись на глаза и мешали говорить.
      – Тесс, – сказала Делл и взяла ее за руку.
      Стоило Делл коснуться ее, как слезы хлынули потоком.
      – Боже мой, Делл! – воскликнула Тесс. – Что мне делать?
      Она спрятала лицо в ладонях, пытаясь заглушить рыдания и унять дрожь внутри, стараясь вести себя разумно, а не как глупая дурочка. Но из этого ничего не вышло. Она горько всхлипывала и только через некоторое время заметила, что у нее на плече лежит мягкая рука Делл.
      – Прежде всего ты мне скажешь, что случилось, – услышала Тесс спокойный голос Делл.
      – Не могу. Это так глупо, – потрясла головой Тесс.
      Делл убрала руку с ее плеча. Тесс вытерла лицо и попробовала взглянуть на Делл, но была слишком смущена.