 |
|
Популярные авторы:: Joyce James :: Эллисон Харлан :: Горький Максим :: Грин Александр :: БСЭ :: Громов Дмитрий :: Азимов Айзек :: Картленд Барбара :: Раззаков Федор :: Кларк Артур Чарльз Популярные книги:: The Boarding House :: Тайна неудачного выстрела :: Уроки любви :: Повесть об отплате за добро :: Влюбленный опекун :: Безрассудство :: Тойбеле и ее демон :: Полюбить никогда не поздно :: Одна грешная ночь :: Воспевая бурю |
Розенкранц и Гильденстерн мертвыModernLib.Net / Драматургия / Стоппард Том / Розенкранц и Гильденстерн мертвы - Чтение (стр. 5)
Друзья мои, сходите за подмогой. В безумстве Гамлет умертвил Полония И выволок из комнат королевы. Поладьте с ним, а тело отнесите В часовню. И, прошу вас, поскорее. Идем, Гертруда, созовем друзей, Расскажем им все то, что мы решили… Розенкранц и Гильденстерн не шевелятся. Гильденстерн. – Н-ну… Розенкранц. – Вот именно… Гильденстерн. – Ну-ну. Розенкранц. – Именно, именно. (Кивает с фальшивой убежденностью.) Найдите его. (Пауза.) И так далее. Гильденстерн. – Вот именно. Розенкранц. – Ну. (Небольшая пауза.) Н-да, это уже шаг вперед. Гильденстерн. – Он тебе не понравился? Розенкранц. – Кто? Гильденстерн. – Боже правый, надеюсь, по нам будет пролито больше слез. Розенкранц. – Но все же это шаг вперед, правда? Уже нечто конкретное – разыщите его. (Озирается, не двигаясь.) С чего бы начать? (Делает один шаг в сторону кулисы и останавливается.) Гильденстерн. – Да, это шаг вперед. Розенкранц. – Ты думаешь? Он же может быть где угодно. Гильденстерн. – Отлично – ты идешь в эту сторону, я – в ту. Розенкранц. – Ладно. Идут к разным кулисам. Розенкранц останавливается. – Нет. Гильденстерн останавливается. – Ты иди в ту, а я – в эту. Гильденстерн. – Отлично. Идут навстречу друг другу. Расходятся. Розенкранц останавливается. Розенкранц. – Погоди минутку. Гильденстерн останавливается. – Я думаю, надо держаться вместе. Может, он небезопасен. Гильденстерн. – Разумно. Я пойду с тобой. Гильденстерн идет к Розенкранцу, минует его. Розенкранц останавливается. Розенкранц. – Нет, я пойду с тобой. Гильденстерн. – Ладно. Они поворачивают, идут через сцену к другой кулисе. Розенкранц останавливается. Гильденстерн тоже. Розенкранц. – Я пойду с тобой, но в мою сторону. Гильденстерн. – Отлично. Опять поворачивают и идут через сцену. Розенкранц останавливается. Гильденстерн тоже. Розенкранц. – Слушай, мне пришло в голову. Если мы оба уйдем, он может прийти сюда. Глупо получится, а? Гильденстерн. – Прекрасно – я остаюсь, ты – идешь. Розенкранц. – Правильно. Гильденстерн идет в центр сцены. – Минутку. Гильденстерн поворачивается и идет, пятясь, к Розенкранцу, который двигается к авансцене; расходятся. Розенкранц останавливается. – Послушай. Гильденстерн останавливается. – Надо держаться вместе. Он может быть небезопасен. Гильденстерн. – Разумно. Гильденстерн подходит к Розенкранцу. Замирают ненадолго в своих первоначальных положениях. – Так, наконец-то мы куда-то идем. Пауза. – Конечно, он может не прийти… Розенкранц (легко). – О, он придет. Гильденстерн. – Пришлось бы кое-что объяснять. Розенкранц. – Придет. (Легким шагом идет в глубь сцены.) Не волнуйся – можешь верить мне на слово. (Вглядывается за кулису, пораженно.) Идет. Гильденстерн. – Как? Розенкранц. – Просто идет. Гильденстерн. – Один? Розенкранц. – Нет. Гильденстерн. – А кто с ним? Розенкранц. – С ним старик. Гильденстерн. – Тоже идет? Розенкранц. – Нет. Гильденстерн. – Не идет? Розенкранц. – Нет. Гильденстерн. – О, удачно, лучше не могло быть. (И внезапно воодушевляется – он готов действовать.) Загоним его в капкан. Розенкранц. – Какой капкан? Гильденстерн. – Стань здесь. Нельзя дать ему уйти. Ставит Розенкранца лицом туда, откуда должен появиться Гамлет. Становится рядом с ним, несколькими шагами ближе к авансцене; таким образом они перекрывают одну сторону сцены, стоя лицом к противоположной. Гильденстерн расстегивает ремень, Розенкранц – тоже. Они связывают свои ремни и берутся за концы. Штаны Розенкранца начинают сползать вниз. Из противоположной кулисы появляется Гамлет, медленно волоча тело Полония. Он идет в глубину сцены, поворачивает к выходу в ту же кулису, из которой появился, несколькими метрами левее (правее). Розенкранц и Гильденстерн, держащие свои ремни натянутыми как струна, смотрят на него в некотором замешательстве. Гамлет удаляется, волоча тело. Они ослабляют ремни. Розенкранц. – Ну, обошлось. Гильденстерн. – Что могут сделать два человека? Они надевают ремни, Розенкранц подтягивает штаны. Розенкранц (обеспокоенно – делает несколько шагов в ту сторону, куда ушел Гамлет). – Он был мертв. Гильденстерн. – Конечно, мертв. Розенкранц (оборачиваясь к Гильденстерну). – По-настоящему. Гильденстерн (раздраженно). – Да, мертвецки. Пауза. Розенкранц. – Позови его. Гильденстерн. – По-моему, мы уже это пробовали. Розенкранц (кричит). – Гамлет! Гильденстерн. – Не будь кретином! Розенкранц (орет). – Лорд Гамлет! Входит Гамлет. Розенкранц немного изумлен. Принц, что вы учинили с мертвым телом? Гамлет. Смешал с землей – она ему сродни. Розенкранц. Скажите, где оно, чтоб мы смогли Снести его в часовню. Гамлет. – Вы этому не верьте. Розенкранц. – Чему не верить? Гамлет. – Что вашу тайну я хранить умею, а свою нет. К тому же на вопросы губки какой ответ может дать королевский сын? Розенкранц. – Вы принимаете меня за губку, мой принц? Гамлет. – Да, сударь; которая впитывает благоволение короля, его щедроты, его пожалования. Но такие царедворцы служат королю лучше всего напоследок; он держит их, как обезьяна, за щекой: раньше всех берет в рот, чтобы позже всех проглотить; когда ему понадобится то, что вы скопили, ему стоит только нажать вас – и, губка, вы снова сухи. Розенкранц. – Я вас не понимаю, мой принц. Гамлет. – Я этому рад; хитрая речь спит в глупом ухе. Розенкранц. – Мой принц, вы должны сказать нам, где тело, и пойти с нами к королю. Гамлет. – Тело у короля, но король не у тела. Король суть вещь… Гильденстерн. – «Вещь», мой принц? Гамлет. – Невещественная. Ведите меня к нему. Гамлет идет решительным шагом в сторону одной из кулис. Они, как пастухи, следуют за ним. Уже перед самым выходом Гамлет случайно замечает Клавдия, появляющегося в глубине сцены, и склоняется в глубоком поклоне. Розенкранц и Гильденстерн, следуя его примеру, тоже низко кланяются – глубокий церемонный поклон царедворцев, со взмахом плаща и т. п. Гамлет между тем продолжает движение и, повернув в противоположную сторону, покидает сцену; Розенкранц и Гильденстерн, стоя с опущенными головами, не замечают этого. Никто не входит. Розенкранц и Гильденстерн выпрямляются и обнаруживают, что кланяются пустоте. Позади них на сцене появляется Клавдий. При первых его словах они быстро поворачиваются и снова склоняются в глубоком поклоне. Клавдий. Ну, как там? Что случилось? Розенкранц. Куда он спрятал тело, государь, Узнать мы не смогли. Клавдий. А где он сам? Розенкранц (частичное замешательство). Здесь рядом; под присмотром в ожиданье Велений ваших. Клавдий (на ходу). Пусть его введут. Для Розенкранца это – как кулаком между глаз, но только глаза это показывают. Снова сильное замешательство. После чего он с внушительным видом поворачивается к Гильденстерну. Розенкранц. Эй, приведите принца. Розенкранц доволен своей находчивостью. Гильденстерн пойман и предан. Он открывает рот и тут же его закрывает. Но положение спасено: Гамлет и сопровождающая его стража входят и пересекают сцену, следуя за Клавдием. Освещение меняется на наружное. (Собираясь идти.) – Ну, теперь все в порядке, а? Гильденстерн (неподвижно, задумчиво). – По-видимому, это еще не все. Не такая это ситуация. Но почему именно мы? – ведь кто б угодно сгодился. И мы ничем не помогли. Розенкранц. – Это было, так сказать, испытание. Но теперь с нами все. Гильденстерн. – Все? Что все? Розенкранц. – Не желаю углубляться. Меня, тьфу-тьфу, это не интересует. (Направляется в глубину сцены к выходу.) Что до меня, так я рад, что видел его в последний раз. (И он смотрит за кулисы и тут же оборачивается; выражение его лица выдает, что там Гамлет.) Гильденстерн. – Я знал, что еще не конец. Розенкранц (взвизгивает). – Что еще??! Гильденстерн. – Мы же везем его в Англию. Что он там делает? Розенкранц. – Разговаривает. Гильденстерн. – Сам с собой? Розенкранц делает шаг, Гильденстерн его удерживает. – Он один? Розенкранц. – Нет, с военным. Гильденстерн. – Значит, не сам с собой. Розенкранц. – Не совсем… Пошли? Гильденстерн. – Куда? Розенкранц. – Куда угодно. Гильденстерн. – Зачем? Розенкранц поднимает голову, прислушиваясь. Розенкранц. – Опять то же самое. (С тоской.) Чего бы я желал, так быть не здесь… Гильденстерн. – Бред наш насущный даждь нам днесь. Появляется Гамлет, разговаривающий с воином в доспехах. Розенкранц и Гильденстерн не оглядываются. Розенкранц. – Будем тут торчать из-за них, пока не сдохнем. Как минимум. И погода переменится. (Смотрит наверх.) Не вечно же будет весна. Гамлет. – Скажите мне, мой друг, чье это войско? Воин. – Норвежца, сударь. Гамлет. – Нельзя ль узнать, куда оно идет? Воин. – Куда-то против Польши. Гамлет. – А кто командует над ним? Воин. – Племянник старого Норвежца, Фортинбрас. Розенкранц. – Мы замерзнем. Лето тоже не будет вечно. Гильденстерн. – Вид довольно осенний. Розенкранц (разглядывая землю). – Никаких листьев. Гильденстерн. – Осенний – при чем тут листья? Что при чем, так это некоторая коричневатость – в конце дня… Она подкрадывается к нам, уж поверь мне… Яблочные и мандариновые тени, как старое золото, окрашивают самые краешки наших чувств, сияющая глубокая охра, жженая умбра и пергамент засохшей земли, мерцающие изнутри и снаружи… фильтруют свет. В такое время, конечно, листья могут и падать, как говорят, но по чистой случайности… Вчера все было сине, точно дым. Розенкранц (поднимает голову, прислушивается). – Опять эти. Отраженные звуки оркестра актеров. Гамлет. – Благодарю вас, сэр. Воин. – Храни вас Бог, милорд. (Выходит.) Розенкранц срывается с места и идет к Гамлету. Розенкранц. – Идемте, принц? Гамлет. – Я догоню вас. Вы пока идите. Гамлет поворачивается спиной к залу. Розенкранц возвращается назад. Гильденстерн смотрит в зал, не двигаясь. Гильденстерн. – Он там. Розенкранц. – Да. Гильденстерн. – Что делает? Розенкранц (посмотрев через плечо). – Разговаривает. Гильденстерн. – Сам с собой? Розенкранц. – Да. Пауза. Розенкранц собирается уходить. – Он сказал, что можем идти. Вот те крест. Гильденстерн. – Я предпочитаю знать, где я. Если я даже не знаю, где я, я предпочитаю знать это. Если уйдем, ничего уже знать не будем. Розенкранц. – Что – знать? Гильденстерн. – Вернемся ли назад. Розенкранц. – Но мы не хотим возвращаться. Гильденстерн. – Это, может, и так, но хотим ли мы идти? Розенкранц. – Мы будем свободны. Гильденстерн. – Не знаю. Небо везде одно. Розенкранц. – И мы уже немало отмахали. Он двигается к выходу. Гильденстерн следует за ним. – И вообще – всякое еще может случиться. Уходят. Затемнение. ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ Полная темнота. Слабый шум моря. После нескольких секунд молчания – голос из темноты. Гильденстерн. – Ты здесь? Розенкранц. – Где? Гильденстерн (горько). – Недурное начало. Пауза. Розенкранц. – Это ты? Гильденстерн. – Да. Розенкранц. – Ты в этом уверен? Гильденстерн (взрываясь). – О-Господи-Боже-Правый! Розенкранц. – С нами, значит, еще не покончено, а? Гильденстерн. – Мы же здесь, не так ли? Розенкранц. – Да? Я ни черта не вижу. Гильденстерн. – Но думать-то ты ведь еще можешь, не так ли? Розенкранц. – Думаю, да. Гильденстерн. – И говорить. Розенкранц. – Что я должен сказать? Гильденстерн. – Не важно. И можешь еще чувствовать, верно? Розенкранц. – Ага. Еще, значит, поживем. Гильденстерн. – И что ты чувствуешь? Розенкранц. – Ногу. Чувствую, что чувствую ногу. Гильденстерн. – Ну и как она? Розенкранц. – Омертвела. Гильденстерн. – Омертвела? Розенкранц (в панике). – Я не чувствую ничего! Гильденстерн. – А ты ее ущипни. Розенкранц (секунду спустя). – Ай! (Пауза.) Извини. Гильденстерн. – Это уже лучше. Длинная пауза. Шум понемногу нарастает, становится ясно: это – море. Судно скрипит, ветер свистит в снастях, издали слышны возгласы матросов, отдаются команды. Лево на борт! Так держать! Убрать рифы, чтоб вас! Это ты, боцман? Хелло, это ты? Легче, легче! Держать к ветру! Больше к ветру, ребята! Шум моря – в промежутках. Ставь кливера! Топсель наверх, братцы! И так далее, но глуше. Розенкранц. – Выходит, плывем. (Пауза.) Темновато, а? Гильденстерн. – Но не как ночью. Розенкранц. – Да, не как ночью. Гильденстерн. – Темно, как днем. Пауза. Розенкранц. – Ага, для дня темновато. Гильденстерн. – Должно быть, дело в курсе. Они держат на север. Розенкранц. – Не в курсе. Гильденстерн. – Полярная ночь. Когда солнце за полночь. Розенкранц. – А-а… Голоса команды. В глубине сцены вспыхивает фонарь: там Гамлет. Сцена освещена неравномерно. Можно различить Розенкранца и Гильденстерна, сидящих на авансцене; позади них – контуры парусов, снастей и так далее. – Кажется, светлеет, Гильденстерн. – Для ночи – не слишком. Розенкранц. – Это же полярная ночь. Гильденстерн. – Н-да. Если не сбились с курса. Розенкранц (небольшая пауза). – Н-да. Светлеет – не то фонарь, не то луна… Совсем светло. Становится видно, что на палубе помимо прочих предметов стоят три большие, в человеческий рост, бочки с крышками; они стоят в линию, но на некотором расстоянии друг от друга. Сзади – и чуть выше – воткнутый в пол большой, диаметром примерно в два метра, полосатый зонт; что за ним – не видно. Глубина сцены все еще погружена в сумрак. Розенкранц и Гильденстерн все еще лицом к публике. – А все же светлей, чем было. Стало быть, скоро ночь. Этот дальний север… (Грустно.) Я так полагаю, надо спать. (Зевает и потягивается.) Гильденстерн. – Устал? Розенкранц. – Да нет… но мне, наверно, трудно будет привыкнуть к этому. Целую ночь спать, целый день ничего не видеть… Спокойная жизнь у этих эскимосов. Гильденстерн. – У кого? Розенкранц. – Что? Гильденстерн. – Мне показалось… (Прерывает себя.) Кажется, я верю уже всему. Я уже не способен даже на элементарный скептицизм. Пауза. Розенкранц. – Не размять ли нам ноги? Гильденстерн. – Нет, неохота мне их разминать. Розенкранц. – Хочешь, я их тебе разомну? Гильденстерн. – Нет. Розенкранц. – Мы б могли размять их друг другу. И не нужно было бы никуда ходить. Гильденстерн (пауза). – Да, сами бы пришли. Розенкранц. – Сюда? Гильденстерн. – Сюда – откуда-нибудь. Розенкранц. – Куда-нибудь сюда. Оттуда. Гильденстерн. – На палубу. Розенкранц разглядывает палубу. Хлопает по ней ладонью. Розенкранц. – Хорошая клепка, а? Гильденстерн. – Да, я тоже люблю корабли. Мне нравится, как тут все устроено. На корабле человек может не беспокоиться, в какую сторону ему пойти или не пойти вообще, – проблемы не возникает, потому что ты все равно на судне, а? Идеальное место для игры в пятнашки… Я думаю, я всю жизнь мог бы провести на судне. Розенкранц. – Очень здорово. Розенкранц делает вдох – с удовольствием – и выдох – уже со скукой. Гильденстерн встает и смотрит в зал поверх голов публики. Гильденстерн. – На корабле человек свободен. Временно. Относительно. Розенкранц. – Ну, а как оно? Гильденстерн. – Бурное. Розенкранц тоже встает и присоединяется к Гильденстерну. Оба стоят и смотрят в публику поверх голов. Розенкранц. – Кажется, меня уже мутит. Розенкранц идет в глубину сцены. Было бы хорошо, если бы с авансцены туда – как с нижней палубы на верхнюю – вело несколько ступенек. Зонт находится на верхней палубе. Розенкранц останавливается около зонта и заглядывает за него. Гильденстерн тем временем, глядя в зал, развивает свою тему. – Свобода передвижения, слова, импровизации – и все же… И все же тюрьма. Ибо границы этой свободы определены неподвижной звездой, и все наше перемещение – лишь небольшое изменение угла по отношению к ней; мы, конечно, можем ловить момент, наслаждаться на все сто, шнырять туда-сюда, но, как бы мы ни вертелись, круг замыкается, и оказываешься лицом к лицу с тем неизменным обстоятельством, что мы, Розенкранц и Гильденстерн, снабженные письмом от одного короля к другому, просто-напросто доставляем Гамлета в Англию. В это время Розенкранц с многозначительной миной, стиснув зубы, как если бы обладал большой тайной, на цыпочках приближается к Гильденстерну, украдкой озирается и – свистящим шепотом: Розенкранц. – Слушай, он – там. Гильденстерн (без удивления). – Что поделывает? Розенкранц. – Спит. Гильденстерн. – Это ему полезно. Розенкранц. – Что? Гильденстерн. – Что может спать. Розенкранц. – Да, полезно. Гильденстерн. – Мы теперь с ним. Розенкранц. – Может спать спокойно. Гильденстерн. – Все равно для него все кончено. Розенкранц. – Для гибнущих в пучине грозных вод… Гильденстерн. – Насущный лозунг подыщи нам днесь. Глухой стук: они садятся. Длинная пауза. Розенкранц (шевелится, оглядывается). – Ну, что теперь? Гильденстерн. – Ты о чем? Розенкранц. – Ну как – ничего же не происходит. Гильденстерн. – Мы плывем. Розенкранц. – Знаю. Гильденстерн (сердито). – Ну так чего тебе еще? (Печально.) Никакой информации. Одни огрызки… и мы еще должны анализировать эти приказания. Которые мы едва помним. Которые ничем не отличаются от инстинкта… Розенкранц сует одну руку в кошелек; вытаскивает монету и заводит обе руки за спину, потом протягивает Гильденстерну два кулака. Гильденстерн хлопает по одному из них. Розенкранц разжимает ладонь, там – монета. Отдает ее Гильденстерну. Процесс повторяется. Процесс повторяется. Процесс повторяется. Гильденстерн начинает нервничать. Он уже хочет проиграть. Процесс повторяется. Гильденстерн разжимает один кулак Розенкранца; потом, сообразив, – второй. Выясняется, что в обеих ладонях было по монете. Розенкранц смущен. – У тебя по монете в каждой?! Розенкранц (смущенно). – Да. Гильденстерн. – Каждый раз?! Розенкранц. – Угу. Гильденстерн. – Какой же в этом смысл? Розенкранц (с чувством, проникновенно). – Я хотел сделать тебе приятное. Слышен глухой стук. Гильденстерн. – Сколько он тебе дал? Розенкранц. – Кто? Гильденстерн. – Король. Он же подкинул нам малость. Розенкранц. – А сколько тебе? Гильденстерн. – Я первый спросил. Розенкранц. – Столько же, сколько тебе. Гильденстерн. – Он не хотел оказывать предпочтения. Розенкранц. – Сколько он тебе дал? Гильденстерн. – Столько же. Розенкранц. – Откуда ты знаешь? Гильденстерн. – Ты сам только что сказал – откуда ты знал? Розенкранц. – Он не хотел оказывать предпочтения. Гильденстерн. – Даже если бы мог. Розенкранц. – Чего, конечно, не мог. Гильденстерн. – Он даже не был уверен, не путает ли нас. Розенкранц. – Не путая нас. Гильденстерн (оборачиваясь к нему, яростно). – Почему ты не можешь сказать ничего оригинального, своего?! Неудивительно, что топчемся на месте. От тебя никакого проку – только повторяешь на разные голоса. Розенкранц. – Мне ничего не приходит в голову оригинального. Но я хорошая поддержка. Гильденстерн. – Устал я все время выкладываться. Розенкранц (покорно). – У тебя сильная индивидуальность. (Почти плача.) О, что с нами будет! Гильденстерн утешает его; вся его жесткость улетучивается. Гильденстерн. – Не плачь… все будет в порядке… ну же, ну… говорю тебе, все будет в порядке. Я постараюсь. Розенкранц. – Но мы же ничего не можем поделать, мы же брошены на произвол судьбы! Гильденстерн. – Мы плывем в Англию, мы везем туда Гамлета. Розенкранц. – Зачем? Гильденстерн. – Зачем? Где же ты был? Розенкранц. – Когда? (Пауза.) Мы же не знаем, что делать, когда высадимся. Гильденстерн. – Отведем его к королю. Розенкранц. – И он там будет? Гильденстерн. – Да нет же – к английскому королю. Розенкранц. – Он нас ждет? Гильденстерн. – Нет. Розенкранц. – Он же не поймет, чего ради мы явились. Что мы ему скажем? Гильденстерн. – Мы отдадим ему письмо. Ты помнишь про письмо? Розенкранц. – Я? Гильденстерн. – В письме все объяснено. Надо полагать. Розенкранц. – И это все, да? Гильденстерн. – Что? Розенкранц. – Мы доставляем Гамлета к английскому королю, вручаем ему письмо, и – что дальше? Гильденстерн. – Может быть, в письме что-нибудь насчет нас; тогда есть будущее. Розенкранц. – А если нет? Гильденстерн. – Трудно сказать – тогда все. Розенкранц. – То есть неопределенность? Гильденстерн. – Да. Пауза. Розенкранц. – Неужто есть надежда на неопределенность? (Пауза.) А кто теперь король Англии? Гильденстерн. – Зависит от того, когда мы туда доберемся. Розенкранц. – А что, ты думаешь – в письме? Гильденстерн. – Ну… заверения в лояльности. Просьба о благосклонности. Напоминание об обязательствах. Смутные обещания. Уравновешенные неясными угрозами… Дипломатия. Приветы членам фамилии. Розенкранц. – И о Гамлете? Гильденстерн. – Да, конечно. Розенкранц. – И о нас – со всеми подробностями? Гильденстерн. – Разумеется. Пауза. Розенкранц. – Значит, мы имеем письмо, которое все объясняет. Гильденстерн. – Да, оно у тебя. Розенкранц понимает эти слова буквально. Он начинает шарить по карманам и т. д. – В чем дело? Розенкранц. – Письмо. Гильденстерн. – Оно у тебя? Розенкранц (нарастающий ужас). – У меня? (Лихорадочно ищет.) Куда я его мог засунуть? Гильденстерн. – Не мог же ты его потерять. Розенкранц. – Я должен его найти! Гильденстерн. – Странно, я думал, он дал его мне. Розенкранц смотрит на него с надеждой. Розенкранц. – Да, наверно. Гильденстерн. – Но у тебя такой вид, будто ты уверен, что получил его ты. Розенкранц (вопль). – Я и уверен! Гильденстерн. – Но если он дал его мне, то нет никаких оснований, чтобы оно оказалось у тебя; в связи с чем я не понимаю, из-за чего весь этот крик, что у тебя его нет? Розенкранц (пауза). – Похоже, я что-то напутал. Гильденстерн. – Во всем этом все меньше и меньше порядка… Корабль, ночь, чувство изоляции и неуверенности… все это способствует потере сосредоточенности. Мы должны владеть ситуацией. Нужно собраться. Итак. Либо ты потерял письмо, либо его у тебя не было, чтоб потерять, вследствие того, что король никогда его тебе не давал, из чего следует, что он дал его мне, из чего следует, что я положил его в мой внутренний нагрудный карман, из чего следует (медленно извлекая письмо)… что оно находится… здесь. (Они улыбаются друг другу.) Мы не должны так распускаться. Пауза. Розенкранц берет у него письмо. Розенкранц. – Теперь, раз уж мы его нашли, – почему мы его искали? Гильденстерн (размышляя). – Мы думали, что его потеряли. Розенкранц. – Больше ничего? Гильденстерн. – Нет. Пауза. Розенкранц. – Ну вот, напряжение спало. Гильденстерн. – Какое напряжение? Розенкранц. – О чем последнем договорил, а потом мы отклонились? Гильденстерн. 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7 |
|||||||