Алмаз моей мечты

Пролог

       За полтора часа до убийства
 
      В одиннадцать вечера Серафима уже была возле дома Сергея Иванцова, делая вид, что просто прогуливается. На ней была кепка с козырьком, ярко-розовая, очень приметная, и Серафима решила, что сегодня же вечером закинет ее в чемодан и до конца отпуска не станет надевать. Солнечные очки на носу выглядели глупо, потому что на поселок стремительно надвигались сумерки, а из-за низких, тяжелых облаков стемнело раньше, чем обычно.
      Через полчаса Серафима убедилась, что дом пуст. Окна были темными, непроницаемыми, внутри – ни движения, ни звука. Тем лучше, можно начинать.
      Времени у нее было немного. Она полагала, что Иванцов не станет задерживаться у деда Бузукина, хозяина дома, судя по тому, как днем он раздраженно закатывал глаза. Его вид красноречиво говорил о том, что отмечать новоселье ему не хочется, но обижать хозяина Иванцов не стал. По всему выходило, что он скоро вернется, если только не отправится на набережную в поисках вечерних развлечений. Но в любом случае Серафиме следовало поторопиться, если она не хочет, чтобы ее застукали.
      Она огляделась по сторонам, никого вокруг не заметила и быстро открыла калитку. В саду было тихо, пахло листвой и близким дождем. С набережной доносились отдаленные голоса и звуки музыки.
      Разумеется, входная дверь оказалась запертой. Серафима поискала ключ, но Иванцов был столичным жителем, со столичными же привычками и оставлять ключи на притолоке, на деревенский манер, не собирался. Впрочем, Серафима на это и не рассчитывала. Она обошла дом, стараясь ступать осторожно и не производить лишнего шума, и, к своему великому облегчению, нашла приоткрытое окно. Как непредусмотрительно!
      Девушка перелезла через подоконник, спрыгнула на пол и огляделась.
      Было темно, тихо, только в какой-то комнате назойливо тикали ходики. Фонарика у Серафимы с собой не было, зато был телефон. Подсвечивая себе под ноги, она обошла дом, ища комнату, где лежали вещи Иванцова. Скорее всего чемоданы до сих пор не разобраны: он съехал из гостиницы только днем и вряд ли успел заняться вещами.
      А вот и они! Серафима вытянула руку с телефоном, и призрачный синеватый свет выхватил из темноты небольшой чемодан и спортивную сумку.
      Она сама не знала, что конкретно ищет, но осмотреть пожитки Иванцова следовало непременно. Ведь после его освобождения из тюрьмы прошло от силы несколько месяцев, а он уже объявился на побережье и к тому же ведет себя крайне подозрительно!
      Нервничая и подгоняя себя, Серафима порылась в вещичках Сергея Иванцова. Протертые на коленках джинсы, шорты, пара плавок, белье, бритва, туалетная вода... Абсолютно ничего подозрительного. Серафима даже расстроилась.
      Неужели Иванцов приехал сюда исключительно за целительным морским воздухом? Поправляет цвет лица после тюрьмы?
      Ну конечно! Она не поверила бы в это ни на минуту. Иванцов вел себя очень подозрительно, зачем-то следил за Красномордым, а потом внезапно съехал из гостиницы и поселился на соседней улице. Нет, здесь явно что-то не так.
      Она еще раз порылась в вещах, отыскивая в сумке двойное дно, обшарила все кармашки в чемодане. Ничего. Ноль.
      Разочарованная, она поднялась, сделала шаг и неожиданно налетела на какое-то препятствие. Что-то твердое больно ударило ее по ногам и грохнулось на пол. Раздался звон разбивающегося фарфора, широко плеснулась вода, заливая пол, Серафимины джинсы и кроссовки.
      Она испуганно выругалась, поняв, что наткнулась на какой-то хлипкий столик и разбила то ли кувшин с водой, то ли вазу. Под ногами хрустнули цветы. Точно, ваза!
      И в этот самый момент Серафима услышала поворот ключа в замке и твердые мужские шаги. Она заметалась, пытаясь убрать следы преступления, но было слишком темно, а шаги уже звучали все ближе и ближе.
      Ничего не соображая от навалившейся паники, Серафима кинулась к окну, дернула ручку и почти вывалилась на улицу головой вперед. Только бы Иванцов не заметил ее!
      Очутившись на свободе, она воспряла духом и припустила по дорожке, моля Бога, чтобы никакие соседи в этот момент не таращились на нее из окон. Козырек кепки и темные очки делали ее почти слепой, но снимать их Серафима не собиралась.
      Возле ворот гостиницы она затормозила, трясущимися руками нашарила в кармане джинсов пачку и сунула в рот сигарету. Господи, она чуть не попалась! Иванцов вернулся неожиданно рано, а она, ко всему прочему, еще и вазу разбила! Теперь даже дурак поймет, что в его доме кто-то побывал, а Иванцов дураком не был.
      Серафима выкурила сигарету, прижавшись щекой к холодному металлу ворот. Ни в коем случае нельзя сейчас звонить и появляться на глаза сторожу. Как хорошо, что она предусмотрительно оставила открытым окно!
      Все еще дрожа от пережитого страха, Серафима обошла гостиничный забор по периметру, отыскала удобное местечко, где вплотную росло деревце, и перелезла на ту сторону. Сад встретил ее приветливым шорохом листьев.
      Не успела Серафима сделать и двух шагов, как в черном небе бахнул гром и почти сразу полил совершенно сумасшедший дождь. Весь день воздух был сгустившимся и напряженным, а теперь наконец-то наступило облегчение. Серафима счастливо засмеялась, пробегая по дорожкам. Она моментально вымокла, с волос текло, кепку и очки пришлось снять и рассовать по карманам. В кроссовках хлюпало, джинсы прилипли к ногам.
      За стеной дождя Серафиму вряд ли смог кто-то увидеть, поэтому она спокойно обогнула здание и распахнула окно на первом этаже. Часом раньше она покидала гостиницу через это же окно, чтобы не пришлось сдавать ключ и показываться на глаза администраторше. В конце концов, она шла «на дело» и следовало быть осторожной.
      Правда, «дело» она провалила, да и вылазка эта оказалась бесполезной. У Иванцова не было при себе ничего компрометирующего: ни оружия, ни наркотиков, только обычные вещи обычного курортника.
      Серафима влезла в окно и очутилась в небольшом коридорчике возле лестницы. Напротив был туалет для персонала; сбоку, за стеклянными дверями, мирно спал пустой холл. Обычно это окно было закрыто, но сегодня ей повезло и сторож не стал проверять его.
      Она шагнула к лестнице, но за стеклянными дверями послышались шаги, и Серафима запаниковала, второй раз за последние пятнадцать минут. Не раздумывая, она нырнула в служебный туалет, заперлась изнутри и приникла ухом к двери.
      Кто-то забубнил, недовольно поцокал языком, следом хлопнуло окно, зазвенели ключи... И через минуту все стихло. У Серафимы от переживаний пересохло во рту. С одежды и волос на пол натекла небольшая лужица. Она посидела еще минут десять, прежде чем отважилась выйти в коридор.
      Окно было закрыто. Видимо, сторож что-то услышал и поспешил проверить. Счастье, что она успела войти в гостиницу!
      На всякий случай Серафима схватила бумажное полотенце, вытерла лужицу на полу, стащила кроссовки, чтобы не оставлять мокрые следы, и на цыпочках побежала вверх по лестнице. Возле своего номера она облегченно выдохнула и пошарила в кармане, ища ключ. Табличка на двери «Не беспокоить», которую она повесила для конспирации, была нетронутой.
      Серафима вошла в номер, покидала на пол мокрую одежду, выкурила сигарету возле открытого окна и повалилась на постель. Сил не было даже на то, чтобы принять горячий душ.
      ...А наутро в гостинице обнаружили труп. Один из постояльцев был застрелен во сне, ночью, в собственной постели...

Глава 1

       За шестнадцать часов до убийства
 
      Отпуск проходил совершенно бездарно. Каждая минута, проведенная без толку, ощущалась Серафимой как личное оскорбление. И она уже жалела, что поехала отдыхать в полном одиночестве. Лучше бы поддалась на уговоры друзей, которые улетели в Турцию. Там море теплое и кормят в гостинице вкусно.
      В этом небольшом курортном городке она провела уже три дня из четырнадцати. Погода не радовала: над горами сгущались тучи, сквозь которые с трудом просачивалось солнце, вода была холодная, поскольку перед приездом Серафимы здесь бушевал шторм. Выброшенные на песок водоросли никто не убирал, запах витал над набережной, над кафешками, и этими злосчастными водорослями вонял даже кофе, который Серафима пила по утрам в маленьком баре.
      Местные качали головами и обещали еще как минимум неделю плохой погоды.
      Утром четвертого дня Серафима проснулась рано, около восьми. Она вяло почистила зубы, натянула старые джинсовые шорты и привычным движением раздвинула шторы.
      Номер в крошечном частном отеле был страшно неудобным. Увидев его в первую минуту, Серафима решила, что ее привели в подсобку, где лишь по недоразумению стояли кровать и шкаф. Собачья конура и то могла похвастать большим метражом. Кровать напоминала вагонную полку.
      – Блеск! – оценила Серафима. – Вот это просторы! А поменьше номера у вас нет?
      Провожающая ее администраторша обиделась и сухо сообщила, что «здесь все одноместные номера такого размера».
      – Фэн-шуй здесь и не ночевал. Ну что ж, придется втягивать голову и не шевелить конечностями, – решила Серафима, которой повезло уродиться голенастой и неуклюжей.
      Окна в номере выходили на дворики частных домов, забитых курортниками. Оттуда доносились детский визг, собачий лай; одна из семей бодро шествовала в сторону пляжа с полотенцами в руках, невзирая на тучи и прохладный ветер. Серафима открыла окно, полной грудью вдохнула чистый сладковатый воздух, полюбовалась горами, у подножия которых находилась эта окраина курортного городка.
      Сейчас, в девятом часу утра, она могла отправиться пить кофе на набережную, а если было лень, могла дождаться завтрака в гостинице. Серафима поразмыслила и решила оба дела совместить. Сначала она сходит к морю, выпьет кофейку, ибо в гостинице подают омерзительную дешевую гадость, а Серафима привыкла начинать утро с чашечки крепчайшей арабики. Ну а потом можно вернуться и позавтракать в столовой, благо питание включено в стоимость путевки.
      Краситься она не стала – здесь это никому не было нужно. Несмотря на мрачноватую погоду, Серафима все же слегка загорела и вполне прилично выглядела даже без макияжа. Чемодан с тряпками и баул с косметикой отправились в ссылку в глубину шкафа. Шорты, майки и вместительный рюкзачок – вот и все, что требовалось на этом непритязательном курорте.
      Сбегая по лестнице, Серафима столкнулась с каким-то длинным тощим типом в бейсболке.
      – Смотрите, куда скачете, девушка, – гадким голосом пробормотал тип.
      Серафима не обратила на хама ни малейшего внимания и с гордо поднятой головой прошествовала к стеклянным дверям, ведущим в холл.
      – Доброго утречка, – поздоровалась с ней администраторша за столиком.
      – Доброго, – откликнулась Серафима, поправляя на плечах лямки рюкзачка. – Что сегодня с погодой, не слышали?
      – Так же, и вода все еще холодная. – Администраторша сочувственно улыбнулась, словно чувствовала личную ответственность за неважную погоду, отравляющую жизнь отдыхающим. – Но через несколько дней вроде потеплеет.
      – Несколько дней – это долго, – поморщилась Серафима. – Ключ возьмите, пожалуйста.
      – К завтраку вернетесь?
      – Непременно.
      Она пересекла холл, толкнула дверь и вышла на улицу. Под окнами гостинички в клумбе росли и одуряюще пахли какие-то белые цветы. Чуть дальше, возле ворот, садовник – древний дедок в панаме – поливал из шланга цветущий кустарник и деревца. Воздух был свеж, прозрачен, и Серафима, любившая утренние прогулки, даже зажмурилась от удовольствия.
      Жаль только, что солнца нет. Стоило уезжать из Москвы, чтобы мрачно глядеть на штормящее море и сидеть в номере, когда накрапывает дождь!
      Гостиница находилась на возвышении, и дорожки, ведущие к морю, сбегали вниз с крутых холмов. Напротив виднелись развалины древней крепости, каменная стена с зубчиками опоясывала широкое холмистое пространство. Серафима любила такие вот живописные древности, но из-за дурного настроения и погоды так и не выбралась на экскурсию.
      К морю она ходила через парк, который окружал гостиницу. Точнее, это он назывался так гордо – парк, а на самом деле был просто большим садом. В дальней его части Серафима обнаружила калитку, через которую можно было попасть на небольшую извилистую улочку, ведущую к морю. Это был короткий, хотя и неудобный путь. Все отдыхающие ходили на море по шоссе, которое проходило возле главных ворот. Серафима любила иногда пройтись в одиночестве, а потому с удовольствием пользовалась этой дорожкой: здесь почти никто не ходил, кроме местных.
      Она прошлась по ухоженному саду, потрогала стволы деревьев, понюхала цветы и направилась к ограде. Здесь была дверца, которую рано утром открывал сторож, а после восьми вечера запирал на замок. Покинув сад, Серафима повернула на улочку, застроенную частными домами. Впереди уже виднелась полоска воды, сбоку над улочкой громоздились величественные средневековые башни; продавцы овощей, меда, домашнего сыра и алычи неспешно раскладывали свой товар на прилавках вдоль дороги.
      Ей навстречу попалась ранняя пташка, постоялец из гостиницы – молодой здоровенный парень с таким красным лицом, словно накануне он переборщил с солнечными ваннами. Но солнца не было уже несколько дней, а цвет лица таким у парня был, видимо, от природы. Привыкшая давать всем и вся разные прозвища, Серафима мысленно называла парня «Красномордый». Прическа у него была чрезвычайно эффектной: набриолиненные волосы зачесаны назад и прилизаны волосок к волоску.
      – Погулять вышли? – осведомился светским тоном парень.
      – Да, пока дождя нет.
      «Как бы не навязался на мою голову», – опасливо подумала Серафима, но Красномордый даже не думал набиваться в компанию, помахал ручкой и пошел себе дальше по улице, в сторону гостиницы.
      Дома закончились, асфальтовая дорога тоже, дальше Серафима спускалась по каменистой пыльной тропке. В ее чемодане скучали три пары прелестных босоножек: наивная девушка думала, что будет выглядеть ослепительно на высоких шпильках, но, как оказалось, здесь уместны только кроссовки и пляжные шлепки. Никакие босоножки не выдержали бы этих головокружительных спусков по выщербленной и неудобной тропе. Конечно, к морю вела еще одна дорога, где был асфальт и все прелести цивилизации, но делать круг в обход крепости и толкаться среди отдыхающих Серафиме не хотелось.
      Дорожка привела ее к набережной. Здесь, несмотря на ранний час, уже кипела жизнь. Из открытых кафешек доносилась разухабистая музыка, стояли на боевом посту продавцы поп-корна, медовой пахлавы, копченой рыбы, мидий – одним словом, всего, что может возжелать пресытившийся турист. Серафима проигнорировала зазывные взгляды парнишек, торгующих домашним вином, и прошла к ажурной ограде, которая огораживала набережную от песчаной полосы пляжа.
      Море было неспокойным, сумрачным, но Серафима любила его и таким. Постояла немного, облокотившись на парапет, подышала воздухом, пахнущим водорослями и йодом, пересекла набережную и нырнула в сумрак бара.
      Как и все заведения на побережье, бар находился не в помещении, а на улице; его огородили, сделали навес, украсили байкерской атрибутикой – получилось стильно и здорово. «Байкер-паб» Серафима углядела в первый же день, и ежевечерние посиделки за барной стойкой отлично скрашивали ей унылые отпускные будни.
      – Привет! – Она помахала девчонке, которая протирала бокалы за стойкой.
      – Кофе? – Девчонка подмигнула ей и, не дожидаясь ответа, крикнула в раскрытую дверцу, ведущую в подсобку: – Ярик, твоя подружка пришла, тащи кофе!
      Серафима расплылась в широкой улыбке. Бармен по имени Ярослав, или попросту Ярик, был знаменитостью здешнего побережья, многие приходили в бар исключительно ради него. Он приезжал из Москвы в мае и работал до октября, когда разъезжались последние отдыхающие.
      – Привет, красотка. – Ярослав вылез из своего закутка с чашкой дымящегося кофе, сонный и зевающий. – Все цветешь?
      Знакомства на юге завязываются быстро, но в данном случае курортным романом даже не пахло. В свой первый вечер у моря Серафима загрустила, заскучала и отправилась на прогулку по набережной. Было бы неплохо провести вечер в каком-нибудь симпатичном заведении, но на пути не попадалось ничего стоящего. Наглые зазывалы, которые хватали за руки, вызвали раздражение, и в знак протеста Серафима завернула в первый попавшийся бар, где почти не было народу. Это потом она оценила стильное оформление и живую музыку, а тогда ей просто хотелось посидеть в одиночестве.
      За стойкой стоял худой, если не сказать тощий, паренек, голый по пояс, в джинсах на подтяжках и пестрой бандане. Серафима взгромоздилась на сиденье, со скучающим видом изучила карту напитков и наугад ткнула пальцем.
      – Я хотела бы «Секс на пляже».
      – Как пожелаете, мадемуазель. – Бармен склонился в шутовском поклоне. – Только не прямо сейчас, ведь я на работе!
      Лишь через несколько секунд до нее дошел весь юмор ситуации; они хором прыснули, а когда коктейль Серафимы был допит, оба уже чувствовали себя лучшими друзьями. Весь вечер Ярослав сыпал шуточками, и через пару часов она была от него просто без ума. Но никакого влечения у нее не возникло – исключительно нежные дружеские чувства. Он тоже не делал никаких попыток «узнать друг друга поближе» и, видимо, считал Серафиму «своим парнем». Это устраивало ее на сто процентов.
      Ярик перегнулся через широкую стойку из темного дерева, расцеловал Серафиму в обе щеки и придвинул к ней чашку:
      – Лучший кофе на побережье. Зацени!
      – Напрашиваешься на комплименты? Я тебе вчера уже говорила, что ты классно варишь кофе.
      – Ну и что, повтори еще раз.
      Серафима медленно прихлебывала горячий напиток и разглядывала Ярика. Ему было не больше двадцати трех. Худющий, вечно взъерошенный, с веселым блеском в глазах, некрасивый, но страшно обаятельный. Настоящая звезда. Девчонки пачками падали к его ногам, стоило им десять минут поглазеть, как Ярик смешивает коктейли и разливает пиво: все с шуточками, с ослепительной улыбкой.
      – Сегодня вечером придешь? – осведомился Ярик. – Обещают классную музыку.
      – Приду, куда же я денусь? – Серафима проводила в баре все вечера, это было ее единственным развлечением на скучноватом курорте.
      – Ну, тогда увидимся, а я спать пойду. Пока, красотуля, не забывай меня.
      И он, расточая улыбки, исчез за шторкой. Серафима поулыбалась, допила кофе, попрыгала (пока никто не видит) на высоком барном стуле в виде сиденья мотоцикла. Потом расплатилась с девушкой за стойкой и вышла из сумрачной прохлады бара.
      Обратно в гостиницу она шла медленно, курила и размышляла о своем странном отпуске. По пути ей попалась компания молодых мужчин, и они не могли просто так пройти мимо. Серафима выслушала о себе много лестных слов, вежливо отказалась от предложений «выпить пивка» и торопливо зашагала вверх по дороге.
      Весь год она мечтала, как возьмет отпуск и поедет отдыхать. Одна. Без подруги, парня, компании приятелей. Совершенно одна. Тогда ей казалось, что в этом – залог хорошего отпуска. Никто не ноет над ухом, не предлагает пойти к морю, когда тебе страшно хочется поспать, никто не тянет за рукав из бара, когда вечеринка в самом разгаре, а ты только вошла во вкус. Ты спишь, ешь, гуляешь и купаешься именно тогда, когда захочется тебе, а не соседу по номеру.
      Мечта сбылась, она отдыхает в полном одиночестве, тем более что с парнем она благополучно рассталась, к взаимному удовлетворению сторон. Но вот уже третий день ее гложет тоска.
      Может, погода виновата? Или гостиничный номер, в котором у нее начинается клаустрофобия? Или виноваты настырные мужики, разгоряченные свободой и вином, которые при виде одинокой девушки делают стойку? Серафима в принципе не имела ничего против курортных романов, но пока ей не встретилось ни одного достойного кандидата: кругом или пузатые отцы семейств, или мальчики с цепкими взглядами альфонсов, или малолетние любители травки. А Серафима была девушкой придирчивой. Ей подавай красоту, ум и порядочность в одном флаконе!
      Видимо, идея провести отпуск в полном одиночестве была неудачной. Уже на второй день Серафима поняла, что ей отчаянно не хватает кого-нибудь, с кем можно перекинуться словечком, сходить вместе на море и просто посидеть в кафе за бокалом вина.
      Толкая садовую калитку, Серафима совершенно точно поняла, в чем проблема ее дурного настроения. Ей скучно. И из-за этого отпуск не в радость.
      «Может, на экскурсию съездить?» – подумала она меланхолично, хотя знала, что нипочем не поедет.

Глава 2

      Гостиничная столовая располагалась прямо в холле. Столики на четверых были расставлены слева от входной двери. Отдыхающие уже подтягивались к завтраку, и девушки-горничные разносили тарелки с едой.
      Всего в гостинице жило около двадцати человек. Часть комнат пустовала, иначе народу было бы чуть больше. Все-таки маленький частный отель тем и хорош, что в нем нет толп отдыхающих, не надо стоять в очереди, чтобы получить миску супа, и блуждать по длинным коридорам в поисках своего номера.
      Серафима пристроила на коленях рюкзачок, села за свободный стол. Пока ждала свой завтрак, украдкой разглядывала отдыхающих. Это было чем-то вроде привычки: репортер, пишущий о криминале, должен быть любопытным. А Серафима была отличной журналисткой.
      По соседству восседала комичная семейная парочка. Она – жгучая брюнетка, косящая под блондинку. Желтые, выжженные химией патлы, нос картошкой, излишне яркий макияж, излишне громкий голос, фигура молотобойца. В ней всего чересчур, и она, судя по всему, даже гордилась этим. Иногда Серафима чувствовала на себе ее пренебрежительный взгляд: мол, серая мышка. Звали даму шикарно – Камилла. Ее муж, казалось, прибился к ней совершенно случайно и теперь не знает, что с этаким счастьем делать. Он был тихим, невзрачным, в старомодных очочках и с газеткой. Казалось, активность жены его угнетает: она жаждет на пляж, в крепость на экскурсию, в ресторан – и все сразу, а ему бы посидеть в теньке с пивом и газетой.
      В дальнем углу сидел Красномордый, встретившийся ей утром возле крепости. Он был поглощен детективом в мягкой обложке и не обращал на окружающих ни малейшего внимания. С ним за столиком восседали две колоритные девицы и всеми силами пытались привлечь внимание парня. Правда, девицами их было сложно назвать: зазывные взгляды, блестящие веки и губы, тональный крем толстым слоем, одинаковые платиновые волосы, платья с блестками. Серафима терялась в догадках на их счет. То ли проститутки, то ли просто одинокие дамы, жаждущие знакомства, а оттого нарядившиеся, словно на провинциальный конкурс красоты.
      В холл вошли двое мужчин, и Серафиму передернуло. Эти друзья-приятели за несколько дней успели довести ее до белого каления приглашениями сходить на пляж, в кафе, «выпить водочки в нашем номере». После того как ее вежливые, но настойчивые отказы были проигнорированы, Серафима послала обоих далеко и надолго, в самых нецензурных выражениях, и теперь усиленно избегала их общества.
      Парни и в самом деле были неприятные: один – маленький и юркий, словно хорек, второй – толстяк с сочным хохотом и пошлыми шуточками.
      Они изъявили недвусмысленное желание присоединиться к Серафиме, но та буркнула: «Места заняты», – и демонстративно положила на соседний стул свой рюкзачок.
      Парни сели неподалеку и принялись сверлить ее заинтересованными взглядами. Серафима мысленно вздохнула и стала смотреть в другую сторону, делая вид, что присутствие противной парочки ее нисколько не волнует и вообще она их даже не замечает.
      Ее взгляд, скользящий по разномастной группе отдыхающих, задержался на симпатичном молодом человеке, при виде которого сердце у Серафимы екнуло. Он был хорош: темные волосы, голубые глаза, из-под простой белой футболки выпукло проступают мышцы. Его лицо так и притягивало взгляд: четко вылепленные скулы, мужественный подбородок, красиво очерченные губы и – по контрасту – совершенно девичьи длиннющие ресницы. Он был красив, но сдержанной, благородной красотой, в нем не было модельной слащавости.
      На секунду Серафима задержала дыхание, а потом из груди у нее невольно вырвался тяжелый вздох. Не видать ей этого мужчины как своих ушей. Такие девушки, как она, совершенно не во вкусе подобных красавцев. Они предпочитают стильных, самоуверенных, модных девиц. Таких, которые знают назубок всех модных модельеров, отличают акриловые ногти от гелевых и с которыми не стыдно выйти в приличное общество. А она, Серафима, даже рядом с ними не стояла.
      В этот момент на столе перед ее носом, словно сама собой, возникли тарелка с клеклыми блинчиками, политыми сгущенкой, бутерброд с сыром и чашка чаю.
      – Доброе утро! – сказала горничная и широко улыбнулась Серафиме.
      – Доброе утро, Алла!
      Горничная Серафиме нравилась. Она так вычищала номер – собачью конуру, что внутри все блестело. Подавая завтрак или ужин, Алла никогда не швыряла на стол миску, принимая кислый вид, как остальные горничные. Она всегда была мила, терпелива и улыбчива. Большая редкость на этом курорте.
      – Может быть, воды? Лимон к чаю? Еще хлеба?
      – Спасибо, все в порядке.
      Алла еще поулыбалась и убежала в кухню.
      Да, на чем это она остановилась? Серафима поковыряла вилкой блинчик. Она думала о том, что никогда не станет такой, как стильные и модные девицы, завсегдатаи ночных клубов и салонов красоты.
      Красавчик, предмет ее воздыханий, со странным видом жевал бутерброд и время от времени оглядывался по сторонам. Волосы его были влажными, а на спинке соседнего стула висело полотенце. Только что с пляжа? Жаль, что она не встретилась с ним, когда ходила пить кофе.
      Впрочем, она слишком нескладная, неинтересная, скучная, чтобы понравиться такому парню. Серафима украдкой оглядела себя, втянула живот, расправила плечи, со злостью обнаружила на коленке свежий синяк. Небось у модных девиц не бывает синяков на коленках. И где она умудрилась его заполучить? Наверное, вчера ударилась об угол кровати и не заметила этого.
      Серафима была совершенно обыкновенной, с невнятного цвета волосами – то ли русыми, то ли мышино-серыми, – которые обычно стянуты в «конский хвост» или же просто невразумительно болтаются по плечам. На спортзалы и массаж обычно не было времени и денег. Маникюрши и солярий – вообще из области фантастики. Здоровый рацион, состоящий из овсянки, листиков зеленого салата, вареной моркови и разных других диетических штучек, категорически не для нее.
      У нее нет ни времени, ни сил на всю эту ерунду. Утром она пьет разом две чашки кофе и убегает на работу. Там вкалывает как папа Карло, в восемь приползает домой. Ее хватает только на то, чтобы разогреть пиццу, вывалить в тарелку салат из кулинарии или какую-нибудь консервированную дрянь и съесть все это, рассеянно уставившись в телевизор.
      Кроме того, она продолжает работать и дома, иногда засиживаясь за компьютером до глубокой ночи. Ей решительно некогда заниматься фитнесом, йогой и прочей аквааэробикой!
      Брюнет доел все, что лежало у него в тарелке, перекинул полотенце через плечо и поднялся. Серафима проводила его мрачным взглядом. Похоже, приличный курортный роман ей не грозит. Ну и ладно, переживем.
      Она слишком много работала, не была в отпуске два года, вымотала нервы бесплодными отношениями с «не тем» парнем, и теперь нужно восстанавливать силы: спать по десять часов, гулять, смотреть на море и ровным счетом ни о чем не думать.
      Серафима позавтракала, отнесла тарелку в кухню, невзирая на протесты Аллы, и с чашкой, где плескались остатки холодного чая, вышла на улицу.
      У выхода стояло еще несколько столиков под большими матерчатыми зонтами, и у Серафимы вошло в привычку после еды пить здесь чай. Она плюхнулась на стул, достала сигареты и закурила, глядя на темные башни древней крепости. На горе возвышалась самая дальняя башня, и над ней низко плыли тучи. Невзирая на близость дождя, туристов в крепости было много, по выжженной траве на вершину холма карабкалась группа людей.
      Из стеклянных дверей вышел один из отдыхающих, худосочный блондинчик с постной крысиной физиономией, в совершенно жутких пестреньких шортах, при одном только взгляде на которые рябило в глазах. Он пристроился за соседним столиком и принялся тыкать в кнопки мобильника. Сидеть в его компании Серафиме не хотелось, и она ушла в сад. Там было неплохо: прохладная тень, запах цветения, скамеечки. В саду можно было спокойно уединиться, и тебя никто не увидит и не услышит.
      Она выбрала скамейку в зарослях какого-то раскидистого дерева (в ботанике Серафима была несильна), бросила рюкзачок и блаженно вдохнула вкусный воздух. Отсюда был хорошо виден вход в гостиницу, но саму Серафиму за листвой вряд ли кто-то мог заметить.
      Сюда бы книжку, термос с кофе – и вот где настоящий рай!
      Решив прийти сюда в следующий раз с каким-нибудь интересным детективом, Серафима вытащила очередную сигарету и устремила взгляд на крыльцо отеля. Из дверей вышла Камилла, та самая пышнотелая крашеная блондинка, несколько раз оглянулась по сторонам, нацепила на нос темные очки и зашагала по дорожке в сад. «Что ей тут нужно?» – недовольно подумала Серафима. Еще не хватало столкнуться с этой дамочкой.
      Но Камилла свернула с дорожки, раздвинула руками ветки и нырнула в темную прохладу деревьев. Это было странно, и Серафима поняла, что немедленно умрет от любопытства, если не узнает, в чем там дело. Она соскочила с лавочки, крадучись приблизилась к тем самым зарослям и вытянула шею. Отсюда уже не было видно гостиницу, а значит, и ее саму никто не заметит.
      В глубине парка бубнили два голоса, мужской и женский. Ну, с женским все ясно – это Камилла, а вот мужчину Серафима не опознала. Они громко шептались, но слов было не разобрать. Промелькнуло только «сегодня вечером» и «чтобы никто не увидел». Вполне достаточно, чтобы понять: в кустах затевается что-то нехорошее.
      Серафима еще немножко постояла, но это занятие очень скоро показалось ей глупым и бесполезным. Все равно ничего не слышно, зато велик риск, что ее застукают.
      На цыпочках она вернулась на свою секретную скамейку. Интересно, что происходит? Камилла и неизвестный мужик что-то затевают? И кто это может быть? Вряд ли муж, все проблемы можно смело обсудить с ним в номере, не устраивая представлений под кустом. Тогда кто?
      В гостинице живет несколько мужчин, но это ни о чем не говорит. Любой мог зайти сюда – задняя калитка открыта, да и главные ворота тоже.
      Серафима вдруг поняла, что глаза у нее горят сыщицким азартом, а мозг выдает одну версию за другой, и даже разозлилась на себя: «Черт, ты же на отдыхе! Забудь хоть на пару недель о преступлениях и не веди себя как идиотка!»
      Журналистская привычка держать нос по ветру в поисках ударных материалов давным-давно въелась в кровь и превратилась в безукоризненно срабатывающий рефлекс. Посмеиваясь над собой, Серафима поднялась с лавочки и направилась к гостинице. Надо срочно чем-то заняться, иначе можно скончаться от скуки или от скуки же начать выискивать подозрительное там, где его и в помине нет.

Глава 3

      Погруженная в размышления, Серафима вышла из сада и направилась к дверям гостиницы. Можно взять в номере деньги и отправиться гулять по городу. Прикупить сувениров, поглазеть на прилавки, заваленные ракушками, поделочными камнями и прочей туристической чепухой. А может, отправиться исследовать дальние пляжи? К ним не так легко подобраться, поэтому там безлюдно и уединенно. Но для этого нужно надеть кроссовки и взять пару бутылок питьевой воды...
      В этот самый момент дверь распахнулась, из нее на полной скорости вылетел какой-то сумасшедший и врезался в Серафиму.
      Она сдавленно охнула, прикусила губу, сигареты и зажигалка полетели в клумбу.
      – Девушка, вы что, замечтались? – сердито спросил человек, и тут Серафима узнала того хамоватого типа в бейсболке, с которым столкнулась утром на лестнице.
      – А вы на пожар спешите? – не осталась она в долгу. – И вообще, кажется, у вас входит в привычку сталкиваться со мной везде и всюду.
      – Проверьтесь у окулиста, у вас явно что-то со зрением, – любезно посоветовал хам и быстро сбежал со ступенек.
      Серафима погрозила ему вслед кулаком и, от души ругнувшись, полезла в клумбу искать сигареты.
      Сторож подозрительно смотрел на нее из своей будочки у ворот, и Серафима пожала плечами, мол, простите, я не нарочно. Тетки в холле – администраторша, горничная и парочка проституток в блестящих платьях – с любопытством оглядели ее.
      Серафима прошла к стойке и попросила ключ.
      – Не ушиблись? – забеспокоилась администраторша.
      – Нет, все в порядке.
      – Вы уж поосторожнее.
      – Постараюсь, – пообещала Серафима и, оглянувшись на любопытствующих, понизила голос. – Скажите, а кто это такой?
      – Кто?
      – Ну этот, в кепке.
      – Который на вас налетел?
      Администраторша на секунду замерла, а потом ее простоватое лицо расплылось в заговорщической улыбке.
      – Вы хотите узнать, в каком номере он живет? – спросила она тоном старой опытной свахи. – Ладно, так и быть, скажу. В тринадцатом. Но его в номере почти никогда не бывает, и приходит он поздно.
      И тут она подмигнула опешившей от неожиданности Серафиме. Кажется, администраторша решила, что она жаждет познакомиться с хамом с бейсболке и, возможно, столкнулась с ним нарочно, чтобы привлечь его внимание.
      – Зовут его Сергей Иванцов, и он тоже из Москвы, как и вы. Как удачно, правда?
      – Мне абсолютно все равно, откуда он, – отрезала Серафима и поспешно отошла от администраторши, пока та не решила посодействовать ей в трудном деле закабаления строптивого мужчины.
      Фу, гадость какая!
      Зачем ей имя хама, Серафима затруднялась сказать. Просто так, на всякий случай.
      У себя в номере она первым делом распахнула окно, плюхнулась на кровать и дотянулась рукой до подоконника, где стояла пепельница. Ну что это за комната в самом деле, если от одной стены до другой можно рукой достать!
      Выкурив сигарету, Серафима вдруг поняла, что эта фамилия – Иванцов – кажется ей смутно знакомой. Она порылась в памяти, припоминая коллег и однокурсников, но среди них этого джентльмена не было. Да и не годился он ей в однокурсники: хаму было по меньшей мере сорок.
      В общем, среди ее знакомых никаких Сергеев Иванцовых не нашлось, но тем не менее ощущение дежа-вю не проходило. Серафима раздавила окурок в пепельнице, выпила стакан воды, подышала свежим воздухом, высунувшись из окна.
      Возможно, они где-то пересекались, раз этот типчик тоже москвич? Жили в соседних подъездах? Ходили в один супермаркет? К одному врачу?
      Поняв, что не может теперь ни о чем думать, кроме неприятного Иванцова, Серафима разозлилась на себя и принялась зашнуровывать кроссовки.
 
      На набережной оказалось неожиданно шумно и людно, несмотря на сгустившиеся грозовые тучи. Ярика в баре не было, он давно ушел домой, отсыпаться после ночной смены, и Серафима отправилась гулять. Она купила себе дурацкие бусы из ракушек, которые, знала, нипочем не станет носить, деревянную подставочку для чашки, пахнущую смолой, серебряные браслеты на лодыжку и, как апофеоз, огромную пляжную сумку, в которую можно было смело засунуть слона и еще осталось бы немного места. Зачем сумка, если на пляж все равно не пойдешь из-за плохой погоды, Серафима не смогла бы объяснить. Удрученная и печальная, она зашла в кафе, от пола до потолка увитое виноградной лозой, и заказала красного вина. Оркестрик в отдалении с чувством наигрывал «Цыганочку».
      Вино оказалось вкусным, с легкой горчинкой, с запахом солнца и моря. Серафима прикончила два бокала, а на третьем поняла, что пора остановиться. Голова приятно кружилась.
      По набережной прошел человек, показавшийся ей знакомым, и Серафима не сразу поняла, что это красномордый парень из гостиницы. Ну да, городок маленький, и со «своими» сталкиваешься на каждом шагу. Следом за Красномордым в поле ее зрения появился еще один человек, и Серафима с изумлением узнала хама Сергея Иванцова.
      А все-таки страшно хочется вспомнить, кто же он такой. Серафима не любила чувствовать себя дурой, но чувствовала себя сейчас именно так.
      Торопливым жестом она подозвала официанта и сунула ему в руки деньги. Ждать счет ей было некогда. Сумма явно была больше, чем нужно, и официант расплылся в улыбке.
      – Заходите еще, по вечерам у нас чудесная программа! – кричал он вслед Серафиме, которая уже спешила к выходу, задевая пластмассовые столики.
      Выскочив на набережную, она завертела головой по сторонам. Где же Иванцов? Ага, вот он, идет чуть поодаль.
      Серафима пристроилась за ним, усердно стараясь не потерять его из виду. Вскоре она поняла, что идет Иванцов не просто так, а неотвязно следует за Красномордым, причем старается быть незамеченным. Когда Красномордый оглядывался, хам в бейсболке нырял за спины отдыхающих.
      Ну, детектив!
      Так они шли несколько минут, и Серафима начала задаваться вполне разумным вопросом: а зачем, собственно, она это делает? Дикость какая-то! Разозлившись на свой вновь вспыхнувший сыщицкий азарт, она остановилась, отошла в сторонку и вытащила мобильник.
      – Алло, Лёнь, привет, это я!
      – Серафима, здорово! – обрадовался ее коллега из редакции, Лёнчик Гусев. – Ты что, уже в Москве?
      – Нет, Лёнька, я на море. Мне твоя помощь нужна.
      – М-да? – В голосе Лёнчика прозвучало сомнение. Он уж точно не стал бы звонить в редакцию, находясь в законном отпуске. – А чего надо-то?
      – Ты, случайно, не знаешь, кто такой Сергей Иванцов? А то я уже два часа мучаюсь, не могу вспомнить.
      – Соколовская, ты что, больная? Какой еще Иванцов? Шла бы лучше на пляж. Лови момент, отпуск скоро кончится.
      – Он только начался, и вообще на пляже тут делать нечего. Шторм, вода ледяная, солнца нет. Так что, знаешь его?
      – Вот дура, – вздохнул Лёнчик. – Не отдыхается ей! На фиг тебе Иванцов сдался? Это же тот тип, которого посадили три года назад за махинации с драгоценными камнями. Забыла уже?
      Черт возьми! И правда, как это она позабыла? Сама ведь писала статью об этом парне.
      – Старею, Лёнькин, – сказала она весело. – Склероз замучил. Ладно, спасибо, что помог, пока.
      Она сунула мобильник в кармашек рюкзачка и облокотилась на ажурную решетку. Внизу волны шумно набегали на мокрый песок. Серафима задумчиво закурила.
      Сергей Иванцов отсидел срок за незаконный оборот драгоценных камней. У него были связи на алмазодобывающих предприятиях в Якутии, где нечистые на руку работники, будучи в сговоре с охраной, воровали для него необработанные камни, но не все подряд, а самые крупные, необычной формы или цвета. В молодости он работал в ювелирной мастерской, поэтому огранкой занимался самостоятельно. Разумеется, стоимость камня возрастала в несколько раз, после чего Иванцов продавал его коллекционерам или просто богатым людям, жаждущим заиметь эксклюзивный бриллиант.
      В один прекрасный день Иванцов совершил очередную сделку с дамой, прячущей лицо под темной вуалью. Дама покупала крупный бриллиант, и Иванцов предвкушал, как в его кейс перекочует внушительная сумма денег.
      Дама оказалась сотрудницей правоохранительных органов. Сергей Иванцов загремел под суд. За подобные преступления дают от пяти до десяти лет, но у парня были хорошие адвокаты. Они сумели убедить суд снизить срок до трех лет. Имущество конфисковали, но, как подозревала Серафима, это была лишь верхушка айсберга и большую часть накопленного Иванцову удалось сохранить. Впрочем, доказать это не удалось. И вот теперь она встречает этого парня на морском побережье, причем ведет он себя весьма странно.
      В душе у Серафимы боролись два противоречивых чувства. С одной стороны, у нее отпуск, выбитый всеми правдами и неправдами, который к тому же бывает далеко не каждый год, и хорошо бы провести его в лени и праздности. Но в то же время какой-то тонкий голосок внутри зудит и настойчиво предлагает провести расследование, попытаться выяснить, что затевает Иванцов. А в том, что парень в самом деле затевает нечто недоброе, Серафима почти не сомневалась. Стоило только посмотреть, как ловко он преследовал красномордого типа!
      В этот момент в толпе мелькнули две знакомые фигуры, и Серафима, чертыхаясь, кинулась прятаться за ствол толстого дерева. Окурок обжег кончики пальцев.
      Красномордый неторопливо шагал по набережной, отпивая из стакана разливное пиво, и чуть поодаль за ним следовал Иванцов. Интересно, что происходит?
      Серафима некоторое время тупо тащилась за ними, потом увидела, что парочка поворачивает в сторону гостиницы, и вернулась на набережную. Хорошо бы узнать, где был Красномордый и почему Иванцова так интересуют его передвижения по городку. Интересно, он что, собирается ходить за парнем хвостом на протяжении всего отпуска?
      Она поняла, что уже давно хочет пить, и принялась оглядываться по сторонам в поисках ларька с холодными напитками. Здесь торговали только мороженым, креветками и чебуреками. Серафима прошла по набережной, миновала то место, где пряталась от Иванцова, и вдруг увидела продавца пива в розлив. На столе у него горками стояли прозрачные пластиковые стаканы с логотипом производителя. Точно из такого же пол-литрового стакана пил Красномордый.
      – Скажите, пожалуйста, у вас только что был покупатель с таким... красным лицом и прилизанными волосами? – спросила Серафима у продавца, молодого парнишки.
      – Ага, постоянный клиент, – охотно ответил тот. – Каждый день к нам ходит.
      – А что у вас, пиво какое-то особенное?
      – Такого в городке больше нигде нет, только у нас. Самое вкусное пиво на побережье. Хотите попробовать?
      Серафима не успела отказаться, а продавец уже всучил ей стакан, увенчанный шапкой плотной пены. Пришлось заплатить, а потом на ходу медленно цедить горький напиток.
      Значит, Красномордый всего лишь совершал ритуальную прогулку к бочонку эксклюзивного пива, и никакой особой тайны в этом не было. Тогда какого черта Иванцов следовал за ним, словно привязанный?
 
      За обедом Серафима не находила себе места. Она ерзала на стуле, нервничала, порывалась посолить компот, отчего вызвала нездоровое любопытство со стороны окружающих.
      Красавчика брюнета, поразившего утром ее воображение, в столовой не было. Иванцова, впрочем, тоже. Красномордый, так заинтриговавший Серафиму, чинно хлебал суп и читал детектив.
      Выпив чай на террасе, Серафима приняла решение понаблюдать за номером Иванцова. Спрашивать у администраторши, где их постоялец, она не стала. Ну ее в баню, тетка и так кидает в сторону Серафимы заговорщицкие взгляды.
      Но ее ожидало разочарование. В номере Иванцова была распахнута дверь, жужжал пылесос и мелькало форменное платье горничной.
      Нет, общения с администраторшей все же не избежать. Серафима спустилась вниз и подошла к конторке.
      – Ключик хотите сдать?
      – Нет, у меня к вам один вопрос. Насчет... Иванцова из тринадцатого номера. Вы не знаете, где он питается? В столовой я его не видела ни за завтраком, ни сейчас.
      – Насколько я поняла, он ходит в ресторанчик через дорогу. Ну тот, который с открытой террасой. – Администраторша поджала губы. – Не знаю, чем ему наше питание не угодило. Все чистенько, вкусно, разнообразно.
      Насчет «вкусно и разнообразно» она явно не права. Серафима уже устала есть каждый день капустный салат, блинчики и резиновые котлеты. Обычный советский общепит, только по стоимости мало чем отличается от турецких пятизвездочных отелей.
      – Да и вообще не угодила ему наша гостиница. Съехал он, ваш Иванцов, – недовольно продолжала администраторша.
      – Как съехал?
      – Очень просто. Собрал вещи, сдал ключи и съехал. Хотя у него оплачен номер еще на три недели, представляете!
      – Он что, в Москву улетел? – огорчилась Серафима. Неужели ее расследование заглохло, едва начавшись?
      – Да никуда он не улетел, ваш красавчик. Снял дом у деда Бузукина на соседней улице.
      – А вы откуда знаете?
      – Деточка, я знаю все, это моя работа, – снисходительно заявила администраторша. – Так вы ключик будете сдавать?
      – Да-да. – Она протянула ключ и вышла на улицу.
      Очень интересно! С какой стати Иванцову понадобилось съезжать из гостиницы так срочно и неожиданно? Неужели он заподозрил, что Серафима его узнала, и это может помешать его планам? А каким планам? Как бы узнать, что тут происходит?
      Иванцов снял дом на соседней улочке. Серафима поняла, о чем идет речь: та самая улица, по которой она каждое утро коротким путем ходит к морю. Что ж, стоит пойти туда и выяснить, в каком доме остановился этот тип.
      Извилистая улочка была плотно застроена домами: здесь были и приземистые деревянные хибарки, и вполне современные коттеджи из кирпича. В самом начале улицы она заметила одного из постояльцев гостиницы, хлипкого блондина с кислой рожей. Серафима утром видела его на веранде. Сейчас он в своих нелепых гавайских шортах околачивался около торговки ягодами и фруктами и рассматривал алычу. Женщина закатывала глаза, выражая негодование покупателем, который ничего не покупает, а только щупает товар.
      Серафима коротко кивнула ему и прошла мимо. Следовало выяснить, где дом этого самого деда... Сапрыкина, что ли? Ах нет, Бузукина!
      Возле колонки молодая женщина набирала в ведра воду, и Серафима направилась к ней.
      – Бузукин? А вот, маленький зеленый домик, это его, – охотно ответила та.
      «Социальное неравенство налицо», – подумала Серафима. Ветхий домишко Бузукина стоял напротив двухэтажного кирпичного особняка, владелец которого был явно небедным человеком.
      В открытых окнах неухоженного, облезлого дома мелькала мужская фигура, а на крыльце стояла спортивная сумка. Из-за угла дома вырулил совершенно седой дед в майке и трениках, таща в руках две трехлитровые банки с солеными огурцами.
      На крыльцо вышел Иванцов, подхватил чемодан и что-то сказал деду. Серафима нырнула в густые заросли дикой малины, понаблюдала за тем, как дед уговаривает своего жильца принять банки и весьма выразительно щелкает себя по горлу. Как видно, намечается неплохая вечеринка, судя по количеству соленых огурцов и оживленному виду деда Бузукина.
      Спустя минут пять Иванцов вежливо, но непреклонно выставил хозяина за калитку и успокаивающе махнул рукой.
      – Так, значит, часиков в десять заходи ко мне, отметим твое новоселье! – крикнул дед в сторону дома, проходя мимо зарослей, где притаилась Серафима.
      – Зайду, хозяин, зайду, – уверил его Иванцов, раздраженно сплюнул себе под ноги и зашел в дом.

Глава 4

       Через восемь часов после убийства
 
      Утром Серафима продрала глаза с ощущением, что по ней всю ночь ездил асфальтоукладочный каток. Кровать была узкой и страшно неудобной, а кроме того, всю ночь ее мучили кошмары. Она встала, накинула халат и побрела в ванную.
      Почистив зубы и приведя, насколько было возможно, себя в порядок, Серафима выпила стакан минералки, выкурила первую утреннюю сигарету перед открытым окном. От вчерашнего ливня не осталось и следа. Выглянуло солнце, наверное, первый раз за четыре дня. Лужи стремительно высыхали, а воздух был прозрачным и словно бы хрустальным. Отдыхающие веселыми вереницами тянулись в сторону моря.
      Время близилось к завтраку; Серафима натянула шорты, майку, прихватила рюкзачок. Сейчас она сходит на набережную, поболтает с сонным Яриком, выпьет, по обыкновению, чашку кофе и подумает, что делать дальше.
      Но этому плану не суждено было сбыться. Выйдя из номера, Серафима услышала странные звуки. Кто-то давился рыданиями, причитал, одновременно бубнили несколько голосов.
      Она насторожилась. Звуки доносились с первого этажа. По коридору мимо нее пробежала горничная с совершенно белым лицом. Серафима не успела ничего спросить: та метнулась к лестнице и побежала вниз.
      Нехорошие подозрения усилились, когда журналистка достигла первого этажа. В коридорчике, возле окна, в которое она влезла вчера ночью, стояли несколько человек в милицейской форме, а рядом с ними – растерянный и поникший сторож, которого дотошно о чем-то расспрашивали. Двери в холл были распахнуты, и там творилось форменное безумие. Администраторша рыдала в голос, сидя за конторкой, горничные сбились в стайку и растерянно моргали, а за одним из обеденных столов примостился паренек в милицейской форме и задумчиво писал что-то.
      Серафима обозрела эту скульптурную группу и судорожно сглотнула. Молоденький румяный милиционер воззрился на нее с величайшим интересом, главным образом – на длинные ноги в шортах.
      – Девушка, что такое?
      – Ничего. Завтрак скоро, вот я и спустилась. А... что-то произошло?
      – Давайте побеседуем, – предложил милиционер приветливо.
      – Убили! – выкрикнула администраторша и снова залилась слезами. – Убили!
      – Кого убили? – выдохнула Серафима испуганно и опустилась на стул.
      – В нашей гостинице никогда, никогда раньше!..
      Администраторша завывала так отчаянно, что Серафиме захотелось срочно помчаться за валокордином и накапать тетке сразу пятьдесят капель. Паренек разглядывал лицо Серафимы с искренним любопытством.
      – Ей плохо? – спросила Серафима. – Может быть, вызвать врача?
      – Уже вызвали, не волнуйтесь. Ну, давайте побеседуем.
      – Давайте. А кого убили-то?
      Как видно, отвечать на этот вопрос милиционеру не хотелось. Серафима взглянула на его погоны, вычислила звание – лейтенант – и послушно отвечала на вопросы, стараясь сохранять спокойствие. Нет, из номера никуда не выходила. Вечером выпила снотворное и легла спать. Сильно болела голова. Нет, ничего не слышала, только сейчас, когда вышла на завтрак. Нет, паспорта с собой сейчас нет, но, если нужно, могу принести из комнаты...
      Кажется, ей удалось солгать с вполне невозмутимым лицом. Рассказывать лейтенантику о своей вчерашней вылазке Серафима не собиралась. Тем временем постояльцы начали подтягиваться к завтраку, замирали в дверях, завидев милицию и рыдающую администраторшу, и в холле очень скоро собралась небольшая нервозная толпа.
      Лейтенантик, как видно, удовлетворенный Серафимиными ответами, направился к отдыхающим и принялся успокаивающе что-то бормотать.
      «Кого же убили? – лихорадочно думала Серафима. – Явно кого-то из гостиницы. Постояльца? Сотрудника? Черт возьми, только бы не того голубоглазого красавчика, это было бы слишком несправедливо!»
      И в ту же секунду она увидела красавчика среди отдыхающих, выглядел он весьма растерянным, что, впрочем, нисколько не сказалось на его привлекательности.
      «И какое совпадение, – продолжала размышлять Серафима, успокоившись насчет предмета своих воздыханий, – вчера вечером я усиленно пыталась проникнуть в гостиницу незамеченной, а сегодня утром кого-то шлепнули. Надеюсь, меня никто не видел, ведь дождь был такой, что мама не горюй!»
      Следовало срочно выяснить хотя бы личность жертвы. Спрашивать у ментов бесполезно, только нарвешься на неприятности! Серафима подошла к группке горничных, выделила взглядом Аллу и негромко позвала ее.
      – Ой! – Девушка вздрогнула. – Что такое?
      – Алла, простите, я просто хотела с вами поговорить. Вы же знаете, кого убили?
      – Ну да. Геннадия Рощина из седьмого номера. – Губы у Аллы дрогнули, но она справилась с собой. – Вот кошмар-то, правда?
      – А кто же это был? Я постояльцев по именам не знаю.
      – Ну, молодой такой, волосы прилизанные, лицо красное. Он обычно за крайним столиком сидел.
      Красномордый! Серафиму тряхнуло, словно от удара током. Ничего себе совпаденьице!
      – А как его убили? И когда? Милиция что-нибудь говорила? А кто его нашел?
      Алла посмотрела на нее внимательным и долгим взглядом.
      – Я журналистка, – пояснила Серафима, понимая, что ее настойчивый интерес может показаться странным. – Пишу для московской газеты о криминале, и это профессиональное – интересоваться преступлениями. Вы расскажете мне?
      – Только если будете писать, не упоминайте обо мне, пожалуйста! Я сюда подработать приехала и маленькую дочку привезла, она малокровием болеет. Ни к чему квартирной хозяйке мое имя видеть в криминальной хронике, она и так женщина нервная... Пойдемте на веранду, там спокойнее.
      – А милиция не запрещала выходить из помещения?
      – Не знаю, лично мне ничего не говорили. Пойдемте.
      Очутившись на веранде, они синхронно схватились за сигареты и закурили.
      – Его Надя нашла. Самая молоденькая из горничных, – поведала Алла. – Она шла по этажу и вдруг увидела приоткрытую дверь номера этого Рощина. У нас тут была пара случаев краж из номеров, мы постояльцев предупреждаем, чтобы двери запирали на ключ. И хозяева велят нам внимательно по сторонам смотреть. Надька постучала в дверь и спросила, все ли в порядке. Ну разумеется, ей никто не ответил. Она потопталась у двери еще немного, потом вошла и увидела этого парня на кровати. Кровищи – море!
      И Алла трясущимися руками вытянула из пачки следующую сигарету.
      – Как его убили?
      – Кажется, застрелили. Так по крайней мере менты между собой говорили, я случайно услышала.
      – Вот дела... – растерянно протянула Серафима.
      – А вы что, собираетесь статью об этом писать?
      – Вряд ли, я же в отпуске. – Она облокотилась на перила и устремила взгляд в сторону башен. Несмотря на ранний час, солнце уже грело вовсю.
      Они с Аллой докурили и вернулись обратно в холл. Никакой информации у горничной больше не было, да и откуда бы ей взяться – от милиции, судя по всему, ничего не добьешься.
      Это убийство всерьез обеспокоило Серафиму. Она никак не могла отделаться от мысли, что еще вчера Красномордый был жив, бодр и весел, пил пиво, прогуливался по набережной, а сегодня уже лежит в луже крови и смотрит в потолок мертвым взглядом. Было в этом что-то неправильное, несправедливое.
      И еще этот загадочный и, что греха таить, жутко подозрительный Иванцов. Зачем он преследовал Красномордого? Прятался за спинами прохожих, таскался следом за ним по набережной? Хотел узнать, какое пиво тот предпочитает?
      Бред, полный бред!
      В холле-столовой уже царила форменная неразбериха. Судя по всему, следственная группа никак не могла решить, что делать: то ли допрашивать людей, то ли сначала дать им позавтракать. Постояльцы нервными стайками перемещались по холлу, выходили на улицу, но дальше веранды никого из них не пускали. Внизу стоял милиционер и бдительно следил, чтобы ни одна живая душа не покинула территорию гостиницы.
      Администраторша была за своей конторкой и пила из мензурки остро пахнущую валерьянку. Напротив восседал толстый тип с поросячьим складчатым затылком, держал на коленях фуражку и утирался платочком.
      Кажется, завтрака сегодня можно не ждать.
      Серафима с тоской подумала о ставшей уже привычной чашке крепкого кофе в «Байкере». Ярик, наверное, гадает, куда запропастилась его подруга: вечером не явилась, утром тоже... А почему бы не попросить у Аллы кофе?
      Она зашла за стойку, откуда вела дверь в кухню. Разумеется, постояльцам там было не место, но Серафима решила, что в экстренной ситуации правила можно и нарушить. Аллы в кухне не было: там сидела лишь пожилая тетка в несвежем белом халате и нервно курила в открытую форточку.
      – Что нужно? – спросила она грубо.
      – Извините, я хотела кофе попросить.
      – Чего? Вы не видите, что тут творится?
      – Вижу. – Серафима рассердилась: тетка говорила таким тоном, будто журналистка сама же и пристукнула парня, а потом явилась клянчить кофе. – Я вижу и то, что вы курите на кухне, хотя это наверняка запрещено. Кроме того, завтраки входят в стоимость путевки, а я прошу всего лишь чашку кофе!
      Тетка выслушала ее тираду и изменилась в лице. Она выкинула окурок в окно, разболтала в чашке растворимый кофе и опасливо, словно гранату без чеки, протянула ее Серафиме.
      – Спасибо, – кротко поблагодарила та и удалилась. Приткнулась возле стойки, попивая невкусный слабенький кофе. Отсюда был слышен диалог администраторши с милиционером, и Серафима невольно навострила уши.
      Ничего интересного администраторша не говорила, только причитала и всхлипывала. Мент тоскливо задавал вопросы и записывал что-то в блокнотик.
      Из их сумбурной беседы Серафима уяснила только, что убийство произошло ночью. Сторож никого постороннего не заметил, замки на дверях были в полном порядке.
      Но когда милиционер упомянул окно в коридорчике возле лестницы, журналистка насторожилась. Неужели ее ночные приключения не остались незамеченными? Только этого еще не хватало!
      Оказывается, сторож рассказал милиции, что поздно вечером услышал из своей будки стук окна и отправился проверить, все ли в порядке. Окно было незаперто, хотя по правилам гостиницы ночью все должно быть закрыто. Услышав об этом, администраторша перестала рыдать и воззрилась на мента.
      – Так это что же получается, в окно влез преступник?
      – Получается, так. Сторож божится, что двери запирал тщательно, а про это окно забыл.
      – Забыл! Вот штраф с него слупим, так перестанет забывать! – прошипела тетка недовольно.
      – Ну вот. В двенадцать часов сторож услышал стук окна, подумал, что оно от ветра распахнулось, и запер на задвижку.
      – А убили его во сколько?
      – Это экспертиза определит. – Мент вытер платочком вспотевший лоб. – Но предположительно между двенадцатью и часом ночи. Вероятнее всего, в половине первого.
      Администраторша облегченно вздохнула и прижала руки к груди.
      – А я-то переживала, что кто-то из постояльцев. Но ведь это посторонний человек был, правда? Влез в окно и пристукнул паренька! Ваня, не надо наших гостей дергать обысками, а то ведь разбежится народ! Думаю, хозяева гостиницы найдут, как тебя и ребят отблагодарить. – Она понизила голос и многозначительно посмотрела на мента, который, видимо, был ее хорошим знакомым.
      У Серафимы похолодело в желудке, чашка выскользнула из ее пальцев, ставших вдруг чужими, и со звоном разлетелась на куски. Администраторша и толстый милиционер синхронно обернулись и подозрительно уставились на девушку.
      – Простите, я не нарочно, – пробормотала она.
      – Девушка, вы не видите: тут допрос идет! – недовольно пробурчал мент. – Не мешайте! Сядьте вон за столик и ждите, вам зададут несколько вопросов.
      – Спасибо, мне уже задали.
      Но от стойки все же пришлось отойти. Серафима напрягала слух, устроившись чуть поодаль, за свободным столиком, но ничего не услышала. Ладно, и той информации, что она получила, ей хватило с лихвой.
      Судя по всему, менты считают, будто бы в открытое окошко под лестницей проник преступник, вошел в номер Рощина и застрелил его. Но фокус в том, что в окно влезла именно Серафима и почти сразу же сторож запер его. Так как же убийца попал в гостиницу?
      Ох, чует ее сердце, из-за дурацкого обыска в доме Иванцова все пойдет кувырком. Все равно ничего толком Серафима так и не узнала, зато проблем заполучила больше чем достаточно. Теперь это злосчастное окно будет ассоциироваться именно с преступником, и, может, следствие из-за этого пойдет по неверному пути.
      Но признаваться в содеянном никак нельзя! Серафима на секунду представила, как рассказывает милиции о том, что тайком проникла в дом Сергея Иванцова, а потом, крадучись, словно вор, влезла в гостиницу через окно.
      Да они просто арестуют ее по подозрению в убийстве, и дело с концом!
      От такого невезения Серафима едва не застонала. Ей срочно требовалось успокоиться, а для этого хорошо бы выйти на улицу и покурить. На терраску уже выползли несколько постояльцев, они дружно дымили и обсуждали последние новости. Серафима отвернулась от них, чтобы никто не заметил ее бледного лица и лихорадочно блестевших глаз, и принялась глазеть в окно. Через него было хорошо видно все, что происходит в холле, в том числе и голубоглазого красавчика.
      Он стоял на том же месте, откуда пять минут назад прогнали Серафиму, и явно прислушивался к тому, как допрашивают администраторшу.
      Здрасьте, приехали! А этому-то что надо? Он как-то связан с преступлением или просто любопытствует?
      Щелчком отшвырнув недокуренную сигарету, журналистка вошла в холл и пригляделась к красавчику. На его лице было написано отчаяние пополам с растерянностью, потому как администраторша и мент, наученные горьким опытом, почти шептались и парень ничего не мог услышать.
      Серафима даже пожалела его: такой несчастный вид был у красавчика.
      Что ж, парня стоит взять на заметку. Ведет он себя весьма странно, и хорошо бы узнать, какого черта его так интересовал разговор тетки и толстяка.
      «Хм, а сама-то, можно подумать, не подслушивала! – сказала себе Серафима, но тотчас возразила: – Но ведь мне и в самом деле было нужно! И я-то точно знаю, что никого не убивала!»

Глава 5

      Через час представители органов убрались из гостиницы, к великому облегчению постояльцев, которые не смогли сдержать дружного радостного возгласа. Завтраком их так и не накормили и, кажется, не собирались, поэтому народ потянулся к выходу и разбежался по близлежащим кафешкам.
      Не стала исключением и Серафима. Она отправилась, разумеется, в неизменный «Байкер», к которому успела привыкнуть и даже прикипеть душой.
      Ярик был на месте. Сонный, но страшно обаятельный, он трепался с двумя пигалицами в бикини, которые потягивали кока-колу со льдом.
      Серафима уселась на высоченный стул, по традиции попрыгала на пружинящем сиденье и махнула казанове рукой:
      – Привет труженикам полей!
      Ярик тут же метнулся к ней и припал к ручке. Серафима с удовлетворением проследила за ревнивыми взглядами девиц. Пустячок, а приятно.
      – Привет, красотка. Что будешь? Оранжад? Виски? Кипяченое молоко?
      – Яичницу с беконом и гренки, – велела Серафима. – И кофе тащи побольше, иначе мне крышка.
      – Ага, вижу, у вас действительно ЧП, – констатировал Ярик и умчался в кухню.
      – Как жаль, что некоторые не умеют вовремя остановиться и клеятся к молоденьким мальчикам, хотя им пора уже на подтяжку фейса записываться, – демонстративно пробормотала одна из пигалиц. Серафима, не сдержавшись, расхохоталась.
      Когда Ярик вернулся с заказом, девчонок уже не было.
      – Ты что, клиентов моих разгоняешь?
      – Очень надо, – пробормотала Серафима, с наслаждением разглядывая огромную, словно луну, яичницу с розовыми вкраплениями бекона. – О, какой кайф!
      – Ты ешь, ешь, а потом расскажешь мне, кого у вас там в «Приюте» замочили.
      – А ты-то откуда знаешь? – Серафима вытаращила на него глаза, забыв проглотить кусок.
      – Ну, детка, спроси что поумнее. Городишко тут маленький, всем все известно. Менты мимо нас промчались как на пожар, а в таком количестве они только на убийства и выезжают.
      – Ну вот, а я хотела тебе новость рассказать.
      – Так расскажи, а то я толком ничего и не знаю.
      И Серафима, жуя яичницу, посвятила Ярослава в суть дела, разумеется, не сообщая ничего о своей вчерашней вылазке в тыл врага. Хотя и горела желанием хоть с кем-то поделиться, но – по зрелом размышлении – сочла это излишним.
      В конце концов, с Яриком она знакома от силы четыре дня, а дело крайне серьезное.
      – Весело. – Парень уселся напротив и принялся деловито протирать пепельницы. – У вас там, наверное, народ шмонают?
      – Не сказала бы. Вроде как преступник со стороны, влез в гостиницу через окно, – неуверенно промямлила Серафима.
      – А кого кокнули-то?
      – Да парня одного, Рощин его фамилия.
      – Что мне фамилия? Зовут как? Внешность?
      – Ярик, а тебе-то зачем? – с подозрением осведомилась Серафима.
      – Интересно же! Не часто у нас тут убивают.
      – Интересно ему! Геннадием парня звали. Лицо красное, круглое, причесочка такая... прилизанная. Молодой, лет тридцать.
      – Ага, помню такого, заходил, – тут же отреагировал Ярослав. – Он тут уже не первый год отдыхает.
      – Как, ты его и раньше тут видел?
      – Ага, в прошлом году.
      – Слушай, Яр, как-то мне не верится, – медленно произнесла Серафима. – На этом побережье тысячи людей отдыхают, ты что, всех помнишь?
      Ярослав вытащил пачку сигарет из кармана потертых джинсов, оглянулся, не видит ли кто (барменам запрещалось курить на рабочем месте), и придвинул поближе пепельницу.
      – Во-первых, ты мыслишь московскими мерками, – сказал он веско и пустил дым элегантными колечками. – Там действительно никто друг друга не знает. Но я работаю здесь уже третье лето, и, поверь, каждый год мелькают одни и те же лица. Во-вторых, у меня очень хорошая память, а работа такая, что постоянно приходится общаться с людьми. Да и потом у этого Геннадия рожа примечательная очень... была. Ну что, я удовлетворил твое любопытство?
      – Вполне. – Серафима улыбнулась ему и тоже закурила. – Так что там с этим Рощиным?
      – А ничего. В прошлом году он здесь частенько околачивался. Наверное, тоже в вашем «Приюте» жил.
      – С чего ты взял?
      – Если бы он останавливался в одном из санаториев или в большой гостинице, то ходил бы в другие бары, наш на окраине, а ближайшая гостиница здесь – этот несчастный «Приют».
      – Ты ничего подозрительного в его поведении не замечал?
      – Не-а, – легко ответил Ярослав и потушил сигарету. – Все как у людей: вино, дискотека, девчонки...
      – Кто ж его убил, спрашивается? – протянула Серафима и отхлебнула кофе.
      – Может, воры? Из номера ничего не пропало?
      – Понятия не имею, может, и пропало, да менты разве скажут?
      – Ну да. Ты, солнце, будь поосторожнее, дверь на ночь запирай.
      – Ага, – буркнула Серафима, погружаясь в свои мысли.
      Это проклятое окно ее очень беспокоило. Если бы она дала волю мыслям и как следует все обдумала, проблема взволновала бы ее еще больше. Но музыка, гремевшая из ресторанчиков, радостные вопли купающихся и голос Ярика, озабоченно рассуждающего о нынешней криминальной обстановке, мешали ей сосредоточиться.
      Серафима выкурила еще одну сигарету, отказалась от очередной чашки кофе и слезла со стула.
      – Я пойду. Что-то настроение на нуле.
      – Мне тоже пора, спать хочу – умираю! Ночка выдалась горячая, пахали как лошади.
      – Так почему же ты еще не дома, в кроватке?
      – Во-первых, я ждал тебя: ты вчера не появилась, и я беспокоился. А во-вторых, в нашем балагане разве поспишь?
      Ярик с приятелями, студентами, подрабатывающими на каникулах, снимали вскладчину частный дом неподалеку от «Приюта». В каждой комнате жило по два человека, и можно представить, какой шум-гам воцарялся в доме утром. Кроме того, сосед по комнате каждую ночь приводил новую девчонку, а утром они продолжали свои утехи, нимало не стесняясь присутствия Ярослава.
      – Наверное, мои все еще спариваются. – Он тоскливо взглянул на часы и зевнул. – Пойду разгонять, а то устроили, понимаешь, дом свиданий!
      – Вечером увидимся. Сегодня я точно приду.
      – Отлично! – обрадовался Ярослав. – Тебе бесплатный коктейль от заведения. А второй – лично от меня.
      Ярик по доброте душевной не брал с нее денег за напитки по вечерам, и это здорово экономило ее и без того тщедушные финансы. Бюджет Серафимы был изрядно подорван: только на путевку и авиабилеты ушла львиная доля отложенной на отпуск заначки, а ведь еще хотелось ужинать в ресторанчиках с видом на море, покупать минералку в огромных количествах (не пить же воду из-под крана, брр-р), танцевать по вечерам... А на зарплату журналистки особенно не пошикуешь.
      К стойке подошла пожилая женщина, неожиданно легко взгромоздилась на мотоциклетное сиденье и похлопала по стойке, привлекая внимание Ярика.
      – Привет, красавчик! Сделай-ка мне кока-колы со льдом.
      При виде энергичной бабульки Ярик широко улыбнулся и подмигнул Серафиме.
      Впрочем, называть эту даму бабулькой язык не поворачивался. Ей было под семьдесят, но глаза ее сияли боевым задорным блеском, на губах – яркая помада, одета в льняной брючный костюм. Пальцы унизаны кольцами, короткая стильная стрижка, на шее болтается дорогущий мобильник.
      Ничего себе бабулька!
      Серафима вспомнила, что видела ее в гостинице, и улыбнулась соседке.
      – А я вас знаю, вы тоже из «Приюта», – радостно сказала дама и поболтала соломинкой в стакане с колой, разгоняя кубики льда. – Я лично вчера только приехала – и тебе пожалуйста! Тут же на убийство нарвалась! Натуральный детектив! Как вас зовут?
      – Серафима.
      – А меня – Ярослав, – встрял бармен. Дама одарила его дружелюбной улыбкой.
      – Агата. Вполне детективное имя, правда? И никаких отчеств, я их не признаю! В конце концов, я еще довольно молода.
      Серафима невольно прыснула, и Ярик недовольно блеснул глазами, словно говоря: мало того что из-за тебя ушли такие перспективные девочки, так ты еще и старушку оскорбляешь! Но Агата нисколько не обиделась.
      – Так вот, о нашем убийстве, – продолжала она, попивая ледяную колу. – Все это кажется странным. Я лично не верю, что преступник влез в окно! Какого черта, там же сторож в будке сидит, он должен был смотреть, чтобы никто посторонний не ошивался на территории.
      – Спал, наверное, – пожала плечами Серафима.
      – Спал! – Агата фыркнула. – По шее бы ему дать, этому сторожу. Прошляпил самое интересное!
      – Не волнуйтесь, думаю, теперь он будет лучше приглядывать, и вы будете в безопасности, – заботливо сказал Ярослав.
      – Молодой человек, я разве сказала, что беспокоюсь о безопасности? Мне просто до жути интересно узнать, кто убийца! И зачем вообще пристукнули этого типа? Может, это была отвергнутая любовница или брошенная жена, как вы считаете?
      Серафиме тоже хотелось бы знать, кто убийца, но обсуждать эту тему с эксцентричной леди она не стала.
      – Я уже собиралась уходить, – сказала она, извиняясь.
      – Вечером встретимся. – Ярик перегнулся через стойку и чмокнул ее в щеку. – Если не придешь, я сам заявлюсь к тебе, тем более мне интересно взглянуть на место преступления.
      Заплатив за свою яичницу и кофе, Серафима помахала обоим и направилась к выходу. Сзади доносился оживленный голос Агаты, перебирающей кандидатуры на роль убийцы.
      Выйдя на набережную, Серафима задумчиво купила мороженое, так же задумчиво съела его в тени какого-то раскидистого дерева. Надо было решить, что делать, но на нее вдруг напал странный ступор.
      Солнце заливало набережную, с пляжа доносились радостные вопли купающихся, к продавцам холодного пива и мороженого змеились очереди. Погода наконец-то наладилась, и все здравые люди уже давно нежатся на горячем песочке, одна только растяпа Соколовская стоит столбом посреди улицы и размышляет об убийстве.
      «У тебя отпуск, дура! – сказала она себе и решительно зашагала к гостинице, решив взять в номере купальник. – Надо воспользоваться удачной погодой и бежать на море. Не ты ли жаловалась на скуку и отвратительные дожди? Так вот, лови момент и не теряйся».
      Но за то время, пока Серафима шла до гостиницы, из ее головы успели выветриться все благоразумные решения. Мысли об убийстве вытеснили все остальное.
      Итак, что мы имеем? Ужасное стечение обстоятельств, вот что! Вероятно, Серафимин ангел-хранитель в тот момент занимался более важными делами, или судьба нарочно подстроила ей такую пакость: ведь обыск в чужом доме и ее проникновение в гостиницу через окно почти совпали по времени с убийством! И теперь Серафима не может никому рассказать о своих подвигах, потому что действия ее были, мягко говоря, не совсем законными.
      Да еще и Иванцов может прознать о том, что в его доме наглым образом пошарили, порылись в вещах, и прибить пронырливую журналистку, а ведь ей всего двадцать семь и хочется еще пожить на свете!
      Как там поступают все сыщики в детективах? Первым делом они восстанавливают картину происшедшего. По прикидкам, все обстояло следующим образом: в одиннадцать тридцать – по правилам гостиницы – сторож запирает высокие металлические ворота, калитку в дальней части сада, а также проверяет все окна на первом этаже: в холле, под лестницей и в коридоре. После этого двери гостиницы закрываются на ключ. Если отдыхающие где-то развлекаются допоздна, они должны позвонить в звонок на воротах, сторож впустит их в гостиницу, а потом снова все закроет.
      В двенадцать в гостиницу вернулся шпион-разведчик Серафима Соколовская. Открыто было только злосчастное окно, которое сторож почему-то не проверил. После того как Серафима влезла в помещение, словно тать в ночи, дядька, услышавший шум, прибежал и окно закрыл.
      А спустя еще тридцать минут, в половине первого ночи, Рощин был убит в своем номере.
      Будь Серафима на месте ментов, она бы тоже решила, что в двенадцать часов в гостиницу проник убийца и именно его слышал сторож. И само собой, выстраивала бы версии на основании этого факта.
      Вот только сама Серафима пряталась в тот момент в туалете и слышала, как сторож закрывает окно, а значит, никакой преступник уже не мог забраться этим путем в гостиницу.
      Она вытащила сигареты и закурила – это помогало ей упорядочить мысли. Когда Серафима писала статьи, ее кот обычно в ужасе прятался, не в силах терпеть облако дыма, которое окутывало компьютер и сидящую за ним журналистку, потому что курила она в эти часы как паровоз.
      Подумав, Серафима решила, что получается два варианта развития событий. Первый: преступник вошел в гостиницу нормальным путем, через дверь, до одиннадцати тридцати. Ну, к примеру, притворился чьим-то гостем и преспокойно миновал администраторшу. Второй вариант: убийца влез в окошко в тот самый временной промежуток между одиннадцатью тридцатью и полуночью, то есть проделал примерно те же действия, что и Серафима. Перелез где-то через забор, прокрался к гостинице и нашел незапертое окно.
      Казалось бы, все логично. Но что-то в этих вариантах Серафиму не устраивало.
      За поворотом показалось белое здание гостинички. Серафима отшвырнула окурок и прибавила шаг.
      В холле было мало народу – постояльцы разошлись по своим делам, горничные убирали в номерах, только администраторша сидела за своей конторкой и увлеченно трепалась по телефону. Она уже вполне отошла от пережитых волнений, глаза блестели.
      Увидев Серафиму, она понизила голос и буркнула в трубку:
      – Я тебе перезвоню.
      – Ключик дайте, пожалуйста.
      – Пожалуйста.
      Но, получив ключ, Серафима не торопилась уходить. Она облокотилась на конторку и театрально вздохнула.
      – Никак в себя не приду от этих жутких событий, – пожаловалась она администраторше. – А вы? Никогда бы не подумала, что приеду в отпуск, а тут кого-то пристукнут.
      – Всякое бывает. Не волнуйтесь, милиция его быстро отыщет. А мы на этой неделе пригласим охранников, так что можете быть спокойны.
      – Охранники! Это хорошо! – вскричала Серафима кретинским голосом. – А то я прямо вся волнуюсь, и руки дрожат, как подумаю, что ко мне тоже мог кто-то проникнуть... А вы никого постороннего здесь не видели?
      – К нам постороннему человеку не так-то просто попасть, – сказала администраторша и нетерпеливо покосилась на телефон. – Пока двери не закроют, здесь все время я дежурю или моя сменщица. И никаких людей с улицы просто так не пускаем.
      – Ну а если я, к примеру, захочу гостя привести? – смущенно поинтересовалась Серафима. – Мужчину? Ну вы понимаете?
      Лицо администраторши выразило все, что она думает о распущенности некоторых дамочек. Сначала Иванцова пыталась закадрить, теперь вот мужиков собралась водить...
      – Ну это чисто теоретически, – заторопилась журналистка. – Так как, можно гостей приводить?
      – Если только вы с этим гостем вместе пройдете и он запишется в журнал, – высокомерно пояснила тетка. – Просто так не пустим. Раньше были у нас случаи, приезжали девицы на заработки, ну вы понимаете... И каждый день у них новые мужики, а то и по несколько штук.
      – Одновременно? – с живым любопытством спросила Серафима.
      – Слава Богу, нет! Но хозяева нам строго запретили пускать посторонних просто так. А то бордель устроили в приличной гостинице!
      – Так, значит, никто к постояльцам в тот день не приходил?
      – Никто! И милиции я уже об этом сказала.
      – А вдруг вам нужно отлучиться? Тогда кто угодно может войти и...
      – Я всегда оставляю замену, если у меня какие-то дела. Прошу посидеть одну из горничных! – отрезала тетка.
      Что и требовалось доказать. Войти в гостиницу убийца не мог, оставалось только по-партизански лезть в окно.
      – Скажите, а преступник не мог проникнуть в гостиницу другим путем?
      «Как ты надоела со своими вопросами, – сказал красноречивый взгляд администраторши. – Мне еще с подругами надо обсудить убийство, а тут ты...»
      – Милиция все окна утром проверила. Они запираются изнутри, так что сами понимаете. И двери были заперты. Сторож клянется, что все окна, кроме того, в коридорчике, он проверял.
      – Увольнять надо таких сторожей, – веско заметила Серафима, ни на минуту не выпадая из образа кретинки. – Он еще и пьяный, наверное, был?
      Этого администраторша уже снести не смогла. Она фальшиво улыбнулась и потянулась к телефонной трубке.
      – Простите, мне надо сделать очень срочный звонок... э-э-э... поставщикам продуктов. Вы все выяснили, что хотели?
      – Кажется, да. Если у меня еще возникнут вопросы, я могу к вам обращаться?
      Тетка скривилась, покивала и принялась торопливо тыкать пальцем в кнопки. Решив, что на сегодня достаточно, Серафима оставила ее в покое. Проходя мимо лестницы, она не удержалась и подошла к окну, в которое накануне вечером влезла вымокшая с головы до ног.
      Отсюда хорошо просматривалась будочка сторожа возле ворот. Сам сторож тоже мог видеть это окно и, наверное, именно поэтому не стал проверять его вечером. Очень интересно! Серафима задумчиво побарабанила по подоконнику.
      Если ее рассуждения верны, то у преступника могло быть только полчаса для того, чтобы проникнуть в коридорчик под лестницей. Но была одна загвоздка, которая делала эту версию неубедительной.
      Ливень, который так неожиданно пошел вчера, когда Серафима шла по саду. Только благодаря плотной стене дождя она смогла добежать до здания незамеченной и залезть в окно под прикрытием розового куста. И она могла бы поклясться, что никого поблизости не было. Преступник не смог бы пересечь открытое пространство так, чтобы его не увидел сторож. Или мог?
      Маловероятно. Серафима несколько раз видела, как он орлиным взором осматривает вверенную ему территорию, по крайней мере в первые час-два после закрытия ворот. Да и потом ему приходилось бодрствовать, ведь некоторые постояльцы заявлялись глубокой ночью, возвращаясь с дискотек и из ресторанов.
      Значит, пока дождь не начался, этот предполагаемый преступник не мог прокрасться к гостинице незамеченным. А сторож запер окно уже через несколько минут после того, как обрушился этот сумасшедший ливень, так что...
      Так что вывод напрашивался сам собой: убийство совершил кто-то из гостиницы. И Серафима теперь была в этом почти уверена.

Глава 6

      На пляж журналистка не пошла, здраво рассудив, что купания-загорания потеряют свою прелесть, если она все время будет думать об убийстве. А ни о чем другом думать пока не получалось.
      Озадаченная своим открытием, Серафима выкурила две сигареты подряд, сидя на подоконнике в своем номере и невидящим взглядом глядя на синеватые горы вдали. Постучалась горничная Алла, попросила разрешения сделать уборку, но Серафима мягко выпроводила ее. Сейчас ей было не до порядка в комнате.
      Что бы все это значило?
      Убийца кто-то из своих, как принято говорить в детективах. Вернее, кто-то из постояльцев, что совершенно одно и то же. Впрочем, персонал тоже живет в комнатках, в дальнем крыле, а значит, попадает под подозрение. В большинстве здесь работают приезжие, девушки из разных городов, которые хотят и на море побывать, и ребенку устроить отдых, и денег заработать, как Алла, например. Только противная администраторша – местная и живет где-то неподалеку.
      И как узнать, кто убил?
      Впрочем, Серафима могла назвать пока одну лишь кандидатуру на роль убийцы. Сергей Иванцов, аферист и мошенник, который очень подозрительно себя вел, следил за беднягой Рощиным, а потом поспешно съехал из гостиницы. Впрочем, если быть справедливой, Иванцов бы не успел совершить убийство, ведь Серафима вчера чуть не столкнулась с ним нос к носу в его домишке. А потом она стремглав летела по улице, желая как можно скорее добраться до гостиницы...
      А жаль. Иванцов был бы самым подходящим подозреваемым, с его-то профессией и послужным списком!
      У Серафимы уже голова шла кругом. Мало ей было работы в Москве, в родной редакции, так она еще и в отпуске умудряется влезать в расследования. Вот только здесь ей никто за это не платит!
      Приближалось время обеда, солнце стояло уже высоко и палило, словно на экваторе. Серафима почувствовала, что изрядно поджарилась на своем подоконнике, а нос так почти наверняка облезет.
      Можно было отправиться на набережную и пообедать там как белый человек: официанты, музыка, хорошая еда, бокал вина... Здешняя убогая больничная пища достала Серафиму до самых печенок. Но она героически решила остаться и понаблюдать за отдыхающими. Ведь кто-то из них вчера ночью застрелил красномордого Рощина!
      Хорошо бы завести знакомство с кем-нибудь из местной милиции, чтобы ненавязчиво интересоваться ходом расследования. Или попробовать позвонить знакомым ребятам в Москву: вдруг кто-то из них знаком с милиционерами из здешнего угрозыска?
      Спрыгнув с подоконника, Серафима отправилась в ванную, где с наслаждением приняла прохладный душ. Потом быстро высушила волосы и с сомнением покосилась на косметичку.
      Ей страшно не хотелось выходить к обеду в своем обычном, непритязательном виде – хвостик, никакой косметики, потрепанные джинсовые шорты. Присутствие голубоглазого красавчика ее беспокоило, не хотелось при нем выглядеть лахудрой, хотя Серафима отлично понимала, что шансов у нее мало. Один из тысячи. Или из миллиона.
      Но раз так, какого черта она будет старательно красить глаза и делать на голове романтические кудри? Красавчик не из тех мужчин, которые клюют на среднестатистических девиц, им подавай моделей с ногами от ушей.
      В общем, Серафима решила не заниматься ерундой и не устраивать из своего обеда показательное выступление. Шорты и «конский хвост» даже лучше, ведь она сможет понаблюдать за отдыхающими, не привлекая к себе ненужного внимания.
      Впрочем, внимания красавчика она тоже не привлечет, ну да и Бог бы с ним!
      Любимая подруга Машка обычно ругала Серафиму на чем свет стоит за ее непонятно откуда взявшиеся комплексы и полное неумение с ними бороться. «Соколовская, да ты же симпатичная девка, откуда ты взялась такая, на голову ушибленная?!» – кричала она в сердцах, когда на Серафиму нападал очередной приступ неуверенности и самоедства.
      Но Машкины усилия не слишком помогали избавлению от комплексов, которые на благодатной почве цвели пышным цветом.
      Шорты и майка, изрядно запыленные кроссовки, неизменный крошечный рюкзачок на спине... Спустя несколько минут Серафима была уже готова. Она заперла дверь в номер и прошла к лестнице.
 
      Народ уже подтягивался к обеду. Проигнорировав зазывные взгляды омерзительной парочки – Жирдяя и Хорька, а также холодно-презрительные – провинциальной красотки Камиллы, Серафима уселась за столик в самом дальнем углу столовой. Отсюда было очень удобно разглядывать присутствующих.
      Первым на глаза попался блондин в гавайских шортах. Его лицо было еще более кислым, чем всегда. Крысиная мордочка с вечным выражением брезгливости. Отвратительный тип! Но разумеется, Жирдяй и Хорек – вне конкуренции.
      Камилла и ее муж, как всегда, в ссоре, это написано у них на физиономиях.
      Неподалеку от них сидит молодой парень, весь из себя изысканный и смазливый. Короткая стрижка явно сделана в дорогом салоне, на пальце кольцо-печатка, льняные брюки и белоснежная рубашка, сквозь которую просвечивает смуглая кожа. «То ли голубой, то ли альфонс, – решила Серафима. – Или стриптизер на отдыхе».
      Спустилось чопорное семейство из люкса на втором этаже. Элегантно одетый и благоухающий дорогой туалетной водой папа, мама с манерами королевы-матери. Их восемнадцатилетний сын держался словно наследный принц: девчонкам глазки не строил, не улыбался, посматривал вокруг надменно и горделиво.
      «Ну и компания подобралась, – мысленно ужаснулась Серафима. – Ни одного нормального человека... Кроме красавчика, конечно!»
      Сердце екнуло. Голубоглазый брюнет вошел в холл, осмотрелся по сторонам и уселся напротив Крысеныша. Серафима пожирала глазами свою ожившую мечту, потом спохватилась, что ведет себя неприлично, и торопливо отвела глаза.
      В другом конце холла, за сдвинутыми столами, шумно размещалось большое польское семейство. Взрослые громогласно переговаривались, усаживали детей, которые нипочем не хотели сидеть спокойно на своих местах, а порывались куда-то бежать. Серафима с интересом разглядывала их и слушала незнакомую речь. Ну эти, наверное, вряд ли причастны к убийству, хотя всякое может быть.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.