Капитан застонал. Пока Хьюиш храбрился и кривлялся, спутник его был погружен в молитву. О чем он молился? Бог знает. Однако из глубины его противоречивой, неразумной, взбудораженной души потоком изливалась молитва, несуразная, как он сам, но прямая и суровая, как смерть, как приговор.
      - "Ты видишь мя, господи..." - продолжал Хьюиш.Помнится, так было написано в моей Библии. И Библию помню, все-то там про Аминадава' и прочих людишек. Да, господи!- обратился он к небу.- Сейчас у тебя глаза на лоб полезут, обещаю тебе!
      Капитан рванулся к нему.
      - Без богохульства! - закричал он.- Я не потерплю богохульства у себя в шлюпке!
      - Ладно, кэп,- отозвался Хьюиш.- Как вам угодно. Какую закажете новую тему: дождемер, громоотвод или музыкальные стаканы? Любой разговор наготове: суньте монету в щель и... Эй! Вон они! -закричал он вдруг.- Ну, теперь или никогда! Что он, стрелять, что ли, собирается?
      И плюгавенький Хьюиш выпрямился, принял настороженную лихую позу и вперил взгляд в противника.
      Но капитан приподнялся, и глаза его вылезли из орбит.
      - Что это такое? - воскликнул он.
      - Где? - вопросил Хьюиш.
      - Вон те анафемские штуки,- запинаясь, проговорил капитан.
      1 Библия, I книга Царств.
      На берегу и в самом деле возникло что-то странное. Из рощи позади корабельной статуи показались Геррик и Этуотер, вооруженные винчестерами, а по обе стороны от них солнце сверкало на двух металлических предметах. Они занимали место голов на туловищах загадочных существ, которые передвигались, как люди, но лиц у них не было. Дэвису в его взвинченном состоянии почудилось, будто его мистические опасения стали явью, и Тофет' изрыгает демонов.
      Но Хьюиш ни на минуту не был введен в заблуждение.
      - Да это водолазные шлемы, олух вы этакий! Не видите, что ли?
      - И впрямь шлемы,- выдохнул Дэвис.- А зачем? А-а, понимаю, вместо брони.
      - А я что вам говорил? - сказал Хьюиш.- В точности Давид и Голиаф.
      Два туземца (ибо именно они были наряжены в столь оригинальные доспехи) разошлись в стороны и потом улеглись в тени на крайних флангах. Даже теперь, когда загадка разъяснилась, Дэвис все еще в смятении не сводил глаз со шлемов, на которых играло солнце, на момент забыл, но потом опять с улыбкой облегчения вспомнил объяснение загадки.
      Этуотер скрылся в роще, а Геррик с винтовкой под мышкой направился к пирсу один.
      Примерно на полпути он замедлил шаг и окликнул шлюпку:
      - Что вам надо?
      - Это я скажу мистеру Этуотеру,- ответил Хьюиш, проворно ступая на трап.- А не вам, потому что вы подхалим и ябеда. Вот, передайте ему письмо, держите и проваливайте ко всем чертям.
      - Дэвис, тут без подвоха? - спросил Геррик.
      Дэвис задрал подбородок, бросил искоса быстрый взгляд на Геррика и снова отвернулся, но не произнес ни слова. В глазах его заметно было волнение, но была ли причиной тому ненависть или страх - Геррик угадать не мог.
      - Хорошо,- сказал он наконец,- передам.- Он провел ногой черту на досках причала.- Пока я не вернусь с ответом, дальше этой черты не заходить.
      Он направился туда, где, прислонившись к дереву, стоял Этуотер, и вручил письмо. Этуотер быстро пробежал его.
      - Что это означает? - спросил он, передавая письмо Геррику.- Вероломство?
      - О да, не сомневаюсь! - ответил Геррик.
      - Что ж, пусть идет сюда. Даром, что ли, я фаталист. Велите ему подойти, но соблюдать благоразумие.
      Геррик пошел назад. Клерк с Дэвисом ждали его на середине пирса...
      - Можете идти, Хьюиш,- сказал Геррик.- Но он предупреждает- никаких фокусов.
      Хьюиш живо двинулся вперед и остановился, дойдя до Геррика.
      Согласно Библии, место на юге Иерусалима, где приносили жертвы.
      - Где он там? - спросил он, и, к удивлению Геррика, его мелкое невыразительное личико вдруг вспыхнуло и опять побледнело.
      - Прямо и вперед,- кивнув, ответил Геррик.- Подымайте-ка руки вверх.
      Клерк повернулся и стремительно сделал шаг к статуе, словно желая принести какие-то молитвы, потом глубоко вздохнул и поднял руки.
      Как это часто бывает у людей невзрачной наружности, руки у Хьюиша были непропорционально длинные и широкие, особенно в кисти, поэтому маленький пузырек без труда уместился в его объемистом кула'ке. В следующую минуту он шагал к своей цели.
      Геррик тронулся было за ним. Но шум позади испугал его, он обернулся и увидел, что Дэвис уже передвинулся до статуи. Дэвис пробирался, пригнувшись, приоткрыв рот, как загипнотизированный следует за гипнотизером. Всякие естественные человеческие соображения, даже просто боязнь за свою жизнь - всё поглотило захлестывающее животное любопытство.
      - Стойте! - крикнул Геррик, наводя на него винчестер.Дэвис, что вы делаете? Вам-то не велено двигаться.
      Дэвис автоматически повиновался и обратил на Геррика до ужаса бессмысленный взгляд.
      - Станьте спиной к статуе, слышите? Живо! - продолжал Геррик.
      Капитан перевел дух, отступил, прижался спиной к статуе и тут же снова устремил глаза вслед Хьюишу.
      Как раз в этом месте в песке образовалась ложбина, а дальше, как продолжение этой ложбины, в глубь кокосовой рощи уходила просека, которую прямые лучи полуденного солнца освещали с немилосердной яркостью. В самом конце просеки в тени виднелась высокая фигура Этуотера, прислонившегося к дереву, и туда-то, подняв руки, утопая в песке, с трудом ковылял клерк.
      Слепящий блеск вокруг подчеркивал и преувеличивал невзрачность Хьюиша; он казался не опаснее щенка, задумавшего брать штурмом цитадель.
      - Стоп, мистер Хювиш! Достаточно! - крикнул Этуотер.- С этого расстояния, причем не опуская рук, вы прелестно можете ознакомить меня с планами вашего командира.
      Расстояние между ними составляло каких-нибудь футов сорок; Хьюиш измерил его на глазок и тихо выругался. Он совсем уже выдохся, пока тащился по глубокому песку; руки у него затекли от неестественного положения. В правом кулаке он держал наготове пузырек, и, когда он заговорил, сердце его прыгало и голос прерывался.
      - Мистер Этуотер,- начал он,- если у вас была когда-нибудь родная матушка...
      - Могу вас на этот счет успокоить,- прервал его Этуотер,- была, и я позволю себе предложить, чтобы впредь в нашей беседе ее имя не упоминалось. Следует, пожалуй, вас предупредить, что патетикой меня не проймешь.
      - Прошу прощения, сэр, если я злоупотребил вашими чувствами,- угодливо проговорил клерк, съеживаясь и делая незаметно шаг вперед.- По крайности, сэр, вам меня никогда не убедить, будто вы не настоящий джентльмен джентльмена я сразу распознаю, поэтому без колебаний предаю себя вашему милостивому вниманию. Мне, конечно, нелегко... Ведь нелегко признать, что ты побежден, нелегко прийти и просить о милосердии.
      - Еще бы, когда, обернись все по-иному, весь остров мог бы стать вашей собственностью,- закончил Этуотер.- Вполне понимаю ваши чувства.
      - Видит бог, мистер Этуотер,- проговорил клерк,- вы меня строго судите, и судите несправедливо! "Ты видишь мя, господи!" - так было написано у меня в Библии... Эту надпись сделал мой отец собственной рукой на чистом переднем листе...
      - Очень сожалею, что еще раз вынужден прервать вас,вставил Этуотер,- по-моему, вы сейчас находитесь несколько ближе ко мне, чем раньше, а это не входит в нашу сделку Осмелюсь предложить вам отступить на два-три шага и там остаться.
      При этом предложении, которое опрокидывало все расчеты Хьюиша, из глаз его глянул дьявол, и Этуотер мгновенно что-то заподозрил. Он нахмурился, устремил задумчивый взгляд на стоящего перед ним замухрышку и начал быстро соображать, зачем ему понадобилось подкрадываться ближе. Еще секунда - и он приложил винтовку к плечу.
      - Извольте разжать пальцы, шире, шире, растопырь пальцы, мерзавец, брось, что ты там держишь! - загремел Этуотер, когда уверенность его и гнев созрели одновременно.
      И тут неукротимый Хьюиш решил бросить пузырек, а Этуотер почти в тот же самый момент спустил курок. Между двумя их движениями едва ли прошла секунда, но она оказалась решающей в пользу человека с винчестером: пузырек еще был в руке у Хьюиша, когда пуля раздробила и руку и пузырек. Жидкость выплеснулась на Хьюиша, какое-то мгновение несчастный терпел муки ада, визжа, как сумасшедший, затем вторая, более милосердная, пуля повергла его наземь мертвым
      Все произошло молниеносно. Не успел Геррик обернуться, не успел Дэвис в ужасе вскрикнуть, как клерк уже лежал на песке, разбросав руки, дергаясь в конвульсиях.
      Этуотер подбежал к трупу, нагнулся, разглядывая его, потом тронул пальцем каплю жидкости, и лицо его побелело и стало жестоким.
      Дэвис так и не двинулся с места; он стоял, как пригвожденный к статуе, вцепившись в нее руками позади себя, наклонившись вперед.
      Этуотер не спеша повернулся и прицелился в него.
      - Дэвис! - крикнул он, и голос его зазвучал, как труба.Даю вам шестьдесят секунд, чтобы уладить свои дела с богом!
      Дэвис взглянул на него и как будто очнулся. Он и не думал о том, чтобы защищаться, он не потянулся за револьвером. С раздувающимися ноздрями он выпрямился, чтобы встретить смерть достойно.
      - Сдается мне, не стоит его тревожить,- сказал он.- Если сообразить, зачем я сюда пожаловал, пожалуй, лучше будет просто закрыть лицо.
      Этуотер выстрелил - жертва непроизвольно дернулась, и над самой головой Дэвиса возникла черная дыра, пятнающая белизну статуи. Страшная пауза, затем еще выстрел, удар и резкий визг пули о дерево. На этот раз капитан почувствовал, как пуля просвистела мимо щеки. Третий выстрел, и одно ухо у него окрасилось кровью. А из-за винтовки, точно краснокожий, скалился Этуотер.
      Дэвис понял теперь, какую роль ему отвели в жестокой игре. Трижды его коснулась смерть, и ему предстояло испить чашу еще семь раз, прежде чем его отправят на тот свет. Он поднял руку.
      - Стойте! - крикнул он.- Я беру ваши шестьдесят секунд!
      - Отлично! - ответил Этуотер.
      Капитан крепко, как ребенок, зажмурил глаза и поднял кверху руки смешным и в то же время трагическим жестом.
      - Господи, христа ради позаботься о моих ребятишках...- И, помолчав, с запинкой: - Христа ради, аминь...
      Он открыл глаза и посмотрел прямо в дуло. Губы его задрожали.
      - Только не мучайте меня долго! - умоляюще попросил он.
      - И это вся ваша молитва? - спросил Этуотер, и голое его странно зазвенел.
      - Пожалуй, что да,- сказал Дэвис.
      - Да? - повторил Этуотер, ставя винтовку прикладом на песок.- Вы кончили? Вы свели счеты с богом? Ибо со мной вы уже свели. Идите и не грешите больше, многогрешный отец семейства. И помните: какое бы зло вы ни причинили другим, господь покарает за это сторицей ваших невинных младенцев.
      Несчастный Дэвис, шатаясь, сделал несколько шагов вперед, упал на колени, взмахнул руками и рухнул в обмороке.
      Когда он опять пришел в себя, голова его лежала на руке Этуотера, а рядом стоял один из туземцев с ведром воды, из которого его недавний палач обмывал ему лицо. Капитан разом вспомнил об ужасных событиях, снова увидел мертвого Хьюиша, снова ему почудилось, что он шатается на краю провала в беспредельную вечность. Трясущимися руками он ухватился за человека, которого хотел убить, и закричал, как дитя, мучимое кошмарами:
      - О-о, простит ли меня господь? О-о-о, что мне делать, чтобы спастись?
      "Да,- подумал Этуотер,- вот истинно раскаявшийся".
      ГЛАВА 12. ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ
      Очень ярким, жарким, красивым, очень ветреным днем, две недели спустя после описанных событий на острове и месяц спустя после того, как над этой историей о трех людях поднялся занавес, на берегу лагуны можно было видеть человека, который молился, стоя на коленях. Группа пальм отделяла его от деревни, и с того места, где он стоял, видно было лишь одно творение человеческих рук, нарушающее безлюдный простор,- "Фараллона". Стоянка ее была перенесена: теперь она покачивалась на якоре милях, в двух от берега, ближе к наветренной стороне, посредине лагуны.
      Шумные пассаты неистовствовали по всему острову, ближайшие к берегу пальмы трещали и насвистывали при каждом сильном порыве. Те, что подальше, издавали низкий, басовый звук, подобный городскому гулу. И все же любой другой менее погруженный в себя человек услыхал бы еще доносившийся из деревни более резкий звук человеческого голоса, перекрывавший рев ветра.
      В деревне кипела работа. Этуотер, обнаженный до пояса, принимал в ней самое деятельное участие, отдавал приказания пятерым канакам, подбадривал их. Судя по его оживленному голосу и по их более оживленным, чем обычно, стараниям, можно было заключить, что всю эту суматоху вызвало какое-то непредвиденное и радостное событие. К тому же на флагштоке развевался Юнион Джек'.
      1 Флаг Британской империи.
      Однако молящийся не слышал людских голосов и продолжал настойчиво, со рвением возносить молитву к богу. Голос его то возвышался, то падал, лицо то становилось просветленным, то искажалось выражением набожности и страха попеременно.
      А тем временем, невидимо для его закрытых глаз, по направлению к далекой заброшенной "Фараллоне" продвигался ялик, на котором можно было разглядеть Геррика. Достигнув "Фараллоны", он перебрался на судно, ненадолго заглянул в надстройку, оттуда перешел на бак и наконец исчез в главном люке. Куда бы он ни заходил, всюду появлялись хвосты дыма, и едва он успел спуститься обратно в ялик и оттолкнуться от борта, как из шхуны начало вырываться пламя. Шхуна весело пылала: керосина не пожалели да и бушующие пассаты раздували пожар. Оказавшись на середине обратного пути, Геррик оглянулся и увидел, что "Фараллона" по самые стеньги объята прыгающими языками огня; за яликом по лагуне гнались массивные клубы дыма.
      По расчетам Геррика, через час вода должна была сомкнуться над краденым судном.
      Случилось так, что пока ялик весьма проворно несся по ветру, а сам Геррик не отрывал взгляда от шхуны, следя за тем, как разгорается пожар, ялик занесло в залив к северу от пальмового мыса. И тут Геррик сразу заметил Дэвиса, погруженного в молитву. У него вырвалось восклицание. Испытывая досаду и в то же время посмеиваясь, он взялся за руль, повернул ялик к берегу и пристал футах в двадцати от Дэвиса, ничего не видевшего и не слышавшего.
      Взяв фалинь в руку, Геррик вышел на берег, приблизился к молящемуся и встал около него. Но по-прежнему нескончаемо текла несвязная, многословная молитва. Невозможно было долго подслушивать мольбы, однако Геррик все-таки стоял и слушал со смешанным чувством жалости и насмешки Но когда наконец начало встречаться его имя в соединении с хвалебными эпитетами, он не выдержал и положил руку капитану на плечо.
      - Простите, что прерываю ваше увлекательное занятие,сказал он,- я прошу вас взглянуть на "Фараллону".
      Капитан с трудом поднялся и, тяжело дыша, уставился на Геррика чуть ли не со страхом.
      - Мистер Геррик, нельзя так пугать людей! Я и без того не в себе с той поры, как... - Он не окончил фразы.- Что вы сказали? Ах да, "Фараллона".- И он апатично посмотрел вдаль.
      - Да,- сказал Геррик,- вон как она полыхает! Можете сами догадаться, каковы новости.
      - Наверно, "Тринити Холл",- сказал капитан.
      - Именно,- ответил Геррик,- замечена полчаса назад, быстро приближается.
      - Ну и что, какое это имеет значение? - со вздохом вымолвил капитан.
      - Ну полно, оставьте, это же чистая неблагодарность! воскликнул Геррик.
      - Может, и так,-задумчиво ответил капитан,-вам не понять, как я на это смотрю, только я с большей охотой остался бы тут, на острове. Я обрел здесь покой, покой в вере. Да, сдается мне, этот остров как раз под стать Джону Дэвису.
      - Ну и вздор! - воскликнул Геррик.- Что с вами? Как раз, когда все оборачивается в вашу пользу: "Фараллона" уничтожена, команда пристроена, впереди счастливая жизнь для вашей семьи и для вас самого; вы, можно сказать, баловень Этуотера, его любимый раскаявшийся грешник!..
      - Не надо, мистер Геррик, не говорите так,-мягко остановил его капитан,-вы же знаете: он между нами разницы не делает. Но почему, почему вы не хотите присоединиться к нам? Почему не прийти к Христу, и тогда все мы когда-нибудь встретимся в прекрасном царстве божием. Только одно и нужно сказать: "Господи, я верю, помоги мне, неверующему!" И он примет вас в свои объятия. Уж я-то знаю. Я сам был грешником!