Глава 1

Дорога до аэропорта О'Мэлли представляла собой длинную узкую пыльную полосу, постоянно петляющую то вправо, то влево и наконец лениво огибающую кукурузные поля. Сам аэропорт располагался на небольшом отрезке иссохшей земли недалеко от Доброй Надежды, что в округе Макдоуноф, в ста девяноста милях к юго-западу от Чикаго. Когда Пэт О'Мэлли впервые оказался там осенью 1918 года, эти семьдесят девять акров голой высохшей земли показались ему самым прекрасным из того, что он когда-либо видел в жизни. Ни один фермер в здравом уме на подобный участок не позарился бы, поэтому земля продавалась за бесценок. Пэт потратил на нее почти все свои сбережения.

Остальные его деньги ушли на покупку «Кэртисс Дженни» — маленького, с двойным пультом управления, изрядно побитого двухместного самолета, сохранившегося со времен войны. Пэт использовал его для обучения тех крайне немногочисленных клиентов, которые могли позволить себе роскошь взять несколько уроков пилотажа. Изредка он возил пассажиров в Чикаго или доставлял небольшие грузы по месту назначения.

«Кэртисс Дженни» едва не разорил Пэта. Его хорошенькая рыжеволосая жена Уна, с которой он прожил уже больше десяти лет, пожалуй, единственная из всех, кто знал Пэта, не считала его сумасшедшим. Она была рядом с ним, когда он смотрел авиашоу на маленьком аэродроме в Нью-Джерси и впервые почувствовал непреодолимое, какое-то отчаянное желание летать. Для того чтобы иметь возможность платить за обучение, он стал работать сразу в двух местах.

В 1915 году Пэт вместе с Уной специально поехал в Сан-Франциско на выставку, где мечтал встретиться с Линкольном Бичли. И Линкольн Бичли взял Пэта с собой в полет. Когда два месяца спустя Бичли погиб, Пэт очень переживал. Трагедия произошла после того, как Бичли успел сделать три потрясающие «петли» на самолете, который он испытывал.

На той выставке Пэт встретился еще с одним всемирно известным авиатором — Артом Смитом и познакомился со множеством других таких же фанатиков, как и он сам. Все вместе они представляли собой некое братство отчаянных лихачей, предпочитавших полеты любому другому занятию. Казалось, они ценили лишь те моменты, когда находились в небе.

Они жили полетами, говорили только о полетах, дышали ими, мечтали о них. Они знали все особенности любой существовавшей тогда в мире летательной машины, знали, как управлять каждым из подобных аппаратов. Они без конца рассказывали друг другу всевозможные «летные» истории, давали советы, сообщали мельчайшие подробности об устройстве новых и старых машин. Мало кто из этих одержимых интересовался чем-либо еще, кроме полетов, мало кто из них мог удержаться на работе, не связанной с полетами.

Пэт всегда был среди этих людей: рассказывал о каком-нибудь необыкновенном полете, который лично сподобился увидеть, или о новом самолете, превосходящем своими достоинствами все уже известные машины. И постоянно клялся и божился, что в один прекрасный день у него тоже будет собственный самолет, а может быть, и целая воздушная флотилия. Приятели посмеивались над ним, родственники твердили, что он свихнулся. Одна только Уна верила ему. Верила всему, что он делал и говорил, с бесконечной преданностью и обожанием любящей женщины. Когда родились их дочери, Пэт постарался скрыть от жены разочарование: на свет появились не мальчики. Однако он не хотел причинять ей боль.

И все же, невзирая на всю свою любовь к жене, Пэт О'Мэлли был не такой человек, чтобы тратить время на дочерей. Он был настоящим мужчиной, любившим точность и стремившимся к совершенству. Деньги, потраченные на уроки пилотажа, он быстро восполнял. И еще он обладал всеми качествами прирожденного пилота, инстинктивно чувствующего, как управлять любой машиной.

И никто не удивился поэтому, когда он, одним из первых американцев, пошел добровольцем в армию — еще до того, как Соединенные Штаты вступили в войну. Пэт О'Мэлли воевал в эскадрилье Лафайетта, а после того как сформировалась девяносто четвертая воздушная эскадрилья, перешел туда и летал под командованием Эдди Рикенбекера.

Это было необыкновенное, удивительное время. Когда Пэт в 1916 году отправился добровольцем на фронт, ему уже исполнилось тридцать лет. Больше, чем всем остальным. Рикенбекер тоже оказался старше многих, и это их сблизило так же, как и страстная любовь к полетам. И так же как Рикенбекер, Пэт всегда точно знал, что делает. Ловкий, быстрый и решительный, он постоянно шел на риск. Вскоре вокруг заговорили о том, что Пэт О'Мэлли храбрее всех в эскадрилье. Остальные пилоты стремились летать вместе с ним, а Рикенбекер часто повторял, что Пэт — один из величайших пилотов мира. Он уговаривал друга не расставаться с авиацией и после окончания войны. Впереди столько нераскрытых горизонтов, внушал он ему, столько невзятых барьеров, столько непознанного.

Однако Пэт уже решил, что для него с авиацией покончено.

Не важно, насколько он хороший пилот, — его время ушло. Кроме того, надо было позаботиться об Уне и девочках. В 1918 году, когда закончилась война, ему исполнилось тридцать два. Пришла пора подумать о будущем. Отец Пэта к этому времени умер, оставив сыну немного денег из своих скудных сбережений. Уне тоже удалось кое-что скопить. С этими деньгами Пэт и отправился на поиски земель к западу от Чикаго. Один из летчиков, с которыми он воевал, говорил ему, что в тех краях участок можно купить за бесценок, в особенности такой, который не годится для земледелия. Вот тогда все и началось.

Пэт приобрел семьдесят девять акров убогой фермерской земли по сходной цене и вручную соорудил и поставил знак «Аэропорт О'Мэлли», который простоял все восемнадцать лет.

Лишь две последние буквы немного стерлись.

На оставшиеся деньги он купил «Кэртисс Дженни» и к Рождеству умудрился перевезти на новое место Уну с девочками. В дальнем конце фермы, у ручья, в тени деревьев, стояла небольшая лачуга. Там они и жили. Пэт перевозил всех, кто мог заплатить за перевозку, и часто доставлял почту на своей старушке «Дженни». Самолет оказался вполне надежным. Пэт экономил каждый пенни и к весне сумел приобрести еще один самолет — «Де хэвилэнд». На нем он стал перевозить только почту и грузы.

Правительственные контракты на доставку почты, которые Пэту удалось получить, оказались вполне прибыльными, однако отнимали много времени и надолго отрывали его от дома. Иногда в отсутствие мужа Уне приходилось самостоятельно управляться с аэродромом да еще присматривать за детьми. Она научилась заправлять самолеты горючим и принимала по телефону заказы на перевозки. Порой именно Уна размахивала флажками, указывая приземляющемуся самолету путь к узкой посадочной полосе. Обычно те, кому она сигналила, бывали изумлены и даже напутаны, видя, что путь им указывает хорошенькая рыжеволосая женщина. Особенно в ту первую весну, когда так сильно была заметна ее беременность.

Уна тогда сильно раздалась. Сначала даже думала, что родит близнецов. Но Пэт точно знал, что это не близнецы. Наконец-то сбудется мечта всей его жизни.., родится сын, который будет летать вместе с ним, будет помогать ему управляться с аэропортом. Мальчик, рождения которого он ждал десять лет.

Пэт сам принимал роды в той лачуге, которую он лишь в последнее время начал понемногу достраивать. Теперь у них с Уной была отдельная спальня, а у трех девочек — своя комната. И еще в доме теперь имелась теплая уютная кухня и просторная гостиная. Правда, слишком привлекательным его нельзя было назвать, да и вещей они с собой привезли совсем мало.

Все свое имущество, все свои силы они отдали аэропорту.

Их четвертый ребенок родился теплым весенним вечером.

Роды прошли очень легко, меньше чем за час, после долгой неспешной прогулки вдоль соседского кукурузного поля. Пэт рассказывал Уне о своих намерениях купить еще один самолет, а она поведала мужу о том, как взволнованы девочки предстоящим рождением малыша. Девочкам исполнилось пять, шесть и восемь лет, и они воспринимали будущего младенца скорее как новую куклу, чем как брата или сестру. Уна тоже отчасти испытывала что-то похожее. Она уже пять лет не держала на руках новорожденного и теперь не могла дождаться волнующего момента. И вот этот момент наступил. Ребенок появился на свет с громким криком незадолго до полуночи.

Взглянув на новорожденного, Уна коротко вскрикнула и разразилась слезами. Какое разочарование для Пэта! Снова девочка вместо долгожданного сына… Прекрасная девочка, пухленькая, с голубыми глазками, кремовой кожей и волосами цвета меди. Но было не важно, хорошенькая она или нет. Это не имело ни малейшего значения. Уна знала, как Пэт жаждал иметь сына и как страдал, что сына все нет.

— Ничего, малышка, — произнес Пэт, взяв дочь на руки и заметив, что Уна отвернулась от него. Он коснулся ее щеки, потом легонько взял за подбородок и повернул к себе. — Ничего, Уна, это не имеет значения. Она здоровая хорошенькая девочка. Она принесет тебе много радости.

Девочка и в самом деле родилась прехорошенькой. Пожалуй, самой красивой из всех. И все же она не была мальчиком…

— А как же ты? — убитым голосом спросила Уна. — Ты же не можешь всю жизнь управляться здесь один.

На глазах ее выступили слезы. Какая замечательная женщина, подумал Пэт. Он любил ее. Ну а если им не суждено. иметь сыновей, что ж, так тому и быть. И все же что-то кольнуло его в сердце в том месте, где жила мечта о сыне. Иметь больше детей они себе не могут позволить. У них уже четверо, и даже этот лишний рот будет нелегко прокормить. Аэропорт так и не принес им богатства.

— Значит, ты будешь и дальше помогать мне заправлять самолеты горючим, Уни. Ничего не попишешь, — поддразнил он жену.

Поцеловал ее и вышел из комнаты, выпить стаканчик виски. Он это заслужил.

После того как жена с ребенком заснули, он долго стоял, глядя на луну и размышляя о капризах судьбы, пославшей им четырех дочерей и ни одного сына. Пэту это казалось несправедливым. Однако он не привык терять время, предаваясь сожалениям о несбыточном. У него на руках аэропорт и семья, которую надо кормить.

Последующие полтора месяца он был сильно занят. Ему едва хватало времени, чтобы взглянуть на свою семью, не говоря уж о том, чтобы скорбеть о неродившемся сыне, вместо которого на: свет появилась здоровенькая хорошенькая девочка.

Когда он увидел ее в следующий раз, ему показалось, будто она стала вдвое больше. Уна же вновь обрела прежнюю девичью фигуру. Эта способность женщин к восстановлению его просто поражала. Всего полтора месяца назад жена казалась такой уязвимой и беззащитной, хотя и раздалась до неузнаваемости. А главное, она обещала так много…

И что же? Сейчас она снова выглядит молодой и прекрасной, как девушка, а младенец уже превращается в буйного рыжеволосого бесенка. Если мать и сестры не выполняли немедленно любое ее желание, об этом тут же узнавал весь штат Иллинойс, а может, и Айова тоже.

— По-моему, она самая крикливая из всех, тебе не кажется, моя дорогая? — спросил однажды ночью Пэт, выдохшийся после долгого путешествия в Индиану и обратно. — Легкие у нее здоровые, ничего не скажешь, — добавил он с усмешкой, глядя на жену поверх стакана с ирландским виски.

— День сегодня был жаркий. Может, это на нее так подействовало.

Уна всегда находила оправдание любым выходкам детей.

Пэт не переставал восхищаться ее бесконечным терпением. И с ним она вела себя выдержанно. Одна из тех редких женщин, которые мало говорят, много видят и редко кому скажут недоброе слово. За одиннадцать лет совместной жизни они почти никогда не ссорились. Она вышла за него замуж в семнадцать лет и все эти годы оставалась ему идеальной подругой и помощницей. Она мирилась со всеми его странностями, с его эксцентричными планами, с его неутихающей страстью к полетам.

Через несколько дней, на той же неделе, после душного и жаркого июньского дня малышка всю ночь не могла успокоиться. Наутро, с рассветом, Пэту предстояла поездка в Чикаго. Вернувшись домой во второй половине дня, он узнал, что через два часа снова должен отправляться в путь, перевозить почту — внеочередная незапланированная перевозка. В эти тяжелые времена он не мог себе позволить отказаться от какой бы то ни было работы.

В такие дни он все чаще думал о том, что нуждается в помощнике. Однако Пэт мало кому решился бы доверить свои драгоценные самолеты, и ни с кем из таких людей он давно уже не виделся. Из тех же, кто обращался к нему в поисках работы со времени открытия аэропорта, ни один так и не подошел.

— Найдется у вас самолет для чартерной перевозки, мистер? — услышал он однажды зычный голос.

Пэт в это время сидел за письменным столом, возясь со своими бумагами и журналами. Он уже было собрался объяснить, как всегда в таких случаях, что нанять можно его, но не его самолеты. Поднял глаза и непроизвольно расплылся в широкой изумленной улыбке:

— Ах ты сукин сын!

Перед ним стоял молодой парень со свежим лицом, широкой улыбкой и густой гривой темных волос, спадавших на ясные голубые глаза. Пэт хорошо знал это лицо. Он полюбил его еще в те беспокойные, захватывающие годы, что они вместе служили в девяносто четвертой воздушной эскадрилье.

— В чем дело, малыш, нет денег, чтоб постричься?

Ник Гэлвин был красив той красотой, что отличает темноволосых голубоглазых ирландцев. В то время когда они летали вместе, Пэт относился к Нику как к сыну. Ник Гэлвин записался в армию в семнадцать лет, но очень скоро прославился как один из лучших летчиков эскадрильи. И стал одним из тех немногих, кому Пэт доверял. Дважды немцы сбивали его самолет, и оба раза он умудрялся долететь с поврежденным мотором и приземлиться, сохранив жизнь и себе, и машине. Он приземлялся, вонзаясь в землю, как кинжал. После этого друзья-пилоты и прозвали его Кинжалом. Один лишь Пэт чаще всего называл его «сынок». И теперь ему пришла в голову мысль: раз Бог снова послал ему девочку, может быть, этот паренек станет ему сыном?

Он перегнулся через стол, любовно глядя на молодого человека, рисковавшего жизнью, наверное, столько же раз, сколько и он сам.

— Навожу справки о старых друзьях. Хотел посмотреть, не стал ли ты жирным и ленивым. Это твой «хэвилэнд» там стоит?

— Мой. Купил в прошлом году вместо ботинок детишкам.

Ник широко ухмыльнулся, и Пэту сразу вспомнились все французские девушки, которые сохли по нему. Помимо привлекательной внешности, Ник обладал даром умело обращаться с женщинами и вовсю его использовал в Европе. Он даже сумел внушить им всем, что ему уже двадцать пять или двадцать шесть лет. Как ни странно, они ему верили.

Уна видела Ника всего один раз, после войны, в Нью-Йорке, и нашла его очень обаятельным. Она сказала Пэту, что Ник потрясающе красив, и вспыхнула при этом, как девушка. Он, безусловно, затмевал красотой Пэта, однако Уна понимала, что у Пэта есть нечто более ценное, чем голливудская красота, — надежность. Пэт тоже имел привлекательную внешность; его светло-каштановые волосы, теплые карие глаза и типичная ирландская белозубая улыбка когда-то совершенно покорили сердце Уны. Однако при взгляде на Ника сердце любой девушки таяло.

— А где Уна? Может, она наконец поняла, что к чему, и бросила тебя? Думаю, сделала это сразу после того, как ты притащил ее сюда.

Ник уселся на стул напротив стола и закурил сигарету.

Пэт рассмеялся и покачал головой в ответ:

— Честно говоря, я тоже боялся, что это может случиться Но этого не произошло, и не спрашивай меня почему. Когда мы только сюда приехали, нам пришлось жить в лачуге, в какую мой дед и коров бы не поместил. У меня не было возможности даже газету ей купить, если бы она попросила. К счастью, Уна не попросила. Она потрясающая женщина. Ник.

Во время войны Пэт много раз это повторял. Увидев Уну, Ник не мог с ним не согласиться. Его родители умерли, и он был совсем один на свете. После окончания войны скитался по стране, устраивался на временные работы в маленьких аэропортах. В восемнадцать лет у него не было ни дома, ни родного человека, ни места на земле, где бы его кто-нибудь ждал.

Пэт всегда сочувствовал Нику, в особенности когда другие вокруг принимались вспоминать о своих семьях. Родители Ника умерли, когда ему исполнилось четырнадцать лет. Ни братьев, ни сестер у него не было. После смерти родителей его поместили в детский дом. Оттуда а" ушел в армию. Война изменила всю его жизнь. Но теперь война кончилась, и он снова остался один на земле.

— А как детишки?

Во время той единственной встречи Ник был очень ласков с дочерьми Пэта. Он вообще любил детей, а за годы пребывания в детском приюте насмотрелся на них вдоволь. Именно он всегда брал на себя заботу о младших, читал им сказки, рассказывал страшные истории, а по ночам, если они просыпались с плачем, тоскуя по маме, прижимал их к себе и убаюкивал.

— Дети в порядке. — Пэт на секунду запнулся. — В прошлом месяце у нас родился еще один.., еще одна девочка. Большая на этот раз. Я даже сначала думал, что будет мальчик, но…

Он изо всех сил старался скрыть разочарование, но Ник все равно это почувствовал. И понял.

— Похоже, тебе в конце концов придется обучить своих девчонок летать. Что скажешь, великий Ас?

Пэт с преувеличенным негодованием возвел глаза к небу.

Успехи женщин-летчиц, даже самых выдающихся, никогда не производили на него впечатления.

— Вряд ли, сынок. Ну а ты как? На чем сейчас летаешь?

— На ящиках из-под яиц. Старый военный хлам. Беру все, что попадается под руку. Сейчас полно машин, оставшихся с войны. И полно ребят, готовых их водить. Последнее время я болтался по аэропортам в поисках работы. А с тобой тут еще кто-нибудь работает? — Он спросил это, явно надеясь услышать отрицательный ответ.

Пэт покачал головой, внимательно вглядываясь в Ника.

Что это? Тот самый знак, которого он так долго ждал, просто совпадение или короткий визит вежливости? Ник очень молод. Во время войны он творил чудеса, и ему это нравилось.

Он любил рисковать. Часто он лишь чудом возвращался на землю, не жалея ни самолет, ни самого себя. Нику Гэлвину нечего терять и не для кого беречь себя. Но для Пэта эти самолеты — все, что у него есть. Он не может позволить себе потерять их, как бы ни любил этого парня, как бы ни хотел ему помочь.

— А ты все так же любишь рисковать?

Однажды Пэт едва не убил Ника за то, что тот подошел слишком близко к земле в облаках во время шторма. Он тогда наблюдал за Ником, и ему хотелось вытрясти из того всю душу, так чтобы зубы застучали. Но потом он почувствовал облегчение оттого, что Ник остался жив, и лишь наорал на него.

Страсть парня к риску порой казалась нечеловеческой, и в то же время именно она сделала его прославленным пилотом во время войны. Но можно ли вести себя так в мирное время? И кто может позволить себе такую роскошь? Самолет — слишком дорогая игрушка.

— Я рискую только тогда, когда в этом есть необходимость, Ас.

Ник любил Пэта и восхищался им, как никем другим.

— А когда нет такой необходимости? Ты все еще любишь играть с огнем, Кинжал?

Взгляды мужчин встретились. Ник понял, о чем его спрашивают. Он не хотел лгать. Да, ему все еще нравилось рисковать, он обожал опасность, любил игру со смертью. Но Пэта он уважал и знал, что никогда не сделает ничего такого, что могло бы повредить другу. В конце концов даже он повзрослел и научился лучше понимать других. Да, ему по-прежнему нравятся опасные игры, но не до такой степени, чтобы поставить под угрозу будущее Пэта. И он стал намного осторожнее, особенно теперь, когда приходилось водить чужие самолеты. Ник приехал сюда из самого Нью-Йорка, потратив на дорогу все свои деньги до последнего доллара, только для того, чтобы попытать счастья с Пэтом, посмотреть, не сможет ли он ему пригодиться.

— Я умею правильно себя вести, если это необходимо, — произнес он, не отводя голубых, как льдинки, глаз от теплых карих глаз Пэта. В Нике все еще оставалось много подкупающе мальчишеского, и в то же время теперь в нем больше чувствовался мужчина. И потом, когда-то они были как братья.

Ни один из них не мог забыть то время. Прошлое их связывало, и эта связь никогда не прервется, оба это знали.

— Ну так вот, если не будешь вести себя как надо, я выброшу тебя из «Дженни» на высоте десять тысяч футов и глазом не моргну. Никому не позволю разрушить то, что я здесь создаю собственными руками. — Пэт вздохнул. — Но приходится признать: работы стало многовато для одного человека. А в будущем станет еще больше, если эти контракты на почтовые перевозки будут прибывать в том же количестве. Я теперь летаю почти без перерыва и все равно не могу все успеть. Мне бы очень пригодился помощник для этих перелетов. Но учти: они долгие и нелегкие, часто в плохую погоду, особенно зимой. И никого это не волнует, никто не хочет слышать о том, какой это тяжелый труд. Почта должна быть доставлена вовремя, вот и весь сказ. А есть еще и другие грузы, и пассажиры, и неожиданные заказы… Есть еще и любители острых ощущений, которым хочется просто подняться в воздух и посмотреть вниз с высоты. Кроме того, время от времени приходится давать уроки пилотажа.

— Да, похоже, дел у тебя выше головы.

Ник радостно улыбался, счастливый от того, что услышал. Да ведь он за этим и приехал. И еще, его привели сюда воспоминания об Асе. Да, ему отчаянно нужна работа. Но и Пэту, можно сказать, повезло, что он здесь.

— Мы здесь не в игрушки играем. Я пытаюсь наладить серьезное дело. Мечтаю о том, что в один прекрасный день аэропорт О'Мэлли появится на карте. Но.., этого никогда не произойдет, если ты разобьешь мои самолеты, Ник. Или хотя бы один из них. Я все вложил в эти две машины и в этот кусок сухой земли. Видел там знак?

Ник кивнул. Он все понял, до последнего слова. И он еще больше полюбил Пэта за его слова. Все-таки есть между летчиками что-то такое.., какая-то особая связь, которую только они могут ощутить.

— Хочешь, я займусь дальними перевозками? Тогда ты сможешь проводить больше времени дома, с Уной и детьми.

Могу взять на себя и ночную работу. Мы можем начать с этого. Посмотришь, как у меня получится.

Ник начал нервничать. Ему отчаянно нужна эта работа.

Неужели он ее не получит? Да нет, не может быть. Пэт, конечно же, возьмет его.

А Пэт просто хотел убедиться, что Ник усвоил основные правила. Он готов был все сделать для Ника — дать ему работу, дом, семью, усыновить его, если потребуется.

— Да, можно начать с ночных полетов. Хотя… — Он внимательно смотрел на своего молодого друга. Несмотря на разницу в четырнадцать лет, война стерла все возрастные различия между ними. — Порой ночами это самое спокойное место. Небо. Если наша новорожденная не научится спать по ночам, наверное, мне придется оглушать ее виски. Уна объясняет это жарой, но мне кажется, все дело в ярко-рыжих волосах и буйном нраве. Уна — единственная спокойная рыжеволосая женщина, которую я знаю. Но эта малышка.., она просто дьяволенок.

Однако несмотря на жалобы, Пэт все больше привязывался к девочке и даже начал забывать о том, как был разочарован после ее рождения. Особенно теперь, когда здесь неожиданно оказался Ник. Нет, положительно, этот парень ему послан Богом.

Ник смотрел на девочку с радостным изумлением. С того самого момента как впервые встретился с членами этой семьи, он всех их полюбил. И все, что их окружало, тоже.

— Как ее зовут?

— Кассандра Морин. Мы называем ее Кэсси. — Пэт кинул взгляд на часы. — Пойдем, я провожу тебя в дом. Пообедаешь вместе с Уной и девочками. Мне нужно вернуться в половине шестого. — На лице его появилось чуть виноватое выражение. — Жилье ты сможешь найти в городе. Старая миссис Уилсон сдает комнаты. У меня жить негде. Есть только раскладушка в ангаре, где стоит «Дженни».

— Это мне подойдет. Сейчас тепло. Да черт побери, я готов спать хоть на взлетной полосе.

— Там сзади стоит старый душ, а в доме есть ванна. Но все это довольно примитивное.

Ник ухмыльнулся:

— Как и мой бюджет.., до тех пор, пока ты не начнешь мне платить.

— Можешь спать на нашей кушетке, если Уна не будет возражать. По-моему, она питает к тебе слабость. Без конца повторяла мне, какой ты красивый и как везет с тобой девчонкам. Думаю, она не станет возражать против того, чтобы ты спал на нашей кушетке, пока не сможешь снять комнату у миссис Уилсон.

Однако Ник не сделал ни того ни другого. Он сразу же поселился в ангаре, а через месяц собственными руками соорудил себе лачугу. Для него это была всего лишь крыша над головой, но он содержал ее в чистоте, несмотря на то что большую часть времени проводил в воздухе. Летал, выполняя заказы Пэта и изо всех сил помогая ему вести дела.

На следующую весну они смогли приобрести еще один самолет, «хэндли-пэйдж», побольше размером, чем два первых. Он вмещал много пассажиров и грузов и мог летать на более далекие расстояния. Летал на нем в основном Ник, а Пэт теперь совершал лишь короткие перелеты, больше бывал дома и занимался проблемами аэропорта. Такая организация дела идеально устраивала обоих. Теперь, казалось, к чему бы они ни прикоснулись, все моментально начинало процветать.

Бизнес шел великолепно. Они стали известны на всем Среднем Западе. Молва о двух лихих пилотах, заправляющих аэропортом у Доброй Надежды, похоже, дошла до каждого, кого это могло заинтересовать. От заказов не было отбоя. Пэт и Ник перевозили грузы, пассажиров, почту, давали уроки и вскоре начали получать солидную прибыль.

Вот тогда-то и произошло главное событие в жизни Пэта.

Через год и месяц после рождения Кэсси на свет появился Кристофер Патрик О'Мэлли — крошечный, худенький, сморщенный, кричащий. Однако родителям казалось, что ничего прекраснее они в жизни не видели. Сестренки же смотрели на тощего младенца с пугливым изумлением. Второе пришествие Христа не могло бы произвести большего потрясения, чем появление на свет Кристофера Патрика О'Мэлли.

Над аэропортом подняли большое голубое знамя. В течение месяца после рождения Патрика сияющий отец угощал всех приезжавших в аэропорт сигарами. Да, он не зря так долго ждал. На двенадцатом году семейной жизни его мечта наконец сбылась. У него есть сын, который будет водить его самолеты и управлять его аэропортом.

— Ну что ж, я так понимаю, пора упаковывать вещи и сматываться, — с преувеличенной мрачностью заявил Ник на следующий день после рождения Кристофера. Он как раз только что принял заказ на перевозку большого груза на западное побережье, который надо было доставить к воскресенью. Самый большой заказ, какой им до этого перепадал. Настоящая победа.

У Пэта страшно болела голова с похмелья после празднования рождения сына. Он испуганно вскинул глаза на Ника:

— Что значит «сматываться»?! Что, черт побери, ты имеешь в виду?

— Я просто подумал, что теперь, после рождения Криса, мои дни здесь сочтены.

Он широко улыбался, счастливый за них обоих, и еще оттого, что сам стал крестным отцом. И тем не менее сердце его давно принадлежало Кэсси. Пэт оказался прав — Кэсси росла настоящим бесенком. Все, что кто-либо когда-либо говорил о рыжеволосых дьяволятах, воплотилось в ней. Ник обожал девочку. Иногда ему действительно казалось, что это его маленькая сестренка. Будь она его собственным ребенком, и тогда он не смог бы любить ее больше.

— Точно, — проворчал Пэт, — твои дни сочтены. На пятьдесят лет вперед. Так что давай, Ник Гэлвин, поднимай свой ленивый зад и пойди проверь почту, которую сбросили нам на взлетную полосу.

— Да, cэp… Ac, сэp… Ваша честь… Ваша светлость…

— Кончай треп! — крикнул Пэт ему вдогонку и налил себе еще чашку черного кофе.

Ник Гэлвин оказался для Пэта именно тем человеком, на которого он рассчитывал с самого начала. Истинный подарок судьбы. А прошедший год был не из легких, надо прямо сказать. Зимой Нику пришлось нелегко. Им обоим досталось немало вынужденных посадок и срочных ремонтов, но у Пэта не было повода жаловаться на Ника. Тот ни разу не подверг опасности ни один из его драгоценных самолетов, делал все так, как делал бы и сам Пэт. По правде говоря, именно помощь Ника и помогла Пэту расширить бизнес.

Они продолжали заниматься своим делом в течение последующих семнадцати лет. Годы мчались быстрее, чем их самолеты, поднимавшиеся в воздух с четырех ухоженных взлетных полос аэропорта О'Мэлли. Три из этих полос они расположили в форме треугольника, четвертая, проходящая с севера на юг, его рассекала. Это означало, что теперь они могли совершать посадку практически при любом направлении ветра, и им не приходилось закрывать аэропорт даже тогда, когда там скапливалось слишком много самолетов Теперь они владели флотилией из десяти самолетов. Два из них купил Ник на свои собственные деньги, остальные принадлежали Пэту. Ник лишь работал на Пэта, однако Пэт всегда вел себя с ним исключительно великодушно. За эти годы совместной работы они еще крепче сдружились. Не раз Пэт предлагал Нику стать партнером по бизнесу, но всякий раз Ник отвечал, что не хочет этой головной боли. Ему нравится быть наемным рабочим, так он говорил. Хотя все вокруг знали, что Ник Гэлвин и Пэт О'Мэлли — это как одно целое и задеть одного из них означало нажить себе смертельного врага в другом. Ник любил Пэта, как отца, как брата, как друга. И детей его он любил, как родных. Он любил все, что окружало Пэта О'Мэлли.

В общем же семейные отношения, пожалуй, не были самой сильной стороной его натуры. Однажды, в 1922-м, в двадцать один год, он женился, но брак его продолжался всего шесть месяцев, после чего восемнадцатилетняя новобрачная сбежала к родителям в Небраску. Ник познакомился с ней, когда перевозил почту. По дороге он остановился в городе, где она жила, и зашел в единственный ресторан, принадлежавший ее родителям.

Вскоре, однако, выяснилось, что больше всего на свете она ненавидела штат Иллинойс и самолеты. Когда Ник поднимал свою жену в воздух, ей становилось плохо. При виде самолета она разражалась слезами, а когда Ник улетал от нее, громко рыдала. Конечно, она была ему не пара.