Около больших красных камней, задернутых лишайниками, он остановился. В тесном колодце Хосейка случайно увидел Нгер Нумгы. Звезда ярко горела на черной воде.
      Хосейка удивленно посмотрел на белесое небо. Потом еще раз заглянул в глубину камней. Сомнения не было. Настоящая Полярная звезда тихо спала между камнями.
      Мальчик на цыпочках осторожно отошел в сторону, чтобы не разбудить звезду.
      "Нгер Нумгы прибегает спать на землю!" - подумал Хосейка и радостно улыбнулся. Он обязательно об этом расскажет пастухам. Пусть они знают, что в Месяцы Большой и Малой Темноты, когда трудно аргишить по тундре, можно отыскать Нгер Нумгы на земле.
      Ветер постепенно начал крепчать. Он заламывал гибкие ветви кустарников, пригибал траву. Зарябилась вода на озерах, побежали барашки.
      Хосейка медленно двигался навстречу ветру. Шелест листьев, крики птиц настраивали на поэтический лад. Особенно понятными становились знакомые песни о родине, простые и бесхитростные загадки о ветре, земле и воде.
      Мальчик начал подбирать слова. Сначала он произносил их про себя, а потом громко, во весь голос, прислушиваясь. Крутил их по нескольку раз, переворачивал, менял местами. Не сразу слова укладывались в звучные стихи, и это его расстраивало и злило.
      Но сейчас особенно не везло. Он ничего не мог придумать, а повторял бесчисленное множество раз одни и те же строчки, вглядываясь в синеющую даль.
      Отчего мне так хочется петь?
      Отчего мне так хорошо?
      Слова, как пугливые олешки, разбегались от Хосейки в разные стороны. Он бегал за ними с тынзеем, но не мог никак заарканить. А ему хотелось выразить свою большую радость и счастье. Хорошо дышать воздухом, когда над головой светит теплое солнце. Нет в тундре лучше музыки, чем говорливый гомон гусей и кряканье уток. Приятно встречать песца с выводком. Хорошо, что есть Ямал со своими озерами, реками, ручьями и ягельниками. Хорошо, когда по старым тропам каслают от Камня к Карскому морю много олешек.
      Отчего мне так хочется петь?
      Отчего мне так хорошо?
      - Думай, худая башка, думай! - Хосейка ладонью хлопнул себя по лбу.
      Мальчик не понял, помогло ли ему наказание или что-то другое, но слова вдруг прибежали к нему, стали выстраиваться в большой аргиш. Он быстро произносил их, стараясь запомнить, поражаясь своим удивительным даром.
      Если смотреть на солнце
      Значит упрямо смотреть на юг,
      Я это давно узнал.
      Рассказывал мне об этом еще отец.
      Тундра утром хороша.
      Рассказал мне об этом народ,
      С которым я живу.
      Солнце летнее присело
      На край пологого холма.
      Кусты темнеют мехом рысьим,
      Озера - глаза твои,
      Мой Ямал.
      Оленьими стадами облака
      Бредут по небосводу.
      Гуси собрались в отлет,
      Летят, махая родным просторам,
      Твоим озерам, тебе, Ямал!
      - Хосейка! - раздался неожиданно громкий голос Нярвей.
      Мальчик остановился. Недовольный, стал прислушиваться к порывам ветра. Пропало чудесное ощущение неограниченной свободы. Разлетелись звучные стихи, которые с таким трудом пришли к нему. Он снова почувствовал себя маленьким четвероклассником, под которым висели повседневные дела и школьные отметки.
      - Хосейка! Каникулы! - кричала с другой стороны Учкалы. - Мария Ивановна сказала: "Каникулы!"
      - Мария Ивановна! - передразнил Учкалы Хосейка. - Зачем мне ее каникулы? Гуси еще не табунятся, а она спешит! Думай, худая башка, думай! - Он снова хлопнул себя ладонью по лбу, но стихи не приходили.
      Хосейка сел на камень и задумался. Надо ему разделаться с Нярвей, отлупить ее вместе с Учкалы. Пусть не бегают за ним! Помешали написать стихи о Ямале! Разве они понимают, как трудно найти нужные слова?!
      - Хосейка! Где ты, Хосейка? - громко, озабоченно кричала Нярвей.
      - Хосейка! Каникулы! Каникулы, Хосейка! - вторила ей без остановки Учкалы.
      Но мальчик не отзывался. Он твердо знал, что девчонки не годились в товарищи. Их надо вздуть, чтобы они за ним не бегали. Ничего особенного не случилось. Обойдется он без каникул!
      "Пускай ищут целую неделю, а я не буду отзываться!" - твердо решил Хосейка. Он удобнее устроился на камне. Подвернул пустой рукав под голову и закрыл глаза.
      Девочки медленно приближались к озерам и все время кричали.
      Скоро Хосейка пригрелся и заснул.
      На спящего налетела Лапа. Она была вся в грязи, тяжело бежала, и от быстрого бега язык свисал изо рта. Она прыгнула на грудь хозяину и ткнулась открытой пастью прямо в лицо.
      Хосейка был недоволен появлением Лапы. Она не дала ему досмотреть сон. Слова продолжали звучать в его ушах, выстраиваясь по порядку.
      Оленьими стадами облака
      Бредут по небосводу,
      Гуси собрались в отлет,
      Летят, махая родным просторам,
      Твоим озерам, тебе, Ямал!
      - Хосейка, вот ты где прячешься! - громко крикнула Нярвей и принялась изо всей силы бить кулаками по малице. - Я устала тебя искать. Лапу послала! Есямэта решил отомстить тебе за лисенка.
      - Только за этим ты бежала?
      - Я хотела тебе сказать.
      - Пусть только попробует! - Хосейка крепко сжал кулаки.
      - Есямэта подговорил Тэбко и Сероко. Втроем хотят тебя бить.
      Но Хосейка не слушал девочку. Убежавшие строчки стихотворения замелькали перед ним. Они прибегали к нему во сне, но он их не запомнил.
      Хосейка напряженно смотрел на камни и торопливо шептал, складывая слова:
      Оленей быстро я запряг,
      Вперед! На Север! Эй! Вперед!
      Полозья свищут. Стонет лед.
      - Хосейка, ты не слушаешь меня! - Нярвей дернула мальчика за рукав малицы. - Трое на тебя нападут: Есямэта, Сероко и Тэбко.
      - Отстань! - нетерпеливо отмахнулся мальчик, крепко сжимая кулаки. Неизвестно, когда на него нападут ребята, но он готов сейчас разделаться с Нярвей. Пусть она не пристает к нему с глупостями. - Ямал, Ямал! Я повезу тебе привет, Ямал!
      - Ты что, шаманишь? - испугалась Нярвей, отодвигаясь от Хосейки. Давно ей казалось, что он с чудинкой. Совсем не похож на знакомых ребят.
      - Шаманю! Не боюсь я Есямэту, не боюсь Тэбко, не боюсь Сероко! засмеялся Хосейка. - Слушай песню.
      Нярвей удивленно уставилась в открытый рот мальчика. Разве он нормальный: не боится, что ему разобьют нос!
      Оленей быстро я запряг,
      Вперед! На Север! Эй! Вперед!
      Полозья свищут. Стонет лед.
      Я привезу тебе, Ямал, привет!
      Хосейка прочитал начало стихотворения и замолк. Нярвей удивленно смотрела на мальчика.
      - Понравилось? - требовательно спросил Хосейка. Он понимал, что стихи требовали слушателей. Молчаливая Лапа всегда его хорошо слушала, но она никогда не хвалила его и не ругала.
      - Ты придумал?
      - Сам.
      - Почему ты такой врун, Хосейка? - засмеялась Нярвей. - Маленький, а врешь... Как барон Мюнхгаузен... я читала. Он был самым большим вруном! Ты рыбу в нарты запрягал, а он шомполом всю стаю уток сразу убил...
      - Я врун?.. Рыбу поймал большую, не мог вытащить, чуть в лунку не попал... - Хосейка сжал кулаки и угрожающе двинулся на Нярвей. - Я написал... придумал... Я давно научился... Разуй глаза, слушай!
      Отчего мне так хочется петь?
      Отчего мне так хорошо?
      Никто не знает!
      Полетит мой аргиш
      Сквозь ветер и пургу,
      Весь яркий, весь в снегу.
      По мере того как Хосейка громко читал, глаза у Нярвей округлялись. Она ближе подвинулась к мальчику, стараясь не проронить ни одного слова. Сколько раз она сама летела на нартах! Как точно он отыскал слова: "Сквозь ветер и пургу, весь яркий, весь в снегу!"
      Вот почему мне так хочется петь!
      Вот почему мне так хорошо.
      Полетит мой аргиш
      К Щучьей глубокой реке,
      Полетит по широкой равнине,
      Все узнают,
      Отчего мне так хочется петь!
      - Сам придумал?
      Хосейка не вытерпел и дернул Нярвей за косу.
      - Сказал - сам. Я не врун. Рыбу ловил. Не мог вытащить. Я нашел, где спит Нгер Нумгы.
      - Кто спит? - удивленно переспросила Нярвей и на всякий случай отбежала подальше от Хосейки. Не поймет она его: один раз говорит хорошо, другой - как больной. Где он видел, чтобы звезды с неба приходили спать на землю?
      - Полярная звезда. Не веришь, да? Я тебе покажу, где спит Нгер Нумгы! Хосейка не врун, он не барон Мупаузен! Да, не врун!
      - Не Мупаузен, а Мюнхгаузен, - и Нярвей поджала губы.
      - Все равно! - Хосейка схватил Нярвей за руку и потащил к большим красным камням, повернулся и угрожающе погрозил ей кулаком.
      - Тихо, смотри не разбуди! - он осторожно ступал на цыпочках, чтобы под ногами не хрустнула ни одна веточка, не прокатился ни один, даже самый маленький, камушек.
      Хосейка посмотрел. В черной воде спокойно спала Полярная звезда.
      - Смотри! - и он пригнул голову бестолковой отличницы Нярвей. Смотри! Хосейка не врун!
      Нярвей растерянно глянула в высокое небо, потом снова уставилась в колодец между камнями. Звезда ярко горела. Хосейка в самом деле не обманывал ее.
      - Ты не врун! - громко закричала обрадованная Нярвей.
      Но тут же получила крепкий удар в бок.
      - Разбудить хочешь! - шепотом сказал Хосейка. - Пусть спит! Ночью много работы у Нгер Нумгы!
      - Много! - сразу согласилась Нярвей и осторожно посмотрела в колодец.
      Звезда по-прежнему спокойно спала, как набегавшийся за олешками уставший пастух.
      Ребята отошли от камней.
      - Хосейка, Мария Ивановна сказала, что в Москву нас повезет. Полетим на самолете.
      - Ну и пусть, - безразлично отнесся Хосейка. - Не поеду я.
      - Почему? Москву посмотришь, Мавзолей Ленина посмотришь, Красную площадь посмотришь! - настойчиво убеждала Нярвей. - Ты не врун... Я тоже не вру... В Москву полетим!
      Хосейка отвернулся от девочки и зашагал неторопливо в тундру. Над головой пролетел гусь, и он загнул на правой руке палец. Левая рука была для уток, правая - для гусей.
      Вдруг на бугор выскочил веселый черный лисенок с рыжими пятнами. Он огляделся по сторонам и быстро принялся раскапывать нору пеструшки.
      - Замарайка! - громко крикнул Хосейка, обрадованный неожиданной встречей. Черно-бурый лисенок вздрогнул. Оторвался от работы. Черные ушки насторожились.
      - Замарайка! - тихо сказал Хосейка, не спуская глаз с маленького лисенка. Лисенок прыгнул в сторону. Мелькнул рыжий кончик хвоста.
      - Ты видел? - подбежала взволнованная Нярвей к Хосейке. - Черный лисенок пеструшек ловил.
      - Это Замарайка!
      - Правда, - сразу согласилась девочка. - Я тоже видела рыжие пятна. У него рыжий хвост.
      Хосейка смотрел отсутствующим взглядом на Нярвей. Ничего она не понимала. Рыжий хвост!
      Новые слова прыгали где-то рядом, торопливо подбегали к нему, окружали со всех сторон. Жалко было упустить момент, когда слова выстроятся в звонкие строчки.
      Хосейка быстро шевелил губами, подбирал непослушные слова.
      Замарайка, друг!
      Мы встретились с тобою вдруг,
      Не в последний раз,
      Я знаю.
      Тундра большая,
      Путей и дорог много.
      Я в сердце сберегу
      Память о тебе, Замарайка,
      Ты знай!
      - Сочиняешь стихи?
      - Прибежали. Про Замарайку!
      Нярвей смотрела на Хосейку. Она медленно шла с ним рядом, удивленная и взволнованная.