Глава 3

Откровенно говоря, не хотел бы я, чтобы мир менялся резко, и не только потому, что мне было больно видеть слезы мамы, когда она разглаживала мой камзол в тот вечер. Я понимал, что мама очень болезненно переживает мое взросление, и меня пугало, что я ничем не мог ей помочь. Мне казалось, что визит в поместье Лорда мог бы немного отвлечь маму от ее грустных мыслей, поэтому я рассказал отцу про приглашение. Однако убедить его, как я и полагал, было невозможно. Так что этот вечер я провел в кругу семьи, то и дело ловя на себе печальный взгляд мамы.

Праздник проходил во дворце Сената. Все лестницы этого огромного, роскошного здания сходились наверху, в круглой комнате под куполом. Ее украшали портреты и статуи правителей. Самым же увлекательным зрелищем была галерея масок, точнее — копий, сделанных с масок членов Верхней и Нижней палат Сената. Шестнадцать сенаторов Верхней палаты являлись представителями дворянских сословий. Их избирала Нижняя палата, состоявшая из торгового люда и военных дворян. Каждому из них необходимо было знать собственное генеалогическое древо начиная с эпохи Великого Бунта. А поскольку сведениями о своем происхождении располагали очень многие жители Ориозы, в Сенат могли попасть лишь те, у кого имелось еще и определенное состояние.

В ту ночь небольшая галерея Верхней палаты, находившаяся как раз над помещением Нижней палаты, была переполнена музыкантами. Они исполняли множество самых различных песен, обладавших, как издревле считалось, священными свойствами. Чтобы попасть на праздник, мне пришлось пройти по длинному коридору, который заканчивался небольшим лестничным пролетом, ведущим вниз, в прямоугольное помещение палаты. Вдоль стен комнаты размещалась галерея, оснащенная широкими перилами, откуда желающие могли наблюдать за работой палаты. В эту ночь вдоль стены были расставлены стулья для зрителей.

Прежде чем войти, я дождался, пока управляющий праздником, одетый во все красное, дважды ударит жезлом об пол и произнесет мое имя.

— Господин Таррант Хокинс!

Я услышал негромкие аплодисменты, в основном зрителей, а не участников праздника, и спустился по ступенькам.

Моему взору открылся огромный зал. У его дальней стены располагались скамейки. Они спускались от стены подобно ступенькам, по которым я прошел в зал. Одна над другой возвышались деревянные трибуны, на которых обычно восседал спикер палаты вместе со своими советниками. В эту ночь трибуны были украшены гирляндами цветов. Большое серебряное зеркало, напоминавшее луну, висело как раз за креслом спикера. В этом зеркале мы могли видеть собственное, но до чрезвычайности уменьшенное отражение. Трибуну спикера окружали столы, уставленные яствами и напитками. За ними сидели лунные новобранцы.

Я быстро нашел глазами Раунса и занял место рядом. Слуга поднес мне кубок. В нем было самое лучшее красное вино, сухое, но в то же время очень хмельное, с легким сладковатым привкусом. Вино источало аромат ягод, было хорошо выдержано, что удивило меня, поскольку лунным новобранцам всегда давали молодые вина — такие, которым еще предстояло окрепнуть и набрать вкус.

Я улыбнулся Раунсу.

— Хорошее вино.

— Я знаю. Я его сам выбирал.

В этот момент управляющий объявил имя еще одного вновь прибывшего, и раздались аплодисменты.

— Спикер попросил моего отца дать вина для праздника. Отец собирался достать запасы урожая прошлого года, но я попробовал уговорить его спуститься пониже в погреб. Сначала он наотрез отказал, но потом все-таки согласился выполнить мою просьбу — после того как я напомнил, что лунной монетой сейчас платят за то, что позже купят за настоящее золото. Пусть нам запомнится хорошее вино, а не символическое.

— Что верно, то верно.

Я отпил еще немного и поднял кубок.

— Славно рассуждаешь. Но зачем тебе все-таки понадобилась печать трезубца на своей маске?

Раунс ухмыльнулся.

— Начальники хозяйственного снабжения тоже нужны в армии.

— Не припоминаю что-то, чтобы отец рассказывал мне о хорошем вине, выпитом на поле сражении.

— А я внесу изменения в армейские правила.

Он обхватил свой кубок обеими руками и заглянул в него.

— Подумывал я, как ты и предполагал, о Грегоне и даже о Турике.

— О Турике? И ты бы давал клятву верности смерти?

— Этой богине скорее подвластны перемены, а не смерть, но разве смерть не изменила мою судьбу? Я родился сыном торговца, двоюродный брат которого был дворянином. Всю эту благородную ветвь нашего рода свела в могилу какая-то болезнь, а к нам тем временем перешло все их состояние, и таким образом мы поднялись. Я, конечно, с тех пор не изменился, хотя…

Я кивнул в знак согласия. Впервые я встретился с Раунсом в Вальсине еще до того, как его семья получила дворянский титул. Я частенько сопровождал маму, когда она ходила на базар. Там я и узнал о торговцах «Плейфир и сыновья», славящихся своей честностью. Тогда Раунс и я были еще детьми, мы с недоверием смотрели друг на друга. Когда его отец стал дворянином, семейное дело превратилось в торговую компанию «Плейфир и сыновья». Теперь Раунсу предстояло войти в новое общество. Его определили в тот же учебный корпус, в котором учились Ли и я. И поскольку мы трое были крупнее остальных ребят, многие задания нам приходилось выполнять вместе. Так зародилась наша дружба.

— Как говорит мой отец, Раунс, вознагражден будет не тот, чей мундир перед сражением был самым дорогим, а тот, кто устоит в бою. Так вот ты из тех, кто устоит.

— Только если ты будешь рядом.

Раунс хлопнул меня по руке.

— Кстати, готовься. На ужин ты не пришел, так что Ли может быть не в духе.

— Что случается с ним крайне редко, ведь…

Раунс рассмеялся и указал рукой в сторону лестницы.

— Гляди-ка, а вот и малыш Ли.

Удары жезла эхом отозвались в зале. Один, второй… Гул голосов смолк только после третьего удара, а с четвертым в зале воцарилась полная тишина. Управляющий выдержал короткую паузу, чтобы убедиться, что разговоры окончательно умолкли, затем объявил:

— Лорд Босли Норрингтон!

Ли, стоя на верхней ступеньке лестницы, важно кивнул, и зал разразился аплодисментами. Правила праздника обязывали нас надеть в эту ночь что-нибудь белое, в тон белым лунным маскам. На мне и Раунсе были белоснежные сорочки. Ли и тут превзошел всех, надев белый атласный камзол с кружевами на шее и манжетах, белые брюки из такого же атласа, доходившие до коленей, а также белые чулки. На нем были невысокие туфли из белой кожи, на них сверкали серебряные пряжки.

Ли степенно спускался по лестнице, улыбаясь. Он поприветствовал жестом зрителей в нижних рядах, а потом кивнул головой сидящим наверху. Ли был в своей стихии, сотни глаз восхищались им в этот момент. Отец говорил мне, что так повелось с самого рождения, поскольку Ли был первенцем и сыном лорда Норрингтона. Из мальчика вырос мужчина, привыкший к постоянному вниманию к собственной персоне, испытывавший дискомфорт, если такового не получал.

Мы с Раунсом переглянулись и засмеялись. Ли спустился с лестницы и направился в нашу сторону, то и дело останавливаясь, чтобы кивнуть головой какой-нибудь хихикающей девице. Пока он пробирался к нам, я успел допить вино, а Раунс уже принялся за новый кубок.

Ли возник передо мной совершенно неожиданно — и улыбнулся.

— А вот и Таррант! Надо же, и Раунс здесь!

Я усмехнулся.

— Скажи еще, что ты нас не искал и не ожидал здесь встретить.

— Ну что вы, конечно, искал, мои дорогие друзья, но они не должны об этом знать. — При этих словах Ли обвел глазами галерею зрителей. — Не то им почудится, будто я такой слабый, что и минуты не могу прожить без моих друзей.

— Еще пара слов в том же духе, и друзей ты лишишься, — ответил ему Раунс.

— Не обижайтесь. Вы же знаете, что я шучу.

— Да, только чересчур много.

Я посторонился, чтобы пропустить Ли к столу с кубками.

— Чего изволите, лорд?

Ли втянул воздух носом и прошел мимо меня.

— Очень хочется пить.

В этот момент я взглянул на галерею зрителей, и вдруг мне сделалось немного не по себе от той картины, которую я увидел. Все они были облачены в дорогую одежду ярко-красного цвета. Маски, лишенные всяких знаков отличия, полностью скрывали лица. Таким образом, совершенно невозможно было угадать, кто есть кто. Хотя, конечно, некоторых нельзя было не узнать в силу неординарной внешности или же тучности, как, например, толстяка Спикера. Большинство же людей сливалось в одно огромное красное море безликой и безымянной публики.

Эти люди пришли сюда не для того, чтобы показать себя, но для того, чтобы посмотреть на нас и решить нашу судьбу. От их мнения зависело, в каком полку или торговом предприятии мне нести службу. Но Ли играл на публику не для того, чтобы произвести впечатление. Он не заискивал перед ними — напротив, то была своего рода насмешка, поскольку судьбу его решили еще задолго до праздника. Я-то понимал, что мое будущее еще не определено, поэтому, допив вино, принялся искать глазами подходящую партнершу для танца, чтобы показать зрителям, что умею быть галантным кавалером.

Ли тем временем продвигался вдоль стола, склоняясь почти над каждым кубком и нюхая вина. Раунс следовал за ним и слушал, как тот безошибочно угадывал год урожая и место, где был собран виноград. И каждый раз Раунс кивал, подтверждая слова друга. Так продолжалось до тех пор, пока Ли не натолкнулся на какого-то человека и, не поднимая глаз, надменно не проговорил:

— Посторонитесь-ка, сэр, у меня здесь дела поважнее ваших.

— Да уж, пока остальные пьют вино, вы его просто нюхаете.

Тут Ли обернулся, чтобы посмотреть на того, кто дерзнул ему так ответить, — и увидел перед собой огромные ноги в черных штанах из грубой ткани и лакированных, хотя не новых ботинках. Поскольку Ли стоял, склонившись над кубками с вином, он, вероятно, даже не понял сразу, какого роста был этот человек.

— Я, кажется, попросил тебя посторониться, парень.

— Уже не «сэр»?

Ли развернулся и выпрямился, и вот тут-то ему пришлось задрать голову, чтобы посмотреть в глаза этому широкоплечему и широкогрудому великану. Густая прядь рыжих волос закрывала лоб верзилы, а на не спрятанной под маской части лица рябили многочисленные веснушки. Сквозь прорези грозно сверкали изумрудно-зеленые глаза. Под левым глазом на его маске я заметил трезубец. Великан был одет в черную льняную тунику, на левой руке у него был кусок белой материи. Человек зло ухмыльнулся.

— Пожалуй, парень, — ответил Ли, — мне придется преподать тебе урок хороших манер.

Громила поднял руку и сжал ладонь в кулачище размером с миску.

— А мне, пожалуй, придется познакомить тебя вот с этим кулаком.

— Эй, друг, не горячись. — Я сделал шаг вперед, очутившись таким образом между верзилой и Ли. — Тебе посчастливилось оказаться здесь этой ночью. Продли миг удачи и не устраивай перепалки.

— Я тебе не друг.

— Нет, но на всех нас печать Кедина, и это кое-что значит.

Я улыбнулся и протянул ему правую руку.

— Таррант Хокинс.

Великан слегка наклонил голову, разжал кулак, протянул мне правую руку и крепко стиснул мою ладонь в своей.

— Нейсмит Карвер, ученик оружейного мастера. Желаю, чтобы вы довольствовались тем, что я уже смастерил, и чтобы не возникло нужды делать это еще и еще раз.

Лицо громилы расплылось в улыбке, я охотно пожал ему руку. Когда он отпустил мою ладонь, я обернулся и подозвал стоявших сзади Ли и Раунса.

— Это Босли Норрингтон, а это — Раунс Плейфир.

— Очень рад, — произнес Раунс.

— Я тоже, — Нейсмит покосился на Ли. — В конце стола вино самое лучшее, если вы собираетесь продолжить свое занятие.

Ли сощурился, затем кивнул и направился к другому краю стола. Минуя нас с Неем, он самодовольно ухмыльнулся.

— Эй, Ней, не робей! Ух ты, рифмуется!

И пробурчал себе под нос:

— Как поэтично!

Ней сощурил глаза.

— Извини его, пожалуйста, Нейсмит, — сказал я. — Мой друг просто слишком взволнован, оттого так ведет себя. Знаешь ведь, пора летнего солнцестояния и все такое.

— Может, хороший удар приведет его в чувство?

Ли взял кубок и повернулся к нам:

— Меня — только самый хороший!

Я видел, как правая рука Нейсмита снова сжалась в кулак. Не было сомнений, что от одного хорошего удара великана голова Ли завертелась бы, словно флюгер при сильном ветре. Я снова попытался успокоить громилу.

— Куда ты хотел бы попасть, Нейсмит?

— Можешь звать меня просто Неем.

Великан пожал плечами.

— Во внутреннюю гвардию, если придется. Конечно, пехота Норрингтона — вариант поинтереснее, можно повидать другие земли.

— А почему не в приграничный или разведывательный эскадрон?

Ли наблюдал за нами, с его лица не сходила надменная ухмылка.

— Ты мог бы поступить на службу в тяжелую кавалерию, хотя сомневаюсь, что тебе вообще можно подобрать лошадь.

— А что, было бы неплохо.

Ней допил вино, вытер губы рукавом и добавил:

— Кавалерист — он что, только пикой ковыряет. А я всю жизнь провозился с молотом, так что по мне булава — в самый раз.

— Да, твоя сила тебе пригодится.

Ли поставил на стол пустой кубок.

— А как насчет танцев? Публика уже убедилась в том, что пить мы умеем. Может, пойдем спляшем с девицами, покажем им, что и в этом деле мы парни не промах.

Я знал Ли слишком хорошо, чтобы не заметить в его голосе нотки насмешки. Любая из присутствующих девушек сочла бы за счастье танцевать в паре с юным Норрингтоном или Раунсом. Но вряд ли на всем празднике можно было найти такую, которая пожелала бы составить компанию Нею. Каждая девушка, будь то дворянка или представительница купеческого сословия, рассчитывала прежде всего найти на вечере жениха. Конечно, все они утверждали, что выйдут замуж исключительно по любви. Но, разумеется, титул, деньги или земли добавляли претенденту привлекательности.

Ней окинул взором кружащие в танце пары.

— Эти па мне неизвестны.

Его отказ прозвучал не слишком категорично, и Ли не преминул этим воспользоваться.

— Тогда выбор танца за тобой, а я закажу музыку.

— Не знаю, как он называется. — Ней поднес к груди мускулистую руку, как бы пытаясь изобразить танец. — Мы плясали его под песню «Огненные пальчики».

Раунс попробовал напеть тихонько мотив, затем кивнул.

— Ли, танец называется «Брызги огня».

— Тогда пусть будут «Брызги огня». Господа! — жестом пригласил нас Ли.

Я пропустил Нея между Раунсом и мной, Ли взглянул на меня неодобрительно.

— Тебя я тоже пригласил, Хокинс.

— А я и собирался, мой лорд.

Ней обернулся и спросил:

— Не расслышал, как его звать?

— Таррантом, если он ведет себя хорошо, Хокинсом в остальных случаях.

— Тогда, наверное, чаще звучит Хокинс.

— Это точно.

Ли резко обернулся и показал мне язык:

— И шли они вместе, Ней и Таррант, страшный гигант и муравей.

Ли поднялся по ступенькам, подошел к управляющему, сказал ему что-то, а тот переговорил с главным музыкантом. Норрингтон стремительно сбежал по лестнице.

— Готово. — Он улыбнулся и указал рукой туда, где стояли девушки. — Господа, пора выбирать оружие.

Ли и Раунс в мгновение ока затерялись в толпе хихикающих девиц. Ней же направился в другую сторону, к небольшой кучке девушек, одетых, как и он сам. Я остановил Нея, схватив его за руку. Великан посмотрел на меня недоумевающим взглядом, я ободряюще улыбнулся ему.

— Есть у меня идейка, если, конечно, не боишься.

Ней ухмыльнулся. И я повел его к двум к двум сестрицам-близняшкам, Мэй и Мод Лэмберн, белокурым и голубоглазым красавицам. Обе они были небольшого роста, всегда держались рядом и постоянно соперничали друг с дружкой. Если бы я пригласил одну из них, вторая сестра согласна была бы танцевать с первым, кто попросил бы ее об этом. Кроме того, обе были недурными плясуньями.

— Мэй, позвольте пригласить вас на этот танец.

Девушка протянула мне руку и, приветливо улыбнувшись, кивнула в знак согласия:

— Весьма польщена.

Я обратился к ее сестре:

— Мод, знакомьтесь, мой друг Нейсмит Карвер.

— Позвольте пригласить вас…

Ней предложил ей свою руку, и Мод не ответила отказом.

Мы препроводили партнерш к танцевальной площадке, встали как раз за Раунсом и Ли.

Раунс пригласил на танец Линдсей Коттер, что вовсе не было для меня неожиданностью. Вот уже полгода питал он нежные чувства к этой девушке. Ли же выбрал себе в партнерши Нольду Диспер, которая по комплекции больше подошла бы Нею. Тем не менее эта белокожая голубоглазая блондинка неплохо смотрелась рядом с Норрингтоном.

С того самого момента, когда скрипач впервые провел смычком по струнам, партнерши догадались, что между нами происходит некое состязание. «Брызги огня» — быстрый и энергичный танец, и шаги в нем должно делать довольно крупные.

Длинные юбки девушек были тут совсем некстати, но мы с Неем нашли способ справиться с этим неудобством. Наш немалый рост позволял нам при кружении слегка приподнимать девушек над полом, чтобы не запутаться в их юбках и не оттоптать друг другу ноги.

Ли с самого начала понял — в этом танце победы ему не одержать, так что он переместился к центру площадки, а мы продолжали кружиться вокруг него и Нольды. Они исполняли этот танец немного иначе, более грациозно, не так быстро. Ли кружил Нольду, и ее волосы развевались изумительным шлейфом, а сам он отвешивал искусные поклоны. Их пара очень скоро сделалась предметом всеобщего внимания. Однако ради ее же блага Ли проводил Нольду раньше, чем стихла музыка, в то время как мы продолжали плясать, кружась в безумном вихре белых юбок.

Надо отдать должное Ли: он сумел быстро оценить свои шансы и вовремя ретироваться. И все же мне было жаль его, потому что Ней, Раунс и я неплохо повеселились в этом танце.

Все мои тревоги развеялись, когда заиграла музыка. Стремительный танец полностью захватил нас и наполнил наши сердца неуемным весельем. Все мы смеялись от души, и мне даже показалось, что песня закончилась слишком рано.

Это испытание было пройдено. Мэй с достоинством выдержала такого неуклюжего партнера, как я, и даже одарила меня улыбкой в конце танца. Мы с Неем поклонились близняшкам, а они в ответ присели в реверансе. Затем мы проводили их в то место, где тесным кружком толпились девушки, от многозначительного хихиканья которых мои щеки вдруг вспыхнули румянцем.

Ней похлопал меня по плечу.

— А эта Мод неплохо танцует.

— Спасибо, что помог мне разрядить обстановку.

— Так ты разряжал обстановку или танцевал?

Ней ухмыльнулся и почесал подбородок.

— Мы могли бы пригласить еще пару девушек, если хочешь. Видишь, вон там, дочь моего хозяина с подругой? Покружились бы еще.

— Я — тебе, ты — мне?

Когда мы направились к группе девушек, нам преградили путь Раунс и Ли.

— И куда это вы собрались?

Я вопросительно взглянул на Ли.

— Праздник в самом разгаре, и мы рассчитываем хорошо повеселиться на нем.

— А я возлагал на тебя большие надежды, Таррант.

Ли произнес эти слова с наигранной грустью в голосе.

— Это не праздник, а базар, на котором торгуют людьми. Люди смотрят, люди выбирают.

Я наморщил нос.

— Не очень-то мне нравится это слово — базар.

— Да и мне, в общем, тоже, мой мальчик. Но за нас готовы платить. Друзья, мне тут кое-что передали.

Норрингтон показал сложенный в несколько раз лист бумаги. Я взял его у Ли и развернул. Я решил не дожидаться, пока он предложит Нею прочитать послание вслух, поскольку не был уверен, что тот умеет читать:

— «Ваша манера держаться впечатляет. В полночь, в западном саду, у Северных ворот».

Ней запустил руку в свои рыжие волосы.

— По-моему, нас приглашают подраться в кустах.

— Не думаю, — Ли забрал у меня записку. — Нас приглашают заглянуть в будущее, которое, как мне кажется, обещает быть довольно интересным.

Глава 4

Мы ждали у Северных ворот сада. От полной луны струился холодный свет. В лунном свете Ли, одетый во все белое, был похож на привидение. Раунс все оглядывался на темную громаду здания Сената, про себя сокрушаясь, что его планы провести этот вечер с Линдсей Коттер, скорее всего, рухнут. Я присел на резную гранитную скамью и втянул в себя ночной аромат цветущего жасмина.

Ней нервно мерил шагами аккуратную дорожку из крошеного мрамора, ведущую к воротам. Дойдя до Ли, он разворачивался на каблуках и шел обратно к воротам. Мы уверяли нашего нового товарища, что его тоже имели в виду авторы записки.

Ней отказывался в это верить:

— У трезубца только три острия.

— Но у него еще и рукоятка имеется, а она-то будет больше любого острия — как раз про тебя, Ней. — Я дружески похлопал его по руке; она была твердая, как железо. — Тебя наверняка тоже имели в виду.

Ли подтвердил:

— Да брось, дружище, думаешь, я могу ошибаться в таких делах? Приглашение было для моих друзей, а ты — один из них. Ты танцевал с одной из этих ужасных сестер Лэмберн, так что ты определенно герой.

Ней усмехнулся:

— Не нравятся мне эти приглашения неизвестно от кого.

Ли ответил бархатным смехом:

— В том-то и смысл, Ней! В том-то и тайна. Взгляни на зрителей, которые спрятались под алым облачением. Ты ведь знаешь, почему они одеты в красное, не так ли? Это цвет крови и жизни. Так они подчеркивают свою значимость — то, что они могут распоряжаться нашими жизнями и даже сломать их.

Ли понизил голос, так что нам пришлось слегка нагнуться, чтобы услышать продолжение его речи.

— Человек, передавший эту записку управляющему, наверняка из воинов, это ясно по почерку. Так должен писать офицер, чтобы подчиненным не составило труда разобрать его приказания. И мы совершенно правильно поняли его приказ. Выпили мы не много, просто потанцевали, так что мы не пьяны и полностью владеем собой. Здесь нас ждет победа, всех четверых — три острия и рукоятка.

Ли встал на пути Нея, чтобы тот перестал ходить взад-вперед. Думаю, Карвер очаровал Норрингтона тем, что не испугался его. Нея в его желании проучить нашего задиристого друга не остановило бы даже то, что последний являлся сыном самого знатного дворянина в городе. Но и Нею, видимо, не чужд был страх, потому что сейчас он боялся. Да, он именно боялся теперь, что его мечта может не осуществиться. Находясь сейчас здесь, с нами, Карвер действительно многим рисковал, но и бросить нас теперь, когда мы в нем так нуждались, Ней тоже не мог. Так что он метался меж двух огней, пока Ли не отрезал ему путь к отступлению.

Хотя, судя по улыбке на лице великана Карвера, он и сам в этот момент уже сделал свой выбор, решив остаться с нами.

Северные ворота не представляли собой ничего примечательного — маленькая, окованная железом дубовая дверь под арочным сводом. Стена вокруг была густо затянута зарослями плюща, простиравшего к двери свои любопытные усики. Мне никогда не приходилось видеть ворота с этой стороны. Я много раз проходил по Верхней улице, но теперь что-то не мог припомнить, чтобы я вообще когда-либо замечал их.

Ней с хрустом ступал по гравию дорожки, тревожа сверчков, отвечавших на каждый его шаг звонким стрекотанием. Вдруг Ли зашипел:

— Тихо, слушайте!

Сначала я ничего не услышал, но вскоре уже смог различить звук, похожий на приглушенный удар лошадиных копыт о камни мостовой, и доносившийся изредка скрип повозки. Копыта лошади наверняка обвязали тряпками, иначе звук был бы намного четче и громче. От этой мысли у меня все сжалось внутри.

Ней не сводил глаз с двери.

— Не нравится мне все это.

— Все идет как задумано, дружище.

Ли старался говорить уверенно, но все же нервно вытер ладони о камзол.

Я привстал, услышав скрежет ключа в замочной скважине. Ветки плюща качнулись и заиграли в свете луны, когда отворилась дверь. Я стоял так, что мне ничего не было видно, но Ней кивнул мне и дал знак, показав два пальца.

Я улыбнулся. Славный малый. Заметил двоих, сам оставшись незамеченным.

Хриплый шепот приказал:

— Ну-ка, вы, четверо! Не будем терять время!

Ли бросил взгляд на Карвера и уверенной походкой зашагал к двери. За ним прошел и Раунс, которому пришлось наклонить голову, чтобы не удариться об арку, а Ней и вовсе был вынужден сгорбиться и протиснулся боком. Я пропустил его вперед, на всякий случай. Я замыкал шествие, за мной дверь со скрипом захлопнулась.

Повозка, приближение которой мы и слышали, оказалась низкой, но внушительных размеров. В таких повозках обычно и живут, и торгуют, разъезжая на них по окраинам больших городов. Я увидел, что копыта лошадей, запряженных в повозку, действительно были замотаны в тряпки, равно как и колеса. Окон я не заметил. На торце повозки находилась дверь, которая снизу крепилась петлями и служила еще и откидной лестницей. Двое в длинных мантиях с накинутыми капюшонами и масках приказали нам залезть внутрь. Так мы и сделали, воспользовавшись лестницей-дверью.

Затем лестница поднялась, что не было для нас неожиданностью, и в повозке стало темно прежде, чем я смог разглядеть ее изнутри.

И все же кое-что я успел заметить, а именно, две мягких лавки вдоль каждой стены. И окно здесь тоже было. Находилось оно в верхней части передней стенки, что позволяло переговариваться с возницей, но сейчас его закрывала откидная дощечка. Когда лестница поднялась, я услышал стук перекладины, которой подпирали дверь снаружи. И вдруг мы тронулись так резко, что я свалился на пол, в ноги моим товарищам.

— Хокинс, да что ты, в самом деле! У тебя еще будет время сказать мне спасибо за то, что я включил тебя в это предприятие. Так что не надо пока падать ниц и рассыпаться в благодарностях…

Я нарочно посильнее вцепился в ногу Ли, когда поднимался.

— Очень уж не хотелось бы, чтобы ты счел меня неблагодарным.

— Да, я это заметил, — процедил тот сквозь зубы и отпихнул меня.

Я плюхнулся на колени Раунса, затем перебрался на свободную часть лавки слева от него, оказавшись теперь напротив Нея.

— Что ж, неплохое начало, господа, не так ли?

Я устроился поудобней, прислонившись спиной к задней стенке повозки.

— Уверен на все сто, что Раунс предпочел бы горячие поцелуи Линдсей этому холодному ящику.

— У меня появился шанс проявить храбрость и мужество, Таррант, она это оценит.

— Совершенно верно. Так держать, — в голосе Ли чувствовался холодок. — Ты как считаешь, Ней?

— Не знаю, что и думать, — Ней чихнул два раза. — Если мы будем так нестись, то совсем скоро окажемся за городом.

Я кивнул. Мы продолжали ехать прямо, никуда не сворачивая с Верхней улицы, лишь пару раз немного забрав вбок, повторяя изгиб дороги. Мы, видимо, направлялись к Западным воротам.

— Если мы движемся на запад, то очень скоро очутимся в лесу. У кого-нибудь есть соображения, что они собираются с нами делать?

— Дорогой мой, их намерения нам неизвестны, но мы ведь и не должны этого знать. — Ли беззаботно рассмеялся. — Если хочешь, я мог бы выдвинуть некоторые предположения насчет планов наших похитителей.

Норрингтон начинал злить меня, и я уже был исполнен решимости хорошенько осадить его, как вдруг повозка заехала в колдобину, меня подкинуло, и я больно ударился спиной о стенку и невольно взвыл.

— Награду подражателю волчьего воя! И как натурально!

— Ли, почему бы тебе не поделиться с нами своими предположениями и не оставить Тарранта в покое?

— Все очень просто, дорогой мой Раунс, они везут нас поглубже в лес, чтобы выкинуть там на какой-нибудь поляне, и нам придется самим добираться домой. Объединив наши усилия на обратном пути, мы покажем, что способны выжить. Мы будем искать пищу и воду, ну и так далее. Неплохой получится отдых на природе.

Я заподозрил неладное.

— Ты все это знал заранее, да?

— Знал? Нет, что ты!

Я наклонился вперед.

— А если нет, то почему же ты надел сегодня тунику, достаточно теплую, чтобы в ней можно было провести пару ночей в лесу вместе с нами?