Открыв ключом дверь своей квартиры, ту самую, которая вела прямо в гостиную, Сантер вошел в комнату и включил свет.
      После визита к месье Венсу, визита, который произвел на него самое тягостное впечатление, он отправился ужинать в один из ресторанов в центре города. Собравшись было закончить вечер в мюзик-холле, он тут же передумал и решил пойти домой.
      «Вопросы этой проклятой полицейской ищейки совсем сбили меня с толку, – думал он. – Лучше пораньше лечь спать…» Бросив на стул шляпу и трость, он подошел к столу, стоявшему посреди комнаты. Там на видном месте лежал большой серый конверт на его имя с надписью: «Срочно и конфиденциально».
      Сантер упал в кресло и разорвал конверт. Внутри находился сложенный вдвое листок, на котором значилось:
 
 
      «Итак, пришел мой черед!» – прошептал он, с горечью вспомнив обвинение, выдвинутое месье Венсом.
      Он, Сантер, убийца своих друзей! Теперь довольно было показать эту бумагу инспектору, чтобы убедить его в своей невиновности. Но вот вопрос, успеет ли он показать ее? Уж не собирается ли неведомый убийца нанести ему визит этой ночью?
      Сантер задумчиво воззрился на телефонный аппарат. Все зависело от него самого, он может предупредить месье Венса, и тот сразу устроит западню.
      Да… Но, кроме того, что Сантеру неприятно было обращаться за помощью к инспектору, вполне возможно, что убийца бродит уже где-то поблизости и, заметив полицейских, откажется от своего пагубного намерения. Зато какое торжество для Сантера, если он сам, без посторонней помощи, сможет обезвредить и разоблачить загадочного убийцу!
      Решение его было тотчас принято. Он не станет звонить месье Венсу, никого не позовет на помощь и не убежит из своей квартиры… Напротив, удобно устроившись в кресле, он будет дожидаться их общего неумолимого врага.
      Как только Сантер почувствовал в себе решимость драться, им овладело величайшее спокойствие. Без волнения подумал он об Асунсьон, представив себе ее лицо, затем, обладая в достаточной мере и мужеством и чувством юмора, встал и достал с книжной полки «Надгробное слово» Боссюэ.
      Потом придвинул кресло к столу, положил книгу рядом с собой и вытащил из кармана брюк браунинг. Тщательно проверив его, он сунул оружие в правый карман пиджака и сел в кресло.
      «Прекрасно!» – подумал он.
      В самом деле, лучше и быть не могло. Сидя возле телефона спиной к стене, он держал под контролем обе двери, ведущие в гостиную: ту, что выходила па лестничную площадку, и ту, что отделяла от гостиной спальню.
      Он открыл «Надгробное слово», но не мог заставить себя сосредоточиться и погрузиться в чтение. Тогда воображению его стало рисоваться внезапное появление убийцы в том или другом углу комнаты.
      «Он, верно, чувствует свою силу, если не устоял перед соблазном предупредить меня…»
      В памяти всплыли слова месье Вепса, твердо заявившего: «Убийцу следует искать в самом окружении жертв… Один из вас шестерых и есть убийца!» Один из вас шестерых, теперь это сводилось к одному из вас двоих.
      «У меня есть все основания думать, что это не я, – рассуждал Сантер, – и не менее веские основания думать, что это не Перлонжур!»
      Впрочем, разве он не сказал инспектору: «Вы понятия не имеете о величии нашей дружбы?..»
      Часы пробили половину. Сантер закрыл глаза. В этот час с улицы почти не доносилось никаких звуков, а в доме царила полнейшая тишина.
      «Ты осужден…»
      Ему вдруг вспомнилась пророческая фраза Жернико, но он тотчас прогнал ее… Стоило ли пять лет скитаться и вести жизнь, полную приключений, чтобы позволить одолеть себя страху в наглухо закрытой квартире в центре огромного города!
      Нет-нет, он не боялся. Он полностью владел собой. Разве что чуть-чуть нервничал…
      Закурив сигарету, он снова попытался вызвать в памяти волнующий образ Асунсьон. После последней своей встречи с Перлонжуром он не решался даже спрашивать себя, любит ли его эта женщина и будет ли когда-нибудь принадлежать ему.
      Раздался бой часов, Сантер сосчитал удары. Десять. Придет ли этот человек сегодня ночью? Решится ли на такую неслыханную дерзость? Или скорее станет дожидаться, как делал это до сих пор, удобного случая?
      Сантер внезапно выпрямился и, хотя не утратил власти над собой, не мог все-таки удержать охватившую его дрожь. Но вскоре взял себя в руки, повторяя, словно заклинание: «Ну ладно… Ладно…»
      Комната неожиданно погрузилась во тьму.
      Сантер заставил себя подождать с минуту, не двигаясь. Он чувствовал, как по щеке катилась капля пота.
      Затем вцепился в подлокотники кресла, подумав: «Пробка выскочила… Наверняка пробка выскочила, а может, и авария какая… надо проверить…» Он встал и ощупью направился к окну, более светлый прямоугольник которого вырисовывался на ковре.
      Увидев свет в окнах гостиницы напротив, Сантер подумал: «Ну, конечно… пробка выскочила…»
      И в этот самый момент раздался звонок в дверь.
      Сантер стиснул зубы. Он не дрогнет. Ведь не тряпка же он. Пять лет жизни, полной приключений… Сейчас увидим!
      Сунув руку в правый карман пиджака, он твердым шагом подошел к двери и резко распахнул ее настежь.
      В тусклом свете, сочившемся сквозь окно лестничной клетки и слабо освещавшем площадку, застыла чья-то высокая черная фигура.
      – Кто вы? – молвил Сантер.
      Мужчина, черты лица которого трудно было различить в полумраке, снял шляпу и голосом, показавшимся Сантеру почему-то знакомым, спросил:
      – Я имею честь видеть месье Сантера?
      – Да. Что вам угодно?
      – Инспектор полиции Фредерик. Месье Воробейчик поручил мне охранять вас.
      – Я не ребенок. И сам могу с этим справиться.
      – Весьма сожалею, месье Сантер. Мне дали задание, я обязан его выполнить…
      – Ладно… Входите.
      Сантер отошел, пропуская инспектора. Где он слышал этот голос? Наверное, во Дворце правосудия… И кого все-таки напоминал ему инспектор Фредерик?
      – Черт, ничего тут у вас не видно! – проворчал тот, наткнувшись на пуфик.
      – Пробка только что выскочила, – сказал Сантер. – Щиток находится в шкафу на лестничной площадке. Если вы поможете мне, я улажу это…
      Он направился к маленькому секретеру, на котором, знал, должен стоять подсвечник, чиркнул спичкой и зажег свечу.
      Наполовину повернувшись спиной к своему гостю, он затылком чувствовал на себе его взгляд и вдруг отчетливо понял, что сам впустил врага, убийцу своих друзей. Его словно озарило. Никакой это не инспектор полиции. И наверняка это он выключил электричество.
      С хрупким светильником в руках Сантер медленно направился к выходу на площадку и открыл щиток.
      – Месье Фредерик!
      Из тьмы появился мужчина.
      – Да, месье Сантер?
      – Не могли бы вы помочь мне? Подойдите поближе…
      Мужчина сделал два шага вперед, и Сантер, подняв подсвечник, заметил, что на нем были очки в роговой оправе, а нижнюю часть лица скрывал шарф. С этой минуты последние его сомнения, если таковые еще имелись, рассеялись…
      – Инспектор полиции… – задумчиво произнес он. – Прекрасное, должно быть, ремесло. Богатое всякими неожиданностями, волнениями, верно?.. Например, когда вы преследуете убийцу, гнусное существо, которое наносит удар исподтишка, когда вы настигаете его, чувствуете его, можно сказать, рядом с собой… Должно быть, это прекрасный момент?.. Будьте любезны, подойдите поближе, месье… Фредерик, не так ли? Представьте себе, я никак не мог вспомнить ваше имя!
      Оба мужчины стояли теперь рядом перед щитком. Сантер еще немного поднял свечу и с трудом удержал дрожь: в очках так называемого инспектора не было стекол.
      «Итак, он здесь… Это он… Он у меня в руках!» – думал Сантер.
      В то же время он мучительно пытался вспомнить, где ему все-таки довелось видеть глаза этого человека. Ибо он их уже когда-то видел. Взгляд этот Сантеру был знаком, хорошо знаком!
      «Теперь самое время», – подумал он.
      – Я попрошу вас подержать подсвечник и посветить мне, пока я проверю щиток…
      – Давайте, – сказал мужчина, ничего, казалось, не подозревая.
      Сантер отдал ему свой светильник и сунул руку в карман пиджака.
      – Ни с места… или я буду стрелять! – приказал он, с живостью вытаскивая браунинг.
      Воспользовавшись тем, что мужчину обременял подсвечник, он левой рукой сорвал с него шарф и сбил очки.
      Но едва он сделал это, как тут же отступил, в ужасе прислонясь к стене.
      – Ты! – пробормотал он, и в голосе его прозвучало неистребимое недоверие.
      Больше он ничего не успел сказать. Неизвестный выстрелил в упор сквозь карман своего пиджака.

      – Жаль! – сказал месье Венс. – Жаль, месье Воглер, что вы не разрешили мне арестовать их! Сантер был бы сейчас жив, а Перлонжур – в наших руках…
      – Что делать? – простонал судебный следователь. – Что делать, Венс? Моей карьере теперь конец! Вашей, конечно, тоже, но вам-то это ведь все равно.
      – Ошибаетесь… Мне это далеко не безразлично, все вокруг будут говорить, что по моей вине погибло пять человек.
      – Но тут нет вашей вины! Я-то знаю, что вы ни в чем не виноваты! Что вы могли еще сделать?.. А мне, вы правы, мне следовало сразу же, как только вы об этом сказали, подписать два ордера на арест, один – на имя Сантера, другой – на имя Перлонжура… А теперь…
      Энциклопедический месье Воглер, как именовала его Асунсьон, уныло опустил голову.
      – Вы, конечно, понятия не имеете, где скрывается Перлонжур? – спросил он спустя некоторое время.
      – Понятия не имею… Но его поисками занимаются Анри, Вальтер и Кардо.
      – Нет ни одной газеты, где бы не говорилось, что он убийца… Что будем делать?
      – Я только что телеграфировал капитану «Аквитании», – сказал месье Венс бесстрастным тоном. – От его ответа многое зависит.
      Он подчеркнул слово «многое».
      – Но ему ведь придется всерьез заняться вашим вопросом. На это уйдет еще какое-то время.
      Вернувшись к себе в кабинет, месье Венс рухнул в кресло и, закурив сигарету, попытался уточнить свою мысль. Мысль, на первый взгляд абсурдную… Ему вспомнилось, как совсем недавно он говорил Сантеру, что обнаружил множество интересных деталей, но что все они, казалось, еще больше запутывали дело. Он тогда добавил, что тем не менее нисколько не сомневается, что в конечном счете они в один прекрасный день помогут установить истину. И теперь этот день настал, тот самый день, когда, собрав все детали воедино, инспектору предстояло докопаться до сути.
      «Боже милостивый, только бы пришел наконец ответ от капитана „Аквитании“!»
      Пробило три часа, затем четыре. Месье Венс не шелохнулся. Он положил руки на стол, а голову – на руки. Казалось, он спал. Но вот он очнулся, придвинул к себе лист бумаги и сделал торопливый набросок. Потом долго размышлял над этим наброском и в конце концов, скомкав бумагу, сделал из нее шарик и бросил в корзинку.
      В дверь постучали, и в кабинет вошел дежурный.
      – Там женщина, она очень просит принять ее…
      – Женщина? А имя свое она вам назвала?
      – Нет. Сказала только, что служит у дамы, которую господин инспектор хорошо знает, и что ей необходимо сейчас же поговорить с господином инспектором… Она, похоже, совсем не в себе.
      – Приведите ее.
      Минуту спустя в кабинет вошла женщина средних лет. Месье Венс тотчас узнал ее: то была горничная Асунсьон. Сразу было видно, что она очень взволнована, и первое, что она сказала, это: «Мадам похитили!»
      – Неужели! – молвил месье Венс с нарочитым сомнением в голосе, что обычно толкало бесхитростных людей на скорые и откровенные признания.
      – Да, месье! – воскликнула посетительница, упав на стул, жалобно скрипнувший под ее тяжестью. – Я сказала все, как есть… Мадам похитили… Бедняжка, она вышла вчера вечером сразу после ужина… «Пойду прогуляюсь немного, Мария», – сказала она мне… А потом, вижу, возвращается примерно в половине одиннадцатого с каким-то господином… И такая бледная, просто как мертвец…
      – А господин, как он выглядел?
      – Этого я не могу вам сказать… О, сами понимаете, не потому, что не глядела на него… Он был высокий, это точно, в шляпе и в очках… И еще шарф… Но вот сказать, какой он, красивый или безобразный, я бы не смогла… Он почти все время поворачивался ко мне спиной, я так думаю, пожалуй, что и нарочно… Ну а я все стояла и смотрела, тут мадам и говорит: «Оставьте нас, Мария…» Она была так расстроена, сама не своя, я даже спросила, не надо ли ей чего… «Ничего не надо, – сказала она мне, – оставьте нас…» Тут я пошла к себе на кухню, а дверь-то, само собой, оставила открытой… И все время слышала, как они спорили, у мужчины голос суровый, жесткий, а бедная мадам вроде как жаловалась или даже умоляла… У меня сердце все переворачивалось, только не могла же я оставаться там всю ночь… Я пошла спать, но, само собой, не могла сомкнуть глаз… Нечасто мадам принимает мужчин, а ведь такая красивая, и первое-то время я очень удивлялась… А этого я ни разу не видела, он мне показался противным типом… Мужчина, который прячет лицо, дарованное ему самим Господом Богом, чего уж тут хорошего… И вот, пока я там изводилась, места себе не находила, слышу, дверь закрывается, а потом – голоса на лестнице, и снова дверь хлопает… «Входная, на улицу», – подумала я… Тут я встаю, открываю окно и высовываюсь… И что же я вижу?.. Мадам и этот мужчина переходят улицу… Он ее за руку держит, как будто тащит… Потом, вижу, в такси садятся… Я уж не знала, что и подумать… Мадам ушла посреди ночи, можно сказать, с неизвестным… Всю ночь я не могла заснуть, так-то вот…
      Месье Венс изо всех сил сдерживал себя, остерегаясь прервать рассказ доброй женщины. Он по опыту знал, что прибывать таких людей не распространяться попусту и говорить короче – только время терять.
      – Сегодня утром я, как обычно, поднимаюсь в комнату мадам с завтраком… Стучу: никакого ответа… Снова стучу: опять никакого ответа… Делать нечего, я вошла… Мадам в комнате не было, и кровать была не разобрана… Вы, конечно, понимаете, мне совсем не понравилось, что она, как бы вам сказать, ну, в общем, не ночевала дома: мадам такая хорошая, порядочная… Ничего, думаю, придет и наверняка все объяснит мне…
      – А она так и не пришла?
      – Нет, месье!.. Вот я и решила, что ее похитили!.. Она такая красивая, а люди такие злые!.. Я пришла к вам, потому что мадам часто говорила о вас… И я подумала…
      В этот момент зазвонил телефон.
      – Одну минуточку, мадам, – сказал месье Венс и снял трубку.
      Он слушал, что ему говорили, и лицо его постепенно прояснялось.
      – Прекрасно, Вальтер. Не отставайте от него ни на шаг. Держите связь с месье Воглером… Что?.. Арестовать его?.. Нет, нет… Ни в коем случае, слышите?.. Следите за ним, но не трогайте… До свидания.
      Повесив трубку, он повернулся к посетительнице.
      – В котором часу ваша хозяйка ушла вчера из дому?
      – Должно быть, около полуночи.
      – Вы говорите, она села в машину? А поблизости есть стоянка такси?
      – О, совсем рядом, на площади…
      – Вы проводите меня… Воробейчик схватил шляпу и трость.
      В этот момент в дверь снова постучали, в кабинет вошел дежурный и молча протянул инспектору голубой листок.
      Тот торопливо развернул его, и горячая волна залила его щеки румянцем: значит, такая вещь была возможна!
      Минуту спустя он покинул кабинет вместе с горничной Асунсьон, не перестававшей жалобно причитать.
      На письменном столе, посреди бювара, остался лежать голубой листок, выскользнувший из рук Воробейчика.
      Вот что там можно было прочитать:
      МАТРОС ОТВЕЧАЮЩИЙ ПРИМЕТАМ СУДНО НЕ ВЕРНУЛСЯ ТЧК ИМЯ РАФАЭЛЬ ЭРМАНС ТЧК БЕЛЬГИЕЦ ТЧК СОМНИТЕЛЬНОЕ ПРОШЛОЕ ТЧК КАПИТАН ЛЕСЛИ

      Мужчина шел быстро, втянув голову в плечи. Он поднял воротник не слишком теплого демисезонного пальто и инстинктивно выбирал наименее людные улицы; Время от времени он оборачивался и бросал вокруг подозрительные взгляды. Видимо, опасался слежки.
      За ним и правда следили.
      Такси, медленно катившее вдоль тротуара, приноравливало свой ход к ритму шагов мужчины, а пассажир в машине сидел, уткнувшись носом в стекло дверцы.
      – Вот черт! – прошептал вдруг пассажир. – Да он идет к Сантеру!..
      И он не ошибся.
      Жан Перлонжур, сбежав накануне от месье Венса, провел ночь в сомнительной гостинице, потом долго блуждал, как потерянный, и наконец решил укрыться в квартире Сантера. Из утренних газет он узнал о том, что его друга убили, и не строил особых иллюзий на свой собственный счет. Если он ускользнет от убийцы, его все равно арестуют, и он не сможет доказать свою невиновность. Так что не лучше ли самому отыскать убийцу, пойти ему навстречу…
      Проникнув в дом через черный ход, Перлонжур добрался вскоре до третьего этажа. Так, стало быть, здесь, на этом самом месте, Сантер вчера… Горло его сжалось, и на мгновение он почувствовал себя самым несчастным человеком, ведь у него убили всех его друзей.
      Затем он подошел к двери квартиры и обнаружил, что она опечатана. Ну и что, в его-то положении… Сорвав печати, он вставил в замочную скважину ключ, который Сантер дал ему после его возвращения, пригласив пожить у него. В ту пору Перлонжуру и в голову не могло прийти, что ему, хоть и с опозданием, придется воспользоваться этим приглашением да еще при таких обстоятельствах…
      Он вошел в гостиную, закрыл за собой дверь и чуть приоткрыл ставни. Затем в полном изнеможении упал в кресло.
      Накануне он был, конечно, не прав, поддавшись порыву и скрывшись. И теперь не было такого человека, который не считал бы его убийцей. А если бы он, напротив, позволил взять себя под стражу, испытание его продлилось бы всего несколько часов, и к настоящему времени решительно все убедились бы в его невиновности.
      Увы! Он не сумел устоять, испугавшись тюрьмы. «Когда Асунсьон узнает…» – подумал он, и этого оказалось достаточно, чтобы он решился не расставаться со свободой. К тому же… К тому же было тут и другое… Ему хотелось самому отыскать убийцу, помериться с ним силами, отомстить за своих лучших друзей. Но он не подумал о том, что у него практически нет никаких средств для осуществления этого плана; он просто-напросто сказал себе, что, если его возьмут под стражу, ему придется расстаться со своей мечтой, предоставить другим заботу наказать виновного и… защитить Асунсьон. Ибо он знал – молодая женщина поведала ему о своем замужестве – жизнь Асунсьон тоже в опасности.
      Но как заставить полицейских поверить своим чувствам? В его бегстве они не увидят да и не могут увидеть ничего другого, кроме признания своей виновности.
      Быть может, уже сейчас известно, где он находится? И может, сегодня же вечером его арестуют? Он совершил непростительную ошибку, когда кружил возле дома Асунсьон. За домом наверняка установлена слежка, и вполне возможно, что какой-то инспектор увидел его и пошел за ним. По дороге сюда он много раз оборачивался и не заметил ни одного подозрительного человека, но это еще не причина…
      Мало-помалу густой сумрак проник в гостиную. Молодой человек подошел к окну и взглянул па небо. Темные тучи и сильный ветер предвещали близкую грозу.
      Перлонжур сел в кресло, и где-то в самой глубине его существа родилось неодолимое желание, которое он выразил вслух такими словами:
      – Пускай убийца узнает, что я здесь… Пускай он решит сразить меня сегодня, как вчера он сразил Сантера!..
      В этот самый момент большой серый конверт выскользнул из-под двери, и он понял, что желание его исполнилось.
      Он вскочил, подбежал к двери и открыл ее. По лестнице убегал мальчишка. Перлонжур поймал его.
      – Это ты, шалопай, сунул мне под дверь письмо?
      – Да, месье! – захныкал мальчик. – Вы не сделаете мне ничего плохого?
      – Скажи мне, кто тебя послал…
      – Какой-то господин, я его не знаю… Он позвал меня, когда я проходил мимо террасы кафе напротив, и сказал: «Вот тебе сто су. А это сунь под дверь квартиры третьего этажа вот этого дома…» Больше я ничего не знаю, месье, клянусь вам!
      – Пошли со мной, – сказал Перлонжур.
      Не отпуская мальчишку, Перлонжур вернулся в квартиру, подошел к окну и, показав на террасу кафе, где сидели всего два клиента, спросил:
      – Кто из них твой господин?
      – Никто, – ответил парнишка. – Он уже собирался уходить, когда подозвал меня.
      – Как он выглядел?
      – Высокий, в черной шляпе и в очках. Лица его было почти не видно…
      – Хорошо, – сказал Перлонжур. – Держи, это тебе… А теперь ступай.
      Мальчишка не заставил просить себя дважды и только чудом не сломал себе шею на лестнице.
      Перлонжур снова запер дверь и вскрыл конверт. Как он и ожидал, в нем находилось роковое предупреждение:
 
 
      Ставни яростно стучали о стену, и Перлонжур, обернувшись, подумал: «Великий Боже! Да это настоящая буря!»
      Он запер ставни, затем открыл маленький шкафчик с ликерами и приготовил себе коктейль.
      Как и Сантер накануне, он был спокоен, уверен в себе. Как Сантер, он был преисполнен решимости убить или быть убитым.
      Только у него-то не было оружия.

      – Подождите здесь, – сказал месье Венс безутешной горничной Асунсьон.
      Он выскочил из автомобиля еще до того, как тот остановился, и направился к группе таксистов, что-то горячо обсуждавших возле своих машин.
      Увидев его, мужчины разом смолкли, подозрительно поглядывая на него. Инспектор, не задумываясь, вытащил свое официальное удостоверение.
      – Не отвозил ли кто из вас минувшей ночью мужчину и женщину; мужчина высокий, в черной фетровой шляпе, с шарфом и в очках, женщина среднего роста, очень красивая.
      Таксисты о чем-то пошептались, подталкивая друг друга локтями. Затем один из них вышел вперед и сказал весьма нелюбезным топом:
      – Ну, я.
      – Нельзя ли узнать, куда вы их отвезли?
      Шофер как будто бы заколебался, потом все-таки ответил:
      – Они остановили меня на улице Амеркёр.
      – Почему вы говорите: «Они остановили меня»?
      – Да потому, что они там вышли!
      – А может, потому, что им нужна была не улица Амеркёр, а что-то другое?
      Водитель с удивлением уставился на инспектора.
      – Какой адрес они вам дали? – настаивал месье Венс.
      – Мужчина сказал мне: «Остановитесь в конце улицы Амеркёр».
      – Дальше они пошли пешком?
      – Вполне возможно.
      – Предупреждаю! – сказал месье Венс. – Мужчина этот – убийца, и не просто убийца – на его совести пять человек. Он мог убить и молодую женщину, которая была с ним… Мне нужны точные сведения. Это вопрос жизни и смерти, к тому же за оказание помощи вы получите награду… Я полагаю, вас заинтриговал вид ваших пассажиров и, высадив их там, где они попросили, вы все-таки последовали за ними… Так ведь?
      – Воистину так! – согласился шофер. – Скажите, а этот мужчина… не он ли убил пятерых друзей? Я как раз говорил приятелям…
      – Это он! – поспешно прервал его месье Венс. – Вы не видели, куда он вошел? Нельзя терять пи минуты.
      – Ну, конечно, я следил за ними! Я не знаю названия улицы, где находится дом, куда они вошли, но мог бы найти ее… Это узенькая улочка, возможно, тупик, а дом – третий слева…
      – Проводите меня туда…
      Пока шофер садился за руль своей машины, Воробейчик вернулся к автомобилю, на котором приехал, и объяснил в двух словах горничной Асунсьон, что они едут на поиски ее хозяйки.
      – Я сяду в такси, – сказал он своему водителю. – А вы поедете за мной…
      Минуту спустя обе машины торопливо двинулись в путь одна за другой.
      Вопреки тому, что он сказал шоферу, надеясь тронуть его, инспектор не думал, что Асунсьон грозит смертельная опасность. Что-то непредвиденное могло случиться ночью, наверняка произошла какая-то неожиданность, но теперь, когда, получив ответ капитана Лесли, он кое-что узнал относительно убийцы, месье Венс уже не опасался за жизнь молодой женщины. Его больше тревожила судьба Перлонжура.
      Вид третьего дома слева на узенькой улочке, которую нашел-таки шофер, был малопривлекателен.
      Наказав горничной оставаться в машине, инспектор вошел в сумрачный вестибюль, где стоял отвратительный запах горелого сала.
      Из маленькой, низенькой дверцы выскочила какая-то мегера.
      – В чем дело? – злобно спросила она. – Чего вам надо? С дерзким видом разглядывала она троих мужчин, стоявших перед ней.
      – Это вполне приличный дом и…
      – Хватит болтать, – сказал месье Венс. – Этот приличный дом служит убежищем убийце.
      – Что вы такое говорите? – завопила старуха. – И не стыдно вам…
      – Я же сказал вам: хватит болтать, а не то упрячу за решетку, ясно? Мужчина и женщина вошли сюда минувшей ночью. Мужчина – высокий, в очках, вчера на нем был шарф и черная фетровая шляпа… Где его комната?
      – Если вы имеете в виду месье Раймона, то он проживает на третьем этаже, комната 21.
      – Месье Раймон похож на описанного мной человека?
      – Да.
      – Как давно он здесь поселился?
      – Не могу вам точно сказать… Думаю, недели три.
      – Этой ночью он вернулся с дамой?
      – Ну, знаете, мой господин!.. Я не слежу за своими жильцами…
      – Он вернулся этой ночью с дамой?
      – Ну… Мне кажется, да.
      – Вы видели, как кто-нибудь из них выходил?
      – Я видела, как вышел мужчина.
      – Когда?
      – Сразу после полудня.
      – Он не возвращался?
      – Нет.
      – Пошли! – сказал месье Венс.
      Дверь комнаты № 21 была заперта на ключ. Инспектор постучал, причем не один раз, но ответа так и не добился. Тогда он приналег на нее хорошенько и выбил плечом. Дверь с грохотом упала внутрь комнаты.
      Там стояла кромешная тьма. Месье Венс достал из кармана фонарик и направил его луч на окно. Ставни были закрыты, а занавески из облезлого плюша задернуты.
      Месье Венс скользил фонариком то вправо, то влево и вдруг вскрикнул от неожиданности. В углу комнаты он заметил распростертую человеческую фигуру, прикрытую испачканным кровью покрывалом.
      Вручив фонарик одному из своих спутников, он бросился туда и, приподняв покрывало, обнаружил лежавшую на спине Асунсьон. Она была крепко связана простыней, разрезанной на узкие полоски, глубоко в рот был засунут кляп. Асунсьон была без сознания:
      Через минуту инспектор освободил ее и с помощью своих спутников отнес на лестничную площадку. Одного из них он послал за успокаивающим лекарством, а заодно велел пригласить горничную испанки.
      Понадобилось немало усилий, чтобы привести Асунсьон в чувство. Наконец она открыла глаза, медленно провела рукой по лбу, поглядела на склонившегося над ней инспектора, на горничную, сочувственно качавшую головой, на двух шоферов.
      Тут память внезапно вернулась к ней.
      – Madre! – воскликнула она. – Жан!.. Она лихорадочно схватила руки месье Венса.