На Нью Александрии полдюжины колоний. Люди здесь живут. И у них есть дом, семьи, их дети здесь. Им нужна некоторая забота. Я не запираю их в штрафных лагерях или резервациях, но они живут вместе, и для них этот мир - чужой. Девочка родилась на Нью Александрии, но ее родители с Чао Фрии. Она даже не говорит по-английски, так как не имеет отношения к моему проекту. Она немного знает об этом мире, потому что чужая здесь. Ее воспитание в руках ее людей. Тайлер и Ланнинг бежали за ней в интересах ее родственников, чтобы вернуть ее домой. И всегда, когда в колонии возникают проблемы, Тайлер и Ланнинг должны их устранять. У них очень тяжелая работа, и она не становится легче от того, что вмешивается подобный Дон Кихот, которого это совершенно не касается. Пожалуйста, оставьте в будущем моих сотрудников в покое. Это все.
      Мне очень хотелось сказать ему, чтобы он убирался к черту, но я решил, что сейчас самое время сдержать свою гордость. Мы простились не в лучшем согласии. После вечеринки на Халльтсхаммер между нами была война.
      Кончено, я принял все, что он сказал. Это меня вообще не касалось. Почему я должен считать, что он лжет? Или я должен был потребовать показать мне колонию анакаона с Чао Фрии? А если бы он мне сказал - что наиболее вероятно - чтобы я заткнулся, то это тоже не было бы доказательством того, что он что-то скрывает.
      Я недоверчивый человек. Но за увертками Титуса Чарлота я ничего не заметил.
      3
      После этого случая я решил, что пора бы притормозить мои безответственные действия. И я обратился к удовольствиям зрелой молодости - например, к улучшению моего душевного состояния хорошо обдуманными дозами спиртного. При этом мне пришла мысль, что моя душа может вынести и дальнейшее улучшение ее состояния. В течение более чем двух лет я не имел времени для чтения. В короткое время на Земле, пока меня не нанял Ник дель Арко, я был так удручен, что только таращился в телевизор.
      Ветер чрезвычайно одобрял, что я глубоко зарылся в напечатанные в "Процветании" слова, хотя его литературные вкусы совершенно отличались от моих. Это говорит за меня, что я заключил компромисс вместо того, чтобы выбрать, что нравится мне. То есть, если можно говорить о компромиссе при соотношении 80:20. Это, собственно, уже концессия.
      Я знал, что мирное состояние будет длиться недолго, но не ожидал, что оно будет закончено таким образом, как это произошло на самом деле.
      Ранним вечером я лежал на своей постели, когда вдруг в дверь настойчиво постучали. Так как мне не слишком хотелось подниматься, я прорычал: - Войдите!
      Я не ждал за дверями испанской инквизиции.
      Это были полицейские, трое. Мне это показалось несколько чрезмерным. С ними был мой старый друг Дентон (конечно же!), и он говорил со мной, пока его спутники плоскостопы стояли и недоверчиво озирались вокруг.
      - Где ты был весь день? - спросил Дентон. До меня уже дошло, что это был не дружеский визит, но он сделал это таким отчетливым, что никаких иллюзий у меня больше не оставалось. Он все еще гордо вышагивал, вместо того, чтобы идти, как нормальный человек, и говорил шершавым, как терка, голосом.
      - Я не делал этого, - сказал я, - что бы это ни было.
      - Прекрати эти глупости, - заорал он на меня. - Отвечай на вопрос!
      От злости я остался при своем.
      - Честно, я не могу припомнить, чтобы я это делал, и у меня есть шесть свидетелей, которые меня не видели.
      - Вставай! - приказал он. - Пошли.
      - В полицию? - спросил я. - Или сначала зайдем к осведомителю?
      - К Чарлоту, - пояснил он кратко и убедительно.
      - Бедный старый сержант за столом, - вздохнул я. - Он никогда не понимал шуток.
      Пока я поднимался с кровати, Дентон взял у меня из рук книгу. Он закрыл ее, даже не взглянув, и бросил на подушку.
      - Ты захлопнул мою страницу, - сказал я.
      - Грейнджер, прекрати болтовню. На этот раз ты действительно сел в лужу.
      - А что случилось? - требовательно спросил я.
      - Сначала ответь на мой вопрос.
      - Я весь день был здесь. Вообще-то, я почти всю неделю был здесь, исключая два вечера, когда ходил в бар на углу выпить глоточек, и на эти часы ты можешь дать мне алиби. Свидетелей на сегодняшнюю вторую половину дня у меня нет, но всякий раз, когда я покидаю мою комнату, меня кто-нибудь видит, особенно во время еды. Я не трогал ни одной машины и не совершал никаких других преступлений, разве что подходил к игровым автоматам и грубил роботам. Итак, кто кого убил на этот раз?
      - Ты видел еще раз девочку, которую сажал на прошлой неделе в "Ламуан"?
      - Нет.
      - Состоял в связи с каким-нибудь анакаона?
      - Нет.
      - Хорошо, - сказал он и схватился за отворот пиджака, чтобы выключить скрытый записывающий прибор. - Вероятно, ты чист. Ты больше не относишься к подозреваемым и опять будешь причислен к примерным мальчикам, как только Чарлот убедится в этом. - Он отошел назад, и один из его сообщников открыл дверь. Дентон вышел, я за ним. Двое остальных к нам не присоединились.
      - Эти двое будут обыскивать комнату? - спросил я недоверчиво.
      - Конечно.
      Черт бы вас побрал и его бабушка, чем же я заслужил такое внимание?
      - Ты в неподходящий момент сыграл бойскаута. И тем самым попал под подозрение. Девочка исчезла. Кое-кто считает, что ты имеешь к этому отношение, так как в последнее время тебя редко можно было видеть.
      И это за спокойный, солидный образ жизни!
      Чарлот кипел от злости, но она лишь в ничтожной степени была направлена на меня. Это выглядело так, будто Дентон только что отсортировал: "как о виновнике не может быть и речи". Как прекрасно, что есть люди, которые могут доверять.
      - Но как же это им удалось? - спросил Чарлот. Он обращался скорее к Дентону, чем ко мне. - Как им удалось в порту попасть на борт? Как смогли два существа другой расы выбраться с Нью Александрии?
      - А куда они направились? - спросил я.
      - Я не знаю, - фыркнул он.
      - А кто второй? - спросил я снова.
      - Одна из занятых в проекте женщин, не ученая, имевшая дело с относительно незначительными управленческими делами. Грейнджер, если я узнаю, что вы имеете какое-то отношение к этому, я вас уничтожу.
      - Вы знаете, что я ни при чем, - твердо сказал я.
      Он кивнул. Он хотел только немного подвыпустить пар. Это иногда необходимо даже Титусу Чарлоту.
      Но почему же он так раздражен? - спросил я себя.
      - Простите, - начал я, - а в чем же здесь, собственно, ужасное преступление? Ведь эти анакаона свободны, верно? Что в этом такого, если они захотели покинуть Нью Александрию?
      В конце концов у меня проснулось недоверие.
      Слово взял Дентон. - Все дело в том, что похищен ребенок. Женщина не мать девочки. Она не имела права брать ее с собой. И как бы то ни было, они ушли тайно.
      - Я все еще не пойму, в чем причина для паники.
      - Я потратил на эту девочку годы работы, - объяснил Чарлот. - Ее потеря отбросит весь проект назад на полжизни. - Он говорил наполовину сам себе, наполовину мне.
      - Ну, это уже что-то, - сказал я. - Предполагалось, что она была не более чем маленькой девочкой, которую Тайлер и Ланнинг хотели доставить домой, пока не стемнело, так? Какая-то смесь. Что, черт побери, вы делаете в этой колонии?
      - Вы - дурак, - ответил Чарлот. - Девочка важна, так как я тщательно изучал ее развитие со дня ее рождения и избегал всякого влияния на нее. Вся колония большей частью основана для того, чтобы осуществить такое изучение. Вам же известно, что для синтеза - такого, каким я пытаюсь его разработать - мне нужно больше, чем просто данные и факты. Мне нужно понимание, а анакаона - очень трудный для понимания народ. Переводить их язык - дело, полное проблем. Весь проект окажется под угрозой, если нам не удастся найти ключа для понимания. Эта девочка должна была стать моим ключом. Мы никоим образом не вмешивались в ее развитие. Смысл проекта как раз в том, чтобы она была свободна от какого бы то ни было человеческого влияния. Нам очень нужна эта девочка. - Это звучало в моих ушах не очень убедительно. У меня было чувство, что он не говорит мне всей правды.
      - Это в любом случае похищение ребенка, - попытался втолковать Чарлоту Дентон. Несомненно, ему тоже показалось, что мы удалились от темы.
      - Закон Нью Рима разрешает каждому покидать любой мир по любой причине.
      - Но не с чужим ребенком, - подчеркнул Дентон.
      - Вы хотите за ними следом? - И вдруг до меня дошло, почему меня сюда притащили. - Подождите, пока не установите, на каком корабле и к какой цели летит эта девочка.
      - Цель для нас особой загадки не представляет, - сказал Чарлот. - Мы хотели бы по возможности схватить похитительницу до того, как она достигнет этой цели.
      - Почему? - спросил я. - Где бы она ни приземлилась, она может быть задержана, если вы сможете доказать ее вину в похищении ребенка.
      - Не на Чао Фрии, - возразил Чарлот. - Тамошние власти не станут с нами сотрудничать.
      - Ну вот, опять! - с отчаянием пожаловался я. - Еще один мир, которого касается пункт "Контакт нежелателен"?
      - С нашей позиции - нет. С позиции тамошнего населения, - оповестил Чарлот. - Ситуация на Чао Фрии трудная и сложная. Переговоры будут нелегкими.
      - И вам нужна моя помощь.
      - Возможно, больше, чем помощь, - продолжал Чарлот. - Если женщина и Алина - это ребенок - достигнут Чао Фрии, вам придется искать их на этой планете. Я не думаю, что мне дадут разрешение на посадку.
      Это меня заинтересовало. - Почему? Что вы сделали?
      - Дипломатическая неудача, - соврал он. - Вообще-то, это неважно. Важно одно...
      Его прервал писк телефона на письменном столе. Он подошел к нему и несколько мгновений напряженно вслушивался. Это был такой узконаправленный передатчик, что я ничего не смог услышать. Но я видел, как лицо Чарлота приняло свирепое выражение, и я мог себе представить, что он заскрежетал зубами. Что-то вывело его из терпения, и я легко представлял себе, что он потребует за это чью-то голову. Неужели эти быки что-то нашли в моей комнате? Но это было совершенно бессмысленное вторжение.
      Наконец, он отключился и несколько секунд смотрел на нас с каменным лицом. Потом повернулся к Дентону.
      - Вы правы. Они им помогали. Тайлер тоже исчез. Тайлер, проклятый дурак! Я позабочусь о том, чтобы он не смог потратить деньги, которыми его подкупили, где бы он ни спрятался.
      - Он полетит на Пенафлор, - с готовностью бросил я. - На Пенафлоре можно не бояться нью-александрийцев.
      Чарлот проигнорировал меня. Ни выражение лица, ни его голос не изменились, и все же я еще никогда не видел его излучающим такую сильную эмоцию. - Где бы он ни скрывался, - повторил он.
      - Найдите его, - приказал он Дентону. А мне: - "Дронт" стартует через два часа. Подготовьтесь. Сокоро на борту. Мы с капитаном прибудем по возможности скоро.
      - Ник на Земле, - напомнил я ему.
      - Я знаю это, - огрызнулся он раздраженно. - Мисс Лапторн возьмет на себя обязанности капитана. Уж не вообразили ли вы, что получите этот пост?
      Его злобный тон был совершенно излишним. Самого сообщения было достаточно, чтобы я взлетел на пальму.
      И мы с Дентоном ушли.
      - Как же так получается, что без тебя не обходится ни одна большая тайна? - спросил я его. - Может, ты на самом деле шеф полиции и только одет как простой плоскостоп?
      - Нет, - ответил он. - Я телохранитель Чарлота.
      - Черт, черт, - сказал я. - Я не знал, что у него вообще есть телохранитель. А он ему нужен?
      - Вообще-то, нет, - сказал Дентон. - Во всяком случае, он так считает. Но поскольку он на Нью Александрии, о нем должен кто-то заботиться. То же самое относится и ко всем специалистам Библиотеки. Наш мир очень высоко ценит этих людей.
      - Так ты охраняешь его, только когда он здесь?
      - Я - полицейский, - объяснил он, - а не личный телохранитель.
      - Мне странно в этом только то, - вмешался я, - что он вне Нью Александрии несравненно более уязвим, чем здесь.
      Дентон пожал плечами. - Большего мы не можем сделать. Его совсем не устраивает, что его охраняют. Для меня это тоже неприятное задание. Он не подпускает меня достаточно близко, чтобы я мог эффективно защищать его, но если его кто-то стукнет, пока я околачиваюсь где-то в другом углу, я понесу ответственность.
      - Великолепно, - сказал я. Итак, именно поэтому он и проводил свое время, большей частью подпирая стены.
      Потом мне пришло в голову кое-что еще. - Скажи-ка, а предположим чисто теоретически - что в этой колонии что-то произошло. Что-то, что против законов Нью Рима. Что ты тогда будешь делать?
      - Ты что-то чересчур расфантазировался, - заявил он.
      - Ты считаешь, что Чарлот выше закона?
      - Я вовсе так не считаю.
      - Я называю это лицемерием. Или ты всерьез хочешь этим сказать, что примешь меры, если я докажу тебе, что Чарлот нарушает закон?
      - Сначала докажи, - увильнул он.
      - Возможно, мне это удастся, - заявил я. - Это дело с похищением ребенка слишком воняет. В нем нет смысла.
      - Та-а-ак? - Дентон, казалось, был убежден в этом. Он даже не заинтересовался. - Знаешь что? Я приглашаю тебя на стаканчик, когда ты вернешься с Чао Фрии, с девочкой или без нее. И ты расскажешь мне, что произошло. А потом мы решим, кто из нас двоих может утверждать: "Я же тебе говорил". О'кэй?
      - Ты считаешь историю Чарлота правдой?
      - Конечно.
      - О'кэй, - сказал я. - Решено. - Я отметил в своем внутреннем календаре наше будущее свидание. Не часто мне представляется возможность, когда я могу сказать полицейскому: "Я же тебе говорил".
      Полицейские, которые спорят, всегда оптимисты.
      4
      Если бы мне пришлось составлять список капитанов-женщин, которых я знал и любил, этот список был бы не очень длинным. Да я бы загнал себя до пота, чтобы найти хотя бы кандидатку. Это не значит, что я в принципе отвергаю женщин в качестве капитанов. Я сужу о капитане только по способностям. Я сам хороший капитан. Но Эва Лапторн в качестве капитана это шутка. Жалкая шутка.
      Если бы Титус Чарлот не был так разъярен, то прыжок с Нью Александрии к Чао Фрии доставил бы ему удовольствие. Так, как обстояли дела, никто не был счастлив в рубке управления, а Джонни был счастлив только потому, что его в рубке не было. Я еще никогда не видел человека, который чувствовал бы себя так же неуютно, как Эва, когда она она отдавала обычные стартовые команды. Чтобы облегчить ситуацию для нас обоих, ей надо было бы крепко взять в руки вожжи и сделать покерное лицо. Но она этого не сделала. Она дала нам заметить свое смущение и нежелание. Это привело меня в еще большее раздражение, чем я так и так уже был. У Эвы вообще была способность действовать мне на нервы просто потому, что она была сестрой умершего и многими оплакиваемого Лапторна, моего друга и партнера в те времена, когда я еще обзывался капитаном.
      Я считал, что она должна была отказаться от этого поста, если не смогла принять его с каменным лицом. Она не была прикована к Чарлоту цепью раба и уж наверняка не нуждалась в деньгах. Но, вероятно, она рассматривала это как своеобразный вызов, исходящий не только от Чарлота, но и от меня. Я лично считал, что не следует принимать вызов, если не можешь с этим справиться, но не все люди так реалистично и ответственно смотрят на жизнь, как я.
      Итак, на борту "Дронта", как обычно, царила напряженная атмосфера, возможно, даже напряженней, чем обычно.
      Совершенно честно, я не могу припомнить, чтобы "Дронт" когда-либо был счастливым кораблем. Мне доставляло радость летать. Я любил сидеть под шлемом. Но никогда невозможно совсем забыть, что разыгрывается за контрольным креслом, ведь досадные неприятности могут возникнуть как внутри, так и снаружи корабля. Всякий раз, когда я вывожу "Дронта" на заранее запрограммированный курс - совершенно безразлично, где и когда - я должен возвращаться в эту атмосферу тлеющего недоверия и скрытой враждебности. При этом совершенно не имело значения, присутствовал сам Чарлот или нет. Дух его всегда был здесь.
      Пока "Дронт" поднимался над космопортом Коринфа, я думал о том, что моим лучшим полетом с этой птицей, собственно, было сумасшедшее возвращение через туманность Альциона, после того как мы ограбили (или, вернее, не ограбили) Потерянную Звезду. Я был в опасности и вынужден был терпеть ужасную боль, но тогда "Дронт", ветер и я были вместе против сил природы. Вместо этого мы теперь с ветром тонули в море негативных чувств. Эта ситуация непременно должна была наступить, как только я выведу корабль на курс к Чао Фрии. Я изучал карты так же тщательно и подробно, как всегда, и запрограммировал превосходный минимальный маршрут. Я почти желал иметь на пути несколько пылевых облаков, через которые мне надо было бы направлять "Дронта", или какое-нибудь узкое место, где "Дронт" сбился бы с курса или сильно встряхнулся. Но между Нью Александрией и Чао Фрией не было ничего, кроме пустого Ничто, но уж этого целая куча, так как Чао Фрия была солидно удалена от ядра цивилизации. С другой стороны, расстояние было недостаточно большим, чтобы мы должны были бы отправиться к галактическому ядру или на край Галактики. Все было прекрасно, безопасно и скучно.
      Когда я снял шлем и передал "Дронту" самому искать свой путь при пятидесятикратной световой скорости, Эва приготовила для меня чашку кофе. Чарлот потребовал самой максимальной скорости. Ну, при пятидесятикратной световой скорости мы обойдем любой корабль и окажемся у Чао Фрии на несколько часов раньше - неважно, имеет тот тридцать часов форы или нет. Я дружелюбно поблагодарил Эву и воздержался от всяких замечаний о том, что капитан принял и обязанности стюардессы.
      - Оценочное время прибытия? - спросил Чарлот.
      Как всегда, я выдал ему срок, а не время на часах, так как я, как ему хорошо было известно, не носил никаких часов. - Девятнадцать часов и еще немного. Если хотите, я могу рассчитать с точностью до полусекунды.
      - Что с "Белым Пламенем"? - донесся голос Джонни из громкоговорителя над контрольным креслом. "Белое Пламя" - это корабль, на котором находились женщина с девочкой.
      - Они смогут достичь системы самое раннее через четыре часа после нашей посадки, - сообщил я ему. - Никаких причин для волнений.
      Чарлот рассмеялся.
      - Итак, вы рассчитываете на волнения? - спросил я его.
      - Возможно.
      - А вы не считаете правильным проинформировать нас об этом? спросила Эва в попытке вести себя так, будто она несла какую-то ответственность.
      - С Чао Фрией трудно иметь дело.
      - Вы это уже однажды говорили, - сухо бросил я. Я вспомнил о том, что он был на этой планете персоной нон грата.
      - Почему? - полюбопытствовала Эва.
      - Семьи "Зодиака" очень недружелюбны, - ответил Чарлот.
      - Дальше, - настаивал я. - Ну, выдайте же им, что Чао Фрия является миром, с которым "контакты нежелательны".
      - Это не соответствует действительности, - ледяным голосом ответил Чарлот. - Закон Нью Рима там официально признается. Только дело в том, что люди, колонизировавшие планету, не желают видеть жителей других миров. Кроме полудюжины представителей Нью Рима туда не допускаются даже послы других миров. Они не желают никакой торговли, они не хотят никаких связей, если не будут безусловно к этому принуждены.
      - Никто не принуждается к связям, - заметил я.
      - Успокойся, - сказала Эва. - Дай Чарлоту рассказать.
      В этом приказе было не слишком много энергии, но я сделал так, как мне было приказано.
      - Закон требует, чтобы космопорты оказывали необходимые услуги кораблям на орбите, - продолжал Чарлот. - При известных обстоятельствах нельзя отказывать кораблю в посадке. У нас до появления "Белого Пламени" не будет времени, чтобы обеспечить себе полное прикрытие законом с тыла. Поэтому могут быть неприятности. Но оба корабля должны будут оставаться на орбите, и там мы подождем судебных распоряжений.
      - Оптимист, - был мой комментарий.
      Но на это никто не обратил внимания.
      - Причина того, что население Чао Фрии заняло такую уклончивую позицию по отношению к жителям других миров - то, что они невротические изоляционисты, - провозгласил Чарлот. - Ни один из них никогда не покидал планету. Кроме "Зодиака" у них нет ни одного корабля, а он тоже уже не корабль, а символ почитания. Они построили космопорт только для того, чтобы держать контакты с внешним миром под контролем.
      - Но как же может быть, что они все невротики? - спросила Эва.
      - Очень просто, - вмешался я и бессовестно отнял у Чарлота самую соль. - "Зодиак" был кораблем поколений.
      Эва не поняла. Джонни не сказал ни слова. Но я все-таки знал, что он слушал и тоже не понял.
      - Земля обетованная, - бросил я с отвращением.
      - Что?
      - До того, как Спалланзани открыл трансформацию вероятности и задолго до эпохи реакции массы были космические корабли с так называемыми реактивными двигателями, - объяснил я Эве. - Ты, вероятно, знаешь их под названием "самокаты", и если в пилотских школах сейчас вообще учат какую-нибудь теорию, ты поймешь, почему их так назвали. Но это было задолго до нашего светлого времени высоких скоростей космических полетов.
      - Полеты с досветовой скоростью, - кивнула Эва. - Но...
      Слово опять перехватил Чарлот. - "Зодиаку" потребовалось для полета от Земли до Чао Фрии четыреста восемьдесят лет. Его скорость даже не приближалась к световой. Чао Фрия находилась в пятой системе, которую странники обыскали в поисках пригодного для жизни мира. До этого они уже отказались от двух миров, на которых они могли бы жить, так как для них не стоял вопрос жизни и смерти. Они искали Сады Эдема, райскую планету. Землю обетованную. В течение девятнадцати поколений, которые прожили люди в этом корабле, надежда на обетованную землю у них только крепла. Они жили не для себя, а для своих потомков. Единственной целью их бытия была мысль дать детям совершеннейший мир. Они были одержимы этой мыслью. Жизнь на борту корабля поколений нельзя назвать прекрасной. Они, наконец, нашли подходящий мир, и их дети наследовали его. Но дети наследовали и их одержимость. Их отношение к Чао Фрии такое же, как и у их предков. Чао Фрия - земля обетованная, святое место. Она навечно принадлежит только им и никому больше. Это известный синдром. Он сглаживается, но для этого нужно много поколений. Детям "Зодиака" несказанно повезло, что они нашли еще неоткрытую планету. Галактическая цивилизация открыла Чао Фрию только сорок лет назад - почти столетие спустя после посадки "Зодиака".
      Как реагируют дети "Зодиака" на появление чужаков, вы можете себе точно представить. Они имели традиции двадцати двух поколений, принесенных в жертву. Новички без труда порхают меж звезд и игнорируют странную старую теорию относительности, которую люди "Зодиака" все еще считают законом природы. И они тотчас закапсулировались. Они ничего не желают знать о Галактике и остальной части человеческой расы. Но так оставлять было нельзя. Они вынуждены были принять закон Нью Рима. Им просто не оставалось выбора. И именно потому, что на планете были анакаона.
      Вы знаете, для детей "Зодиака" анакаона являются чем-то вроде обстановки их земли обетованной. Ни одному из них не приходила мысль, что анакаона имеют права на эту планету. Они были там, и это значило лишь, что доброе провидение создало их для нужд детей "Зодиака". Они не были людьми. Они были рабами. Из офицеров "Зодиака" образовалось правительство Нового Мира, а их семьи расселились и переняли господство. На сотни миль вокруг места посадки они уничтожили буквально всякий след туземной культуры, и когда планета была открыта вторично, они уже распространялись с пугающей скоростью. Они не были кровожадными. Анакаона были побеждены без применения силы. Приди новые открыватели сотню лет спустя, на всей планете, вероятно, не было бы уже ни одного дикого анакаона. Вся раса была бы одомашнена и гуманизирована. Анакаона разумны и способны к подражанию они превосходные рабы. Кроме того, они населяли только один континент. Их собственное распространение, как вида, еще по-настоящему не началось.
      Люди "Зодиака" не совершали никакого геноцида, но они уже подошли опасно близко к искоренению культуры. Нью Рим послал своих представителей, и Нью Александрия тоже. Спор тянулся годы. В последней стадии я прибыл на Чао Фрию, чтобы сделать приготовления к проекту "Анакаона", который теперь и проводится в колонии у Коринфа. На подробностях этой холодной войны я останавливаться не стану. Вы и так можете себе представить, как все было трудно. В конце концов дети "Зодиака" увидели, что у них нет выбора. Если они не оставят в покое анакаона, Нью Рим пошлет войска. Если Чао Фрия не будет управляться офицерами "Зодиака" по законам Нью Рима, ею по этим законам будет управлять новое правительство. О том, чтобы Нью Рим классифицировал планету по разряду "контакты нежелательны", не могло быть и речи. Это происходит только с теми мирами, на которых либо народ другой расы не желает колонизации, либо присутствует человеческое население с эксцентрическим мировоззрением, если интересы других не задеты.
      Корабельные офицеры вынуждены были капитулировать. Они объявили готовность править на Чао Фрии по нашим законам, если только они останутся у власти. Повторное открытие планеты только усилило их стремление оставаться самим по себе и исключить всякое вмешательство извне.
      Дети "Зодиака" ненавидят нас. Мы - особенно те, кто с Нью Рима и с Нью Александрии - протопали по всей их обетованной земле и говорили им, как они должны править, если не хотят рисковать потерей власти.
      Вся эта ненависть будет направлена против нас, если мы только захотим приземлиться. Наше единственное преимущество - это то, что люди "Зодиака" боятся, что мы сможем исполнить наши угрозы. Они будут с нами сотрудничать, но только в том случае, если мы их запугаем. Они не станут нас убивать и они не станут откровенно отказывать в помощи, но они создадут нам всяческие трудности, какие только смогут.
      Мне они, вероятно, посадку не разрешат. Может быть, они разрешат вступить на святую землю только одному из нас, и тогда пойдете вы.
      Он имел в виду меня.
      - Большое спасибо, - сказал я.
      - Думайте всегда, оценивая их поведение, о том, что за вами стоит вся Галактика. Мы должны отнестись к этому делу как к дипломатическому инциденту на высшем уровне. Представители Нью Рима на планете нас поддержат. Они знакомы с тамошними условиями. Никогда не уступайте людям "Зодиака" ни дюйма.
      - Великолепно, - сказал я. - Я давно мечтал о чем-нибудь подобном. Я должен отправиться один на планету, где меня ненавидит каждый человек. Ну, отлично.
      Таким озабоченным, каким я представлялся, я на самом деле, конечно, не был. Я был уверен, что справлюсь. В затруднения я попадаю только тогда, когда ситуация требует, чтобы я был мил людям.
      Но Чарлот был очень озабочен. Он питал очень горькие чувства к Чао Фрии. Я мог себе позволить философски воспринять печальную историю, которую он нам только что рассказал. Галактика велика. Не все получается. Когда сталкиваются культуры, кто-то всегда страдает. Этого не изменить.
      Но вообще-то ничто не улучшится, если занять философскую позицию или позицию циника. Чарлот не мог быть ни философом, ни циником, так как он видел смысл своего существования в улучшении мира. Он непоколебимо верил, что Нью Александрия найдет верный путь.
      Я с недоверием отношусь к Нью Александрии и с еще большим недоверием к Нью Риму. У меня не выходит из головы, что Нью Александрия, возможно, величайшая во все времена машина для уничтожения культур. Там всерьез заботятся о нечеловеческих расах Галактики, но дело в том, что философия Нью Александрии антропоцентрична. И концепции человеческие, и методы тоже. Типичен результат синтеза человеческих и кормонских знаний. Он привел к гигантскому прогрессу человеческой технологии. Насколько я знал, ни один кормонс не летал на корабле типа "Дронта".
      Но я не хотел спорить обо всем этом с Чарлотом. У меня свой образ мыслей. Нам никогда не удалось бы сравнять наши представления. Но я знал, что если он пошлет меня одного на поверхность Чао Фрии, я не буду всем сердцем с моим заданием. И он это тоже знал. Я просто не верил в хомо галактикус и еще меньше верил в хомо деус. Следовательно, между мной и Чарлотом никогда не могло быть понимания.       Тем временем мы с Эвой все же поняли размеры нашей проблемы. И готовились теперь к трудностям.
      - А что думают на Чао Фрии о вашей колонии? - спросил я.
      - Им ненавистна даже простая мысль о ней, - ответил Чарлот.
      - Какой же вследствие этого прием они готовят женщине и девочке?
      - Этого я не знаю, - согласился он. - Я считаю, что они охотнее всего забыли бы о существовании колонии. Они никому не простят напоминание о ней. Они не дадут "Белому Пламени" разрешения на посадку. Это несомненно.
      - Но это не то, что вас заботит? - спросила Эва.
      - Вы считаете, что беглецы все же как-нибудь смогут попасть на планету, - вмешался я.
      - Я надеюсь, что этого не произойдет, - сказал Чарлот.
      - А если это все же случится, дипломатические усилия могут быть напрасными, - констатировал я.
      - Очевидно.
      И все же я знал, что не это было главной причиной его озабоченности. Я должен был заставить людей "Зодиака" поверить, что на них навалится вся тяжесть закона Нью Рима. Но Титус Чарлот опасался, что Нью Рим мог быть больше заинтересован в том, чтобы сохранить мир, нежели в решении проблем Чарлота. Он боялся того, что Нью Рим мог счесть, что факт похищения ребенка не доказан. Дипломатические трудности Чарлота не беспокоили вообще. Но он думал, что если нам придется ждать решения Нью Рима и если людям "Зодиака" удастся подать протест, у нас будет выбита почва из под ног. Я очень хорошо знал, почему он хотел отправить вниз меня одного, если не будет другого выхода.
      На этот раз он доверял мне больше, чем закону Нью Рима.
      Я чувствовал себя польщенным. Но воодушевлен не был. Хоть я в некоторой степени был лично причастен к этому делу, я все-таки оставил бы все, как есть.
      Полет к Чао Фрии - девятнадцать часов и еще немного - прошел без происшествий. Джонни раз от разу все лучше учился обращаться с двигателем. Конечно, он еще никогда не попадал в по-настоящему трудную ситуацию, но я заметил, что в кончиках его пальцев есть настоящее чутье. Он, само собой, не был еще настоящим асом, но выглядел как вполне приличный инженер.