Мой сын маг (Маг - 5)

      - Конечно, иначе мое заклинание не лишило бы этот Порошок силы, подхватил Рамон. - Разве это не значит, что "магия" могла быть произведена в Меровенсе?
      - Произведена в Меровенсе, а Найробус нашел какой-то способ, с помощью которого переправляет эту дрянь в наш мир и делает так, что "магия" начинает действовать. - Мэт широко раскрыл глаза. - Значит, существовала не только связь между двумя мирами! Существовала связь между мной и тем местом, где я когда-то жил! Вот почему я так легко в первый раз попал домой! Прости, папа... Такое ощущение, будто я на всех вас напустил чудовище!
      - Не ты, - покачал головой Рамон. - А кто-то, кто использовал тебя.
      Луко ухмыльнулся:
      - Это запросто.
      Рамон резко обернулся и смерил Луко презрительным взглядом. Ему пришлось отвернуться, чтобы сдержаться и не наговорить мальчишке лишнего.
      - Если эта гадость произведена в Меровенсе, если Найробус постоянно держит канал связи открытым, значит, с помощью нашей магии мы могли бы обезвредить эту дрянь даже в Нью-Джерси!
      Луко метал гневные взгляды, однако желание получить наркотик пересилило.
      - Ну ладно, скажу! - выкрикнул он. - Этот старый жулик завязал мне глаза и повел. У меня башка закружилась... я чуть не грохнулся... только он меня держал и заставлял идти. А когда повязку снял, так я уже туточки оказался вон в тех холмах, и он мне автомат всучил и на вас показал.
      - Что за старый жулик? - небрежно поинтересовался Рамон.
      - А тот, который снабжает Гролдора "дурью"! Тот, который разгуливает в костюмчиках за две тыщи баксов и шляпах за пятьсот!
      - А борода у него какая? - поинтересовался Мэт.
      - Ой, такая вся аккуратненькая! Усики подбритые и На подбородке чуток. А тебе это на фиг сдалось?
      - Имя у него есть - у этого старого жулика? - напирал Рамон.
      - Найробус! - брызгая слюной, прошипел Луко. Мэт вытянулся в струнку. Его обдало жаром. Важно было сделать первую верную догадку, а все остальное цеплялось за нее.
      - Зачем ты пошел на это, Луко? - мягко спросил Рамон. - Я ведь всегда с тобой обращался по-хорошему. И Мэтью тебя никогда не обижал, хотя и было за что, Бог свидетель. Зачем вы с дружками распугивали моих покупателей? Почему ты пытался убить нас?
      - Никому не дам одолеть меня в моем квартале! - прошипел Луко.
      - Зависть и месть, значит? Этого маловато будет. Почему еще?
      - Почему? А вы-то как думаете, почему? Потому что этот старик, Найробус, сказал, что даст нам целую кучу "дури", если мы это сделаем.
      Рамон кивнул.
      - И неплохо снабдил тебя перед тем, как перетащил сюда.
      - Да нет, немножко совсем - токо чтобы "ломка" прошла! Сказал, что кокнет меня, если я еще наглотаюсь, пока вас не прикончу.
      - Значит, Лакшми была права, - вздохнул Рамон. - Ты - гашишинн.
      - Что ты такое болтаешь, эй? - выкрикнул Луко. - Я тебе сказал, чего ты хотел. Отдай мне "магию"!
      - Ладно, договорились, - кивнул Рамон, нарисовал в воздухе какую-то фигуру и что-то пропел по-французски. Луко напрягся, вытаращил глаза, но его зрачки стали крошечными, а потом веки опустились, он обмяк, задрожал и радостно вздохнул.
      Мэт возмущенно отвернулся. Отец обернулся к нему:
      - Он такой тощий, Мэтью, щеки ввалились! Мэт кивнул.
      - Та дрянь, которой его пичкает Найробус, позволяет отбирать у парня жизненные силы в любое время, когда только Найробус этого пожелает, - отбирать медленно, но верно. - Мэт горестно покачал головой. - Знаешь, порой я сам себя ненавижу за то, что оказываюсь прав.
      - Да, - вздохнул Рамон. - Все, как ты сказал. В нашей округе появился новый наркотик, и местные банды вдруг перестали колотить друг дружку. Вместо этого хулиганы начали издеваться над соседями, "питаться" их страхом и гневом, а через них смог "питаться" этими чувствами и Найробус.
      - А что было за это время в новостях, папа? Это повсюду происходило или только в нашем городке?
      - Повсюду, Мэтью, - во всех крупных городах. Полиция поначалу обрадовалась - банды прекратили разборки, и жертв стало меньше. А потом статистика грабежей поползла вверх, и полиции стало худо, как никогда, потому что горожане стали жить в страхе.
      - А еще удивляются, почему люди так стремятся перебраться за город! - Мэт грустно покачал головой.
      Рамон взглянул на Луко. Тот перестал дрожать. Взгляд его стал отсутствующим, губы разъехались в идиотской улыбочке.
      - Надо приглядывать за ним, - заключил Рамон. - Вот что, Мэтью. Насчет этого наркотика. Как думаешь, можно ли его полностью нейтрализовать?
      - Конечно, точно так же, как это только что сделал ты. Но так же может поступить и Гролдор. Как только он обнаружит, что наркотик не действует, он поймет - стряслось что-то неладное и пропоет контрзаклинание. Рамон нахмурился:
      - Хочешь сказать, что до того, как нейтрализовать наркотик, надо нейтрализовать этого Гролдора?
      - Это было бы вполне резонно.
      - Но не пошлет ли тогда Найробус на его место. другого колдуна? Или кого-нибудь из подручных Гролдора завербует?
      - Подручные - скорее всего местные гангстеры, - задумчиво протянул Мэт. Не сомневаюсь, Найробус непременно отправит кого-нибудь сменить Гролдора, но все же на это уйдет какое-то время, пока-то он найдет достойную замену. Может, ему даже придется этого кандидата обучать. Но я могу и ошибиться - может, у Найробуса куча колдунов в резерве, но все же у меня такое ощущение, что вся его колдовская гвардия работает строго на своих местах. Один - в Нью-Джерси, другой - с войском, осаждающим Бордестанг, а остальные - с армией махди.
      - Ты уверен?
      - Чистая интуиция пока.
      - От интуиции даже у нас дома отмахиваться не стоит, а уж тем более в этом мире, - согласился Рамон. - Как бы то ни было, похоже, нам придется смотаться домой и разобраться с этим Гролдором, верно?
      Мэт сглотнул подступивший к горлу ком. Ему стало страшно. Столкнуться с наркодельцом, располагавшим вооруженной бандой, - это само по себе паршиво, так вдобавок еще эта встреча должна состояться в мире, где Мэту не помогла бы магия...
      Но тут он вспомнил, что некоторые его заклинания пусть слабо, но все же срабатывали в Нью-Джерси и что Найробусу хочешь не хочешь, а надо держать канал связи между двумя мирами открытым. Мэту следовало придумать, как воспользоваться природными магическими силами Меровенса в Нью-Джерси, и если и было на свете место, которое так сильно нуждалось в этом...
      - Да, папа. Нам придется отправиться домой.
      ***
      Савлу пришлось признать: когда надо, он способен выглядеть весьма устрашающе, а сейчас ему как раз этого и хотелось. Очнувшись, Бейдизам увидел ярко пылавший очаг и длинноволосого, бородатого мужчину с орлиным носом.
      Мужчина, зловеще ухмыляясь, склонился над ним. Его лицо освещали только отблески огня.
      Колдун выпучил глаза, на миг похолодел от страха, но тут же побагровел от злости и забормотал проклятия, которых, впрочем, не было слышно, поскольку рот Бейдизама был плотно заткнут кляпом. Руки колдуна дергались, он пытался двигать ими - безуспешно, руки были крепко связаны у него за спиной.
      - Терпеть не могу тех, кто пугает женщин, - с отвращением прошипел Савл. Обожаю смотреть, как они мучаются.
      От леденящего взгляда Савла Бейдизам перестал корчиться и замер. А Знахарь вынул из очага кочергу. Конец кочерги раскалился докрасна. Савл плюнул на кочергу, прислушался к тому, как она зашипела, и сокрушенно покачал головой.
      - Не разогрелась еще как следует. Швырнув кочергу обратно в очаг, он обернулся к побледневшему как полотно колдуну.
      - Видишь ли, у меня к тебе есть несколько вопросов. Не хотелось бы делать тебе больно... ну, только если это уж очень сильно понадобится, сам понимаешь...
      Он просунул руку под бурнус Бейдизама и дернул колдуна за ногу - не сильно, но в том месте, где нужно. Колдун застонал от боли.
      Савл тут же отпустил его, но пояснил:
      - Это я еще легонько дернул - просто показал тебе, что к чему. Если бы я по-настоящему дернул, ты бы корчился от боли час, а то и подольше, даже после того, как я отпустил бы твою ногу. Древние греки и современные фабы располагают массой полезных сведений по анатомии, а еще больше об этом знают люди, обитающие на Дальнем Востоке, - кое-что такое знают, что...
      Бейдизам что-то неразборчиво прорычал.
      - Понимаю, это очень грубо - просто сила, никакой магии, - кивнул Савл и взял в руки кусок толстой веревки. - Вот так будет поизысканнее.
      И Савл принялся читать нараспев какие-то глупые стишки, страшно при этом гнусавя и изо всех сил стараясь, чтобы в стихах соблюдалась ритмика, размер и рифма. Одновременно Савл завязывал один за другим узлы на веревке.
      Глаза Бейдизама выпучились. Заклинание было ему знакомо - или напоминало что-то. Он в страхе замычал и снова принялся вырываться из связывающих его пут.
      - Ты не бойся, - успокоил его Савл. - Больно не будет, я только...
      Тут распахнулась дверь, в темницу хлынул свет. На пороге стояла Химена.
      Она воскликнула:
      - Знахарь! Что же ты делаешь! Ты же целитель, а не мучитель.
      - Это верно, - согласился Савл. - Вот только никто, кроме целителей, не знает, как по-настоящему сделать больно: так что...
      - Нет! - Химена решительно шагнула к Савлу и вырвала веревку из его рук.
      - Может быть, этот человек хотел меня обесчестить, но он все-таки человек, а не зверь!
      - Это ваше личное мнение, - упрямо возразил Савл.
      - Пусть пытками занимается тот, кто служит Злу!
      - Ну хотя бы немножечко! - взмолился Савл.
      Пусть подышит негодяй мерзкими миазмами! Пальцы на его ногах пускай скрючит спазмами!
      Пальцы на ногах у Бейдизама скрутило судорогой.
      Он взвыл.
      - Как же тебе не стыдно! - воскликнула Химена. - Мы должны действовать убеждением, а не пытками! - Она оттолкнула Савла и уселась на жесткую лежанку.
      Стащив с Бейдизама туфли, она начала массировать его ступни, напевая по-испански нежную, успокаивающую колыбельную. Бейдизам облегченно застонал, а Савл, стоявший у стены темницы, сердито сверкал глазами.
      - Прости моего друга, - мягко проговорила Химена. - Твои приставания ко мне разозлили его, пожалуй, еще больше, чем меня. - В конце концов, ведь Бейдизам не знал, кто стукнул его по голове - так пусть думает, что это был Савл. - Не думай, я по достоинству оценила твои похвалы моей красоте, - с улыбкой добавила Химена; она казалась сейчас скромной девушкой, смущенной лестью мужчины. - Но я не лгала тебе, когда говорила о верности франкских женщин - о такой верности, какую бы и мусульмане ценили в своих женах. Я должна свято чтить законы брака, как мне велит моя вера, - должна, дабы спастись! Вера укрепляет меня, и я сохраню верность моему мужу, какие бы мне ни грозили испытания. Даже если мне захочется, я не изменю ему. - Она опять улыбнулась, дав Бейдизаму созерцать всю нежность, все желания, какие в ней пробудили воспоминания о Рамоне. - Но я этого не хочу, потому что люблю моего мужа, и сейчас я люблю его еще больше, чем тогда, когда мы только поженились.
      Бейдизам смотрел на Химену в буквальном смысле слова как зачарованный. Он не мог знать испанского языка, на котором разговаривали в другом мире, не мог догадаться, что та песенка, которую пела Химена, поглаживая его сведенные судорогой пальцы, на самом деле была заклинанием, предназначенным для того, чтобы испытываемая Бейдизамом страсть отступила и преобразилась в поклонение.
      Именно в поклонение - чтобы Бейдизам смотрел на нее, словно на стоящую на высоком пьедестале статую.
      - Позволь, я выну кляп у тебя изо рта, - вполголоса проговорила Химена. Пора тебя пожалеть. Ты, наверное, испытываешь страшную жажду. - Химена склонилась к колдуну и вытащила кляп у него изо рта. От ее близости Бейдизам весь дрожал, но как только губы его смогли сомкнуться, он перевернулся на бок и закашлялся. Излучая сочувствие, Химена поднесла к губам Бейдизама кубок с вином. Колдун отпил немного, но потом вспомнил, что находится во вражеском стане, и, глядя в кубок, пробормотал заклинание.
      - Вино не изменит цвет, - заверила его Химена. - Там нет яда. Разве мы могли бы так обойтись с гостем? А ты будешь нашим гостем, как только оправишься от боли, причиненной тебе Савлом. Честное слово, Савл, - сердито сказала Химена, укоризненно глянув на Знахаря. - Ты вел себя не лучшим образом!
      - Я очень сожалею, - буркнул Савл - сама пристыженность.
      - Он печется о моей безопасности, - пояснила Химена Бейдизаму. - Его обуял гнев, вот почему он был столь беспощаден с тобой. - Тут она нахмурилась. Однако зачем было идти на город, который вам ничем не грозил, скажи? Настоящий злодей поручил вам это дело!
      Бейдизам напрягся.
      - Наш махди - не злодей!
      Химена пристально посмотрела на колдуна.
      - Так это, значит, махди отправил вас на осаду города?
      - Да, он! - воскликнул Бейдизам, но тут до него дошло, что вопрос был задан насмешливо, и он неохотно добавил:
      - Ну, если честно, то я был одним из тех, кто уговорил его стать нашим махди. Но командует войском, безусловно, он!
      - Войском-то командует он, - согласилась Химена. - Но когда война окончится, кто будет править - не истинный ли мудрец?
      - Мудрец? - усмехнулся Бейдизам, вновь обретя уверенность. В конце концов, ему было известно то, чего не знала Химена. - Скажи лучше - стратег! О да, Найробус хочет покорить весь мир, и он использует для этого веру в Аллаха так же легко, как любую другую веру. Ему нужно одно: чтобы все объединились под единоличным правлением.
      - Его правлением? - уточнила Химена.
      - Почему бы и нет? Он по крайней мере знает, чего хочет, и верит в себя.
      - А ты в него веришь? - требовательно вопросила Химена.
      - Пока выполняю его требования - да, - пожал плечами Бейдизам. - А почему бы мне их не выполнять? Он даст мне власть над пятой частью мира, и я стану править землями - надо мной будет властен только Найробус. Так почему бы мне не делать то, чего он от меня хочет?
      Химена нахмурилась:
      - И что же ты станешь делать с пятой частью мира?
      - Не сомневайся; я буду справедлив ко всем, независимо от их положения, заверил ее Бейдизам. - Не сомневайся, будет мир, и ни один человек не поднимет руку на другого, не станет красть у ближнего жен и добро. И всякий купец будет беспрепятственно ходить из Ибирии в Латрурию и даже в Аллюстрию и не бояться разбойников.
      - И все? - таинственно улыбнулась Химена. - И не будет ни богатства, ни роскоши, ни гаремов?
      - Ну почему же? - ухмыльнулся Бейдизам. - Править пятой частью мира тяжело. И мне будет необходимо утешение... и уют.
      Савл фыркнул. Химена сердито зыркнула на него.
      - Положение дает свои прелести, да?
      - Ну а как же! - воскликнул Бейдизам и ухмыльнулся примерно так же, как незадолго до этого Савл.
      - А что он за человек, этот Найробус? - невинно поинтересовалась Химена.
      - Он справедлив в суждениях, говорит мягко, у него приятные манеры, он учтив со всеми, - отвечал Бейдизам. - По-своему он мудр, но... но дело для него превыше всего.
      - Молод он или стар?
      - Пожилой, - подумав, ответил Бейдизам. - Волосы и борода у него седые, а глаза серые. Если честно - похож он больше на франка, чем на мавра.
      - Вот как... - задумчиво протянула Химена.
      - Только не думай, он не предатель, не изменник! - горячо воскликнул Бейдизам. - Франком он никак быть не может - он в совершенстве владеет арабским языком и берберским тоже!
      Однако Химена, располагая богатым опытом изучения и преподавания иностранных языков, отлично знала, что порой иностранцам, хорошо изучившим какой-либо язык, удается разговаривать на нем чище, чем аборигенам. Но конечно, Бейдизаму она этого не сказала - она только улыбнулась и увела разговор в сторону.
      - Мне пора уходить, господин Бейдизам, но я пошлю людей, и они отведут тебя в покои более уютные, нежели эти.
      Бейдизам нахмурился:
      - Значит, я останусь вашим пленником?
      - Я бы предпочла считать тебя гостем, - улыбнулась Химена, - но попросила бы тебя ни с кем не разговаривать, пока ты будешь гостить у нас, и тем более не читать заклинаний.
      Бейдизам лукаво усмехнулся:
      - Вот этого не обещаю, да и пообещай я - ты бы мне не поверила!
      - Что поделаешь! - вздохнула Химена и что-то спела. Савл понял, что это латынь, но распознал только одно слово, повторявшееся несколько раз.
      - Приятный напев, - заключил Бейдизам. - Это песня о том, что ты прощаешься со мной?
      - Только до завтрашнего полудня, - пообещала Химена. - Я буду навещать тебя раз в день - мы будем вместе обедать, если у меня в ту пору не будет важных дел. Мои слуги сделают все для того, чтобы тебе было уютно. Надеюсь, твое пребывание у нас будет приятным.
      - Каким уж там приятным, если я своим делом заниматься не смогу... - кисло проговорил Бейдизам. - Но уж как-никак все же приятнее будет, чем в компании с этим твоим кровожадным дружком. Могу я надеяться на то, что ты уведешь его с собой?
      - О, конечно. Савл, пойдем со мной, - попросила Химена. Она подошла к двери и вышла из темницы. Савл на прощание одарил Бейдизама убийственной акульей улыбкой и ушел следом за Хименой.
      Закрыв за собой дверь, он прошептал:
      - Славно сработано. Вы его буквально очаровали.
      - Спасибо, Савл, - отозвалась Химена, скромно потупив взор. - Но я тут почти что ни при чем - все дело в даре, а не в действиях, сам понимаешь.
      - Понимаю, но вы умело использовали свой талант! А за дверью, в темнице, злорадно ухмылялся Бейдизам. Глупые франки оставили его здесь связанным по рукам и Ногам, но зато теперь его губы обрели свободу. Кляп исчез, а много ли нужно колдуну для того, чтобы удрать из темницы? Только его губы! И Бейдизам начал медленно, слово за словом, плести арабское заклинание.
      Глава 23
      Поднимаясь по лестнице, ведущей наверх из подземелья, Химена заметила:
      - Ты прекрасно сыграл свою роль, Савл. К тому времени, как я вошла, он был здорово напуган.
      - Ну спасибо, леди Мэнтрел, - усмехнулся Савл, но в усмешке его притаилось нечто вроде "вот ведь влип!". - Когда маленький был, насмотрелся фильмов ужасов.
      - Весьма способствует повышению общего уровня, - улыбнулась Химена. - Ты из них многому научился. Что ты с ним сделал?
      - С ним - ничего. Я просто подражал садистам, которые мне время от времени попадались на жизненном пути с тех пор, как я угодил в этот мир. Но Бейдизам об этом, конечно, ни сном ни духом не ведал.
      - У тебя настоящий талант, - похвалила Савла Химена. - А мимика какая!
      - Ну спасибо, - буркнул Савл, вовсе не радуясь этим похвалам. - Но вы, надеюсь, понимаете, что, как только мы оказались за дверью, Бейдизам тут же принялся плести заклинания, дабы перенестись из темницы в свой шатер?
      - Конечно, - кивнула Химена. - Только у него ничего не выйдет. Я об этом позаботилась.
      - Понимаю. Вы спели это странное маленькое заклинание. А что это такое было? Я только одно слово выхватил - "афазия".
      - Но ты знаешь, что оно означает?
      - Конечно, знаю. Это сильнейший дефект речи, вызываемый поражением мозга.
      Страдающий афазией способен производить все звуки речи - у такого больного и язык, и голосовые связки, и губы - все в норме. Но работают они вне связи с головным мозгом - связь между мозгом и органами речи нарушена.
      - Интересно излагаешь, - нахмурилась Химена.
      - Чисто научно. Больной, страдающий афазией, думает: "Я говорю совершенно внятно", но с губ его срывается сущая абракадабра. Такой больной не способен выразить свои мысли связно. Что бы он ни пытался сказать, получается полная белиберда, и... - Савл запнулся и уставился на Химену. - Вы этого не сделали!
      - Как раз это я и сделала, - гордо ответствовала Химена. - У него теперь самая настоящая афазия, и она будет прекращаться только тогда, когда он будет разговаривать со мной. А я надеюсь, ты в это время будешь рядом и сможешь противостоять любому заклинанию, которое он попытается произнести.
      - Это, конечно, можно, - растерянно пробормотал Савл. - Но я-то вам на что? Вы - неплохая специалистка по заклинаниям.
      - Ты мне нужен, потому что рано или поздно он рискнет броситься на меня с ног собьет или рот заткнет, чтобы я не смогла перекрыть его заклинания, - с непоколебимой уверенностью объяснила Химена. - Может, он и не тигр, каковым себя считает, но уж волк - это точно. И ты не позволишь мне войти одной в его логово, правда, Савл?
      - Ни за что, - решительно отозвался Савл, вспомнив о пророке Данииле.
      В общем, выходило следующее: как бы Бейдизам ни лез из кожи вон, ему суждено было томиться на положении постоянного гостя, а никто из его помощников не жаждал взять на себя такую ответственность, как нападение на город в отсутствие магической поддержки. Колдун-командир исчез, и осада превратилась в подобие сидячей забастовки.
      ***
      Мэт вернулся к Луко и пнул его ногой. Голова парня запрокинулась, на губах его по-прежнему играла дурацкая улыбочка.
      - Он в трансе, но жив и здоров. Что нам с ним делать, папа? Не можем же мы его тут бросить! Отец Мэта пожал плечами:
      - А что я всегда делал раньше, когда он загуливал допоздна? Я его отводил домой.
      - И правда, почему бы и нет? - сказал Мэт, но призадумался. - А ведь может быть, что всякий раз, когда кто-то перемещается по каналу между двумя мирами, сам канал как бы укрепляется?
      - И по нему легче вернуться в Нью-Джерси? Согласен, - кивнул Рамон. - Но что самое главное - легче вернуться сюда.
      - Верно подмечено, - буркнул Мэт и нахмурился. - Я же не хочу, чтобы канал закрылся, пока я снова не окажусь здесь, верно? Ну что ж, окажем каналу первую помощь, пусть откроется получше...
      Канал волшебный, стань пошире,
      Прими его в далеком мире.
      Что был он здесь - ему липа кажется.
      Перехитрим сейчас Найробуса,
      И Луко в миг один окажется
      На остановочке автобуса
      Тридцать четвертого маршрута.
      Так, будто бы и не был тут он!
      Фигура Луко как бы вытянулась, стала прозрачной и исчезла.
      - Он был славным парнишкой, - вздохнул Рамон. - И остался бы таким, уделяй отец ему побольше внимания.
      - А он и уделял, - хмыкнул Мэт. - Когда ему нужно было, чтобы кто-нибудь послушал, как он заливает насчет того, какой он был когда-то герой.
      Тут послышался возмущенный и испуганный вопль, и оба Мэнтрела резко обернулись, чтобы посмотреть, почему кричит Каллио. Воришка таращился себе под ноги, где появилась ямка глубиной в несколько дюймов. Мэт шагнул к воришке.
      - Что случилось, Каллио?
      - Моя добыча! - воскликнул тот. - Я ее закопал ну, как вы мне и говорили, а она возьми да утони в земле глубоко, видать!
      - А-а-а, понятно, - усмехнулся Мэт. - Она не утонула, Каллио. Она совсем исчезла. Это ружье, Каллио, не принадлежало этому миру - оно из другого мира, и теперь его здесь больше нет. Понимаешь, Луко притащил с собой эту вещь из другой страны, и сейчас я его отослал туда, откуда он явился, так что, видимо, и его оружие отправилось вместе с ним туда же.
      Каллио вскочил, сжал кулаки и гневно уставился на Мэта.
      - Так вот, значит, зачем вы присоветовали вещички закопать?! Чтоб потом слямзить их у меня с помощью вашей гадкой магии?
      - Только одну-единственную вещь - это ружье, - успокаивал воришку Мэт. - И уверяю тебя, оно тебе совсем не нужно.
      Каллио открыл было рот, чтобы возразить, но тут же побледнел от страха.
      - Оно чего, колдовское что ли?
      - Выражаясь языком этого мира - да, колдовское, и притом колдовство это ужасное. С его помощью можно убить множество людей.
      Каллио с содроганием отвернулся.
      - Ну, тогда... спасибо, что ты слямзил его у меня, чародей!
      - Ничего я у тебя не елям... - слабо запротестовал Мэт, не в состоянии объяснить Каллио все так, чтобы тот его понял.
      Рамон положил руку на плечо сына.
      - Не надо ничего объяснять, Мэтью. Наш Каллио - симпатичный жулик, но он из тех, кто слышит только то, что хочет услышать.
      - Или то, что способен понять, - добавил Мэт с сардонической усмешкой. Не уверен, что в этом смысле я его намного обошел.
      - Конечно, обошел, - заверил отец сына. - Ты только посмотри, как много ты знаешь о Нашем враге, Найробусе, располагая практически одними догадками.
      - Одни догадки, одни догадки... - расстроенно покачал головой Мэт. - Мне до сих пор трудно представить, что этот симпатичный старикан - такой злодей.
      Такой добрый, мягкий человек...
      - А что тут удивительного? И я могу таким представиться, если очень нужно, - пожал плечами Рамон.
      - Скажешь тоже! Ты такой и есть - добрый и мягкий.
      - Многие люди моего склада характера стараются этого не показывать, Мэтью.
      К тому же я могу, когда надо, быть очень даже неприятным, тяжелым человеком.
      Мэт вспомнил годы своего детства и ряд стычек отца с другими родителями, да и последние несколько недель говорили о многом.
      - Это верно, папа. Итак, Найробус - тот самый человек, который стоит за всем происходящим, независимо от того, что им руководит, какие у него причины...
      - Предательство, предательство... - начал было цитировать Рамон, но Мэт испуганно оборвал отца:
      - Не надо, папа! Ты же не станешь тут читать стихи только для того, чтобы мне что-то доказать!
      - И правда, - смутился Рамон, но тут же просиял. - Я уже прервал рифму, значит, стихов не получится. Так вот, "над истиной сплошное издевательство".
      - Не совсем точно, - покачал головой Мэт. - Я бы сказал, что наш Найробус не то чтобы грешит против истины. Нет, он скорее достигает верной цели неверными средствами.
      - Это - в лучшем случае, - согласился Рамон. - А что более вероятно - он достигает неверной цели неверными средствами, однако весьма искушен в том, как выставить себя добряком.
      - Хорошо хоть те злодеи, с которыми мне приходилось иметь дело раньше, выглядели именно злодеями, - вздохнул Мэт. - А теперь встретился злодей, выглядящий добреньким. Будем надеяться, что его эмиссар-наркоделец не так респектабелен с виду.
      - В этом даже можешь не сомневаться, - мрачно отозвался Рамон. - Но респектабельность и доброта - совершенно разные вещи. Хотя, когда этот старикан уговаривал меня бросить преподавательскую работу и открыть собственное дело, он, безусловно, выглядел и добрым, и респектабельным.
      - Ну да, а когда ты купил магазинчик, он поручил Гролдору разорить тебя.
      Рамон пожал плечами:
      - Мы ему мешали. Он одним выстрелом убил двух зайцев.
      - Да, они сработали славно - с их точки зрения. Вытянули меня из Меровенса - да как ловко. У них бы еще ловчее вышло, если бы они не дали мне вернуться, не будь на моей стороне Короля-Паука и святого Монкера.
      Рамон кивнул:
      - Однако их успех может обернуться против них же самих. Ведь для того чтобы пользоваться наркотиком, дабы перекачивать энергию из одного мира в другой, они постоянно должны держать переместительный канал открытым.
      - Хорошо подмечено. - Мэт посмотрел на отца, и в глазах его сверкнул огонек. - Очень уважаю такие вот побочные эффекты - использование вражеской тактики против самого же врага.
      - Хочешь сказать, что можно обратить их оружие против них? - усмехнулся Рамон. - Справедливость такого подхода отзывается эхом в моей поэтичной душе.
      - Я знал, что ты станешь здесь хорошим волшебником - есть на то причина, улыбнулся Мэт.
      - Одна-единственная? - прищурился Рамон. Мэт подмигнул отцу:
      - Есть и другая - твоя преданность словам. Рамон пожал плечами:
      - Слова имеют вкус.
      - А чародей - дегустатор, - задумчиво протянул Мэт. - Забавный парадокс.
      Но я надеюсь, мы найдем и еще кое-какие побочные эффекты во вражеской тактике, которые сможем использовать против Гролдора. Потому что... что бы не случилось, я должен вернуться домой и убрать его.
      - Пожалуй, я готов к этой битве, кивнул Рамон и, улыбнувшись, распрямил плечи. - Пешком или поедем?
      Мэт сурово смотрел на отца.
      - Папа, я сказал: "Я должен вернуться". Я. Понимаешь?
      Рамон нахмурился.
      - Но он больше мой враг, чем твой! - В его голосе тоже появилась суровость. - Я не могу допустить, чтобы ты дрался за меня!
      - Гролдор - всего-навсего второстепенный театр военных действий в моей большой войне, - напомнил отцу Мэт. - "Алисанда против Найробуса" означает;
      "Найробус против меня".
      - Да, это верно, - не стал спорить Рамон. Он помрачнел. - Но тебе нельзя оставлять другой театр военных действий, Мэтью, - Северную Ибирию, где твоему другу, королю Ринальдо, сейчас приходится ой как туго!
      - Правильно, - кивнул Мэт. - Но ему сейчас нужны только хорошо налаженная система оповещения, обучение партизанским методам ведения войны да чародей при войске - если, конечно, у него до сих пор такового нет.
      - Ясно, к чему ты клонишь, - вздохнул Рамон. - Это все умею я. Мэт кивнул:
      - Естественно, ты лучше меня справишься с партизанскими делами - ты ведь был когда-то рейнджером.
      - И это у меня, видит Бог, получилось совсем недурно! - улыбнулся Рамон. Но вот почему ты думаешь, что с Гролдором управишься лучше меня?
      - А потому, - ответил Мэт, - что ты не вырос в Нью-Джерси. Поверь, там у нас есть такие закоулки, о которых ты и понятия не имеешь.
      Глаза Рамона метали молнии.
      - Я полагал, что ты избегал подобных мест! Я всегда тебе говорил, чтобы ты туда не заглядывал!
      - Говорил, - согласился Мэт. - Только у меня не всегда был выбор, когда эти подонки за мной гонялись. Я знаю и массу укромных уголков, папа, и местные обычаи.
      - Я мог бы отправиться с тобой!
      - Я бы с радостью! - воскликнул Мэт. - Но у нас нет ни времени, ни гарантии, что мы сумеем вернуться. Помимо всего прочего, мама бьется с огромным Войском, и здесь нужен кто-то; кто поможет снять осаду с Бордестанга, а поскольку Алисанде предстоит сражение с махди, единственной силой, способной выступить на помощь столице, остается войско Ринальдо.
      Рамон печально понурился. Упоминание о жене, которой грозила беда, его охладило.