Род почувствовал, как холодок пробежал у него по спине.

«Эти парни умные! — подумал он в сторону Гвен. — Нам лучше тоже быть не хуже! В конце концов, мы же не хотим, чтобы они действительно нашли нас, не так ли?»

— Поистине, нет! — Гвен растаяла в тенях. Из поглотившей ее темноты пришла мысль. — Милорд? Ты идешь?

— Минутку, — поднял руку Род. — Зачем упускать такую возможность? Пошли, наводи меня на мысли сержанта Талера.

Гвен медленно улыбнулась, а затем показала.

Они прокрались на цыпочках за лачугами и домами, плывя бесшумно, как призраки, позади солдат, сосредоточивших все внимание на главной улице, заканчивавшейся Стеной.

Они уплыли в сторону, а затем обратно к солдатам, подбираясь сзади к лидерам. Род поднял нож рукоятью вперед, но Гвен остановила его, подняв руку и нахмурив лоб, пристально посмотрела на сержанта Талера. Тот вдруг дернулся и оцепенел, выпучив глаза, со вздувшимся горлом, затем глаза у него закатились и он рухнул навзничь, но не вызвал никакого шума, потому что не ударился оземь. Род подхватил его, перекинул через плечо и, повернувшись, удалился на цыпочках.

Гвен слегка похлопала Йорика по плечу. Тот вздрогнул, поднял на нее пораженный взгляд, а затем усмехнулся. Она сделала ему знак, и он утек следом за ней.

На освещенной луной площади ничто не двигалось.

Через некоторое время кто-то что-то пробормотал. Еще кто-то пробормотал ответ. Затем пробормотал еще один солдат, и еще, и еще. Голоса стали громче. Затем, один за другим, солдаты стали втягиваться на площадь.

Они оглядывались кругом, сбитые с толку и рассерженные.

— Где они? — прорычал капрал.

— Еще одна погоня за журавлем в небе, — престарелый рядовой отвернулся и сплюнул.

— Он снова провел нас, — прорычал другой. А затем позвал:

— Сержант! Сержант Талер! Пусти кровь этому ублюдку!

Они стихли, ожидая звука удара, гневного ругательства Талера, но ночной простор заполняло безмолвие.

— Где сержант? — спросил какой-то рядовой.

— Я видел, как он спрятался вон там, — капрал показал на тень от низкого одноэтажного здания.

Они двинулись к тому месту, все убыстряя и убыстряя шаг.

Позади здания никого не было, окружающее пространство пустовало.

— Никаких признаков его!

— Не хочешь же ты сказать, что Талер сбежал от нас.

— Совершенно верно, не хочу, — штаб-сержант показал на землю. — Взгляните на эти следы. Здесь произошла схватка, вот тут.

— Он уделал его! — закричал рядовой. — Этот паршивый ухмыляющийся болван уделал сержанта!

— Скорее всего, проломали ему череп, — глаза капрала сделались очень бледными, очень суровыми. — Давайте найдем его.

— Да! Проклятая лыбящаяся обезьяна!

— Рассыпайся, ребята! — проревел сержант. — Найдите этого ублюдка и вздерните его!

— А какой с того толк? — почесал в затылке один рядовой.

— Огромный толк для моей души, — отрезал сержант. А затем в глазах у него появился хитрый блеск, и он усмехнулся. — Кроме того, один труп ничуть не хуже другого, верно? Мы просто скажем вольмакам, что они ошиблись, мы провели какой-то хитроумный розыск и выяснили, что это он убил их чертового воина.

Рядовой медленно улыбнулся, глаза его загорелись дьявольской радостью.

— Вот сержант, заслуживший еще одну нашивку за мозги, — воскликнул другой солдат.

Сержант усмехнулся еще шире.

— Вам бы лейтенантом быть, сержант, — восхитился капрал.

Сержант, засмущавшись, пожал плечами:

— Не преувеличивайте, ребята, — а затем проревел:

— Давайте-ка, найдем этого гада.

Солдаты завыли и хлынули следом за сержантом, когда тот зашагал широким шагом между двумя зданиями, идя, как он думал, по увиденному им следу.

— Добро пожаловать в список находящихся в розыске, — хлопнул по плечу Йорика Род.

— Спасибо, майор, — тяжело вздохнул Йорик. — Хотя и жалко разочаровывать этих ретивых ищеек там, снаружи.

Род сочувственно кивнул.

— Трудно напасть на след, когда дичь улетела в буквальном смысле.

— Да, — Йорик повернулся к Гвен. — Спасибо, что подвезли, миледи.

— Пустяки, — подарила ему теплую улыбку Гвен. — Моя метла всегда в твоем распоряжении.

— Э, спасибо, но, думается, я не смогу выдержать достаточно летных часов, чтобы получить летные права, — усмешка Йорика сделалась немного болезненной. — Хотя опыт этот определенно яркий.

— И мы в единственном месте, где они действительно никогда не додумаются поискать нас, — Род поднял голову, заслышав шаги над головой.

Йорик прислонился лицом к стене, выпуская клубы сигарного дыма.

— Вынужден отдать вам должное, майор. Когда вы уходите в подполье, то делаете это по-настоящему.

Род пожал плечами.

— Все благодаря долгой практике, — он тянул лежавшее между ними тело потерявшего сознание Талера. — Как ты думаешь, Чолли, что нам следует с ним делать?

— Быть помягче, — посоветовал трактирщик. — Фактически, если у вас есть какие-то кровавые намерения, то можете тут же отправляться с ними в ночь. Я держу вас здесь, внизу, только потому, что не люблю видеть, как проливают кровь невинных.

— Так Талер невинен? — спросил, расширив глаза, Йорик.

— В той же мере, что и ты, — настороженно поглядел на него Чолли.

— Протестую, — Йорик приложил ладонь к груди. — Я невиновен! Я чист! Я...

— ...полон всяческих достоинств, — закончил Чолли. — А я должен быть наверху за стойкой, когда вернется веселая бражка, уведенная тобой на эту последнюю охоту за бекасами. — Он повернулся к Роду. — Как вы это устроили?

— Я не устраивал. Спроси его, — он кивнул на Йорика.

Взгляд Чолли повернулся к неандертальцу. Пещерный человек развел руками:

— Да просто дал им того, чего им хотелось, любезный хозяин. В конце концов, разве вы не делаете то же самое?

— Да, наряду с толикой того, о чем они и не думали, — он погрозил указательным пальцем. — Это, знаете ли, мое жизненное призвание, и я стерпел максимум расстройства, какому мог подвергнуться за одну ночь. А теперь сидите тихо и не высовывайтесь. Если они услышат вас здесь, то я ничем не смогу вам помочь.

— О, мы будем сидеть как мыши, — пообещал Род.

— Завидевшие кошку, — согласился Йорик.

— Вы не заслышите даже шороха в плинтусе, — заверила его Гвен.

Чолли повернулся подняться по лестнице, но остановился бросить обеспокоенный взгляд на Талера.

— Он тоже шуметь не будет, — улыбка Рода расширилась. — Я хочу сказать, ну не будем же мы настолько глупы, чтобы пойти на такой риск, верно?

— Верно, — признал Чолли. — Уж в чем в чем, а в неосторожности вас не обвинить. И постарайтесь немного соснуть, так как вам это несомненно понадобится.

Этого ему не следовало б говорить. Когда он повернулся и поднялся по лестнице. Род почувствовал, как его одолевает сон. Он зевнул, а затем помотал головой и моргнул.

— А, как-нибудь выдержим. Верно?

— Да, милорд. Мне дать тебе...

— ...легенький стимулятор? — Йорик выудил из кармана коробочку пилюль. — Берите, майор. Заверяю вас, ничего смертельного или создающего привыкание.

Род зло глянул на коробочку пилюль, а затем вздохнул, протянул руку и сунул одну в рот.

— Почему бы и нет? Ты сегодня мог уже четырежды кокнуть нас, да притом пальцем никого из нас не тронув.

Пораженная Гвен уставилась на пещерного жителя.

Йорик пожал плечами:

— Я ведь на вашей стороне, помните? Что я должен сделать, чтобы доказать это — заразить вас смертельной болезнью, а потом выходить?

— Нет, — улыбнулась Гвен, а Род сказал:

— Понимаешь, дело не в том, что мы не доверяем твоей помощи, просто мы предпочли бы не нуждаться в ней.

Гвен взглянула на Талера.

— Однако умоляю вас, не вызовите у сего ратника какой-то длительной болезни.

— Ну конечно нет! — подтвердил шокированный Род.

— Ничего длительного, — согласился Йорик. Он ткнул носком сапога лежавшего без сознания сержанта. — Вставай, солдат, вперед, труба зовет. Вот-вот грянет побудка и удар тебе по черепу, — он приподнял его и толкнул, и сержант повалился, словно куль.

Род вздохнул и поднял взгляд на жену.

— Когда ты их отключаешь, милая, ты действительно делаешь это как надо. Разбуди его, хорошо?

Гвен наморщила лоб, глядя на Талера. Веки у него затрепетали, потом поднялись. Он огляделся кругом, хмурясь и моргая, а затем приподнялся на локте, потирая глаза тыльной стороной ладони.

— Как... где...

— Я крикнул «в засаду, по местам», — напомнил ему Йорик. — Я не сказал, на кого устраиваем засаду.

Талер вскинул голову. И прожег взглядом пещерного человека:

— Ты точно в сговоре с ними!

— Нет, всего лишь в погребе. И ты тоже.

— Да, — сказал с волчьей усмешкой Род. — Ты, знаешь ли, тоже завяз в этом деле.

Талер метнул взгляд с Рода на Гвен и обратно.

— О чем вы болтаете? Как я, черт возьми, могу быть замешан в это? Это ведь ваше...

Голос его оборвался, когда он увидел выражение в глазах у Рода. И невольно отпрянул, наткнувшись на носки сапог Йорика. Вскинув голову, он глянул вверх с диким выражением лица и встретил кремниевый взгляд Йорика.

Пещерный человек усмехнулся. Зубов у него хватало.

— Не хочу причинять вам неудобств, сержант. Просто вы говорили об изменении размеров моего воротничка, и я подумал, что вы возможно оцените мою ответную услугу.

— Ублюдки! — зарычал Талер, но лицо у него побледнело.

Наверху хлопнула дверь, и загремели шаги. Род, нахмурясь, посмотрел на потолок.

— Толпа оруженосцев, — уведомила его Гвен. Она повернулась к Талеру.

— Вернулись твои последователи.

Лицо Талера посветлело. Он набрал побольше воздуха в легкие, а затем с трудом сглотнул, замерев, и скосил глаза вниз, глядя на клинок Йорика с острием у его адамова яблока.

— Тихо, тихо, — ласково промурлыкал неандерталец. — Ведь ты же не хочешь, чтобы твои приятели узнали, что ты попался как самый зеленый салажонок, не правда ли? Особенно в руки тех самых людей, которых ты ловил! Ты можешь себе представить самого распоследнего рядового, готового выполнять приказы такого недотепы-сержанта?

В глазах у Талера появилось расчетливое выражение. Он закрыл рот.

— Передумал? — кивнул Йорик. — Мудро. Я всегда знал, что ты осмотрительный малый.

— Во всяком случае, всегда высматривающий крупный шанс, — согласился Род.

— Вот и прекрасно, сержант, — кинжал чуть отодвинулся, но только чуть. — Итак, майор говорит, что ему, мол, хочется познакомиться с тобой получше.

— Да, в самом деле, — Род подошел чуть поближе. — Встреча с вами, сержант, была очень поучительной, но мне хотелось, чтобы в ней было чуть побольше информации и чуть поменьше риторики.

— Он имеет в виду, что хотел бы, чтобы ты ответил на несколько вопросов, — объяснил Йорик.

— Видишь? Он понимает, — кивнул на Йорика Род. — Итак, что ты делал вчера утром в Месте Встречи Солнца?

— Да я тебе не скажу и который час, — сплюнул Талер, но Род почувствовал, как ответ скакнул на ум сержанту. Он мог не уделять время на подробности, особенно поскольку Гвен навела взгляд на Талера, сфокусировав все свое внимание на его мыслях.

Йорик схватил Талера за запястье, вывернул ему руку на полоборота, а затем заломил за спину. Талер бешено забился, но не смог ослабить захват неандертальца.

— Ну что за манеры! — попенял ему Йорик. — Мы теперь должны быть вежливыми. Расскажи дорогому майору то, что он хочет узнать.

Глаза у Талера вылезли из орбит, но он стиснул зубы, издав слабый стон.

— Да. Давай разберемся со всем этим просто, по-дружески, — Род уперся взглядом в потолок, поджав губы. — Итак... что же ты, собственно, делал за Стеной вчера утром?

— На-ка, выкуси, вынюхиватель, — прорычал сквозь стиснутые зубы Талер.

— Вынюхиватель? — нахмурился Род. Странный термин. Надо будет выяснить, что он означает на местном сленге. — Ну, всякий удивится, когда сержант отправляется среди ночи неведомо куда. Я имею в виду, без всяких знаков или объяснений, он просто рысью проскакивает мимо часового и направляется в горы. Поневоле задаешься вопросом, куда это он намылился? Для чего? Кто ему велел?

Йорик выкрутил запястье чуть сильней, и челюсти у Талера снова разомкнулись. Но он застонал и процедил:

— Никак... не... узнаешь...

Но ответы были тут как тут, возникая у него в голове, один за другим, когда Род требовал их.

— Да, полагаю нет никакого способа узнать, — задумчиво проговорил Род. — Но нельзя не гадать, в чем же состоит вся причина. Почему посреди ночи? Почему просто не дождаться утра?

Йорик поводил острием ножа перед глазами Талера, давая ему раскачиваться туда-сюда. Лезвие блеснуло, отражая свет. Талер завороженно глядел на него, но все равно пробурчал:

— Пошел ты к черту со своим товаром.

— Думаю, там его не слишком хорошо сохранят, — вздохнул Род. — Э... что ты говоришь, дорогая?

Гвен тянула его за плечо, думая: «Я выведала все, что он знает». А вслух сказала:

— Нет смысла дальше мучить его, милорд.

— Ты называешь это мучением? — насмешливо бросил Род, и мысленно добавил: «То был всего лишь небольшой спектакль, дорогая, чтобы убедить его, будто мы всерьез взялись за допрос. Конечно же, мы и не собирались доводить дело до положенного конца. Если б мы стали...»

«Избавь меня от подробностей, — быстро подумала Гвен. — Но свяжи его, милорд».

— А, ладно, — вздохнул Род, — зачем зря терять время на полнейшего незнайку? Перевернись на живот и притворись мертвым, сержант, так что б нам не пришлось и впрямь убивать тебя. Идет?

Йорик отпустил руку Талера и принялся заботливо массировать ему плечо. Талер отбросил его руку и зарычал, глядя на них взглядом, полным страха.

— Не беспокойся, мы просто свяжем тебя, — объяснил ему Род. — Мы можем сделать это, пока ты в сознании или в отключке, выбирать только тебе. Да брось, не осложняй всем жизнь, перевернись на живот. Вот молодец. Руки за спину...

Талер прожег его взглядом.

А затем вдруг стремительно поднялся, врезав Роду кулаком снизу вверх.

Тот в последнюю секунду отклонился назад, но не достаточно далеко. Удар с силой обрушился ему на скулу, и он, пошатнувшись, отступил, автоматически вскидывая руки в защитную стойку. Вспыхнула добела раскаленная ярость, но он сумел направить ее на Талера, блокируя его новый удар, отклоняясь в сторону от пинка, а затем резко поворачиваясь обратно, как распрямившаяся пружина. Талер поставил блок и ответил контрударом, но Род ловко вошел в клинч, вмазав ему кулаком в живот. Талер нагнулся вперед, глаза у него снова вылезли из орбит, а через нос вырвался стон. Йорик слегка ударил его по голове и дал ему упасть, лицом в грязь, рухнув на него сверху и прижав к спине колено, сводя вместе запястья и держа их, пока Род обматывал их веревкой.

— Спокойно, сержант, — утешал он. — Мы, знаешь ли, могли сделать это и по-хорошему.

— С другой стороны, — указал Йорик. — Мы могли бы также обращаться и посуровей. Я не приложил всех своих сил, майор.

Род отрезал еще кусок веревки от мотка на полке.

— Как думаешь, Чолли держит здесь клейкую ленту?

— Для чего? — пожал плечами Йорик. — Это же, знаете ли, вообще-то не его профиль.

— Да ты в чем-то прав, — Род протянул руку к голени Талера. Сержант резко пнул его, но теперь Род ожидал этого. Отпрыгнув в сторону, он схватил голень, когда та просвистела мимо, и согнул ее, прижимая к ягодицам Талера. — Да полно, полно! Неужели ты действительно считаешь меня таким невинным младенцем? Потяни-ка немного за ту веревку, ладно, Йорик?

Неандерталец дернул Талера за запястья, заламывая их к лопаткам.

Сержант застонал, и ноги у него расслабились. Род прикрутил их веревкой друг к другу, а затем протянул конец от голеней к запястьям, стянув так, что ноги у Талера согнулись.

— А теперь завяжем те модные новые узелки, которые я навострился затягивать!

— Перемены! Новации! Обязательно надо гнаться за новизной, — пробурчал Йорик. — Вы, сапиенсы, все одинаковые! Спасибо, я лично держусь старых, добрых, испытанных и верных.

Род глянул украдкой на его работу.

— Если ты так себе представляешь старый узел...

— Я имел в виду действительно старый. Вы, сапиенсы, вообще так и не узнали про них!.. Вот! Упакован в лучшем виде. Перевернись, красавчик! — он перекинул Талера на спину. — Мы не надеемся, что ты не закричишь, — он ущипнул Талера там, где его тело было всего доступней. Сержант открыл рот, готовый заблеять от чистого удивлений, и Род запихал туда носовой платок.

Йорик схватил Талера за голову и держал ее в неподвижности, пока Род завязывал ему рот другим носовым платком, затянув на затылке рифовый узел.

— Сожалею что у тебя будет так сухо во рту, особенно при все этом пиве как раз у тебя над головой. Но не беспокойся, тебя обязательно кто-нибудь найдет, сразу после завтрака.

Йорик просунул руки Талеру под плечи и кивнул Роду, схватившему Талера за колени. Они вместе подняли его и отнесли сержанта под лестницу, где было очень уютно и темно.

В голове у Рода прозвучали отдававшие разочарованием мысли Гвен:

«Ужель вы и впрямь должны были быть столь суровыми?»

«Боюсь, что да, дорогая, — подумал в ответ Род. — Разве ты не видела, что творилось с его душой когда ты разбудила его?»

Гвен на мгновение умолкла. Затем:

«Да, в самом деле. Ощущение беспомощности, полнейшей беззащитности».

Род кивнул:

— Психологически с этим он может управиться намного лучше, чем с твоим ментальным нокаутом без всяких видимых средств. Это он способен понять, такое для него дело обычное. С ним он способен справиться, — он пожал плечами. — Но нам требовалось проделать все убедительно.

— Коль ты так говоришь, — вздохнула Гвен, — тогда мне рассказать тебе какие у него возникали мысли?

— Вот это мне хотелось бы услышать, — Род прогулялся к ней, поманив за собой Йорика, и уселся, оставив между ними и Талером весь подвал.

Неандерталец расположился рядом с ним, и Род выдохнул:

— Вслух, но тихо, так чтоб этот здоровенный малый слышал, а его жертва — нет.

— Что значит, моя жертва? — фыркнул Йорик.

— Я, в некотором роде, уловил суть, пока мы допрашивали, — продолжал Род, — но не вник в подробности.

— О, так вот что вы делали! — усмехнулся Йорик. — То-то я гадал, почему вы так легко сдались.

Гвен лишь уставилась на него во все глаза.

— Я не шутил, дорогая, — тихо подтвердил Род. — Мы и впрямь обращались с ним мягко.

— Относительно, — согласился Йорик. — Но, впрочем, все ведь относительно, не так ли? По словам антропологов, я даже отношусь к числу ваших родственников.

— Дальних, — быстро уточнил Род, — отделенных несколькими степенями родства, но недостаточно далеких.

— А вы просто любите выводить происхождение по прямой линии, — проворчал Йорик.

— Разумеется, — пожал плечами Род. — Ведь это же моя родословная. У нас есть общий предок, но ваша ветвь свернула на тупиковый путь и отсохла.

— Если можно назвать сто тысяч лет «отсыханием», — фыркнул Йорик. — А что касается тупиковости, ну, по крайней мере, мы оставили Землю в приличном виде, когда сошли со сцены.

— Господа! — Гвен подняла руки, закрыв обоим рты ладонями. — Не соблаговолите ли выслушать, что делал вчера утром за Стеной наш сержант?

— Да, это было бы неплохо, — Род снова повернулся к ней, весь внимание. — Он ведь и не приближался к Месту Встречи Солнца, не так ли?

— Даже на лигу, — подтвердила Гвен, — даже на дюжину лиг, при всем при этом.

Йорик нахмурился:

— Избавьте меня от напряжения. Что же он все-таки делал за Стеной?

— Выполнял роль гонца, — объяснила Гвен. — Губернатор-генерал отправил его с известием к племени Шартрезных, — она повернулась к Роду. Странное название для цвета.

— Территория, не нанесенная на карту, — согласился Род. — Так что же он сообщил вождю?

— Да, — нахмурился Йорик. — Зачем ему, черт возьми, понадобилось выходить среди ночи?

— Оттого, — объяснила Гвен, — что племя Шартрезных одолжило большую сумму из генеральского «банка», так он назвал его?

— Это сбережения, — объяснил Род. — Представь себе сваленные в банку угли, для сбережения на протяжении ночи, дорогая.

— Странное то слово, и еще более странна сия мысль, — нахмурясь, повернулась к нему Гвен. — Почему эти люди сами не хранят свои деньги? Отчего они должны отдавать их другим хранить вместо них?

— Слишком большие возможности для воров, — объяснил Род. — А таким образом, вместо того чтобы всегда беспокоиться из-за грабителей, им приходится беспокоиться только из-за банкира, а где он, они всегда знают.

— Почти всегда, — сделал оговорку Йорик.

— Ну, верно, — признал Род. — Во всяком случае, так намного действенней.

— Раз ты так говоришь, — вздохнула Гвен. — Хотя мне думается, что твою гравитацию я пойму скорее, чем банки.

— А ты только представь себе, что чувствуют вольмаки. Так значит племя Шартрезных сильно задолжало Банку Вольмара, да?

— Да, однако у них имелись на хранении в банке необходимые для оплаты средства. Тем не менее, они послали запрос о... — она нахмурилась, — о... «процентной ставке»?.. на долг, по сравнению с «процентной ставкой», которую они получали за свои хранящиеся деньги, — она наморщила лоб. — Что такое «процентная ставка», милорд? Она означает степень внимания, оказываемую вождем банкиру?

Роду пришлось с трудом сглотнуть.

— Полагаю можно выразиться и так, дорогая. Однако означает она то, сколько платит банк племени Шартрезных за пользование их деньгами.

— Но с чего банку желать пользоваться деньгами? — уставилась на него Гвен.

— По той же причине, что и любому из нас, — вздохнул Йорик.

— Чтобы вкладывать их, дорогая, — объяснил Род. — Скажем для перекупки доли в торговом плавании какого-нибудь капитана. Он хочет отправиться в плавание прямо сейчас, а не через десять лет, срок, который ему пришлось бы копить самому.

— Значит сей банк наживает больше денег на плавании капитана?

— Намного больше, а он имеет дело со множеством капитанов, а не только с одним.

Гвен нахмурилась, странно глядя на него, а затем вздохнула:

— Коль ты говоришь. Я понимаю значение слов, но не понимаю образа мыслей, что порождает их.

— Я и сам не уверен насчет этого, — сознался Род.

— Однако, отчего банк платит Шартрезным за пользование деньгами, в то время как племя платит банку за пользование его деньгами? Сие же просто переливание из пустого в порожнее, милорд! В нем нет ни малейшего смысла!

— Не уверен, что он существует и для меня тоже, — признался Род. — Но думаю, тут устроено так: если вольмаки получают двенадцать процентов — двенадцать БТЕ на каждые сто, — а выплачивают за одолженные деньги десять процентов, то наживают два процента прибыли, храня деньги в банке, вместо использования их для выплаты займа.

Гвен уставилась на него во все глаза.

Затем сделала глубокий вдох и сказала:

— Однако банк таким образом теряет два процента, о коих ты говоришь! Отчего он платит больше, чем получает?

— В этом я тоже не улавливаю смысла, — признался Род. — В голову мне приходит только одно объяснение: что банком, должно быть, управляет Шаклер, и что он готов понести убытки, лишь бы сделать вольмаков зависящими от него. В конце концов, если человек держит у себя под замком все твои деньги, то будешь... не... слишком... склонен затевать с ним войну! — он уставился в пространство раскрытыми во всю ширь глазами. — Боже мой! Ну, конечно! Он откупается от них!

— Однако, тогда, если он посылает узнать о проценте на свои деньги, разве сие не означает... — глаза Гвен тоже округлились. — Да, воистину! Они стремились забрать свои деньги дабы быть вольными затеять войну.

— Не понеся на ней убытков, — мрачно заключил Род. — Что служит для Шаклера более чем веской причиной послать курьера среди ночи. Какое именно сообщение он нес?

— Что процентная ставка как раз ныне увеличилась на пять долей сотни.

— Пяти процентное повышение, мгновенно? — выпучил глаза Род, а Йорик присвистнул.

— Этот вождь Шартрезных умеет заключать сделки! Ничто так не побудит Шаклера дать им небольшую дополнительную прибыль, как угроза войны.

— Очень ловко, — согласился Род. — И что же послало в ответ племя Шартрезных... вежливое «да» или уведомление о снятии денег со счета?

— Сержант Талер принес обратно послание, хвалящее генерала Шаклера за его честность, и ничего более.

— Это значит, что они оставили деньги на депозите, — Род с шумом втянул в себя воздух. — Знаешь, а Шаклер и сам не слишком плохой барышник. Что такое пять процентов по сравнению с предотвращением войны?

Возможно, он наткнулся на совершенно верную идею, пытаясь ввести вольмаков в современный мир, но он не был уверен, что это распространялось и на Гвен.

— Тогда сюда! — позвал со стороны лестничного спуска голос Чолли. — Внимание, мистер и миссис! Тут кое-кто хочет с вами поговорить!

Род вскинул голову, по жилам у него забурлил адреналин.

По лестнице спустилась Шорнуа с ярко-розовым лицом.

— Похоже, вы недавно оскреблись, — улыбнулась Гвен.

— Конечно, — огрызнулась Шорнуа. — А вы б не стали, да?

— О! Я думал, вы отлично выглядели в том цвете, — возразил Йорик.

Род расслабился, чувствуя, как уменьшается у него в крови адреналин.

— Да, это были настоящая вы.

— А, засохните! — вспыхнула она.

Род на мгновение уставился на нее, сбитый с толку.

— В чем дело? Разве вам не нравилось быть вольмачкой?

— А как вы думаете? — фыркнула она. — Не так-то это легко, быть оранжевой.

Йорик подтолкнул к ней ногой ящик.

— Садитесь. Расскажите нам, что произошло под большим открытым небом.

— Не обращайте внимания на их дерзости, — посоветовала Гвен. — По правде же, они в душе рады видеть вас вернувшейся живой и здоровой.

— Скрывают они это, безусловно, неплохо, — проворчала Шорнуа.

— Спасибо, — кивнул Род. — А теперь, расскажите нам, что там произошло.

Шорнуа фыркнула и рухнула на ящик.

— Ничего. Абсолютно ничего.

Они на миг уставились на нее.

Затем Род вдохнул и прислонился спиной к стене.

— Все равно мы, по-настоящему, и не могли ожидать ничего большего. Но ведь должен же был прийти кто-то к Месту Встречи Солнца.

— О, он пришел, и это был Хван, что и говорить.

— Но он почуял неладное? — а затем Род стукнул себя по лбу подушечкой ладони. — Конечно, что со мной случилось? Он же знает в лицо всех членов своего племени! Почему я не...

— Не беспокойтесь, я это учла, — уголки рта Шорнуа загнулись книзу. — Он вождь пурпурных, и поэтому я носила краску оранжевых. И подстроила все отлично: когда он подошел туда на заре, когда небо только-только начало алеть на востоке, он застал меня на коленях, льющей горючие слезы, — глаза ее потеряли фокус, она отпустила медленный, критический кивок. — Да, я разыграла все отлично... Несколько минут он лишь просто стоял там. Я притворялась, что не замечаю его. Затем он протянул руку и схватил меня за плечо, — она скривилась. — А хватает он сильно! Вот и говори тут о стальном захвате...

— Надеюсь, он не поранил вас! — озабочено нахмурилась Гвен.

— Не думаю, что он собирался это сделать, — покачала головой Шорнуа, — и, полагаю, по его понятиям он выразил сочувствие. Он сказал: «Женщина. Почему ты плачешь?»

— Минутку, — поднял палец Йорик. — Разве он не захотел узнать, как вас зовут?

— Нет надобности, — покачала головой Шорнуа. — Я была из другого племени, вот и все, что ему требовалось знать. И что я не нарушаю границу, потому что я находилась на священной земле, которая открыта для всех.

Поэтому я ответила ему, что плачу по человеку, убитому вчера утром. А Хван сказал: «Но ведь он не из твоего племени».

— Ах вот как! — медленно поднял голову Род. — Значит когда Хван нашел труп, на нем должно быть, еще была раскраска.

— Значит смыл ее Хван, — нахмурился Йорик.

— Да, чтобы скрыть личность жертвы, — наморщил лоб Род. — С какой стати ему вздумалось это сделать?

Но Шорнуа мотала опущенной головой и махала перед собой руками, выставив ладони:

— Нет! Погодите! Стоп! Вы упускаете из виду самое главное!

— Что именно? — спросил Род.

— То, что Хван хочет объединить все племена, и мертвый вольмак может стать очень мощным общим фокусом. Но труп послужит для этой цели гораздо лучше, если никто не будет знать, из какого племени он происходит.

С миг они сидели не двигаясь. Затем Род медленно кивнул.

— Да... такое возможно...

— Более чем «возможно», — фыркнула Шорнуа.

— Значит, он сказал вам, что вы не из племени убитого? — обратилась к ней Гвен.

Шорнуа кивнула.

— Так почему же я плачу? Ну, тут, уж скажу я вам, мне пришлось соображать быстро! Но я сообразила и сказала ему, что плачу по всем вольмакам, что я плакала бы по любому, погибшему от рук колонистов! — она нахмурилась. — Я ожидала, что он предложит мне встать, но он и не подумал.

— И ожидали, что он потеплее отнесется к плачущей женщине? — тихо сказал Род.

Шорнуа прожгла его взглядом:

— Я же сказала вам, что не соответствую их стандартам красоты!

Род в это не поверил.

— Все равно, вы же женщина, и у вас горе. И вы достаточно молоды. Вы ожидали чего-то, похожего на рыцарский отклик, не так ли?

Шорнуа еще с миг попрожигала его взглядом. А затем рот у нее скривился и она произнесла:

— Да, ожидала. Но не дождалась никакого, даже призрачного.

— Ну, — усмехнулся Йорик, — вы же знали, что у вольмаков процветает мужской шовинизм.

— Разумеется, — вставил Род. — Любая первобытная культура обязана быть патриархальной.

— Не «любая», — поднял ладонь Йорик. — Но у этих парней — да. Происходит, несомненно, от подражания коммерческой лит— и кинопродукции, — он снова повернулся к Шорнуа. — Так вы, значит, все равно встали, а?