Операция заняла всего лишь несколько мгновений.
- Костян, открой! - крикнул Петруччо.
А сам замер, чувствуя, как бешено колотится в грудной клетке сердце. Слишком много непонятного происходит второй день подряд, слишком много совпадений... Знать бы, кто это пожаловал - пожаловал, как нарочно, именно в самый опасный момент, когда он собирался из рук в руки передать наркотики наркоману. Если милиция - одно, тогда нужно просто ручки вверх и сдаваться без сопротивления. Если это какие-нибудь грабители - иное, тогда еще нужно успеть достать пистолет...
Оказалось, что ни те, ни другие. Едва послышался звук открывающейся двери, как раздался короткий звук удара и короткий возглас. В дверь влетел и рухнул на пол Костян с разбитым в кровь лицом. За ним в комнату ввалились несколько человек. Двое в мгновение ока оказались возле Петруччо. Рванули ему за спину руки. Торопливо обшарили карманы, проверили, нет ли у него чего-то за поясом. После этого бросили его в кресло и замерли рядом, словно два телохранителя... В соседнем кресле уже хлюпал разбитым носом ничего не понимающий в происходящем Костян.
Впрочем, Петруччо тоже не мог похвалиться, что что-то понимает. Просто он на протяжении двух лет, в течение которых занимался этим промыслом, допускал, что нечто подобное вполне может произойти. И теперь с надеждой глядел на дверь. Потому что если бы он просто оказался у кого-то на пути, его без таких проблем шлепнули бы, раздавили, не заметив под ногами такую мелочь, да и все. А так - ворвались, схватили, усадили... Значит, с ним кто-то хочет поговорить. О чем? Об источниках поступления наркоты? О Головане? О
клиентах-потребителях?.. Черт с ними, о них расскажу все, что знаю, тем более, что я мало что знаю... Суть вопроса в другом. Кто именно хочет с ним поговорить? Ясно же, что тот, кто сейчас войдет. А кто войдет?..
Во всяком случае, все это давало шанс, оставляло хоть какую-то надежду на то, что он сможет разговаривать с ключевым человеком. А раз так, пока не стоит отчаиваться.
В комнату вошел человек, с которым до сих Петруччо встречаться не доводилось. Чуть выше среднего роста, крепкий, седовласый, коротко стриженный. Отставной генерал, решил бы Петруччо, если бы увидел его в другой обстановке... Незваный гость остановился у порога, уставился на Петруччо маленькими холодными серыми глазками.
- Та-ак, значит, ты вот такой, - произнес он неторопливо. - Ну что ж...
Он сделал шаг вперед и тут же рядом с вошедшим оказался один из ворвавшихся громил и подставил ему стул. Седовласый, аккуратно поддернув складки брюк, опустился на него, откинулся на спинку и закинул ногу на ногу.
- Ну что ж, - повторил он. - Приступим... А ну скажи-ка мне, э-э, друг любезный, кто ж тебя надоумил такое отмочить. А?
Петруччо понял главное: что перед ним находится не какой-нибудь второстепенный гангстер - это птица высокого полета. И вместо надежды, которая только что еще гнездилась в его душе, он ощутил отчаяние. Потому что если такой солидный человек счел возможным снизойти до него, значит, и в самом деле произошло нечто экстраординарное.
- Я не знаю, о чем вы...
В тот же миг словно бомба взорвалась у него в голове. В глазах вспыхнул и тут же погас яркий сполох света. И только потом пришла боль; она поползла, распространяясь по телу, изнутри черепной коробки.
- Чуть, э-э, полегче...
Это были первые слова, которые Петруччо услышал, когда к нему вернулась способность воспринимать какие-то иные звуки, кроме зудящего звона в ушах.
Седовласый сказал это своему подручному, ударившему Петруччо, глядел на жертву без малейшего признака сочувствия к нему. Просто ждал, пока тот очухается.
С таким же равнодушием в конце беседы он велит (не прикажет, а именно велит) прикончить его - и через час уже забудет о том, что по его велению человека не стало на белом свете.
- Так я жду.
Петруччо невольно покосился назад, за спину. И заговорил, со страхом стараясь уследить сразу за обоими - за седовласым и за человеком, стоящим за спинкой кресла.
- Только не бейте меня... Не бейте, пожалуйста... Я и в самом деле не знаю, о чем вы... А так я все скажу... Все, что знаю...
Мужчина слегка пожал плечами.
- Либо ты идиот, либо, э-э, круглый дурак... Если ты сам все это задумал и просто не успел уехать - идиот. Если тебя использовали вслепую - дурак. Третьего варианта, э-э, я просто не вижу.
- Наверное, дурак, - осмелился подать голос Петруччо.- Потому что я не понимаю, о чем вы спрашиваете...
- В самом деле? - с сомнением произнес седовласый. Но, похоже, он сомневался не в словах Петруччо, а в том, не ошибся ли он сам. - Ну что ж, э-э, слегка, так сказать, приоткроем завесу...- Он перевел глаза на Костяна, который до сих пор не произнес ни слова, только моргал и растерянно шмыгал сочащимся кровью носом. - А это кто?
Что ответить? Что ответить этому человеку, который неведомо что из себя представляет и который неизвестно что знает?
- Это так, знакомый, по делу зашел, - торопливо пробормотал Петруччо.
- Ясно, - кивнул мужчина. - Наркоман за порошком. Он тут лишний.
Ни одной приказной нотки не просквозило в его спокойном ровном голосе. Однако тут же приглушенно хлопнул выстрел. Костян даже не ойкнул, как его тело швырнуло вперед и он головой вперед, со стуком упал на пол. Череп его был жутко разворочен и из затылка на затоптанный паркет обильно потекла густая кровь.
- Так расскажи-ка мне теперь, э-э, друг любезный, - седовласый на убитого больше не обращал ни малейшего внимания, - кто ж это тебя надоумил под видом героина продать моим ребятам яд?
Вон оно в чем дело!
- Яд?
В голосе Петруччо прозвучало столько неподдельного изумления, что седовласый ему поверил. Сразу и безоговорочно.
- Значит, дурак, - констатировал он. Судя по всему, ему это открытие не слишком понравилось, для него было бы предпочтительнее сразу разобраться с ситуацией. - Тогда, э-э, давай, рассказывай, как же это у тебя получилось. Только, э-э, врать не надо!
Какое уж тут вранье, в самом деле, если рядом на полу лежит и уже даже не подергивается столь веский аргумент, который еще пять минут назад был живым Костяном! Петруччо рассказал все без утайки. И про звонок, и про эксперта, и про Ризо с Мареком, и про Костяна... Даже про Красавчика тоже рассказал. И про Барабаса.
- Так это, э-э, как ты его назвал, Костян?- кивнул на труп мужчина.
- Он, - подобострастно глядя ему в глаза, подтвердил Петруччо. И тут же просительно добавил: - Не убивайте меня, пожалуйста, я же ни в чем не виноват!
- Жаль, что мы поспешили, - не отвечая, равнодушно посетовал седовласый. - Он бы нам мог рассказать, откуда получил информацию... Значит, ты говоришь, что эксперт представился Валентином?
- Да, так точно.
- Скорее всего, это вымышленное имя, - задумчиво проговорил мужчина. - Ну что ж, кажется, тут все более или менее ясно...
Сейчас ЭТО произойдет! - вдруг со всей очевидностью понял Петруччо. Сейчас так же еще раз хлопнет выстрел - и он, как Костян, рухнет на пол. И после этого весь необъятный мир, сокрытый в нем, с одно мгновение прекратит существование, исчезнет, превратившись в истекающий кровью кусок протоплазмы.
- Не убивайте меня, - почему-то шепотом попросил он. - Я хочу жить!
- Да, я понимаю, - согласился, поднимаясь с места, седовласый. - Только пойми и ты: те парни, которые жуткой смертью умерли не без твоего участия сегодня ночью, тоже очень хотели жить. А в мире должна быть какая-то справедливость...
- Шеф, снизу докладывают, что к подъезду подъехала команда "крутых", - вдруг произнес один из подручных седовласого, стоявший в дальнем углу комнаты. - Кавказцы. Вошли в этот подъезд.
Тот поглядел на сжавшегося в кресле Петруччо.
- Вот видишь, если бы не мы, тебе все равно не довелось бы дожить до вечера...- Потом проговорил просто в пространство, ни к кому персонально не обращаясь. - Переговорный процесс, тем более с чернозадыми, не входит в наши планы, ребята. - Косо глянул в сторону того, который сообщил о визитерах. - На все про все у нас ровно одна минута. Так и предупреди наших внизу.
Петруччо смотрел на происходящее и не воспринимал его как реальность. Все было так спокойно и буднично, будто обсуждалась предстоящая партия в покер. А рядом лежал Костян, из головы которого еще не прекратила сочиться кровь.
Между тем все парни, находившиеся в комнате, вдруг оказались вооруженными. У каждого в руках теперь были или короткий автомат или большой пистолет. Только сам седовласый просто отошел в сторонку и слегка прислонился к стене, чтобы не мешать происходящему.
Его спокойный взгляд вдруг упал на скорчившегося в кресле, боящегося пошевелиться и тем самым обратить на себя внимание Петруччо.
- Что, Петя, страшно умирать? - вдруг просто, по-человечески спросил он.
- Очень, - эти слова словно дыхание надежды коснулось души наркоторговца.
- Ну что ж, сочувствую...- едва ли не по-свойски улыбнулся мужчина. - Тебе ведь и в самом деле хуже, чем им, которые идут тебя убивать, - кивнул он в сторону двери. - Они-то сейчас поднимаются по лестнице и не знают, что это не они - их сейчас убьют!
Он подмигнул Петруччо, поднял глаза и кивнул кому-то, стоявшему за его спиной.
И Петр ничего, происходившего в его квартире, больше не видел. Он даже не почувствовал, как, проломив затылочную кость, в его мозг ворвалась пуля.
...На звонок в дверь отозвался Красавчик, который все это время в комнату не входил, на глаза хозяину квартиры не показывался и на протяжении всего разговора так и стоял в прихожей.
- Кто там? - крикнул он, стараясь держаться за бетонным выступом стены.
- Открой, Петруччо, разговор есть.
- Так кто же там, все-таки?
- Да свои, свои.
Красавчик оглянулся. Все были готовы.
- Свои-свои, - ворчливо пробурчал он. - Ну, заходи, коли свои!
Оставаясь в укрытии, он протянул руку, отодвинул засов в сторону, потом нажал ручку двери. Дверь распахнулась тут же и в прихожую ворвались двое смуглых мужчин с пистолетами в руках. Синхронно с этим им навстречу приглушенно хлопнуло несколько выстрелов. Пули отшвырнули тела ворвавшихся назад, за порог. Одновременно загремели выстрелы и с лестницы, где этажом выше страховал седовласого и его команду еще один человек. Он короткой очередью из своего пистолета-пулемета "скорпион" расстрелял третьего из поднявшихся по лестнице, который, не входя, оставался за порогом квартиры.
Красавчик первым, остальные за ним, перепрыгивая через упавших, но еще дергающихся в конвульсиях, мужчин, рванулись на лестничную площадку. Старший подручный седого произнес в микрофон сотового телефона одновременно с первыми же выстрелами:
- Ребята, мы начали.
Он так и вышел, спокойно и непринужденно, аккуратно, под углом, чтобы не случилось неудачного рикошета, стреляя в голову каждому лежащему, который встречался по пути. За ним, так и не достав оружие, а может, по рангу своему и не имеющему такового, перешагивал через трупы седовласый.
- Плохо получилось, - проворчал он. - Слишком много шума. Не люблю этого.
- Раз на раз не приходится, - успокоил подручный. - Обойдется!
- Дай-то Бог!..
На улице уже урчали двигателями три поджидавшие их машины. Две солидные иномарки и простенький "шестой" "жигуль". Рядом у тротуара стояли изрешеченные пулями два автомобиля. Оба джипы "Чероки". В каждом за рулем сидели мертвые водители.
- Два в квартире, один на лестнице, два водителя, - прокомментировал седой. - Здорово они обозлились на, э-э, дурака Петруччо, раз такой отряд прислали с ним разделаться... Ладно, поехали.
Главарь обстоятельно уселся на заднее сиденье "жигуля", на сиденье рядом с водителем плюхнулся старший подручный и машины сорвались с места.
БАРАБАС- МАКСИМЧУК - АМБАЛ - СОКОЛОВ
Телефон звонил несколько раз. Однако Барабас всякий раз отвечал коротко и односложно: я, мол, сейчас очень занят, поэтому перезвоните завтра; то есть утром, ибо уже было далеко за полночь. Потому что в тот момент у него в кабинете находился неподвижно застывший у двери охранник, который не отводил глядящих сквозь прорези маски глаз от не знающего, что предпринять хозяина кабинета.
Кроме того, он всей своей чуткой шкурой прожженного пройдохи чуял, что за стенами его кабинета происходит нечто такое, чему лучше бы не происходить. Чего же он не предусмотрел? Что же пошло не так, как хотелось бы? На чем же они, все-таки, прокололись? Ведь не могли же, в самом деле, стать роковыми те несколько слов, которые успела произнести кретинка Нюшка?..
Дверь вдруг с треском распахнулась и в кабинет ворвался злой Максимчук. Впрочем, на самом деле Сашка отнюдь не достиг такой степени бешенства, как изображал. Просто он пытался запугать директора-распорядителя кафе. И в этом деле весьма преуспел.
Короче говоря, отставной оперативник с грохотом распахнул дверь и ворвался в кабинет. Не обращая внимания на присутствие камуфлированного здоровяка из службы физической защиты управления налоговой полиции, изо всех сил грохнул кулаком по столу.
- Ну, сучий потрох, я сейчас тебя убивать буду!
Камуфлированный боец на происходящее никак не отреагировал. В конце концов, он уже знал, что эти трое в штатском действуют совместно с ними, с разрешения Соколова, а значит и вести себя могут как сочтут нужным. По большому счету, все эти сюсюканья, с которыми общаются с заведомыми преступниками задохлики-очкарики следователи-интеллектуалы, и ему не нравятся. Вот так, кулаком по столу, да за бары его, скотину, да потрясти покрепче, да "ствол" под нос - все быстрее и доходчивее получится...
Что же касается Барабаса, то его эта выходка испугала не на шутку. Психически уже накрученный непонятной возней, происходящей вокруг, он морально был готов к самому худшему повороту событий. Еще только два часа назад всесильный царь и бог в своем заведении, сейчас он уже видел себя в камере СИЗО среди отпетых рецидивистов, на скамье подсудимых, в клетке с охраной, а потом где-нибудь на урановых рудниках, на Акатуе или в лаборатории, где над ним, как приговоренным к смертной казни, будут проводить опыты... Он и в самом деле был искренне убежден, что вместо смертной казни у нас над приговоренными проводят опыты - например, заражают СПИДом или, скажем, проказой в единственном в России Институте лепры, расположенном в Астрахани, а потом пытаются вывести вакцину. Короче говоря, Барабас был готов сломаться от любого резкого движения.
...Когда добрых полчаса назад на шум в коридоре из кабинета выбежали все, кроме этого истукана-охранника, когда в течение непозволительно долгого времени они отсутствовали невесть где, когда вдруг (небывалое дело!) в помещении погас свет и из коридора вновь послышался необъяснимый шум - короче говоря, Барабас чувствовал, что что-то происходит, причем, лично для него вряд ли благоприятное. Спрашивать что-то у этого дюжего охранника было бесполезно, тем более, что тот и сам ничего не знал.
А теперь вдруг этот взбешенный человек с влажными волосами и слегка подернутой росой одежде!
- С жизнью прощайся, гад!
Максимчук ногой отшвырнул оказавшийся на пути стул, перегнулся через стол, схватил директора-распорядителя за отвороты пиджака, могуче рванул вверх, да так, что тот больно ударился ногами о столешницу. Жалобно звякнул о хрустальный поднос графин, упал черный стаканчик с письменными принадлежностями, с тихим шелестом покатилась к краю стола шариковая ручка.
- Что, паскуда, не ожидал, что живыми нас увидишь?! - в упор, брызгая слюной, рявкнул Сашка в перекошенное от испуга лицо Барабаса.
Тот изо всех сил старался отодвинутся от этих в упор глядящих на него бешеных глаз.
- Я не понимаю...- в ужасе прошептал он.
- Не понимаешь, гнида? Сейчас все поймешь и все вспомнишь, гнида!..
Громко опрокинув изящное современное кресло, Барабас отлетел к стене. Ноги его не держали и он бессильно сполз на пол.
- Быстро, гад: кто нас запер?
Частный сыщик глядел на происходящее вполне спокойным и холодным взором, внимательно наблюдая за каждым движением лицевых мышц упавшего. Он прекрасно понимал, что исполнительный директор при всем желании не смог бы отсюда запереть их. Однако сейчас нужно было его вконец запугать, морально раздавить, заставить выдать как можно больше информации. Потому что не знать, кто это сделал, он просто не может.
- Я не знаю... О чем вы? - заикаясь, выдавил из себя Барабас.
Максимчук легко перемахнул через стол и уже сидел перед упавшим на корточках. Снова сжал кулаками лацканы его пиджака. Слегка встряхнул - голова хозяина кабинета громко ударилась о деревянную панель стены.
- Ах, гнида, так ты не знаешь? - Сашка растянул губы в зловещей улыбке. - Расшифровываю по пунктам. Мы знаем, для чего используется мясорубка в холодильнике. Понял? Знаем! И когда мы с ней разбирались, нас кто-то запер. Всех. Снаружи. Прямо в холодильной камере. Быстро: кто и каким образом это сделал?
Отставной оперативник не знал о назначении мясорубки, просто нутром чувствовал, что она в подвале стоит неспроста. В этом была какая-та тайна, какой-то секрет, какая-то загадка. А тут еще этот злосчастный, невесть куда пропавший фарш... Нет, не могло все это быть просто так, без веской причины. Потому и рубанул именно по этому пункту.
И угадал! Попал вслепую в самое "яблочко"!
Услышав его слова, Барабас даже посерел от ужаса. И заговорил, заикаясь:
- Я н-не з-знал... Я н-не говорил эт-то делать... Эт-то Ам-мбал. Это он, наверное...
Теперь только давить, давить, давить!
- Кто такой Амбал?
- Н-наш охранник.
- Где он?
- В подвале.
Значит, все-таки в подвале!.. Кто же тогда, в темноте и холоде, сообразил разгадку?.. Нет, не вспомнить. Да и неважно это, неважно.
- За электрощитом?
- Д-да.
- Как он открывается?
- В-вот...
Трясущимися руками Барабас старался попасть рукой в карман, где лежали ключи.
- Пошли, сам откроешь! - рявкнул Максимчук.
Услышав эти слова, подал голос охранник, который от двери с явным интересом и одобрением, но не вмешиваясь, наблюдал за происходящим.
- Его нельзя отсюда выводить, - напомнил он.
- Можно и нужно, - отрезал Сашка. И приказал: - Позови сюда своего старшего! И будь все время рядом - можешь понадобиться.
Человек, носящий погоны, в каком бы "силовом" ведомстве ни работал, очень не любит подчиняться не своему командиру. Тем более, другого ведомства. Однако в данном случае боец счел возможным перебороть свое профессиональное самолюбие. Потому что видел перед собой такого же бойца, как и сам, который быстро и ловко, у него на глазах, без каких-то
интеллигентских сюсюканий, вырвал у этого изнеженного, зажравшегося буржуйчика какие-то очень важные сведения. Подлинный профессионал всегда уважает профессионализм другого человека, особенно в родственной сфере деятельности.
Он распахнул дверь и громко крикнул в коридор:
- Капитан! Вас!
Когда в комнату вошли Вадим, Ашот и Владимир Соколов, Максимчук уже стоял, держа в одной руке связку ключей, которую вытащил из кармана Барабаса, а в другой - за шиворот - самого Барабаса, который, похоже, не в силах был без посторонней помощи стоять на ногах.
- Сейчас пойдем фокусы смотреть! - торжествующе и спокойно произнес Сашка. - Похлеще, чем у красавчика Акопяна-младшего...
- Что ж, пошли, - согласился Соколов.
В подвал спускались всей толпой. Двое вооруженных бойцов дополнительно освещали путь ручными фонариками.
- Что мы здесь увидим, Саша? - поинтересовался Ашот.
Он уже смирился с тем, что инициатива происходящего принадлежит не ему. И успокаивал легкие уколы ревности тем, что неведомо еще, как вся эта авантюра откликнется ее организаторам.
- Думаю, что что-то очень интересное, - самодовольно ухмыльнулся Максимчук.- Так что с этих двоих, - он качнул головой на друзей детства, - причитается.
Соколов на это ничего не ответил. Вадим же, словно очнулся, только сейчас вспомнив, что он является здесь представителем закона, хотя и действует не вполне законными методами.
- Тогда надо бы понятых захватить, - не совсем уверенно обратился он к Владимиру.
Тот согласился:
- Ты прав, надо бы...- и приказал одному из бойцов: - Давай-ка пулей в зал, возьми там парочку из посетителей, у которых ничего криминального не нашли...
Между тем Максимчук, чувствуя себя героем дня, отмякший и отогревшийся, а потому слегка захмелевший от выпитого, куражился.
- Обратите внимание, граждане, господа и товарищи, на коридор, по которому мы спускаемся. Казалось бы, ничего особенного, ведь правда? А веет от него какой-то мрачностью. Не правда ли, панове? Почему бы это?..
Они дошли до двери холодильной камеры. Вадим невольно попятился. Не выручи их бойцы - сейчас они, наверное, уже не дышали бы... Или сколько там человек может выдержать в таком герметично закрывающемся холодильнике?
- И что дальше? - спросил Соколов.
- О, да, mon chere, ты прав, самое интересное впереди! - подхватил Максимчук. - Самое интересное мы сейчас и увидим. Ведь так, многоуважаемый экскурсовод? - обратился он к Барабасу, протягивая ему ключи.
Тот обреченно кивнул.
Лучи обоих фонарей скрестились на корявом черепе, нарисованном на облупившейся серой краске. Барабас вставил ключ-пластинку в столь тщательно замаскированную щель фотоэлектрического замка. Утробно загудел соленоид...
Дверь распахнулась на удивление легко. Она, толстенная, стальная, легко повернулась на тщательно отрегулированных и хорошо смазанных петлях и всей массой тяжело ударила одного из бойцов и припечатала его к холодильной камере. А из ярко освещенного потайного зала на сгрудившихся у открывшегося проема людей вдруг с ревом полезла огромная могучая фигура.
Первый удар обрушился на Барабаса. Кулак с хрустом врезался в лицо исполнительному директору и отшвырнул его к противоположной стене. Вряд ли Амбал специально пытался отомстить именно ему - просто тот стоял ближе... Падая, Барабас зацепил Вадима, который тоже не устоял на ногах...
Следующей целью монстра должен был стать Максимчук. Но Сашка инстинктивно уклонился, легко ушел от его чудовищных ручищ. Причем, ушел так ловко, что Амбал невольно поддался на провокацию, шагнул за ним. И тут же ему на голову обрушился удар - это ловко взмахнул нунчаками Соколов. Нормальный человек, получив такой удар, рухнул бы оглушенный. Однако Амбал лишь рыкнул по-звериному и легко повернулся к нападавшему. Они оба - и Максимчук, и Соколов - отпрянули в сторону выхода.
- Не стрелять! - крикнул поднимающийся с пола Вадим, увидев, что оказавшийся за их спиной боец опытно вскинул свой пистолет-пулемет.
Повинуясь команде, тот замешкался.
Максимчук мгновенно оценил ситуацию. Припечатанный чудовищным ударом распахнувшейся двери боец по-прежнему находился в опасной близости от могучих лап монстра. Тут же, практически у него под ногами, лежал и стонал главный свидетель, которого необходимо было спасать любой ценой - Барабас. Рядом с ним прижался к стене поднявшийся Вадим, из которого, понимал Сашка, боец никакой.
А между ними троими и остальным отрядом, в том числе и верещавшими за спиной понятыми - огромная фигура с вытянутыми вперед длинными руками. Когда-то Сашка, услужливо подсказала память, уже встречался с ним, с этим монстром...
- Он нам нужен? - быстро спросил он у Владимира.
Тот понял вопрос с полунамека.
- На хер, - так же быстро отозвался.
- Тогда спасай своих людей. Толку от этого животного...
Соколов размышлял ровно секунду. И приказал своему подчиненному, который пятился рядом с ним:
- Огонь!
...Наверное, не так много на белом свете живых существ, которые продолжали бы идти вперед, раз за разом получая в тело столько свинца. А Амбал шел и шел. На каждую очередную пулю он вздрагивал и взбрыкивал. И шел.
Это был растянутый во времени невероятный кошмар, который может быть только в фильме ужасов или в аналогичном сне. Раз за разом гремели выстрелы. Эхо замкнутого помещения снова и снова отбрасывало звуки своими бетонными стенами. Звенели выбрасываемые и катящиеся по покатому полу пустые, освободившиеся от пуль и пороха, гильзы. И ревело, ревело это человекоподобное существо... А еще визг и вопли сверху... Истошный вопль Вадима: "Прекратите стрелять!"...
Наконец Амбал остановился. Он стоял, шатаясь. А потом вдруг неожиданно и жутко коротко хохотнул.
- Хорошо! - громко и внятно произнес он.
Рухнув на колени, монстр вдруг закинул голову к потолку и начал издавать другие звуки - стоны получающего удовлетворение мужчины. И с последним, самым сладострастным, стоном вдруг упал лицом вниз, дернулся, перевернулся на спину, и больше уже не шевелился.
- Кошмар, - негромко сказал кто-то.
Но услышали все.
- Да, натворили делов, - неизвестно к кому обращаясь, прокомментировал Максимчук. И добавил: - Ну что ж, братцы, пошли смотреть, что там у них было. Из-за чего весь этот тарарам...
Даже к мертвому подходить к этому чудовищу в человеческом обличье было страшно. Так и казалось, что он сейчас поднимется и опять двинется на тебя.
Первым к нему приблизился Максимчук. Остановился. Посмотрел на глядящие в потолок глаза, на оскал зубов в розовой кровавой пене.
- Видишь, как довелось встретиться?.. - негромко сказал он. - Но ты же тогда ни хрена не понял...
- Ты что, знал его? - так же тихо спросил, оказавшись рядом Владимир.
- Довелось повстречаться, - туманно отозвался Саша. И уточнил: - Осенью девяносто четвертого... Ты, Володя, давай-ка, теперь вызывай судмедэксперта и всех остальных, кого положено. Тут уже, как видишь, не шуточки начались...
Он осторожно, чтобы не наступить в растекающуюся лужу крови, перешагнул через руку убитого. Снизу уже поднимался Вадим.
- Что вы наделали? - с ужасом глядя на покойника, спросил Вострецов.- Его взять надо было...
- Зачем? И как?.. Чтобы он еще кого-то из наших покалечил?..
Первым делом осмотрели товарища, ушибленного дверью. Ничего страшного - спас бронежилет, а то ребра точно были бы сломаны. Оценить ушибы, полученные жалобно стонущим Барабасом, оказалось труднее - все его лицо оказалось залитым кровью.
- Остановить кровь, перевязать, отправить в лазарет, - распорядился Соколов. - Ну что, пошли смотреть, что мы нашли? - обратился он к остальным.
Один за другим, пригнувшись, они вошли в потайной зал.
...Покидали кафе они уже под утро. И наткнулись на телевизионщиков. Те, невесть откуда узнав о происходящем, поджидая их, уже развернули осветительные приборы и камеры и сразу наехали объективом на Владимира Соколова.
- Можете ли вы прокомментировать, что тут произошло? - бойко подступилась молодая девушка, подчеркнуто готовая к тому, что от разговора с ней постараются уклониться и что ее задача состоит исключительно в том, чтобы вырвать хоть какую-то толику информации.
- Только в самых общих чертах, - устало, туманно и многословно ответил Владимир. - Вчера вечером в оперативную часть управления налоговой полиции поступила информация об имеющихся в данном кафе нарушениях. О том, что тут далеко не все обстоит благополучно, было известно и раньше, однако ситуация сложилась так, что откладывать операцию не представлялось возможным.
- Ну и что дала акция? - настаивала девица.
Ей нужны не туманные рассуждения, а какие-то конкретные факты, а еще лучше наглядные предметы, подтверждающие нечто криминальное.
- Дала кое-что.
Соколов откровенно хотел побыстрее свернуть разговор. Однако тут вмешался Максимчук. Уж он-то с журналистами, а точнее, со своей журналисткой, общаться умел, у него опыт был в это деле чуть побольше.
- Прошу вас, - помахал он рукой девице.
Он стоял, замотав лицо шарфом, чтобы не "светить" свое частносыщицкое лицо широкой общественности. На каком-то куске материи, разложенном прямо на крыльце кафе, под навесом, лежало три пистолета и горсть патронов.
- Уже вот только из-за этого и нельзя было откладывать операцию, - безапелляционно заявил он. - Сами знаете, что оружие существует для того, чтобы стрелять. В кого оно могло бы выстрелить, если бы не эти доблестные парни, которые с риском для жизни ночью обезвредили притон, существовавший под вывеской этого кафе.
- Не слишком ли круто - по поводу притона? - подхватила девица.
- Я не привык разбрасываться словами, - веско сказал Саша.
Он аккуратно сложил оружие, а сверток в свою очередь спрятал в сумку, которую подставил боец.
- Мы видели, что отсюда недавно вынесли труп человека. Как вы расцениваете: адекватная ли цена жизнь человека за хранение оружия?
Девица эффектно замолчала. Камера опять наехала. Телевизионщики очень старались поймать смущение и растерянность оперативника. Если бы они допрашивали Вадима, им, несомненно, это удалось бы. Ну а теперь... Им ведь и невдомек было, что этот человек с закутанным лицом специально вывел из-под их прицела других, зная, что сможет лучше остальных участников операции выпутаться из неприятной ситуации.
- Жизнь человеческую вообще нельзя ни с чем сравнивать и ничем никогда нельзя оправдать того, что ее у человека отнимает, - согласился Саша. И тут же, без паузы, продолжил: - Только я предупреждаю вас, что если вы закончите сюжет именно на этой фразе, я подам на вас в суд. Потому что вы обязаны показать еще и следующее.
Максимчук снова наклонился и открыл стоявший рядом большой кофр. Соколов понял, что сейчас произойдет и попытался остановить его.
- Саша, стой!
Однако это только подлило масла в огонь. Зрачок объектива телекамеры прочно уперся в кофр. И оттуда появилась...
