-- Ну, что ж, увидят, что вертолет сел на крышу комиссариата. Что с того?
      -- Хорошо, -- согласился Айко, -- видимо, это может удасться.
      -- И ничто' другое не удастся, -- заверил его Келп.
      -- Может быть, -- ответил майор, наморщив лоб с озабоченным видом. -Но где мне найти вертолет, вот в чем проблема?
      -- Не знаю, -- посочувствовал Келп. --А где вы раньше их доставали?
      -- Мы покупали их у... -- Майор внезапно замолчал, и глаза его округлились. -- Нашел! -- воскликнул он.
      -- Отлично, -- сказал Келп. -- И как вы это собираетесь сделать?
      -- Мы просто-напросто закажем вертолет. По обычным нашим каналам. Я все сделаю. Когда он прибудет в Нью-Йорк, чтобы на судне отправиться в Талабво, то несколько дней простоит в ангаре. Я могу устроить, чтобы вы воспользовались им, но только не в рабочее время.
      -- В рабочее время он нам и не нужен. Мы рассчитываем вылететь в половине восьмого вечера.
      -- Отлично, -- сказал Айко, очень довольный собой. -- Вертолет будет заправлен.
      -- Хорошо.
      -- Единственная неприятность в том, -- продолжал майор, энтузиазм которого несколько поостыл, -- что выполнение этого заказа может задержаться. Недели три, а то и больше.
      -- Это ничего, -- успокоил его Келп. -- Изумруд подождет.
      Главное, чтобы мы каждую неделю получали деньги.
      -- Я все сделаю как можно скорей, -- заверил Айко.
      Келп указал рукой на стол.
      -- Не возражаете?
      -- Валяйте, -- ответил Айко. Он смотрел, как Келп загоняет последние шары. -- Пожалуй, мне стоит поучиться. Брать уроки.
      -- Какие уроки! -- пренебрежительно сказал Келп. -- Хватайте кий и вперед! Все придет само. Хотите покажу?
      Майор взглянул на часы, явно раздираемый противоречивыми желаниями.
      -- Ну, -- наконец молвил он, -- буквально несколько минут.
      Дортмундер занимался сортировкой купюр на столе. Небольшая стопка банкнот в один доллар, мятых и грязных. Поменьше и менее мятая -- по пять долларов. И совсем маленькая -- по десять. Был вечер, длинный августовский день подходил к концу и, если судить по распущенному галстуку Дортмундера, его несвежей рубашке и пыльным волосам, он провел день не в своей кондиционированной квартире.
      Раздался звонок.
      Дортмундер устало поднялся, подошел к двери и посмотрел в глазок. В отверстие, словно на портрете, была видна жизнерадостная физиономия Келпа. Дортмундер открыл дверь. Келп вошел и спросил:
      -- Как дела?
      -- У тебя такой вид, будто ты в восторге от жизни, -- объявил Дортмундер, закрывая дверь.
      -- Именно так, -- отозвался Келп. Он бросил взгляд на деньги на столе. -- У тебя, кажется, тоже недурно идут дела?
      Дортмундер, прихрамывая, подошел к дивану и сел.
      -- Ты находишь? Я мотался от двери к двери весь день, собаки лаяли на меня, дети изводили, хозяйки проклинали... И что мне это дало? -- Он презрительным жестом указал на стол. -- Семьдесят долларов.
      -- Тебя замучила жара, -- посочувствовал Келп. -- Хочешь выпить?
      -- Жара и влажность. Да, хочу.
      Келп прошел в кухоньку и оттуда спросил:
      -- А с чем ты работаешь?
      -- С энциклопедией, -- ответил Дортмундер. -- Все дело в том, что если запрашиваешь с них больше десяти долларов, они отказываются или предлагают чек. Например, сегодня я все-таки получил чек на десять долларов, и что с ним прикажешь делать?
      -- Высморкайся в него, -- предложил Келп, выходя из кухни с двумя стаканами бурбона в руках. Он протянул один Дортмундеру и сел в кресло. -А мне повезло, -- продолжал он. -- Я работал исключительно в барах.
      -- Что делал?
      -- Мы с Гринвудом перекидывались в картишки. Огребли сегодня более 300 долларов.
      Дортмундеру не верилось.
      -- Это еще проходит?
      -- Проглатывают, как дети молочко! А почему нет? Я с фрайером против Гринвуда. Проиграть невозможно. Один из нас неминуемо выигрывает.
      -- Знаю, -- сказал Дортмундер. -- Известный трюк, в свое время я делал его раз или два, но это не для меня. Тут нужны люди болтливые, вроде тебя или Гринвуда.
      Он глотнул бурбона, откинулся назад на спинку дивана и закрыл глаза, дыша через рот.
      -- Почему бы тебе не жить спокойно, черт побери? -- спросил его Келп. -- Ведь отлично сводишь концы с концами на две сотни Айко.
      -- Я хочу немного отложить, -- ответил Дортмундер по-прежнему с закрытыми глазами. -- Уверенность в завтрашнем дне, знаешь ли.
      -- Ничего себе "немного"! -- воскликнул Келп. -- По семьдесят-то долларов в день?
      -- Вчера -- шестьдесят. -- Дортмундер открыл глаза. -- Мы доим Айко вот уже месяц после выхода Гринвуда из тюрьмы.
      Сколько он еще будет финансировать нас?
      -- Пока не получит вертолет.
      -- Если он его получит. Может, ему это никогда не удастся.
      Вид у него был не слишком-то счастливый, когда он платил мне на прошлой неделе. -- Дортмундер сделал глоток бурбона. -- И я тебе скажу еще кое-что. У меня совершенно не лежит душа к этой работе. Я жду, когда подвернется что-нибудь другое, и тогда проклятый изумруд может отправляться ко всем чертям.
      -- Полностью придерживаюсь твоего мнения, -- сказал Келп.
      -- Знаю. -- Дортмундер опорожнил свой стакан. -- Налей-ка мне еще.
      -- Сейчас. -- Келп встал, чтобы взять из рук Дортмундера стакан, и тут зазвонил телефон. -- Это, вероятно, Айко, --проговорил он с широкой улыбкой и отправился на кухню.
      Дортмундер снял трубку.
      -- Все в порядке, -- раздался голос Айко.
      -- Будь я проклят, -- ответил Дортмундер.
      Синий "линкольн" с номерным знаком "МД" медленно продвигался между длинными складами доков Ньюарка. Половина седьмого вечера, вторник, пятнадцатое августа.
      Марч, сидевший за рулем, был ослеплен закатом, который отражался в зеркальце. Он нажал на кнопку, поворачивающую зеркальце, и, превратив солнце в блеклый желтый шар, спросил раздраженно:
      -- Где, черт возьми, это место?
      -- Почти приехали, -- ответил Келп.
      Сидя рядом с Марчем, он держал в руке бумагу, на которой были напечатаны указания. Остальные трое расположились на заднем сиденьи: Дортмундер справа, Чефуик посередине, Гринвуд слева. Все они были одеты как сторожа. Форма смахивала на полицейскую и уже послужила им в "Колизее". Марч вместо формы щеголял в куртке и фуражке шофера автобуса "Грейхаунд".
      -- Поверни туда, -- сказал Келп, указывая рукой вперед.
      Марч раздраженно покачал головой.
      -- В какую сторону? -- спросил он с деланным терпением.
      -- Налево, -- ответил Келп. -- Разве я тебе не сказал?
      -- Спасибо, -- съязвил Марч.-- Ты мне ничего не говорил.
      Марч повернул налево по узкой асфальтовой дорожке между двумя складами из красного кирпича. Стемнело, но солнце все еще отливало оранжевым на ящиках, лежавших в конце прохода.
      Марч лавировал среди ящиков, пока не выехал на обширное пространство, окруженное со всех сторон стенами складов. Посреди образовавшейся площадки стоял вертолет.
      -- До чего же здоровый!.. -- с уважением протяну" Келп.
      Вертолет, выкрашенный в цвет хаки, казался огромным. Ное был закруглен, весь в стекле, по бокам располагались небольшие окошки.
      "Линкольн" медленно проехал по неровному покрытию к остановился возле вертолета. Вблизи, немного выше человеческого роста и чуть длиннее автомобиля, он уже ас казался огромным. Квадраты и прямоугольники черной липкой бумаги покрывали его тут и там, видимо, скрывая номерные знаки и эмблемы.
      Все вышли из кондиционированной прохлады "линкольна" на предвечернее пекло, и Марч, широко улыбаясь, стал потирать руки, глядя на стоявшую перед ним машину.
      -- Вот это игрушка! -- воскликнул он.
      Дортмундер внезапно засомневался.
      -- Ты уже водил такие аппараты, да?
      -- Я же сказал тебе, что могу водить все, что угодно.
      -- Да, говорил, я помню. Ты можешь водить все, что угодно,
      -- повторил Дортмундер, -- но мне интересно, водил ли ты такие аппараты?
      -- Не отвечай ему, -- предупредил Келп Марча. -- Я не хочу знать, да и он тоже. По крайней мере, сейчас. Поднимемся на борт.
      -- Давай, -- согласился Марч, в то время как Дортмундер качал головой.
      Марч обошел "линкольн", открыл багажник, и снаряжение стали переносить в вертолет. Чефуик держал в руке свою черную сумку. Гринвуд и Дортмундер взвалили на плечи два пулемета, на стволах которых, будто туша заваленного кабана, висел зеленый стальной ящик с детонаторами и гранатами со слезоточивым газом. Келп нес большую картонную коробку, полную наручников. Марч убедился, что "линкольн" надежно заперт, и поспешил следом с тяжелым радиоглушителем величиной с ящик из-под пива, ощетинившийся шкалами и телескопическими антеннами.
      Внутри вертолет был похож на машину; две скамейки спереди и длинная скамья сзади. Позади оставалось место для багажа, и все снаряжение сложили туда. Потом устроились: Марч за штурвалом, Дортмундер рядом с ним, остальные на задней скамейке.
      Захлопнули дверцы, и Дортмундер посмотрел на Марча, который разглядывал приборный щиток. Через минуту Дортмундер с чувством проговорил:
      -- Ты никогда даже не видел вертолета!
      Марч повернулся к нему:
      --Ты что, смеешься? Я читал в журнале "Популярная механика", как его сделать! Думаешь, я не смогу его вести?!
      Дортмундер бросил взгляд на Келла.
      -- Лучше бы я сейчас толкал энциклопедии...
      Марч оскорбился:
      -- Ладно, смотри сюда. Видишь, я нажимаю эту кнопку? Потом опускаю рычаг и...
      Раздался рев. Дортмундер поднял голову и увидел начавшие вертеться лопасти. Они вертелись все быстрей и быстрей и превратились в сплошной вихрь.
      Марч похлопал Дортмундера по плечу. Он продолжал объяснять ему, что делает, манипулируя рукоятками, хотя Дортмундер его не слышал. Тем не менее Дортмундер наблюдал за ним, потому что это было лучше, чем смотреть на вихрь вверху.
      Внезапно Марч улыбнулся, откинулся назад на сиденьи, кивнул головой и вытянул палец. Дортмундер наклонился вперед, чтобы бросить взгляд вниз, и земля оказалась далеко-далеко, оранжевая, желтая, зеленая, черная, с данными полосами теней от заходящего солнца.
      -- Вот это да, -- тихо проговорил Дортмундер, зная, что его никто не слышит.
      Марч в течение нескольких минут продолжал двигать различными рукоятками, чтобы освоиться, кидая вертолет туда и сюда, затем стабилизировал аппарат, и они начали, полет на северо-восток.
      Дортмундер никогда не представлял, что небо может быть до Такой степени заполнено машинами. Аэропорт Ньюарк находился неподалеку, и плотность самолетов, круживших в небесах, очень напоминала интенсивное движение машин, кружащих воскресным утром в поисках места для стоянки. Марч летел на максимально малой высоте и быстро приближался к Нью-Йорку.
      Они прошли над Ньйарк-Бей, Джерси-сити и Аппер-Бей.
      Марч, к тому времени вполне освоивший пилотирование, слегка повернул налево, и они полетели над Гудзоном по направлению к северу, оставив Манхэттен справа, а Нью-Джерси слева. .После первых минут испуга полет Дортмундеру понравился.
      Марч, видимо, не делал ошибок, я, если не считать шума, то было даже приятно парить в воздухе. Парни сзади толкали друг друга локтями и указывали на различные небоскребы. Дортмундер обернулся, чтобы широко улыбнуться Келпу, тот слегка пожал плечами и ответил ему тем же.
      Самолет, шумом которого они хотели воспользоваться, чтобы остаться незамеченными, все вечера пролетал над комиссариатом в семь часов тридцать две минуты.
      Увы, в этот вечер они не были в состоянии услышать его, ибо слышали только рев собственного вертолета. Приходилось идти на риск, в надежде, что он пролетит в положенное время.
      Марч похлопал Дортмундера по колену, указывая рукой вправо.
      Дортмундер повернул голову и увидел еще один вертолет.
      Пилот помахал рукой, и Дортмундер ответил ему тем же. Человек рядом с пилотом был слишком занят, чтобы приветствовать их -- он говорил в микрофон, наблюдая за вест-сайдской магистралью, забитой машинами.
      Вдали, слева от них, солнце медленно опускалось к Пенсильвании, небо становилось розовым и пурпурным. Манхэттен уже был погружен в полумрак.
      Дортмундер посмотрел на часы. Семь двадцать. Все шло хорошо.
      Оли собирались облететь комиссариат и приблизиться к нему сзади, чтобы полицейские, находившиеся перед зданием, не заметили спускающегося на крышу вертолета.
      Теперь Марч уже знал, как опускаться и подниматься. Нужную им улицу он обнаружил благодаря заметным издалека Центральному Парку и перекрестку Бродвея и Вест-Энд-авеню. Внезапно прямо перед ними появился черный прямоугольник крыши комиссариата.
      Келп наклонился вперед, хлопнул Дортмундера по плечу и, когда тот повернулся, указал ему на небо справа. Дортмундер увидел самолет, летевший на восток и ревущий во всю мощь своих моторов. Дортмундер улыбнулся и кивнул головой.
      Марч посадил вертолет так осторожно, как поставил бы стакан с пивом на стойку бара. Он выключил двигатель, и во внезапно наступившей тишине стал слышен самолет, пролетавший над ними по направлению к Ла-Гуардиа.
      -- Последняя остановка, -- объявил Марч. Шум самолета постепенно замер вдали.
      Дортмундер открыл дверцу, и все выбрались на крышу. Чефуик поспешил к двери небольшой постройки посреди крыши, в то время как другие разгружали вертолет. Келп взял кусачки, подошел к краю крыши, лег плашмя на живот и, вытянув руки, перерезал телефонные провода. Марч установил портативный глушитель, одел наушники и начал манипулировать ручками настройки. Все радиопередачи из здания тут же прекратились.
      Тем временем Чефуик справился с дверью. Дортмундер и Гринвуд набили карманы детонаторами и гранатами со слезоточивыми газами и последовали за Чефуиком по лестнице до глухой металлической перегородки. Чефуик некоторое время смотрел на нее, потом заявил:
      -- Придется взорвать. Поднимитесь обратно.
      Келп в это время спускался, неся в руках коробку с наручниками.
      Дортмундер встретил его на полпути:
      -- На крышу! Чефуик будет взрывать.
      -- Ясно- Все трое поспешно поднялись. Марч отошел от глушителя и сидел на краю крыши; около него были разложены детонаторы.
      Он повернулся к поднявшимся и замахал руками, но Дортмундер показал ему два пальца, давая понять, что нужно подождать две минуты. Марч согласно кивнул головой.
      Чефуик появился на крыше.
      --Порядок? -- спросил его Дортмундер.
      -- Т)ж, -- несколько возбужденно проговорил Чефуик. -- Два.
      Один.
      В низу громыхнуло, серая пыль заполонила лестницу и поднялась на крышу.
      Дортмундер сквозь дым побежал по лестнице вниз и увидел, что дверь лежит на полу. Он ринулся вперед и попал в маленький квадратный вестибюль. Как раз напротив тяжелая решетка, усиленная поперечинами, закрывала конец вестибюля. Там начиналась лестница. За решеткой на высоком табурете сидел полицейский
      -- худощавый пожилой человек с седыми волосами; рефлексы его были несколько замедленными. К тому же он не был вооружен. Дортмундер знал и от Гринвуда, и от Марча, что ни один полицейский на этом этаже не был вооружен.
      -- Займись им, -- бросил через плечо Дортмундер и повернулся в другую сторону, где коренастый полицейский. Державший в руке сандвич с ветчиной и сыром, пытался запереть другую решетку. Дортмундер наставил на него пулемет и сказал:
      -- Брось!
      Полицейский замер и поднял руки. Кусок хлеба повис у него между пальцами, как ухо собаки.
      Гринвуду тем временем удалось уговорить старого полицейского подумать об отставке. Тот застыл с поднятыми руками, а Гринвуд бросил три детонатора и две гранаты со слезоточивым газом через решетку на лестницу, где они нанесли серьезные разрушения, -- чтобы никто не вздумал подниматься.
      На этаже был еще один дежурный полицейский -- между второй и третьей решетками. Он сидел за старым письменным столом и читал журнал. Когда появились Дортмундер и Гринвуд, толкая перед собой двух полицейских, третий поднял голову, ошеломленно посмотрел на них, положил журнал, встал и, подняв руки, спросил:
      -- Вы уверены, что попали по адресу?
      -- Открой, -- велел ему Дортмундер, указав на последнюю решетку.
      Отсюда были видны камеры и руки, махавших через решетки по обе стороны коридора. Никто не знал, что происходит, но все хотели принять участие.
      -- Послушайте, -- сказал третий полицейский Дортмундеру.
      -- Самый опасный здесь -- литовский моряк. Оглушил бутылкой бармена и тому наложили семь швов... Вам точно нужен кто-то из наших?
      -- Давай, открывай, -- поторопил Дортмундер.
      Полицейский пожал плечами.
      -- Дело ваше, -- сказал он.
      Тем временем Марч начал бросать детонаторы с крыши на улицу. Он хотел произвести побольше шума и вызвать панику, никого не убивая. Это было просто, когда он бросил первые два детонатора, но становилось все труднее по мере того, как улица наполнялась полицейскими, которые бежали со всех сторон, пытаясь понять, кто же нападает и откуда.
      На первом этаже, в кабинете капитана, на смену спокойствию пришло сумасшествие. Сам капитан, рабочий день которого закончился, уже ушел домой. Заключенные на верхних этажах получили ужин, патрульные машины и ночные патрули -- инструкции, и дежурный лейтенант, уставший от дневной суматохи, наконец расслабился в прохладном кабинете, просматривал рапорты, когда в комнату стали врываться полицейские.
      Первый вошел довольно спокойно. Это был дежурный телефонист. Он доложил:
      -- Сэр, телефоны не работают.
      -- Вот как? Что ж, надо позвонить в телефонную компанию, чтобы устранили неполадки. В темпе.
      Лейтенант любил употреблять слово "в темпе"; в такие моменты он чувствовал себя Шоном Коннери.
      Он взял телефонную трубку, чтобы вызвать компанию, но когда поднес ее к уху, не услышал ни звука. Телефонист смотрел на него долгим взглядом
      -- 0! -- произнес лейтенант, -- я и забыл...
      И положил трубку.
      Из неловкого положения его выручил полицейский, дежуривший у радиоаппаратов. Он вбежал с ошалелым видом и выпалил:
      -- Сэр, наши передачи глушат!
      -- Что?
      Лейтенант слышал хорошо, но смысл сказанного не доходил до его сознания.
      -- Мы не можем ни принимать, ни передавать, -- уточнил полицейский. -- Кто-то нас глушит, это точно. Я сталкивался на флоте...
      -- Где-нибудь неисправность, -- перебил лейтенант, -- вот и все. -Он был обеспокоен, но не хотел показывать это. -- Вероятно, что-то сломалось.
      В недрах здания прогремел взрыв. Лейтенант вскочил с места.
      -- Боже мой! Что это такое?!
      -- Взрыв, сэр, -- ответил телефонист. Послышался новый взрыв.
      -- Два взрыва, -- прибавил радист.
      Послышался третий взрыв. Вбежал запыхавшийся полицейский.
      -- Бомбы! На улице!
      Лейтенант быстро сделал шаг направо, потом налево.
      -- Революция, -- пробормотал он. -- Это революция. Они всегда начинают с комиссариатов. Вбежал другой полицейский.
      -- Слезоточивый газ на лестнице, лейтенант! И кто-то взорвал лестницу между третьим и четвертым этажами.
      -- Мобилизация! -- завопил лейтенант. -- Вызовите губернатора!
      Позвоните мэру! -- Он схватился за телефон. -- Алло! Алло!
      В кабинет ворвался новый полицейский.
      -- Сэр, на улице пожар! -- закричал он.
      -- Что на улице?! Что?
      -- Одна бомба попала в машину, стоявшую у тротуара. Теперь она горит!
      --Бомбы? Бомбы? -- Лейтенант посмотрел на телефонную трубку, которую держал в руке, потом отбросил ее резко, словно она его укусила. -Достаньте винтовки! -- заорал он. -- Соберите всех на первом этаже и побыстрее! Мне нужен доброволец, который пробился бы сквозь стан врагов и отнес мое послание!
      -- Послание, сэр? Кому?
      -- Телефонной компании, кому же еще? Мае необходимо позвонить капитану!
      Наверху, у камер, Келп занимался тем, что надевал полицейским наручники. Чефуик, взяв ключи от камер со стола дежурного, открывал вторую камеру справа. Дортмундер и Гринвуд стояли на страже с наставленными на полицейских пулеметами.
      Со всех сторон раздавались истерические вопли заключенных.
      Внутри камеры, которую только что открыл Чефуик, на них с восторженным изумлением смотрел заключенный -- маленький старикашка, сухой, бородатый, в черном плаще, коричневых штанах и кедах. Волосы его были длинными, сальными и седыми, как и борода. Ему казалось, что исполнилась самая заветная его мечта.
      Чефуик распахнул дверь камеры.
      -- Вы за мной? -- спросил старик. -- За мной, парни?
      Вошел Гринвуд, в одной руке небрежно держа пулемет. Он направился прямо к стене в глубине камеры, отстранив по пути старика, который, не переставая, моргал глазами и тыкал в себя пальцем.
      Капитальные стены камеры были металлическими, но перегородка в глубине -- каменной. Гринвуд встал на цыпочки, протянул руку к щели у потолка и вытащил камешек, ничем не выделяющийся среди других. Потом он сунул руку в отверстие.
      Келп и Дортмундер тем временем подвели пленников к камере, чтобы запереть их там, когда Гринвуд закончит свое дело.
      Гринвуд, не вынимая руки, повернул голову в сторону Дортмундера и глупо улыбнулся. Дортмундер подошел к двери.
      -- Что случилось?
      -- Я не пони...
      Пальцы Гринвуда отчаянно шарили в дыре. С улицы приглушенно слышалось разрывы детонаторов.
      -- Его там нет? -- спросил Дортмундер.
      Старик, жалобно глядя на всех по очереди, скулил:
      -- За мной, парни?..
      Охваченный внезапным подозрением, Гринвуд повернулся к нему.
      -- Это ты его взял?
      Удивление старика перешло в беспокойство.
      --Я? Я?
      -- Кто же тогда?! -- дико завопил Гринвуд. -- Если не он, тогда кто же?
      -- Камень находился здесь почти два месяца, -- сказал Дортмундер и повернулся к полицейским: -- Сколько времени этот тип в камере?
      -- С трех часов сегодняшнего утра.
      -- Клянусь, я положил его.. -- начал Гринвуд.
      -- Я верю тебе, -- ответил Дортмундер с усталым видом. -- Кто-то его нашел, вот и все. Идемте отсюда.
      Он вышел из камеры, следом за ним Гринвуд, очень удрученный, с нахмуренными бровями.
      -- А я, парни? -- взвыл старик. -- Вы меня бросите?!
      Дортмундер посмотрел на него, потом повернулся к полицейским.
      -- За что его взяли?
      -- Эксгибиционизм у "Лорда и Тейлора".
      -- Клевета, -- завопил старик. -- Я никогда...
      -- Он еще в рабочем одеянии, -- сказал полицейский. -- Заставьте его расстегнуть плащ.
      Старик смущенно переминался с ноги на ногу.
      -- Это ничего не значит, -- запротестовал он.
      -- Расстегни плащ, -- велел Дортмундер.
      -- Это ничего не значит, -- твердил старик.
      -- Ну, живей! -- повысил голос Дортмундер.
      Старик поколебался, потом расстегнул плащ и развел полы.
      В сущности штанов на нем не было -- а только нижние части коричневых брюк, которые держались с помощью подтяжек.
      Выше он был фактически голым. И очень нуждался в мытье.
      Все смотрели на него. Старик хихикнул.
      -- Пожалуй, лучше тебе остаться здесь, -- сказал Дортмундер и повернулся к полицейским. -- Войдите в камеру вместе с ним.
      Чефуик запер дверь, и они ушли. На лестнице никого не было, но тем не менее они на всякий случай бросили две слезоточивые гранаты и поспешно поднялись по лестнице на крышу, в точности следуя плану.
      Марч уже сидел в вертолете и, увидев их, включил мотор. Начали вращаться лопасти. Дортмундер и остальные, согнувшись против ветра, побежали к вертолету.
      На нижнем этаже лейтенант наблюдал за раздачей оружия.
      Внезапно он наклонил голову на бок и прислушался. Характерный шум вертолета достиг его ушей.
      -- Господи! -- прошептал он. -- Их, вероятно, снарядил Кастро!
      Как только все уселись, Марч поднял машину в воздух и направил в ночь, на север. Не зажигая огней, они пролетели над Гарлемом, потом спустились ниже к Гудзону и повернули на юг.
      Они вернулись на то же место, откуда взлетали. В тишине, наступившей, когда был выключен мотор, никто не произнес ни слова. Потом Марч с грустью проговорил: -- А я уже мечтал купить себе такой аппарат...
      Никто ему не ответил. Все спустились на землю, усталые и удрученные, и направились к "линкольну", едва видневшемуся в темноте.
      Дортмундера высадили у его дома. Он поднялся к себе, приготовил очень крепкий бурбон, сел на диван и посмотрел на свой портфель, набитый рекламными проспектами энциклопедии.
      Дортмундер вздохнул.
      ФАЗА ЧЕТВЕРТАЯ
      -- Хорошая собачка, -- масляным голосом произнес Дортмундер.
      Немецкая овчарка была неподкупна. Она стояла перед входом с опущенной головой, налитыми кровью глазами и слегка раскрытой пастью, демонстрируя острые зубы. Легкое "р-р-р-р" рвалось из ее горла, когда Дортмундер делал движение, чтобы спуститься с крыльца. Намек был ясен. Этот проклятый пес собирался сторожить его до тех пор, пока не вернется кто-нибудь из обитателей дома.
      -- Послушай, собачка, -- заискивал Дортмундер, стараясь говорить убедительно. -- Я всего лишь позвонил в дверь. Я не входил, ничего не крал, я только раз позвонил. В доме никого нет, поэтому теперь мне бы хотелось позвонить в другие дома.
      -- Г-рррр... -- зарычал пес.
      Дортмундер показал ему свой портфель.
      -- Я простой торговец, собачка, -- объяснил он. -- Продаю энциклопедии. Книги. Толстые книги. Знаешь, что такое книги?
      Овчарка ничего не ответила. Она продолжала нести охрану.
      -- Ну все, собака! -- строго сказал Дортмундер. -- Есть пределы. Мне нужно делать дела, у меня нет времени шутить тут с тобой. Мне нужно зарабатывать деньги на жизнь. Мне нужно идти, вот и все...
      Он решительно сделал шаг вперед.
      -- Г-РРР-Р! -- таков был ответ.
      Дортмундер немедленно отступил.
      -- Но, черт возьми, это же смешно! -- воскликнул он.
      Пес, видимо, был другого мнения. Он принадлежал к числу тех собак, которые твердо придерживаются правил, соблюдают скорее букву, чем дух закона, и не признают никаких исключений.
      Дортмундер оглянулся вокруг, но квартал был так же пуст, как мозг злополучной овчарки. Дело происходило днем седьмого сентября, спустя три недели после налета на комиссариат.
      Все дети были в школе, отцы находились на работе и один бог запет, где могли пропадать матери. Во всяком случае, Дортмундер стоял один на крыльце уютного коттеджа на Лонг-Айленде, примерно в сорока милях от Манхэттена. Время, как известно, деньги, и он не хотел терять ни того, ни другого, а проклятый пес заставлял его их терять.
      -- Должен существовать закон против собак, черт возьми!
      -- продолжал Дортмундер. -- Особенно таких, как ты! Тебя нужно посадить на цепь.
      Пес остался непоколебим.
      -- Ты являешь угрозу для общества, -- мрачно объявил Дортмундер.
      -- Тебе чертовски повезет, если я не стану судиться.
      С твоим владельцем, я имею в виду. По судам затаскаю!..
      Угроза не возымела действия. Этот пес явно не желал чувствовать своей вины. "Я выполняю приказ!" -- вот что говорил весь его вид.
      Какое-то движение привлекло внимание Дортмундера, и он повернул голову к концу квартала. В его направлении ехал коричневый "седан" с номером "МД". Послышался звук клаксона.
      Чья-то рука стала усиленно махать из опущенного окна. Дортмундер пощурился и узнал Келла, который высунул уже и голову.
      -- Эй, Дортмундер! -- закричал Келп.
      -- Я здесь! -- откликнулся Дортмундер.
      Он почувствовал себя моряком, выброшенным на пустынный остров и в течение двадцати лет ожидавшим какого-нибудь судна.
      Он стал размахивать над головой портфелем, чтобы привлечь внимание Келла, хотя Келп и без того его видел.
      -- Ко мне! Я здесь! -- орал Дортмундер.
      Седан остановился поблизости, и Келп крикнул:
      -- Иди сюда! У меня есть новости!
      Дортмундер указал на пса.
      --Собака.
      Келп нахмурил брови. Солнце светило ему в глаза, и он приложил руку ко лбу.
      -- Что-что?
      -- Здесь собака, -- пояснил Дортмундер. -- Она не позволяет мне спуститься с крыльца.
      -- То есть как?
      -- Откуда мне знать! -- раздраженно ответил Дортмундер.
      -- Может, я похож на взломщика.
      Келп вышел из машины, с другой стороны вылез Гринвуд.
      Оба медленно приблизились.
      -- Ты пробовал позвонить в дверь? -- предположил Гринвуд.
      -- С этого все и началось.
      Пес увидел приближение мужчин и, оставаясь настороже, немного отступил, чтобы наблюдать сразу за всеми.
      -- Ты что-нибудь ему сделал? -- спросил Келп.
      -- Только нажал кнопку звонка.
      -- В сущности, -- сказал Келп, -- если только пса не испугать...
      -- Испугать? Я -- его?
      Гринвуд вытянул палец и приказал:
      -- Сидеть!
      Пес наклонил голову и прислушался.
      Гринвуд повторил еще тверже:
      -- Сидеть!
      Пес, лежавший на земле, выпрямился и поднял голову, чтобы посмотреть на Гринвуд -- вылитая картинка "Голос его хозяина".
      "Кто такой этот незнакомец, -- думал пес, -- который умеет обращаться с собаками?"
      -- Сидеть, тебе говорят, -- настаивал Гринвуд. -- Сидеть!
      Было видно, как пес буквально пожал плечами. Он больше не колебался, нужно было исполнять приказание. Он сел.
      -- Иди,-- сказал Гринвуд Дортмундеру. -- Теперь он оставит тебя в покое.
      -- Ты думаешь?
      Не спуская с пса недоверчивого взгляда, Дортмундер начал сходить со ступенек. посоветовал ему
      -- Сделай вид, что ты не боишься, -- Гринвуд.
      -- Не могу, -- признался Дортмундер, пытаясь принять независимый вид.
      Пес колебался. Он посмотрел на Дортмундера, потом на Гринвуд, снова на Дортмундера, потом на Гринвуда.
      -- Не двигайся! -- велел Гринвуд.
      Дортмундер замер на месте.
      -- Я не тебе, -- сказал Гринвуд, -- я собаке.
      -- А!
      Дортмундер спустился с последней ступеньки и прошел мимо пса, который рассматривал его ноги таким пристальным взглядом, как будто собирался запомнить их до следующей встречи.