Ричард Старк
      Проклятый изумруд
      ФАЗА ПЕРВАЯ
      Дортмундер высморкался.
      -- Господин директор, -- сказал он. -- Трудно представить, как я ценю то, что вы для меня сделали.
      Не зная, куда деть носовой платок, он смял его в кулаке. Директор Оутс лучезарно улыбнулся и, обойдя письменный стол, похлопал Дортмундера по руке.
      -- Полное удовлетворение приносят лишь те, кого мне удалось спасти.
      Он принадлежал к новому типу чиновников -- образцовый слуга народа, атлетически сложенный, энергичный, приверженный к реформам идеалист, открытый и дружелюбный. Дортмундер его ненавидел.
      -- Я провожу вас до ворот, -- прибавил директор.
      -- Право, не стоит трудиться, -- сказал Дортмундер. Носовой платок в его руке был холодным и скользким.
      -- Это доставит мне удовольствие, -- настаивал директор.
      -- Я буду счастлив: вы выходите за ворота и, знаю, никогда больше не сделаете дурного шага, никогда больше не вернетесь в эти стены. Значит, и я сыграл роль в вашем перевоспитании. Вы не представляете, какое я получаю от этого удовольствие.
      Дортмундер не получал никакого удовольствия. Он продал свою камеру за триста долларов: в ней был умывальник с горячей водой и работающим краном! Камера переходом соединялась с комнатой медицинской сестры, и это было очень существенным при определении цены. Деньги должны были отдать в момент выхода из тюрьмы, не раньше, так как при обыске их отобрали бы. Но как ему передадут деньги, если рядом -- директор?
      Предчувствуя опасную ситуацию, он взмолился:
      -- Господин директор, в этом кабинете я всегда видел вас, в этом кабинете я слушал ваши...
      -- Идем, идем, Дортмундер, -- оборвал его директор, -- поговорим по дороге.
      И они бок о бок направились к воротам. Пересекая большой двор, Дортмундер увидел Кризи, человека, который должен был вручить ему эти триста долларов. Тот сделал несколько шагов навстречу, потом резко остановился и беспомощно махнул рукой -- "ничего не поделаешь".
      Дортмундер, в свою очередь, тоже сделал жест: "Знаю, черт возьми!"
      У ворот директор протянул руку:
      -- Желаю успеха, Дортмундер. Осмелюсь добавить, что надеюсь больше никогда вас не увидеть.
      Он хохотнул. Это была шутка. Дортмундер переложил платок в левую руку, а правой пожал руку директор:
      -- Я тоже надеюсь больше никогда вас не увидеть, господин директор.
      Это не было шуткой, но он тоже хохотнул. Лицо директора слегка передернулось:
      -- Да, -- промямлил он, -- да...
      И посмотрел на свою ладонь.
      Высокие ворота отворились. Дортмундер вышел, и ворота снова закрылись. Он был свободен, он заплатил свой долг обществу.
      Он также потерял триста долларов, черт возьми, деньги, на которые он рассчитывал. У него оставалось лишь десять долларов и железнодорожный билет.
      В сердцах он бросил носовой платок на тротуар.
      Келп увидел, как Дортмундер вышел на солнце и около минуты стоял у ворот, оглядываясь по сторонам. Келп хорошо знал это чувство: первая минута свободы, свободный воздух, свободное солнце... Он подождал, не желая портить Дортмундеру удовольствие, но когда тот, наконец, пошел вдоль тротуара, Келп включил мотор и медленно поехал за ним.
      Отличная машина -- черный "кадиллак" со шторками на боковых окнах, кондиционером, автоматической коробкой передач, специальным устройством для опускания дальних фар при оживленном ночном движении и еще массой всяческих штучек.
      Келп предпочитал приехать в Нью-Йорк на машине, а не в поезде, поэтому отправился предыдущей ночью на поиски. Подходящий автомобиль он приглядел на Восточной Шестьдесят седьмой улице. Судя по номеру "МД", машина принадлежала врачу; Келп любил медиков, потому что они вечно оставляли ключи в машине. И на этот раз благородная профессия его не разочаровала.
      Сейчас на машине стоял, разумеется, совсем другой номер -государство не зря четыре года обучало Келла мастеровитости.
      Тихонько урчал двигатель, шуршали по грязному асфальту шины, а Келп думал об удивлении и радости, которые Дортмундер испытает При виде друга. Он уже собирался подать ему знак клаксоном, когда Дортмундер внезапно повернулся, посмотрел на черную, молчаливую, с задернутыми занавесками машину, мрачно следовавшую за ним и, охваченный паникой, внезапно помчался, как заяц, вдоль стены тюрьмы.
      На щитке приборов; около дверцы, были четыре кнопки, управляющие четырьмя боковыми окнами "кадиллака". Келп на свою беду вечно путал, какая кнопка какому окну соответствует.
      Он нажал на одну из них, и скользнуло вниз заднее стекло.
      -- Дортмундер! -- закричал он, нажимая на акселератор. " Кадиллак" сделал рывок вперед и стал зигзагами приближаться к Дортмундеру, в то время как Келп безуспешно старался обнаружить нужную ему кнопку. Опустилось левое стекло, и он опять позвал Дортмундера, но тот его не услышал. Келп ткнул в другую кнопку, и заднее стекло поднялось.
      "Кадиллак" стукнулся о край тротуара и немного заехал на него, потом повернул прямо на Дортмундера, который прижался спиной к стене, расставил руки и безумно завизжал.
      В последнюю секунду Келп надавил на педаль тормоза. "Кадиллак" встал, как вкопанный, а Келла бросило на руль.
      Дортмундер протянул дрожащую руку, чтобы опереться о вибрирующий капот "кадиллака".
      Келп попытался вылезти из машины, но в возбуждении нажал на другую кнопку -- ту, что автоматически блокировала все четыре дверцы.
      -- Проклятые врачи! -- вскричал Келп и стал, подобно ныряльщику, удирающему от осьминога, бить по всем кнопкам подряд. Наконец ему удалось, вывалиться из машины.
      Позеленевший от страха Дортмундер по-прежнему прижимался к стене.
      Келп подошел к нему.
      -- Почему ты убегаешь, Дортмундер? -- спросил он. -- Ведь это я, твой старый друг Келп.
      И протянул ему руку.
      Дортмундер ударил его кулаком в глаз.
      -- Ты должен был погудеть! -- буркнул Дортмундер.
      -- Я и хотел это сделать, -- оправдывался Келп, -- но потом страшно запутался. А теперь все будет хорошо.
      Со скоростью сто километров в час они мчались по автостраде на Нью-Йорк.
      Сперва проворонить триста долларов, потом так дико перепугаться и, наконец, разбить сустав, когда этот болван чуть не раздавил его, и все это в один день!
      -- Чего ты от меня хочешь? Мне дали билет на поезд. Я вовсе не просил тебя заезжать.
      -- Держу пари, что тебе нужна работа, -- возразил Келп. -- Если, конечно, у тебя ничего нет на примете.
      -- Пока ничего, -- ответил Дортмундер. Чем дольше он думал, тем более обиженным себя чувствовал.
      -- Так вот, есть потрясающее дельце, -- заявил Келп, демонстрируя в улыбке все свои зубы.
      Дортмундер решил перестать дуться.
      -- Хорошо, -- согласился он. --Так и быть, выслушаю. Валяй.
      -- Ты, когда-нибудь слышал о местности под названием Талабво?
      Дортмундер сморщил нос.
      -- Остров в южной части Тихого океана?
      -- Нет, страна. В Африке.
      -- Никогда не слышал. Но я слышал о Конго.
      -- Это рядышком, -- бросил Келп. -- Кажется.
      -- Там, должно быть, нездоровая обстановка, да? Я имею в виду, по температуре.
      -- Думаю, так. Хотя точно не знаю, никогда там не был.
      -- Мне не хочется туда ехать, -- проронил Дортмундер. -- Сплошная зараза. И к тому же убивают белых.
      -- Только сестер милосердия, -- уточнил Келп. -- Но работать надо будет здесь, в доброй старой Америке. А об Акинзи ты когда-нибудь слышал?
      -- Врач, написал книжку о сексе, -- ответил Дортмундер. -- Я хотел взять ее в библиотеке, когда сидел, однако список желающих был лет на двенадцать. Я, тем не менее, записался -- на случай, если меня не выпустят на поруки, -- но так и не увидел этой книги. Он вроде умер, нет?
      --Я не о нем, -- сказал Келп. -- Я говорю о стране. Акинзи -- такая страна.
      Дортмундер покачал головой.
      -- Тоже в Африке?
      -- Так ты о ней слышал?
      -- Нет. Просто догадался.
      -- Так вот... Раньше это была британская колония, а когда они получили самостоятельность, у них началась драчка, потому что вся страна делилась на два больших клана, и оба хотели руководить. Произошла гражданская война" и в конце концов они решили разделиться на две страны: Талабво и Акинзи.
      -- Ты так много знаешь... Я потрясен, -- вставил Дортмундер.
      -- Мне рассказали, -- скромно признался Келп.
      -- Но л пока не вижу сути.
      -- Сейчас. Кажется, у одного из этих кланов был изумруд -драгоценность, которой молились как богу. Теперь это их символ.
      Вроде талисмана. Как могила Неизвестного солдата, или что-то в этом роде.
      -- Изумруд?
      -- Он стоит полмиллиона долларов, -- сообщил Келп.
      -- Немало, -- заметил Дортмундер.
      -- Естественно, продать такую вещицу нельзя -- она слишком известна. Но покупатель есть. Он готов заплатить по тридцать тысяч долларов каждому, чтобы получить этот изумруд.
      Дортмундер достал из кармана рубашки пачку "Кэмел" и сунул сигарету в зубы.
      -- А сколько надо человек?
      -- Возможно, человек пять.
      -- Итого сто пятьдесят тысяч долларов за камень, который стоит полмиллиона. Выгодное дельце.
      -- Но каждый из нас получит по тридцать тысяч, -- возразил Келп.
      -- А кто этот парень? -- Дортмундер утопил прикуриватель в гнездо на панельной доске. -- Коллекционер?
      -- Нет. Представитель Талабво в ООН.
      Дортмундер повернул голову к Келпу.
      -- Кто-кто?
      Прикуриватель выскочил и упал на пол. Келп повторил. Дортмундер подобрал прикуриватель и, наконец, прикурил.
      -- Поясни.
      -- Хорошо. Когда английская колония разделилась на две страны, Акинзи получила город, в котором хранился изумруд.
      Но клан, который владел камнем, живет в Талабво. Из ООН отправили экспертов, чтобы разобраться в ситуации, и Акинзи выложила деньги. Но проблема не в деньгах. В Талабво хотят изумруд.
      Дортмундер помахал прикуривателем и выбросил его в окно.
      -- Предположим, мы крадем изумруд для Талабво... Почему бы Акинзи не отправиться в ООН и не сказать: "Заставьте вернуть нам наш изумруд"?
      -- Талабво не станет кричать на всех углах, что камень у них. Они не собираются выставлять его напоказ или что-нибудь в этом роде. Просто хотят иметь его. Как символ. Ну, тебя это интересует?
      -- Посмотрим, -- уклончиво ответил Дортмундер. -- Где он находится в настоящий момент?
      -- В "Колизее" в Нью-Йорке. Сейчас там выставка всяких штук из Африки. Изумруд -- часть экспозиции Акинзи.
      -- Значит, стащить его надо из "Колизея"?
      -- Не обязательно. Выставка отправится через несколько недель в турне по разным городам. Перевозка поездами и грузовиками.
      Может представиться множество возможностей наложить на него руку.
      Дортмундер кивнул.
      -- Хорошо. Мы стащим изумруд, отдадим этому парную...
      -- Айко, -- подсказал Келп, делая ударение на первом слоге.
      Дортмундер нахмурил брови.
      -- Это же японский фотоаппарат?
      -- Нет, это имя представителя Талабво в ООН. И если дело тебя интересует, то мы должны прийти к нему.
      -- Он знает, что я приду? -- поинтересовался Дортмундер.
      -- Конечно. Я ему сказал, что нам необходим организатор, способный составить план, и что ты -- лучший в этом деле.
      Я не сказал ему, что ты сидел в тюрьме.
      -- Хорошо, -- согласился Дортмундер.
      Майор Патрик Айко -- черный, коренастый, усатый -- изучал досье на Джона Арчибальда Дортмундера и неодобрительно качал головой.
      Он прекрасно понимал,, почему Келп не сообщал, что Дортмундер заканчивает срок в тюрьме (один из его знаменитых планов провалился). Но разве Келп не отдает отчета, что майор автоматически проверяет всех людей, которым может доверить изумруд "Балабомо"? Ведь только честнейшие из честных передадут украденный камень Акинзи.
      Широкая красного дерева дверь отворилась, и секретарь майора
      -- чернокожий худой и скромный человек, -- поблескивая стеклами очков, доложил;
      -- Сэр, вас хотят видеть господин Келп и еще один джентельмен.
      --Пусть войдут.
      Майор закрыл досье и спрятал его в ящик письменного стола, потом встал и с широкой улыбкой приветствовал двух белых, которые приближались к нему по огромному восточному ковру, закрывающему пол.
      -- Господин Келп,--заявил он, -- счастлив вновь вас видеть.
      -- Я также счастлив, майор Айко, -- ответил Келп. -- Позвольте представить, вам Джона Дортмундера, человека, о котором я вам говорил.
      -- Господин Дортмундер, -- майор слегка поклонился, -- пожалуйста, садитесь.
      Все сели, и майор начал рассматривать Дортмундера. Всегда интересно видеть во плоти того, кого знаешь лишь по досье: по машинописным листам, фотографиям, копиям документов, газетным вырезкам...
      Если придерживаться фактов, то майор Айко знал о Дортмундере довольно много. Майор знал, что тому тридцать семь лет, что родился он в одном из маленьких городков центрального Иллинойса, вырос в детском доме, служил в американской армии и в извечной войне "полицейские -- преступники" находился на стороне последней. За кражи дважды сидел в тюрьме, освобожден сегодня утром под честное слово. Дортмундера никогда не задерживали за другие преступления, и ничто не указывало на то, что он мог быть замешан в убийствах, поджогах, насилии или похищениях.
      Что можно было сказать по внешнему виду? Через выходящие в парк окна на Дортмундера лились солнечные лучи, и сам он выглядел, скорее, как больной, поправляющийся после длительного недуга. Судя по его одежде, это был человек, привыкший к обеспеченной жизни, но испытывающий сейчас временные трудности. Глаза Дортмундера, выдерживающего взгляд майора, были холодны, внимательны и невыразительны. "Такие люди хранят свои мысли при себе, -- подумал майор. -- Они медленно принимают решение, но твердо его придерживаются".
      Но будет ли он держать свое слово? Майор решил, что рискнуть стоит.
      -- Поздравляю с благополучным возвращением, господин Дортмундер, -сказал он. -- Полагаю, вам приятно вновь оказаться на свободе.
      Дортмундер и Келп переглянулись.
      Майор улыбнулся:
      -- Нет, господин Келп ничего мне не говорил.
      -- Догадываюсь, -- бросил Дортмундер. -- Вы осведомлялись на мой счет?
      -- Естественно, -- любезно ответил майор. -- Вы не сделали бы то же. самое на моем месте?
      -- Возможно, мне следовало поступить так же.-- вслух подумал Дортмундер.
      -- Возможно, -- согласился майор. -- В ООН будут счастливы дать вам обо мне сведения. Или обратитесь в ваше министерство иностранных дел -уверен, что у них есть на меня досье.
      Дортмундер пожал плечами.
      -- Это не имеет значения. Что вы обо мне выяснили?
      -- Что, вероятно, вам можно доверять. Господин Келп сказал, что вы составляете хорошие планы.
      -- Стараюсь.
      -- Что же произошло в последнем случае?
      -- Не получилось.
      Келп бросился на защиту друга.
      -- Майор, это не его вина. Просто неудача. Он полага...
      -- Я читал досье, -- перебил майор. -- Спасибо. -- Он повернулся к Дортмундеру. -- Это был превосходный план, вам просто не повезло. Хорошо, что вы не тратите время на оправдания.
      -- Давайте лучше поговорим о вашем знаменитом изумруде,
      -- перебил его Дортмундер.
      -- Давайте. Вы можете завладеть им?
      -- Не знаю. Какую помощь вы нам окажете?
      Майор нахмурил брови.
      -- Помощь? Какого рода помощь?
      -- Нам, вероятно, понадобится оружие. Может быть, машина или две, может, грузовик -- все зависит от того, как пойдет дело.
      Может быть, что-нибудь еще.
      --О, да,-- сказал майор. -- Материальное обеспечение я беру на себя.
      -- Хорошо. -- Дортмундер кивнул и достал из кармана мятую пачку "Кэмел". Он прикурил и нагнулся вперед, чтобы бросить спичку в пепельницу, стоявшую на столе майора. -- Теперь относительно денег. Келп говорил мне, что вы платите по тридцать тысяч на человека.
      -- тридцать тысяч долларов, да.
      -- При любом количестве людей?
      -- Ну, -- промолвил майор, --в разумных пределах. А то наберете армию...
      -- А каков лимит?
      -- Господин Келп говорил о пятерых.
      -- Хорошо. Это составит сто пятьдесят тысяч. А если мы справимся с меньшим числом?
      -- Все равно по тридцать тысяч на человека.
      -- Почему? -- поинтересовался Дортмундер.
      -- Не хочу поощрять ограбление с недостаточными силами. По тридцать тысяч на человека, много вас будет или мало.
      -- До пяти? Если необходимо шестеро, я оплачу шестерых.
      Дортмундер кивнул.
      -- Плюс расходы.
      --??
      -- Речь идет о работе, которая может занять месяц, а то и шесть недель, -- заявил Дортмундер. -- Нам нужны деньги на жизнь.
      -- Вы хотите сказать, что нужен аванс в счет тридцати тысяч?
      -- Я хочу сказать, что нужны деньги на жизнь. Независимо от тридцати тысяч.
      -- Нет, нет, -- майор покачал головой. -- Так мы не договоримся. По тридцать тысяч на нос, и все.
      Дортмундер поднялся и смял сигарету в пепельнице майора.
      -- Салют, -- бросил он. -- Пошли, Келп.
      Он направился к двери. Майор не мог поверить собственным глазам.
      -- Как? Вы уходите? -- воскликнул Айко.
      -- Да.
      -- Почему?
      -- Вы слишком жадны. Такая работа будет действовать мне на нервы. Если я приду к вам за оружием, вы не дадите мне больше одной пули на ствол, -- ответил Дортмундер.
      -- Подождите, -- майор быстро производил в уме финансовые подсчеты. -- Сто долларов в неделю на человека?.
      -- Двести, -- возразил Дортмундер. Никто не может жить в Нью-Йорке на сто долларов в неделю.
      -- Сто пятьдесят, -- сказал майор.
      Дортмундер колебался. Вдруг ожил Келп, до этого сидевший молча.
      -- Разумная сумма, Дортмундер. Какого черта, это всего-то на несколько недель.
      Дортмундер пожал плечами и выпустил ручку двери.
      -- Согласен, -- изрек он/вернувшись на свое место. -- Что вы можете сообщить относительно этого изумруда, и где он находится?
      -- Мне известно лишь то, что его хорошо сторожат. Я пытался узнать подробности: количество охранников и тому подобное...
      Но все сведения держатся в секрете.
      -- Камень сейчас в "Колизее"?
      -- Да, в экспозиции Акинзи.
      -- Хорошо. Мы пойдем и посмотрим на него. Где получить деньги.
      -- Деньги? -- переспросил майор.
      -- Сто пятьдесят за первую неделю.
      -- О? -- Все происходило для майора слишком быстро. -- Я позвоню в бухгалтерию. Когда будете уходить, загляните туда.
      -- Отлично. -- Дортмундер встал, Келп последовал его примеру.
      -- Я сообщу вам, когда что-нибудь понадобится.
      Майор в этом не сомневался.
      -- Не выглядит он на полмиллиона, -- разочарованно заметил Дортмундер.
      -- Не забывай про тридцать тысяч,-- напомнил Келп. -- Каждому.
      Изумруд -- темно-зеленый камень со множеством граней, размером немного меньше мяча для гольфа -- покоился на маленькой белой треноге. Тренога стояла на покрытом красной шелковой материей столе, полностью заключенном в стеклянный куб. Кроме того, красный бархатный шнур, закрепленный на подставках, удерживал любопытных на почтительном расстоянии.
      У каждого угла стоял чернокожий страж в голубой морской форме с пистолетом у бедра. Небольшая таблица на подставке, похожей на пюпитр, гласила прописными буквами "ИЗУМРУД "БАЛАБОМО". Дальше шло описание его историй в деталях, с перечислением имен, дат и местностей.
      -- Я видел достаточно, -- через некоторое время сообщил Дортмундер.
      -- Я тоже, -- отозвался Келп.
      Они вышли из "Колизея" и направились в Центральный парк.
      -- Стащить его будет трудно, -- произнес Дортмундер.
      -- Безусловно.
      -- А не лучше ли нам подождать, пока они отправятся в путь?
      -- Это будет не завтра. Айко решит, что мы бьем баклуши и только проживаем его денежки.
      -- Про Айко забудь, -- отрезал Дортмундер. -- Если пойдем на дело, командовать буду я. Я займусь Айко, не беспокойся.
      --.Согласен, Дорт. Как хочешь.
      Они устроились на скамейке на берегу пруда. Был июнь. Келп рассматривал проходящих девушек, а Дортмундер уставился на водную гладь.
      Он уже дважды спотыкался, и ему вовсе не хотелось остаток дней хлебать тюремную баланду. Похитителей полумиллионного изумруда полиция будет разыскивать куда усерднее, чем воров, стянувших портативный телевизор. И, наконец, можно ли доверять Айко! Что-то в этом типе было уж слишком гладкое...
      -- Что ты думаешь об Айко? -- спросил Дортмундер.
      Келп удивленно отвел взгляд от девушки в зеленых чулках.
      -- Нормальный парень. А что?
      -- Ты веришь, что он заплатит?
      Келп засмеялся.
      -- Конечно, заплатит! Если он хочет получить изумруд, то заплатит как миленький!
      -- А вдруг откажется? Мы нигде не найдем другого покупателя.
      -- Страховая компания, -- не задумываясь, сказал Келп. -- Они, не моргнув, выложат сто пятьдесят тысяч долларов за камешек, который стоит полмиллиона.
      -- Пожалуй, -- согласился Дортмундер. -- К тому же, возможно, это лучший выход.
      -- Что -- "лучший выход"? -- не понял Келп.
      -- Пусть Айко финансирует дело, -- пояснил Дортмундер. -- Но когда у нас будет изумруд, мы продадим его страховой компании.
      -- Мне это не нравится, -- твердо заявил Келп.
      -- Почему?
      -- Потому что он все о нас знает. И раз изумруд большая ценность для их страны, они могут здорово обозлиться, если мы их надуем. А мне вовсе не хочется, чтобы меня преследовала целая африканская страна. Даже если я получу деньги.
      -- Ну, ладно, -- сказал Дортмундер. -- Посмотрим, как все пойдет.
      -- Целая страна против меня, -- с дрожью пробормотал Келп. -- Мне это совсем не нравится.
      -- Ладно.
      -- Духовые трубки и отравленные стрелы, -- продолжил Келп.
      --Я думаю, они не такие отсталые.
      Келп повернулся к нему.
      -- Ты воображаешь, что это меня успокаивает? Пулеметы, самолеты...
      -- Ладно, ладно, -- повторил Дортмундер. Он предпочел переменить тему. -- Кого, по твоему мнению, нужно привлечь к делу?
      -- В нашу команду? А кто нам нужен?
      -- Трудно сказать. Специалистов не нужно, кроме, разве, слесаря. Но никаких взломщиков сейфов.
      -- Нас должно быть пятеро или шестеро?
      -- Полагаю,' что пятеро, -- ответил Дортмундер и высказал одно из правил своего существования: -- Если работу невозможно выполнить впятером, значит ее вообще невозможно выполнить.
      -- Хорошо, -- согласился Келп. -- Значит, нам нужен шофер, слесарь и человек на все руки.
      -- Вот именно, -- подтвердил Дортмундер. -- Слесарем подошел бы тот коротышка из Де-Мойна. Знаешь, кого я имею в виду?
      -- Как его... Вайз? Вайзман? Велч?
      -- Вистлер, -- проронил Дортмундер.
      -- Точно, -- вспомнил Келп покачал головой. -- Он за решеткой. Выпустил льва из клетки.
      Дортмундер оторвался от лицезрения пруда и повернул голову к Келпу.
      -- Что он сделал?
      Келп пожал плечами.
      -- Я тут не при чем. Так говорят. Он повел своих детей в зоопарк, от скуки машинально стал пробовать замки, как ты или я можем насвистывать, и случайно выпустил льва.
      -- Очаровательно,-- сказал Дортмундер.
      -- Я тут не при чем. А Чефуик, ты его знаешь?
      -- Железнодорожный фанат? Он совершенный псих!
      -- Но замечательный слесарь. И на свободе.
      -- Хорошо, -- решил Дортмундер, -- позвони ему.
      -- Теперь шофер.
      -- Что ты скажешь о Ларце? Помнишь его?
      -- Брось, -- сказал Келп. -- Он в госпитале.
      -- Давно?
      -- Недели две. Он налетел на самолет.
      Дортмундер внимательно посмотрел на него.
      -- Что-что?
      -- Я не виноват, -- смутился Келп, -- насколько мне известно, он отправился на свадьбу одного кузена и, возвращаясь в город, поехал по ошибке в другую сторону и оказался на аэродроме Кеннеди. Он, полагаю, был немного пьян и...
      -- Да-а, -- протянул Дортмундер.
      -- Да. Он запутался в знаках и не успел опомниться, как на взлетной полосе N17 врезался в самолет, который прилетел из Майями.
      -- На взлетной полосе N17...
      -- Так мне сказали.
      Дортмундер достал пачку "Кэмел" и предложил Келпу. Тот покачал головой.
      -- Я не курю. Бросил -- после рекламных роликов о раке.
      Дортмундер застыл.
      -- Рекламных роликов о раке?
      -- Ну. По телику.
      --Яне смотрел телевизор четыре года.
      -- Ты много потерял, -- сказал Келп.
      -- Очевидно, -- произнес Дортмундер. -- Рекламные ролики о раке... Так о водителе. А со Стэном Марчем ничего странного в последнее время не происходило, не слышал?
      -- Нет. А что с ним?
      Дортмундер пристально посмотрел на Келла.
      -- Я ведь тебя спрашиваю.
      Келп недоуменно пожал плечами.
      -- По последним сведениям, с ним все в порядке.
      -- Тогда почему не пригласить его?
      -- Если ты уверен, что с ним все в порядке...
      Дортмундер вздохнул.
      -- Я позвоню ему.
      -- И, наконец, -- напомнил Келп, -- мастер на все руки.
      -- Боюсь кого-нибудь называть, -- сказал Дортмундер.
      -- Почему? Ты хорошо разбираешься в людях.
      Дортмундер вздохнул.
      -- Как насчет Эрни Даифорта?
      Келп покачал головой.
      -- Он завязал.
      -- Завязал?
      -- Да. Стал священником. Понимаешь, судя по тому, что я слышал, он посмотрел фильм о...
      -- Хорошо, хорошо. -- Дортмундер встал и швырнул свою сигарету в пруд. -- Я хочу знать относительно Аллана Гринвуда,
      -- напряженным голосом проговорил он, -- и все, что я хочу знать, -это "да" или "нет"!
      Келп опять был в недоумении. Хлопая глазами, он спросил:
      -- Как это -- "да" или "нет"?!
      -- Его можно использовать?
      Аккуратненькая старушка, сверлившая Дортмундера взглядом с тех пор, как он швырнул сигарету, внезапно покраснела и заспешила прочь.
      -- Конечно, его можно использовать. Почему нет? Гринвуд очень хороший парень.
      -- Я позвоню ему! -- закричал Дортмундер.
      -- Я слышу тебя, слышу.
      Дортмундер огляделся.
      -- Пойдем, выпьем немного, -- проговорил он.
      -- Конечно-конечно, -- согласился Келп и поспешно встал. -- Все, что ты хочешь. Конечно.
      Они выскочили на автостраду.
      -- Давай, детка, -- сквозь зубы пробормотал Стэн Марч. -- Поехали!
      Он сидел, склонившись над рулем, который твердо держал пальцами в кожаных перчатках, а ногой вжимал акселератор.
      Взгляд его читал показания всех приборов сразу: спидометра, омметра, тахометра... давление масла, бензин в бате... Марч натягивал ремни безопасности, пожимавшие его к сиденью, будто помогая машине увеличивать скорость, и все приближался к парню, который ехал впереди. Он. собирался обогнать его справа около ограждения, после чего дорога будет свободна.
      Но тот парень понял, что расстояние между ними сокращается, и тоже прибавил газу. Нет! Никаких разговоров! Марч бросал взгляда зеркальце и убедился, что сзади все благополучно.
      Он надавил педаль, и "мустанг" с бешеной скоростью, как стрела, промчался мимо зеленого "понтиака", кидаясь с одной стороны дороги на другую. "Понтиак" вскоре обошел его слева, но Марчу было наплевать на это. Он доказал, что он лучший.
      Марч жил вместе с матерью на Восточной Девяносто восьмой улице. Он повернул направо, потом налево, посреди квартала сбавил скорость, увидел, что во дворе стоит такси матери и доехал до конца улицы, где нашел место для машины. Он взял с заднего сидения новую пластинку "Звуки Индианаполиса" и пешком вернули" к дому.
      У подножия лестницы, ведущей на второй этаж, сидел жилец, торговец рыбой по фамилии Фридкин. Жена Фридкина всегда заставляла его сидеть на улице -- если там не бушевала песчаная буря и не рвались атомные бомбы. Фридкин махнул рукой, обдавая Марча ароматом моря, и крикнул:
      -- Как дела, парень?
      -- Ммм... --невнятно ответил Марч. Он не очень-то умел разговаривать с людьми -- общался, в основном, с машинами.
      -- Мама! -- закричал он, входя на кухню.
      Мать была в полуподвальном этаже, приспособленном под спальню Марча. Услышав зов сына, она поднялась по лестнице.
      --Ты дома!.
      -- Посмотри, что у меня есть, -- сказал он, показывая пластинку.
      -- Проиграй ее, -- попросила мать.
      -- Хорошо.
      Они вошли в гостиную, и Марч ставя пластинку на проигрыватель, спросил:
      -- Почему ты так рано?
      -- А-а-а! -- раздраженно вырвалось у нее. -- Прицепился в порту сволочь-полицейский.
      -- Ты опять взяла попутчиков?
      -- А почему нет? -- горячо воскликнула мать. -- В городе не хватает такси, правда? Ты бы видел этих людей на аэродроме!
      Они вынуждены ждать полчаса, час. Скорее можно долететь до Европы, чем доехать на такси до Манхэттена. Так что я всем приношу пользу. Клиентам плевать, они все равно платят по счетчику. А меня это устраивает, за одну поездку я получаю втрое больше. И городу помощь -- это улучшает общественное мнение о нем. Всем лучше. Но попробуй, растолкуй полицейскому!
      -- На какой срок ты наказана?.
      -- На два дня. Проиграй пластинку.
      -- Мама, -- сказал Марч, держа тонарм над вращающимся диском, -- ты напрасно рискуешь. У нас сейчас и так мало денег.
      -- Ничего, на пластинки тебе хватает.
      -- Если бы я знал, что тебе запретят ездить два дня...
      -- Ты мог бы найти себе работу. Проиграй пластинку.
      Возмущенный Марч отвел звукосниматель в сторону и уперся руками в бока.
      -- Чего ты хочешь? -- спросил он. -- 1Ъ1 хочешь, чтобы я нашел себе работу на почте?
      -- Не обращай внимания, -- внезапно смягчилась мать, подошла к нему и похлопала его по щеке. -- Я знаю, скоро подвернется какое-нибудь дело. А когда у тебя есть деньги, Стэн, никто на белом свете не тратит их так широко, как ты.
      -- Вот именно,-- успокоился Марч.
      -- Теперь пусти пластинку. Послушаем ее.
      -- Угу.
      Марч опустил иглу. Комната наполнилась визгом тормозов, ревом моторов, скрежетом шестеренок в коробках передач.
      Они молча прослушали ее, и, когда пластинка кончилась, Марч заявил:
      -- Потрясающая вещь!
      -- Одна из лучших, что я слышала, Стэн, -- поддержала мать. -Честно. Переверни на другую сторону.
      Марч взял пластинку, и тут зазвонил телефон.
      -- Черт побери!
      -- Пускай себе трезвонит, -- сказала мать. -- Ставь.
      -- Угу.
      Марч перевернул диск, и телефонный звонок был заглушен диким ревом двадцати моторов, запущенных разом. Однако звонивший не сдавался, и в затишье между звуками настойчиво вплетались телефонные трели. Это жутко действовало на нервы. Гонщик, делающий повороты при скорости сто девяносто в час, не должен отвечать на телефонные звонки.
      В конце концов побежденный Марч с отвращением передернулся, посмотрел на мать и снял трубку.
      -- Кто это? -- закричал он, перекрикивая шум пластинки.
      Далекий голос спросил:
      -- Стэн Марч?
      -- Слушаю!
      Далекий голос что-то произнес.
      -- Что?!
      Далекий голос заорал:
      -- Это Дортмундер!
      -- А!. Как дела?
      -- Хорошо. Ты где живешь? На испытательном полигоне? обрадовалась
      -- Подожди секунду! -- завопил Марч и, положив трубку, остановил проигрыватель.-- Сейчас дослушаем, -- бросил он матери. -- Это парень, которого я знаю. Может, предложит мне работу.
      -- Я знала, что что-нибудь наклюнется, мать. -- Нет худа без добра.
      Марч снова взял трубку.
      -- Алло, Дортмундер?
      -- Вот теперь лучше, -- сказал Дортмундер. -- Что ты сделал? Закрыл окно?
      -- Нет, это была пластинка.
      Наступило молчание.
      -- Дортмундер? -- окликнул Марч.
      -- Я тут, -- ответил Дортмундер, тише, чем прежде. Потом твердо продолжал: -- Хотелось бы знать, свободен ли ты для работы шофером?
      -- Спрашиваешь!
      -- Встречаемся сегодня вечером в "Баре-и-Гриле" на Амстердам-авеню.
      -- Ладно. Когда?
      -- В десять.
      -- Буду. До скорого, Дортмундер.
      Марч повесил трубку.
      -- Похоже на то, что в скором времени у нас будут деньги.
      -- Отлично, -- одобрила мать. -- Давай, включай.
      --Угу.
      Марч подошел к проигрывателю и поставил вторую сторону с начала.
      -- Ту-ту-у! -- сказал Роджер Чефуик.
      Три его небольших поезда были в движении -- сновали туда и сюда по подвалу. Переводились стрелки, подавались команды, проводились всевозможные маневры. Сигнальщики выходили из своих будок и махали флажками. Вагоны-платформы останавливались в определенных местах и наполнялись зерном, чтобы немного дальше освободиться от него. Почтовые мешки грузились в почтовые вагоны. Раздавались звонки, опускались шлагбаумы, потом, после прохождения поезда, поднимались.
      Вагоны прицеплялись и отцеплялись. Движение было очень интенсивным.
      -- Ту-ту-у! ---сказал Роджер Чефуик.
      Невысокого роста, худощавый, он сидел на высоком стуле за пультом управления, и его многоопытные руки летали над батареей реостатов и переключателей. Вокруг, на уровне пояса, простиралась огромная деревянная платформа, занимавшая почти весь подвал, -- с игрушечными домиками, игрушечными деревьями, игрушечными горами, мостами и тоннелями.
      -- Ту-ту-у! -- сказал Роджер Чефуик.
      -- Роджер! -- позвала его жена.
      Чефуик повернулся и увидел остановившуюся на лестнице Мод. Заботливая, хозяйственная, энергичная, с мягким характером, Мод была для него идеальной спутницей жизни, и он понимал, как ему повезло с ней.
      -- Да, дорогая?
      -- К телефону, Роджер.
      -- О, господи! -- Чефуик вздохнул. -- Скажи, сейчас подойду.
      Он опустил рычаг главного контроля и поднялся наверх. Кухня -крошечная, белая, теплая -- пахла шоколадным кремом. Мо стояла у раковины и мыла посуду.
      -- Ммм, аромат!.. -- восхищенно простонал Чефуик.
      -- Скоро остынет.
      -- У меня просто слюнки текут, -- добавил он, чтобы доставить ей удовольствие, и прошел в гостиную, где находился телефон.
      -- Алло?- Донесся грубый голос:
      -- Чефуик?
      -- Он самый.
      -- Это Келп. Не забыл меня?
      -- Келп? -- Имя было смутно знакомо, но он никак не мог вспомнить. -Простите...
      -- В булочной, -- сказал голос.
      Теперь Чефуик вспомнил. Ну, конечно, ограбление булочной.
      -- Келп! -- воскликнул он в восторге от непогрешимости своей памяти. -- Рад тебя слышать! Как поживаешь?
      -- О, помаленьку. Я хотел...
      -- Очень, очень рад тебя слышать. Сколько мы не виделись?
      -- Два года. Я хотел...
      -- Да-а, время летит, -- сказал Чефуик.
      -- Что говорить. Я хотел...
      -- А я не забыл тебя. Просто думал о другом.
      -- Это ничего. Я хотел...
      --Но я же не даю тебе и слова сказать. Извини. Слушаю внимательно.
      Молчание.
      -- Алло? -- позвал Чефуик.
      -- Да, --ответил Келп.
      -- Ты здесь? Ты, кажется, что-то хотел? -- напомнил Чефуик. Ему показалось, что Келп вздохнул, прежде чем ответить. -- Да, я хотел кое-что... Я хотел узнать, свободен ли ты.
      -- Секундочку, прошу тебя.
      Чефуик положил трубку на стол, встал, подошел к кухне и спросил у жены:
      -- Дорогая, как у нас сейчас с финансами?
      Мод с задумчивым видом вытерла руки о передник, потом ответила:
      -- По-моему, у нас осталась около семи тысяч на текущем счету.
      -- И ничего в загашнике?
      -- Нет. Я взяла последние три тысячи в конце апреля.
      -- Спасибо, -- сказал Чефуик.
      Он вернулся в гостиную, сел на диван и взял трубку.
      -- Алло?
      -- Да, -- устало ответил Келп.
      -- Меня это очень интересует.
      -- Отлично, -- ответит Келп очень усталым голосом. -
      -- Встретимся сегодня вечером в десять часов в "Баре-и-Гриле" на Амстердам-авеню.
      -- Хорошо, -- согласился Чефуик. --До скорого.
      Он повесил трубку, встал и вернулся на кухню.
      -- Я ненадолго выйду сегодня вечером.
      -- Надеюсь, ты не задержишься допоздна?
      -- Сегодня нет, вряд ли. Мы' престо поболтаем, -- Чефуик широко улыбнулся. -- Ну, крем готов?
      Мод ответила ему улыбкой.
      -- Мне кажется, теперь можно попробовать, -- сказала она.
      -- Это ваша квартира? -- поинтересовалась девушка.
      -- Гм... да, -- с улыбкой ответил Алан Гринвуд, закрывая дверь и пряча ключ в карман. -- Чувствуйте себя как дома.
      Девушка остановилась посредине комнаты и медленно, восхищенно осмотрелась.
      -- А ваше холостяцкое гнездышко содержится в исключительном порядке.
      -- Делаю, что могу, -- поскромничал Гринвуд, направляясь к бару.
      -- Но я чувствую, как не хватает здесь женской руки.
      -- Это совсем незаметно. Совсем нет.
      Гринвуд включил электрокамин.
      -- Что будете пить? -- спросил он.
      -- О! --произнесла она, слегка поведя плечами и немного жеманясь.
      -- Что-нибудь полегче. Гринвуд открыл небольшой бар в книжном шкафу и приготовил "Роб Рой", достаточно сладкий, чтобы сгладить убийственную крепость виски.
      Когда он повернулся, девушка любовалась картиной, висевшей в простенке между окнами, завешенными бархатными портьерами.
      -- Как интересно! -- воскликнула она.
      -- "Изнасилование сабинянок", -- объяснил Гринвуд. -- Конечно, в символическом изображении. Ваш бокал.
      -- О, спасибо.
      Он поднял свой бокал -- вода и капелька виски, торжественно произнес:
      -- За вас...-- и практически без всякой паузы добавил: -- Миранда.
      Миранда улыбнулась и опустила голову, смущенная и довольная.
      -- За нас, -- прошептала она.
      Гринвуд улыбнулся.
      -- За нас.
      Они выпили.
      -- Идите сюда, садитесь, -- предложил он, увлекая ее к дивану, покрытому белой бараньей шкурой.
      -- О, это настоящая баранья шкура?
      -- Гораздо теплее, чем кожа, -- мягко произнес он и, взяв девушку за руку, заставил ее сесть.
      Они сидели рядышком, соприкасаясь плечами, и глядели в камин.
      -- Совсем как настоящий? -- восхитилась Миранда.
      -- И никакого пепла, -- добавил Гринвуд. -- Я люблю, чтобы все было... чисто.
      -- Как я вас понимаю! -- сказала Миранда и озарилась улыбкой.
      Он положил руку ей на плечи. Она подняла подбородок.
      Раздался телефонный звонок. Гринвуд закрыл глаза, потом открыл их.
      -- Не обращайте внимания, -- предложил он.
      Телефон продолжал звонить.
      -- Но, может быть, это что-нибудь важное, -- сказала девушка.
      -- Я числюсь в списках Службы ответа. Они разберутся.
      Телефон продолжал звонить.
      -- Я сама подумываю, не стать ли их абонентом, -- заметила Миранда, слегка подавшись вперед. Рука Гринвуда соскользнула с ее плеча. -- Не дорого ли?
      Телефон зазвонил в четвертый раз.
      -- Прилично -- двадцать пять в месяц, -- ответил он с деланной улыбкой, -- но удобства стоят того.
      В пятый раз.
      -- Конечно, в любом деле бывают сбои, -- Гринвуд напряженно засмеялся. В шестой раз.
      -- Сейчас все люди таковы, -- вставила она. -- Никто не желает честно работать за честную зарплату.
      В седьмой раз.
      -- Верно.
      Девушка наклонилась в Гринвуду.
      -- Это у вас нервный тик? Вот, правый глаз...
      В восьмой раз.
      Гринвуд резко поднес руку к лицу.
      -- В самом деле... Случается иногда, когда я устаю.
      -- О! Значит вы устали?
      В девятый раз.
      -- Нет, -- быстро ответил он. -- Совсем нет. Просто свет в ресторане был немного тускловат. Я, наверное, перенапряг глаза....
      В десятый раз.
      Гринвуд бросился к телефону, сорвал трубку, с яростью закричал:
      -- Ну, что?!
      -- Алло?
      -- Сами вы алло! Чего вам надо?
      -- Гринвуд? Алан Гринвуд?
      -- Кто это?
      -- Это Алан Гринвуд?
      -- Да, черт возьми! Чего вы хотите?
      Краем глаза он заметил, что девушка встала с дивана и внимательно смотрит на него.
      -- Это Джон Дортмундер.
      -- Дорт... -- Гринвуд спохватился и остаток фамилии заглушил кашлем. -- Да-а-а, -- продолжал он спокойнее, -- как дела?
      -- Хорошо. Ты свободен для небольшой работы?
      Гринвуд посмотрел на лицо девушки и подумал о своем счете в банке. Ни то, ни другое не вызывало удовлетворения.
      - Да.
      Он улыбнулся девушке, но та не ответила, а лишь с подозрением смотрела на него.
      -- Встретимся сегодня вечером, -- сказал Дортмундер, -- в десять. Ты свободен?
      -- Да, полагаю, -- ответил Гринвуд. Безрадостно.
      Дортмундер вошел в "Бар-и-Гриль"на Амстердам-авеню без пяти десять. Ролло стоял за стойкой -- высокий, полный, начинающий лысеть, с синей от щетины челюстью, в грязном белом переднике поверх грязной белой рубашки.
      Дортмундер обо всем условился с Ролло по телефону еще днем, но все же на секунду из вежливости остановился у стойки и поинтересовался;-- Никто не приходил?
      -- Один парень, -- ответил Ролло. -- Пьет пиво. Кажется, я его не знаю. Он там, в задней комнате.
      -- Спасибо.
      -- Двойной бурбон без воды, не так ли?
      -- У тебя отличная память! -- восхитился Дортмундер.
      -- Я никогда не забываю своих клиентов, -- сказал Ролло. -- Очень рад снова видеть тебя. Хочешь, я принесу тебе бутылку?
      -- Спасибо, -- повторил Дортмундер и проследовал по коридору мимо двух дверей на табличках были изображены собачьи силуэты и красовались надписи "ПОЙНТЕРЫ" и "БОЛОНКИ", мимо. телефонной будки и через зеленую дверь попал в маленькое квадратное помещение с цементным полом. Стены до самого потолка были заставлены ящиками с бутылками, и только посреди комнаты оставалось место для стола с зеленым верхом да полдюжины стульев. Над столом на длинном черном проводе свисала лампочка.
      Стэн Марч сидел за столом с наполовину осушенной кружкой бочкового пива. Дортмундер закрыл дверь.
      -- Ты пришел раньше времени.
      -- Я нашел замечательно короткий путь, -- ответил Марч. -- А потом вечером так быстро ездится.
      -- Это хорошо, -- одобрил Дортмундер, садясь.
      Открылась дверь, и вошел Ролло. Он поставил перед Дортмундером с стакан, бутылку и сообщил:
      -- Там внизу какой-то парень. Не к тебе? Льет щерри.
      -- Он спросил меня? -- поинтересовался Дортмундер.
      -- Он спросил "некоего Келпа. Это тот Келп, которого я знаю?
      -- Тот самый, -- ответил Дортмундер. -- Должно быть, один из наших. Пришли его сюда.
      -- Ясно. -- Ролло посмотрел на кружку Марча. -- Повторить?
      -- Не сейчас.
      Ролло краем глаза покосился на Дортмундера и вышел. Через минуту вошел Чефуик со стаканом шерри в руке.
      -- Дортмундер! -- удивленно воскликнул он. -- Но ведь мне звонил Келп, правда?
      -- Он скоро придет, -- успокоил Дортмундер. -- Ты знаком со Стэном Марчем?
      -- Не имел такого удовольствия.
      -- Стэн -- наш водитель. Стэн, это Роджер Чефуик, наш слесарь. Лучший в своем роде.
      Марч и Чефуик кивнули друг другу, и Чефуик сел за стол.
      -- Мы ждем остальных? -- спросил он,
      -- Еще двух, -- бросил Дортмундер, и в комнату вошел Келп со стаканом в руке.
      -- Мне сказали, что бутылка у тебя, -- заявил он Дортмундеру.
      -- Садись, -- пригласил его Дортмундер. -- Вы все знакомы, не так ли?
      Все были знакомы , обменялись приветствиями. Келп плеснул себе бурбона. Марч сделал маленький глоток пива.
      Открылась дверь, и Ролло просунул голову.
      -- Тут тебя спрашивает один тип, виски с водой, -- сообщил он Дортмундеру, -- но я что-то сомневаюсь...
      -- Почему?
      -- По-моему, он нетрезв.
      Дортмундер скривился.
      -- Спроси, те зовут ли его Гринвудом и, если так, пошли его сюда.
      -- Отлично. -- Ролло посмотрел на пиво Марча. -- Достаточно?
      -- Порядок, -- ответил Марч. Его кружка была на четверть наполнена, но пены не оставалось. -- Быть может, только щепотку соли, -- попросил он.
      Ролло Опять покосился на Дортмундера.
      -- Ну, конечно.
      Минутой позже вошел Гринвуд со стаканом в одной руке и солонкой в другой.
      -- Бармен сказал, что бочковое пиво хочет соли.
      Он казался немного навеселе, но пьян не был.
      -- Это мне, -- сказал Марч.
      Марч познакомился с Гринвудом, потом Гринвуд сел, а Марч слегка посолил пиво -- для пены.
      --Теперь асе в сборе -- сказал Дортмундер и повернулся к Келпу.
      -- Начинай.
      -- Нет, -- замахал руками Келп. -- Расскажи сам.
      -- Ладно, -- согласился Дортмундер и рассказал собравшимся все. -Вопросы есть?
      -- Мы будем получать по сто пятьдесят в неделю, пока не выполним работу? -- поинтересовался Марч.
      -- Точно.
      -- В таком случае, зачем нам вообще за нее браться? Это будет продолжаться недели три -- четыре, больше из майора Айко не вытянуть, -ответил Дортмундер. -- От силы шестьсот долларов на нос. Я все же предпочитаю получить 30 тысяч.
      -- Ты хочешь стащить изумруд, пока он в "Колизее", или будем ждать, когда они тронутся в путь? -- спросил Чефуик.
      -- Вот это и надо решить, -- сказал Дортмундер. -- Мы с Келпом ходили сегодня посмотреть на него, и, похоже, он охраняется хорошо. Но, возможно, в дороге меры безопасности будут еще строже. Отчего бы тебе 'завтра не бросить взгляд самому, чтобы иметь представление?
      -- Согласен, -- кивнул Чефуик.-- А когда изумруд будет у нас, зачем отдавать его майору? -- спросил Гринвуд.
      -- Он -- единственный покупатель, -- ответил Дортмундер.
      -- Мы с Келпом уже думали об этом и о других возможных вариантах.
      -- Это я к тому, что надо мыслить раскованно, -- пояснил Гринвуд.
      Дортмундер обвел собравшихся взглядом.
      -- Еще вопросы? Нет? Хорошо. Никто не хочет выйти из дела? Нет? Завтра обязательно сходите в "Колизей", взгляните на камень, а вечером встретимся здесь же. Я принесу первую получку от майора.
      -- А может, соберемся завтра пораньше? -- предложил Гринвуд.
      -- Иначе у меня разбивается весь вечер.
      -- Очень рано не надо, -- возразил Марч. -- В час лик бешеные пробки.
      -- Может, в восемь? -- спросил Дортмундер.
      -- Отлично, -- сказал Гринвуд.
      -- Угу,-- отозвался Марч.
      -- Нормально, -- буркнул Чефуик.
      -- Значит, договорились, -- подытожил Дортмундер. Он отодвинул стул и поднялся. -- Встречаемся завтра в восемь.
      Все встали. Марч допил пиво и смачно облизал губы.
      -- А-а-а!.. -- сказал он. -- Кого куда подбросить?
      В полночь Пятая авеню напротив Парка была пустынной, лишь изредка проносились свободные такси. Черное небо брызгало весенним дождиком.
      Келп поднялся по ступенькам ко входу в посольство и нажал на звонок. В окнах первого этажа горел свет, но пришлось долго ждать, прежде чем ему открыли. Чернокожий молчаливый мужчина жестом пригласил его 'войти и провел через несколько роскошно убранных комнат в библиотеку, в которой и оставил.
      Посередине стоял биллиард. Келп достал из-под стола кий, собрал шары и начал играть. Он как раз собирался положить восьмой, когда отворилась дверь и вошел майор.
      -- Вы пришли позже, чем я ожидал.
      -- Не мог поймать такси, -- ответил Келп и стал шарить по карманам в поисках смятого листа бумаги. -- Вот что нам необходимо, -- сказал он, протягивая листок майору. -- Позвоните мне, когда все будет готово.
      -- Секунду, -- вставил майор. -- Дайте мне посмотреть.
      -- Можете не торопиться, -- сказал Келп.
      Он вернулся к столу, взял кий и положил восьмой. Потом обошел вокруг стола, положил девятый шар и -- рикошетом -- тринадцатый. Десятый уже был забит, поэтому Келп примерился к одиннадцатому, но его загораживал пятнадцатый. Келп прищурился, закрыл левый глаз и стал 'изучать расположение шаров.
      -- Насчет униформы... -- начал майор.
      -- Один момент, -- сказал Келп.
      Он снова прищурился, выпрямился, аккуратно прицелился и ударил. Шар отскочил от борта, задел одиннадцатый и закатился в лузу.
      -- Ч-черт! -- Келп отложил кий и повернулся к Айко. -- Что-то не в порядке?
      -- Униформа, -- проговорил майор. -- Тут сказано четыре униформы, но не сказано, какие именно.
      -- Ах, да, я забыл. -- Келп достал из кармана несколько фотографий, на которых были изображены сторожа "Колизея" под разными углами. -- Вот фото, чтобы вы имели представление, -- сказал Келп, передавая их майору.
      Майор взял снимки.
      -- Хорошо. А что означают эти цифры?
      -- Размер каждого из нас, -- пояснил Келп.
      -- Конечно, я должен был сам догадаться. -- Майор сунул бумагу и снимки в карман и одарил Келла хитрой улыбкой. -- Значит, есть еще трое?
      -- Естественно, -- сказал Келп. -- Мы вдвоем не справимся.
      -- Очевидно, Дортмундер забыл сообщить мне фамилии трех других.
      Келп покачал головой.
      -- Ничего он не забыл. И даже предупредил, что вы попытаетесь узнать их у меня.
      -- Но, черт возьми, -- возмутился майор, -- я должен знать людей, которых нанимаю. Это абсурд!
      -- Вовсе нет, -- возразил Келп. -- Вы наняли нас -- Дортмундера и меня. А Дортмундер и я наняли трех других.
      -- Но мне нужно их проверить! -- настаивал майор.
      -- Вы уже говорили об этом с Дортмундером, -- отрезал Келп. -- И знаете его мнение.
      -- Да, оно мне известно.
      Келп все же напомнил ему.
      -- Вы захотите получить досье на всех. А занимаясь сбором сведений, привлечете к нам внимание, и дело может сорваться.
      Майор покачал головой.
      -- Это противоречит всей моей подготовке. Как иметь дело с человеком, если у тебя нет на него досье? Это невозможно.
      Келп пожал плечами.
      -- Ничего не знаю. Дортмундер сказал, чтобы я получил деньги за неделю.
      -- Это уже вторая неделя, -- заметил майор.
      -- Верно.
      -- Когда вы приступите к операции?
      -- Мы не сидели сложа руки, и вам это известно. Мы каждый день ходили в "Колизей" и каждый вечер занимались составлением плана.
      Мы заработали эти деньги.
      -- Я не упрекаю вас, -- сказал майор, хотя было очевидно обратное. -Только я бы не хотел, чтобы это продолжалось слишком долго.
      -- Приготовьте нам все необходимое по списку, -- заявил Келп, -- и вы получите изумруд.
      -- Хорошо, -- сказал майор. -- Вас проводить?
      Келп бросил тоскливый взгляд на биллиардный стол.
      -- Вы не возражаете? Я уже примерился к двенадцатому, а после всего-то останется два шара.
      Майор, казалось, был откровенно удивлен и раздражен.
      -- О! ну хорошо. Давайте.
      Келп улыбнулся.
      -- Спасибо, майор.
      Он взял кий, загнал двенадцатый, загнал четырнадцатый и от двух бортов закатил пятнадцатый.
      -- Ну вот, -- вздохнул он и положил кий.
      Майор проводил его к выходу, и Келп еще десять минут ловил под дождем такси.
      Нью-Йоркский "Колизей" находится между Восточной Пятьдесят восьмой и Восточной Шестидесятой улицами, прямо на площади Колумба. Частный сторож в синей униформе днем и ночью дежурит позади застекленных дверей запасного выхода.
      В конце июня, в пятницу, около трех часов двадцати минут утра Келп, одетый в светло-бежевый плащ, шел по Восточной Шестидесятой улице, когда как раз напротив входа в "Колизей" с ним сделался припадок: его стало дергать, он упал на тротуар и забился в конвульсиях.
      -- Ой, ой... -- несколько раз крикнул он хриплым и не очень громким голосом.
      Никого поблизости не было -- ни пешеходов, ни машин. Сторож сквозь стекло двери увидел Келла перед его падением. Тот шел спокойно и уверенно, совсем не как пьяный. Сторож мгновение колебался, беспокойно нахмурив брови, но конвульсии Келла, казалось, усилились, и сторож в конце концов открыл дверь и быстро направился к нему, чтобы оказать помощь. Он присел около Келла на корточки, положил руку на его вздрагивающее плечо и спросил:
      -- Эй, приятель, могу я вам чем-нибудь помочь?
      -- Да, -- ответил Келп, прекратив биться, и сунул под нос сторожу кольт тридцать третьего калибра. -- Ты можешь очень медленно встать и держать руки так, чтобы я их видел.
      Сторож встал, держа руки на виду у Келла, а из машины, стоявшей на другом конце улицы, появились Дортмундер, Чефуик и Гринвуд, одетые как охранники.
      Келп поднялся, и четверо мужчин поволокли сторожа в здание.
      Они связали его и бросили в конце коридора. Келп снял свой плащ, под которым тоже была форма, и вернулся к двери, где и остался стоять на страже. Между тем Дортмундер и двое других ожидали, глядя на часы.
      -- Он опаздывает,-- сказал Дортмундер.
      -- Ничего, будет, -- сказал Гринвуд.
      У главного входа находились два сторожа. В этот момент оба они наблюдали за автомобилем, который появился внезапно и теперь мчался прямо на дверь.
      -- Нет! -- закричал один из сторожей.
      За рулем автомобиля, украденного в то утро, сидел Стэн Марч. На машине были другие номерные знаки; произошли и еще кое-какие изменения.
      В последний момент перед столкновением Марч выдернул чеку из бомбы, толкнул дверцу и выпрыгнул из машины. Он упал и покатился, причем продолжал катиться в течение нескольких секунд после удара и взрыва.
      Столкновение было великолепным. Машина влетела на широкий тротуар, с силой ударила в застекленные двери и, оказавшись наполовину внутри, превратилась в пылающий факел.
      Через несколько секунд огонь достиг бензобака, что произошло благодаря внесенным Марчем изменениям, и взрыв выбил остатки стекол, уцелевших при ударе.
      Никто в здании не мог не услышать прибытия Марча. Дортмундер и другие, услышав взрыв, обменялась улыбками и двинулись вперед, оставив Келла охранять двери.
      Их появление в зале было не простым делом. Им пришлось пройти много коридоров и две лестницы, прежде чем они, наконец, открыли одну из тяжелых металлических дверей в зал экспозиции на втором этаже. График движения оказался верным -- ни одного сторожа не было видно. Все они находились у главного входа, возле горящей машины.
      Несколько человек окружили Марча, голова которого лежала на коленях у одного из сторожей. Он явно находился в шоковом состоянии-- вздрагивал и бормотал: "Он больше не поворачивается... больше не поворачивается..." И при этом шевелил руками, будто старался "свернуть руль. Другие сторожа столпились вокруг горящей машины, на все лады обсуждая редкостное везение этого счастливчика, в то время как по крайней мере четверо других висели на разных телефонах, вызывая врачей, полицию и пожарников.
      Внутри здания Дортмундер, Чефуик и Гринвуд быстрыми бесшумными шагами направлялись к экспозиции Акинзи. В полумраке, нарушаемом лишь тусклым светом дежурных лампочек, изощренные украшения, боевые костюмы и дьявольские маски казались куда более выразительными, чем днем, при скоплении людей. Придя на место, они немедленно принялись за работу.
      Нужно было открыть четыре замка, тогда стеклянный куб снимался.
      Чефуик принес с собой большую черную сумку -- из тех, что популярны у сельских врачей, -- и извлек оттуда Множество замысловатых инструментов -из тех, что сельские врачи в жизни своей не видели. И сразу же набросился на замки.
      Первый занял у него три минуты, остальные -- всего четыре минуты. И все же эти семь минут тянулись очень долго... Зарево внизу побледнело, шум стихал; скоро сторожа вернутся на свои места. Дортмундер с трудом удерживался, чтобы не торопить Чефуика.
      -- Все! -- хрипло выдохнул Чефуик.
      Стоя на коленях у последнего взломанного замка, он быстро убирал инструменты в свою сумку.
      Дортмундер и Гринвуд встали у противоположных сторон куба. Он весил около ста килограммов и был абсолютно гладким, не ухватить. Им пришлось прижать ладони к углам и так поднять его. Дрожа от напряжения и покрываясь крупными каплями пота, они смотрели друг на друга сквозь стекло. Едва куб поднялся на шестьдесят сантиметров, как Чефуик скользнул под него и схватил изумруд.
      -- Скорей! -- хриплым шепотом сказал Гринвуд. -- Скользит!
      -- Не оставляйте меня внутри! -- завопил Чефуик, быстро выскальзывая оттуда.
      -- У меня влажные ладони, -- дрожащим голосом пролепетал Гринвуд, -скорее ставь!
      -- Не выпускай его, ради бога! -- взмолился Дортмундер. -- Ради бога, не выпускай!
      -- Не могу... я не удержу... Он...
      Куб скользнул по ладоням Гринвуда. Не поддерживаемый с одной стороны, он выскользнул также и из рук Дортмундера и упал на пол.
      Он не разбился. Он просто громко стукнулся и задребезжал:
      БрррууррааНННННГГГпп-нгнги...
      Снизу донеслись крики.
      -- Бежим! -- заорал Дортмундер.
      Испуганный Чефуик сунул изумруд в руку Гринвуда.
      -- Возьми его, -- сказал он, хватая свою черную сумку.
      Наверху лестницы появились сторожа.
      --Эй, вы!-- закричал один из них. -- Не двигаться, оставаться на месте!
      -- Разбегайтесь! -- крикнул Дортмундер, рванувшись вперед.
      Чефуик побежал налево. Гринвуд побежал прямо.
      Тем временем приехала санитарная машина. Появилась полиция. Подъехали пожарные. Полицейский в форме пытался задавать Марчу вопросы, санитар в белом халате просил оставить пострадавшего в покое. Пожарные приступили к тушению огня.
      Кто-то достал из кармана Марча бумажник, в котором находились фальшивые документы, положенные им туда полчаса назад. Марч, еще явно не пришедший в себя, все время повторял:
      "Он больше не поворачивается... Я поворачиваю, а он не поворачивается..."
      -- По-моему, -- сказал полицейский, -- вы просто запсиховали. Что-то случилось с рулевым управлением, а вы, вместо том, чтобы нажать на тормоз, нажали на газ. Такое бывает сплошь и рядом.
      -- Оставьте раненого в покое, -- сказал санитар.
      Марча уложили на носилки, внесли в санитарную машину, которая и отъехала с включенной сиреной.
      Чефуик сломя голову мчался к ближайшему выходу, услышав сирену, прибавил скорости. Не хватало попасть в тюрьму, в его то годы! Тогда не будет ни поездов, ни Мод, ни шоколадного крема.
      Он на бегу распахнул дверь, кубарем скатился по лестнице, побежал по коридору, повернул и внезапно оказался перед входной дверью и сторожем.
      Он попытался повернуться, не замедляя бега, уронил сумку, споткнулся и упал. Сторож помог ему подняться. Это был Келп.
      -- Что происходит? Вышла осечка?
      -- Где остальные?
      -- Я не знаю. Не лучше ли смыться?
      Чефуик выпрямился, и оба прислушались. Шума погони не было.
      -- Подождем пару минут, -- решил Чефуик.
      -- Да, лучше подождать, -- согласился Келп. -- Ключи от машины все равно у Дортмундера.
      За это время Дортмундер бегом обогнул "Колизей" и присоединился к преследователям.
      -- Стойте! -- вопил он, мчась среди сторожей. Он увидел, как Гринвуд скользнул за какую-то дверь и закрыл ее за собой. -- Стой! -- снова завопил он, и сторожа вокруг завопили в свою очередь: Стой!
      Дортмундер первым достиг двери. Он широко раскрыл ее и держал открытой, пока не пробежали все сторожа, закрыл за ними дверь и спокойно прошел к ближайшему лифту. Потом спустился на первый этаж и достиг бокового входа, где ждали Келп и Чефуик.
      -- А где Гринвуд? -- спросил он.
      -- Не знаю, -- ответил Келп.
      -- Будет лучше, если мы подождем его в машине, -- подумав, решил Дортмундер.
      Что касается Гринвуда, то он в это время считал, что находится на первом этаже. Увы! В четырехэтажном "Колизее" было еще два мезонина между этажами по периметру здания. Гринвуд этого не знал и, спустившись со второго этажа на один пролет лестницы, считал, что он на первом. На самом же деле он оказался в промежуточном коридоре, опоясывающем здание кольцом, и теперь бежал по этому коридору, зажав в руке изумруд и тщетно" разыскивая выход на улицу.
      Тем временем в санитарной машине Марч солидным ударом в челюсть оглушил санитара. Санитар тут же отключился, и Марч устроил его на соседних носилках. Когда машина притормозила на повороте, Марч открыл заднюю дверь и спрыгнул.
      Санитарная машина рванулась вперед и быстро исчезла, устрашающе ревя сиреной, а Марч помахал проезжавшему мимо такси.
      -- "Бар-и-Гриль" на Амстердам-авеню, -- велел он.
      В другой украденной машине, предназначенной для бегства, Дортмундер, Чефуик и Келп с беспокойством наблюдали за боковым выходом. Дортмундер завел мотор и то и дело нервно давил на педаль газа.
      Послышался вой полицейских сирен.
      -- Больше ждать нельзя, -- сказал Дортмундер.
      -- Вот он! -- воскликнул Чефуик, увидев, как открылась дверь и из нее выскочил сторож в униформе.
      -- Это не он, -- сказал Дортмундер, -- его тут нет.
      И быстро отъехал.
      В первом мезонине Гринвуд продолжал бежать по кругу, как борзая, догоняющая механического зайца. Топот погони слышался сзади, а теперь послышался и спереди.
      Гринвуд остановился, сообразив, что попал в западню.
      Мгновение он смотрел на камень на своей ладони -- почти круглый, со множеством граней, глубокого зеленого цвета, немногим меньше мяча для гольфа.
      -- Проклятье! -- пробормотал он.
      И проглотил изумруд.
      Ролло одолжил им маленький японский транзисторный приемник. Так они услышали о дерзком ограблении, о том, как Марч сбежал из кареты скорей помощи, услышали историю изумруда "Балабомо", услышали про арест Алана Гринвуда, обвиняемого в соучастии в ограблении, и услышали, что банда, завладев камнем, успешно скрылась с места преступления. Потом услышали сводку погоды, потом женщина рассказала им о динамике государственных цен на баранину, потом они выключили радио.
      Некоторое время никто не говорил ни слова. Плотное облако дыма стояло в комнате, и в ярком свете голой лампочки лица казались бледными и усталыми.
      -- И вовсе не грубо! -- возмущенно сказал Марч. Диктор описал нападение на санитара как "грубое". -- Выдал ему прямой в челюсть и все. -- Марч сжал пальцы и резко махнул кулаком.
      -- Вот так. Разве это грубо?
      Дортмундер повернулся к Чефуику.
      -- Ты передал камень Гринвуду?
      -- Конечно.
      -- Не выронил его где-нибудь на пол?
      -- Нет, -- обиженно ответил Чефуик. -- Я отлично помню.
      -- А зачем?
      Чефуик развел руками.
      -- Сам не знаю. Под влиянием момента. Я должен был еще нести свою сумку, а у него пустые руки. Я немного занервничал и отдал ему камень.
      -- Но полицейские ничего не нашли.
      -- Возможно, он его потерял, -- предположил Келп.
      -- Возможно. -- Дортмундер повернулся к Чефуику. -- Ты нам не заливаешь, а?
      Чефуик оскорбленно вскочил на ноги.
      -- Обыщите меня, -- кричал он, -- я требую! Я много лет на этой работе и проделал не знаю сколько ограблений, и никто никогда не подвергал сомнению мою честность. Никогда! Я настаиваю, чтобы меня обыскали.
      -- Успокойся и сядь, -- сказал Дортмундер. -- Я прекрасно знаю, что ты его не брал. Просто нервы расшатались.
      -- Я настаиваю, чтобы меня обыскали!
      -- Обыщи себя сам, -- отмахнулся Дортмундер.
      Отворилась дверь, и вошел Ролло с очередным стаканом шерри для Чефуика и льдом для Дортмундера и Келла, которые пили бурбон.
      -- Ничего, в другой раз повезет, -- подбодрил он.
      Чефуик, забыв о стычке, сел и приложился к стакану.
      -- Спасибо, Ролло, -- сказал Дортмундер.
      -- Я бы, пожалуй, -- проговорил Марч, -- выпил еще кружку пива.
      -- Чудеса, да и только, -- удивленно произнес Ролло и вышел за дверь.
      -- Что он имеет в виду? -- с недоумением спросил Марч, оглядев друзей. Никто ему не ответил.
      Келп повернулся к Дортмундеру.
      -- А что я скажу Айко?
      -- Что камня у нас нет.
      -- Он мне не поверит.
      -- Это очень грустно -- вздохнул Дортмундер. -- Скажи, что хочешь. -Он допил свой стакан и встал. -- Я возвращаюсь к себе.
      -- Пойдем со мной к Айко, --попросил Келп.
      -- Ни за что, -- отрезал Дортмундер.
      ФАЗА ВТОРАЯ
      Дортмундер понес к кассе буханку хлеба и банку сгущенного молока. Кассирша положила хлеб и молоко в большой бумажный пакет, и он вышел с ним на тротуар, прижимая локти к телу -- несколько неестественно, но, в общем, ничего страшного.
      Дело было пятого июля. Прошло девять дней после фиаско в "Колизее". Дортмундер находился в Трентоне в Нью-Джерси.
      Светило солнце, но, несмотря на жару, Дортмундер был в легкой, почти наглухо застегнутой куртке поверх белой рубашки и может поэтому казался злым и раздраженным. Через квартал от магазина положил пакет на капот стоящий у тротуара машины.
      Сунув руку в правый карман куртки, он достал банку тунца, бросил ее в пакет. Потом пошарил в левом кармане и вытащил два набора бульонных кубиков, которые также бросил г пакет.
      Затем сунул руку в левый карман брюк, выудил зубную пасту и тоже положил ее в пакет. Затем опустил молнию на куртке и достал пакет американского сыра, который тоже положил в пакет. И, наконец, из области правой подмышки извлек упаковку нарезанной колбасы и присоединил ее к остальному. Пакет был теперь гораздо более' полным, чем недавно, и, взяв его в руку, Дортмундер отправился к себе домой.
      Домом служил жалкий, занюханый отель. Дортмундер платил дополнительно два доллара в неделю за комнату с умывальником и газовой плитой, но полностью -покрывал это экономией, так как питался дома, готовя себе сам.
      Дом!... Дортмундер зашел в свою комнату, пренебрежительно осмотрел ее и разложил провизию. Он поставил воду на огонь -- для растворимого кофе -потом сел просмотреть газету, которую стащил утром. Ничего интересного. Уже целую неделю газеты не вспоминали о Гринвуде, а больше ничего в мире Дортмундера не волновало.
      Триста долларов, полученных от майора Айко, растаяли, словно дым. Прибыв в Трентон, Дортмундер зарегистрировался в полицейском участке, как выпущенный под честное слово, -- зачем напрашиваться на неприятности? -- и ему предложили паршивую работенку на муниципальном поле для гольфа. Он даже вышел туда как-то днем, подстриг Зеленую травку, цветом напоминавшую ему трижды проклятый изумруд, и обгорел.
      Этого было достаточно.
      Дортмундер пил кофе и просматривал комиксы, когда в дверь постучали. Он вздрогнул и машинально посмотрел на окно, пытаясь сообразить, есть ли там пожарная лестница, потом вспомнил, что в настоящий момент он не в розыске, и, обозленный на себя, пошел открывать дверь.
      Это был Келп.
      -- Тебя трудно найти.
      --Не так уж и трудно, -- возразил Дортмундер. -- Входа же. -- Келп вошел в комнату, и Дортмундер запер за ним дверь. -- Ну, очередное выгодное дельце?
      -- Не совсем, -- ответил Келп, оглядываясь кругом. --Ты купаешься в роскоши, -- усмехнулся он.
      -- Я всегда бросал деньги на ветер, -- сказал Дортмундер.
      -- Для меня только все самое лучшее. Что ты имеешь в виду -- "не совсем"?
      -- Не совсем очередное выгодное дельце.
      -- Что ты имеешь в виду -- "не совсем очередное выгодное дельце"?
      -- То же самое, -- ответил Келп.
      Дортмундер удивленно уставился на него.
      -- Опять изумруд?
      -- Гринвуд спрятал его. Он сказал об этом своему адвокату и послал его сказать майору Айко. Айко сказал мне, а я говорю тебе.
      -- Зачем? -- спросил Дортмундер.
      -- У нас еще есть надежда получить наши тридцать кусков.
      И по сто пятьдесят в неделю, пока дело не будет сделано.
      -- Какое дело?
      -- Освободить Гринвуда, -- ответил Келп.
      -- Ты свихнулся, -- бросил Дортмундер и пошел допивать свой кофе.
      -- Гринвуд здорово погорел и знает это. Его адвокат того же мнения. У него нет ни малейшей надежды выйти оттуда, его хотят засадить --все в ярости, что пропал изумруд. Итак, или он вернет камень, чтобы заслужить боже мягкое наказание, или он даст его нам, если мы его освободим. Следовательно, достаточно помочь Гринвуду выйти оттуда, и камень наш.
      Тридцать тысяч долларов -- как раз плюнуть.
      --А где он?-- нахмурил брови Дортмундер.
      -- В тюрьме.
      -- Я понимаю, что в тюрьме. Но в какой? В Томбе?
      -- Нет, там была заварушка, и его увезли из Манхэттена.
      -- Какая еще заварушка?
      -- Черные обозлились, что белые организовали похищение изумруда. Целая банда приехала из Гарлема и начала буянить.
      Они хотели линчевать Гринвуда.
      -- Линчевать Гринвуда?
      Келп пожал плечами.
      -- Хотелось бы знать, где они этому научились...
      -- Мы украли камень для Айко, -- сказал Дортмундер, -- а он черный.
      -- 06 этом никто не знает.
      -- Достаточно посмотреть на него.
      Келп покачал головой.
      -- Я хотел сказать, что никто не знает, что "настоит за похищением.
      Дортмундер стал мерить комнату шагами.
      -- В какой он тюрьме?
      -- Гринвуд?
      Дортмундер остановился и саркастически уставился на Келла.
      -- Нет, король Фарук.
      -- Король Фарук? -- недоумевал Келп. -- Я много лет о нем не слышал. Разве он в тюрьме?
      Дортмундер вздохнул.
      -- Я имел в виду Гринвуда.
      -- Тогда зачем...
      -- Это была шутка, -- оборвал Дортмундер. -- В какой тюрьме находится Гринвуд?
      -- О, в какой-то тюрьме Лонг-Айленда. Его будут держать там до суда.
      -- Жаль, что его нельзя освободить под честное слово.
      -- Может, судья читал его мысли, -- заметил Келп.
      -- Или биографию, -- добавил Дортмундер. Он снова кружил по комнате и кусал пальцы.
      -- Сделаем вторую попытку, вот и все. Чем мы рискуем? -- Келп презрительно махнул рукой. -- Судя по тому, что я здесь вижу, ты не слишком роскошествуешь. В крайнем случае, просто получим у Айко зарплату.
      -- Да, пожалуй, -- задумался Дортмундер. Он все еще был полон сомнений, но в конце концов пожал плечами. -- У тебя есть машина?
      -- Естественно.
      -- А на ней ты ездить умеешь?
      Келп был оскорблен.
      -- Я и на "кадиллаке" умел! -- возмущенно воскликнул он. -- Беда в том, что проклятая штуковина пыталась ездить сама!
      -- Ясно, --подвел итог Дортмундер. -- Помоги сложить вещи.
      Майор Айко сидел за письменным столом и перелистывал досье на Эжена Эндрю Проскера, 53 лет, адвоката Гринвуда. У
      Э. Эндрю Проскера, как он себя называл, было все, о чем мог мечтать состоятельный человек: от конюшни на Лонг-Айленде с парой скаковых лошадей, совладельцем которых он являлся, до квартиры на Восточной Шестьдесят седьмой улице с любовницей
      -- блондинкой, единственным обладателем которой он себя считал. Проскер пользовался довольно сомнительной репутацией во Дворце Правосудия и большим успехом у темных элементов. Но на него никогда не поступали жалобы, и клиенты ему доверяли. Один из них заявил: "Я бы на целую ночь доверил Эндрю свою сестру, если бы у же при себе было не больше пятнадцати центов".
      Секретарь, поблескивая стеклами очков, открыл дверь и доложил:
      -- Вас спрашивают господа Келп и Дортмундер.
      Майор спрятал досье в ящик.
      -- Пусть войдут.
      Келп, входивший в кабинет прыгающей походкой, казалось, ничуть не изменился. Зато Дортмундер выглядел еще более худым и изможденным.
      -- Ну вот, я привел его, -- сказал Келп.
      -- Вижу. -- Майор встал. -- Весьма рад, господин Дортмундер.
      -- Хочу надеяться, что вы и дальше будете рады, -- ответил Дортмундер, опускаясь в кресло и складывая руки на коленях.
      -- Келп сказал мне, что у нас есть еще один шанс.
      -- И очень реальный. -- Келп тоже сел, и майор снова занял свое место за столом. -- Честно говоря, я подозревал, что вы взяли изумруд себе.
      -- Изумруд мне не нужен, -- сказал Дортмундер, -- однако я охотно выпил бы бурбон.
      -- Но... разумеется, -- проговорил Дико. -- Келп?
      -- Не могу спокойно смотреть, как человек пьет один, сказал Келп. -Бурбон со льдом.
      Майор протянул руку, чтобы позвонить секретарю, но секретарь вошел сам.
      -- Сэр, к вам некий господин Проскер.
      -- Спросите у него, что он будет пить, -- сказал майор.
      -- Простите? -- изумился секретарь.
      -- Бурбон для этих господ и скотч с капелькой воды для меня.
      -- Хорошо, сэр.
      -- И пригласите сюда господина Проскера.
      -- Да, сэр.
      Секретарь вышел, и майор услышал, как кто-то воскликнул:
      "Джек Дэниэлс!". Он уже хотел порыться в досье, но вспомнил, что это сорт американского виски.
      Через несколько секунд в комнату размашистыми шагами вошел Проскер с черным "дипломатом" в руке. На его лице сияла улыбка.
      -- Господа, я спешу, -- заявил он. -- Надеюсь, мы не будем задерживаться. Полагаю, вы -- майор Айко?
      Майор встал и пожал руку адвоката. Последовали дальнейшие представления. Проскер вручил визитки Дортмундеру и Келпу.
      -- На случай, если вам понадобится помощь, хотя, надеюсь, до этого не дойдет.
      Он хихикнул и подмигнул.
      Затем все снова сели, но тут вошел секретарь с напитками на подносе. Наконец, дверь за ним закрылась, и Проскер взял слово.
      -- Господа, я редко даю своим клиентам советы, которые идут против закона, но ради нашего друга Гринвуда я сделал исключение.
      "Алан, -- сказал я ему, -- свяжи из простыней лестницу и удирай отсюда".
      Господа, Алан Гринвуд был пойман с поличным, как говорится.
      На нем не нашли изумруда, но это не имеет значения. Он находился на месте преступления в форме сторожа и был опознан полудюжиной охранников как один из людей, застигнутых около изумруда "Балабомо" в момент кражи. Гринвуд находится в их власти. Я ничего не смогу сделать для него и ему об этом сказал. Его единственная надежда -- побег.
      -- А изумруд? -- спросил Дортмундер.
      Проскер развел руками.
      -- По словам моего клиента, получив камень от вашего коллеги Чефуика, он успел спрятать изумруд на себе, прежде чем его схватили, а потом укрыл в надежном месте, известном ему одному.
      -- Значит, если мы поможем ему бежать, он отдаст нам изумруд, и мы получим условленную сумму?
      -- Безусловно. ,Дортмундер повернулся к Айко.
      -- И мы вновь начинаем получать зарплату?
      Майор неохотно кивнул.
      -- Операция обходится дороже, чем я предполагал, -- произнес он.
      -- Но, очевидно, выхода нет.
      -- Только не надо идти на жертвы, майор.
      -- Возможно, вы не понимаете, Дортмундер, -- повысил голос Айко. -Талабво не относится к числу богатых стран. Наш валовой национальный продукт едва перевалил за двенадцать миллионов долларов. Мы не можем,' как другие государства, содержать иностранных преступников.
      Дортмундер ощетинился.
      -- Это какие же государства вы имеете в виду?
      -- Я не буду их называть.
      -- На что вы намекаете, майор?
      -- Ну, ну, -- с напускным благодушием вмешался Проскер.
      -- Не будем разжигать национальную рознь. Я уверен, что каждый по свояку патриот, но главное сейчас -- Алан Гринвуд и изумруд "Балабомо". У меня здесь... -- он взял "дипломат", положил его на колени, открыл замки и вынул бумаги. -- Вам, Дортмундер.
      -- Что это?
      -- Планы тюрьмы, составленные Гринвудом. Фотографии, которые я сделал сам. Указания Гринвуда в отношении прихода и ухода сторожей и прочее.
      Проскер достал из "дипломата" три больших конверта и отдал их Дортмундеру.
      После этого говорить было не о чем, и они еще некоторое время пили молча, потом все встали и, обменявшись рукопожатиями, разошлись.
      Майор подошел к окну, выходящему на Пятую авеню, но даже это зрелище отчаянной дороговизны и престижа, обычно приводящее его в отличное настроение, сейчас не успокаивало. Майор злился на себя. Это было ошибкой: пожаловаться на бедность Талабво. В шовинистическом угаре Дортмундер ничего не заметил, но не задумается ли он позже? Не начнет ли складывать два и два?
      -- А здесь симпатично, -- сказал Келп.
      -- Недурно, -- признал Дортмундер. Он закрыл дверь и спрятал ключ в карман.
      Действительно, недурно. Гораздо лучше того места, в котором он жил в Трентоне.
      Начать хотя бы с того, что здесь не было кровати, а стоял исполненный достоинства диван, на ночь раскладывающийся в двуспальную постель. Комната в Трентоне была вдвое меньше, и практически все место занимала там тяжелая старая кровать, застеленная выцветшим покрывалом.
      Но преимущества на этом не кончались. Вместо трентоновской электроплитки -- настоящая кухня: с плитой, холодильником, ящиками, полками, утварью и раковиной. Более того, единственное узкое окошко в Трентоне упиралось прямо в глухую стену соседнего здания, а тут о(м окна выходили на' задний двор, так что при желании можно было высунуться и увидеть внизу справа несколько деревьев и травку. И лавочки, где порой собирался посудачить народ. И пожарную лестницу, на случай, если по какой-то причине не захочется пользоваться дверью.
      Но главное, в комнате был кондиционер, встроенный под левое окно; Дортмундер держал его включенным день и ночь.
      Снаружи Нью-Йорк мучался от июля, а здесь стоял вечный май. Причем, очень приятный май.
      Келп немедленно заметил это.
      -- Симпатично и свежо, -- повторил он, вытирая пот со лба.
      -- Именно это мне и нравится, -- подтвердил Дортмундер.
      -- Хочешь выпить?
      -- Еще бы!
      Келп пошел следом за Дортмундером в кухоньку и смотрел, как тот достает кубики льда, ,стаканы и бурбон.
      -- Что ты думаешь о Проскере?
      Дортмундер открыл ящик, вытащил штопор, подержал его секунду и положил на место. Келп утвердительно кивнул головой.
      -- Я тоже, -- сказал он. -- Это фигура такая же прямая, как штопор.
      -- Гринвуд ему доверяет.
      -- Ты думаешь, он его облапошит? Мы достанем камень, получим деньги, а он снова засадит Гринвуда в тюрьму и прикарманит тридцать тысяч?
      -- Не знаю, -- отозвался Дортмундер. -- Все, что я хочу, это не позволить обжулить меня самого.
      Он протянул стакан Келпу. Они вернулись в гостиную и сели на диван.
      -- Мне кажется, нам понадобятся оба, -- сказал Келп.
      Дортмундер кивнул.
      -- Один -- чтобы вести машину, другой -- чтобы вскрывать замки.
      -- Ты позвонишь сам или звонить мне?
      -- На этот раз я вызову Чефуика, а ты -- Марча, -- ответил Дортмундер.
      -- Согласен. Начинаю?
      -- Валяй!
      Телефон стоял на полке около Келпа. Он заглянул в маленькую записную книжку и набрал номер. Дортмундер услышал два гудка, потом отчетливо донесся шум, обычный для автострады в час пик.
      -- Марч? -- спросил Келп и недоумевающе посмотрел на Дортмундера. -Марч? -- повторил он громче. Он потряс головой и заорал в аппарат: -- Это я, Келп! Келп! Хорошо! Хорошо, говорю, давай! -- Он тяжело вздохнул и повернулся к Дортмундеру.
      -- У него телефон в машине?
      -- Это пластинка.
      -- Что?..
      Шумы из трубки внезапно смолкли.
      -- Все, остановил, -- заметил Дортмундер.
      Келп отвел трубку от уха и посмотрел на нее так, будто она его укусила. Из трубки раздался голос:
      -- Келп! Келп! Алло?
      Келп, как бы против воли, прижал трубку к уху.
      -- Да, -- недоверчиво проговорил он. -- Это ты. Стан?
      Дортмундер встал, прошел на кухню и положил на тарелку дюжину крекеров с сыром. Когда он вернулся в гостиную с тарелкой в руке, Келп вешал трубку.
      -- Встретимся "Баре-и-Гриле" в десять,-- сообщил Он.
      -- Хорошо.
      -- А что это за пластинка?
      -- Шумы автомобиля, -- ответил Дортмундер. -- Возьми крекер с сыром.
      -- То есть как -- "шумы автомобиля"?
      -- Чего ты ко мне пристал? Дай телефон, я позвоню Чефуику.
      Келп передал ему аппарат.
      -- Чефуик, по крайней мере, обходится без шумов..:
      Дортмундер набрал номер. Ответила жена Чефуика.
      -- Роджер дома?
      -- Одну минуту.
      Дортмундер ждал, жуя крекеры и запивая их бурбоном. Вскоре послышался далекий голос: "Ту-ту-у!" и Дортмундер посмотрел на Келпа, но промолчал.
      Послышались шаги, потом Чефуик спросил:
      -- Алло?
      -- Ты помнишь нашу идею, которая не осуществилась? -- спросил Дортмундер.
      -- Отлично помню.
      -- Так вот, может быть, все устроится. Это тебя еще интересует?
      -- Очень, -- откликнулся Чефуик. -- Разговор-то, наверное, не телефонный?
      -- Уж точно. В десять в "Баре-и-Гриле"?
      -- Годится.
      -- До вечера.
      Дортмундер повесил трубку и протянул телефон Келпу, чтобы тот поставил его на полку.
      Слышал? Никаких шумов от машин.
      Съешь-ка крекер с сыром, -- посоветовал Дортмундер.
      В десять часов одну минуту Дортмундер и Келп вошли в "Бар-и-Гриль".
      Ролло протирал стаканы довольно чистым полотенцем.
      -- Салит, -- бросил Дортмундер, и Ролло в ответ кивнул. -- Кто-нибудь пришел?
      -- Пиво с солью уже На месте. Теперь ждете шерри?
      -Да.
      -- Я пошлю его, как только он появится, -- сказал Ролло. -- А вам бутылку, стаканы и лед, так?
      -- Точно.
      Марч читал руководство по "мустангу".
      -- Ты пришел раньше, -- заметил Дортмундер.
      -- Я испробовал новый маршрут, -- объяснил Марч, сдул пену с пива и сделал маленький глоток.
      Вошел Ролло с бутылкой бурбона и стаканами. Когда он поставил их на стол, появился Чефуик.
      -- Ты шерри? -- спросил его Ролло.
      -- Да, спасибо.
      -- Вот.
      Ролло вышел, даже не спросив у Марча, хочет ли он еще пива, а Чефуик сел и сказал:
      -- Я заинтригован. Не представляю, как дело с изумрудом может ожить. Он, кажется, потерялся?
      -- Нет, -- отрезал Дортмундер. -- Гринвуд его спрятал.
      -- В "Колизее"?
      -- Точно неизвестно, но где-то спрятал, а значит можно попытаться вновь завладеть им.
      --Не все так просто, нутром чую, -- засомневался Марч.
      -- Ничего сложного, -- возразил Дортмундер. -- Еще одно похищение.
      -- А что на этот раз надо стянуть?
      -- Гринвуда.
      -- Что?!
      -- Гринвуда, -- повторил Дортмундер. -- Его адвокат считает, что у него нет ни малейшего шанса выбраться.
      -- Выходят, нам нужно проникнуть в тюрьму? -- спросил Чефуик.
      -- И выйти оттуда, -- уточнил Келп.
      -- Будем надеяться, -- добавил Дортмундер.
      -- Добровольно отправиться в тюрьму, -- ошеломленно сказал Чефуик. -Это ставит интересные вопросы.
      -- Вы хотите, чтобы я вел машину? -- вдруг ожил Марч.
      -- Точно. -- изрек Дортмундер.
      Марч нахмурил лоб и сделал большой глоток пива.
      -- Что тебя беспокоит? -- спросил Дортмундер.
      -- В машине с заведенным мотором, среди ночи? У тюремных стен? Не могу себе представить. Для меня здесь нет интересных вопросов.
      -- Если не будет подходящих условий, мы не будем браться за дело, -заверил Дортмундер.
      -- Никто из нас не жаждет оставаться в тюрьме больше одной или двух минут, -- заявил Келп Марчу. -- Если возникнет угроза, что наше пребывание затянется там на годы, -- не беспокойся, мы бросим эту затею.
      -- Мне нужно быть очень осторожным, я единственный кормилец у матери.
      -- Разве она не водит такси? -- спросил Дортмундер.
      -- Только не ради денег, -- ответил Марч. -- Она занимается этим, чтобы общаться с людьми, а не сидеть дома.
      -- А что за тюрьма? -- поинтересовался Чефуик.
      -- Мы все еще посмотрим на нее, -- пообещал Дортмундер.
      -- А пока у меня есть вот это.
      И он начал раскладывать на столе содержимое трех конвертов.
      На этот раз Келла провели в другую комнату, но он спохватился:
      -- Эй, погодите!
      Чернокожий секретарь в дверях повернулся.
      -- Да, сэр?
      -- А где биллиардный стол?
      -- Что, сэр?
      Келп выразительно повертел руками, словно совершая удар кием.
      -- Ну, биллиард... Зеленый стол с дырками.
      -- Да, сэр. В другой комнате, сэр.
      -- Вот та комната мне и нужна, -- сказал Келп. -- Проведите меня туда.
      Секретарь нерешительно застыл, явно не зная, что делать.
      -- Ну же, -- поторопил Келп, -- мне охота погонять шары.
      -- Я не уверен...
      -- Я уверен, -- успокоил его Келп. -- Не сомневайтесь, действительно охота. Идем же!
      -- Да, сэр, -- сдался секретарь. Он проводил Келла в комнату со столом и удалился.
      Келп уложил двенадцать шаров, всего четыре раза промахнувшись, и уже метил в тринадцатый, когда вошел майор Айко.
      -- Салют, майор! -- воскликнул Келп, отложив кий. -- Я принес новый список.
      -- Давно пора, -- буркнул майор и метнул хмурый взгляд на биллиардный стол. Айко, казалось, был чем-то недоволен.
      -- Как это "давно пора"? -- запротестовал Келп. -- Прошло меньше трех недель.
      -- В прошлый раз вам понадобилось две недели.
      -- Тюрьма охраняется не так, как музей.
      -- Все это я понимаю, -- проворчал майор. -- Но я выплатил вам три тысячи долларов, не считая того, что мне стоило материальное обеспечение, а до сих пор ничего не получил.
      -- Неужели так много? -- Келп покачал головой. -- Так или иначе, вот список.
      -- Спасибо.
      Майор, насупившись, прочитал список, потом спросил:
      -- Грузовик?
      -- Причем не краденый, иначе я сам занялся бы этим, -- ответил Келп.
      -- Но грузовик же очень дорогой.
      -- Да, но после выполнения работы вы сможете его продать.
      -- Это займет у меня некоторое время, -- сказал майор, еще раз пробежав глазами список. -- В остальном никаких проблем.
      Вы заберетесь по стене, да?
      -- Что поделаешь, у них там стены, -- бросил Келп и подошел к столу. Он взял кий, закатил в лузу тринадцатый, а затем и девятый шар.
      -- Этот грузовик должен быть быстроходным?
      -- Мы не собираемся никого обгонять.
      -- Значит, годится и подержанный?
      -- Но с бумагами все должно быть в порядке, чтобы показывать в случае чего.
      -- А если взять на прокат?
      -- Валяйте. Но если все сорвется, чтоб до вас не добрались.
      Помните, для чего он нам нужен.
      -- Я буду помнить, -- сказал майор. -- Теперь, если вы закончили игру...
      -- А может, заделаем партию?
      -- Простите, -- произнес майор с застывшей улыбкой, -- я не играю.
      Из окна своей камеры Алан Гринвуд мог видеть асфальтированный прогулочный дворик и наружную, побеленную известью стену тюрьмы. Он проводил у окна весь день, потому что не любил ни своей камеры, ни своего напарника по камере. Оба были серые, грубые, старые и грязные. Но камера, по крайней мере, не действовала на нервы, а компаньон проводил долгие часы" копаясь в пальцах ног, а потом нюхая руки. Гринвуд предпочитал смотреть на двор для прогулки, стену и небо. Он сидел здесь уже месяц, и его терпение истощилось..
      Заскрипела дверь. Гринвуд повернулся. Он увидел сокамерника на верхних нарах, нюхающего пальцы, и увидел стоящего на пороге сторожа. Сторож был похож на старшего брата сокамерника, но, по крайней мере, был в ботинках.
      -- Гринвуд, к вам посетитель.
      -- Отличнненько!
      Гринвуд вышел, и дверь снова заскрипела. Гринвуд и сторож прошли по металлическому коридору, спустились по металлической лестнице, прошли по другому металлическому коридору, через две двери, которые им открыли сторожа, и по коридору из пластика зеленого цвета попали в помещение светло-коричневого цвета. Эжен Эндрю Проскер сидел по другую сторону решетки, делившей комнату надвое. Он улыбнулся.
      Гринвуд сел напротив него.
      --Как дела в мире?
      -- Он вертится, -- заверил его Проскер.
      -- А как мое прошение?
      Гринвуд говорил не 6 прошении к правосудию, а о том, которое он адресовал своим бывшим партнерам.
      -- Недурно, -- порадовал его Проскер. -- Я не удивлюсь, если завтра утром вы узнаете что-то новенькое.
      Теперь улыбнулся Гринвуд.
      -- Хорошая новость. И поверьте, я очень нуждаюсь в хороших новостях. Думаю, вы не уточняли детали с моими друзьями?
      -- Нет, -- ответил Проскер. -- Мы решили подождать, когда вы будете на свободе. -- Он поднялся и взял свой портфель.
      -- Надеюсь, мы скоро вытащим вас отсюда.
      -- Я тоже на это надеюсь, -- расчувствовался Гринвуд.
      В два часа двадцать пять минут ночи на следующий день после визита Проскера автострада вблизи тюрьмы была почти пуста. Не считая лишь одного грузовика -- большого пыльного фургона с синей кабиной и серым кузовом с надписью: "Грузовики проката Паркера" белыми буквами на обеих дверцах кабины.
      Айко через посредника нанял его на весьма скромных условиях, а Келп был за рулем. Когда он замедлил скорость, чтобы выехать с автострады, Дортмундер, сидящий рядом, наклонился вперед и, посмотрев на часы в свете приборной панели, 'сказал:
      -- У нас пять минут лишних.
      -- Я поеду медленнее по узким улицам -- с таким-то грузом сзади, -ответил Келп.
      -- Нам нельзя приезжать раньше времени, -- напомнил Дортмундер.
      -- Я знаю. Знаю.
      В тюрьме в этот момент Гринвуд тоже смотрев на часы, стрелки которых сказали ему, что надо подождать еще полчаса.
      Через двадцать пять минут грузовик с погашенными фарами остановился на стоянке у большого магазина, в трех кварталах . от тюрьмы. В округе светились лишь уличные фонари, а покрытое тучами небо делало ночь еще темней. С трудом можно было различить собственную руку у лица.
      Келп и Дортмундер вышли из кабины и осторожно обошли грузовик, чтобы открыть заднюю дверь. Внутри фургона стояла чернильная тьма. Пока Дортмундер помогал Чефуику спрыгнуть на асфальт, Марч передал Келпу лестницу трехметровой длины. Келп и Дортмундер прислонили лестницу к фургону, а Марч протянул Чефуику моток серой веревки и его маленькую черную сумку. Все они были одеты в темное и переговаривались только шепотом.
      Дортмундер взял веревку и первым поднялся по лестнице, за ним последовал Чефуик; Келп придерживал лестницу. Когда они очутились на крыше фургона, Келп передал им лестницу. Дортмундер положил ее на крыше вдоль грузовика, потом он и Чефуик улеглись по обе ее стороны. Келп сел в кабину и, не зажигая фар, медленно объехал большой магазин, чтобы выехать на улицу.
      В тюрьме Гринвуд взглянул на часы: без пяти три. Момент настал. Он откинул одеяло и вперил взгляд в человека, который спал на верхней койке. Старик храпел с открытым ртом, и Гринвуд ударил его кулаком по носу.
      Глаза старика открылись; он и Гринвуд в течение секунды смотрели друг на друга. Потом старик заморгал, вытащил руку из-под одеяла и пощупал болевший нос.
      - Ой...
      -- Перестань копаться в пальцах ног!
      Старик выпрямился, глаза его округлились.
      -- Что-что? -- зашептал он.
      По-прежнему во весь голос Гринвуд завопил:
      -- И перестань нюхать свои руки!
      Старик все еще держал пальцы прижатыми к носу. Затем отвел их -- они оказались в крови.
      -- На помощь, -- сказал он тихо, будто сомневаясь, правильно ли выбрал слово.
      Потом, видимо перестав сомневаться, закрыл глаза и визгливо заверещал:
      -- На помощьпомощьпомощь...
      -- Ну все! -- что было мочи взревел Гринвуд. -- Я тебя убью!
      Зажегся свет. Закричали сторожа. Гринвуд начал ругаться, топать ногами, размахивать над головой кулаками. Он сорвал со старика одеяло, скомкал его и швырнул на нары. Потом схватил старика за лодыжку и стал изо всех сил ее сжимать, как бы считая это его горлом.
      Послышался скрежет металла, лязг запоров.
      Гринвуд оторвал старика от нар, держа его за лодыжку, но стараясь не причинить вреда, затем поймал одной рукой его за шею, а другую занес над лицом. При этом он непрерывно вопил. Открылась дверь, вбежали три сторожа.
      Гринвуд не облегчил им задачу. Он не ударил ни одного из них, так как не хотел, чтобы его оглушили дубинкой, но держал ставка перед собой, не давая зайти себе за спину.
      Потом он внезапно стих. Он выпустил старика, который сразу же сел на пол и схватился двумя руками за горло, и бессильно поник с пустым взглядом.
      -- Не знаю, -- ошалело проговорил Гринвуд, качая головой. -- Не знаю...
      Сторожа схватили его за руки.
      -- Зато мы знаем, -- сказал один из них.
      А второй добавил вполголоса:
      -- Съехал парень. Не ожидал от него...
      За несколько стен от этого места у тюрьмы бесшумно остановился грузовик. Темнота нарушалась лишь вспышками света прожектора, луч которого пробегал по всей длине наружной стены.
      Зона освещалась сравнительно мало по той причине, что с этой стороны не было ни камер, ни выходов. По другую сторону, судя по сделанному Гринвудом плану, находились котельная, кухня и столовая, часовня и несколько складов. Да и вообще эта тюрьма служила лишь пересылочным пунктом, и побеги здесь случались крайне редко.
      Как только фургон остановился, Дортмундер вылез и прислонил к стене лестницу, почти достигавшую ее вершины. Он быстро поднялся по ней, тогда как Чефуик держал ее, и бросил взгляд поверх стены, выжидая луча прожектора. Луч пробежал в его направлении и осветил крыши зданий, соответствующие плану Гринвуда. Дортмундер спустился и прошептал:
      -- Все нормально.
      -- Отлично, -- прошептал Чефуик.
      Дортмундер старательно установил лестницу, чтобы быть уверенным, что она устоит без поддержки, и снова поднялся.
      На этот раз за ним следовал Чефуик. У Дортмундера через плечо висел моток веревки. Несмотря на свою сумку, Чефуик карабкался с поразительной для человека его комплекции ловкостью.
      На самом верху лестницы Дортмундер размотал веревку -- с узлами через каждые тридцать сантиметров -- и закрепил ее при помощи крюка на вершине стены. С силой потянул. Держала надежно.
      Как только луч прожектора пробежал мимо, Дортмундер быстро поднялся на стену и сел на нее верхом правее лестницы.
      Вскоре к нему присоединился Чефуик, немного стесненный сумкой, и сел слева от лестницы лицом к Дортмундеру. Они схватили лестницу за верхнюю перекладину, втащили ее и перекинули на другую сторону. Примерно в двух с половиной метрах ниже была крыша тюремной прачечной. Лестница коснулась асфальтированной поверхности, и Дортмундер скользнул вниз.
      Чефуик последовал за ним. Они положили лестницу плашмя вдоль ограждения и легли сами, чтобы находиться в тени во время следующего прохода луча.
      Келп остался около грузовика и наблюдал за Дортмундером и Чефуиком. Когда те благополучно исчезли, он удовлетворенно кивнул головой, вернулся в кабину и отъехал.
      Тем временем Дортмундер и Чефуик воспользовались лестницей, чтобы спуститься с крыши на землю. Потом положили лестницу вдоль стены и заторопились к главному зданию тюрьмы, силуэт которого возвышался перед ними.
      Они были вынуждены спрятаться от луча прожектора за выступом стены, но потом сразу же побежали к зданию, нашли дверь в том месте, где и полагалось ей быть по плану, и Чефуик достал из кармана две отмычки. Он немедля принялся за работу, а Дортмундер стоял на страже.
      Яркий луч прожектора вновь побежал к ним по фасаду здания.
      -- Прячься, -- прошептал Дортмундер.
      В этот момент раздался щелчок, и дверь открылась.
      Они скользнули внутрь и закрыли дверь раньше, чем их достал луч прожектора.
      -- Одной меньше, -- подвел итог Дортмундер.
      -- Теперь мне понадобится сумка,-- так же шепотом объявил Чефуик, не утративший своего невозмутимого вида.
      Комната, в которой они очутились, была погружена в полнейший мрак, но Чефуику и не нужен был свет. Он присел на корточки, открыл сумку, сунул обе отмычки в предназначавшиеся им карманчики и достал два других инструмента. Закрыл сумку, выпрямился и произнес:
      -- За работу.
      В эти минуты в своей камере Гринвуд сказал:
      -- Я пойду с вами сам, не беспокойтесь.
      Понадобилось некоторое время, чтобы прояснить ситуацию.
      Когда Гринвуд так внезапно успокоился, сторожа попытались понять, что произошло, в чем было дело, но старик лишь брызгал слюной, а Гринвуд стоял на месте с оторопелым видом, качая головой и приговаривая:
      -- Я больше ничего не знаю, я...
      Потом старик произнес магическое слово "ноги", и Гринвуд опять взорвался. Но взорвался очень осторожно. Он не стал применять никакого насилия, а лишь вопил, выл и слегка жестикулировал.
      Номер продолжался недолго, так как сторожа схватили его за руки. Увидев, что они хотят его успокоить ударом по макушке, Гринвуд мигом утих и стал очень благоразумен.
      Он рассказал им о привычке старика копаться в пальцах ног и объяснил ситуацию.
      Сторожа оказались одного с ним мнения, а это было именно то, чего он хотел. Когда один из них предложил: "Послушай, приятель, мы найдем тебе другое место для сна", -- Гринвуд улыбнулся очень довольный. Он знал, куда его отведут: в одну из камер лазарета, 75м он мог бы отдохнуть д6 утра, а утром его осмотрит врач.
      Так они думали.
      Гринвуд прощально улыбнулся старику, 'вытирающему носком кровь, текущую из носа, и между двух сторожей вышел из камеры. Он заверил их, что последует за ними без всяких осложнений, а они успокоили его, что не сомневаются в этом.
      Его повели тем же путем, как и на свидание к Проскеру: по металлическому коридору, металлической винтовой лестнице, по другому металлическому коридору и через две охраняемые двери. Потом маршрут изменился: по длинному коричневому коридору за поворот, где в тихом, спокойном местечке из дверного проема возникли двое в черном, в черных капюшонах и с черными револьверами в руках.
      -- Без шума!
      Сторожа смотрели на Дортмундера и Чефуика, ибо это были они, и моргали от' удивления глазами.
      -- Вы сошли с ума, -- сказал один из них.
      -- Не обязательно, -- возразил Чефуик, остановившийся возле двери. -Сюда, господа, -- прибавил он.
      -- Вы не станете стрелять, -- сказал второй сторож. -- Шум привлечет внимание.
      -- Потому мы и надели глушители, -- сообщил Дортмундер.
      -- Вот эта штука, похожая на гранату, на дуле... Хочешь послушать?
      -- Нет, -- отказался сторож.
      Вое вошли в камеру, и Гринвуд закрыл дверь. Поясами сторожей связали им ноги, галстуками -- руки, а подолами рубашек заткнули им рты. Комната, в которой они находились, была маленькой и квадратной, посередине стоял металлический письменный стол. У телефона на столе Дортмундер оборвал провода.
      Когда они вышли, Чефуик старательно запер дверь на ключ.
      -- Сюда, -- позвал Дортмундер.
      Все трое направились по коридору и воспользовались тяжелой металлической дверью, которая долгие годы стояла на запоре, пока до нее не добрался Чефуик. Пройдя в обратном направлении путь, проделанный Дортмундером и Чефуиком, они наконец оказались у выхода из здания и стали ждать, устремив глаза на прачечную, что черным кубом выделялась в конце двора. Дортмундер посмотрел на часы. Три двадцать.
      -- Пять минут, -- прошептал он.
      За четыре квартала оттуда Келп посмотрел на часы. Лотом бесшумно вылез из кабины грузовика и открыл фургон.
      -- Готовь! -- прошептал он Марчу.
      -- Есть! -- отозвался Марч и стал вытаскивать из кузова длинную широкую доску. Келп схватил ее за конец и опустил на землю таким образом, что доска, второй конец которой опирался на пол фургона, образовывала наклонную плоскость. Марч вытолкнул другую доску, которую Келп положил таким же образом рядом с первой, оставив между ними расстояние примерно в полтора метра.
      Они выбрали для своей цели самый глухой промышленный район окрестностей. По ночам здесь не было никакого движения, только раз в час могла проехать патрульная машина. Квартал за кварталом тянулись здесь низкие кирпичные здания, где делали солнечные очки, разливали безалкогольные напитки, вулканизировали покрышки, шили одежду и печатали газеты.
      Здесь не было ничего, кроме фабрик и заводов и бесконечного ряда грузовиков, стоявших вдоль дороги. Келп поставил свой грузовик между другими, сделав его, таким образом, невидимым,
      -- у пожарного гидранта, чтобы сзади оставалось свободное место.
      Келп отошел на тротуар и стал ждать. Через минуту послышалось урчание мотора, и из недр фургона появился капот почти нового "мерседес-бенца" с откидным верхом. Келп наткнулся на него рано вечером на Парк-авеню в районе Шестидесятых улиц. Так как машина должна была служить им недолго, ей оставили номерной знак "МД". Келп решил простить врачей.
      Доски прогнулись под тяжестью автомобиля. Марч за рулем был вылитый Гарри Купер. Он махнул Келпу рукой, и "мерседес" с потушенными фарами съехал на дорогу.
      В тюрьме Дортмундер опять посмотрел на часы и увидел, что время истекло.
      -- Пошли! -- скомандовал он.
      Трое мужчин помчались, пересекая двор, к прачечной, по которой только что прошел луч прожектора. Дортмундер и Чефуик поставили лестницу, и Гринвуд первым поднялся по ней. Когда вое трое оказались на крыше, они втащили лестницу и жгли в тени парапета, чтобы перевести дух, пока над ними пробегал луч прожектора. Потом вскочили на ноги и отнесли лестницу к наружной стене. На этот раз первым поднялся Чефуик со своей черной сумкой. Он достиг вершины стены, перелез через нее и спустился по веревке, держа сумку в зубах. Гринвуд последовал за ним. Дортмундер должен был спускаться последним. Он сел верхом на стену и начал тянуть на себя лестницу.
      Чефуик соскользнул на землю в тот момент, когда в открытой машине появился Марч. Чефуик вынул ручку сумки из зубов, занывших от напряжения, и перелез в машину -- они не могли позволить себе открывать дверцы.
      Гринвуд спускался по веревке, а Дортмундер по-прежнему тянул лестницу. Луч прожектора настиг его, скользнул дальше, потом внезапно остановился и вернулся назад. Дортмундер исчез, но лестница упала на крышу прачечной. При ее падении раздался удар -- бу-у-ум!
      Тем временем Гринвуд прыгнул на переднее сиденье машины.
      Чефуик уже устроился на заднем. Дортмундер поспешно спускался по веревке.
      -- "Ууууу" -- начала сирена. Одним прыжком Дортмундер отделился от стены, выпустил веревку и упал на заднее сидение машины, закричав:
      -- Поехали!!!
      Марч вдавил акселератор.
      Завывания сирен неслись со всех сторон. Келп, стоявший с электрическим фонариком около фургона, начал нервно покусывать губы.
      Марч включил фары, так как мал слишком быстро, чтобы пользоваться только светом уличных фонарей. Тюрьма позади казалась просыпающимся желтым вулканом. С секунды на секунду из нее посыпят патрульные машины.
      Марч на двух колесах повернул налево, и теперь перед ним была прямая дорога. Он утопил педаль газа.
      На свете есть еще молочники, которые встают рано утром, чтобы доставить молоко. Один из них, на тележке, спокойно приближался к середине перекрестка, когда, повернув голову, увидел фары надвигающейся машины. В ужасе он откинулся назад, и ящики с бутылками повалились.
      Марч объехал груду битой посуды и озеро молока как в хорошем слаломе, не снимая ноги ^ педали газа. Ему предстояло уже скоро тормозить, а стрелка спидометра не перевалила за 150.
      Келп не услышал шума мотора -- его перекрывал вой сирен.
      Но он услышал визг тормозов. Выглянув за угол, он увидел, как появилась с опушенным верхом машина, круто повернула и помчалась вперед.
      Келп включил электрический фонарик и стал размахивать им как сумасшедший. Неужели Марч его не видит?
      Марч знал, что делает. В то время, как его пассажиры цеплялись за сиденья и друг друга, он вихрем донесся до конца квартала, точно направил машину на доски, въехал в фургон и намертво затормозил, остановив машину в пяти сантиметрах от передней перегородки. Потом выключил мотор и фары.
      Келп тем временем убрал свой фонарик и быстро затолкал доски в фургон. Когда он захлопнул одну створку двери, протянулись руки, чтобы помочь ему забраться, захлопнулась вторая створка, и фургон был закрыт.
      Секунд тридцать в полнейшей темноте слышалось лишь прерывистое дыхание пятерых мужчин. Потом Гринвуд заявил:
      -- Нужно вернуться. Я забыл зубную щетку.
      Все засмеялись, и хотя смех был нервный, атмосфера тем не менее разрядилась. Марч вновь включил фары, потому что наружу, как они убедились, свет не проникал. Все стали пожимать друг другу руки и поздравлять с отлично выполненной работой.
      Потом они замолчали и слушали, как мимо проехала полицейская машина с сиреной.
      -- Мчатся по нашему следу, -- сказал Келп, и все опять засмеялись.
      Задуманное удалось. Теперь все было просто. Они просидят в кузове примерно до шести утра. Лотом Келп займет место в кабине и отгонит грузовик через укромные бруклинские закоулки во двор одной школы; "мерседес" выведут из фургона и оставят с ключами в замке зажигания. Грузовик же продолжит свой путь до Манхэттена, в гараж, куда за ним придет человек майора, чтобы вернуть его в бюро проката.
      Все были в восторге и, чувствуя облегчение, обменивались шутками. Через некоторое время Келп достал из кармана карты, и они немедленно принялись играть в покер.
      В четыре утра Келп заявил:
      -- Завтра мы отправимся за изумрудом и получим деньги.
      -- Что ж, можно начать и завтра, -- заметил Гринвуд и повернулся к сдававшему Чефуику.
      В машине настала тишина.
      -- Что ты имеешь в виду -- "начать завтра"? -- наконец спросил Дортмундер.
      Гринвуд нервно передернул плечами.
      -- Потому что это будет непросто сделать, -- сказал он.
      -- Почему же?-- настаивал Дортмундер.
      Гринвуд прочистил горло. Смущенная улыбка играла у него на губах. Он по очереди посмотрел на своих приятелей.
      -- Потому что я спрятал его в комиссариате полиции, -- ответил он.
      ФАЗА ТРЕТЬЯ
      -- В комиссариате полиции? -- спросил майор Айко, обводя присутствующих недоверчивым взглядом.
      Собрались все пятеро: Дортмундер и Келп сидели на своих обычных местах перед письменным столом, Гринвуд, так удачно прошлой ночью бежавший из тюрьмы, расположился между ними в кресле, которое он принес из другого конца комнаты.
      И еще двое, представленных майору как Роджер Чефуик и Стэн Марч. Часть мозга майора Айко была занята этими двумя. Он с нетерпением ждал окончания встречи, чтобы поскорее приказать составить два новых досье.
      Но главная часть мозга майора была полна недоверия.
      -- В комиссариате полиции? -- повторил он блеющим голосом.
      -- Это там, где я находился, -- деликатно напомнил Гринвуд.
      -- Новы ведь безусловно могли... в "Колизее"... где-нибудь...
      -- Он его проглотил, -- сказал Дортмундер.
      Майор уставился на Дортмундера, пытаясь понять, что сказал этот человек.
      -- Прошу прощения?
      Ему ответил Гринвуд:
      -- Когда я понял, что меня поймают, я находился в коридоре.
      Ни малейшей возможности спрятать что-либо не было. Я даже не мог его бросить. Я не хотел, чтобы камень у меня нашли, и проглотил его.
      -- Понимаю, -- голос Айко звучал неуверенно. Потом он выдавил кривую улыбку. -- К счастью для вас, мистер Гринвуд, я безбожник.
      -- Неужели? -- в недоумении, но вежливо поинтересовался Гринвуд.
      -- В моем племени изумруд "Балабомо" имеет религиозное значение, -пояснил майор. -- Но продолжайте. Когда вы снова взяли его в руки?
      -- Только на следующий день, -- ответил Гринвуд. -- Я бы предпочел не останавливаться на этой части истории...
      -- И все же, попрошу вас.
      -- Хорошо. Когда я вновь обрел изумруд, я был в камере.
      Вероятно, полиция боялась, что меня сразу же начнут разыскивать соучастники, и на первые два дня меня поместили в вестсайдском комиссариате. Я находился в одной из камер на верхнем этаже.
      -- И вы спрятали изумруд там?
      -- Не оставалось ничего другого, майор. Я не смел держать камень при себе. Ведь это тюрьма.
      --А вы не могли глотать его постоянно?
      Гринвуд через силу улыбнулся.
      -- Только не после того, как я получил его в первый раз.
      -- Ммм, хорошо, -- с сожалением произнес майор. -- Что же мы теперь будем делать? -- спросил он, глядя на Дортмундера.
      -- Мнения разделились, -- ответил тот. -- Двое за, двое против, один колеблется.
      -- Вы хотите сказать, что можно еще раз попробовать получить изумруд?
      -- Точно.
      -- Однако... -- майор развел руками, -- что же вас удерживает?
      Если вам удалось проникнуть в тюрьму, то простой комиссариат...
      -- Все так, -- сказал Дортмундер. -- Но у меня ощущение, что не нужно дразнить судьбу. Мы предприняли для вас две попытки, в сущности за одну цену. Нельзя продолжать до бесконечности.
      Удача будет против нас.
      -- Удача? -- повторил майор. -- Но не благодаря же удаче вам все удавалось, господин Дортмундер. Благодаря ловкости, вашим организаторским способностям, вашему опыту... Вы по-прежнему так же ловки, способны все хорошо организовывать, как и в прошлую ночь. Только больше опыта.
      -- У меня такое ощущение, --пояснил Дортмундер, -- это как во сне, когда бежишь по коридору, а он все не кончается.
      -- Но если господин Гринвуд спрятал изумруд и знает, куда спрятал и... -- майор повернулся к Гринвуду. -- Он хорошо спрятан, не так ли?
      -- Очень хорошо, -- заверил его Гринвуд.
      Майор развел руками.
      -- Тогда я не вижу никакой проблемы. Господин Дортмундер, если я вас правильно понял, вы относитесь к тем, кто против попытки?'
      -- Совершенно верно, -- ответил Дортмундер. -- И Чефуик согласен со мной. Гринвуд и Келп хотят попытаться еще. Марч колеблется.
      -- Я присоединяюсь к большинству, -- сообщил Марч. -- У меня нет своего мнения.
      -- Я против этого проекта по тем же причинам, что и Дортмундер,
      -- заявил Чефуик. -- Считаю, что существует предел, который не следует переступать, и 'опасаюсь, что мы как раз к нему подошли.
      -- Но тут все гораздо проще, -- возразил Гринвуд. -- Ведь это комиссариат, повторяю тебе. Ты знаешь, что это означает.
      Просто здание, полное парней, печатающих на машинках. Если есть вещь, в которую они не верят, так это в то, что к ним может кто-нибудь вломиться... Не сравнить с тюрьмой, из которой вы меня вытащили.
      -- Больше того, -- добавил Келп, -- мы столько времени потратили на эту работу, что мне противно бросать все на ветер.
      -- Я прекрасно тебя понимаю, -- сказал Чефуик, -- и в чем-то согласен с тобой, но вместе с тем у меня ощущение, что это будет испытанием судьбы. Мы провели две операции: никто из нас не погиб, никто не сидит в тюрьме, никто не ранен. Мы должны благодарить бога, что все прошло так благополучно.
      Нужно бросить это дело и заняться чем-нибудь другим.
      -- Вот в том-то и суть, -- возразил Келп. -- У нас пока нет ничего на примете, надо найти что-нибудь подходящее. Но есть дело с изумрудом, так почему бы не попытаться еще раз?
      -- Три работы по цене одной, -- заметил Дортмундер.
      -- В этом отношении вы правы, -- вмешался майор. -- Вы проделали большую работу, чем было предусмотрено нашим контрактом, и должны быть лучше оплачены. Вместо тридцати тысяч долларов м человека, как условлено, мы вам дадим... -- Айко сделал паузу и подумал. -- Тридцать две тысячи,
      -- наконец продолжил он. -- Лишние десять тысяч на всех.
      Дортмундер усмехнулся.
      -- Две тысячи долларов, чтобы вломиться в комиссариат полиции?
      За такие деньги я не вломлюсь даже в телефонную будку.
      Келп посмотрел на майора так, будто разочаровался в своем лучшем друге.
      -- Это на самом деле мало, майор, -- сказал он. -- Если это все, что вы можете предложить, то лучше прекратим разговор.
      Майор нахмурил лоб и поочередно посмотрел на присутствующих.
      -- Не знаю, что сказать, -- признался он.
      -- Скажите: десять тысяч, -- намекнул Келп.
      -- На человека?
      -- Вот именно. И 200 долларов в неделю.
      Майор задумался. Слишком быстрая капитуляция могла вызвать подозрения, и он ответил:
      -- Я не могу дать столько. У моей страны нет такой возможности, мы уже и так пошатнули национальный бюджет.
      -- Тогда сколько? -- дружелюбно спросил Келп.
      Майор кончиками пальцев забарабанил по столу. Он прищурился, потом закрыл один глаз, почесал голову за левым ухом и, наконец, решился.
      -- Пять тысяч.
      -- И двести долларов в неделю.
      -- Хорошо, -- согласился майор.
      Келп посмотрел на Дортмундера.
      -- Это тебя устраивает?
      Дортмундер покусал палец и пришел к выводу, что майор видимо, понял, что он, Дортмундер, тоже играет комедию.
      -- Я взгляну на комиссариат, -- проронил Дортмундер. -- Если дело мне покажется возможным и если Чефуик согласится, то соглашусь и я.
      -- Естественно, -- заверил майор, -- что вам будут оплачивать с того дня, когда начнется подготовка.
      -- Естественно, -- великодушно согласился Дортмундер.
      Все встали. Майор обратился к Гринвуду:
      -- Могу я принести вам свои поздравления по поводу вашего освобождения?
      -- Спасибо, -- ответил Гринвуд. -- Вы случайно не знаете подходящей квартиры? Две комнаты с кухней по скромной цене и в хорошем районе?
      -- К сожалению, нет, -- ответил майор.
      -- Если случайно услышите о чем-нибудь подходящем, -- настаивал Гринвуд, -- дайте мне знать.
      -- Обязательно, -- заверил его майор.
      Марч, явно пьяный, сжимая в руке почти пустую бутылку абрикосового ликера, сошел с тротуара на дорогу перед полицейской машиной, маша рукой и крича:
      -- Такси!
      Полицейская машина вынуждена была остановиться, чтобы не раздавить его. Марч уцепился за дверцу и громогласно заявил":
      -- Я хочу вернуться к себе. Бруклин. Отвези меня в Бруклин. паренек, поторопись.
      Полицейский, не сидевший за рулем, вышел из' машины
      -- Подойди-ка поближе, -- велел он.
      Марч приблизился, шатаясь. Подмигнув полицейскому, он сделал щедрый жест.
      -- Не думай о счетчике, дружок. Мы с тобой в два счета договоримся.
      Дураки полицейские ничего не узнают.
      -- Ах, так? -- возмутился полицейский.
      -- Что вообще эти кретины знают! Ничего они не знают -- продолжал Марч.
      -- Кроме шуток? -- Полицейский открыл заднюю дверцу. -- Садись же, приятель, -- поторопил он.
      -- Отлично, обрадовался Марч, влезая в полицейскую машину.
      Он развалился на сиденьи и почти сразу же заснул.
      Полицейские не отвезли Марча в Бруклин. Они отвезли его в комиссариат, где без телячьих нежностей разбудили, согнав с заднего сиденья полицейской машины, заставили подняться по ступенькам и передали другим полицейским внутри здания.
      -- Пускай проспится в курятнике, -- заявил один из стражей порядка.
      Произошел короткий церемониал представления, потом новые провожатые потащили Марча вдоль длинного зеленого коридора и втолкнули его в "курятник" -- большую металлическую комнату, полную решеток и пьяниц.
      -- Это несправедливо..., -- бормотал Марч как бы самому себе, потом вдруг завопил; --- Эй! Послушайте, черт возьми!
      Шайка негодяев!
      Остальные пьяницы, которые, как и положено, во сне избавлялись от алкоголя, проснулись от воплей Марча очень сердитыми.
      -- Заткнись! -- заворчал один из них.
      -- Пошел ты, -- возразил Марч и дал ему в зубы.
      Секундой позже в вытрезвителе разгорелось настоящее сражение.
      Редкие удары достигали цели, но зато все размахивали кулаками.
      Дверь открылась, и появились полицейские.
      -- Довольно, прекратить!
      Дерущиеся расступились и объяснили стражам, что в беспорядке виновен Марч.
      -- Я не останусь здесь с этой пьянью! -- заявил Марч.
      -- Это уж точно, браток, -- ответил один из полицейских.
      Марча вывели из "курятника", не особенно при этом церемонясь, и заставили подняться три пролета на четвертый, последний этаж комиссариата, где находились камеры. Марч надеялся, что его поместят во вторую справа, что сразу же решило бы все проблемы. К несчастью, в этой камере кто-то уже сидел, и Марч очутился в четвертой слева -- ему пинком придали ускорение и заперли следом дверь.
      Из коридора в камеру просачивался свет. Марч сел на покрытую одеялом металлическую койку и расстегнул рубашку. Под ней, приклеенные липкой лентой, находились несколько листков бумаги и шариковая авторучка. С болезненной гримасой он оторвал их от груди и на свежую память набросал несколько планов и схем. Потом приклеил все обратно, растянулся на койке и заснул.
      Утром его крепко обругали, но так как досье Марча было девственно чистым, а он, смирный и смущенный, глубоко раскаивался в своем поведении, его не. стали задерживать.
      Выйдя из комиссариата, Марч бросил взгляд на другую сторону улицы и увидел почти новенький "крайслер" с номером "МД". За рулем сидел Келп и фотографировал фасад комиссариата.
      Чефуик на заднем сиденьи считал входящих и выходящих людей и количество машин, подъезжающих к зданию.
      Марч влез в "крайслер" и сел рядом с Келпом.
      -- Салют, -- сказал Келп.
      -- Привет, -- ответил Марч. -- Старина, никогда не напивайся.
      Полицейские ужас как не любят пьяных.
      Немного позднее, когда все было закончено, Келп и Чефуик пересекли город, чтобы доставить Марча к тому месту, где он оставил своего "мустанга".
      -- У тебя украли дворники, -- заметил Келп.
      -- Я всегда снимаю их, когда приезжаю в Манхэттен. Тут полно воров.
      Он расстегнул рубашку, отлепил бумаги и отдал их Келпу.
      Потом вернулся домой.
      На этот раз эбеновый секретарь без уговоров проводил Келла в кабинет, где стоял биллиард, слегка поклонился и ушел, закрыв за собой дверь.
      Ночь стояла душная и жаркая -- последняя неделя июля; кошмарная влажность делала жару невыносимой. Келпу в тонких штанах и рубашке с коротким рукавом стало даже холодно, когда его обдул воздух из кондиционера. Он вытер со лба последние капли пота, помахал руками, чтобы проветрить подмышки, подошел к столу и начал лениво гонять шары.
      Появившийся через несколько минут майор" наблюдательно заметил:
      -- Что-то сегодня у вас не ладится.
      -- Да я так, дурака валяю, -- оправдывающимся тоном сказал Келп.
      Он отложил кий и вытащил из кармана брюк смятый и влажный листок бумаги. Айко развернул листок с явной брезгливостью.
      Келп вернулся к столу и неторопливо, но методично стал укладывать шары. Он загнал три, когда майор хрипло воскликнул:
      -- Вертолет?!
      -- Мы не уверены, что вы сможете достать его, -- повернулся Келп. -Но если не можете, дело бросаем. Дортмундер сказал, чтобы я отнес вам список, а вы уж сами решайте.
      Айко выглядел немного ошарашено.
      --Вертолет, -- повторил он, -- где, поившему, я раскопаю выполет?
      -- Не знаю, -- пожал плечами Келп,-- но мы подумали, что за вами стоит целая страна.
      -- Это верно -- согласился Айко, -- но моя страна называется Талабво, а ж США.
      -- В Талабво нет вертолетов?
      -- Есть, разумеется! -- возмущенно возразил майор, обиженный за свою страну. -- У нас целых семь вертолетов! Но они, разумеется, в Талабво -- в Африке. Американские власти стали бы задавать вопросы, если бы мы переправили один вертолет сюда.
      -- Да, -- протянул Келп. -- Дайте мне немного подумать.
      -- Все остальное в этом списке я достану без труда, -- продолжал Айко. -- Вы уверены, что вам нужен вертолет?
      -- Камеры находятся на последнем этаже, -- пояснил Келп. -- Бели идти через входную дверь, то надо подняться на четыре этажа, полных полицейских, причем вооруженных, прежде чем пройдешь к камерам, и потом четыре этажа назад, чтобы выйти на улицу. А знаете, что на улице?
      Айко покачал головой.
      -- Полицейские, -- сказал Келп. -- Три или четыре патрульные машины, плюс полицейские, которые входят или выходят, останавливаются, чтобы просто поболтать...
      -- Понимаю, -- произнес Айко.
      -- Наш единственный шанс, -- продолжал Келп, -- появиться с крыши. Мы опустимся на крышу и оттуда проникнем в здание.
      Камеры буквально в двух шагах и практически там нет охраны. А когда мы добудем изумруд, не нужно будет проспать себе путь. Достаточно вернуться на крышу и улететь.
      -- Понимаю, -- повторил Айко, -- но вертолет -- это слишком громко. Ваше приближение услышат.
      -- Вовсе нет, -- возразил Келп. -- В окрестностях целый день гудят самолеты. Тяжелые машины, приземляющиеся на Ла-Гуардиа, пролетают над этим сектором гораздо ниже, чем вы себе представляете.
      -- И вы воспользуетесь их шумом?
      -- Мы отметили все полеты, -- сказал Келп, -- и пойдем потихоньку вовремя одного из них.
      -- А если вас кто-нибудь увидит из другого здания? -- поинтересовался Айко. -- Ведь кругом есть здания и выше, а?
      -- Ну, что ж, увидят, что вертолет сел на крышу комиссариата. Что с того?
      -- Хорошо, -- согласился Айко, -- видимо, это может удасться.
      -- И ничто' другое не удастся, -- заверил его Келп.
      -- Может быть, -- ответил майор, наморщив лоб с озабоченным видом. -Но где мне найти вертолет, вот в чем проблема?
      -- Не знаю, -- посочувствовал Келп. --А где вы раньше их доставали?
      -- Мы покупали их у... -- Майор внезапно замолчал, и глаза его округлились. -- Нашел! -- воскликнул он.
      -- Отлично, -- сказал Келп. -- И как вы это собираетесь сделать?
      -- Мы просто-напросто закажем вертолет. По обычным нашим каналам. Я все сделаю. Когда он прибудет в Нью-Йорк, чтобы на судне отправиться в Талабво, то несколько дней простоит в ангаре. Я могу устроить, чтобы вы воспользовались им, но только не в рабочее время.
      -- В рабочее время он нам и не нужен. Мы рассчитываем вылететь в половине восьмого вечера.
      -- Отлично, -- сказал Айко, очень довольный собой. -- Вертолет будет заправлен.
      -- Хорошо.
      -- Единственная неприятность в том, -- продолжал майор, энтузиазм которого несколько поостыл, -- что выполнение этого заказа может задержаться. Недели три, а то и больше.
      -- Это ничего, -- успокоил его Келп. -- Изумруд подождет.
      Главное, чтобы мы каждую неделю получали деньги.
      -- Я все сделаю как можно скорей, -- заверил Айко.
      Келп указал рукой на стол.
      -- Не возражаете?
      -- Валяйте, -- ответил Айко. Он смотрел, как Келп загоняет последние шары. -- Пожалуй, мне стоит поучиться. Брать уроки.
      -- Какие уроки! -- пренебрежительно сказал Келп. -- Хватайте кий и вперед! Все придет само. Хотите покажу?
      Майор взглянул на часы, явно раздираемый противоречивыми желаниями.
      -- Ну, -- наконец молвил он, -- буквально несколько минут.
      Дортмундер занимался сортировкой купюр на столе. Небольшая стопка банкнот в один доллар, мятых и грязных. Поменьше и менее мятая -- по пять долларов. И совсем маленькая -- по десять. Был вечер, длинный августовский день подходил к концу и, если судить по распущенному галстуку Дортмундера, его несвежей рубашке и пыльным волосам, он провел день не в своей кондиционированной квартире.
      Раздался звонок.
      Дортмундер устало поднялся, подошел к двери и посмотрел в глазок. В отверстие, словно на портрете, была видна жизнерадостная физиономия Келпа. Дортмундер открыл дверь. Келп вошел и спросил:
      -- Как дела?
      -- У тебя такой вид, будто ты в восторге от жизни, -- объявил Дортмундер, закрывая дверь.
      -- Именно так, -- отозвался Келп. Он бросил взгляд на деньги на столе. -- У тебя, кажется, тоже недурно идут дела?
      Дортмундер, прихрамывая, подошел к дивану и сел.
      -- Ты находишь? Я мотался от двери к двери весь день, собаки лаяли на меня, дети изводили, хозяйки проклинали... И что мне это дало? -- Он презрительным жестом указал на стол. -- Семьдесят долларов.
      -- Тебя замучила жара, -- посочувствовал Келп. -- Хочешь выпить?
      -- Жара и влажность. Да, хочу.
      Келп прошел в кухоньку и оттуда спросил:
      -- А с чем ты работаешь?
      -- С энциклопедией, -- ответил Дортмундер. -- Все дело в том, что если запрашиваешь с них больше десяти долларов, они отказываются или предлагают чек. Например, сегодня я все-таки получил чек на десять долларов, и что с ним прикажешь делать?
      -- Высморкайся в него, -- предложил Келп, выходя из кухни с двумя стаканами бурбона в руках. Он протянул один Дортмундеру и сел в кресло. -А мне повезло, -- продолжал он. -- Я работал исключительно в барах.
      -- Что делал?
      -- Мы с Гринвудом перекидывались в картишки. Огребли сегодня более 300 долларов.
      Дортмундеру не верилось.
      -- Это еще проходит?
      -- Проглатывают, как дети молочко! А почему нет? Я с фрайером против Гринвуда. Проиграть невозможно. Один из нас неминуемо выигрывает.
      -- Знаю, -- сказал Дортмундер. -- Известный трюк, в свое время я делал его раз или два, но это не для меня. Тут нужны люди болтливые, вроде тебя или Гринвуда.
      Он глотнул бурбона, откинулся назад на спинку дивана и закрыл глаза, дыша через рот.
      -- Почему бы тебе не жить спокойно, черт побери? -- спросил его Келп. -- Ведь отлично сводишь концы с концами на две сотни Айко.
      -- Я хочу немного отложить, -- ответил Дортмундер по-прежнему с закрытыми глазами. -- Уверенность в завтрашнем дне, знаешь ли.
      -- Ничего себе "немного"! -- воскликнул Келп. -- По семьдесят-то долларов в день?
      -- Вчера -- шестьдесят. -- Дортмундер открыл глаза. -- Мы доим Айко вот уже месяц после выхода Гринвуда из тюрьмы.
      Сколько он еще будет финансировать нас?
      -- Пока не получит вертолет.
      -- Если он его получит. Может, ему это никогда не удастся.
      Вид у него был не слишком-то счастливый, когда он платил мне на прошлой неделе. -- Дортмундер сделал глоток бурбона. -- И я тебе скажу еще кое-что. У меня совершенно не лежит душа к этой работе. Я жду, когда подвернется что-нибудь другое, и тогда проклятый изумруд может отправляться ко всем чертям.
      -- Полностью придерживаюсь твоего мнения, -- сказал Келп.
      -- Знаю. -- Дортмундер опорожнил свой стакан. -- Налей-ка мне еще.
      -- Сейчас. -- Келп встал, чтобы взять из рук Дортмундера стакан, и тут зазвонил телефон. -- Это, вероятно, Айко, --проговорил он с широкой улыбкой и отправился на кухню.
      Дортмундер снял трубку.
      -- Все в порядке, -- раздался голос Айко.
      -- Будь я проклят, -- ответил Дортмундер.
      Синий "линкольн" с номерным знаком "МД" медленно продвигался между длинными складами доков Ньюарка. Половина седьмого вечера, вторник, пятнадцатое августа.
      Марч, сидевший за рулем, был ослеплен закатом, который отражался в зеркальце. Он нажал на кнопку, поворачивающую зеркальце, и, превратив солнце в блеклый желтый шар, спросил раздраженно:
      -- Где, черт возьми, это место?
      -- Почти приехали, -- ответил Келп.
      Сидя рядом с Марчем, он держал в руке бумагу, на которой были напечатаны указания. Остальные трое расположились на заднем сиденьи: Дортмундер справа, Чефуик посередине, Гринвуд слева. Все они были одеты как сторожа. Форма смахивала на полицейскую и уже послужила им в "Колизее". Марч вместо формы щеголял в куртке и фуражке шофера автобуса "Грейхаунд".
      -- Поверни туда, -- сказал Келп, указывая рукой вперед.
      Марч раздраженно покачал головой.
      -- В какую сторону? -- спросил он с деланным терпением.
      -- Налево, -- ответил Келп. -- Разве я тебе не сказал?
      -- Спасибо, -- съязвил Марч.-- Ты мне ничего не говорил.
      Марч повернул налево по узкой асфальтовой дорожке между двумя складами из красного кирпича. Стемнело, но солнце все еще отливало оранжевым на ящиках, лежавших в конце прохода.
      Марч лавировал среди ящиков, пока не выехал на обширное пространство, окруженное со всех сторон стенами складов. Посреди образовавшейся площадки стоял вертолет.
      -- До чего же здоровый!.. -- с уважением протяну" Келп.
      Вертолет, выкрашенный в цвет хаки, казался огромным. Ное был закруглен, весь в стекле, по бокам располагались небольшие окошки.
      "Линкольн" медленно проехал по неровному покрытию к остановился возле вертолета. Вблизи, немного выше человеческого роста и чуть длиннее автомобиля, он уже ас казался огромным. Квадраты и прямоугольники черной липкой бумаги покрывали его тут и там, видимо, скрывая номерные знаки и эмблемы.
      Все вышли из кондиционированной прохлады "линкольна" на предвечернее пекло, и Марч, широко улыбаясь, стал потирать руки, глядя на стоявшую перед ним машину.
      -- Вот это игрушка! -- воскликнул он.
      Дортмундер внезапно засомневался.
      -- Ты уже водил такие аппараты, да?
      -- Я же сказал тебе, что могу водить все, что угодно.
      -- Да, говорил, я помню. Ты можешь водить все, что угодно,
      -- повторил Дортмундер, -- но мне интересно, водил ли ты такие аппараты?
      -- Не отвечай ему, -- предупредил Келп Марча. -- Я не хочу знать, да и он тоже. По крайней мере, сейчас. Поднимемся на борт.
      -- Давай, -- согласился Марч, в то время как Дортмундер качал головой.
      Марч обошел "линкольн", открыл багажник, и снаряжение стали переносить в вертолет. Чефуик держал в руке свою черную сумку. Гринвуд и Дортмундер взвалили на плечи два пулемета, на стволах которых, будто туша заваленного кабана, висел зеленый стальной ящик с детонаторами и гранатами со слезоточивым газом. Келп нес большую картонную коробку, полную наручников. Марч убедился, что "линкольн" надежно заперт, и поспешил следом с тяжелым радиоглушителем величиной с ящик из-под пива, ощетинившийся шкалами и телескопическими антеннами.
      Внутри вертолет был похож на машину; две скамейки спереди и длинная скамья сзади. Позади оставалось место для багажа, и все снаряжение сложили туда. Потом устроились: Марч за штурвалом, Дортмундер рядом с ним, остальные на задней скамейке.
      Захлопнули дверцы, и Дортмундер посмотрел на Марча, который разглядывал приборный щиток. Через минуту Дортмундер с чувством проговорил:
      -- Ты никогда даже не видел вертолета!
      Марч повернулся к нему:
      --Ты что, смеешься? Я читал в журнале "Популярная механика", как его сделать! Думаешь, я не смогу его вести?!
      Дортмундер бросил взгляд на Келла.
      -- Лучше бы я сейчас толкал энциклопедии...
      Марч оскорбился:
      -- Ладно, смотри сюда. Видишь, я нажимаю эту кнопку? Потом опускаю рычаг и...
      Раздался рев. Дортмундер поднял голову и увидел начавшие вертеться лопасти. Они вертелись все быстрей и быстрей и превратились в сплошной вихрь.
      Марч похлопал Дортмундера по плечу. Он продолжал объяснять ему, что делает, манипулируя рукоятками, хотя Дортмундер его не слышал. Тем не менее Дортмундер наблюдал за ним, потому что это было лучше, чем смотреть на вихрь вверху.
      Внезапно Марч улыбнулся, откинулся назад на сиденьи, кивнул головой и вытянул палец. Дортмундер наклонился вперед, чтобы бросить взгляд вниз, и земля оказалась далеко-далеко, оранжевая, желтая, зеленая, черная, с данными полосами теней от заходящего солнца.
      -- Вот это да, -- тихо проговорил Дортмундер, зная, что его никто не слышит.
      Марч в течение нескольких минут продолжал двигать различными рукоятками, чтобы освоиться, кидая вертолет туда и сюда, затем стабилизировал аппарат, и они начали, полет на северо-восток.
      Дортмундер никогда не представлял, что небо может быть до Такой степени заполнено машинами. Аэропорт Ньюарк находился неподалеку, и плотность самолетов, круживших в небесах, очень напоминала интенсивное движение машин, кружащих воскресным утром в поисках места для стоянки. Марч летел на максимально малой высоте и быстро приближался к Нью-Йорку.
      Они прошли над Ньйарк-Бей, Джерси-сити и Аппер-Бей.
      Марч, к тому времени вполне освоивший пилотирование, слегка повернул налево, и они полетели над Гудзоном по направлению к северу, оставив Манхэттен справа, а Нью-Джерси слева. .После первых минут испуга полет Дортмундеру понравился.
      Марч, видимо, не делал ошибок, я, если не считать шума, то было даже приятно парить в воздухе. Парни сзади толкали друг друга локтями и указывали на различные небоскребы. Дортмундер обернулся, чтобы широко улыбнуться Келпу, тот слегка пожал плечами и ответил ему тем же.
      Самолет, шумом которого они хотели воспользоваться, чтобы остаться незамеченными, все вечера пролетал над комиссариатом в семь часов тридцать две минуты.
      Увы, в этот вечер они не были в состоянии услышать его, ибо слышали только рев собственного вертолета. Приходилось идти на риск, в надежде, что он пролетит в положенное время.
      Марч похлопал Дортмундера по колену, указывая рукой вправо.
      Дортмундер повернул голову и увидел еще один вертолет.
      Пилот помахал рукой, и Дортмундер ответил ему тем же. Человек рядом с пилотом был слишком занят, чтобы приветствовать их -- он говорил в микрофон, наблюдая за вест-сайдской магистралью, забитой машинами.
      Вдали, слева от них, солнце медленно опускалось к Пенсильвании, небо становилось розовым и пурпурным. Манхэттен уже был погружен в полумрак.
      Дортмундер посмотрел на часы. Семь двадцать. Все шло хорошо.
      Оли собирались облететь комиссариат и приблизиться к нему сзади, чтобы полицейские, находившиеся перед зданием, не заметили спускающегося на крышу вертолета.
      Теперь Марч уже знал, как опускаться и подниматься. Нужную им улицу он обнаружил благодаря заметным издалека Центральному Парку и перекрестку Бродвея и Вест-Энд-авеню. Внезапно прямо перед ними появился черный прямоугольник крыши комиссариата.
      Келп наклонился вперед, хлопнул Дортмундера по плечу и, когда тот повернулся, указал ему на небо справа. Дортмундер увидел самолет, летевший на восток и ревущий во всю мощь своих моторов. Дортмундер улыбнулся и кивнул головой.
      Марч посадил вертолет так осторожно, как поставил бы стакан с пивом на стойку бара. Он выключил двигатель, и во внезапно наступившей тишине стал слышен самолет, пролетавший над ними по направлению к Ла-Гуардиа.
      -- Последняя остановка, -- объявил Марч. Шум самолета постепенно замер вдали.
      Дортмундер открыл дверцу, и все выбрались на крышу. Чефуик поспешил к двери небольшой постройки посреди крыши, в то время как другие разгружали вертолет. Келп взял кусачки, подошел к краю крыши, лег плашмя на живот и, вытянув руки, перерезал телефонные провода. Марч установил портативный глушитель, одел наушники и начал манипулировать ручками настройки. Все радиопередачи из здания тут же прекратились.
      Тем временем Чефуик справился с дверью. Дортмундер и Гринвуд набили карманы детонаторами и гранатами со слезоточивыми газами и последовали за Чефуиком по лестнице до глухой металлической перегородки. Чефуик некоторое время смотрел на нее, потом заявил:
      -- Придется взорвать. Поднимитесь обратно.
      Келп в это время спускался, неся в руках коробку с наручниками.
      Дортмундер встретил его на полпути:
      -- На крышу! Чефуик будет взрывать.
      -- Ясно- Все трое поспешно поднялись. Марч отошел от глушителя и сидел на краю крыши; около него были разложены детонаторы.
      Он повернулся к поднявшимся и замахал руками, но Дортмундер показал ему два пальца, давая понять, что нужно подождать две минуты. Марч согласно кивнул головой.
      Чефуик появился на крыше.
      --Порядок? -- спросил его Дортмундер.
      -- Т)ж, -- несколько возбужденно проговорил Чефуик. -- Два.
      Один.
      В низу громыхнуло, серая пыль заполонила лестницу и поднялась на крышу.
      Дортмундер сквозь дым побежал по лестнице вниз и увидел, что дверь лежит на полу. Он ринулся вперед и попал в маленький квадратный вестибюль. Как раз напротив тяжелая решетка, усиленная поперечинами, закрывала конец вестибюля. Там начиналась лестница. За решеткой на высоком табурете сидел полицейский
      -- худощавый пожилой человек с седыми волосами; рефлексы его были несколько замедленными. К тому же он не был вооружен. Дортмундер знал и от Гринвуда, и от Марча, что ни один полицейский на этом этаже не был вооружен.
      -- Займись им, -- бросил через плечо Дортмундер и повернулся в другую сторону, где коренастый полицейский. Державший в руке сандвич с ветчиной и сыром, пытался запереть другую решетку. Дортмундер наставил на него пулемет и сказал:
      -- Брось!
      Полицейский замер и поднял руки. Кусок хлеба повис у него между пальцами, как ухо собаки.
      Гринвуду тем временем удалось уговорить старого полицейского подумать об отставке. Тот застыл с поднятыми руками, а Гринвуд бросил три детонатора и две гранаты со слезоточивым газом через решетку на лестницу, где они нанесли серьезные разрушения, -- чтобы никто не вздумал подниматься.
      На этаже был еще один дежурный полицейский -- между второй и третьей решетками. Он сидел за старым письменным столом и читал журнал. Когда появились Дортмундер и Гринвуд, толкая перед собой двух полицейских, третий поднял голову, ошеломленно посмотрел на них, положил журнал, встал и, подняв руки, спросил:
      -- Вы уверены, что попали по адресу?
      -- Открой, -- велел ему Дортмундер, указав на последнюю решетку.
      Отсюда были видны камеры и руки, махавших через решетки по обе стороны коридора. Никто не знал, что происходит, но все хотели принять участие.
      -- Послушайте, -- сказал третий полицейский Дортмундеру.
      -- Самый опасный здесь -- литовский моряк. Оглушил бутылкой бармена и тому наложили семь швов... Вам точно нужен кто-то из наших?
      -- Давай, открывай, -- поторопил Дортмундер.
      Полицейский пожал плечами.
      -- Дело ваше, -- сказал он.
      Тем временем Марч начал бросать детонаторы с крыши на улицу. Он хотел произвести побольше шума и вызвать панику, никого не убивая. Это было просто, когда он бросил первые два детонатора, но становилось все труднее по мере того, как улица наполнялась полицейскими, которые бежали со всех сторон, пытаясь понять, кто же нападает и откуда.
      На первом этаже, в кабинете капитана, на смену спокойствию пришло сумасшествие. Сам капитан, рабочий день которого закончился, уже ушел домой. Заключенные на верхних этажах получили ужин, патрульные машины и ночные патрули -- инструкции, и дежурный лейтенант, уставший от дневной суматохи, наконец расслабился в прохладном кабинете, просматривал рапорты, когда в комнату стали врываться полицейские.
      Первый вошел довольно спокойно. Это был дежурный телефонист. Он доложил:
      -- Сэр, телефоны не работают.
      -- Вот как? Что ж, надо позвонить в телефонную компанию, чтобы устранили неполадки. В темпе.
      Лейтенант любил употреблять слово "в темпе"; в такие моменты он чувствовал себя Шоном Коннери.
      Он взял телефонную трубку, чтобы вызвать компанию, но когда поднес ее к уху, не услышал ни звука. Телефонист смотрел на него долгим взглядом
      -- 0! -- произнес лейтенант, -- я и забыл...
      И положил трубку.
      Из неловкого положения его выручил полицейский, дежуривший у радиоаппаратов. Он вбежал с ошалелым видом и выпалил:
      -- Сэр, наши передачи глушат!
      -- Что?
      Лейтенант слышал хорошо, но смысл сказанного не доходил до его сознания.
      -- Мы не можем ни принимать, ни передавать, -- уточнил полицейский. -- Кто-то нас глушит, это точно. Я сталкивался на флоте...
      -- Где-нибудь неисправность, -- перебил лейтенант, -- вот и все. -Он был обеспокоен, но не хотел показывать это. -- Вероятно, что-то сломалось.
      В недрах здания прогремел взрыв. Лейтенант вскочил с места.
      -- Боже мой! Что это такое?!
      -- Взрыв, сэр, -- ответил телефонист. Послышался новый взрыв.
      -- Два взрыва, -- прибавил радист.
      Послышался третий взрыв. Вбежал запыхавшийся полицейский.
      -- Бомбы! На улице!
      Лейтенант быстро сделал шаг направо, потом налево.
      -- Революция, -- пробормотал он. -- Это революция. Они всегда начинают с комиссариатов. Вбежал другой полицейский.
      -- Слезоточивый газ на лестнице, лейтенант! И кто-то взорвал лестницу между третьим и четвертым этажами.
      -- Мобилизация! -- завопил лейтенант. -- Вызовите губернатора!
      Позвоните мэру! -- Он схватился за телефон. -- Алло! Алло!
      В кабинет ворвался новый полицейский.
      -- Сэр, на улице пожар! -- закричал он.
      -- Что на улице?! Что?
      -- Одна бомба попала в машину, стоявшую у тротуара. Теперь она горит!
      --Бомбы? Бомбы? -- Лейтенант посмотрел на телефонную трубку, которую держал в руке, потом отбросил ее резко, словно она его укусила. -Достаньте винтовки! -- заорал он. -- Соберите всех на первом этаже и побыстрее! Мне нужен доброволец, который пробился бы сквозь стан врагов и отнес мое послание!
      -- Послание, сэр? Кому?
      -- Телефонной компании, кому же еще? Мае необходимо позвонить капитану!
      Наверху, у камер, Келп занимался тем, что надевал полицейским наручники. Чефуик, взяв ключи от камер со стола дежурного, открывал вторую камеру справа. Дортмундер и Гринвуд стояли на страже с наставленными на полицейских пулеметами.
      Со всех сторон раздавались истерические вопли заключенных.
      Внутри камеры, которую только что открыл Чефуик, на них с восторженным изумлением смотрел заключенный -- маленький старикашка, сухой, бородатый, в черном плаще, коричневых штанах и кедах. Волосы его были длинными, сальными и седыми, как и борода. Ему казалось, что исполнилась самая заветная его мечта.
      Чефуик распахнул дверь камеры.
      -- Вы за мной? -- спросил старик. -- За мной, парни?
      Вошел Гринвуд, в одной руке небрежно держа пулемет. Он направился прямо к стене в глубине камеры, отстранив по пути старика, который, не переставая, моргал глазами и тыкал в себя пальцем.
      Капитальные стены камеры были металлическими, но перегородка в глубине -- каменной. Гринвуд встал на цыпочки, протянул руку к щели у потолка и вытащил камешек, ничем не выделяющийся среди других. Потом он сунул руку в отверстие.
      Келп и Дортмундер тем временем подвели пленников к камере, чтобы запереть их там, когда Гринвуд закончит свое дело.
      Гринвуд, не вынимая руки, повернул голову в сторону Дортмундера и глупо улыбнулся. Дортмундер подошел к двери.
      -- Что случилось?
      -- Я не пони...
      Пальцы Гринвуда отчаянно шарили в дыре. С улицы приглушенно слышалось разрывы детонаторов.
      -- Его там нет? -- спросил Дортмундер.
      Старик, жалобно глядя на всех по очереди, скулил:
      -- За мной, парни?..
      Охваченный внезапным подозрением, Гринвуд повернулся к нему.
      -- Это ты его взял?
      Удивление старика перешло в беспокойство.
      --Я? Я?
      -- Кто же тогда?! -- дико завопил Гринвуд. -- Если не он, тогда кто же?
      -- Камень находился здесь почти два месяца, -- сказал Дортмундер и повернулся к полицейским: -- Сколько времени этот тип в камере?
      -- С трех часов сегодняшнего утра.
      -- Клянусь, я положил его.. -- начал Гринвуд.
      -- Я верю тебе, -- ответил Дортмундер с усталым видом. -- Кто-то его нашел, вот и все. Идемте отсюда.
      Он вышел из камеры, следом за ним Гринвуд, очень удрученный, с нахмуренными бровями.
      -- А я, парни? -- взвыл старик. -- Вы меня бросите?!
      Дортмундер посмотрел на него, потом повернулся к полицейским.
      -- За что его взяли?
      -- Эксгибиционизм у "Лорда и Тейлора".
      -- Клевета, -- завопил старик. -- Я никогда...
      -- Он еще в рабочем одеянии, -- сказал полицейский. -- Заставьте его расстегнуть плащ.
      Старик смущенно переминался с ноги на ногу.
      -- Это ничего не значит, -- запротестовал он.
      -- Расстегни плащ, -- велел Дортмундер.
      -- Это ничего не значит, -- твердил старик.
      -- Ну, живей! -- повысил голос Дортмундер.
      Старик поколебался, потом расстегнул плащ и развел полы.
      В сущности штанов на нем не было -- а только нижние части коричневых брюк, которые держались с помощью подтяжек.
      Выше он был фактически голым. И очень нуждался в мытье.
      Все смотрели на него. Старик хихикнул.
      -- Пожалуй, лучше тебе остаться здесь, -- сказал Дортмундер и повернулся к полицейским. -- Войдите в камеру вместе с ним.
      Чефуик запер дверь, и они ушли. На лестнице никого не было, но тем не менее они на всякий случай бросили две слезоточивые гранаты и поспешно поднялись по лестнице на крышу, в точности следуя плану.
      Марч уже сидел в вертолете и, увидев их, включил мотор. Начали вращаться лопасти. Дортмундер и остальные, согнувшись против ветра, побежали к вертолету.
      На нижнем этаже лейтенант наблюдал за раздачей оружия.
      Внезапно он наклонил голову на бок и прислушался. Характерный шум вертолета достиг его ушей.
      -- Господи! -- прошептал он. -- Их, вероятно, снарядил Кастро!
      Как только все уселись, Марч поднял машину в воздух и направил в ночь, на север. Не зажигая огней, они пролетели над Гарлемом, потом спустились ниже к Гудзону и повернули на юг.
      Они вернулись на то же место, откуда взлетали. В тишине, наступившей, когда был выключен мотор, никто не произнес ни слова. Потом Марч с грустью проговорил: -- А я уже мечтал купить себе такой аппарат...
      Никто ему не ответил. Все спустились на землю, усталые и удрученные, и направились к "линкольну", едва видневшемуся в темноте.
      Дортмундера высадили у его дома. Он поднялся к себе, приготовил очень крепкий бурбон, сел на диван и посмотрел на свой портфель, набитый рекламными проспектами энциклопедии.
      Дортмундер вздохнул.
      ФАЗА ЧЕТВЕРТАЯ
      -- Хорошая собачка, -- масляным голосом произнес Дортмундер.
      Немецкая овчарка была неподкупна. Она стояла перед входом с опущенной головой, налитыми кровью глазами и слегка раскрытой пастью, демонстрируя острые зубы. Легкое "р-р-р-р" рвалось из ее горла, когда Дортмундер делал движение, чтобы спуститься с крыльца. Намек был ясен. Этот проклятый пес собирался сторожить его до тех пор, пока не вернется кто-нибудь из обитателей дома.
      -- Послушай, собачка, -- заискивал Дортмундер, стараясь говорить убедительно. -- Я всего лишь позвонил в дверь. Я не входил, ничего не крал, я только раз позвонил. В доме никого нет, поэтому теперь мне бы хотелось позвонить в другие дома.
      -- Г-рррр... -- зарычал пес.
      Дортмундер показал ему свой портфель.
      -- Я простой торговец, собачка, -- объяснил он. -- Продаю энциклопедии. Книги. Толстые книги. Знаешь, что такое книги?
      Овчарка ничего не ответила. Она продолжала нести охрану.
      -- Ну все, собака! -- строго сказал Дортмундер. -- Есть пределы. Мне нужно делать дела, у меня нет времени шутить тут с тобой. Мне нужно зарабатывать деньги на жизнь. Мне нужно идти, вот и все...
      Он решительно сделал шаг вперед.
      -- Г-РРР-Р! -- таков был ответ.
      Дортмундер немедленно отступил.
      -- Но, черт возьми, это же смешно! -- воскликнул он.
      Пес, видимо, был другого мнения. Он принадлежал к числу тех собак, которые твердо придерживаются правил, соблюдают скорее букву, чем дух закона, и не признают никаких исключений.
      Дортмундер оглянулся вокруг, но квартал был так же пуст, как мозг злополучной овчарки. Дело происходило днем седьмого сентября, спустя три недели после налета на комиссариат.
      Все дети были в школе, отцы находились на работе и один бог запет, где могли пропадать матери. Во всяком случае, Дортмундер стоял один на крыльце уютного коттеджа на Лонг-Айленде, примерно в сорока милях от Манхэттена. Время, как известно, деньги, и он не хотел терять ни того, ни другого, а проклятый пес заставлял его их терять.
      -- Должен существовать закон против собак, черт возьми!
      -- продолжал Дортмундер. -- Особенно таких, как ты! Тебя нужно посадить на цепь.
      Пес остался непоколебим.
      -- Ты являешь угрозу для общества, -- мрачно объявил Дортмундер.
      -- Тебе чертовски повезет, если я не стану судиться.
      С твоим владельцем, я имею в виду. По судам затаскаю!..
      Угроза не возымела действия. Этот пес явно не желал чувствовать своей вины. "Я выполняю приказ!" -- вот что говорил весь его вид.
      Какое-то движение привлекло внимание Дортмундера, и он повернул голову к концу квартала. В его направлении ехал коричневый "седан" с номером "МД". Послышался звук клаксона.
      Чья-то рука стала усиленно махать из опущенного окна. Дортмундер пощурился и узнал Келла, который высунул уже и голову.
      -- Эй, Дортмундер! -- закричал Келп.
      -- Я здесь! -- откликнулся Дортмундер.
      Он почувствовал себя моряком, выброшенным на пустынный остров и в течение двадцати лет ожидавшим какого-нибудь судна.
      Он стал размахивать над головой портфелем, чтобы привлечь внимание Келла, хотя Келп и без того его видел.
      -- Ко мне! Я здесь! -- орал Дортмундер.
      Седан остановился поблизости, и Келп крикнул:
      -- Иди сюда! У меня есть новости!
      Дортмундер указал на пса.
      --Собака.
      Келп нахмурил брови. Солнце светило ему в глаза, и он приложил руку ко лбу.
      -- Что-что?
      -- Здесь собака, -- пояснил Дортмундер. -- Она не позволяет мне спуститься с крыльца.
      -- То есть как?
      -- Откуда мне знать! -- раздраженно ответил Дортмундер.
      -- Может, я похож на взломщика.
      Келп вышел из машины, с другой стороны вылез Гринвуд.
      Оба медленно приблизились.
      -- Ты пробовал позвонить в дверь? -- предположил Гринвуд.
      -- С этого все и началось.
      Пес увидел приближение мужчин и, оставаясь настороже, немного отступил, чтобы наблюдать сразу за всеми.
      -- Ты что-нибудь ему сделал? -- спросил Келп.
      -- Только нажал кнопку звонка.
      -- В сущности, -- сказал Келп, -- если только пса не испугать...
      -- Испугать? Я -- его?
      Гринвуд вытянул палец и приказал:
      -- Сидеть!
      Пес наклонил голову и прислушался.
      Гринвуд повторил еще тверже:
      -- Сидеть!
      Пес, лежавший на земле, выпрямился и поднял голову, чтобы посмотреть на Гринвуд -- вылитая картинка "Голос его хозяина".
      "Кто такой этот незнакомец, -- думал пес, -- который умеет обращаться с собаками?"
      -- Сидеть, тебе говорят, -- настаивал Гринвуд. -- Сидеть!
      Было видно, как пес буквально пожал плечами. Он больше не колебался, нужно было исполнять приказание. Он сел.
      -- Иди,-- сказал Гринвуд Дортмундеру. -- Теперь он оставит тебя в покое.
      -- Ты думаешь?
      Не спуская с пса недоверчивого взгляда, Дортмундер начал сходить со ступенек. посоветовал ему
      -- Сделай вид, что ты не боишься, -- Гринвуд.
      -- Не могу, -- признался Дортмундер, пытаясь принять независимый вид.
      Пес колебался. Он посмотрел на Дортмундера, потом на Гринвуд, снова на Дортмундера, потом на Гринвуда.
      -- Не двигайся! -- велел Гринвуд.
      Дортмундер замер на месте.
      -- Я не тебе, -- сказал Гринвуд, -- я собаке.
      -- А!
      Дортмундер спустился с последней ступеньки и прошел мимо пса, который рассматривал его ноги таким пристальным взглядом, как будто собирался запомнить их до следующей встречи.
      --Не двигаться, -- повторил Гринвуд, потом повернулся и последовал за Дортмундером и Келпом к автомобилю.
      Все трое сели в "седан", и Келп отъехал. Пес, по-прежнему сидевший в той же позе на лужайке, проводил их внимательным взглядом. Заучивал наизусть номер машины?
      -- Прими мою благодарность, -- сказал Дортмундер,. наклоняясь вперед и положив руки на переднее сиденье.
      -- К твоим услугам, -- беззаботно ответил Келп.
      -- Чем это вы занимались в этой дыре? -- спросил Дортмундер.
      -- Накрылись карточные игры?
      -- Мы искали тебя, -- сообщил Келп. -- Ты вчера вечером сказал, что будешь работать в этом квартале, вот мы и пытались тебя поймать.
      -- Настоящая удача для меня.
      -- У нас есть новости. Во всяком случае, они есть у Гринвуда.
      Дортмундер посмотрел на Гринвуда.
      -- Хорошие новости?
      --Лучше не придумать. Ты помнишь изумруд?
      Дортмундер откинулся назад, словно переднее сиденье превратилось в змею.
      -- Опять?
      Гринвуд обернулся и поглядел на него.
      -- Его можно достать. Еще раз попытать счастья, -- изрек Гринвуд.
      -- Отвезите меня к собаке, -- попросил Дортмундер.
      Келп глянул на него в зеркальце.
      -- Сначала послушай, -- сказал он. -- Клянусь тебе, дело того стоит.
      -- Я предпочитаю пса, -- возразил Дортмундер. -- Я знаю, что меня ждет.
      -- Я понимаю тебя, -- посочувствовал Гринвуд. -- Со мной было то же. Но, черт возьми, я доставил тебе столько неприятностей с этим проклятым изумрудом! У меня болит сердце при мысли о том, чтобы его бросить. Я вынужден был оплатить из собственного кармана целую серию новых удостоверений личности, отказаться от заполненной телефонными номерами записной книжки, бросить прекрасную квартиру за низкую цену -- и все из-за изумруда!
      -- Совершенно верно, -- согласился Дортмундер. -- Подумай о том, что с тобой уже произошло. Ты находишь, что этого недостаточно?
      -- Я хочу закончить работу, -- отчеканил Гринвуд.
      -- Это она тебя прикончит. Я не суеверен, но если существует работа, которая приносит несчастье, то это именно она, -- заверил Дортмундер.
      -- По крайней мере, ты мог бы послушать, что скажет Гринвуд,
      -- вмешался Келп. -- Сделай ему одолжение.
      -- А он может сказать что-то такое, чего я не знаю?
      -- Именно, -- ответил Келп. Он снова взглянул в зеркало и повернул налево, прежде чем продолжить. -- Похоже, он кое-что от нас скрыл...
      -- Я ничего от вас не скрывал, -- запротестовал Гринвуд.
      -- Не намеренно. Я был смущен. Меня надули, и мне было слишком неприятно признаться в этом, прежде чем я прояснил ситуацию. 7Ъ1 понимаешь, что я хочу сказать?
      Дортмундер кинул на него взгляд.
      -- Ты все рассказал Проскеру.
      Гринвуд опустил голову.
      -- В тот момент мне это показалось хорошей идеей, -- пробормотал он. -- Ведь он был моим адвокатом. По его словам, в случае неудачи, когда вы старались вытащить меня из тюрьмы, он мог сам наложить руку на изумруд, передать его Айко и воспользоваться деньгами, чтобы вытащить всех нас из беды.
      Дортмундер усмехнулся.
      -- А он, случайно, не предложил тебе акции золотых рудников?
      -- Все это казалось разумным, -- жалобно продолжал Гринвуд. --Кто мог предполагать, что он окажется вором?
      -- Все на свете, -- ответил Дортмундер. .-- Вопрос те в этом, -вмешался Келп. -- Вопрос в том, что ним теперь известно, где изумруд.
      -- Прошло уже больше трех недель, -- сказал Дортмундер
      -- Почему тебе понадобилось столько времени, чтобы сообщить нам эту новость?
      --Я хотел сам забрать изумруд. Я считал, что вы, парни, итак намучились с ним. Вы проделали три операции, вы вытащили меня из тюрьмы, и самое маленькое, что я мог сделать, это самому попытаться отобрать изумруд у Проскера.
      Дортмундер посмотрел на него с циничной улыбкой.
      -- Клянусь! -- воскликнул Гринвуд.-- Я и не думал оставлять Его себе! Я хотел вернуть его нашей группе.-- Во всяком случае, дело сейчас в другом, -- перебил Келп. -- Самое главное -- мы знаем, что камень у Проскера.
      Мы знаем, что он не отдал его майору Айко, я проверил это сегодня утром. Другими словами, адвокат думает держать изумруд до тех пор, пока дело не будет закрыто, а потом загонит тому, кто больше даст. Нам достаточно отобрать изумруд у Проскера, отдать Айко, и игра будет сыграна.
      --Если бы это было так легко, -- заметил Дортмундер, -- Гринвуд не сидел бы сейчас без изумруда.
      --Ты совершенно прав,-- признал Гринвуд. -- Есть маленькая загвоздка.
      --.Маленькая загвоздка,-- протянул Дортмундер.
      -- Проскер исчез, -- продолжал Гринвуд. -- Его не было в канторе -считался в отпуске, и никто не знал, когда он вернется.
      Его жена тоже не знала, где он; она уверена, что он валандается с какой-нибудь секретаршей. Вот что я делал в течении трех недель: я старался отыскать Проскера.
      --И тетерь ты хочешь, чтобы тебе помогли в поисках? -- спросил Дортмундер.
      -- Нет, -- возразил Гринвуд. -- Я его нашел. Два дня назад.
      Но... Дело в том, что к нему довольно трудно подобраться. А уж в одиночку и вовсе невозможно.
      Дортмундер опустил голову и закрыл глаза рукой.
      -- Ну валяй до конца... Рассказывай.
      Гринвуд прочистил горло.
      -- В тот день, когда мы напали на комиссариат, Проскер засадил себя в сумасшедший дом.
      Наступило молчание. Дортмундер был недвижим. Гринвуд с беспокойством смотрел на него. Келп переводил взгляд с Дортмундера на дорогу и обратно.
      Дортмундер вздохнул. Он отвел руку от глаз) поднял голову; потом похлопал Келла по плечу.
      -- Келп, -- позвал он.
      Келп глянул на него в зеркальце. ,
      -- Келп, прошу тебя, отвези меня к собаке. Пожалуйста!
      Полицейский" к которому после освобождения должен был регулярно приходить Дортмундер, уже начал лысеть, слишком много работал и не верил в том, что делал. Звали его Стэн.
      Через два дня после спасения от собаки Дортмундер сидел в кабинете Стэна; это была их обычная встреча.
      -- Итак, --начал Стэн, -- кажется, вы на самом деле ведете себя достойно, Дортмундер. Поздравляю вас.
      -- Я усвоил урок, -- скромно сообщил Дортмундер.
      -- Учиться никогда не поздно, -- согласился Стэн. -- Но позвольте дать вам дружеский совет. На основании своего опыта, да и опыта полицейских наблюдений, могу сказать: нет ничего опаснее скверных знакомств.
      Дортмундер кивнул.
      -- Может показаться странным, что я говорю это человеку вашего возраста, -- продолжал Стэн, -- но факт в том, что главной причиной рецидива являются скверные знакомства. Вам нужно это помнить на случай, если кто-нибудь из ваших прежних дружков предложит "последнее дело", которое может окончательно погубить вас.
      -- Я им уже отказал, -- устало проронил Дортмундер. -- Не беспокойтесь.
      -- Что вы сделали? -- ошарашенно спросил Стэн.
      -- Я сказал -- нет!
      Стэн покачал головой.
      --Нет? На что!
      -- Я сказал, что не пойду с ними. -- Дортмундер взглянул на Стэна и обнаружит, что тот его так и не понял. -- Я сказал, что не буду с ними работать.
      Стэн обалдело смотрел на него.
      -- Вам предлагали ограбление?
      -- Конечно.
      -- И вы отказались?
      -- Ну да! Наступает время, когда такая работа кажется грязной, нужно завязывать.
      -- И вы мне это рассказываете? -- пролепетал Стэн, удивленный до такой степени, что стал заикаться.
      -- Вы же спросили, -- немного раздраженно напомнил Дортмундер.
      -- Действительно, -- сказал Стэн, тоже несколько раздраженный.
      -- Верно, спросил...
      Он оглядел свой блеклый кабинет с обшарпанной мебелью и линялыми обоями, и его глаза неестественно заблестели. Можно было прочитать, его мысли: "Все идет хорошо! Вся система условного освобождения на поруки с ее грудой бумаг, жалкими клетушками, -- это все действует! Один из освобожденных, искушаемый своими товарищами, отказался от ограбления и даже . сказал об этом полицейскому, которому было поручено наблюдать за ним!.. Жизнь все же прекрасна!"
      Дортмундер начал терять терпение. Он откашлялся, забарабанил пальцами по столу. Даже стал ерзать на месте и, наконец, сказал:
      -- Если я вам больше не нужен...
      Глаза Стэна медленно перешли на него.
      -- Дортмундер, -- начал он, -- я хочу, чтобы вы знали одну вещь. Знайте: вы сделали меня счастливым.
      Дортмундер не имел ни малейшего представления, о чем тот говорит.
      -- Ну, что же, хорошо, -- сказал он. -- Всегда к вашим услугам.
      Стэн наклонил голову, как давешний пес.
      -- А не хотите ли вы сообщить мне имена людей, которые приходили к вам?
      -- Просто кое-кто, -- буркнул Дортмундер, пожав плечами.
      Стэн кивнул головой.
      -- Ясно... И все же это великий день для дела профилактики преступлений. Я хочу, чтобы вы это знали. И лично для меня.
      -- Это хорошо, -- заметил Дортмундер. Он совершенно не понимал, что происходит.
      -- Ну, что ж... Кажется, остались лишь обычные вопросы.
      Вы по-прежнему посещаете курсы механиков?
      -- О, да.
      Разумеется, никаких курсов не было.
      -- И вам по-прежнему оказывает финансовую помощь ваш двоюродный брат, мистер Келп?
      -- Ну!
      -- Вам повезло, что у вас такие родственники, как он, -- сказал Стэн. -- В сущности, я бы не удивился, если бы узнал, что мистер Келп как-то связан с тем, что вы мне рассказали...
      Дортмундер хмуро посмотрел на него.
      -- Ах, так? -- протянул он.
      Стэн со счастливой улыбкой на губах вновь склонился над своими бумагами и не заметил выражения лица Дортмундера.
      -- Ну, теперь все, -- заключил он.
      Он поднял голову, но лицо Дортмундера уже было лишено всякого выражения.
      Дортмундер встал.
      -- До следующей встречи.
      -- Продолжайте работать, -- напутствовал Стэн. -- И избегайте скверных знакомств.
      -- Я так и буду делать, -- заверил Дортмундер.
      Он вернулся к себе и застал в гостиной всю компанию.
      -- Кто вас впустил, парни? -- спросил он, закрывая дверь.
      -- Я, -- ответил Чефуик, посасывающий пиво. -- Надеюсь, ты не сердишься?
      -- Почему это должно меня сердить? -- иронично усмехнулся Дортмундер
      ---- Разве это частная квартира?..
      -- Мы хотели с тобой поговорить, -- сказал Келп. Он пил бурбон Дортмундера и поднял полный стакан. -- Я приготовил на твою долю, -добавил он. Дортмундер взял у него стакан:
      -- Яне вломлюсь в сумасшедший дом. Хотите, отправляйтесь туда сами. Самое подходящее для вас место.
      Он повернулся к своему любимому креслу, но в нем сидел Гринвуд, и ему пришлось расположиться на неудобном стуле с деревянными подлокотниками.
      -- Мы все замешаны в этом деле, Дортмундер, -- заявил Келп. -- И все, за исключением тебя, готовы сделать еще одну попытку.
      -- И мы хотим, чтобы ты был с нами, -- добавил Чефуик.
      -- Зачем я вам нужен? Попробуйте без меня, вас ведь четверо.
      -- Планы всегда составляешь ты, Дортмундер, -- сказал Чефуик.-- Ты организатор. Ты нужен нам, чтобы руководить операцией.
      -- Ты сам можешь заняться этим, -- сказал Дортмундер. -- Или Гринвуд. Чефуик тоже может. Не знаю... может, Марч займется...
      -- Ни у кого не получится так, как у тебя, -- сказал Марч.
      -- Я вам не нужен, -- повторил Дортмундер. -- Кроме того, меня предупредили о дурных спутниках.
      Келп протестующе замахал руками:
      -- Плюнь ты на все эти гороскопы!... Я сам когда-то увлекался, а моя вторая жена была просто помешана на этой чепухе.
      И сел я единственный раз только потому, что действовал по зодиаку.
      Дортмундер нахмурился.
      --Ты о чем говоришь?
      --О гороскопе, -- объяснил Келп. Он многозначительно повел руками. -Дурные спутники, планеты...
      Дортмундер сощурился в глубоком раздумье, потом с сомнением произнес:
      -- Ты имеешь в виду гороскоп?
      -- Ну' -- кивнул Келп: -- Естественно.
      _____________________________________
      -- Ты веришь в гороскопы?
      -- Нет, -- ответил Келп. -- Это ты веришь.
      Дортмундер подумал несколько секунд, медленно покачал годовой и объявил, обращаясь ко всем:
      -- Счастливо оставаться. Надеюсь, вам здесь будет хорошо.
      Я Сообщу, куда выслать мои вещи.
      Он встал и направился к двери.
      -- Эй! Подожди секунду! -- крикнул Келп.
      Чефуик вскочил с кресла и подбежал к Дортмундеру.
      -- Я понимаю твои чувства, -- заговорил он. -- Честно, отлично понимаю.
      Сначала, когда Келп и Гринвуд пришли ко мне, у меня было такое же мнение, как и у тебя. Но после того, как они объяснили мне ситуацию...
      -- Вот тогда ты и совершил ошибку, -- отрезал Дортмундер.
      -- Никогда их не слушай, они превращают нашу жизнь в картежную игру.
      -- Дортмундер, --настаивал Чефуик, -- ты нам нужен. Дело гораздо сложнее, чем ты думаешь. Без твоего руководства мы не сможем выполнить работу, совсем не сможем.
      Дортмундер уставился на него.
      -- Работу? Ты хочешь сказать "работы"' Почему ты не отдаешь себе отчета, что мы сделали уже три попы тки, в этого проклятого изумруда у нас по-прежнему нет? И сколько бы мы не делали попыток, результат будет таким же.
      Гринвуд тоже подошел к Дортмундеру и Чефуику и прислонился к двери.
      -- Ну, не совсем так, -- заметил он. -- Сперва нам обещали тридцать тысяч на нос, а теперь -- тридцать пять.
      Теперь подошел Келп.
      -- И майор еще поднимет цену, я уже говорил с ним об этом.
      Еще по пять тысяч на брата. Так что это составит сорок тысяч долларов -- только за то, чтобы войти в сумасшедший дом и выйти оттуда с жуликом Проскером.
      Дортмундер повернулся к нему.
      -- Ошибаешься. Это будет четвертая операция, и на этот раз дело идет о похищении, а за него полагается стул. Но даже говоря о деньгах: это четвертая попытка. Сорок тысяч за четыре попытки составляет по десять тысяч за попытку. А я не брался за работу за десять тысяч с четырнадцати лет.
      -- Прибавь сюда расходы на жизнь, -- напомнил Келп. -- Еще на две тысячи больше, когда мы кончим. Двенадцать тысяч долларов за каждую попытку, не так уж и плохо.
      -- Мы играем с судьбой, -- сокрушался Дортмундер. -- Что бы ты им говорил о гороскопах, я в приметы не верю. Но этот изумруд приносит несчастье.
      --Ты только взгляни, Дортмундер, -- настаивал Гринвуда. -- Сядем я поезд и осмотрим местность -- это все, о чем тебя просят.
      Ком дело тебе покажется сомнительным, мы его бросим.
      -- Оно мне уже кажется сомнительным.
      -- Да что ты о нем знаешь?! -- взорвался Гринвуд. -- Ты там не был!
      -- Нет надобности. Я уже знаю, что оно мне не понравится. -- Он развел руками. -- Почему бы вам не взяться самим? Или, если уж необходим пятый, найдите пятого. Вы даже можете воспользоваться моим телефоном...
      -- Мне кажется, 'нужно выложить карты на стол, -- вставил Чефуик.
      Гринвуд пожал плечами.
      -- Пожалуй.
      Марч, единственный, оставшийся сидеть на месте, добавил:
      -- Я вам это говорил с самого начала.
      -- Я просто не хотел подступать к нему с ножом к горлу, -- объяснил Келп.
      Дортмундер с мрачным и подозрительным видом оглядел своих товарищей.
      -- Еще что?
      Чефуик сказал ему:
      -- Айко не будет нас финансировать, если ты не с нами.
      -- Он верит лишь в тебя, Дортмундер, -- подтвердил Гринвуд.
      -- Он знает, что ты самый квалифицированный из нас.
      --Черт побери! -- воскликнул Дортмундер.
      -- Мы хотим лишь, чтобы ты съездил посмотреть, -- взмолился Келп. -После этого, если ты скажешь "нет", мы оставим тебя в покое.
      -- Можно было бы поехать завтра, -- предложил Гринвуд.
      -- Если не возражаешь, -- добавил Чефуик.
      Надвигаясь, все смотрели на Дортмундера, ожидая его ответа.
      А он смотрел в пол, покусывая палец; подошел к столу и взял стакан с бурбоном. Он сделал солидный глоток, потом повернулся и посмотрел на товарищей.
      -- Ты поедешь? -- с надеждой спросил Гринвуд.
      -- Полагаю, что да, -- проронил Дортмундер с несчастным видом.
      Остальные были в восторге.
      -- Здорово! -- воскликнул Келп.
      -- По крайней мере, проверю, не сошел ли я с ума, -- изрек Дортмундер и допил свой стакан.
      -- Билеты, -- сказал контролер.
      -- Воздух, -- сказал Дортмундер.
      Контролер остановился в коридоре с компостером в руке. -- Что? -спросил он.
      -- В вагоне нет воздуха, -- пояснил ему Дортмундер. -- Окна не открываются, и воздуха не хватает.
      -- Вы правы, -- сказал контролер. -- Могу я посмотреть ваши билеты?
      -- Сможем мы получить немного воздуха?
      -- 06 этом надо спрашивать не меня, -- сказал контролер.
      -- Железная дорога гарантирует ваш проезд. Воздух она не гарантирует. А мне нужны ваши билеты.
      -- А мне нужен воздух, -- сказал Дортмундер.
      -- Вы можете сойти на следующей станции, -- предложил контролер. -На станции воздуха полно.
      Келп, сидящий рядом с Дортмундером, потянул его за рукав.
      -- Брось. Это ничего не даст.
      Дортмундер посмотрел на лицо контролера и понял, что Келп прав.
      Он пожал плечами и протянул свой билет; Келп сделал то же. Контролер пробил их билеты. Потом он пробил билет Марча, сидящего напротив Гринвуда, и Чефуика, сидящего спиной к Дортмундеру на следующей скамейке. Так как кроме этих пятерых пассажиров в вагоне не было, контролер медленно двинулся по проходу и вышел из вагона, оставив их одних.
      -- Общение с такими типами удовольствия не доставляет, -- заметил Келп.
      ---- Это верно, -- согласился Дортмундер, оглядываясь кругом. -Оружие есть?
      Келен возмущенно запротестовал.
      -- Дортмундер! Ведь парень не виноват, что здесь не хватает воздуха!
      --О чем ты?.. У кого есть оружие?
      -- У меня, -- ответил Гринвуд, доставая из кармана "смит-н- вессон", пятизарядный короткоствольный револьвер 32-го калибра, и протянул его рукояткой вперед.
      -- Спасибо, -- сказал Дортмундер. Он взял оружие, перевернул револьвер так, чтобы держать за дуло. -- Прости, -- молвил он Келпу и, перегнувшись через него, ударил рукояткой по стеклу.
      -- Эй! -- воскликнул Келп.
      --Воздух! -- объяснил Дортмундер и, повернувшись, отдал револьвер Гринвуду. -- Большое спасибо.
      Гринвуд казался несколько смущенным.
      -- К твоим услугам, -- ответил он, разглядывая рукоятку в поисках царапин. Царапин не оказалось, и он спрятал оружие в карман.
      Воскресенье, десятое сентября. Ярко светило солнце, и в свежий воздух, врывающийся в разбитое окно, вплетались острые ароматы позднего лета. Поезд, мирно постукивая, катил со скоростью тридцать километров в час, давая пассажирам возможность насладиться загородным пейзажем. В общем и целом, это было праздное, чрезвычайно приятное путешествие, которое в двадцатом столетии удается совершить уже не так-то часто.
      --Долго еще ехать? -- спросил Дортмундер.
      Келп посмотрел на часы.
      -- Минут десять-пятнадцать. Психушка будет видна из окна.
      -- С этой стороны.
      Дортмундер кивнул.
      -- Это старое кирпичное здание, -- продолжал Келп. -- Когда-то здесь была фабрика. Они делали сборные бомбоубежища.
      Дортмундер посмотрел на него:
      -- Всякий раз, когда открываешь рот, ты сообщаешь куда больше фактов, чем мне нужно. Сборные бомбоубежище!.. Я не желаю знать, почему обанкротилась фабрика.
      -- Это довольно интересная история, -- сказал Келп.
      -- Не сомневаюсь.
      В этот момент поезд остановился, и Дортмундер с Келпом увидели трех стариков, греющихся на платформе. Поезд отошел, и Келп сказал:
      -- Наша следующая.
      -- Как называется станция?
      -- "Новые Микены". Ее назвали так в честь древнегреческого города.
      -- Не хочу знать, почему, -- твердо заявил Дортмундер.
      Келп внимательно посмотрел на него.
      -- Что с тобой?
      -- Ничего, -- отрезал Дортмундер.
      Вернулся контролер и, проходя мимо, остановился около них.
      Он нахмурил 'брови и уставился на разбитое стекло.
      -- Кто это сделал?
      -- Старик на последней остановке, -- сказал Дортмундер.
      Контролер окинул его недоверчивым взглядом.
      -- Это вы, да?
      -- Нет, не он, -- вмешался Келп. -- Это сделал один старик на последней остановке.
      Гринвуд, сидящий позади, тоже заявил:
      -- Верно, верно. Я сам видел. Это сделал старик на последней остановке.
      Разозленный контролер по очереди осмотрел их.
      -- Вы воображаете, что я этому поверю?
      Никто ему не ответил.
      По-прежнему нахмурившись, он еще раз посмотрел на разбитое стекло и повернулся к Марчу, сидевшему напротив.
      -- Вы видели?
      -- Естественно.
      -- И как же это случилось?
      --Стекло разбил один старик на последней остановке.
      Контролер поднял бровь.
      -- Вы едете вместе с этими людьми?
      -- Никогда в жизни их не видел, -- ответил Марч.
      Контролер снова подозрительно осмотрел всех. Пробормотал что-то нечленораздельное, повернулся и продолжил свой путь. Он вышел за дверь, но через минуту просунул голову в вагон.
      "Следующая остановка -- "Новый Маккена", -- объявил он, подождал немного, словно могли быть возражения и захлопнул за собой дверь.
      Ты вроде говорил, что следующая остановка наша? -- спросил Дортмундер у Келла.
      -- Да, да, -- ответил Коли, бросив взгляд в окно. -- Вот и психушка.
      Дортмундер посмотрел в указанном направлении и увидел большое здание из красного кирпича. Высокая решетчатая ограда окружала участок. Через определенные интервалы виднелись металлические шиты с надписью. Дортмундер прищурил глаза, но прочитать не сумел.
      -- Что там написано? -- Опросил он у Келла.
      --Опасно, -- ответил Келп. -- Высокое напряжение.
      Дортмундер посмотрел на него, но Келп, отвернувшись к окну старательно избегал встретиться с ним взглядом. Дортмундер покачал головой и еще раз посмотрел на здание. Он увидел железнодорожные рельсы, отходившие от пути, по которому они ехали. Рельсы делали поворот, проходили под электрифицированной оградой и пересекали больничную территорию.
      Они пожелтели от ржавчины и были замаскированы цветочными клумбами. Человек двадцать в белых пижамах прогуливаясь по лужайке под наблюдением людей в голубой униформе, 'видимо сторожей.
      -- Пою мне не кажется, что это простое дело, -- сказал Дортмундер.
      -- Подожди немного.
      Поезд начал замедлять ход, в то время, как лечебница исчезла из их глаз. Дверь в конце вагона открылась, просунул голову
      -- Новый Маккена!
      Келп и Дортмундер переглянулись, нахмурив брови. Они посмотрели в окно. На щите было написано: "Новые Микены".
      -- Новый Маккена! -- надрывался контролер.
      -- Я его, по-моему, ненавижу, -- сказал Дортмундер.
      Он встал, и четверо последовали его примеру. Поезд остановился со страшным лязганьем. Контролер злобно следил за тем, как они выходили.
      -- Я думал, вы не с ними, -- сказал он Марчу.
      -- С кем? -- спросил Марч, выходя на платформу.
      Дортмундер с компаньонами пересек вокзал, чтобы выйти с другой стороны, где им предложил свои услуги толстый усатый мужчина, уверявший, что его "фразер" 1949 года -- такси.
      -- Мы можем пройти пешком, -- предложил Келп Дортмундеру. -- Это недалеко.
      Психушка действительно была неподалеку. Объявление гласило:
      "Санаторий "Лунный свет". За электрифицированной оградой сидели на складных стульчиках и болтали два вооруженных стража.
      -- Кого они так старательно охраняют? -- спросил Дортмундер.
      -- Рудольфа Гесса?
      -- Это называется сумасшедшим домом максимальной безопасности,
      -- пояснил Келп. -- Он отведен для самых богатых психов. Большинство из них уголовники, но их семьи настолько состоятельны, что могут держать их здесь, а не в государственных лечебницах.
      -- Я потерял целый день, -- проговорил Дортмундер. Я мог бы продать полдюжины энциклопедий. Воскресенье -- хороший день для продажи энциклопедий. Муж дома: ему говоришь, что он получит еще сверх того книжную полку, которую он сможет собрать сам, и он достает бумажник.
      -- Ты хочешь сказать, что дело не выгорит? -- спросил Чефуик.
      -- Вооруженная охрана, высокое напряжение, не говоря уже о заключенных... Тебе хочется побыть среди них?
      -- Я надеялся, что ты что-нибудь придумаешь, -- размечтался Гринвуд. -- Должен же быть какой-то способ попасть туда!
      -- Разумеется, способ есть. Приземлиться с парашютом. Но как оттуда выйти? -- спросил Дортмундер.
      -- А если обойти кругом? -- предложил Марч. -- Может, что-нибудь и увидим.
      -- Пушки, например, -- вставил Дортмундер. -- Меня бы это не удавило.
      -- Нам нужно убить целый час до прихода поезда. Обойдем кругом за это время, -- предложил Келп.
      Дортмундер пожал плечами.
      Ради бога.
      Компаньоны обошли лечебницу и не увидели ничего обнадеживающего.
      У тыльной стороны здания они вынуждены были покинуть асфальтовое шоссе и идти полем. Когда пересекали ржавые рельсы, Чефуик с удовлетворением отметил:
      -- Свои пути я держу в лучшем состоянии.
      -- Ими давно не пользуются, -- заметил Келп.
      -- Смотрите, -- сказал Марч, -- какой-то псих подает нам знаки.
      Это действительно было так. Около клумбы кто-то в белом приветствовал их взмахом руки. Другой рукой таинственный незнакомец прикрывал глаза от солнца. Он улыбался.
      Они тоже приветливо помахали ему, но тут Гринвуд воскликнул:
      --Э! Да ведь это Проскер!
      Все замерли с поднятыми над головой руками.
      -- Ну да! Это он! -- подтвердил Чефуик. он допустил руку и все последовали его примеру. Там, около клумбы с цветами, Проскер приветствовал их издевательскими жестами, потом захохотал. Он сложился пополам, стал хлопать себя по коленкам, охваченный безудержным смехом. Он попытался еще и махать руками, но, потеряв равновесие, чуть не упал.
      -- Гринвуд, -- сказал Дортмундер, -- дай мне твою пушку.
      -- Нет, нет, -- запротестовал Гринвуд, -- он еще не вернул изумруд.
      Только нет никакой возможности наложить на него лапы Марч. -- Так что один черт.
      -- Это мы еще посмотрим, -- возмутился Дортмундер, угрожая Проскеру кулаком.
      Тот так смеялся, что даже сел на землю. К нему подошел сторож, но ничего не сделал.
      -- Просто сердце кровью обливается, что мы не можем делаться до этого подонка, -- горевал Келп.
      -- Можем, -- мрачно решил Дортмундер.
      Все посмотрели на него.
      -- Ты имеешь в виду... -- начал Келп.
      -- Никто не смеет издеваться-надо мной, -- изрек Дортмундер.
      -- У меня тоже есть самолюбие.
      -- Значит, мы не откажемся?
      -- Я сказал, что у меня есть самолюбие, -- повторил Дортмундер, взглянув на Келла. -- Скажи Айко, чтобы ставил на довольствие,
      -- велел он.
      Он еще раз посмотрел на Проскера, который, заходясь смехом, катался по земле, обхватив себя руками и молотя по земле ногами.
      -- Если он воображает, что сможет остаться здесь, те он настоящий сумасшедший! -- сообщил Дортмундер.
      Когда чернокожий секретарь ввел Келла в кабинет, майор, склонившийся над бильярдным столом, приник к кию, будто прицеливающийся снайпер. Келп кинул взгляд на стол и заметил:
      -- Если вы так ударите в двенадцатый, ваш шар рикошетом отскочит от третьего и загонит восьмой.
      Не меняя позы, майор поднял глаза на Келпа.
      -- Ошибаетесь. Я практиковался.
      Келп пожал плечами.
      -- Что ж, валяйте.
      Майор еще несколько секунд целился, ударил. Шар попал в двенадцатый, рикошетом отскочил от третьего и загнал восьмой. Banimi ka junt! -проскрежетал майор и швырнул кий на стол. -- Ну?! -- рявкнул он, повернувшись. -- Прошло уже две недели, как Дортмундер согласился вести операцию. Деньги утекают из моего кармана, а я по-прежнему не вижу никакого изумруда!
      -- Мы готовы, -- сказал Келп и достал из кармана мятый лист бумаги. -- Вот то, что нам надо.
      -- Надеюсь, на сей раз никаких вертолетов?
      -- Нет, слишком далеко от Нью-Йорка. Но мы думали об этом
      -- Не сомневаюсь, -- сухо проговорил майор и бросил взгляд на список. -- Локомотив! -- завопил он.
      Келп утвердительно кивнул.
      -- Дортмундер предполагал, что у вас может возникнуть вопрос.
      -- Вопрос! -- эхом повторил майор, у которого был такой вид, будто он получил удар дубинкой по голове.
      ---- Нам ведь ж нужен большой локомотив, -- пояснил Келп. -- Нам нужно, чтобы он ходил по рельсам стандартного размера Но он должен быть больше, чем просто дрезина.
      Больше, чем дрезина, -- повторил майор.
      Он стал пятиться назад, пока не наткнулся на стул, на который и сел. Лист бумаги дрожал у него в руках.
      ---- Чефуик -- наш эксперт по железной дороге, -- сказал Келп, -- так что если вы захотите поговорить с ним, он вам скажет, что нам в точности нужно.
      --Конечно, -- произнес майор.
      -- Он может прийти завтра днем.
      -- Конечно, -- произнес майор.
      Келп наморщил лоб.
      -- Если вы вызовете своих помощников. Поговорить с ним.
      -- Конечно, -- произнес майор.
      --С вами все в порядке, майор?
      --Конечно, -- произнес майор.
      Келп подошел к нему и пошевелил пальцами перед его глазами. Глаза майора были устремлены куда-то вдаль.
      -- Может, позвонить вам сегодня попозже, когда вы будете чувствовать себя лучше?
      -- Конечно, -- произнес майор.
      -- Нам в самом деле не нужен большой локомотив. Достаточно среднего размера.
      -- Конечно, -- произнес майор.
      -- Хорошо. -- Келп растерянно оглянулся. -- Я позвоню вам попозже, чтобы узнать, когда прийти Чефуику.
      -- Конечно, -- произнес майор.
      Келп попятился к двери и на мгновение задержался на пороге.
      Он чувствовал необходимость сказать что-то приятное, чтобы восстановить душевное равновесие майора.
      -- А вы уже вполне прилично играете в биллиард, майор.
      -- Конечно, -- произнес майор.
      Майор Айко стоял неподалеку от фургона. Его лоб бороздили глубокие складки.
      -- Я должен вернуть этот локомотив, -- предупредил он. -- Не потеряйте его и не повредите. Я должен вернуть его, я взял его лишь на время.
      -- Вернете, -- заверил Дортмундер. Он посмотрел на часы. -- Нам пора.
      -- Будьте осторожны с локомотивом, -- молил майор. -- Это все, о чем я вас прошу.
      -- Я даю вам честное слово, -- вмешался Чефуик, -- что локомотив не получит ни малейшей царапинки. Вы даже себе не представляете, до какой степени я люблю локомотивы.
      Майор кивнул, немного успокоенный, но еще не совсем. На его щеке дергалась мышца.
      -- Поехали, время, до свидания, майор, -- проговорил Дортмундер.
      За рулем, конечно, сидел Марч. Дортмундер устроился рядом с ним в кабине, а трое остальных влезли в фургон где уже был локомотив. Майор наблюдал за ними, и Марч помахал ему рукой, направив грузовик по проселочной дороге, идущей от заброшенной фермы. Выехав на шоссе, он повернул на север, удаляясь от Нью-Йорка по направлению к Новым Микенам.
      Это был самый обыкновенный грузовик с брезентовым верхом -- на него никто не обратил бы внимания. Но за брезентом скрывалась очень необычная машина, на боках которой в ярких красках были представлены сцены из железнодорожной жизни я имелась надпись красными буквами тридцатисантиметровой.
      "ПАРК АТТРАКЦИОНОВ -- МАЛЬЧИК-С-ПАЛЬЧИК".
      А внизу черными более мелкими буквами было написано: "ЗНАМЕНИТЫЙ ЛОКОМОТИВ".
      Какими связями должен был воспользоваться майор, какие "порта должен был рассказать, сколько денег должен был потратить и Какой нажим осуществить, чтобы заполучить локомотив, Дортмундер не знал, да и знать не хотел. Ему это удалось, вот что главное, хотя на это и ушло две недели. Теперь Дортмундер отобьет у Проскера охоту смеяться. О, да!
      Второе воскресенье октября, солнечное, но прохладное. Марч миновал центр Новых Микенам и выскочил на дорогу, ведущую к санаторию "Лунный свет". Они проехали мимо главного входа, в Дортмундер осмотрел его беглым взглядом. Все было спокойно.
      Те же два сторожа болтали у главного входа. Ничего не изменилось.
      Проехав еще пять километров, Марч повернул направо. Через восемьсот метров он остановился на обочине и поставил машину наручной тормоз, но мотор не выключил. Они находились в лесистой местности, вдали от всех домов и построек. В сотне метров от них дорожный знак извещал о близости железнодорожного переезда.
      Дортмундер посмотрел на часы.
      -- Он должен пройти через четыре минуты.
      За две прошедшие недели они обследовали эту местность так, что она стала им знакома, как родной дом, и наизусть знали расписание поездов, даже лучше железнодорожников. Поезд, которого ждал Дортмундер, опаздывал почти на пять минут. Наконец, послышался свисток, и поезд прогромыхал мимо: тот самый состав, в котором Дортмундер и другие ехали в прошлый раз
      -- Вот твое окно, -- Марч протянул руку в направлении окна с дырой, проплывавшего мимо них.
      --Я был уверен, что его не застеклят, -- сказал Дортмундер.
      Наконец, прошел последний вагон, и путь освободился. Марч посмотрел на Дортмундера.
      -- Когда?
      -- Подожди пару минут.
      Они жали, что следующим по этому пути пойдет товарный в девять тридцать вечера. В течение недели дорога была очень загружена пассажирскими и грузовыми поездами, но по воскресеньям большинство составов оставалось в депо.
      Через две минуты Дортмундер бросил окурок на пол грузовика и раздавил его ногой.
      -- Можно ехать.
      Марч осторожно подвел грузовик к переезду, въехал на него, развернулся вдоль путей и встал, заблокировав дорогу. Дортмундер вышел и, обойдя грузовик, открыл заднюю дверь.
      Гринвуд и Келп сразу же стали выталкивать изнутри что-то вроде наклонной плоскости -- широкие металлические сходни с железнодорожными рельсами. Сходни с шумом упали, и Гринвуд опустился, чтобы помочь Дортмундеру установить их так, чтобы рельсы на них совпали с рельсами железнодорожного пути.
      Потом Гринвуд сделал знак Келпу, находящемуся в фургоне.
      Келп, в свою очередь, подал знак внутрь фургона, и через несколько секунд появился локомотив.
      И какой! Тот самый "Мальчик-с-пальчик", знаменитый локомотив; по крайней мере, точная копия знаменитого "Мальчика-с-пальчик", первого американского паровоза, построенного в 1830 году для линии Балтимор--Огайо. Он как две капли воды походил на старые-старые паровозы в диснеевских мультфильмах, хоть и работал не от угольной топки, а от бензинового двигателя форда.
      Локомотив шел в комплекте со своим тендером -- хрупким деревянным сооружением, на оригинал которого загружали уголь.
      Чефуик встал у управления локомотивом. "Мальчик-с-пальчик" медленно спустился по рельсам сходен и мягко перешел на путь. Чефуик был на седьмом небе от счастья. Он улыбался.
      Он наслаждался, ведя локомотив. В своем воображении он представлял, что это не настоящий локомотив, просто сам уменьшился, чтобы поместиться в его модели.
      -- Ту-ту! -- сказал Чефуик Дортмундеру, показывая в улыбке все свои зубы.
      -- А я что говорю! -- согласился Дортмундер. -- Подай вперед.
      Чефуик продвинул локомотив сантиметров на пятьдесят.
      -- Отлично, -- одобрил Дортмундер и пошел помогать Гринвуду и Келпу убирать металлические сходни в грузовик.
      Чефуик, Гринвуд и Келп уже влезли в черные гидрокостюмы, блестевшие на солнце. Они еще ре надели ни перчаток, ни масок, но все их тело было защищено резиной. Это разрешало проблему высокого напряжения.
      Дортмундер, Гринвуд и Келп влезли на тендер, и Дортмундер закричал Чефуику:
      -- Давай!
      -- Ага! -- откликнулся Чефуик. -- Ту-ту! -- добавил он, и "Мальчик-с-пальчик" пошел по рельсам.
      Гидрокостюм Дортмундера лежал в тендере, на ящике с оружием.
      Он надел его и сказал:
      -- Не забывайте... Когда будем пересекать провода, держите руки прижатыми к лицу.
      -- Понятно, -- отозвался Келп.
      "Мальчик-с-пальчик" катил со скоростью около 25 километров в час, и они быстро добрались до санатория "Лунный свет". Чефуик остановился точно перед стрелкой, откуда бывшая железная дорога сворачивала по направлению к бывшей фабрике.
      Гринвуд соскочил на землю, побежал перевести стрелку и вернулся назад.
      Они провели две ночи, смазывая стрелку и рычаг перевода.
      Теперь стрелка переводилась как по маслу.
      Все надели капюшоны, перчатки и маски, и Чефуик направил локомотив по рельсам бывшей фабрики. "Мальчик-с-пальчик", его тендер и все прочее было гораздо легче "форда", с которого сняли мотор, и скорость достигла девяноста километров в час, когда локомотив ударил в изгородь.
      Трах!.. Искры, треск, дым. Провода болтались в воздухе.
      Колеса скрежетали и скрипели на старых ржавых рельсах, потом заскрипели еще громче, когда Чефуик 'затормозил. Они прошли ограждение как спринтер, рвущий грудью ленточку на финише, и остановились посреди хризантем и гардений.
      На другой стороне здания , в своем кабинете, доктор Пончард Л. Уискам сидел за письменным столом и перечитывал статью, которую он написал для "Американского журнала прикладной психиатрии". Статья называлась: "Случаи индуцированных галлюцинаций у работников психиатрических больниц". Не успел он ее дочитать, как в кабинет ворвался санитар и, задыхаясь, выпалил:
      -- Доктор! В саду появился локомотив!
      Доктор Уискам посмотрел на санитара, потом на статью. Потом снова на санитара и снова на статью.
      -- Садитесь, Фостер, поговорим, -- предложит он.
      Дортмундер, Гринвуд и Келп выскочили из тендера в гидрокостюмах и масках для подводного плавания, вооруженные пулеметами.
      По всей лужайке бегали, прыгали и кричали больные в белом и сторожа в голубом. Психиатрическая лечебница стала настоящим сумасшедшим домом.
      Дортмундер поднял пулемет и выстрелил в воздух, после чего сразу наступила тишина. Полнейшая тишина.
      Повсюду были видны только глаза, круглые, как шары. Дортмундер все же опознал среди других глаза Проскера. Он наставил на него пулемет и закричал:
      -- Проскер! Иди сюда!
      Проскер пытался сделать вид, что он -- это не он, а совершенно посторонний человек, и продолжал стоять на месте, притворяясь, что Дортмундер глядит не на него.
      -- Прострелить тебе ноги и перенести на руках? -- взревел Дортмундер. -- Иди сюда!
      Докторша, стоявшая позади толпы, в очках и белой курточке, внезапно закричала:
      -- Вам должно быть стыдно! Вы отдаете себе отчет, как искажаете понятие о мире у людей, которым мы стараемся внушить правильное представление о действительности? Как им отличить фантазию от реальности, когда вы проделываете такие штучки?
      -- Замолчите,-- приказал Дортмундер и закричал Проскеру:
      -- Я теряю терпение!
      Но Проскер оставался прикованным к месту, прикидываясь непонимающим, пока к нему быстро не подошел сторож и не толкнул его вперед, прошипев:
      -- Идете вы или нет? Мы ведь не знаем, хорошо ли он стреляет.
      Хотите, чтобы погибли невинные?
      Шепот одобрения последовал за этими словами. Поведение толпы изменилось. Проскера передавали из рук в руки в направлении локомотива.
      Проскер внезапно ожил:
      -- Мне плохо! -- завопил он. -- Я болен, болен, у меня неприятности, я ничего не помню, ничего ни о чем не знаю.
      -- Влезай-ка сюда! -- рявкнул Дортмундер. -- Мы освежим твою память.
      Подталкиваемый сзади, Проскер неохотно поднялся на тендер.
      Келп и Гринвуд поставили его между собой. Дортмундер обратился к толпе и посоветовал оставаться всем на местах.
      -- И еще, -- добавил он, -- пошлите кого-нибудь перевести стрелку, когда мы уедем. Вы ведь не хотите, чтобы к вам заезжали поезда?
      Сотни голов утвердительно закивали.
      -- Отлично, -- сказал Дортмундер и повернулся к Чефуику. -- Давайназад.
      -- Есть, -- откликнулся Чефуик и добавил вполголоса -- Ту-ту!
      Он не хотел произносить эти слова громко, чтобы сумасшедшие чего не подумали.
      Локомотив задним ходом медленно вышел из цветочной клумбы. Дортмундер, Келп Гринвуд, обступив Проскера, схватили его за локти и подняли над полом. Он висел, зажатый со всех сторон гидрокостюмами. Ноге в домашних тапочках болтались в воздухе. Он спросил:
      -- Что вы делаете? Зачем вы подняли меня?
      -- Чтобы тебя не убило током, -- разъяснил Гринвуд. -- Мы проедем по проводам высокого напряжения. Будешь вам помогать?
      -- О, конечно, конечно. Буду, -- пообещал Проскер.
      -- Я не сомневаюсь в этом, -- сказал Дортмундер.
      Марч стоял возле путей и курил. За последнее полчаса проехал один грузовик -- зеленый старый рыдван, с фермером за рулем.
      Когда он проезжал по рельсам, в кузове загремело, и фермер злобно посмотрел на Марча, будто тот был виноват в этом шуме.
      Спустя минуту где-то вдалеке раздалась короткая очередь.
      Марч внимательно прислушался, но звук не повторился. Без сомнения, простое предупреждение, а не признак беды.
      Наконец загудели рельсы. Марч щелчком отбросил сигарету и побежал к фургону. Когда локомотив подошел, все уже было готово.
      Чефуик остановил "Мальчика-с-пальчик" в нескольких метрах позади грузовика. Пока Гринвуд сторожил Проскера в тендере, Дортмундер и Келп вылезли из гидрокостюмов, спустились и установили сходни 1" нужное место. Чефуик, осторожно маневрируя, задним ходом ввел локомотив в фургон, а Келп и Дортмундер задвинули сходни на место. Келп влез внутрь фургона, Дортмундер закрыл за ним дверь, потом, обойдя фургон, сел в кабину рядом с Марчем.
      -- Все хорошо? -- спросил Марч.
      -- Никаких проблем.
      Марч отъехал и тремя километрами далее свернул на узкую проселочную дорогу, которую они высмотрели неделю назад.
      Дорога эта переходила в тропинку, которая углублялась в лес и терялась посреди сухой долины.
      Марч завел грузовик как можно дальше, потом остановился.
      -- Послушайте тишину! -- предложил он.
      Вечерело, в лесу действительно стояла тишина. Полнейшая тишина -- как в сумасшедшем доме после предупредительной пулеметной очереди. Дортмундер вышел из кабины и захлопнул дверцу, будто выстрелил. Марч спустился с другой стороны.
      Дортмундер открыл заднюю дверь н влез вместе с Марчем в фургон. Внутренность фургона была освещена тремя лампочками, расположенными на потолке. Локомотив занимал практически все место, оставалось лишь небольшое пространство справа, чтобы можно было протиснуться. Дортмундер и Марч добрались до тендера и влезли в него.
      Проскер сидел на ящике с оружием, и выражение невинного сумасществия начало понемногу исчезать с его лица. Келп, Гринвуд и Чефуик стояли рядом.
      Дортмундер подошел к Проскеру и сказал:
      -- Проскер, все ясно, как божий день. Если мы не получим изумруд, ты долго не проживешь. Выкладывай!
      Проскер глядел на Дортмундера с видом провинившегося щенка, который случайно наделал мимо бумаги.
      -- Я не понимаю, о чем вы. Я болен.
      Обозленный Гринвуд предложил:
      -- Давайте привяжем его к рельсам, и пусть по нему пару раз пройдется поезд. Может, он тогда заговорит?
      -- Честно говоря, меня бы это удивило, -- заметил Чефуик.
      -- Марч, Келп, -- сказал Дортмундер, -- отведите его в конец фургона и покажите ему, где мы находимся.
      Марч и Келп схватили Проскера за локти и стали толкать его по узкому проходу к двери фургона. Они открыли ее и показали ему лес, освещенный солнцем, и, когда он хорошо все рассмотрел, закрыли дверь, втолкнули его в тендер и вновь усадили на ящик с оружием.
      -- Мы в лесу, не так ли? -- сказал Дортмундер.
      -- Да, мы в лесу. -- Проскер кивнул.
      -- Что такое "лес", ты помнишь? Очень хорошо. Теперь посмотри сюда. Что это за предмет прислонен к борту?
      -- Лопата, -- ответил Проскер.
      -- Ты вспомнил, что это лопата. Я восхищен. А ты помнишь, что такое могила?
      В образе невинной овечки появилась еще одна трещина.
      -- Вы не сделаете такого с больным, -- сказал Проскер и слабо прижал руку к сердцу.
      -- Нет, -- кивнул Дортмундер, -- но я сделаю это с мертвым.
      -- Он дал Проскеру несколько секунд для размышления, потом предложил: -- Я скажу тебе, что будет. Мы проведем здесь ночь, предоставив полицейским искать локомотив, а завтра уедем. Если ты отдашь нам изумруд, мы отпустим тебя.
      Сможешь объяснить, что удрал от нас и ничего не знаешь и не понимаешь, что случилось. Разумеется, ты не произнесешь ни одного имени, в противном случае, мы найдем тебя опять.
      Ты знаешь, что мы всегда сможем наложить на тебя лапу, куда бы ты не спрятался, так?
      Проскер бросил взгляд на локомотив, на тендер, на застывшие Лица, окружавшие его.
      --О, да,-- сказал он. -- Знаю.
      -- Хорошо. Умеешь пользоваться лопатой? -- спросил Дортмундер.
      -- Лопатой? -- удивленно повторил Проскер.
      -- На случай, если ты не отдашь нам изумруд, -- пояснил Дортмундер. -- Мы уедем завтра утром без тебя и не хотим, чтобы тебя нашли. Поэтому надо вырыть яму.
      Проскер облизнул губы.
      -- Я... -- начал он и вновь посмотрел на окружавшие его лица. -- Я бы хотел помочь вам. Серьезно. Но я больной человек.
      У меня неприятности по работе, неверная любовница, личные проблемы, нервная депрессия. Почему же еще я попал в лечебницу?!
      -- Чтобы спрятаться от нас. Ты сам себя туда засадил. Если ты помнишь, что находился в лечебнице, то можешь также вспомнишь, куда дел изумруд?
      -- Не знаю, что и сказать...
      -- Не беда, -- сказал Дортмундер. У тебя целая ночь для размышлений.
      -- Так достаточно глубоко?
      Дортмундер подошел и заглянул в яму.
      Проскер в своей белой пижаме стоял на дне ямы глубиной сантиметров сорок и, несмотря на утреннюю прохладу, исходил ом. Начинался новый солнечный день, воздух осеннего леса был чист и свеж, но адвокат всем своим видом наводил на мысль о знойном августе.
      -- Мелко, -- неодобрительно покачал головой Дортмундер. -- и хочешь лежать в мелкой могиле? У тебя нет чувства собственного достоинства!
      -- Вы не посмеете убить меня! -- задыхаясь, проговорил Проскер.
      -- Ради денег? Человеческая жизнь дороже денег, а вы гораздо человечнее, чем хотите казаться, и...
      -- Проскер, -- оборвал его Гринвуд. -- Я могу убить тебя просто потому, что я к бешенстве. Ты меня обманул! Надул меня. Меня! Ты всем доставил массу хлопот, и виноват я.
      Так что если будешь продолжать притворяться ничего не помнишь, я с удовольствием тебя прикончу.
      Проскер болезненно скривился и бросил взгляд на дорогу, по которое они приехали.
      -- На это не рассчитывай, Проскер -- посоветовал Дортмундер, заметивший взгляд. -- Если ты стараешься выиграть время и ждешь, пока здесь появятся полицейские на мотоциклах, то ты напрасно надеешься. Мы потому и выбрали это место, что око безопасное.
      Простер внимательно посмотрел на Дортмундера. Лицо адвоката уже утратило выражение оскорбленной невинности; теперь оно выражало раздумье. Проскер с минуту поразмышлял, потом бросил лопату на землю.
      -- Ладно, -- решительно проговорил он. -- Вы конечно, меня не убьете, вы не убийцы, но я отлично понимаю, что вы от меня не отвяжетесь. И похоже на то, что мне никто не поможет. Помогите вылезти. Поговорим.
      Все его поведение резко изменилось, голос стал уверенным, жесты живыми и твердыми.
      Дортмундер и Гринвуд протянули ему руки и помогли вылезти из ямы.
      -- Итак, изумруд, -- напомнил Дортмундер.
      Проскер повернулся к нему.
      -- Разрешите задать вам гипотетический вопрос. Оставите ли вы меня без наблюдения до того, как я отдам вам изумруд?
      -- Это даже не смешно, -- сказал Дортмундер.
      -- Я так и думал, -- вздохнул Проскер, разведя руками. -- В таком случае, к моему прискорбию, вы его никогда не получите.
      -- Я все-таки его убью -- завопил Гринвуд. Подошли Марч и Чефуик, чтобы послушать разговор.
      -- Объясни, -- велел Дортмундер.
      -- Изумруд находится в моем сейфе в одном из банков Манхэттена, на углу Пятой авеню и Сорок шестой улицы. Нужно иметь два ключа, чтобы открыть сейф: мой и банковский. Правит предусматривают, чтобы я спускался в бронированную комнату в сопровождении одного из служащих банка. Мы должны быть одни. Перед входом в бронированную комнату я должен расписаться в регистрационной книге, а они сверяют подпись с той, что есть у них в досье. Другими словами, это должен быть я, и я должен быть один. Если я дам вам слово, что не стану просить служащего банка вызвать полицию, пока мы будем там, вы окажете мне доверие, и я не обману вас. Но вы не окажете мне доверия, и я не могу вас в этом упрекать. Изумруд останется в банке, бесполезный для вас и для меня.
      -- Черт побери, -- возмутился Дортмундер.
      -- Жаль. Мне искренне жаль. Если бы я хранил камень где-нибудь в другом месте, я уверен, мы пришли бы к соглашению.
      Вы бы выплатили мне компенсацию за убытки и вознаграждение...
      -- Я сейчас набью ему морду! -- взорвался Гринвуд.
      -- Замолчи, -- прикрикнул Дортмундер и обратился к Проскеру: -Продолжай.
      Проскер пожал плечами.
      -- Проблема неразрешима. Я положил камень в такое место, из которого вам его не достать.
      -- А где ключ?-- спросил Дортмундер.
      -- От сейфа? В моем кабинете в городе. Спрятан. Если вы думаете, что сможете послать кого-нибудь вместо меня, чтобы подделать мою подпись, то я буду играть честно: оба полицейских в банке знают меня лично. Весьма возможно, что ваш человек встретится ни с одним из них, но я не думаю, что вы пойдете на такой риск.
      Дортмундер, -- вмешался Гринвуд, -- а если этот прохвост умрет?
      Жена наследует его камень, а мы забираем его у жены.
      Нет, -- сказал Проскер, -- тоже не пойдет. В случае моей смерти сейф будет вскрыт в присутствии моей жены, двух великих банка, адвоката жены и, вероятно, нотариуса. Боюсь, моя жена не сможет даже забрать камень домой.
      И -- Черт побери! -- воскликнул Дортмундер.
      -- Ты знаешь, что это означает, Дортмундер? -- спросил Келп.
      -- Не желаю и слушать, -- сказал Дортмундер.
      -- Нам придется ограбить банк, -- сказал Келп.
      -- Мне жаль, -- деловым тоном произнес Проскер" -- но выхода нет.
      Гринвуд ударил его в глаз, и адвокат полетел в яму.
      -- Где лопата? -- спросил Гринвуд.
      Тут вмешался Дортмундер.
      -- Брось, засунь его лучше в фургон.
      -- Куда мы едем? -- спросил Марч.
      -- Мы возвращаемся город, --ответил Дортмундер. -- 0брадуем майора.
      ФАЗА ПЯТАЯ
      -- Мне совсем не весело, -- огорчился майор.
      -- Можно подумать, -- заметил Дортмундер -- что я обхихикался.
      Майор, которому не дали закончить завтрак, сидел за своим столом; остальные располагались напротив него полукругом.
      Проскер, в перепачканной пижаме, находился в центре, у всех на виду.
      -- Я продолжаю искренне раскаиваться, -- сказал Проскер.
      -- Я поступил недальновидно, но причина в спешке. Теперь, на досуге, я раскаиваюсь.
      -- Заткнись! -- бросил Гринвуд. -- Не то будешь раскаиваться еще кос в чем.
      -- Я нанял вас, -- продолжал майор, -- потому что вы профессионалы, вы знаете, как нужно правильно проводить операцию.
      Келп раздраженно возразил:
      -- Мы профессионалы, майор, и вели операцию правильно.
      Мы провели уже четыре операции, и все на отлично. Мы украли изумруд. Мы вытащили Гринвуда из тюрьмы. Мы проникли в комиссариат и вышли оттуда. И мы похитили Проскера из сумасшедшего дома. Нам все удалось.
      -- Тогда почему же у меня нет изумруда "Балабомо"? -- возмутился майор и протянул пустую ладонь, чтобы подчеркнуть свои слова.
      Обстоятельства были
      -- Обстоятельства, -- ответил Келп. против нас.
      Майор насмешливо хмыкнул.
      -- Майор, -- вмешался Чефуик, -- сейчас вы в плохом настроении, и это совершенно понятно. Мы, кстати, тоже, и по той же причине. Я не хочу говорить о себе, но в течение двадцати трех лет, что я занимаюсь этим делом, у меня была возможность изучить людей, с которыми я работал, и могу вас заверить: вы не нашли лучшей группы!
      -- Безусловно, -- подтвердил Келп. -- Возьмите Дортмундер.
      Этот человек -- гений. Он организовал четыре операции за четыре месяца, и каждая из них удалась. Нет другого человека, который был бы способен так провести похищение Проскера, говоря уже о трех предыдущих делах.
      -- И то, что Чефуик сказал о нас, еще больше подходит к нему самому, -- продолжал Гринвуд. -- Потому что он не только лучший слесарь, но еще и первоклассный инженер-железнодорожник.
      Чефуик покраснел от удовольствия и смутился.
      -- Прежде чем вы продолжите восхвалять друг друга, -- сказал майор,
      -- позвольте вам напомнить: у меня нет изумруда "Балабомо"!
      -- Мы это знаем, майор, -- ответил Дортмундер. -- У нас тоже нет наших сорока тысяч долларов на каждого.
      -- Вы забираете их небольшими порциями, -- злобно возразил майор. -Вы отдаете себе отчет, что я уже выплатил вам более двенадцати тысяч долларов только жалованья? Еще около восьми тысяч пошло на экипировку и материалы для ваших операций.
      Двадцать тысяч долларов! А что взамен? Операция удалась, но больной умер!.. Так больше продолжаться не может.
      Не пойдет.
      Дортмундер медленно встал.
      -- Лично я согласен, майор, -- сказал он. -- Я пришел сюда сделать последнюю попытку, но если вы хотите бросить дело, то я спорить с вами не буду. Завтра исполняется четыре месяца, как я вышел из тюрьмы, и все, что я делал -- это занимался этим проклятым изумрудом. Если хотите знать правду, я сыт им по горло, и если бы. Проскер не стал тогда дразнить меня, я бы ни за что не согласился на последнее дело.
      -- Искренне раскаиваюсь, -- отозвался Проскер.
      -- Заткнись ты! -- бросил Гринвуд.
      Келп встал.
      -- Дортмундер, не нервничай. Вы тоже, майор, это ни к чему не приведет. Сейчас мы действительно знаем, где находится изумруд.
      -- Если Проскер не лжет, -- заметил майор.
      -- Я лгу?! -- возмутился Проскер.
      -- Я велел тебе заткнуться! -- закричал Гринвуд.
      -- Он не лжет, -- сказал Келп. -- Он знает, что если изумруда в банке ее окажется, мы вернемся сюда и на этот раз церемониться с ним не будем.
      -- Умный адвокат знает, когда нужно говорить правду, -- вставил Проскер.
      Гринвуд наклонился вперед и похлопал Проскера по колену.
      -- Ты, наконец, заткнешься или нет?
      -- Факт в том, что на этот раз мы знаем, где камень, -- повторил Келп. -- Оттуда он никуда не денется. У нас есть человек, который может его взять, -- и речи не может быть, чтобы выпустить его. Бели мы, как всегда хорошо, выполним свою работу, изумруд будет нашим, и все расстанутся друзьями.
      -- Есть одна вещь, которой я не понимаю, Дортмундер, -- сказал майор. -- Вы утверждаете, что сыты этой истовей по горло. Ваши друзья были вынуждены уговаривать вас, и мне пришлось пообещать вам более крупную сумму, чтобы вы довели дело до конца. А теперь вы вдруг готовы продолжать даже без уговоров, без требования дополнительной суммы, без малейшего колебания с вашей стороны. Честно говоря, я вас не понимаю.
      -- Этот изумруд, -- сказал Дортмундер, --подобен камню на моей шее. Я надеялся, что смогу ускользнуть от него -- но это просто невозможно! Я могу уйти отсюда, попытаться тратить свое время на что-нибудь другое, но рано или поздно этот проклятый изумруд вновь появится, и я окажусь в кабале... Когда Проскер сказал нам, куда его спрятал, я внезапно понял, что это судьба. Если я не получу этот камень, то он получит меня: я все время буду думать о нем. Раз я не могу от него освободиться, то к чему бороться?
      -- Банк на Пятой авеню в центре Манхэттена, -- проговорил майор, -это не сумасшедший дом и даже не тюрьма в Лонг-Айленде.
      Я знаю, -- ответил Дортмундер.
      -- Это может оказаться самой сложной работой в вашей трущей биографии.
      -- Безусловно, -- подтвердил Дортмундер. -- Ваши Нью-Йорка оснащены самой совершенной в мире системой безопасности, сторожа там первоклассные и целая толпа полицейских перед входом. Потом еще вечные пробки в центре города, котом могут помешать бегству.
      -- Вы знаете все это и, тем не менее, готовы попытаться? -- спросил майор.
      -- Мы все этого хотим, --указал Келп.
      -- Это вопрос чести, -- вмешался Марч. -- Мы должны закончить дело.
      -- Я хочу лишь сходить на разведку, -- отрезал Дортмундер.
      -- Потом уж решать.
      -- А пока вы будете принимать решение, хотите получать деньги?
      -- едко спросил майор.
      Вы думаете, я здесь ради двухсот долларов в неделю?
      -- Не знаю, -- ответил майор, -- сейчас я уже ничего не знаю.
      -- Я дам вам ответ через неделю, -- сказал Дортмундер. -- В случае отказа вы потеряете лишь неделю оплаты. Пожалуй, майор, так как вы начинаете серьезно действовать мне на нервы, И если я скажу вам "нет", то верну деньги.
      В этом нет никакой необходимости, -- заверил майор.
      -- Не стесняйте себя временем. Дело не в двухстах долларов. Я, конечно, нервничаю, впрочем, как и все вы. И по той же причине Келп прав, мы не должны ссориться.
      -- А почему нет? -- с улыбкой проговорил Проскер.
      Гринвуд наклонился вперед и слегка ударил Проскера по уху.
      -- Опять начинаешь? -- прикрикнул он. -- Смотри у мет"!
      -- А что с ним" -- спросил майор, показывая на Проскера.
      -- Он сказал, где найти ключ от его конторы, -- ответил Дортмундер.
      -- Так что сам он теперь не нужен. Но отпускать его нельзя. У вас есть подвал?
      Майор удивился.
      -- Вы хотите, чтобы я его сторожил?
      -- Временно, -- сказал Дортмундер.
      Проскер посмотрел на майора и сказал:
      -- Это называется соучастием.
      Гринвуд не удержался и Одарил ногой по голени адвоката.
      -- Ты никогда не научишься?!
      Проскер повернулся к нему и сказал спокойно, но с явным раздражением:
      -- Довольно, Гринвуд.
      -- Мне, конечно, не по душе эта идея, -- признался майор, -- но, полагаю, иного выхода нет.
      -- Вот именно.
      Айко пожал плечами.
      -- Что ж, ладно.
      -- До скорого, -- сказал Дортмундер и направился к двери.
      -- Минуточку! -- быстро вставил майор. -- Подождите, пока я вызову подкрепление. Мне не хотелось бы оставаться с пленником наедине.
      -- Хорошо, -- кивнул Дортмундер, и вся компания стояла у двери, пока майор отдавал распоряжения по селектору.
      Проскер безмятежно развалился в кресле и благостно всем улыбался, засунув правую руку в карман пижамы. Вскоре в комнату вошли, два коренастых негра.
      -- Я дам вам знать, майор, -- сказал Дортмундер.
      -- Отлично. Надеюсь на вас.
      Дортмундер хмыкнул и вышел, за ним последовали остальные.
      Майор на родном языке дал приказание людям, чтобы Проскера заперли в подвале. Они уже взяли адвоката за локти, когда тот небрежно бросил:
      -- Славные ребята, эти пятеро. Но очень наивны.
      -- Прощайте, мэтр, -- сказал майор.
      Проскер сохранил свой приветливый вид, когда два негра тянули его к двери.
      -- Вы отдаете себе отчет, -- спокойно продолжил он, -- что ни у одного из них не мелькнуло и мысли: а собираетесь ли вы им платить, когда получите изумруд?
      -- Моkа! -- рявкнул майор, и подручные остановились на полпути к двери. -- Каminа lоЬа dai, -- приказал майор, и парни отнесли Проскера обратно в кресло. -- Тоrоlinа, -- велел майор, и его люди вышли из комнаты.
      Проскер был сама улыбка.
      -- А вы поделились с ними этой мыслью? -- спросил майор.
      -- Безусловно, нет.
      -- Почему?
      -- Майор, Вы негр, а я белый. Вы солдат, а я адвокат. Вы африканец, а я американец. И между тем я чувствую, что между нами есть что-то общее, майор, то, чего нет между мной и ушедшими джентльменами.
      Майор медленно сел за свой письменный стол.
      -- Вам-то какой интерес, Проскер?
      Проскер продолжал улыбаться.
      Я надеялся, что вы мне это и объясните.
      В среду, в девять часов вечера, два дня спустя после встречи у майора Айко, Дортмундер пришел в "Бар-и-Гриль" и кивнул головой Ролло.
      -- Рад тебя видеть, -- приветствовал тот.
      -- Остальные на месте?
      -- Все, кроме пива с солью. Твой стакан бурбона там.
      -- Спасибо.
      Дортмундер прошел в помещение, где вокруг стола сидели Келп, Гринвуд и Чефуик. В свете свисавшей с потолка на черном проводе лампы лежали многочисленные вещественные доказательства готовящегося преступления: фотографии, схемы и планы Пятой авеню. Сорок шестой улицы и банка.
      Дортмундер сел около пустого стакана, обменялся приветствиями с присутствующими и налил себе бурбона.
      -- Ну, что вы думаете?
      -- Трудно, -- ответил Келп.
      -- Паршиво, -- сказал Гринвуд.
      -- Согласен, -- кивнул Чефуик. -- А ты как полагаешь, Дортмундер?
      Открылась дверь, и 'вошел Марч. Он, занял свободный стул и, потупившись, произнес:
      -- Проклятые пробки? Не то я был бы здесь раньше всех.
      -- Вопрос: сумеем ли мы потом смыться? Твое мнение, Марч?
      -- Оттуда не уйти, -- весомо сказал Марч, -- это уж точно.
      Возьмите светофоры -- на каждом перекрестке, и все всегда красные. Бели ехать но Сорок шестой к Мэдисон, застрянешь посреди первого же квартала.. На Пятой авеню получше -- там "зеленая волна", но движение такое напряженное, что больше тридцати не дашь. Разве можно смыться при скорости тридцать в час?
      -- А ночью? -- подсказал Дортмундер.
      -- Полегче, -- признал Марч, -- но светофоров не меньше.
      К тому же в центре полно полицейских, так что там не очень-то нарушишь. Но даже если и пойдешь на красный, то в тебя непременно кто-то врежется. Нет, что днем, что ночью, на машине оттуда не уйти.
      -- Снова на вертолете? -- предложил Гринвуд.
      -- Я уже думал, -- ответил Келп, -- но это не выход. Здание имеет сорок этажей, а банк находится в нижнем. Нельзя посадить вертолет на улице, а если посадить его на крышу, потом придется уходить на лифте, что нежелательно, потому что полицейским достаточно отключить питание, чтобы подобрать нас как сардинок в консервной банке.
      -- Ясно, -- сказал Марч. -- Удрать с угла Сорок шестой улицы и Пятой авеню невозможно.
      Дортмундер кивнул и повернулся к Чефуику.
      -- А замки?
      Чефуик покачал головой.
      -- Я не опускался в хранилище, но судя во тому, что я видел на этаже, они не из тех, которые легко взломать. Понадобиться пластиковая бомба и, вероятно, придется просверливать дыры.
      Много времени и много шума.
      Дортмундер опять кивнул и посмотрел на Келпа и Гринвуда.
      -- У вас есть предложения, идеи?
      -- Я думал о том, чтобы пройти через стены, -- сказал Келп, -- но это тоже невозможно.
      Бронированная комната в подвале окружена камнем, электрическими кабелями, канализацией и еще бог весть чем. А железобетонные стены толщиной в два с лишним метра снабжены системой, вызывающей тревогу прямо в комиссариате полиции.
      В этом же районе.
      -- Я представил себе, что произойдет, если мы просто войдем, вытащим оружие и заявим, что это ограбление, -- сказал Гринвуд.
      -- Прежде всего нас сфотографируют. Вообще-то меня это не смущает, но только не там. К тому же все служащие здания имеют под рукой кнопки тревоги на своих рабочих местах. Вход в хранилище всегда заперт, если кто-нибудь не входит в него или не выходит. Там две двери с решетками и коридор между ними; они никогда не открываются одновременно. Полагаю, внизу у них есть и еще какие-нибудь сюрпризы. Даже если удастся составить план, как благополучно убраться оттуда, все равно работа невыполнима.
      -- Это точно, -- согласился Дортмундер. -- Я только хотел узнать, не подумал ли кто о чем-нибудь, что не пришло мне в голову.
      -- Похоже, нет, -- признал Чефуик.
      -- Другими словами, все кончено? Мы отказываемся? -- спросил Келп.
      --Я этого не говорил, -- заметил Дортмундер, -- я не говорил, что работа невыполнима. Ясно лишь, что мы не сумеем ее выполнить. Атака "в лоб" тут ничего не даст. Нам удалось выудить у Айко грузовики, вертолет, локомотив и, я уверен, мы могли попросить у него бог весть что. Но он не в силах дать нам ничего такого, что поможет делу. Он даст нам танк -- но и это не выход.
      -- Потому что с ним не удрать, -- заметил Марч.
      -- Точно.
      -- Тем не менее, было бы интересно повести танк, -- задумчиво проговорил Марч.
      -- Подожди минуту, -- вмешался Келп. -- Дортмундер, когда ты говоришь, что никто из нас не может выполнить эту работу, это означает, что работа невыполнима.
      -- Нет, не обязательно, -- возразил Дортмундер. -- Нас здесь пятеро, и ни один из пятерых не в состоянии достать этот изумруд из банка. Но это не означает, что никто на свете не в состоянии достать его.
      -- Ты хочешь ввести в игру нового? -- спросил Гринвуд.
      -- Я хочу обратиться к специалисту, -- ответил Дортмундер.
      -- На этот раз мы нуждаемся в специалисте в совсем другой области.
      -- Какого рода специалист? -- спросил Гринвуд.
      Келп добавил:
      -- Кто?
      -- Великий Миазмо, -- провещал Дортмундер.
      Наступило молчание, потом все начали улыбаться.
      -- Здорово, -- одобрил Гринвуд.
      -- Ты хочешь обработать Проскера? -- спросил Келп.
      -- У меня нет доверия к Проскеру, -- ответил Дортмундер.
      Улыбки погасли и уступили место выражению неприязни.
      -- Кого же тогда, если не Проскера? -- спросил Чефуик.
      -- Одного из служащих банка, -- сообщил Дортмундер.
      Улыбки вновь расцвели на губах.
      Майор был около биллиарда, когда чернокожий секретарь, поблескивая стеклами очков, ввел Келпа в комнату.
      Рядом с бильярдом в глубоком кожаном кресле развалился Проскер. Пижама исчезла. Адвокат, одетый в строгий элегантный костюм, с явным удовольствием потягивал какой-то напиток из высокого запотевшего бокала.
      -- А, Келп! -- радушно приветствовал майор. -- Подойдите-ка.
      Я покажу вам одну штуку, которую видел по телевизору.
      Келп приблизился.
      -- А безопасно ли это -- позволять ему так болтаться?
      Майор взглянул на Проскера.
      -- Не беспокойтесь. Мы с господином Проскером пришли к соглашению. Он дал мне слово, что не попытается бежать.
      -- Его слово не стоит и ломаного гроша, -- заметил Келп.
      -- К тому же, -- небрежно добавил майор, -- двери охраняются...
      Нет, вы обязательно должны посмотреть. Видите: этот шар ставим сюда, эти три -- вот так у борта, и тот -- на другом конце стола. Теперь я подрезаю эти три справа, и все четыре шара пойдут в четыре разные лузы. Что, думаете, невозможно?
      Келп, неоднократно видевший этот трюк, -- тоже по телевизору,
      -- решил не портить майору настроение:
      -- Пока не увижу, не поверю.
      Майор широко улыбнулся и с видом много упражняющегося человека нагнулся над столом. Он тщательно прицелился и ударил.
      Три шара закатились, четвертый помешкал у лузы и, наконец, остановился рядом.
      -- Черт побери! -- воскликнул майор.
      -- Почти, -- уважительно сказал Келп, желая приободрить майора. -Почти закатился. Теперь я вижу, что это возможно.
      -- До вашего прихода у мстя получалось, -- обиженно бросил майор. -Правда, получалось, Проскер?
      -- Еще как! -- подтвердил Проскер.
      -- Верю, -- сказал Келп.
      -- Нет, я вам должен показать, -- засуетился майор. -- Одну минуту, только одну минуту...
      Майор вновь торопливо расставил шары. Келп, взглянув на Проскера, увидел, что тот понимающе улыбается. Не желая принимать дружеской связи, которую предполагала эта улыбка, Келп демонстративно отвернулся.
      Майор был готов. Он пригласил Келла смотреть, и Кет заверил его, что он весь внимание. Келп на самом деле даже застыл, молясь богу, чтобы трюк получился, потому что майор был явно настроен продолжать попытки хоть всю ночь.
      Удар. Три шара закатились, четвертый помешкал и все-таки упал. Айко и Келп одновременно вздохнули. Майор удовлетворенно положил кий, потер руки и сказал:
      -- Ну, к делу! Вчера вечером мне позвонил Дортмундер: он, кажется, нашел выход из положения. Вот это быстрая работа!
      Принесли мне список?
      -- На этот раз никакого списка. Нам нужны деньги. Пять тысяч долларов.
      Майор пристально посмотрел на него.
      -- Пять ты... -- он помолчал, прежде чем продолжить. -- Для чего такая сумма?
      -- Нам нужно нанять специалиста, -- пояснил Келп.-- Мы не можем действовать так, как в предыдущих случаях, нужен специалист. Он получает пять тысяч. Дортмундер сказал, что вы можете вычесть их из наших денег, когда мы дадим вам изумруд, потому что это экстра-случай, на который мы не рассчитывали.
      Майор, прежде чем ответить, бросил взгляд на Проскера.
      -- У меня под рукой нет такой суммы. Когда она вам нужна?
      -- Чем скорее мы получим деньги, тем скорее специалист примется за работу.
      -- А кто этот специалист?
      -- Он называет себя Великим Миазмо.
      -- Господи, а что же он делает? -- поразился майор.
      Келп объяснил ему.
      Майор и Проскер обменялись быстрыми удивленными взглядами, и майор спросил:
      -- Он будет работать с Проскером?
      -- Нет, -- Келп не Наметил, до какой степени этот ответ успокоил их.
      -- У нас нет доверия к Проскеру, он может притвориться.
      -- Отлично, -- обрадовался Проскер. -- Не доверять полностью -- мой девиз!
      Майор бросил на него угрожающий взгляд.
      -- Он будет работать с одним из сторожей банка, -- сказал Келп.
      -- Значит, у вас есть план? -- спросил майор.
      -- Настоящая конфетка!
      -- Деньги будут завтра в два часа дня. Кто за ними придет?
      -- Вероятно, я, -- ответил Келп.
      -- Отлично. И вам больше ничего не нужно?
      -- Нет, только пять тысяч долларов.
      -- В таком случае, -- начал майор, направившись к биллиардному столу, -- я покажу вам...
      --Я бы с удовольствием, майор, честное слово с удовольствием!
      -- затараторил Келп: -- Но, к сожалению, я обещал Дортмундеру вернуться как можно скорее. Знаете, у нас масса дел, приготовления...
      Майор разочарованно остановился.
      -- Тогда, быть может, завтра, когда вы придете за деньгами?
      -- Превосходно! -- воскликнул Келп. Не беспокойтесь, я знаю дорогу.
      -- До завтра! -- с надеждой сказал майор.
      -- Мои добрые пожелания Гринвуду и всем остальным, -- весело бросил Проскер вслед Келпу, и тот вышел, прикрыв за собой дверь.
      Майор сердито повернулся к Проскеру.
      -- Знаете, не смешно.
      -- Они ни о чем не догадываются, -- спокойно ответил Проскер.
      -- Начнут, если вы будете продолжать хитрить.
      -- Нет, я знаю, где нужно остановиться.
      -- Вы так думаете? -- майор нервно закурил сигарету. -- Мне не нравится играть с этими людьми. Это может быть опасным.
      -- Вот потому-то вы и предпочитаете иметь меня под рукой.
      Я знаю, как с ними обращаться.
      Майор с циничным видом посмотрел на него.
      -- Вот как?.. Сам не понимаю, почему я не даю вам наслаждаться подвалом.
      -- Я вам полезен, майор.
      -- Увидим, -- сказал Айко. -- Увидим.
      В костюме и галстуке у Дортмундера был вид делового, преуспевающего человека. К примеру, владельца прачечной в бедном квартале.
      Он вошел в банк чуть позже двух часов -- довольно спокойное время -и направился к одному из охранников в форме, худому седовласому мужчине со вставными зубами.
      -- Я хотел бы получить справку о найме сейфа, -- сказал Дортмундер.
      -- Обратитесь к служащему, -- сказал сторож и провел его внутрь.
      Молодой человек, одетый в бежевый костюм, заявил Дортмундеру, что аренда сейфа в банке стоит восемь долларов сорок пять центов в месяц. Так как Дортмундер не казался сраженным этой ценой, молодой человек вручал ему формуляр, который нужно было заполнить, и задал вопросы относительно адреса, рода занятий и прочего. Дортмундер ответил по заранее приготовленной легенде.
      Когда все формальности остались позади, молодой человек проводил Дортмундера в полуподвальный этаж взглянуть на сейф. У подножия лестницы стоял охранник в форме. Молодой человек пояснил Дортмундеру ритуал, который ему придется совершать каждый раз, когда он будет приходить к своему сейфу.
      Открыв первую решетку, они прошли в маленькое помещение, где Дортмундера представили второму охраннику, который с этого момента принимал заботу о кем на себя. Молодой человек пожал новому клиенту руку, заверил, что он будет желанным посетителем банка, и удалился к себе.
      Охранник, которого звали Альберт, объяснил:
      -- Здесь всегда или Джордж, или я. Мы будем заниматься вами каждый раз, когда вам понадобится сейф.
      -- Джордж?
      -- Он сегодня контролирует подписи.
      Дортмундер кивнул.
      Потом Альберт открыл внутреннюю решетку, и от оказались в помещении, которое смахивало на морг для лилипутов, где рядами располагались ящики, один над другим, словно гробики для крошечных трупов. К ящикам были прикреплены разноцветные кнопки. Каждый цвет, без сомнения, о чем-то говорил.
      Сейф Дортмундера был внизу слева. Альберт прежде всего воспользовался своим собственным ключом, потом попросил ключ, который дал Дортмундеру молодой человек. Дортмундер протянул ключ. Охранник воспользовался им и тотчас же вернул.
      Сейф, в сущности, был ящиком приблизительно сантиметров пять высотой, десять шириной и сорок длиной. Альберт полностью вытащил его и заявил:
      -- Если вы предпочитаете остаться один, я могу отнести его в соседнюю комнату.
      Он указал пальцем на одну из маленьких комнатушек, соседствующих с моргом: в каждой был стул и стол. Владелец сейфа мог остаться наедине со своим сокровищем.
      -- Нет, спасибо, -- ответил Дортмундер. -- Сейчас не нужно.
      Я хочу только положить это...
      Он достал из внутреннего кармана пиджака объемистый запечатанный белый конверт, в котором лежали семь бумажных носовых, платков, бережно вложил его в ящик и отступил на шаг" пока Альберт запирал сейф.
      Альберт пропустил его через первую решетку, а Джордж -- через вторую. Дортмундер поднялся по лестнице и вышел на улицу, где очень удивился, что еще светло. Посмотрев на часы, он сделал знак такси -- ему предстояло теперь пересечь город и вернуться с Великим Миазмо, прежде чем служащие банка, закончив рабочий день., отправятся по домам.
      -- Так одиноко в Нью-Йорке, Линда, -- пожаловался Гринвуд.
      -- 0! -- произнесла она. -- Я знаю. Алан.
      Он оставил себе свое имя: его новая фамилия также начиналась с Г, что было несколько рискованно, но удобно.
      Гринвуд поправил подушку под головой и крепче обнял девушку, сидевшую рядом.
      -- Когда встречаешь родственную душу в таком городе, как этот, -продолжал он, -- то не хочется разлучаться с ней!
      --О, я понимаю, что ты хочешь этим сказать! --воскликнула она и прильнула к нему, положив голову на его голую грудь.
      -- Вот почему я так огорчен, что вынужден уйти сегодня вечером.
      -- О, я тоже огорчена.
      -- Но откуда я мог знать, что такое сокровище, как ты появится сегодня к моей жизни? А теперь слишком поздно что-либо менять.
      Мне нужно идти, вопрос решен.
      Она подняла голову, чтобы посмотреть на него. Электрический камин в углу служил единственным источником света, и она пыталась рассмотреть его лицо в красноватых неверных бликах.
      -- А здесь не замешана другая девушка? -- спросила она тоном, который тщетно пыталась сделать шутливым.
      Он приподнял рукой ее подбородок.
      -- Нет никакой другой девушки. Нигде на свете.
      И нежно поцеловал ее в губы.
      -- Мне так хочется верить тебе. Алан.
      -- Жаль, что я не имею права сказать куда я пойду, но честно
      --я не могу. Я только прошу тебя оказать мне доверие. Через час я вернусь.
      Она улыбнулась:
      -- Ты не многое успеешь с девушкой за час, не так ли? <-- Особенно, когда я хочу сохранить себя для тебя.
      И он опять поцеловал ее.
      После поцелуя она прошептала ему на ухо:
      -- Сколько времени нам остается до твоего ухода?
      Он через плечо посмотрел на будильник, стоявший на новом столе, и ответил:
      -- Двадцать минут.
      -- Тогда, -- выдохнула она, покусывая ему ухо, -- еще хватит времени убедиться, что ты в самом деле меня не забудешь.
      -- Мммм... -- произнес он.
      В результате, когда раздался звонок в дверь, Гринвуд еще не кончил одеваться.
      -- Сейчас, сейчас, -- бормотал он, торопливо натягивая брюки.
      -- Возвращайся скорей, Алан, -- попросила девушка, вытягиваясь под покрывалом.
      Он бросил взгляд на мятые простыни и ответил:
      -- О, я буду спешить, Линда. Не беспокойся, я буду спешить.
      Чефуик ждал его у выхода.
      -- Ты не торопился, -- пошутил он.
      -- Тебе и не снилось такое, -- с чувством изрек Гринвуд. -- Куда?
      -- Сюда.
      Марч был за рулем своего "мустанга", стоявшего за углом, рядом с пожарным краном. Чефуик и Гринвуд влезли в машину, и Марч отвез их на Варик-стрит. Все учреждения уже были давно закрыты. Они остановились перед зданиям, которое искали, Гринвуд с Чефуиком вышли из машины л перешли улицу.
      Гринвуд был на страже, пока Чефуик открывая входную дверь, потом они поднялись пешком -- лифты в этот час не работали --'на четвертый этаж. Гринвуд освещал путь маленьким электрическим фонариком. Вскоре они дошли до двери, на которой было написано "ДОДСОН И ФОГГ, АДВОКАТЫ". А внизу на стекле, еще пять имен, и среди них имя Проскера..
      Чефуик так быстро открыл эту дверь, словно она и не была заперта. Они следовали плану, который им дал Проскер, и вскоре нашли его кабинет. Мебель была расставлена так, как описал адвокат. Гринвуд сел за рабочий стол, открыл большой ящик внизу справа и в его глубине обнаружил приклеенный липкой лентой желтый конверт. Гринвуд улыбнулся, взял конверт и задвинул ящик. Потом он потряс конверт над столом, и из неге выдал маленький ключ, похожий на тот, что Дортмундер получил днем раньше в банке.
      -- Ну, вот и все, -- сказал Гринвуд. -- Невероятно.
      -- Может быть, удача все же повернулась к нам, -- произнес Чефуик.
      --- Сегодня пятница, тринадцатое. Фантастика!
      -- Уже нет. Полночь прошла.
      -- Ну, пошли. Вот, отдашь его Дортмундеру.
      Чефуик сунул ключ в карман, и они вышли из конторы. Садясь в машину, Гринвуд попросил:
      -- Подбросьте сперва меня, ладно? Меня ждут.
      -- Почему бы и нет? -- сказал Марч.
      Гринвуда доставили домой. Он быстро поднялся на лифте и вошел в квартиру. Девушка сидела в его кровати и читала книгу про Джеймса Бонда. Она немедленно отложила книгу и погасила свет в изголовье, пока Гринвуд освобождался от лишней одежды.
      Потом он скользнул в постель.
      -- Все прошло хорошо? -- осторожно спросила Линда.
      -- Я же вернулся, -- просто ответил он.
      Она поцеловала его и подняла на него восторженный взгляд.
      -- Ты из ЦРУ? Да?
      -- Я не имею нрава говорить об этом, -- ответил он.
      -- Ммм... -- промычала Линда и стала покусывать все его тело, не ограничиваясь более ухом.
      -- Обожаю патриоток, -- пробормотал Гринвуд.
      Четверг девятнадцатого октября был одним из дней, когда погода сама не знает, чего она хочет. Альберт Кромвель, охранник при сейфах в полуподвальном этаже Национального банка на углу Сорок шестой улицы и Пятой авеню, вырядился утром в плащ, не говоря уже о зонтике, и вернулся домой, неся все это в руках под палящим солнцем. Он не знал, чувствовать ли себя обиженным или радоваться хорошей погоде.
      Альберт Кромвель жил в квартире на двадцать восьмом этаже здания в Верхнем Вест-Сайде и добирался домой на метро. В тот день, когда он вошел в лифт, рослый импозантный мужчина с черным пронзительным взглядом, высоким лбом и густыми черными волосами, в которых начала серебриться седина, вошел в лифт вместе с ним.
      Альберт и импозантный мужчина стояли бок о бок около дверей.
      Лифт начал подниматься.
      -- Вы уже видели эти цифры? -- спросил мужчина глубоким зычным голосом.
      Удивленный Альберт повернулся к соседу. Незнакомые люди не разговаривают в лифте.
      -- Прошу прощения? -- сказал он.
      Кивком головы импозантный мужчина указал на ряд номеров над дверью.
      -- Я говорю об этих цифрах. Посмотрите на них! -- предложил он.
      Удивленный Альберт Кромвель поднял взгляд. На узкой полоске стекла над дверями загорались по очереди маленькие цифры, указывая этаж, -- слева направо, начиная с "П" (подвал) и кончая "35". Например, в тот момент зажглась цифра "4".
      Альберт видел, как погас этот номер и зажглось "5".
      -- Обратите внимание на регулярность движения, -- продолжал своим звучным голосом импозантный мужчина. -- Как приятно видеть хорошо налаженный механизм, действующий безотказно, регулярно смотреть па номера, знать, что за каждым номером последует следующий. Смотрите на номера. Произносите их вслух, если хотите, это успокаивает после работы.
      Так хорошо, что есть возможность отдохнуть, возможность смотреть на эти номера, чувствовать, как тело расслабляется, расслабляется, чувствовать себя в безопасности, смотреть на номера, следить за ними, чувствовать, как каждый мускул расслабляется, каждый нерв расслабляется, чувствовать, что можно, "вконец, прислониться к стене и расслабиться, расслабиться, расслабиться. Теперь больше ничего не существует, кроме цифр и моего голоса. Цифры и мой голос.
      Импозантный мужчина замолчал в посмотрел на Альберта, прислонившегося к стене лифта и устремившего бессмысленный взгляд на цифры поверх двери. Погас двенадцатый. Альберт Кромвель смотрел на номера.
      -- Вы слышите меня? -- спросил импозантный мужчина.
      --Да.
      -- Скоро, в ближайшие дан, одни человек обратится к вам на вашей работе. В банке, в котором вы работаете. Вы меня понимаете? -- сказал импозантный мужчина.
      -- Да, -- ответил Альберт.
      -- Человек скажет вам: "Ларек с афганскими бананами". Вы меня понимаете?
      --Да.
      -- Что скажет вам человек?
      -- Ларек с афганскими бананами.
      -- Очень хорошо, -- произнес импозантный мужчина. Зажегся номер семнадцатый. -- Вы по-прежнему чувствуете себя совершенно расслабленным, -- продолжал он. -- Когда человек скажет вам: "Ларек с афганскими бананами", вы сделаете то, что он велит. Вы меня поняли?
      -- Да, -- ответил Альберт Кромвель.
      -- Что вы сделаете, когда человек скажет: "Ларек с афганскими бананами"?
      -- Я сделаю то, что он мне велит, -- ответил Альберт Кромвель.
      -- Очень хорошо, -- сказал импозантный мужчина. -- Это очень хорошо, у вас все будет очень хорошо. Когда человек покинет вас, вы забудете, что он приходил. Понимаете?
      -- Да.
      -- Что сделаете, когда он вас покинет?
      -- Я забуду, что он приходил.
      -- Превосходно, -- сказал импозантный мужчина. На табло зажегся двадцать второй этаж. -- Молодец, все хорошо. -- Импозантный мужчина протянул руку и нажал на кнопку двадцать пятого этажа. -- Когда я вас покину, -- сказал он, -- вы забудете наш разговор. Когда вы доедете до вашего этажа, вы будете чувствовать себя расслабленным, вам будет очень, очень хорошо.
      Вы не будете вспоминать наш разговор до того времени, когда человек скажет вам: "Ларек с афганскими бананами". Тогда вы сделаете то, что велит этот человек, а когда он уйдет, вы забудете наш разговору забудете человека, который к вам приходил- Вы сделаете это?
      -- Да, -- ответил Альберт Кромвель.
      Над дверями лифта зажегся номер "25". Лифт остановился.
      Двери раздвинулись.
      -- Молодец, очень хорошо, -- сказал импозантный мужчина, выходя из кабины. -- Очень хорошо.
      Двери закрылись, и лифт поднялся на этаж, на котором проживал Альберт Кромвель. Двери раздвинулись. Альберт встряхнулся и вышел из кабины. Он улыбался. Он направился по коридору упругой походкой; он чувствовал себя отдохнувшим и бодрым и приписывал это необычайно теплому дню.
      Короче говоря, он чувствовал себя превосходно.
      Дортмундер вошел в банк. Он помнил, что Великий Миазмо сказал ему накануне, добившись нужного результата от Альберта Кромвеля.
      -- Если возможно, -- сказал он, -- проделайте вашу работу завтра. В противном случае нужно будет ждать весь уик-энд.
      Внушение достаточно сильное, чтобы продержаться до понедельника, но, естественно, чем раньше вы используете его, тем лучше. Он может посмотреть в субботу какой-нибудь дурацкий спектакль по телевизору, там кто-нибудь скажет: "Ларек с афганскими бананами", и все пойдет прахом. Постарайтесь лучше не откладывать.
      И "завтра" настало. Дортмундер уже приходил в девять тридцать утра, но когда он дошел до лестницы и бросил взгляд вниз, то увидел, что Альберт Кромвель дежурит снаружи, что означало, что внутри дежурит Джордж. Джордж не устраивал Дортмундера, и он ушел в надежде, что после завтрака они поменяются- местами.
      Удача была на его стороне. Когда Дортмундер подошел к лестнице и посмотрел вниз, он увидел, что Альберт находится там. Дортмундер без колебаний спустился, приветствовал Джорджа, расписался в книге, и прошел через решетчатую дверь, которую ему открыл Джордж.
      В маленьком помещении между дверьми никого не было, и на секунду Дортмундер почувствовал, как леденеют пальцы и дрожь пробегает по спине. Он уже видел себя задержанным торжествующими полицейскими. Достойный конец истории с изумрудом "Балабомо"!
      Но Джордж объяснил:
      -- Альберт сейчас займется вами, сэр.
      И страшные опасения Дортмундера рассеялись, как дым.
      Джордж запер дверь за собой на ключ и вернулся в свою клетушку.
      В помещении стояло два стула, но у Дортмундера были слишком напряжены нервы, чтобы садиться. Ему казалось, что его забыли, как забывают, например, зонтик. Но через пару минут дверь отворилась, и вышла старая дама, прижимавшая к своему лисьему манто китайского мопса. Ее сопровождал Альберт.
      Он закрыл дверь и обратился к Дортмундеру:
      -- Одну минуту, сэр.
      -- Не торопитесь, -- ответил Дортмундер.
      Альберт открыл другую решетку, выпустил даму, потом повернулся к Дортмундеру.
      -- Пожалуйста, следуйте за мной.
      Они прошли через внутреннюю дверь и направились прямо к сейфу Дортмундера. Альберт открыл его своим ключом, попросил ключ у Дортмундера и выдвинул ящичек.
      -- Я хотел только взять вот это, -- сказал Дортмундер, вынул из сейфа конверт и сунул его во внутренний карман пиджака.
      Альберт запер двумя ключами теперь уже пустой сейф и вернул ключ Дортмундеру.
      -- Сюда, сэр.
      -- Ларек с афганскими бананами, -- произнес Дортмундер.
      Альберт замер на месте. Потом повернулся к Дортмундеру.
      Весь вид его излучал готовность к услугам.'
      -- Да, сэр.
      Дортмундер достал из кармана ключ Проскера.
      -- Теперь мы откроем этот сейф, -- сказал он.
      -- Да, сэр.
      Альберт взял ключ и пошел к сейфу Проскера. Двумя ключами открыл его и замер неподвижно, по-прежнему со спокойным лицом, внимательный, готовый оказать любую помощь.
      В сейфе Проскера была масса бумаг; какие-то акты, толстые белые конверты, свидетельства о рождения... И среди всего прочего -- маленькая черная коробочка, в которых обычно держат запонки или серьги. Дортмундер взял коробочку и открыл ее.
      Изумруд "Балабомо", занимавший там почти все место, казалось, подмигнул Дортмундеру под ярким светом ламп.
      Дортмундер закрыл коробочку и сунул ее в левый карман пиджака.
      -- Отлично, -- сказал он, -- запирайте.
      Альберт запер сейф и вернул Дортмундеру ключ Проскера.
      Он по-прежнему сохранял спокойный, внимательный вид готового к услугам человека.
      -- Это все, -- сказал Дортмундер. -- Я готов уйти.
      -- Да, сэр.
      Альберт проводил его к первой решетке, открыл ее и посторонился, чтобы дать пройти. Потом Дортмундер должен был подождать, пока он запрет ее, прежде чем подойти к наружной. решете.
      Дортмундер вышел, и стоявший по другую сторону наружной решетки Джордж вежливо сказал:
      -- Всего хорошего, сэр.
      -- Спасибо, -- ответил Дортмундер.
      Он поднялся по лестнице, вышел из банка и подозвал такси.
      -- Угол Амстердам-авеню и Восемьдесят четвертой улицы, -- бросил он.
      Такси поехало по Сорок пятой улице, повернуло направо и застряло в заторе.
      Дортмундер, сидевший на заднем сиденье, медленно и неуверенно улыбнулся, словно не в силах себе поверить. Невероятно.
      Изумруд у него в руках. Наконец-то они в самом деле похитили изумруд!.. Дортмундер заметил в зеркальце недоуменный взгляд шофера: чему может радоваться попавший в затор пассажир?
      Но удержаться он не мог. Он улыбался.
      ФАЗА ШЕСТАЯ
      В комнате в недрах "Бара-и-Гриля" вокруг стола сидели Марч, Келп и Чефуик. Марч пил пиво с солью, Келп -- чистый бурбон.
      Так как день только начинался, Чефуик, против обыкновения, не пил шерри; он потягивал диет-колу. Гринвуд был в баре -- показывал Ролло, как готовить водку-сауэр. Ролло, нахмурив брови, скептически смотрел на него, не собираясь ничего запоминать.
      В комнате стояла тишина. Потом Марч неожиданно заявил:
      -- Знаете, я очень много думал обо всем этом.
      -- И зря, -- сказал Келп.-- Не думай. Может испортиться пищеварение.
      -- Все пытаюсь предугадать, --продолжал Марч, -- где сорвется на этот раз... Например, банк со вчерашнего дня переехал в новое помещение. Или один из парней, работающих в банке, стащил изумруд.
      -- Я согласен с Келпом, -- тихо произнес Чефуик. -- Ты должен немедленно перестать думать. Или, по крайней мере, перестань говорить.
      -- Но все это кажется мне маловероятным, -- не унимался Марч. -- Я почти готов поверить, что Дортмундер скоро откроет эту дверь и войдет с изумрудом в руке.
      Марч протянул руку к двери, и та отворилась. Вошел Гринвуд с рюмкой водки-сауэр (Сауэр -- подгруппа коктейлей кислого вкуса. Водка-сауэр: вод" -- 3/4, лимонный сок -- 1/4, 1 чайная ложка сахарного сиропа, 1--2 ягоды вишни. Готовят в шейкере, подают без льда в специальной рюмке с "наледью" ). Он подмигнул Марчу, увидев наставленный на себя палец, и спросил:
      -- Меня кто-нибудь звал?
      Марч опустил руку.
      -- Нет, -- ответил он. -- Я просто объяснял, что чувствую себя оптимистом.
      -- Ошибаешься, -- проворчал Гринвуд, садясь за стол. -- Я специально освободил сегодняшний вечер, представив себе, как мы будем сидеть здесь и подготавливать новую операцию.
      -- Не надо говорить об этом, -- взмолился Келп.
      Гринвуд покачал головой.
      -- Боюсь сглазить. А что, если бы я позвонил одной очаровательной, расположенной ко мне особе, чтобы предложить ей пообедать вместе сегодня вечером? Что бы ты на это сказал, Келп?
      Да, -- ответил Келп, -- ты прав.
      Точно. -- Гринвуд сделал глоток водки. -- Ммм, чудесно!
      Здесь приятное место, -- вздохнул Марч. -- Далековато от меня, конечно, но почему бы не заскочить иногда просто так?
      Он сделал глоток пива и прибавил немного соли.
      -- Который час? -- спросил Келп, но как только Чефуик посмотрел на свои часы, прибавил: -- Не говори! Не хочу знать!
      -- Если он позволил себя сцапать, -- сказал Гринвуд, -- если Дортмундера сцапали, нам, разумеется, придется его выручать.
      Как вы выручали меня.
      -- Конечно, -- ответил Чефуик, и остальные утвердительно кивнули головами.
      -- Есть у него камень или нет, -- уточнил Гринвуд.
      -- Ну, как же иначе, -- подтвердил Келп.
      Гринвуд вздохнул.
      -- Когда моя бедная матушка советовала мне найти порядочную работу, я, честно говоря, думаю, что она имела в виду не такую.
      -- Вы верите, что мы когда-нибудь наложим руку на этот камешек?
      -- спросил Марч.
      -- Может, господь бог хочет, чтобы мы завязали, и дает нам тонкий намек?
      -- Если пять работ за один камень -- тонкий намек, -- горько произнес Келп, --то я не хотел бы, чтобы господь Бог высказывался прямо.
      -- Тем не менее, -- проговорил Чефуик, разглядывая стакан с диет-колой, -- это было небезынтересно. Мое первое путешествие на вертолете, например. А вести "Мальчик-с-пальчик" просто здорово.
      -- Хватит с меня интересных работ, -- заявил Марч. -- Если остальные не возражают, то, начиная с сегодняшнего дня, я предпочитаю простые трюки. Все, чего я хочу, это чтобы дверь отворилась и вошел Дортмундер с изумрудом в руке.
      Он указал на дверь, она открылась и вошел Дортмундер с пустым стаканом в руке.
      Все впились в него взглядами. Дортмундер "осмотрел на уставленный на него палец, отошел с линии огня, обогнул стол, чтобы сесть на пустой стул около бутыли" с бурбоном.
      Сел, налил себе и сделал глоток. На него смотрели, не моргая. 'Тишина стояло такая, что слышно было бы, как комар пролетел.
      Дортмундер поочередно посмотрел на своих друзей. Лотом Дортмундер улыбнулся.
      Изумруд лежал посреди старого деревянного стола -- восхитительный камень, волшебное зеленое яйцо, сверкающее в свете свисавшей с потолка лампы. Свет тысячекратно отражался в гранях и искрился; изумруд будто молча подсмеивался я хихикал
      -- гордый своим великолепием, гордый вниманием.
      Пятеро мужчин, сидевших вокруг стола, не сводили с камня восхищенных глаз. Окружающий мир затерялся где-то вдали, приглушенные уличные шумы доносились словно с другой планеты.
      В задней комнате "Бар-и-Гриля" царила благоговейная тишина. Пятеро мужчин в восторге застыли, а на их лицах застыла улыбка -- от уха до уха. Они смотрели на подмигивающий и улыбающийся в ответ камень.
      Келп вздохнул.
      -- Вот он.
      Остальные зашевелились, будто выходя из забытья.
      -- Никогда не думал, что это случится, -- промолвил Марч.
      -- Но он действительно тут, -- возразил Гринвуд, -- н смотрится великолепно.
      -- Как жаль, что Мод это не видит, -- сказал Чефуик. -- Нужно было прихватить с собой фотоаппарат.
      Сердце болит при мысли, что его надо отдать, -- сказал Келп.
      -- Понимаю тебя, -- кивнул Дортмундер. -- Мы так намучились из-за этого изумруда. Но нужно сразу же избавиться от него. Этот камень действует мне на нервы. Все кажется, что вот-вот откроется дверь и ворвется миллион полицейских.
      -- Они слишком заняты девочками, -- с легкой тоской сказал Гринвуд.
      -- Тем не менее, настал момент отдать камень майору и получить наши денежки.
      -- Ты хочешь, чтобы поищи все? -- спросил Марч. -- Я на машине.
      -- Нет, -- ответил Дортмундер. -- Впятером мы рискуем привлечь внимание. К тому же, если случится что-то непредвиденное, нужно чтобы большинство из нас имело свободные руки и было готово вмешаться. Келп, это ты нашел работу и привлек к ней всех нас, ты первым познакомился с майором. Именно ты всегда носил ему списки... Хочешь отнести ему камень?
      -- Конечно, -- с восторгом согласился Келп. -- Если вы считаете, что мне нужна охрана...
      -- Марч проводит тебя, -- сказал Дортмундер. -- А мы втроем останемся здесь. И если судьба еще раз ударит нас, то она ударит любого, у кого будет камень. Если тебя постигнет неудача, мы поймем.
      Келп не понимал, должен ли он чувствовать себя уверенней от этой мысли. Пока он, нахмурив брови, размышлял, Дортмундер убрал изумруд в маленькую черную коробку. Келп взял ее со словами:
      -- Если мы не вернемся в течение часа, то одному богу известно, где мы.
      -- Мы будем ждать до тех пор, пока не получим от вас известий,
      -- сказал Дортмундер. -- После вашего ухода я позвоню Майору и скажу, чтобы он открывал свой сейф.
      -- Отлично. -- Келп сунул коробочку в карман и допил бурбон.
      -- Пошли, Марч.
      -- Я готов.
      -- До скорого, -- попрощался Келп и вышел вместе с Марчем.
      Дортмундер взял у Чефуика монетку и пошел в телефонную будку, чтобы вызвать посольство. Ему пришлось поговорить с двумя людьми, прежде чем он добился разговора с Айко.
      -- Мы принесем его сегодня, -- сообщил Дортмундер.
      -- В самом деле? -- воскликнул явно обрадованный майор.
      -- Отличная новость. Я почти потерял надежду.
      -- Мы тоже, майор. Полагаю, что товар стоит оплаты.
      -- Разумеется. Деньги ждут вас в сейфе.
      -- К вам придет тот же, кто и обычно.
      -- Вы придете не все? -- Майор казался разочарованным.
      -- Мне не нравится ходить толпой. Это может привлечь к нам нездоровое внимание.
      -- Пожалуй. -- В голосе майора сквозило сомнение. -- Но все пройдет хорошо, я уверен. Спасибо, что позвонили. Я буду ждать нашего друга.
      -- Отлично, -- сказал Дортмундер и, повесив трубку, вышел из кабины.
      Как обычно, дверь открыл чернокожий секретарь.
      -- Эй! -- воскликнул Келп, когда они сделали не тот поворот.
      -- Биллиард, понимаешь? -- Он поводил рукой, будто примериваясь кием к шару.
      -- Сегодня кабинет, -- отрезал секретарь.
      -- Вот как? Ну что ж, сегодня, полагаю, день особый, -- согласился Келп. Кроме того, он был доволен, что майор не станет показывать ему никаких новых фокусов.
      Или станет? Чернокожий секретарь распахнул дверь в кабинет, и Келп вошел, но майора за письменным столом не было.
      Вместо него там сидел Проскер, который расположился, как у себя дома. Он приветливо улыбнулся Келпу, как паук мухе.
      Келп остановился на пороге, но рука, упершаяся ему в лопатки, подтолкнула его вперед.
      -- Эй! -- произнес он, оборачиваясь. Чернокожий секретарь, вошедший следом, закрыл дверь, достал из кармана автоматический пистолет и нацелил его в лоб Келла.
      Келп отступил в комнату, поспешно увеличив расстояние между собой и оружием.
      -- Что тут происходит? -- спросил он и увидел еще двух чернокожих с пистолетами в руках, которые стояли в глубине комнаты.
      Проскер начал хихикать.
      Келп повернулся к нему и злобно потребовал:
      -- Что вы сделали с майором?
      Проскер был поражен таким вопросом.
      -- С майором? Бог мой! Вы действительно невинны, словно только родились. Что я сделал с майором!..
      Келп угрожающе шагнул вперед.
      -- Да! Что вы вообще тут делаете?
      -- Я говорю от имени майора, -- сказал Проскер, принимая серьезный вид, и спокойно положил руки на стол. -- Теперь я работаю на майора, и майор решил, что будет лучше, если именно я помогу расставить все точки. Он полагает, что мой юридический опыт поможет мне в нескольких фразах выразить то, что вы сможете передать вашим друзьям. К тому же это мой план.
      -- План? -- у Келла было ощущение, что три пистолета уже проделали в нем три дырки, но он не хотел показывать ничего, кроме гнева. -- Какой план?
      -- Садитесь, Келп. Поговорим.
      -- Я буду говорить только с майором, -- заявил Келп.
      Теперь улыбка Проскера выражала грусть.
      -- Должен я приказать людям, которые стоят сзади вас, чтобы они заставили вас сесть? Разве вы не хотите уладить наши дела без насилия?
      Келп подумал, прежде чем ответить.
      -- Ладно, я вас слушаю.
      И сел.
      -- Итак, слушайте внимательно, -- сказал Проскер. -- Для сначала вы отдадите мне изумруд "Балабомо" и не получите никаких денег. Майор уже выдал вам общим счетом четырнадцать тысяч, потом еще пять тысяч для гипнотизера, около пяти тысяч на разные расходы. Другими словами, Айко заплатил более двадцати четырех тысяч долларов, что он считает вполне достаточной суммой.
      --За камень стоимостью в полмиллиона долларов, -- с горечью проговорил Келп.
      -- Да, но по справедливости он принадлежит стране майора,
      -- заметил Проскер, -- Двадцать четыре тысячи -- это большая сумма для такой маленькой страны, как Талабво, особенно когда их тратит на приобретение своей же собственности.
      -- Вы хотите, чтобы я поплакал над тяжким уделом Талабво?
      Меня и моих товарищей ограбили, лишили двухсот тысяч долларов, а вы хотите, чтобы я растрогался из-за какой-то страны в Африке!
      -- Я только хочу, чтобы вы поняли, почему майор считает своим правом больше ничего не платить за возвращение национального имущества. Я считаю, что все ясно осветил вам, перехожу ко второму пункту. Майор не хочет, чтобы у вас и ваших друзей были неприятности из-за этого дела.
      -- Вот как? -- Келп криво улыбнулся. -- Скорее неприятности будут у майора.
      -- Не обязательно, -- возразил Проскер. -- Вы помните слабость майора к досье?
      Келп нахмурил брови.
      -- Бумажки в папках? Ну и что из этого?
      -- Все зависит от человека, который откроет эти паши и прочитает бумажки. Прокурор Манхэттена, например, безусловно найдет чтение этих бумаг занимательным. Это раскроет пять преступлений, совсем свеженьких; а потом могут помяться догадки и по поводу кое-каких старых преступлений...
      Келп, прищурившись, подозрительно посмотрел 1" Проскера.
      -- Майор собирается нас заложить?
      -- Только в том случае, если вы попытаетесь причинить ему неприятности. В сущности, вы легко отделались, учитывая неумелость, с которой выполняли свою миссию.
      -- Неумелость?!
      -- Вам понадобилось пять попыток, чтобы получить камень,
      -- напомнил Проскер. -- Заметьте, это не критика. Все хорошо, что хорошо кончается, как сказал великий мят, вы и ваши товарищи в конце концов поставили товар. Но вы не явили тот образчик эффективности и профессионализма, на который, нанимая вас, рассчитывал майор.
      -- 0н самого начала собирался нас надуть? -- в ярости закричал Келп.
      -- У меня нет своего мнения на этот счет. Прошу вас положить изумруд на стол.
      -- Не думаете ли вы, что я настолько ненормален, что взял его сюда?
      -- Я именно так и думаю, -- спокойно сказал Проскер. -- Вопрос в том, настолько ли вы ненормальны, чтобы заставить господ, стоящих позади вас, отобрать его. Ну?
      Келп размышлял. Он задыхался от ярости и бессилия, но все же пришел к решению не быть таким ненормальным. К чему бессмысленное сопротивление? Надо свыкнуться, что этот раунд за противником, утешая себя мыслью, что борьба еще не не закончена. Келп достал из кармана маленькую коробочку и положил ее на стол.
      -- Отлично, -- улыбаясь, произнес Проскер.
      Он протянул обе руки, открыл коробочку и снова улыбнулся.
      Потом закрыл ее и посмотрел мимо Келпа на трех молчаливых мужчин.
      -- Один из вас должен отнести это майору, -- сказал он.
      Чернокожий секретарь, поблескивая стеклами очков, взял коробочку и вышел из комнаты. Келп проводил его взглядом.
      -- Теперь, -- сказал Проскер и Келп повернулся в его сторону.
      -- Теперь, -- повторил Проскер, -- я немедленно отправлюсь в полицию. -- Я уже придумал хорошую историю: меня похитила группа людей, ошибочно думавших, что мне известно, где спрятано сокровище одного моего клиента. Им понадобилось несколько дней, чтобы убедиться в своей ошибке, и тогда они меня выпустили. Я никого из них не узнал и не смогу узнать среди серии фотографий всяких мошенников, которые мне покажут в полиции. Как видите, ни майор, ни я не имеем намерений доставлять вам неприятности. Надеюсь, вы будете об этом помнить и не вынудите нас прибегнуть к более строгим мерам.
      -- Продолжайте, -- сказал Келп. -- Еще что?
      -- Больше ничего, -- заключил адвокат. -- Вы не получите ни одного доллара. Майор и я решили покрыть ваши преступления ради этого изумруда. Если вы удовольствуетесь тем, что вернетесь к своим делам, это будет конец истории, но если хоть один из вас доставит неприятности майору или мне, мы в состоянии сделать вашу жизнь весьма затруднительной.
      -- Майор может вернуться Талабво, -- заметил Келп. -- Но вы-то остаетесь здесь.
      -- Нет, -- приветливо улыбнулся Проскер. -- В Талабво нуждаются в юридических советниках -- разрабатывать новую конституцию. Должность весьма значительная и хорошо оплачиваемая. Для подготовки новой конституции потребуется около пяти лет. Я заранее радуюсь перемене обстановки.
      -- Я пожелал бы вам одну перемену обстановки, -- бросил Келп.
      -- Не сомневаюсь, -- кивнул Проскер. -- Мне очень не хочется вас выпроваживать, но я немного стеснен во времени. У вас есть ко мне вопросы?
      -- Ни одного, на который вы хотели бы ответить, -- сказал Келп и встал. -- До встречи, Проскер.
      -- Вряд ли она состоится, -- ответил Проскер. -- Эти двое господ проводят вас.
      Что они и сделали, сразу же закрыв за ним дверь.
      Машина Марча стояла за углом. Келп подбежал к ней и скользнул на переднее сиденье.
      -- Все нормально? -- спросил Марч.
      -- Все паршиво, -- коротко ответил Келп. -- Подай вперед, чтобы можно было видеть улицу.
      Марч реагировал немедленно: включил зажигание, отъехал и спросил:
      -- В чем дело?
      -- Нас надули. Мне нужно позвонить по телефону. Если кто-нибудь выйдет из посольства, раздави его.
      -- С удовольствием, -- сказал Марч, и Келп выскочил из машины.
      Ролло вошел в комнату.
      -- У телефона второй бурбон. Он хочет с тобой поговорить.
      -- Я так и знал, -- сказал Гринвуд. -- Что-нибудь должно было случиться.
      -- Может, и нет, -- пожал плечами Дортмундер, но, судя по его тону, он и сам в это не верил.
      Он встал, прошел следом за Ролло в бар, а оттуда -- в телефонную будку. Закрыв за собой дверь, он поднял трубку.
      -- Да?
      -- Обмануты, -- раздался голос Келла. -- Приезжей быстрее.
      -- Ладно, -- ответил Дортмундер и повесил трубку.
      Выйдя из кабины , он стремительно прошел к комнате, открыл дверь, просунул голову и скомандовал:
      -- Пошли!
      -- Это уже действует мне на нервы! -- возмутился Чефуик.
      Он резко поставил свой стакан с диет-колой на стол и последовал в Дортмундером и Гринвудом.
      Такси нашли сразу же, но понадобилась целая вечность, чтобы пересечь парк. Во всяком случае, дорога показалась им вечностью.
      Но, наконец, и вечность закончилась, и Дортмундер с друзьями вылезли на углу улицы, в полуквартале от посольства Талабво. Марч побежал к ним навстречу, и, когда такси отъехало, Дортмундер спросил:
      -- Что случилось?
      -- Нас обманули, -- сообщил Марч. -- Проскер и майор заодно.
      -- Нужно было зарыть его в лесу! -- прорычал Гринвуд. -- Я это знал, я слишком добр, вот и все.
      -- 3амолчи, приказал Дортмундер и спросил у Марча: где Келп?
      -- Пошел за ними, -- ответил Марч. -- Майор, Проскер и трое негров вышли из посольства минут пять назад и сели в такси.
      С багажом. Келп последовал за ними в другом такси.
      -- Проклятье! -- сказал Дортмундер. -- Мы потратили слишком много времени, объезжая парк.
      -- Нам надо ждать Келпа здесь, что ли? -- спросил Гринвуд.
      Марч указал на телефонную будку на углу улицы.
      -- Он записал номер телефона этой будки и позвонит, как только сможет.
      -- Разумное решение, -- одобрил Дортмундер. -- Тогда ты, Марч, останешься возле кабины, а Чефуик и я войдем в посольство.
      Гринвуд, оружие с собой?
      -- Конечно.
      -- Дай его мне.
      Гринвуд передал Дортмундеру свой револьвер, который тот сунул в карман.
      -- Будешь стоять на стреме.
      Марч вернулся к телефонной будке, а Дортмундер, Чефуик и Гринвуд быстро направились к посольству. Гринвуд у входа остановился и, облокотившись на решетку из кованого железа, с небрежным видом закурил сигарету, в то врем" как Дортмундер и Чефуик поднялись по ступеням. На ходу Чефуик достал из кармана несколько маленьких отмычек.
      ...Пятница, четыре часа дня. Пятая авеню была забита машинами. На тротуарах толкались пешеходы, няни прогуливали детей в колясочках, цветные сиделки заботливо вели согбенных стариков...
      Дортмундер и Чефуик повернулись спиной к этой толпе, загораживая виртуозные руки слесаря. Дверь отворилась, и Дортмундер с Чефуиком скользнули внутрь. Дортмундер достал револьвер, а Чефуик закрыл дверь.
      Две первые комнаты, которые они стремительно прошли, были пустыми, но в третьей за пишущими машинками сидели две негритянки-секретарши. Их быстро заперли в шкаф, а Дортмундер с Чефуиком продолжили свой путь.
      В кабинете Айко они нашли на письменном столе записную книжку с пометкой карандашом на первой странице: "Кеннеди--N301--7 ч. 15м."
      -- Они, вероятно, поехали в аэропорт, -- догадался Чефуик.
      -- Но какой авиакомпании рейс?
      Чефуик еще раз внимательно посмотрел в записную книжку.
      -- Тут не указано.
      -- Справочник! -- потребовал Дортмундер.
      Они начали открывать все ящики в поисках телефонной книги, которая оказалась в нижнем левом отделении.
      -- Ты будешь звонить во вое авиационные компании? -- поинтересовался Чефуик.
      -- Надеюсь, не придется. Попробуем "Пан-Ам". -- Он поискал номер, набрал его, и на четвертый звонок ему ответил невыразительный женский голос.
      Я хочу задать вам вопрос, который может показаться глупым,
      -- начал Дортмундер, -- но я пытаюсь пресен бегстве годной парочки.
      -- Бегство, сэр?
      -- Я не хочу становиться на пути зарождающейся любви, -- извинился Дортмундер, -- однако только что стало известно, этот мужчина уже женат. Мы знаем, что они улетают сегодня вечером из аэропорта Кеннеди в семь часов пятнадцать минут.
      Рейс N301.
      -- "Пан-Америка", сэр?
      -- А вот этого мы не знаем. Нам неизвестны авиакомпания и направление.
      Дверь кабинета отворилась, и, поблескивая стеклами очков, вошел чернокожий секретарь.
      -- Одну секунду, -- сказал Дортмундер в трубку. Он прижал ее к груди и продемонстрировал нежданному посетителю револьвер Гринвуда. -- Встаньте вон там, -- велел он, указывая на голую стену в стороне от двери.
      Чернокожий секретарь поднял руки и безропотно направился к стене.
      Не, спуская глаз и револьвера с чернокожего секретаря, Дортмундер сказал в трубку:
      -- Прошу прощения. Мать молодой девушки в отчаянии. У все истерика.
      -- Так вам известен лишь номер рейса и час отлета, сэр?
      -- И что самолет вылетает из аэропорта Кеннеди.
      -- Вам придется подождать.
      -- Сколько прикажете.
      -- я постараюсь оделить все возможное, сэр. Не вешайте трубку.
      -- Хорошо.
      Раздался легкий щелчок, и Дортмундер бросил Чефуику:
      -- Обыщи его.
      Чефуик обыскал негра и освободил его от автоматической ."берреты" 25-го калибра, маленького смертоносного пистолета, Который Келп уже видел несколько раньше.
      -- Свяжи его, -- велел Дортмундер.
      -- Я как раз об этом подумал, -- сообщил Чефуик и обратился к чернокожему секретарю дай мне свой галстук и шнурки от ботинок.
      -- У вас ничего не выйдет, -- проговорил тот.
      -- Если он предпочитает отправиться на тот свет, -- сказал Дортмундер, -- прижми дуло к животу, чтобы заглушить шум.
      -- Я буду слушаться, -- поспешно сказал негр и начал развязывать галстук. -- Но это ни к чему не приведет.
      Дортмундер держал телефонную трубку у уха и целился в негра, который отдал свой галстук и шнурки Чефуику.
      -- Теперь сними ботинки и носки и ложись плашмя на пол, -- приказал Чефуик.
      -- Безразлично, что вы сделаете со мной, я играю маленькую роль. У вас ничего не выйдет.
      Негр сел на пол, чтобы снять ботинки и носки, потом лег плашмя. Чефуик одним шнурком связал ему руки за спиной, вторым связал ноги, а галстук засунул секретарю в рот.
      Чефуик только закончил, когда в трубке раздался щелчок, и девушка сообщила:
      -- Уф! Вот, сэр, я нашла!
      -- Страшно вам благодарен, -- сказал Дортмундер.
      -- Рейс "Эйр Франс" на Париж. Единственный рейс с таким номером в этот час.
      -- Я очень вам благодарен, -- повторил Дортмундер.
      -- Это так романтично, не правда ли, сэр? -- пришла в восторг девушка. -- Бегство в Париж!..
      -- Полагаю, -- согласился Дортмундер.
      -- Жаль, что он женат.
      -- Такое случается. Еще раз спасибо.
      -- К вашим услугам, сэр.
      Дортмундер повесил трубку и объявил Чефуику:
      -- "Эйр Франс", Париж. -- Он вышел из-за стола. -- Помоги мне оттащить этого типа. Совсем ни к чему, чтобы кто-нибудь обнаружил его и развязал, и он смог позвонить майору в аэропорт Кеннеди.
      Они запихали чернокожего секретаря за письменный стол и вышли из посольства, больше никого не встретив. Гринвуд ждал, небрежно прислонившись к ограде. Он пошел рядом с ними, и Дортмундер рассказал, что им удалось выяснить, пока . они шли через улицу к телефонной кабине, около которой стоял Марч. Дортмундер сказал:
      -- Чефуик, ты останешься здесь. Когда Келп позвонит, скажи ему, что мы едем туда, а он пусть оставит нам записку в "Эйр - Франс". Бели они поехали в другое место, а не в аэропорт, ты подождешь здесь и, если записки для нас не будет, тебе позвонят.
      Чефуик кивнул..
      -- Встретимся в "Баре-и-Гриле", когда все закончится. На случай, если мы разминемся, -- объяснил Дортмундер.
      -- Мы, наверное, освободимся поздно, -- вслух подумал Чефуик.
      -- Надо позвонить Мод.
      -- Не занимай долго телефон.
      -- Не беспокойся. Желаю удачи.
      -- Поехали, Марч, посмотрим, в какой рекордный срок ты сможешь нас доставить в аэропорт Кеннеди, -- сказал Дортмундер.
      У девушки в окошке "Эйр Франс" был настоящий французский акцент.
      -- Месье Дормундье? Вам оставили сообщение.
      Она передала ему маленький конверт.
      -- Спасибо, -- поблагодарил Дортмундер, и они с Чефуиком отошли в сторону.
      В конверте оказался клочок бумаги со словами "Золотая дверь". Дортмундер перевернул бумажку на другую сторону, но она была пуста. Он снова перевернул бумажку и прочитал те же слова. Просто -- "Золотая дверь". И все.
      -- Этого еще не хватало, -- возмутился Дортмундер.
      -- Подожди минутку, -- попросил Гринвуд я направился к ближайшей стюардессе -- красивой коротко подстриженной блондинке в темно-голубой униформе.
      -- Прошу прощения, -- сказал он. -- Вы не выйдете за меня замуж?
      --Я бы с удовольствием, но мой самолет отлетает через двадцать минут.
      -- Значит, после возвращения. А пока вы не могли бы мне сказать, что означает "Золотая дверь", и где это находится?
      -- О, это ресторан в зале международных рейсов.
      -- Превосходно. Когда мы. там пообедаем?
      -- Ну, в следующий раз, когда вы будете здесь.
      -- Чудесно. Когда именно?
      --А вы не знаете?
      -- Пока нет. Вы когда возвращаетесь?
      -- В понедельник, -- сказала она, улыбаясь. -- Мы прилетаем в три тридцать.
      -- Идеальное время для обеда! Итак, в четыре?
      -- Лучше в полпятого.
      -- Договорились. Понедельник, полпятого, "Золотая дверь".
      Я сейчас закажу столик. На фамилию Грофилд. До встречи.
      Гринвуд вернулся к Дортмундеру.
      -- Это ресторан, -- объяснил он, -- в зале международных рейсов.
      -- Идем!
      Они вышли и наткнулись на Марча, который поставил машину на стоянку и направлялся к ним. Поспешно рассказав ему суть дела, на ходу узнав у носильщика про ресторан, на автокаре поспешили в "Золотую дверь".
      Ресторан находился на нервом этаже, напротив длинного эскалатора.
      У подножья лестницы стоял Келп.
      -- Наверху. Жрут, сволочи, -- доложил он.
      -- Они сядут на самолет"Эйр-Франс" в 7.15 на Париж, -- сообщил Дортмундер.
      Келп заморгал.
      -- Откуда ты знаешь?
      -- Телепатия, -- ответил Гринвуд.
      -- Пошли, -- сказал Дортмундер.
      -- Я не так одет, -- застеснялся Марч, -- чтобы идти в подобное место.
      На нем была кожаная куртка и джинсы; остальные в костюмах и при галстуках.
      -- А есть еще другая лестница, по которой можно спуститься сверху? -спросил Дортмундер.
      -- Вероятно, но для публики открыта только эта.
      -- Хорошо. Марч, оставайся здесь на случай, если нам не удастся их перехватить. Если они пройдут, следуй за нами, но не пытайся действовать самостоятельно. Келп, Чефуик по-прежнему у телефонной будки?
      -- Нет, он сказал, что отправится в "Бар-и-Гриль".
      -- Хорошо. Марч, если кто-нибудь спустится, и ты исследуешь за ними, как можно скорее сообщи в "Бар-и-Гриль".
      -- Ясно.
      Трое остальных поднялись по лестнице и по темному ковру прошли в большой холл, тоже достаточно темный. Метрдотель, французский акцент которого был менее очарователен, чем у молодой дамы из "Эйр Франс", подошел и спросил, сколько их.
      -- Мы подождем наших друзей, прежде чем войти в ресторан,
      -- сказал Дортмундер.
      -- Разумеется, сэр.
      Метрдотель поклонился и исчез.
      -- Вот они, -- прошипел Келп.
      Дортмундер бросил взгляд сквозь занавес из зеленых пластмассовых листьев, разделяющий холл н обеденный зал -- просторное, довольно пустое помещение. За столом около окна расположились майор Айко, Проскер и три молодых здоровых негра. Все они обедали..До отлета оставалось еще два часа.
      -- У меня нет желания схватываться с ними здесь,-- добавил Коли. -Слишком много народу.
      -- Полностью согласен, -- отозвался Дортмундер.-- Будем ждать их внизу.
      Он повернулся и начал спускаться, остальные последовали за ним. Они объяснили ситуацию Марчу и расселись в зале ожидания, не спуская глаз с эскалатора.
      Было почти шесть часов, когда майор, Проскер и трое остальных, закончив, наконец, обед, спустились вниз. Дортмундер немедленно встал и направился к ним. Когда они его увидели, глаза их округлились от удивления. Дортмундер, широко улыбаясь, со словами "Майор! Какой сюрприз! До чего же я рад вас снова видеть!" кинулся к ним. Он схватил вялую руку майора и стал ее трясти. Вполголоса Дортмундер добавил:
      -- Остальные тут, около меня. Если вы не хотите вызвать перестрелку, стойте спокойно.
      Проскер оглянулся и воскликнул:
      -- Господи, они действительно все здесь!
      -- Дортмундер, -- сказал майор, -- я уверен, что мы сможем обо всем договориться!
      -- Еще как сможем! -- согласился Дортмундер. -- Только мы вдвоем. Никаких адвокатов, никаких телохранителей.
      -- Гам... Вы не собираетесь применить насилие?
      -- Я-- нет, майор, а как другие -- не знаю. Гринвуд сперва пришьет Проскера, это совершенно естественно, ну, а Келп, полагаю, прежде всего нападет на вас.
      -- Вы не посмеете осуществить подобную операцию в таком людном месте, -- предположил Проскер.
      -- Это идеальное место, -- заверил Дортмундер. -- Перестрелка, паника. Мы смешиваемся с остальными. Ничего нет легче, чем затеряться в толпе.
      -- Проскер, -- вмешался майор, -- не пытайтесь заставить их выполнить угрозы. В том, что он говорит, есть доля правды.
      -- О, черт возьми, -- проговорил Проскер. -- Хорошо, хорошо, Дортмундер! Так чего же вы хотите? Еще денег?
      -- Мы не можем заплатить сто семьдесят тысяч долларов,
      -- сказал майор. -- Это просто невозможно.
      -- Двести тысяч, -- поправил его Дортмундер. -- Цена повысилась после третьей попытки. Но я хочу поговорить наедине.
      Пойдем.
      -- Пойдем? Куда?
      -- Просто поговорим, вот и все. Ваши люди могут остаться здесь, мои люди останутся там, где они есть, а мы с вами пройдем немного дальше, чтобы поговорить. Пойдем!
      Майор упорно сопротивлялся, явно не желая никуда идти, но перед натиском Дортмундера он вынужден был уступить и, наконец, тронулся с места. Дортмундер через плечо бросил остальным:
      -- Стойте на месте. Таким образом вы избежите перестрелки и всеобщей паники.
      Дортмундер и майор неторопливо удалились вдоль длинной галереи, по одну сторону которой тянулись магазины. С другой стороны люди могли остановиться у перил и поглазеть, как унижают в таможне их возвращающихся из-за границы родных и прибывающих зарубежных друзей.
      -- Дортмундер, -- начал майор, -- Талабво -- бедная страна.
      Я смогу наскрести немного денег, но никак не двести тысяч долларов.
      Может, тысяч пятьдесят... Но больше у нас просто нет.
      -- Вы собирались нас надуть с самого начала! -- обвинил Дортмундер.
      -- Не стану лгать, -- кротко признался майор.
      В зале ожидания Проскер обратился к трем чернокожим мужчинам:
      -- Если разбежаться в разные стороны, они не посмеют стрелять.
      -- Мы не хотим умирать, -- возразил один из негров, и остальные согласно закивали.
      -- Они не станут стрелять! -- настаивал Проскер. -- Разве вы не понимаете, что затевает Дортмундер? Он отберет у майора изумруд.
      Негры обменялись взглядами.
      -- Если вы не придете на помощь майору, и Дортмундеру удастся отобрать у него изумруд, -- продолжал Проскер, -- вам не сдобровать!
      Негры забеспокоились.
      -- Я буду считать до трех, -- продолжал Проскер, -- и на счет "три" мы побежим в разных направлениях, опишем круг и соберемся вместе, чтобы найти майора и Дортмундера.
      Эта мысль не очень-то им понравилась, но то, что предсказывал Проскер в случае отказа, было еще хуже. Против воли они согласились.
      -- Раз, -- начал Проскер. Он видел Гринвуда, сидящего позади эскалатора, -- два, -- прибавил он. -- В другой стороне он увидел Келла.
      -- Стой! -- закончил он и побежал.
      Чернокожие еще секунду оставались неподвижны, потом побежали и они.
      Люди, бегущие по аэропорту, не вызывают обычно пристальных взглядов, но эти четверо сорвались с места так стремительно, что привлекли всеобщее внимание. Келп, Гринвуд и Марч посмотрели на них и, внезапно, тоже побежали. Они бросились друг к другу, чтобы выработать план действий.
      В это время майор и Дортмундер продолжали двигаться по коридору. Дортмундер пытался найти спокойный уголок, чтобы освободить майора от изумруда, а майор рассказывал о неустроенности и бедности Талабво, о сожалениях, которые он испытывал из-за необходимости обмана и о своем самом искреннем желании загладить вину.
      Внезапно вдали крикнули:
      -- Дортмундер!
      Узнав голос Келпа, Дортмундер повернулся и увидел двух негров, которые неслись в их направлении, расталкивая направо и налево людей, попадавшихся на пути.
      Майор на секунду возликовал, решив, что он теперь соединится со своим отрядом, но Дортмундер крепко взял его за локоть, быстро осмотрелся кругом и увидел перед собой дверь, на которой было написано "Вход воспрещен". Дортмундер толкнул дверь, та открылась, и они с майором оказались на верхней площадке лестницы, серой и грязной.
      -- Дортмундер, -- взмолился майор, -- даю вам слово...
      -- Мне не нужно ваше слово, мне нужен изумруд.
      -- Вы воображаете, что он при мне?
      -- Безусловно, где же еще? -- Дортмундер достал револьвер Гринвуда и прижал его к желудку майора. -- Если мне придется обшаривать ваш труп, это займет больше времени.
      -- Дортмундер...
      -- Заткнитесь и отдайте камень! У меня нет времени слушать ваше вранье!
      Майор пристально посмотрел на лицо Дортмундера и пролепетал:
      -- Я заплачу вам все деньги, я...
      -- Ты сдохнешь, черт побери! Давай изумруд!
      -- Хорошо, хорошо. -- Майор задрожал. -- Сохраните его! -- заканючил он, доставая из кармана маленькую черную коробочку. -- Вы не найдете другого покупателя. Сохраните его. Я свяжусь с вами. Я найду деньги и заплачу...
      Дортмундер вырвал у него из рук коробочку, отступил на шаг, открыл ее, и бросил взгляд внутрь. Изумруд был там. Дортмундер поднял голову, и в это время майор бросился на него, но, наткнувшись на дуло револьвера, упал навзничь.
      Дверь отворилась и появился один из негров. Дортмундер ударил его в живот, вспомнив, что тот только что пообедал.
      -- Пфффф, -- произнес негр и сложился пополам.
      Но уже подбегал второй негр, да и третий должен был быть недалеко. Дортмундер круто повернулся с изумрудом в одной руке и револьвером в другой и стал быстро спускаться по лестнице.
      Он слышал шум погони, он слышал, как майор отдавал приказания.
      Первая дверь, до которой он добежал, была закрыта на ключ, а вторая привела его наружу, в студеный мрак октябрьского вечера.
      Не куда? Дортмундер бежал в темноте. Потом повернул за угол здания, и ночь внезапно заполнилась гулом самолетов.
      Он, как Алиса сквозь зеркало, пересек невидимый барьер, который закрывает большую часть мира от избранных людей, и оказался в мире самолетов, среди лучей ослепительного света, янтарных и голубых взлетных полос, заправочных зон...
      Негры по-прежнему его преследовали. Дортмундер посмотрел направо: пассажиры входили в самолет "САС". Присоединиться к ним? Но не покажется ли это странным -- без паспорта, без багажа, без билета?.. Он повернул в другую сторону, где царила темнота, и погрузился в нее.
      Слыша за спиной громкий топот, Дортмундер продолжал бежать.
      Он все дальше и дальше удалялся от зданий, света, пассажиров, пока не затерялся в кромешной тьме. Он избороздил .аэродром вдоль и поперек, бежал то по траве, то по бетону, то но гравию, перепрыгивая через горящие маркеры, стараясь не вырисовываться на фоне освещенных участков и не угодить Вод идущий на взлет или посадку самолет...
      Маленький пятиместный одномоторный самолет выкатил на властную полосу. За штурвалом сидел продавец компьютеров по имени Фиргус; его приятель Баллок крепким сном спал на заднем сиденье. Фиргус безмятежно глядел на приборный щиток, ожидая разрешения на взлет, когда дверца справа внезапно распахнулась, и в кабину ворвался человек с револьвером.
      Фиргус ошалело посмотрел на него.
      -- В Гавану? -- спросил он.
      -- Пока просто взлетай, этого будет достаточно, -- ответил Дортмундер, следивший в окно за тремя людьми, мчавшимися в их направлении.
      -- Семьсот тридцать третий, -- раздался в наушниках Фиргуса голос диспетчера. -- Взлет разрешаю.
      -- Э-э-э... -- начал Фиргус.
      Дортмундер повернул к нему голову.
      -- Без глупостей. Взлетай.
      -- Хорошо, -- согласился Фиргус.
      К счастью, он был опытным пилотом и мог делать все совершенно машинально, в то время как его мысли были заняты совсем другим.
      Самолетик быстро набрал скорость, оставив выбившихся из сил преследователей далеко позади, и круто взмыл в воздух.
      -- Отлично! -- одобрил Дортмундер.
      Фиргус посмотрел на него.
      -- Если вы меня застрелите, -- предупредил он, -- то самолет разобьется, и вы тоже погибнете.
      -- У меня нет ни малейшего желания в кого-либо стрелять, -- заверил Дортмундер.
      -- Но мы не долетим до Кубы, -- сказал Фиргус. -- С тем запасом горючего, что есть, мы едва дотянем до Вашингтона.
      -- Я не собираюсь ни на Кубу, ни в Вашингтон.
      -- Тогда куда же вы хотите лететь?
      -- А вы куда летите?
      Фиргус совершенно не понимал, что происходит.
      -- Вообще-то, в Питтсбург, -- растерянно ответил он.
      -- Так и летите туда! -- сказал Дортмундер.
      -- Вам тоже надо в Питтсбург?
      -- Делайте, что хотите. Не обращайте на меня внимания, -- сказал Дортмундер.
      -- Что ж, -- произнес Фиргус, -- хорошо.
      Дортмундер бросил взгляд на человека, спящего сзади, потом посмотрел в окно на огни, мелькавшие под ними среди темноты.
      Самолет парил в воздухе, изумруд "Балабомо" был в руках Дортмундера. Ситуация более или менее находилась под Контролем.
      Понадобилось пятнадцать минут, чтобы перелететь Нью-Йорк и достичь Нью-Джерси, и в течение всего этого времени Фиргус не сказал ни слова. Но потом он, казалось, немного отошел и, когда они пролетали над болотами Нью-Джерси, заявил:
      -- Старина, не знаю ваших проблем, но вы меня чертовски напугали.
      -- Простите, я очень торопился.
      -- Не сомневаюсь. -- Фиргус бросил поверх плеча взгляд на Баллока, который продолжал спать. -- Вот уж он удивится, -- добавил Фиргус.
      Но Баллок продолжал спать. Прошло еще четверть часа, потом Дортмундер спросил:
      -- Что это там внизу?
      -- Где?
      -- Вон та светлая полоса.
      Фиргус посмотрел вниз.
      --Ах это! Шоссе номер восемьдесят. Знаете, одна из супер-автострада, которые теперь строят. Эта часть еще не закончена.
      И, знаете, они уже морально устарели. Транспорт будущего -- это маленький частный самолет. Вот, к примеру...
      -- А кажется законченной, -- перебил его Дортмундер.
      -- Что?
      -- Эта дорога, она кажется законченной.
      Фиргус был недоволен. Он хотел рассказать Дортмундеру о великолепной статистике частных самолетов в США.
      -- Приземлитесь, -- приказал Дортмундер.
      Фиргус уставился на него.
      -- Что?
      -- Там достаточно широко для такого самолета, как ваш. Приземлитесь.
      -- Зачем?
      -- Чтобы я смог выйти. Не волнуйтесь, я по-прежнему не намерен стрелять в вас.
      Фиргус проделал вираж и спустился, чтобы пролететь над бледной полосой, выделяющейся на фоне темной земли.
      -- Не знаю... -- колебался он. -- Нет ни света, ни указателей...
      -- Вы сумеете, -- заверил его Дортмундер. -- Вы превосходный пилот, это сразу видно, -- прибавил он, хотя не имел ни малейшего представления о пилотаже.
      Фиргус ободрился.
      -- Полагаю, я смогу там сесть. Это несколько затруднительно, но возможно.
      -- Отлично!
      Фиргус описал еще два круга, прежде чем решился. Он явно нервничал, и нервозность передалась Дортмундеру, который едва не сказал ему, чтобы он продолжал полет, пока не найдет более удобного места для посадки. Но такого места не будет.
      Обычный аэродром исключался, значит оставалось лишь что-то необычное. А здесь, по крайней мере, была достаточно широкая и прямая бетонная полоса.
      Фиргус сел, и очень ловко, когда взял себя в руки. Он с легкостью перышка посадил самолет и повернулся к Дортмундеру с широченной улыбкой.
      -- Вот что называется уметь пилотировать! -- сказал он.
      -- Полностью с вами согласен.
      Фиргус опять бросил взгляд на Баллока и с раздражением проговорил:
      --Черт побери, дрыхнет без задних ног! -- Он пихнул Баллока в плечо. -- Да проснись ты!
      -- Оставьте его, -- посоветовал Дортмундер.
      -- Если он вас не увидит, то не поверит ни одному моему слову. Эй, Баллок, соня, ты такое пропускаешь!..
      Он еще раз толкнул Баллока в плечо, теперь сильней.
      -- Спасибо, что подбросили, -- сказал Дортмундер и опустился на землю.
      -- Баллок! -- завопил Фиргус, молотя приятеля кулаками. -- Проснешься ты или нет?!
      Дортмундер растаял в темноте.
      Баллок, наконец, под градом ударов пришел в себя, зевнул, сел, потер лицо, посмотрел вокруг, сощурил глаза, нахмурил брови и спросил:
      -- Бог мой, где мы?
      -- На шоссе номер восемьдесят, возле Нью-Джерси, -- ответил Фиргус. -- Ты видишь вон того парня? Смотри скорей, черт и побери, пока он не ушел!
      -- Шоссе номер восемьдесят? Мы в самолете, Фиргус!
      -- Да смотри же!
      --Что ты делаешь на земле? Хочешь устроить аварию? Что ты делаешь на шоссе номер восемьдесят?
      -- Он исчез! -- воскликнул Фиргус в отчаянии, воздев руки.
      -- Ведь я просил тебя посмотреть!
      -- Ты, вероятно, пьян, -- сказал Баллок. -- Ехать на самолете по шоссе!
      --Я не ехал на самолете по шоссе!
      -- А как же это называется?
      -- Нас угнали воздушные пираты! В кабину ворвался парень с револьвером в руке и...
      -- Если бы ты находился в воздухе, ничего бы такого не случилось.
      -- Да это было еще там, в аэропорту Кеннеди! Я ждал разрешения на взлет, а он, размахивая револьвером...
      -- Да-да, конечно, -- с обидной издевкой сказал Баллок. -- И вот мы в прекрасной Гаване.
      -- Он не хотел лететь в Гавану.
      -- Нет. Он хотел лететь в Нью-Джерси. Он угнал самолет, чтобы попасть в Нью-Джерси.
      -- Но я-то тут причем? -- заорал Фиргус. -- Так было!
      -- Один из нас спятил, -- констатировал Баллок. -- А так как ты за штурвалом, то, надеюсь, спятил я.
      Он покачал головой и вновь улегся.
      Фиргус повернулся в своем кресле, испепеляя приятеля взглядом.
      -- Нас угнал воздушный пират, -- процедил он угрожающе тихим голосом. -- Это было.
      -- Если собираешься лететь так низко, -- проговорил Баллок, закрыв глаза, -- остановись у кафе, возьми пивка.
      -- В Питтсбурге я выбью тебе все зубы, -- пообещал Фиргус.
      Он сел прямо, взлетел и в ярости взял курс на Питтсбург.
      Представителем Акинзи в ООН был крупный человек по имени Николими. Дождливым октябрьским днем посол Николими сидел в столовой посольства в небольшом доме на Шестьдесят третьей улице в Манхэттене, когда один из его служащих вошел и доложил:
      -- Господин посол, к вам посетитель.
      Посол наслаждался миндальным тортом. Целый торт на него одного -- вот почему посол был таким крупным. Одновременно он пил кофе со сливками и сахаром. Посол получал от этого огромное удовольствие и был недоволен, что его побеспокоили.
      -- По какому вопросу?
      -- Он сказал, что дело касается изумруда "Балабомо".
      Посол нахмурился.
      -- Это полицейский?
      -- Не думаю, господин посол.
      -- Кто же он, на ваш взгляд?
      -- Гангстер, господин посол.
      Посол поднял брови.
      -- В самом деле? Приведите ко мне этого гангстера.
      -- Да, господин посол.
      Служащий вышел, а посол, чтобы не ждать зря, наполнил рот тортом. И как раз собирался запить его глотком кофе, когда служащий вернулся.
      -- Он здесь, сэр.
      Посол сделал знак рукой, чтобы гангстера пригласили войти, и в дверях появился Дортмундер. Посол молча пригласил его садиться и, все еще жуя, жестом предложил взять торт.
      -- Нет, спасибо, -- вежливо отказался Дортмундер.
      Посол выпил еще немного кофе, громко рыгнул, вытер губы салфеткой и произнес;
      Если я правильно понял, вы хотите поговорить со мной арб изумруде "Балабомо"?
      -- Совершенно верно.
      -- Что же вы хотите мне сказать?
      -- Во-первых, -- начал Дортмундер, -- я хочу, чтобы это осталось между нами. Никакой полиции.
      -- Так ведь она его разыскивает.
      -- Конечно. -- Дортмундер скосил глаза в сторону служащего, который стоял около двери, потом перевел взгляд на посла. -- Мне бы не хотелось говорить при свидетелях.
      Я Посол улыбнулся и покачал головой.
      -- Тем не менее вам придется пойти на риск. Я предпочитаю не оставаться наедине с незнакомцами.
      Дортмундер несколько секунд размышлял.
      -- Ладно, --решил он наконец. -- Немногим больше четырех месяцев назад кто-то украл изумруд "Балабомо".
      -- Знаю, -- сказал посол.
      -- Он стоит очень дорого.
      Посол утвердительно кивнул.
      -- Это я тоже знаю. Хотите мне его продать?
      -- Не совсем так, -- ответил Дортмундер. -- Обычно владельцы особо ценных камней изготавливают копии -- для выставок.
      Существуют ли копии изумруда "Балабомо"?
      -- Даже несколько, -- сказал посол. -- К сожалению, в "Колизее" был выставлен оригинал.
      Дортмундер бросил подозрительный взгляд на служащего.
      -- Я хочу предложить вам обмен.
      -- Обмен?
      -- Да. Настоящий изумруд -- за копию.
      Посол подождал объяснения, но в конце концов произнес с удивленной улыбкой:
      -- Боюсь, что я не совсем вас понял. Копия и... что еще?
      -- Больше ничего, -- ответил Дортмундер. -- Просто обмен одного камня на другой.k
      -- Я в самом деле вас не понимаю, -- признался посол.
      -- Да, но одно условие, -- продолжал Дортмундер, -- вы не объявите публично, что получили изумруд, прежде чем я дам вам на то разрешение. Может быть, через год или два, может быть, гораздо раньше. Посол поджал губы.
      -- Мне кажется, вы можете рассказать потрясающую историю.
      -- Не при свидетелях, -- отрезал Дортмундер.
      -- Ладно, -- сказал посол и повернулся к служащему. -- Подождите в коридоре.
      -- Хорошо, господин посол.
      Когда они остались одни, посол спросил:
      -- Итак?
      -- Вот что произошло, -- начал Дортмундер и поведал ему все, не называя только имен, кроме майора Айко.
      Посол слушал, время от времени кивая головой, иногда улыбаясь, иногда прищелкивая языком от восхищения. Когда Дортмундер закончил, он заявил:
      -- Я всегда подозревал, что за похищением стоит майор. Значит, он пытался вас надуть, и вы вновь отобрали изумруд. А что теперь?
      -- В один прекрасный день, -- сказал Дортмундер, -- майор вернется с двумястами тысячами долларов. Может быть, через месяц, может быть, через год, но я знаю: это будет. Он очень хочет получить изумруд.
      -- Талабво хочет, -- кивнул посол.
      -- Поэтому деньги они найдут, -- продолжил Дортмундер.
      -- В последний момент майор прокричал мне, чтобы я хранил изумруд, что он вернется и заплатит. И я уверен, он придет.
      -- Но вы не хотите отдавать ему изумруд, ведь так? Потому что он вас обманул?
      -- Верно. Чего я теперь хочу, так это поквитаться. Вот потому-то я и предлагаю этот обмен. Вы получите настоящий изумруд и на некоторое время спрячете его. Я беру копию и храню ее до появления майора. Я продаю ее ему за двести тысяч долларов, он садится в самолет, чтобы отвезти его в Африку, и тогда вы объявляете, что настоящий изумруд находится у вас.
      Посол печально улыбнулся.
      -- В Талабво не скажут майору спасибо, когда узнают, что он заплатил двести тысяч долларов за кусок зеленого стекла.
      -- Вот и я так думаю.
      По-прежнему улыбаясь, посол покачал головой.
      -- Я буду помнить, что вас обманывать нельзя.
      -- Вы согласны? -- спросил Дортмундер.
      -- Конечно, согласен. Помимо того, что мы вновь обретаем наш изумруд, я согласен еще и потому, что уже несколько лет жду возможности сыграть с майором шутку. Я тоже мог бы порассказать вам про него кое-какие истории. Вы бы удивились, услышав их... Быть может, все же отведаете торта?
      -- Разве что буквально крошку, -- сдался Дортмундер.
      -- И чашечку кофе. Я настаиваю. -- Посол перевел взгляд на окно, заливаемое струями холодного дождя. -- Какой прекрасный день, вы не находите?
      -- Прекрасный, -- согласился Дортмундер.