… Человека без лица я увидел в баре небольшого провинциального городка Конкарно, что на побережье Атлантики. Но, мсье, по порядку.

Как я очутился в Конкарно? Я деловой человек. А в последнее время старая поговорка деловых людей «Время – деньги» утратила свою остроту. Прелесть информационного общества как раз в избытке времени. И этот избыток даже вызывает подсознательный протест. Скажите, ну кто из сегодняшних серьёзных бизнесменов предпочтёт СТ и дистантно-чувственные контакты личной встрече? Обсуждение важных вопросов с использованием инфасетей – это дурной тон. Не говоря уж о заключении контрактов. Вы не хуже меня знаете, как изменило систему отношений в бизнесе введение в прошлом веке системы ККК – компьютерной коммерческой кодификации. Никаких подписей на контрактах, никаких свидетелей – данные заносятся во всепланетный коммерческий банк данных со всеми юридическими последствиями. Надёжно, просто, совершенно. И скучно. Вы видели, чтобы кто-то сегодня заключал контракт, механически вгоняя данные в ККК? Бывает, но редко. Контракты заключают, расписываясь гусиными перьями, настоящими чернилами. И при личной встрече. Таковы правила хорошего тона.

С фирмой «Спейслайт» мы в Конкарно заключали договор о сотрудничестве по созданию новой линии микробиологического конструирования компьютерных систем. Вам это что-то говорит? Пока не говорит? Ничего, скоро скажет многое. Это новая эпоха технологий. Притом технологий не наших.

Если бы десять лет назад кто сказал мне, что я буду начальником отдела компании, которая приспосабливает инопланетные технологии под наши условия – я бы решил, что со мной неумно шутят. Но это было десять лет назад. И тогда никто не знал об Асгарде. Сегодня суперы предлагают для внедрения новые технологии, разработанные где-нибудь в Созвездии Кассиопеи, и учёные компаний, вроде нашего «Монарха», смотрят, доросли ли мы до их использования, адаптируют к нашим, человеческим условиям и совместно с фирмами-производителями типа «Спейслайт» выкидывают их на рынок.

Обычно для деловых встреч и заключения договоров выбираются небольшие уютные городки, далёкие от суеты и сумасшествия гигантских муравейников-мегаполисов. Так мы и оказались в Конкарно.

Переговоры прошли более чем успешно. Я преподнёс моему боссу – Сергею С. Савелову – папку с документами. Он поставил гусиным пером изысканную закорючку. Затем появилась подпись сто пятилетнего Абрахама Фицжеральда, прозванного Щепкой, и действительно худого, как щепка, с молодой, пятнистой от регенерации кожей на лице.

Делать тут больше было нечего. Два босса устроились в вагоне пронизывающего землю поезда-игольника. Через двадцать минут они достигли аэропорта. А я остался в Конкарно, выпросив три дня в счёт положенного по закону четырёхмесячного отпуска.

Босс знает мою страсть к реальному туризму. Я обожаю ездить. Меня никто не убедит, что с ним могут сравниться фантаз-экскурсии, когда ты сидишь, облепленный проводами, как андроид, в специальном кресле и бродишь по улицам, существующим в виде сигналов в компьютерной сети. Трогать настоящие камни, прикасаться к настоящей земле, ощущать пыль тысячелетий – разве это не прекрасно, мсье? Последние сорок лет люди начали понимать это. Индустрия реалтуризма пошла сильно вверх. Отведав новшеств, люди возвращаются к хорошо забытому старому. Разве это не так, мсье? Прошу прощения, я вновь отвлёкся.

Люблю маленькие городки старой Бретани – даже больше, чем всемирно известные города-музеи. В них есть своё очарование. Дорогая сердцу наших соотечественников архаичность. Конкарно располагается на острове, соединённом с большой сушей навесными древними мостами. У моста на постаменте возвышается старинный якорь – символ города. Постановлением Магистрата здесь категорически запрещены архитектурные новшества, использование современных материалов, а также иллюзортехнологий. Поэтому Конкарно выглядит как городок восемнадцатого-девятнадцатого века. Даже местные жители, понятно, для привлечения туристов, ходят в старинных одеждах. Конечно, отдаёт где-то театром, но, по-моему, очень мило. Все, как столетия назад. Здесь не шатаются озабоченные киберсистемы различного назначения, нет автоматических пунктов питания. Двадцать второй век скрылся в глубине квартир и номеров отелей. Он в старинном, одной из первых моделей, телевизоре, который на деле оказывается СТ-проектором, в тесной, с ржавой ванной, комнате, где в стены незаметно вмонтирована стимулирующе-оздоровительная и медицинская аппаратура. Он в трескучем буфете с банкой варенья, который на самом деле является частью кухонного комплекса. И если в Конкарно над дверями висит писанная маслом вывеска "Бар «Крестоносец»", значит, там грубая деревянная стойка, пыльные бутылки, расставленные за спиной бармена, и запах жарящегося мяса.

Около стойки в «Крестоносце» я и сидел, приканчивая уже второй стакан красного вина. Полноватый кряжистый бармен – типичный француз из этих краёв -уверял, что вино настоящее, а не искусственное. Но кто разберёт?

– А вот и гость, – поморщился бармен, глядя за мою спину.

Я обернулся и увидел ЕГО.

Сперва мне показалось, что передо мной андроид. Что-то искусственное было в его движениях. Они были какие-то плавно-целеустремлённые, будто им руководили раз и навсегда определённые цели и ориентиры. В этих движениях не было ничего случайного, неосторожного… Но нет, то был не андроид. Все попытки создать кибера, динамика движений которого будет неотличима от человеческой, пока не увенчались успехом.

Чёрный балахон мел деревянный пол. Он скрывал руки и ноги гостя. Лицо пряталось за улыбающейся маской без глаз. Конечно, умом я понимал, что человек в балахоне прекрасно видит через неё, но меня не оставляло ощущение, что он слепец, движимый каким-то шестым чувством. И ещё всё-таки трудно было поверить, что передо мной человек. Оно и неудивительно. Ведь ОНИ поставили своей целью изжить в себе все человеческое.

– "Люди без лиц". Церковь «Стирания», – продемонстрировал я свои познания.

– У нас их прозвали «балаганщиками». Балахон, маски – ну чем не клоуны? Я пожал плечами.

– Точно, клоуны, – продолжил бармен. – Конечно, каждый гражданин свободной Германии имеет право жить так, как ему вздумается, – лишь бы не мешали жить другим. Да и привлекают «балаганщики» туристов. Ну, как белые носороги в Африке. Но всё равно – они просто полоумные клоуны.

Церковь «Стирания». Все информпакеты-путеводители упоминают о ней. В Конкарно единственный в мире монастырь этой церкви, которая приобретает с каждым годом все больше сторонников во всех уголках Земли. Здесь собрались наиболее «продвинутые» адепты. Точнее, наиболее ненормальные. В основе их идеологии лежало то, что путь ко Вселенскому Я, к Изначальной Сути лежит через стирание индивидуальности каждого человека. Сознание, лишённое отличительных черт, приобретает первозданные черты, как шелуху сбрасывая с себя грязь перевоплощений и воспоминаний.

– Они утверждают, что, сбросив с себя остатки личности и слившись воедино, овладеют частицей абсолютной Основы Основ, – сказал я.

– Может быть, – пожал плечами бармен. – Пусть меня тоже посчитают сумасшедшим, но какая-то чертовщина в их притоне, именуемом монастырём, творится. «Балаганщики» нам ещё покажут.

Пока мы говорили, гость неподвижно стоял около дверей. Потом по замысловатой кривой он двинулся по помещению бара, где находилось человек восемь. «Человек без лица» будто бы хотел посмотреть на каждого. Сделав круг, он приблизился к выходу, замер, не оборачиваясь, безжизненным голосом прокаркал:

– Мы идём. Мы несём дар. ГОТОВЬТЕСЬ ПРИНЯТЬ ЕГО.

И вышел из бара.

– Я же говорю – клоуны, – за нарочито бодрым тоном бармен пытался скрыть замешательство.

– Клоуны со злыми улыбками, – произнёс я, ощущая, как внутри становится пусто и холодно…

Я хотел тут же уехать. Не знаю, мсье, но мне сразу подумалось, что кончится все плохо. И всё же летний солнечный день и очарование мирного, тихого древнего города быстро прогнали чёрные мысли. Да ещё глоток доброго вина – по-моему, всё же искусственного. Чёрные мысли вернулись ночью. Вернулись реальным кошмаром…

Что было? Как было? Разве я помню, мсье?.. Нет, нет, конечно, помню. Но очень мало. Урывками…, Нет, мсье, разбудил меня не шум. Не было в моей жизни ночи более тихой, чем та ночь. Оглушающая тишина. Проклятая тишина в проклятую ночь!

Я знал, что должен проснуться. А проснувшись, я знал, что должен встать с постели и идти.

Помню костры. Огромные, размером с трёхэтажный дом. Это было не просто пламя. Это было первобытное пламя, в котором – все наши древние страхи и надежды. Вокруг, плотно прижавшись плечом к плечу, стояли «Люди без лиц». «Балаганщики»? Тот, кто дал им это прозвище, был полным болваном, который так ничего и не понял. Они… Дайте мне волы… Нет, мсье, не надо инъекций! Просто воды… Так, я спокоен, мсье. Я спокоен. Спокоен…

«Люди без лиц» сняли маски. И я увидел их лица. Я даже не могу определить это чувство одним словом. Что вам скажут слова? Что лица были бледными, осунувшимися, вытянутыми? Нет, всё это ерунда. В лицах этих было зло! Не бесшабашное бесовское, подлое и бешеное. Если бы! Оно было чуждым. Равнодушным. Будто пришедшим из ада. Нет, мсье, не из того ада, где черти беззаботно жарят нераскаявшихся грешников. Из бескрайнего и бесконечного холодного ада. Ада одиночества и безысходности. Они будто были чужими.

А вокруг них!.. Вокруг них кипел водоворот. Водоворот из людей. Те же белые лица, остекленевшие глаза. Это были те люди, которых я видел днём в этом городе. Я заметил знакомого бармена. И посетителя «Крестоносца». Их мерное движение притягивало, захватывало меня. Звало слиться в едином порыве.

Я превозмог этот порыв. Многие ли могли сделать то же самое? Не знаю. Не помню. Я лишь помню, что эта человеческая масса не знала жалости. Она жила в мире, где жалости просто нет. Человеческий поток как жернова перемалывал людей. А над главной площадью города плыл дым и нёс запах горящего человеческого мяса. Я видел кровь. Видел разорванные тела. Но не слышал ни стонов, ни криков о помощи.

Потом я бежал куда-то. Видел другие костры. Другие «водовороты», в которые чуть не был вовлечён сам. Как я выжил – не знаю. Ведь не все выжили. Не все, мсье, правда? Наверное, было много жертв?.. Ладно, это неважно.

Я потерял сознание и очнулся только в медицинском центре. Я не знаю, что там было. Как все это объяснить? Что случилось с теми людьми? Я знаю только, что это не должно повториться. Это было бы слишком жестоко… И ещё, мсье, я знаю, что всё повторится. Как в восточной сказке кто-то, выпустил из бутылки злого джинна. А джинна не просто загнать обратно в бутылку…

… Чужая база источала угрозу. Каждый угол, каждый выступ грозил смертью. За каждым углом мог ждать шквальный огонь разрядников или вакуумная взрывная ловушка. Но помимо прямой угрозы во всём – в причудливых извивах коридоров, в шершавом пластике стен, в изломанных надписях – ощущалось что-то не просто чуждое, а противное самой природе человека.

Такую базу не могли создать люди. Она было возведена чужими. Распространяющейся как смертельная зараза по Вселенной, таинственной расой, а точнее – сообществом рас. Рагнитами.

Диверсионной группе предстояло преодолеть эти коридоры, пройти ловушки. Людям такое не под силу. Но Педро Моралес, Патрик Свамба и Пётр Коршунов не были простыми людьми. Они представляли из себя часть круга – подразделения самых, пожалуй, сильных бойцов в знакомой части Вселенной – суперов.

Они метались в глубине экрана. А я сидел на командном пункте, мои пальцы бегали по клавишам, отдавая команды защитным системам и персоналу базы. И мне никак не удавалось сразить пришельцев. Они двигались по замысловатым, кажущимся надуманными и беспорядочными траекториям. Впрочем, специалист без труда понял бы, какую паутину они плетут. Основа искусства супера – не в отражении нападения, а в том, чтобы избежать его. Оказаться не в том месте, по которому будет нанесён удар, а чуть в стороне. Никакому человеку не под силу было бы пройти и ста метров по переполненой убийственной аппаратурой и умелыми солдатами базе. Суперы преодолели уже третий коридор, оставляя за собой изувеченную технику, неподвижные обугленные тела. Они шли вперёд. Они стремились уничтожить нейроцентр – командный пункт.

Так, прошли первый уровень. Теперь на втором. Бойко взялись за дело. Но начинают выдыхаться. Дают знать о себе физические и психологические перегрузки – идти между «клинкнов Тюхэ» (ощущаемых линий опасности) очень тяжело На сколько вас ещё хватит, диверсанты?! Посмотрим.

Второй уровень только начался. Педро Моралес умудрился обмануть автоматику и открыл тяжёлую, рассчитанную на попадание из передвижного пехотного разрядника, дверь. Патрик Свамба тут же расстрелял следящие устройства, и изображение пропало. Вот чёрт!..

– Дублирующая система, – приказал я и опять увидел троих суперов.

Мелькали молнии. Охранная аппаратура лупила по суперам, попадая в пустые места. Суперы лупили в ответ, плавя датчики, лазерные системы и плазменные пушки. Команда добралась до лифта. Неужели ума хватит двинуть туда?

Хватило. Они ворвались на лифтовую платформу, и она тут же ухнула вниз. Ну всё, попались.

Пётр Коршунов, чертяка, уникальный спец по дистантному взаимодействию с компьютерами, одолел простенький управляющий «комп» лифта. Платформа замерла. Все, команда на третьем уровне. Ловко, ничего не скажешь. Вот только вас здесь уже ждут.

Опять молнии. Перестрелка. Змеиные, изгибающиеся движения суперов. Валящиеся на пол тела защитников базы. Восемь тел. И ни одного, принадлежащего суперу. Прорвались!

Вперёд двинули. А что вы здесь будете делать? Восемь коридоров, напоминавших дыры в сыре, но лишь один из них ведёт к командному пункту, остальные – в тупик. Патрик провёл руками пассы. Ну-ка, колдун-самородок, что у тебя получится?.. Получилось. Правый коридор.

Здесь ловушек нет. Суперы, передвигаясь быстро и плавно, отдыхали. Знали, что впереди «мёртвая зона». Так, ещё одна преграда – толстая дверь. Попробуй теперь справиться, Пётр… Справился. Дверь отъехала в сторону. И тут началась комната смеха. Смеяться тут может кто угодно, но не десантники. Им-то как раз сейчас не до смеха. Объёмный взрыв, выжигающий все живое… Выжили. Опять молнии разрядов… Готово. Боевые системы форта разбиты. Двое суперов на ногах. Один валяется, держась за ногу, развороченную лазерным ударом. Обмен репликами. Педро машет рукой – уходите, я задержу. Остальные уходят. Не время для сантиментов. Они знают, как дорога жизнь друга. Но знают и то, что нет ничего дороже, чем выполнение боевой задачи.

Ещё один заслон рагнитов – теперь у них имеется туннельная боевая машина. Молния – и шароопоры туннельника в пыль. Ещё несколько молний. От четырёх защитников базы клочья остались. Пётр держится за раненое плечо. Две секунды передышки. Десантники двинули дальше…

«Карусель». Последнее препятствие перед проходом в нейроцентр. Коридор, начинённый всеми видами автоматических систем уничтожения целей. Суперам здесь придётся несладко. Боезапас разрядников, вакуумные гранаты и плазмодетонаторы – всё подходит к концу. Если и хватит на «Карусель», то впритык. Ну же, идите, мы организовали вам хороший приём.

– Раз, два, три, – отсчитывает Пётр. Пошли…

Суперы демонстрируют неплохое мастерство. Шаг, нырок, перемещение – и удар боевой автоматизированной системы прошёл мимо. Лазерная пушка разнесена вдребезги. Бросок гранаты – ещё один автоматизированный боевой блок выведен из строя. Вперёд. Ещё пяток метров. Опять перемещение – слишком часто. Оно требует больших сил. Их может не хватить. Так, ещё двадцать метров позади. Свамба рухнул как подкошенный. Плазмошар перебил его горло. Остался один Коршунов. Бросок вперёд. Батюшки святы, неужели прошёл! Вот он стоит перед глухой дверью. Ну-ка, попробуй одолеть её. Она не откроется при помощи твоих электронных фокусов. Как ты попадёшь в нейроцентр?

Коршунов исчез с экрана. Перемещение. У него хватило сил. Я думал – не хватит. Слишком тяжело ему далась «Карусель». Но проникнуть сюда недостаточно. Нужно ещё поработать. Здесь тебя ждут с распростёртыми объятиями.

Коршунов превратился в стрелу. Стремительные броски, разящие удары. Разделался с врагами. На подкашивающихся ногах направился к куполу нейроцентра.

– Готов, – хмыкнул я.

Коршунов получил заряд в спину от последнего противника и рухнул на пол. Диверсионная группа суперов была уничтожена, так и не достигнув цели…

Я откинулся в кресле и произнёс:

– Программа завершена. Медицинская группа, позаботьтесь об экзаменуемых. Группа обслуживания – займитесь техникой.

На экранах было видно, как техники начали сгребать обломки разбитых имитационных киберсистем, призванных изображать врагов – их действия, скорость реакции соответствовали параметрам среднестатистического воина рагнитов. Появились медики в белоснежных комбинезонах и начали колдовать над поверженными суперами. Экспресс-диагностика, «пиявки» первой помощи. Конечно, ребят дырявили из всех видов оружия не по-настоящему, но и не совсем понарошку. Это не детская игра в войну, где достаточно воскликнуть «Падай, ты убит». Обучаемый должен ощущать опасность. Чувствовать свои выжигаемые лазером, разрываемые вакуумволной внутренности. Должен ощущать боль, такую, какую не испытывал до сих пор. Только тогда он увидит «клинки Тюхэ» и сможет пройти между ними.

Проверку третьей ступени группа Коршунова прошла почти успешно. Действовали ребята достаточно слаженно и эффективно. Три месяца назад они не прошли и первого уровня. Растут. Но, всё равно, задание не выполнено. Ко второй ступени не годны. Завтра мы с ними, если, конечно, медики их откачают к тому времени, просмотрим запись, обсудим ошибки. А потом – опять тренировки. До седьмого, да что до седьмого – до сто седьмого! – пота. Я должен знать, что они смогут в случае чего взять базу рагнитов. Так же, как смогли это сделать мы. Нам было труднее. Мы тогда, пять лет назад, шли вслепую. Шли на верную смерть.

Я прикрыл глаза. Все помню. До последней детали.

Как тогда всё было? Похоже, и не похоже. Мы решали ни много ни мало судьбу Земли. Всего человечества, Мы знали, что в случае неудачи на Землю вслед за «Изумрудным странником» обрушится «Чёрная армада» рагнитов. И тогда люди будут молить о смерти. И не получать её. Земля войдёт в число «Тёмных миров» – тех, над которыми простёрлась зловещая длань Братства Синего Шара.

16 мая 2101 года рейсовый суперлайнер «Земля – Марс» наткнулся на корабль чужаков. Капитан Тимур Гиатулин не мог себе представить, чем закончится эта встреча. Чем грозит первый контакт. Он не знал, что судьба свела в бесконечных космических просторах его корабль с боевым разведчиком рагнитов «Изумрудным странником». «Селигер» был безжалостно уничтожен гравитационным ударом вместе с экипажем и пассажирами. А «Изумрудный странник» взял курс прочь от Солнечной системы, на крайнюю точку плацдарма захвата в этом секторе Галактики планету Акара. Там раскинулся форт Скоулстон – пограничная база рагнитов. Уходя, «Изумрудный странник» оставлял у орбиты Нептуна начавший формирование гиперпространственный портал – участок пространства с меняющейся метрикой, который через несколько лет отворит проход в систему галактических туннелей. А сообщение между планетами, связанными туннелями, происходит мгновенно, не ограничиваясь скоростью света. Проходили годы. Комиссии по расследованию обстоятельств гибели «Селигера» зашли в тупик. Материалы были строго засекречены. Было ясно, что лайнер стал объектом агрессии, но чьей? В душах тех, кто был связан с расследованием, засела глухая тревога. Остальное человечество жило спокойной жизнью, не подозревая о нависшей над ним угрозе.

Жил спокойно и не тужил оперативник управления психоэкологии Министерства Общественной Стабильности Евразийской Конфедерации полковник Аргунов, то есть я. Громил наркомафиозные структуры, уничтожал лаборатории, разрабатывавшие новые виды наркотиков, внедрялся в общественно опасные секты. В меня стреляли. Я стрелял. И убивал. Меня убить ни у кого не получалось. Имел в личной коллекции несколько приговоров от криминальных структур. Воевал и в ус не дул. Все привычно. Разрабатываешь банду. Проводишь спецмероприятия. А потом как получится – или отдаёшь её в руки неповоротливого, порой доведённого до абсурда правосудия, или, если ситуация достаточно серьёзная, перепоручаешь врагов группе тактических операций и можешь забыть о тех людях, если, конечно, не захочешь когда-нибудь возложить им цветки на могилу.

Так и жил, не тужил, пока однажды не вызвал меня заместитель министра Веденеев и не дал по голове (в переносном смысле) папкой с грифом секретности «С-б». Задание, которое я получил, сводило все мои прошлые подвиги на уровень детских игр. Мне предлагали пройти прогуляться в зону ТЭФ-поражения.

Появились ТЭФ-зоны в прошлом веке на Земле, измотанной «Тёмными десятилетиями». Человечество переживало не самый лучший период своей истории. Будто сама природа ополчилась на расплодившихся, потерявших всякие тормоза людей. Дикий демографический перегрев (население приближалось к десяти миллиардам), энергетический кризис, доведённая до крайности экология, непримиримые противоречия между Западом и странами третьего мира, разваливающаяся на кровоточащие куски Россия – с таким багажом пришла цивилизация к двадцать первому веку. А потом – пошло-поехало. Эпидемии, мор, войны. Достаточно сказать, что население сократилось до полутора миллиардов, каковым пребывает и по сию пору. Было понятно – без новых видов энергии не выжить. Нефть выкачали. Уголь пережгли. Парниковый эффект потихоньку подтапливал ледники. В такой обстановке велись разработки по ТЭФ-энергетике. Счёт шёл на годы. Дальше виделась темнота, погибель рода людского. Догоняй и перегоняй. Во всём мире создавались экспериментальные установки. И никто не принял всерьёз предупреждения о возможном эфирном резонансе. А зря. В один прекрасный момент все ТЭФ-установки рванули. И вокруг каждой из них образовалась многокилометровая зона поражения. Радиации, в отличие от знаменитого Чернобыля двадцатого века, там не было Но эфирные аномалии – не намного лучше радиоактивных изотопов цезия. Биосфера начала приобретать там совершенно дикие формы. Происходили явления, не укладывающиеся ни в одну физическую картину мира. И, будто в отместку за надругательство над собой, те места стали невозможными для проживания. Значительная часть территории Земли оказалась утраченной. Там воцарился другой, загадочный мир.

Новосибирская ТЭФ-зона была самая таинственная из всех. В другие захаживали исследователи, о них снимали фильмы. О Новосибирской ТЭФ-зоне не было слышно ничего. Почему? Это и составляло гостайну уровня «С-6». В основном гостайна состояла в том, что вокруг зоны установлен низковибрационный непроходимый ТЭФ-барьер. Искусственный. Его создание было выше тогдашних технологических возможностей Земли. Значило ли это, что в ТЭФ-зоне окопались чужие? Если да, то кто именно? Ответ на эти вопросы предстояло добыть мне.

Странности начались сразу, как я получил задание. Странные встречи. Странные знакомства. Одно из них – с небесным существом Ликой, которую я отбил от толпы «крыс» в парке. И не ведал при том, что встреча с ней вовсе не случайна, а является частью продуманной оперативной комбинации.

Лика провела со мной несколько дней, а потом исчезла, не оставив следов. Начав искать её, пытаясь точно установить личность, я так ничего и не узнал.

В ТЭФ-зону я проник с помощью спецаппаратуры, изготовленной нашими технарями. Честно преодолев несколько десятков километров, насмотрелся там такого, что до сих пор мороз по коже. Действительно, природа в ТЭФ-зонах враждебна и чужда человеку, она просто наш овеществлённый кошмар. В конце пути я набрёл на чужую базу. Попался в плен. И встретил на этой базе Лику.

Вскоре я узнал, что нахожусь в городе суперов Асгарде. Откуда он взялся? Объяснение показалось мне совершенно фантастическим.

Разгар тёмных десятилетий. Гениальный физик, один из основателей ТЭФ-энергетики Леонид Серафимович Чаев проводит опыты с эфиродинамическими генераторами. Оказывается подвержен их воздействию. Случай, один из миллиона. Определённая последовательность операций пробудила в нём дремлющие сверхспособности. Произошло то, что позже назвали инициацией – превращение человека с задатками супера в самого супера. Фактически в колдуна, обладающего уникальными боевыми способностями, способного входить в энергоинформационные поля, осуществлять телекинетические перемещения, воздействовать на компьютеры – и ещё много чего другого, в том числе неопределённое долголетие. Вот так разом, в лице Чаева, человечество перемахнуло на иной эволюционный виток.

Позже Чаев начал находить людей, пригодных для инициации. Некоторые погибали, не в силах пройти её. Другие становились суперами. Это продолжалось десятилетия. Пока однажды не возникла мысль об Асгарде.

Почему ТЭФ-зона? Помимо того что туда не полезут учёные и праздношатающиеся дураки, там было ещё нечто очень важное. Именно в ТЭФ-зоне была Чертова пустошь – проклятое место, которые обходили столетия стороной все охотники. Конечно, никто себе представить не мог, что из себя представляет «Чертова пустошь».

Цилиндр, пронизывающий землю, – невидимый, но вполне ощутимый. Выход в одном месте очерчивает "пустоты", другой его конец в Латинской Америке – тамошнее гиблое место, табу для жителей. Самая совершенная транспортная система Галактики. В сравнении с ней внепространственные тоннели, которые не одну тысячу лет прорубают в пространственно-временном континуме звездолёты рагнитов и Звёздного содружества – просто велосипед против гравилета. Достаточно шагнуть в круг, представить себе на карте, произнести название или просто вспомнить любую планету Галактики, и ты окажешься там. Какой-то банк данных накопил всё, что известно о планетах, входящих в эту транспортную систему, охватившую, насколько мы знаем, каждую планету Галактики. Просто, удобно. Вот только одна заковырка. Пользоваться ею могли только мы, суперы. Во всей Галактике только наш биоэнергетический эфирный код служил пропуском в неё. Может, те, кто её строил, были нашими предками? Или их души воплотились в нас? Можно гадать сколько угодно, но факт остаётся фактом.

Получив доступ к звёздам, Чаев и его сподвижники знали то, что не знал и не мог знать никто на Земле. Знали о гигантском объединении галактических цивилизаций Звёздном Содружестве. Знали об экспансии рагнитов. Знали о замысловатых правилах войн в Галактике. Знали о том, какая угроза нависла над нами. Знали об «Изумрудном страннике».

Перспективы были безрадостные. Вот-вот «Изумрудный странник» приземлится в форте Скоулстон. В его информационных банках будут храниться сведения не только о координатах вновь установленного гиппортала, но и о его частотных характеристиках, которые необходимы для вхождения в него межзвёздного корабля. Гиппортал гостеприимно распахнётся через несколько лет, и тогда через него в Солнечную систему хлынет боевой флот захватчиков. Что можно сделать? Единственное – уничтожить как-то сведения о частотных характеристиках и координатах гиппортала. Надолго это рагнитов не остановит. Когда от открывшегося гиппортала до чутких датчиков рагнитской базы на крайней точке плацдарма захвата долетят эфирные волны, рагниты получат нужную им информацию. Но скорость распространения эфирных волн, как известно, ограничена скоростью света. А это значит, что человечество получит несколько лет на то, чтобы при помощи суперов установить отношения со Звёздным Содружеством, используя его технологии, хорошенько вооружиться и встретить врага как положено.

Отсрочка. Спасение. Для этого нужно было лишь уничтожить «Изумрудный странник» со всеми данными о его путешествии. В космосе его не перехватить. В форте на Акаре он пробудет несколько часов, подзарядится энергией, необходимой для гиперпространственного перемещения, после чего двинет дальше, к гиппорталу, откуда моментально перенесётся на основную базу. Командование рагнитов будет обладать сведениями о новом объекте экспансии. Значит, надо уничтожить форт и вместе с ним «Изумрудный странник».

К операции на Акаре был подключён я. Естественно, предварительно пройдя инициацию. Собственно, спектакль с внедрением ко мне Лики был разыгран для того, чтобы выяснить, что представляет из себя человек, которого МОБС (просочилась информация) собирается бросить в ТЭФ-зону. К их изумлению, полковник Аргунов оказался неинициированным супером. И он стал жителем Асгарда.

В составе диверсионной группы кроме меня были суперы Одзуки, Уолтер, Герт, Ковальский, Маклин, Антон Сваргин. Мы совершили невозможное – выжгли базу, уничтожили «Изумрудный странник», вымели с Акары рагнитов. Чего это стоило лично мне – разговор долгий. Погибла половина моих товарищей. Притом как погибла! Нечто хуже обычной смерти. Я же вернулся. Мне повезло. Хотя нет, тут не везение, а нечто большее. Какая-то совершенно невероятная линия моей судьбы, её объяснение, её истоки, куда она меня приведёт – это для меня неразрешимая загадка…

Прозвучал гудок вызова. По воздуху поползла змейка голографической развёрстки. Напротив меня возникла фигура Чаева. Ну прямо добрый дядюшка с картины девятнадцатого века.