Я поцеловал ее, и судя по всему, это был ее первый поцелуй. Линда страстно обняла меня, но вдруг резко отстранилась и взглянула на меня, словно хотела удостовериться в реальности всего происходящего. Все ее тело напряглось от боли и удовольствия под моими руками. Она прикрыла глаза, и сквозь узкую полоску было видно, как в них полыхает огонь. Затем она чуть шире открыла их и, увидев, что этот огонь начинает зажигать меня, загадочно улыбнулась.

Если она собиралась что-нибудь выведать у меня, то это было самое подходящее время, потому что любая женщина знает момент, когда она получает власть над мужчиной, когда он готов обещать и говорить что угодно. И хотя я сам прекрасно знал все это, ничего не мог с собой поделать, потому что прежде всего оставался мужчиной.

— Это в первый... раз. — Дальше Линда не могла продолжать, слова застряли у нее в горле. Я понял, что она ничего не знает о трюке Этель с бумажником.

Я собирался предложить ей пальто и выпроводить, посоветовав разузнать сначала, как следует вести себя в роли женщины. Но затем подумал и вспомнил, что она была новичком в этой игре и не знала, когда следует задавать вопросы. Даже если она и пришла за этим, я решил продолжить игру. Поэтому ничего не сказал ей. В это время Линда что-то сделала руками за своей спиной, одежда медленно упала вниз, и жаркая волна накатилась на меня.

Она по-прежнему ни о чем не просила меня, кроме одного, чтобы я показал ей, что значит быть женщиной...

Линда не позволила мне позже проводить ее до двери. Хотела побыть одна, растворившись в темноте. Ее легкие шаги прошелестели по ковру, и я расслышал щелчок замка закрывающейся двери.

Я налил себе выпить, сделал несколько глотков, а остальное выплеснул с раздражением. Я был прав, ее подослали, и снова стал чувствовать себя обманутым. Затем появилась мысль о том, что ее жизнь настолько неинтересна, и она вынуждена искать новые встречи для разнообразия. Я перестал чувствовать себя дураком, налил выпить и пошел спать.

Будильник разбудил меня в шесть часов, и я успел принять душ и побриться перед уходом. За углом в закусочной перехватил яичницу с ветчиной, сел в машину и поехал за Вельдой.

Вельда была одета в плотный темный костюм и стояла в распахнутом пальто, уперев руки в бедра. Я подъехал и посигналил ей.

— Поехали, дорогая.

Она села в машину рядом со мной и, улыбнувшись, сказала:

— Рановато, не так ли?

— Чертовски рано.

— Ты собирался мне о чем-то рассказать сегодня, Майк.

— Я не сказал, когда именно.

— Опять твои фокусы. Как ты умеешь выкручиваться! Она отвернулась от меня и стала смотреть на дорогу. Я потянул ее за рукав, заставил повернуть голову в мою сторону:

— Извини, Вельда. Это нелегкий разговор, расскажу, когда мы вернемся. Не хочется говорить об этом сейчас, это для меня слишком важно. Понимаешь?

Может, она уловила серьезность моего тона и мой напряженный взгляд. Заулыбалась, согласившись со мной, включила приемник, и мы стали слушать музыку, направляясь в Бруклин, где находилась фабрика мамаши Свитгер.

"Мамаша Свитгер” оказался крепко сбитым малым небольшого роста, с широкими бровями, которые при разговоре опускались и поднимались, словно оконные жалюзи.

Я попросил разрешения переговорить с его водителями, на что он ответил:

— Если вы профсоюзный деятель, то вам тут делать нечего. Мои ребята получают больше, чем состоящие в профсоюзе.

— Я не из профсоюза.

— Тогда что вам нужно?

— Хотел бы кое-что выяснить о Чарли Моффите. Он у вас работал.

— Этот дуралей. Он одолжил у вас деньги?

— Не совсем так.

— Хорошо, говорите с ребятами, только не мешайте им работать.

Я поблагодарил его, взял Вельду под руку, и мы, обогнув здание, подошли к машинам, которые загружались готовыми пирожками.

Подождав, когда загрузится первая машина, мы подошли к водителю. Он приподнял кепи и приветливо улыбнулся Вельде. Она, не теряя времени, спросила:

— Вы знали Чарли Моффита?

— Конечно, леди. Что он сделал в этот раз, вылез из своей могилы?

— Полагаю, он по-прежнему там, но вы не могли бы сказать, что он был за человек?

Парень хихикнул и тут впервые обратил внимание на меня.

— А... теперь понимаю, — сказал он. — У него были неприятности?

— Как раз это мы и хотим выяснить. Так что он из себя представлял?

Водитель облокотился на грузовик и, жуя кончик спички, начал говорить.

— Чарли был чудаковатым парнем. — Он выразительно повертел пальцем у виска. — Не все дома... знаете. Мы проделывали с ним разные штучки. Он всегда что-нибудь терял. Однажды сумку, потом целый лоток пирожков. Сказал, что ребята позвали его сыграть в футбол и, пока он играл, растащили все пирожки. Вы когда-нибудь слышали о таком?

— Нет, я не слышала, — рассмеялась Вельда.

— И это еще не все. Он был настоящий паршивец, хулиган. Однажды мы засекли его, когда он пытался поджечь шерсть на кошке.

Все это как-то не вязалось с тем, что я думал о Чарли Моффите. Я задумался об этом, а Вельда продолжала разговор с водителем. Другие еще кое-что добавили о нем, что совсем не соответствовало моим представлениям об убитом. Чарли любил женщин и выпивку. Он приставал к детям на улице. Какое-то время вел себя вполне нормально, а потом начинал пить и, казалось, впадал в транс. Тогда вел себя как ребенок. У него не все было в порядке с головой, случались сдвиги. Хотя, безусловно, он всегда любил женщин.

Мы вышли с фабрики и поехали назад в Манхэттен, моя голова буквально разламывалась от разных мыслей, я никак не мог привести их в порядок. Я машинально вел автомобиль, практически не отдавая себе отчета, куда мы едем, следуя за потоком машин.

Снова начали возникать звуки беспокоящей меня дикой музыки. Я, должно быть, схожу с ума, потому что не в состоянии поверить в то, что складывается в моей голове из всей этой отрывочной информации.

Мои размышления прервала Вельда:

— Мы приехали.

Дежурный на стоянке махал мне, показывая место для парковки. В голове моей гудели барабаны, и я ожидал, что вот-вот грянет эта дикая музыка, но все обошлось.

Когда мы поднялись в офис, Вельда первым делом достала бутылку виски и передала ее мне. Я налил себе в стакан приличную порцию и выпил залпом. Вельда кивнула мне, чтобы я выпил еще, но я отрицательно покачал головой. Мне хотелось только посидеть в покое, отгородившись от всего мира, чтобы успокоиться и прекратить эту музыку.

— Майк! — Вельда пробежала пальцами по моим волосам.

— В чем дело, детка? — спросил я не своим голосом.

— Скажи мне, скажи, что тебя мучает, может, я смогу помочь тебе.

Я открыл глаза и посмотрел на нее. Она сняла пальто, и ее грудь высоко вздымалась под блузкой. Она предпочла сесть в большое кресло, вытянув свои длинные ноги, белизну и длину которых подчеркивал бледный свет, падающий из окна. Живые прекрасные ноги удивительно точных форм, каждый мускул играл в них под эластиком. Было так легко получить эту женщину.

Наверное, мне надо сделать это. Она была готова стать моей в любое время, стоило мне только захотеть.

Я снова закрыл глаза и так, с закрытыми глазами, рассказал ей по порядку, эпизод за эпизодом, всю историю. Рассказал об убийстве на мосту, о Марти и почти все об Этель. Я сказал ей все и теперь с интересом ждал ее реакции.

Прошло около минуты, она молчала. Я открыл глаза и увидел, что Вельда внимательно разглядывает меня. В ее взгляде не было ни стыда за меня, ни страха. Наоборот, она верила в меня. Она сказала:

— Во всем этом нет смысла.

— Пока это так, — сказал я устало. — Но есть одно слабое место.

— Да, Чарли Моффит.

— Ты права. Человек без прошлого. Никто его хорошо не знает. Откуда он появился, что делал раньше? Он весь в настоящем.

— Идеальный случай для агента КГБ.

— Верно. Почти идеальный. Но где тогда слабое место? Вельда постучала пальцами по ручке кресла:

— Все настолько идеально, что в это трудно не поверить.

— Вывод. Чарли Моффит был агент КГБ. Я думал сначала, что эти красные приняли меня за человека, который заменил его. Я ошибался. Парень, которого я убил на мосту, был из КГБ. Пат намекнул мне, но я не уловил намека. У него были металлические зубы, а зубы из стали делают только в СССР. Этот парень имел полномочия следить за агентурой у нас и в случае чего убирать агентов. Человек с неограниченными полномочиями решать человеческие судьбы. А ты знаешь, как они установили, что он мертв?

— Не по портрету в газетах. И не по отпечаткам пальцев.

— Они и не могли их иметь, потому что я стер ему всю кожу с пальцев о цементное покрытие пешеходной дорожки, перед тем как выбросить в реку.

Вельда поджала губы и повела плечами, после чего мягко произнесла с упреком:

— Майк...

— Нет, единственное, из чего они могли заключить, что он мертв, это его внезапное исчезновение. Возможно, к ним попала информация о проверке Патом всех неопознанных трупов в моргах, а также его запрос к дантистам по поводу металлических зубов. Последнее они могли увязать с его исчезновением.

— Но ты сказал, что они уже знали о его смерти в следующую ночь.

— 0-хо-хо. Выходит, у них существует какая-то система контроля, и когда этот толстяк не появился в нужное время в определенном месте, это могло означать, что он мертв. Проверка у дантистов только подтвердила это.

— Что они могли подумать? Почему... Я старался говорить сдержанно:

— Опять эта чертова конспирация, они просто помешались на секретности. Считают себя самыми умными, никто не в состоянии их переиграть.

Вельда высказалась по этому поводу, используя довольно неприличные выражения.

Я продолжал:

— На следующую ночь группа получила новое сообщение: что-то случилось с их курьером, пропали документы. Поэтому они очень расстроились. Черти проклятые.

Вельда поднялась, лицо стало напряженным.

— Опять, Майк. Правительственные документы, двойной шпионаж. Черт подери, Майк, почему происходят такие вещи?

— Потому что мы слишком мягки, слишком добропорядочны.

— Тебе сказали, что это были за документы?

— Нет, но я понял, что очень важные.

— Должно быть, так.

— Вельда, существует много важного, что можно свободно заполучить. Знаешь, чем они занимались? У них была кипа технических журналов, которые свободно продаются в любом киоске. Они их микрофильмировали для пересылки. Специалист в разведке может очень многое почерпнуть из этого материала. Информация собирается по частям — там немножко, здесь немножко, до тех пор, пока картина не становится ясной и законченной. Таким образом они получают то, что мы стараемся держать в секрете.

— Но документы, Майк. Это же государственное дело. Об этом должно знать ФБР.

— Да, конечно. Может, они и знают. Но могут и не знать, если документы были сфотографированы, а оригиналы не пропали. Главное, что они завладели информацией, содержащейся в этих документах. А я ничего не могу поделать, потому что они меня раскрыли. Теперь меня будут разыскивать повсюду, чтобы свести счеты. Прошлой ночью меня уже пытались убить.

— Майк!

— Ты что, не знала об этом? Читай газеты! Целых шесть строк на четвертой странице. Даже не напечатали моей фотографии. После того как они раскрыли меня, началась охота. Каждый сам за себя. Если они мне попадутся в следующий раз, первым начну стрелять я и не промахнусь.

Вельда от страха прикрыла рот рукой, и было слышно, как стучат ее зубы.

— Боже, ты попал в ужасную переделку! Умоляю тебя, будь осторожен! — Она готова была заплакать. — И ты никому не сказал, что находишься в такой опасности, ты не хочешь попросить ни у кого помощи, когда она тебе так нужна. Майк... прошу тебя, пожалуйста... Ты должен позволить помочь тебе.

Я почувствовал, как искривились мои губы.

— Вельда, неужели я должен всем говорить, что хожу убивать людей?! Легко сказать, я ведь считаюсь человеком, который несет угрозу обществу. Я такой, какой есть, и не хочу меняться. Поэтому у меня свой путь, и общество должно принимать меня таким.

Она смахнула слезы, катившиеся по щекам:

— Он не должен был тебе говорить все это, Майк.

— Кто?

— Судья.

Я грубо выругался в сердцах.

— Ты собираешься... продолжать расследование? Я утвердительно кивнул:

— Косвенно, да. Ли Демер нанял меня. Вельда вскинула голову:

— Майк, послушай...

— Что?

— Документы. Чарли Моффит мог быть тем курьером, о котором они говорили. Он нес документы в ту ночь, когда Оскар Демер напал и убил его. Должно быть, Оскар и забрал их.

— Дьявол! — вырвалось у меня. — Конечно же! Карман, который был сорван с его пальто... — Я с улыбкой поблагодарил Вельду за подсказку. — Теперь все становится ясно, крошка, действительно, все встает на свои места. Оскар приезжает в Нью-Йорк, разыскивает Ли и пытается его шантажировать, но ему это не удается. Тогда он идет и убивает человека, полагая, что его примут за Ли. При этом он отлично знает, что у Ли полное алиби и что это вызовет всего лишь сенсацию и шумиху в газетах. Он рассчитывал тем самым поставить Ли на колени и получить свои деньги. Другая идея пришла к нему, когда он убил парня и заполучил документы. Просмотрев их, Оскар понял, что попало ему в руки, и решил использовать этот шанс, чтобы отыграться на Ли. Именно об этом он сообщил ему, когда звонил по телефону. Если бы Ли захотел передать Оскара в руки полиции, то наличие этих документов у себя Оскар отнес бы на счет Ли.

Вельда стала белой как мел и прерывисто задышала.

— Как все это низко, Майк. Небеса Господни, если это выплывет наружу...

— Да, в этом случае с Ли все будет кончено, даже если он сможет доказать, что невиновен.

— Только не это.

— Прекрасно. Что бы ни произошло, комми выигрывают в любом случае. Если они находят документы, приобретают ценную информацию, а не находят — избавляются от опасного врага.

— Майк, этого не должно быть!

— Ну как, Вельда, должен я сделать это один, своими собственными силами?

— Пожалуй, да. Ты... и я.

Подонки, грязные подонки. Видели бы они сейчас Вельду, все эти Глэдоу, генерал, парни в армейских куртках. Они бы поняли, с кем и с чем они затеяли свои игры.

— Когда мы начнем, Майк?

— Сегодня вечером. Будь здесь ровно в девять часов. Посмотрим, удастся ли нам узнать, что Оскар сделал с этими бумагами.

Она откинулась на спинку кресла и уставилась в стену.

Я снял трубку телефона и набрал номер Пата. Он ответил сам:

— Отдел убийств. Капитан Чамберс у телефона. Майк, это ты? Сколько у тебя трупов сегодня?

— Еще ни одного.

— Недостаточно метко стреляешь? Когда ты появишься, чтобы рассказать о нападении на тебя прошлой ночью? Я давал за тебя слово и жду разъяснений, а не отговорок.

— Я как раз собрался к тебе, Пат. Заеду за тобой в офис, и мы пообедаем.

— Хорошо, давай побыстрее.

Я ответил, что постараюсь, и опустил трубку. Вельда ждала указаний.

— Оставайся здесь, — распорядился я. — Мне нужно встретиться с Патом, и как только освобожусь, позвоню тебе. В случае, если не позвоню, будь здесь в девять.

— Это все?

— Все, — повторил я, пытаясь смотреть на нее как можно строже, но ее ответная улыбка сбила весь мой настрой. Я вынужден был поцеловать ее, прежде чем уйти.

— Я не говорю, что хотела бы снова видеть тебя живым, — с улыбкой сказала Вельда. Вдруг она прикрыла рот руками, округлив глаза. — Боже, что за чушь я несу?!

— Не волнуйся, у меня в запасе по крайней мере еще две жизни, одну из них я проведу с тобой. — Я улыбнулся ей, открыл дверь и вышел.

Прождав какое-то время такси, я решил пойти на стоянку за полмили отсюда за машиной. Погода была хорошей, и для разнообразия можно было немного пройтись и подышать свежим, насколько это возможно в городе, воздухом. Я взял свои ключи, передав дежурному билет за стоянку, и нашел свою развалюху.

Я уже выезжал из ворот, когда заметил, что стекла моей машины вымыты, и притормозил перед выездом, чтобы дать пареньку двадцать центов за работу. Эта секундная задержка спасла мне жизнь. Грузовик, который до этого медленно ехал по улице, вдруг рванулся вперед с намерением протаранить мою машину. Заметив, что я притормозил, он попытался достать меня, вильнув во въезд и выскочив обратно на дорогу. Удар грузовика бросил меня грудью на рулевое колесо, раздался скрежет металла. В следующее мгновение я оправился от удара и, подняв голову, попытался разглядеть номер грузовика, но он исчез из виду.

Дежурный, белый как полотно, бросился к моей машине и открыл дверцу.

— Мистер, с вами все в порядке? Вы не ушиблись?

— Пожалуй, нет.

— Идиот какой-то! Он мог убить вас! — Зубы его непроизвольно стучали от нервного возбуждения.

— Безусловно, мог.

Я вышел из машины и зашел спереди. Один конец бампера был оторван от кузова и загнут под углом.

— Парень проскочил совсем рядом. Я видел, как машина ехала по улице, но даже и подумать не мог, что водитель способен на такое. Этот дурачок, наверное, обгонял машину и поддал газу. Он зацепил вас и не подумал остановиться. Если хотите, я вызову полицию.

Ногой я пихнул бампер, он еще держался.

— Забудем об этом. Его уже не найдешь. Подумай лучше, как снять бампер.

— Нет проблем. У меня есть инструменты. Нужно всего-то отодвинуть два болта.

— Замечательно, сними его и найди мне новый где-нибудь в гараже. Я заплачу за беспокойство.

— Хорошо, мистер, я все сделаю, — ответил паренек и побежал за инструментами. А я уселся на крыло и стал курить, ожидая, когда он закончит работу.

Выезжая в этот раз, я на всякий случай внимательно посмотрел по сторонам. Дважды они покушались на мою жизнь. Не хотелось так думать, но попытка была явная. Видимо, они следили за мной от самого офиса и усмотрели прекрасный случай разделаться. Этот грузовик мог бы просто превратить меня в месиво, не задержись я с выездом.

Выходит, они готовы идти на риск, чтобы убрать меня. Я становлюсь для них важной фигурой, раз они предпочитают видеть меня мертвым. Судье бы это пришлось по душе.

Пат сидел спиной к двери и смотрел в окно на город, расстилавшийся перед ним. Резко развернув кресло, он приветствовал меня кивком. Я выдвинул стул и уселся, положив ноги на стол.

— Я весь перед тобой, капитан. Включай свет и начинай допрос!

— Перестань, Майк. Давай лучше рассказывай.

— Пат, помоги мне. Ты сейчас уже почти все знаешь.

— Почти. Тогда выкладывай все остальное.

— Они снова пытались убрать меня только что. Но теперь это был грузовик, а не пули.

Пат нервно застучал кончиком карандаша по поверхности стола.

— Майк, я не идиот. Вожусь с тобой, потому что мы друзья, но я еще и полицейский. Старый полицейский... и хорошо знаю, что никто не станет стрелять в тебя просто так, без всяких причин.

— Черт, конечно, у них должны быть основания.

— Ты можешь их назвать? — Было видно, что его терпению приходит конец.

Я убрал ноги со стола и наклонился к Пату.

— Мы с тобой уже проходили это раньше, Пат, я тоже не дурак. Ты полагаешь, что каждое преступление расследуется полицией, но бывают случаи, когда преступление касается твоих личных интересов и лучше, если ты сам позаботишься о себе. Это как раз такой случай.

— Так ты знаешь, почему они хотят убрать тебя?

— Думаю, да. И ты ничем не сможешь мне помочь как полицейский, так что давай лучше оставаться просто друзьями.

Пат попытался улыбнуться, но у него это плохо получилось.

— Ты договорился с Ли?

Я опять положил ноги на стол:

— Он дал мне приличную сумму, чтобы я кое-что нашел: Этим я сейчас и занят.

— Хорошо, Майк. Выполни все, о чем он просил. — Опустив голову, Пат запустил руки в волосы. — Читал последние газеты?

— Не очень внимательно, но заметил, что о Демере пишут почти в каждой редакционной статье. Одна из газет перепечатала все его выступления.

— Сегодня вечером он снова выступает. Ты должен послушать его.

— Оставляю это тебе. На мой вкус, на этих встречах слишком много слюнтяйства и мало настоящего задора.

— Да нет, с ним совсем по-другому. Взять хотя бы последнюю встречу, на которой я был. Обычный ужин, но потом выступил Ли Демер. Он сделал обзор для нашей небольшой группы, и это была хорошая речь. Многие из нас видели его впервые на этой встрече, но, когда он закончил говорить, мы были целиком за него. Нужно помочь этому парню, Майк, он должен быть избран.

— Тут не может быть двух мнений. Он по-настоящему сильная личность, хотя этого и не скажешь, глядя на него. С ним не так уж легко не считаться. Ли Демер представляет собой силу, на которую нация может рассчитывать в трудную минуту.

— Эта встреча происходила как раз в тот вечер, когда Оскар сорвался, не так ли?

— Ты прав. Вот почему мы не хотели, чтобы что-то дошло до общественности. Даже явная ложь, услышанная людьми, может отрицательно сказаться на их мнении. Похоже, ты слишком увлекся политикой, Пат.

— А почему бы и нет? Вчера вечером Ли выступал по радио. Ты знаешь, о чем он говорил?

— Нет, я был слишком занят.

— Ли использует свое знание бизнеса, чтобы делать политику. Он уселся с калькулятором и начал подсчитывать, почему штату стоит 10 миллионов то, что любой частный строитель делает за 6 миллионов. Он назвал имена, объекты, цифры и сказал, что если его изберут, то первым делом он привлечет к судебной ответственности определенных политиков, которые грабят штат.

— И?..

Пат помолчал и сказал:

— И сегодня я слышал, что скоро с ним расправятся. Ли дискредитируют любыми средствами.

— Этого не произойдет. Пат.

Видимо, мне надо было сказать это по-другому. Он поднял голову и впился в меня взглядом, сжав кулаки так, что вздулись вены.

— Ты что-то знаешь, Майк! О Боже, ты что-то знаешь!

— Я знаю?! — изумился я, изображая удивление.

— Майк, ты искал и нашел. О, я знаю, ты... Постой, ничего не говори, пока для тебя все не станет ясным. Майк, но ведь это не убийство нескольких человек. Это то, что угрожает всему населению, и тебе лучше не вываливать яблоки из корзины.

Он привстал, упираясь руками в стол, и, цедя слова сквозь зубы, обратился ко мне, стараясь, чтобы до меня дошло каждое его слово:

— Мы были друзьями, Майк, были в разных переделках, и я всегда ценил твою дружбу, твое мнение. Постарайся помнить об этом. Но если что-то обнаружено и это может повредить Ли, а ты не хочешь мне об этом сказать, то можешь забыть, что мы были друзьями. Это тебе ясно?

— Не кипятись, Пат. Тебе будет легче, если я скажу, что твои выводы не соответствуют действительности? Ты набрасываешься на меня вместо того, чтобы обратить свой гнев на чертовых комми, которых мы распустили в нашем городе.

Он сразу насторожился:

— Так они и здесь приложили руку?!

У Пата заходили желваки. Пусть думает, что хочет.

— Ничего с Ли не случится, — сказал я как можно более убедительно.

Пат перестал нервничать и сел за стол. Он не забыл наш первый разговор.

— У тебя все еще на уме зеленые карточки?

— Да, именно. Мне не нравится все, что стоит за ними, и тебе тоже. Я ненавижу все их идеи. Жаль, что мы вынуждены терпеть все это.

— Перестань говорить глупости, Майк. Мы с тобой в Америке.

— Конечно в Америке. И намерен находиться именно здесь. Если мы хотим демократии, то должны бороться за нее сейчас, а то будет слишком поздно. Наша беда в том, что мы становимся слишком мягкими. Они нас всех толкают на плаху, а мы спокойно на это смотрим.

— Успокойся, прошу тебя.

Я даже не заметил, что бью ладонью по его столу, пока он не схватил меня за руку.

— Сядь, Майк.

— Что ты сделал по делу Оскара? — спросил я.

— А что мы могли сделать? Ничего. Это дело закрыто.

— А его личные вещи?

— Мы все просмотрели и ничего особенного не нашли. Я поручил проверять поступление почты на его имя. У меня возникла мысль, что он мог отправить что-нибудь почтой на свой адрес. Но сегодня я снял наблюдение, поскольку так ничего и не поступило.

С большим трудом мне удалось не измениться в лице. Пат держал его квартиру под контролем, Тонко, очень тонко. Однако не только мы одни наблюдали за этой квартирой, поэтому у нас ничего и не получилось с Оскаром.

Я достал сигарету и закурил.

— Пойдем поедим, Пат.

Он снял пальто с вешалки и открыл дверь офиса. Вдруг у меня появилась неожиданная мысль, я подошел к столу и стал звонить Вельде в офис. Она сняла трубку.

— Это Майк, Вельда. Скажи, ты еще не выбрасывала бумаги из моей корзины?

— Нет, но там, по-моему, нечего выбрасывать.

— Посмотри, нет ли там пустой пачки из-под сигарет. Не трогай ее руками, только посмотри.

Она положила трубку на стол, и я услышал, как ее туфельки застучали по полу. Немного спустя она подняла трубку.

— Майк, она там лежит.

— Послушай, дорогая, постарайся вынуть ее из корзины, не дотрагиваясь. Положи в коробку и отправь сейчас же с посыльным к Пату в офис.

Пат с большим любопытством смотрел все это время на меня, а когда я положил трубку, спросил:

— В чем дело, Майк?

— Сделай мне одолжение и возьми отпечатки пальцев на этой пачке. Думаю, кроме моих, ты найдешь еще кое-чьи.

— Чьи?

— Черт! Почем я знаю. Поэтому я и хочу, чтобы ты взял отпечатки пальцев и проверил их по картотеке. Ну конечно, если мы с тобой еще друзья.

— Мы еще друзья, Майк, — усмехнулся он.

Я похлопал его по плечу, и мы вышли из офиса.