— Они поймут, и Макс поймет. Они знают, что для меня есть дерево — и все остальные деревья. Индиго была в древесном доме, но она не знает, насколько он важен для меня. Надо будет ей рассказать, ей лучше знать такие веши.

Ренни рассмеялся и взъерошил ему волосы.

— По крайней мере ты выбрал женщину со стальными нервами. Она оплакала тебя и обратила холодную ненависть на твоих убийц. «Трибот» закрыт, накрыли две берлоги Гекса, и все Твари погибли в перестрелках. Говорят, она прослеживает все финансовые операции «Трибота» и напустила на них службу внутренних расследований. Гекс еще пожалеет, что встал у нее на пути.

— Они ее просто убьют.

— Нет, что ты! Она же может носить внука Прайма. Твари Гекса скорее прикончат друг друга, чем коснутся ее хотя бы пальцем. Ты выдумал замечательную правду, а в конце поручил ее нашим заботам.

— Да? — Укия потряс головой. — Ничего не помню.

— Но ты это сделал. С тех пор мы присматриваем за ней, и знаешь, смотреть, как она расправляется с Гексом, — чистое удовольствие.

И тут юноша понял, что все вышеописанные действия требуют времени.

— Сколько я провалялся?

— Два дня. Ты приходил в себя вчера и вот сегодня.

— Значит, если Онтонгард подчинил себе мои памяти, дистанционный ключ у них.

— Вряд ли у них это получится. Мы тут заботились о твоих памятях, и скажу тебе, они жутко упорные.

— Твои тоже были не сахар.

Так у них изломанная ДНК, их можно заставить подчиниться, а твои — бесшовные, неуязвимые. Хеллена им нравится, но даже с ней они не хотят соединяться. Мы думали, так будет только возле тебя, но когда мы их вынесли, все повторилось.

— Значит, они не работают.

— Как память — нет.

— Как еще их можно использовать?

— Я знаю три способа, ни об одном мне не хочется думать, но они могут попробовать их все.

— Я даже спрашивать боюсь.

— Во-первых, с их помощью можно сделать Тварей. Одна мышь — одна Тварь, и успех им гарантирован, поскольку ты производитель. Правда, вместе с воспоминаниями Тварь получит твои силу воли и упорство, так что Гексу придется пытать ее, чтобы что-нибудь узнать.

— О Боже, нет. — Укия начал вставать, и Ренни снова придержал его. — Я должен помешать ему.

— Прошло два дня, если он смог захватить кого-нибудь, то дело уже сделано. Хотя твоя любовь взялась за него так, что у него нет на это ни сил, ни времени. Так или иначе, тут уже ничего не изменишь.

— Что еще?

Вожак показал на свое лицо-маску.

— Одна мышь даст Онтонгарду достаточно информации, чтобы они смогли замаскироваться под тебя.

— Зачем им это нужно? Чего они добьются?

Ренни покрепче взял Укию за плечо.

— Семья думает, что ты умер, но Гекс-то знает, что ты выжил. Таким образом он сможет взять заложников.

Юноша задергался в его руках, едва не завыл:

— Пусти! Пусти меня!

— Я же сказал, твоя Стальная Леди увезла твою семью в безопасное место. Лежи спокойно, себе же хуже делаешь, — тихо зарычал Ренни.

— А как же Макс, Индиго?

— Мы присмотрим за твоей любовью, не волнуйся.

— А Макс?

Ренни глубоко вдохнул, потом выдохнул — совсем как Макс, когда думал о чем-то очень неприятном.

— Мы найдем твоего напарника и будем защищать его, Волчонок. Мы собираем всю Стаю, чтобы выслеживать Гекса, Гончие Ада уже приехали. Люди у нас будут.

— Обещай мне.

— Мы найдем и защитим его.

Укия упал на постель. Где-то на границе видимости в такт сердцебиению пульсировала мгла, он понимал, что встать не сможет, как бы ни хотел.

— А третий способ?

— Мышь можно вырастить во взрослого человека. Это требует времени, но Гекс привык, что оно всегда работает на него. Так он получит производителя, и вообще это удачная мысль — у него не будет твоих воспоминаний, а значит, и силы характера. В руках Онтонгарда он станет послушной игрушкой.

— У него не будет воспоминаний?

— Чтобы вырасти, мышь опорожняет хранилище памяти. Чем больше она растет, тем меньше остается воспоминаний, а когда вырастает во взрослого человека, его память остается пустой.

— Это теория? Или вы так уже делали?

— Мы вырастили Медведя из его мыши, это заняло примерно двадцать лет. Потом одна из его Тварей поделилась с ним памятью. Это лучшее, что мы смогли придумать.

Укия подумал, что в последнее время его жизнь стала слишком сложной.

В дверь постучали. Ренни поднял голову, сузив глаза и раздувая ноздри, потом успокоился.

— Это Хеллена с припасами.

Она принесла ему одежду, пакеты с продуктами, в том числе сыр, и горячей еды.

— Когда проснешься, будешь уже на ногах. — Ренни глазами указал на ключи на тумбочке. — Я привел из Киттаннинга твой мотоцикл и оставил в гараже Кауфманна, на верхнем уровне. Хорошая машина.

— Спасибо. — Укия зевнул. — Если найдете моих Тварей, вы ничего им не сделаете?

— Конечно, нет. — Хеллена забрала у него тарелки и снова укутала. — Они — Стая, а Стая о своих заботится.

Подоткнув одеяло, она поцеловала его в лоб.

— Так мы стараемся остаться людьми.

Он проснулся в одиночестве, Хеллена и Ренни уехали. Мышей тоже не было видно, вначале Укия даже решил, что вожак забрал их с собой, потом вспомнил, как они соединились с ним во время сна. Хоть и слегка смазанно, но теперь он помнил все свое столкновение с Онтонгардом.

Все его мышцы словно закоченели, но, если не считать шрамов, он был в полном порядке. Детектив принял горячий душ, а когда одевался, заметил записку на фирменной бумаге «Хилтона». Память Стаи опознала элегантный наклонный почерк как принадлежащий Хеллене. В записке говорилось:

Есть опасность, что ключ попал в руки Онтонгарда. Надо найти Гекса, иначе все пропало. Береги себя. Онтонгард побывал на ферме.

Укия схватил ключи, бумажник, сотовый телефон и кинулся к мотоциклу. Через минуту он уже ехал по направлению к дому.

По двору были разбросаны мертвые собаки, лужи крови отмечали места, где убили кого-то размером побольше; впрочем, его унесли. Дом абсолютно пуст, куда уехала семья, непонятно. Укия взобрался в древесный дом и проверил тайник. Там успели побывать Ренни, Онтонгард и Макс. Интересно, кто первый? Ренни был последним. Может быть, Макс услышал рассказ Индиго и сразу отправился сюда? Или ключ нашел Онтонгард, а Макс приехал позже? Его телефон все еще не отвечал.

Укия ринулся в Питтсбург по 1-79, чтобы разыскать его.

Офис оказался разгромлен. Он шел между обломками и по ним, стараясь не плакать. Старинные часы разбиты, стол Фрэнка Ллойда Райта перевернут, ящики валяются на полу, стенные панели содраны. Юноша поднялся в свою комнату: вся одежда на полу, шкаф поломан. Он поднял футболку с надписью «Частный детектив»: ее порвали просто от злости. Перебрав все футболки, он нашел две целые, снял новую жесткую рубашку и облачился в черную футболку.

Двери всех четырех гаражей оказались открыты, ни одной машины не было. В оружейном сейфе лежал только сотовый телефон Макса с севшим аккумулятором, напольный сейф сняли и унесли. Укия упал на ступеньки и позвонил Индиго, но ее автоответчик сообщил, что агент Женг звонков не принимает. Тогда он позвонил в справочную, попросил телефон дежурного по ФБР и позвонил туда.

— ФБР слушает,

— Могу я поговорить со специальным агентом Женг?

— Простите, специальный агент Женг звонков не принимает. Может быть, кто-то другой может вам помочь?

— Я ее жених. Скажите, могу я хоть как-то с ней переговорить?

Сэр, ее спрашивают люди, которые представляются всеми возможными и невозможными членами ее семьи. Если хотите взять у нее интервью, попытайтесь позвонить в отдел отношений с общественностью. Соединить вас с ними?

— Нет.

Только сейчас он заметил, что на крыльце лежат газеты за последние три дня. Укия поднял ту, которая вышла на следующий день после его смерти, и она открылась на громадной фотографии: Индиго обнимает его тело. «Он погиб, спасая агента ФБР».

Господи, какой кошмар! На носу вторжение инопланетян, его семья пропала, Макс пропал, Индиго не отвечает на звонки. Укия снова взял телефон. В памяти пятьдесят семь номеров, первые три — дом, контора и Макс. Чино — четвертый. Он поднял трубку с первого звонка:

— Эй, кто это? Ты говоришь с телефона Укии!

— Чино, это Укия. Мне нужен Макс.

— Что за чушь? Я видел, что произошло на ферме.

— Что там произошло, Чино?

— Укия мертв. Я все видел. Я навсегда с ним попрощался.

— Ладно, Чино, давай не будем о том, кто я. Ты знаешь, что контору взломали?

— Что? — Перемена темы на минуту смутила его. — Макс просил не ходить туда.

— Туда приходили плохие парни и устроили разгром. Если ты не веришь, что я Укия, может, все-таки вызовешь мастера поставить замок на входную дверь? Ее взломали, и она стоит открытая. И постарайся найти плотника, чтобы стенные панели поставили на место, а то эти сволочи их ободрали. И вызови кого-нибудь убрать кухню: они выбросили все продукты на пол три дня назад, и теперь там воняет. Кстати, и продуктов можешь купить. Возьми ручку, я дам тебе пин-код фонда непредвиденных расходов и оставлю пластиковую карту. — Диктуя код, Укия положил карту в почтовый ящик. — Вот, карточка в почтовом ящике. И пусть кто-нибудь съездит на ферму моих мам, то есть мам Укии, и похоронит собак. В ста футах на север от псарни скала, под ней мы хоронили всех собак. Ты сможешь это сделать?

В трубке долго было тихо, потом Чино испуганно спросил:

— Укия, это ты, да?

— Да, Чино, это я. Все это трудно объяснить, но скажи, я был когда-нибудь нормальным человеком?

— Нет…

— Ты видел Макса? Его телефон в конторе, а я уже три дня пытаюсь выйти на него. И машин нет.

— Про машины я ничего не знаю. Я был с ним в Вилинге, когда ты позвонил, из Западной Виргинии мы просто летели — и все равно опоздали. Ты был холодный, такой холодный. Ты хороший парень, нельзя было с тобой так поступать! Агент Женг сказала, тебя убили потому, что ты что-то спрятал и не признавался, где оно. Сказал только, что оно на дереве, и Макс вдруг бросился на ферму.

Значит, ключ у Макса. Укия закрыл глаза, думая о том, плохо это или хорошо.

— А что было на ферме?

— Ты не знаешь?

— Ничего, только мертвых собак видел.

— ФБР послали людей, чтобы перевезти твою семью в безопасное место. Они решили выгулять напоследок собак, тут подъехала машина, из нее вышли шесть человек, у одного было твое лицо. Твои мамы чуть не бросились к нему, но собаки его просто разорвали. Говорят, зверей не обманешь. И тут началась перестрелка.

— Так что с мамами?

— Фэбээровцы убили всех гадов, спасибо собакам, а потом посмотрели на того, что был с твоим лицом. Он оказался не того сложения, ботинки, брюки не твоего размера, и вообще высоковат. Ух и страшно было!

— И Макс приехал сразу после этого?

— Да. Мы уехали сразу после того, как тела убрали. Твои мамы ничего еще не знали, их только вели и говорили, что делать, но ничего не объясняли. Макс им рассказал, они поплакали, и агенты ФБР их увезли.

— Сейчас они в безопасности?

— Конечно. Макс бы и шагу не ступил, пока в этом не убедился бы.

— Он поднимался в древесный дом?

— Это на то большое дерево?

— Да.

— Поднимался. А что, ты там и спрятал эту штуку?

— Да. Я не мог им рассказать, это же было рядом с домом.

— Я понял. О конторе и собаках не волнуйся, я все сделаю. И расскажу кому надо, что ты вернулся и ищешь Макса.

— Спасибо, Чино.

— Береги себя, парень. Мы все тебя любим.

Пятым в памяти был домашний номер Джени, он не отвечал. Когда включился автоответчик, Укия оставил какое-то неловкое послание. Шестым шел номер их юриста, который не поверил Укии, пока тот не перечислил грамоты, висящие у него на стене, и имена его одноклассников со школьной фотографии. Юрист пообещал связаться с «Питтсбург пост газетт» и продиктовать опровержение, а также рассказал, что официально юношу мертвым не признали: тело увезли до прибытия полиции. Хотя бы с документами трудностей не будет.

Детектив почувствовал себя увереннее и решил пойти прямо в здание ФБР.

У здания стоял новый грузовик. Девушка в приемной выглядела усталой, она сказала ему, что агент Женг никого не принимает.

— Я Укия Орегон, меня убили три дня назад, когда я спасал агента Женг. Вы можете хотя бы сказать ей, что я вернулся к ней из мертвых?

— Простите?

Укия снял футболку, показал недавно затянувшиеся раны:

— В меня стреляли семь раз, я умер, но вернулся из мертвых.

— Простите, но я ясно сказала: она никого не принимает.

Укия продолжил раздеваться. Штурмовать здание ФБР не стоит — застрелят, а так все хотя бы будут видеть, что он не вооружен.

— Простите, что вы делаете?

— Хочу попасть к агенту Женг. Надеюсь только, что она действительно здесь.

— Она здесь, но никого не принимает…

Детектив поднес к электронному замку один из хитрых приборчиков Макса, дверь зажужжала, он открыл ее, бросил прибор на пол и помчался к кабинету Индиго. По коридорам разнесся высокий, резкий звук тревоги, и через несколько секунд Укию окружили несколько человек в костюмах, наставив на него пистолеты. Он медленно пошел вперед, подняв руки.

— Я просто хочу увидеть агента Женг.

По крайней мере в него не стали стрелять. Его повалила на пол группа невооруженных людей в сорока футах от ее двери.

— Индиго! — закричал он. — Индиго!

Ему заломили руки назад, щелкнули наручники.

— Готово!

Она вышла из кабинета с пистолетом наготове.

— Индиго, — прошептал Укия, глядя в ее серые глаза, — прошу тебя, поговори со мной. Макс пропал, собак убили, ключ украли… Мне просто надо с тобой поговорить.

Она посмотрела на его грудь — один из рубцов открылся, по смуглой коже стекала струйка крови — и снова подняла глаза к его лицу.

— Укия?

— Индиго, это я. Я звонил тебе, но ты не отвечала. Я просто не знал, что еще делать.

Индиго поставила пистолет на предохранитель, отдала агенту, стоящему радом, и села на пол рядом с юношей. В глазах ее стояли слезы, девушка кончиками пальцев коснулась раны на его груди.

— Укия, ты же умер. Я видела, как он убил тебя. Когда пришла Стая, я сидела над тобой и плакала. Ты умер…

— Да, — прошептал он в ответ.

— Как же может быть, что сейчас ты жив?

— Ты помнишь? Я из Стаи. — Сейчас он шептал только для нее. — Я говорил тебе, что мы живем долго. Наши раны зарастают, даже когда сердце не бьется. Чтобы мы остались мертвыми, нас надо сжечь, для того они и принесли топливо.

Индиго погладила его по щеке.

— Теперь я знаю, что значит «отчаяние». Когда он бил тебя, а я не могла ничего сделать, это было именно оно.

— Я не мог пустить его к тебе. Я люблю тебя, Индиго, и готов снова умереть за тебя.

Она поцеловала его, и мир стал немного лучше.

С Укии сняли наручники и подняли его с пола; кто-то принес его одежду и аптечку. Вначале позвонили его мамам, разговор вела Индиго. Она сказала, что совершила ужасную ошибку, признав его мертвым, когда на самом деле Укия был жив. После этого трубка перешла к нему, и он слушал, как его мамы плачут, а потом постарался отвлечь их разговором о том, что собак похоронили. Они сказали, что живут в полной безопасности в доме на берегу озера, у них есть даже собственный пляж. Келли просто счастлива, что можно копаться в песке. Она проспала почти всю перестрелку, и они решили ничего ей не говорить, пока его тело не найдут. А теперь и говорить ничего не надо!

Укия обещал, что приедет, как только сможет.

Покончив с этим звонком, Индиго прошлась по всем номерам в памяти телефона Укии. Ей не надо было убеждать людей, что она вернулась из мертвых, достаточно было стальным голосом сказать:

— С вами говорит специальный агент ФБР Женг. Я пытаюсь выяснить местонахождение Макса Беннетта или машин его агентства. Вы не мог ли бы мне помочь?

Обычно за этим следовало что-то наподобие этого:

— Да, это меня защищал Укия. Конечно, он был прекрасным человеком. К сожалению, газеты рано подняли шумиху: спасатели смогли вернуть его к жизни. Да, он все еще в критическом состоянии… Простите, этого я сказать не могу. Вы не знаете, как мне найти его напарника, Макса Беннетта?

— Ты потрясающе врешь, — сообщил Укия после ее разговора с бухгалтером Макса. — А чего ты не могла сказать?

— Все хотят знать, где тебя можно навестить или хотя бы прислать цветы.

На восьмом звонке им повезло. Крэйнака не было дома, но его племянница сказала, что «хаммер» стоит у них в гараже.

— Поеду заберу его. — Детектив поцеловал Индиго и неохотно отпустил ее. — А ты продолжай звонить. И сделай так, чтобы я смог вернуться сюда, ладно?

Крэйнак жил в Бичвью, формально этот район относился к Питтсбургу. Укия припарковал свой мотоцикл на левой стороне узкой улочки с односторонним движением, за потертым «фольксвагеном» Крэйнака. Вдоль улицы стояли почти одинаковые трехэтажные дома с широкими верандами. На веранде дома Крэйнака валялись игрушки, его овчарка громко залаяла, когда Укия нажал кнопку звонка.

— Место! — прокричал полицейский и открыл дверь, оглядываясь через плечо. — Кухня! Алисия, забери собаку!

Потом он все-таки повернулся и обомлел.

Укия изобразил их диалог.

— Укия, ты же умер! Нет, я жив. Нет, ты умер, я сам видел. Ну хорошо, я умер, а потом поправился, и так далее, и тому подобное. Ну тогда ладно, заходи.

Крэйнак поморгал, потом нервно рассмеялся:

— Тебе это уже говорили сегодня, да?

Полицейский, однако, не сдвинулся с места, чтобы впустить Укию в дом. Серая овчарка проявила большее гостеприимство: подошла и ткнулась носом в ладонь юноши.

— Привет, Радар. — Он почесал собаку за ушами. — Прости, я сегодня без гостинца.

Крэйнак как-то сразу расслабился и посторонился, открывая дверь:

— Заходи, парень. Радар, на кухню!

Дверь открывалась в гостиную, где вдоль стен сгрудилась уютная даже на вид мягкая мебель, оставляя узкие проходы внутрь дома. По телевизору в углу идет бейсбольный матч, на кофейном столике перед диваном закуски, пивные бутылки и журналы, посвященные оружию: Крэйнак явно наслаждался выходным днем.

Огромный полицейский выключил телевизор и скинул с дивана журнал.

— Прости за неласковый прием, но я слышал, что было на ферме. У меня дома жена и дети, я не мог впустить неизвестно кого,

— Агент Женг звонила вам и попала на Алисию. Она сказала, что тебя нет дома, но «хаммер» стоит в гараже, и я приехал за ним. Я должен найти Макса, по-моему, он крепко влип.

Крэйнак горестно покачал головой.

— Вот и говори после этого, что знаешь людей! Я был готов поклясться, что Беннетт горы сдвинет, чтобы найти твое тело, а он сказал, что знает, как, где и почему тебя убили. Ему нужно было не тело, а информация. Я думаю, одна твоя смерть не потрясла бы его настолько сильно. Но эти твари учинили разгром на ферме и в его доме, они посягнули на все, чего он достиг после смерти жены. Я пытался отговорить его от поисков, но он меня не слушал, даже телефон с собой носить перестал. Не знаю, куда он поехал, но ничего хорошего его там не ждет.

— Он уехал на «чероки»?

Полицейский кивнул.

— Сказал, что джип не так заметен. «Хаммер» остался в моем гараже, седан у Джени. Он говорил, что Стая забрала твой мотоцикл, и это тоже вывело его из себя, но теперь-то я знаю, зачем они это сделали.

— А можно мне оставить у вас мотоцикл, раз я уеду на «хаммере»?

— Конечно, сынок.

Укия отпер двери «хаммера», вскарабкался на водительское место, включил компьютер и запустил следящую программу. В агентстве было двенадцать маячков, примерно поровну распределенных между машинами. Он отыскивал их на карте один за другим: четыре были с ним в Бичвью, пять — у дома Джени в Сквиррел-Хилл. Оставшихся трех на карте окрестностей не оказалось, пришлось загрузить карту юго-запада Пенсильвании. Они обнаружились на дороге Нэрроуз-Ран, у аэропорта. Он несколько раз проверил карту, пока заводил машину и выезжал из узкого гаража на такую же узкую улицу. «Чероки» не двигался. Неизвестно, там ли Макс, но больше начинать не с чего.

Макс, как обычно, оставил радио включенным, там как раз начались новости: «Представители местного героя, Укии Орегона, сообщают, что частный детектив не был убит при спасении специального агента Индиго Женг, как сообщалось ранее».

Через две минуты ему позвонил первый из многих, просивших у него интервью. После дюжины звонков Укия выключил телефон.

«Чероки» обнаружился на стоянке у аэропорта, среди сотен других машин. Стоянка у старого заброшенного здания была дешевой в отличие от дорогих парковок у нового терминала. Укия остановил «хаммер» рядом с джипом и заглушил мотор. Никаких видимых повреждений на машине не было. Он вылез и осторожно обошел «чероки». Система безопасности, запертая с дистанционного пульта и кодом на дверном замке, работала исправно; Укия выключил ее с собственного пульта. Дверных ручек в последние дни не касался никто, кроме Макса, его самого и Чино, следов крови на переднем сиденье нет. Он потянулся и включил бортовой компьютер.

— Эй, ты, отойди от машины!

Детектив высунулся: к нему спешил работник автостоянки, чернокожий силач с бритой головой, козлиной бородкой и серьгами на всех возможных частях тела.

Укия указал на «чероки»:

— Это моя машина.

— Ага, как же! Силач приближался.

Я могу это доказать, у меня доверенность.

Здоровяк злобно нахмурился, но перешел с бега на быстрый шаг.

— Машину оставлял другой, он мне вперед заплатил.

— Белый, выглядит лет под сорок, каштановые волосы, седина на висках, на голову выше меня?

Силач медленно кивнул.

— Да, он самый.

— Это мой напарник, Макс Беннетт, его уже три дня никто не видел. Давно он оставил машину?

— Вчера с утречка.

Укия достал свою доверенность.

— Машина принадлежит компании, но половиной компании владею я. Вот моя визитка. Если увидите мистера Беннетта, позвоните мне, пожалуйста. Я очень за него волнуюсь.

Негр внимательно взглянул на него.

— А он, часом, не убег со всеми денежками компании?

— Если бы! — Детектив сухо рассмеялся. — Мы частные детективы и расследуем очень опасное дело. Напарник не говорил вам, куда направляется и когда собирается вернуться?

Над их головами прогремел Боинг-747, казалось, он сядет прямо на автостоянку. Воя моторами, он скрылся за небольшим холмом. Ожидая, пока шум утихнет, силач разглядывал визитную карточку.

— Он сказал, что позавтракает в «Бобе Эвансе», это вниз по улице, и вернется к автобусу до терминала. Ушел и не вернулся.

Укия взглянул в указанном направлении: до красного здания ресторанчика идти было совсем немного. Вокруг располагалось много гостиниц; возможно, Макс поселился в какой-нибудь из них и использовал стоянку как прикрытие? Хотя отсутствовать весь день… Макс так никогда не делал. Что-то случилось.

— Вы не видели, за ним шел кто-нибудь? Вчера здесь не проезжали полицейские машины или «скорая помощь»?

— А вы и правда беспокоитесь, — отметил негр-силач. — Нет. ничего такого я не видел.

Юноша вытянул из бумажника пару десяток.

— Я не смогу сейчас забрать машину, так что возьмите плату за место. — Он подождал, пока мужчина уберет купюру. — Если вспомните что-нибудь новое или увидите напарника, получите еще, — С этими словами он протянул негру остаток денег. — Ему грозит серьезная опасность, мне надо найти его, и побыстрее.

— Не надо мне ваших денег, — отмахнулся силач от бумажек. — Я и так вам сообщу, если что. Напарник ваш оставил мне достаточно, чтобы я присмотрел за машиной, да и за ним тоже.

Укия убрал деньги.

— Тогда я осмотрю машину, включу систему безопасности и пройдусь до «Боба Эванса».

— О'кей. — Силач заметил нового клиента и двинулся к нему. — Вы осторожнее там.

В машине не было ни правой, ни левой заплечной кобуры, а из оружейного сейфа пропали два любимых пистолета Макса и дробовик. Всезапасные магазины для девятимиллиметрового пистолета и «магнума», а также коробку дроби он, видимо, унес с собой, как и свободный плащ, под которым можно легко спрятать кучу оружия.

Над головой снова пролетел самолет, на малой высоте он казался громадным. Гудение двигателей отдавалось в костях Укии, и он оглядел близлежащие гостиницы. Как при таком шуме можно спать? Он покачал головой и стал думать об отсутствующем оружии. Макс не взял бы дробовик на завтрак — у него уже были с собой два пистолета. Значит, он солгал работнику стоянки. Куда он мог пойти с таким количеством вооружения и почему не оставил машину ближе к цели?

Укия огляделся, и ответ нашелся сам собой: заброшенный терминал. Его окружал потрескавшийся пустырь, заросший сорняками, на нем одинокая машина была бы слишком заметна. А так стоит только перейти четырехполосную дорогу — и ты у цели.

Укия снова покачал головой:

— Ох, Макс… ты вошел и не вышел.

Достав телефон, он позвонил Индиго, но голосовая почта после первого гудка сообщила ему, что специальный агент Женг звонков не принимает. Наверняка она прибегла к этому, чтобы оградить себя от новой волны репортеров, прилетевшей, как мухи, на известие о его чудесном воскрешении. Он вполголоса выругался и заметил, что давешний негр идет к нему.

— Вон за тем грузовым фургоном сидит парень на «харлее» и следит за вами уже пять минут. Я сразу и не понял, но потом увидел.

Сосредоточившись, Укия ощутил присутствие Стаи.

— Я вижу. Он мой друг, не беспокойтесь.

Медведю явно было скучно.

— Не понимаю, как ты это делаешь. Я ведь следил, не едет ли за мной кто-нибудь.

— Ты смотришь глазами, а надо смотреть душой. — Медведь постучал по виску, потом по груди. — Ты можешь ехать далеко впереди меня, но душа моя последует за тобой.

Укия кивнул. Онтонгард сможет выследить его так же легко. Он указал на терминал:

— Вчера туда вошел Макс, его машина все еще тут. Я не могу дозвониться до Стальной Леди. Где Стая?

— Рассеялась пока. Думаешь, тут логово Онтонгарда?

— Возможно. Но Макса точно держат там.

— На этот раз ты подождешь Стаю?

Медведь завел мотоцикл, шум его мотора смешался с гулом от очередного самолета. Укия задумался. Неужели он снова рванется вперед, помня, чем это кончилось в прошлый раз? Тогда он едва успел спасти Индиго. Да, идти вперед было больно, но промедление могло бы стоить ей жизни. А если бы он не умер, Макс не поехал бы сюда один, навстречу похищению, а может быть, и смерти. Он вздохнул.

— Нет, я пойду вперед. Я должен его найти.

Проходя по заброшенной стоянке, Укия видел сразу много возможностей войти в здание терминала: наемные машины — сюда, прибывающие пассажиры — туда… Знаки указывали на разные уровни и части терминала. Первая дверь нашлась позади пересохшего круглого фонтана, эта часть здания отделялась от основного массива пятью полосами дороги для отбывающих машин. Полукруглое строение почти идеально соответствовало дуге дороги. Дверь когда-то была стеклянной, сейчас вместо стекла торчал лист фанеры.

Укия провел по ручке двери: ее касался Макс, но здесь ли он входил в здание? Дверь оказалась незаперта, всю ширину здания занимала лестница, ведущая вниз, в переход под дорогой, и там царила кромешная тьма. А стал бы Макс спускаться? Войти здесь легко, а кроме того, он стал бы искать что-то спрятанное, а прятать легче всего в темноте. Детектив закрыл глаза и сосредоточился на запахах, доносящихся снизу: сырость, плесень, пыль с крыши, мускусный запах Онтонгарда… едва ощутимый запах человеческой мочи.

Укия первый раз подумал о том, что у Онтонгарда три его памяти. Одну они использовали, чтобы замаскироваться под него, из двух могли сделать Тварей. Он еще раз принюхался к запаху мочи и нахмурился. Онтонгарды захватывали пленников, чтобы делать из них Тварей.

С внутренней стороны дверь открывалась так же легко, как с внешней, значит, с выходом проблем не будет. Юноша отпустил дверь, она захлопнулась; глаза его привыкли к темноте, он увидел, что снизу идет слабый свет, и тихо двинулся по ступенькам. Где-то в темноте капала вода, судя по эху, он спустился в обширное помещение. Где-то справа от лестницы горела одинокая электрическая лампочка, на двери гигантскими буквами написано «Герц», рядом — билетная стойка, заваленная обрывками бумаги. На стенах еще можно различить знаки: «Наземный транспорт», «Багажное отделение», «Туалеты». Лампочка висела на недавно проложенном кабеле, он уходил в темноту, к следующей далекой лампе.

Под третьей лампой на Макса напали. Он был ранен, на заплесневелом ковре виднелись пятна крови. Впрочем, судя по перевернутым стульям, разорванному ковровому покрытию и потекам крови, досталось обеим сторонам. Плащ и прочие личные вещи Макса остались на полу; из бумажника пропали деньги, кредитные карты трогать не стали. Ключи от машины и бумажник Укия убрал в карман, а крохотные приборчики, которыми Макс вечно набивал карманы, оставил. Правда, среди них нашелся фонарик, с помощью которого в темноте нашлись остальные вещи: черный кожаный футляр от карманного компьютера и потайная кобура. Их Укия тоже подобрал, надеясь, что самого Макса пока не стали убивать, ведь бой здесь произошел еще вчера. Под стульями обнаружился закатившийся туда дистанционный ключ. Скорее всего Макс сам забросил ключ туда, пока его самого валили на землю, и тьма надежно скрыла его от Онтонгарда. Юноша сунул ключ в карман, чувствуя, что потратил слишком много времени, и двинулся по кровавому следу.

Вначале Макса посадили в крохотную камеру, которая раньше служила кабинетом, здесь тоже с потолка свисала лампочка. В дверь недавно вставили замок, опилки на полу еще пахли свежей древесиной. Кровь Макса стекала на пол, он мочился в угол и спал на голом столе. Сейчас в комнате никого не было, дверь висела на одном замке, с вывороченными петлями. Судя по следам в пыли на крышке стола у двери, туда клали пистолеты и кожаные кобуры. Но куда делся Макс?