Укия Орегон (№1) - Глазами Чужака

Макс нахмурился.

— Умерла в лесу.

— Когда меня уносили, она была еще жива. Макс покачал головой и потрепал Укию по плечу.

— Ее сразу увезли в морг. Не кори себя, у тебя не было выбора, выбор сделала она. Внезапная смерть.

— Что теперь будет? Полиция арестует меня за убийство?

Она зарезала четверых и могла убить тебя!.. Никто не будет тебя ни в чем обвинять. — Макс взял стул и присел рядом с койкой. — Полиция сделает вскрытие и проведет расследование. Им же надо выяснить, была она психопаткой или просто чем-то укололась.

— Ты уверен?

— Я же слышал, что она тебе говорила. Она была ненормальной.

Укия попытался вспомнить тот разговор и понял, что в его фотографически точной памяти сейчас зияют громадные пробелы. Он хорошо помнил поездку в «чероки», кошку в белом «саабе», а потом связность терялась. Макс просит его взять пистолет… первая жертва в коридоре… спальня девушки… Как кадры из фильма, а между ними — чернота. Последнее, что он помнил, — девушка скорчилась в темноте, ее глаза светятся сумасшедшим огнем. Укия знал, что застрелил ее, что сам был ранен. Он видел ее раны, помнил, как отдача била в плечо… И не мог вспомнить, как все происходило.

— Диск все еще у тебя? Макс подумал и кивнул.

— Я записывал, как всегда. Диск еще тепленький.

— Мне надо посмотреть его.

— Завтра.

— Ты можешь принести компьютер…

— Нет. Нет-нет. За нами к больнице ехал фургон новостей, потом сюда подъехал еще один. Я должен позвонить твоим мамам, предупредить их. А тебе надо поспать, так сказал доктор.

Укии сделали капельницу с глюкозой, потом перевезли его наверх, сложили личные вещи вшкаф и начали объяснять, как пользоваться палатой, но молодой человек навещал в больнице «Пресби» маму Лару и знал все местные особенности. Оставшись один, он закрыл глаза и начал свой ежевечерний ритуал: распознать и запомнить больничные шумы, а когда они станут привычным фоном — снова прожить сегодняшний день. В тишине на него обрушилось множество событий, шумов, вкусов и запахов. Среди них было много бесполезной информации: дальний рев трактора, первая страница газеты, которую за завтраком читала мама Лара, новости и реклама по радио в машине, слабый запах кошки из белого «сааба», вкус земли и крови после того, как он пришел в себя в парке…

Всем этим можно было пренебречь. Отсутствовало самое необходимое: информация о девушке. Остались только пустые места, как будто своим мечом девушка вырезала и его воспоминания. Укия тихо зарычал и начал копаться в оставшихся воспоминаниях о том доме. Почему ее комната показалась ему такой странной? Он вспомнил названия ее книг, дисков с музыкой и информацией. В музыке их вкусы совпадали, но книги касались программирования сложных роботов. Укия со вздохом признал, что о доме практически больше ничего не помнит. Однако с того момента, когда очнулся в парке, он помнил все. Вот парамедик оттирает Крэйнака в сторону, его густой голос словно плывет над Укией. Вокруг, как спутники около планеты, движутся другие: полицейские, только что подъехавший Макс, а дальше всех, за шуршащей полицейской лентой, — репортеры. Несколько разговоров сплелись в один, тогда, в парке, Укия просто не обращал на него внимания. Сейчас он снова прослушал все от начала до конца.

— Дыхание поверхностное, быстрое…

— Джо?..

— Тащите сюда экспертов, пока снова не полило…

— Это я, Макс…

— Прямой эфир на счет «пять»…

— Укия ранен…

— Четыре…

— Давление низкое…

— Три…

— Проверьте, может, кто-то прячется в кустах…

— Два…

— Ну что?..

— Рана слева возле сонной артерии…

— Нет, не знаю, насколько сильно…

— Один…

— Похоже, оба убиты…

— Пациент в сознании и зажимает рану…

— Его везут в больницу…

— Я Пола Кири, и это новости Четвертого канала…

— Какого черта Гекс задумал ? Зачем его людям убивать друг друга?..

— Нет, не знаю, в какую. Узнаю — перезвоню…

— Мы ведем репортаж в прямом эфире из Окленда, с места убийства…

— Вряд ли оба — его люди. Мальчик может быть одним из наших…

Укия нахмурился. «Один из наших» — это о нем? И кто это сказал?

Он отделил разговор от остальных, ориентируясь по направлению и громкости.

— Ну что?

Женщина слегка задыхается, словно только что бежала. Укия вспомнил: она почти неслышно подбежала к поляне и остановилась в двадцати — тридцати футах, в темноте. Штормовой ветер принес ее мускусный запах, смешанный с выхлопными газами, сигаретным дымом и джином.

— Похоже, оба убиты.

Этот мужчина стоял возле женщины с того момента, как Укия пришел в себя; он молча наблюдал за происходящим. У Укии мурашки побежали по спине: а может, он с самого начала был в парке, только его никто не заметил?

— Какого черта Гекс задумал? Зачем его людям убивать друг друга?

Женщина в удивлении пожала плечами, и раздался тихий скрип кожи. Укия почувствовал запах выделанной кожи, так пах жилет Макса.

— Вряд ли оба — его люди. Мальчик может быть одним из наших.

Наступило долгое молчание, в него стал просачиваться посторонний шум. Укия отогнал его и сосредоточился на таинственной паре.

— Ты прав, — произнесла наконец женщина, прервав молчание. — Он один из нас.

— Я не смог подойти ближе, и я не узнаю его.

Я чувствую его отсюда. — И снова пауза, во время которой по Укии словно пробежал слабый разряд тока, подняв дыбом волосы на его затылке. Он вспомнил, что чувствовал то же самое за несколько секунд до этого. — Пахнет он правильно, Ренни, но что-то странное в нем есть.

— Да в нем все странно, — ответил тот, кого назвали Ренни. — Ты знаешь, как его зовут?

Зовут? Было неуютно знать, что им известно его имя. Хотя почему бы и нет, он много помогал полиции.

— Зовут? Его называли Укия.

— Орегон, — назвал Ренни его фамилию. — Укия Орегон.

— Укия, штат Орегон? — В отличие от большинства людей эта женщина знала, что так называется город. — Надо рассказать Койоту.

И они удалились легким бегом, а вовсе не шагом, как можно ожидать от людей в мокром ночном парке.

Укия снова прокрутил в голове странный разговор. Кто эти люди? Почему они наблюдали за ним из темноты? Кто такой Гекс? Что значит, что доктор Дженет Хейз была «его человеком»? Короткий разговор дал больше вопросов, чем ответов. И только прокрутив его в третий раз, Укия понял: говорили не по-английски.

У него была фотографически точная память, он распознавал множество языков: испанский, немецкий, французский, японский, китайский… Но это был другой язык. Укия так хорошо знал его, что неосознанно перевел разговор. И что еще более странно, он не смог вспомнить, когда и при каких обстоятельствах мог его слышать. Знание пришло откуда-то из глубин памяти. А единственное, чего он не мог вспомнить с абсолютной четкостью, — период раннего детства. Кто были его родители? Что с ними случилось? Как он оказался в волчьей стае? Ответы крылись за стеной непробиваемой, недоступной для памяти тьмы.

Укия сел в постели и посмотрел в окно, на темный Окленд и Шенли-парк. Эти люди знали город, где его нашли. Они говорили на языке, который он помнит со времен детства, хотя больше не помнит ничего. Они сказали: «Он один из нас».

Надо найти их сейчас же, пока след не остыл.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Вторник, 16 июня 2004 года

Питтсбург, Пенсильвания

По сравнению с жизнью среди людей детство в волчьей стае казалось Укии временем снов. Он не помнил ни начала, ни того, сколько это продолжалось; времена года плавно перетекали друг в друга. Укия мог выбрать воспоминание подобно камню из реки, осмотреть его и бросить обратно, чтобы оно затерялось, как галька среди гальки. Вот лесной пожар, в котором он чуть не погиб; вот белый волк, который его ненавидел, вот он убивает этого волка; вот бежит от раненого гризли, а вот обхитрил росомаху. Воспоминания без времени, и только с трудом он мог сказать, что было раньше, а что — позже. Укия не знал даже, насколько маленьким попал в стаю — младенцем, ребенком, подростком? Казалось, он с начала времен бегает в стае волков.

Время для Укии пошло, когда мама Джо поймала его в гуманную ловушку для волков. Та зимняя ночь, проведенная в стальной клетке, изменила всю его жизнь. С тех пор каждый день был четко обозначен и соответствовал человеческому календарю. Тридцать пять дней они провели в Орегоне, пока мама Джо заканчивала и сдавала диплом. Затем — с 24 февраля по 6 марта — была поездка в Питтсбург, которая показалась Укии ужасно долгой: он не умел говорить, не знал ничего о современном мире и еще меньше — о правилах личной гигиены. Он помнил, когда научился одеваться, есть вилкой, когда сказал свои первые слова.

Жизнь Укии делилась на две половины: с 20 января 1996 года он мог вспомнить все по минутам, его время отсчитывали часы и фиксировали календари. Но то, что было до этого дня, оставалось тайной. Откуда он? Кто он? Укия так хотел узнать! Однако это было невозможно: даже если вернуться в Орегон, волки ему ничего не расскажут. В отличие от Маугли из книги Киплинга со стаей он не общался. Мальчика просто терпели рядом и позволяли кормиться объедками. И если таинственная пара в Шенли-парке узнала его, их надо непременно разыскать.

Укия вытащил из левой руки внутривенную иглу. Когда ему ставили капельницу, он еще не совсем пришел в себя и теперь поразился длинеиглы. Поморщившись, он выбросил ее в корзину для мусора. В пластиковой коробке Укия нашел все, что врачи вытащили из карманов, срезая с него окровавленную одежду. Натягивая запасной комплект одежды, который Макс принес из джипа, рассовал мелочи по карманам; сотовый телефон, армейский нож, бумажник, два шоколадных батончика, запасную обойму к пистолету. Самого пистолета не было: его или забрал Макс, или спрятала служба безопасности больницы. Укия не огорчился потере, все равно терпеть не мог пистолет. Выйти из больницы оказалось просто: ночью в коридорах почти никого не было. Быстрым шагом он направился через Окленд к парку.

На Пятой авеню царила тишина, Форбс-авеню заполнили студенты, они толпились в дверях и на тротуарах; следующая улица оказалась пустой и темной. Укия перешел мост между Питтсбургским университетом и кампусом университета Карнеги-Меллон, взобрался по крутому склону холма к центру дикой природы Шенли-парка. Место преступления находилось к юго-востоку оттуда: эта часть не являлась собственно парком, но была слишком каменистой, чтобы кто-то решился ее застраивать. В Питтсбурге таких мест множество: всего в полумиле от центра города можно увидеть дикого индюка или белохвостого оленя. Укия замедлил шаг, вспомнив, что безоружен и никто не знает, где он.

Вначале он заметил следы «скорой» — глубокие колеи в свежей грязи. Подъездная дорога, которую нашел Макс, оказалась всего лишь ровной и широкой тропой, впрочем, недостаточно широкой, судя по вывороченной с корнями молодой поросли. Идя по следам, Укия вышел на утоптанную площадку, где и была убита девушка. Землю усыпали ампулы от лекарств, которые ему кололи врачи «скорой», окурки «Мальборо» Крэйнака и пистолетные гильзы. Везде были следы — и кровь, много крови. Укия точно мог сказать, где лежала, истекая кровью, девушка, — сейчас он чувствовал ее почти так же хорошо, как тогда, когда она стояла напротив и осыпала его безумными обвинениями. Рядом лужа крови убитого полицейского, но это была просто пролитая кровь, и ничего больше. Свою же собственную кровь, как и кровь девушки, он мог найти с закрытыми глазами. Задумавшись, юноша присел около пятна. Почему их кровь похожа?

Что-то маленькое зашевелилось на земле и, перебирая крошечными ножками, подобралось к его руке. Вскрикнув, Укия отдернул руку, и животное снова зашевелилось, отыскивая запах. Молодой человек присмотрелся: на земле копошилась полевая мышь с очень темным мехом.

«Ну что, от мышей шарахаемся?»

И все же странно… Почему мышь не скрылась?

Пока он сидел и смотрел, зверек подбежал ближе, поставил передние лапки на его ботинок и посмотрел прямо ему в глаза своими черными глазами-бусинками.

— Какая-то ты странная мышь.

Укия не знал, уйти или подобрать мышь. Это может быть опасно: бесстрашными зверей делает, например, бешенство. По крайней мере бешенство объяснило бы поведение доктора Дженет Хейз. Однако мех мыши был ровным и блестел, и болезнью от нее не пахло. Возможно, это домашний зверек, который просто потерялся. В конце концов Укия протянул руку, и мышь взобралась ему на ладонь; в этом было что-то правильное, да и зверьку так явно уютнее. Молодой человек поразился тому, какое это существо маленькое и хрупкое: головка размером с подушечку его пальца, а лапки — тоньше соломы. Наверняка это мышь Дженет Хейз. Она носила ее в кармане, а может, и просто в руке. Когда ее убили, зверек потерялся.

— Зачем держать дома мышей?

Укия говорил вслух. Мышь тем временем сосредоточенно искала в его ладони еду. Он посадил зверька в нагрудный карман — тот остался доволен — и скормил ему шоколадный батончик. От сладкого запаха у Укии потекли слюнки, и второй батончик он съел сам. Затолкав обертки в карман брюк, юноша оглядел замусоренную поляну и почувствовал себя виноватым. Сам он принес сюда только пистолетные гильзы, но остальной мусор появился здесь в той или иной степени из-за него. Укия принялся подбирать гильзы из грязи и рядом с последней обнаружил металлический цилиндр размером примерно с шариковую ручку, черный и матовый. На цилиндре была кровь Дженет Хейз — в последние минуты жизни та держала его в руках. Укия погадал немного, что бы это могло быть, и убрал странный предмет в карман.

В парке начали перекликаться птицы, устанавливая границы своей территории. Укия поморщился: Макс скоро проснется и поедет в больницу проверить, как его напарник. Надо быстро найти то, за чем он пришел, и возвращаться. Он вспомнил, как лежал и откуда раздавался странный разговор, и быстро нашел скалистый выступ, на котором стояла пара. Чтобы попасть туда, Укии пришлось продираться через упрямый и густой кустарник, а незнакомцы, он помнил, пришли и ушли очень тихо. Следы мужчины оказались частично затоптаны, но было видно, что он обошел вокруг Укии и доктора Дженет Хейз, пока их еще не нашли, а потом встал там, где мог наблюдать, оставаясь незамеченным. Женщина сбежала с холма и присоединилась к нему на скалистом выступе.

Молодой детектив еще раз взглянул на крутой подъем и густой подлесок. Она прибежала прямо к нему в темноте и под дождем! Ни разу не оступилась, не спросила, куда идти!.. На затылке Укии зашевелились волосы, и он пригладил их ладонью. Возможно, они хорошо знают парк и договорились встретиться именно здесь. На них могли быть приборы ночного видения. Да мало ли как можно это объяснить! Он сделал вид, что поверил собственным объяснениям.

И мужчина, и женщина были в ботинках, одинаковых во всем, кроме размера. Они вместе повернулись и взбежали по холму, повторяя путь женщины вниз. Укия шел по их следам до границы парка, там в грязи обнаружились глубокие следы мотоциклов. Дождя в колеях не было, значит, их оставили уже после того, как он пришел в себя. По этому следу детектив дошел до улицы, но на асфальте грязь высохла, и обновлялся след только тогда, когда владельцы мотоциклов проезжали по лужам; они двигались куда-то в сторону Хоумстеда. Наконец идти дальше стало невозможно. Укия присел на тротуар, касаясь подсыхающей грязи. Часть его рвалась вперед в надежде на то, что рано или поздно след снова обнаружится, однако другая часть уже расслышала невдалеке рев «хаммера» Макса.

Мама Джо в шутку звала его армейской машиной, но Укия знал, что Макс выезжает на «хаммере», когда ему надо справиться с неуверенностью или страхом. Каким-то образом такая смена машин успокаивала старшего детектива: он становился смелее, громче и чаще рассказывал о том, как десантники в свое время надрали задницу Ираку. Возможно, за рулем «хаммера» Макс все еще чувствовал себя частью вооруженных сил. Так или иначе, раз уж Макс вывел «хаммер» из гаража и ищет Укию, лучше оставаться на месте. Макс вооружен и явно нервничает, а ругаться будет так, что молоко скиснет.

Машина быстро подъехала и остановилась рядом; своей приземистой формой и круглыми фарами она неуловимо напоминала рассерженную росомаху. Стекло со стороны водителя опустилось, выпуская наружу море информации в виде запаха, Макс выглянул и наградил Укию долгим странным взглядом, от которого тому сделалось хуже, чем от любого скандала.

— Залезай, — вымолвил наконец детектив. Укия послушно обошел машину и забрался внутрь.

Пистолет сорок пятого калибра, который Макс носил в наплечной кобуре, был недавно почищен, в пепельнице дымилась вишневая сигара, а на ботинках водителя после дозаправки остались пятна бензина. И все это не могло скрыть запах его страха. Укия съежился на сиденье; молчать ему совсем не нравилось, но нарушать тишину он боялся.

Макс сделал крутой разворот и двинулся к центру города.

— Как ты меня нашел?

Укия наконец решился заговорить.

— Маячок. Я же параноик, вот и прикрепил маячок к твоим джинсам.

Макс постучал по открытому ноутбуку, на экране которого двигалась карта и мигал указатель. Он помолчал немного, потом спросил:

— В парке кто-то был, да? Ты вернулся, чтобы все проверить.

Укия кивнул.

— Как ты это понял?

Час назад меня подняли с постели. Полиция. Кто-то убил дежурного следователя и украл из морга тело девушки. Каким-то образом с этой историей связано ФБР — они позвонили в больницу узнать, как твое состояние, и выяснили, что тебя нет в палате. То есть пропало и тело девушки, и частный детектив, который ее убил. Полиция хотела, чтобы я пролил немного света на такое странное совпадение. Я активировал маячок и узнал, что ты бегаешь по Шенли-парку в полной темноте. — Макс снял бейсболку и слегка хлопнул Укию. — Где твоя голова?!

По крайней мере это был все тот же прежний Макс.

— Я хотел проверить след, пока снова не пошел дождь.

— Нет, с головой у тебя точно проблемы! Какого черта ты мне не позвонил?

— Ты бы не выпустил меня из больницы.

— Вот именно! — фыркнул Макс. — Это вам не ребенок, которого украл разведенный отец-неудачник. Мы вляпались во что-то серьезное, Укия. Я проверил девушку — у доктора Дженет Хейз был сверхсекретный допуск, такого простым наркоманам не дают. Да если и дают!.. Она с отличием окончила Мичиганский технологический, наркоману такое не по силам. Я просмотрел вчерашнюю запись. Похоже, девчонка на что-то наткнулась и страшно этому удивилась.

Впереди замаячил красный сигнал светофора. Макс остановил «хаммер» и повернулся к Укии.

— Ее втянули во что-то очень гадкое. Из морга украли ее тело, органы и даже образцы крови. Там не ко времени оказался дежурный следователь, так его, прежде чем убить, еще и искалечили. А ты что делаешь? Бежишь неизвестно за кем — без оружия, без помощи, и никто даже не знает, что ты не в больнице!

— Прости, Макс.

— Очень мило! Мне что, сказать «простите» твоим мамам, когда тебя убьют? «Прости, Джо. Прости, Лара. Я вытащил вашего мальчика в большой и злобный мир, и вот его убили». Да, здорово звучит!

Укия терпеть не мог, когда Макс вел себя с ним как с ребенком. Кто-нибудь другой — еще ладно, но Макс — он же первый начал вести себя с ним как со взрослым! Причем не угадаешь, когда ему взбредет в голову прочесть нотацию. Вроде все идет нормально, а потом раз! — и Укия снова оказывается на месте ребенка.

— Я больше так не буду. Честно. Когда мне придется кого-то преследовать, я возьму пистолет и попрошу помощи.

— Вот так-то лучше. — Макс включил первую передачу и проехал перекресток на зеленый свет. — Полиция просила привезти тебя в контору следователя, как только я тебя найду.

— Зачем?

— Они сказали: либо туда, либо в участок. Идея с участком мне не понравилась — очень уж на арест похоже.

На углу показался «Макдоналдс». У Укии заурчало в животе, и он вспомнил, что ничего не ел со вчерашнего обеда.

— Давай вначале проедем через «Мак-Авто», купим поесть! — предложил он.

Макс не стал отвечать, просто завернул на стоянку.

— Надеюсь, ты не пожалеешь об этом, когда мы приедем на место, — задумчиво говорил старший детектив, глядя на кучу еды на коленях у Укии, когда через три минуты они выехали со стоянки.

В морге творилось настоящее столпотворение. Макс доложил об их прибытии первому же встреченному человеку в форме, но тот пожал плечами и мотнул головой в глубь коридора:

— Похоже, вами заинтересовалось ФБР. Даже не зная, где произошло убийство, Укия нашел бы дорогу по запаху. Последняя дверь по коридору открывалась в комнату, где обычно проводили вскрытия; сейчас она была в полном беспорядке, да еще и залита кровью. В дальнем углу валялся труп темнокожего человека средних лет, когда-то белый халат его промок от крови. Человек был изуродован, словно над ним поработала стая волков: живот вскрыт, внутренности вывалились, сердцем и печенью кто-то явно полакомился, а лицо местами обглодано аж до кости. Укия услышал, как рядом тихо ругается Макс; его Бог явно не возражал, когда его имя поминали всуе.

— Вы частные детективы, которых я вызывала? Таким голосом мама Джо говорила с волками: холодная сталь этого тона просто требовала ответа. Обернувшись, детективы увидели невысокую, по грудь Укии, молодую женщину. От нее исходило ощущение чистой силы, без всякой злости, которая часто бывает присуща невысоким людям. На женщине была порванная футболка с эмблемой группы, играющей «тяжелый металл», и поношенные джинсы в обтяжку; черные блестящие волосы коротко острижены, но одна прядь спереди оставлена длинной и выкрашена в глубокий пурпур. Такая прическа странным образом оттеняла серые глаза. Девушка повернулась, чтобы отослать судмедэкспертов, и Укия увидел на ее бедре кобуру с пистолетом.

Макс оглядел ее футболку, тугие джинсы, фиолетовую прядь и заметил:

— А что, Бюро отменило деловые костюмы?

— Я работала под прикрытием. — Голос молодой женщины звучал по-прежнему ровно. Она достала удостоверение ФБР и взмахнула им перед детективами. — Специальный агент Индиго Женг, Питтсбургский полевой отдел.

— Максвелл Беннетт, «Детективное агентство Беннетта». — Макс не стал доставать руки из карманов джинсов, значит, был в очень плохом настроении. — А это мой напарник.

Старший детектив настаивал, чтобы Укия всегда представлялся сам: так он будет иметь больше веса в глазах окружающих.

— Укия Орегон.

Молодой детектив пожал агенту руку. После этого разговор повел Макс, а Укия оглядел комнату. Старший напарник один раз в образовательных целях взял его на вскрытие, так что он знал, что и в какой последовательности должен был сделать патологоанатом.

Вначале он брал образцы крови. Пробирки с надписью «Дженет Хейз» были разбросаны по всему столу, отпечатки пальцев с них уже сняли. Укии подобрал одну пробирку и осмотрел ее. Резиновую пробку прогрызли крохотные острые зубы, внутри остались четыре тонких, почти невидимых волоска. Укия вытряхнул их на ладонь. Мех норки? Нет, не норки, но очень похожего животного. Отметины острых зубов и исходящий из пробирки мускусный запах подтверждали это предположение. Детектив еще раз осмотрел обглоданную пробирку. Норки и ласки водились в Национальном парке Уматилла в Орегоне, где жила его волчья стая, но что им делать в морге в центре Питтсбурга?

После взятия образцов крови патологоанатом удалял из тела жизненно важные органы. Укия нашел аккуратно подписанные полужесткие пакеты, которые словно кто-то прогрыз, причем явно изнутри. В пакетах для органов тоже обнаружились шерстинки, на этот раз их было больше. Зато не было ни крови, ни кровяных клеток, ни клеток органов — вообще ничего, только мех. Надпись на пакете гласила: «Дженет Хейз, сердце, вес 3, 4 фунта, тяжелое поражение от обширной вирусной инфекции». Значит, она была больна? Укия покопался в памяти, обнаружил только черные дыры, вздохнул и снова осмотрел пробирки. В них тоже отсутствовали следы крови, однако надписи ясно говорили о том, что образцы крови брались. Вряд ли патологоанатом сделал записи до того, как взял кровь, — от него требовали точного соблюдения инструкций. Возможно, таинственные родственники норки вылизали пакеты изнутри, но следов слюны тоже не обнаружилось.

«То есть кто-то выбросил все из пакетов, вымыл их и посадил внутрь зверей. Как все логично-то!»

Озадаченный Укия вновь оглядел комнату. Первые следы крови обнаружились всего в двух футах от стола, и принадлежали они патологоанатому. Точнее, поймал себя на мысли молодой детектив, принадлежали не доктору Дженет Хейз, а темнокожему взрослому мужчине. Возможно, это и был патологоанатом. В крови присутствовали следы сердечного лекарства. Кровь той же группы была разбрызгана по всему полу, особенно много ее было у тела патологоанатома. Он лежал у стены, вентиляционная решетка покосилась, когда он пытался бороться за жизнь. Ноги его почти касались стола, на котором должна была лежать при вскрытии доктор Дженет Хейз. На металлических подносах покоились различные инструменты: большие ножи, пилы для кости, даже маленькая циркулярная пила для вскрытия черепа, В стальной чашке обнаружились две пули сорок пятого калибра. Свернувшуюся кровь покрывало множество маленьких следов, они накладывались друг на друга, но местами все же можно было разглядеть отдельные отпечатки. Укия измерил их с помощью мизинца и понял, что здесь похозяйничало пять-шесть, а то и семь животных. Они бегали вокруг тела, отрывая куски мяса; но куда делись потом? Волосы на затылке Укии встопорщились: ситуация казалась все более странной. Он повел рукой по чистому полу, надеясь, что на нем все же найдется едва заметный след крови.

К детективу подошла агент Женг и поставила ногу на пути его ладони.

— Вы играете в доброго и злого полицейского? Один детектив разговаривает, другой молчит?

Укия присел на корточки и посмотрел на нее. Нога явно приказывала ему прекратить поиски, но ни в голосе, ни в теле женщины не было признаков гнева.

— Я мало говорю.

Детектив и агент смотрели друг на друга. Лицо молодой женщины состояло словно из четких линий и острых углов и производило впечатление силы и полной нейтральности, только большие глаза подозрительно щурились. О чем она говорила с Максом? Укия вызвал в памяти их разговор: из полиции украли все материалы по этому делу, и запись с его налобной камеры оставалась единственным свидетельством. Агент беспокоилась, не украли ли и ее тоже.

— Говорят, вы покинули больничную постель после двух часов ночи. В морге я была уже в два пятнадцать, так что это убийство явно совершили не вы.

— Вы что, подозревали моего напарника? — проворчал Макс за спиной Укии. — Полиция привлекла нас к расследованию, не дав никакой информации. Эта ваша ученая чуть не убила мистера Орегона, и он был в больнице, когда случилось убийство в морге. Да как вы смеете его обвинять?

— Факт остается фактом, — спокойно ответила агент Женг. — Он убил доктора Дженет Хейз и ушел из больницы в ту же ночь.

— У него швы на левой руке и на шее! А стрелял он из самозащиты. Да, ушел из больницы, ну и что? Закон не запрещает выходить оттуда.

Но агент просто не обратила на слова Макса внимания.

— Мистер Орегон, не хотите сами объяснить, зачем ушли из больницы?

Укия подумал, сколько ей можно рассказать, и решил, что часть правды никому не повредит.

— В Шенли-парке были мужчина и женщина. Мужчина оказался на месте преступления раньше, чем мои сопровождающие, — они наступали в его следы, а не наоборот. Он не касался ни меня, ни доктора, но обошел вокруг нас, а потом ото шел в сторону, и к нему присоединилась женщина. На них были кожаные куртки и ботинки, как у байкеров. Они добежали до края парка, там стояли их мотоциклы, японские, оба мощные, но у мужчины помощнее, чем у женщины.

Агент подняла одну бровь. У кого-нибудь другого этот жест мог ничего не значить, однако для нее он был равен удивленному возгласу.

— Как вы все это узнали?

Укия не любил лгать, но знал, что есть веши, которым люди просто не поверят.

— Мужчина все еще стоял там, когда я пришел в себя, но после такой кровопотери я не мог даже никому сказать об этом. Когда мне стало лучше, я вернулся и нашел его след.

— Запись с вашей камеры подтвердит или опровергнет это.

Угроза или просто вопрос?

— Не знаю, остался ли он на записи, — заметил Укия. — Было темно, шел дождь. Но я чувствовал, что он где-то здесь. Черную собаку в темном лесу можно услышать, хотя нельзя заснять на видео.

— Понятно. — По-прежнему нельзя было сказать, поверила ему агент или нет. — И вы нашли след?

— Да, но быстро потерял. Грязные колеса оставляли следы. Затем вся грязь сошла с них, и след кончился.

— Есть еще вопросы? — Макс вклинился в разговор и жестом велел Укии вставать. — Пойдемте к нашей машине, и я сделаю вам копию диска. Потом, если не возражаете, я отвезу мистера Орегона домой — за последние сутки ему досталось.

Агент Женг посмотрела вначале на Макса, затем на Укию.

— Пока у меня больше нет вопросов.

У дверей агент сказала судмедэкспертам, что она закончила и тело можно уносить, и вслед за Максом все вышли из морга. Укия обнаружил, что идет в ногу с молодой женщиной, а ведь ноги у него длиннее. Интересно, подозревает она его или все-таки поверила? И что она чувствует? Хотя, .. какая ему разница? И почему она участвует в расследовании?

— Агент Женг, я не могу понять, при чем тут ФБР. Это же убийство, и заниматься им должна полиция, разве нет?

Не совсем так. — Агент снова наградила его непонятным взглядом. — Доктор Хейз работала на компанию, которая занималась сверхсекретными проектами. Месяц назад ее непосредственного начальника убили, и доктор Хейз заняла его место. Мы полагаем, его смерть была случайной, но есть несколько подозрительных моментов, и дело все еще не закрыто. Наши сетевые фильтры просматривали все полицейские базы данных в поисках любой информации о компании и персонале, так что, когда появился первый доклад по этому убийству, мы сразу забили тревогу.

— Не понимаю, зачем доктору жить с тремя студентками колледжа? — спросил Макс.

— Дженет Хейз недавно стала доктором. С этими девушками она жила вместе последние четыре года.