Тогда еще великий мореплаватель не подозревал, что эта береговая полоса - часть огромного материка - Южной Америки. Корабли обследовали восточную и северную часть полуострова Пария. Оказалось, что прибрежные отмели чрезвычайно богаты жемчугом. На карте, которая составлялась во время плавания, появились Жемчужный залив и Жемчужный берег. Самый большой остров к северу от Парии испанцы назвали Жемчужным (теперь остров Маргарита). Таким образом, в третьей экспедиции Колумбу удалось открыть, как он писал, обширную землю к югу от Антильских островов, до сих пор никому неизвестную.
      В 1499 г. Фердинанд и Изабелла отменили монополию, предоставленную ранее Колумбу на завоевание новых территорий. Прежние соратники Колумба, а теперь его соперники получили доступ к заветным землям и на свой страх и риск поспешили продолжить дело, начатое великим мореплавателем. Педро Алонсо Ниньо, участник всех трех экспедиций Колумба, детом 1499 г. самостоятельно прибыл на остров Маргарита промышлять ловлей и обменом жемчуга. Ниньо обследовал еще 54 лиги6 береговой полосы к западу от острова. Почти одновременно с Ниньо в Атлантику ушли три каравеллы под началом Алонсо де Охеды, бывшего сподвижника Колумба. Охеда открыл побережье Гвианы и устье великой реки Ориноко. Затем, пройдя по следам Ниньо, он дошел до мыса Кадеры и направился далее на запад, пока не оказался около озера Маракайбо и мыса Ла-Вела. Пройдя более 540 лиг вдоль неведомого берега, названного им Венесуэлой, Охеда повернул в море и вскоре прибыл на остров Эспаньолу.
      Тем временем интерес к новым землям в Испании разгорался все сильнее. Все больше людей, далеких от морского и военного дела, обращалось мыслями к заманчивому западу. К таким людям относился и богатый севильский юрист Родриго де Бастидас. Знакомство его с Хуаном де ла Косой, который только что вернулся из плавания под началом Охеды, развеяло всякие сомнения. Бастидас решил расстаться с солидной клиентурой и испытать свои силы в торговом деле за океаном. Определив Хуана кормчим, он в октябре 1500 г. пустился штурмовать Море-Океан. На первых порах судьба была к нему весьма благосклонна.
      Корабли Бастидаса благополучно прошли Атлантику и, следуя маршрутом предшественников, миновали жемчужную Маргариту. За озером Маракайбо пошли незнакомые места. Впервые обогнули полуостров Гоахиру. С моря были отчетливо видны высокие заснеженные горы, что поднимались в глубине страны. В марте 1501 г. испанцы проплыли устье могучей полноводной реки и назвали ее Великой (ныне - Магдалена). Курс был прежним, все время на запад, пока неведомые берега не повернули вдруг круто на север. Корабли вышли к Панамскому перешейку. Обследовав около 180 лиг неизвестной суши, Бастидас завершил открытие северного побережья Южной Америки, начатое Колумбом в 1498 г.
      Плавая у новооткрытых берегов, Бастидас и его люди бойко торговали с индейцами, которые выходили встречать испанские корабли. Связки жемчужин, ценная древесина, золотые поделки и украшения заполнили вскоре трюмы обеих каравелл. Шли последние дни 1501 г., пора было возвращаться домой. Но обратный путь оказался тернистым. Свирепый ураган обрушился на корабли. Сокровища, хранившиеся в корабельных трюмах, ушли на дно бурного Карибского моря. Родриго Бастидас потерял почти все свое богатство. Он уцелел, но в Санто-Доминго его немедленно арестовали и выслали в Испанию. Ему предъявили тяжкое обвинение - сокрытие королевской пятины.
      Однако Родриго Бастидас в совершенстве знал кастильские законы и ловко защищался на суде. По преданию, он изобразил американских индейцев такими кровожадными людоедами, что королевским указом от 1503 г. их было разрешено убивать и уводить в неволю. В конце концов Бастидас был оправдан и получил ежегодную пенсию в награду за свои открытия.
      Постепенно за Карибскими берегами Южной Америки закрепилось название Тьерра-Фирме, то есть "Материковая земля". В 1508 г. неугомонный Алонсо де Охеда в третий раз получил королевское разрешение, чтобы основать колонию на Тьерра-Фирме. Охеде досталась Новая Андалузия - так нарекли приморскую полосу теперешней Колумбии. Близ устья Магдалены завоеватели принялись вылавливать индейцев, с тем чтобы продать их в неволю. Однако индейцы отчаянно сопротивлялись. Многих людей потерял Охеда в стычках и вынужден был бежать на запад. В 1510 г. неподалеку от устья реки Атрато он заложил первое в Южной Америке поселение - Сан-Себастьян. Однако голод, болезни, губительный климат скоро привели колонию в состояние крайнего упадка. Тогда Охеда отправился на Эспаньолу за подмогой, где спустя несколько лет и умер.
      В течение последующих полутора десятков лет почти не предпринимались попытки колонизовать эту часть Америки. Все карибское побережье стало ничейной землей, отданной на разграбление конкистадорам и авантюристам всех мастей. Эта ничейная земля была объявлена к тому же "землей бесполезной".
      В отличие от нее четыре главных острова Карибского моря - Эспаньола (теперь - Гаити), Куба, Ямайка и Пуэрто-Рико, открытые во время первых экспедиций Колумба, считались "весьма полезными". Из крепости Санто-Доминго на острове Эспаньола, столицы тогдашней испанской Америки, направлялись на юг в поисках рабов, а заодно и золота один за другим разбойничьи рейды.
      Словно омут, поглощали эти "весьма полезные" для испанской короны острова мужчин, женщин и детей, захваченных в неволю на Карибских берегах Южной Америки. А в те времена берега эти были плотно населены: по подсчетам ученых, в начале XVI в. там обитало примерно 500 тысяч человек.
      Не удивительно, что вскоре прибрежные жители стали ожесточенными врагами испанцев. Сея страх и ужас в рядах конкистадоров, индейцы изматывали их неожиданными налетами или навсегда покидали насиженные места. Труднодоступные лесистые отроги Сьерры-Невады, горного массива, который возвышался недалеко от берега, служили для них надежным прибежищем. Бесстрастные документы той эпохи говорят и о третьем пути избавления от позорной неволи: плену, а затем и рабству индейцы предпочитали добровольную смерть.
      Все тише становилось на северном побережье Южной Америки, все безлюднее. Забытая богом земля!
      Однако вскоре наступило время крутых перемен. Фантастически успешный поход Эрнандо Кортеса в Мексику (1519- 1521 гг.), открытие и завоевание им обширного и процветающего государства астеков, экспедиции Педро де Альварадо на тихоокеанское побережье Мексики и в Гватемалу, вторжение конкистадоров на Юкатан и в другие районы Центральной Америки подорвали значение Антильских островов.
      Становилось ясно, что Антилы всего лишь ничтожный аванпост огромного и до той поры неведомого материка. Иначе откуда бы взяться могучей Ориноко? Где истоки Магдалены, или, как называли ее в те времена испанцы, Великой реки? И действительно, как не удивиться неуемной мощи этого потока, несущего свои воды в просторы Карибского моря. Не там ли, у далеких ее верховьев, таятся сказочные богатства, которых так и не удалось отыскать на Антильских островах?
      И вот, наконец, ничейная земля приобретает хозяина. Им становится уже известный нам знаток этого края Родриго де Бастидас. В 1524 г. он подписывает с испанской короной договор на завоевание северных берегов Южной Америки.
      Условия договора обязывали нового губернатора построить в тех местах крепость и поселить в ней 50 испанских колонистов. 15 из них должны были обосноваться там вместе со своими женами. Бастидас дал обещание привезти с собой 200 коров, 300 свиней, 25 лошадей. В 1525 г. близ устья Магдалены была заложена новая испанская колония из нескольких соломенных хижин, которую Бастидас назвал Санта-Мартой. Чтобы освоить окрестные земли, требовались люди. Бастидасу пришлось обратиться к тем солдатам, которые с пустым кошельком рыскали по антильским портам.
      Пожалуй, выбирать было действительно не из кого. О тех, кого он нанял на Эспаньоле для осуществления своих планов, документы той эпохи красноречиво свидетельствуют: "Люди, отправленные на помощь южным провинциям, были бесполезны на острове... скандалы и бесчинства, каковые каждый день совершались ими, плодили лишь хаос и анархию, которые суть враги любого порядка".
      Ну а последствия не заставили себя долго ждать. Прибыв к месту назначения, "помощники" первым делом пустились грабить. Правда, благоразумный и проницательный Бастидас со всей настойчивостью противился этому. Он не разрешал мародерствовать, запрещал наезды на селения индейцев, терпеливо разъяснял причину своей осторожной политики: смерть надвигается отовсюду - или мы умрем с голоду, или нас уничтожат индейцы, а мы им ненавистны.
      Однако попробуй останови этих испанских рыцарей! Из девяти капитанов Бастидаса шестеро восстали. С возгласами "Да здравствует император и свобода! Не хотим умирать рабами презренного старца!" они ворвались в хижину губернатора и жестоко избили его. Затем Бастидаса насильно перетащили на корабль и отправили на Кубу. Там он вскоре и скончался от ран и побоев. Так печально закончились две попытки Родриго де Бастидаса освоить северные берега Южной Америки.
      Расправившись с неугодным губернатором, конкистадоры избрали достойных себя главарей. Ими поочередно были Родриго Паломино, участник похода Кортеса в Мексике, а затем Педро де Вадильо, бывалый вояка. Под их началом "колонисты" грабили и уничтожали индейские поля и селения. Вот почему ненавистью к христианам дышала в этих краях каждая индейская хижина.
      В 1529 г. здесь появился новый губернатор - Гарсиа де Лерма. Он предпочитал не рисковать жизнью в грабительских рейдах: рассылая солдат по далеким и близким окрестностям, Лерма требовал положенной ему доли добычи. А она была немалой. Вскоре вокруг Санта-Марты все вымерло, обезлюдели леса и поля. После смерти Лермы в конце 1534 г. на карибском побережье Южной Америки не осталось ни одного индейского племени, которое поддерживало бы мирные отношения с завоевателями. Как огня боялись конкистадоры отравленных стрел индейцев. Бесшумная "летучая" смерть настигала солдат не только на поле боя, но и много дней спустя: яд, попадавший в кровь раненого индейской стрелой, иногда убивал через сутки, а случалось и на пятый день.
      Угроза голода неумолимо надвигалась на Санта-Марту. Продовольствие, вернее, жалкие его крохи, что изредка перепадали от индейцев, перестали поступать вовсе. Прекратилась доставка провизии с Антильских островов. Многие испанцы, пытаясь спастись от голодной, смерти, разбегались по соседним землям и даже бросались в море в надежде, что их подберет корабль, покидающий эти безрадостные места.
      Как раз в это время произошло событие, которое вновь всколыхнуло надежды испанской короны и конкистадоров. Оно изменило судьбу и забытой Санта-Марты. В 1532 г. Франсиско Писарро вторгся в Перу, страну великих инков, где "города и селения полны золота, где посуда и убранство, одежда и оружие - все золотое". Теперь королевскому двору всюду мерещились сокровища инков. Как из рога изобилия посыпались капитуляции на открытие и освоение неведомых американских земель. Карл I почти одновременно заключает договоры с Франсиско Писарро и Диего де Альмагро на завоевание Новой Кастилии (Перу) и Нового Толедо (Чили), с Педро де Мендоса подписывает контракт на "присоединение" Рио-де-ла-Платы и, наконец, Педро Фернандесу де Луго, старому и опытному губернатору Канарских островов, торжественно даруется право на освоение провинции Санта-Марты.
      По договору, подписанному с Луго в январе 1535 г., границы его владений определялись так: на востоке - меридиан мыса Ла-Велы, на западе река Магдалена, на севере - карибское побережье Южной Америки, а на юге неведомые берега Южного моря, то есть Тихого океана. Тогда еще большинство испанцев наивно полагало, что Южное море было не так уж далеко от Северного, то есть Карибского. Да и сам континент представлялся им вытянутым не с севера на юг, а с востока на запад7.
      Наконец улажены все формальности. Витиеватым росчерком скреплено обещание монарха Карла I озолотить открывателя новых земель, если тот в свою очередь озолотит корону. Сын губернатора молодой Алонсо Луис де Луго срочно отправился в Испанию искать охотников для заморской экспедиции. Предпочтение отдавалось потомственным идальго, имеющим опыт заморских завоевательных кампаний. Список завербованных рос. В мае 1535 г. Алонсо появился в Севилье.
      Севилья - морские ворота Испании, город, куда стекалось великое множество людей со всех концов страны. Бывалые моряки и солдаты, торговцы и лавочники, переписчики бумаг и корабельные мастера селились в плебейском предместье Севильи - знаменитом квартале Триана, на левом берегу реки Гвадалквивира. Отсюда начинался далекий путь в желанные Западные Индии. Именно здесь Алонсо де Луго получил по 30 дукатов из рук Диего де Урбины, Педро де Португаля, Ан-тонио де Олайя. Это был их "гарантийный взнос" за право принять участие в экспедиции в ранге боевых капитанов - "capitanes de arma".
      И вот в один солнечный день на улице оружейников судьба столкнула Алонсо де Луго с высоким и статным незнакомцем, который назвался Гонсало Хименесом де Кесадой, юристом из Гранады. Кесада был не речист и на вид суров. Тяжело нависшие брови, орлиный нос, цепкий, пронзительный взгляд все выдавало в нем властную натуру, все говорило о человеке, не привыкшем отступать.
      Встрече этих двух таких разных людей суждено было стать исторической. Чтобы убедиться в этом, стоит поближе присмотреться к новому знакомому Алонсо, которому и посвящается вся следующая история.
      История третья
      СЛУГА ПЕРА И ШПАГИ
      Гонсало Хименес де Кесада не только не уступал другим сыновьям своей отчизны ни в учености, ни в доблести, но превосходил их настолько, что, казалось, соединились в нем в тесном содружестве бог Марс и богиня Минерва,
      союз столь же счастливый, сколь и редкостный.
      Хронист Педро Симон. Исторические известия о завоеваниях Материковой
      Земли в Западных Индиях. Куэнка, 1667
      История не сохранила нам особых подробностей из жизни Кесады. До самого последнего времени многое в его биографии оставалось неясным, в частности неизвестны были время и место его рождения. Несколько городов Испании долгое время соперничали за право называться его родиной. Лишь благодаря усилиям колумбийского историка - академика Хуана Фриде - а он изучил множество архивных документов в разных хранилищах Испании и Нового Света - мы теперь знаем, что Кесада родился в 1509 г. в городе Кордове и начал свою заморскую карьеру в 27 лет.
      Таким образом, наш герой не был исключением из общего правила: подобно многим другим конкистадорам он вырос на юге Испании - колыбели многих завоевателей. Знаменитые Писарро и Кортес, Эрнандо де Сото и Кавеса де Вака, Белаль-касар и Бальбоа родились в Эстремадуре, Педро де Мендоса - в Альмерии. Именно здесь укоренился дух реконкисты, прочно утвердились ее традиции, а традиции, как известно, взывают к действию.
      Но вернемся к Кесаде. Уроженец Кордовы, он происходил из семьи марранов - насильственно крещенных евреев. Впоследствии, когда он пожелал получить возмещение за свершенные в Америке подвиги, коронные чиновники не раз отметали эти просьбы, ссылаясь на его "нечистых предков".
      Отец Кесады Бернардо Хименес был канцеляристом. В Испании лиц этой профессии называли "папелистами" - бумажными людьми. Круг их деятельности был весьма обширным - они вершили дела в судебных присутствиях, выступали в качестве нотариусов, адвокатов, не чуждались и торговых операций. Жена Бернардо Хименеса Исабель де Кесада, женщина весьма скромного происхождения, подарила мужу четырех сыновей. Гонсало был первенцем, за ним последовали Эрнан - живая тень старшего брата, затем Франсиско, ставший ближайшим помощником Диего Альмагро, покорителя Перу и Чили, и, наконец, младший - Мельчор стал монахом.
      Предки, деды Кесады, вышли из ремесленного сословия и держали красильное и ткацкое дело в Кордове. Они поставляли на рынок льняные и шерстяные ткани и нажили немалое состояние. Преуспевающий Бернардо Хименес дал старшему сыну прекрасное образование. Он отправил его учиться на север, в знаменитую Саламанку, "родоначальницу всех доблестей и наук". Там, на правом берегу реки Тормес, располагался Саламанкский университет, крупнейший в средневековой Европе. Современники считали, что он затмевал не только парижскую Сорбонну, но мог сравниться в славе и с древними Афинами. Передовые гуманистические традиции пронизывали здесь всю систему преподавания. Главное место в ней занимали юридические науки, впрочем серьезно изучались также медицина, древние языки, география и искусство навигации.
      Гонсало провел в Саламанке около десяти лет. Известно, что он получил степень лиценциата прав. Во всех жизнеописаниях это звание ("licenciado") постоянно сопутствовало имени Кесады. Чтобы добиться его, требовалось сначала пройти пятилетний университетский курс и стать бакалавром, а затем окончить лиценциатуру. Можно утверждать с полным основанием - Гонсало Хименес де Кесада был весьма образованным человеком.
      После возвращения Гонсало на родину семья его по неизвестным причинам покинула Кордову и переехала в Гранаду. В королевском суде города Гранады и началась служба старшего Кесады. Очевидно, семейные традиции и связи отца помогли ему сразу войти в курс дела. И хоть немногое мы знаем об этих годах его жизни, Гранада так полюбилась молодому адвокату, что он признал ее своей второй родиной.
      Но как ни удачно и спокойно протекала поначалу юридическая деятельность Гонсало, а час испытаний наступил и для него. В 1533 г. он взялся за хлопотливое, если не сказать щекотливое, дело - выступил защитником колдовских красильщиков, на которых была подана жалоба в гранадский суд.
      Суть же этого дела состояла в том, что дядя Кесады по матери дон Херонимо де Сория основал нечто вроде маленькой компании, желая навязать свои цены кордовским ткачам. Предприимчивый дон Сория использовал недоброкачественную, дешевую краску для обработки тканей. Однако вскоре об этом стало известно. Разразился скандал, интересам кордовских ткачей был нанесен чувствительный ущерб. А нужно сказать, Кордова издавна славилась расписными платками и шалями.
      Против Херонимо де Сории и его компаньонов городские власти возбудили дело. Как утверждал один из обвинителей, даже ценой головы своей дон Херонимо не мог возместить урона, нанесенного Кордове! Тщетно Кесада пытался помочь своим близким. Процесс был проигран. По решению суда конфискации подлежало все состояние не только дяди Кесады, но и его отца, бывшего поручителем дона Сории. Это означало разорение всей семьи - полную катастрофу. Материальный и моральный ущерб, причиненный семейству Кесада, был так велик, что желание вычеркнуть из памяти сие печальное событие, возможно, и вынудило Гонсало навсегда отказаться от Кордовы, города своего детства и юности. Не исключено, что именно поэтому три брата - старший Гонсало и двое младших, Эрнандо и Франсиско,- отправились искать счастья в Индии.
      Впрочем, семейное увлечение этими Индиями было знамением времени. Вместе с Христофором Колумбом заморские земли открывали его братья Бартоломе и Диего, с ним плавал младший сын Фернандо; "квинтет" братьев Писарро во главе с Франсиско, в составе Эрнандо, Хуана, Гонсало и сводного брата Мартина дружно, "по-родственному" прошелся огнем и мечом по землям великого Перу. Им помогали в этом "святом" деле соратник и соперник Диего Альмагро и его сын Диего-младший. И так до бесконечности. Но вернемся к Кесаде и его братьям.
      Гонсало, Эрнандо и Франсиско Кесада приехали в Севилью в январе 1535 г. Они прибыли туда как нельзя кстати. В это время капитан Хуан де Хунко набирал добровольцев в экспедицию на берега Новой Андалузии8. Ходили слухи, что там в несметном количестве объявилось золото. Братья Кесада записались в отряд и стали ждать отъезда. Предусмотрительный Гонсало сумел даже запастись рекомендательным письмом к губернатору тех мест Педро де Эредии. Однако отправление экспедиции все время откладывалось. А между тем деньги у братьев были на исходе.
      В один из последних майских дней в Севилью нагрянул Алонсо де Луго. Подходил к концу срок, данный ему отцом для набора участников похода, а вакантных мест оставалось еще много. Знакомство со старшим Кесадой обернулось для Алонсо редкой удачей. Ему не стоило труда переманить к себе Гонсало и двух его братьев. Те в свою очередь уговорили капитана Хунко. И вскоре добрая сотня завербованных Хунко людей, уже четыре месяца ждавших отправки за океан, оказалась в списке экспедиции Луго. Роль, сыгранная Гонсало во всей этой истории, была, очевидно, решающей. Он получил назначение на должность старшего судьи - "alcalde mayor" - экспедиции.
      Современников немало удивляло, как мог Гонсало Хименес де Кесада, человек сугубо мирной профессии, проявить впоследствии такую сноровку в военном деле и стать покорителем целой страны. Думается так произошло потому, что конкиста бродила в крови уроженцев испанского юга. Меч, пика, аркебуз - все южане отлично владели этими видами оружия и к тому же были лихими наездниками.
      Однако счастливая встреча с Алонсо де Луго сама по себе не могла открыть путь в Индии. Надо было еще преодолеть рогатки всесильной Торговой палаты, ведомства, угнездившегося возле стен севильского кремля Алькасара. Без ее дозволения ни один корабль не мог выйти в плавание к берегам Индий, ни один человек не мог покинуть севильскую пристань.
      Первым делом предстояло запастись свидетелями; они должны были удостоверить, что желающий отправиться по ту сторону океана не относится к числу "запрещенных лиц". Согласно многочисленным королевским постановлениям, доступ в Индии заказан был маврам, евреям и их потомкам до четвертого колена, рабам - как белым, так и черным, сыновьям и внукам погибших на кострах инквизиции и, наконец, иностранцам, которые не жили во владениях императора Карла V.
      Чиновники, выслушав показания свидетелей, заносили имена счастливцев в толстую регистрационную книгу. Удостоились этой чести трое братьев Кесада. Когда было покончено с этими томительными формальностями, будущие конкистадоры не спеша перешли по мосту шумный Гвадалквивир и остановились перед воротами монастыря св. Франсиска. Отслужили праздничный молебен, освятили знамена, однако до желанного дня отправки было еще далеко. Корабли стояли на мертвых якорях, их готовили к дальнему плаванию в аванпорте Севильи, гавани Сан-Лукар-де-Баррамеде, лежащей в устье Гвадалквивира. Наконец, в октябре 1535 г. наступил долгожданный день, многим он казался началом новой жизни.
      Проводы каждой экспедиции справлялись пышно и торжественно. Парадное шествие открывали шесть музыкантов с флейтами и свирелями, за ними следовали шесть монахов с горящими свечами в руках, затем снова музыканты с тромбонами и трубами и снова шеренга из монахов Ордена проповедников9.
      Затем появлялись "виновники торжества" - конкистадоры. Первыми шли одиннадцать рядов всадников, за ними - десять шеренг аркебузиров - помимо шпаг на перевязи они несли подставки для аркебуза и колчаны с острыми стрелами. Заключали колонну шесть рядов щитоносцев с небольшими круглыми щитами в руках.
      В голове же шествия вели свирепых псов, натасканных на травлю индейцев. В Новом Свете без них не обходился ни один поход, они выслеживали индейцев и принимали участие в битвах; зубы и когти этих бестий причиняли не меньший урон, чем мечи и пули их хозяев.
      Большинство солдат были в "хубонес" - полотняных и меховых куртках. Головы их украшали каски из оленьей кожи, чем-то похожие на древнеримские шлемы, и береты с пышными перьями. На ногах были длинные штаны вельветовые, бархатные, полотняные, кто в чем горазд, и альпаргаты - легкая обувь из пеньки.
      Замыкал эту яркую процессию обоз с разными припасами, за ним шли те, кому вверялась забота об удобствах и здоровье сего воинства: лекари, сапожники, портные.
      Под восторженными взглядами зевак люди грузились в лодки и плыли вниз по течению Гвадалквивира. В порту Сан-Лукар-де-Баррамеде делалась перекличка. И кто только не отзывался на имена - кастильцы и баски, фламандцы и немцы. Разноязычный гул приводил в смятение капитанов. Попробуй наведи порядок, если все с трудом понимают друг друга.
      Но хоть прилив и ветер уже явственно доносили запахи с моря, прощание с испанской землей еще не было окончено. Предстояла последняя церемония: в монастыре "Босых отцов"10 каждый конкистадор приносил присягу верности испанскому королю, губернатору и капитану, которому непосредственно подчинялся.
      Пришло время подумать и о хлебе насущном: каждому члену экипажа полагалось взять за свой счет ящик с сухарями, пару запасных альпаргат, две бутыли - одну с вином, другую с водой,- они крепко привязывались к поясу, в широкие рукава куртки прятали головки сыра и хлеб. Теперь кандидат в конкистадоры был готов к морскому переходу.
      Через все это пришлось пройти и трем братьям Кесада. 2 декабря 1535 г. каравеллы, зафрахтованные Алонсо де Луго, двинулись на юг, к месту сбора Канарским островам, где их с нетерпением поджидал Луго-старший.
      Здесь, в дальнем преддверье Индий, еще раз проверили снаряжение, оснастку кораблей, разбили людей по отрядам. На исходе декабря экспедиция Педро Фернандеса де Луго в составе 1200 человек вышла из Санта-Крус-де-Тенерифе -столицы Канарских островов в направлении Санта-Марты.
      Плавание через Атлантику продолжалось 40 дней. По тем временам совсем недолго. И удивительнее всего, что переход обошелся без происшествий - "син новедад". А таким происшествием могли стать и пиратское нападение, и смертоносная течь, и свирепый шторм, частый гость этих широт. Благополучное начало пути предрасполагало к иллюзиям. Но всякое начало имеет свой конец.
      Этим концом стало раннее февральское утро 1536 г. Шесть каравелл дона Педро вышли на траверс залива, в глубине которого скрывалась загадочная и желанная Санта-Марта. Вход в залив, напоминающий по форме конское копыто, закрывали два острова - Большой и Малый Мавр, два естественных волнореза. Берега залива, красноватые, негостеприимные, обрывистые, круто уходили в море. Пристать к ним было невозможно. Наконец показалась пологая площадка.
      То, что увидели вновь прибывшие, поразило их.
      Четырнадцать глинобитных лачуг, крытых соломой, вокруг убогого собора, который, собственно говоря, тоже был хижиной. Все это живо напоминало Магазан, Азимур, Арзилу или любое другое мавританское селение на африканском берегу.
      Какое жестокое разочарование! Вместо шумного, цветущего города жалкие домишки, улицы, заросшие буйной травой, в плотном кольце тропического леса. На пристани не видно ни торговых кораблей, ни меднокожих местных жителей. Тишина и пустота, угрюмые и зловещие!
      Унылый пейзаж несколько оживила странная процессия, которая показалась на берегу. Она оказалась "делегацией", высланной местным городским советом. Но что это были за люди! Обносившиеся, пожелтевшие от лихорадки, с обтянутыми от голода скулами, они скорее напоминали нестройную толпу цыган, чем гордых испанских идальго, которые прибыли сюда, дабы приобщить индейцев к "христианской культуре".
      Из краткой беседы выяснилось, что за десять лет, минувших со дня основания Санта-Марты, испанские колонисты не посадили ни одного растения, не взрастили ни одного сада, не подняли ни одной борозды. Еду и одежду им доставляли индейцы. Давно поржавели и пришли в негодность аркебузы и шпаги, была съедена последняя лошадь, о запасах продовольствия и говорить не приходилось.
      Положение было отчаянным. На первое время прибывшие разместились в палатках. Но как прокормить всё это огромное войско? Времени для размышлений не оставалось. Отобрав тысячу лучших солдат, губернатор Луго двинулся по направлению к крупному селению индейцев бонда. Цель одна: покорить, обуздать, закабалить. И испанцы одержали победу, но это была поистине пиррова победа. Покинув горящее селение, индейцы бежали в горы Сьерра-Невады. Все, что представляло малейшую ценность, они унесли с собой. Дым пожарищ заставил испанцев ни с чем вернуться в убогую Санта-Марту.
      Старожилы советовали попытать счастья у соседей бонда индейцев тайрона, что жили к востоку от Санта-Марты. Сын дона Педро молодой дон Алонсо, отобрав самых сильных солдат во главе с Кесадой, вновь углубился в горы. Однако и здесь конкистадорам не повезло: горсть золотых украшений (взяты они были у правителей, которые не успели скрыться) - вот и вся добыча.
      Отец потребовал, чтобы дон Алонсо сдал все награбленное золото для оплаты нанятых кораблей, на которых испанцы прибыли в Санта-Марту. Однако наследник дона Педро поступил иначе. Он захватил судно и тайно бежал на нем в Испанию. Разгневанный Луго-старший послал за сыном погоню. Но юный идальго добрался до испанских берегов на месяц раньше своих преследователей. Тем не менее его поймали и посадили в тюрьму. Тогда молодой повеса подкупил стражу и оказался на свободе. Алонсо появился при дворе, очаровал донью Беатрис де Мендосу - даму из высшего общества и благополучно женился на ней. Денег же у него было много. Немалые сокровища вывез он из Нового Света.
      Своими интригами и наветами он еще долго будет отравлять жизнь губернатору Санта-Марты, и не ему одному. Имя его еще не раз появится на страницах этой книги.
      История четвертая
      У ИСТОКОВ ЭЛЬДОРАДО
      Ослепительное Эльдорадо, в котором песок блестит драгоценными камнями
      и самородки золота, величиною с птичьи яйца, попадаются в речные сети.
      В. Прескотт. Завоевание Перу. СПб., 1886
      Оставим, однако, на время ААОНСО де Луго и познакомимся с новым героем. Этим героем, вернее, героиней будет легенда об Эльдорадо, одна из самых ярких и причудливых легенд древности. Многое в ее облике неясно. Неизвестно место и время рождения, да и само название в разные времена произносилось по-разному; то ли Дорадо, то ли Эльдорадо, а случалось, и "Эль пайс дорадо"! Все эти слова и определения имели, впрочем, один общий корень "оро" - золото.
      Еще со времен Колумба "эль оро" стало самым популярным словом в Испании и в Западных Индиях. Однако, как известно, Колумбу не удалось найти ни золотых рудников, ни золотоносных рек, ни золотой страны. Много лет прошло после смерти великого мореплавателя, прежде чем поток этого драгоценного металла хлынул наконец в королевскую казну и в бездонные кошельки испанских конкистадоров.
      Поистине сказочной показалась Эрнандо Кортесу и его солдатам земля астеков, которую они завоевали в 1519-1521 гг. В стране величественных пирамид и храмов, тучных полей и оживленных селений золото встречалось в изобилии. 380 тысяч песо-1700 килограммов - таков был вес золотых изделий, награбленных испанцами в Мексике за эти годы.