7

В течение нескольких секунд Дана стояла в полном оцепенении. Роб даже решил, что она сейчас упадет в обморок. Ну что ж, он подхватит ее на руки и…

– Это Кольтраны, это они шантажируют меня, – прошептала Дана

– Почему ты так думаешь?

Роб снял чемодан с транспортера и повел Дану в бюро проката автомобилей, слушая ее рассказ о том, что произошло за день. Он взял напрокат красный «Мустанг» с откидным верхом. Они уже стояли около автомобиля, а Дана все говорила и говорила:

– Я уверена, что Большой Папа знает о смерти Хэнка Роулинза, – заявила она, когда Роб укладывал свой чемодан в багажник. – Он все точно рассчитал: если ему удастся избавиться от меня, то Ванесса дважды подумает, прежде чем решится на развод. Во-первых, у нее нет собственных денег, а во-вторых – без меня она не сможет защитить себя от Кольтранов. Они слишком богаты, слишком влиятельны. Кольтраны знают, что мы остались сиротами, и у Ванессы нет никого, кроме меня. Она закончила только среднюю Школу. Без меня ей просто не одолеть их. – Дана повернулась к нему, и он открыл для нее дверцу автомобиля. – Сейчас Большой Папа страшно нервничает. Вчера вечером он даже приходил ко мне в бунгало и просил повлиять на Ванессу, чтобы она не наделала глупостей. Сказал, что поможет ей открыть магазин модной одежды на Мауи.

– Это интересно. – Роб забрался в машину и включил зажигание. – Но абсолютно на него не похоже – не его стиль.

– Я думаю, он не хочет открытого столкновения с Ванессой и поэтому пытается нас запугать или пойти с Ванессой на мировую, бросив ей подачку в виде магазина.

Роб нажал на акселератор и обогнал медленно ползущий грузовик с сахарным тростником.

– Кто знает, может, ты и права, но я думаю иначе. Эта угроза тебе, а не Ванессе. Держу пари, что Дэвис Бинкли сгорит от зависти, если ты получишь в этом году повышение. Сам-то он уже не один год сидит в кресле председателя муниципального суда, и повышение ему не светит. У него есть на тебя зуб, я в этом уверен. Когда вернусь в Гонолулу, я обязательно проверю этого парня.

– А я тебе говорю, что-то не в порядке на ранчо Кау. Я чувствую это. Большой Папа – вот кто наш главный подозреваемый.

Робу ее рассуждения показались чересчур эмоциональными и уж точно лишенными всякой логики. Самое лучше – это приехать на ранчо и самому во всем разобраться.

Они внезапно, как по команде, замолчали и какое-то время молча ехали по шоссе Халеакала. Роб с наслаждением подставил лицо встречному ветру, приносящему с собой аромат ананасов, и невольно улыбнулся. Он любил бешеный ритм жизни в Гонолулу, но безмятежную тишину Мауи любил не меньше. Здесь в зарослях папоротника и непроходимого бамбука обитало множество птиц. Их пение, подобно яркому солнцу, вызывало у него блаженное состояние покоя.

Он посмотрел на Дану. Ветер живописно растрепал ее волосы, разбросав их темной паутиной по всему лицу. Забавно, усмехнулся он, сознает ли она сама, насколько хороша собой. Вероятно, нет. Она ведь росла с Ванессой, которая затмевала ее своей красотой. Дана привыкла не обращать внимания на собственную внешность, целиком сосредоточившись на образовании и карьере.

Но у него было ощущение, что не все так просто, как кажется. Дана Гамильтон – сложная личность. И ему не терпелось разгадать ее тайну.

– Куда мы едем? – спросила Дана, когда он свернул с шоссе.

– «У мамы» нас ждет прекрасный ленч. – Он не добавил, что хотел бы провести как можно больше времени с ней наедине, а только уж потом вплотную заняться Кольтранами.

– Ты знаешь все дороги на Мауи?

– Да, я бывал здесь много раз.

Он мог бы сказать, что это был любимый остров Элен. Когда они были женаты, то часто приезжали сюда. Но он промолчал.

Дане всегда нравилось бывать в ресторанчике «У мамы». Уютное заведение пристроилось на самой верхушке утеса, возвышающегося над живописной лазурной бухтой. Постоянный ветер и высокие волны делали бухту излюбленным местом обитания десятков серфингистов.

Дана и вида не показала, что она почувствовала, когда она увидела, как Роб сходит по трапу самолета. Ему очень шла новая прическа, а на его спортивной фигуре великолепно смотрелась любая одежда. Роб направился прямо к ней с улыбкой на губах, став от этого еще симпатичнее. Дана с удивлением обнаружила, что скучала без него и ждала его приезда. Впрочем, она тут же начала убеждать себя, что все это глупости – по вполне объяснимым причинам. Ей требовалась его помощь, и чем раньше, тем лучше – только и всего.

Если бы Роб в действительности оказался тем, кем она его считала, – беспардонным, наглым журналистом с темным прошлым, подвизающимся в качестве детектива, – то она бы легко могла иметь с ним дело. Но Роб был абсолютно другим человеком. Если бы он поменьше усердствовал в своем стремлении доказать ей, что она заблуждалась на его счет, было бы куда лучше, считала Дана. Она уже давно поняла, что он умный, знающий жизнь человек, он прекрасно разбирается в людях, он тонкий психолог и хороший сыщик. Ее же саму он просто видел насквозь.

Самое ужасное то, что он точно знает, как с ней справиться. Этот неожиданный поцелуй на кухне – первый шаг; то, что произошло сегодня, – второй. Как он там сказал – «его пространство»? Знает ли он, что ведет себя самонадеянно и вызывающе? Безусловно.

Он достаточно умен, чтобы хорошо скрывать свои истинные намерения. Ишь, как ловко придумал насчет игры в любовников! Видите ли, Большой Папа сразу все поймет, если они не изобразят из себя двух воркующих голубков. Она согласилась подыграть Робу, но не стоит особенно увлекаться. Так решила Дана, но сейчас, сидя за столиком в ресторане «У мамы», где за ними никто не шпионил, она искренне улыбалась ему и испытывала непонятную радость от того, что если она слегка наклонится вперед, то окажется в его пространстве.

Они заказали ассорти из свежей рыбы, фирменное блюдо, которое здесь готовили бесподобно. Тут Дана внезапно вспомнила, какой маленький им выделили коттедж. Настроение у нее сразу испортилось. Следовало прояснить все заранее.

– Нам предоставили неудобный, на мой взгляд, коттедж. Я хотела поменять его на другой, но мне отказали. Сказали, что ожидается много гостей. Так вот, там только одна большая кровать. Если хочешь, можешь спать на ней, а я устроюсь на диване.

Он выслушал ее с коварной ухмылкой и ничего не сказал.

– Я не собираюсь спать с тобой в одной кровати! – возмутилась Дана. – Помни, нас связывают исключительно деловые отношения

– Поступай как знаешь, но ты даже не представляешь, от чего ты отказываешься.

– Не зарывайся. Думай лучше о деле.

– Пожалуйста. – Он скривил губы и снял чехол с фотоаппарата. Затем он наклонился к ней совсем близко, так близко, что она смогла увидеть золотистые искорки в его голубых глазах, делавших их необычайно привлекательными. – Это специальный «Никон». Посмотри вот на эту вспышку. Огонек мигает дважды, но не потому, что садится батарейка, а потому, что где-то рядом есть подслушивающее электронное устройство, в просторечии «жучок».

– Не думаешь же ты, что Кольтран…

– Я когда-нибудь говорил тебе, что я обучался в ФБР, на их базе в Квантико в Вирджинии?

– Сам знаешь, что нет.

– В Соединенных Штатах борьба с преступностью ведется по районам. ФБР обычно вербует себе на службу агента из местных полицейских. Этот агент проходит спецподготовку, а затем возвращается в свой родной край, чтобы там работать под прикрытием полиции.

Дана слышала об этом. Такие агенты умели многое, но главное – они знали, как составлять психологический портрет преступника. Но если Роб проходил такую подготовку, значит, он был незаурядным полицейским. ФБР не берет на службу кого попало. Почему же он ушел из полиции?

– Гавайское полицейское управление все еще приглашает меня на консультации, неофициально, конечно. Помнишь ту женщину, которая была убита на Кауи в прошлом году?

– Ту, что задушили шелковым шарфом?

– Да. Это было ритуальное убийство, и я подозревал, что убийца делал это и раньше, хотя подобных преступлений на Гавайях не случалось. Известно, что ритуальные убийцы испытывают возбуждение именно от ритуала, а ритуал – это точное соблюдение каких-то действий. Значит, преступления, совершенные одним и тем же маньяком, должны быть однотипными. Я забрался в компьютерную базу данных ФБР и нашел подобные убийства в других туристических местах.

– Так вот как полиция обнаружила агента из бюро путешествий, который задушил всех тех женщин. – К их столику подошел официант и начал расставлять заказанные блюда. Роб, безусловно, был чрезвычайно опытным детективом. Его рассказ произвел на нее большое впечатление. Она даже простила ему нахальное поведение и сексуальные заигрывания.

– Хорошо, и что же ты думаешь о моем шантажисте?

– Он нетрадиционен. – Тагетт положил свою руку поверх ее руки и слегка сжал ей пальцы, глядя Дане прямо в глаза. – Предугадать его следующий шаг весьма сложно, а значит, и вычислить так просто его не удастся.

– Если бы Ванесса не упомянула о Большом Папе, я бы никогда на него не подумала. Взяв вилку, Роб сказал:

– Я навел кое-какие справки о Торнтоне Кольтране. Большой Папа – тот еще фрукт. – Роб положил в рот кусочек омара и пожевал, смакуя его нежное розовое мясо, прежде чем продолжить. – Но это не его стиль, хотя, чтобы отвести от себя подозрение, он мог умышленно действовать несвойственным для него образом.

– А что я говорила?! Большой Папа просто не хочет публичного скандала с разводом.

К тому моменту, когда они закончили ленч, время уже близилось к вечеру и ветер стал стихать.

Они стояли на утесе, наблюдая, как серфингисты упаковывали свои доски. Внезапно Роб положил ей. руки на плечи.

– Уже лучше, – улыбнулся он, обнаружив, что она не отшатнулась от него. – Думаю, что к концу недели мне понадобится бейсбольная бита, чтобы отбиваться от твоих посягательств.

– Мечтать не вредно, – хмыкнула она, а сама подумала, что его слова заставляют ее волноваться не меньше, чем его поцелуи и прикосновения.

Вскоре они выбрались из лабиринта грунтовых дорог и свернули на частное шоссе, ведущее к ранчо Кау. Ворота были распахнуты настежь в ожидании гостей, прибывающих на прием. Оранжевый знак с надписью «Капу» был подобен маяку в безлунной ночи, с той только разницей, что любой незнакомец мог напороться здесь на те еще рифы.

– Вот это да! – Роб восхищенно присвистнул, когда внезапно за очередным поворотам перед ним предстал дворец Кольтранов во всем своем великолепии. – Как говорят у нас в Техасе о таких богачах, у них есть все и еще столько же. Сколько же человек здесь живет?

– Около сотни ковбоев; кроме того, где-то около двадцати пяти слуг следят за домом и садом. Один человек ухаживает за прудом с экзотическими рыбками.

– Бедность не порок, но большое неудобство. – Он вновь присвистнул, окидывая взглядом округу.

Дана засмеялась и показала на довольно узкую дорожку, полускрытую высокими папоротниками.

– Нам сюда.

Роб быстро проехал мимо главной усадьбы, затем они оставили позади несколько гостевых бунгало и наконец добрались до Макаи-хаус. Он выключил зажигание и, притянув ее к себе, зашептал:

– Когда мы войдем в дом, попроси меня немного поснимать на память.

– По-моему, ты насмотрелся шпионских фильмов, – заметила Дана, выходя из машины. Но когда они вошли в домик, Дана поступила, как велел Тагетт. – Роб, посмотри, какой великолепный вид на кратер Молокини, – заявила она. – Ты должен сфотографировать его.

– Хорошо, детка, – откликнулся Роб, и она решила, что это звучит почти естественно. – Мне, правда, больше нравится кровать. Почему бы тебе не устроиться на ней, а я тебя сниму.

Дана скромно уселась на край кровати, скрестила ноги и укоризненно посмотрела на Роба. Тот молча смеялся над ней, вынимая камеру из чехла. Минуту спустя он стал, напротив, необыкновенно серьезен. Красный индикатор загорелся, и вспышка замигала, указывая на наличие «жучка». Роб сделал знак, чтобы Дана продолжала говорить, а сам взгромоздился в самом центре кровати, чтобы изучить гавайский гобелен, висевший на стене над кроватью. Большой Папа коллекционировал местные произведения искусства. Это он приобрел эффектный гобелен с белым с желтым геометрическим рисунком и ананасами – символом гостеприимства и дружбы. Миссионеры обучили островитянок ткать эти гобелены, надеясь, что таким образом у них не останется времени на «дьявольское дело» – танцы хулу. Но, увы, гавайцы, конечно, полюбили возиться с гобеленами, украшали их красочными и замысловатыми гавайскими узорами, но танцевали с прежней страстью.

– Подожди, ты же еще не видел ванной комнаты. – Дана вскочила с кровати, похолодев от мысли, что кто-то подслушивает каждое их слово. – Там ванна, утопленная в полу, и восхитительный вид на океан.

Роб указал ей на крошечную металлическую точку, меньше чертежной кнопки. Она выступала из стены всего на дюйм и была прикрыта кромкой гобелена. Если не знаешь точно, что ищешь, то ее никогда не обнаружишь. Он спрыгнул с кровати.

– Пойдем, непременно надо заснять это великолепие.

Ванная комната была почти такого же размера, как спальня. Напротив ванны была застекленная стена, через которую открывался панорамный вид на бесконечные зеленые луга и сверкающий вдали океан.

– Ого, да мы просто обязаны обновить эту ванну, – сказал Роб.

Дана уже готова была резко осадить его, но вовремя вспомнила о «жучке», обнаруженном в спальне, и промолчала. Роб уже занимался своей вспышкой, и Дана не стала мешать ему.

– Прекрасно, золотко, – сказал он, – а теперь пошли на веранду. Хочу сфотографировать тебя на фоне кратера.

Когда Дана вышла, он плотно закрыл дверь. Чувствуя себя полной идиоткой, она стала позировать на фоне вулкана Молокини. Затем Роб сделал еще несколько снимков: Дана в шезлонге из ивовых прутьев напротив стены коттеджа, Дана стоит у зарослей папоротника, среди диких орхидей с глубоким лавандовым зевом.

– В ванной и на террасе все чисто, – сообщил Роб, когда закончил фотографировать. – Только один «жучок» над кроватью.

Он еще раз оглядел все вокруг, проверяя, не пропустил ли чего. Внезапно он резко притянул Дану к себе. Его неожиданные действия застали ее врасплох. Прежде чем она поняла, что Роб делает, он уже целовал ее, прижимая к груди сильными руками.

– Не вздумай возмущаться и колотить меня кулаками в грудь, – шепотом предупредил он Дану через секунду. – На балконе главной усадьбы стоит человек с седыми волосами. Должно быть, это Большой Папа. Он наблюдает за нами в подзорную трубу или что-то в этом роде, поэтому постарайся не разочаровать ни его, ни меня.

– Большой Папа любит наблюдать за миграцией горбатых китов, возможно, он увидел нескольких.

Роб не двигался, его губы были все еще в дюйме от ее рта.

– В наших краях киты появляются зимой. А сейчас у нас какой месяц?

– Июль, – признала она. Пальцы Роба ворошили ее волосы. – Ты прав, нет там никаких китов, он наблюдает за нами.

– Еще один поцелуй, а затем мы укроемся от его глаз на задней террасе. Кто знает, может, он умеет читать по губам.

С этими словами Роб прижал Дану к себе, и на секунду их глаза встретились. Странное чувство внезапно пронзило ей грудь. «Господи, да он делает со мной что хочет, не тратя на это никаких усилий», – подумала Дана. Она испугалась, что потеряет голову и уступит его желанию, если он в какой-то момент проявит настойчивость. Его глаза долго не отрывались от ее губ, потом он прильнул к ним.

Спектакль, разыгранный ими для Большого Папы, удался. После упоительного, долгого поцелуя, которым они обменялись, Роб воодушевился. Ему показалось, что появился шанс завоевать сердце строптивой Даны Гамильтон.

– Если мы выдадим себя и он поймет, что мы обнаружили «жучок», он просто выставит нас отсюда, – шепнул он. – Мы должны продолжить игру. Будем изображать любовников, наслаждающихся бесплатным отдыхом.

Дана фыркнула от негодования. Он заставил ее привыкнуть к мысли, что она на людях всегда должна быть в его «пространстве», то есть в опасной близости от него, но теперь ему этого мало. Теперь она еще должна стать Сарой Бернар из-за этого проклятого «жучка» над кроватью!

– Я все же буду спать на софе.

– Нет, не будешь. Мы возьмем с нее подушки и положим их на кровать, разделив ее на две половины, и поговорим перед сном о чем-нибудь возвышенном.

– Но ведь он не поверит, если мы не будем… – Она запнулась.

Роб подождал немного, усмехнулся и заметил:

– Дана, ты ужасная скромница. Это же просто слова.

Она сморщила нос и едва слышно произнесла:

– …Если мы не будем заниматься любовью?

– Молодец, девочка.

Роб обнял ее. Она почувствовала тепло его тела через тонкую ткань блузки. Ей показалось, что он собирается поцеловать ее еще раз, но он сказал:

– Поверит. Из наших слов он поймет, что мы настолько оригинальны в вопросах секса, что занимаемся им в ванне, в шезлонге или даже на траве, но только не в кровати.

Итак, секса не будет. По крайней мере, Роб пообещал ей это. Но вот можно ли ему верить?

Роб принадлежал к тому типу мужчин, которые умеют подчинять женщин своей воле. Ему не составляло труда вскружить голову любой, независимо от того, нравился ли он ей или нет. Сначала слова, ласки, не успеешь опомниться, и ты в постели.

– Когда мы действительно будем заниматься любовью, Дана, этот грязный старик не сможет нас под. слушать. Я не собираюсь делить тебя ни с кем. – Их губы слились в поцелуе.

8

Роб вернулся в коттедж и отсоединил телефонный шнур от розетки. Он жестом дал Дане понять, чтобы она что-нибудь говорила, а сам стал разбирать телефонную трубку. Через минуту он обнаружил в ней крошечный черный «жучок». Далеко не последнее слово техники, но своим задачам отвечает на все сто процентов.

Снова включив телефон, Роб громко сказал:

– Мне не терпится встретиться с твоей сестрой. Пойдем, ты меня с ней познакомишь.

Они вышли из коттеджа и пошли по дорожке, вымощенной битой вулканической породой. Она извивалась между клумбами с местными тропическими цветами и вела к бассейну. Роб одной рукой обнял Дану и прижал к себе. На этот раз она не сопротивлялась.

Она подняла на него зеленые глаза, в которых затаилась тревога.

– Знаешь, я всегда интуитивно чувствовала, что что-то здесь не так, но до сих пор не могу понять, что именно.

Роб остановился, но не убрал руки.

– Мы должны быть очень осторожны. Сейчас, как никогда, важно, чтобы никто не догадался, зачем я сюда приехал. Чтобы случайно не проговориться, нам надо следить за каждым нашим словом, особенно когда мы в коттедже.

– А здесь? – шепнула она. – Здесь снаружи тоже есть «жучки»?

– Не-а. Слишком влажно. Они бы выходили из строя через неделю. Судя по тому, который у нас в комнате, могу сказать, что его установил дилетант. При другом раскладе здесь были бы другие приборы, новые, сверхчувствительные, с помощью которых можно услышать, как за пять миль отсюда на пол падает булавка. Посмотрим, что творится в доме твоей сестры.

Роб не знал, кого он ожидал увидеть, но уж точно не эффектную блондинку, открывшую им дверь, – высокую, с потрясающей фигурой и чертовски сексапильную.

Однако он уже давно вышел из возраста сексуально озабоченного подростка, который млеет при виде каждой хорошенькой женщины. Элен была – тип «соседской девчонки». В то время он был без ума от таких женщин. Он прижал Дану плотнее к себе и увеличил ширину своей неотразимой улыбки еще на один сантиметр.

– Ванесса, – сказала Дана, – это Роб Тагетт.

Роб протянул руку:

– Привет.

– Привет, – ответила Ванесса Кольтран глубоким грудным голосом, который приятно ласкал слух. – Как тебе понравилось ранчо Кау?

Ему хотелось выложить ей всю правду, но он сдержался.

– Нет слов, просто великолепно.

Ванесса отступила в сторону, приглашая их войти. При этом ее глаза задержались на руке Роба, небрежно лежащей на плече Даны.

– Нравится фотографировать? – Ванесса кивнула на его «Никон».

– Да. Это мое хобби, – ответил он, прикидываясь простачком. Работая в отделе убийств, он уяснил себе, Что чем безобиднее ты выглядишь, тем быстрее подозреваемые утрачивают бдительность и становятся откровеннее.

– Роб работает репортером, – пояснила Дана. У плетеного дивана, на который они уселись, были огромные и неудобные подушки, которые не вызывали сомнений в том, что выполняют главным образом декоративную функцию.

– Да. – Ванесса устроилась напротив, в кресле с веерообразной спинкой, что делало ее похожей на королеву, восседающую на троне. Она бросила на Роба хитрый взгляд: – Я всегда читаю твою колонку «Разоблачения».

Роб не удивился; «Гонолулу сан» была главной газетой на островах. Он украдкой взглянул на Дану, которая сидела рядом с ним настолько близко, насколько позволяли эти проклятые подушки, и, похоже, чувствовала себя совершенно непринужденно. Он боялся, что от глаз Ванессы не ускользнет какой-нибудь мелкий жест, выражение лица, восклицание, которые могут выдать их с Даной истинные отношения.

Он изучал обеих сестер, вглядывался в их глаза. Именно глаза говорили, как сестры отличаются друг от друга и по характеру, и по темпераменту. Выразительные зеленые глаза Даны выделялись на ее лице, резко контрастируя с каштановыми волосами. У Ванессы были чувственные голубые глаза и длинные белокурые волосы северянки, причесанные так, чтобы максимально подчеркнуть сексуальную привлекательность их обладательницы.

Тем не менее было совершенно очевидно, что они сестры. Об этом можно было догадаться по смутно похожим чертам лица, жестам и мимике.

– Ма-а-а, – раздался сонный крик из глубины холла.

Ванесса вскочила на ноги.

– Я сейчас.

– Джейсон проснулся, – пояснила Дана.

– Давай сделаем пару снимков, пока Ванесса занимается сыном. – Роб встал и навел фотоаппарат на Дану. Она в ответ одарила его улыбкой, специально для объектива. Роб это понимал, но был вынужден признать, что с каждой минутой Дана нравится ему все больше.

Когда он сделал снимок, загорелся красный огонек детектора. Роба это абсолютно не удивило. Большой Папа установил «жучки» в коттеджах для гостей и в комнатах своих детей не ради развлечения, а для того, чтобы знать все, что происходит и о чем думают в его владениях..

Заметив сигнал, Дана нахмурилась.

– Давай снимем Джейсона в его комнате. У него есть отличный конь-качалка, которого ему привезли с Кауаи.

Пройдя за ней в гостиную, Роб заметил, что сигнальная лампочка вспышки снова замигала. Два «жучка» в одной комнате?! Не слишком ли много? Один был в гостиной за картиной, другой спрятан в листьях комнатной пальмы.

– Мне надо в ванную, – сказал он Дане, кивнув в сторону коридора. – Встретимся в комнате Джейсона. – Он не сомневался, что Дана догадается о его желании проверить спальни.

Роб бросился в первую спальню, которая была обставлена как офис. Безусловно, она прослушивалась. В главной спальне крутился потолочный вентилятор, на кровати лежало покрывало с рисунком из пальмовых листьев, а стены были украшены плетеным бамбуком. Там он обнаружил целых четыре «жучка».

«Черт! – выругался Роб. – Что здесь творится?»

Еще один «жучок», прикрепленный к настенному телевизору, был в большой ванной комнате.

Роб направился дальше. Дойдя до комнаты Джейсона, он задержался в дверях. Дана сидела на кровати, держа ребенка на коленях. Она пыталась натянуть ему на ногу ковбойский сапог. Но не комические высокие сапоги заставили его покрепче сжать фотоаппарат, его поразило то, с каким выражением Дана смотрела на Джейсона.

Это было выражение нежности, любви… Оно как гром поразило его, вызвав эмоциональное потрясение, которого он не испытывал многие годы. Дыхание в груди стеснилось, и к горлу подступил комок. Ребенок заставил Дану сбросить со своего лица маску холодности и неприступности, и открылась ее другая сторона – чувственная и любящая, о существовании которой Роб мог только догадываться. Может ли мужчина заставить ее открыть свое сердце?

За деловым, холодным видом, консервативными привычками, за неожиданными вспышками ее темперамента, за прочными психологическими крепостными стенами, которыми Дана окружила себя, скрывался источник печали и нежной любви. Она не собиралась раскрывать свою душу никому, тем более – мужчине. Он не очень хорошо представлял себе, откуда взялось это знание. Скорее всего сработала его интуиция, которая редко его подводила. Даже в ту злополучную ночь, когда была загублена его карьера, он догадывался, что попал в настоящую переделку, но упрямо делал то, что ему предписывал полицейский устав.

Неожиданно Дана подняла взгляд, увидела его, и выражение ее лица мгновенно изменилось.

– Роб, это мой племянник Джейсон.

Из-под светлой челки, доходившей до бровей, мальчик рассматривал Роба. Огромные голубые глаза, как две капли воды похожие на глаза Ванессы, сияли. Взглянув на малыша, Роб усмехнулся. Лет через пятнадцать, когда Джейсон вырастет, все матери в радиусе ста миль будут заставлять своих дочерей носить пояса невинности.

Ванесса вышла из гардеробной, больше похожей на небольшой магазин детской одежды, переживший торнадо. Все было разбросано: маленький костюм космонавта висел рядом с головным убором индейского вождя; носки, штанишки и башмачки валялись на полу, на них в беспорядке громоздились майки и футболки.

– Руки вверх! – Джейсон выхватил из кобуры на бедре игрушечный шестизарядный револьвер, и Роб, входя в комнату, покорно поднял руки.

– Ну, разве он не прелесть? – спросила Ванесса.

– О, да, – ответил Тагетт, не сводя глаз с соблазнительных бедер Даны. Возясь с упрямым сапогом Джейсона, она завалилась на бок. Наконец ее отчаянные усилия увенчались успехом.

– Готово, – весело заявила Дана, отдуваясь с видом человека, славно поработавшего. – Теперь ты настоящий ковбой.

Джейсон спрыгнул с кровати, нахлобучил на голову ковбойскую шляпу так, что его маленькие уши оттопырились как у летучей мыши.

Ванесса коснулась руки Роба.

– Сфотографируй меня с Джейсоном.

Он щелкнул их пару раз и обнаружил, что в комнате есть, по крайней мере, один «жучок».

– Мне бы хотелось заснять Джейсона на коне-качалке? – спросил он у Даны и, заметив, что Ванесса подошла ближе, отвел руку с фотоаппаратом за спину. Ему не хотелось, чтобы Ванесса именно сейчас обнаружила мигающий красный огонек.

– Ура! – Джейсон взобрался на ярко раскрашенного конька и начал раскачивать его, погоняя деревянное животное изо всех сил.

– Джейсон, сиди спокойно, – сказала Дана, когда Роб стал наводить на мальчика объектив.

Робу не понравилось, что в кадр попадает настенный телевизор, но он напомнил себе, что ищет подслушивающие устройства, а вовсе не занимается художественной съемкой. Красный огонек мигнул в тот момент, когда его палец нажал на кнопку.

– Почему лампочка мигает, какая-то неисправность? – спросила Ванесса. Она стояла совсем рядом, и если бы он чуть сдвинулся в сторону, то просто столкнулся бы с ней.

– Да нет, просто батарейка садится, – ответил Тагетт как можно беспечней.

Джейсон соскочил с коня-качалки и выбежал из комнаты, размахивая револьвером. Роб усмехнулся, вспомнив своего сына в этом возрасте. «Возраст невинности, – подумал Тагетт, – как быстро он проходит». Он повернулся и все-таки столкнулся с Ванессой, упорно стоявшей совсем рядом.

– Извини.

Ванесса не отошла ни на шаг. Она внимательно посмотрела на него, причем выражение ее голубых глаз было весьма нежным.

– Ты добр к детям.

Откуда, черт побери, она это взяла? Это действительно так, или, если быть точным, он был добр, пока Зак жил с ним. Но Ванесса не могла знать ровным счетом ничего о его отцовских качествах. Однако вскоре он понял, что сестра Даны просто пытается сказать ему что-нибудь приятное.

Попрощавшись с Ванессой и ее чудесным сыном, они направились к Макаи-хаусу мимо плавательного бассейна. Сумерки на возвышенности наступали раньше, чем на побережье. Розовато-лиловые тени становились глубже и темнее, превращаясь в багровые. Дана подставила лицо влажному бризу, который здесь был прохладнее, чем на берегу, и нес с собой аромат красной мимозы.

– Что ты думаешь обо всех этих шпионских штучках? – спросила она Роба.

– Большой Папа помешан на подслушивании, а то и похуже чем занимается. Я вряд ли смогу сказать что-нибудь более определенное, по крайней мере, пока не побываю в его покоях и не посмотрю, что у него там за. оборудование. Прослушивать всех одновременно не получится. У него должна быть сложная система записи. – Роб остановился у поворота к душевой кабинке, которая стояла на берегу озера.

– Ты прав. Все так странно. Он целыми днями разъезжает верхом со своими работниками по пастбищам, а по вечерам устраивает коктейли до самого ужина. – Ее слова подтверждали голоса гостей, собравшихся на террасе и любовавшихся эффектным закатом.

– Вероятно, таким образом он настраивается на постельные развлечения, – чувственный огонек в глазах Роба не оставлял сомнений в смысле его слов. – Нам не следует его разочаровывать.

Дана глубоко вздохнула и скрестила руки на груди, словно пытаясь защитить себя.