6

Дана помчалась по тропинке к главной усадьбе, плач явно раздавался оттуда. Должно быть, это Джейсон. На ранчо больше не было детей. Дана вихрем ворвалась в дом. Эвстаси стояла на коленях перед Джексоном. Рядом стояли Эрик и Трэвис Кольтраны, и над ними возвышался Большой Папа. Ни один из них не обращал внимания на рыдания пятилетнего ребенка. Одежда их была забрызгана кровью, и Дана поняла, что они все-таки убили кабана. Она живо представила себе, как они кололи загнанное в угол животное кинжалами, которые сейчас мирно покоились в ножнах, висевших у них на поясах, и как Джейсон смотрел на все это.

«Боже, бедный мальчик», – с ужасом подумала Дана.

– Заткни ему рот, прежде чем примчится его мать, – буркнул Большой Папа.

Если бы в этот момент у Даны в руках оказалось ружье, она бы не задумываясь пристрелила всех троих Кольтранов.

– Что вы с ним сделали?

Большой Папа медленно провел пятерней ото лба назад по абсолютно седым волосам. Белизна их красиво подчеркивала черноту пронзительных глаз и густых выступающих бровей. Старший Кольтран был мастер эффектного жеста.

– Мальчишка – плакса. Как только собаки загнали кабана, он завопил во все горло.

– Ви… Вильбур, – с трудом выговорил Джейсон сквозь рыдания, протягивая к Дане свои маленькие ручки.

Она взяла мальчика у Эвстаси и в порыве нежности прижала к груди. Джейсон чувствовал, что Дана ему роднее всех находящихся в комнате. Неважно, что видел он ее нечасто. Она поцеловала его беленькую головку, молясь про себя, чтобы единственным, что он унаследовал от Кольтранов, были широкие скулы и характерный выступающий вперед подбородок. Сохрани бог от всего прочего. Пусть все остальное будет от Ванессы.

– Солнышко, кто такой Вильбур?

Малыш поднял голову, оторвавшись от ее груди:

– Ты ведь знаешь, Вильбур – подруга Шарлотты.

Понадобилось мгновение, чтобы понять: мальчику показалось, что на его глазах убивают любимое животное из сказки «Паутина Шарлотты». Почему-то в диком кабане он увидел эту мирную говорящую свинку Вильбур.

– Собаки прыгнули на Вильбур и стали ее кусать, – рыдал Джейсон. Он шмыгал носом и вытирал его кулачком: – Рембо оторвал Вильбур ухо.

«Боже мой, – подумала Дана, – целый мир, где поросята разговаривают с пауками, рухнул на его глазах! Рано или поздно сказка кончается, но зачем же так рано и так жестоко?!»

Она слишком хорошо знала, что один трагический случай может искалечить душу человека на всю жизнь. Она прекрасно понимала, что все ее душевные травмы и неустроенная личная жизнь – это последствия той Ужасной ночи. Дана не хотела, чтобы Джейсон годами страдал из-за того, что взрослые решили, теша свое самолюбие, вырастить из мальчика супермена.

– Дана, они убили Вильбур, – Джейсон обвиняющим жестом ткнул в отца и деда. – Она кричала и кричала, а они ее убивали.

Дане хотелось заорать, затопать ногами, швырнуть чем-нибудь в самодовольные рожи этих идиотов, но она сдержалась. Позже она им все выскажет, Джейсону ни к чему слушать, как ругаются взрослые.

– Солнышко, это не Вильбур. Это злой, дикий кабан.

– Черт, я ему то же самое твердил все время, – прервал ее Большой Папа, – но он тольво вопил во все горло: «Вильбур, Вильбур!» Слюнтяй!

– Вы варвар, – произнесла Дана, надеясь, что мальчик не знает, что значит это слово.

Ванесса влетела в комнату, встряхивая мокрыми волосами, по ее плечам стекала вода. Очевидно, она выскочила прямо из душа, услышав плач сына. Ее красивое лицо было искажено яростью. Дана видела ее в таком состоянии только один раз – в ту ночь, двадцать лет назад.

– Негодяй, – бросила она в лицо Большому Папе. – Ты, видно, не успокоишься, пока не погубишь моего сына?

– Ты нянчишься с ним как с младенцем. – Он протянул к ней руку, но Ванесса отшатнулась. Она ринулась к Эрику, стоявшему за спиной отца, и посмотрела ему в лицо. Эрик с невозмутимым видом засунул руки в карманы забрызганных кровью джинсов и уставился в какую-то точку поверх ее головы.

– Я хочу получить развод, – абсолютно хладнокровно произнесла Ванесса.

Эрик перевел на жену свои черные, как у отца, глаза и равнодушно пожал плечами. Дана почувствовала острое желание отхлестать его по щекам.

Трэвис, стоявший рядом, вмешался:

– Эй, Ванесса, детка, ты принимаешь все слишком близко к сердцу. Ребенок раскапризничался. Он скоро успокоится. – Трэвис указал на Дану, которая слегка покачивалась, как бы убаюкивая Джейсона. – Посмотри, ему уже лучше.

Ванесса как будто не слышала.

– Ты меня понял. – Она вновь обратилась к Эрику: – Я хочу развестись.

– Я не против, – ответил Эрик и взглянул на отца.

– Ты передумаешь. – Большой Папа сказал это с такой характерной для него самоуверенностью, что Дане пришлось стиснуть зубы, чтобы не сказать ему что-нибудь хлесткое.

Дана взяла сестру за руку:

– Пойдем уложим Джейсона спать. – Остановившись в дверях, она обернулась. – Держу пари, что Ванесса не передумает, Большой Папа.

Они вышли из дома и пересекли лужайку, которая вполне могла бы сойти за поле для гольфа. На дальнем конце бассейна, похожего на горное озеро, за купальными кабинками находился коттедж Ванессы и Эрика. Выплакавшись, малыш спал у Даны на руках.

Ванесса открыла дверь. Дом был уменьшенной копией главной усадьбы, с окнами от пола до потолка, за которыми открывался панорамный вид, и сводчатым потолком. Они вошли в комнату Джейсона и положили малыша на кровать.

– Мамочка, останься со мной, – сонным голосом попросил Джейсон. Ванесса поцеловала сына и шепнула:

– Я не уйду. Мы с тетей Даной посидим вот тут. – Она указала на стеклянные двери, которые выходили на веранду с колоннами из красного дерева.

Сестры тихонько выскользнули на веранду, где повсюду были разбросаны игрушки Джейсона, и уселись в мягкие кресла. Дана все еще ощущала тепло маленьких ручонок малыша, обнимавших ее за шею. Она любила детей, но никогда бы не решилась завести ребенка.

– Я подумала, – прошептала Ванесса так тихо, что Дане пришлось нагнуться, чтобы расслышать ее, – лучше притвориться, будто я раздумала разводиться. Я не хочу, чтобы Кольтран понял, что я действительно собралась уехать. У него достаточно людей, чтобы остановить нас и отнять Джейсона. Мы уедем ночью, когда начнут праздновать его день рождения. Пройдет несколько часов, прежде чем нас хватятся.

– А как насчет ножа, который я получила по почте? Возможно, столь странным способом Кольтран хочет предупредить меня отказаться от помощи тебе. Если он знает, что произошло с нами двадцать лет назад, то он растрезвонит об этом на всех островах. После этого любой судья отдаст Джейсона Эрику.

– Большой Папа ничего не знает, – уверенно заявила Ванесса. – Это не он прислал тебе нож. Ведь я впервые сегодня упомянула о разводе. С чего бы ему вдруг предупреждать тебя?

– Да, ты права, – согласилась Дана.

– Так или иначе, ничего ни с кем не обсуждай в доме, – предупредила Ванесса. – Клянусь, здесь даже стены имеют уши. Эвстаси и ее подручные доносят Большому Папе все, что удастся подслушать.

Спустя несколько часов Дана стояла перед зеркалом и красила губы. Ей абсолютно не хотелось идти и обедать с Кольтранами за общим столом. Внезапно в дверь постучали. Дана распахнула ее и увидела Большого Папу с двумя бокалами в руках.

– Шампанское, – он протянул ей бокал, – я подумал, что мы могли бы выпить перед обедом.

Дана неохотно взяла фужер. Кольтран бесцеремонно вошел в комнату и по-хозяйски пригласил Дану пройти на заднюю террасу. Она послушно пошла за ним, хотя ее просто распирало желание задушить его.

Вот ведь бессердечный ублюдок. Но если бы она дала волю своим эмоциям, бог знает, что из этого бы вышло. Кроме двух дюжих сынков, у Большого Папы была еще под рукой целая армия слуг и полный барак ковбоев. С их помощью ничего не стоит не выпустить и Дану, и Ванессу с Джейсоном за пределы ранчо.

Ужасно, но надо притворяться перед этим надутым кретином. На веранде Дана села в кресло и, потягивая дорогое шампанское, залюбовалась закатом. Солнечный диск был уже едва виден за верхним краем кратера Молокини. Погруженное в воду жерло вулкана стало излюбленным местом для ныряльщиков. Дана поклялась себе, что обязательно нырнет в это своеобразное озеро и посмотрит, каково это – плавать с акулами. Ожидая, когда Большой Папа заговорит, она подумала, что это, должно быть, ее последняя поездка на Мауи. А что ждет впереди?

– Я решил помочь Ванессе открыть собственное дело. Что ты думаешь о магазине в Макавао?

Большой Папа редко интересовался чужим мнением по какому-нибудь поводу. То, что он задал ей этот вопрос, доказывало, он был здорово обеспокоен опрометчивым заявлением Ванессы о разводе.

– Ванесса и торговля? Не знаю, она никогда не говорила мне об этом.

– Ну, она любит бегать по магазинам, интересуется модной одеждой. Собственный бутик мог бы ее увлечь. – Кольтран осушил свой бокал. – Ванесса слишком замкнулась на Джейсоне. Он скоро вырастет, и она должна учиться обходиться без него.

Дана сжала фужер покрепче, боясь, что в раздражении выплеснет содержимое прямо в самодовольное лицо Большого Папы.

– Ванесса тебя слушается, поговори с ней. Раз у Ванессы больше не будет детей, то пусть займется каким-нибудь делом.

Дана сделала большой глоток шампанского. Почему, собственно, Ванесса не могла бы иметь еще детей? Она никогда ничего не говорила по этому поводу, размышляла Дана. Что здесь, черт возьми, происходит? Вероятно, Ванесса рассказала ей далеко не все.

– Я никогда не позволю ей увезти Джейсона. – Тон, которым он это сказал, был не просто угрожающим, он был уничтожающим. У Даны сжалось сердце. Сейчас он скажет, что все знает про нее и Ванессу. Однако Большой Папа не собирался продолжать.

– А что говорит Эрик? В конце концов, он отец ребенка, – решилась спросить Дана.

– Ничего. Мои сыновья – абсолютно никчемные люди. Неужели ты всерьез думаешь, что они смогут руководить «Кольтран консолидейтед» в двадцать первом веке? Мне нужен Джейсон.

Она кивнула, удивляясь тому, что он способен треч-во оценить умственные способности своих сыновей. Эрик и Трэвис были необыкновенными красавцами. У них были мужественные, строгие черты, густые, как у отца, волосы, упрямые подбородки, и все это наводило на мысль – это сильные, волевые ребята. Такие горы своротят. На самом же деле они были абсолютно безвольные, вялые копии Кольтрана-старшего. Без него они как бы и не существовали.

Предки Кольтранов сделали свое состояние на ореховой крошке. Дамам из местного великосветского общества нравилось лакомиться орешками в шоколаде. Вскоре Кольтраны стали экспортировать не только орехи, но ореховую крошку в шоколадной глазури, красиво упакованную в коробки. Прадедушка Большого Папы прикупил еще богатые пастбища вокруг Халеакала и начал выращивать скот.

Начало было положено, и вскоре Кольтраны стали одной из богатейших семей на островах. Однако сегодня обширные ореховые рощи требовали больших денежных вложений; защитники окружающей среды постоянно обвиняли Кольтранов в использовании пестицидов; ранчо несло неподъемное бремя налогов; компания Кольтранов, включавшая в себя многочисленную недвижимость в Гонолулу и несколько престижных отелей на островах, нуждалась в первоклассном менеджменте – именно для руководства всеми. делами Большому Папе и нужен был Джейсон. Дана прикинула в уме, сколько же лет Кольтрану? Ведь Джейсон не скоро сможет все это возглавить.

– Я не так уж стар, – усмехнулся Большой Папа, догадавшись, о чем подумала Дана. – Мне пятьдесят два года. Когда Джейсон получит все мое состояние – будет за семьдесят. До этого момента я лично буду всем руководить.

Уже не в первый раз Дана задавалась вопросом, кто же реально руководит компанией. Ей казалось, что Большой Папа лишь болтается без дела по имению или выезжает с ковбоями проверить пасущиеся стада. По сути дела, внешне он ничем не отличался от своих сынков-лодырей. «Почему он решил, что его внук не станет таким же?» – подумала Дана.

– Я женился молодым, слишком молодым, – продолжил Кольтран с необычайной тоской в голосе. – Пока мои мальчики подрастали, я все еще отдавал дань увлечениям молодости. Я был плохим воспитателем, но я не собираюсь повторять те же ошибки с Джейсоном.

Роб увидел Дану в толпе туристов у терминала в аэропорту. На ней были белые шорты и рубашка с короткими рукавами в разводах розового цвета и цвета морской волны. Она выглядела невероятно юной и потрясающе сексуальной. Он одарил ее такой широкой и радостной улыбкой, от которой большинство женщин выпрыгнуло бы из трусиков в мгновение ока, но с Даной этот трюк не сработал. Она слегка обнажила ряд белоснежных зубов. Такая гримаса абсолютно не походила на улыбку, но Роб воспринял ее как самое сердечное приветствие.

Он не нравился Дане. Ей не нравилось, что она была вынуждена обратиться к нему за помощью. Похоже, ей не нравилось вообще ничего, связанное с его именем. «Так какого черта ты изо всех сил стараешься изменить ее мнение о себе? – задал себе вопрос Роб и тут же на него ответил: – Не хватало еще уступить женщине».

– Что ты выяснил? – спросила она, как только он подошел к ней.

Роб положил руку ей на плечо.

– Разве так приветствуют своего любимого? – Он быстро чмокнул ее в щеку, зная, что это приведет ее в ярость. – Могла бы по крайней мере заметить, что я сходил в парикмахерскую и вдобавок недурно приоделся.

Дана бросила взгляд на темно-синюю футболку и шорты цвета хаки.

– Ты выглядишь прекрасно.

– Так, уже лучше. – Он улыбнулся ей все так же обворожительно.

Они направились к багажному отделению. По дороге Дана спросила:

– И все-таки есть какие-нибудь результаты?

– Нож совершенно новый. Кто-то слегка покорежил рукоятку и потер грязью, чтобы он выглядел старым. Видны царапины, специально повредили заклепку, чтобы лезвие шаталось.

Она резко остановилась и дотронулась до его руки.

– Значит, кто-то все знает, но откуда?

Роб подозревал, что Ванесса кому-нибудь проболталась, а теперь просто боится признаться в этом, однако свои мысли он оставил при себе. Дана могла обидеться, поскольку горой стояла за свою сестру. Он решил дождаться встречи с Ванессой. Уж у нее-то он все выведает сам; ему известен сто один способ выпытывать секреты у женщин. Роб пожал плечами.

Вскоре они очутились в багажном отделении. Дана хмурила лоб, кусала губы, даже не замечая, что стоит в опасной близости от него.

– Дана, нам ни за что не удастся одурачить Кольтранов, если ты будешь относиться ко мне как к пустому месту.

– То есть?

– Для начала попробуй улыбнуться, затем притворись, что ты рада меня видеть.

Дана ответила ему несмелой улыбкой.

– И когда ты рядом со мной, находись в моем пространстве.

– В каком еще пространстве?

– Около трех футов вокруг каждого человека – это его «пространство». Мы чувствуем себя неловко, когда чужие люди подходят к нам слишком близко. А влюбленные как раз всегда стоят рядышком, прижавшись друг к другу. Они жаждут интимности, и люди это всегда замечают. Если ты придвинешься ко мне ближе, то твои чувства станут понятны без слов.

Она робко подошла к нему на полшага и попыталась улыбнуться, от чего стала просто обворожительной.

– Лучше, – проговорил он. – А если ты сделаешь еще полшага, то сможешь прошептать мне слова, которые предназначены только для меня, а не для ушей Кольтранов. Поняла?

– Здорово! – Роб был готов расцеловать ее за столь искренний ответ. – Моя сестра говорит, что все слуги в доме подслушивают, а потом доносят большому Папе.

– А теперь о крови на ноже – это змеиная кровь, – прошептал он, наклонившись к Дане.

– На острове нет змей.

Ее глаза удивленно расширились. Роб же просто наслаждался, поскольку в этот момент почувствовал легкий запах ее духов, увидел, как затрепетали ее пушистые длинные ресницы. Разные фривольные картины замелькали у него в голове, но он невозмутимо продолжал:

– Чертовски трудно было определить, чья это кровь. Мой приятель из криминологической лаборатории проделал сложное тестирование. Мне это ничего не стоило, кроме выпивки в «Моряке Джеке».

Роб не мог удержаться, чтобы немного не похвастаться. Ему не хотелось, чтобы она думала о нем как о каком-то низкопробном репортере. Он хотел, чтобы она узнала о нем больше, гораздо больше, и изменила наконец свое мнение.

– Кровь можно купить в китайском квартале, если обратишься к нужному человеку.