Кровь застучала у Даны в висках, а в горле пересохло. Судорожно вздохнув, она произнесла:

– Боже, ты хочешь сказать, что он – отец Джейсона? – На лице Даны появилась гримаса отвращения. – Это же чудовищно… гадко… просто омерзительно!

Ванесса молчала, не сводя с сестры тревожного взгляда. Затем она покачала головой и тихо произнесла:

– Этого-то я и боялась. Ты ненавидишь Кольтрана, а теперь будешь ненавидеть и Джейсона. Но разве важно, кто отец ребенка! Важно то, что у меня есть сын, которого я безумно люблю.

– О, Ванесса, прости, я не это имела в виду…

– Не извиняйся, я все понимаю. Теперь ты будешь видеть в Джейсоне Большого Папу, разве не так?

У Даны этого даже в мыслях не было. Она обожала Джейсона. Она вспомнила, как он, обвив ее маленькими ручонками, трогательно жаловался, что охотники убили Вильбур, называя так дикого кабана. Лицом мальчик пошел в Кольтранов, но характером, душою и сердцем в свою мать. Он был впечатлительный, добрый ребенок. Рассказ Ванессы потряс Дану, она этого не скрывала, но видеть в Джейсоне Большого Папу – какая чушь!

– Глупости. Прежде всего Джейсон – твой сын, для меня важно только это, поверь мне.

На ресницах Ванессы заблестели слезы. Дана обняла ее и принялась ласково утешать:

– Вот увидишь, все будет хорошо – Джейсон останется с тобой. Мы теперь снова вместе и с божьей помощью одолеем Кольтранов. – Дана действительно уповала на то, что бог не оставит их в беде. – Ну, пора в офис, – после непродолжительного молчания продолжила она. – Надо приготовиться к приходу этой ужасной семейки.

– Джейсон тянется к Гарту. Похоже, мальчик полюбил его. – Ванесса делилась с сестрой своими впечатлениями в кабине лифта, возносящего их на верхний этаж. – Сердце радуется, когда я смотрю на них. Эрику было абсолютно наплевать на Джейсона, Большой Папа, этот «закаливал» дух мальчика, стремясь в одночасье сделать из него мужчину, а Гарт, он просто дает мальчику возможность быть самим собой, то есть ребенком. Он отлично ладит с детьми.

– А как с Гартом у тебя?

– Я впервые повстречала такого человека. Помнишь, как нам было тяжело после смерти родителей? Ты просыпаешься утром и с ужасом понимаешь, что ты один на всем белом свете, что никому не нужен… Только Гарту было гораздо сложнее устроиться в жизни, чем нам. Другие на его месте уже давно сломались бы, опустились. Он, потеряв возможность ходить, сам всего добился в жизни. Нет, просто потрясающий человек.

– Да, он молодец, – согласилась Дана. – Гарт действительно достоин уважения, им все восхищаются.

– Знаешь, я испытываю к нему какое-то другое чувство. Наверное, сердечную признательность. Благодаря ему я поняла, что не все мужчины такие скоты, как Кольтраны или Хэнк. Мне всегда казалось, что они животные, которые думают только об одном…

Лифт плавно притормозил и остановился. Когда двери бесшумно открылись, сестры вышли и направились по коридору в кабинет Гарта. Дана не успела рассказать сестре о Робе и о том, что он знает всю правду о Хэнке. Все эти годы они не вспоминали о том, что с ними произошло, словно на эту тему было наложено табу. Роб прав: нельзя держать в себе свои страхи, иначе ты рискуешь прожить с ними всю жизнь. А чтобы от них избавиться, надо в них признаться.

– Я больше не вернусь на ранчо, – решительно заявила Ванесса.

– А если, не дай бог, конечно, Кольтраны заберут Джейсона?

– Гарт не позволит им. Вот увидишь.

– Ты сильно изменилась. Раньше ты не доверяла мужчинам.

Они стояли уже у дверей кабинета.

– Знаешь, я верю Гарту и чувствую себя невероятно счастливой.

Встреча с Кольтранами происходила за массивным столом в комнате для совещаний, примыкающей к рабочему кабинету Гарта. Хозяин офиса, Ванесса и Дана сидели по одну сторону стола, а Большой Папа, Эрик Кольтран и Винс Эдамс, их адвокат, – по другую. Эдамс, процветающий юрист, брался за любое, даже сомнительное, дело, если оно сулило большие деньги. Первым слово взял Эдамс. Гарт спокойно выслушал весь напыщенный вздор, который нес Эдамс, отрабатывая свой высокий гонорар. Он обвинил Ванессу во всех смертных грехах и всевозможных преступлениях, не упомянув почему-то лишь измену родине.

Большой Папа хранил гробовое молчание, уставившись на Гарта. Видимо, Эдамс по дороге сюда уговорил его проявлять сдержанность для пользы дела. Теперь Кольтран пытался вывести Гарта из себя убийственно холодными взглядами, способными превратить в лед огненную лаву, кипящую в жерле вулкана. На Гарта это, естественно, не произвело никакого впечатления. Он считал ниже своего достоинства реагировать на чудачества больного человека, которым, несомненно, являлся Кольтран-старший. Гарт не любил рассуждать о высоких нравственных принципах, о морали, но рядом с Большим Папой он чувствовал себя просто безгрешным ангелом.

Винс Эдамс закончил свою речь, изложив в цветистых выражениях последний довод, который он собирается представить в суде. Гарт украдкой бросил взгляд на Ванессу. Она сохраняла полное спокойствие и, видимо, нисколько не сомневалась в том, что Гарту удастся заткнуть рот Кольтранам. «О боже, помоги мне выиграть это дело и оправдать ее надежды!» – взмолился он.

– Приходится признать, что обвинения, который вы выдвигаете против Ванессы Кольтран и которые основаны на показаниях свидетелей, готовых подтвердить их под присягой, неопровержимы, – произнес Гарт, умолчав о том, что все свидетели подкуплены.

Эдамс опешил. Несколько секунд он таращил на Гарта свои маленькие глазки, словно отказывался верить своим ушам. Он не ожидал, что Гарт сдастся без боя и даже не попытается отработать гонорар. Большой Папа потирал руки, ликуя в предвкушении скорой победы. Однако, к его великой досаде, Ванесса почему-то никак не реагировала на его злорадные ухмылки и торжествующие взгляды. Она совершенно невозмутимо смотрела ему прямо в глаза, и это ему не нравилось.

Дана ерзала на стуле, но хранила молчание. Большой Папа не замечал ее, словно она вообще здесь не присутствовала. Все свое внимание он сосредоточил на Ванессе и Гарте. Эрик же сидел со скучающим видом и изредка позевывал. Происходящее нисколько не интересовало его. Казалось, разверзнись сейчас под ним земля, он и этого не заметит.

– Однако, – Гарт сделал паузу, – есть одна маленькая проблема.

– Что еще за проблема? – недовольно рявкнул Большой Папа.

– Вы можете доказать, что Ванесса плохая мать и что опекунство над ребенком должно быть передано его отцу. Хорошо. Однако хотелось бы знать, можете ли вы доказать, что Эрик – отец Джейсона?

– Что за ерунда? Конечно, мы это до… – Эдамс осекся на полуслове, сбитый с толку гробовым молчанием и выпученными глазами своих клиентов.

Если секунду назад Эрик сидел развалившись на стуле и у него слипались глаза, то сейчас он выпрямился и, устремив на Гарта испуганный взгляд, разинул рот. Большой Папа тоже повел себя странно: его лицо сначала покрылось красными пятнами, затем стало фиолетовым, а кустистые брови сошлись на переносице, и от этого он стал похож на Распутина. Гарт обратился к Эрику:

– Я договорился с лабораторией, чтобы провести анализ крови для установления отцовства. Результаты…

Большой Папа в бешенстве вскочил со стула.

– В Джейсоне течет кровь Кольтранов. Достаточно бросить на него один взгляд, чтобы это понять.

– Эрик не является отцом Джейсона, – категорично заявила Ванесса. – Анализ крови это подтвердит.

С помертвевшим лицом Кольтран-старший рухнул на стул.

– Теперь вы понимаете, почему я пригласил вас всех на эту встречу, – назидательно произнес Гарт. Такой тон он обычно использовал, чтобы убедить присяжных в невиновности своего клиента, и это неизменно срабатывало. – Думаю, я выражаю общее мнение сторон – мы не будем устраивать публичного скандала… ради Джейсона.

– Мы докажем, что она недееспособна. – Эдамс указал пальцем на Ванессу, пронзив ее холодным, немигающим взглядом грифа-стервятника. Навязчивый и напористый, словно продавец подержанных машин, он был полон решимости продолжить схватку, не желая мириться с тем, что денежки уплывают у него из рук. – Суд отберет у нее Джейсона в любом случае.

Гарт проигнорировал его болтовню. Он сделал свой ход в этой игре и теперь ждал – слово было за Большим Папой. Рискнет ли он бороться за Джейсона, учитывая громкий публичный скандал, в ходе которого станет известно о его извращенных наклонностях? Воцарившаяся тишина на противоположной стороне стола внушала Гарту надежду на то, что бог внял его отчаянным мольбам. Честолюбие и амбиции Большого Папы были огромны. В этом он превосходил всех известных Гарту живущих и когда-либо живших великих эгоистов. Гарт рассчитал правильно: ради того, чтобы скрыть свое истинную, отвратительную сущность, Кольтран готов пожертвовать чем угодно, даже Джейсоном, собственным сыном.

Испытав неимоверное облегчение, словно гора свалилась с его плеч, Гарт проглотил комок в горле. Он не сразу понял, что борется со слезами. Последний раз он глотал душившие его слезы на похоронах родителей. Известие же о том, что до конца жизни он будет прикован к инвалидному креслу, он уже воспринял с завидным хладнокровием. Однако сегодня эмоции отчего-то взяли над ним верх.

Гарт почувствовал, вернее, понял, что Ванесса положила руку ему на колено. Она тоже расслабилась и, видимо, радовалась победе, хотя на ее красивом лице не дрогнул ни один мускул.

Внезапно старший Кольтран вскочил на ноги и, брызгая слюной, завопил:

– Клянусь, ты еще горько пожалеешь об этом. – Его указательный палец был нацелен на Ванессу. – Ты будешь ползать у меня в ногах и молить о пощаде. Попомни мои слова.

Роб позвонил из телефона-автомата Дане. Он стоял, прислонившись плечом к открытой двери, и слушал длинные гудки, раздававшиеся в трубке. Его охватило нетерпение. В этот час Дана должна быть дома, почему же она не подходит? В Гонолулу уже наступила полночь, а в Миссури, откуда он звонил, было утро. Несмотря на ранний час, стояла одуряющая жара и духота. Его рубашка прилипла к спине, лоб покрылся испариной. Тяжесть в затылке и пульсирующая кровь в висках обещали страшную головную боль, страдания от которой могут сравниться лишь с адовыми муками.

Однако истинная причина надвигающегося недомогания была вовсе не в жаре. Его встреча с сыном в аэропорту Лос-Анджелеса – вот в чем дело. Он с тревогой думал о Заке. Какое будущее его ждет? Неужели он опоздал и не сможет повлиять на сына? Как Дана воспримет известие, которое он собирается сообщить ей?

Он уже был готов повесить трубку, но внезапно услышал голос Даны.

– Привет, где ты пропадаешь? – возмутился он.

– Роб, слава богу, наконец-то ты позвонил. – Этих слов было достаточно, чтобы он сразу же остыл и его губы расплылись в широкой улыбке. Ему было невероятно приятно слышать ее голос.

– Извини, я не успел позвонить из Лос-Анджелеса, поскольку едва не опоздал на самолет.

– Неприятности с Заком? Плохие новости?

– Хуже некуда. – Он набрал полную грудь воздуха и признался: – Элен нашла у него в карманах какие-то таблетки. Она боится, что он балуется наркотиками. Зак уперся и, естественно, отрицает…

– Боже, какой кошмар! Что ты собираешься делать?

– Элен хочет послать его в колледж. – В аэропорту Роб встретился с сыном и Элен. Они пошли в кафе и сели за столик, чтобы спокойно обо всем поговорить. Элен утверждала, что Заку надо учиться дальше. Однако Роб прекрасно понимал, что в колледже Зака подстерегают те же опасности и соблазны, что и на улице. Он заявил Элен, что заберет Зака к себе, иначе их сын ступит на скользкую дорожку и, вполне возможно, пропадет. Элен сделала вид, будто сильно расстроена, даже зарыдала. Она причитала, не переставая, однако Роб видел ее насквозь.

– Я решил, что будет лучше, если Зак поживет у меня, – сказал он Дане.

– А как он сам отнесся к этому?

Роб вытер ладонью испарину со лба.

– Честное слово, не знаю. Парень не произнес и двух слов за все время, что мы были в кафе. Он сидел и дулся на нас и на весь белый свет.

– Мне кажется, ты принял верное решение. Он сейчас в таком возрасте, когда за ним должен присматривать отец. У тебя ему будет лучше.

«Может быть, может быть», – подумал Роб, охваченный сомнениями. Дана даже не представляет, какой скверный характер стал у Зака. Как и большинство подростков, он стремился показать свою независимость, был раздражителен и груб. «Люблю тебя, папуля», – говорил маленький Зак, целуя отца, перед тем как отправиться спать. Сейчас он таких слов не скажет даже под пыткой, усмехнулся Роб. Предстояло решить невероятно сложную задачу: избавить Зака от юношеского нигилизма, вернее, перетерпеть, пока он пройдет сам.

– А как это восприняла Элен?

– А она согласилась. Она боится, что не справится с Заком. – Роб не стал распространяться о том, что его бывшая жена была только рада переложить всю ответственность за воспитание сына на него, хотя ругательства так и вертелись у него на языке. Все прошедшие годы Элен близко не подпускала Роба к Заку, а теперь явно замышляет, как бы обвинить его в том, что это он испортил их сына. Раньше он не замечал в ней такого коварства.

Что он вообще нашел в этой женщине? Почему был так слеп, когда женился на ней? Какие чувства к ней испытывал? Она же ужасно лицемерная особа. Но сейчас это уже не имело значения. Он любил своего сына и был обязан удержать его от ошибок.

– У меня появилась отличная идея. Ко мне не один раз обращались за советом родители трудных подростков, – сказала Дана. – Я направляла их к своему знакомому профессору Хо. Прекрасный специалист! Я помогу Заку попасть к нему на прием.

– Спасибо, – грустно вздохнул Роб. Он подозревал, что Дана до сих пор не поняла, как редко они будут встречаться. Ведь теперь ему придется проводить большую часть свободного времени с сыном, а не с ней.

– Не унывай! – ободрила его Дана. – Вот увидишь, все будет в порядке. Я с радостью помогу тебе. Мы вместе позаботимся о твоем сыне.

И хотя на душе у него было по-прежнему тревожно, он все же заставил себя улыбнуться.

– Я был уверен, что ты меня поймешь! А как твои дела?

Дана рассказала, как Гарт отыгрался на том, что Эрик не отец Джейсона, красочно описав сцену, разыгравшуюся в кабинете.

Роб присвистнул:

– Провалиться мне на этом месте, я впервые слышу такую невероятную историю! Хотя, если честно, чему удивляться? Этот чудовищный обман вполне в духе Большого Папы. Что можно ожидать от человека с больным воображением, который целыми днями подсматривает за своими гостями? Гнусный тип! Если этот подлец что-то задумал, то продаст душу дьяволу, но своего добьется.

– Вот я и боюсь, что он задумал что-то ужасное. Ты бы видел его! Он пришел в неописуемую ярость. Сначала побледнел, потом покраснел, глаза налились кровью. Говорить спокойно не мог, а только рычал, как зверь. Мне казалось, что его вот-вот хватит удар…

– Это было бы здорово, но от этого старого черта так просто не отделаешься.

Дана усмехнулась:

– Действительно. По правде говоря, я ужасно нервничаю. Что ни говори, у него огромная власть.

Робу ничего не оставалось другого, как согласиться:

– Верно, но он не будет действовать открыто, это не его стиль. Удар в спину, исподтишка – вот его излюбленный метод. Прошу тебя, будь осторожна.

– Обо мне не беспокойся – ему нужна Ванесса. Но у меня тоже проблем хватает. Вероятно, меня подвергнут судейской проверке.

– Что-что? Почему?

Роб с нарастающей тревогой слушал рассказ о смерти Лиллиан и о ее завещании. Он понял, что Дане грозят серьезные неприятности, но не стал распространяться на этот счет, чтобы не расстраивать ее.

– Послушай, это не так страшно, как кажется. Бинкли, конечно же, отъявленный мерзавец, но у него, кроме заявления Фрэн, ничего нет против тебя. Сейчас он просто готов ухватиться за любую мелочь, лишь бы ты не получила повышения.

– Боюсь, его старания увенчаются успехом, – грустно вздохнула Дана.

Проклиная свое бессилие, Роб в сотый раз пожалел о том, что он сейчас не рядом с нею.

– Не расстраивайся. Через пару часов я буду в Гомпер-Бенд. Там я постараюсь как можно быстрее все выяснить и сразу же домой.

– Позвони мне, как только что-нибудь узнаешь, хорошо?

– Непременно.

Роб повесил трубку. Интуиция подсказывала ему, что он совершил ошибку, забравшись в такую глушь в поисках шантажиста. Сейчас он почему-то был уверен, что разгадку надо искать не в далеком прошлом Даны, а в ее настоящем.