Любопытно,что ставку на исламизм первым в западном мире стал делать Израиль. Тель-Авивподдерживал “Братьев мусульман” еще тогда, когда они выступили против Насера.“Братья мусульмане” считают освобождение Палестины лишь первым этапом“священной войны” ислама против неверных. Их цель — воссозданиетеократического халифата VIII века от Гибралтара до Памира. В Израиле трезворассудили, что это утопия, еще одна арабская сказка, химера, что реальнаягрозная опасность — это насеризм, то есть сплав национализма и социализма, накотором основывались все крепкие арабские государства — Сирия, Ирак, Египет.
      Многоопытнаяизраильская контрразведка Шин Бес (Shin Beth) разработала еще в 70-е годы планподдержки исламистских организаций с целью расколоть и ослабить ОрганизациюОсвобождения Палестины, искоренить насеризм и баасизм — все течения арабскогосоциализма. Подлинной датой рождения палестинского исламизма надо считатьфевраль 1988 года. За два месяца до начала интифады “Исламское общество” АхмедаЯсина было преобразовано в “Движение исламского сопротивления”, которое нынеизвестно как “Хамас”, что значит “энтузиазм”. Его поддерживало уже первоеправительство Шарона. До этого, в феврале 1982 года, израильский дипломат ОдедИнон подготовил детальный геостратегический план дробления соседних государствна как можно более мелкие образования. Этот план Инона, судя по событиям наБлижнем Востоке, неуклонно, шаг за шагом осуществляется. На нем стоитостановиться подробнее, потому что он дает ключ к пониманию грядущих событий наБлижнем Востоке.
      Арабскиймир, — писал в преамбуле израильский дипломат, — это не что иное, как карточныйдомик, сооруженный в 20-е годы иностранными державами — Францией и Англией -вопреки устремлениям туземцев. Этот регион был произвольно расчленен на 19государств с населением, состоящим из различных этнических групп, изменьшинств, враждующих между собой, так что каждому арабскому государству нынегрозят внутренние распри на этнической и социальной почве в такой степени, чтов некоторых из них уже началась гражданская война. Инон далее ссылался научасть небольшого Ливана: “Распад Ливана на пять провинций дает начертание тогопути, по которому должен пойти весь арабский мир, включая Египет, Сирию, Ирак ивесь Аравийский полуостров. В Ливане это уже случилось. Первоочередная идолгосрочная задача Израиля на восточном фронте — развал Сирии и Ирака наэтнические и религиозно однородные провинции, а также полное разоружение этихгосударств. Сирия должна быть разделена на несколько государств порелигиозному принципу: шиитское алуитское государство; район Алеппо -суннитское государство; в Дамаске — еще одно суннитское государство, враждебноесоседу на севере. Друзы создадут свое особое государство, которое будет, видимо,простираться до наших Голанских высот и будет включать Хууран и север Иордании.Государство друзов будет гарантировать продолжительный мир и безопасность врегионе. Цель эта стала теперь вполне достижима” 1.
      Исламизм,как фактор дезинтеграции крепких государств, был испытан в Европе на телеправославной Югославии. Примечательно: там НАТО опиралось на исламистов.Англосаксонское лобби и в будущем хотело бы видеть мусульманский мир союзникомСоединённых Штатов. В ноябре 2001 года 28 известных всей Америке политическихдеятелей (бывший директор ЦРУ Хелмс, заместители госсекретаря И. Сиско, Т.Пикеринг и другие) направили Бушу открытое письмо, в котором настоятельнопросили его укреплять добрые отношения с исламскими странами. АдминистрацияБуша оказалась между двух огней, точнее, между двух лоббирующих групп, и к томуже перед лицом экономических и финансовых потрясений. Осенью 2005 года к нимдобавились невиданные экологические катастрофы. Буш мечется между различнымивнутренними, часто враждебными, группировками. Некоторые из них заставили егоначать выполнение плана Инона с Ирака. Создается впечатление, что наамериканском авиалайнере нет надежного пилота. США, мятущийся, эгоистичный инедальновидный мировой лидер с такими непревзойденными мускулами и агрессивныминстинктом, становятся опасными для мира человечества и природы.
      Архетип политическоготеневика
      
      Если быколеблющийся Буш выбрал дипломатию, а не войну с Ираком, то это был быкомпромисс, на основе которого нельзя ни разрушить, ни ослабить арабские государства.Поэтому решено было подвигнуть Буша к войне. Обработку проводили во времяподготовки речи Буша “О состоянии нации”. Герсон подсказал Бушу мысль, чтообъявление ряда стран “трудными, непредсказуемыми” (rogue countries) слабо, ипредложил связать их “осью зла” или “осью ненависти” (по примеру Рейгана,назвавшего СССР “империей зла”). В “ось зла” включили Северную Корею, Иран иИрак. Но то, что в проекте речи Герсон поставил Ирак на последнее место, неустраивало заместителя Рамсфельда Вульфовица. Он, будучи главой правого крыланеоконсерваторов, бескомпромиссно добивался изгнания Саддама и расчлененияИрака. “По мягкости манер он напоминает раввина и является эталоном упертости видеи фикс”, — пишет о нем Б. Вудворд.
      УВульфовица много сторонников, рассеянных по всем звеньям американскогоистеблишмента. Одним из них является маленький, юркий, чрезвычайно активныйадвокат И. Л. Либби-младший. Он формально всего лишь советник вице-президентаЧейни, занимает и другие второстепенные посты. Но след, который он оставляет вполитике США, заметен и примечателен. Либби активный член теневого кабинета,который действует за кулисами. Особенно велико его влияние на Советбезопасности США.
      Несмотря напретензии на внушительность, солидность и высокое достоинство, адвоката Либби вБелом доме прозвали Скутер — то ли мотороллер, то ли самокат. От сослуживцев неукрылась юркость этого персонажа, то, что у нас называют “каждой дырке гвоздь”.Под этой кличкой он известен во всем мире. Так его называет и сам Буш. Несмотряна скромную должность, этот протеже Чейни и Вульфовица имеет право в видеисключения участвовать в заседаниях Совета безопасности. Он работает в Старомздании, что в нескольких метрах от Белого дома, в том самом 276-м кабинете, вкотором работали Теодор, а затем и Франклин Рузвельты в их бытностьзаместителями морского министра. На личности Скутера стоит остановиться: этоархетип политического теневика. Он знает цену молчания, терпения иосторожности.
      Либби, каки его шеф Чейни, обладает талантом внимательно слушать, не высказывая своегоистинного мнения, особенно если вопрос скользкий, если решение еще не ясно. Онспособен часами наблюдать выступающих на совещаниях, не проронив ни слова. Навопрос он обычно отвечает вопросом, как в Одессе: “В каком смысле вы говорите“решение”? Или просто: “При чем тут мое мнение?”, или “Что вы хотите сказать,задавая такой вопрос?”. Таким образом он не только уходит от ответа, но идобывает дополнительную информацию. Либби выпускник того же Йельскогоуниверситета, из которого был отчислен его шеф вице-президент Чейни. Но вотличие от Чейни Либби получил диплом с отличием. Он автор эротического романаи исследований по этнографии, много знает о племенных и религиозных течениях варабских странах.
      ОЛибби-Скутере пишут, что, присутствуя на заседаниях под председательствомБуша, он не выступает, он занят более важным делом: внимательнейшим образомнаблюдает за Бушем, за оттенками его голоса, за жестами, за тем, какиезамечания он делает, как улыбается, на чью сторону склоняется и т. д. Позже егосправки, предложения, вставки в речи почти безошибочно встречают одобрениеБуша. Это он, Скутер, подсказывает Чейни, что “Сам хочет!”. Когда готовиласьречь Буша “О состоянии нации”, Либби пришел к выводу, что Буш уже склоняется кизгнанию Саддама, но лучше бы без войны. Когда обсуждалось, какие странывключить в “ось зла”, Скутер дополнил список Сирией, которая уже 40 летпытается вернуть свои Голанские высоты. Но ему возразила Кондолиза Райс,напомнив, что с Сирией США все-таки поддерживают дипломатические отношения.
      Речьпрезидента “О состоянии нации” 29 января 2002 года собрала аудиторию в 52миллиона американцев, почти столько же, как речь Клинтона в 1998 году, когда онизвинялся за свое поведение в скандале с Моникой Левински. В ложе Конгрессарядом с первой дамой Лорой Буш поместили правителя побежденного АфганистанаХамида Корзая. Поприветствовав Корзая, Буш произнес свою речь, ту самую, окоторой он накануне говорил Карлу Рове: “Точно так же, как наши отцы былимобилизованы на Вторую мировую войну, мы, наше поколение, должны бытьмобилизованы на борьбу. Я призван сделать это и именно по этому делу будетсудить нас история”. В этой речи он обозначил цель — “ось зла”, сказав однуфразу о Северной Корее, еще одну об Иране и целых пять об Ираке. “Ось зла”угрожает миру в мире, — чеканил Буш, — пытаясь завладеть оружием массовогоуничтожения” 1. Затем последовала ключевая фраза48-минутной речи: “Я не собираюсь бездействовать в то время, как опасностьнарастает”. Заметим, что этот же сценарий ныне разыгрывается с Ираном.
      Два краткихсловечка в устах Буша — “ось зла” — определили политику США на многие годы.Лишь немногие поняли тогда, что эта речь — объявление войны Ираку, что ислучилось 14 месяцев спустя.
      Госсекретарь Пауэлл — воин,ненавидящий войну
      
      АдминистрацияБуша с самого начала не выглядела сплоченной. Разлад ощущался даже в самомблизком окружении президента — среди военного кабинета, среди тех, кого у насназывают силовиками. Госсекретарь Пауэлл с самого начала пытался остановить“ястребов” Чейни, Рамсфельда, директора ЦРУ Тенета, Райс, Вульфовица и прочих.Но “ястребы” успешно блокировали все его попытки убедить Буша, что егозавлекают в ловушку. Дело осложнялось еще и тем, что Буш и Пауэлл не сошлисьхарактерами. Пауэллу так и не удалось установить доверительные личные отношенияс президентом. Между ними была непреодолимая стена отчужденности.
      Все 90-егоды Пауэлл оставался в Америке самым популярным человеком. Настолькопопулярным, что он без труда выиграл бы президентские выборы, если бырасполагал необходимыми финансовыми средствами. Для американцев он был герой,военачальник, выигравший в 1991 году войну против Саддама Хусейна. Его прозвали“воин, не любящий войну”. Он автор бестселлера “Мое американское путешествие” 2. В этой книге он развил своюдоктрину войны, мощного мгновенного удара, как самого последнего средствадостижения политических целей.
      Прежде чемстать в 2001 году главой ведомства иностранных дел, Пауэлл 35 лет прослужил вармии и прошел путь от сержанта до многозвездного генерала, начальника главногоштаба всех родов войск. “Ястребы” пользовались тем, что сам Буш никогда невоевал. Ни Чейни, ни Тенет, ни тем более Райс вообще не служили в армии.Рамсфельд, правда, был пилотом морской авиации, но в мирные годы. Пауэлл -единственный из всех, кто по-настоящему служил и воевал, часами сидел и слушална заседаниях “штафирок”, которые все более склоняли Буша к войне против Ирака.
      На одном изтаких заседаний в Белом доме 1 марта 2001 года Пауэлл внес предложениеупорядочить экономические санкции против Ирака, ограничив их контролем заввозом вооружений. Он доложил президенту, что французы и русские настойчивотребуют снять с Ирака блокаду, потому что вымирают мирные люди, а не окружениеСаддама. Заспорили о материалах двойного назначения, то есть тех, которые могутбыть использованы как в военных, так и в мирных целях.
      “Посмотрите,что закупает Саддам, — возражал Рамсфельд Пауэллу. — Он ввозит вродеавтомашины-мусорки, но он их легко может разобрать и использоватьгидравлические амортизаторы для передвижных ракетных установок и нацелить их нанас или на Израиль.” “Боже милостивый, — возмущался Пауэлл, — из-за этихамортизаторов кто станет покупать грузовики за 200 тысяч долларов?”.
      На этом жезаседании Рамсфельд предложил предупредить Саддама, что если иракцы собьют хотьодин самолет и возьмут в плен хоть одного американского пилота, из тех, которыелетают над Ираком и бомбят его, то США объявят Ираку войну. Он считал, что надовооружить и бросить в бой иракскую оппозицию в Курдистане и в районах,населённых шиитами. ЦРУ опекало “Иракский национальный конгресс” в Лондоне,поставив во главе него некого Шалаби, математика, покинувшего Ирак еще ребенкомв 1958 году. Госдепартамент недоверчиво относился и к иракской оппозиции, и кЧалаби, который не знал Ирака и которого к тому же за финансовое мошенничестворазыскивала иорданская полиция. (Вот такую же оппозицию из Чечни пригрели вЛондоне, Польше и других странах, с которыми Россия формально состоит в одной антитеррористическойкоалиции. Правда, после терактов в Лондоне в июле 2005 года английская прессастала наконец причислять и Чечню к очагам международного терроризма. Пресса, ноне официальный Лондон.)
      Пауэлл былбы в полном одиночестве, если бы у него не было такого верного друга изаместителя, как Армитэдж. Армитэдж тоже прошел всю вьетнамскую войну. Приредких встречах с президентом Пауэлл обращал его внимание, что Вульфовиц и егогруппировка напрасно делают ставку на иракскую оппозицию, которую будто быкак один поддержат все 25 миллионов иракцев. Он называл этот план абсурдным,полной чепухой. “Не позволяйте никому вас подталкивать, пока не убедитесь, чтопоявились веские основания действовать”.
      “Небойтесь, — отвечал ему Буш, — просто мне надо предусмотреть все ходы”.
      Шло время,и Пауэлл с тревогой наблюдал, как на заседаниях вместо “всех ходов” как-то самособой стал обсуждаться только один — нападение на Ирак. Рамсфельд, известныйсвоей въедливостью и бесчисленными вопросами, включал в обсуждение иракскойтемы такие вопросы: что мы должны делать, если Саддам прибегнет к оружиюмассового уничтожения? В какой мере ослаблена иракская армия? Как нацелитьсоседей против Ирака? В каких странах разместить американские войска длявнезапного нападения? Что следует разбомбить в первые часы войны? Как составитьэтот список? Как использовать оппозицию, особенно курдов на севере Ирака? Каквооружить курдскую армию, не восстановив против себя турок, которые как огнябоятся создания независимого 25-миллионного Курдистана на огромных турецкихтерриториях?
      Наследующем заседании Пауэлл узнал, что список в 4 тысячи иракских целей ужесоставлен. Другие ходы, в том числе дипломатические, более не обсуждались.Военная машина была запущена, и, что особенно тревожило Пауэлла и Армитэджа,президент Буш не вникал в суть, редко заглядывал в глубь проблемы, редкозадавал уточняющие вопросы, скользил по поверхности. Они пытались обратитьна это внимание Райс, поскольку она в то время была секретарем Советанациональной безопасности и постоянно общалась с Бушем. Но эта талантливаяженщина, кстати, специалист по СССР, сделала ставку на всемерное укреплениеотношений с Бушем путем неукоснительного следования его воле, его приоритетам ирешениям. Начиная с избирательной кампании 2000 года, она неотлучно сопутствуетБушу, находясь в полном его распоряжении, будь то заграничные визиты илипребывание в Кэмп-Дэвиде, или на семейном ранчо в Клоуфорде в Техасе.
      В технемногих случаях, когда Пауэллу удавалось остаться наедине с Бушем, он бездипломатических уловок разъяснял ему, чем опасна война в Ираке: прежде всегоСША увязнет там на многие годы. Затяжная война дестабилизирует обстановку втаких дружественных странах, как Саудовская Аравия, Египет и Иордания. Эточревато взлетом цен на нефть.
      Приследующей двухчасовой встрече в августе 2002 года Пауэлл напомнил Бушу, что “мыеще не захватили бен Ладена и муллу Омара”. Действительно, талибы окопались вгорах, война в Афганистане не закончена, пламя джихада может перекинуться на150-миллионный Пакистан, граничащий с миллиардной Индией. Президент, -вспоминал позже Пауэлл, — не возражал мне, но, пристально посмотрев мне вглаза, спросил:
      “Что мнеделать, что другое должен я предпринять?”.
      Пауэллзаранее обдумал ответ: “Вы могли бы попытаться привлечь ООН к созданиюкоалиции, которая и будет заниматься иракской проблемой. ООН — это один изпутей, и надо найти способ привлечь союзников, интернационализироватьпроблему”.
      Буш,согласно записи этой беседы, возразил, что он очень хотел создать коалицию длявойны в Афганистане: “Вы же помните, как поступили русские или французы?”.
      Пауэлл годспустя говорил собеседникам, что он и в тот день сомневался, что Буш вполнепонял значение и последствия объявления Ираку войны. Сторонники войны,особенно вице-президент Чейни, неустанно убеждали Буша в негодности ООН. Онисклоняли Буша к стратегеме: “Коалиция — если возможно, в одиночку — еслинеобходимо”.
      Неожиданнодля Пауэлла и его соратников пришла помощь от отставного адмирала БрентаСкоукрофта. В августе 2002 года он был уже только частным консультантом. Однакоон по-прежнему один из самых авторитетных и популярных в стране республиканцев.У Буша-отца не было более близкого и надежного сотрудника, чем этот адмирал.Выступая по телевидению, Скоукрофт без обиняков заявил, что над страной навислаугроза новой войны, войны в Ираке, хотя угроза исходит от Аль Каиды. Через 10дней 15 августа в газете “Уолл-стрит джорнал” была опубликована его статья, озаглавленная“Не атакуйте Ирак”. Адмирал Скоукрофт никогда не был “голубем”, миротворцем,особенно в отношении Советского Союза. Но в случае с Ираком счел нужным указатьамериканцам, что идет опасная подтасовка фактов. Он указывал, что Саддам,конечно, тиран, но нет никаких доказательств, что он причастен к теракту 11сентября. И вообще Саддам мало склонен к террору. Более того, не надо забывать,что он выступает против исламистов, что ваххабит бен Ладен — личный врагбаасиста (социалиста) Саддама. Единственное, что их объединяет, — это ненавистьк США. “Международное сообщество, — писал адмирал, — ныне без всяких колебанийвозражает против того, чтобы мы атаковали Ирак”. Он рекомендовал снова послатьинспекторов ООН в Ирак для установления на месте, располагает ли Ирак оружиеммассового уничтожения или нет.
      Эту статьюСкоукрофт перед опубликованием послал Бушу-отцу и не получил никакихзамечаний. Адмирал знал, что Буш-отец раз и навсегда принял решение невмешиваться в решения сына-президента. Он считает, что это подорвало быавторитет и популярность сына в народе.
      Статьяполучила широкий отклик. Пауэлл позвонил Скоукрофту, поблагодарил его,заметив: “Вы дали мне новую возможность для маневра”. Позвонила ему и Райс.Она стала укорять Скоукрофта, будто бы статья создает впечатление, что Буш-отецразделяет его мнение. Чейни тоже встревожила статья адмирала. 16 августа“Нью-Йорк таймс” опубликовала статью “Высшие руководители республиканцевотказываются поддержать Буша в иракской стратегии”. Газета ссылалась наСкоукрофта и Киссинджера. Вскоре, однако, в прессе появилось опровержение:Киссинджер поддержал, хотя и с оговорками, “ястребов”. Перепалка продолжаласьвесь август 2002 года. 27 августа “Нью-Йорк таймс” опубликовала речь Чейни наслете ветеранов войны под названием: “Чейни считает, что иракская ядернаяугроза оправдывает нападение”. Вот на этом слете Чейни и сказал то, что емуныне вменяют в вину, а именно: “Если говорить прямо и просто, то нет никакогосомнения в том, что Саддам Хусейн располагает оружием массового уничтожения.Нет никакого сомнения, что он его накапливает, чтобы использовать против нашихдрузей, наших союзников и против нас самих”. Чейни отмел необходимость посылкиинспекторов ООН в Ирак. Это выступление Чейни поразило Пауэлла. Кто, какиемогущественные силы подвигли крайне осторожного Чейни на такие необдуманныевысказывания? Ведь президент только несколько дней назад ясно заявил: “Яполагаю, что инспекторы по разоружению должны вернуться в Ирак”.
      Однакопресса обрушилась на Пауэлла, обвиняя его, что он возражает самомувице-президенту, дескать, это же форменная нелояльность! Пауэлл насчитал в этидни семь передовиц центральной прессы, которые предсказывали, что он долженбудет подать в отставку. Что же это за газеты, кому они принадлежат? -удивлялся Пауэлл. — Как это я могу быть нелояльным, если я отстаиваюофициальную позицию президента?
      На другойдень друг Чейни Кен Адельман, в прошлом помощник Рамсфельда, заявил настраницах “Уолл-стрит джорнал”, что Саддам много опаснее Аль Каиды, ибо за нимцелая страна, армия, миллиарды нефтедолларов, а главное, у него работаютдесятки научных лабораторий, целые заводы, которые изготовляют оружие массовогоуничтожения. Публику запугали, заставили поддержать авантюру за тридевятьземель. Год спустя Буш назовет это время “несчастным августом”: “Я помню конецтого августа — это было начало военного марша”.
      
      “Саддам Хусейн — ученикИосифа Сталина”
      
      Казалосьбы, разлад и публичная перепалка между членами кабинета должны были бынасторожить Буша. Он, как видим, долго колебался. Зафиксированы десятки егоутверждений, что он, де, не намерен воевать.
      Даже тогда,когда в его распоряжении уже были различные варианты нападения на Ирак, онповторял конгрессменам и журналистам одну и ту же фразу: “Никакого плана войныпротив Ирака на моем рабочем столе нет”. На его столе, возможно, и не было, ногенерал Фрэнкс разрабатывал под руководством Рамсфельда уже седьмой вариант.Как просто, оказывается, вводить в заблуждение народ: на моем столе плана войнынет, значит, война не предвидится. А с другой стороны, военная тайна поопределению не предполагает гласности. Однако, вернувшись в сентябре изотпуска, Буш решил наконец хоть в какой-то мере информировать Конгресс обиракской проблеме. 2 сентября он созвал в Белом доме 18 влиятельныхконгрессменов от обеих партий. “Поверьте мне, — эмоционально начал президент, -я не люблю утешать и обнимать вдов”. Но Саддам, этот мерзкий тип, он все болеесотрудничает с Аль Каидой. Он измучил свой народ и ненавидит Израиль… И если мыприбегнем к силе, то это будет ужасный, молниеносный и хорошо подготовленныйудар. Далее, вслед за Чейни, он сделал очень неосторожное утверждение: “Ясно,что Саддам располагает оружием массового уничтожения — сибирской язвой и VX.Ему нужен только плутоний… Через 6 месяцев у Ирака будет атомная бомба, если ондостанет плутоний или обогащенный уран, что до сих пор было очень трудносделать”. На этой же встрече Буш заявил, что, согласно данным британскогоправительства, иракский режим способен в течение 45 минут после приказа бытьготовым к биологической и химической атаке. Эта ссылка привела англичан взамешательство. Директор ЦРУ Тенет своевременно сообщил англичанам, что считаетих данные ненадежными. И все-таки Буш использовал эти непроверенные данные.Тенет знал, что Саддам не способен угрожать не только США, но даже ближайшимсоседям. В своем окружении Тенет называл все это “ахинеей о 45 минутах”. Ноахинея пошла гулять по всему свету. ЦРУ, кстати, никогда не заявляло категорично,что Саддам имеет оружие массового уничтожения. Оно усиленно намекало,подталкивало атаку. Боб Грэхем, сенатор от Флориды и глава сенатской комиссиипо разведке, один из 8 конгрессменов, допускаемых к некоторым секретным данным,всегда был уверен, что Саддаму нужно не менее 5 лет, чтобы заиметь ОМУ. Оннеоднократно говорил об этом Чейни. Но того 5 лет, видимо, никак не устраивали.
      Дальшеконгрессмены услышали, что Буш думает о Саддаме: “Это обманщик, он считает всемеждународное сообщество бандой идиотов”. Но, пожалуй, самым тяжким обвинениемСаддама в устах Буша было утверждение, произнесенное месяц спустя: “Этотдиктатор — ученик Сталина”. Действительно в кабинетах Саддама висел портретсоветского вождя…
      Итак,мнения разделились: одни уверяли, что у Саддама есть ОМУ и значит, надо егоупредить и напасть на Ирак. Другие — что у него нет такого оружия и что надодобыть точные данные, прежде чем нападать, победить и ничего не найти. Этозначило бы сесть в лужу вместе с президентом. Ветеран разведки, многоопытныйСту Коэн считает, что никогда не следует верить докладам и запискам, в которыхвстречаются словечки “возможно”, “вероятно”, “мы думаем”, “мы подозреваем” и т.д. Аналитики, — утверждает Коэн, — должны сообщать руководству толькодостоверные данные и обоснованные оценки. Хотя он и признает, что в разведкередко встречаются “железобетонные доказательства”. Вот и о 92-страничномдокладе ЦРУ об ОМУ Коэн сказал, что он напоминает метеосводку. Действительно, вэтом докладе было, например, сказано: “Весьма велики шансы, что оспа включена впрограмму биологического наступательного вооружения Ирака”. Разведывательноебюро Госдепартамента официально сочло доклад ЦРУ бездоказательным. Сенаторы -члены комиссии по разведке — тоже обсуждали доклад ЦРУ об ОМУ в Ираке. Но, небудучи допущены к ультрасекретным данным, не смогли дать объективной оценки.
      Бушу нужнабыла поддержка Конгресса. Лоббисты поработали усердно, и вскоре президентпринимал в Белом доме несколько десятков законодателей. Его сопровождали двасамых последовательных сторонника решительных действий против Ирака: сенаторМаккейн — республиканец от Аризоны, еще недавно бывший конкурентом Буша напервичных выборах, и сенатор Джозеф Либерман — демократ от Коннектикута, едване победивший Буша и Чейни на выборах 2000 года, когда он был кандидатом ввице-президенты при А. Горе.
      ЛоббистыБелого дома провели разъяснительную работу с двумя сотнями конгрессменов и совсеми 100 сенаторами. После двухдневного обсуждения Палата представителейодобрила 296 голосами “за” при 133 голосах “против” резолюцию, разрешающуюпрезиденту использовать американские вооруженные силы против Ирака, “если онсочтет это необходимым и полезным”. Из сенаторов 77 проголосовали “за” и 23“против”. Последний из могикан клана Кеннеди сенатор Эдвард Кеннеди проявилпроницательность и стойкость, доказывая, что администрация не предъявилаубедительных доказательств, что национальная безопасность США находится подтакой серьезной угрозой, что следует прибегнуть к превентивным авиационнымударам и войне. “В принципе, — говорил он, — доктрина Буша о превентивном нападенииозначает не что иное, как призыв к империализму XXI века. Ни одна нация неможет и не должна поддерживать эту доктрину”.
      Тактическаяпобеда Пауэлла
      
      Получивподдержку Конгресса, сторонники войны сочли полезным, хотя и не обязательным,заручиться санкцией ООН и приступить к созданию новой антииракской коалиции.Возможно, Буш и не стал бы искать поддержки ООН, как советовал ему Чейни. Ноосторожные англичане лучше оценивали обстановку в мире. В начале сентября 2002года Тони Блэр прилетел в Кэмп-Дэвид, где в течение трех часов обсуждалпроблему Ирака. Буш старался узнать, готов ли Блэр участвовать в военнойинтервенции против Ирака. “Мир станет много лучше без Саддама”, — заверял он.Англичанин задумался, видимо, в последний раз взвешивая шансы на успех, инаконец твердо заявил: “Я буду с вами”. Теперь Буш был уверен, что он будетвоевать в Ираке не в одиночку. Блэр только просил Буша заручиться поддержкойООН.
      Президентрешил выступить в ООН 12 сентября. Кабинет стал срочно готовить речь. За пятьдней и ночей были обсуждены десятки текстов. Райс считала нужным заявить, чтоСША выдвинут Саддаму ультиматум разоружиться, как требуют прошлые резолюцииООН. И если он этого не сделает в течение 30 дней, начнут военные действия. Ноникто не знал, как доказать, что Саддам не выполнил прошлых резолюций ООН.Решили поэтому ограничиться призывом к ООН “действовать”. Два дня спустя Пауэллполучил под грифом “совершенно секретно” 21-й вариант речи Буша. В нем не былопризыва, чтобы ООН приняла новую резолюцию против Ирака, на чем настаивалПауэлл и чему упорно противился Чейни.
      Буш,поразмыслив, велел в 24-м варианте речи, на 8-й странице сделать такую вставку:“Необходимо, чтобы ООН приняла соответствующую резолюцию”. Это былатактическая победа Пауэлла. Но каким-то образом эта важнейшая вставкаотсутствовала в тексте, с которым Буш вышел на трибуну. Как принято, Пауэлл вложе с карандашом в руке следил по своему 24-му варианту за тем, что скажетпрезидент. С отчаянием он слышал, что Буш не произнес самого важного: призываООН принять новую резолюцию по Ираку. Но уже закончив речь, Буш почувствовал,что предложения, за которое бились члены его кабинета, он не выдвинул. И,постояв молча, он добавил одну спешно и неловко сформулированную фразу: “Мыбудем сотрудничать с Советом Безопасности ООН при подготовке необходимыхрезолюций”. Позже Буш с удовольствием вспоминал, что “это была великая речь”. Ксожалению, он не заинтересовался, как это случилось, что ему дали неокончательный вариант. Кто это сделал? Об этом инциденте спорят и по сей день.Обычно за такие оплошности снимают с самых высоких постов. А тут все обошлосьтихо и мирно.
      Послевыступления президента американская дипломатия принялась работать в ООН,добиваясь необходимой резолюции. Но в кабинете Буша была разноголосица.“Ястребы” требовали такой редакции, которая бы однозначно позволила США начатьвойну. Пауэлл, со своей стороны, считал, что такую резолюцию американцы несумеют провести через ООН. Он указывал на то, что нет убедительныхдоказательств, что Саддам не выполнил прежних резолюций ООН, нет доказательств,что он связан с террористами и исламистами. А то, что он диктатор, для многихчленов ООН ничего преступного не представляет. Чейни, Рамсфельд, Райс, неговоря уж о Вульфовице и его группировке, настаивали, что в резолюцию ООНнужно записать право предпринять против Саддама “все необходимые меры”. Этоавтоматически давало право начать войну. Такую формулировку использовалБуш-отец для оправдания войны против Ирака в 1991 году. Но обстановка в мире стех пор изменилась. Пауэлл понимал, что такой текст в ООН не пройдет, иподозревал, что сторонники войны именно этого и добиваются. За такую резолюциюне проголосуют даже Англия и Испания. Только вечно мятущаяся Болгария (котораябыла тогда среди 15 членов Совета Безопасности) могла поддержать США, да и то,если на нее поднажать. Пауэлл знал, что главная угроза будет исходить не отРоссии, даже не от Китая, а от союзника по НАТО — от Франции, одного из пятипостоянных членов Совета Безопасности ООН.
      Так и случилось.Самым упорным противником войны против Ирака оказался тогдашний министриностранных дел Франции Доменик де Вильпен. Пауэлл вел длительные переговоры сВильпеном и при встречах, и по телефону. Но Вильпен был непреклонен. Оннастаивал на необходимости двух ходов: во-первых, вновь послать в Иракинспекторов ООН, чтобы они доказали, что Саддам нарушает обязательства. И,во-вторых, Совет Безопасности должен изучить доклад инспекторов и принятьсоответствующую обстановке резолюцию. Чейни и прочие стали говорить Бушу, что,как они и предвидели, не стоило связываться с “прогнившей” ООН. Потому что, -уверяли они, — и так ясно, что Саддам врет и прячет оружие массовогоуничтожения, следовательно, нечего с ним церемониться: пора действовать, иначебудет поздно! Они поручили Райс уговорить строптивого Вильпена. Но он былнепоколебим. Французские дипломаты сражались с американцами пять дней и ночейиз-за слова в две буквы “et” или “ou” (“и” или “или” — фр.). Французынастаивали, что нарушением следует считать “ложные сведения и нежеланиесотрудничать”, т. е. две причины.