Это распространяется и на признание совершенно естественным, идущим по воле подавляющего большинства населения бывших советских республик процесса реинтеграции. Россию не может не беспокоить откровенное, граничащее с вмешательством во внутренние дела неприятие со стороны стран Запада, и главным образом США, любых практических мер по сближению России с Белоруссией и другими партнёрами по Содружеству Независимых Государств.
Без учёта указанных выше положений справедливый и безопасный, а главное, стабильный мир как в Европе, так и на всей планете трудно достижим.
Новое устройство Европы должно опираться не на западноевропейские, а на универсальные принципы и ценности, прежде всего на осознание её нациями своей самоидентичности, на демократические институты парламентаризма, достоинство и права человека. И не только на это. Ещё Бутрос Гали, делая доклад Генерального секретаря ООН в соответствии с заявлением Совета Безопасности от 31 января 1992 года, не случайно предостерёг от того, чтобы суверенитет, территориальная целостность и независимость государств вступили в противодействие с принципом самоопределения народов. Подтвердив уважение демократических принципов на всех уровнях жизни общества (в рамках общин, в рамках государств и в рамках сообщества государств), Бутрос Гали подчеркнул неизменную обязанность ООН в сохранении целостности каждой из этих составляющих при обеспечении сбалансированной конструкции для всех
1.
Узловыми проблемами международных отношений в начале ХХI в. стали:
— отношения между Россией и США;
— отношения между США и арабским миром;
— отношения между Европой и исламским миром;
— отношения между Россией и Китаем;
— баланс сил и интересов между промышленно развитыми странами и между основными центрами силы — США, Китаем, исламским миром, чёрной Африкой, Японией и Россией;
— подстёгнутая нападением США на Ирак гонка вооружений;
— конструктивные переговоры в связи с “горячими” точками в мире;
— социально-экономическое развитие стран и регионов.
Безусловным лидером атлантической цивилизации, её символом, конечно же, являются Соединенные Штаты Америки. Свойственное обществу США территориальное сознание предопределило многое и во внутреннем территориальном устройстве этого государства, и в его внешнеполитической идеологии.
Территориальный фактор, прежде всего выгодное географическое положение и внушительные размеры, прямо влияет на интегрированность этого государства в общемировое экономическое, политическое и культурное сотрудничество. А. Токвиль отмечал, что “расположенный в центре громадного континента, где перед человеком открывается безграничное поле деятельности, Союз оказался практически столь же изолированным от остального мира, как если бы со всех сторон был окружён океаном”
2. А размышляя над преимуществами и недостатками федеративного устройства государства, А. Токвиль подчёркивал, что “народ, который рискнул бы расчленить свою верховную власть перед лицом военных монархий Европы… одним этим отрёкся бы от своего могущества и, вполне вероятно, от собственного существования и своего имени. А вот Новый Свет расположен так великолепно, что у человека здесь нет иных врагов, кроме него самого!”
3
Обширность Американского континента сформировала то, что политики и журналисты называют духом первопроходцев: осваивая континент, американцы рассматривали местных жителей как часть фауны и флоры. Этот дух они перенесли как отношение в политику, и открытие в годы войны во Вьетнаме во второй половине ХХ в., что вьетнамцы точно такие же люди, как граждане Соединённых Штатов, было, по словам А. Тойнби, для американцев шоком
4.
Соединённые Штаты Америки, оказавшись после 1991 г. на неопределённо длительный период формирования многополярного мира единственной сверхдержавой, стали претендовать на роль своеобразного “четвёртого Рима”.
Достаточно примечательная, широко применяемая в американских школах карта мира, в центре которой изображён Американский континент, слева от него — Азия, Австралия и Тихоокеанский регион, справа — Европа и Африка. Неудивительно, что при таком изображении мира одна часть России находится справа от Америки, другая нависает над ней слева. Согласно этому территориальному миропониманию, США находятся в центре мира, всё, что происходит в мире, имеет прямое к ним отношение и непосредственно затрагивает их интересы.
Не случайно в докладе Национального разведывательного совета США “Глобальные тенденции развития до 2015 года: диалог о будущем с неправительственными экспертами”, подготовленном в декабре 2000 года, утверждается: “Глобальное влияние США в экономической, технологической, военной и дипломатической областях будет несравнимым с другими нациями так же, как и с региональными и международными организациями в 2015 году. Это могущество не только будет гарантировать превосходство Америки, но также превратит Соединённые Штаты в ключевую движущую силу международной системы”
1. Как сказал министр обороны США К. Уайнбергер, формулируя основы военной доктрины во времена президента Р. Рейгана, “мы (то есть США) должны иметь свободный доступ к любому источнику сырья на планете”
2.
Логичным продолжением всего этого стала доктрина естественной глобальной гегемонии США, обоснованная З. Бжезинским, констатировавшим: “Глобализация заполнила основной пробел в новом статусе Америки как единственной мировой сверхдержавы”
3.
И всё же геополитический смысл Соединённых Штатов Америки заключается не в этом. Есть значительная доля основательности в утверждении Ф. Фукуямы о том, что помимо универсалистской политико-правовой системы в Америке “всегда существовала” центральная культурная традиция, цементировавшая общественные институты страны и в конечном счёте обеспечивавшая её экономическое господство
4. И оставляя в стороне культурно-исторический, военно-политический и экономический аспекты, основными слагаемыми геополитического смысла США могут быть признаны:
— внутренняя политика относительно успешного сплава многих этносов в единую нацию;
— внешняя политика расширения “жизненного пространства” (территориальной экспансии) при неукоснительной защите национально-государственных интересов.
В этом контексте США являют в мировой истории пример общества, побеждающего в борьбе за цивилизованное выживание, и государства, являющегося по своему типу развивающейся империей.
Организация Объединённых Наций и её учреждения: отношение к территориальным проблемам
Закономерное стремление к справедливому мировому порядку, территориальной стабильности и гармоничным межгосударственным отношениям привело в ходе исторического развития к рождению многообразных форм государственных объединений. Современные мировые тенденции развития рынков труда и капитала обусловливают всё большее значение общемирового уровня управления социальными, политическими и экономическими процессами.
Организация Объединённых Наций, зародившаяся в 1944 году в Думбартон-Оксе по инициативе государств антигитлеровской коалиции, является международным объединением государств, приобретающим после разрушения в 1989-1991 гг. двублоковой системы международных отношений всё более явственные черты надгосударственного образования.
Если 26 июня 1945 г. на конференции Сан-Франциско Устав ООН подписали представители 50 государств, то на 1 января 1997 г. членами ООН являлись уже 176 государств.
Территориальная политика ООН и всех её учреждений, их подход к рассмотрению территориальных проблем предопределены Уставом ООН, указывающим в ст. 2 среди принципов, на которых строится деятельность членов Организации, что:
“3. Все члены Организации Объединённых Наций разрешают свои международные споры мирными средствами таким образом, чтобы не подвергать угрозе международный мир, безопасность и справедливость;
4. Все члены Организации Объединённых Наций воздерживаются в их международных отношениях от угрозы силой или её применения… против территориальной неприкосновенности или политической независимости любого государства…”
1.
Эти принципы получили своё раскрытие в специальной Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН от 24 октября 1970 г. Декларация, в частности, подтвердила обязанность государства воздерживаться от угрозы силой или её применения с целью нарушения существующих международных границ другого государства или в качестве средства разрешения международных споров, в том числе территориальных споров и вопросов, касающихся государственных границ. Территория государства не должна быть объектом военной оккупации, явившейся результатом применения силы в нарушение положений Устава ООН.
Территория государства, согласно Декларации 1970 г., не должна быть объектом приобретения другим государством в результате угрозы силой или её применения. Никакие территориальные приобретения, являющиеся результатом угрозы силой или её применения, не должны признаваться законными.
Международные споры разрешаются на основе суверенного равенства государств и в соответствии с принципом свободного выбора средств мирного разрешения споров.
Однако реальная политика зачастую резко отличается от деклараций. Реакция Генеральной Ассамблеи, и особенно Совета Безопасности ООН, на международные кризисы часто была и остаётся пристрастной, что позволяет говорить об укоренившемся в её деятельности двойном стандарте. Особенно ярко это стало проявляться после 1991 г., когда с уходом с международной арены СССР усилились попытки со стороны США законсервировать ситуацию однополюсного мирового порядка. Союзникам США прощалось всё, “непослушным” политикам и государствам в упрёк обращалось также всё и по малейшему поводу. Так, резолюции Совета Безопасности ООН N 757 от 30 мая 1992 г., N 787 от 16 декабря 1992 г. и N 820 от 17 апреля 1993 г., установившие, а затем и усилившие режим санкций против Союзной Республики Югославии, принимались в предвзятой спешке и были формой давления на православных сербов. Лидеров боснийских сербов Р. Караджича, Р. Младича, Плавшич, Краишника обвинили в совершении преступлений против человечности, закрыв глаза на этнические чистки со стороны мусульман и хорватов, особенно когда последние изгнали сербов с территории Сербской Краины. Демонстративно не замечали органы ООН и событий, происходивших в Афганистане после вывода оттуда советских войск.
После наступления военных формирований движения “Талибан” в сентябре-октябре 1996 г., взятия ими Кабула новый президент Афганистана Бурхануддин Раббани был вынужден с горечью констатировать: “С деятельностью ООН в регионе получается интересная ситуация. При малейшем обострении обстановки механизм Объединённых Наций вдруг перестаёт работать. Когда вмешательство ООН становится необходимо, её эмиссары исчезают. Так происходило и во время штурма Джалалабада, и после взятия Герата, и после разгрома войск Восточных провинций, и после падения Кабула”
2.
Вывод Б. Раббани был суров и однозначен: “Я считаю, что трагедия случилась во многом по вине ООН. Талибы ворвались в представительство Объединённых Наций, повесили скрывавшегося там Наджибуллу, пострадали сотрудники ООН, однако серьёзной реакции не последовало”
3.
Таким образом, лозунг прав человека и общечеловеческих ценностей в конце ХХ в. стал прикрытием попыток интервенций и разрушения.
Николай РЫЖКОВ СУВЕРЕНИТЕТ ПО-ПРИБАЛТИЙСКИ
Прибалтийские изгои
В августе-сентябре 1991 года три прибалтийские республики “стараниями” Горбачева без всяких условий и обязательств вышли из состава Советского Союза, а в декабре этого же года, уже с “помощью” Ельцина, Кравчука и Шушкевича, была разрушена единая и великая Держава.
В данной главе я не намерен останавливаться на внутриполитической жизни этих трех, теперь уже “суверенных”, государств. Моя цель — показать отношение нынешних властей Прибалтийских республик к таким вопросам, как реальное положение русских в их “демократических” странах: гражданские права русскоязычного населения, притеснение и практическое уничтожение русского языка, а также поднадзорное и постоянно находящееся под угрозами положение Русской Православной Церкви.
Однажды утром в 1991 году 25 миллионов наших соотечественников проснулись в совершенно других государствах. За пределами своей исторической родины оказались не только 18 миллионов русских, но и 7 миллионов граждан остальных стран СНГ. После разрушения Союза русские, как самый многочисленный народ, были разделены более чем другие народности СССР.
После распада единой страны во многих государствах на постсоветском пространстве прокатилась волна националистического угара, враждебного отношения к русским. Это вызвало тенденцию возвратной миграции русских, в основном квалифицированных рабочих и инженерных кадров, в Россию. Заводы и фабрики в бывших республиках Союза остались без специалистов, да и по развитию культуры русские занимали не последнее место.
В наиболее трудной ситуации оказалось русское население в Прибалтике. Я прекрасно понимаю, что распад сложного в этническом отношении государства приводит к откату назад и во взаимоотношениях между народами, но все же постоянно задаю себе вопрос: почему именно здесь, среди определенной части населения, и особенно в среде политических руководителей, существует такая непримиримая ненависть к русским и вообще к представителям другой национальности?
Ответ на него весьма непрост. Думаю, продолжительность такого периода ксенофобии зависит, прежде всего, от двух факторов — от уровня цивилизованности и степени развития национальной культуры этих народов, а также, как производное от первых двух, — от уровня политического мышления их руководителей.
Не надо забывать, что прибалтийские национальные государства довольно молоды, поскольку местный этнос получил власть только в результате Октябрьской революции, а конкретней — из рук немцев, после заключенного с большевиками Л. Троцкого (Бронштейна) в марте 1918 года Брестского мира. В зачаточном состоянии находилась и национальная культура. Например, грамматика литовского языка была впервые издана только в 1920 году. До этого этнические жмудины (именно они были почему-то объявлены в конце XIX века литовцами) записывали свои мысли кто как мог — кириллицей или латинскими буквами: в первом случае — по правилам грамматики русского языка, во втором — польского или немецкого.
Власти новых независимых государств Прибалтики при поддержке национальной интеллигенции, отвергая высокий уровень цивилизованности современного общества, практически осуществляют возврат к его объединению по племенному, языковому признаку. Не умея, да и не желая решать возникающие социально-экономические проблемы, но опасаясь справедливого гнева обворованных и быстро нищающих народов, они отводят этот гнев от себя и направляют его против “инородцев”, “некоренных”, “нетитульных”, иноязычных. И такой жертвой прежде всего стали русские — фактически превратившиеся в бесправное национальное меньшинство. Политическое руководство России, боясь быть обвиненным в намерении “возродить империю”, практически оставило своих соотечественников на произвол судьбы. Этот принцип невмешательства развязал руки наиболее ярым национал-радикальным силам в прибалтийских республиках, поэтому сейчас там повсеместно наблюдается преследование людей по национальному, языковому и религиозному признаку.
Происходит бесцеремонное давление на “нетитульную” нацию. Так, в Латвии, по существующим правилам, для многих профессий требуется владение латышским языком как родным — со всеми нюансами, использованием идиом и даже старинных архаичных выражений. Для определения знания государственного языка вводятся вместо трех
- шесть оценочных ступеней. Должностным лицам Центра государственного языка — практически языковой полиции, дано право задерживать и проверять ранее выданные свидетельства о владении языком. Находятся даже горячие головы, которые требуют вооружить эту языковую полицию стрелковым оружием. Немецкие оккупанты и те не додумались до такого! А некоторые представители интеллигенции вообще предлагают создать русскоязычное гетто.
Справедливости ради следует сказать, что не все в Латвии разделяют взгляды национал-радикалов, порой звучат и трезвые голоса. Бывший советник латвийского посольства в России сожалеет, что “из Латвии уехали десятки тысяч русских, в которых мы теперь больше всего нуждаемся. Отток квалифицированных русских, спад производства повлекли за собой и выезд латышей за границу”.
Но, к сожалению, не эти люди определяют политику государства. Решают другие: они делают вид, будто не понимают, что именно “помесь” наций создала, например, великое государство — США. Англичане тоже, между прочим, “помесь”, как и французы, испанцы, итальянцы, русские и даже обожаемые теперь в Прибалтике немцы, — а ведь именно эти народы представляют лицо современной цивилизации. Если же хорошенько разобраться, то и сами латыши — та еще “помесь”. И ничего “мерзкого” здесь нет. Наоборот, приток другой крови дает толчок к развитию, в то время как племенная замкнутость ведет к вырождению — это уже давно установлено наукой.
Новых “язычников” не интересует ни экономическое процветание государства, ни взаимовыгодная торговля, ни этнический мир, без которого не будет ни того ни другого. Они жаждут конфликтов, они “ищут бури”, потому что в благоприятных условиях экономического развития они никому не будут нужны. Вот и отравляют жизнь нормальным людям.
Президент Латвии, госпожа Вике-Фрейберга, не может не знать всего этого: в Канаде, где она получила образование, помимо титульной нации проживают и другие, и их языки имеют статус второго государственного, официального языка. Надо полагать, она не забыла, что франкоговорящего населения в Канаде всего 14 процентов, но при этом французский язык, наряду с английским, является государственным. Не дай Бог, если спикер в парламенте страны будет вести заседание только на английском языке! Как минимум, франкоговорящие депутаты демонстративно покинут зал. Также ей должно быть известно, что попытка построения моноэтнических государств в современной Европе — затея пустая и даже вредная.
Говоря о ситуации русских в странах Прибалтики, я специально остановился прежде всего на их положении в Латвии, где дискриминация достигла наиболее ужасающих размеров, — хотя нечто подобное происходит также в Эстонии и Литве. Но ведь в начале 1990 года все три республики дружно приняли декларации о независимости. Какие же обещания они в них давали?
Передо мной находится текст Декларации о восстановлении независимости Латвийской Республики, подписанной господином А. Горбуновым 4 мая 1990 года. Чтобы читатель мог сравнить сегодняшнее реальное осуществление прав русских в этой стране с тем, что написано в Декларации, я дословно приведу только один пункт:
“Гарантировать гражданам Латвийской Республики и других государств, постоянно проживающим на территории Латвии, социальные, экономические и культурные права, а также политические свободы в соответствии с общепризнанными международными нормами о правах человека. Распространять эти права и свободы в полной мере на граждан СССР, которые выразят желание проживать в Латвии, не принимая ее гражданства”.
Нечто подобное говорится и в Декларации о государственной независимости Эстонии. Республиканское собрание народных депутатов Эстонской ССР 2 февраля 1990 года в Таллине приняло решение:
“…Провозглашая идеал государственности Эстонии, мы знаем о поддержке идеи самостоятельной Эстонии сотнями тысяч неэстонцев. В государстве, восстановления которого мы добиваемся, будут уважаться права человека и права национальных групп на основе традиций Эстонской Республики и принципов межнациональной терпимости. Различия в мнениях и подходах национальных и идеологических меньшинств должны быть в Эстонии защищены законом”.
Наиболее лаконично по этому вопросу высказался господин В. Ландсбергис в своем Акте о восстановлении независимого Литовского государства 11 марта 1990 года. Он предусмотрительно ушел от гуманитарной конкретики:
“Литовское государство… гарантирует права человека, гражданина и национальных сообществ”.
Через полтора года эти республики стали самостоятельными государствами со своей внутренней политикой. Невольно возникает вопрос: непримиримые антирусские настроения в этих странах появились после выхода их из СССР или это более глубокое, временно спрятанное негативное отношение к нашему народу, которое до поры до времени не выплескивалось на поверхность?
Некоторые специалисты по Прибалтике объясняют этот феномен тем, что прибалтийские страны на протяжении веков были расположены между большими государствами на границе цивилизаций, и их народы вынуждены были постоянно оказывать сопротивление более могущественным завоевателям (шведам, датчанам, полякам, немцам, русским). Именно этим пытаются объяснить и борьбу прибалтийских республик за суверенитет — сначала экономический, а затем и политический, в конце 80-х — начале 90-х годов прошлого столетия.
Но есть вопросы, которые так и остаются без ответа. Немцы огнем и мечом завоевывали народы Прибалтики, насильно насаждая свою веру, и тем не менее во время Второй мировой войны население прибалтийских республик не только поддержало нацистскую оккупационную власть, но многие участвовали в войне против СССР, осуществляли карательные операции против русских, евреев и людей других национальностей.
Почему же русские стали ненавистным народом для этих стран? Может быть, потому, что прибалты привыкли к жесткому, наподобие немецкого, кулаку? Мы же, русские, со своим православным менталитетом, стремились создать братство народов, поднять окраины за счет коренной России. По-видимому, сказывается и то обстоятельство, что земли Латвии и Эстонии уже в начале XIII века были завоеваны рыцарями Тевтонского ордена и в течение нескольких столетий находились под сильным немецким влиянием. Жмудины (те, кого нынче называют литовцами), народ упрямый и физически крепкий, как могли противостояли агрессии этого ордена. Надо полагать, что культурная близость современных немцев, латышей и эстонцев, в основе которой — религиозный протестантизм во всех его церковных формах (что отличает их от современных литовцев-католиков), была той платформой, которая позволила формирование национальных частей “СС” именно в Латвии и Эстонии, но не в Литве.
Безусловно, что провозглашенные в Декларациях обязательства трех прибалтийских союзных республик о соблюдении прав всех народов, проживающих на их территории, которые я процитировал выше, — не более чем “дымовая завеса” для мирового сообщества. Еще до появления Деклараций всем здравомыслящим людям было известно о широкомасштабной кампании против “мигрантов”, развернувшейся в “перестраивающейся” Прибалтике. Достаточно было внимательно вдуматься в высказывания Ландсбергиса, чтобы убедиться, что все, происходившее тогда вокруг этой проблемы, — процесс не стихийный, а четко управляемый.
В качестве примера можно привести откровения относительно этого вопроса народного депутата СССР, одного из лидеров Сейма “Саюдис” Р. Озоласа: “Русские дебильны в национальном отношении”. В 1989 году в одном из журналов были опубликованы его дневники за 1980-1988 годы. Вот некоторые выдержки из данного опуса:
“русский всегда был почитатель силы: кулак ему был лучшим аргументом”, “русский дух чреват некоторым опьянением, расширившим широты его пребывания от Европы через Азию до Америки, что даже в Америке не вызывает никакого сомнения”, “интервью народного депутата СССР, писателя Ю. Щербака о Чернобыле — это обвинительный акт против русского тупоумия, лени, близорукости, равнодушия и многих других черт национального характера”.
Средствам массовой информации удалось отравить сознание многих людей темой “мигрантов” и “оккупантов”. На митинге в Каунасе, состоявшемся в июле 1989 года, недалеко от авиационной воинской части, прозвучал призыв: “Вспарывайте животы беременным женам офицеров, чтобы не рожали оккупантов!” И это кричали люди, которые считали себя по культурному уровню значительно выше русских. Разве можно даже предположить, что
“дебильные” (по Озоласу) русские могли бы позволить себе подобные высказывания в отношении прибалтийских женщин!
В создание портрета “русского дегенерата” внес свой вклад и профессор славистики (!) Йельского университета, бывший преподаватель Вильнюсского университета Томас Венцлова: “Русского считают жандармом, алкоголиком, апатичным варваром, развратником, наконец, убийцей. Как бы там ни было, прибывающие в Литву колонисты, в особенности администраторы, часто соответствуют если не всем, то хотя бы части этих эпитетов”.
В разгар перестройки “Известия “Саюдиса” 12 мая 1988 года решили раскрутить тему “русских” в стихотворной форме. Мерзопакостное “сочинение” стыдно приводить полностью. Но все же с несколькими выдержками стоит ознакомиться:
Знай ты, вшей расплодивший,
Собака паршивая, тимуровец,
Ты — никто!! Ибо у тебя нет ничего святого!
Ты воровать и пьянствовать не стыдишься,
Отечества не имеешь!
Жить стремишься там, где только нажрешься!
В это же время наряду с темой “мигрантов” в общественное сознание внедрялось понятие “тутэйшие”, которым саюдисты пренебрежительно называли проживающих в республике поляков. Средства массовой информации вбивали в головы людей, что это вовсе не поляки, а ополяченные литовцы. Естественно, появился и “польский вопрос”, проблема польского населения стала существовать реально.
На самом деле еще в XIX веке, и особенно в первой четверти XX века, во время первых межнациональных войн, “тутэйшими” называли себя потомки славянского племени кривичей, проживавшего с доисторических времен здесь, на территории нынешней юго-восточной Литвы, и заложившие Кривой город — Вильну — Вильнюс, который впервые упоминается в летописи 1129 года. Поляки пришли в православную Вильну позднее — частично после Кревской (1385 год), а окончательно — после Люблинской унии (1569 год).
В “польских” районах и селах были самые низкие в республике социальные показатели: на одну тысячу работающих в Литве приходилось лиц с высшим образованием: среди литовцев — 197, русских — 123, белорусов — 56, поляков — лишь 32. В расчете на одного жителя здесь было меньше жилья, дошкольных учреждений, школ. При обилии различных изданий на 200 тысяч поляков существовала лишь газета “Червоны штандар” и не было ни одного культурно-просветительного журнала.
Учитывая, что я много времени посвятил проблемам национализма в Литве, хочу сказать, что было бы несправедливо бросать тень на всех литовцев. Приведу строки, принадлежащие замечательному поэту, классику литовской литературы Эдуарду Межелайтису: “Изолироваться опасно и отдельному человеку, и народу. Можно еще добавить: и большому, и маленькому народу. Всем одинаково опасно, всем угрожает духовное малокровие. Дух получает мало пищи, нечем подкреплять его, и он начинает задыхаться, как рыба под толстым слоем льда, где не хватает кислорода. Кислород, культурный кислород необходим духу!”.
В далекие 1980-е годы в Прибалтике уже четко просматривалось перерождение перестроечных лозунгов в сторону национализма и сепаратизма, распространялась идеология “национально-народного социализма”. В этой напряженной ситуации Москва поражала своей непоследовательностью и двусмысленностью. Наши идеологические вожди — А. Яковлев, В. Медведев и другие — успокаивали Политбюро и Президента страны, утверждая, что “процесс” идет правильно, что это есть не что иное, как углубление и развитие перестройки.
Я хорошо помню заседание Политбюро, на котором Яковлев докладывал о своей поездке в Вильнюс. Его выступление было направлено на то, чтобы убедить политическое руководство страны, будто процессы, происходящие в Прибалтике, идут в русле перестройки. Его трактовка, оправдывающая расцвет махрового национализма, вызвала у меня и еще у некоторых членов Политбюро полное неприятие и критику. Впрочем, и сам Горбачев, в том числе и во время пребывания в Прибалтике, своей бездарной, неумной политикой только способствовал укреплению взятой тамошними лидерами линии на выход из Союза.
Известно: когда рушится общественный порядок, когда процветает хаос, — власть получают демагоги. Так случилось и в Прибалтике. Прошло всего несколько лет, и мы видим, что делается в этих государствах сейчас. Найдутся ли в нынешнем мире еще страны с законами, утверждающими дискриминацию по национальному признаку? Вряд ли. За чертой политической, экономической, общественной жизни остаются сотни тысяч человек из “некоренного” населения. Мир наверняка взорвался бы в крике, если бы подобные законы были приняты в СССР или в современной России.
Те же деятели в Прибалтике, которые громче всех кричали о “нарушениях прав человека” в Советском Союзе, сейчас, придя к власти на волне националистического угара, не только грубейшим образом преследуют своих политических оппонентов и ущемляют права русского населения, но и ведут дело к созданию режимов апартеида. Сотни тысяч людей, десятилетиями проживающие в прибалтийских республиках, создавшие там современную экономику, в одночасье оказались полностью лишенными политических прав лишь потому, что их родным языком является русский, а их родовые корни находятся в России. Одной из самых позорных страниц в современной истории так называемых “постсоветских государств” являются расправы псевдодемократов в Латвии, Литве и Эстонии над инакомыслящими, о чем я буду говорить дальше.
Мне думается, что, к сожалению, слабо используется и политическая энергия сотен тысяч наших соотечественников, проживающих в Прибалтике. Сейчас эта энергия находится в “замороженном” состоянии после серьезных поражений, которые потерпели организации русского населения в начале 90-х годов. Они раздроблены и деморализованы, ощущают себя брошенными Россией.
И все-таки хочется надеяться, что нормальные люди сумеют урезонить национал-радикалов и скажут: “Да хватит вам! Оставьте русских в покое, пусть живут и работают, им и без того несладко. Как знать, не придется ли снова просить у них помощи в лихую годину?”.
Далее мне хотелось бы остановиться на положении русских в странах Прибалтики более подробно.
