Власть п р е д е л ь н о о т ч у ж д е н а от людей. Та же “Либерасьон” попыталась выразить эту мысль с максимальной наглядностью. На первую полосу номера от 29 марта 2006 года газета поместила огромную фотографию многотысячной демонстрации и сопроводила ее короткой, но выразительной подписью “Глух ко всем” (имеется в виду Жак Ширак).
      Ну а нам, русским, памятно тупое упорство, с каким Кремль продавливал принятие печально знаменитого Закона 122 о монетизации льгот. Все были против! Ученые с помощью математических расчетов доказывали: сумма, выделенная для компенсации, занижена, как минимум, наполовину. Лидеры оппозиции грозили социальным взрывом. Губернаторы, даже сверхлояльная В. Матвиенко, предостерегали от последствий. Не послушались никого. “Глух ко всем” — эту формулировку, звучащую как приговор, можно отнести и к Кремлю.
      Ситуация далеко не безобидная. Ничего нельзя добиться законным путем. Все приходится вырывать с боем. Вот почему массы валом валят на площади. Отсидишься дома — ничего не получишь! А когда сотни тысяч глоток ревут под окнами правительственных дворцов, там, н а- в е р х у, пусть медленно, пусть со скрипом заржавевших извилин, начинается “процесс осмысления”. Долгий, мучительный — прежде всего для тех, кто ожидает решения в н и з у. Больше месяца французское правительство сопротивлялось собственному народу, пока, наконец, не уступило. Примерно столько же времени потребовалось Путину и его министрам, чтобы принять решение в д в о е увеличить денежное обеспечение провального закона.
      Месяц — исходя из этого срока можно попытаться исчислить условное расстояние, отделяющее власть от общества. В эпоху конных эстафет за месяц успевали добраться из столичного Санкт-Петербурга аж до Сибири. Сегодня столько времени уходит на космическую экспедицию…
      И впрямь нынешние министры как будто с другой планеты опустились на нашу далеко не обустроенную Землю. Не знают элементарного: цену буханки хлеба. Не ведают, сколько люди получают на ткацкой фабрике и сколько зарабатывают в школе. Убеждены, будто ипотека, доступная четырем (!) процентам населения, обеспечит жильем молодое поколение россиян.
      Конечно, есть во власти и люди с с о в е т с к о й трудовой книжкой. При случае — особенно после третьего бокала бордо — они не прочь вспомнить о стройотрядах, целине, комсомольской юности. А в довершение, хлебнув виски, с нежданным пафосом объявить, что “никогда не сдавали партбилет”. Не обязательно эти люди — хорошие управленцы, но они по крайней мере знают, что почем.
      Однако их с каждым годом все больше теснят слушатели Венского экономического университета, куда на излете советских времен цековские старцы засылали юных интеллектуалов осваивать премудрости рынка. А на подходе выпускники британских и американских университетов, которые не только говорят, но и д у м а ю т п о — а н г л и й с к и.
      Элитарное образование — одна из разделительных черт, ограждающих пространство власти. В России, как и в странах “третьего мира”, — это просто иностранный диплом. На Западе — свидетельство об окончании Гарварда, Йеля, Оксфорда.
      Таких незримых границ, с тщательно охраняемыми “контрольными полосами” — множество. К примеру, негласный имущественный ценз: места во власти — в России и по всему свету — зарезервированы за людьми “небедными”. Буш — миллионер, венгерский премьер Дюрчань — мультимиллионер, экс-премьер Италии и задушевный друг Владимира Путина Сильвио Берлускони — миллиардер. Да и наш президент, как уверяют хорошо информированные люди, “очень богатый человек”.
      Эти баловни судьбы живут в замкнутом кругу — в буквальном смысле слова за высокой стеной. По свидетельству американца Лестера Туроу, закрытые “сообщества”, где расположены резиденции людей такого ранга и достатка, снабжены “стеной, крепостным рвом, подъездным мостом и устройством под названием “боллард”, выстреливающим трехфутовый металлический цилиндр в днище машины, которую не хотят пропустить” (Т у р о у Л. Будущее капитализма).
      А вот описание московского аналога: “Новая Пальмира” …застраивается двух- и трехуровневыми таунхаусами, дуплексами и отдельно стоящими коттеджами с земельными участками и большими внутренними дворами. Помимо домов на территории “Новой Пальмиры” будут находиться детский сад, спортивно-оздоровительный и культурно-развлекательный комплексы. Территория поселка будет огорожена и охраняема” (“Известия”, 9.08.2006).
      Во “внешний мир” обитатели этаких “пальмир” отправляются под охраной мощного эскорта. Заметьте, не обязательно даже занимать высокий государственный пост, чтобы сделаться недосягаемым для простых смертных. Достаточно быть обычным долларовым миллионером (а их в нынешней эрэфии ни много ни мало — 88 тысяч!)*. Понятно, при приближении к вершине властной пирамиды охрана — и изолированность — увеличиваются.
      А ведь еще памятны времена, когда правители не боялись оказаться лицом к лицу с народом. Свидетельствую: я прожил всю жизнь в доме у гостиницы “Советская”, где в 60-х годах партийное руководство устраивало приемы для иностранных делегаций. Вместе с другими мальчишками из нашего двора я не раз наблюдал, как по гранитным ступеням вперевалочку спускается энергичный коротышка Хрущев; видел, как надменно шествовал сухопарый де Голль в генеральском мундире и красной каскетке, сплошь затканной золотым шитьем, — ах, как она пленяла воображение юных ротозеев; как семенила закутанная в яркое сари Индира Ганди. Подобно рядовым пешеходам, они переходили улицу — шоферы загодя разворачивали машины и ставили их на противоположной стороне, чтобы удобнее было выруливать на Ленинградский проспект. Кажется, даже движение не перекрывали, и высоким гостям иной раз приходилось пережидать, пока проедет какой-нибудь “чайник” в сереньком “москвичонке”.
      Ныне такие сцены немыслимы! Властителей либо наглухо отгораживают от народа, либо организуют общение с проверенными людьми. Человек с улицы, случайно оказавшийся поблизости от vip-персон, вызывает профессиональное внимание секьюрити и недоуменные взгляды “хозяев жизни”.
      И дело не только, а быть может, и не столько в “террористической угрозе”, которая действительно усилилась в наши дни. Но ведь и в начале 60-х произошло убийство Дж. Кеннеди. Куда более актуальна другая “угроза” — простонародье может занести в круг “небожителей” свои жизненные проблемы, на которые верхи не обращают, да и не желают обращать внимание. Сверху все выглядит беспроблемно. Подводная лодка, как не без остроумия выразился наш президент, “утонула”. Телебашня — сгорела. Басманный рынок — рухнул. Или, как недавно на всю страну заявил какой-то чин МЧС, сообщая о трагедии в Выборге: “Произошло спокойное обрушение жилого дома” (“Сегодня”. НТВ. 9.10.2006).
      Как говаривали в старину: умри, лучше не скажешь! “Спокойное обрушение” — это символ путинской “стабилизации” России. Проблема в том, что умирать — к сожалению, отнюдь не иносказательно — приходится одним, а вещают по телевизору другие. Там, внизу, под завалами дома, рухнувшего от ветхости (никто не ремонтировал, никто не отселял жильцов ни в экзотические таунхаусы, ни в куда более привычные хрущобы), происходящее, пожалуй, не казалось таким уж “спокойным”. Да и миллионы людей, в одночасье очутившихся под циклопическими обломками рухнувшей державы, воспринимают жизнь совсем не так, как обитатели “дуплексов” и “отдельно стоящих коттеджей”. Вот почему наверху столь велико искушение еще более отгородиться от этих несчастных, не видеть и не слышать их.
      Лишь изредка — в результате сбоя в системе — пресловутый “социальный лифт” поднимает на политический Олимп лидера из народа, знающего не понаслышке, как живут люди за стенами охраняемых “сообществ”. И тогда мировой космополитический бомонд ополчается на чужака, справедливо рассматривая его как представителя д р у г о г о м и р а. Именно в этом причина публичной травли президента соседней Беларуси. Когда народ (в данном случае такая формулировка в высшей степени уместна) избрал Александра Лукашенко на первый срок, орган прозападного Народного фронта газета “Свабода” со злобой оповещала: “…Президентом стал самый нищий из всех президентов в мире! Голый король! Такой же, как они (избиратели. — А. К.) — голый и нищий!” (“Свабода”, 22.03.1996).
      Вдумайтесь, что нынче считается “крамольным” и “неприличным” — быть таким же, как все, то есть близким к народу. В том числе по материальным возможностям. А следовательно, и по социальной психологии, ценностям и идеалам, поведению и множеству других показателей. От толщины кошелька в сегодняшнем мире зависит едва ли не всё.
      И прежде всего: н а к о г о ориентируется руководитель — на свой народ или на Мировую закулису. Наличие счета в иностранном банке обеспечивает п о л н у ю у п р а в л я е м о с т ь и з в н е. Лукашенко это прекрасно понимает. В первом же интервью, которое я записал с ним (а их было немало), Александр Григорьевич подчеркнул: “Где-то у кого-то что-то взять (как делают другие) я не могу. Не говоря уже о том, что это мне противно, завтра же подставят! Я пришел к власти нищим и не могу перешагнуть через свои убеждения. И даже возможности такой не имею. За чужой счет не живу” (“Наш современник”, N 5, 1996).
      Что бывает с теми, кто соблазняется “легкими деньгами” и не просто “живет за чужой счет”, а живет широко, с размахом, показывает пример Л. Кучмы и его окружения. Во время декабрьского кризиса 2004 года Кучма попросту сдал своего выдвиженца В. Януковича и открыл двери президентского дворца “оранжевым”. Информированная “НГ” объясняла причины метаморфозы: “Как только… возникла угроза потери зятем президента всех капиталов и счетов в зарубежных банках, окружение Кучмы стало открыто подыгрывать Ющенко” (“Независимая газета”, 8.12.2004).
      Американцы не раз грозили и нашим руководителям использовать банковские счета в качестве рычага в случае неповиновения. А для пущей наглядности распорядились задержать в Швейцарии одного из виднейших представителей московского истеблишмента Е. Адамова. Закулисную сторону этого дела раскрывает все та же “НГ”: “В ситуацию, подобную той, в которой оказался экс-глава Минатома, может сегодня попасть едва ли не каждый российский высокопоставленный чиновник. У большинства из них, если постараться, можно найти и счета в зарубежных банках, и учащихся или ведущих бизнес за границей детей… Сигнал Запада, которым стало дело Адамова, они не могут не заметить. А значит, стараясь не повторить его судьбу, весьма вероятно, будут стараться не раздражать лишний раз европейских и заокеанских партнеров” (“Независимая газета”, 4.10.2005).
      Впрочем, не только постсоветские правители, с алчностью новичков ринувшиеся навстречу соблазнам рынка, оказались пойманными на золотой крючок. Искушенные западные руководители сплошь и рядом попадаются на том же. Только что за пристрастие к роскошной жизни поплатился премьерским креслом швед Йоран Перссон (“Коммерсантъ”, 18.09.2006). В финансовых махинациях обвиняли прежнего премьера Израиля А. Шарона и нынешнего Э. Ольмерта (“Коммерсантъ”, 18.08.2006). Бесчисленные тяжбы в судах подорвали престиж Сильвио Берлускони. Махинации с недвижимостью жены Блэра серьёзно подпортили имидж английского премьера. Да и сам Джордж Буш в начале 90-х, будучи членом совета директоров Harken Energy Corporation, оказался замешанным в финансовом скандале. О чем не преминула напомнить “Нью-йорк таймс” в контексте недавнего “дела “Энрон” — корпорации, тесно связанной с Бушем (BBCRussian.com).
      Пропуском в круг избранных — и одновременно средством эффективного внутреннего контроля над ними — является членство во всевозможных закрытых клубах, как правило, близких к масонству. Известный исследователь О. Платонов свидетельствует: “Масоны и члены близких к ним организаций — обязательная и определяющая часть всех структур современной власти… Все, кто хочет сделать карьеру в Америке, обязательно вступают в масонскую ложу или клуб” (П л а т о н о в О. Почему погибнет Америка. “Наш современник”, N 9-10, 1998).
      “Ах, это опять про “масонский заговор”, — поморщатся политкорректные. Почему же про “заговор”? Платонов дает объективную картину политической ситуации в Соединенных Штатах. Едва ли не большинство американских президентов, начиная с Вашингтона, были масонами. Причем, как многозначительно (хотя и не без характерной двусмысленности) отметил Великий Магистр ложи Великий Восток Франции: “Вашингтон стал Вашингтоном, поскольку он был масоном” (У к о л о в а В. Под сенью королевской арки. В кн.: М о р а м а р к о М. Масонство в прошлом и настоящем. Пер. с ит. М., 1990).
      После Второй мировой войны только три американских президента не состояли в ложах. Это Эйзенхауэр, Кеннеди и Никсон. Стоит отметить, что судьбы Кеннеди и Никсона сложились трагически. В сегодняшних Соединенных Штатах к так называемых парамасонским структурам принадлежат и лидеры республиканцев, и вожди демократов. Что придало президентской дуэли Буш — Керри в 2004 году оттенок трагикомический. Выяснилось, что оба с младых ногтей состоят в о д н о й и т о й ж е организации — “Череп и кости”*.
      Специально для тех, кто не склонен воспринимать всерьез подобные “грехи молодости”, подчеркну: сами американцы с большой подозрительностью относятся к структурам, способным оказывать влияние на их лидеров. В частности, поэтому среди американских президентов был всего лишь один католик — Джон Кеннеди, при том что римско-католическая церковь — крупнейшая в стране. Перед избранием Кеннеди пришлось официально заявить, что в вопросах политики он не будет ориентироваться на папский престол (“Независимая газета”, 17.11.2004).
      И если причастность к масонству — в отличие от конфессиональной принадлежности — не становится предметом жарких общественных дискуссий, то это не свидетельство мизерности вопроса, а, напротив, показатель влияния “вольных каменщиков”, способных заблокировать обсуждение нежелательных для них тем.
      Дабы не впасть в конспирологический уклон и рассмотреть проблему всесторонне, укажу на такую распространенную форму зависимости властной элиты от внешних сил, как участие в наблюдательных и прочих советах крупных корпораций. Собственно, это возвращает нас к теме толстого кошелька, но позволяет раскрыть ее, так сказать, институционально.
      Считать чужие деньги предосудительно. Да и нелегко, во всяком случае в наших условиях: отечественные чиновники чуть ли не поголовно страдают профессиональной забывчивостью при заполнении декларации о доходах. Но тот факт, что бывший глава кремлевской администрации, а ныне первый вице-премьер Д. Медведев занимает кресло председателя совета директоров “Газпрома”, заместитель главы администрации Игорь Сечин председательствует в совете директоров “Роснефти”, другой зам, Владислав Сурков, является председателем совета директоров “Транснефтьпродукта” (“Завтра”, N 17, 2005), никто подвергать сомнению не станет.
      Иностранные корреспонденты не раз в этой связи задавали Путину вопрос о конфликте интересов — государственных и корпоративных.
      На Западе чиновникам запрещено занимать какие-либо посты в бизнесе. Но память людская, как известно, не водица. Те же въедливые писаки связывали нефтяной вектор политики Буша и его команды с тем, что и сам хозяин Белого дома, и госсекретарь К. Райс, и вице-президент Д. Чейни — выдвиженцы крупнейших энергетических корпораций (последний, к примеру, до перехода на госслужбу возглавлял правление гигантской нефтяной компании Halliburton).
      Делегируя своих представителей во власть, бизнес-структуры столь же охотно принимают политиков, завершивших государственную карьеру. Показательно назначение Г. Шредера главой комитета акционеров консорциума North European Gas Pipeline Company, строящего газопровод по дну Балтийского моря. Журналисты пытаются выяснить — случайно ли германский кабинет в бытность Шредера канцлером готов был предоставить гарантии по кредиту для этого проекта (NEWSru.com).
      Как видим, на правящий слой оказывают влияние не только инфернальные масоны, но и прозаические капитаны бизнеса. Другое дело, что интересы “вольных каменщиков” и бизнес-структур, прежде всего нефтяных корпораций, зачастую тесно переплетаются, как убедительно показал Джон Колеман.
      Думаю, теперь самое время свести воедино два тезиса, положенные в основу этой главы. Мы говорили об оторванности власти от простых людей и о ее зависимости от тайных структур и бизнеса. Несомненно, это д в е с т о р о н ы о д н о й м е д а л и.
      Драматизм ситуации в том, что сплошь и рядом правительства действуют не в интересах населения и даже не в интересах собственных партий и их электората. Они выполняют заказ могущественных сил, которые предпочитают держаться за кулисами.
      Яркий пример — американская агрессия в Ираке. Обещанных дивидендов она не принесла и обходится всё дороже. Экономисты подсчитали: “Каждая неделя войны в Ираке — это 150 тысяч новых рабочих мест, которые так никогда не будут созданы” (“Независимая газета”, 1.09.2006). Зато нефтяные гиганты увеличивают капитализацию и прибыль, пользуясь стремительным ростом цен на нефть. Удовлетворено и иудео-масонское лобби, обратившееся в 2002 году к президенту Бушу с ультимативным требованием: воспользовавшись трагедией 11 сентября, свергнуть Саддама Хусейна, этого злейшего врага Израиля. “Чья война?” — вопрос, вынесенный П. Бьюнекеном в название нашумевшей статьи, закономерен.
      Другой наглядный пример — расширение Евросоюза. Корпорациям это приносит колоссальную прибыль за счет увеличения рынка. Евробюрократам из Брюсселя дает никем не контролируемую власть (Еврокомиссия — правительство ЕС — не избирается населением, а формируется путем договоренностей между партиями в Европарламенте). Тогда как простым людям приходится оплачивать дополнительные расходы по возведению помпезного здания Объединенной Европы.
      Характерна “нестыковка” общественного мнения Франции и Голландии и позиции властных элит этих государств при голосовании по проекту Европейской конституции. Не только правительства, но и парламенты Голландии и Франции поддержали проект, а народы его отвергли! Итоги референдума вызвали грандиозный скандал: они показали, что власти ведут свои народы отнюдь не в том направлении, в каком те хотели бы двигаться.
      Но мало кто обратил внимание на деталь не менее шокирующую: правительства других крупных европейских держав (за исключением Испании) попросту о т с т р а н и л и и з б и р а т е л е й от решения вопроса о конституции. Ее приняли келейно на заседаниях парламентов.
      Трудно представить более выразительный символ нынешней западной демократии: народы лишены возможности высказать мнение об Основном законе, который определит их судьбу! И тут же, подстраховываясь, евроначальники начинают проталкивать идею об у г о л о в н о й о т в е т с т в е н н о с т и за критические высказывания в адрес Евросоюза (см. содержательную статью С. Мудрова “Четыре взгляда на Европейский Союз” (“Наш современник”, N 12, 2005).
      Впрочем, находятся деятели, считающие именно т а к у ю демократию подлинной. “Никакая серьезная демократия не следует тому, чего хотят народные массы” (“Независимая газета”, 18.04.2006). Как вы думаете, кто автор этой вызывающей декларации? Россиянский либеральный оракул Евгений Ясин. Он долго и мучительно лечил нас шоковой терапией, а теперь взялся учить демократии.
      Погубив советский строй, московский истеблишмент занял не просто антисоциалистическую, но а н т и с о ц и а л ь н у ю позицию. Фактически объявил войну обществу.
      Однако нашим горе-реформаторам следовало бы помнить школьный закон: всякое действие рождает такое же противодействие. На первом этапе это противодействие выражается в глубоком разочаровании общества властью и недоверии к ней. Согласно опросу, проведенному Международной исследовательской компанией GfK Group в 11 странах, Россия относится к группе государств, где уровень доверия к политикам о с о б е н н о н и з о к — 11 процентов*. В том же ряду Франция — 11 процентов, Германия — 10 процентов, Италия — 8 процентов (“Коммерсантъ”, 3.08.2006).
      В Соединенных Штатах показатель доверия несколько выше — 25 процентов. Но другой опрос, проведенный компанией World Public Opinion, выявил серьезное разочарование американцев качеством своей демократии. Только 18 процентов опрошенных считают, что США в последние годы стали “более демократическими и учитывающими интересы своих граждан”, тогда как противоположного мнения придерживается почти половина респондентов — 43 процента (“Независимая газета”, 20.06.2006).
 
      Лишенные поддержки и доверия населения лидеры западных демократий предпринимают действия, которые можно охарактеризовать: на грани фола или даже за гранью…
      10 августа 2006 года английские спецслужбы объявили о раскрытии заговора и о предотвращении крупного теракта. “Это была попытка совершить массовое убийство невероятного масштаба”, — утверждал глава МВД Д. Рид (“Коммерсантъ”, 11.08.2006). Якобы группа исламистов собиралась устроить взрывы в авиалайнерах, направляющихся из Великобритании в Соединенные Штаты. Информагентства ежечасно увеличивали число самолётов, намеченных в жертву — 6, 9, 12, 20 (там же).
      Масштабу угрозы соответствовал и масштаб ответных мер. Английские аэропорты были закрыты. По всему миру (в том числе и в России) отменялись десятки, а возможно, и сотни вылетов. Сообщалось об аресте 24 подозреваемых (“Коммерсантъ”, 12.08.2006).
      Услышав об этом, я подумал, что террористов задержали при прохождении контроля. Но вскоре начали выясняться подробности, которые сделали эту спецоперацию самой таинственной, если не сказать с а м о й д в у -с м ы с л е н н о й, из антитеррористических акций. Оказалось: террористы и не приближались к аэропорту. Более того, у задержанных н е б ы л о б и л е т о в на рейсы. Будто бы они еще не решили, какими самолетами лететь. О т с у т с т в о в а л а и в з р ы в ч а т к а. Согласно официальной версии, подозреваемые собиралась изготовить ее на борту, смешав разрешенные к провозу бытовые растворы (там же).
      Таким образом, от ошеломляющей сенсации не осталось ничего, во всяком случае н и ч е г о к о н к р е т н о г о! Кто-то где-то хотел что-то взорвать. Ситуация оказалась столь двусмысленной, что пресса позволила себе высказать осторожные сомнения. Влиятельная московская газета “Коммерсантъ” обратилась к экспертам из разных стран с вопросом: “Вы английским спецслужбам верите?” Показательно, что несколько респондентов, в том числе эксперт из Израиля, усомнились в официальной версии. Наиболее резко высказался заместитель генерального директора “Аэрофлота” Лев Котляков: “Спецслужбам вообще-то верить сложно, а английским тем более. Опыт показывает, что брать на веру публичные заявления спецслужб неосмотрительно… Поэтому я не исключаю, что ситуация немного раздута” (“Коммерсантъ”, 11.08.2006).
      “Немного раздута” — это еще слишком мягко сказано. Шум в связи с “предотвращенными терактами” мгновенно подхватили за океаном, назвав их “новым 11 сентября” (“Коммерсантъ”, 12.08.2006). Буш, даром что находился в отпуске, отреагировал немедленно, будто только и ждал удобного случая. Он назвал террористов “исламскими фашистами” и подчеркнул: “Было бы ошибкой думать, что больше не существует угрозы для Соединенных Штатов Америки. Мы многое сделали, чтобы защитить американцев, однако очевидно, что мы не можем чувствовать себя полностью в безопасности” (там же).
      Выступление Буша стало еще одним громким информационным событием, связанным с этой загадочной историей. Прежде никто из американских политиков не позволял себе столь резко отзываться о мусульманах. Но мало кто заметил, что президент ловко переменил вектор угрозы: взрывы якобы готовились в аэропортах Англии, а Буш объявил об угрозе Америке. Его ближайший сподвижник Д. Чейни пошел еще дальше. Он обрушился не на заокеанских террористов, а на американских демократов, обвинив их в недальновидности и пораженчестве: “Демократы веруют, что мы сможем как-нибудь укрыться за океаном, не вовлекаясь в конфликт в Ираке (еще одна подмена! — А. К.), и быть в безопасности у себя дома, а этого, как нам абсолютно ясно, быть не может” (там же).
      История с раскрытым (как выяснилось вскоре, при деятельном участии ЦРУ) “заговором” оказалась на редкость актуальной. Настолько, что первый пропагандистский залп — выступление представителя Белого дома Тони Сноу — был сделан з а д е н ь до лондонских арестов! Сноу также обрушился на демократов, приписав им готовность “выбросить белый флаг в войне с террором”. В качестве примера он указал на поражение Джо Либермана на праймериз, проводившихся в те дни демократической партией.
      Поражение Либермана наделало немало шуму в Америке. Один из наиболее авторитетных политиков, кандидат в вице-президенты в 2000 году, на первичных выборах уступил никому не известному новичку. Роковой стала позиция по Ираку — ревностный иудей Либерман горячо поддержал иракскую кампанию. Его неудача показала, н а с к о л ь к о н е п о п у л я р н а эта война среди демократов, да и всех американцев.
      Для республиканцев — партии войны — то был тревожный звонок. Приближалась ноябрьская битва за конгресс. Чтобы переломить тенденцию, американским властям требовалось нечто экстраординарное. В этих условиях “новое 11 сентября” оказалось как нельзя кстати.
      Странным образом история с разоблаченным “заговором” начала повторяться в других странах. В августе власти ФРГ объявили о предотвращении терактов на железной дороге. Сообщив об аресте молодого ливанца, глава криминальной полиции Германии Йорг Цирке заявил, что “задержанный является членом законспирированной террористической организации, которую предстоит разгромить” (“Коммерсантъ”, 21.09.2006). Заговоры продолжали сыпаться как из рога изобилия. Атмосфера 37-го захватывала новые и новые страны. 6 сентября власти Грузии оповестили об аресте 29 членов организаций “Справедливость” и “Антисорос”. Якобы они готовили переворот, финансируемый из Москвы (“Коммерсантъ”, 7.09.2006). На следующий (!) день в Бельгии рапортовали о задержании 17 военнослужащих-фламандцев, принадлежащих к “тайной организации” (“Коммерсантъ”, 8.09.2006).
      Любопытно, что и эти разоблачения с о в п а л и с в ы б о р а м и — парламентскими в Бельгии, земельными в Германии, местными в Грузии. Причем ни в одной из этих стран партии власти не могли рассчитывать на легкую победу, а потому нуждались в “чрезвычайных” аргументах, чтобы побудить избирателей сплотиться “во имя защиты страны”.
      На “месячник разоблачений” приходится и трагическое происшествие в Москве. 21 августа прогремел взрыв на Черкизовском рынке. В отличие от Европы, в России не обошлось без жертв — 11 человек погибли, 49 получили ранения. Это сразу же переводит событие в иной разряд, заставляя говорить о нем с предельной серьезностью.
      С другой стороны, и это происшествие вызывает не меньше вопросов. Изумляет поведение террористов — поставив сумку с взрывным устройством у входа во вьетнамское кафе, они бросились бежать и были схвачены охранниками рынка и торговцами (“МК”, 23.08.2006). Газетчики поясняют: приготовленная смесь взрывается “почти сразу же после закладки. Именно поэтому убийцы так спешили ретироваться с рынка” (там же).
      Что же, выглядит правдоподобно: террористы-неумехи не имели часового механизма. Но затем всплыла интересная подробность: задержанным инкриминировали и другие преступления, в частности взрыв в офисе некой “ясновидящей Лилианы”, произведенный 23 апреля. Так вот: тогда на взрывное устройство был установлен ч а с о в о й з а -м е д л и т е л ь. Логично задаться вопросом: почему им воспользовались в офисе, когда риск задержания и так был минимальным (оставили бомбу и спокойно вышли за дверь), и решили обойтись без него на многолюдном рынке, где человек, оставляющий пакет и бегущий прочь, н е и з б е ж н о должен привлечь внимание?
      Не меньшее удивление вызывает и мгновенная самоидентификация задержанных. Они сразу же заявили, что являются русскими националистами и осуществили теракт из-за “недобрых чувств” к лицам “азиатской национальной принадлежности”, торгующим на Черкизовском рынке (“Коммерсантъ”, 23.08.2006).
      Тут даже лояльный по отношению к властям “МК” не выдержал. Дав слово неназванному “скинхеду”, газета фактически поставила под сомнение официальную версию: “Настоящий скинхед никогда не скажет милиционерам, что он является таковым. Это же дополнительные годы приговора в суде за межнациональную рознь” (“МК”, 23.08.2006).
      Конечно, на основании отрывочных газетных сообщений трудно судить о преступлении. Я и не собираюсь этого делать, тем более что не являюсь специалистом в криминалистике. Однако, будучи профессиональным журналистом, я не могу не сказать о том, к а к б ы л и с п о л ь з о в а н инцидент в Черкизове средствами массовой информации. Не забудьте: мы говорим не только и даже не столько о конкретных “противоправных действиях”, сколько об их политико-пропагандистском резонансе.
      Сообщение о кровавой трагедии стало п и к о м к а м п а н и и по борьбе с “русским фашизмом”. Любое слово в защиту России, озабоченность демографической ситуацией, в которой оказалась наша страна, внимание к проблеме миграции, в том числе нелегальной, — все это воспринималось как проявление ксенофобии, шовинизма, экстремизма, граничащего с преступлением.
      Быть русским — всегда непросто. Но когда газеты, радио, телевидение, Общественная палата, эксперты и политики кричат об угрозе “русского фашизма”, это становится просто опасным. И дело не только в идеологическом давлении, действующем угнетающе. Под угрозой оказывается физическая безопасность — любой “инородец”, взвинченный пропагандой, может напасть на русского, а затем объявить, что защищался от “экстремиста”.
      И кровь не замедлила пролиться! В ночь с 29 на 30 августа в Кондопоге несколько десятков кавказцев набросились на посетителей ресторана. “Они налетели на нас, — рассказывал очевидец, — били куда придётся цепями. Резали ножами, как баранов… Тех, кто падал, били арматурой” (“Известия”, 11.09.2006). Сообщалось об зверствах — одному русскому парню выкололи глаз, другому отрезали ухо (“Известия”, 6.09.2006).
      Итог безумной ночи — 2 человека убиты, 9 попали в больницу. События в Кондопоге вызвали большой резонанс. Но уже через несколько дней газетчики умудрились смешать жертв и убийц, а затем и вовсе поменять их местами! 11 сентября “Новые Известия” писали о “провокации” “новоявленных черносотенцев”.