Тысячные шествия этих незваных гостей, одетых в оуновскую униформу, с хоругвями и невиданными здесь портретами Бандеры, Шухевича, Петлюры, с пением националистических гимнов вызывали недоуменные вопросы у жителей: кто это такие? что это за нашествие? Попытки организовать митинги, встречи для “братания” заканчивались провалом, а из сел непрошеных гостей попросту выгоняли.
      Здесь немаловажное значение имело и то, что восточный украинец не совсем понимал вроде бы родную речь западника, насыщенную наречиями, оборотами, ударениями, заимствованными за время нахождения западных земель Украины в составе Австро-Венгрии и панской Польши. Кстати, сейчас, когда смотришь телевидение Украины, замечаешь, как нынешний украинский язык отличается от слога Г. Сковороды и Т. Шевченко, Ю. Коцюбинского, О. Гончара, П. Тычины, Б. Олейника, считающихся корифеями литературного творчества.
      Надо прямо признать, что на востоке Украины слово “бандеровец” всегда было нарицательным. Ведь именно отсюда в западную часть республики в начале 50-х направляли десятки тысяч коммунистов, комсомольцев, беспартийных для создания сельсоветов, колхозов, милиции, учебных заведений и больниц. Тысячи из них, замученные, возвратились в родные села и города в гробах. Начавшееся с тех пор негласное и гласное противостояние отражается на всех политических событиях в Украине.
      На фоне ухудшающегося экономического положения, вызванного политической нестабильностью и целенаправленными действиями разрушителей страны и общественного строя, стремящихся сделать “чем хуже — тем лучше”, социальная демагогия “западенцев” стала восприниматься довольно широкими массами. Особенно ярко это проявилось во время подготовки и проведения выборов народных депутатов СССР. К тому времени широкий размах уже приобрела борьба с так называемыми “привилегиями”. К этому добавилось знаменитое горбачёвское предложение “вы их снизу, а мы их сверху”. Низовое партийное звено, рабочие лошади партии — райкомы и горкомы — считались саботажниками перестройки. В “Правде”, а вслед за ней, с благословения А. Яковлева, и в “Известиях”, “Комсомольской правде”, “Советской культуре” и др. (никогда не стоявших до этого в оппозиции к партаппарату) началась атака на кадры, как “ностальгирующие по брежневскому застою”. Многотысячные митинги на центральных площадях и стадионах с требованиями изгнать обкомы прокатились по многим областям Украины. На них выступали озверевшие от злобы националисты, разогревали толпу. Если же раздавались здравые голоса — заведенная масса скандировала: “Геть!” (долой!); “Ганьба-ганьба-ганьба” (позор-позор-позор!). Вот вам и горбачевский плюрализм!
      В дополнение к сложившейся тяжелейшей ситуации в республике собкорам центральных газет было объявлено, что материалы с “телегами” на секретарей обкомов являются срочными и “первополосными”. Спорить с публикациями было бесполезно — всё равно что плевать против ветра. Видимо, Владимир Васильевич Щербицкий, видя этот “разгул демократии”, и ушел досрочно в отставку.
      Сильный козырь в руки руховцам в канун выборов дал ЦК КПСС, приняв решение о повышении зарплат партийным работникам (были обнародованы новые оклады). Кстати, я был одним из немногих членов Политбюро, кто выступил против повышения зарплаты партийным функционерам.
      Как известно, выборы на Съезд народных депутатов СССР впервые проходили на альтернативной основе. Антикоммунистическим выдвиженцам была обеспечена не только местная поддержка: в прибалтийских республиках для Украины печатались плакаты, лозунги, листовки, “разоблачающие” номенклатурщиков. Материальная подпитка украинским националистам потоком шла из многочисленных зарубежных националистических центров.
      Особенно отличились различные фонды Канады. В 1990 году создается фонд “Благотворительная помощь Украине” в Торонто. Под эгидой “Канадского института украинских студий при Альбертском университете” учрежден так называемый “Вечный фонд помощи развитию науки на Украине” с целью финансирования стажировки “нового поколения лидеров Украины”. Образуется украинско-канадский фонд “Помощь Украине”, в правление которого вошли известные лидеры “Руха” В. Чорновил, И. Горынь, Л. Лукьяненко и другие. В это же время создается канадское “Общество сторонников народного движения (“Руха”)” с 13 отделениями.
      Националистическая газета “Путь победы” в декабре 1990 года сообщила, что “украинские националисты, члены и симпатизирующие Организации украинских националистов и бывшие воины Украинской повстанческой армии… оказывают поддержку, моральную и материальную помощь самостийным силам в Украине”. Приводятся и некоторые цифры: “Только в 1989 году выделено на разные нужды, связанные с событиями и борьбой в Украине, около 400 тысяч долларов, в том числе более 50 тысяч долларов на закупку необходимых технологий, более 150 тысяч долларов на удержание регулярной связи с патриотическими кругами в Украине…, около 50 тысяч долларов на прямую помощь отдельным деятелям и организациям в Украине”.
      Финансовая поддержка многочисленных оппозиционных движений и партий велась и из других стран. Издаваемый в Мюнхене бюллетень “Центрального представительства украинской эмиграции в Германии” (N 2 за 1990 г.) сообщил о сборе “пожертвований” для отдельных “правозащитников” в Украине.
      Тайны из этих фактов в начале 90-х годов уже никто не делал. Так называемый канадско-украинский фонд “Помощь Украине” в газете “Новый путь” (3 ноября 1990 года), сообщая о “пожертвованиях” от 1 тыс. до 1 млн долларов, заключает: “Ситуация, которая сложилась на Украине и в других республиках СССР, позволяет вести открытую деятельность с целью достичь экономической, культурной и политической независимости нашей Родины от Москвы”. Ни со стороны МВД, ни со стороны КГБ СССР и Украины подобная деятельность — бесцеремонное вмешательство во внутренние дела — не пресекалась.
      Главными получателями средств от этих и подобных организаций в США являлись “Рух”, Украинская республиканская партия и другие оппозиционные движения, новые органы местной власти во Львове, Тернополе, Ивано-Франковске.
      Наиболее рьяных “борцов” — кандидатов в народные депутаты — поддерживало центральное телевидение, организуя специальные телерепортажи с мест. Практически все они, получив депутатский мандат, пополнили ряды Межрегиональной депутатской группы (МДГ) и стали ярыми сторонниками развала “империи”.
      Как на союзном, так и на республиканском телевидении они были всегда желанными гостями, поучали всех, как следует жить. Большая часть из них “делала” себе имя, спекулируя на горе людей вследствие чернобыльской аварии. Но главным их козырем были трудности со снабжением продовольствием, другими необходимыми товарами.
      Все это сыграло свою роль во время выборов в Верховный Совет Украины в марте 90-го года. Места депутатов от западных областей почти полностью заняли представители “Руха” и других оппозиционных движений.
      “Рух” к этому времени, так и не превратившись в союзника “перестройщиков”, заявил о своей четкой антикоммунистической ориентации, заговорил о выходе Украины из состава СССР.
      Между тем руководство Верховного Совета Украины, быть может, памятуя и о “рекомендации” Горбачёва, приняло решение отдать посты руководителей ведущих комитетов представителям оппозиции. Это значительно усилило их возможности проводить пропаганду, навязывать свои взгляды.
      Маски были сброшены в период подготовки всенародного референдума по определению судьбы СССР 17 марта 1991 года. В этот же день по предложению председателя Верховного Совета УССР Л. Кравчука было решено провести республиканский опрос населения: “Согласны ли вы с тем, что Украина должна быть в составе Союза Советских суверенных государств на началах Декларации о государственном суверенитете Украины?” Сама формулировка уже чем-то “попахивала”. Но важнее был, конечно, результат референдума и опроса.
      Появившиеся к этому времени 15 партий и движений открыто развернули агитационную деятельность против сохранения СССР и против вхождения Украины в Союз Советских суверенных государств. Им противостояла одна только Коммунистическая партия Украины. Города и села республики наводнялись материалами с нападками на Союз, требованиями выхода из него Украины, которую якобы грабит “империалистический центр”. Приводя цифры, свидетельствовавшие о передовых позициях республики по производству промышленной и сельскохозяйственной продукции даже в сравнении с Европой, авторы этих материалов пытались убедить народ в том, что, выйдя из состава Союза, “украинцы будут жить так, как живут в Европе”.
      Разжигались антироссийские страсти, с пеной у рта национал-экстремисты пытались доказать, что “москали” поедают украинский хлеб, мясо и сало. На слуху у всех было утверждение, что из экономики Украины ежегодно Центром изымается 100-120 миллиардов рублей и вывозится половина выращенного зерна.
      По поручению Президиума Верховного Совета УССР ученые Академии наук республики произвели соответствующие расчеты. Они показали всю абсурдность названных “изъятий”, так как сумма в сотню миллиардов рублей в 3-4 раза превышает все реальные ресурсы республики, значительная часть которых потребляется в ее же пределах. При этом учёные указывали, что собственными ресурсами потребность республики в нефти удовлетворялась только на 8%, природным газом — на 22%, лесными ресурсами — на 38% и т. д.
      А между тем годовая потребность Украины в нефти равнялась 60 млн тонн. Для приобретения её на внешнем рынке по международным ценам потребовалось бы 8 млрд долларов. Такое же положение сложилось и с товарами для населения. Республика ввозила все швейные машины, более 40% радиоприемников, треть мотоциклов, четвертую часть стиральных машин, велосипедов и мопедов. Украина производила только половину потребляемых тканей, однако и для их выпуска использовалось 94% ввозимого сырья (хлопок, шелк, шерсть).
      В целом Украина была ввозящей республикой. Если в 1989 году ввоз продукции с учетом внешнеэкономических связей по внутренним ценам составил 54,5 млрд рублей, то вывоз — 48,0 млрд рублей, или на 6,5 млрд меньше. Госкомстат Украины пересчитал в целях анализа происходящего продуктообмена экономические результаты в мировых ценах. Отрицательное сальдо, то есть превышение ввоза над вывозом, составило 5,0 млрд рублей.
      Однако эти цифры замалчивались, ими оперировали только сторонники сохранения Украины в составе СССР, доказывая несостоятельность и провокационность измышлений об “ограблении” Украины.
      Невзирая на непрерывные психические атаки националистов, более 22 миллионов граждан, или 58,6%, положительно ответили на вопрос всесоюзного референдума и 25,2 млн человек — 66,9% — на вопрос республиканского опроса.
      При этом следует отметить, что в Киеве 53%, в Тернопольской и Ивано-Франковской областях — около 80%, во Львовской — более 80% проголосовавших высказались против сохранения СССР.
      В Ивано-Франковской области более 45%, а в Тернопольской и Львовской — более 60% высказались и против вхождения Украины в состав Союза Советских суверенных республик.
      Результаты голосования стали еще одним поводом для противостояния “восточников” и “западников”.
      Постоянно возникал вопрос: как быть дальше? Различных предложений и доводов рождалось немало. Вот некоторые из них. Пусть Галичина отделяется и живет, как желает. В Крыму начали говорить о превращении области в Крымскую ССР или АССР. В краю шахтеров и металлургов вспомнили о существовании в 1918 году Донецко-Приднепровского индустриального края. Подогревал сепаратизм и Запад. Американский “Ньюсуик” дал карту “Европа в 2000 году”, где из Украины с “полунезависимым статусом” выделена Западная Украина.
      Настроения в пользу сепаратизма усиливались и в связи с возникшими трудностями в экономике. Дебаты о путях перехода к рыночной экономике ослабили дисциплину поставок. После парада суверенитетов поставки необходимых ресурсов — нефти, бензина, дизтоплива, лесоматериалов — уполовинились, и это сразу же отразилось на всех отраслях народного хозяйства. Ситуация осложнялась еще и тем, что в структуре народного хозяйства Украины, которая формировалась исторически как основа тяжелой индустрии страны, более двух третей составляли энергетика и металлургия, горнорудное производство, тяжелое машиностроение. С этими отраслями связана была повседневная, небедная жизнь десятков миллионов людей, судьба целых регионов. Сбои в их работе усилили социальную напряженность. К этому добавлялись трудности, связанные с аварией на Чернобыльской АЭС.
      Этим не могли не воспользоваться экстремистские силы. В центре Киева разворачивается палаточный лагерь протестующих студентов из вузов Львова, Ивано-Франковска, Киева, находящихся под полной опекой “Руха”. Митинговые страсти захлестнули Украину.
      Телевидение и радиовещание полностью стали “демократическими” — сплошное искажение истории Украины, очернение не только Октябрьской революции, но и Переяславской Рады. Националисты-сепаратисты требовали покаяния коммунистов за “голодомор” 30-х и репрессии 1937-1938 годов, настойчиво обеляли преступные деяния украинских националистов, особенно в период Великой Отечественной войны и в послевоенные годы, призывали: “Коммуняку на гiлляку!”.
      Естественно, что истинные патриоты не могли с этим смириться, и в теле-радиостудиях разворачивались настоящие рукопашные за возможность овладения эфиром для высказывания своих позиций. На обращения к президенту СССР, ЦК КПСС с информацией о ситуации, ведущей к отторжению Украины от СССР (члены МДГ от прибалтийских республик открыто заявляли, что без участия Украины развал СССР не состоится), и на требования к прокуратуре, МВД обеспечить защиту конституционных норм и правопорядка следовал совет — “не паникуйте”. В западных областях и столице Киеве органы внутренних дел и прокуратуры были полностью или деморализованы, или, перейдя на сторону национал-реформаторов, подчинялись только им.
      Обострению политической обстановки и, как следствие, дальнейшему ухудшению экономического положения способствовала развернувшаяся борьба вокруг Союзного договора. Президент страны М. Горбачев, получив мандат всесоюзного референдума на сохранение СССР как обновленной федерации равноправных суверенных республик, не пресек дальнейшие попытки его развала, в том числе и со стороны Верховного Совета Украины, который с самого начала занял негативную позицию по отношению к опубликованному проекту Союзного договора. Оказалось, что представители Украины в подготовке этого документа не участвовали вообще. Как объяснял тогдашний председатель Верховного Совета Кравчук общественности, на момент голосования по выдвижению кандидатур, полномочных участвовать в разработке проекта, “не было кворума”. Это затем дало возможность Кравчуку на сессии Верховного Совета заявить, что договор в таком виде Украине не подходит.
      Сначала Президиум Верховного Совета УССР (рыба, как известно, гниёт с головы), а затем и Верховный Совет УССР в сентябре 1990 года приняли постановление о том, что заключение Союзного договора следует считать “преждевременным”.
      В поддержку решения Верховного Совета оппозиция организует митинги, манифестации, провоцирует забастовки под лозунгом “Нет Союзному договору”. Тысячные десанты выбрасываются из западных областей в восточные под лозунгами “Геть Союзний договiр — ярмо на шип украпнського народу”.
      Возмущенные подобными акциями трудовые коллективы, сессии городских и районных советов многих областей республики, народные депутаты СССР от Украины выступили с требованием отменить постановление Верховного Совета УССР об отношении к Союзному договору как противоречащее интересам народа, результатам общесоюзного референдума. Однако все эти требования высшим органом законодательной власти республики были проигнорированы.
      Курс на дистанцирование от Советского Союза стал просматриваться во всех сферах политики и экономики. Этому немало способствовали как шаги руководства Российской Федерации и лично Б. Ельцина, так и невнятность, непоследовательность, медлительность союзных органов власти — начиная с президента СССР М. Горбачева и Верховного Совета СССР.
      На развал Советского Союза были направлены некоторые правовые акты Верховного Совета Украины, одобренная им особая концепция перехода к рынку, оторванная от общесоюзной экономики (и это не имея в достатке своих нефти, газа, цветных металлов, леса!). “Декларация о государственном суверенитете Украины”, принятая парламентом 16 июля 1990 г. — вслед за подобным актом России! — содержала аббревиатуру “СССР” только в одном разделе — о гражданстве Украинской ССР.
      Упование на суверенитет затмевало разум. Экономическое развитие декларируется только как “экономическая самостоятельность” без всякой связи с Союзом и республиками, но с претензией “на свою долю в общесоюзном богатстве, в частности в общесоюзных алмазном и валютном фондах и золотом запасе”. Более того. Новоявленные украинские “демократы” при настойчивых консультациях американских советологов в своем проекте концепции перехода к рынку сделали зловещий намек на возможное предъявление России экономических претензий, связанных с эвакуацией в восточные регионы страны из Украины производственного оборудования в начале Великой Отечественной войны.
      Тем временем Кравчук нашел в лице Ельцина “достойного” партнёра: Ельцин заявлял, что без Украины он договор подписывать не будет. А Кравчук и не думал ставить текст будущего Договора на обсуждение Верховного Совета УССР! В срочном порядке, без согласования с ЦК КП Украины (где он ещё состоял членом Политбюро), распустил парламент на летние каникулы (до сентября-месяца). Воспротивиться этому ЦК уже не мог — статья 6 Конституции была отменена. Таким образом закладывался будущий сговор в Вискулях.
      А ситуация на Украине всё более осложнялась. За полугодие 1991 года национальный доход упал на 9,3%, производительность труда — на 8,5%. Падение промышленного производства составило 11%.
      Такой спад производства был обусловлен ухудшением ресурсного обеспечения народного хозяйства в условиях разрушения хозяйственных связей, массовых остановок предприятий из-за отсутствия сырья и материалов, срывов кооперационных поставок, забастовок.
      Особенно тяжелое положение сложилось в угольной промышленности. Из 249 шахт весной бастовали 58. Шахтеры недодали почти 12 млн т угля. По его добыче республика скатилась до уровня 1958 года. Только в первом полугодии из отрасли ушли 13 тыс. рабочих, недокомплект превысил 78 тыс. человек. За полгода не было сдано 217 км подготовительных выработок, очистная линия забоев уменьшилась на 16 км. К этому добавились недопоставки лесоматериалов, труб, металлопроката, канатов.
      Спад производства в угольной промышленности дестабилизировал работу других важнейших для Украины отраслей народного хозяйства — черной металлургии и электроэнергетики. Дефицит кокса, сбои в поставках металлолома дезорганизовали весь металлургический цикл. Недодано было 3,1 млн т чугуна (падение на 14%), 3,2 млн т стали, 2 млн т готового проката, 266 тыс. т стальных труб.
      На электростанции недопоставлено около 3 млн т угля, из-за чего выводилось из эксплуатации по 10-15 крупных энергоблоков.
      Пострадала и социальная сфера — резко сократился ввод жилья, больниц и поликлиник, дошкольных учреждений, клубов и домов культуры.
      Потребительскому рынку недопоставили только продовольственных товаров на 5 млрд рублей, большой объем предметов длительного пользования и массового спроса. Цены выросли в 1,5-2 раза, усилились инфляция, теневая экономика.
      Понятно, что противники заключения Союзного договора находили почву для своей разрушительной деятельности в значительной степени именно из-за ухудшения положения в экономике и на потребительском рынке. Средства массовой информации, находившиеся к тому времени в руках доморощенных разрушителей СССР, замалчивали трезвые голоса экономистов и политиков, утверждавших, что эти негативные явления связаны не с существованием СССР, а наоборот — с начавшимся распадом государства, ослаблением единства в Союзе, к чему приложили руку и украинские “демократы”.
      Главный удар по желанию большинства населения остаться в Союзе, в единстве с Россией, нанесли августовские события 1991 года.
 
      День 19 августа 1991 г. для руководства республики начался со встречи в Верховном Совете с главкомом Сухопутных войск генералом армии В. И. Варенниковым как представителем Министерства обороны СССР.
      Состоялся обмен мнениями, какую работу предстоит провести в связи с образованием ГКЧП и принятым им обращением к народу. В Кабинете министров была образована временная комиссия для координации мер по обеспечению общественного порядка, безопасности граждан, обеспечению жизнедеятельности экономики и населения, предотвращению чрезвычайных ситуаций.
      Главная политическая интрига на длительный период развернулась вокруг Компартии Украины. Дело в том, что секретариат ЦК КПУ утром 19 августа направил обкомам партии шифртелеграмму, в которой в соответствии с шифровкой, полученной от ЦК КПСС за подписью секретаря ЦК О. Шенина, наряду с другими рекомендациями содержалась и такая: “В связи с введением в стране чрезвычайного положения важнейшей задачей партийных комитетов является содействие Государственному комитету по чрезвычайному положению в СССР. В практической деятельности необходимо руководствоваться Конституцией и Законами Союза ССР, документами, издаваемыми Государственным комитетом по чрезвычайному положению”. И хотя в тот же день по решению секретариата ЦК эта шифровка из обкомов была отозвана, а взамен было отправлено решение, в котором этих положений уже не было, именно первая шифртелеграмма стала основанием для запрещения деятельности Компартии Украины. Первую шифровку в ЦК возвратили все обкомы, кроме Львовского, где она оказалась в руках местных националистов и была срочно доставлена Кравчуку.
      Вся общественная и политическая жизнь республики после августа была построена следующим образом: создание комиссии по расследованию деятельности КПУ, изгнание парткомов и райкомов партии, захваты обкомов и при этом — толпы экстремистов с призывами “бить и вешать” коммунистов. Венцом стало возбуждение Прокуратурой Украины уголовного дела против секретарей ЦК и первых секретарей обкомов по статье “Измена Родине”.
      Решающую роль в этом процессе играл председатель Верховного Совета УССР Л. Кравчук. Принявший участие в заседании Политбюро ЦК КПУ 25 августа и правивший его документ об отношении к ГКЧП (но заявивший впоследствии, что из партии вышел еще 19 августа), он все делал для быстрейшего ее запрета Президиумом Верховного Совета, хотя о незаконности этого акта заявили министр юстиции республики, Прокурор УССР, председатель Комиссии Верховного Совета по вопросам законодательства и законности, ученые-правоведы. Внесудебное решение о запрете партии (а она была зарегистрирована Минюстом) является антиконституционным. Это было ясно всем, в том числе и Кравчуку. Но главный идеолог КПУ решил по-другому — для успешного захвата власти в республике Компартия Украины будет ему помехой, поэтому он пошел на нарушение конституционных норм.
      Почти полтора года длилось следствие по возбужденным уголовным делам. Это было время травли ничем не запятнавших себя людей. В августе 1993 г. дело было прекращено “за отсутствием в действиях должностных лиц Компартии Украины состава какого бы то ни было преступления”. Но хозяйничавшие к этому времени в Верховной Раде борцы “за нэньку” не допустили отмены указа Президиума Верховного Совета о запрете КПУ.
      Лишь в декабре 2001 г. Конституционный суд Украины признал указы Президиума Верховного Совета Украины о приостановлении и запрещении деятельности Компартии Украины не соответствующими Конституции Украины и утратившими силу.
      О том, что во время ГКЧП Л. Кравчук взаимодействовал с Б. Ельциным, существуют неопровержимые факты. Как свидетельствует бывший первый секретарь Одесского обкома партии Г. Крючков, он сам, вылетая в Москву 23 августа 1991 г. на чрезвычайное заседание Верховного Совета СССР и Съезд народных депутатов, в депутатской комнате аэропорта “Борисполь” в книге регистрации видел запись о прилете накануне путча, 17 августа, в Киев близкого сподвижника Б. Ельцина — Г. Бурбулиса. Прилет и отлет нигде не афишировались, его встречали и провожали доверенные люди Л. Кравчука. Видимо, речь шла о вещах, которые эти “два брата” боялись доверить телефонам.
      Все последующие действия Верховного Совета и его председателя были направлены на реализацию “голубой мечты” украинских националистов — развал СССР, отрыв Украины от России.
      Впереди был референдум по “самостийности” Украины, прибытие в Беловежскую пущу окрыленного успехом референдума 1 декабря 1991 года и лично своей исторической ролью Л. Кравчука. Именно он был ключевой фигурой в Вискулях. Только от него зависело подписание, в надежде прославиться на века, документа по ликвидации единой Державы — СССР.
      Прошло полтора десятка лет. Уходят в мир иной свидетели того смутного времени. Выросло новое поколение, которое толком не знает о тех трагических днях, да и средства массовой информации во многом или замалчивают, или искажают истинную картину произошедших событий.
      Во время встреч и бесед со многими людьми мне часто задают вопрос: кто такой Кравчук? Откуда он взялся, какую должность занимал в советское время? Каким предприятием или областью на Украине руководил?
      Оказывается, наш герой, Леонид Макарович Кравчук, мечтал с детских лет об отделении Украины от СССР. Об этом он поведал миру в 1993 году, уже будучи президентом “незалежной” Украины, в Украинском национальном центре Гарвардского университета. Не имея других доказательств своего раннего сепаратизма, Кравчук поведал собравшимся, что у него хранится вырезка из какой-то оккупационной газеты военного времени, в которой рассказывается, как мальчик Леня Кравчук колядовал немецким и румынским солдатам, оккупировавшим Украину.
      Таким образом г-н Кравчук доказывал аудитории этого крупнейшего заокеанского националистического центра, что уже в восьмилетнем возрасте испытывал теплые чувства к тем, кто пришел на Украину, чтобы изгнать “коммунистическую гадину”, которой, между прочим, он верно служил многие годы. Для большей убедительности он сообщил, что все эти годы он хранил эту газету как зеницу ока. Правда, не уточнил, где — между томами классиков марксизма-ленинизма или в папке своих статей по идеологическим вопросам. Такое оправдание многолетней деятельности в партийных органах Украины вызвало гомерический смех даже среди доброжелателей “самостийников”.
      Получив после окончания Киевского университета назначение в Черновцы, Кравчук не стал тратить время на преподавание политэкономии в техникуме, его увлекла партийно-аппаратная работа. Усердный труд в качестве консультанта и лектора Дома политического просвещения позволил ему довольно скоро возглавить отдел пропаганды и агитации обкома партии.
      Верное служение партийному делу в области было замечено в Киеве, в ЦК компартии Украины. Умение войти в доверие помогло ему вскоре стать помощником секретаря ЦК. Благодаря этой должности его заметили в руководстве ЦК, что позволило ему проталкивать свои “светлые” мысли на идеологическом фронте.
      В промежутках между должностями за особое прилежание в служении марксистско-ленинским идеям и делу “родной партии” ему была оказана большая честь окончить престижное партийное учебное заведение — Академию общественных наук при ЦК КПСС. Возможность учиться в этой академии предоставлялась особо отличившимся аппаратчикам, а получение диплома сулило более высокую должность. Правда, в постперестроечное время Леонид Макарович заклеймил свое “проклятое прошлое”.
      Особенно проявился его “талант” при написании речей и выступлений для первого секретаря ЦК КПУ. Здесь обязательной была четкость марксистско-ленинской основы, принципиальность партийных оценок буржуазной пропаганды, националистических проявлений, необходимость всемерно укреплять социалистический интернационализм и патриотизм и т. д.
      В то же время многие личностные качества Кравчука настораживали В. В. Щербицкого.
      Карьерный взлёт начался только после того, как партийным лидером Украины и одновременно руководителем её Верховного Совета стал Ивашко. Один из первых его шагов — кадровая перестановка на “идеологическом фронте”. Секретарем ЦК КПУ, отвечающим за идеологию, стал Кравчук. А когда Ивашко буквально через месяц переместился в кресло заместителя генсека КПСС, его место в Верховном Совете занял Кравчук.
      Бюро ЦК комсомола Украины высказалось по поводу этих перемен. “Заявление председателя Верховного Совета УССР В. А. Ивашко об отставке мы не можем расценивать иначе, как не до конца продуманный и безответственный шаг, ведущий к усугублению политического кризиса и ослабляющий конструктивный потенциал парламента республики”. Эти слова относились не только к уходу с политической сцены Украины Ивашко, они звучали как недоумение в связи с перемещением на новый пост Кравчука.
      Интересна дальнейшая трансформация взглядов будущего президента Украины. В 1989 году он давал резко отрицательную оценку зарождающимся оппозиционным движениям, и в первую очередь “Руху”. В своем труде “Стиль идеологической работы” Кравчук твердо придерживается интернациональных позиций, осуждает националистов, экстремистов, оуновцев. Он обеспокоен разжиганием националистической розни в республике.
      Но наступило время, когда в ряды реформаторов, искренне желающих обновления общественной жизни, ринулись ретивые партаппаратчики, для которых мировоззренческая позиция является чисто разменной монетой. И Кравчук резко поменял идеологические знамена…
      Вот так появился президент Украины, который обещал процветание и мир украинскому народу. Но его предвыборные обещания лопнули, как мыльный пузырь. Украина все больше и больше погружалась в беспросветную социальную и экономическую бездну.
      Кравчук предпринял отчаянные усилия, чтобы вновь переизбраться президентом. Но ни юридические маневры, ни послушные СМИ, ни нечистоплотные махинации во время голосования ему не помогли. К этому времени наступило прозрение народа.
      У меня нет желания дальше говорить об этом человеке. Влияние его при подписании Соглашения в декабре 1991 года в Беловежье и его действия на посту президента Украины в 1991-1994 гг. вполне красноречиво говорят об этом специалисте смены идеологического белья.
      При анализе биографии Кравчука, его перерождения невольно возникает сравнение с М. Горбачевым. Разве не выпестовали их комсомол и партия? Они прошли путь до вершины власти, не проработав ни одного дня на практической работе. Я полагаю, что это была величайшая ошибка КПСС. Слишком много внимания руководство партии уделяло громким фразам, политической трескотне. Вот и выдвигались на первый план люди, не умевшие ничего, кроме как трепать языком.