Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник 2001 #1

      Небезынтересно в связи с этим выяснить, какой реальный вклад сегодня делают в ВВП основные факторы производства. Оказывается, вклад труда составляет всего 5 — 7%. Мы наблюдаем, что в целом ряде секторов, и прежде всего в сельском хозяйстве, вклад этого фактора отрицательный. Это значит, чем больше мы будем стараться занять население, тем хуже будет положение с позиции чисто экономической, подчеркиваю, с чисто экономической точки зрения. Вклад капитала — 7 — 10%, 80 — 85% суммарного дохода России — это ее природноресурсный потенциал. Ничего другого в России сегодня нет. Вот какова реальная структура формирования совокупного дохода страны. Но с позиции формальной статистики все выглядит иначе. На долю
      то как можно собрать налоги с доходов, которых на самом деле нет? Поэтому в рамках нынешней налоговой системы у нас просто нет выхода. Страна обречена на стагнацию и кризис. Но ведь на самом деле это не так. То, что мы называем налоговой системой, выстроено для частного присвоения основной части национального богатства страны. Поэтому дело не в том, чтобы уменьшить или увеличить размеры тех или иных налогов, а в том, чтобы принципиально изменить саму суть действующей плановой системы. Стране нужна, просто необходима новая налоговая система, соответствующая реальному вкладу факторов производства.
      Но для перехода к новой, преимущественно рентной системе налогов нужно решать уже упоминавшуюся нами выше проблему собственности.
      Не решив ее, неправомерно и безнравственно говорить о роли земельных отношений в нашей экономике.
      Теперь хотел бы остановиться непосредственно на вопросах земельных отношений в сельском хозяйстве. В последние годы был принят целый ряд законов и нормативных актов, направленных на повышение эффективности использования земли, переводящих дискуссию о частной собственности на землю в конструктивное русло. Хочу подчеркнуть, что, вообще говоря, разговор о частной собственности на землю не является принципиальным для жизнедеятельности села
      для повышения эффективности сельского хозяйства. Важна не сама по себе частная или иная форма собственности. Важно, чтобы весь спектр прав собственности, включая, разумеется, и право частного владения землей, получил характер свободного рыночного оборота. Сегодня представляется возможным подобрать такую процедуру оборота прав собственности, которая, по существу, стирает формальные различия между ними, например, между частной собственностью и бессрочной арендой земли. Это лишний раз подчеркивает, что различия между частной или иными формами землепользования в значительной степени носят не содержательный, а популистский характер. Они, в частности, вуалируют главную и определяющую причину истинных различий в формах собственности: присвоение рентного дохода, который не является результатом вклада ни одного из факторов производства, кроме природных ресурсов. Последние, как известно, достались от Бога, а поэтому и закономерно должны принадлежать всем. Это залог социального мира и ликвидации криминализации экономики, создания равных условий для всех.
      Думаю, что нет и не может быть возражений против частной собственности, но при одном непременном условии: чтобы собственник выплачивал рентный доход.
      Хочу в связи с этим остановиться на весьма важной стороне проблемы земельных отношений, которая своими корнями уходит в общинный принцип землепользования. Что на самом деле стоит за столь развитым в общественном сознании представлении о роли коллективистских начал среди сельского населении? Прежде всего, это
      попытка защиты коллективных интересов сельских тружеников от внешней агрессивной среды, то есть от власти чиновников и бюрократов.
      Сегодня весь мир стоит перед решением глобальной проблемы. Ее можно сформулировать так: проблема 20 на 80. Это значит, что для обеспечения современного индустриального уровня сельскохозяйственного производства достаточно иметь примерно 20% сельских тружеников, то есть примерно 6 млн человек. А что делать с остальными 80%? Не трудно представить ожидающие нас в этом случае социальные последствия. Промышленность, которая в настоящее время находится в глубочайшем кризисе, не способна адсорбировать эту огромную часть излишнего крестьянского населения. Город также не может предоставить столь масштабное количество дополнительных рабочих мест. Инфраструктура многих регионов чрезвычайно слаба. Таким образом, “лишние люди” на селе как бы предоставляются самим себе. Они будут пополнять криминальное дно, создавать конфликтную ситуацию с теми, кто будет занят эффективным трудом в сельском хозяйстве на новой индустриальной основе. Решение этой проблемы выходит за рамки чисто экономической целесообразности. Это вопрос государственной политики. Вот что сегодня является главным и определяющим в решении проблемы рационального землепользования. Мы же пока не задумываемся над этими проблемами. Мы должны уже сейчас рассмотреть предложения ученых отделения экономики РАН о переходе к рентной системе налогообложения и системе национального имущества.
      Нужно сделать так, чтобы рентная составляющая, рентный доход стали определяющими в России. И последнее, что я хочу сказать в связи с этим: очень важно принципиально изменить систему финансов. Мы все время бьемся над бюджетом, все время что-то меняем в нашем налоговом законодательстве. Давайте один раз соберемся с законодателями и предварительно все подготовим.
      Определяющим для нас было бы следующее: снять все налоги с фонда оплаты труда как фактора, не создающего сегодня дохода. Основную тяжесть налогообложения переложить на рентную составляющую, которая и должна рассматриваться в качестве главнейшей составляющей доходной части бюджета. Вот тогда Россия воспрянет, вот тогда перед ней откроются реальные возможности для созидания, прогресса и повышения уровня жизни ее населения.
      академик РАСХН, директор Всероссийского НИИ
      экономики, труда и управления в сельском хозяйстве
      (г. Москва)
      необходимость смены курса
      Проблема не решается не только потому, что она архисложна и многогранна. Главное — она чрезвычайно идеологизирована.
      Во многих программах реформ в качестве главных целей выдвигались: смена форм собственности и хозяйствования, разгосударствление, раздробление крупных земельных участков на доли, сплошная фермеризация, купля-продажа земли и так далее. Ф. М. Достоевский как-то сказал: “…за достижение цели мы приняли то, что составляло верх эгоизма, верх бесчеловечья, верх экономической бестолковщины и безурядицы, верх клеветы на природу человеческую”. Вот уж не в бровь, а в глаз нашим реформаторам.
      Если цели формирования новых земельных отношений определять исходя из примата экономических интересов России в целом, нашего крестьянства в частности, то такими целями должны быть: улучшение использования земли и приостановление ее деградации, повышение плодородия почвы и эффективности сельскохозяйственного производства, а на этой основе обеспечение продовольственной независимости страны.
      Такие цели, такая отправная база формирования земельных отношений позволят России выстроить свой путь развития экономики, создать свою систему землепользования, позволяющую соединить свободу владения землей с эффективным ее использованием и реализовать нравственную составляющую, присущую народам нашей страны.
      К сожалению, наши руководители, по существу, устранились от управления земельными ресурсами. Ибо практически вся земля находится в распоряжении субъектов Федерации.
      Центральный вопрос земельных отношений — собственность на землю.
      До 1991 года вся российская земля находилась в собственности государства, сегодня 83% ее передано в частную собственность.
      Массовый передел земли, значительные структурные изменения в формах земельной собственности не создали эффективно работающего хозяина. Разгосударствление земельной собственности не улучшило использования земли и ее охрану.
      Миллионы гектаров земельных угодий, переданных хозяйствами в фонд перераспределения земель, остаются невостребованными. 3а годы реформ из хозяйственного оборота вышло 31,4 млн га сельскохозяйственных угодий. Стремительно падает плодородие почвы. По уровню производства основных видов сельскохозяйственной продукции страна отброшена на 40-50 лет. Россия потеряла продовольственную независимость. Положение в сельском хозяйстве стало катастрофическим. При попустительстве властей сырьевые и естественные монополии, расположенные на федеральных землях, приватизировали главное богатство — земельную ренту. А это уже ведет к нарушению национальной безопасности страны.
      Любая собственность — это синоним власти, а земельная собственность — власти исключительной. Контроль над ней является важнейшим шагом к власти. Но руководство страны, как от обузы, старается отказаться от власти, от рычагов контроля над земельной рентой и
      рентой природных ресурсов и передать их частнику. Между тем еще Ф.М. Достоевский писал: “Государство не частное лицо, ему нельзя из благодарности жертвовать своими интересами, тем более что в политических делах самое великодушие никогда не бывает бескорыстное”.
      Казалось бы, кризис в аграрной сфере и крайнее обнищание сельских жителей должны остановить этот беспредел, заставить проанализировать ошибки, разработать новую модель экономической реформы, стратегические и тактические цели по выходу сельского хозяйства из кризиса. Но руководство страны до последнего времени не хотело идти ни на какие корректировки.
      Нынешние реформаторы не только не спрашивают мнения крестьян, они не считают нужным говорить, как и зачем они проводят разрушительный эксперимент над ними. Так, В. Хлыстун перед вторым исходом из Минсельхозпрода писал: “Самый главный мой и наш просчет, который и сегодня терзает меня и мучает, — до простого селянина мы не смогли довести истинный смысл того, что мы делаем в российской деревне… там абсолютно не представляют, что за эксперимент над русским селом происходит”. Наши демократы, как говорил Ф. М. Достоевский, “с деспотичным спокойствием были убеждены, что народ наш тотчас примет все, что ему укажем, то есть в сущности прикажем”. Не получилось, не принял крестьянин то, что ему приказывали вопреки его воле. А потому и стал он тогда в оппозицию власть имущим.
      Наши реформаторы, да и некоторые ученые до сих пор продолжают утверждать, что только частная собственность создает условия для рационального использования земли, что только благодаря будто бы ей западные фермеры добились высоких результатов, эффективнее вели сельскохозяйственное производство по сравнению с нашими колхозами и совхозами. Такая логика напоминает петуха из пьесы Э. Ростана “Шантеклер”, который подметил, что всякий раз, как он запоет, восходит солнце. И на основании этого пришел к выводу, что именно он вызывает солнце на небосклон. Фермерские хозяйства Запада работали эффективнее наших колхозов и совхозов вовсе не из-за того, что они основаны на частной собственности. В США, например, форма собственности за последние 40 лет не изменилась. Более того, за эти годы права собственников были сильно урезаны, а земельные отношения стали жестко регулироваться. Однако урожайность сельскохозяйственных культур и продуктивность животных выросли в 2-2,5 раза.
      Причина значительного роста производства и его эффективности — огромная государственная поддержка фермеров (65 млрд долл. в год), укрупнение земельных участков, прочная материально-техническая база, рост электро- и энерговооруженности, рациональная специализация, система управления, организация производства.
      Как видим, дело не в собственности. Каковы бы ни были внутренние возможности тех или иных ее форм, для их реализации нужна известная совокупность сопутствующих обстоятельств.
      В Израиле, Голландии, Китае и других странах при государственной собственности на землю сельскохозяйственное производство весьма успешно развивается. Эти страны не только обеспечивают себя продовольствием, но в значительных количествах и экспортируют его. В то же время в мире много государств с частной формой собственности на землю, где сельское хозяйство влачит жалкое существование.
      Поэтому утверждение, что частная собственность на землю — исходное условие эффективного производства, является ложным. А если так, то возникает вопрос: зачем тогда руководство страны идет на конфронтацию с людьми, которые живут и работают на земле и подавляющая часть которых против частной земельной собственности?
      Притягательная сила собственности на землю не в самой земле, не в возможности на ней работать по своему усмотрению, а в ренте, в монопольном (не заработанном) доходе. Именно рента придает остроту вопросу о частной собственности на землю. Ибо те, кто обладает земельной рентой, имеют исключительную власть. Именно поэтому изменения в западном земельном законодательстве осуществляются в жесточайшей борьбе с могущественными латифундистами, аграрными лобби.
      Российские реформаторы, перенимая западные сценарии реформ, не заметили тех тенденций в земельном законодательстве, которые происходят в этих странах. А они состоят в исправлении исторической ошибки — возникновении частной собственности на землю. Там пересматривают статус земельного собственника, существенно урезают права последнего, земля представляет все больший интерес как объект не собственности, а хозяйствования. Делается это потому, что частная собственность на землю имеет ряд существенных недостатков. В частности, при ней происходит отделение собственника земли от работника на ней. Как говорил К. Маркс, собственник может всю жизнь прожить в Константинополе, получая ренту, хотя земельный участок у него в Швейцарии; земля легко ускользает из рук бедных землевладельцев.
      Частная собственность на землю приводит к тому, что из села вытесняется огромная масса людей. И в советское время, и сегодня общественные хозяйства дают работу и пропитание для значительной части населения. В период, когда вся экономика в развале, когда в стране миллионы безработных, сельское хозяйство, как губка, всасывает всех обездоленных, в том числе и беженцев.
      Б.Н. Ельцин перед президентскими выборами в обращении к крестьянам сказал: “Один из главных лозунгов Октябрьской революции “Земля — крестьянам!”, под которым победили большевики, так и не был претворен в жизнь. Именно в этом одна из важнейших причин отсталости сельского хозяйства и низкого уровня жизни крестьян. В 1993 году народом России была принята Конституция, которая вернула право на землю. Двенадцать миллионов
      россиян стали реальными владельцами земельных долей”. Что имеет Россия сейчас?
      Демократы начали реформу тоже под лозунгом “Земля должна принадлежать тем, кто ее обрабатывает”. Разделение земель на доли привело к тому, что во многих регионах 70 — 80% земли сосредоточено у неработающей части сельского населения. Получается по пословице: “Один с сошкой, а семеро с ложкой”.
      В некоторых регионах уже сегодня до 30% работающих вообще не имеют земельных долей и имущественных паев.
      Исправление “ошибки” большевиков привело к тому, что крестьяне, обрабатывая “чужие земли”, по существу превратились в наемных работников. О какой уж тут мотивации труда может идти речь! Принимая решение о приватизации земли, наши реформаторы не думали о последствиях. Если не принять срочных мер по устранению результатов черного передела, то завтра дети и внуки нынешних крестьян выйдут с лозунгом “Земля — крестьянам!”.
      Конечно, меняя нынешнюю земельную политику, нужно исходить из сложившихся реалий, то есть из того, что основная часть земли находится в частной собственности. Но мы не можем согласиться с теми, кто говорит, что поздно что-либо менять, поезд уже ушел… Если уж западные правительства стараются урезать права собственников земли, ужесточают контроль над ней, нам это сделать значительно легче, потому что владельцы земельных долей еще не стали в полном смысле слова собственниками: земельные доли натура-лизованы, земля персонифицирована лишь на 7%.
      Из общего числа граждан, имеющих доли в сельскохозяйственных предприятиях, 92% получили свидетельства на право собственности, из них 43% вообще никак не распорядились своими долями, 17% сдали их в уставный капитал сельскохозяйственных предприятий, 38% граждан передали в аренду. Многие собственники земельных долей не держатся за
      них: 60 тыс. фермеров бесплатно сдали свои земли, а крестьяне, выезжающие из деревни, даже и не вспоминают, что они являются собственниками 7-10 га земли. В связи с этим предлагается осуществить следующие меры:
      1. Собственник земельной доли вносит ее в уставный капитал АО, ТО, и сельскохозяйственное предприятие становится собственником земли.
      2. Устанавливаются условия и порядок выкупа в государственную либо муни-ципальную собственность земельных долей у собственников, которые не распорядились до сих пор земельными долями или не могут их рационально использовать.
      3. Нельзя допускать приватизации земельной ренты. Необходимо быстрее вводить для сельскохозяйственных товаропроизводителей единый земельный налог. Если каждый собственник будет платить земельный налог в размере 1,5 — 3 ц зерна с 1 га (как в Белгородской области), то многие собственники земельных долей, фермеры, да и коллективные хозяйства откажутся от части своих земель и сдадут их местным администрациям.
      Введение единого земельного налога позволит:
      а) увеличить поступление средств в местные бюджеты; часть этих доходов будет направлена на финансирование землеохранных мероприятий;
      б) ускорить оборот земли, стимулировать рациональное ее использование, сохранение и повышение плодородия;
      в) выравнивать социально-экономические условия хозяйствования на землях разного качества и местоположения.
      Коротко по поводу рынка земли. Сторонники купли-продажи земли говорят, что этот акт — важнейшее средство решения продовольственной проблемы, что он обеспечит прилив средств в сельскохозяйственное производство, улучшит использование земли, ибо тот, кто плохо на ней работает, продаст тому, кто сможет
      ее хорошо обрабатывать.
      Посмотрим, в какой мере теория демократов согласуется с нынешней практикой.
      В 1998 году 89% хозяйств сельских товаропроизводителей были убыточными. Сельскохозяйственным производством в России стало невыгодно заниматься, а потому земля стала невостребованной. Наступил подходящий момент для распродажи земли за бесценок.
      Губернатор Саратовской области Д. Аяцков, выступая на заседании “круглого стола” 26 декабря 1997 года, сказал: “Дайте мне возможность на примере области доказать, что свободная купля-продажа земли, рыночный оборот сделают нашу область благополучным, экономически процветающим регионом”. В 1998 году администрация Саратовской области провела несколько аукционов. Сельскохозяйственная земля пошла по цене 30 — 40 руб. за 1, га, или — в переводе на жидкую валюту — одна бутылка самогона за 1 га чернозема. При такой цене никакого
      прилива средств в сельское хозяйство не произойдет.
      Значит, ратующие за легализацию рынка земли пекутся вовсе не о крестьянах. Наоборот, они хотят ограбить их, как ограбили рабочих, весь народ, посулив за ваучер по две легковые автомашины.
      Полемизируя со мной по поводу возможного разбазаривания “за бесплатно” земли российской, И. Суслов пишет, что со времен А. Смита и даже ранее известно, что реальная цена — на “совести” законов спроса и предложения, на “совести” полезности конкретного товара, в конкретном месте, в конкретное время. Пора бы профессорам жить своим умом, а не переносить идеи 200-летней давности в действительность. Крупнейший ученый-экономист США Дж. Гэлбрайт пишет: “Многие не задумываясь говорят о возвращении к рынку времен Адама Смита, но
      они настолько не правы, что их точка зрения может быть сочтена психологическим отклонением клинического характера”.
      Поэтому нельзя в России разрешать куплю-продажу земли, особенно в нынешнее смутное время. По нашему мнению, следовало бы:
      1) ускорить принятие Земельного кодекса России;
      2) установить 15-летний мораторий на продажу земли в частную собственность;
      3) внести в Государственную Думу проекты федеральных законов: об аренде земли; о государственных и муниципальных землях; об оценке земли, о плате за землю (новая редакция); о государственном регулировании земельных отношений и так далее.
      По поводу размеров сельскохозяйственных предприятий существует закон преимущества крупного товарного производства перед мелким. Мировая практика свидетельствует об этом. Например, мелкие фермы США, составляющие 72% их общей численности, владеют 29% земельных угодий, 31% машин и оборудования, используя 44% рабочей силы, а производят менее 10% валового фермерского дохода. Эта группа хозяйств использует землю и технику в 4 раза, а рабочую силу в 7 раз хуже, чем остальные фермеры. В крупных по размерам предприятиях на 100 га земли имеется в 4 — 5 раз меньше техники и трудовых ресурсов.
      Сторонники разрушения крупных землепользований должны знать, что при переходе к мелкотоварному производству нам нужно будет иметь столько же техники, сколько ее имеют западные фермеры, то есть в 5 — 10 раз больше, чем было в колхозах и совхозах до начала реформы. В противном случае ни о какой конкуренции с западными товаропроизводителями не может быть и речи.
      Но можно ли ставить задачу такого увеличения парка техники, фондо- и энерговооруженности российского сельского хозяйства в ближайшие 10 — 15 лет? Уверен, что нет. Она для России и неэффективна, и невыполнима. Поэтому ориентация на мелкотоварное производство для России — тупиковое направление.
      Наше сельское хозяйство обречено быть крупнотоварным. И те политики, ученые, которые ориентируют на мелкотоварное производство, либо не понимают объективного закона примата крупного производства перед мелким, либо находятся на довольствии у западных служб, заинтересованных в дальнейшем развале нашего сельского хозяйства. Нельзя также не учитывать менталитет российских крестьян, подавляющее большинство которых хотят работать в коллективе
      .
      Исходя из изложенного можно сделать следующие выводы:
      1. Необходимо менять курс реформ.
      2. При формировании новых земельных отношений исходить из экономических интересов России в целом и крестьянства в частности.
      3. Земельная политика должна быть подчинена формированию комплекса факторов, обеспечивающих рост сельскохозяйственного производства и повышение его эффективности.
      В. Агафонов,
      доктор философских наук,
      профессор философских ТСХА
      О ПУТЯХ РЕШЕНИЯ АГРАРНОГО ВОПРОСА И ОБЕСПЕЧЕНИИ ПРОДОВОЛЬСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИИ
      Один из крупнейших западных экономистов и специалистов в области аграрных отношений — председатель Совета по земельной политике (Лондон) Фред Харрисон в книге “Закон свободы. Частная собственность и государственные финансы в цивилизационном обществе” (Санкт-Петербург, 1996 ) утверждает: “Россия пережила гражданскую войну, чтобы освободиться от феодального наследия в виде частной собственности на землю. Воссоздать эту систему, а значит, допустить приватизацию общественной стоимости (той части создаваемого богатства, которая принадлежит обществу: земельную ренту и ренту за природные ресурсы) было бы трагедией в историческом масштабе. Если эта ошибка будет допущена, в один прекрасный день за нее придется очень дорого заплатить. Но прежде, чем это произойдет, от нецивилизованной системы прав собственности пострадают многие люди” (с. 42).
      Развивая свою теорию в книге “Итак, вы решили стать президентом”, Ф. Харрисон пишет: “Если социальному возрождению суждено состояться, то только при наличии двух следующих условий. Во-первых, людьми должен двигать дух сотрудничества и кооперации, что означает удовлетворение их природного чувства справедливости. Это условие не будет выполнено, если часть граждан получит несправедливо большие права на владение землей. Во-вторых, средства, которые питали бы культуру, должны поступать из общественной стоимости — ренты с земли и природных ресурсов*”.
      Исследования, проведенные профессором Дмитрием Львовым и его коллегами в ЦЭМИ РАН и председателем думского экономического комитета С. Ю. Глазьевым, показывают, что рентных платежей только за использование таких природных ресурсов, как нефть, хватило бы на покрытие всех финансовых потребностей России. Наихудший источник финансирования — налоги на трудовой доход населения и на инвестиции. Далее Харрисон утверждает, что налоги в той форме, в какой они
      существуют на Западе, оказывают разрушительное воздействие на созидательную энергию людей. Это порождает неправильное распределение средств и дает государству возможность вторжения в частную жизнь граждан.
      Идеи Ф. Харрисона лежат в русле научных постулатов идеологов английской буржуазии — выдающегося философа и правоведа Джона Локка и основоположника политической экономии Адама Смита. Дж. Локк, предвосхищая некоторые фундаментальные положения теории трудовой стоимости А. Смита, наметил пути решения вопроса
      о соотношении между рентой, трудом и капиталом.Он сформулировал важнейший принцип: труд и капитал могут претендовать только на ту часть стоимости, которая ими создана. Не созданная ими стоимость также должна использоваться, но не должна приватизироваться.
      Вследствие роста населения земля становится дефицитной, а поэтому требуется финансовая формула для решения проблемы распределения земли. Локк показал, что часть национального дохода связана с даром природы, а часть с вкладом общества, то есть является результатом труда его членов. При этом продукты земли, полезные человеку, на девять десятых — результат труда.
      Таким образом, Локк обосновал необходимость и важность выделения в либеральной традиции вопроса о соотношении общественных и частных прав на землю. Харрисон отмечает, что “Локк и Маркс, исходя из противоположных идеологических традиций, искали разрешение этой проблемы в процессе, гарантирующем свободу личности”. Неудачи в решении аграрного вопроса в США и СССР и во многих других странах Запада и Востока, по мнению Харрисона, лежат в основе современной борьбы идеологий, унаследовавших ошибочный подход к решению социальных проблем с конфликтных позиций. И вполне естественно, что эти фундаментальные методологические принципы творцов западной буржуазно-либеральной науки пришли в непримиримое противоречие с “программой 500 дней” и всей деятельностью реформаторов — волюнтаристов и экстремистов — проектантов и организаторов социального хаоса в России, на Украине и в других странах СНГ.
      Выдающийся русский писатель и мыслитель Федор Михайлович Достоевский видел “зерно или идею будущего” у нас, в России. “Почему так? А потому, что у нас есть и до сих пор уцелел в народе один принцип, и именно тот, что земля для него все, и что он все выводит из земли и от земли. Но главное в том, что это-то и есть нормальный закон человеческий. В земле, в почве есть нечто сакраментальное. Если хотите переродить человечество к лучшему, почти что из зверей поделать людей, то наделите их землею — и постигнете цели. По-моему, порядок в каждой стране — политический, гражданский, всякий — всегда связан с почвой и с характером землевладения в стране. В каком характере сложилось землевладение, в таком характере сложилось и все остальное”*. Далее он подчеркивает, что “русский человек с самого начала никогда не мог представить себя без земли. Из земли у него и все остальное: “то есть и свобода, и жизнь, и честь, и семья, и детишки, и порядок, и церковь — одним словом, все, что есть драгоценного. Вот из-за формулы-то этой он и такую вещь, как община, удержал.
      Про общинное землевладение всяк толковал, всем известно, сколько в нем помехи экономическому хотя бы только развитию; но в то же время не лежит ли в нем зерно чего-то нового, лучшего, будущего, идеального, что всех ожидает, что неизвестно, как произойдет, но что у нас лишь одних есть в зародыше и что у нас одних может сбыться, потому что явится не войной и не бунтом,
      а опять-таки великим и всеобщим согласием, а согласием потому, что за него и теперь даны великие жертвы”**.
      Эти идеи Ф. М. Достоевского получили развитие в работе Г. И. Успенского “Власть земли”, в трудах А. Н. Энгельгардта и Л. Н. Толстого.
      Такой же точки зрения придерживался позднее и известный русский ученый-аграрник И. А. Стебут (1833-1923 гг.) Признавая преимущества американского и западноевропейского фермерского пути перед русской общиной в экономическом плане, он видел его коренную ущербность в социальном. С этой точки зрения капиталистический путь восторга у него не вызывал, и он выступал за общинное земледелие, за общественное ведение сельского хозяйства.
      Л. Н. Толстой, выражая коренные интересы русского крестьянства и его вековые чаяния, с начала 80-х годов XIX века и до конца своей жизни активно боролся против частной собственности на землю, видя в ней основную причину нищеты и бедствий народа.
      Раскрывая антинародную, антикрестьянскую сущность частной собственности на землю, Толстой пришел к выводу, что именно она является основной причиной социального неравенства, источником всех трагических смут и революций в России. “Земля никогда не была и не может быть собственностью, — писал Толстой. — Если у одного человека земли больше, чем ему нужно, а у других ее нет, то тот, кто владеет лишней землей, владеет уже не землей, а людьми, а люди не могут быть собственностью других”. Собственность на землю он определяет как “корень всего зла”.
      Вместе с тем великий писатель горячо выступал за трудовую крестьянскую собственность на землю как основу материального благополучия народа, его независимости от произвола чиновников и свободного культурного развития.
      В наше время — в период насильственной и искусственной капитализации аграрного сектора — исключительно актуальными стали и философско-социологические и экономические идеи Д. И. Менделеева.
      Менделеев как представитель и выразитель крестьянской демократии свои экономические идеи разрабатывает на основе собственной социальной философии. Он далек от апологетов российского капитализма. Не воспринял он и народнические концепции. Что касается марксистской экономической и политической теории, то она казалась ему слишком отдающей дань гегелевскому схематизму и не учитывающей всей фактической сложности исторического процесса. И он самостоятельно приходит к отрицанию капитализма как общественной системы, основанной на индивидуализме и социальной несправедливости. Капитализм был закономерным социальным явлением в Западной Европе и Северной Америке, но его историческое время, по утверждению ученого, к началу