Наблюдения над исторической жизнью народов

      Хотя Цезарь, главный источник наш относительно быта галлов, делит всю независимую Галлию на три части, из которых одну населяют белги, другую аквитаны, третью - по-туземному кельты, а по-латыни галлы, и все эти три части народонаселения Галлии отличаются языком, учреждениями, законами, но, к сожалению, не говорит ни слова, в чем именно состоит различие, а там, где говорит об учреждениях (instituta), употребляет выражения: в Галлии, во всей Галлии. Это ведет к заключению, что в главных чертах быта не было различия между белгами, аквитанами и собственно галлами, различие заключалось в некоторых второстепенностях, о которых Цезарь не нашел случая говорить.
      Мы получаем первые известия о галлах как о народе воинственном, толпы которого выходят из своей страны для занятия или опустошения других стран.
      Потом известия об этих движениях галльских на значительное время прекращаются и начинается движение против галлов с двух сторон: со стороны цивилизованного Рима и со стороны варваров, германцев, вследствие чего быт галлов вскрывается.
      Что же мы видим?
      Мы видим страну, населенную множеством народцев, из которых сильнейшие стремятся подчинить себе слабейшие. Еще несколько времени свободного, беспрепятственного внутреннего движения, и, быть может, один народ подчинил бы себе все другие и создалось бы сильное, сплоченное государство, залог независимого существования.
      Но движение сильных врагов с двух сторон застало в Галлии дело объединения только в зародыше; слабая своим разъединением и внутреннею борьбою, происходившею вследствие начавшегося стремления к объединению, Галлия не могла противиться и скоро полегла перед сильнейшим из двоих врагов, какими были римляне.
      Если мы в истории галлов встречаем сильные воинственные движения вначале и потом сменившие их внутренние войны, усобицы, то уже заключаем, что из народной массы выдавались люди, более способные к воинским подвигам, и народонаселение разделилось на две части - вооруженную и невооруженную, причем первая должна была получить господство над второй, кормиться на ее счет. Храбрейшие, военные вожди получают все значение, ибо при условиях общественной неразвитости или варварства власть принадлежит материальной силе, приобретается насилием. Храбрый вождь окружается толпою подобных ему храбрецов, которые под его знаменем ищут добычи и власти.
      Этот союз между вождями и дружиною основан на взаимной помощи и защите; вожди в челе дружин своих начинают усобицы с целью приобретения большей силы и богатства; сильные борются друг с другом - горе слабым! Они спешат приобрести безопасность, отдаваясь в покровительство сильных, и закладничество или клиентство развивается в чрезвычайной степени.
      Сказанное нами представляет явление, общее в жизни народов. Для проверки приложим его к галлам, к их быту, как он описан у современников. По Цезарю, во всей Галлии имели значение только два класса людей - жрецы (друиды)
      и благородные, или всадники (nobiles, equites); что же касается до остального, низшего народонаселения, то оно было на рабском положении (paene servorum habetur loco), не смея ничего предпринять сами по себе, не участвуя ни в каком совещании. Многие, удрученные долгами и тяжестью податей или притесняемые сильнейшими, отдавались в рабство благородным, которые получали над ними все те права, какие господа имели над рабами.
      "Чем знатнее и богаче кто из всадников, тем большим числом амбактов и клиентов окружен он", - говорит Цезарь. Амбактами, или солдурами, назывались дружинники, преданные вождю до такой степени, что не соглашались переживать его. Под клиентами надобно разуметь таких закладчиков, которые хотя были сами из всадников, имели собственность, свое хозяйство, но для приобретения безопасности, защиты закладывались за сильнейших, и, наконец, третий род зависимых людей представляли указанные выше люди из черни, которые по отсутствию средств к самостоятельной жизни шли в услужение, в рабство к богатейшим. Это явление объясняется совершенно нашим древнерусским холопством, а клиентство - закладничеством.
      Таким образом, в челе каждого галльского народца стояла шляхта (nobiles, equites), окруженная большим или меньшим числом амбактов и клиентов, имевшая более или менее холопов и рабов, ибо войны внешние и внутренние, также и купля доставляли не добровольных рабов, которых мы отличаем от холопей как отдавшихся сами собою в рабство, по свидетельству источников. Между шляхтою было несколько людей, несколько фамилий богаче, сильнее, чем другие, набольшие, главные, князья, principes, как их называет Цезарь.
      Низшая, невооруженная часть народонаселения, plebs, не допускалась ни до какого совещания (nullo adhibetur concilio), следовательно, сеймы составлялись из одной шляхты; кроме сеймов или совещаний, где присутствовала вся шляхта, был постоянный совет, который Цезарь по-своему называет сенатом, а членов его - сенаторами. Избирались ли эти сенаторы и как избирались - ничего не известно. Можно только видеть отношение числа так называемых сенаторов к остальному народонаселению; галльский народец, нервии, потерпевши от римлян страшное поражение, прислал к Цезарю с покорностью, и послы, описывая несчастное положение своего народа, говорили, что из 600 сенаторов осталось только трое и из 60000 способных носить оружие осталось только 500 человек.
      У венетов Цезарь перебил всех сенаторов, а остальных продал в рабство; из этого видно, что Цезарь смотрел на сенаторов как на вождей народных, от которых исходило сопротивление; видно, что между сенаторами были люди самые значительные и по материальным средствам, и по личным способностям.
      Во время той же войны Цезаря в Галлии случилось, что некоторые народцы истребили своих сенаторов за то, что те не хотели восстания против римлян.
      Наконец, приводится обычай, по крайней мере у некоторых галльских народцев, по которому не позволялось заседать в сенате двоим членам одной и той же фамилии.
      Кроме сенаторства была высшая власть, которою облекался один человек; эта власть не совсем ясно, как видно, представлялась Цезарю, и потому он употребляет для нее неопределенные выражения: верховная власть (summa imperil), главное начальство (principatus, magistratus, summus magistratus). За эту-то верховную власть, которою известное лицо облекалось только на один год, шла обыкновенно борьба между сильнейшими людьми в народце, образовывались партии. Сильнейший клиентством и связями с другими сильными людьми побеждал, становился главным лицом в народе и, не довольствуясь таким коротким сроком власти, одним годом, стремился к власти более продолжительной и крепкой, к власти царской.
      Цезарь, указывая у некоторых народцев высших начальников и обозначая их власть приведенными выше именами, у других прямо указывает царей (reges)
      и приводит также случаи, когда люди, достигшие принципата, стремились стать царями, но были умерщвляемы. "У карнутов был знатнейший человек Тасгетий, которого предки были царями у этого народа (regnum obtinuerant). Этому Тасгетию Цезарь за его храбрость и доброе расположение к себе, ибо во всех войнах пользовался особенным его содействием, возвратил достоинство предков.
      Он уже царствовал третий год, как был убит врагами".
      У сенонов Цезарь дал царское достоинство (regem constituit) Коварину, которого брат и предки были царями, но Коварин, узнавши, что его хотят убить, бежал. Целтиллий из народа арвернов достиг принципата всей Галлии, по выражению Цезаря, но был убит своим народом за то, что стремился к царской власти. Каким образом Целтиллий мог приобрести принципат всей Галлии - неизвестно; по всем вероятностям, это выражение преувеличенное.
      В рассказе Цезаря о переселении гельветов упоминается о зачинщике дела Оргеториксе, у которого было до 10000 людей, находившихся от него в разных степенях зависимости и которых Цезарь, по римским понятиям, называет его фамилиею (familia, famuli, servi). Могущественный Оргеторикс стремится к верховной власти и побуждает к тому же сильных людей и у других народов галльских: у сенонов Кастика, которого отец много лет владел царством (regnum obtinuerat); у гэдуев Думнорига, который тогда держал принципат у своего народа и был любим низшею частью народонаселения (plebi acceptus erat).
      Это последнее известие показывает нам общее явление, что люди, домогающиеся верховной власти, опираются на низший слой народа.
      Несмотря на краткость, недосказанность, неточность известий о галлах, мы, соблюдая крайнюю осторожность, можем вывести заключение, что имеем дело со множеством народцев, не связанных друг с другом никакою политическою связью. При общей опасности почином одного или нескольких энергических лиц могли образовываться союзы, могла поручаться военная власть одному вождю, но эти союзы заключались на международных началах; заключавшие эти союзы народны давали друг другу заложников, или аманатов, по обычаю, господствующему у варварских народов.
      Внутри каждого народца видим господство вооруженной части народонаселения над невооруженною, которая находится в ничтожном и бедственном положении.
      Сильнейшие из вооруженного сословия ведут друг с другом борьбу за верховную власть; безопасности для слабейших нет, и потому господствует закладничество слабейших за сильнейших, закладничество в разных видах, смотря по тому, каково значение захребетника или клиента. Но закладничество вело к новым столкновениям, к новой борьбе, ибо выгода и честь патрона требовала не выдавать своего клиента ни в каком случае. Стремление сильнейших, добившись до принципата, сделаться царем обыкновенно не увенчивалось успехом: обыкновенно честолюбцы платили за него жизнью. Отношения, господствовавшие между шляхтою в отдельных народцах, повторялись и в отношениях последних друг к другу.
      При борьбе народцев друг с другом за власть, за усиление слабейший народец входил в клиентские отношения к сильнейшему.
      При таком хаотическом состоянии галльских народцев, при постоянной борьбе их друг с другом и при борьбе внутри каждого народца между сильнейшими из шляхты, когда при всяком столкновении интересов дело решалось силою, когда обиженным негде было искать суда, общество по естественному и необходимому стремлению к выходу из такого положения вызывает силу особого рода, силу нравственную, нужную для установления некоторого порядка и единства, для суда, для решения дел человеческими, а не животненными, насильственными средствами, - одним словом, общество для выхода из хаотического состояния вызывало жреческую власть.
      Галльские кудесники, или волхвы, люди, славившиеся знанием вещей, которым не обладали остальные, воспользовались благоприятными обстоятельствами для приобретения жреческого значения, значения истолкователей высшей воли, способных произнести правый приговор и принести умилостивительную, угодную богам жертву. Во всех странах, где после героического периода между народонаселением, живущим на больших пространствах, дело идет о выработке какой-нибудь государственной формы, где начинается внутренняя борьба, производящая тот хаос, который мы встречаем в Галлии, - во всех таких странах значение жрецов чрезвычайно усиливается, как это мы и видим в больших государствах Азии и Африки, тогда как в Греции и Италии, где в небольших городах установление известного общественного строя пошло очень быстро, мы не видим сильного жреческого класса.
      В Галлии, по словам Цезаря, только два класса жителей имели значение друиды и всадники. Друиды занимаются вещами божественными, приносят жертвы публичные и частные, истолковывают религиозные вещи; к ним стекается большое число юношества для обучения. Они пользуются большим почетом, ибо произносят приговоры почти по всем спорным делам, публичным и частным: случится ли какое-нибудь преступление, убийство, идет ли спор о наследстве, о межах - друиды решают дела, определяют награды и наказания; если частный человек или народ не примет их решения, такого отлучают от жертвоприношений.
      Это наказание у них самое тяжелое. Отлученные считаются нечестивыми и беззаконными, их все чуждаются, избегают их присутствия и разговора, чтобы не заразиться от них; их жалобы на суде остаются без внимания; они не удостаиваются никакого почета. Все друиды подчинены одному начальнику; по смерти начальника ему наследует самый видный по достоинству, а если есть несколько равных, то избирается голосами друидов, иногда спор решается оружием. Друиды в назначенное время года собираются в место, которое считается серединою всей Галлии, сюда сходятся все, имеющие тяжбы, и подчиняются их суду и решениям.
      Начало учения друидов ведут из Британии, и желающие обстоятельнее ознакомиться с ним по большей части отправляются для этого туда. Друиды не участвуют в войнах и не платят податей; вследствие таких выгод многие и добровольно идут в друиды, и посылаются родителями и родственниками. Основным учением друидов было учение о переселении душ, которое отнимало у галлов страх смерти; кроме того, они много толковали и передавали молодежи о звездах и движении их, о величине мира и земли, о натуре вещей, о могуществе богов.
      Но нельзя очень высоко ставить друидскую мудрость, ибо тот же Цезарь говорит нам, что желавшие основательнее изучить друидизм ездили для этого в Британию, а известно, что из всех галлов жители Британии отличались особенною дикостью.
      Противоречие уничтожается тем, что у диких народов особенно процветает волшебство и кудесничество; за тем-то континентальные галлы и отправлялись к своим диким британским соплеменникам. Притом надобно заметить, что как ни высоко ставит Цезарь значение друидов, однако в его рассказе о Галльской войне деятельности их вовсе не заметно.
      Друиды могли получить важное значение именно вследствие беспорядочного, хаотического состояния галльских народцев, а потому у них не могло быть побуждений к прекращению этого беспорядка, побуждений содействовать установлению единства и крепкого правильного правительства в какой бы то ни было форме.
      Установлению такого правительства препятствовало положение низшего сословия, которое не принимало ни в чем участия, находилось почти в рабском состоянии.
      Высшее сословие, не чувствуя никакого давления со стороны низшего, не имело по тому самому побуждений сосредоточиваться, соединять свои силы, забывать частные интересы для общего дела, и потому видим бесконечную усобицу между его членами, усобицу вредную, разрушительную, вовсе не похожую на борьбу политических партий, на борьбу патрициев с плебеями, которая держала в сосредоточении силы обеих сторон; только внешний толчок, внешняя опасность заставляли прибегать к соединению сил, к общему действию, к общей власти, но опасность проходила, и все принимало прежний вид.
      В таком положении находились галлы, когда страшные враги с двух сторон явились в их пределах - римляне и германцы. Галлы не только не могли с успехом сопротивляться ни тем, ни другим, но еще сами пригласили их к вмешательству в свои внутренние дела, как обыкновенно бывает со слабыми внутренне народами, как бы ни была различна степень их цивилизации. Мы уже видели, что в Галлии народы, стремясь к усилению, вели борьбу друг с другом, причем слабейшие, чтобы избавиться от насилий, закладывались за сильнейших, и таким образом некоторые более сильные народы являлись окруженные народцами-клиентами.
      С помощью римлян сильно поднялся народ гэдуи, но другие два народа арверны и секваны - не хотели дать гэдуям усилиться и, не имея возможности сладить с ними одни, призвали на помощь германцев. Последние, ждавшие первого случая променять суровые зарейнские страны на Галлию, явились на зов; гэдуи были сокрушены, но секваны недолго радовались своей победе: призванный ими на помощь король свевов Ариовист утвердился у них, отобрал у них третью часть земель, но и этого ему было мало. Галлы увидели, что им придется мало-помалу уступить всю свою землю зарейнским выходцам, а потому бросились к римскому проконсулу Юлию Цезарю с просьбою о помощи.
      Цезарь отогнал германцев от границ Таллии, но галлы испугались, что призвали к себе другого господина, и вооружились против римлян, следствием чего было завоевание Цезарем всей Галлии, совершенное в семь лет.
      Мы не будем отнимать важного значения у этого события; мы заметим одно, что завоевание Галлии римлянами относится к разряду войн народов, стоящих на высокой степени цивилизации, выражающейся и в искусстве военном, с народами варварскими, к разряду завоевания пруссов немецкими рыцарями, народов Нового Света - испанцами, завоевания Индии - португальцами, англичанами, Сибири и стран Средней Азии - русскими, войн последних с турками и персиянами - войн, где качество берет постоянно верх над количеством. Мы знаем, как толпы дикарей, вовсе не робких, разбегались при виде лошадей, при ружейных выстрелах; подобное тому видим и в войне Цезаря с галлами.
      При осаде одного галльского города римляне устроили крытые галереи, под их защитою - террасу, построили деревянную башню, которую должно было двинуть против городской стены. Галлы, презиравшие римлян за их малый рост, смеялись над строителями таких хитростей, которые, находясь в далеком расстоянии от города, не могли, по их мнению, сделать ему никакого вреда. И вдруг они видят, что башня двигается и приближается к стенам города; в ужасе они уже не думают более о защите и посылают просить мира.
      Военное искусство, которым римляне бесконечно превосходили варваров, давало им возможность так скоро покорить Галлию, как бы ни были варвары храбры и многочисленны, но мы имеем основание ограничить и эти два условия.
      По словам Цезаря, было время, когда галлы превосходили германцев храбростью, нападали на другие народы, высылали свои колонии за Рейн, но в его время галлы были уже не те: близость римской провинции, знакомство с предметами роскоши испортили их, ослабив их прежнюю храбрость, так что они сами не смели равняться в ней с германцами.
      Цивилизация подействовала на галлов расслабляющим, развращающим образом, но не дала им новых средств, благодаря которым они могли бы стать в уровень с цивилизованными народами; они познакомились с некоторыми предметами роскоши, привозимыми к ним чужими купцами, но не переняли от своих цивилизованных соседей военного искусства, не развили промышленности и торговли, чему доказательством служат галльские города в эпоху завоевания Галлии римлянами.
      По словам Цицерона, не было ничего беднее городов галльских.
      Действительно, как у всех первобытных народов, городами у галлов назывались более или менее обширные огороженные пространства, назначенные для защиты окрестного народонаселения на случай неприятельского нападения, а эти случаи, как мы знаем, были очень часты в Галлии. Город был тем важнее, чем по своему положению представлял более средств к защите. Иногда при нападении сильного врага целый народец покидал все свои города и запирался в одном городе, особенно укрепленном природою. Известия о галльских городах важны для нас в том отношении, что дают ключ к уразумению подобных же известий о городах у других народов, стоявших на одинаковой бытовой ступени с галлами.
      Легкость, с какою галлы покидали, жгли свои города, указывает на значение последних; гельветы сожгли все свои города, намереваясь покинуть страну и поселиться в другом месте; если в народе сохранилась еще возможность таких переселений, то нельзя принимать их городов в нашем смысле.
      Народонаселение всей Галлии полагают гадательно свыше семи миллионов, основываясь на просторах контингентов выставляющихся отдельными народцами во время войны с римлянами. Но здесь прежде всего является вопрос: можно ли положиться на эти цифры? Можно ли предположить процветание статистики среди галльских народцев, предположить, что они с точностью знали количество народонаселения у себя и могли с точностью определить, что выставят именно такое число войска, и кто у них имел силу заставить выйти в поле именно такое число? Достаточно было, что толпа представлялась большою; притом все единогласно ставят хвастливость, способность преувеличивать в числе национальных черт у галлов; у римлян же не было побуждений уменьшать цифры врагов и тем ослаблять значение своих подвигов.
      По окончании войны с Ариовистом Цезарь узнал, что народцы бельгийские вооружаются против него, составили союз, дали друг другу заложников. Он поспешил предупредить их и внезапно явился в земле ремов, ближайшего к собственной Галлии бельгийского народа. Застигнутые врасплох, ремы отправляют к нему знатных людей с уверениями, что они нисколько не участвуют в союзе с остальными белгами и готовы сделать все, что им прикажет римский полководец.
      Цезарь спрашивает у этих ремских посланных, каковы могут быть силы белгов, и они ему начинают рассказывать, что вот чрезвычайно сильный народ белловаки, и по храбрости и по многочисленности своей могут выставить 100 000 вооруженных людей, и обещали они прислать против римлян 60000, другие народы обещали по 50000 и т. д., так что выходило всего бельгийского войска 296 000.
      Это-то показание ремов о бельгийских контингентах и берут, между прочим, в основание выкладок, из которых выходит, что во всей Галлии было более 7000000 жителей. Понятно, что ремские посланцы кроме национальной страсти должны были иметь сильное побуждение преувеличивать могущество бельгийского союза, чтобы напугать римлян и заставить их уйти, но они ошиблись в своем расчете. Цезарь не ушел; белги явились, побились с римлянами и вдруг побежали по домам, и первые побежали знаменитые своею храбростью и многочисленностью белловаки, ибо узнали, что союзные римлянам гэдуи отправлены Цезарем для вторжения в их землю. Цезарь пошел по следам бегущих и покорял каждый народец отдельно; когда он пришел к белловакам, то этот знаменитый народ собрался со всеми пожитками в один город, и когда Цезарь приблизился к нему, то из ворот вышел старик с мольбою принять их в римское подданство.
      Так было вначале. Обратимся к концу, когда галлы, видя последствия утверждения у себя римлян, решились воспользоваться смутою в Риме и соединенными силами выжить поработителей, когда они приобрели и вождя, способного стать во главе народного дела. В лесах, в глухих местах идут совещания, бьют римских купцов, людей, заготовляющих припасы для Цезарева войска. Является вождь восстания; но любопытно, как он является, какими средствами начинает дело.
      В народе арвернов был молодой человек Верцингеторикс, сын упомянутого выше Целтилла, который как-то достиг принципата всей Галлии, но был убит за то, что стремился к царской власти. Сын хотел воспользоваться благоприятными обстоятельствами, чтобы достигнуть отцовского значения с большею безопасностью.
      Верцингеторикс начинает дело как знатный галльский шляхтич в челе своих клиентов, но остальные вельможи арвернские и вместе с ними родной дядя Верцингеторикса не хотят, чтобы сын шел по отцовским следам, и мешают ему, его выгоняют из города Г?рговии. Тогда Верцингеторикс становится вождем сбродной дружины, набирает себе голытьбу по буквальному переводу (in agris habet delectum egentium at perditorum). Состояние Галлии чрезвычайно способствовало образованию подобных шаек угнетением низших классов, отсутствием возможности достигать своим трудом обеспеченного, независимого положения и, наконец, удобством к укрытию людей, живущих на чужой счет в дикой, малонаселенной, покрытой густыми лесами стране.
      Кроме приведенного известия о Верцингеториксе в рассказе Цезаря о Галльской войне мы находим еще любопытное известие о голытьбе и ее движениях: когда прежде в земле венеллов Виридовикс стал вождем восстания против римлян, то к нему из разных мест Галлии стеклись большие толпы "погибших людей и разбойников, которых надежда добычи и охота повоевать отвлекала от земледелия и ежедневного труда" (perditorum hominum latronumpue, quos spes praedandi studiumque bellandi ab agricultura et cotidiano labore revocabat). Рассказывается также о Сенонце Драппете, который во время восстания галлов против римлян собрал отовсюду "погибших людей", призвал рабов к свободе, привлек изгнанников из всех народов и разбойников.
      Здесь очень важно известие об изгнанниках, ибо усобицы за власть должны были увеличивать число изгнанников; побежден - и должен был оставить родину сильный человек, с ним вместе должны были осуждать себя на изгнание и люди ему преданные или зависимые. Знаменитый изгнанник, естественно, становился вождем изгнанников менее знаменитых, вождем всех недовольных. И Верцингеторикс был изгнан, вследствие чего явился вождем сбродной дружины. С помощью своей новой дружины Верцингеторикс. выгнал из города своих противников, и дружина провозгласила его царем.
      Свидетельство драгоценное, присоединяющееся уже к приведенным нами прежде указаниям о значении дружин при образовании верховной власти у первобытных народов, - свидетельство, которое уясняет происхождение знаменитой дружины Ромула, плебеев и значение самого Ромула с товарищами, и отношения этих вождей сбродной дружины к родовикам, отецким детям-патрициям. Теперь Верцингеторикс, во главе своей дружины, точно так же относился к галльским вельможам, к шляхте.
      Но и сам Цезарь был не иное что, как Верцингеторикс цивилизованного мира, стремившийся захватить верховную власть с помощью своей сбродной, отлично дисциплинированной дружины, ибо римские легионы давно потеряли гражданский характер.
      Верцингеторикс сначала имел успех: народцы начали приставать к нему из ненависти к римлянам, видя в нем человека, около которого можно было сосредоточиться для успешной борьбы с завоевателями, но не все, во-первых, хотели борьбы с римлянами, не все рассчитывали на возможности вести ее с успехом; во-вторых, не все хотели вести ее под начальством Верцингеторикса, которого уже величали царем. Цезарь признает в своем сопернике величайшую энергию, но к этой энергии, по его словам, Верцингеторикс присоединил величайшую строгость: жестокими казнями принуждал он нерешительных к деятельности; за важное преступление умерщвлял огнем и всякого рода муками, за легкую вину обрезывал уши или выкалывал по одному глазу и изувеченных таким образом отсылал на места жительства для устрашения оставшихся. Началась борьба с римлянами - борьба последняя, тяжелая для завоевателей.
      До сих пор гэдуи были постоянными союзниками римлян; в их город Новиодун Цезарь переслал галльских заложников, съестные припасы, казну, обоз, множество лошадей, закупленных для войны в Италии и Испании. Теперь гэдуи перешли на сторону восставших, поделили между собою римские деньги и лошадей, хлеб; чего не могли увезти - сожгли и потопили; повсюду рассылают посольства возбуждать к восстанию, в чем легко успевают, потому что в их руках заложники, взятые Цезарем. Гэдуи входят в сношение с Верцингеториксом и стараются получить гегемонию среди восставших народов. Но это дело поручается сейму, на который сходятся депутаты всех галльских народцев, исключая троих.
      Сейм решает, что главное начальство над союзным войском должно быть передано Верцингеториксу. Гэдуи очень оскорблены, и главные из их вельмож молодые люди Эпоредорикс и Варидомар неохотно повинуются Верцингеториксу.
      Последний приказывает набрать немедленно 15000 конницы. "Пехоты же, говорил он, - у меня довольно; я не дам сражения, но, имея многочисленную конницу, очень легко будет перехватывать у римлян продовольствие, только уничтожайте собственные запасы и жгите здания и в вознаграждение за эти потери получите постоянное владычество и свободу". Но когда заказанная конница (мы видели, что он заказал 15000) явилась, когда Верцингеторикс увидел у себя большое войско и узнал, что Цезарь двигается быстро к границам римской провинции (Прованса) для ее защиты, то галл позабыл свою осторожность и, созвавши начальников конницы, объявил им, что необходимо напасть на удаляющихся римлян, иначе они возвратятся с большими силами и не будет конца войне.
      Галлы восторженными криками отвечают на предложение своего вождя, вступают в битву с римлянами и терпят страшное поражение.
      Верцингеторикс запирается в город Алезию (деревня Alise Sainte-Reigne), Цезарь осаждает его; происходит другое конное сражение, в котором Цезарь одерживает победу благодаря германцам, бывшим в его войске. После этого поражения Верцингеторикс тайно, ночью отослал конницу по домам, наказавши уходившим всадникам, чтобы каждый старался поднять свой народец, уговорить к поголовному вооружению, чтобы спасти его, человека, оказавшего так много заслуг, и вместе с ним спасти 80000 избранного галльского войска. Из этих слов узнаем, что с Верцингеториксом в Алезии было 80 тыс. галлов; силы осаждающих считают около 70000.
      Всадники, распущенные по домам, исполнили поручение: галльские вельможи собрались и определили не поголовное вооружение, но чтобы каждый народ выставил известное количество войска; всего составилось 240000 пехоты и 8000 конницы, которые и явились под начальством четырех вождей к Алезии на выручку Верцингеторикса.
      Таким образом, если примем эти цифры за достоверные, Цезарь должен был иметь дело с 320000 с лишком неприятелей. Галлы шли к Алезии с надеждою, что римляне побегут при первом появлении такой громады, но римляне не ушли, и в первой же битве галльская громада потерпела поражение опять благодаря германцам, служившим Цезарю. После второго поражения пришедшие на помощь галлы рассеялись, и Верцингеторикс принужден был сдаться. После этой неудачи общего восстания Цезарь встречал только частные сопротивления, которые были сломаны одно за другим, и вся Галлия была присоединена к римским владениям.
      Страна варварская была завоевана цивилизованным народом, присоединена как часть к огромному целому. Римская цивилизация была перенесена в Галлию; римское управление не хотело знать прежнего быта галлов по народцам, прежних отношений одного народа к другим, самостоятельных народов к народам-клиентам; оно располосовало всю страну по-своему, как ему было удобнее, устроило правительственные центры в некоторых старых галльских городах, дав им новые названия или построив для этого новые города.
      Римское управление сгладило особенности, существовавшие между частями народонаселения, прикрыло его одною форменною одеждою. Галльская шляхта заговорила по-латыни, завела у себя школы; некоторые из знатной шляхты попали в римский сенат. Но при этом для нас важно знать, какие перемены римское господство произвело в экономическом быте страны, перемены в распределении богатств; от чего зависели отношения между членами народного тела и отношение их к государству.