Глава 4. В ГОСТЯХ

Все произошедшее было очень странно… Оно хоть и не убедило в вещественности окружающего реквизита (во сне, сколь бы красочен тот ни был, что-то внутри заставляет сомневаться в его действительности), но вызвало в Сергее чувство раскрепощения и восторга. Слишком он был сжат со своего пробуждения на корабле. Сейчас девушка оказалась спасена, и Волков почти сожалел, что все так быстро кончилось и наваждение вот-вот должно рассеяться, тогда опять придется вспомнить, что он — бывший каторжанин и, пока не выполнит обещанное, не должен привлекать к себе внимание.

Лена взяла его за руку.

— Пойдем со мной, — сказала она, тревожно оглядываясь по сторонам.

Только сейчас Сергей вдруг сообразил, что наваждение почему-то не прекращается. Пора было вернуться в нормальный мир, более скучный и упорядоченный, но и более трезвый. Это Волков тут же высказал Лене.

Она недоверчиво посмотрела на него. Внезапно какая-то догадка озарила ее. Она пристально вгляделась Сергею в глаза, потом приблизилась совсем близко к его лицу, словно бы принюхиваясь, и тут же резко отступила, не отрывая от него взгляда. Смена выражений, промелькнувшая на ее лице, была ему непонятна и… неприятна. Словно бы бедный прохожий человек, оказавшийся свидетелем погони за вором, укравшим сумочку, вдруг находит эту же сумочку за углом, а открыв и увидев содержимое, невольно начинает соображать, как использовать все себе во благо.

— Идем, — сказала Елена и вновь потянула его за собой.

— Что случилось? — спросил Сергей, приноравливаясь к ее мелкому и быстрому шагу.

— Он мазнул тебя по лицу саксом.

— Какой такой сакс? — рассмеялся Сергей. — Что за чушь!

— Это лекарство недавно поступило на рынок. Сейчас им широко пользуются… в некоторых обстоятельствах. Оно приводит к особому эффекту…

Они вошли на зеленую ленту тротуара, движущегося немного наклонно. В самом низу площади лента потекла горизонтально, через некоторое время они остались одни и еще через какое-то время попали в темный коридор. Здесь лента уходила в пол. Впереди, рассеивая полумрак, ярко вспыхнули лампы. На стене загорелся контур двери с ярко-оранжевым изображением крылатого младенца. Они вошли в кабину.

— Северо-запад, седьмой этаж, двенадцать-шестнадцать, — озабоченно сказала Лена в пустоту. Она не стала больше ничего объяснять и, казалось, вообще перестала обращать на спутника внимание. Волков решил пока подчиняться девушке, но все-таки спросил:

— Так что это за особый эффект? — напомнил он.

— Какой эффект? — не поняла она, а минуту подумав, переспросила: — От сакса-то? Трудно объяснить. Как-то связано с подсознанием, что-то там освобождается… Я не особенно вникала.

Пол кабины задрожал, у Сергея зачесались кончики пальцев, Лена вышла в открывшуюся перед ними дверь. Волков последовал за ней.

Из полумрака выступила фигура мужчины, но Лена, не останавливаясь, бросила:

— Это со мной.

Сергей шел за красавицей со смешанным чувством удивления и все усиливающегося чувства нереальности. Ее объяснения хоть и были им приняты, но сейчас не казались важными. Бывший каторжник чувствовал, что, помимо своей воли, оказался втянут во что-то, в чем не собирался участвовать. Сергей тронул Лену за руку:

— Куда мы идем?

Она повернулась к нему.

— Ко мне. Пойдем. — Она снова потянула за собой.-

Не бойся.

Несколько раз их останавливали, но тут же отпускали, узнав женщину.

Один раз Сергей задал вопрос, который должен был задать с самого начала:

— Кто ты?

Девушка тут же остановилась и посмотрела на него.

— Зачем?.. — Она не договорила и продолжила путь.-

Пойдем.

Сергей больше не спрашивал.

Потом коридор исчез. Теперь они словно плыли по широкой аллее, стены которой плавно трансформировались в иллюзорные фасады строений, напоминавших то причудливые морские звезды, то раковины неведомых моллюсков, в створках которых были встроены дверные проемы, во всем проглядывала некая фантасмагоричность, объединяющая этот подземный мир, где тем не менее были и звездное небо, и луны, и дуновения вольного ветра, сделанные, по ощущениям Сергея, вполне убедительно. Лена свернула к прозрачной дорожке, идя по которой Сергей видел медленно плавающие спины диковинных рыб.

Они задержались на секунду у овального входа, похожего на грот. Лопнув, плиты разошлись. Их облил буквально хлынувший из возникшего проема зеленый свет огромного холла. Вдоль стен и посередине залы, медленно колыхаясь, тянулись к потолку гирлянды светящихся водорослей. Потолок был очень похож на границу воды-воздуха, когда смотришь на нее из глубины. Где-то высоко над ними расплывчато горел диск солнца, пересекаемый золотистыми рыбами-светильниками. Стены объемные экраны — продолжали перспективу подводного царства. И даже ковер — иллюзия песка, растений, кораллов — казался вполне настоящим.

Каменные, увитые водорослями ступени вывели спутников к серебристой анфиладе. Подводный мир исчез. Они поднялись еще по одной лестнице, серебро ступеней которой, словно паутина, облагораживали перетекающие в такт шагов наши тени. Сергей шел в двух шагах за Еленой, которая, казалось, опять не замечая его, шла, не видя препятствий — стены перед ними расступались, будто живые.

Голубая комната — словно полотно небесных оттенков: от снежно-прозрачного, до густого синего, почти фиолетового. Затем была комната нежно-розового цвета. Не останавливаясь, они вышли в помещение, наполненное густым золотистым туманом, который, словно почувствовав их присутствие, стал медленно распадаться на густые пласты, которые, оседая, превращались в диван, кресла и другую мебель.

Сергей почувствовал странный запах, от которого одеревенели скулы. Захотелось присесть и отдохнуть. Туман рассеивался, а стены, пол, воздух светились багрянцем. Лена протянула Сергею невесть откуда появившиеся таблетку и стакан.

— Выпей сразу, и все кончится.

Волков послушно проглотил таблетку и теперь ощутил, будто туман стал оседать в его собственной голове. Сергей будто возвращался к реальности, он встревожился, вспомнив, что, возможно, покалечил полицейского— и это в первые часы пребывания в столице. Все складывалось из рук вон плохо.

— Садись, — сказала Лена, указывая на возникшее рядом кресло.

Сергей отметил, что не ощущает уже того легкомысленного настроения, которое пребывало в нем последние минуты.

Теперь туман совсем рассеялся, а в огромных окнах (которые, конечно же, были экранами) чернел мрачный лес. Предрассветная серость уже смазывала тени, но тучи, сплошным пологом обложившие небо, все еще давили, не позволяя рассвету взять свое. То и дело вспыхивали молнии, совсем голубые, и катился, точно по ухабам, гром.

— Подождите меня здесь, — сказала девушка и ушла за перегородку.

Потом Сергей не мог вспомнить, когда это началось… Наверное, сразу после того, как Елена оставила его… С бессознательной покорностью он продолжал сидеть в этой пустой комнате. За окном все сильнее сверкали молнии, будто стараясь поглубже заглянуть в комнату, и все настойчивее катился сотрясающий гул, из соседней комнаты донесся голос его спутницы:

— Иди сюда…

Сергей бездумно повиновался, вошел в спальню (где же еще может стоять ложе?) и увидел над кроватью огромный балдахин, сквозь полупрозрачную ткань которого разглядел и Лену: светлый, сотканный из наплывающих отовсюду волн красного тумана и его собственного внутреннего дурмана контур, который он в диком порыве обнажил, сорвав простыню… и тут же почувствовал, как мелко задрожали его колени… Красавица приподнялась на локте, потянулась к нему, словно уже не видя, лицо ее исказилось, закушенная нижняя губа медленно высвобождалась, растягиваясь в отстраненной улыбке. Сергей почувствовал, как горячая волна поднялась в нем, обжигая и освобождая его…

Все на самом деле было так просто…

Лена медленно, словно в забытье, нахмурилась, тонкая морщинка пересекла брови, недоуменно, сердито нашла Сергея взглядом.

— Иди же! — почти злобно приказала она.

Прикосновение к ней стало сигналом… контактный запал, приводящий к взрыву. Сергей взорвался, и та его часть, которая (как ему казалось) оставалась отстраненным наблюдателем, была немедленно сожжена, уничтожена в вихре… Руки… торопливо отброшенная одежда, растаявшая иллюзия ее платья, ногти, рассекающие кожу его спины… все это не кончалось, не могло кончиться, сгорало в потоке времени, объятий, поцелуев… и только фрагменты, будто оконца в темнице безумия, на секунду — ее лицо, в смертельном обмороке невыносимого наслаждения, дало ему передышку, словно зверю, застигнутому за убийством… Ненадолго, пальцы ее жили сами по себе — трогали, касались, ласкали… столь мучительно, столь болезненно, столь совершенно, что к нему вернулась способность отстраненного анализа, и он молчаливо соглашался с ненужностью самолюбия, стыда, гордости — всех этих пустых напластований глупой цивилизованности… Пусть она касается его вновь и вновь, пусть его корчит, словно издыхающую тварь, пусть изгибает в судорогах… О! Она не давала ему покоя, держа в страшном напряжении. Он видел ее глаза… Отпускала лишь тогда, когда он уже соглашался умереть, высвобождала, чтобы самой умирать, содрогаясь в мучительных конвульсиях и… уходила, запрокинув прекрасное, ангельское лицо… Лишь под утро, когда он уже ничего не осознавал, она позволила ему… Пробежалась пронзительными пальцами…

Сергей словно умер…

Глава 5. АРЕСТ

Когда он проснулся, уже занимался рассвет. В спальне не было одной стены, и прямо в комнате начинался галечный пляж. В сотне метров тихо накатывались волны моря, а сбоку, из-за вершин невысоких гор, показывался краешек солнца. Косые желтые и алые лучи висели в хрустальном воздухе едва рожденного дня, неровно пятная маслянистую воду, верхушки деревьев ближней рощи и детское лицо спящей рядом женщины. Свежий бриз под утро успел выстудить комнату, пахло водорослями, рыбой и утром…

Сергей подошел к гальке, ступил на округлые камешки и прошел всего несколько метров, пока не наткнулся на невидимую преграду — дальше шло изображение. Рядом, заставив его вздрогнуть, пролетела крупная птица, похожая на чайку. Лицо обдало ветром от крыльев, хотя он не был уверен, что птица ненастоящая.

Сергей не представлял, что кто-то может жить в такой роскоши.

Он быстро и бесшумно оделся, вышел из комнаты и пошел по пустым, просторным залам, где тоже попадались прозрачные стены. — Моря здесь уже не встретил, зато были лес и дикая степь, и везде всходило солнце, обновляя утренний воздух светом и теплом нового дня.

У выхода пришлось объяснять маске на стене, что он намеревается покинуть этот дом и почему желает это сделать. Из-за технического казуса (а возможно, вследствие извращения быстротекущей моды) маска стража была вдавленной в стену, поэтому губы у настенного лица, казалось, обращались к кому-то в глубине, а не к Сергею. Это было странно и неприятно. Дверь открылась только после того, как Волков назвал свой личный номер.

На улице, через некоторое время, рядом с ним остановилась черная литая машина, оказавшаяся полицейским экипажем, взмахнула крылом дверцы, и Сергею было приказано влезать внутрь машины. Вчерашнее происшествие, разумеется, не было просто дурным сном — на что Сергей втайне надеялся.

Изнутри машины все было прозрачным. Как вчера в модуле. Даже кресла. Поэтому казалось, что шестеро людей в неудобной, полусогнутой позе просто рассекают низкие облака, следуя одним им ведомым маршрутом.

Сергей тут же вспомнил, что снаружи машина казалось обычной и внутрь салона заглянуть никак нельзя.

Автомобиль резко нырнул на крышу одного из прямоугольных, подпирающих небо громадин и тут же утонул внутри. —Через несколько секунд грузовой лифт доставил их к месту назначения, где полицейская машина всполошенно взмахнула крыльями дверок, и они вышли с обеих сторон.

Сергея немедленно и грубо обыскали. В одном из карманов нашли карточку идентификации, которую он вчера предъявлял полицейскому. Кто-то громко прочел имя: Орлов Николай Иванович. Еще кто-то сверил изображение с его лицом. Слух о нем немедленно прошел по гнусному зданию, и, пока его вели по коридорам, их сопровождал шепот: Орлов!.. Николай Орлов!.. Орлов!..

Они проходили по коридору мимо множества открытых взору залов, где кишмя кишело полицейской братии. Все толкались, беседовали, жужжали, словно насекомые. Высоко над головой плыли блуждающие светильники, похожие на мерцающие облака, а иногда — на многогранные хрустальные глыбы.

Слава богу, слух о нем раздвигал толпу, и им не приходилось протискиваться.

Глава 6. Я ХОЧУ ТЕБЯ УБИТЬ

В кабинете, куда Сергея ввели, к удивлению своему, он обнаружил давешнего громилу из космопорта, которого он мимоходом смел вместе с ищейками. Правая сторона лица его была заметно припухшей. Громила оказался лейтенантом, и фамилия его, фатальным образом повлияв на судьбу, прекрасно вписывалась в сферу его профессиональных обязанностей. Звали лейтенанта Павел Григорьевич Стражников.

Инструкция, видимо, приписывала придерживаться придуманного генералами этикета общения с задержанным, поэтому все шесть легавых дружно представились. Первым назвался майор, возглавляющий всю банду и, кроме того, отдел по особо опасным преступлениям: Михайлов Виктор Александрович.

Сергей не пытался запомнить их имена. Ему было не до того, сейчас он испытывал лишь раздражение и злость: на себя, на полицию, на весь мир.

Он прилетел сюда, чтобы разобраться со своими проблемами, и тут же оказался втянут в события, в которых ничего от него самого не зависело и которые были ему совершенно непонятны.

Этим он был раздосадован вдвойне.

Кабинет явно принадлежал майору. Все остальные были гостями, собравшимися здесь по случаю задержания известной личности. Позади Михайлова было огромное, на всю стену окно. Сергей наблюдал за изменением дичавшего от ярости лица майора, но ему было непонятно, чем вызвана ненависть полицейского.

Если не считать лейтенанта, невзлюбившего его еще со вчерашней встречи, остальные трое вели себя сдержанно, хотя и не скрывали непонятного удивления. Один из них — полковник: проницательные темные глаза, цепкий взгляд из-под серых бровей, редкие, но выразительные жесты, режущие воздух в подтверждение слов, — время от времени повторял, словно заевший механизм:

— Это же надо! Это же надо!

Майор Михайлов, живо напомнивший ему своей фигурой половозрелого копта, все еще вертел перед собой изъятое у Сергея удостоверение. Лицезрение карточки непонятно почему вызывало в нем ярость.

— Неужели тот самый? — недоверчиво спросил лейтенант Стражников.

Получив утвердительный ответ, он встал со своего стула и, похлопывая по ладони дубинкой, двинулся к Сергею.

— Ах ты!.. — злобно зашипел он.

— Только начни, я тебе сразу личико попорчу, — пообещал Волков.

Лейтенант сумел взять себя в руки, хотя глаза его продолжали метать молнии, а зубы сильно сжимались, видимо, изо всех сил удерживали рвущуюся из нутра брань.

— Вы, ребята, не думайте, что я испугаюсь вашей формы, — продолжил Сергей. — Я честно выполнил свой долг перед обществом. Здесь нахожусь на законных основаниях. Вы только дотроньтесь до меня, и, клянусь, вас тут же вынесут отсюда.

И бывший арестант Урана вновь ухмыльнулся, не спуская глаз с дубинки верзилы. Он отлично знал, какое впечатление производит, когда хочет этого. Конечно, он не был так высок, как лейтенант, и не казался таким атлетом, как майор, но они, скорее всего, и дня не протянули бы там, где он прожил бесконечные десять лет.

Эти годы наложили свой отпечаток.

Серо-стальные глаза Сергея за последние годы привыкли видеть мир через прицел. И только в редкие минуты взгляд теплел, становясь выражением искренности и доброжелательности. Так Сергей предполагал. Люди с такой внешностью были, как правило, натурами выдержанными, хладнокровными и волевыми.

На самом деле Сергей был импульсивен. Он предпочитал сначала действовать, а потом обдумывать произошедшее. Не всегда первое находило одобрение у второго. Но он давно бы уже был трупом, если б мир имел в основе своей хоть крупицу логики и разума.

Волков все еще стоял и, заметив свое упущение, поспешил исправить ошибку, сев на ближайшее свободное кресло. По всей видимости, стульев в столице уже давно не было.

— Встань, подонок! — рявкнул майор, едва Сергей плюхнулся на сиденье…

— Майор! — успокаивающе сказал полковник. — Пусть сидит.

— На что же ты, скотина, рассчитывал, приехав обратно? — не унимался Михайлов.

— Майор! — не выдержал Сергей. — Вы совершили большую ошибку, арестовав невиновного и законопослушного гражданина. Если у меня и были проступки, они в настоящий момент полностью искуплены.

Сергей вытащил из кармана сигарету, закурил, ухмыльнулся и заметил: