Глава 9

Она была одна в доме. Она спала. Часы показывали чуть больше полудня. Она не знала, что так устала. Она не любила долго спать. Это было пустой тратой времени, но она была благодарна Мартину за то, что он оставил ее одну в это утро. Они теряли друг друга. В их отношениях образовалась трещина. Ей нужно было побыть одной некоторое время. Может быть, и Мартин понял, что ему нужно то же самое. Была ли у них надежда? Она не знала. Но если они хотели сохранить брак, они должны были потрудиться. Они хоть и делили одну постель, но жили врозь. Это возникло внезапно. До этого у них были лишь небольшие ссоры, ничего серьезного, а теперь они были словно чужие.

Встречался ли Мартин с другой женщиной? Что это был за странный звонок? Звонок ее мужа?

Ее веки были все еще тяжелы после сна. Худшая вещь в долгом сне — это отвратительное чувство, которое испытываешь, просыпаясь. Она знала, что скоро ленивая усталость уйдет, давая дорогу свежим силам.

Записка сообщала, что Мартин пошел с Шеном к Брайану, но сначала они хотели проверить рыболовные сети.

Она откинула занавеску и с удовлетворением обнаружила, что машина на месте. Что же, где бы ни были их сети, они не могли быть слишком далеко. Они ушли пешком.

Весь день был в ее распоряжении. Мартин и Шен ушли, и кто знает, когда вернутся. Наверняка после ужина. А Джейн все еще была у Мюрреев, и будет гостить там до ужина. Они, наверное, обезумели, думала Энни. Как можно так долго кормить такую ораву? Не говоря уже о том, чтобы мириться с этим сборищем? Впрочем, это были их проблемы, а не ее. Разумеется, не каждая семья способна на такое.

Тяжкое бремя уборки дома злобно маячило перед ней. Не сегодня, решила она. Сегодня надо заняться чем-нибудь легким и приятным. Генеральную уборку можно сделать и на неделе, когда дети в школе, а Мартин на работе. Видит Бог, ей нужно чем-то заняться на неделе. Почитать книгу? Не хочется. Она снова откинула занавеску. Пустая машина притягивала ее. Почему нет? Больше у нее не будет шансов прыгнуть в машину и смыться куда-нибудь. Неважно, куда. Куда угодно, лишь бы вырваться и разрушить убогое однообразие жизни. Она может поехать в Сент-Джонс. Она не заблудится. Надо ехать по дороге до шоссе, а потом просто держаться нужного направления. Она утолит свое любопытство, изучая новые дороги, как она делала это в Онтарио. Она будет в Сент-Джонсе без задержек. Главное шоссе ведет прямо в город.

Она видела в этом возможность увидеться наконец с Валерией. Найти ее дом в чужом городе так же не представляло для нее проблемы. Они проезжали мимо него в день приезда. Мартин показал ей, когда они ехали. Это было около... Как это называлось? Авалонский мол? Не важно как, это был единственный мол на дороге, в которую превращалось Трансканадское шоссе. Если она поедет по главной улице, у нее не будет проблем. Свинцовый груз упал с ее век. Мысль повидать Валерию придала ей заряд энергии. Может быть, теперь она сможет узнать, что с ней и почему она даже не звонит.

Дззи-инь!

Ручка скользнула по бумаге. Телефон заставил ее вздрогнуть. Чернильное пятно растеклось по записке, которую она писала Мартину, сообщая, куда она едет. Она почувствовала внезапное сердцебиение. Звонок повторился. Он был сильнее первого. Вздохнув, она подняла трубку.

— Алло, — наконец сказала она.

Ответом был больно бьющий по ушам шум. Может, снова телефонный хулиган? И он — она решила, что это был он — живя по соседству, знал, что она одна.

Где-то она слышала, что хороший способ отвадить телефонных хулиганов — как можно громче свистнуть или дунуть в трубку. Если у него и не лопнут барабанные перепонки, то будет такая головная боль, которую непросто забыть.

— Алло, — снова проговорила она.

— Энни, — закаркал голос.

Там было слишком шумно. Она не могла узнать голос.

— Энни, — снова захрипел голос. Он казался ей голосом человека, простуженного во время холодов и кашляющего. — Энни, ты должна уехать.

Она с трудом заставила себя ответить.

— Кто это? — требовательно спросила она. Она надеялась, что на том конце провода не заметили дрожания ее голоса.

— Энни...

Как ни старалась, она не смогла расслышать последующих слов. В трубке сквозь помехи пробился резкий звук. Словно иглой прорезал ее барабанные перепонки. Неужели звонивший прочел ее мысли и засвистел в трубку? Боль прошла, и в ушах зазвенело. В другой ситуации она бы засмеялась.

— Кто это? — спросила она строго.

Связь оборвалась. Как это просто, думала она, нажать на рычаг — и все, разъединились. Она стояла несколько минут, слушая тишину в трубке.

Наконец она повесила трубку. На душе было неспокойно. Она чувствовала запах бекона и яиц, которые жарил Мартин для себя и мальчиков перед уходом. Из крана на кухне капало. Мартин должен починить его. Она и не знала, что однообразный звук может так раздражать. Снаружи послышался звук мотора. Она слышала, как автомобиль, набирая скорость, пронесся мимо дома, чтобы растаять вдали. Легкий ветер раскачивал деревья во дворе. Дом заскрипел, застонал и снова затих.

Холодок пробежал по ней. Ей было неуютно. Были ли это глаза, смотрящие на нее из-за угла? Она содрогнулась. Напевая какой-то забытый мотивчик, она взяла плащ и направилась к машине.

Шену казалось, что он поймал кита. Он чувствовал мощное подергивание в руках и не знал, как долго он выдержит.

— Не спеши.

Хотя он никогда раньше не был на рыбалке, все было как он ожидал. Это была первая удача, первый улов. Он воображал, что страшное морское чудовище попалось в ловушку и начинается классический бой между морем и человеком.

— Не спеши, — послышался бодрый голос. — Не паникуй, ты поймал его.

Его руки горели. Может, это был Моби Дик или кто-то из его предков...

— Теперь дай мне.

Нет!

Это был бой. Один из тех, которые он собирался выиграть без посторонней помощи. Он дернул удилище кверху. Он думал, что леска лопнет, когда почувствовал тяжесть рыбы. Опустив удилище, он стал с бешеной скоростью наматывать ослабшую леску. Как долго продолжается этот бой? Его стонущие от боли мышцы говорили, что он длится часы, годы, хотя он знал, что прошла всего какая-то минута. Напряжение пронизывало его. После стольких лет мечтаний он наконец попал на рыбалку. Он снова дернул удилище.

— Легче, — закричал голос. — Легче или упустишь его.

Он освободил замок и увидел, как колесо бешено крутилось, безумно набирая обороты, но постепенно оно замедлило движение и скоро совсем остановилось. Добыча устала. Он крутил, пока не закрыл замок. Дернув назад, он начал наматывать, колесо скрипело и скрежетало, наматывая леску.

— Он все еще здесь? — спросил Брайан.

— Он здесь, все в порядке, — сказал Мартин, кладя руку на плечо Брайана. Они оба смотрели, как Шен уверенно вытаскивал добычу.

Он чувствовал слабое сопротивление. Он побеждал. Скоро добыча окажется на берегу и он закончит бой без чьей-либо помощи.

Борьба ослабела. Добыча быстро оказалась на берегу, рядом с остальным уловом, пойманным его отцом и Брайаном, Это вовсе не было чудовище, как ему казалось вначале. Рыба была такой маленькой и беззащитной! И как такое маленькое существо могло быть таким сильным? Почему, даже по сравнению с тем, что поймал Брайан, его улов выглядел карликовым? Отец хотел отпустить его назад, сказав, что рыбка слишком мала. Он не позволил. Это была его добыча, и никто не мог отнять ее у него. К его удивлению, он совсем не устал. Брайан признался, что и он тоже не устал.

Было, очевидно, часов шесть утра, когда отец разбудил их в это утро. Его глаза еще слипались, но после завтрака он окончательно проснулся и был полон сил и желания пойти на свою первую рыбалку. Брайан был бодр с самого начала.

Он был уверен, что Фрэнки и Рич благополучно вернулись по домам, прежде чем это сделали он и Брайан прошлой ночью. Как он и рассчитывал, никого из них не поймали. Никто из родителей ничего не заподозрил.

Будет ли его следующая добыча более внушительной, чем первая? Он чувствовал, что так и будет, он надеялся, что она будет значительно больше первой. Он наблюдал за плавным движением своего поплавка, качающегося на тихой воде. Он дергал леску, пытаясь ощутить, что на крючке что-то есть. Он думал, что рыбная ловля должна быть скучным занятием для того, кто не имел действительной цели поймать рыбу. Он не верил, что некоторые люди ходят на рыбалку лишь для того, чтобы расслабиться и уйти от забот. На рыбалку ходят, чтобы испытать волнение охоты. И, чаще всего, чтобы насладиться убийством. Он ждал того дня, когда он будет играть в большую африканскую охоту. Рыбалка служила этим целям, давая основу для более серьезной и приятной игры.

Краем глаза он видел, как отец без труда вытащил еще одну рыбку. Он никогда не думал, что его отец такой умелый рыбак. Ему, наверное, просто везет, подумал Шен.

Он почувствовал небольшие подергивания на конце лески и напрягся, приготовившись к новой схватке. Рыба клевала сейчас удивительным образом. Он почувствовал рывок и быстро подсек. Поплавок выпрыгнул из воды. Этот бой был короче предыдущего. Рыба быстро оказалась на земле, беспомощно трепыхаясь, безмолвно задыхаясь без привычной воды. Он радостно наблюдал ее предсмертные муки.

Ему было приятно вырвать крючок из широко открытого рыбьего рта. Он слышал звук разрываемой ткани. С озорной улыбкой он бросил рыбу в маленькую лужу рядом с прудом, чтобы насладиться зрелищем последних минут ее жизни.

Более тридцати форелей сгрудилось в маленьком озерце. Они были ничем иным, как игрушками, попавшими в лапы хищника. Их вид развеселил его. Он молча засмеялся, наслаждаясь их борьбой, будучи абсолютно уверенным в том, что они не думают о том, что их ждет, о том, что они сейчас умрут.

Очередная рыбешка плюхнулась в лужицу и быстро затерялась среди остальных.

Отец поймал еще одну. Его рука, вонявшая червяками, опустилась ему на голову и погладила волосы. Ему было отвратительно это прикосновение. Он не любил, когда кто-то касался его. Он выдавил улыбку на лице и отошел с отцом к плошке с приманкой.

Он подождал, пока отец наживит свой крючок и отойдет к воде, прежде чем опустить руку в плошку. Влажный, затхлый, отвратительный запах червей и их слизи был ему противен. Отец настаивал, что каждый должен сам насаживать червя на крючок. Он говорил ему и Брайану, что если они хотят ловить рыбу, они обязательно должны это делать. Только наживив крючок, можно было самому поймать рыбу. Некоторое время он избегал этого, но скоро и ему пришлось. Если это мог делать Брайан, он тоже должен.

Он взял двумя пальцами жирного червя. Немедленно тот попытался уползти, извиваясь, выделяя вонючую слизь. Шен оскалился. Он медленно потянул, чувствуя движение червя. Будет ли червь так сопротивляться, что разорвется надвое? Совершит ли он самоубийство? Червяк свернулся кольцом между пальцами. Он чувствовал легкое царапанье сопротивляющегося червя.

— Борись же, ублюдок, — проговорил про себя Шен. — Ты мертвец, ты знаешь это.

Внезапный приступ голода скрутил его внутренности. Это не был обычный голод, испытываемый перед едой. Это был неизвестный тип голода, который он не знал, как удовлетворить. Странная боль. Словно иголки вонзались в живот. Этот голод он испытывал иногда с той самой ночи, когда чудовище затянуло его под кровать. Он сжал червяка, заметив, что он уползает, и вытянул его из кучи. Волны пробегали по его телу, когда он старался углубиться в слизь. Подняв его свободной рукой, он счистил с червя грязь, и тот безжизненно повис в его руке. Шен положил его на ладонь, наблюдая, как он корчится.

— Ты полностью беззащитен, ублюдок, — прошептал он. — Ты идешь на корм рыбам, и хуже всего то, что твоя смерть бесполезна. Ты лишь пешка и ты будешь безжалостно проглочен. Ты умрешь молча, исчезнув в рыбьей глотке.

Он посмотрел на отца и Брайана, удовлетворившись тем, что они не слышали его. Червяк щекотал его ладонь.

Каков червяк на вкус?

Он вспомнил с улыбкой, как один из его друзей в Торонто говорил, что спагетти — на самом деле черви, ползающие в кетчупе. После этого он пошел к раковине и его вырвало. На его счастье раковина оказалась близко. Теперь он не испытывал тошноты, думая о том, каков будет по вкусу червяк.

Тварь все еще корчилась у него на ладони. Он заметил, что на ней остаются кусочки мокрой грязи. Это был липкий, вонючий ил, налипший на червя. Он слышал голос своего отца. Он говорил что-то Брайану. Он слышал, как Брайан отвечал что-то и смеялся. Они были полностью погружены в ловлю рыбы. Они не заметили бы, если бы он исчез ненадолго в кустах. Если спросят, он всегда может сказать, что пошел пописать. Стараясь идти как можно тише, он стал исчезать из виду. Он чувствовал в руке извивающегося червя. Обернувшись, он увидел, что его отсутствие не замечено.

Шен чувствовал, как червь продирается по горлу. Он держал конец червя, чувствуя, как он растягивается. Комочки липкой влажной слизи отваливались от него и прилипали к языку. Он чувствовал клейкое вещество в горле.

Он пытался вытащить червяка обратно. Он чувствовал тошноту. Его должно было вырвать. Но червь будто приклеился к горлу. Его было уже не вытащить. Он не выходил и не было сил, чтобы остановить его.

Он залез пальцами в рот, чтобы ухватиться за червя. К его ужасу червь пополз еще дальше. Он потянул сильнее, чувствуя, как он растягивается, словно резиновый. Он растягивался с обоих концов, словно перетягиваемый канат. Червяк становился тоньше и тоньше. Скоро он должен был лопнуть от натяжения.

Его рука вырвалась наружу. Глаза были широко раскрыты. Он уставился на половину червя в своей руке, на липкую массу, стекавшую с нее. Но червяк и теперь еще двигался. С отвращением он стряхнул его с пальцев. Он пытался вызвать рвоту, но не мог. Конец червя уползал в горло, таща за собой слизь, покрывающую стенки горла, липкую, словно сироп. Он пытался кашлять, силясь избавиться от подлого червя. Он выплюнул что-то. Это была не слюна.

Он выскочил из кустов к сумке. Открыв банку, он увидел коричневые пенящиеся брызги в воздухе. Прежде, чем напиток перестал бурлить, он вылил жидкость себе в горло. Немного пены попало в нос, и он чихнул. Кислая кола слегка раздражала горло.

— Что случилось, приятель? — это был отец.

— Ничего, я просто захотел попить, — ответил Шен.

— Захотел попить, — засмеялся отец. — Ты делаешь это очень странно.

— Я всегда так пью.

Было ли в нем что-то необычное? Заподозрил ли что-то отец?

— Почему бы тебе не выпить еще? — спросил отец, указывая на сумку. — Кроме того, не таскать же нам это с собой все время.

Пожав плечами, он открыл еще одну банку. Подождав, пока осядет пена, он стал пить. Напиток был теплый, и он чувствовал его шипение. Червь извивался в его животе. Он был еще жив!

— Что случилось?

— А...

— Ты еще не насадил приманку.

Его волновала только приманка. Он почувствовал облегчение и глубоко вздохнул.

— Я немного передохнул.

Мартин Лоуренс засмеялся. Это был саркастический, колючий смех.

— Ты хочешь, чтобы я насадил за тебя червя на крючок? — Он усмехнулся и погладил его волосы. — Я вижу, ты еще не привык к этому.

Он взял удочку Шена.

— Я сделаю это, но в последний раз. В другой раз на рыбалке ты должен будешь делать это сам.

— Все в порядке, папа, — сказал Шен, забирая удочку. — Я могу сам насадить червя.

Отец взглянул на него, как показалось Шену, с жалостью.

— Честно, — добавил он, доставая нового червя. — Ничего страшного, — заметил он.

Он подождал, пока отец вернется к берегу. По небу ползли облака. Белые, мягкие, изорванные клочья дыма на светлом, голубом небе. Одно облако растворялось, словно внезапный порыв ветра беспощадно рвал его в клочья. Яркое солнце высоко стояло в небе. Он провел по лбу рукой с извивающимся червем? вытирая капли пота, весь день выступавшие на нем. Сырой червячий запах проник в ноздри.

Он больше не думал об умирающей твари, ползающей в его животе. Каким-то образом, он не понимал каким, червяк утолил его голод. Он не был сыт, но знал, что, съев живое существо, сделал что-то со своим голодом. Он признавал, что это возбуждало его.

Он сел на круглый камень и почувствовал, как джинсы промокают. Это не беспокоило его. Он уже давно промок, как отец и Брайан, от окружавшей их сырости. Даже в ливень они не прятались под крышей. Они стояли, словно им было наплевать. Они знали, что это скоро кончится, и нечего беспокоиться об укрытии. Это было, когда отец и Брайан поймали первую рыбу.

Червяк извивался в руке, не зная об уготованной ему участи. Он проколол крючком конец червя. Коричневая мутная слизь стала сочиться из него. Шен оскалился, обнажив зубы. Он глубже вонзил крючок в корчащееся тело. Червяк молча извивался.

— Ты не можешь даже кричать, — прошептал Шен. — Ты жалкий, подыхающий ублюдок. — Он с удовольствием ухмыльнулся. — Ты даже не можешь кричать.

Острие хрустнуло, проколов противоположный конец червя, словно внезапно выросший придаток. Червь все еще шевелился.

— Ты попался, — проговорил он, направляясь к берегу.

Он посмотрел, как червь пролетел над водой и исчез в ее легкой ряби. Он смотрел на расходящиеся круги, пока они не исчезли.

Легкие капли дождя упали с неба. Они были теплыми и приятными. Они не пытались укрыться от дождя. Солнце все еще сияло. Это был небольшой дождь. Он кончился так же быстро, как и начался.

Шен смотрел, как Брайан ловко вытащил очередную рыбу. Легкие подергивания лески заглушили возникшую было зависть. У него была своя добыча, он мог соперничать.

— Я заканчиваю, — Мартин вытащил очередную рыбешку.

Шлепанье его ног в луже отчетливо слышалось в тишине.

— Еще рано, — возразил Брайан. — Да и не каждый день так клюет.

— Мы не должны жадничать, разве нет? — сказал Мартин добродушно. Он увидел разочарование на лицах, особенно у Брайана.

— Хорошо, — он улыбнулся. — Вы, парни, можете еще половить, но не дольше, чем я буду чистить рыбу.

— Вы хотите выпотрошить их здесь? — Брайан с недоумением посмотрел на него.

— А почему нет? — сказал Мартин. — Я почищу свою часть.

Брайан согласно кивнул.

Мартину казалось, что так будет проще. Нечего тащить в дом весь рыбий запах. Вонь оставалась надолго, и он не был любителем этого и был уверен, что Энни тоже была бы недовольна. Кроме того, это заняло бы время и дало бы мальчикам возможность дольше наслаждаться их занятием.

— Могу я помочь?

Он вздрогнул. Он не заметил, как подошел Шен. Он стоял рядом с удочкой в руках и улыбался.

— Я думал, тебе не понравится это занятие.

— Да, но я должен стать рыболовом, — сказал Шен с гордостью, — и мне кажется, я должен уметь делать это. Кроме того, это лишь мертвые рыбы и они не чувствуют ничего.

— Постой, приятель, — сказал Мартин, вставая. — Может, это для тебя они мертвые, немые рыбы, но на самом деле они живые. И то, что они не могут сказать ничего, не означает, что они ничего не чувствуют. Они живые существа, как ты и я. Мы ловим рыбу для удовольствия, но в большей степени — для еды! Ничего нет хуже простого бездумного убийства.

Мартин замолчал, чтобы до Шена дошел смысл сказанного. Он не хотел быть слишком грубым с мальчиком. Он находился в возрасте, когда возникали вопросы о многих вещах. Он хотел быть уверенным, что сын воспринимает вещи правильно.

— Тебе ясно?

— Да, папа, — покорно ответил Шен.

Мартин почувствовал боль. Может, он слишком груб и стоило бы не так резко читать мораль в присутствии друга?

— Какими бы маленькими или необычными ни выглядели существа, это не значит, что у них нет права жить.

Он сел на камень и сложил руки на коленях. Он смотрел в никуда и думал, зачем он начал этот разговор. Ему казалось, что что-то подтолкнуло его к этому уроку. Он долго не практиковал, и ему казалось, что он инстинктивно набросился на сына, как на слушателя, в предчувствии приближающегося дня начала лекций. Шен смотрел на него. Казалось, он боялся пошевелиться.

«Почему я заговорил с ним об этом? — думал Мартин. — Все эти вещи он должен был изучать в школе. Он наверняка уже знал все то, о чем я говорил, и думает теперь, что у него несовременный, старомодный отец».

— Естественный порядок вещей, — продолжал он, — контролирует все. И баланс поддерживается выживанием сильнейших.

«Как, черт возьми, выживание сильнейших связано с рыбной ловлей?» — думал он. Ему нужно еще потрудиться, если он хочет соответствовать университетским стандартам. Сопливые первокурсники не стали бы прыгать вокруг него сейчас.

— Итак, сынок, — Мартин глубоко вздохнул, — главное, что держит под контролем равновесие, — это потребность в еде. Все существа, питаясь по-своему, балансируют все формы жизни. — Он почувствовал волнение. — Бездумное убийство — одна из многих вещей, способных выбить жизнь из равновесия. Единственное, что я хочу объяснить — это то, что мы ловим рыбу для еды, а не для спортивного интереса.

— Я знаю, папа. — Шен покраснел.

«Пора заканчивать этот разговор», — подумал Мартин.

— Держи, — Мартин протянул ему карманный нож. Нож был холодным. Он заметил грязь под ногтями, когда открывал лезвие. Оно легко открылось и, клацнув, стало на место.

Это было как на бойне, думал Мартин, глядя из кустов. Его сын, раньше боявшийся наступить на муравьев, беззащитных горячим летом в городе, был рад и счастлив отрубать головы рыбам. Мартин видел дикую радость сына, когда он проводил ножом по рыбьему брюху. Он смотрел, как он крутит в руках внутренности, словно маленький ребенок, играющий с пластилином. Он почувствовал холод в воздухе. Ветер шумел в деревьях, словно вспоминая о делах прошлого. Может, ветер, словно компьютер, фиксировал каждое событие в мире? Может, в этот момент он запечатлел дьявольскую радость мальчика, несущего смерть?

Что случилось с ним и его семьей? Его сын, показавший сейчас темную сторону своей личности, до этого был идеальным в глазах родителей. Бодрым, веселым и счастливым. Эта рыбалка была первым их совместным мероприятием со времени переезда. Раньше они все делали вместе. А теперь казалось, что Шен избегает его. Может, это оттого, что он мало уделяет ему внимания? Он удивился бы, если бы единственной причиной согласия Шена пойти на рыбалку было присутствие его друга?

Он чувствовал, что отдаляется и от Энни. Она казалась холодной, настороженной, словно что-то скрывала. Единственным, кто не изменился, была Джейн. Было ли это вопросом времени для нее? Он подождал, пока Шен закончил с рыбой, прежде чем подойти.

— Теперь я, — сказал он, потянувшись к ножу.

— Черт, — выругался Шен, вставая на ноги. Он вытер руки об испачканные джинсы. — Чистка — дело грязное.

Шен снова был самим собой. Играло ли раньше его воображение? Шен смотрел на него со счастливой по-детски улыбкой, всегда сопутствовавшей ему. Если только что Шен вел себя, как палач, то сейчас ничего этого не осталось.

— Это часть всего, — Мартин засмеялся. — А ты думал, что это лишь веселая игра? — Вопрос был задан без ожидания ответа. Легкий лопающийся звук донесся оттуда, где была рыба.

— Поймал еще одну, — улыбнулся Брайан. Его улыбка была хвастливой. Он знал, что поймал больше всех. Он заявил таким образом о себе как о чемпионе дня.

— И ты говорил, что ты плохой рыболов? — Мартин лукаво взглянул на него и не смог удержаться, он должен был улыбнуться.

— Я не настоящий, — сказал Брайан. — Вы бы посмотрели, как Рич ловит. Весь наш улов ничто по сравнению с его.

— Он наверняка таскает рыб у других, — сказал Шен. — Я не верю тому, что он говорит.

— Но это правда, — возразил Брайан. — Я видел, как он это делает.

— Мальчики! — вмешался Мартин. — Не важно, сколько ловит Рич. Я не думаю, что мы должны чего-то стыдиться. Я думаю, мы тоже хорошо потрудились.

Мальчики вовремя прекратили спор. Они оба сели, не замечая влаги, и стали помогать в чистке рыбы. Шен с Брайаном делили один нож. Вскоре Шен встал, словно заскучав, и позволил Брайану чистить одному.

— Проклятье! — закричал Мартин.

Лезвие, соскользнув, проткнуло одну рыбу насквозь. Он почувствовал, как лезвие врезалось ему в палец. Густая алая кровь вытекала из раны. Мартин воткнул нож в рукав рубашки. Надрезав его, он потянул за манжету. Повернув, он окончательно оторвал кусок рукава.

— Это не лучшая вещь, — промычал он, глядя на самодельный бинт. — Но это должно быть сделано сейчас.

Шен испытывал давящее чувство в животе. Он обычно чувствовал тошноту при виде крови, но сейчас не мог оторвать глаз от густой алой крови, вытекавшей из отцовского пальца. Он не чувствовал сейчас тошноты, он чувствовал только возбуждение и голод. Он воображал, что пьет кровь. Она была приятна на вкус. Он пытался обуздать свои чувства, но не мог. Это был голод, уже посещавший его раньше. Он не в силах был утолить этот голод.

Он заставил себя смотреть в сторону, пока отец перевязывал рану. Он не хотел, чтобы отец заметил его неспособность контролировать себя, выражение голода на его лице. ГОРЯЧУЮ МЕЧТУ О КРОВИ!

Глава 10

Все протекало гладко. Она даже подавила желание свернуть к въезду в один из пригородных парков, Баттер Пот особенно притягивал ее внимание. Она не думала, что заблудилась, но обрадовалась, когда наконец увидела пейзаж, убеждавший, что она была в Сент-Джонсе. «Сент-Джонс, или праздник», — вспомнила она надпись на машине несколько лет назад. Когда-то в шестидесятых, с удовлетворением подумала она. Она училась тогда в школе. Это был год возвращения всех переселенных ньюфаундлендцев, и мистер Хикман, сосед, живший через несколько домов от ее семьи, был с давних пор владельцем этой машины. Внутри у нее все горело от мысли о том, как бы вернуть те исчезнувшие годы.