Энди

Собравшись с силами, она вскочила на колени. Чувство облегчения наполнило ее, побеждая холод. Она была в постели, не из ее сна, а в своей собственной. Она была дома, избавленная от свирепого монстра. Сидя на краю кровати, она посмотрела на открытое окно. Она вспомнила, что закрывала окно, когда ложилась спать, и она знала, что ее мать, бранившая Шена за то, что он оставляет окно открытым, не открывала его. Она решила, больше для самоуспокоения, что, должно быть, открыла его во время ночного кошмара. Джейн встала и закрыла окно. Она взглянула в него, пытаясь выкинуть сон из головы. Что-то двигалось. Отойдя к углу окна, она, боясь быть обнаруженной, выглянула.

Это был Шен.

Она молча спустилась по лестнице, избегая скрипучих ступенек. Как можно тише она приоткрыла дверь Шена. Он был в постели.

— Шен, — прошептала она.

Он что-то промычал, затем повернулся на другой бок и свернулся в клубок. Она почувствовала холод и увидела, что его окно открыто. Она подошла и закрыла его.

Она посмотрела на него и увидела, что он выглядел довольным и здоровым, как обычно, когда крепко спит. Был ли там, за окном, действительно Шен? Если да, то он должен быть лунатиком. Она вспомнила, как он рассказывал ей о ночных прогулках. Взглянув на Шена еще раз, она вышла из комнаты.

Часы в гостиной показывали десять минут пятого. Через два-три часа все проснутся.

Лестница заскрипела, когда она ступила на нее. Постояв несколько минут, она пошла дальше.

Часом позже она все еще лежала, не в силах заснуть. Она снова была в поту, боясь пошевелиться. Она слышала звуки в комнате и боялась посмотреть, откуда они берутся, опасаясь, что это может быть та тварь. Каждый раз, когда она закрывала глаза, чудовище смотрело на нее. Она уставилась в потолок и ждала, когда же проснется мать. Тогда она будет в безопасности.

Глава 15

Ноздри раздувались, он жадно втягивал свежий ночной воздух. Запах говорил ему, что все было далеко и безопасно. Он должен был бы чувствовать легкое нервное напряжение, никогда раньше не заходя так далеко во владения людей, но он был спокоен и уверен. Держась в тени, он молча подбирался к добыче.

Он двигался медленно, тень среди теней, и если бы чей-нибудь взгляд скользнул по нему, он остался бы невидимым под крылом ночи. Это была игра в охоту, и он знал, будучи один в темноте, что одно неверное движение перед атакой спугнет жертву, один неверный шаг может выдать его с головой. Ночная птица закричала, и он остановился. Застучавшее сердце успокоилось, птица закричала снова, и он почувствовал, что его присутствие не замечено. Он сосредоточился на намеченной добыче и тихо приближался к ней. Где-то далеко завыла собака, но он не обратил внимания, до нее было слишком далеко. Его гибкие мышцы напряглись, и, тяжело сглотнув, он вышел из убежища и пересек каменную дорогу. Пробежав, остановился у стены кирпичного строения, там, где кончался свет уличных фонарей. Глаза его рыскали по улице, но никаких признаков жизни ему не встретилось, ни звуков тревоги, ни запахов опасности не обнаруживалось.

Опасаясь близкого света фонарей, он пригнулся и тихо пополз в тени вдоль стены к другой стороне здания.

Мгновение паники возникло вместе с грохотом спереди и глухим рыком, последовавшим за ним. Он почувствовал угрозу, но она больше говорила о страхе, который испытывала перед ним собака. Зверь был прикован цепью.

Он был неосторожен и должен был действовать быстро, чтобы устранить возникшую неприятность или возвращаться в лес с пустыми руками. Как черная молния он преодолел расстояние и, схватив пса за шею, резко вывернул ему голову. Жалобный визг, хруст костей — и все стихло, ночь снова была спокойной. Но не разбудил ли кого этот звук?

Свет вспыхнул впереди, и он упал на четвереньки, как крыса отполз в сторону и забился под маленький куст возле дома. Дверь открылась, и в ней показался высокий грузный человек, всматривающийся в темноту.

— Дауг!

Он шагнул из дома в холод ночи и пошел туда, где была привязана собака. Глаза его еще слипались после сна. Он что-то бормотал про себя, недовольный пробуждением среди нота.

Кейт Фолкнер был человеком, плохо переносящим разные волнения. Он был зол, спускаясь с крыльца.

— Дауг! — снова крикнул он, не заботясь о спящих соседях. — Чертов дурак, что с тобой произошло?!

Гневно заскрежетав зубами, он пошел через двор к собачьей будке.

— Бегает тут среди ночи, — ворчал он на ходу, — воет, как сука в горячке. Я тебе покажу, ты у меня завоешь.

Внезапный шорох в кустах рядом с ним заставил его подпрыгнуть, он прекратил свою болтовню, уставившись распухшими глазами в темноту веток.

Шорох не повторился.

— Чертова собака прыгает тут в темноте, — сказал он сам себе и еще раз окинул взглядом куст, прежде чем идти дальше. Он почесал свое брюхо, огромную массу, свисавшую с пояса, гигантский живот, отращиваемый годами неумеренными возлияниями и постоянным обжорством. Он чувствовал странную уверенность в себе со своим безразмерным брюхом. В конце концов, это был признак хорошей здоровой жизни, и он знал это.

Волосы встали у него дыбом, когда он почувствовал, что за ним наблюдают.

— Дауг! — крикнул он, ложное чувство власти слышалось в повышенном голосе. — Где ты, черт возьми?

— О, черт! — вскрикнул он, увидев мертвую брошенную на землю собаку.

Согнувшись над трупом собаки, он не заметил, как тень отделилась от темных кустов и бесшумно проскользнула в дом через открытую дверь. Фолкнер рассматривал пса в тусклом свете из открытой двери.

Сначала он подумал о том, как бы похоронить животное до того, как проснется Рич. Мальчик будет убит горем. Да ладно, еще один жизненный урок. Черт с ним. Это была собака ребенка, он может сам похоронить ее, а если кто-нибудь из соседей захочет что-то сказать про тушу Дауга во дворе утром, они смогут сказать это ему в лицо, если у них хватит нервов. Все умирает рано или поздно, думал он, возвращаясь в дом и обдумывая, что скажет завтра сыну. Смерть — это неизбежность. Иди и похорони его!

Шарлотта, конечно, будет беситься, но он скажет ей, что пришло время и нечего нянчиться с ребенком. И будь что будет. Она знает свое место, думал он, уже окончательно проснувшись. Почувствовав жажду, он открыл холодильник и сорвал пломбу с банки «Доминиона».

В два глотка выпив пиво, он заметил открытую дверь и, подойдя, захлопнул ее. Кинув пустую банку в корзину, он стал подниматься в спальню. Поднявшись по лестнице в темноте и переступив порог, он внезапно остановился и насторожился от шума из ближайшей комнаты. Низкий, зловещий хрип достиг его ушей, и его рука почти непроизвольно потянулась к выключателю и включила свет.

Там, рядом с кроватью, почти за гранью возможного, сидело нечто. Оно выглядело как человек, но не совсем, и когда их взгляды встретились, тварь издала низкий протяжный рык, обнажив зубы. Лицо его было перепачкано кровью, оно сидело перед ним на корточках. Он взглянул туда, где лежала Шарлотта. Или, по крайней мере, то, что было Шарлоттой. Ее голова была неестественно вывернута, безмолвный ужас застыл на ее мертвом лице. Тело ее было истерзано и разорвано в клочья, пятна крови были повсюду вокруг кровати. Застыв в холодном ужасе, он заметил, что тварь на полу что-то жевала. Что-то длинное — руку Шарлотты.

Зверь все еще сидел на корточках, его дьявольский пир не прерывался. Затем он бросил оторванную руку и зарычал на Фолкнера, тряся головой из стороны в сторону, словно чудаковатый пес. Человек понял, что у него мало или почти нет шансов уйти живым из комнаты. Тварь не проявляла беспокойства в его присутствии и, фактически, казалось, была довольна своим положением.

Оторвав наконец взгляд, Фолкнер повернулся и кинулся к двери. Он услышал шипенье за собой, тварь была там, обхватив его вокруг шеи, потащила его назад в спальню. Он тяжело повалился на пол, острая боль пронзила его спину, когти вцепились в глаза.

Он чувствовал, что его повернуло на спину, он был беззащитен перед дикой животной силой. Зверь навалился на него, их лица разделяли миллиметры, он чувствовал смрадное дыхание зверя, видел его вьющиеся волосы и расширенные глаза, смотрящие на него.

Зверь издал короткий крик, почти что смех и, поднявшись, пересек комнату, затем погрузил руку в разорванный живот Шарлотты и вынул петли кишок. Зло улыбаясь, он взглянул на лежащего и положил в рот пригоршню внутренностей, темная струя крови вытекала из его губ, когда он, чавкая, жевал плоть.

Фолкнер попытался встать. Тварь быстро взглянула на него и, убедившись, что он не представляет угрозы, продолжила свое пиршество.

Фолкнер вползал вверх по стене, зверюгу это не встревожило, он не обращал внимания на раненого человека, когда тот сумел подняться на ноги. Пошатываясь, он двинулся к шкафу, где держал пистолет, Он чувствовал теплую кровь, стекавшую по ягодицам и ногам. Он открыл шкаф, пальцы его легли на рукоять — сняли пистолет с предохранителя. Он повернулся, вытянув руку, и направил ствол на кровать. Она была пуста. Тварь стояла рядом с ним, лицом к его локтю.

Он издал отчаянный крик, когда тварь схватила его за локоть и запястье и без труда вывернула руку. Пистолет выпал из безжизненных пальцев и упал на пол.

Зверь отбросил его к стене и Фолкнер провалился в темноту. Он слышал низкий, зловещий смех, наполнивший комнату.

Глава 16

— ...И если бы они действительно обладали даром телепатии, то у них не было бы серьезных причин потерпеть поражение. Я лично, если вы спросите, считаю, что они этим не обладали, и я никогда не встречал подтверждений существования телепатии.

Он сел и удовлетворенно сложил руки. Легкий румянец на его лице оттенял его огненно-рыжие волосы.

— О'кей, Рыжая голова, — сказал неуклюжий подросток, поднимаясь с места. Он помолчал, ожидая ответа от рыжеволосого студента, и был слегка разочарован, когда упоминание его имени осталось почти незамеченным. — Лабораторные исследования подтверждают, что телепатия и другие паранормальные способности присутствуют у многих испытуемых.

— Я никогда не встречал ни одного из ваших «испытуемых», — отозвался рыжеволосый. Его руки легко взлетели, словно отгоняя надоедливых москитов.

— О, — лицо рослого студента просияло. — Университетские издания к вашим услугам.

— Если вы не можете провести свои.

— Хорошо, хорошо! — Мартин Лоуренс хлопнул в ладоши.

Он встал из-за стола и обвел глазами аудиторию.

— Мне кажется, мы немного отклонились от темы. Мы должны были обсудить возможности телепатии и контроля над сознанием, а не то, кто является центром вселенной.

— Получил, Морковная голова, — послышался голос из задних рядов, за ним последовало несколько смешков.

— Пожалуйста, — прервал их Мартин. — Оставьте свои игры для профессора Хью.

— Правильно, — сказал кто-то.

Мартин подождал, пока все остальные студенты успокоятся, и продолжил:

— Мы здесь, чтобы обсудить эти возможности и отсеять шелуху от более достоверных случаев. Рассказы о телепатии и контроле над сознанием распространяются в легендах, книгах и старым добрым Голливудом. Мы должны изучить примеры и понять, почему вера в это распространилась так широко. Вы, несомненно, хорошо знаете Каунта. Одним взглядом наш любимый вампир способен был подчинять людей своему влиянию. Был ли это гипнотизм или нет, но это несомненно демонстрирует контроль над сознанием.

Возьмем для примера другой случай. Здесь, на вашем любимом острове, мы имеем свой доморощенный пример. Кто из вас слышал о ваших предках, получивших ведьминский дар? — он видел, как около трети аудитории согласно закивали. — Они могли блуждать вокруг бесплодно, внезапно их сознание пустело, и вмиг они теряли несколько часов своей жизни. Почему так происходило? Ответ — контроль над мыслями.

— Но кто теперь поверит в эти истории? — спросила девушка в переднем ряду. — Современных описаний нет. Я думаю, что эти истории были выдуманы, чтобы пугать детей.

— Согласен с вами, — сказал Мартин. — Некоторые из них, или, я лучше скажу, большинство из них выдуманы, но вера в это так широко распространилась, что есть шанс, что все это имеет под собой основание. К примеру, Чарли Леви прошел все проверки, и не было установлено, что он выдумал все. Под гипнозом у него на самом деле нашли провалы в памяти.

— Не было ли упоминания об огнях в случае Леви? — спросил студент, выглядевший как классический книжный червь, в очках с черной оправой.

— Правильно, — сказал Мартин. — И это очень интересный аспект данного случая. Эти огоньки, как вы говорите, могли быть лишь мысленной силой проявлявшихся способностей, — он подождал, пока пройдут смешки, и продолжал, — под строгим лабораторным контролем Леви заявил, что слышит голоса из этих огоньков. Он заявил под гипнозом, что слышит эти голоса, идущие из них, и они слышны не в ушах, а в его голове.

— Вздор, — заявил рыжеголовый.

— Я не говорю, что это правда. Я только излагаю факты.

— Может, это были галлюцинации?

— Может быть. — Мартин сел на край стола и сложил руки на коленях. — Таким образом, это один пример, который мы не можем проверить, но должны держать в голове. Если это было, это показывает, как можно манипулировать мозгом, даже если это возникло само собой. Мозг может заставить вас поверить, что вещи, которых нет, существуют на самом деле.

— Возьмем, к примеру, волков-кровопийц. Они, по рассказам, обладали способностью вызывать различные видения или чувства в голове у других людей, несмотря на то, что их ощущения и переживания не были правдой. Волки-кровопийцы манипулировали их разумом, пока они не превращались в марионеток, послушных чужой воле. Результатом был полный контроль над сознанием через телепатию.

— А что вы скажете об их способности менять облик? — спросила девушка из третьего ряда.

— Кремалла говорит, что они были вампирами, способными превращаться в волков.

— Волки-кровопийцы — лишь имя, укоренившееся за ними, — сказал Мартин. — Вампиры — каннибалы? — он сделал паузу. — Если вы внимательно прочитаете эту главу, вы поймете, что волки-кровопийцы — не что иное, как племя каннибалов. Их ритуалы внушили им, что человеческая кровь необходима им для выживания. В конце концов мы же едим животных, и если это было бы причиной выживания, то это предопределило бы возможность для цивилизованного человека поедать своих собратьев.

— Я согласен с этим, — сказал книжный червь, — но вы не ответили, способны ли они менять свой облик.

— Я так не думаю и не могу это прокомментировать, — Мартин хрустнул пальцами. — Они были способны манипулировать сознанием. И очевидно, что они могли заставить свои жертвы поверить в то, чего хотели. Так что это не перевоплощение, а управление мыслями.

— Послушайте, профессор, — это был рыжеволосый. — Все это здорово и замечательно, но ведь нет ни единого доказательства того, что волки-вампиры и другие монстры когда-либо существовали. Вы же не можете это удостоверить? Расскажите что-либо об экстрасенсорике, основываясь на рассказах старых очевидцев. Расскажите нам что-нибудь более новое и современное, что подтверждало бы существование экстрасенсорики.

Мартин выслушал одобрительный ропот, пробежавший по аудитории.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Приходилось ли вам когда-либо чувствовать, что кто-то смотрит на вас? И наверняка, когда вы оборачивались, вы видели пару глаз, изучавших вас. — Он услышал согласное мычание. Он взглянул на рыжеволосого. — А как часто Нэнси ловила ваш взгляд на себе?

Нэнси — девушка в третьем ряду — покраснела, а лицо рыжеволосого слилось с цветом его шевелюры.

— Это — лишь мелкие проявления экстрасенсорики.

— Это может быть совпадением, — сказал книжный червь (звали его Гектором). — Все знают, что они неравнодушны друг к другу, и нет никакой экстрасенсорики в том, что они друг на друга смотрят.

Мартин и весь класс замер после отповеди Гектора. Он имел смелость говорить без стеснения.

— Такого рода экстрасенсорика — просто иллюзия, — продолжал Гектор. — Это как волшебное шоу. Фокусник проделывает невообразимые трюки, и все в изумлении, но настоящее чудо в том, что второстепенный объект внимания, фокусник, держит все под контролем. Таким же образом сеансы экстрасенсорики и прочие глупости не что иное, как волшебное представление. Медиум навевает призрачные видения, и каждый попадает под их влияние, в то время как настоящий экстрасенс — тот, кто, отходя на второй план, управляет всем, нажимая невидимые кнопки.

Гектор сделал паузу.

— В заключение, профессор. Все, что мы зовем паранормальными явлениями и что приковывает наше внимание, на самом деле всегда имело вторичный объект.

Класс одобрительно загудел.

Лицо Гектора смущенно покраснело.

Мартин жестами водворил тишину.

Он встал и посмотрел на часы. Было два сорок пять. Пять минут до конца. Он заметил фигуру Джона Госса в дверях.

— Время перемены.

Неодобрительные и недовольные возгласы наполнили класс.

— Я знаю, что собирался заниматься без перемен, но сейчас я понял, что это необходимо.

— Понадобится ли нам взгляд тритона или змеиный язык для этого, профессор?

— Нет, — сказал Мартин. Он улыбнулся кислым лицам студентов. — Я хочу, чтобы вы поиграли. Я ссылаюсь на это как на трудный для кого-то день. Вы можете ехать на автобусе или идти для этого в кино. Ключ там, где вы собираетесь найти скучающих людей. Настоящая скука — в ожидании автобуса или начала киносеанса. Выбираете свою жертву. Затем пристально смотрите на основание черепа. — Тихие смешки послышались со стороны студентов. — После того, как все готово, вы даете ему задание. Постоянно посылайте ему указания, мысленно, не голосом, стараясь заставить его повернуться.

— Что это докажет? — спросила Нэнси.

— Это докажет способность заставить кого-то волноваться при помощи мысли.

Мартин подождал тишины. С заднего ряда ему улыбалась Мери, показывая на свои часы. Он неуверенно посмотрел на Джона, еще стоящего в дверях, и понял, что он не мог не видеть Мери.

«Ну так что ж», — подумал он и продолжал:

— И наверняка случится так, что ваш объект начнет вертеться. Он начнет почесывать затылок или поправлять одежду, особенно вокруг шеи. Еще раз повторяю, что стоит выбирать объект, который выглядит спокойным и расслабленным. Беспокойство, которое вы причиняете человеку, будет лишь крошечным проявлением и для некоторых, я понимаю, недостаточным. Но если вы постараетесь, есть шанс, что ваш объект обернется, и, о чудо, из дюжины возможностей он выбрал возможность посмотреть вам в глаза.

— Совпадение.

— А если вы думаете, что это совпадение, проделайте это столько раз, сколько захотите, — сказал Мартин, игнорируя ропот.

Зазвенел звонок, студенты вскочили с мест и направились к двери.

— Завтра мы обсудим ваши результаты, — закричал Мартин.

Пока они выходили, Мартин сидел в кресле, положив ноги на стол. Занятия закончены до завтра.

Мери захлопала в ладоши на заднем ряду. Он не возражал, когда она попросилась посидеть в аудитории. Она хотела посмотреть, что значит посещать университетские лекции. Он знал, что сейчас он развеял миф о стандартах высшего образования.

— Да, — сказал Джон, направляясь к столу. — Отлично, ты их определенно озадачил.

Мартин улыбнулся натянутой улыбкой, понимая, что Джон видит это. Он знал Мартина достаточно хорошо, чтобы понять, что он обеспокоен.

Джон посмотрел на женщину, идущую к ним. Он знал, что эта женщина беспокоит Мартина. Он так часто видел это раньше.

— Хочешь, чтобы я ушел? — спросил Джон, глядя на женщину. Она была не похожа на студентку, но в ней было что-то очень знакомое.

— Нет, — сказал Мартин, смирившись. — Это должно было произойти.

Женщина остановилась рядом с Джоном.

— Помнишь Мери?

Его словно ударили по лицу.

— Да... Как ты живешь?

— Нормально... Джон?

— Правильно, — сказал он, выдавив улыбку. — Я не видел тебя столько лет. Ты как всегда прекрасна.

— Спасибо, — она блеснула улыбкой. — Ты все так же скор на комплименты.

— Говорю правду.

Мартин снял ноги со стола. Он рассматривал свои руки, тупо глядя на капельки пота, выступившие на них.

— Джон, я должен тебе сказать кое-что.

— Ничего не нужно, — сказал Джон, силясь улыбнуться. — Нет ничего плохого в том, что старые друзья встретились.

Мартин, не в силах выдержать взгляда, поднялся на ноги.

— Это нечто большее. Энни и я не живем больше вместе.

— Это плохо.

Он чувствовал, как умирает иллюзия. Он всегда считал Энни и Мартина идеальной парой и думал, что ничто не может встать между ними.

— Послушай, Джон, — мягко сказал Мартин. — Вещи меняются. Ничего нет постоянного.

— Энни знает?

— Нет, но, думаю, догадывается.

— Ты должен сказать ей.

— Я же сказал, — сорвался он на крик, и затем глубоко вздохнул. — Она наверняка уже знает это каким-то образом. Я сказал ей, что поживу пока что у тебя.

Он начал ходить по комнате, ища слова объяснения.

— Шен дружит с сыном Мери Брайаном, и Энни знает, что Мери нет дома. Сложив эти обрывки, она все поймет.

— Что собираешься делать?

— Собираюсь просить развода.

У Джона отвисла челюсть.

— А что же будет с детьми?

— Они достаточно взрослые, они поймут.

— Ты соображаешь, что ты делаешь? Ты разрушаешь все, что у тебя было. Я думаю, что ты должен все обдумать для начала.

— Все уже обдумано, — отрезала Мери, — голос ее свистел, словно бритва. — И я не думаю, что это твое собачье дело.

— По крайней мере, скажи Энни! — закричал Джон.

— Я собираюсь позвонить ей...

— Позвонить! — закричал Джон. — И в этом все твое уважение к ней? — Он угрожающе поднял палец. — Если ты таким образом хочешь решить этот вопрос, тогда мне с тобой уже ничего не поделать.

— Он в тебе не нуждается, — проговорила Мери.

Джон зло посмотрел на нее.

— Да, мне кажется, что так. Вы оба друг друга стоите.

Мартин шагнул к Джону, но сдержался в присутствии Мери.

— Упрямый мальчишка, — проронил Джон. — Я думал, ты был мужчиной.

— Почему же ты не уходишь? — сказала Мери в большей степени требовательно, чем вопрошающе.

Джон не обратил на нее внимания.

— Если в тебе нет мужества прямо сказать ей об этом, это сделаю я. И не пойми неправильно, я сделаю это не для тебя. Я сделаю это для Энни. Она это больше заслужила.

— И она лучше? — спросил Мартин.

— Да...

Глаза Мартина сузились.

— Ты всегда испытывал страсть к Энни, разве нет?

— У тебя больное воображение.

Мартин усмехнулся.

— Теперь путь для тебя открыт, но я не думаю, что Энни ответит тебе взаимностью.

— Почему бы тебе не заткнуться? Ты же сам не понимаешь, что говоришь.

— Твои глаза всегда пожирали ее.

— Заткнись, черт возьми! — закричал Джон. — Это все твои бредовые выдумки. Я признаю, мне всегда нравилась Энни, но то, что происходило в моей душе, останется там. У меня есть определенные моральные устои, которые больше, чем я могу тебе сказать.

— Где же они были, когда дело касалось Валерии?

— Не втягивай в это Валерию.

— Тогда не говори мне о морали.

Они смотрели друг на друга, не желая уступить.

— Почему бы тебе не уйти, красавец? — Мери улыбнулась Джону, словно вылила желчь.

Он опять посмотрел на Мартина.

— Почему ты, по крайней мере, не скажешь ей об этом в лицо?

— А почему не ты? — спокойно ответил Мартин.

— Я сделаю это.

И Джон вылетел из аудитории, не говоря больше ни слова.

Глава 17

Дождь моросил водяной пылью, липнувшей на лицо, словно холодная пиявка.

Фолкнер мучительно поднял голову и посмотрел наполненными кровью глазами на растущую луну. Он смотрел на дом, но он был скрыт, спрятан где-то в глубинах памяти вместе с воспоминаниями о смерти, увечьях и еще чем-то. Но это сейчас не имело значения. Сейчас имела значение пища. Было два пути удовлетворить эту потребность. Первый — найти еду (нереально в данный момент), второй — найти выпивку.

Фолкнер огляделся вокруг в поисках жидкости. Он увидел красное. Красные стены, красный пол, несколько смятых красных бумажек и картонных коробок, и, да, там, за красным мусорным ведром, была грязная бутылка с тремя дюймами сокровища.

Эта было в луже липкого красного дерьма. Отбросив одеяло из «Ивнинг телеграм», он попытался встать на ноги. Четыре минуты спустя он стоял на ногах и был готов начать двигаться.

Десять минут спустя Фолкнер подошел к бутылке и луже вокруг нее. Некоторое время поборовшись с пробкой, он понял, что ее просто нет. Он опрокинул бутылку себе в рот и... Это было шерри. Не самое лучшее, конечно, но шерри и не меньше. Для Фолкнера это был эликсир жизни. Напиток разливался у него внутри щекочущим теплом, и Фолкнер воскресал.

Почему же все красное? Конечно, это была кровь. Но кровь скоро остановится, потому что это сон. Сны всегда кончаются, когда кровь останавливается, и Фолкнеру нравилось это.

Когда он открыл глаза, он обнаружил, что смотрит в небо. Гром грохотал в его голове, и все плыло перед воспаленными глазами. В животе у него бурлило, когда он пытался сосредоточиться.

Кейт Фолкнер понял, что пережил худшее испытание в своей жизни. За многие годы у него были неприятности, но это были лишь детские забавы. Стараясь сесть, он обнаружил, что его правая рука не может выдержать его веса, немыслимо изгибаясь назад, когда он на нее опирался. Он не понимал, что же случилось.

Он почувствовал сквозняк и понял, что Шарлотта опять оставила окно открытым, черт бы ее побрал. Шарлотта... При мысли о ней в голове вспыхнул образ.

Красный туман, кровавая бойня.

Ее тело, распластанное на кровати, словно сломанная кукла. Кровь растеклась повсюду. Над ней вырисовывалась худая волосатая фигура, вырывавшая ее внутренности, извивающиеся и скручивающиеся, словно копченые колбаски. Куски разодранных тканей висели на челюстях зверя, когда он зло уставился на него.

Теперь он вспомнил. Он вскрикнул коротким истошным воплем и внезапно понял, что должен был умереть. Ведь эта тварь убивала и его, разве...

Широко раскрыв глаза, он, несмотря на шум в голове, осмотрелся.

Он был на поляне, и не один. Он узнал одного из друзей Рича — Шена, нового его приятеля. Он разговаривал с высоким мальчиком, тот подпрыгивал, ухмыляясь и размахивая руками, когда меньший говорил. Фолкнер видел его раньше, очевидно, недоразвитый идиот.

Они спасли его?

Он усмехнулся абсурдности этой мысли. Как могли двое мальчишек противостоять ужасу, ворвавшемуся в его дом? Даже когда он вспоминал события предыдущей ночи, перед ним вставали леденящие душу картины. Он чувствовал, что глаза его горят, но сдерживал слезы.

Инстинктивно он сжал кулаки, но увидел, что его правая рука безжизненно лежит на камнях, холодная и неподвижная. Он тупо уставился на онемевшую руку и скорее почувствовал, чем услышал приближающиеся шаги.

Посмотрев туманным взглядом, он увидел Шена и другого мальчика, стоящих перед ним. Высокий мальчик, идиот, улыбался и по-детски хихикал, и Фолкнер мог видеть каплю, висевшую у него под носом.

— Тебе лучше, Кейт? — спросил Шен, уперев руки в бедра.

Фолкнер почувствовал возмущение от его высокомерия. Назвать взрослого по имени было неслыханно в его доме. Он вбивал это в Рича ремнем. Его левая рука сжалась в кулак.

— Я не пытался бы на твоем месте, Кейт, — сказал Шен холодно.

— Я исполосую тебя, наглый щенок, — он двинулся вперед, поднимая руку.

Шен поднял палец, словно наставляя непослушного ребенка.

— Ты чего-то добиваешься, — сказал он, показывая в сторону и чуть вперед. — Но тебе вряд ли понравится то, что случится.

Фолкнер проследил за жестом Шена. Это было там. Та тварь, что напала на него в доме, сидела на нижней ветви ближайшего дерева и смотрела на него с затаенной злобой. Она склонила голову набок, и губы обнажили клыки, когда она издала тихое рычанье. Увидев зверя, он сделал еще один инстинктивный шаг вперед, внутри у него похолодело.

Это, на дереве, напряглось, мышцы его ног затрещали, словно оно готовилось к атаке. Фолкнер понял, что следующий шаг для него — это смерть.

Недоразвитый издал глупый дрожащий смех, визгливый, словно девичий, и замахал руками, подпрыгивая и радуясь замешательству Фолкнера.

Шен взглянул на него и снова перевел глаза на мужчину, стоящего перед ним.

— Ты знаешь, — сказал мальчик с усмешкой в глазах, — мой друг будет рад, если ты сделаешь еще шаг. Что, как ты думаешь, случится? Думаешь, у тебя будут неприятности? Я думаю, ты знаешь, что будешь разорван на части, на мелкие кусочки, — он застенчиво улыбнулся. — Будет весело, когда ты станешь таким, как твоя старая Шарлотта.

Теряя контроль, Фолкнер хлестнул его, слегка задев уклонившегося в сторону мальчика. Здорова правая рука или нет, но если он поймает это отродье, он убьет его. Если тварь на ветке вмешается, что было возможно, все произойдет скорее. Он дернулся за мальчишкой, предупреждая его прыжок, и внезапно остановился.

Шен был вне досягаемости. Возле него появилась еще одна фигура, неестественно бледная и болезненная. Это существо кивнуло мальчику и повернулось к Фолкнеру. Оно улыбнулось, обнажив маленькие острые зубки, торчащие клыки, и кровь застыла у Фолкнера в венах.

— Боже, помоги мне, — пробормотал он, чувствуя дрожь в коленях. — Это Дракула!

Гортанный крик послышался с дерева позади него, и, повернув голову, он увидел, что зверь спустился ниже, приготовившись к атаке. Мысли о бегстве, теплившиеся в сознании, исчезли. Он понял, что все, что остается делать, это ждать. Он огляделся, стараясь не выказать своего замешательства.

Они были на большой просторной поляне в лесу. Деревья, с трех сторон окружавшие ее, стояли так плотно, что их ветви сплелись стеной, за ними была лишь лесная тьма. С четвертой стороны поляна заканчивалась крутым холмом с большой каменной плитой у его подножия. Взглянув на его склон, он понял, что всякая попытка взобраться на него была невозможна. Они поставят его на колени прежде, чем он преодолеет половину пути.