– Неверный ответ! – Вадим схватил Александра за волосы и стукнул головой об пол. – Мы те, кто не любит, когда лезут под юбку жены хозяина!
      Александр посмотрел сквозь кровавую пелену и усмехнулся, превозмогая боль:
      – Ты что, пес цепной, что у тебя есть хозяин?
      Новые удары ног вырубили сознание мужчины.
      – Ну все, хорош его лупить. Уже в отключке. Велено было не забивать насмерть, сказали вам четко и ясно, работка не пыльная! – Мужчины перешагнули через Александра.
      В квартире раздавался телефонный звонок. Мужчина открыл глаза, но коридор завертелся в бешеном темпе, его вырвало. Стало легче, но ненадолго. Было плохо видно. Глаза закрывались. Александр попытался дополз–ти до телефона – ничего не выходило. Каждое движение причиняло неимоверную боль. Мысленно досчитав до пяти, он опять предпринял попытку. Продвинувшись на несколько сантиметров, мужчина зацепился рукой за тумбочку и начал раскачивать ее, пока телефон с грохотом не свалился на пол. Отдышавшись, сделал еще пару попыток достать трубку телефона, которая, казалось, была так близко. На самом деле ему потребовалось около пятнадцати минут, чтобы сделать задуманное. Пару раз его опять вырывало, но он взял трубку и набрал номер Игоря. Ответили с первого гудка:
      – Ты где есть-то? Твоя Зоя Николаевна уже рвет и мечет!
      – Операция отменяется. – Александр с трудом разжал слипшиеся от крови губы.
      – Сашка, ты в своем уме вообще? Да и что это с тобой, ты чего там, хрюкаешь, что ли?
      – Ага, хрюкаю, кровью.
      – Ты чего несешь-то? Ты чего там делаешь? – Игорь начал беспокоиться и повышать голос.
      – Да не ори ты, сейчас башка развалится, езжай давай, скажи, что у меня травма. Жду.
      Александр положил трубку. Сознание постепенно покидало его, лишь где-то вдали он слышал постоянное «Алё, алё».
      – О! Ну ни фига себе! – Игорь прошел в квартиру и присвистнул, увидев друга на полу. – И кто тебя так уделал?
      Мужчина попытался разглядеть, кто пришел, повернувшись на спину, но сильная боль пронзила все тело.
      – А-а, ты, заходи давай.
      – Я, и чего тут было? Слушай, погоди, у тебя же кость торчит, ты чего, Саньк, совсем дурак? Ты «скорую»-то вызвал?!
      Александр беспомощно мотнул головой.
      – Ага, ну нормально! – Игорь опустился на колени возле друга, осмотрел его. – Да, красиво расквасили, ничего не скажешь. – Достал мобильный телефон и набрал номер «Скорой помощи», объяснив, что случилось. – Кто тебя так, ты хоть знаешь?
      – Да. – Мужчина еле шевелил губами.
      – Ну и кто этот гусь? Хотя, судя по всему, гусь не один. Кому ты дорогу-то перебежал?
      – Ты о нем у Николая информацию собирал.
      Игорь опять присвистнул:
      – Неужто приехал разбор чинить за жену? Вот говорил тебе: не делай добра, не получишь зла! Ты его даже за содеянное посадить не сможешь! Я серьезно, он быстрее тебя убьет!
      – Да прям он сам – мордовороты его приезжали.
      – Да это понятно! Я тебе сказал, что, Сашка, неприятности ты на свою задницу нашел, с такой женщиной связавшись.
      В дверь раздался звонок, в квартиру вошли врачи, осмотрели Александра и вынесли на носилках. Игорь поехал вслед за ними на своей машине.
      В палате пахло лекарствами. Молоденькая медсестра, сделав укол, вышла. Игорь устроился на стуле рядом с кроватью:
      – Дико выглядишь, если честно.
      – Спасибо, комплимент отличный. – Александр попытался улыбнуться.
      – Ладно, выкарабкаешься, мало еще лежишь, не скоро, конечно, но есть надежда. – Мужчина слегка ударил друга по руке. – Не связывайся, я тебя очень прошу, очень! Не выстоять тебе в этой борьбе, не на равных вы. У него не только деньги есть, положение, статус в конце концов, и вообще он большой человек. Я же тебе говорил.
      – Ну, деньги, допустим, есть и у меня.
      Игорь усмехнулся:
      – Ну ты сравнил.
      – Слушай, но жалко девчонку, он реально ее губит, понимаешь, ты просто не видел, на кого она была похожа, она жить не хотела!
      – Да перестань, Саш, просто баба богатая, вот с жиру и бесится, ей комфортнее, чем тебе, поверь мне. Ты тут валяешься по ее милости, а она небось с муженьком в ресторане сидит, суши жует.
      – Нет, Игорь, она не такая.
      – Ладно тебе, такая, не такая. Все бабы одинаковые, хитрющие и коварные, как кошки.
      – Ой, ну беда с тобой, считаешь, если твоя Танька была стервой, то и все, как она?
      – А что Танька? Танька – это как раз показатель русских женщин.
      – Нет. Арина совершенно необыкновенная.
      – Ну пусть необыкновенная, если тебе от этого будет легче.
      В палату снова вошла медсестра. Друзья замолчали.
 
      Женщина сидела напротив Арины и улыбалась:
      – Ну и как сегодня наши дела? Ариночка, вы будете отвечать на мои вопросы?
      Арина посмотрела на психолога исподлобья. В голове шумело, а может быть, это шумел ветер за окном. Хотелось пить, очень хотелось пить. Арина налила себе в чашку сока. Жадно выпила, почти одним глотком.
      – А на улице что, весна, Марина Михайловна?
      – Да, на улице хорошо, тепло. Вы бы окошко открыли.
      Арина отрицательно покачала головой.
      – Ну хорошо. Давайте тогда поговорим. Расскажите мне о своем детстве.
      – Детство как детство было. Папа работал, я с мамой сидела дома.
      – Как вы учились? Вам нравилось?
      – Да, школа была хорошая, с углубленным изучением иностранных языков, потом институт международных отношений.
      – Очень хорошо. У вас замечательное образование.
      Арина слабо улыбнулась:
      – Папа всегда хотел мной гордиться, поэтому я старалась, училась, хотела продолжить дело.
      – И? Вы его продолжили?
      – До поры до времени. Курить хочется, вы не возражаете?
      – Нет. Пожалуйста. – Психолог пододвинула к Арине пепельницу, полную окурков.
      Та закурила, выпуская круглые колечки к потолку.
      – Что еще сказать о своем детстве? Пожалуй, это все.
      – Ну уже что-то, раньше вы молчали и не хотели обсуждать почти ничего. Как вы познакомились со своим супругом?
      Арина внимательно посмотрела в глаза женщине. Потерла виски.
      – Меня пытались изнасиловать, мой муж меня спас от этих людей, потом мы начали встречаться. Это очень красивый мужчина. Я его сильно любила.
      – А теперь?
      – А теперь я чувствую лишь боль, о которой не могу рассказать.
      – Почему? Возможно, вам станет легче.
      – Нет, не думаю. Мне не станет легче уже никогда. Слишком много боли, обиды.
      – Ненависть? Вы испытываете ненависть?
      – Нет. Я испытываю разочарование. Разочарование в себе.
      – А в муже?
      – В муже? – Арина затушила сигарету и посмотрела в окно. Солнечные лучи пробивались сквозь стекло и приятно грели лицо. – В нем – нет. Он, наверное, таким был всегда, просто я была слепа и не видела.
      – Вы хотели завести детей?
      Арина мгновенно напряглась. Янтарные глаза начали наполняться слезами, рука потянулась за сигаретами, и тонкие пальцы ломали их одну за другой. Нещадно кроша их и рассыпая на пол, Арина произнесла:
      – Я не буду отвечать на этот вопрос! Никогда! – Она перешла на крик. – Как вы можете лезть в мою душу, объясните? Вы же чужой человек, я даже сама себе запретила думать об этом! Зачем? Ну зачем? – Она заломила руки и упала на пол.
      Женщина мгновенно подхватила ее за локоть:
      – Успокойтесь, я прошу вас.
      – Зачем? Зачем? Зачем? – Арина твердила это слово как под гипнозом. Безумный взгляд блуждал по бежевой стене, устремляясь сквозь Марину Михайловну. Та однозначно могла сделать вывод: разрушение психики произошло из-за неудавшейся семейной жизни пациентки. В ее жизни с мужем произошла какая-то трагедия, которая полностью изменила внутренний мир этой молодой женщины.
      В палату вбежала медсестра со шприцем. Женщина преградила ей путь.
      – Нет, так дело не пойдет, иначе ей никогда не вы–браться отсюда. Я здесь посижу. Уберите свой шприц подальше, это больше не выход для нее – топить воспоминания в дозах. Прекратите, она же не буйная!
      Медсестра захлопала длинными ресницами:
      – Но это распоряжение врача: при любой такой вспышке колоть!
      – Я тоже врач, и, думаю, психолог в данном заведении имеет не последнее слово, вам так не кажется?
      – Как скажете. – Девушка недовольно повела плечом, забрала шприц, захлопнула за собой дверь палаты.
      Женщина села на корточки рядом с Ариной, поглаживая ее по руке:
      – Успокойтесь, я здесь для того, чтобы вам помочь.
      Арина вытирала слезы, размазывая их по щекам.
      – Простите меня, я не вправе была на вас повышать голос.
      – Ну что вы, перестаньте, поймите, я хочу вам помочь. Не хочу, чтобы такая красивая и молодая женщина находилась здесь, когда за окном солнце и жизнь. Вы должны понимать, что все впереди. Верите мне?
      – Нет. Извините. Не верю.
      Марина Михайловна встала и открыла окно. Свежий воздух ворвался в духоту палаты, нежно касаясь белой кожи Арины.
      – Да, хорошо... – Она зажмурилась от удовольствия.
      – Ведь так-то лучше?
      – Да, пожалуй.
      – Значит, там, за этими стенами, жизнь есть, Арина?
      – Не знаю, мне страшно туда возвращаться.
      – Но почему? Ведь ваше место именно там!
      – Наверное, потому, что я не хочу назад, туда, где жила, с кем жила.
      – Тогда у вас есть выбор, вы можете двигаться вперед. Вы умная, образованная, красивая, все у вас будет хорошо. – Слова психолога звучали ободряюще. Хотелось и правда жить и дышать не затхлостью больницы, а той жизнью, что была за стенами.
      – Наверное, вы правы, у меня есть выбор. Глотать бесконечно пилюли и умереть от тоски или... – Она замолчала и потрогала решетку за окном, потом нажала на нее. Стальные прутья не поддавались, они стояли, как часовые на посту. – Или начать все сначала. Страшный выбор, как будто перед прыжком с высоты. – Арина обернулась и посмотрела в серые добрые глаза женщины. – Спасибо. Только сейчас во мне проснулась жажда познать что-то большее, чем просто тоску и одиночество.
      – Я думаю, надо начать прямо с сегодняшнего дня, прямо сейчас. Вам надо умыться, причесаться. Я поговорю с лечащим врачом, чтобы уменьшили дозу и вы могли пребывать в состоянии бодрствования дольше, чем до этого.
      – Спасибо вам, я очень постараюсь.
      – Предупреждаю, это будет нелегко, вы долгое время жили как во сне. Нужна огромная сила воли, чтобы начать заново жить, ощутить, что вам надо.
      – Я справлюсь.
      Женщина слегка пожала руку пациентке. Ей очень нравилась эта пленница своих страхов, и она хотела, чтобы та осознала себя саму.
      – Ну что же, встретимся завтра. Отдыхайте. И ешьте побольше. Вы очень бледная и худенькая.
      Марина Михайловна улыбнулась и вышла из палаты, тихо закрыв за собой дверь.
      Арина еще раз посмотрела в окно и впервые за долгое время улыбнулась широкой открытой улыбкой. Почему это понимание того, что случилось, произошло сейчас? Ведь очевидно, что муж от нее просто избавился, почти так же, как избавился от их нерожденного ребенка. Очевидно и то, что он ее не любит и не любил никогда. Девушка рассмеялась. Как же глупо она себя сейчас чувствовала. Валяется тут, в шикарной палате для психов, пока ее муж живет и наслаждается этой самой жизнью со своей любовницей. Стыдно и горько за саму себя. Но больше никто и ничто не заставит ее повернуть назад.
      Арина села на стул, голова закружилась от свежего воздуха. Посидела, встала, прошла к зеркалу в ванной. Как давно она на себя не смотрела. С тех пор как сюда попала. Закрылась на тысячу замков. Закрыла душу, сердце, ум. Арина поправила светлую грязную прядь волос. Ужасно! Она выглядит просто ужасно! Где Марина Михайловна увидела красивую женщину? Может, когда-то она ею и была, но не сейчас. Захотелось опять спрятаться в скорлупу. Кинуть в зеркало чем-нибудь тяжелым, чтобы оно не отражало ту жуткую женщину, которую она видела перед собой. Досчитала до десяти, двадцати. Понемногу начала приходить в себя. Нет, она ничем не кинет, не даст повод накачать себя снотворным, чтобы выключить из жизни. Набрав полную ванну теплой воды, села в нее. Хорошо. Приятное тепло окутало все тело. Арина тщательно вымыла тело и голову, обернулась в чистое махровое полотенце и вышла. В окно виднелся закат. Щебетали птицы на дереве. Кажется, так начинается жизнь. Арина уселась на кровать и начала грызть яблоко. В палату вошла медсестра:
      – Арина Анатольевна, пора принимать лекарства. – Девушка протянула ей две таблетки и стакан воды. Арина, по обыкновению, запихнула таблетки в рот и... вспышка. Вспышка строптивости и бунта возникла так неожиданно, что захотелось толкнуть медсестру или избить ее за то, что принесла эти две круглые беленькие горошины. Арина закатила их за щеку и сделала вид, что проглотила.
 
      Эдуард проснулся очень рано. Перекатился на другой бок, но сон больше не шел. Он встал, прошелся по квартире, сделал пару отжиманий и упражнений на пресс. Сегодня он впервые увидит жену после того дня, когда ее увезли. Вчера позвонил врач и дал разрешение на посещение. Арина начала поправляться, именно поэтому ему позволено ее увидеть. Да, не много дней сумасшествия. Неужели ей лучше? Хотя, конечно, за такие деньги они обязаны поставить на ноги кого угодно. Даже если ее и выпишут, уже ничего не изменить. Право голоса в компании принадлежит теперь только ему. Она устранена от дел по причине здоровья. Пусть будет его женой, делает имидж. Эдуард не мог скрыть того, что ему ее не хватало. Вечно нежную, щебечущую, создающую уют и тепло в их доме. Мужчина перекусил на ходу. Вот тоже минус: некому готовить теперь завтраки по утрам, и у него начал болеть желудок. Несколько месяцев, а какой результат.
      Он приехал в больницу на полчаса раньше. Походил по ухоженным дорожкам, среди только недавно высаженных цветов. Неплохо тут, однако. Чистый воздух, спокойствие, никакой суеты. Не то что за воротами больницы. Там гонка за жизнью, а здесь она просто идет себе, не замечая часов.
      Мужчина прошел в здание бледно-голубого цвета, украшенное белой лепниной. Его попросили подождать психолога, которая хотела с ним поговорить. Эдуард сел на обитую бархатом зеленую банкетку. Кругом слышны тихие разговоры пациентов с их родными и друзьями. Он полистал журнал, лежащий рядом с ним на деревянном столике. Покрутил брелок от ключей, убрал в карман. Нервы сдавали. Хотелось уйти, чтобы не видеть жену. Какая она стала? Наверняка совершенно невменяемая. Интересно, что значит на языке врачей «пациенту стало лучше»? Разве может быть ненормальному человеку лучше? Его мнение – НЕТ.
      По лестнице спускалась полненькая женщина с копной светлых волос. Она направилась к Эдуарду. Женщина была уверена, что вот этот холеный, самоуверенный мужчина, настоящий самец, и есть муж ее пациентки. Описание внешности было точным. Стальные глаза посмотрели на нее, ударив волной жестокости. Марина Михайловна поздоровалась за руку с этим человеком, который с первой минуты внушил ей животный страх. Кажется, даже сейчас она могла точно сказать, почему его жена оказалась здесь. Не мог этот мужчина любить хрупкую, искреннюю и нежную девушку с золотыми волосами и огромными глазами, в которых отражался целый мир.
      – Здравствуйте! Я личный психолог вашей жены. Давно хотела с вами познакомиться и поговорить.
      – Здравствуйте, взаимно. – Мужчина расплылся в улыбке, обнажив ровный белый ряд зубов.
      Врач внимательно посмотрела на этого человека. Море обаяния и энергетики. Видимо, не одно разбитое женское сердце на его счету плюс разбитое сердце жены.
      – Пройдемте в мой кабинет, я хочу задать вам пару вопросов. У вас найдется полчаса?
      – Да, конечно. Меня волнует состояние Арины. – Эдуард не лукавил. Ему действительно было интересно, сможет ли его супруга вернуться к здоровому образу жизни, стать адекватной.
      Они прошли в небольшой кабинет с одним креслом и большим диваном. В углу стояли чайник и пара чашек, повсюду на стенах в кашпо висели цветы.
      – Проходите, пожалуйста. – Психолог указала на кресло, сама присела на диван. – Может быть, чаю или кофе?
      – Нет, спасибо, у меня не очень много времени, я готов сейчас ответить на все вопросы.
      – Ну что же, хорошо. Расскажите, пожалуйста, как давно вы стали замечать, что ваша жена ведет себя неадекватно? Ведь наверняка в ее жизни произошла какая-то трагедия, чтобы привести ее к подобному состоянию?
      – Ну, в ее жизни произошла не одна трагедия. Первая – это внезапная смерть отца, вторая – смерть матери, которая не выдержала потери мужа, и третья – потеря ребенка на четвертом месяце беременности.
      – Слишком много потерь. – Женщина посмотрела в стальные и пустые глаза человека напротив. – Вам жаль свою жену?
      – Почему вы спрашиваете? Конечно!
      – Спрашиваю, потому что вы поместили ее сюда, а не начали лечить дома.
      – Дома? Но как? – Мужчина усмехнулся. – Дома она начала пить!
      – Вы часто бывали дома после потери ребенка?
      – Вечерами.
      – Почему так мало? Вы жили дальше своей жизнью по тому же графику?
      – А почему я должен менять свой график? Я бизнесмен. У меня много работы над проектами. Арина молода, у нее крепкое здоровье. Она сможет родить еще одного ребенка.
      – Вы не ощутили потерю?
      – Честно? – Эдуард посмотрел в сторону Марины Михайловны. – Наверное, во мне не проснулся отцовский инстинкт, я не смог ощутить того, что ощутила жена.
      Женщина поправила волосы и продолжила изучать этого мужчину. Было видно, что он тщательно взвешивает каждое слово. Ему было неуютно от ее расспросов.
      – Что же, я кое-что поняла из ваших слов и постараюсь помочь Арине Анатольевне.
      Мужчина так и хотел закричать: «Что ты поняла, глупая тетка?! Кто и что вообще может понять?!» Он никогда не откроет свою душу кому-то, даже самому себе. Лишние резкие движения, шевеления в душе приводят к краху. Он уяснил это с детства. Улыбнулся:
      – Я очень рад, что моей женой занимаетесь вы. – Лживый комплимент слетел с уст, как будто он сказал «Добрый день» или «Хорошая погода».
      – Мы убрали одно из лекарств, другие лекарства заменили более щадящими.
      – Почему?
      – Вы что, хотели бы, чтобы Арина Анатольевна пребывала в состоянии сна дольше состояния бодрствования? – Вопрос этого человека просто взбесил женщину. – Что значит «почему»?
      Эдуард посмотрел на психолога и понял: он сказал лишнее, не рассчитал, так как подобное заявление ему совершенно не понравилось. С лекарствами она спит и забывает, как ее зовут. Зачем они ей дают время на обдумывание своей жизни, для чего это надо?
      – Нет, я просто не понимаю в медицине ровным счетом ничего. Мне казалось, что таблетки нужны для лечения, если вы их убрали, значит, ей лучше?
      Марина Михайловна напряглась. Ей совершенно не нравился этот человек. Он не обрадовался, не улыбнулся, показалось, был просто ошарашен подобным заявлением. Неужели этот мужчина не хотел возвращения жены домой?
      – В общем, мы посчитали, что для Арины Анатоль–евны так будет лучше. Чтобы она смогла осознать себя, свое «я». Могла решить, как жить дальше. Теперь ей требуется помощь близких людей. Насколько я могла понять, самым близким человеком для нее являетесь вы?
      – Да.
      – Тогда я скажу вам, что только любовь и внимание помогут ей пережить все то, что случилось с ней за последнее время.
      – Я очень постараюсь ей помочь.
      Марине Михайловне слабо верилось в слова, сказанные так равнодушно.
      – Теперь вы можете пройти в палату. У вас есть на посещение полчаса.
      Эдуард тихо открыл дверь палаты. Арина лежала поверх покрывала на кровати. Было открыто окно, впуская в комнату дразнящий и пьянящий запах весны. Белокурые волосы молодой женщины мерцали на подушке и отливали золотом на солнце. Лицо бледное. Тонкие запястья. На мгновение он залюбовался своей женой. Сердце больно защемило. Он сам разрушил ее. Арина распахнула глаза. Огромные янтарные в желтую крапинку глаза вспыхнули новым светом. Светом изнутри. Эта была другая женщина, другой человек. Эдуарду стало страшно. Она изменилась буквально за каких-то три месяца. В них не отражались ни боль, ни неуверенность.
      – Привет, чего так рано заехал?
      – Привет, мне на совещание сегодня.
      – Опять работа?
      – Любимая, как всегда.
      – Понятно. – Арина встала, уверенно и гордо подняв голову, прошла мимо мужа. Взяла со стола расческу, чтобы причесать локоны. – Ну и как у тебя дела?
      Эдуард остолбенел. А где злость? Нападки? Где крики и нервозность? Недавно она же хотела развода. Узнала правду о потере ребенка. Неужели поверила ему, осознала, что он не мог ее предать? Слабая надежда пробежала по всему телу словно мурашки.
      – Ну как могут быть без тебя дела – хуже не придумаешь, хожу весь потерянный. – Он пытался улыбнуться.
      – Бедненький, – она саркастически ухмыльнулась, – без моих плюшек ты похудел. – Арина ущипнула Эдуарда за бок.
      – Да, дорогая, я скучаю.
      – А я нет, сладкий, совсем не скучаю, но домой хочу.
      Мужчина не мог понять, что же произошло с его женой. Неужели так повлияла на нее эта обстановка?
      – Дорогая, ты хорошо себя чувствуешь?
      – Прекрасно! Слышишь, как поют птички? Они в это время особенно красиво поют. – Арина подняла указательный палец вверх и улыбнулась. Сейчас она была очень хорошенькой: ямочки на щеках, яркие глаза, в которых плясали озорные чертики. – Ты думал, может быть, что я здесь скончалась от горя и тоски? – Женщина засмеялась.
      Эдуард стоял мрачнее тучи. Его жена смеется над ним, необычно, нелепо. Где же ее взгляд, полный обожания и приземленности?
      – Ты знаешь, думаю, мне эти каникулы на нейтральной территории пошли на пользу.
      – Ты на меня злишься, что я отвез тебя сюда? Но у тебя начался приступ, я растерялся, не знал, что делать.
      – Конечно, ведь ты меня так сильно любишь. Я все понимаю. – Арина продолжала улыбаться.
      Может, теперь так проявляется ее расстроенная психика? Эдуард повернул голову жены к себе и поцеловал. Она ответила ему легким поцелуем, потом больно укусила за нижнюю губу.
      – Милый, разве твоя любовница не удовлетворяет тебя, пока я лежу здесь?
      – Арина, ну что ты опять говоришь? У меня нет никакой любовницы!
      – Ой, прости, память моя девичья, конечно, у тебя никого нет, я твоя единственная женщина. Именно поэтому ты не навещал меня в течение трех месяцев, чтобы наша встреча прошла бурно. Может быть, займемся сексом в коридоре?
      Эдуард мысленно досчитал до десяти – никогда ему не доводилось видеть свою жену столь самоуверенной, строптивой и жесткой.
      – Ты просто обижена, Арина, не надо так себя вести, прошу тебя, я ведь действительно тебя люблю.
      – Конечно, я верю, Эдуард. – Арина поцеловала мужа в щеку и стала его толкать к двери. – А теперь давай уходи, а то совещание пропустишь, знаешь ли. И вот что еще, у меня пара пожеланий.
      – Каких? – Эдуард посмотрел на жену, присутствие которой в последнее время вызывало у него странное беспокойство.
      – Ну, во-первых... – Арина улыбнулась, – во-первых, к моему возвращению в доме должна быть домработница, как-то я подустала вести все хозяйство сама, во-вторых, купишь мне машину, а в-третьих, будешь с работы мчаться, раскрыв объятия.
      – Ну, в этом нет проблем, но почему таким тоном?
      – Каким, сладкий? Насколько я понимаю, ты захапал дело моих родителей себе, пока я тут валялась?
      – Нет, лишь на время, Арина, пока ты была не в состоянии вести дела, да и после клиники тебе надо будет прийти в себя.
      – Ага, по-другому говоря, пройти тест на вменяемость? – Глаза Арины загорелись недобрым огоньком, она закурила и посмотрела спокойно в стальные злые глаза мужа. Без робости, без лишней суеты. Посмотрела так, как никогда на него не смотрела ни одна женщина. – Ну что же. Я его пройду. Так что к моему возвращению готовь бумаги, я хочу знать все подробности того, что происходит на фирме.
      – Дорогая, но ты не можешь заниматься делами фирмы сейчас.
      – А кто сказал, что это будет сейчас? Нет, просто после моего возвращения я буду вместе с тобой ходить на работу. Справку мне уже дадут о том, что я совершенно здорова. Звезды эстрады и кино тоже лежат в клиниках, проходят терапию. А потом выходят на сцену, снимаются, и никто в них не тычет бумажками, не отбирает кусок хлеба. Значит, и я теперь буду контролировать дела на фирме. Все-таки это дело моей семьи.
      – Но ты же ничего в этом не понимаешь! Разве не так?
      – Так, не так, какая тебе разница? Разберусь. Эдуард, ты забыл: Анатолий Сергеевич – мой отец, а не твой, а вот ты муж дочери состоятельного человека, который возглавлял фирму в течение многих лет, а дед занимал огромный пост в министерстве, ну и так далее. До свидания, муж.
      Арина вытолкала мужчину за дверь палаты и хлопнула ею перед самым его носом. Эдуард стоял растерянный и опустошенный. Ему смели указать на место, которое он должен занимать, как собаке. Его пнули носком ботинка на коврик. Глаза стали наливаться кровью и ненавистью. Ну ничего, он еще поставит на место свою маленькую женушку. Он научит ее обожать его так же, как когда-то. Временное помешательство, оно пройдет, и наступит спокойствие. Он опять будет на коне. Не будет воевать за место под солнцем с этой женщиной. Не может развестись с ней, но может подмять под себя. Опять бунт! Ну ничего, пусть только выйдет из этих стен, если этому суждено быть. Эдуард развернулся и устремился прочь. Навстречу делам и смелым идеям.
 
      Арина прислонилась лбом к двери. В висках стучали тысячи молоточков. Руки дрожали, ноги подкашивались. Как нелегко было видеть этого человека, который разрушил ее жизнь, лишил надежд. Она четко и ясно осо–знавала, что надо делать, но где взять силы для борьбы? Борьбы с человеком, которого боготворила и любила до беспамятства. Она его тогда любила так, как сейчас ненавидела. Недавно Марина Михайловна ее спрашивала, ненавидит ли она его. Нет, тогда нет, но сейчас... Сейчас она осознала, сколько гадостей сделал ее муж. Она не хочет, чтобы этот человек был в ее жизни. Надо научиться вести дела компании, но только он сможет помочь в этом разобраться. В данный момент Эдуард ей нужен так же, как она ему необходима. Значит, надо научиться использовать людей. Мужа было нелегко использовать, но необходимо. Ужасно! Она объявляет войну человеку, который ее сможет растоптать, как муху. Ведь никогда Арина не боролась за жизнь. Ей казалось, что у нее все есть. Но нет, она была пустышкой, и места у нее теперь не было. Она стукнула кулаком о дверной косяк. Кровь проступила сквозь тонкую кожу на костяшках. Отошла от двери, на ватных ногах прошла в комнату. В голове гудело. Перед глазами поплыли круги. Как же тяжело! Арина рухнула на кровать, слезы душили. Она проревела в одиночестве час. Встала. Посмотрела на себя в зеркало. Зареванные красные глаза, нет, так не пойдет. Надо снова брать себя в руки. Ведь смогла же она взять себя в руки, когда пришел муж, и поговорить с ним так, чтобы тот даже и не подумал о ее боли, о том, что разрушил ее мир, оставил пустоту. Арина надела джинсы и легкий свитер, позвонила медсестре:
      – Зайдите ко мне, я иду гулять.
      Через десять минут Арина в сопровождении пожилой медсестры вышла на территорию больницы. Яркое солнце ударило в глаза. Слышалось птичье пение, шумел ветер. Тепло окутывало тело. Хотелось нежиться в лучах и ни о чем не думать. Арина прошла к большим березам перед оградой, прислонилась к ним. Вдруг ее заинтересовали двое людей около ворот, они о чем-то разговаривали с охранником.
      – Какая это больница?
      – Это центр реабилитации людей с нарушенной психикой.
      – Странно, а где же больница, где делают обследования... забыл, как ее там, Игорь?
      – А я помню, помню, сюда ездили УЗИ мне делать.
      – Ну где делают платные исследования. А то мне снимок нужно сделать.
      – Я не знаю, что вам надо, – охранник начинал терять терпение, – но, видимо, вам нужна клиника, которая находится рядом с нашей. Вон там, за углом. – Мужчина махнул рукой.
      Арина невольно посмотрела, куда указал охранник, и увидела большое трехэтажное здание. Два человека прошли вдоль забора мимо нее, один из мужчин замедлил ход и обернулся. Черные глаза посмотрели в знакомые янтарные. Заглянули в самую глубь.
      – Арина? – Александр пришел в полное замешательство.
      – Здравствуй. – Она протянула ему через черную ограду руку. Он пожал ее пальцы.
      – Что ты тут делаешь?
      – Лежу, лечусь. – Арина грустно улыбнулась.
      – Я думал, что вы помирились.
      Арина посмотрела на него осуждающе:
      – Нет. Муж меня поместил сюда.
      – Почему?
      – Ну, наверное, потому что у меня действительно поехала крыша.
      Игорь, который наблюдал за этой сценой, растерялся. Он начинал догадываться, кто эта хрупкая женственная девушка с огромными глазами.
      – Я не замечал, чтобы у тебя поехала крыша. Тебе просто нужно спокойствие. Расскажи мне все, что произошло тогда, Ариша!
      – Арина Анатольевна! – Медсестра подошла к пациентке и посмотрела на двух мужчин около изгороди. – Вам нельзя разговаривать с незнакомыми.
      – Это не незнакомый, а мой друг.
      – Тогда, если он ваш родственник, пусть пройдет и попросит разрешение на посещение.
      – Я же вам сказала: это мой друг, а не родственник.
      – Тогда он не имеет права здесь находиться. Пойдемте. – Медсестра взяла девушку под руку и подтолк–нула слегка вперед.
      – Что вы себе позволяете? – Арина разгневанно посмотрела на женщину. – Я сама пойду, когда это будет нужно.
      – Но у вас процедуры через пять минут, я прошу вас, не упрямьтесь.
      Арина извинилась перед Александром и повернулась к медсестре:
      – Отойдите, пожалуйста, я через минуту к вам подойду. Оставьте меня.
      – Хорошо, я буду рядом, но это против правил. У вас только минута.
      Арина подошла к изгороди. Александр протянул девушке сильные пальцы.
      – Ариша, как так получилось? Почему ты мне ничего не сообщила? Бога ради, Арина, объясни все, что происходит?
      – Саша, я не знаю, что тебе объяснить, это так долго рассказывать. Скажу одно: мой муж меня упрятал сюда, чтобы я не мешала ему жить. Но скоро меня выпускают. Я возьму себя в руки и не останусь здесь больше чем на месяц.