– Я принесла тебе целый узелок тех замечательных корешков, о которых говорила в прошлый раз, – перебила его Памба, не желая отставать от мужа.

Половина зубов у нее во рту выпала, а вокруг глаз образовалась сеть глубоких морщин. Она была совсем старой.

– А я подстрелил двух обезьян колобус, – хвастался Сепу. – И дарю тебе одну из шкурок, чтобы ты сшила себе красивую шапку, Кара-Ки.

– Ты очень добр, Сепу, – поблагодарила его Келли. – Ну а какие новости вы принесли из Сенги-Сенги? Что расскажете о желтых машинах, вгрызающихся в землю и губящих лес? И что делает большой белый мужчина с курчавыми темными волосами и женщина с огненной копной волос, которая все время смотрит в маленький черный ящик?

– Ничего не понятно, – с важным видом произнес Сепу. – Новости очень странные, Кара-Ки. Большой белый мужчина убежал из Сенги-Сенги. Он убежал, чтобы спрятаться в лесу, – скороговоркой выпалил Сепу, боясь, как бы его не перебила Памба. – А государственный wazungu из Сенги-Сенги предложил Пири, моему брату, огромные сокровища в награду, если он выследит и убьет этого белого.

Келли в ужасе посмотрела на Сепу.

– Убить его? – выдохнула она. – Они хотят, чтобы Пири его убил?

– И отрезал голову, – с гордостью подтвердил Сепу. – Ну разве не странно? Очень странно.

– Ты должен остановить его! – воскликнула Келли, вскочив на ноги. – Нельзя допустить, чтобы Пири убил его! Ты должен спасти этого белого и привести его в Гондалу. Ты слышишь меня, Сепу? Отправляйся немедленно! Быстрее! Ты должен опередить Пири!

– Я пойду вместе с ним, чтобы проследить, что он сделает все, о чем ты попросила, Кара-Ки, – объявила Памба. – Потому что он глупый старик, и стоит ему только услышать свист осоеда[24] в листве или встретить какую-нибудь из своих подружек, как он сразу же про все забывает. – И Памба с суровым видом повернулась к своему мужу: – Пошли, старый. – Она потянула его за руку. – Пойдем найдем белого wazungu и приведем его к Кара-Ки. И быстрее, пока Пири не убил его и не отнес его голову в Сенги-Сенги.

Опустившись на одно колено, Пири-охотник внимательно изучал след на земле и при этом с невольным одобрением покрякивал.

– Он знает, что я следую за ним по пятам, – прошептал пигмей. – Интересно, откуда он это знает? Правда, если он один из fundis, то это другое дело…

Пири разглядывал следы там, где wazungu снова вышел из ручья на берег. Белый проделал это очень ловко, и только наметанный глаз Пири мог кое-что заметить.

– Да, ты знаешь, что я иду за тобой, – кивнул Пири. – Но где ты научился так ловко продвигаться по лесу и запутывать след почти так же хорошо, как сами бамбути?

Пири напал на след wazungu в том самом месте, где тот пересек широкую тропу, которую оставили в лесу большие желтые машины, пожиравшие землю и валившие деревья. В этой рыхлой земле за wazungu тянулся след, который не заметит только слепой. Белый направлялся на запад, в горы, как и предупреждал Четти Сингх.

Пири тут же решил, что охотиться за этим wazungu и убить его не составит труда, в особенности когда обнаружил, что wazungu съел кусочек ядовитого гриба. Пири весело рассмеялся, представив, как сейчас мучается глупый wazungu.

– У тебя в кишках будет одна вода, и она прорвется из тебя бурным потоком, о несчастный wazungu. А я убью тебя, когда ты будешь корчиться под кустом.

Пири, конечно, сразу увидел место, где wazungu устроился прошлой ночью на ночлег и где его прослабило в первый раз.

– Теперь ты далеко не уйдешь, – ухмыльнулся бамбути. – Очень скоро я догоню и убью тебя.

Пигмей легкой тенью скользил под тяжело нависавшими ветвями деревьев, словно невидимка, теряясь в густых зарослях джунглей. Он без труда находил тропинку, по которой двигался белый, и теперь Пири бежал вдвое быстрее его. Время от времени он натыкался на испачканные желтым кусты, но, когда ему на пути встретился новый ручей, след wazungu исчез.

Почти полдня Пири бродил по обоим берегам выше и ниже этого места, пока наконец не отыскал след.

– Ты действительно умен, – вынужден был признать вслух Пири. – Но не умнее Пири.

Он снова пошел по следу, правда, очень медленно, потому что белый человек прятался очень хорошо. Он умел петлять, и Пири приходилось тратить время на то, чтобы разгадать его хитрости. И каждый раз он довольно ухмылялся, ибо его охотничий азарт разрастался все больше.

– Ты будешь достойной добычей, – возбужденно шептал пигмей. – От любого другого охотника ты бы уже давно ушел. Но только не от Пири.

На следующий день ближе к вечеру он добрался до вырубки и там в первый раз увидел вдалеке за стволами мелькнувшую фигуру wazungu.

Сначала он подумал, что это одна из редких пород лесных антилоп, которая бежала вверх по холму на противоположной стороне вырубки. Пири скорее почувствовал, чем заметил какое-то движение в зарослях чуть ли не в километре от него. Острое, как у хищника, зрение на этот раз подвело даже Пири. Потому что вряд ли это был человек, тем более белый. Только когда это существо исчезло за деревьями, Пири сообразил, что мужчина измазал себя с ног до головы грязью, а на голове соорудил что-то вроде гнезда из листьев. Угадать, что так хитро замаскировался человек, невероятно трудно.

– Ха! – Пири невольно крякнул от удовольствия, охваченный диким азартом. – Ты просто отличная добыча, мой wazungu. Даже мне не удастся поймать тебя до наступления темноты. Но утром, будь уверен, твоя голова окажется у меня в сумке.

В эту ночь Пири не разводил костра и спал у края вырубки, там, где заметил белого мужчину. Едва забрезжил рассвет, он опять уже был на ногах и бежал по следу wazungu.

Он нашел его под могучим стволом красного африканского дерева. Белый лежал, кое-как закопавшись в прелые листья, и сначала Пири решил, что он умер.

Пигмей приблизился к дереву с величайшей осторожностью. Он знал: не всегда стоит доверять глазам. И на всякий случай вытащил из-за пояса острый мачете и крепко зажал его в правой руке.

Но когда он наконец остановился возле неподвижного тела белого, то понял, что смертельно бледный wazungu хотя и лежит, скрючившись, словно побитая собака, но все-таки жив. Правда, он был без сознания и дышал очень тяжело, с хрипами из горла.

Голова Дэниела Армстронга склонилась набок, и струйка слюны, вытекая изо рта, прочертила тонкую линию на выпачканной грязью шее. По этой белой линии Пири и отрубит голову wazungu.

Пигмей осторожно дотронулся до лезвия мачете. Таким острым оружием можно даже сбрить себе бороду. Пири посмотрел на шею wazungu. He толще, чем у маленькой лесной антилопы, на каких он охотился много-много раз. Один удар мачете – и голова белого, отделившись от туловища, покатится по земле, будто спелая тыква. Пири подвесит ее за волосы на ветку, чтобы из нее вытекла вся кровь, а затем прокоптит над дымящимся костром из листьев и трав, чтобы голова не испортилась, пока он не доставит ее своему хозяину, Четти Сингху. И тот щедро вознаградит его.

Замахнувшись, Пири секунду помедлил, ощутив вдруг укол легкого сожаления. Как настоящий охотник, всякий раз убивая какое-нибудь животное, он предавался легкой грусти, ибо закон племени учил, что все звери, в особенности сильные и хитрые, достойны почтения и уважения.

«Пусть же смерть этого wazungu будет легкой», – вздохнул Пири.

Он крепко сжал мачете, когда за его спиной внезапно раздался тихий голос: – Брось свое оружие, брат мой, или я пущу отравленную стрелу прямо тебе в сердце.

От страха и неожиданности Пири, круто развернувшись, прямо-таки подпрыгнул.

В пяти шагах от него стоял Сепу с луком в руках. Он целился в грудь Пири стрелой с черным от яда наконечником.

– Ты мой кровный брат! – вскричал в ужасе Пири. – Ты созревал в чреве моей матери! Неужели ты выпустишь в меня эту стрелу?!

– Пири, брат мой, если ты думаешь, что я этого не сделаю, то ты большой дурак. Кара-Ки хочет, чтобы я привел к ней этого wazungu живым. И если ты прольешь хоть каплю его крови, моя стрела пронзит тебя насквозь, – сказал Сепу.

– А я буду петь и танцевать вокруг тебя, пока ты будешь корчиться в предсмертных муках, – ядовитым голосом добавила Памба.

Пири мгновенно отскочил назад. Он знал, что можно сговорить на что угодно Сепу, но только не Памбу, его невестку, которую он за это и уважал и одновременно побаивался.

– Мне предложили огромные сокровища, если я убью этого wazungu. – Голос Пири сорвался на визг: – Я разделю с вами поровну. Мне дадут столько табаку, сколько я смогу унести! И я поделюсь с вами.

– Стреляй ему в живот, – бодрым голосом приказала Памба.

Рука Сепу, державшая лук, напряглась; он поправил стрелу и прикрыл один глаз, чтобы получше прицелиться.

– Стойте! – завопил Пири. – Я люблю тебя, моя дорогая сестра! Не позволяй этому старому идиоту убивать меня.

– Я хочу понюхать немножко свежего табаку, – бесстрастным голосом произнесла Памба – И если ты все еще будешь здесь, когда я перестану чихать…

– Я ухожу, – безропотно пробормотал Пири, отступая еще на шаг. – Уже ухожу. – И он мгновенно исчез в густых зарослях. Но как только оказался вне пределов досягаемости ядовитой стрелы Сепу, он заорал: – Старая грязная обезьяна, чтоб тебе сдохнуть…

Сепу и Памба слышали, как Пири в ярости рубил кусты и ветви деревьев, беспрестанно повторяя: «Только такой безмозглый урод, как Сепу, мог жениться на этой старой карге…» Ругань Пири еще некоторое время доносилась из глубины леса, а затем все стихло. И тогда Сепу, опустив свой лук, схватился за живот, заходясь от смеха: – Последний раз я так веселился, когда Пири свалился в ловушку, сделанную им самим, и прямо на спину буйволу! Но тебя он описал очень правильно, моя дорогая жена.

Не обращая никакого внимания на болтовню мужа, она уже спешила к Дэниелу Армстронгу, без сознания лежавшему под кучей листьев. Склонившись над ним, она быстро, но очень внимательно и осторожно, сгоняя веточкой муравьев с лица белого, осмотрела его.

– Придется сильно постараться, чтобы спасти его для Кара-Ки, – тихонько пробормотала Памба, доставая свой мешочек с травами и настоями. – Если я его потеряю, то где найду для нее другого такого?

Пока Памба колдовала около Армстронга, Сепу соорудил вокруг них что-то вроде хижины и развел небольшой костер, чтобы разогнать москитов и подсушить воздух. После чего присел на корточках у входа, наблюдая за тем, как трудится его жена.

В племени бамбути Памба умела врачевать лучше всех, и ее пальцы проворно бегали по спине Дэниела, пока она промывала рану и накладывала мазь из целебных корешков и трав. Затем Памбе каким-то образом удалось влить в рот Дэниела немного горячего настоя и заставить проглотить его. Это лекарство должно закрепить кишечник больного и хоть немного восполнить потерю жидкости организмом.

Ухаживая за Дэниелом, Памба не переставая нашептывала ему на ухо какие-то бодрые слова, и ее ожерелье из бусинок и отполированных кусочков слоновой кости при этом тихонько позвякивало.

Через три часа Дэниел пришел в себя. Разомкнув отяжелевшие веки, он, как в тумане, увидел над собой двух маленьких стариков.

– Кто вы? – с трудом проговорил он на суахили.

– Я Сепу, – ответил старик. – Знаменитый охотник и мудрейший из мудрейших среди всех бамбути.

– А я Памба. Жена величайшего из болтунов и лгунов в лесах Убомо, – со смехом сообщила женщина.

К утру кишечник Дэниела пришел в норму, и он смог съесть кусочек обезьяньего мяса, тушенного с травами по особому рецепту Памбы. Еще через день рана на спине стала затягиваться, и Дэн почувствовал себя достаточно окрепшим, чтобы идти в Гондалу.

Сначала он шагал медленно, опираясь на палку. Ноги стали как ватные, сильно кружилась голова. Памба проворно двигалась рядом, беспрерывно болтая. Время от времени она переставала щебетать и начинала весело смеяться, заражая своим весельем Дэниела. Сепу исчез в зарослях, отправившись на поиски добычи.

По отрывочным описаниям пигмеев Дэниел уже догадался, кто такая таинственная Кара-Ки, пославшая их спасать его. Тем не менее он попытался выспросить поподробнее.

– Кара-Ки очень высокая, – сообщила Памба, и Дэниел только вздохнул, поняв, что все люди на свете кажутся бамбути высокими. – И у нее длинный тонкий нос, – добавила его спасительница.

Сами бамбути отличались широкими и плоскими носами, и потому портрет, нарисованный Памбой, безошибочно подошел бы любому wazungu. Оставив тщетные попытки услышать что-то вразумительное о Кара-Ки, Дэниел молча зашагал вслед за старой женщиной.

Ближе к сумеркам из леса снова вынырнул Сепу. На плече он тащил тушу маленькой лесной антилопы дукер. В этот вечер трое путешественников устроили настоящий пир, поджаривая над костром кусочки печени и мяса антилопы.

Утром Дэниел почувствовал себя настолько хорошо, что шел уже без всякой палки и гораздо быстрее, чем прежде.

В Гондалу они прибыли на следующий день. Пигмеи и словом не обмолвились, что они уже на месте, и, когда они внезапно вышли из леса, Дэниел застыл на месте от изумления. Его взору открылась восхитительная картина цветущих садов и журчащих ручьев на фоне белоснежных горных вершин у самого горизонта.

– Дэниел! – радостно воскликнула Келли Киннэр, когда он появился на ступенях веранды.

И Дэниел, не успев опомниться от неожиданности, поймал себя на мысли о том, что очень рад снова видеть эту женщину. Она загорела, казалась энергичной и вообще выглядела весьма соблазнительно, хотя улыбалась чуть сдержаннее, чем во время их первой встречи.

– Я жутко волновалась, что Сепу не успеет… – сказала она, пожимая ему руку. Но тут же оборвала себя на полуслове. – О Господи, у вас ужасный вид. Что, черт побери, с вами стряслось?

– Спасибо за комплимент, – невесело усмехнулся Дэниел. – Но на ваш вопрос коротко отвечу только одно: с тех пор как мы виделись с вами в последний раз, со мной много чего приключилось.

– Идите за мной. Я осмотрю вас, а потом мы обо всем поговорим. – И Келли направилась в операционную.

– А нельзя ли сначала принять ванну? Кажется, я сам задохнусь от своей собственной вони.

Келли рассмеялась: – Да, запах не из приятных. Но все мои пациенты такие. Я уже привыкла.

Келли попросила Дэниела лечь на операционный стол и внимательно осмотрела рану на спине.

– Памба отлично справилась, – заметила она. – После того как вы помоетесь, я сделаю вам укол антибиотика и перевяжу рану. Не мешало бы, конечно, наложить швы, но, думаю, это лишнее, потому что рана затянулась и ко всем вашим симпатичным шрамам просто добавился еще один. – Келли покачала головой. – По-моему, вы влипли в какую-то историю.

– Не по своей вине, – улыбнулся Дэниел. – Вы не дали мне объясниться во время нашей последней встречи. Запрыгнули на свой мотоцикл и умчались, не позволив даже рта раскрыть в мое оправдание.

– Ничего не поделаешь: сказывается мое ирландское происхождение, – хмыкнула Келли.

– Но теперь разрешите мне наконец объяснить, что произошло?

– Может, сначала примете ванну?

В небольшой хижине, так называемой ванной, посреди стояла большая железная бочка, в которой Дэниел едва уместился, присев на корточки. Двое мужчин из обслуживающего персонала больницы наполнили бочку горячей водой и приготовили для него чистую одежду: шорты и рубашку цвета хаки, все выцветшее и поношенное, однако чистое и выглаженное, и сандалии из сыромятной кожи. Один из помощников унес его вонючую и окровавленную одежду.

Келли ждала его в операционной.

– Да вас просто не узнать, – рассмеялась она. – Садитесь сюда. – И она показала на стул у окна.

Легкое прикосновение ее прохладных рук приятно щекотало кожу на спине, таким же приятным оказался чуть сладковатый запах ее волос. Дэниел с удовольствием вдохнул, когда она наклонилась обработать рану.

– Я до сих пор не поблагодарил вас за то, что вы послали за мной стариков пигмеев. Я обязан вам жизнью, – смущенно пробормотал он.

– Ничего. Это не составило для них особого труда.

– Теперь я ваш должник.

– Непременно напомню вам об этом, как только представится подходящий случай.

– Меньше всего я ожидал вас увидеть в этих местах, – сказал Дэниел. – Но когда Памба рассказала о «высокой белой», я стал кое о чем догадываться. Как вас сюда занесло? И какого черта вы делаете в этой стране? Стоит вам только попасть в руки Таффари, как опять прольется кровь невинных и полетят чьи-то головы.

– О! Да вы, похоже, стали разбираться, кто такой на самом деле Эфраим Таффари. Поняли, что он далеко не святой и не спаситель нации, каким представлялся вам вначале.

– Пожалуйста, давайте пока не будем спорить, – умоляюще произнес Дэниел. – У меня просто нет сил на перепалку с вами.

– Да вы сильны как бык, – фыркнула Келли. – Стоит только поглядеть на ваши мускулы… Ну ладно, необходимо все-таки ввести вам антибиотик, причем ударную дозу. Ложитесь на кушетку и спускайте шорты.

– Э-э! А нельзя ли сделать укол в руку?

– По-моему, ничего нового для себя я не обнаружу. Так что же вас смущает?

Не проронив ни слова, Дэниел безропотно растянулся на кушетке.

– Вам совершенно нечего стыдиться, – абсолютно серьезно произнесла Келли. – Вы о-о-чень даже ничего, – продолжала она, всаживая ему иглу в ягодицу. – Можете теперь одеваться, и прошу обедать. Я приготовила вам сюрприз. Вы встретите своего старого знакомого, которого не видели вот уже несколько лет.

Вечерело, когда они вышли из здания больницы и направились в дом Келли, расположенный у самого края вырубки. Оба невольно остановились, любуясь снежными вершинами на горизонте, отливающими золотом под лучами заходящего солнца.

– Куда бы ни заносила меня судьба, великолепие этих гор всегда в моей памяти, – взволнованно произнесла Келли. – Наверное, поэтому я постоянно возвращаюсь сюда.

Ее волнение невольно передалось Дэну. Ему захотелось взять Келли за руку и сжать ладонь крепко-крепко, тем самым как бы сливаясь с ней в едином порыве. Однако он сдержался, и они зашагали дальше.

На веранде дома за накрытым столом их уже поджидал какой-то человек. Издали заметив их, он поднялся навстречу.

– «Доктор Армстронг, рад снова видеть вас».

Дэниел стал как вкопанный, ошеломленно глядя на высокого седого старика, а затем, протягивая руку, заторопился вверх по ступеням.

– А мне говорили, что вы погибли, господин президент. От сердечного приступа. Кое-кто утверждал, что вас застрелили в застенках одной из тюрем Таффари.

– Ну-у, предположим, слухи о моей смерти несколько преувеличены, – рассмеялся Омеру, пожимая Дэниелу руку.

– Тут у меня среди медикаментов случайно завалялась бутылка виски, – прервала их Келли. – По-моему, сегодня самый подходящий случай употребить ее по назначению. – Наполнив бокалы, она предложила тост: – Давайте выпьем за Убомо! И пусть в самое ближайшее время эта страна скинет поработившего ее тирана.

Обед оказался весьма незатейливым: рыба из местной реки и овощи с огородов Гондалы. Но всего этого было в изобилии, и разговор за столом не умолкал ни на минуту.

Омеру поведал Дэниелу подробности военного переворота, рассказал о том, как ему удалось скрыться в лесу и о своей деятельности со времени побега из столицы.

– Келли помогла мне превратить Гондалу в штаб-квартиру сил сопротивления диктаторскому режиму Таффари. – Он слегка улыбнулся.

– Виктор, пожалуйста, расскажите Дэниелу, что творит со страной и ее народом этот облеченный властью убийца. Дэниела просто оболванивают, всячески заставляя поверить, что Таффари чуть ли не спаситель нации. Он и приехал сюда для того, чтобы снять фильм, восхваляющий великие деяния Эфраима Таффари…

– Послушайте, Келли, – перебил ее Дэниел. – Вынужден заявить, что ваши слова, мягко говоря, не соответствуют истине. На самом деле все гораздо сложнее. Во-первых, я согласился на финансирование этого фильма Гаррисоном по причинам сугубо личного характера.

И Дэниел сообщил об убийстве Джонни Нзоу и его семьи, а также об участии в этом Нинг Чжэн Гона, чья компания вела промышленные разработки природных ресурсов в Убомо. Дэниел не мог не упомянуть и Четти Сингха.

– Признаюсь со всей откровенностью, что, когда я прилетел сюда, ни сам Таффари, ни проблемы Убомо меня вообще не интересовали. Я хотел отомстить за смерть друга, а производство фильма стало отличным предлогом для этого. Но здесь я собственными глазами такое…

И Дэниел заговорил о том, как солдаты Таффари уничтожили рыбацкий поселок в Бухте Белохвостого Орлана, о лагерях с заключенными, строившими дорогу в джунглях.

Омеру и Келли молча переглянулись, и Омеру разъяснил: – Таффари захватил в плен примерно тридцать тысяч угали, которые работают на лесоповалах и в карьерах по добыче ценных минералов. Это рабы, которых содержат в ужасающих условиях. В этих лагерях люди мрут как мухи. Умирают от голода, побоев, или их просто расстреливают на месте. Описать весь этот кошмар невозможно.

– И столь же безжалостно Таффари уничтожает лес, – добавила Келли. – Он отдает под вырубку сотни тысяч гектаров тропического леса.

– Но я сам видел передвижной комплекс в карьере, – возразил Армстронг. – И все, что я наблюдал в действительности, ничуть не противоречит утверждению Таффари о том, что природные ресурсы страны используются вполне разумно и под строгим надзором властей.

И Келли, и Омеру посмотрели на Дэниела как на умалишенного, а затем Келли в ярости выпалила: – Вы оправдываете то, что Таффари творит в лесу? Да вы в своем уме? Он насилует и убивает землю в прямом смысле этого слова! Нет, я все-таки права: вас просто купили со всеми потрохами!

– Келли, Келли, нельзя ли полегче, – пытался успокоить ее Омеру. – Следи за тем, что говоришь. Может, наконец позволишь Дэниелу рассказать о том, что он видел и снимал на пленку.

Келли потребовалось некоторое усилие, чтобы взять себя в руки, однако внутри у нее по-прежнему все клокотало от гнева.

– Ну ладно, Армстронг, – попросил Омеру. – Расскажите, что же вам показал Таффари и что он разрешил снимать.

– Он показал, как работает ПКППР…

– Один ПКППР? – переспросила Келли. – Всего один ПКППР?

– Келли, пожалуйста, – снова прервал ее Виктор. – Дай человеку высказаться, прежде чем прерывать его.

Келли, замолчав, бросала на Дэниела негодующие взгляды.

– Мы с Бонни снимали, как работает ПКППР, а затем Таффари объяснил нам, как по окончании всех операций по извлечению минералов эти площади снова засаживают деревцами…

– Засаживают деревцами! – выпалила Келли, вскочив на ноги. – Боже мой! А он случайно не рассказал вам о тех химических реагентах, которые они стали использовать в последнее время для обработки руды?

– Нет, – отрицательно покачал головой Дэниел. – Таффари говорил, что они категорически отказались от применения любых реагентов или катализаторов для очистки минералов. Хотя в результате этого добыча платины и монацитов падает чуть ли не на сорок процентов.

– И вы поверили?! – взорвалась Келли.

– Но я видел это собственными глазами! – все больше заводясь, резко бросил Дэниел. – И снимал. Разумеется, я поверил Таффари.

Выбежав из-за стола, Келли побежала к себе в комнаты и принесла карту Убомо.

– Покажите, где вы видели действующий ПКППР, – потребовала она, расправляя карту.

И Дэниел, отыскав глазами на карте Сенги-Сенги, ткнул в это место пальцем.

– Примерно здесь. В нескольких километрах севернее этого поселка, – произнес он.

– Сосунок! – язвительно выпалила Келли. – Таффари надул вас, как последнего дурака. Он показал вам опытную установку. Устроил маленькое шоу в вашу честь. А все основные разработки по добыче платины и монацитов проводятся вот здесь, в восьмидесяти километрах севернее того места, где вы были. – Келли обвела кружком точку на карте. – Вот здесь, недалеко от Уэнгу. И уверяю вас, картина в Уэнгу намно-о-го отличается от той, что вы снимали в Сенги-Сенги.

– А нельзя ли конкретнее? – не сдавался Дэниел. – И пожалуйста, не называйте меня сосунком, будьте добры.

– Вы вынудили меня, – чуть смягчившись, ответила Келли. – И я, конечно же, объясню вам разницу между опытной установкой и тем, что делает Таффари на самом деле. Во-первых…

– Послушай, Келли, – снова вступил в разговор Омеру. – Здесь и объяснять нечего. Пусть лучше доктор сам посмотрит, и это произведет на него куда более глубокое впечатление, чем все твои рассказы и объяснения.

С минуту Келли молча взирала на Виктора Омеру, а затем согласно кивнула: – Ты, разумеется, прав, Виктор. Я отвезу доктора Армстронга в Уэнгу, и пусть он увидит все собственными глазами. Между прочим, доктор, вы сможете все это заснять и показать вашему большому другу, сэру Питеру Гаррисону, редкостному мерзавцу, на мой взгляд, если он этого еще не видел.

– Но я не оператор, – покачал головой Дэниел.

– Ну-у, если вы не знаете, как обращаться с видеокамерой после стольких лет продюсерской деятельности, то вы отнюдь не профессионал, доктор Армстронг, – снова съязвила Келли.

– Как обращаться с видеокамерой, я знаю, доктор Киннэр, – тем же тоном отозвался Дэниел. – Хотя снимаю я не столь хорошо, как это делает профессиональный оператор. Но проблема в том, что камеры у меня с собой нет. Может, вы посоветуете, где найти ее здесь, в тропическом лесу?

– Интересно, а что случилось с вашей рыжеволосой подружкой? Где вы ее потеряли, если не секрет? – вопросом на вопрос ответила Келли.

– Во-первых, Бонни – не моя подружка, доктор Киннэр. Должен заметить, вы большой мастер швыряться обвинениями… – Дэниел вдруг умолк, уставившись на Келли. А потом воскликнул: – Будь я проклят! Вы совершенно правы. Я же оставил все видеооборудование в «лендровере». Если люди Таффари до сих пор не обнаружили машину, то у меня есть видеокамера.

– Тогда почему бы вам не пойти и не забрать ее? – нежнейшим голоском спросила Келли. – Я отправлю с вами Сепу.