Операция может продлиться много дней, и самой большой опасностью для них станет усталость. Именно поэтому они действовали такой большой группой. Отныне, за исключением крайних случаев, двое всегда будут дежурить, двое — отдыхать.

— Пока у вас все проходит очень профессионально, — сказал Сирил Уоткинс, каритан.

— Спасибо. — Ингрид рассмеялась и дружески положила руку ему на плечо. — Мы очень тщательно готовились к этому дню.

Приближаясь к воротам базы, Питер Страйд трижды мигнул фарами, часовой вовремя открыл ворота, и машина, не снижая скорости, миновала их.

Никаких прожекторов, никакой суматохи — только два самолета рядом в гулком просторном ангаре.

«Геркулес» Локхид, казалось, заполняет все здание, построенное для размещения меньших по размерам бомбардировщиков времен второй мировой войны. Высокий вертикальный плавник хвоста кончается в нескольких футах от балок потолочного перекрытия.

Стоящий рядом командный реактивный «Ховкер Сиддли» HS 125 казался хрупким и бесполезным. Различное, американское и английское, происхождение самолетов подчеркивало, что группа представляет объединенные усилия двух государств.

Это еще раз было подчеркнуто, когда к Питеру, выключившему двигатель «ровера», подошел Колин Нобл.

— Прекрасная ночь, Питер. — Невозможно было не узнать среднезападный американский акцент, хотя Колин больше походил на преуспевающего торговца подержанными машинами, чем на полковника морской пехоты США. Вначале Питеру показалось, что такое строгое распредение сил и средств между двумя государствами ослабит действенность «Атласа». Теперь у него таких сомнений не было.

На Колине невзрачный синий комбинезон и матерчатая шапка, на том и другом вышита надпись «Тор Коммуникейшнз»; сделано все, чтобы Колин выглядел скорее техником, чем военным.

Колин — заместитель Питера. Они знают друг друга только шесть недель, познакомились после назначения Питера на должность, но после короткого периода взаимной настороженности между ними сложились отношения взаимного уваженения и приязни.

Колин среднего роста, тем не менее он производит впечатление большого человека. На первый взгляд он может показаться толстым, потому что тело его несколько напоминает тело жабы. Однако в нем нет никакого жира, все оно — сплошные мышцы и кости. В свое время он выступал в боксерской команде Принстона и морской пехоты — в тяжелом весе, нос его над большим смешливым ртом сломан сразу под переносицей и слегка изогнут.

Колин сознательно культивирует шумные манеры спортсмена-профессионала, но глаза у него цвета горелого кофе, они умны и все замечают. Он крепок и хитер, как старый бродячий кот. Нелегко завоевать уважение Питера Страйда, Колин добился этого за шесть недель.

Теперь он стоял между самолетами и смотрел, как его люди с привычной эффективностью занимаются подготовкой ситуации «Альфа».

Оба самолета выкрашены в стиле коммерческих авиалиний — в синее, белое и золотое, со стилизованным портретом бога грома на хвосте и надписью «Тор Коммуникейшнз» на фюзеляже. Они могут совершить посадку в любом аэропорту мира, не вызвав особого любопытства.

— Из-за чего шум, Колин? — спросил Питер Страйд, захлопнув дверцу «ровера» и торопясь навстречу американцу. Ему потребовалось некоторое время, чтобы приспособиться к языку и привычкам своего заместителя. Он давно уже понял, что полковник Колин Нобл не будет всякий раз называть его «сэр», хотя он и самый молодой в английской армии генерал-майор.

— Исчез самолет. — Мог быть и поезд, посольство, океанский лайнер — все, что угодно, подумал Питер. — Британские авиалинии. Ради Бога, давай уйдем с холода. — Ветер трепал комбинезон Колина, тащил его рукава.

— Где?

— В Индийском океане.

— Все готово для «Браво»? — спросил Питер, когда они забрались в командирский самолет.

— Готово.

Изнутри «Ховкер» был переоборудован и превращен в удобный штаб и центр связи.

Непосредственно за рубкой располагались четыре удобных кресла для офицеров. Отдельный отсек в тылу занимали два инженера-электроника со своим оборудованием, а дальше — небольшой туалет и кухня.

Один из техников увидел входящего Питера. «Добрый вечер, генерал Страйд, мы установили прямую связь с „Атласом“.

— Давайте его на экран, — приказал Питер, садясь в свое кожаное кресло за небольшим рабочим столом.

Непосредственно перед Питером располагался четырнадцатидюймовый главный телеэкран, над ним еще четыре небольших экрана для телесовещаний. Главный экран осветился, и на нем появилось изображение большой благородной головы с львиной гривой.

— Добрый день, Питер. — Улыбка теплая, обаятельная, привлекающая.

— Добрый вечер, сэр.

Доктор Кингстон Паркер слегка наклонил голову, принимая это указание на различие во времени между Вашингтоном и Англией.

— Пока мы в полной темноте. Знаем только, что БА [9] 070 с четырьмяста одним пассажиром и шестнадцатью членами экипажа, совершающий рейс из Моэ в Найроби, не вышел на связь тридцать две минуты назад.

Паркер, помимо многих других обязанностей, возглавлял специальную контрольную службу и в этом качестве докладывал непосредственно президенту США. Он был личным и очень близким другом президента. Они учились в одном классе в Аннаполисе [10], закончили курс в числе двадцати лучших, но, в отличие от президента, Паркер сразу пошел на правительственную службу.

Он был прекрасным актером, талантливым музыкантом, автором четырех научных работ по философии и политологии и известным шахматистом. Человек необыкновенного обаяния и огромного интеллекта. И в то же время это был таинственный человек, он старательно избегал пристального внимания средств массовой информации, скрывал свое честолюбие — а он был честолюбив: и даже пост президента Соединенных Штатов для такого человека не недостжимая мечта. Паркер только с редким искусством и настойчивостью брался за любое дело, которое ему поручали.

Питер лично встречался с ним несколько раз. Он провел неделю в нью-йоркском доме Паркера. и его уважение к этому человеку стало безграничным. Питер понимал, что Паркер прекрасно подходит для того, чтобы возглавлять такую сложную организацию, как «Атлас»: здесь нужен философ, а не просто тренированный военный, нужны такт и обаяние дипломата, чтобы непосредственно общаться с главами двух правительств и, если необходимо, принимать быстро решения, связанные с сотнями невинных жизней и влекущие за собой самые серьезные политические последствия.

Быстро и четко Паркер сообщил Питеру все, что известно о рейсе 070 и о тех обычных процедурах, которые уже осуществляются. Потом он сказал: «Я не хотел бы казаться паникером, но, по-моему, на этот раз цель самая подходящая. На самолете самые известные хирурги мира, и об их съезде объявлено восемнадцать месяцев назад. Врачи обычно пользуются большим вниманием общественности, а национальности их самые разные: американцы, англичане, французы, скандинавы, немцы, итальянцы. Самолет английский, и место посадки будет выбрано так, чтобы еще более усложнить дело и помешать контрмерам».

Паркер смолк, и на лбу его появилась легкая морщина тревоги.

— Я привел в состояние «Альфа» и «Меркурий»: если это действительно удар, место посадки может находиться и к востоку.

«Атлас» располагал тремя одинаковыми группами. «Тор» должен использоваться только в Европе и Африке. «Меркурий» базировался на американской военно-морской базе в Индонезии и покрывал Азию и Австралию, а «Диана» находилась в самом Вашингтоне и была готова к контрмерам в любом районе Американских континентов.

— У меня на связи Таннер из «Меркурия». Свяжусь через несколько секунд, Питер.

— Хорошо, сэр.

Экран потемнел; в соседнем кресле Колин Нобл закурил дорогую голландскую сигару и положил ноги на стол перед собой.

— Говорят, великий бог Тор однажды явился на Землю поразвлечься. Закончив свое удовольствие с девственницей, он решил сообщить ей, какую честь он ей оказал. «Я Тор», — сказал он. «Я тоже, — ответила она, — но все равно было приятно» [11].

Питер печально покачал головой. «И это смешно?» — спросил он.

— Ну, помогает провести время, — ответил Колин и посмотрел на часы. — Если опять ложная тревога, будет тринадцатая подряд. — Он зевнул. Делать было нечего. Все уже сделано. Все готово. В огромном транспортном «Геркулесе» сложный арсенал разнообразного оборудования готов к немедленному использованию. Погрузились на борт тридцать отлично натренированных бойцов. Члены экипажей обоих самолетов все на местах, установлена связь со спутниками и через них с компьютерами разведки в Вашингтоне и Лондоне. Оставалось только ждать — большая часть жизни солдата проходит в ожидании, но Питер так никогда и не смог к этому привыкнуть. Теперь ему помогало общество Колина Нобла.

Когда жизнь проходит среди множества мужчин, трудно установить близкие отношения. Но в более ограниченных рядах «Тора», разделяя общие усилия, они стали друзьями, и разговор их всегда носил непосредственный и несколько непристойный характер, они переходили от одной темы к другой, и в то же время обоих не покидали настороженность и готовность к немедленным действиям.

Снова появился на экране Кингстон Паркер и сообщил им, что пока всеми мерами не удалось установить местонахождение 070; сделана фотография этой местности со спутника, но с ней можно будет ознакомиться только через четырнадцать часов. Прошел уже час и шесть минут, как «Спидберд 070» не дал сигнал «Все в норме», и Питер неожиданно вспомнил Мелиссу-Джейн. Он попросил связать его с коттеджем. Ответа не было: значит, шофер уже подобрал ее. Питер повесил трубку и позвонил Синтии в Кембридж.

— Черт возьми, Питер. Как это нехорошо с твоей стороны. — Синтия только что проснулась, говорила капризным головом, и Питер сразу вспомнил всю свою антипатию к ней. — Мелисса так ждала этого…

— Да, я знаю, я тоже ждал.

— …а мы с Джорджем договорились… — Джордж, ее новый муж, профессор политической истории; Питеру он, несмотря ни на что, нравился. И он очень хорошо относился к Мелиссе-Джейн.

— Сложности службы, — сказал Питер, и она заговорила резче.

— Как часто я это слышала — надеялась никогда больше не услышать. — Ну, это все уже ему знакомо, и он решил прекратить разговор.

— Послушай, Синтия. Мелисса уже возвращается…

Перед ним вспыхнул большой телеэкран, в глазах Кингстона Паркера светилось сожаление. Он словно горевал обо всем человечестве.

— Мне пора, — сказал Питер женщине, которую когда-то любил, и тут же прервал связь, повернувшись внимательно к экрану.

— Южноафриканский радар системы обороны зафиксировал неопознанную цель, приближающуюся к их воздушному пространству, — сказал Кингстон Паркер. — Скорость и положение указывают на 070. Южноафриканцы направили на перехват «мираж». Я полагаю, что это определенно удар. Пора переходить в положение «Браво», Питер.

— Мы готовы, сэр.

Рядом Колин Нобл снял ноги со стола и поставил их на пол. Сигара по-прежнему была у него в зубах.

Цель хорошо видна на экране, пилот ведущего истребителя «мираж Ф-1» переключил свой полетный компьютер в положение «нападение», все его вооружение — ракеты и пушка — готово. Компьютер дал время перехвата — 33 секунды, курс цели постоянный, скорость относительно поверхности — 483 узла.

Перед пилотом театрально поднимался занавес рассвета. С неба спускались лавины серебряных и розовых облаков, небо пронизывали золотые копья. Пилот наклонился в своих привязных ремнях и рукой в перчатке поднял полароидную лицевую пластину шлема, стараясь увидеть цель.

Глаз опытного стрелка различил темную точку на фоне облаков и солнечного света, и пилот сделал еле уловимое движение, избегая лобового курса.

Точка быстро увеличивалась, самолеты сближались на объединенной скорости в полторы тысячи миль в час, и в тот момент, как он опознал цель, пилот перевел свой истребитель в вертикальный подъем, прошел над целью на высоте в пять тысяч футов и тут же сбросил скорость, уравнивая ее со скоростью большого самолета внизу.

— Чита, говорит ведущий «Бриллианта», вижу цель, это «Боинг 747», обозначения Британских авиалиний.

— Ведущий «Бриллианта», говорит Чита, продолжайте полет над целью на высоте в пять тысяч футов, никаких угрожающих действий. Доклад каждые шестьдесят секунд.

Командирский реактивный самолет генерал-майора Питера Страйда стремительно несся на юг, оставляя позади своего громоздкого огромного спутника. С каждой минутой расстояние между двумя самолетами увеличивалось, и к тому времени, как Питер достигнет цели назначения, где бы она ни была, самолеты будут разделять тысячи миль.

Однако небольшая скорость огромного «Геркулеса» становится преимуществом, когда возникает необходимость доставить тяжелый груз людей и оборудования на короткие необорудованные посадочные полосы в самых неожиданных уголках земли, да еще в труднейших условиях, которых больше всего опасаются пилоты.

Задача «Ховкера» — как можно быстрее доставить Питера Страйда к месту действия, задача генерала — тянуть, медлить, торговаться, пока не прибудет боевая группа во главе с Колином Ноблом.

Однако они по-прежнему поддерживали связь, и на маленьком телеэкране перед Питером время от времени появлялось изображение главного трюма «Геркулеса». Отрываясь от работы, Питер мог увидеть своих людей, все в неприметных комбинезонах «Тора», они спокойно сидели или лежали в трюме «Геркулеса». Все они ветераны и испытаны в жесткой игре ожидания. А в глубине за своим небольшим рабочим столом сидел Колин Нобл, он просматривал длиннейший список проверок состояния «Чарли» [12], следующего этапа после подтверждения деятельности террористов.

Глядя на работающего Колина Нобла, Питер в который раз подумал об огромной стоимости «Атласа» — в основном платят США из бюджета своей разведки, — и о тех препятствиях, которые пришлось преодолеть, чтобы осуществить этот проект. Только успех израильтян в Энтеббе и немцев в Могадишу сделал это возможным, но в обеих странах по-прежнему оказывалось ожесточенное сопротивление идее совместных противотеррористических действий.

Со щелчком и гудением осветился центральный экран на консоли перед Питером, и Кингстон Паркер заговорил, еще не появившись на нем.

— Боюсь, у нас состояние «Чарли», Питер, — негромко сказал он. И Питер почувствовал, как кровь стремительней потекла в его венах. Естественно для солдата, вся жизнь которого проходит в подготовке к единственному моменту. Он приветствует этот момент, и в то же время Питер презирал себя за это ощущение: ни один нормальный человек не станет радоваться предстоящему насилию и смерти, всем несчастьям и страданиям, с этим связанным.

— …южноафриканцы перехватили и идентифицировали 070. Самолет вошел в их воздушное пространство сорок пять секунд назад.

— Установлен ли радиоконтакт? — спросил Питер.

— Нет. — Паркер покачал крупной головой. — Самолет не вступает в связь; мы должны предположить, что он под контролем бойцов, поэтому я останусь за своим столом, пока дело не завершится. — Кингстон Паркер никогда не пользовался эмоциональным словом «террористы» и не любил слышать его из уст подчиненных.

— Никогда не допускайте слепой ненависти к противнику, — сказал он однажды Питеру. — Поймите его мотивы, признайте и уважайте его силу… и вы будете лучше готовы к встрече с ним.

— Какого сотрудничества мы можем ожидать? — спросил Питер.

— Все африканские государства, с которыми мы успели связаться, пообещали полную поддержку, включая разрешение на пролет над своей территорией, посадки и заправку, обещана помощь и со стороны Южной Африки. Я говорил с их министром обороны, и он предложил любое возможное сотрудничество. Разумеется, они откажут в посадке 070, и я полагаю, что самолет направится в одно из черных государств дальше к северу. Вероятно, это и есть цель назначения бойцов. Я думаю, вам известно мое мнение о Южной Африке, но должен сказать, что в данном вопросе они проявили себя очень хорошо.

На экране появилась большая черная трубка из древесины шиповника, и Паркер начал набивать ее табаком. Руки у него большие, как и все остальное тело, но пальцы длинные и тонкие, как у пианиста — впрочем, он и был пианистом. Питер вспомнил аромат табака, который курит Паркер. И хоть сам Питер не курит, запах этот не казался ему отталкивающим. Оба молчали, погрузившись в мысли, Паркер слегка нахмурился, сосредоточенно разглядывая свою трубку. Потом он вздохнул и поднял голову.

— Ну, хорошо, Питер, посмотрим, что вы приготовили.

Питер просмотрел свои записи.

— Я подготовил четыре возможных сценария и наши действия в каждом из них, сэр. Важнее всего определить, в каком стиле нанесен удар: в немецком или итальянском.

Паркер кивнул, слушая: хоть все это обоим хорошо знакомо, нужно пройтись еще раз. Удар в итальянском стиле отвратить легче: обычно это простое требование денег. Немецкая традиция требовала освобождения заключенных, социальных и политических уступок, затрагивающих не одно государство.

Они работали около часу, прежде чем их прервали.

— Боже! — Мерилом степени волнения Паркера послужило это крепкое для него выражение. — Есть новости…

Только когда 070 начал спуск и другие стандартные процедуры, предшествующие посадке, не обращаясь за разрешением контрольной башни, командование южно-африканских военно-воздушных сил сообразило, что сейчас произойдет.

Немедленно было приказано на всех волнах сохранять молчание, на приближающийся самолет обрушился град требований покинуть национальное воздушное пространство. Никакого ответа не последовало, и на расстоянии в сто пятьдесят морских миль от международного аэропорта Яна Смита «Боинг» еще больше сбросил скорость и снизился в контролируемое воздушное пространство.

— 070 Британских авиалиний, говорит контроль Яна Смита, вам повторно отказано в посадке. Вы слышите меня, 070?

— 070 Британских авиалиний, говорит командование военно-воздушных сил. Вы предупреждены о нарушении национального воздушного пространства. Вам приказано немедленно подняться на высоту в тридцать тысяч футов и идти курсом на Найроби.

«Боинг» находился уже на удалении в сто морских миль и снизился до пятнадцати тысяч футов.

— Ведущий «Бриллианта», говорит Чита. Попытайтесь заставить цель повернуть.

Длинный стройный самолет в пятнистой коричнево-зеленой маскировочной окраске снижался стрелой, быстро догоняя гиганта с несколькими двигателями, он нырнул сразу за хвостом «боинга» и вынырнул перед его весело раскрашенным в красное, белое и синее носом.

Пилот «миража» искусно подвесил свою проворную машину в ста футах перед «боингом» и покачал крыльями — приказ «следуйте за мной».

«Боинг» продолжал спокойное движение, словно ничего не видел и не понял. Пилот «миража» слегка подтолкнул дроссель, и щель между самолетами сузилась до пятидесяти футов. Снова он покачал крыльями и начал поворот на север по криказу Читы.

«Боинг» продолжал невозмутимо приближаться к Йоханнесбургу, заставив пилота «миража» отказаться от попыток увести его.

«Мираж» вернулся, держась чуть выше выхлопов левых двигателей «боинга», поравнялся с рубкой, и пилот смог заглянуть через пространство в пятьдесят футов.

— Чита, говорит «Бриллиант Один». Мне хорошо видна их рубка. В ней четвертый человек. Женщина. Она как будто вооружена автоматическим пистолетом.

Видны были лица двух пилотов, белые, как кость, они смотрели на перехватчик. Женщина наклонилась над левым сидением и иронически подняла свое черное оружие. Она улыбнулась, и пилот «миража» был так близко, что разглядел ее белые зубы.

— …молодая женщина, светлые волосы, mooi, baie mooi, — доложил пилот и тут же перевел: — Хорошенькая, очень хорошенькая.

— «Бриллиант Один», говорит Чита. Попробуйте лобовую атаку.

«Мираж» с громом унесся, быстро набрал высоту, остальные четыре истребителя повторили маневр, заняв позицию «пятерни»; теперь все они висели перед «боингом».

— Чита. Мы заняли позицию для лобовой атаки.

— «Бриллианты». Имитация. Атакуйте в линию. Интервал пять секунд. Минимальное разделение. Повторяю, не открывать огонь. Это имитация атаки. Повторяю: это имитация атаки.

— «Бриллиант Один». Понял. Имитация атаки.

«Мираж Ф-1» качнул крыльями и опустил нос, скорость его мгновенно возросла, он преодолел с громом звуковой барьер, приближаясь с явно агрессивынми намерениями.

Сирил Уоткинс увидел его с расстояния в семь миль.

— Боже! — закричал он. — Это на самом деле! — Он качнулся вперед, собираясь взять на себя управление «боингом», прервать приближение, которым руководил автопилот.

— Сохранять прежний курс, — Ингрид впервые за все время возвысила голос. — Прежний курс. — Она направила свой пистолет на бортинженера. — Нам теперь штурман не нужен.

Капитан застыл. «Мираж» стремительно приближался, он заполнил все поле зрения в ветровом стекле. В самое последнее мгновение нос его слегка приподнялся, и он пролетел на несколько футов выше, но воздушная волна подхватила большую машину и закачала ее, как семя чертополоха.

— Второй! — закричал Сирил Уоткинс.

— Я серьезно! — Ингрид прижала ствол к шее бортинженера, так что он лбом ударился о край консоли компьютера, и на его бледной коже высупила алая кровь.

Одна за другой воздушные волны ударяли «боинг»: «миражи» продолжали атаковать. Ингрид свободнй рукой крепко держалась, чтобы не упасть, но пистолет по-прежнему прижимала к шее бортинженера.

— Я серьезно! — кричала она. — Я его убью. — В рубку доносились из салона крики пассажиров.

Последний «мираж» пролетел мимо, автопилот «боинга» быстро пришел в себя и снова направил самолет на маяк аэропорта Яна Смита.

— Больше не будут, — сказала Ингрид. Она отступила от бортинженера, позволила ему поднять голову и рукавом рубашки вытереть кровь. — Больше не смогут. Мы в контролируемом пространстве. — Она указала вперед. — Смотрите!

«Боинг» летел на высоте пяти тысяч футов, горизонт затянуло смогом и дымкой летней жары. Слева поднимались гладкие силуэты градирень Кемптонской электростанции, а еще ближе — ядовито-желтые терриконы, рассевшиеся на лишенном резких черт африканском высоком вельде. Вокруг шахт множество поселков, и сотни оконных стекол уловили утреннее солнце и отразили его, словно огни маяков.

Еще ближе виднелись длинные прямые черные посадочные полосы аэропорта Яна Смита.

— Садитесь прямо на полосу двадцать один, — приказала Ингрид.

— Не можем…

— Выполняйте, — рявкнула девушка. — Контрольная башня расчистит нам дорогу. Они не могут остановить нас.

— Могут, — ответил Сирил Уоткинс. — Посмотрите на площадку.

Они были так близко, что могли рассмотреть пять бензозаправщиков с надписью «Шелл» на кузовах.

— Они перекрывают полосу.

Вместе с огромными бензозаправщиками двигались пять ярко-красных пожарных машин и две белые машины скорой помощи. Они неслись по траве с края полосы, а потом все: и бензозаправщики, и пожарные и санитарные машины — с интервалом в пятьсот ярдов выстроились вдоль осевой линии полосы.

— Мы не можем садиться, — сказал капитан.

— Отключите автопилот и ведите вручную, — голос девушки изменился, теперь он звучал жестко и резко.

«Боинг» опустился на тысячу футов, нацелился на полосу двадцать один, и прямо перед его носом вызывающе вспыхивали красные мигалки пожарных машин.

— Я не могу столкнуться с ними, — решил Сирил Уоткинс, и в его голосе больше не было колебаний или сомнений. — Я поднимаю самолет и ухожу отсюда.

— Садитесь на траву! — крикнула девушка. — Слева от полосы открытое пространство. Сажайте туда!

Но Сирил Уоткинс наклонился вперед и начал передвигать дроссели. Двигатели взвыли, «боинг» задрал нос и начал подъем.

Молодой бортинженер повернулся в своем кресле и смотрел через ветровое стекло вперед. Все его тело было напряжено, алая полоска на лбу резко контрастировала с бледной кожей.

Правой рукой он держался за край своего стола, и костяшки его пальцев побелели и блестели, как яичная скорлупа.

Почти не пошевелившись, блондинка прижала ствол пистолета к этой застывшей правой руке.

Послышался грохот, такой громкий в замкнутой кабине, что от него, казалось, лопнут барабанные перепонки. Оружие отскочило на высоту золотой головы девушки, и сразу резко запахло сгоревшим бездымным порохом.

Бортинженер недоуменно смотрел на крышку стола. В металлической крышке образовалась дыра размером в чайную чашку, с рваными краями из яркого обнаженного металла.

Выстрел отрезал правую кисть по запястью. Отрезанная кисть отлетела в сторону, между креслами пилотов, из иссеченной плоти торчала кость. Кисть дергалась, как искалеченное насекомое.

— Садитесь, — сказала девушка. — Садитесь, или следующим выстрелом я прострелю ему голову.

— Ты кровавое чудовище! — закричал Сирил Уоткинс, глядя на оторванную руку.

— Садитесь, или будете отвечать за его смерть.

Бортинженер прижал обрубок руки к животу и молча согнулся, лицо его исказилось от шока.

Сирил Уоткинс с трудом оторвал взгляд от отрезанной руки и снова посмотрел вперед. Между сигнальными огнями взлетной полосы и узкой рулевочной дорожкой видно было большое открытое пространство. Трава скошена на высоту колена, и капитан знал, что почва здесь твердая и ровная.

Рука Сирила мягко отвела назад дроссели, она действовала словно самостоятельно, гул двигателей стих, нос машины снова опустился.

Капитан продолжал держать корабль нацеленным на полосу, пока не оказался над пограничными огнями. Он не хотел, чтобы водители машин догадались о его намерении и успели помешать ему.

— Ты сука-убийца, — про себя говорил он. — Грязная сука-убийца!

Он круто наклонил «боинг», нацелил его на полоску заросшей травой земли и полностью отключил дроссели, продолжая удерживать «боинг» в чуть приподнятом положении, летя над самой травой.

Огромная машина коснулась земли, раскачиваясь и дергаясь, а Сирил Уоткинс отчаянно вцепился в руль, пытаясь удержать его; в то же время второй пилот переключил двигатели на реверс и крепко нажал на главные тормоза.

Пожарные машины и бензозаправщики промелькнули мимо правого крыла, которое чуть не задело их концом. Изумленные лица водителей казались очень близкими и бледными — и 070 пронесся мимо. Скорость его быстро падала, он опустился на носовое колесо, машина раскачивалась, но остановилась непосредственно перед кирпичным зданием, где размещался главный радар.

Было 7 часов 25 минут местного времени. «Спидберд 070» совершил посадку.

— Они сели, — объявил Кингстон Паркер. — Вы понимаете, что были преприняты самые крайние меры, чтобы помешать им сесть. А выбор места посадки дает ответ на один из ваших вопросов, Питер.

— Немецкий стиль, — кивнул Питер. — Дело политическое. Я согласен, сэр.

— И вот мы с вами должны видеть в ужасной реальности то, что обсуждали только как отвлеченную теорию… — Паркер поднес к сигаре тонкую восковую свечу и дважды затянулся, прежде чем продолжать: — …теорию о моральном оправдании подобных действий.

— Мы снова разойдемся, сэр, — прервал его Питер. — Морального оправдания у таких действий нет.

— Правда? — спросил Паркер, качая головой. — А как же немецкие офицеры, убитые на улицах Парижа бойцами Сопротивления?

— Это была война! — воскликнул Питер.

— Может быть, группа, захватившая 070, тоже считает, что ведет войну…

— С невинными жертвами?

— «Хагана» [13] тоже приносила в жертву невинных, хотя сражалась за правое дело.

— Я англичанин, доктор Паркер: вы не можете ждать, что я буду потворствовать убийству английских женщин и детей, — Питер напрягся в своем кресле.

— Конечно, — согласился Паркер. — Поэтому не будем говорить о мау-мау в Кении [14] и о совеременной Ирландии, но как же Французская революция или распространение католицизма при помощи ужасных преследований и пыток, когда-либо придуманных людьми? Были ли эти действия морально оправданными?

— Я назвал бы их понятными, но достойными осуждения. Терроризм в любой форме не может быть морально оправдан. — Питер сознательно использовал это слово и увидел, как слегка приподнялись густые брови Паркера.

— Есть терроризм сверху — и есть снизу. — Паркер подхватил это слово и использовал его подчеркнуто. — Если вы определите терроризм как крайнее физическое или психологическое принуждение, направленное на подчинение других людей воле террориста, — существует террор закона — страх перед виселицей, террор религии — страх перед адом, родительский террор — страх порки. Оправдано ли все это морально и больше, чем стремления слабых, бедных, политически угнетенных, бессильных жертв несправедливого общества? Если мы хотим задушить крик их протеста…

Питер неловко передвинулся в кресле.

— Протест, выходящий за пределы закона…

— Законы составляют люди, почти всегда богатые и могущественные, законы изменяются людьми, обычно после военных действий. Женское суфражистское движение, кампания за гражданские права в этой стране… — Паркер смолк и усмехнулся. — Простите, Питер. Я иногда увлекаюсь. Гораздо труднее быть либералом, чем тираном. У тиранов редко бывают сомнения. — Паркер откинулся в своем кресле, сделал жест, как бы отбрасывая постороннее. — Я думаю оставить вас на один-два часа. Вам нужно подумать над своими планами в связи с новым развитием событий. Но лично я больше не сомневаюсь, что мы имеем дело с политически мотивированными действиями бойцов, а не простой бандой старомодных похитителей, которые гонятся только за наживой. Я уверен, что прежде чем мы с вами встретимся, нам придется кое-что переоценить в своем сознании и совести.

— Второй поворот направо, — негромко сказала Ингрид, и «боинг» повернул по траве к рулевочной дорожке. Шасси, по-видимому, не пострадало, но теперь, когда самолет ушел из своей естественной среды, он утратил грациозность и красоту и стал тяжелым и неуклюжим.