Глава 12

Подполковник Гарри Коуртни снял свой форменный мундир и аккуратно повесил его на вешалку за конторкой. Как заботливая хозяйка, поправляющая картину на стене, он дотронулся до пурпурного муарового шелка, на котором висел тяжелый бронзовый крест. Его губы задвигались, снова перечитывая надпись «За доблесть».

От шампанского, выпитого за ленчем, ему казалось, что в черепе находится большой бриллиант, острый, тяжелый и чистый.

Он сел, придвинул стул и положил на него ноги.

— Ординарец, впусти его! — крикнул подполковник.

— Сэр, — раздался голос вошедшего.

— Куртис! — Коуртни посмотрел на мужчину, стоявшего перед конторкой.

Тим неподвижно застыл, бесстрастно глядя в пространство поверх головы Гарри. Начальник оставил подчиненного стоять, так как испытывал удовольствие от того, что этот неуклюжий ублюдок должен пользоваться двумя сильными ногами, чтобы доказать свое уважение к нему, Гарри Коуртни. Пускай постоит. Он ждал, пока Тим не заерзал и не прочистил горло.

— Вольно!

Теперь не оставалось сомнений, в чьих руках власть. Гарри взял с конторки нож для разрезания бумаг и стал вертеть его с видом полного безразличия.

— Вам, должно быть, интересно, почему я за вами послал. — Он широко улыбнулся. — Наконец-то нашлось и для вас кой-какое дельце. Сегодня я провел ленч с генералом Буллером. — Он сделал паузу, чтобы собеседник мог осознать всю важность сказанного. — Мы обсуждали план наступления. Генерала интересовала моя точка зрения. — Гарри переменил тон. — Хотя это к делу не относится. Я хочу, чтобы вы произвели разведку реки с двух сторон от Коленсо. Смотрите сюда. — Гарри развернул карту на конторке. — Вот брод, здесь и здесь. — Он ткнул в карту ножом. — Исследуйте их. Проверьте мосты — железнодорожный и транспортный. Убедитесь, что они не повреждены. Сделайте это сегодня ночью. Я хочу получить полный рапорт к утру. Можете идти.

— Есть, сэр.

— Эй, Куртис! — Гарри остановил его у самого выхода из палатки. — И не врите. Найдите брод.

Брезент с шумом упал за разведчиком. Гарри открыл ящик конторки и достал серебряную фляжку. Открыв ее, понюхал содержимое, потом сделал большой глоток.

На заре, разведчики под моросящим дождем возвращались в лагерь. Син и Соул вернулись последними. Они спешились, отдали коней слугам и присоединились к группе, сидящей у костра.

— Ну и?.. — Тим поднял глаза от чашки с кофе, которую вертел в руках. Его одежда промокла, от нее шел пар, пока он сушился у костра. — Они взорвали железнодорожный мост, но транспортный пока цел.

— Мы проезжали по нему.

— Ну хоть что-то осталось, — проворчал Тим, Син только скептически усмехнулся.

— А не могло случиться так, что они оставили мост, так как хотели, чтобы мы перешли через реку именно в этом месте?

Никто не ответил.

— Когда мы проверили мост, — в голосе Сина слышалось нетерпение, — то разведали местность на той стороне. Прямо за железнодорожным мостом расположена гряда холмов. Мы объехали их.

— И?..

— Там больше буров, чем иголок у дикобраза. Кто бы ни попытался перейти мост при дневном свете, получит пулю.

— Приятное сообщение! — усмехнулся Тим.

— Милейшее, не так ли? От дальнейших рассуждений на эту тему меня стошнит. А что нашли вы?

— Мы нашли много воды. — Тим посмотрел на свою промокшую одежду. — Глубокой воды.

— И никакого брода, — грустно договорил Син.

— Никакого. Но мы нашли паром на берегу с пробитым дном. Это может служить извинением тем, кто отметил там брод.

— Пожалуй, пора идти и доложить нашему обожаемому подполковнику столь приятные новости. — Соул усмехнулся. — Ставлю один к пяти, что это бесполезно. Подозреваю, что Буллер все равно пойдет на штурм Коленсо в ближайшие дни. Возможно, ему и удастся собрать тысячи две на мосту, тогда у нас будет шанс.

— И первыми будут переходить разведчики. — Тим злобно покачал головой. — О'кей! Для нас все складывается прекрасно. Может, раввин и защитит тебя от пули, а как же мы?

— Но они отмечены на карте, — протестовал подполковник Гарри Коуртни. Он наклонил голову, и Тим увидел розовую лысину, окаймленную желто-пегими волосами.

— Я видел драконов и морских чудовищ, отмеченных на карте, сэр, — ответил Тим.

Гарри холодно посмотрел на него бледно-голубыми глазами:

— Вам платят не за то, чтобы вы ломали здесь комедию, Куртис.

— Прошу прощения, сэр.

Гарри нахмурился. В устах Тима слово «сэр» звучало иронично.

— Кого вы посылали? — требовательно спросил подполковник.

— Я ездил сам, сэр.

— Вы могли пропустить брод в темноте.

— Если бы там был брод, к нему вела бы дорожка или, по крайней мере, тропинка. Я бы не пропустил ее, сэр.

— Но в темноте вы могли и ошибиться, — настаивал Гарри: — Вы могли пропустить то, что заметно при дневном свете.

— Но, сэр…

— Ладно, — отрывисто продолжал подполковник. — Теперь мосты. Вы сказали, что они целы.

— Только транспортный мост, но…

— Но что?

— Человек, которого я посылал, доложил, что холмы за рекой надежно укреплены, и у него создалось впечатление, что мост специально оставлен для нашего перехода.

— Куртис… — Задумавшись, Гарри положил нож На карту. Его нос занимал слишком много места между глазами, и когда он поджал губы, то напомнил Тиму птичку — маленького коричневого воробья. — Куртис, — мягко повторил он, — Мне кажется, что вы не преисполнены оптимизма. Я посылал вас, чтобы вы проделали определенную работу, а вы принесли мне сплошные извинения. Вы что, не понимаете, как это важно?

Чирик-чирик — маленький воробей. Тим постарался скрыть улыбку, а Гарри покраснел:

— Например, кого вы посылали на разведку мостов — надежных людей, я надеюсь?

— Да, сэр.

— Кого?

— Фридмана.

— А, этого маленького еврейского адвоката. Отличный выбор, Куртис, лучше и не придумаешь. — Гарри поморщился и взял нож.

О Боже! Этот маленький добродетельный воробышек еще и антисемит.

— А кого еще вы посылали?

— Нового рекрута.

— Нового рекрута? Нового рекрута! — Гарри уронил нож и, умоляя остановиться, поднял руки.

— Мне приходилось работать с ним до войны, сэр, и я хорошо его знаю. Он, — отличный парень. Я доверяю ему больше всех и прошу присвоить ему сержантское звание.

— И как же зовут этого мистера. Совершенство?

— Почти так же, как и вас. Хотя он говорил, что вы не родственники. Его фамилия — Коуртни. А зовут Син.

Медленно, очень медленно выражение лица Гарри изменилось. Оно стало спокойным и безжизненным, как у покойника. Он словно перестал видеть окружающее. Зато прошлое, тайные события тех далеких дней ясно встали перед глазами.

Он видел маленького мальчика, карабкающегося на гору.

Мальчик лез вверх, продираясь сквозь густые заросли, и у него были сильные ноги. Вокруг пахло заплесневевшими листьями, слышалось тихое жужжание насекомых. Вспотев от жары летнего утра, он оглядывал густые зеленые побеги плюща, в которых они охотились. Их собака рвалась вперед. Собака тявкнула, тотчас раздался треск кустов, затем стук копыт по камням и наконец топот убегающего зверя.

Грянул выстрел, и раненый самец оленя заметался в траве.

— Я попал! — послышался высокий, торжествующий голос Сина. — Я попал с первого выстрела! Гарри! Гарри! Я попал, я попал!

В солнечном свете за ним по следу шла собака. Син, сумасшедший от возбуждения, бежал вниз по склону с винтовкой в руках. Вдруг он упал, ружье выскользнуло у него из рук, раздался второй выстрел, и пуля попала Гарри в ногу.

Он сидел в траве и смотрел на ногу. Маленький белый осколок кости торчал из его плоти, а густая темная кровь лилась ручьем.

— Я не хотел… О Боже, Гарри. Я не хотел. Я поскользнулся. Честно, я поскользнулся…

Гарри вздрогнул, по телу пробежала судорога, нога под стулом задергалась.

— С вами все в порядке, сэр? — произнес Тим самым заботливым голосом.

— Со мной все в порядке, Куртис, спасибо. — Гарри пригладил волосы на висках. Открылись пролысины, и пробор стал кривым. — Пожалуйста, продолжайте.

— Ну, я говорю — похоже на ловушку. Они оставили мост, потому что…

— В ваши обязанности входит собирать информацию, Куртис. А в задачу генерального штаба — оценивать ее и делать выводы. Я думаю, у вас все? Можете идти.

Он хотел немедленно выпить, и его рука уже коснулась ручки ящика.

— Эй, Куртис! — У него ужасно пересохло в горле, но он продолжал говорить. — Вы просили о назначении. Сделайте его сержантом.

— Очень хорошо, сэр.

— И конечно, в случае атаки моста он поведет нас.

— Сэр?

— Вы же понимаете, что это необходимо, не так ли?

Тим никогда не слышал, чтобы подполковник разговаривал таким льстивым голосом. Казалось, он хотел услышать одобрение Тима. Он будто бы хотел оправдать свои действия.

— Я хочу сказать, он знает мост. Он там уже был. Ведь только он знает его, не так ли?

— Да, сэр.

— И в конце концов, он сержант. Я хочу сказать что мы должны послать кого-то со званием, а не первого встречного.

— Могу я пойти, сэр.

— Нет, нет. Нам вы понадобитесь у брода.

— Как вам будет угодно.

— И не забудьте, ладно? Вы пошлете именно его не так ли? — В голосе слышалась странная мольба.

— Я пошлю его, — согласился Тим и вышел из палатки.

Гарри резко открыл ящик и стал обеими руками нащупывать фляжку.

Глава 13

Глава 14

Они лежали рядом в траве, по их спинам тек пот. Ночь была спокойной и ясной. Не было ни единого облачка, и звезды сияли отчетливо ярко. Впереди на серебряном пятне Млечного Пути рисовался силуэт Тугельских высот.

Соул громко зевнул, Син незамедлительно сделал то же самое. И хотя они не спали этой ночью, это было не проявлением усталости, а выражением большого нервного напряжения — им предстояло идти на ружья буров.

— Еще полтора часа до рассвета, — прошептал Соул.

Син недовольно заворчал. Какой смысл в отсчете времени? В шесть сорок семь взойдет солнце, и британская армия пойдет вперед по заросшей травой коричневой равнине.

Син встал на колени, в который раз осматривая пространство вдоль берега Тугелы, изучая очертания транспортного моста, пересчитывая каждый куст на берегу. Их должно быть столько же, сколько было раньше, и они не должны двигаться. Удостоверившись, что все в порядке, он снова лег.

— Боже, какой холод! — Он чувствовал, как рядом с ним дрожит Соул. — Ничего, скоро согреемся! — Син ухмыльнулся, ему понравилась собственная острота.

Воздух за ночь сильно остыл и был напоен влагой, трава и одежда стали мокрыми, стволы ружей холодили руки, но Син давно уже научился не обращать внимания на внешние неудобства. Если надо, он мог лежать абсолютно неподвижно, даже когда мухи цеце садились на шею и запускали жала в нежную кожу за ушами. Тем не менее он почувствовал облегчение, когда заря окрасила небо. Пора было трогаться в путь.

— Я пошел, — прошептал он.

— Удачи! Когда ты вернешься, завтрак будет уже готов.

Это была работа для одного. Работа, не доставляющая удовольствия. Надо было убедиться, что на этой стороне реки нет противника, и теперь, в последнюю минуту, когда бурам уже поздно было менять диспозицию, пересечь мост и узнать, какие силы они держат на мосту. Два «максима», способные очистить мост, или даже минометы, готовые к действию, свели бы их шансы к нулю.

Син перекинул ружье на спину и пополз вперед, прячась в траве. Дважды он останавливался и вслушивался, но у него было мало времени — до рассвета оставалось порядка часа. Он дополз до моста и замер в его тени, вглядываясь в противоположный берег. Никакого движения. При свете звезд холмы принимали угрожающие размеры и напоминали спины китов в море травы. Он ждал пять минут — достаточное время для того, чтобы беспокойный караул поднял тревогу, — но все было тихо.

— Итак, мы идем, — прошептал он и неожиданно испугался. Какое-то время он не понимал, что с ним происходит, так как испытывал это чувство раза три-четыре в жизни, но никогда — из-за такого пустяка. Он припал к земле рядом с тяжелыми сводами моста, ощущая слабость в ногах и подступающую тошноту. Она напоминала вкус масла, на котором жарили рыбу. И почему-то отдавала мертвечиной.

«Я боюсь?!» Сначала он удивился, но это чувство быстро переросло в тревогу.

Так вот как это происходит! Он знал, что это случается с другими. Он слышал, как они говорили об этом у лагерных костров, вспоминал их слова и свою жалость к ним…

— Да, оруженосец привел его обратно в лагерь. Он метался, как в лихорадке, и плакал. Я подумал, что он ранен. — Даниэль, — позвал я, — Даниэль, что случилось?

— Что-то лопнуло, — произнес он, а слезы бежали по его лицу… — Что-то лопнуло у меня в голове, я слышал этот треск. Я бросил ружье и убежал.

— Он стрелял, Даниэль? — спросил я.

— Нет. Я даже не видел его, а просто слышал, как он подошел к зарослям, где я залег. Затем что-то лопнуло у меня в голове и я убежал.

— Он не был трусом. Я много раз охотился с ним и видел, как он убил слона и труп упал, чуть не проткнув ему бивнем живот. Он был хорошим охотником, просто все время ходил по острию. Потом что-то неожиданно лопнуло у него в голове. Больше он не сможет охотиться на слонов.

Страх прилип к Сину, как старый корабль обрастает морскими ракушками и травой ниже ватерлинии, теперь и в нем что-то готово было лопнуть. Син чувствовал это. А еще он знал, что если убежит сейчас, как тот охотник, то никогда уже не сможет охотиться, никогда.

Сина тошнило. Припадая к земле в темноте при холодном рассвете, он потел от страха. Тело ослабло, тяжело дыша открытым ртом, он с трудом сдерживал рвоту. Ноги противно дрожали, пришлось вцепиться в железную перекладину.

Он стоял так целую минуту, показавшуюся вечностью. Потом начал бороться с собой, превозмогать это чувство, заставляя себя двигаться вперед. Мускулы спины, словно скованные броней, постепенно расслабились.

Он шел по мосту, медленно переставляя ноги, каждый раз перемещая вес тела на опущенную ногу. Дыхание было замедленно, вдохи и выдохи контролировались мозгом. Теперь он не мог доверить своему телу простейшее задание — после такого ужасного предательства.

Если бы буры засели на мосту, то убить его было проще простого. Не принимая мер предосторожности, он медленно брел при свете звезд, являясь большой и удобной мишенью, а от его тяжелой поступи звенел металл.

Потом металл сменился гравием, Син продолжал идти, направляясь к главной пещере в темных горах.

Липкий ужас не хотел исчезать, в голове стоял шум, напоминающий грохот прибоя. Ружье сползло с плеча и упало на дорогу. Целую минуту он собирался с силами, чтобы поднять его. Потом повернулся и пошел назад — медленно, считая шаги, контролируя длину каждого — по одному в секунду. Он знал, что если побежит, то все будет кончено. Он никогда не сможет охотиться снова.

— С тобой все в порядке? — Соул ждал его.

— Да. — Син тихо лег рядом с ним.

— Что-нибудь видел?

— Нет.

Соул пристально посмотрел на него:

— Ты уверен, что с тобой все в порядке?

Син вздохнул. Когда-то он испугался. Страх застал его в глубине шахты. Потом он заставил себя вернуться в эту шахту, чтобы оставить страх у реки, но на этот раз страх победил, и он знал, что никогда не перестанет бояться. Страх всегда будет где-то рядом.

— «Я должен приручить его, — думал он. — Должен обуздать и сдерживать его».

— Да, со мной все в порядке, — ответил он Соулу. — Сколько времени?

— Пять тридцать.

— Сейчас я отошлю Мбеджана назад.

Син встал и направился к Мбеджану, который ждал его с лошадьми. Он протянул ему маленький кусок зеленого сукна, служивший сигналом того, что мост и город не охраняли. Красный лоскут он убрал в нагрудный карман.

— Я вернусь, — предложил Мбеджан.

— Нет. — Син покачал головой. — Тебе здесь нечего делать.

Мбеджан отвязал коня:

— Оставайтесь с миром.

— Езжай с миром. — Син был рад, что Мбеджан не будет свидетелем его страха.

«Но я не должен сдаваться, — решил он. — Сегодня будет испытание. Если я одержу победу, то, возможно, смогу приручить его».

И он пошел назад, туда, к Соулу, в темноту. Они молча лежали рядом и ждали восхода солнца.

Глава 15

Темнота отступала с каждой минутой. Теперь отчетливо выступали верхние детали моста, правильные геометрические формы которых вырисовывались на фоне темных холмов. Потом густой кустарник и камни, поросшие блеклой травой.

Свет искажал расстояние, и от этого возвышенности казались далекими и не враждебными. Над рекой высоко парили белые цапли, их освещало солнце, и они казались посланцами света, золотыми птицами в царстве теней. Вместе с рассветом налетел и прохладный ветер, и его разговор с травой заглушил шепот реки.

Наконец солнце поднялось высоко и осветило армию республики.

Край светила показался над горизонтом, и яркий, умытый росой день вступил в свои права.

Син разглядывал в бинокль высоты. Он различал дым костров, на которых буры варили себе кофе.

— Как ты думаешь, они заметили нас? — поинтересовался Соул.

Син покачал головой, не отводя бинокля. Два маленьких куста и ширма из травы, сработанные ими за ночь, надежно скрывали разведчиков.

— Ты уверен, что с тобой все в порядке? — повторил свой вопрос Соул. Судя по выражению лица Сина, ему казалось, что у друга что-то болит.

— Желудочные колики, — проворчал Син.

Скорей бы началось. Скорей бы все началось. Ожидание хуже всего.

Вдруг земля под ними задрожала, и Син почувствовал облегчение.

— Сюда идут войска. — Он встал и посмотрел вперед.

Единой колонной, следуя друг за другом через равные промежутки, войска быстро шли в наступление, из-за расстояния люди казались карликами, среди них отчетливо вырисовывались всадники, возглавлявшие каждую группу. Они подходили ближе и ближе, и Син видел, как поднимались и опускались их сжатые в кулаки руки, слышал шум и грохот повозок и крики командиров.

Сто пятьдесят лошадей тащили шестнадцать пулеметов. Сто человек обслуживали их. Но по сравнению с огромной равниной у Коленсо колонна казалась ничтожной.

Син присмотрелся и заметил пехоту, тоже шедшую аккуратными рядами. Сотни людей рвались вперед через равнину.

Внезапно он почувствовал дикое возбуждение. Армия должна сосредоточиться у той маркировочной линии, которую наметили они с Соулом предыдущей ночью, и они будут первыми переходить мост, впереди тысячной армии.

Но это было возбуждение, которого он никогда не испытывал раньше. Острое, резкое, приправленное перцем страха. Впервые в жизни Син узнал, что страх может вызывать приятные эмоции.

Масса вооруженных людей разместилась на коричневом поле — бессчетное число тех, кто должен выиграть или проиграть в этой игре со смертью. И он был одним из них, испуганным и ликующим.