- Новые туннели открылись, - тихо произнес Ромарнан, пока Тат тасовала карты. - В следующую смену их нанесут на план, а потом мы проведем туда освещение.
      - Тем хуже для Дельмантиаса, - скривилась Леннорах. - Понадобятся новые стазисные заслонки, а Лисантеру техника нужна для компьютеров и квантовых блоков.
      За пару столов от них появился новый игрок, и они замолчали. Тат видела его в кабинете у Барродаха, когда ходила туда налаживать пульт. Она сделала другим знак "шпики", и с этого момента они говорили только о картах. Тат старалась не выигрывать и не проигрывать слишком много. Она доверяла Леннорах, и Ромарнан ей тоже нравился - но он мог сказать что-то, не подумав, и это объясняло его низкий статус. Так или иначе, она не хотела напоминать другим бори, что почти всю свою жизнь пробыла рифтером. Так для всех спокойнее.
      Случился только один напряженный момент, когда явился посыльный от господ, но несчастный, которого он вызвал, не был знаком ни Тат, ни Лару, и разговоры тут же возобновились.
      В свою комнату Тат и Лар вошли первые. Все как будто в норме - размеры помещения изменились, но кровать и разнокалиберные шкафчики остались на месте.
      Они проводили Дема в туалет. Он не понимал, что они его охраняют, - и хорошо, что не понимал. Когда он отправился в душ, Тат заняла его место ее мочевой пузырь готов был лопнуть,
      Лар держал ее за руку, и его пожатие стало сильнее, когда пол под ними слегка заколебался. Затем они поменялись местами. Дем к тому времени уже улегся в постель, и они пошли в душ вместе.
      - Дем нашел настоящий клад, - сказал Лар под шум льющейся воды.
      - Что такое? - воскликнула Тат. Значит, вот почему Лар так взволнован?
      - Ур-плоды, - шепнул Лар ей на ухо. Они не думали, что их комната прослушивается, но как знать? - Нового вида - галлюциногенные. Дем нашел их по запаху, а Манримак, его начальник, припрятал. Мы получим свою долю от продажи.
      Тат промолчала, потому что таймер выключил воду. Наскоро вытершись, они юркнули в постель, где свернулись в клубок вместе с Демом, который уже спал, и быстро согрелись.
      Лар рассеянно поглаживал ей живот, и Тат, несмотря на усталость, начинала чувствовать возбуждение.
      - У меня новые обязанности, - тихо произнес он. - Теперь я сам буду доставлять рифтерам еду.
      - Это еще почему?
      - Монтроз, их кок, хотел взять продукты со своего корабля. Этого им, конечно, не позволили, но выделили паек с господской кухни, и получать его буду я.
      - Чтобы больше никому не досталось? - удрученно вздохнула Тат. - Это, конечно, Барродах придумал. - В бессмысленной принудиловке, при которой рабочих каждый день кормили одним и тем же, никакой нужны не было. Если должарианцы сами не умели настроить кухонную автоматику, то могли взять кухню с любого захваченного ими корабля. Даже на самом бедном рифтерском судне имелись автоматы с замороженными продуктами, из которых можно было составить хотя бы несколько блюд, а корабли побольше обладали обширными морозильниками, которые и на станции ничто не мешало установить. У господ-то, конечно, есть такие. - Зато ур-плоды на вкус делаются все лучше и лучше, даже если дорогие не брать, - заметила Тат.
      - Сказала бы уж - наркотические. Мои рифтеры не понимают, как мы можем их есть.
      - Даже темпатка?
      - Насчет нее не знаю. Наверное.
      - Думаешь, ей что-то такое известно?
      Тат почувствовала, как Лар мотнул головой.
      - Слишком рано судить об этом. Но знаешь что? Я не совсем уверен, но кажется, третья смена в рециркуляторе скармливает стенам конфискованные продукты - может, теперь растительность станет безопаснее.
      Тат вздохнула. Еще один повод для беспокойства. Иногда ей самой хотелось перейти в третью смену, хотя это значило работать под прицелом тарканцев. В это время Барродах, Лисантер и прочее начальство спит.
      В первую, пожалуй, всё-таки лучше, хотя она длиннее: Барродах уже давно прибавил к ней один час от рекреационного времени и один от сна. Сам он, видимо, работает и в рекреационные часы, потому-то и ввел эти правила насчет жалоб.
      Тат слышала также, что наследник, Анарис, блуждает по коридорам во время третьей смены. Ему-то что - он может спать когда и сколько захочет.
      Это напомнило Тат о новой опасности, и она вздохнула.
      - Что с тобой? - Пальцы Лара замерли.
      - Не останавливайся, - шепнула Тат, прижавшись к нему покрепче. Разве ты не чувствуешь, как возбуждены солдаты из рабочих команд?
      Лар в ответ тоже вздохнул.
      - Я слышал разговоры на кухне. Приближается этот их Каруш-на Рахали, да? Но на "Самеди" Моррийон сказал, что нам опасаться нечего.
      - Со стороны господ, А работяги - кто их знает? Мы должны делать то же, что и другие бори.
      Мягкие волосы Лара пощекотали Тат ухо.
      - Ну и жизнь у них - даже не потрахаешься.
      - Во время своего Каруша они трахаются почем зря, иначе мы бы не боялись,
      Лар подсунул под нее руку, и его дыхание участилось.
      - Да разве это удовольствие? Это война какая-то. У Тат вырвался смешок.
      Ивард все больше времени уделял сну - больше здесь заняться было нечем, кроме уланшу, а их комната была слишком тесна для полной серии упражнений. Поначалу эманация станции, казалось, усиливала его способность программировать сны, где он сливался с Единством в бессловесной общности восприятий. В этих снах он вспоминал то, чего никогда не видел: теплую влажность насыщенного ароматами мира келли, ледяную планету эйя, которая так странно резонировала с воспоминаниями Вийи о мрачном Должаре.
      С тех пор, как он наконец увидел Анариса наяву, ему больше не снились ни он, ни нож, ни кровь. Каким бы кратким ни было их знакомство до того, как тарканцы начали стрелять в них усыпляющими пулями, оно разрядило кошмары, мучившие Иварда на Аресе.
      Но теперь в его мозгу поселилось другое наваждение, оттесняющее память келлийского архона. Огромные каменные головы на горе Святой Троицы внезапно сменялись красноватой мглой, где Ивард блуждал некоторое время. Потом он оказывался в комнате с красными стенами, где не было ничего, кроме всепроникающего ужаса. Ивард ничего не видел, но чувствовал, как растет вокруг него громадный, неутолимый голод, отрезающий его от остального Единства. Острые уколы эмоций - похоть, раскаяние, смущение и другие, еще болезненнее - тыкались в края его сознания, а затем позади с беззвучным грохотом распахивалась дверь, и в нее лилось желтое зарево...
      * * *
      Крик вырвал Седри из ее рабочего транса. Она оглянулась на Иварда - он сидел на своей койке весь белый, еще не оправившись от очередного кошмара. Люцифер рядом с ним протестующе зарычал.
      - Опять сон? - спросил Монтроз. Не дожидаясь ответа, он отложил книгу и подошел к парню. Марим оторвалась на миг от игрового пульта, который им поставили накануне, скорчила гримасу и вернулась к игре.
      - Да. Все то же самое, - кивнул Ивард. Он явно не хотел больше ничего говорить, и Седри это устраивало. "Что-то голодное", - сказал он как-то раз, и Седри содрогнулась. Не очень-то приятно было слышать такое внутри инопланетной конструкции, вызывающей невольные пищеварительные ассоциации.
      Интересно, влияют ли его сны на других членов Единства? Иногда она почти сожалела о том, что не входит в это межличностное сообщество, но сейчас сожалений не испытывала. Она украдкой бросила взгляд на Вийю, но лицо капитана, как и всегда, не отражало, о чем та думает.
      - Это, наверное, из-за еды, - ввернул Локри, сидевший с другой стороны игрового пульта. - Мне вот снится то, что я ел на Галадиуме, - больше уж такого попробовать не придется.
      Все посмеялись, и Седри почувствовала, как им всем хочется снова оказаться на Рифтхавене.
      Она снова вернула взгляд на пульт и принялась расчищать то небольшое информационное пространство, которым владела. Печальная улыбка тронула ее губы. Моррийон предоставил ей игровые чипы, часто бывавшие в употреблении и наверняка содержавшие в себе весьма интересные стратегии. Она никогда не узнает, насколько они интересны, - игры нужны ей ради локального пространства, занимаемого ими, которое она будет использовать в других целях, и ради интерактивного пространства самого чипа. Она извлекла чип из прорези. Чьим творчеством она жертвует ради расширения памяти? Но система слишком грязна, чтобы оставлять в этой автономной памяти что-то статическое, даже если бы ей не приходилось иметь дела с огромными распределенными мощностями, которыми, как она была уверена, располагали должарианцы.
      Седри подняла глаза. Вийя, как она и думала, наблюдала за ней. Уж не стала ли ты теперь заправским телепатом, мой капитан? Лицо Вийи не давало ответа, но в бесстрастных темных глазах блеснуло понимание, когда Седри возвела глаза к потолку. Программистка знала, что Вийя легко прочтет ее предчувствие беды. Она позволила себе вспомнить первую попытку Вийи: станция тогда задрожала, словно огромный зверь, пробуждающийся от спячки. Стонов, которыми это сопровождалось, не слышал никто, кроме нее и Жаима Ивард не то спал, не то находился в трансе, - и память об этом горестном хоре вызвала у нее легкую тошноту. Но лишь при таких катаклизмах она могла надеяться проникнуть в систему поглубже, не рискуя быть обнаруженной.
      Вийя кивнула. С помощью телепатии или без нее, она поняла то, что хотела передать ей Седри: "Во время твоей следующей попытки я займусь жучками".
      Монтроз снова взялся за книгу. Набрав код, позволяющий найти нужную страницу, он улыбнулся Седри и углубился в чтение. В его взгляде она прочла понимание и поддержку.
      В этот момент дверь открылась, и ввалился Лар.
      Марим засмеялась - скорее по привычке, чем от души. Первое время они все смеялись, наблюдая уникальную манеру Лара входить в помещение, - даже когда он объяснил Седри, что станция, по слухам, проглотила уже двух человек, одного мертвого и одного живого.
      Вскоре Вийя резко и без лишних слов объявила им, что такой факт действительно имел место, но Марим не перестала потешаться над Ларом - то ли из чувства вызова, то ли потому, что Лар был прислужником врага.
      - Нохолате, малат Омбрик, - сказала Седри на бори и улыбнулась, когда Лар радостно просиял.
      - Вы быстро учитесь, - сказал он. - Но Служители Дола говорят на бори только наедине друг с другом,
      - У вас красивый язык. И дает передышку от Должарского - он тоже интересен, но от него у меня горло болит.
      Лар, беззвучно рассмеявшись, машинально взглянул на пульт - видимо, он прикидывал, как невидимый слушатель истолкует его ответ.
      - Серах Барродах вызывает вас к себе, - деревянным голосом произнес он.
      - Прямо сейчас? - Седри выключила пульт. Лар кивнул. - Хорошо, сказала она, скрывая участившееся сердцебиение и обводя взглядом остальных.
      Монтроз хмуро свел косматые брови над бесформенным носом, но промолчал. Вийя казалась напряженной, но не такой усталой, как в день своей первой попытки. Она чуть заметно кивнула, как будто напоминая Седри, что та в любом случае без поддержки не останется.
      Быть может, они хотят заставить Вийю сегодня же повторить опыт? Но тогда тарканцы снова пришли бы взять их под стражу - видимо, у Барродаха другое на уме.
      Лар стукнул кулаком по дверной клавише и выскочил в коридор. Седри последовала за ним, провожаемая хихиканьем Марим.
      По дороге она наблюдала, как общаются между собой подчиненные Эсабиана. Хотя почти все они носили безликие серые комбинезоны, на станции, очевидно, существовала четкая иерархия. Лар часто останавливал Седри, чтобы пропустить других одетых в серое людей - в большинстве своем бори, судя по маленькому росту, круглым черепам и курчавым каштановым волосам - или тарканцев, или солдат в серой форме. Дважды дорогу уступали Лару, и женщина-бори, пропустившая их, сделала рукой какой-то быстрый знак.
      Заинтригованная Седри, не поворачивая головы, взглянула па Лара и поймала его ответный жест. При этом оба бори даже не смотрели друг на друга.
      Условный код? Седри в приливе интереса решила заняться языком более усердно.
      У Барродаха худощавая секретарша-бори сразу же пропустила их в кабинет, где, как заметила Седри, вся техника и мебель были расставлены подальше от стен.
      - Сенц-ло Барродах, - сказал Лар по-должарски, - это Седри Тетрис.
      - Подожди снаружи, - приказал Барродах, бросил свой электронный блокнот на стол, где лежали чипы, бумаги, какая-то карта и стояла единственная тарелка, свидетельство скромной трапезы.
      Когда Лар вышел, Барродах приблизился к экрану. Его лицо с туго натянутой на скуле кожей носило нездоровый оттенок, характерный для страдающих интоксикацией печени. Может, он наркотиками пользуется? Сухие, плотно сжатые губы позволяли предположить, что этот человек контролирует себя даже во сне. Один глаз у него слегка косил - не в предчувствии ли скорого приступа? Взгляд у него был умный, сердитый и недоверчивый.
      - Я сразу подумал, что ваше имя мне знакомо, - без предисловий сказал он на уни без всякого акцента. - Облако Шелани. Вы заслужили некоторую славу, как талантливый программист, коммандер. - Последнее слово он язвительно подчеркнул.
      - Коммандер в отставке, - спокойно поправила Седри. - Неужели ДатаНет даст столь фрагментарную информацию?
      Барродах пристально посмотрел на нее, и его губы сложились в насмешливую улыбку.
      - Значит, на Флоте вас раскрыли?
      - Так же, как и я раскрыла, что нашу революцию поддерживаете вы. Получается, что мы тратили свои усилия лишь для того, чтобы сменить один авторитарный режим на другой.
      - Вы лично хорошо потрудились, чтобы разрушить эти паши планы. Усилия, достойные патриота. - Снова ехидный упор на последнее слово.
      - Жаль, что мои бывшие командиры не сочли мою работу патриотической, я могла бы теперь быть далеко отсюда и разрабатывать гораздо более действенный план.
      Пальцы Барродаха, как пауки, бегали по клавишам блокнота.
      - Меня очень интересует, почему флотский коммандер оказался в компании с беглой должарской рабыней, убийцей, нарушителем контракта и смутьяном из выгребной ямы, именуемой панархистами Тимбервеллом. А ваша техник контроля повреждений, кажется, была воровкой?
      - Чего не знаю, того не знаю, - вскинула руки Седри. - Рифтерский этикет воспрещает расспрашивать о прошлом человека, если он сам о нем умалчивает. А Марим о своем молчит, по крайней мере при мне.
      - Где вы с ними встретились? В аресской тюрьме?
      - Там это называется "блок". - Они с Вийей немало потрудились над этой легендой - ведь Седри прекрасно понимала, что Барродах рано или поздно докопается до ее участия в шеланийской революции, - но лгать ей было крайне неприятно.
      - И как же вам удалось бежать? Арес слывет самой неприступной крепостью Панархии.
      - Он действительно был таким - до нашествия беженцев. Голодные бунты, если в них участвует достаточно народу, даже военный режим способны поколебать. Зачинщики одного такого бунта вздумали освободить из заключения своих соотечественников, и мы воспользовались случаем.
      - Разве вам не опечатали скачковые системы?
      - Разумеется, опечатали. Но мы сняли печати, укрываясь на Рейде среди беженцев, недопускаемых на станцию. Рейд еще хуже Рифтхавена - там порядка вообще нет.
      У Барродаха внезапно вырвался болезненный, скрежещущий смех.
      - Значит, мы нанесли Аресу весомый удар, раскрыв его координаты?
      - Насколько мы могли видеть, дела там плохи, - пожала плечами Седри.
      - Ну да - вы находились в заключении, поэтому о военных приготовлениях вам мало что известно. Так?
      - Вообще ничего не известно. Когда мы стартовали, то видели на Колпаке четыре покалеченных крейсера - только и всего.
      - Четыре? - Барродах потер щеку и тут же убрал руку. - Ларгиор говорит, что вы хотели бы поработать, - с возобновившимся недоверием добавил он.
      - Скучно все время сидеть в каюте без дела. Я готова взяться за любую работу - могу монтировать компьютерные блоки, настраивать пульты, все что угодно. Не обязательно допускать меня в ваш командный центр.
      - Рад, что могу исполнить ваше желание, - снова усмехнулся он, нажимая на кнопку вызова. - Пришли сюда Ларгиора. Лишние руки никогда не помешают, - сказал он, снова обращаясь к Седри. - Но во время опытов вашего капитана вы должны находиться вместе со своей командой, под нашей охраной. Этого требует безопасность.
      - Мне не нравится то, что в таких случаях происходит со станцией, и я только рада буду укрыться в собственной постели.
      У Барродаха сделалось такое лицо, что она поморщилась. Хороша же, должно быть, его эмоциональная аура! Вийю, вероятно, стошнило бы.
      7
      "МБВА КАЛИ", ДЕСЯТЬ СВЕТОВЫХ
      ДНЕЙ ОТ ПОЖИРАТЕЛЯ СОЛНЦ
      В громадном носовом причальном отсеке "бета" царила полная тишина. Коммандер Леонтуа Эфрик глядел вдоль прохода, образованного рядами офицеров и команды, в открытый люк. Там висел рифтерский эсминец "Глория", похожий на осу и лишь слегка искаженный энергией шлюзового поля. Он не двигался, и Эфрик хорошо видел эмблему на его борту: стилизованная новая звезда концентрические круги в ореоле пламени - и пронзающая ее рапира.
      Позади тихо зашипела прибывшая капсула транстуба, и командор Мандрос Нукиэль, командующий сборной группировкой у Пожирателя Солнц, присоединился к Эфрику. Пряный запах его туалетной воды смешивался с пахнущей смазкой и озоном атмосферой отсека. На корпусе "Глории" блеснула вспышка, приняв угловатую форму челнока, который направился к "Мбва Кали".
      Лицо командора, как всегда, хранило сумрачное выражение. Эфрик уже десять лет был его первым помощником и давно понял, что этот суровый облик - часть командирского образа Нукиэля. Внутри он был совершенно другим.
      Но некоторое напряжение в капитане все равно чувствовалось.
      - На переборке в кают-компании младших офицеров появилась новая надпись, - с невозмутимой миной, глядя на челнок, сказал Эфрик. Нукиэль поднял бровь, и он закончил: - "Рифтхавен - 480 световых лет".
      Нукиэль хмыкнул, и Эфрик тоже позволил себе улыбнуться.
      - Нам ведь подобные мероприятия не впервой, - заметил он.
      - Только эту шайку мы встречаем несколько торжественнее, - скривил губы командор.
      Среди команды рифтеров, которых они захватили в начале войны, оказался человек, ставший впоследствии Панархом Тысячи Солнц. До своего опознания он успел немного испытать на себе, что значит быть рифтером, взятым в плен кораблем Флота. Как знать, не этот ли опыт обусловил его последний декрет о включении рифтерских флотилий в наступательную группировку?
      Эфрик хорошо понимал настроение Нукиэля. По всему отсеку холодно поблескивали объективы имиджеров. "Глория" - первый рифтерский корабль, поступающий в распоряжение Флота, и видеозапись этой встречи будет отправлена курьером на Арес. Панарх выразился ясно: он рассчитывает, что командор Нукиэль сделает эту первую встречу образцом для всех последующих.
      Гул причального буксира прервал раздумья коммандера. Резонанс сотряс его костяк, и рифтерский челнок прошел сквозь шлюзовое поле, излучая кольца света. С характерным блеском коронарного разряда он опустился на палубу.
      Командор Нукиэль двинулся вперед, Эфрик последовал за ним. Старшина тем временем разрядил челнок, и тот опустил трап.
      С челнока гуськом спустились четверо рифтеров. Взгляд Эфрика невольно обратился на двух самых высоких - один из них был красивый мужчина лет сорока, подтянутый и обряженный в расшитый мундир черно-красно-золотых тонов, с длинными рыжими волосами, заплетенными в украшенную драгоценностями косу. Позади него шла высокая крепкая женщина, темнолицая, с седыми волосами. Ее костюм, не менее роскошный, все-таки больше походил на военную форму.
      Эфрик, моргнув, осознал, что перед этими двумя идет капитан, на которого он как-то не обратил внимания. Между тем, судя по слухам, игнорировать Люкана Мипа было бы серьезной ошибкой - как, впрочем, и любого из его команды.
      Мип, маленький и толстый, с волосами неопределенного цвета, был одет в простой коричневый костюм и походил на мелкого чиновника из какого-нибудь захолустного мира. Он шел легкой походкой, с явным интересом поглядывая вокруг, но в его глазах сквозила какая-то давняя боль. Четвертой в группе была пожилая женщина, худощавая и быстроглазая, в темно-зеленой одежде серапистски. Когда они подошли поближе, Эфрик расслышал тихий перезвон монет в ее длинных белых косах.
      Нукиэль держался с безукоризненной вежливостью.
      Рифтеры сошли с трапа, мелиарх Рамстиг отдал команду, эхом прокатившуюся по отсеку, и десантники взяли на караул. Нукиэль с Эфриком отдали честь, и рифтеры ответили тем же, хотя далеко не столь четко.
      "Все как в предписании верховного адмирала", - подумал Эфрик. Ее приказ был снабжен объемистым приложением относительно правил этикета и возможных недоразумений, составленным явно не без участия специалистов Архетипа и Ритуала.
      - Добро пожаловать на борт крейсера его величества "Мбва Кали", произнес Нукиэль. - Не стану говорить "добро пожаловать на войну с Должаром", ибо в ней вам уже довелось поучаствовать.
      "Глория" получила тяжелые повреждения и понесла большие потери, защищая Рифтхавен против Ароги Черное Сердце, - и Эфрик внезапно вспомнил, что среди погибших была подруга капитана.
      - Благодарю, командор, - ответил Люкан Мип. Его голос, неожиданно низкий, с интонациями образованного человека. не вязался с заурядным, незапоминающимся лицом. - Нам не терпится приступить к совместным действиям, чтобы отплатить Аватару единственной монетой, которую он признает.
      Вот оно, значит, как. Мип сделал ударение на слове "совместным"; он, как и ожидалось, полагал себя союзником, а не подчиненным, хотя в официальном протоколе, подписанном Аресом и Рифтхавеном, оба эти термина старательно обходились молчанием. Двусмысленность этого документа типична для Дулу высшего круга - но как ее воспримут рифтеры?
      Мип не замедлил дать на это ответ:
      - Нам хотелось бы поскорее ознакомиться с тактической ситуацией и принять меры к наиболее успешному ее изменению.
      Нукиэль, заметно успокоившись, пригласил рифтеров на тактическое совещание и последующий прием. Капитан с почти дулусской изысканностью выразил готовность подчиняться приказам при условии, что будет понимать их и участвовать в их разработке. Ну что ж, он попал на нужный корабль. Нукиэль, несмотря на свой формализм, всегда стоял за коллегиальность и заботился о том, чтобы его офицеры знали не только "что", но и "почему". Взамен он, разумеется, ожидал беспрекословного повиновения, которое и получал. Как-то приспособятся к этому рифтеры?
      Мандрос Нукиэль смотрел на Люкана Мипа.
      Тот внимательно слушал лейтенанта Роган, представляющую тактическую службу "Мбва Кали". Она рассказывала о ведущихся против неприятеля рейдах и отвечала на вопросы других рифтерских офицеров. В конце концов Мип проявил свойственный ему, судя по имеющемуся досье, скептицизм:
      - Вы так уверены, что должарианцы держат на привязи каждый астероид в системе?
      - Каждый достаточно крупный, чтобы представлять опасность, - уточнила его инженер, мелодично звякнув своими серапистскими косами. - Они понимают, что на мелочь мы времени тратить не станем.
      "Мы", - с удовлетворением отметил Нукиэль.
      - Да хоть бы и так. - Мип показал на экран, ярко светящийся в полумраке тактической рубки "Мбва Кали". - Вон там сколько камней.
      - Это так, - подал голос Нукиэль. - Но не забудьте, что Должар находится в этой системе почти пятнадцать лет - более чем достаточно, чтобы окружить сенсорами все объекты на протяжении нескольких световых часов. А после начала войны они разграбили ряд флотских хранилищ, где разжились мониторами.
      - В любом случае, - сказала лейтенант Роган, - мы не имеем возможности выяснить, какие астероиды снабжены мониторами, а какие нет.
      - Верно, - кивнул Мип. - Кроме того, полагаю, сенсорные ряды способны засечь любую активность вокруг камня, есть при нем монитор или нет.
      - Судя по размерам этих рядов, которые еще увеличились благодаря вновь прибывшим рифтерским кораблям, они могут обнаружить любой выходной импульс на расстоянии трех световых дней.
      Дискуссия шла своим чередом, оставаясь на правильной орбите, но Нукиэля больше интересовали нюансы поведения рифтеров. Нестандартные они какие-то - или он ошибается?
      Высокий Рафе Азура бережно положил руку на плечо Мипа, вызвав улыбку в печальных глазах капитана. В досье указано, что Азура до войны в некоторых ситуациях выдавал себя за Дулу. Неудивительно - в нем чувствуется природная утонченность. Нукиэль вдруг осознал, что редко встречал удачливых членов рифтерской субкультуры среди известных ему рифтеров. Ему доставались одни подонки, не сумевшие либо договориться с властями, либо держаться подальше от флотских патрулей.
      Лейтенант Роган нажала что-то на пульте, и световой ореол окружил систему Пожирателя Солнц.
      - Как видите, хотя наши рейды осуществляются произвольно, мы прощупываем только астероиды в пределах одного светового дня от Пожирателя Солнц. Мы не гарантируем, что предназначенные для разгона астероидов двигатели крейсеров смогут преодолеть большее расстояние - и если они окажутся слишком далеко за радиусом, врагу может удастся сбить их с курса.
      - Высокий тактический уровень? - спросил Азура.
      - Вот именно. Мы хотим, чтобы они выходили из скачка настолько близко к световой скорости, насколько это возможно.
      - Это вы ловко придумали, - заметила рифтерский инженер Элла, обращаясь к коммандеру Бригаст-ви, инженеру "Мбва Кали". - От перегрузки корабль и астероид расцепятся на самом радиусе, и получится целая туча осколков. Попадание обеспечено.
      Бригаст-ви немного оттаял.
      - Не я один придумывал. У нас тут умников много.
      Нукиэль скрыл улыбку. Как ни мало он наблюдал за рифтерами, он уже пришел к выводу, что серапистка хорошо разбирается в людях; ему доставило удовольствие то, как ловко она рассеяла предрассудки коммандера относительно рифтеров.
      Интересно, какая информация насчет Бригаст-ви содержится в РифтНете. Что там имеется на него самого, Нукиэль уже знал. Курьер, доставивший ему приказ относительно "Глории", привез также целую кучу данных из РифтНета, включая наиболее свежие сведения по еще недавно неприятельскому Флоту, где каждому кораблю и каждому офицеру уделялось свое место. Про Нукиэля там говорилось больше, чем у него имелось про Мипа.
      - А как насчет нашего связника, командор? - внезапно обратился к нему рифтерский капитан. - Насколько я понял, он все еще на Аресе - вы намерены дать нам пока временного человека?
      Нукиэль ломал голову над этой проблемой с самого прибытия курьера. Теперь, познакомившись с капитаном Мипом и его офицерами, он немного примирился с решением, навязываемым ему двумя другими факторами. Связником этих влиятельных рифтеров должен быть не кто иной, как молчаливый лейтенант Осри лит-Омилов, близкий, по словам верховного адмирала, к Панарху. И первостепенная задача в этом беспрецедентном союзе пусть не врагов, но противников в условиях коварной и порой смертельной игры - это установить доверие.
      - Нет, капитан Мип. Весь смысл обмена связными - интеграция и взаимопонимание, и они едва ли будут достигнуты, если постоянно менять посредников. Подождем лейтенанта Омилова, а уж тогда обменяемся связными.
      Мип кивнул, и его следующие слова показали, что смысл сказанного Нукиэлем до него дошел.
      - Хорошо. Итак, как мы можем изменить сложившуюся ситуацию?
      - Наши рейды должны подняться на новую ступень с использованием новой разновидности драконьих зубов. Ваши более полные знания о рифтерах, патрулирующих в системе Пожирателя Солнц, позволят ввести психологический фактор для достижения лучших результатов - а ваш корабль, естественно, поможет в развертывании новой техники.
      - Какого рода эта техника? - спросил Мип.
      Нукиэль ответил и пояснил, откуда произошло как это новое оружие, так и его название. Ему было любопытно, как повлияет его рассказ на легкую ауру печали, окружающую этого рифтера.
      Какое-то время Мип молча смотрел на экран, а потом начал смеяться. Рафе Азура посмотрел на панархистов с откровенной благодарностью, и Нукиэль почувствовал, как тают последние его предубеждения о рифтерах.
      "ГЛОРИЯ"
      - До светила Пожирателя Солнц 148 световых минут, отметка 32 и 75. Голос Шерлот звучал ровно и распевно, как всегда, даже в бою.
      - Если война так и дальше пойдет, - сказала Ука Мип Калебу Азуре в соседнем кресле, - тоска будет зеленая! - И она снова стала смотреть на руки навигатора, с чьего пульта данные передавались ей.
      Калеб усмехнулся. Он, в отличие от Уки, был новеньким на борту "Глории", но на мостике они оба были новички. Он занимал место связиста, Ука проходила высшую школу навигации, чтобы после войны, если будет жива, принять командование на себя.
      - Станет веселее, если мы возьмем трофеи, - сказал он.
      - Где ты тут собираешься брать трофеи? - Ука махнула в сторону экрана, где в миниатюре была представлена система Пожирателя Солнц, наблюдаемая как бы с большой высоты. - Даже если чистюли нам позволят.
      Вот уж и правда тоска. Шерлот отправится на панархистский корабль, а им взамен дадут флотского навигатора. Чистюля на борту "Глории"! И может быть, даже скоро! От этой мысли с самой их встречи с чистюльским крейсером "Мбва Кали" все ее нутро бунтовало хуже, чем при переходе в скачок.
      Ука тайком бросила взгляд на Шерлот, высокую, дородную женщину, которая была рифтером еще до того, как отец Уки появился на свет. Легкая улыбка на лице навигатора показывала, что та слышала их разговор.
      Но улыбка пропала, как только в беседу вмешался спокойный голос капитана:
      - Навигация, следующие координаты... Шерлот, кивнув, неожиданно бросила Уке:
      - Возьми пульт на себя. Я не хочу, чтобы ты меня осрамила перед чистюлей. Попрактикуйся.
      Ука сглотнула. Ей хотелось надеяться, что этот внезапный экзамен у всех на виду не содержит в себе подвоха. Она знала, что отец пристально наблюдает за ней, хотя и не подает виду. В качестве капитана он любимчиков не признавал - это он вдолбил ей с самого начала. С тех пор как отец, Рафе, Шерлот и Элла принесли с флотского крейсера поразительную новость о скором переводе Шерлот на флотский корабль, Ука с удвоенным усердием стала брать у навигатора уроки - как у нее в каюте, так и здесь. Ука задалась целью сравниться с Шерлот в скорости и точности.