Там десантники успешно разделались с ограми, но это был только кратковременный рейд. У него здесь больше огров, чем имелось на Авасте, кроме того, есть еще и тарканцы.
      Риоло задумчиво посмотрел на дверь. Сидя здесь, он ничего не сможет сделать, но снаружи кишат должарианцы, предубежденные против жителей Барки. Это предубеждение усугубляется странными понятиями барканцев о сексе и месте, которое они отводят последнему в своей жизни.
      Он скорчил гримасу. Только один человек на станции способен ему помочь - и это Хрим. Он связался по блокноту с монитором, который установил в каюте Хрима. Когда канал заглох, Хрима там не было. Остается еще одно место, где он может находиться.
      Риоло покачал на ладони блокнот. Как это странно и как типично для жизни вне родного Низа: он должен довериться человеку, чье прозвище Беспощадный.
      Делать нечего. Осторожность - вещь хорошая, но код еще лучше.
      Риоло решительно набрал на блокноте шифр, взламывающий дверь, и шмыгнул в коридор.
      Ощущение размытости окружающего осталось при Вийе, когда Барродах посадил ее в транспортную тележку, и усилилось по мере продвижения к Палате Хроноса. Пси-заградники, хотя и работали на низкой мощности, усиливали это чувство, гнев и страх Барродаха - тоже. Вийя пыталась навести порядок в голове: ей понадобится вся доступная ей ясность мышления, чтобы пережить полный контакт с тем, что ждет ее в сердце Пожирателя Солнц - без полной отдачи ей станцию не включить.
      А что потом? Как только это случится, оружие рифтеров приобретет непобедимую мощь. Флот будет подвергаться жесточайшей трепке, пока десантники не захватят станцию и не отключат от нее рифтерские корабли. Единственный возможный для нее порядок действий - это оттягивать включение как можно дольше, возможно, до самой высадки десанта, чтобы интервал между включением и отключением был как можно короче. Вийя была твердо уверена, что Брендон находится на одном из этих кораблей Флота - он ни за что не остался бы на Аресе.
      Они сошли с тележки на обычном месте. Идя по последнему коридору к Палате, Вийя чувствовала Сердце Хроноса остро, как никогда прежде. Быть может, последняя попытка Единства и борьба с Норио вывели его на некий новый уровень активности?
      Дуновение страха и ненависти от часового-тарканца вошло в ее мозг раскаленной иглой,
      Эсабиан ждал внутри с двумя ограми по бокам. В руках у него извивался дираж'у. Но Вийя едва удостоила его взглядом, потому что Анарис тоже был здесь.
      Никогда еще ее телепатическая чувствительность не была столь глубокой. Его эмоции были для нее яснее слов: ожидание, настороженность, триумф. Присутствие отца его не устраивало, но он предвкушал момент, когда отнимет у него контроль над Пожирателем Солнц. Единственной проблемой, которую он предвидел, было время.
      Эсабиан, не переставая плести проклятия, бросил Барродаху:
      - Начинай.
      Он никогда не унизил бы себя, обратившись прямо к Вийе. Это развеселило ее и, как ни странно, придало ей сил, Она опасалась не его, а его сына, от которого ей приходилось скрывать даже свои мысли.
      - Иди, - приказал Барродах, махнув Вийе рукой - подходить к ней он не осмеливался. Лисантер, сидящий за приборной панелью, кивнул ей - в нем она чувствовала поддержку.
      Эйя уже стояли у возвышения, которое теперь напоминало трон до мельчайших подробностей. Казалось, что его субстанция пульсирует скрытой энергией, и по ней, на самой грани восприятия, бежит муаровая рябь.
      Вийя последовала за эйя на вершину Трона, и Палата исчезла в приливе неведомой силы, синестезии противоположностей. Здесь сочетались жар солнечного ядра и смертный холод межзвездных пространств, яростный ультрафиолет гравитационного синтеза и тлеющие угли умирающего солнца, огненное рождение, раскаленная смерть, надежда, отчаяние. Поддержка, контакт - одна, отрезанная от всех...
      Раздираемая эмоциями, ярче которых она никогда еще не испытывала и не встречала, она ужаснулась в этот миг своего одиночества и потянулась к Единству. Его умы - так, вероятно, чувствует себя паралитик, вновь обретающий контакт со своим телом после регенерации спинного мозга, вспыхнули вокруг, как новорожденные солнца, и Палата Хроноса вернулась на место.
      Она не могла больше дотянуться до Сердца Хроноса: спинка Трона стала слишком высока. Вийя осторожно обошла ее кругом и стала лицом к Сердцу, остро чувствуя бездну, зияющую позади. Упасть она не боялась - мало кто из рифтеров боится высоты, - но хорошо сознавала, сколь хрупка ее связь с физической реальностью. Под самой поверхностью Трона сквозили световые узоры - почти понятные...
      Нет! Я не готова! Но ободряющий спектр Единства окружил ее со всех сторон - от нежной лавы бесконечного понимания келли до напряженного, вяжущего предвкушения победы, идущего от Анариса. Именно присутствие Анариса и усилие, с которым она отгораживала от него себя и других, не отказываясь при этом от его силы, мешало ей сфокусироваться полностью.
      Она повернулась и осторожно села, подавшись вперед, опустив подбородок на руки и глядя в бездонный колодец перед собой. Периферийным зрением она видела эйя, стоящих теперь по обе стороны Трона. С особым тщанием она собрала к себе вспомогательных членов Единства, отведя место в душе и в уме каждому из них: страсти и гордости Локри; угрюмой решимости и долгой памяти Монтроза; горю и верности Жаима; энтузиазму и любопытству Иварда; невинной дикости Люцифера.
      Головокружение усилилось, но три гештальта еще не нашли себе места в ее психике.
      Тат, черпающая свою силу из близости с другими, невыносимой для Вийи. Эйя, чье коллективное сознание предполагало близость, о которой человеческая культура не имела представления, откликнулись эхом, и Тат влилась в Единство.
      Седри, чье спокойное, не осуждающее приятие окружающих ее людей, казалось Вийе чересчур доверчивым. Здесь отозвалась эхом тройственная мудрость келли: их длинная наследственная память, как и странная общечеловеческая доктрина, исповедуемая Седри, тоже готова была принять всякую индивидуальность, существующую в обеих расах. Седри заняла свое истинное место в Единстве, и на Вийю повеяло теплом.
      И напоследок, подкрепленная и уравновешенная, она обратила свой внутренний взор к Анарису и опустила свой ментальный щит. Слов не было только обоюдная осознанность происходящего, напитанная сексуальной энергией.
      Вийя снова услышала визг рабского локатора и поняла, что никогда не убегала с Должара. Отрицание зла родного мира не требовало отречения от силы, которую он в нее вложил. Но отрицание тем не менее должно присутствовать - не менее сильное, чем притяжение. Слов по-прежнему не было, ибо Вийя сделала свой выбор. Никогда Анарис не станет полноправным членом Единства, пока ему нельзя будет доверять - пока он сам не будет доверять им. Мимолетное видение собора в Нью-Гластонбери мелькнуло перед ней, и теперь она поняла его архитектурный замысел: это было Единство, воплощенное в камне. Своды внутри и контрфорсы снаружи - все поддерживало динамическую гармонию противоречивых сил.
      Собрав Единство в полном комплекте, Вийя откинулась назад, коснувшись головой Сердца Хроноса...
      ...И упала в Сновидение.
      Остров Хореи притих, и песнь его надежды умолкла: звезды падали с небес, и свет угасал. Сзади слышался рев громадной дымящейся волны, но Вийя не могла шевельнуться, скованная цепями, - их тяжесть, сотканная из льда, пепла и крови, вытягивала силу из ее тела. Вокруг трещали вспышки невыносимо ярких красок. У нее кружилась голова, как будто она ослепла и вновь прозрела, но теперь не понимает того, что мелькает перед ее новыми глазами.
      Как человек, трогающий свое тело после жуткого кошмара, чтобы вновь вернуться к яви, Вийя опять потянулась к Единству. На миг наступил стазис, тишина, насыщенная силой, лежащей в основе иллюзии времени и пространства. Единство сомкнулось вокруг нее, словно насыщенный раствор вокруг зародыша кристалла, устремилось ввысь... И прикоснулось к божеству.
      31
      Глядя на Вийю, стоящую у подножия Трона, Анарис осторожно пробовал на прочность странный ментальный барьер - скорее дверь, чем стену; дверь, которая могла быть открыта, но не им.
      Он почувствовал, что Вийя знает о нем - потом это ощущение пропало. Несколько минут она стояла неподвижно. Анарис, чувствуя внутренний трепет, напряг волю и крепко вдавил подошвы сапог в пол. Пока что он успешно справлялся со своим телекинезом.
      Эсабиан шевельнулся, и Лисантер сказал торопливо:
      - Стазисные блоки обнаружили повышение активности, центр которой сосредоточен здесь.
      Аватар обратил взгляд к Трону. Еще немного - и Вийя начала восхождение. Она обошла вокруг сиденья, и Анарис ощутил, как осторожно она движется, - это еще более подчеркивали стремительные жесты эйя, которые как будто не сознавали, как опасен колодец позади Трона.
      Темпатка повернулась и села. Опустив голову на руки, она уставилась в бездну перед собой. Анарис перевел взгляд на монитор, показывающий колодец изнутри, - ничего необычного там не было.
      Теперь им пришлось ждать еще дольше, но на этот раз Эсабиан не шевелился - возможно, потому, что Лисантер как раз пребывал в постоянном движении и обменивался со своими техниками замечаниями по поводу возрастающей активности станции, которую пока регистрировали только его приборы.
      А вот Барродаха ожидание мучило. Он шипел и бубнил над своим блокнотом, а его тик так усилился, что Анарису стало казаться, будто сейчас у бори зубы вылетят изо рта или глаз выскочит. Затем он резко вскинул голову, и Эсабиан выжидающе поднял на него свой черный взгляд.
      - Господин, Чар-Мелликат докладывает о бомбардировке поверхности первыми квантоблоками. Все они удалены.
      - Сколько времени остается до прибытия катеров? - спросил Аватар.
      - По расчета Ювяшжта - пятнадцать минут.
      Эсабиан вернул взгляд к Трону, а Барродах впился глазами в своего господина, словно моля уделить немного внимания и ему. Интересно, есть ли у этого бори какая-то реальная жизнь вне его отношений с отцом? У Моррийона-то, безусловно, есть - это говорит в его пользу и в то же время связано с дополнительным риском.
      Темпатка сохраняла неподвижность.
      Анарис представил себе идущие к станции катера с пламенем, бьющим из радиантов. Вот ока, заключительная стадия дуэли между ним и Брендоном, которая началась в Мандале много лет назад. Впервые Брендон наносит свой удар прямо, не ограничиваясь одними словами и розыгрышами. На миг Анарис дал волю фантазии, представив себе Брендона среди десантников, - тогда их дуэль завершилась бы настоящим единоборством. Живой образ разбитого в кровь лица Брендона пронзил Анариса атавистическим, почти сексуальным трепетом, и он, усмехнувшись над собой, выбросил это из головы. Брендон наверняка далеко - сидит себе под хмельком в каком-нибудь роскошном убежище и ждет, когда его подчиненные разделаются с врагом за него. Он не окажет Аватару такой чести - его правительство никогда бы ему этого не позволило.
      Вийя внезапно выпрямилась и откинулась назад. Они наконец-то соединились мысленно, и в голове у него точно грянул взрыв, озарив Палату частью своего света.
      Станция взвыла так, что звук сотряс его черепную коробку. Анарис отчаянно старался удержать свои ноги на полу. В глазах у него помутилось: его кинестезия снова расширялась, охватывая всю станцию, придавая коже мучительно острую чувствительность. Теперь он осознавал себя только снаружи, как вектор сил в Палате Хроноса, близ источника яркого света. Сияние росло, пока не заполнило всю его голову, не оставив ничего, кроме угрюмого стремления устоять на ногах - и необходимости черпать силу в Единстве.
      Энергия фонтанировала вокруг, но к ней примешивалось зло. Единство бросилось на знакомого врага - а глубоко под ними шевельнулось, как бы нехотя, что-то огромное. Зло не сдавалось, и равновесие сил достигло мучительного напряжения. Движение стало невозможным. Время остановилось, и началась боль.
      * * *
      К восторгу Седри, на пульте всего через несколько минут после включения появилось сообщение Тат и открылся широкий канал к станционным компьютерным блокам. Быстро успокоив Тат относительно ее кузена и передав такие же утешительные известия Лару, Седри запустила свой вирус, Тат изложила ей программу действий, но Седри не прельщала мысль о схватке с Норио в одиночку. И где же Феникс?
      Из ящика рядом с пультом она достала последнюю дозу мозгососа и, даже не видя, почувствовала внезапную настороженность Монтроза, его неодобрение. Выбора у нее не было - но она решила, что постарается оттянуть этот момент.
      Остальные наблюдали за ней в полном молчании. Она ощущала тепло и легкое напряжение. Ивард навзничь, неподвижно лежал на своей койке, а Люцифер, обхватив его передними лапами за шею, лизал ему ухо. Котище поднял голову, насторожил уши и недовольно сказал: "Мрроу!"
      Тепло ширилось, опускаясь по рукам и вдоль позвоночника, заряжая Седри энергией. Поняв, что время пришло, она разломила ампулу с мозгососом, вдохнула и упала в информационное пространство.
      Она стояла в сумерках на огромной равнине. Перед ней высилась статуя, благородная фигура, чья красота, андрогенная и сверхчеловеческая, вызывала боль в глазах. Ярость и страдание овладели Седри, когда она увидела заржавленные, пепельного цвета цепи, - они опутывали могучие крылья изваяния, пригвождая его к пыльной земле. Оно встретилось с ней взглядом, и Седри задрожала, зная, что более пристальное его внимание будет гибельным для нее.
      Однако от изваяния веяло миром, выстраданным терпением и горем. Седри понимала, что освободить его не в ее власти.
      Она повернулась и пошла между дольменов и менгиров к алтарю Феникса, ныне пустому. Холодный ветер дул среди массивных камней, неся запах пыли и разложения. Звезды в небе, одна за другой, стали вспыхивать актиническим огнем и гаснуть в ореоле кровавого света.
      Раздался кашляющий рык льва. Молния, сверкнув на горизонте, высветила огромное существо, хищно крадущееся за глыбами песчаника. Седри чувствовала его приближение. Позади зажегся красный свет, и она увидела, что это не простой хищник, но чудовищная помесь льва, скорпиона и хищной птицы когти, зубы и поднятое жало с каплей яда на конце.
      Чудовище просунулось между двумя вертикальными глыбами. Камни затряслись, трещины побежали по ним, и посыпалась пыль.
      Спина Седри тоже упиралась в шершавый камень. Боясь повернуться спиной к чудовищу, она посмотрела вбок и увидела уголь, мерцающий на грубом каменном алтаре. Она подула на него - и пламя, опалив ей лицо, приняло форму Феникса, взмывшего над ней в блеске своего могущества.
      Чудовище злобно взвыло и убрало голову, а Седри, к своему ужасу, увидела Вийю и все остальное Единство: они собрались вокруг статуи и дергали ее цепи. Лязг был особенно громок по сравнению с шелестом ветра и безмолвной гибелью звезд. Чудовище с яростным ревом двинулось к Единству, но оно, занятое узником, не замечало ничего.
      Охваченная страхом Седри добежала до края зачарованного круга камней и остановилась, сознавая, что ей нечем сразиться с этим ужасом.
      Ромарнан потихоньку распрямил свое ноющее тело.
      На поверхности Пожирателя Солнц в резком свете черной дыры двигались угловатые фигуры и тени, сверкали бластеры тарканцев, уничтожающих найденные квантоблоки, грубые голоса выкрикивали приказы, от плохо отлаженного скафандра разило потом - и над всем этим царил страх.
      - Сюда! - позвал Чарниан, и Ромарнан увидел свет, пульсирующий на шлеме его друга. К нему подошел тарканец, и Чарниан вдруг в панике закричал: - Нет! Подождите! Дайте мне уйти! - За этим последовала вспышка бластера и вопль: тарканец вместе с квантоблоком сжег ногу Чарниана. Крик бори тут же умолк, сменившись безжалостным свистом воздуха, покидающего скафандр. Лицевой щиток тарканца повернулся в сторону Ромарнана, и он торопливо двинулся дальше, высматривая квантоблоки.
      "Глупо!" - сердито подумал он. Уж не думают ли они, что бори после такого примера станут вести поиск проворнее?
      Он согнулся, чтобы тарканцы не могли заглянуть за его щиток. Он, усталый и злой, не смог бы скрыть своего отвращения к ним - да и не хотел скрывать. Всю свою жизнь он относился к подобной жестокости пассивно, не чувствуя ничего, кроме жалости к друзьям или презрения к врагам, - такой незыблемой казалась извечная власть должарских господ.
      Теперь все, что они делали, казалось ему бессмысленной жестокостью или непроходимой глупостью, и в нем кипела ярость. Зачем они так поступают? И почему мы покоряемся им?
      Он вспомнил глаза Татриман и Ларгиора - они выражали смесь недоумения, насмешки и сочувствия. Вот бори, совсем не похожие на бори, подумал он, когда справа вспыхнул еще один смертоносный разряд. Мы им кажемся такими же, но правы они, а не мы. Мы впали в ничтожество.
      Он сознавал - ничего еще он не сознавал с такой ясностью, - что хозяева не оставят его в живых; все бори погибнут в предстоящем бою, как гибнут квантоблоки, посланные панархистами. Ромарнан шел, не глядя на поверхность станции у себя под ногами. Ему виделось совсем другое рифтерство, свобода и Татриман рядом с ним.
      - Одиннадцать минут до точки, где возможен поворот назад. Квантоблоки не отвечают. Тринадцать минут до станции.
      Брендон беспокойно шевельнулся в своем скафандре, пытаясь не думать о том, что это значит. Если они не получат сигнала ни от одного из квантоблоков, которые сейчас градом сыплются на поверхность станции, придется поворачивать назад. Вскоре после этого у них кончится топливо, и пройдет еще двое суток, прежде чем их подберут, - но на этот раз должарианцы будут поджидать их.
      Еще хуже, если они получат сигнал, а квантоблок после будет уничтожен - они уже не смогут отвернуть и врежутся в Пожиратель Солнц.
      Брендон не сомневался, что все десантники на борту думают о том же, но вслух этого никто не высказывал.
      Прошло, казалось, несколько часов, прежде чем Анхелес сказал:
      - Сигнал квантоблока. - И тут же: - Квантоблок уничтожен.
      То же самое стало повторяться до самой точки поворота - и за ней тоже. Мелиарх Рапуло, видимо, решил, что квантоблоки падают достаточно густо, чтобы дать им шанс. Если он ошибся, они об этом уже не узнают.
      Литания продолжалась без изменений, и наконец Рапуло пропел традиционное:
      - Порядок. Время закрывать лицо или дышать вакуумом, ребята. Приготовиться к перегрузкам.
      Брендон защелкнул свой лицевой щиток под такие же традиционные ответы, звучащие вокруг. Он не слышал никаких колебаний в этих веселых выкриках и восхищался мужеством десантников,
      "Вот еще один институт власти, который я принимал как должное", подумал он. Но тут начались жестокие, почти на пределе человеческой выносливости, перегрузки, и все мысли вылетели из головы. Их несло навстречу ядерному взрыву, который должен был пробить корпус Пожирателя Солнц.
      Грезы Ромарнана развеялись, когда поверхность вокруг него внезапно озарилась актиническим светом. Над головой возникло крошечное, но быстро растущее огненное кольцо, и тут же метрах в трех перед ним упал квантоблок. Ромарнан почувствовал толчок и увидел, как снаряд внедряется в красную плоть станции. Бори инстинктивно подошел поближе и разглядел сетку голубоватого огня, бьющегося в субстанцию Пасти.
      На Ромарнана упала тень - тарканец поднял свой бластер, готовясь к выстрелу. Годы гнета и бессилия ударили бори в голову, наполнив его не знающей страха яростью. Он знал, что, если он нападет, тарканец с легкостью отшвырнет его прочь и что в любом случае оба они не жильцы: до посадки катера остаются считанные секунды.
      Он мог сделать только одно.
      Ярость в нем сменилась звенящей радостью, когда он решился на этот, первый в своей жизни, поступок. С громким смехом Ромарнан упал на квантоблок. Страшная боль на миг обожгла спину, и тут же вспыхнул свет, такой яркий, что Ромарнан чувствовал его затылком.
      Мучительно громко запела труба, сотрясая камни вокруг Седри. Над головой вспыхнул яркий свет, сделав шероховатости и руны на глыбах песчаника четкими до боли. Пылающая звезда падала с небес, разгоняя тени...
      Световой меч вырос из земли перед Седри, вибрируя от переполняющей его мощи. Раздался крик Феникса, и Седри, вторя ему, схватила меч, занесла его высоко над головой и с силой опустила. По земле побежала трещина - она разверзлась под ногами у чудовища, и оно исчезло из виду.
      Ненависть переполняла Барродаха, когда Вийя всходила на Трон. Он радовался тому, что она способна это прочесть, - разные мелкие признаки с ее стороны говорили ему об этом. Он надеялся, что она и теперь это чувствует. Ему хотелось приложить руку к ее гибели в этой последней попытке разгадать тайну Пожирателя Солнц.
      Он долго смотрел на нес, а потом перевел взгляд на свой блокнот, куда поступали рапорты и видеокадры со всей станции. Сообщение Чар-Мелликата вызвало в нем смесь страха и удовлетворения, которая сменилась бессильным гневом, когда Эсабиан, не отрывающий глаз от темпатки, не придал значения вражеским квантоблокам.
      Внезапно в колодце вспыхнул свет, и станция издала вой, болезненно сотрясший черепную коробку. По полу и стенам побежал муаровый узор, сливаясь с медленными, почти осязаемыми в своей густоте волнами света, идущими из колодца.
      Эсабиан оскалил зубы, Лисантер остолбенел, Анарис нахмурился, напряженно глядя в пространство.
      Над Троном начала вырисовываться какая-то странная структура. При взгляде на нее ломило глаза, не предназначенные воспринимать очертания такого рода. Барродах отвернулся, а Лисантер, придя в себя, бешено забарабанил по клавишам.
      - Мой господин, приборы стали нелинейными. Их показания больше не имеют смысла.
      Аватар повернул голову, зажав в руках дираж'у.
      - Что ты хочешь этим сказать?
      - Господин, без приборов мы не можем контролировать Пожиратель Солнц. Теперь он работает по собственной программе.
      Пол под ногами Барродаха качнулся, и бори с трудом удержал равновесие. Вой оборвался, и настала звенящая тишина.
      Блокнот Барродаха замигал. Его питала активность стазисных заслонок, с которыми соединял его вирус Ферразина, и сейчас он показал карту, вызвавшую у Барродаха прилив желчи: какая-то жуткая фигура с воплем пробила поверхность Пожирателя Солнц и окрасилась кровью, когда вакуум прервал ее неживую жизнь.
      Эта картина сменилась еще более ужасающей: отвалившимся носом десантного катера, откуда сыпались люди в тяжелых скафандрах. Один из них взмахнул бластером - и сильная рука Эсабиана вырвала блокнот у Барродаха.
      Аватар смотрел на экран, подсвечивающий его лицо и делающий еще четче линии, прочерченные на нем яростью. Он швырнул блокнот на пол, указал на Вийю и крикнул:
      - Убейте ее!
      Добро пожаловать, дитя воронки.
      С ужасом и отвращением Вийя открыла в себе новую эмоцию, к которой совершенно не была готова.
      Благоговение.
      Седри послала ей ободряющий импульс, и восприятие Вийи приобрело очертания. Слезы обожгли ей глаза при виде крылатой фигуры, прикованной цепями к пыльной земле.
      Не божество - товарищ по заключению.
      Подумав это, она осознала, что и она тоже скована и оба они находятся на пути все сметающих вод. Песнь Хореи зазвучала снова - не имеющая слов, но могущественная.
      И знакомая. Она снова видела любимый профиль, внимательный голубой взгляд, тело, каждой своей линией подчиненное музыке, которую он заказал в память о том, кого они оба любили, преображенное величественными звуками "Мании Кадены". Весь его облик символизировал цепи опыта, которые они не могли сбросить.
      Да и не нужно, сказало ей внезапное озарение. Ибо этот опыт - не рабские цепи, но звенья, из которых складывается жизнь. И еще она поняла, глядя на лик крылатого, что благоговение - достойный ответ на то, что пробуждает в ней все самое лучшее и высокое.
      Седри откликнулась ей эхом: И самое высокое - это любовь.
      Свет вспыхнул над островом Хореи, и радость, которой невозможно было поверить, охватила Вийю.
      Брендон? Нет, это был не вопрос - она узнала бы его присутствие, даже когда последняя звезда упала бы с небес.
      Стихия ревела вокруг, и земля тряслась. Но Вийя, не заботясь о грозящей сзади смерти, шагнула вперед и без усилия разорвала свои цепи.
      Плеск ярких крыльев наполнил ее ум. В ней фонтанировала энергия, и каждый член Единства, внося свой, только ему присущий дар, добавлял что-то к ее могуществу. Единство, движимое этой небывалой мощью, распространилось, как взрывная волна, охватив собой пространство, время и крохотные огоньки человеческих умов, гаснущие в космическом бою.
      А в следующий миг оно разлетелось, как ртуть, под молотом этого божественного видения, и Палата Хроноса возникла снова; теперь она стала ярче и чище, как будто Вийя впервые видела ее по-настоящему. Она оглянулась, за долю мгновения охватив взглядом всю картину: встревоженного Анариса, указующую руку Эсабиана, целящих в нее огров.
      Прыгнув с Трона, Вийя бросилась в колодец.
      Анарис уставился на Эсабиана, а огры повернули головы, и на их жутких лицах между сенсорных датчиков открылись амбразуры. Наследник махнул рукой, и пол под роботами вздыбился; их равновесие нарушилось, и лучи раскаленной плазмы прошли мимо темпатки и маленьких инопланетян. Анарис побагровел от какого-то внутреннего усилия, а темпатка и эйя внезапно нырнули в колодец.
      Эсабиан глянул на сына, и тот улыбнулся в ответ. Барродах сквозь испытываемый им шок подумал, что почувствовал бы себя очень неуютно, если бы кто-то улыбнулся так ему.
      - Огры! - крикнул Эсабиан роботам, которые начали было взбираться на Трон. - Убейте его! - И указал на Анариса.
      Лучи снова стрельнули из амбразур, но пол подбросил Анариса к внезапно открывшемуся в потолке отверстию, которое тут же замкнулось за ним.
      В зал ввалились двое тарканцев с бластерами наготове.
      - Мой господин, - обратился старший из них к Аватару. - Десантные катера проникли на станцию в трех местах. Альташ Чар-Мелликат ведет с десантниками бой в причальном отсеке. Он взял себе для поддержки много огров, и запертый персонал бунтует...
      Перечисление бедствий продолжалось. Барродах с тоской смотрел на свой разбитый блокнот. Теперь он был отрезан от всех своих источников.
      Тарканец умолк на полуслове, и бори похолодел, увидев прахан, личину страха, на лице Аватара. Он никогда еще не видел его у Эсабиана абсолютная власть Аватара делала прахан ненужным.
      Эсабиан натянул свой дираж'у, словно желая кого-то удушить. Узлы исчезли, и шелковый шнур загудел.
      - Убейте их. Пустите на них огров.
      - И серых тоже, господин? - заколебался тарканец. - Не только бори, но и Настоящих Людей?
      Эсабиан посмотрел на Трон, теперь ярко освещенный странной конструкцией, выросшей над ним. Отдаленный взрыв заколебал пол под ногами.
      - Убивайте всех. Дол узнает своих.
      32
      Анарис увидел смерть на лице Аватара. Пользуясь силой, которую получил при контакте Вийи с Сердцем Хроноса, он махнул рукой, и его кинестезическое слияние с Пожирателем Солнц сработало без осечки. Огры пошатнулись, и лучи их бластеров ушли мимо цели.
      Анарис сосредоточился, представляя себе гладкие стенки колодца у Трона. Мысленно он вырастил там карниз, за которым открывался ход в коридор под Палатой Хроноса. Он почувствовал, что Вийя поняла его, - а в следующий миг она уже нырнула в колодец.
      Аватар смотрел на него, оцепенев, с яростью во взоре.
      Будь у меня еще хоть миг, я забрал бы твой череп прямо сейчас. Но огры не оставили Анарису времени - поэтому он только усмехнулся отцу в лицо, посылая ему обещание отомстить. Пусть Аватар не услышит его послания - он прочтет его в глазах сына. Эсабиан выкрикнул ограм новый приказ, и Анарис снова напряг свою волю.
      Пол подбросил его вверх. Колени и бедра, несмотря на готовность, скрутило ускорение, мчащее его к потолку. Анарис, сосредоточившись, прокладывал курс к причальному отсеку. Он наслаждался ощущением переполняющей его силы - урианская субстанция слушалась его, как собственная плоть.
      Приближаясь к месту назначения, он стал слышать сквозь квантопласт перестрелку - особенно сильно отзывалась субстанция на рвущие ее квантовые перчатки тарканцев и десантников. А в местах, наиболее близких к поверхности, он чувствовал странное сопротивление, или неуступчивость, квантопласта. Анарис знал, что с Норио покончено, значит, это тот, другой, так и не опознанный, которого выследил вирус Тат.
      Впереди, прямо по курсу, шел ожесточенный бой. Воюющие стороны различить было довольно легко - по направлению их действий. Пришло время привлечь тарканцев на свою сторону.
      Анарис выпал из потолка как раз позади одетого в скафандры взвода. Трещали выстрелы, и клубился густой дым. Тарканцы повернули оружие к нему и остановились - удивленные и, как он понял, испуганные.
      Значит, Барродах все-таки сказал им, что я "хорей"? Что ж, все к лучшему.
      - Карра этого места командую я, - сказал Анарис. - Они расправятся с панархистами.
      Он двинулся сквозь их ряды навстречу огню бластеров. Взводный выкрикнул какой-то приказ. Тарканцы перестали стрелять и стояли тихо, пропуская его.
      Анарис повернул за угол, четко представляя себе позицию врага благодаря своей связи со станцией, и легким усилием разогнал дым.
      Диарх Эгиена Бенгиат навела перчатку на имиджер и выстрелила. Огненная игла разнесла прибор вдребезги. Мимо промчалась группа трискелей. Маленькие трехногие истребители огров работали в автономном режиме: келли не разделяли человеческого предубеждения против разумных и даже полуразумных машин.
      Миг спустя палуба под ногами содрогнулась, и вой непонятного происхождения прокатился меж красных светящихся стен.
      Мелиарх Анхелес сообщил по общему каналу:
      - Мы потеряли "Стилет". Их квантоблок уничтожили перед самой высадкой.
      Бенгиат тихо выругалась. Ее друзья погибли в мгновение ока, и они лишились трети своего отряда. Если они не закрепят за собой причальный отсек, отступать будет некуда - и в случае если верховный адмирал все-таки запустит астероиды, со станции никто не уйдет живым.