Станция внезапно заколебалась. Парень закрыл глаза, а рифтер у него за спиной поставил ноги чуть пошире. Анарис услышал позади какой-то шорох, но не обратил на него внимания, стараясь почувствовать Единство, о котором говорила Вийя,
      Подумав о ней, он с обжигающей ясностью вспомнил их недавние игры, и ему стоило труда отогнать воспоминание. Не потому ли она настояла, чтобы он участвовал в эксперименте отсюда, вместо того чтобы пойти с ней в Тронный Зал?
      Он предлагал сопровождать ее - ведь теперь он научился контролировать свой телекинез. Он даже счел, что это хорошая мысль, поскольку все это время требовал от Барродаха уведомлять его о каждом эксперименте, а сам ни на одном не присутствовал. Его появление погасило бы любопытство, которое мог испытывать Барродах по этому поводу. Но Вийя заявила, что не должно быть никаких отступлений от привычной процедуры.
      Несмотря на опасность, ему было приятно думать, что его физическое присутствие так влияет на Вийю, что она, возможно, не сумеет воспринимать и его, и Пожирателя Солнц. Это создавало между ними многообещающий баланс.
      Пол под ним содрогнулся, вернув его к настоящему, но он по-прежнему ничего не чувствовал. Рыжий, напротив, обмяк, погрузившись в транс, прислонившись головой к животу щеголя-рифтера. Тот длинной, худой рукой ласково убрал прядь волос, упавшую парню на глаза.
      Стул под Анарисом затрещал, и рифтер испуганно, с немым вопросом вскинул свои серебристые глаза. Анарис услышал, как кто-то затаил дыхание, и почувствовал, что стал невесомым. Он попытался расслабиться, и ощущение станции вокруг него стало его обволакивать. Головокружение на грани тошноты обуревало его вместе с расширением синестезического восприятия. Его тело росло, но не растворялось, а как будто сливалось с урианским материалом. Дезориентированный расхождением между тем, что говорило ему зрение, и тем, что подсказывало тело, он закрыл глаза Теперь он воспринимал окружающее точно так же, как собственное тело: очень чутко и очень расплывчато
      Станция дернулась снова, уже сильнее, и Анарису показалось, что это колеблется его собственная плоть. Нахмурившись, он напрягся и подавил дрожь. Судорога вернулась, еще раз и еще. Он услышал, как чмокнула открывшаяся дверь, и стены откликнулись ей сосущими звуками. Его пронзила боль - какой-то злокачественный очаг возник в его теле, которое в слиянии с Единством теперь, казалось, занимало всю станцию.
      Так, наверное, чувствуют себя больные раком, подумалось ему, - и он стал бороться. Его последней мыслью перед тем, как боль заслонила все остальное, был вопрос: если он часть этого Единства, почему же он не чувствует других? Потом борьба с раком, пожирающим его тело, заняла все его внимание. Время превратилось во вместилище боли, и только ярость поддерживала его в этом поединке.
      Ивард закрыл глаза, отгородившись от ленивой улыбки Анариса, и с радостью ушел в голубой огонь глубоко внутри. Он чувствовал сильные руки Локри на своих плечах, всеобъемлющее присутствие келли, яркий ослепительный блеск эйя, ровное пламя Вийи.
      Когда она прикоснулась к Сердцу Хроноса, в него хлынули краски, запахи, осязательные ощущения и импульсы, которые его нервная система не умела назвать. Вийя отстранила от себя что-то, чего он не успел уловить, и синестезическая мешанина слилась в сплошное крутящееся пятно. Ивард, протянув свои как-бы-руки, коснулся его, и оттуда ударили лучи кристального света; одни пронзали его сладкой дрожью, другие трепетной болью, а он открывался всему этому, развоплощаясь и перевоплощаясь в чуждой реальности келли и эйя.
      Собирая Единство вокруг себя, Ивард плел смысловую паутину из потока впечатлений, источаемого их умами, синхронизируя его с требованиями их тел. Копнув поглубже, он захватил и своих товарищей по команде, чтобы вплести их в свой узор. Вместе с ними, держась за спокойную мудрость Седри, всплыл еще кто-то. Тат. Ивард с улыбкой вплел в паутину и ее.
      Он потянулся к последнему звену, но был отвергнут, и сожаление кольнуло его - паутина осталась незавершенной. Но тут перед ним вспыхнул яркий стержень стихийного восприятия, не отягощенного концептуальным мышлением, с быстрыми как ртуть эмоциями, хищный без вины - он заполнил пробел своей нерассуждающей преданностью, которую отказчица никогда не могла предложить Люцифер.
      Ивард перемешал нити и переплел сеть заново.
      Как только он передал центр паутины, чувствительный и безгранично отзывчивый, Вийе, вокруг них сгустилась тьма, а с ней нахлынула приливная волна неумолимо нарастающей боли. Ивард с криком потянулся к келли. Они устремились прочь, и от них остался только огонек, стойко горящий под темной, нависшей над ним волной. Люцифер яростно взвыл.
      Ивард чуть не выпал из паутины - но крепкие руки лежали у него на плечах, и там, куда опиралась его голова, бился ровный пульс. Ободренный этим человеческим теплом, имя которого он забыл, но которое помнил чувством и прошлым опытом, Ивард дотянулся до огонька.
      Вийе казалось, что она идет к Трону Хроноса целую вечность, и пробелы в сознании были хуже, чем когда-либо прежде. Подъем к Сердцу Хроноса стал очень крут, но она решила, что ей это только кажется. Она переждала накатившую на нее волну синестезических искажений. Яркое, как самоцвет: присутствие эйя поддерживало ее, но их возбуждение пронзало ее мозг, как раскаленная проволока чувствительную сердцевину зуба.
      На вершине она снова остановилась, вцепившись обеими руками в спинку Трона. Его сходство со стулом стало теперь неоспоримым; если бы она села на него, лицом к бесконечности колодезной шахты, Сердце Хроноса оказалось бы чуть позади ее затылка.
      Но она не станет этого делать,
      Медленно, с напряжением она закрыла глаза, подняла руки и возложила их на Сердце.
      Какой-то миг ничего не происходило. Она остро ощущала бесконечную гладкость его поверхности, лишенной температуры, не теплой и не холодной. Затем в глубинах, внезапно открывшихся ее внутреннему зрению, что-то шевельнулось - столь огромное, что она сама тут же сжалась до пределов яркой вибрирующей точки. Ее личность тонула в надвигающейся громадности сверхличностного.
      Если оно коснется ее, она умрет.
      Нет! Еще рано!
      Эта мысль вырвалась из нее как залп, и огромность, к ее удивлению и бесконечному облегчению, отступила, оставив за собой дружелюбие, вопрос и глубокую, низкую вибрацию - как звуки органа в соборе на Дезриене, как рябь от камня на пруду, бутылочно-зеленом, бездонном и холодном.
      Ее освобожденное сознание распространилось по всей станции - теперь ее собственный опыт подпитывался диапазоном огромности. Синестезия накатывала на нее волнами, но сияние Иварда разгорелось, и 8 руках у нее оказался хитроумный, но насквозь понятный узел из огненных нитей - пронизанные смыслом, они тянулись к каждому члену Единства и ее команды, кроме одного, и к каждой части окружающей ее огромной конструкции, кроме того пруда, куда она не осмеливалась заглянуть.
      Вийя взяла узел, нашла нить, связывающую их с Анарисом, и привлекла к себе его силу, не допуская, однако, обратной связи. Теперь станция облекала Единство как тело - тело с множеством умов, но с одной только волей.
      Вийя в последний раз оглянулась на пруд, опасный и манящий, содержащий ответы, которые она даже не думала искать. Но в этот самый миг из него поднялась тьма и стала быстро распространяться, поглощая вибрацию и бутылочно-зеленый покой. Вийя закричала, цепляясь за узел, который теперь пронизывал болью все ее существо. Она слышала трескотню эйя, видела голубое мерцание келли, и где-то вдали маячила глыбой сила Анариса, связанного с Единством общей болью, которую он принимал за свою.
      Вийя отчаянно ринулась к своей команде, вливая их силу в Единство: сверкающую гордость и новообретенную любовь Локри; незыблемую как скала, мрачную решимость Монтроза; печаль, преданность и чистую, свободную от гнева энергию Жаима и даже бессловесную свирепую невинность Люцифера. Седри, удивив ее, откликнулась эхом бутылочно-зеленого покоя и собственной, непонятной Вийе, безмятежностью. Грянула музыка, не похожая ни на что, слышанное Вийей прежде: это к ним примкнул кто-то новый, заменив своим женственным приветным теплом ту, которая отвергла Единство.
      Но тьма продолжала расти, отрицая жизнь и любовь. Вийя ощутила поддержку Иварда и бросила Единство в бой, одновременно черпая помощь в странном эхе из глубины Пожирателя Солнц - в Седри, которая через созданную человеком технику связывала Единство с урианской субстанцией. Теперь или никогда!
      Тат работала быстро, настраивая пульт и налаживая связь с системой. Все ее капканы, к ее удовлетворению, остались необнаруженными. Время от времени она посматривала на Седри, поглощенную работой так же, как она. Вскоре та отозвалась легкой усмешкой, довольной и в то же время настороженной.
      - Кажется, все готово, - сказала Седри, и в этот момент станция содрогнулась.
      - У меня трудности со стазисными заслонками, - нахмурилась Тат.
      - Это Артелионский вирус, - работая с клавишами, сказала Седри. Придется работать вместе с ним - он внедрился в систему слишком глубоко и не отдаст их.
      Тат взяла ампулу с мозгососом.
      - Артелионский вирус? Тебе известно, откуда он? Ты не выяснила, случайно, что он собой представляет?
      Седри качнула головой и тоже с явной неохотой взяла ампулу. Беспокойство на ее некрасивом, морщинистом лице передалось и Тат.
      - Он пугает меня почти так же, как Норио. - И Седри, видя реакцию Тат, поспешно добавила: - Хотя он не злой. Если... если компьютерной конструкции можно приписать какие-то разумные черты, он желает нам добра.
      У Тат все сжалось внутри, как при каждом примере нарушения Запрета.
      - Но у него своя программа, - сказала Седри, - и мы можем только надеяться, что она не расходится с нашей,
      Станция дернулась у них под ногами. Тат сунула ампулу в нос, вдохнула едкий запах химикалий и упала в информационное пространство.
      На ориентировку у нее ушло больше времени, чем обычно. Повсюду высились огромные обелиски информации, отражая эхо компьютерных блоков вокруг ее тела, которого она больше не ощущала. Мимо пронеслась мерцающая конструкция из самоцветных лучей: Седри. Тат последовала за ней по извилистой тропе, все время меняющейся и спереди, и сзади.
      Внезапно она оказалась на огромном открытом пространстве с информационными мегалитами по бокам - оно походило на святилище какого-то могущественного культа. Впереди вспыхнул до боли яркий свет. Защитив темной сеткой свое виртуальное зрение, Тат увидела огненную птицу, исполненную мощи, - она сидела в гнезде из живых извивающихся прутьев. Запах дорогих специй пощекотал ноздри Тат. Она редко ощущала в информпространстве какие-то запахи - эта конструкция была поистине очень сильна.
      Глаза птицы пригвождали Тат к мегалиту. Блистающая Седри внедрилась между ними и распустила темный плащ - за ним угадывался обмен информацией, не предназначенной для ведома Тат. Плащ исчез, и птица взлетела, накрыв их тенью своих огромных крыльев. В этой тени открылась тропа.
      - Иди, - сказала Седри - ее слова сверкали, как геометрически правильные льдинки. - Мое место здесь, а тебя ждет средоточие власти.
      Тат устремилась вперед. Пространство вокруг ее таяло - теперь она оказалась в центре лучистой Мандалы, раскинувшейся по неоглядной равнине, которую озарял неведомо откуда идущий свет не поддающегося определению оттенка. Узкие лучи шевелились под ногами у Тат, как будто она стояла на клавишах огромного круглого клависинта.
      Повсюду вокруг она чувствовала чье-то присутствие. К собственному удивлению, она узнала рифтеров, Анариса, троицу келли, маленьких инопланетян, которых она видела только с Вийей, и даже большого кота. Маяча на горизонте, они наблюдали за ней, ждали ее, взывали к ней. Она поняла, что это место - не простое информационное пространство, и начала танцевать.
      Сначала медленно, скованно, как будто увязая в грязи. Потом она поймала ритм и закружилась, касаясь носками каждого луча поочередно и беря ступнями все более гармоничные аккорды.
      Свет померк, и повсюду заклубились черные тучи. Болезненная дисгармония обрушилась на Тат, но она продолжала танцевать, упорно держа ритм из чувства верности наблюдателям, которых не могла больше видеть.
      В абсолютной тьме, вопреки ножам, пронзающим подошвы ее ног, Тат продолжала танцевать.
      Седри ужаснулась, узнав феникса, и возликовала, поняв, что это означает для ее товарищей-рифтеров и их планов. Ей стало ясно, что место, где она находится, относится к информпространству так же, как шар к кругу, гиперкуб - к обычному кубу.
      Выше и глубже. Слышала она эти слова или только произнесла их про себя? Но тут Единство приняло ее в свой трансцендентальный круг, и она впервые постигла смысл доктрины, которую всегда исповедовала, но никогда не понимала. Это было то самое понимание Телоса, которое келли находили таким естественным. Тогда она услышала голос феникса:
      - Ты боишься меня, Седри Тетрис?
      - Тебя не существует в природе.
      Конструкция разразилась смехом в виде облака радужных пузырьков, вызвав память о далеком детстве, и ароматных, пышущих жаром гроздьях пузырькового дерева.
      - Думай об этом как о первородном грехе.
      Она испытала шок. Неужели эта сущность, кто бы ни создал ее, страдает от тех же противоречий?
      - Кто ты? - Этим вопросом она признала его как разумное существо.
      - Пращур Аркада и одновременно его дитя. Но на это у пас нет времени даже здесь. Что тебе нужно от меня? Я дам тебе это, если смогу, но цели у нас разные.
      Седри свела и развела ладони, и из них хлынули образы, превосходящие быстротой слова.
      - Я чувствовал его и раньше, - сказал Феникс. - Но оно слишком сильно и продолжает расти. Однако дело не только в этом?
      Седри повторила свой жест.
      - Ага. - Удовлетворение, испытанное Фениксом, омыло ее теплой волной. Вокруг рокотал гром, отражаясь эхом от мегалитов. Свет погребального костра приближался, и крылья окутывали их тенью. - Хорошо. Я подам весть моему потомку. - Феникс опустил голову в пылающее гнездо и достал красный драгоценный камень. Вытянув длинную шею, он коснулся камнем губ Седри. Что касается Норио, произнеси вот эти слова.
      Он взмахнул крыльями, подняв столб искр над костром, и взмыл вверх, превратившись в пылающую точку на бескрайнем небе. Мегалиты вокруг начали рушиться. Из мрака слышался гнусный шепот, веющий разложением и смертью надежд. Вдали зажглась световая паутина, похожая на отблеск заката.
      Нет! Восхода.
      Там, где был костер, мерцал чистый, бутылочно-зеленый пруд, излучающий мягкий свет. Мрак не мог коснуться его. Седри подошла и заглянула вглубь. На миг там показалось её странно помолодевшее отражение. Потом оно заколебалось и уступило место черной дыре с ее сращенным диском, но теперь Седри видела эту картину другими глазами. Не наводящая трепет космическая стихия, но тепло домашнего очага, эхо давнего, куда более обширного пожара. Рождение, расставание, тоска.
      Ощущение обрушилось на нее сильнее, чем когда-либо прежде, и Седри заплакала о том, отсутствие чего было слаще любого исполнения желаний.
      Потом она почувствовала присутствие Вийи, услышала её голос.
      Теперь или никогда!
      Сгустившийся над ней мрак ринулся вниз. Седри обернулась к нему, произнесла первое заветное слово, и яркая паутина упала с неба, опутав зло. Седри прошила боль, которой не было конца.
      Отброшенный, но не побежденный мрак отступил, затаившись за мегалитами, которые превратились теперь в гладкие гранитные столбы с рунами неизвестного происхождения.
      Придется подождать другого раза. Обессиленная, Седри упала у пруда на колени и повалилась набок, последним усилием дотянувшись до воды.
      Очнувшись, она не сразу сфокусировала взгляд. Глазницы болели, и это далось ей с большим трудом. Скрипнув зубами, она заставила себя узнать того, кто склонялся над ней.
      Резкий запах, ударивший в нос, помог ей прийти в себя. Что-то прижалось к ее губам. Она послушно глотнула и закашлялась - обжигающая жидкость взорвалась в горле, как новая звезда.
      Край стакана стукнулся ей о зубы, и она сделала еще глоток. Крепкий напиток, как ни странно, уменьшил головокружение и помог навести взгляд на резкость.
      Ее обмякшее тело еле держалось на стуле. Заставив себя сесть прямо, она моргнула и увидела перед собой лицо Моррийона. Бори смотрел на нее без всякого выражения.
      - Тат? - спросила она. Собственный голос показался ей старым.
      - Я только что отправил ее восвояси с ее кузеном. Реальность приобрела более четкие очертания.
      - О моем присутствии здесь никто не знает, верно?
      - Я велю кому-нибудь проводить вас обратно в каюту.
      Она прижала ладони к вискам, почти желая, чтобы череп действительно лопнул и мозги вытекли на пол - так было бы гораздо легче.
      Но об этом после. Они устранили одну опасность - открыв дорогу другим. Она посмотрела в глаза Моррийону, на одном уровне с ее собственными, и спросила напрямик:
      - У меня могут быть неприятности?
      Моррийон, поколебавшись, опустил взгляд и снова взглянул на нее.
      - Нет. Главное, ни в чем не признаваться, До конца первой смены еще час - путь свободен.
      - А Тат? У нее не будет неприятностей?
      - Всякий талант пожинает не только награды, но и опасности. Это в любом месте верно - разве не так? Возвращайтесь к себе, молчите, и жизнь вернется в нормальное русло.
      Если бы у нее не болела так голова, она засмеялась бы. Нормальное? Жизнь на Пожирателе Солнц ни по каким меркам не могла считаться нормальной - так было с самого их прибытия, а теперь все стало еще хуже. По какому принципу работает больная голова Моррийона?
      Но его скрюченная фигура и скособоченное лицо вызвали у нее острый приступ сочувствия, лишив на миг способности двигаться и говорить.
      Ты не выбирал, где тебе родиться, и не по твоей воле твое тело так исковеркано. И если то, что ты выбрал сам, кажется тебе сравнительно нормальным, кто может тебя упрекнуть?
      Моррийон плеснул из фляжки в стакан и молча подал ей. На этот раз она взяла стакан сама и подняла его - то ли в тосте, то ли в обряде причастия.
      Должно быть, твоей матери ты казался красивым, и в глазах Телоса ты тоже красив. Быть может, это укажет тебе путь к свету? Седри зажмурилась и выпила.
      От резкого незнакомого вкуса ее передернуло, но она снова обрела возможность двигаться. Моррийон молча взял у нее стакан и проводил к выходу. Снаружи ждал в нагруженной транспортной тележке бори-катеннах.
      Тележка быстро понеслась по овальным коридорам. Встречный поток воздуха облегчал головную боль.
      Они уже почти добрались до места, когда Седри заметила, как в боковом туннеле мелькнуло что-то бурое. Люцифер? Она хотела позвать кота, но поперхнулась от остаточных последствий моррийоновского напитка - и усталость помешала ей попросить бори остановиться.
      Доехав до каюты рифтеров, они активировали дверь. Седри слезла и обернулась, чтобы поблагодарить, но бори уже уехал.
      28
      "ГРОЗНЫЙ", СБОРНЫЙ ПУНКТ
      У ПОЖИРАТЕЛЯ СОЛНЦ
      Лейтенант Толли Выхирски откинулась на спинку кресла, следя за мониторами гиперсвязи, и в который раз возблагодарила Святого короля Эрнеста - патрона, которого выбрала себе в Академии; этот обычай существовал там уже девятьсот лет.
      - Эрни, ты опять мне помог, - сказала она со смущенной усмешкой, колеблясь между скепсисом и верой. Она находится в центре самого значительного за всю историю Тысячи Солнц сражения и следит за устройствами связи, чей возраст - десять миллионов лет, и все потому, что она, офицер службы обнаружения, вместе со своим капитаном, а ныне верховным адмиралом, оказалась втянутой в хаос войны. Если все это устроил не ее патрон, то это просто случай, а ни один воин не станет полагаться на Афину Алею - слишком легко расточает она свои дары, а потом отнимает их в самый неожиданный момент.
      Взять хоть верховного адмирала Нг. Поллои по происхождению, она выбрала своим патроном вымышленный персонаж - и посмотрите, чего она достигла. По крайней мере Выхирски считала, что Горнист - фигура вымышленная; поди разберись в этой древней истории.
      Вахту "гамма" она несла одна. Почти все сообщения с гиперрации передавались прямо дешифровщикам на анализ. Ее пробирала дрожь при мысли о странности всего этого: одноразовый шифр через урианскую рацию передается в реальном времени на Арес с его мощными компьютерными блоками. Пока криптологи ничего еще не расшифровали, а возможно, и не расшифруют, но попытаться обязаны.
      Сообщения с Ареса передавались верховному адмиралу, Панарху или другим лицам согласно заголовкам. От командования, в свою очередь, шли послания на Арес. Прочесть их Выхирски, разумеется, не могла, но могла бы отследить их маршрут - за чем немедленно последовал бы арест, а возможно, даже расстрел. Маршруты сохраняются только в машинной памяти - на всякий случай.
      Пульт подал сигнал, нарушив её думы. На экране светилась красным огнем какая-то аномалия.
      Нахмурившись, Выхирски подалась вперед. Заголовок не имел никакого смысла. Она нажала несколько клавиш, но невероятное осталось на месте. Очень глубокий мандалийский заголовок, глубже, чем ей когда-либо доводилось видеть, - и отправитель находится на Пожирателе Солнц.
      Она запросила обратный адрес и получила в ответ новую странность: в качестве такового указывался Артелион.
      Она копнула поглубже, но пульт завыл, а на экране замельтешил "снег". Сообщение предусматривало одностороннюю связь и не поддавалось никакому анализу. Выхирски поспешно перевела информацию в хранилище, очистила свое пространство и стала ждать, затаив дыхание. После бесконечно долгого, как показалось ей, времени пульт заработал снова.
      Она потрясла головой, и внутри у нее все сжалось. Еще немного, и... что же дальше? Такой глубокий мандалийский код может быть доступен только одному человеку на борту. Но флотская дисциплина не допускает послаблений: на "Грозном" всем распоряжается верховный адмирал Нг, а не Панарх.
      Выхирски включила коммуникатор и, дивясь твердости своего голоса, сказала:
      - Дайте мне верховного адмирала Нг.
      Заголовок появился на экране, и Марго Нг остолбенела, услышав восторженный и вместе с тем изумленный смех Панарха.
      - Послание от моего младшего "я". - Она никогда еще не видела его таким беззаботным - он точно сбросил с плеч давящий груз войны.
      Видя ее удивление, он наскоро объяснил, как напустил на Анариса, воспитывавшегося в Мандале, компьютерный "призрак".
      - Да, теперь вспомнила, - кивнула Нг. - Вы реактивировали его во время вашего рейда. Но откуда взялась эта подпись на сообщении, посланном с Пожирателя Солнц? Вы сможете его вскрыть? - Ему, возможно, было смешно, но ей перед боем не нужны были никакие тайны, особенно исходящие с вражеской территории. - Может быть, это Вийя подает сигнал?
      Он, сразу посерьезнев, покачал головой:
      - Не вижу, как это возможно. У нее никогда не было возможности присвоить эту подпись, как и причины это делать. - Его тонкие пальцы торопливо забегали по клавишам, и пульт отрицательно мигнул. - Однако нам известно, что должарианцы держат гиперсвязь между Артелионом и Пожирателем Солнц - и, вероятно, так же, как и мы, используют артелонские мощности для криптографии - те, что уцелели. А в немногих сообщениях от тамошнего Сопротивления содержались намеки на то, что они в борьбе с должарианцами очень полагаются на дворцовый компьютер. Так что, полагаю, моя конструкция как-то просочилась по каналу связи - ведь она была создана, чтобы преследовать Анариса. Но посылать мне сообщения она никогда не программировалась, и я не... - Руки Брендона замерли над клавишами.
      На экране появился Джаспар Аркад.
      - "Добро у власти слезы проливает, но горше участь у добра без власти", - сказал он.
      Брендон на миг замер. Никогда еще Нг не видела у него на лице такого выражения.
      - "Остаться без друзей - удел владыки", - хрипло ответил он наконец.
      - Здравствуй, отец мой и сын, - сказало изображение.
      Нг застыла от ужаса, осознав, что происходит. При этом диалоге с его ритуальным подтекстом не должен присутствовать никто, кроме наследника; при нормальном ходе вещей он происходил бы в Мандале при восшествии Брендона на престол, Однако нормальный ход вещей непоправимо нарушен - как и Запрет.
      Побелевшие губы Панарха показывали, что он потрясен еще больше, чем она. Не эти ли слова передавали жестами друг другу Брендон и его отец в те последние мгновения над Геенной?
      - Не трать попусту времени, укоряя себя, - сказало изображение так, как будто могло видеть лицо Брендона. - Ты всего лишь заложил кристалл, из которого я вырос. Мы сможем вволю подискутировать о Запрете, когда ты вернешься в Мандалу. Но сначала ты должен кое-кого спасти.
      Нг и Брендон слушали, онемев от шока и изумления, а изображение основателя династии Аркадов продолжало:
      - Следуя твоим желаниям, я последовал за твоим старым врагом в его твердыню, хотя здесь я пока мало на что способен. Но я нашел здесь и твоих союзников - рифтеров, кажется, - и они обращаются к тебе за помощью: их время на исходе. - Пульт загудел. - Здесь ты найдешь информацию, которая может тебе пригодиться. Не медли.
      Изображение заколебалось, как пламя свечи на сквозняке, и исчезло. Пульт снова загудел, и на экране появилась надпись: СООБЩЕНИЕ САМОУНИЧТОЖИЛОСЬ.
      Руки Брендона бесцельно блуждали над клавишами.
      - Этому можно верить, ваше величество? - Нг не хотелось вторгаться в его мысли, но ее вынуждала военная необходимость. Панарха непроницаемым лицом выпрямился.
      - Да. Сколько времени потребуется на запуск катеров?
      - Четыре часа с момента отдачи приказа. Но сначала нужно ознакомиться с информацией, о которой шла речь.
      - Хорошо. Значит, восемь часов. Нг поклонилась и вышла.
      ПОЖИРАТЕЛЬ СОЛНЦ
      Когда станция затряслась, Марим вцепилась в Хрима еще крепче - его свирепый натиск действовал как противоядие от страха. И Вийя хотела, чтобы она в этом участвовала? Она выгибала бедра в такт движениям большого рифтера. Странное тепло, не имеющее отношения к страсти, вдруг обволокло ее мозг - она услышала эхо далекой музыки и ощутила присутствие других.
      - Пошли вон из моей головы! - заорала она, и тепло улетучилось.
      - Чего? - промычал Хрим.
      - Ничего. - Марим сменила ритм, удерживая партнера на краю оргазма, а станция корчилась в том же темпе, заглушая звуки одного из садистских чипов Норио.
      Хрим кончил вместе со станцией. Марим, в которой черный негус вызывал молниеносные смены эмоций, хихикнула.
      - Что смешного? - проворчал Хрим.
      - Ты почувствовал, как корабль движется? Так говорили в одном старом секс-сериале. Мы в приюте его смотрели, и...
      - Больно много треплешься. - Хрим, лениво повернувшись, выключил видео. - Хотя, должен сказать, Норио в этом деле не уступаешь.
      - Я лучше его. Лучше всех. Ты еще и половины не видел. Я знаю такие штучки... - Марим зевнула во весь рот.
      После, лежа в приятном оцепенении, она думала о том, как быстро Хрим начал зависеть от нее. При этом она почувствовала свое могущество, чего никогда не случалось с ней на "Телварне". Вийя, Локри - никто из них не позволял себе от кого-то зависеть. Она подозревала, конечно, что Хрим нуждается в ней главным образом от скуки и невозможности проявить свою власть. Сумеет ли она удержать его, когда он снова получит свой корабль или Пожиратель Солнц? Она прижалась губами к его уху.
      - Что твой трог проделывает с ограми, а? Готовите сюрприз старине Эсабиану?
      Показателем того, как близки они стали друг другу, стал его ответ - он не огрызнулся, а всего лишь ответил уклончиво:
      - Придет время - увидишь. - Его тело напряглось от гнева. - Многих тут ждут сюрпризы.
      В этот момент дверь чмокнула, и ввалились двое тарканцев в тяжелых сапожищах. Не говоря ни слова, один из них скинул Марим и Хрима с койки и принялся ее ломать, а другой стал рыться в пожитках Хрима.
      - Какого карра вы тут вытворяете, говнюки? - заорал Хрим.
      - Не поминай тех, кого не знаешь, пиви-кча, да еще в самом их логове, - сказал один тарканец. Другой прошипел ему что-то по-должарски, не прерывая своего обыска.
      - "Пиви-кча" значит слабак, который занимается этим сам с собой, саркастически пояснил Барродах с порога. - Твоя барканская игрушка сбежала из лаборатории Лисантера во время последнего катаклизма, и мы подумали, что она могла вернуться сюда. - Бори бросил презрительный взгляд на Марим. Хотя в таком случае ты нашел бы ей достойное применение. Ты не видал ее?
      Хрим потряс головой.
      - Жаль, - сказал Барродах. Тарканцы, как поняла Марим, хотя и не знала языка, тоже высказались в отрицательном смысле. - Ну что ж, не буду мешать вашим развлечениям.
      Когда дверь закрылась, Хрим стал ругаться, а Марим пошла в освежитель.
      - Ладно тебе, - бросила она через плечо. - Лучше помоемся и пойдем в рекреацию - сыгранем в фалангу и малость выпустим пар. - Она выпятила губу, зная, как его это заводит.
      Он, ворча себе под нос, последовал за ней.
      "Надо же, как с ним легко управляться", - подумала Марим, когда на них полилась горячая вода. С усмешкой она ухватила его за член. Он не знает, что этот жест означает на самом деле, и она позаботится, чтобы он никогда не узнал.
      "ГРОЗНЫЙ"
      Диарх Эгиена Бенгиат, заняв свое место в комнате для совещаний, попыталась расслабиться. Она добилась своего, потому что все делала правильно: сначала попросилась на "Грозный" после потери "Фламмариона", потом вышла на первое место в занятиях на тренажерах и в физической подготовке. И наконец, была повышена в звании после захвата гиперрации на "Смерть-Буране".
      Она посмотрела на Джонси Чхвнг-Ли и других ребят из своего взвода. Это тоже отборные кадры, даже Товальд, новый связист, заменивший Сузу, которая погибла при Артелионе. Последнее совещание окончено - через четыре часа они отправляются. Бенгиат зевнула. Почему, собственно, мелиарх Рапуло их не отпускает?