Шервуд Смит, Дэйв Троубридж
      Троны Хроноса
      Перевод с английского Н. И. Виленской
      Он - законный наследник имперского трона, в безжалостных схватках отвоевавший то, что принадлежало ему по праву рождения, - корону Но... много ли значит эта корона, если титул остается пустым звуком, а трон Империи Тысячи Солнц - по-прежнему в руках узурпатора? И может ли он, не знающий страха смерти, остановиться на полпути своей судьбы?
      А значит, война продолжается. Значит - грядет последняя битва за Империю Тысячи Солнц. Значит - снова пойдут в атаку боевые корабли и схлестнутся великие армии в великой и страшной битве - битве, в которой наградой победителю будет власть, а уделом побежденного - гибель.
      Флот собран. Приказы отданы. Жребий брошен.
      ПРОЛОГ
      Согласно закону, от которого ничто в прошлом не было свободно, зло способно расти бок о бок с добром и в конце концов достигнуть пароксизма в какой-нибудь специфически новой форме.
      Если есть вершины, должны быть и бездны.
      Благодаря игре внутренних сил сцепления в человечестве высвобождается огромная энергия, но вполне вероятно, что эта энергия и в будущем будет использоваться столь же дисгармонично, как в настоящем и в прошлом. Что будет скрываться за этой грубой силой - механическая синергия или синергия любви к ближнему? Будет ли человек стремиться осуществить свое "я" через коллектив или попытается осуществить индивидуально нечто большее, чем свое "я"? Чего мы должны ожидать - отвержения или принятия Омеги?
      Св. Тсйяр
      (Пьер Теиярде Шарден)
      "ФЕНОМЕН ЧЕЛОВЕКА", ок. 200 до Исхода
      ПОЖИРАТЕЛЬ СОЛНЦ
      Отуманенный наркотиками темпат Норио ворвался, обогнув дипластовый барьер, в Палату Хроноса. Мотыльковое биение тайной жизни Пожирателя Солнц преображалось в барабанную дробь, и с каждым ударом в него вливалась энергия, ускоряющая ритм сердца. По шероховатому бугру урианской машины он вскарабкался к сталагмиту, столь похожему на трон, не предназначенный, однако, для человека, где покоилось Сердце Хроноса. Бездна позади, словно ведущая в недра черной дыры, вокруг которой вращалась станция, притягивала взгляд, но зеркальная сфера, заключающая в себе тайну Пожирателя Солнц, влекла еще сильнее.
      Пульсирующая в ней жизнь сливала пульс, дыхание и все внутренние функции Норио в одно целое с древним, почти органическим механизмом такого экстаза он никогда еще не испытывал. Время и пространство открывались перед ним в вихре эмоций, идущем от обитателей станции. Перебарываемый сознанием долга страх тарканцев, вбегающих в Палату, ужас и бешенство Моррийона, боязливое любопытство Лисантера, ощущения других людей за стенами отсека. Власть Норио все время росла. В экстатическом триумфе он сознавал, что вот-вот поглотит умы всех, кто находится па станции. Пусть это продлится одно мгновение - его потерявшему чувство времени разуму это представлялось нескончаемым удовольствием, не идущим в сравнение с его жалкой коллекцией.
      Но тут он увидел мистическое свечение двух умов в причальном отсеке столь яркое, что он не мог не смотреть, Борясь с этим ненавистным, отталкивающим его светом и желая поглотить разум Вийи первым, Норио черпал силу из Сердца. Внезапная боль пронзила его, и он вспомнил мерзкую штуковину, отнявшую у него Хрима, - теперь он чувствовал пальцами ее пышущую жаром субстанцию.
      У Норио вырвался вопль. Разум его вскрылся по шву, ослабленному этим уколом памяти, и развеялась наркотическая дымка, до сих пор скрывавшая от него истинную природу того, что он пытался пробудить. Теперь, когда было уже поздно, он страстно желал укрыться в неведении, в умственной слепоте нормальных людей. Острым колом в него входила боль, которую не мог выразить ни один доступный ему звук. Норио чувствовал, как рвутся жилы у него в горле и лопаются голосовые связки - что-то жуткое в своей огромности искало выхода сквозь его мозг, дробя его на миллион осколков, и каждый из них был жив и не терял сознания в пытке этого нескончаемого мгновения...
      Свет начал мигать.
      По тому, как стиснули оружие руки тарканцев из почетного караула, по сузившимся глазам и окаменевшим челюстям Анариса ахриш-Эсабиана, Должарского наследника, Вийя поняла, что это - явление ненормальное. Ее тело напряглось, и взгляд, обежав отсек, снова остановился на Анарисе.
      Наследник застыл неподвижно менее чем в метре от нее. Она чувствовала его гнев, как обжигающий огонь, и пыталась заслониться от него своим ментальным щитом. "Если жизнь на Пожирателе Солнц такова, придется принять предложенные Монтрозом наркотики", - подумала она, стараясь хотя бы внешне сохранить невозмутимость.
      Огни замигали снова, бросив зеленовато-серую тень на лицо Анариса, потом потускнели и погасли совсем, оставив от него едва различимый силуэт. Причальный отсек сделался красновато-серым, словно каменный чертог, освещаемый солнцем сквозь розовые стекла, и Вийя, не отрывавшая взгляда от Анариса, узнала, к своему ужасу и отвращению, собор в Нью-Гластонбери на Дезриене,
      Отталкивая от себя воспоминание об этом месте и о видении, которое ее там посетило, Вийя уцепилась за единственную связь с реальностью, еще доступную ей, - за фигуру Анариса, зеленовато-серую на фоне света, идущего от стен. Но тут в соборе словно открылась дверь - тень расширилась и неотвратимо увлекла ее в Сновидение.
      Серый туман вокруг разошелся, и она услышала знакомый шум прибоя.
      Брызги оросили ее лицо - соленые брызги.
      Подняв голову, она увидела над собой зеленовато-серые облака Должара. Сверкнула молния, и раскат грома заглушил рокот моря. От запаха соли щипало в носу. Каким-то образом она перенеслась с урианской станции сюда, на остров Хореи.
      "Я уже была здесь когда-то", - подумала она, все еще пытаясь вернуть... что? Ей помнилось высокое здание из ажурного камня, его кристаллические окна, старая женщина... Но память ускользала, ноги вязли в песке и соленая пена жалила глаза.
      Еще мгновение она слышала эхо своей мысли - даже не эхо, а вопрос, но и он отошел куда-то на край сознания, вытесненный настоятельной потребностью сделать что-то, и сделать немедленно,
      Она осмотрелась, привыкая к повышенной силе тяжести, повернулась спиной к темно-серому Должарскому морю, взобралась, тяжело дыша, на каменную осыпь и увидела перед собой многоярусный город, врезанный в склон горы с двумя вершинами.
      "Джар ат-Хореид", - пришло откуда-то извне.
      Она изумленно смотрела на высокие арки, фигурные окна и мозаики, которые при кратком проблеске заходящего солнца вспыхнули золотом, рубинами и изумрудами.
      Вийя не ждала, что увидит такую красоту. На Должаре никогда не было ничего красивого, и она думала, что должарианцам чуждо само понятие прекрасного, хотя в массивных башнях властителей Дола ей не доводилось бывать.
      Внезапно она вскинула глаза, но не увидела ничего, кроме туч. Астероид!
      Как бы она здесь ни оказалась, причина теперь стала ей ясна, "Я должна предупредить их", - сказала она себе и бросилась бежать.
      Ветер дул навстречу, предвещая шторм. Теплые капли шлепались на нее и на истертый кирпич дорожки. Она перескочила через низкую загородку, грохнув сапогами о камень.
      Ее окружали незнакомые запахи трав и душистых кустарников. Она мельком подумала, что климат здесь много мягче, чем на севере.
      Потом она увидела человека и остановилась, смигивая дождевые капли с глаз.
      Он сделал старинный жест, означающий "мир тебе". Вийя ответила тем же, и он поманил ее к себе.
      Она свернула с дорожки на другую, поуже, раздвинула занавес пальмовых ветвей и увидела длинный низкий дом с нависающими краями крыши.
      Вслед за незнакомцем она взошла на крыльцо, и ветер внезапно утих. В закругленных окнах горели огни, и она ясно видела смуглое лицо со светлыми глазами. Мужчина был на ладонь ниже ее, крепкого сложения. В длинных, как у нее, волосах сквозила седина. Он был старше, чем показалось ей на первый взгляд.
      Одет он был просто: в длинную разноцветную тунику и мешковатые штаны, заправленные в тканевые сапоги. Все это, в отличие от костюма Вийи, нисколько не напоминало военную форму, да и оружия, судя по всему, он при себе не имел.
      Не успев ничего сказать, Вийя почувствовала у самого своего щита осторожный вопрос, а за вопросом - твердый, как сталь, контроль.
      - Добро пожаловать, дочь моя, - сказал мужчина. Его выговор искажал слова, но за ними чувствовались любопытство и неподдельное радушие, а еще глубже - сознание чего-то неотвратимого и печаль, которую даже его контроль не мог скрыть.
      - Астероид, - сказала Вийя. - Люди с материка...
      - Это неизбежно, - ответил он, обратив поднятую ладонь к городу. Неизбежно.
      Дождь перестал на время - словно занавес открыли, - и Вийя увидела на балконе каждого дома, от уровня моря до вершины горы, людей самого разного возраста. Все они стояли очень тихо, глядя на юг.
      Повинуясь знаку незнакомца, Вийя посмотрела туда же, в желтое вечернее небо.
      С небес медленно, неотвратимо, почти величественно нисходил яркий свет. Вот он исчез за южным горизонтом, и в сумерках расцвел световой купол, пронзенный стрельнувшим ввысь голубоватым копьем, - это удар астероида превратил сотню кубических километров воды и морского дна в перегретый пар.
      - Свершилось, - сказал мужчина.
      Первой реакцией Вийи был гнев от бесцельности всего этого. Она явилась слишком поздно, чтобы спасти их. Если бы она лучше рассчитала время, если бы у нее был корабль, она расстреляла бы этот астероид еще в космосе... но "Телварна" исчезла за много веков и световых лет отсюда.
      - Не сердись, дочь моя, - сказал мужчина.
      - Зачем я здесь? - спросила она. - Появившись хотя бы на день раньше, я могла хотя бы предупредить вас.
      Человек развел руками с печальной улыбкой. Она заметила, как дрогнул уголок его рта. "Он боится", - мелькнула мысль.
      Он был телепат и тут же эту мысль уловил:
      - Никому не хочется умирать до срока.
      - Людям вообще не хочется умирать.
      Он сделал глубокий вдох - запах трав в воздухе напоминал аромат специй, добавляемых в вино, - и улыбнулся.
      - Прежде чем поговорить о терев ха-зхад (это выражение, как поняла Вийя, значило "об интимных вещах"), надо хотя бы познакомиться. Я Мас, ликтор Хореи.
      - Я Вийя, - ответила она спокойно, несмотря на учащенное биение сердца. Прошло уже полминуты. Значит, я тоже умру с ними - и он полагает, что в этом во всем есть смысл?
      - Твое имя звучит не по-нашему. Ты из Служителей Дола?
      - Имя мне дал другой народ, ведь там, - она указала на север, - у рабов нет имен. - Увидев, как сдвинулись его брови и поджался рот, она добавила: - Не надо меня жалеть. Властители полагают, что, оставляя нас безымянными и брея нам головы, они лишают нас личности - но тех, кто хочет свободы, подобные меры только подзадоривают.
      Мас кивнул с пониманием.
      - А ты? Ты не считаешь смерть врагом, с которым надо сражаться до последнего? - спросила она. В ее памяти возникло смеющееся лицо Маркхема за миг до того, как Хрим его поджег, и объятое огнем тело; и вопрос получился злым, но она снова увидела спокойные лица людей на балконах и поняла, что в этом хореяне солидарны с ней.
      - Во вселенной ничто не исчезает бесследно, - с грустной улыбкой ответил Мас. - Но мы любим наш дом, наш остров - и нашу планету тоже. Мы знали, что Дети Дола уничтожат нас тем или иным способом, и оттягивали это, как могли. Но, убедившись, что их сила возросла, мы изменили свои планы. Мы сольемся с Единосущием, но передадим свой дар будущему. И если этот дар будет принят, в конечном счете выиграем мы все - и те, кто служит Долу, и те, кто любит Хора.
      - Нам внушают, что вы были демонами, - сказала Вийя и осеклась - к чему губить мечту приговоренных к смерти?
      Мас коротко ахнул, и она взглянула на него - неужто он так легко отказался от своей веры?
      Но его широко раскрывшиеся глаза искрились радостью.
      - Так ты пришла из грядущего? - Он прочел ответ в ее уме, не дожидаясь слов, и на ресницах у него блеснули слезы. - Наш дар! Наш дар!
      Ветер донес сверху странный звук: слитые голоса опускались от высоких нот к низким, и красота этого пения обжигала душу.
      Мас обратил взор к южному горизонту, который слегка изменился
      - Там, над нами, в самых недрах горы, ждут те, кто попытается выжить: на каждую разновидность Дара приходится хотя бы один человек.
      Вийя поморщилась при мысли о том, что будет с этими выжившими. Она решила молчать, но Мас читал ее мысли.
      - Мы знаем натуру Служителей Дола. Все эти люди - добровольцы. Среди них моя жена.
      От слова "жена" Вийя поразилась в третий раз.
      - Видимо, то, что дается свыше, не умирает, - промолвил он, глядя на нее. - Ибо ты слышишь нас, в отличие от Детей Дола нашего времени. Есть и другие, такие, как ты?
      Поняв, в чем заключался их "дар", Вийя быстро кивнула. Волна приближалась: Вийя слышала, как она шуршит, вздымаясь выше точки любого прилива.
      - Да, есть. Жители материка поработят взятых в плен хоре-ян, но дар проявится в потомках этих рабов. Но скажи: если вы не признаете войн, каким образом исчезали корабли всех прежних завоевателей?
      - Они никуда не исчезали. Эти завоеватели здесь, среди нас - мы убедили их сложить оружие и присоединиться к нам. Ты получила свой дар, Та, Что Слышит. Храни же его - и помни о нас.
      Хор запел громче, и к нему примкнули другие, духовные голоса, слившиеся в псалме радости и единства, а глаза ожидающих гибели хореян смотрели на пронизанную водорослями стену дымящейся воды, следом за которой шла взрывная волна.
      Вийя закрыла глаза. Рокот усиливался, заглушая пение в воздухе, но в мозгу оно звучало по-прежнему, и в последний миг она, отбросив защитные барьеры сердца и духа, устремилась к общему хору.
      Но волна прокатилась, тихая и холодная, и увлекла ее в небытие.
      ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
      1
      АРТЕЛИОН
      Мойра бежала по широкому коридору, и бюсты давно умерших Панархов и Кириархей провожали ее слепыми взорами. Коридор уперся в колоссальные двери, и она в отчаянии остановилась. Охваченная пламенем птица грозно смотрела на Мойру с дверей, а позади слышались голоса, грубые голоса Должарских захватчиков. Девочка оглянулась и потянула за огромную ручку.
      Двери не уступили, и Мойра сглотнула слезы, но тут раздался глубокий гул, и громадные створки стали отворяться. Сперва она просунула в щель ногу, потом корзинку, потом проскользнула сама. Гул затих и опять возобновился. Мойра прошла несколько шагов вперед и остановилась - ее облегчение сменилось страхом, когда она осознала всю огромность этого помещения. Она попятилась, обернулась и увидела, что гигантские двери закрылись за ней. Гул, которым это сопровождалось, пронизал все ее тело.
      Она видела Тронный Зал и раньше, но только на голографиях, не дающих никакого понятия о просторах, грозивших ее поглотить. Вместо потолка над ней простиралось звездное небо. Было холодно, и казалось, что в темных углах шепчутся голоса, как будто здесь кишели призраки. Мойра огляделась, но ничего не увидела и двинулась по блестящему полу к изумрудно мерцающему трону. Он тоже был окутан мраком и походил на огромное, уходящее ветвями к звездам дерево.
      Деревья всегда вселяли в Мойру чувство безопасности, и она устремилась вперед бегом, прижимая к груди корзинку.
      В том конце зала должны быть другие двери, А если должарианцы сообразят, куда она делась, и войдут сюда, она сможет спрятаться за троном.
      Она бежала все быстрее, вызывая вокруг шепчущее эхо, и смотрела только на дерево, стараясь не замечать, как здесь темно.
      Потом она увидела, что на Изумрудном Троне сидит человек, и остановилась, тяжело дыша.
      "Если тебя схватят, притворись, что заблудилась, и поплачь", прозвучал в памяти хриплый голос Маски, чье лицо скрывала красная ткань, а темные глаза смотрели прямо в душу.
      - Поди сюда, - сказал голос - тихий, чуть громче шороха ее сандалий по холодному блестящему полу.
      Мойра испустила дрожащий вздох и двинулась к трону. Заплакать будет нетрудно - она ведь видела, на что способны должарианцы там, на берегу, где их предводитель расплавил Аврой. Они убивали людей просто так, ни за что.
      Но чем ближе она подходила к трону, тем более странным казался ей сидящий там человек. Трон мерцал слабым светом, идущим непонятно откуда, и человек на нем светился так же. Такой одежды, как у него, теперь никто не носил, но он совсем не походил на должарианца.
      Может, это призрак, о котором столько говорили ее друзья? Ниону даже говорила, что видела его, но Мойра думала, что подружка просто завидует ей, потому что она успела повидать Аврой. Больше уж ни одна девочка не принесет Аврой цветы - Должарский вождь расплавил статую.
      Подойдя ближе, она разглядела, что человек на троне очень стар, но держится прямо и гордо, как будто сидит тут по праву. И что он не настоящий, а весь из туманного света. Да просто голо, только и всего. Так ей и отец говорил. Но очень похож на портреты Джаспара, первого Панарха, а глазами напоминает Маску. Голо так не смотрят - только люди.
      Мойра замедлила шаг и остановилась перед самым троном. Старик улыбнулся ей и сделал знак подойти еще ближе, но она не двинулась с места горло ей точно стиснула невидимая рука.
      - Ты кто? Призрак? - спросила она наконец. Ее тонкий голосок совсем потерялся в огромном зале.
      - Скажем так, Мойра: я больше, чем призрак, но меньше, чем человек. Его голос, внятный, но тихий, не производил эха.
      Мойру не удивило, что призрак знает ее имя.
      - Ты мне поможешь? - спросила она, осторожно ставя корзинку на пол. Гаки меня заметили.
      - Гаки? - с легкой улыбкой повторил он.
      - Мы так должарианцев зовем. - Надо же, он знает ее имя, но не знает, как дети Мандалы прозвали оккупантов. Она быстро оглянулась - большие двери оставались закрытыми. - Они любят убивать, но нас больше не трогают, если мы не нарушаем их правил. А я вот нарушила, потому что в эту часть дворца ходить запрещается. Но ведь дворец наш, а не их! Ненавижу гаков!
      - Но ведь ты не только это правило нарушила? Мойра снова взяла корзинку с пола. Насквозь он ее видит, что ли?
      - Я помогаю папе, - заявила она.
      Это, в общем, правда - она в самом деле помогает отцу. Даже должарианцы знают, что ее отец - старший садовник и что она носит садовым работникам разную рассаду, потому что мало у кого из них пропуска позволяют ходить всюду.
      Не знают они только, что под рассадой она иногда переносит чипы с сообщениями.
      - Одно дело - нарушить правило, которое может повредить только тебе, сказал старик, - и совсем иное - сделать то, что может повредить другим людям. Ты понимаешь разницу?
      Мойра промолчала. Неужели призрак и о чипе знает? Она обещала папе - и Маске - никогда никому не говорить, что носит в своей корзинке помимо рассады.
      Впрочем, она понимала, о чем он говорит. Маска ей объяснил, что ДатаНетом теперь никому пользоваться не разрешают, кроме как по делу, и что гаки читают все. Поэтому секретные послания - вроде тех, что они с папой пытаются передать маме, которая, может быть, прячется на другой стороне планеты вместе с другими флотскими, сумевшими скрыться в первые дни оккупации, - передаются на чипах из рук в руки. А для их прочтения используются электронные блокноты или портативные проекторы наподобие тех, с которыми дети работают в школе. Некоторые и правда взяли из школы, и это порядком забавляло Мойру и ее друзей.
      - Ты хочешь сказать, - осторожно спросила она, - что, если я не доставлю эту рассаду куда надо, кто-нибудь может пострадать?
      - Именно так, Мойра.
      Значит, он полагает, что она поступила нехорошо, пойдя этим путем, а не по служебным трубам, как велел ей Маска.
      - Я пробралась сюда, чтобы тебя увидеть, - выпалила она, - посмотреть, настоящий ты или нет.
      - Зачем? - уже без улыбки спросил старик.
      Чувства, обуревавшие Мойру, как-то не укладывались в слова. Потому что я надеюсь, что моя мама жива. Потому что папа пьет по ночам, пока у него глаза не покраснеют. Потому что у многих из нас нет родителей и никогда уже не будет. Потому что гаки сильнее нас и такие подлые. Потому что на нашей стороне должен быть кто-нибудь посильнее должарианцев.
      Но этого она почему-то не смогла выговорить и сказала:
      - Наши Крысы говорят, что Маска тебя видел. Что гаки тебя боятся, а Маска - нет и что он всю ночь с тобой разговаривал. Я просто хотела проверить, правда это или нет.
      - Это правда, - сказал старик. Мойра перевела дыхание, а он опять улыбнулся и спросил: - А кто такие Крысы?
      - Мои друзья, - гордо ответила она. - Мы называем себя Крысами, как ребята на Рифтхавене. У нас даже свои знаки есть... - Тут она почувствовала, что говорит лишнее, и умолкла.
      - Ты молодец, Мойра, - одобрительно сказал призрак. - Можешь сказать своим Крысам, что я здесь и что я помогаю Маске. Но ты должна обещать мне, что больше не станешь ходить этой дорогой. - Он повернул голову, и Мойра с замиранием сердца убедилась, что может видеть сквозь его череп. Но он улыбнулся и снова взглянул прямо ей в глаза. - Мужайся, дитя мое, - сказал он, и в этот миг большие двери, через которые она вошла, распахнулись.
      Когда двери начали открываться, пенташ Синаран сделал одной из гвардейцев знак пройти вперед. У тарканки напряглись плечи, и она, побледнев, оглянулась на него с порога.
      - Девочка стоит перед троном. Но оно... тоже там, с ней.
      Взводный тихо выругался, употребив слово, за которое альташ Джессериан запросто мог бы назначить ему сто плетей. "Никакой это не карра, - говорил им Джессериан. - Это голограмма, компьютерный фокус".
      Но сам альташ, командующий Должарскими силами в Мандале, ни разу не видал этого панархистского карра. Даже если он вылез из компьютера, все равно он порождение злой воли мертвого врага. Как же его еще называть?
      Двери раскрылись пошире, и Синаран его тоже увидел. Он послал свой взвод вперед, и тарканцы, преодолевая страх, рассредоточились и бегом устремились к трону, чтобы охватить его с флангов. Коммуникатор уведомил Синарана, что взвод Джустуана прошел во Врата Алеф-Нуль за троном.
      Давя в себе суеверный ужас и держа бластер наготове, пенташ, тарканец с двадцатипятилетним стажем, четкой и быстрой походкой двинулся к трону. В зале забрезжил мертвенный свет, приобретающий яркий зеленовато-желтый оттенок гангренозной раны. Дышать стало трудно, и Синаран стиснул челюсти при виде тумана, зловеще медленно клубящегося над троном.
      Но страх не мог победить двадцати пяти лет жестокой муштры и боевого опыта, и пенташ не замедлил шаг. Фигурка девочки, съежившейся у самого трона, выдавала не менее сильный страх. Почти что доросла до своего первого Каруш-на Рахали. При этой мысли Синаран испытал легкое возбуждение - он, как и все должарианцы, никогда не терял связи с лунным ритмом далекой родной планеты.
      Но он сурово подавил этот позыв. Панархисты вообще под запретом, а эта и вовсе маленькая и хилая, даже если созрела уже, в чем он сомневался. Ему отдан четкий приказ, и эта девчонка не доживет до Схватки, даже если у панархистов имеется что-то подобное.
      Он дошел до помоста, и его правая нога напряглась для следующего шага.
      - Если ты ценишь свою волю и душу, не подходи ближе, - на безупречном Должарском сказал тогда карра.
      При этих словах Синаран замер, словно наткнувшись на стену, и покачнулся, на миг потеряв равновесие. Его никто не предупреждал, что призрак умеет говорить!
      Карра смотрел на него, не отводя глаз, и в зале стало темнеть. Волны почти неслышных звуков пронизывали тело тарканца. Весь оставшийся свет сосредоточился вокруг карра и толчками потек с высоты трона прямо к Синарану. Ужас сковал пенташа, когда он увидел позади глаз призрака тьму с пляшущими языками пламени.
      - Меня зовут Джаспар, - оказал карра, и Синаран понял, что пропал. Карра называют свои имена только тем, кого собираются пожрать. - Я не спрашиваю, как зовут тебя, ибо это уже не имеет значения. Ты вошел в мои владения по собственной воле, и теперь ты мой.
      Карра помолчал, как бы в раздумье. Синаран метнул взгляд вправо и влево - его взвод занял позицию по бокам трона.
      - Вопрос только в том, проглотить мне тебя теперь или после. С решимостью отчаяния Синаран вскинул бластер, но боль окатила его расплавленным металлом и погрузила во тьму.
      Мойра так напугалась, что почти уже не чувствовала страха. Она стояла у трона, глядя на приближающихся тарканцев, а над ней клубились тучи, словно в грозу.
      Призрак заговорил на жестком языке захватчиков, и солдат остановился. Мойра слышала тихий рокот грома. Жуткие зеленые тучи пускали струйки пара, похожие на юрких змей.
      Солдат внезапно навел на призрака свой бластер. В тот же миг сверкнул свет, ударил гром, Мойре заложило уши, а из туч хлестнули синевато-белые бичи молний. Одна из них обрушилась па тарканца перед троном - тот весь передернулся и упал без сознания. Сквозь раскаты грома послышались вопли, а по том настала тишина.
      Присевшая на корточки Мойра медленно поднялась и огляделась. На полу кое-где виднелись темные дымящиеся холмики, и пахло горелым мясом. Мойра зажала рукой нос и спросила призрака:
      - Они мертвые?
      - Все, кроме этого. - Призрак показал на тарканца у трона.
      - Надо было убить и его тоже, - свирепо заявила Мойра, чей испуг успел уже смениться гневом.
      - Я не могу перебить их всех один, Мойра, - слабо улыбнулся призрак. Я не должен убивать даже тех, кто заходит в мою часть дворца - иначе их сообщники за пределами планеты захотят отомстить за них. Что до этого, пусть живет и нагоняет на других страх своими рассказами. - Призрак встал. - А ты должна выполнить то, что тебе поручено.
      И перед самым троном внезапно разверзлась дыра.
      - Ты веришь мне, Мойра? - спросил призрак, и она кивнула. - Тогда следуй за мной. - Он растаял и ушел в дыру, словно дым.
      После секундного колебания Мойра прыгнула за ним и заскользила вниз витками, как в горки, - похоже было на Брюхо Дракона в Панлюдиуме. Ей это даже понравилось. У самого низа ее желудок взмыл вверх, и что-то мягко поставило ее на ноги.
      Призрак молча повел ее за собой, и скоро перед ней открылась дверь в сад, куда она и шла, пока не свернула в сторону. Мойра заморгала от солнечного света - она думала, что и здесь будет дождь, настолько реальной была гроза в Тронном Зале.
      Она обернулась, чтобы поблагодарить призрака, но он уже исчез.
      Мойра, неся корзинку, отправилась выполнять свое поручение.
      Ферразин, хмурясь, выключил пульт. Ему только что удалось получить блок информации такого рода, которую Барродах ценил больше всего, - но почему она далась ему так легко, в самом конце сеанса? И откуда эта внезапная вспышка активности? Карта узлов, которую он так старательно составлял, осветилась сверху донизу.
      Он оглядел свой кабинет. Вот одна из наград за его успешное проникновение в тайны дворцового компьютера: огромная разветвленная сеть электроники, временами вбирающая в себя чуть ли не всю компьютерную мощность Артелиона. Ясное дело, как бы они иначе управляли Тысячью Солнц? Теперь понятно, почему Колледж Инфонетики помещался именно здесь.
      Тианьги шелестело, наполняя комнату прохладным воздухом с запахом леса и солнечных полян. За дипластовой перегородкой, врезанной в стену Должарскими завоевателями, виднелся полный кипучей деятельности компьютерный зал, но его шум сюда почти не доносился. Тамошние техники тоже видели Ферразина, но старались не встречаться с ним взглядом. А ведь он сидит в таком же аквариуме, как они все. Но другие программисты без вызова к нему не заходят - он здесь главный.
      Еще недавно он был таким же, как они, и даже не мечтал управлять дворцовой сетью Мандалы. Он был хорошим специалистом, но уже не надеялся проникнуть глубже уровня октанта, когда рука Аватара извлекла его из безвестности. Только на службе Должару он и мог достичь своей несбыточной цели.
      Но здесь он столкнулся с работой, которую не мог осилить при всем своем старании, и встретился с явлением, скрыть которое было затруднительно. В Сети существовал автономный интеллект, носящий личностные характеристики Джаспара Аркада. Ферразину до сих пор не верилось, что Мандала так откровенно нарушила собственный запрет на создание искусственного интеллекта, поправ коренной предрассудок человечества Тысячи Солнц.
      Этот-то интеллект и поймал Ферразина в ловушку. Работу, продвигающуюся столь успешно, выполнял уже не Ферразин, а он, Джаспар. Хуже того: дворцовый компьютер действовал по неизменной схеме "ты мне - я тебе". Что он потребует от Ферразина за выданную на этот раз информацию?
      Зажужжал коммуникатор, и Ферразин получил ответ на свой вопрос.
      - Это Джессериан. Немедленно приходи в Тронный Зал. - И командующий отключился, не дожидаясь подтверждения.
      Через несколько минут программист, перебарывая тошноту, уже наблюдал, как мрачные тарканцы выносят из зала поджаренные тела своих товарищей. Запах горелого мяса застревал в горле.
      Ферразин с ужасом выслушал рапорт единственного, кто остался в живых, - тот стоял по стойке "смирно", но его пошатывало.
      - Как это возможно? - спросил Джессериан Ферразина, когда тарканец закончил.
      Ферразин сглотнул, преодолевая металлический вкус во рту. Только бы не вырвало, подумал он, роясь в своих познаниях по части техники.
      - С-скорее всего р-разрядные тороиды в потолке, у-управляемые ультрафиолетовым лазером.
      Должарианец ответил ему грозным непонимающим взглядом.
      - Искусственная молния, - с внезапной усталостью пояснил Ферразин. Кириархея Баникалаан увлекалась такими штуками. У неё даже дождь и снег с потолка шел Эти машины уже пару веков не использовались.
      - Однако работают исправно? - с нескрываемым презрением процедил Джессериан.
      - Почему бы и нет, если компьютер осуществляет уход за ними?
      Командир отвернулся и отпустил уцелевшего тарканца, бросив несколько резких фраз. Тот, с искаженным от боли лицом, отдал честь, сделал четкий поворот, споткнулся и зашагал прочь. Джессериан и программист остались вдвоем на возвышении. Даже похоронная команда ушла, и их голоса смолкли, оставив за собой шепчущее эхо.